Происхождение и содержание Символа Веры

Символом веры называется краткое и точное изложение истин христианской православной веры. Слово «символ» означает «образец». Так называлось в первые века изложение истинного христианского учения, которое отличало истинных христиан от неверующих и лжеучителей. Сначала в христианской Церкви было несколько символов веры, но с IV века введен был повсюду один символ, который неизменно употребляется в Восточной Православной Церкви до настоящего времени. Этот символ веры составлен был на I и II вселенских соборах. Вселенским собором называется собрание верховных пастырей Церкви, по возможности со всей вселенной, для решения важных вопросов, касающихся главных истин христианской веры. Само правило собирать соборы взято из примера Апостолов, которые, по поводу недоумения относительно принятия в Церковь Христову язычников и обязательности для них ветхозаветного закона Моисеева, собрались на собор в Иерусалиме (Деян.15:6–21). Основанием этого служат слова Самого Иисуса Христа: «Если кто не послушает Церкви, пусть будет для вас, как язычник» (Mф.18:17); в этих словах Спасителя постановлениям Церкви приписывается такая важность, что не послушавший их становится лишенным благодати Божией, подобно язычнику.

Первый вселенский собор был созван в Никее в 325 году для разбора лжеучения Ария, который учил, что второе лицо Святой Троицы – Сын Божий не есть Бог и не равен Богу Отцу, а есть творение Божие, хотя самое лучшее и совершеннейшее. Второй вселенский собор был созван в 381 году в Константинополе для разбора лжеучения Македония, который учил, что третье Лицо Святой Троицы, Дух Святый не равен Богу Отцу и Сыну. На этих двух соборах был составлен Символ веры , который назван Никео-Константинопольским. Символ веры разделяется на 12 членов или частей, причем первые 7 членов составлены на Никейском соборе, а остальные на Константинопольском.

Содержание членов символа веры следующее: в 1-ом члене говорится о Первом Лице Святой Троицы, Боге Отце; во 2-ом члене о Втором Лице Святой Троицы – Сыне Божием, Иисусе Христе, в 3-ем члене о воплощении Сына Божия, в 4-ом члене о страданиях, смерти и погребении Иисуса Христа, в 5-ом члене о воскресении Иисуса Христа, в 6-ом члене о вознесении Его на небо, в 7-ом члене о втором пришествии Иисуса Христа на землю, в 8-ом члене о Третьем Лице Святой Троицы, Святом Духе, в 9-ом члене об истинной Церкви Христовой, в 10-ом члене о таинстве Крещения, в 11-ом члене о будущем воскресении мертвых, в 12-ом члене о жизни будущего века.

Первый член символа веры читается так: «Bерyю во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым».

Что значит "веровать»? Веровать во что-либо – значит иметь твердую уверенность или признавать что-либо чего ум человеческий может ни понять, ни объяснить. Но можно ли принимать и признавать то, чего ум человеческий не может понять? Конечно, это не только возможно, но и бывает в громадном большинстве случаев. Ум человеческий, имеющий свое высшее проявление в науке и могущий разбираться в вопросах более мелких и второстепенных, оказывается бессильным в разрешении самых главных и серьёзных вопросов. Может ли наука объяснить, например, откуда и как произошел мир? откуда появилось время? откуда произошло пространство? как произошло первое движение, и вся вообще жизнь? откуда взялась сила всемирного тяготения, электричество и прочие действующие в мире силы? что такое сила в своей сущности? Наука, правда, постепенно открывает законы природы и новые силы, но сколько еще неоткрытых и неведомых науке сил и законов; между тем эти законы и силы уже многие тысячи лет существуют и действуют в мире; как же наука может постичь их и объяснить, если она их еще и не знает? Обратимся ближе к земле: откуда, например, вообще произошел человек? откуда произошли разные народы – греки, китайцы, славяне и др.? Если скажут, что человек произошел от обезьяны, то дальше следует вопрос: а откуда произошла обезьяна? Есть замечательная книга европейского ученого Гааке: «Мир животных», в которой почти каждая глава начинается заявлением: «Наука не знает, откуда взялись киты; наука не знает, от каких животных произошел мамонт; не знает, от кого произошли крокодилы»; не знает даже происхождения домашних животных; о происхождении всего животного мира наука почти ничего истинного, бесспорного не знает; есть у неё для этого одни лишь предположения, догадки. Откуда, далее, взялся человеческий язык, как возникла у человека способность говорить? ни одно животное не имеет этой способности, а человек имеет; кто же ее ему дал? Обращая, далее, внимание на окружающую природу, человек должен признать, что он и здесь окружен тайнами. Вокруг человека растут травы, деревья; но как происходит сам процесс произрастания? как из малейшего зернышка вырастает могучее дерево? кто в дереве распоряжается тем, чтобы корни в одной и той же земле находили соки и материалы для древесины, для листьев, плодов и пр.? Наука может создать искусственное зерно, химически точно соответствующее естественному зерну; но чтобы это искусственное химическое зерно произросло, этого наука не может сделать. Сам человеческий организм представляет собой глубокую загадку для науки. Не может наука, например, воскресить мертвый труп. «Тайна» жизни сокрыта от человека и недоступна ему. И если человек окружен тайнами и сам для себя представляет тайну, если ум, даже научный, не в состоянии разрешить и понять простых окружающих его загадок, то тем более он не в состоянии решить вопросы о Боге, ибо Бог бесконечно выше всего мира. К счастью, в отношении Божества ум человеческий не оставлен в полном неведении, и путем некоторых рассуждений человек может дойти до признания Божества.

Обращая внимание на окружающий нас мир, мы находим разумность в устройстве мира, порядок и красоту в природе. На небе движется бесконечное количество разных светил, которые при своем необычайном быстром движении взаимно пересекают орбиты, не сталкиваясь друг с другом, движутся настолько точно, что люди по их движению проверяют свое время, свои часы. На земле устройство человеческого тела, устройство природы животных и т.д. поражает своей разумностью. Мог ли мир, такой сложный и так мудро устроенный, появиться сам собой? Конечно, нет. Ведь, ничто в мире не составляется само собой. Разломаем палку и бросим; она никогда сама собой не сложится; рассыпьте буквы алфавита, и никогда из них само собой не сложится ни одного слова. Когда мы смотрим на какую-нибудь машину, нам и в голову не может прийти, что эта машина проявилась сама собой; мы обязательно предполагаем устроителя ее, инженера, ум которого устроил эту машину. Мир есть громадная, необыкновенно сложная машина, и если о простой машине мы не можем подумать, что она появилась сама собой, но необходимо допускаем устроителя ее, тем более мы не можем допустить, чтобы такая сложная машина, как мир, могла произойти сама собой, и необходимо должны признать, что должен быть Высочайшей и Премудрый Устроитель мира. Этот устроитель и есть Бог.

В окружающем нас мире мы наблюдаем, что все существующее происходит от чего-то предшествующего: человек рождается от своих родителей, те родились от своих родителей; эти в свою очередь произошли от своих родителей и т.д. Taкое или иное явление природы произошло от таких-то причин и явлений; а эти явления произошли в свою очередь от своих предшествующих причин и явлений и т.д. И эта цепь зависимости одного от предыдущего другого представляется бесконечной. Но такую бесконечность человеческий разум никак не может представить и с ней примириться; он требует признания какого-то начала, от которого происходила бы эта цепь причинности и зависимости, но само начало не происходило бы ни от кого. Полушутливый вопрос: «что произошло раньше – курица или яйцо», приобретает здесь серьезный смысл; можно бесконечно спорить на эту тему, ибо яйцо происходит от курицы, а курица из яйца; но единственное разрешение этого вопроса возможно только тогда, если допустить, что кто-то создал или курицу, или яйцо. Эта первая причина всего, сама не зависящая ни от чего, в философии носит название Абсолютной Причины, а в религии называется Богом.

У всех людей существует идеал. Этот идеал у каждого человека может быть, конечно, различен по своему содержанию; но общее свойство всякого идеала состоит в том, что этот идеал является для человека чем-то высшим, совершенным, приятным и дорогим; человек упорно к нему стремится. Объединением всех высших идеалов является Бог, ибо Он, например, является носителем идеала наук, как всеведущий и премудрый, – идеалом власти, как всемогущий, – идеалом справедливости, как правосудный, – идеалом высочайшей любви, и т.д.; одним словом, Бог является высочайшим идеалом для людей. Но необходимым признаком идеальности, совершенства всякого идеала является его реальность, действительность его существования, ибо всякая, хотя бы и менее совершенная вещь, но существующая в действительности, реально, для человека дороже и ценнее нежели хотя бы и большая вещь, но существующая только в его мечтах (1 крона, находящаяся в кармане, приятнее и дороже для человека, нежели 10 крон в мечтах). Если же идеал человека весьма дорог и ценен для него, то он должен необходимо обладать и признаком реальности своего существования, ибо в противном случае идеал лишится одной из самых ценных для человека сторон своих, а потому, и перестанет быть для него идеалом, то есть самым дорогим и ценным. Если же всякий идеал человека должен обладать признаком реальности бытия, то и Бог, как высочайший идеал, должен иметь реальное бытие, иначе сказать, Бог должен существовать в действительности.

В человеке существует совесть. Совесть есть внутренний голос в человеке, оценивающий всякий поступок человека с высшей нравственной точки зрения и осуждающий или оправдывающий его. Оценка совестью поступков человека носит характер беспристрастности; осуждения совестью принимают часто характер очень тяжелый для человека, переходят иногда в мучения для него (например, «Скупой Рыцарь» – Пушкина). Откуда же появилась в человеке совесть? Возможны только три источника, из которых могла бы происходить совесть: или внешний мир, или сам человек, или Существо, стоящее выше мира и человека. Может ли внешний мир быть источником совести? – Нет. Внешний мир разделяется на мир неорганический и органический. В мирe неорганическом существуют только механические законы, среди которых нет места нравственному закону. В мире органическом, среди животных также не существует нравственного закона; там могут существовать законы пользы, удовольствия, но не законы долга. Может ли быть источником совести сам человек? – Нет. Недоступность нравственной оценки поступков человека говорит уже о независимости совести от человека. Вместе с тем, мучительность угрызений совести также говорит о независимости совести от человека; в самом деле: если бы совесть зависела от человека, то он не стал бы терпеть муки совести и освободился бы от них; между тем, он не может освободиться от них, они сильнее его и, следовательно, не зависят от него. Если же совесть не может происходить ни от внешнего мира, ни от человека, то необходимо признать, что она происходит от Существа, стоящего вне и выше миpa и человека; такое Существо есть Бог. Если же совесть существует в действительности, то и Бог, как ее источник, должен существовать в действительности.

Таким образом, мы видим, что ум человеческий в результат логических рассуждений должен прийти к признанно Бота, и наука посему не может и не должна противоречить религии.

Иногда говорят, что ученые обыкновенно бывают неверующими людьми, ибо наука будто бы не согласна с религией, но это неправильно; более близкое ознакомление с мнением ученых по сему вопросу показывает, что наука и религия вполне совместимы в одном и том же человеке.

Один немецкий ученый Доннерт в самое недавнее время в своем сочинении «Религия естествоиспытателей» попытался определить отношения наиболее знаменитых естествоиспытателей к религии; результат получился такой. Из 262 известнейших естествоиспытателей 242 должны быть признаны верующими в Бога, 15 относились к вере равнодушно или отрицательно, и только 5 человек из последнего периода оказались враждебными христианству материалистами. Другими словами: 2% резко уклонились от веры, 6% были более или менее индифферентными, между тем как 92%, подавляющее большинство высказалось за веру в Бога. Так, великий Ньютон, гениальный творец современной рациональной механики и астрономии, великий работник в области математики и физики, о котором знаменитый химик Либих говорит, что «от одного высокого гения Ньютона, более излилось света, чем могли произвести тысячи пред ним», – этот гениальный ученый Ньютон не иначе произносил имя Божие, как обнажив голову. В заключении своего главного сочинения Ньютон пишет: «Небесный Владыка управляет всем миром, но не как душа его, а как властитель вселенной вследствие Его верховной власти мы называем Его верховным Богом». Лейбниц, знаменитейший ученый и философ пишет: «Бог есть источник бытия и жизни; Он есть как бы вездеприсущий центр, – как Творец». Дарвин, знаменитый английский натуралист, которого тысячи людей, щеголяющих своим отрицанием, отнесут к безбожникам, пишет о себе: «В моменты чрезвычайного колебания я никогда не был атеистом в том смысле, чтобы я отрицал существование Бога». Его же слова «Вопрос, существует ли Творец и Промыслитель мира, – получил утвердительный ответ от величайших умов, какие когда-либо жили». «На меня, – пояснял он еще, – производит гораздо болеесильное впечатление другой источник, убеждающий в существовании Бога и исходящий не от чувства, а от разума. Такое убеждение возникает вследствие чрезмерной трудности и даже невозможности рассматривать безграничную и чудесную вселенную вместе с человеком, обладающим даром обсуждать прошедшее и думать о будущем, как результат слепого случая или необходимости. Когда я над этим размышляю, я чувствую себя принужденным признать Первопричину, и я вполне заслуживаю названия теиста» (т.е. верующего в Бога). Известен такой случай из жизни Дарвина. Когда однажды пришел к нему Уоллес, его друг и ученик, домашние Дарвина сказали ему, что сейчас Дарвин молится Богу и не может принять его. В изданной в СССР книге проф. А. Тимирязева: «Жизнь и творения Дарвина» сообщается, что Дарвин был в течение 35 лет церковным старостой, в каковом звании и скончался. Пастер, гениальный французский ученый, пишет – «я молюсь во время своей работы». На склоне своих дней Пастер писал «я много изучил и верую потому, как бретонский крестьянин; если бы я сделался еще ученее, то моя вера стала бы также глубока и пламенна, как вера простой бретонской женщины». Фламмарион Камилль, известный французский астроном, заканчивает свой ученый труд восторженной молитвой к Богу. Таким образом величайшие ученые и притом физики, естествоиспытатели, показывают на своем примере, что наука и религия совершенно могут быть совместимы друг с другом.

Окидывая общим взглядом, до каких пределов в отношении Божества может доходить своими силами ум человеческий, мы находим, что здесь он может достигать только очень немногого; он может только довести человека до Божества; но что такое Сам Бог, об этом ум человека может иметь только некоторые слабые отвлеченные понятия: он скажет человеку, что Бог есть начало всего мира; что Он бесконечно премудр (ибо устроил премудро весь мир), что Он есть высочайший идеал для всех людей, что Он справедлив и неподкупен. Но сказать человеку о Боге что-либо подробнее, объяснить человеку личное отношение к нему Божества, или еще более, ввести человека в личное общение с Богом, ум человеческий не мог и не может. Его роль в отношении познания Божества подобна тому, как если бы кто ввел нас в богатый дворец, и мы, проходя по этому дворцу и рассматривая его прекрасное устройство, его богатство, заключали бы о мудрости, величии хозяина этого дворца, а самого хозяина не видели бы. Но для полного представления о хозяине необходимо увидеть его самого и войти с ним в личное общение. Между тем, человек и все человечество не только признавало Божество, но и всегда стремились войти с Ним в такое или иное личное общение; отсюда происходила религия, ибо религия есть общение человека с Богом. Чем же обусловливалось это стремление человека к Богу, иначе сказать,

Были разные попытки ответить на этот вопрос правильно. По одному взгляду религия есть продукт некультурности людей; первобытный дикий человек, наблюдая различные как грозные, так и благотворные явления природы и не будучи в состоянии объяснить их, начал их обоготворять. Так появились, будто бы, представления о богах. Но с этой теорией нельзя согласиться, потому что, если бы религия была продуктом некультурности человека, то по мере развития науки и культуры уничтожалась бы религия. Между тем, мы видим, что существуют как отдельные очень ученые и образованные люди, вместе с тем глубоко религиозные, например, Ньютон и др. (см. выше), – так и целые народы, имеющее высокоразвитую культуру и вместе с тем сохраняющие религию. Следовательно, некультурность человечества не имеет значения в вопросе о происхождении религии.

По другому взгляду, религия есть выдумка жрецов и правителей, желавших, при помощи измышленных ими богов, держать в повиновении народные массы. Но с этим взглядом также нельзя согласиться. По поводу предположения об измышлении религии жрецами нужно сказать, что существуют и ныне народы, например, китайцы, у которых отдельного жреческого сословия не существует, а религиозные обряды и богослужение совершают главы семейств; и тем не менее, у этих народов, при отсутствии жрецов, существует религия; следовательно, она существует независимо от жрецов. По поводу предположения о том, что боги есть выдумка правителей, которые авторитетом богов хотели покрыть созданные ими законы, чтобы тем надежнее править народом, – нужно сказать, что авторитетность чего-либо создается не сразу, а постепенно, пока человек привыкнет к авторитетности чего-либо. Поэтому правители, желая придать характер высшей авторитетности своим законам, могли воспользоваться только уже существующей в народе авторитетностью богов; следовательно, сама авторитетность должна была создаться в народе уже раньше.

Существует еще третий взгляд, по которому религии, то есть стремление человека к Богу, есть явление врожденное в человеке. Этот взгляд нужно признать наиболее правильными. Правильность этого взгляда явствует уже при рассмотрении онтологического доказательства бытия Божия. Там мы видим, что в человеке врождено и неискоренимо стремление к идеалу. Высшим идеалом, как мы видим, является Бог; посему, стремление к идеалу в существе своем есть стремление к Богу. Следовательно, стремление к Богу или религия есть явление врожденное, а не искусственное.

Но как может человек ближе узнать о Боге и войти в общение с Ним? Сам человек, как мы видели, не может достичь этого; остается единственный источник для этого – Бог. Но может ли Бог открывать что-либо о Себе человеку? – конечно, может, ибо Он есть Существо живое, премудрое, нравственное. А может ли человек слышать и понимать слова Божие, откровение Бога о Себе? – конечно, может, ибо он вообще может душой воспринимать внеземное, высшее. Ведь, например, поэты во время своих состояний вдохновения внимают таинственным неземным голосам и оттуда почерпают свои идеи и мысли; гениальные музыканты черпали свои композиции и звуки из неведомых потусторонних сфер. Есть люди, правда, очень немногие, которые своей душой могут постигать и таинственные Божественные речения и передавать их людям. Здесь откровение Бога о Себе нужно уже принимать по вере, доверию к этим людям, провозвестникам Божиего откровения.

Но можно ли принимать что-либо, а особенно откровения Бога по доверии к их провозвестникам? По доверию вообще мы принимаем очень многое, например, исторические и географические данные, мы многое знаем про древних египтян, греков, римлян, но лично проверить всего этого мы не можем, ибо все это уже прошло, и мы приняли это по доверию; кто-то записал об этом, и мы полностью, без сомнений приняли это; и когда изучили это, вероятно, ни разу не мелькнула в нас мысль: да правильно ли это? Таким же порядком мы приобрели много географических сведений, не будучи в состоянии их проверить, а доверяя другим очевидцам; так же мы воспринимаем газетные сведения о разных событиях; и вообще нужно сказать, что огромная часть всех наших знаний и сведений получена нами на веру, по доверию к людям, которые нам их передали. Следовательно, вера – доверие могут иметь место и по отношению к провозвестникам Божественных откровений.

Но так как эти люди передают нам не обыкновенные, земные сведения, а особенно ценные и важные Божественные Истины, то к ним должны быть предъявлены особенные требования: правильно ли они поняли Бога, и правильно ли они передали Его учение людям? Если окажется, что лица, выдающая себя за провозвестников учения Бога, находятся в состоянии самообольщения, увлекаются мечтами своего разгоряченного воображения и исступленной фантазии, дышат фанатизмом или даже обнаруживают признаки умопомешательства, – в таком случае эти свидетели не заслуживают никакой веры. Если окажется, далее, что называющие себя посланниками Божиими водятся в своих действиях нечистыми побуждениями и, стараясь, по-видимому, об исправлении религии, стремиться совсем не к религиозным целям, а к целям земным, политическим, и заботятся не о спасении ближних, а только об одной своей корысти, могуществе, славе и порочных удовольствиях, – в таком случае мы опять не можем иметь веры к подобным свидетелям. Если же, наоборот, лица, проповедующие какое-либо учение за откровение Божие, не только чужды всякого самообольщения; напротив, во всем обнаруживают здравый смысл и светлую рассудительность; не только не стремятся, тайно или явно к каким-либо целям корыстным, напротив, отличаются высочайшим самоотвержением и дышат одной любовью к Богу и людям, забывая о себе, – тогда невольно возникает в душе мысль, что здесь точно действуют не какие-либо обманщики, и становится весьма вероятным, что эти лица суть посланники Божии, что они достойны были услышать непосредственно от Господа Его святую волю и сделаться провозвестниками Его откровения для других. Вероятность эта тем более усиливается, чем чище и святее представляется их нравственный характер и чем менее оказывается возможным с их стороны какой-либо обман.

Далее, никак нельзя согласиться, чтобы при распространении истинного учения Бога были употреблены хитрость, обман и т. п., чтобы здесь могли действовать золото, серебро, подкуп или были допущены меч, принуждение, кровопролитие. Напротив, когда видим, что проповедники какой-либо религии, выдаваемой ими за откровение, не употребляют для распространения ее никаких других средств, кроме самой проповеди, стараются только просветить умы и сердца своих слушателей словом истины, предоставляя каждому на выбор – верить проповеди или не верить; когда видим, что, несмотря на отсутствие всяких других пособий, одна эта проповедь, сама собою, привлекает тысячи людей и распространяется повсюду с изумительной быстротой; – не скажет ли нам тогда совесть, что тут действуют не простые люди, что их образ действования может быть назван достойным и Самого Бога?

Обращаясь к провозвестникам принятого нами Божественного учения, как древним – пророкам, так и позднейшим – апостолам Христа, мы находим, что они вполне удовлетворяют вышепредъявленным требованиям, как, с одной стороны, по своей высокой нравственности, отсутствию своекорыстных целей, здравому и ясному уму, так, с другой стороны, по чистоте средств своей деятельности, пользуясь только словом проповеди без всякого внешнего насилия над своими слушателями. Возможно ли, в самом деле, предположить умысел обманывать других в апостолах, которые, проповедуя нравственность самую чистую и святую, какую когда-либо слышал мир, сами первые оправдывают ее своею жизнью? Они проповедует презрение к богатству, – и, по примеру Спасителя, оставляют все; бедность их была такова, что среди тяжких трудов апостольства они должны были еще трудиться собственными руками и для того, чтобы снискать себе пропитание. Проповедуют умерщвление плоти, – и можно ли исчислить все те подвиги, лишения и страдания, каким подвергали они собственную плоть во все время своего апостольского служения? Проповедуют смирение, – и при величайших успехах своего благовестия не обнаруживают во всем поведении своем и тени тщеславия. Проповедуют прощение обид, – и, постоянно преследуемые и огорчаемые, не позволяют себе ни малейшей жалобы, ни одного слова досады или ропота. Они заповедуют другим искренность, чистосердечие, – и сами с беспримерным чистосердечием рассказывают о своих недостатках и слабостях, о своем скудоумии, по которому многого прежде не понимали из слов своего Учителя, о своем малодушии и робости в минуты Его страданий, о своем маловерии и проч. Таких ли людей можно подозревать в замысле обманывать ближних?

Правда, эти провозвестники откровения Божия сообщают об особых, не встречаемых в повседневной жизни случаях, действиях Божией силы, так называемых чудесах; и ум человеческий, не наблюдавший подобных случаев, может усомниться в этом; человек может спросить: правду ли говорят эти провозвестники учения Божия, возможны ли чудеса? Не вдаваясь в подробности этого обширного и интересного вопроса, скажем только несколько слов. Что такое чудеса? Это – события в природе сверхъестественные, т.е. такие, которые превышают силы и законы самой природы и могут быть совершаемы только силою высочайшею – Божественною. Сомневаться в возможности чудес нет ни малейшего разумного основания. Возражая против чудес, говорят, что законы природы неизменны и непреложны, а чудеса будто бы изменяют и нарушают их. Но это неправильно. Кажущиеся нам неизменными механические и физические законы даны для неодушевленной природы, но рядом с этой природой существует человек, свободный дух которого живет по другим законам; и этот свободный дух человека постоянно воздействует на окружающую его природу, то временно приостанавливая ее законы, то давая им действовать. Человек, например, устраивает машину, которая по воле человека движется с известною быстротой, по силе паров и законов механики; но эта же машина может и остановиться, как только машинист захочет ее остановить, а потом, но воле его, она может снова начать свое движете, и т.д. Человек изобрел летательные аппараты тяжелее воздуха и, распоряжаясь ими, приостанавливает действие закона тяготения. Но, ведь, не происходит же катастрофы или расстройства в законах природы, когда дух человека влияет на них и приостанавливает их действие? А дух человеческий влияет не только на природу, но и на души окружающих его людей. Бог есть Существо высочайшее, отличное от природы и от человека, живущее Своей особой, бесконечно высочайшей жизнью. Но может ли Бог оставаться без влияния на мир и людей? – конечно, нет, ибо Он есть Существо вечное, живое, создатель мира и людей. Его воздействие на мир и человека может проявляться как через естественные, данные Им законы, так и особенным, чрезвычайным, вышеестественным способом, причем Он может пользоваться или действующими в мире законами и силами, но при этом, повышая их деятельность и напряжение до степени высочайшей, не встречающейся в обыкновенном состоянии, недоступной человеческим силам, а доступной только Божественной силе; или же Господь может действовать способами особенными, вне обычных законов и сил природы. Чудеса не изменяют и не нарушают законов природы, а только на время останавливают их течение и при том останавливают в каком-либо частном случае и месте, (привнося здесь нечто сверхъестественное; как прежде, так и после какого-либо чудесного случая, законы природы остаются те же и совершают свой естественный ход, даже в то самое время, когда они останавливаются в одном каком-либо случае и месте, во всех других местах они безостановочно продолжают свое обычное действие когда, например, в одном месте, по воле Божией огонь не жжет, вода не топит и т.п. – во всей остальной обширнейшей области бытия эти стихии действуют согласно с своими естественными свойствами.

Здесь должно установить более точное различие между действительными чудесами, как действиями непосредственно Божиими, от так называемых ложных чудес, которые могут казаться сверхъестественными, по незнание человеком всех действующих во вселенной естественных сил, могущих производить обозначенные кажущиеся чудеса. Действительные чудеса совершаются Богом в целях нравственной помощи человеку, когда таковой помощи ему не могут оказать обыкновенные естественные законы; таковы все евангельские и библейские чудеса.

Но чудеса, совершаемые каким-либо провозвестником религиозного учения, являются сами по себе также и доказательством истинности этого учения. Если чудо есть действие сверхъестественное, которое может совершить только один Бог, то, следовательно, человек и другие сотворенные существа могут творить чудеса только по силе, данной от Бога. И, следовательно, когда мы видим, что человек или ангел, провозвещая нам какое-либо учение, называет его откровением Божиим, и в доказательство своих слов творит чудеса: не явный ли это признак, что Сам Бог подтверждает эти слова? Сами от себя ни ангел, ни человек не могут совершать истинных чудес; а Бог, сама Святость и Истина, не может даровать силы чудотворений каким-либо обманщикам для обольщения людей. Следовательно, при виде истинных чудес, совершенных в доказательство божественности какого-либо учения, места для колебаний и сомнений не остается никакого; здесь место одному беспрекословному убеждению, если только, разумеется, мы не окажемся намеренно упорными в неверии.

Такую же силу доказательности имеет и другой сверхъестественный признак откровения Божия, это – пророчества. Под именем пророчеств разумеются ясные и определенные предсказания о будущих событиях, но событиях совершенно случайных, т.е. таких, которые могут быть и не быть, могут случиться так и иначе, и которых даже начала и зародыши неизвестны в настоящее время, – события такие, которые могут последовать от самых разнообразных и самых неожиданных обстоятельств мира физического, от самых непостоянных и прихотливых желаний воли человеческой. Когда, например, астроном предсказывает за несколько столетий вперед затмения солнца и луны или какие-либо другие явления в звездном мире, то это не будет пророчеством, ибо здесь предсказываются события не случайные, а такие, которые должны произойти с неизбежной необходимостью, вытекающею из такого или иного соотношения небесных светил, подчиняющихся в своих движениях строгой закономерности. Примеры же истинных пророчеств, т.е. предсказания о событиях случайных, мы можем встречать у провозвестников Божественного учения, как древних, так и позднейших. Таковы, например, предсказания о том, что Иисус Христос умрет через 486½ лет после возвращения евреев из плена Вавилонского, что Христос родится в Вифлееме (южном), что Он начнет Свою проповедь в Галилее, что Он торжественно войдет в Иерусалим на осле, что Он будет предан одним из Своих учеников, и предан именно за тридцать серебряников, что Он будет распят и одежды Его разделят по жребию, что Он на третий день воскреснет, затем вознесется на небеса и ниспошлет вместо Себя на землю Духа Святого; таково предсказание Иисуса Христа о разрушении Иерусалима, с различными подробностями этого события. Из этих примеров мы видим, что предметами пророчеств являются события совершенно случайные. А чтобы предсказать с точностью какое-либо событие случайное, надобно предварительно знать все возможные сцепления причин и обстоятельств, от которых оно может произойти; надобно проникнуть в сокровеннейшие изгибы человеческого сердца и наперед определить в нем его будущие желания; надобно проникнуть в планы и намерения Самого Бога; – требования, которых, бесспорно, не в состоянии выполнить никакой ограниченный ум. Следовательно, когда мы видим, что известный человек, проповедуя какое-либо религиозное учение, в доказательство божественности его произносит пророчества, которые потом действительно сбываются в свое время, то эти пророчества, без всякого сомнения, он получил по вдохновению от Бога; эти пророчества суть непререкаемое свидетельство Самого Бога, истинного и всесвятого, о достоверности слов Его посланника, и очевидная, неизгладимая печать Божия, скрепляющая собою истинное откровение. Таким образом, нравственный облик провозвестников истинного учения о Боге, как древних, так и позднейших, христианских, – способы распространения ими своего учения, а также и чудеса, и пророчества их с несомненностью удостоверяют, что как им, так и проповедуемому ими учению вполне можно и должно доверять. Но нельзя ли найти более бесспорное удостоверение этой веры, основанной на доверии к словам других, нет ли возможности перейти от этой веры к ясному, реальному познанию Божества? Есть и эта возможность.

Вера бывает двоякая: умственная или логическая, и сердечная или душевная. Умственная вера воспринимает только умом какие-либо истины, например, религиозные, но она одна недостаточна для спасения. Такая вера свойственна и бесам; ап. Иаков говорит: «Ты веруешь, что Бог един; хорошо делаешь; и бесы веруют и трепещут» (Иак.2:19). В самом деле: ведь бесы признают, что Бог существует, признают Иисуса Христа за Сына Божия (Мр.1:24, Мр.1:34), в книге Иова сказано, что сатана вместе с ангелами является пред лице Бога и даже спорит с Ним (Иов.1:6, Иов.1:11, Иов.2:1, Иов.2:5); сатана знает священные книги, ибо при искушении Спасителя в пустыне дьявол приводит слова из псалмов со ссылкой – «ибо написано» (Mф.4: 6). Бесы также и повинуются Богу, ибо когда Спаситель изгонял из бесноватых бесов, они немедленно исходили из больных (Mф.8:16, Мф.8:16. Мф.8:31 и до Мр.1:26). Но, имея и веру в Бога и повинуясь Ему, бесы остаются злыми и не исправляются к добру, ибо они имеют веру только умственную. Для спасения необходима еще вера, так называемая, сердечная, душевная. Она состоит в том, что душа человека ощущает, чувствует реальное прикосновение к себе Божества, сердце ясно созерцает Бога. Как же прийти к этому сердечному познанию, как его достичь? Для этого существуют разные пути и способы, отрицательные и положительные.

У французского писателя Огюста Николя в его философских размышлениях о Божественности христианской религии, рассказывается об одном французском политическом деятеле Изнаре, который осужден был на смертную казнь и посему должен был скрываться в подземельях и других тайных местах.

И вот в этом положении, когда он, по собственным словам, находился в подземельях, терпя лишение во всем, слышал вокруг себя только рев и стоны смертные, и сам мог быть умерщвлен, как убийца, когда душевно мучился неизвестностью об участи своего семейства и ежедневным ожиданием, что вот и его, как животное, влекомое на бойню, поведут на казнь «без всякого суда и даже не выслушав» – в этом положении совершился в нем самом нравственный переворот. Пришло возрождение. Живые и вечные вопросы живого духа: бытие Бога, бессмертие души, необходимость добродетели, необходимость религии для жизни добродетельной, Божественное достоинство христианской религии и всецелая уверенность вистине ее тайн, – все эти вопросы, спавшие в душе, воскресли, снова выросли из ее глубины, потребовали ответа, – и душа нашла этот ответ.

«Несчастье, меня постигшее, принудило меня сделать остановку в течение моей жизни, – говорит Изнар. – Во время этой остановки я осмотрелся и познал самого себя: я рассмотрел – откуда я и куда иду; осмотрел путь, мною пройденный, и тот, который мне осталось пройти; и тут два пути, – один, которым я уже шел, и другой, который мне следовало избрать, чтобы достигнуть истинного назначения моего – встали перед моей мыслью».

Изнар почувствовал, что Бога ему нужно, что в Нем путь и истина, – и лучезарный Лик Божий выступил среди мрака его подземелья. Когда Изнар из глубины существа своего поднимал воспоминанием прах своей прошедшей жизни, его сознанию представлялись некоторые искры веры, как драгоценные остатки материнских наставлений.

Но эти остатки были слабы и не ясны. Их нужно было «выявить» и усилить.

Нужна была работа мысли и воли. И Изнар начал эту работу. Его мысль решила найти для себя ответ на старый вопрос: что есть человек, куда он идет, кто там, вдали, за звездами живет? И так как теперь «верие и неверие» стали для него вопросом жизни, – он отдался исканию упорно, весь.

«Я всецело предался таким размышлениям, – говорит он, – которые продолжались шестнадцать месяцев, по пятнадцать часов ежедневно; и, верно, ни в каком положении размышления не бывают более глубоки, как и подножия эшафота».

Не думайте, что он сразу поверил, уверовал. Нет. «Если мое сердце чувствовало влечение к религии, зато мой разум, – пишет он, – отвращался от размышления о религиозных догматах и тайнах, которые мне представлялись нелепостями. Я не мог верить в них, потому что не состоянии был изъяснить их». Веры у него не было. Зато было страстное желание вымолить у молчания ответ на вопросы.

Долго тянулось «путешествие мысли» (выражение Изнара), отправившейся на поиски Бога, и, наконец, она выбралась на свет веры из темной бездны неверия и рассказала нам, где истинные пути Богоискания.

Вот результат душевной борьбы Изнара: он нашел, что познание Бога, не слепая, а зрячая вера в Бога; ощущение Его в душе дается молитвой, в молитве, в молчаливой и углубленной беседе, с пробудившейся совестью. «Я удостоверился, что в ночной тьме наших философских размышлений религиозная истина является только в проблесках, как молния, которую надобно внимательно наблюдать, чтобы уловить, – и становится пламенем, которое разжигается молитвою. Я начал с молитвы и кончил молитвой. В молитве Бог показал Себя, открыл. Я не уверовал, а увидел Бога». В молитве нашел Бога Изнар. И к Богопознанию нет пути, помимо молитвы.

В молитве?..

Могут сказать: «Но где взять молитву? Как я стану молиться, не веруя»? Резонный вопрос, но он представляет недоразумение. Дело в том, что под молитвой здесь пока разумеется не молитва, как беседа с Богом уже верующего духа, не возношение души к познанному и найденному Богу. Конечно, молиться нельзя научиться сразу. Молиться можно, уже веруя. Но есть как бы начатки молитвы, на какие способен и неверующий. Эти начатки есть просто искреннее, чуждое гордости желание разрешить вопросы совести, стремление к таинственному источнику жизни, стремление разгадать значительную загадку о бытии человека, его цели и происхождении.

«Молиться я не мог, – говорит один человек, томившийся тоской по потерянному Богу». «Но, однако, – здесь же прибавляет он, – я много думал, и многие истины открылись предо мною с необычайной яркостью».

И вот, это «думать» – часто и значит по-своему молиться, и первый вид молитвы есть дума о себе размышление о душе и ее бытии.

Другой бывший неверующий излагает свой пережитый им путь Богопознания.

«Задумайся всей мыслью и всем сердцем, прочувствуй следующее, – пишет этот неверующий, – никто во всем свете – и менее всего ты сам, – не может поручиться, что завтра, завтра ты встанешь с постели живым, безбедно переплыв ночь, поэтому живее и чаще думай о твоей личной смерти; ежедневно хотя 15 минут на ночь. Куда же мы пойдем, вышедши из тела? Неужели мое тело – это все; это мое «я»? «Нет», – услышишь где-то из-под спуда тела голос. «Тело уснет, но «я», вышедши, буду жива». Вот это «я» и есть настоящее, подлинное. И если ты ежедневно настойчиво будешь допрашивать это придавленное телом «я» и будешь допрашивать, поставив его под угрозу завтра предстоящей смерти, то узнаешь от него нечто поразительное, что тебя сначала ужаснет, но потом обновит, как обновило меня: ты узнаешь, что ты, истинный ты, бессмертен, что смерть лишь дверь в новую бесконечную, блаженную или ужасную, жизнь, которую лишь одну и достойно человеку иметь ежеминутно в виду и к ней готовиться. Ты узнаешь ощутительно, что эта жизнь лишь странствование, и что не надо ничего любить в этом мире, ни к чему привязываться, ибо все может быть отнято завтра. «Ибо не имеем здесь пребывающего жилища, но ищем будущего» (Евр.8:14). Ты почувствуешь осязательно Бога, как Единого Живого, живую основу жизни. Ты узнаешь, что без Него все смерть, нет, ничего, кроме смерти, и ты примешь Его как Жизнь Живую.

Мы сказали, так сказать, об отрицательном пути Богопознания через самоотрицание.

Есть и другой положительный путь обретения веры. Это путь фактического и действительного исполнения учения и заповедей Христа. Например, согласно учению Христа, вы начинаете, вместо раздражения к людям, пробовать их прощать и любить, – и чувствуете, как это тяжело, почти невозможно для вас. Тогда вы, обладая хотя бы пока только умственной верой, обращаетесь к Богу за помощью для этого, – и начинаете ощущать в своей душе силу, хотя бы только несколько помогающую и облегчающую для вас снисхождение к людям, и это ощущение для вас ясно, ибо вы ощущаете фактическую, реальную, и при том, светлую силу. И чем дальше вы движетесь в этом направлении, тем помогающая вам сила чувствуется все более определенно и ярко. Вместе с тем, эта помогающая сила, увеличивая сопротивляемость души греху, делает исполнение заповедей Христовых более легким и приятным («иго Мое благо и бремя Мое легко», Mф.11:30, «Заповеди не тяжки» 1Ин.5:3). Таким образом, исполнение учения Христа дает возможность человеку все ярче чувствовать в своей душе прикосновение Бога и в этом находит бесспорное удостоверение своей вере. По мыслям Исаака Сирского и Симеона Нового Богослова, «христиане, которые не видят в душе Господа, не освещаются явственно и значительно Его Божеским светом, пусть не говорят, как неверные, что невозможно Его видеть»; заведомо, сознательно человек должен прозреть к видению, т.е. «должен ощутить в себе Бога ясно и осязательно». «Чистые сердцем узрят Бога», говорит Христос (Mф.5:8) Вот эта вера сердечная, помогающая и очищающая душу человека, переходящая, затем, в ясное созерцание Бога, и руководящая далее всей жизнью человека, – и есть действительно спасающая вера, хотя начинается она с логической, умственной веры.

Какие же свойства принадлежат Богу? По учению истинной веры Бог есть Дух невидимый, не имеющий никаких видимых телесных членов, вечный, ибо Он не имеет ни начала, ни конца Своего существования, не было времени, когда бы не было Бога, Он всегда был, есть и будет, – всеблагий, т.е. бесконечно добрый и любящий весь мир, – всеведущий, ибо Он знает все и совершеннейшим образом, – премудрый, ибо совершеннейшим образом знает наилучшие цели и средства и умеет прилагать последние к первым, – всеправедный, ибо Он дал высочайший нравственный закон, и за исполнение его Он награждает и за нарушение наказывает, – свободный, ибо Он в избрании чего-либо определяется только Своим разумом и ничем посторонним, – всемогущий, т.е. Он приводит в исполнение все угодное Ему, без всяких затруднений и препятствий, – вездесущий, т.е. Он пребывает во всем мире, одинаково близок ко всему и всем, не дальше от одного предмета, чем от другого, – неизменяемый, т.е. в Боге нет никакого возрастания или уменьшения сил, какого-либо перехода из одного вида бытия в другой, так что Он всегда пребывает один и тот же, – вседовольный, т.е. Он дает человеку и всему миру все, что кому нужно, а Сам не нуждается ни в чем, – всеблаженный, т.е. Он, обладая высшими совершенствами разума и воли, наслаждается ощущением согласного действия всяких сил и посему бесконечно счастлив.

Иногда в священных книгах приписываются Богу телесные члены; но эти выражения нужно понимать в переносном смысле. Так, глаза и уши означают всеведение Божие, руки – всемогущество, сердце – любовь или благость Божию. Равным образом, не противоречат вездесущию Божию, те выражения о Боге, что Он обитает на небесах или в храме: Бог присутствует везде, а на небесах особенно ясно обнаруживается слава Божия, и в храмах человек ярче ее чувствует. Вообще, все человеческие свойства, приписываемые Богу, нужно понимать, как образное показание действий и отношений Божиих к миру.

Что же говорится о Боге в Символе веры? «Верую во единого Бога». Истина единства Бога есть основная истина в учении о Боге. Эта истина должна быть допущена и человеческим разумом, ибо она вытекает непосредственно из вышеизложенных (см. выше «Телеологическое доказательство бытия Божия», «Космологическое доказательство бытия Божия», «Онтологическое доказательство бытия Божия», «Нравственное доказательство бытия Божия») доказательств бытия Божия. Если Бог есть верховный Разум и Устроитель вселенной, то Он должен быть один; если Он есть первоисточник всего, то Он также должен быть один; если Он есть высший идеал, то опять, Он должен быть один; наконец, если Он есть источник совести человеческой, то Он также должен быть один, ибо совесть одна. Существовали и существуют много язычников, которые признают многих богов, и, несомненно, в противовес им ясно утверждается истина единства Бога. Но если эта истина принимается и не оспаривается нашей умственной верой, то в области нашей сердечной, душевной веры она может часто колебаться ведь в этой области человек должен только одному Богу поклоняться и Ему одному служить (Второз.6:13); между тем, фактически, вследствие своей греховности и слабости, человек служит различным страстям и предметам (гордости, богатству, славе, разным пресыщениям), идущим вразрез с повелениями Бога. Таким образом, человек в своей душe часто уклоняется от служения единому истинному Богу, и потому напоминание в символе веры о «едином» Боге совершенно необходимо.

Символ веры далee говорит: «Верую во единого Бога Отца». Словом «Отца» вера человеческая вводится в учение о Пресвятой Троице. По этому учению, Бог есть един по существу, сущности Своей, но Троичен в Лицах: Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святый. Между Лицами Святой Троицы нет разделения, но есть различие. Различие это состоит в том, что Бог Сын предвечно рождается от Бога Отца, Святый Дух предвечно исходит от Бога Отца, а Бог Отец не рождается и не исходит от другого Лица. Bсе три Лица Пресвятой Троицы равны между Собою: Бог Отец есть истинный Бог, Бог Сын есть истинный Бог, и Бог Дух Святый есть истинный Бог. Но это – не три Бога, а один Бог – Троица единосущная и нераздельная. Учение о трех Лицах Святой Троицы ясно высказал Иисус Христос, когда, посылая апостолов на проповедь, сказал: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Mф.28:19). А о единосущии Лиц Святой Троицы говорится так: «три свидетельствуют на небе Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино!» (1Ин.5:7).

Издавна были попытки человеческого разума проникнуть в эту величайшую тайну Божества, были попытки найти какие-либо сравнения и подобия Пресвятой Троицы. Так, указывали и указывают на солнце, различая в нем свет, теплоту и то, что издает свет и теплоту; образ рождения Бога Сына и происхождение Бога Духа от Бога Отца указывали в исхождении луча от солнца, света от света. Особенно же в душе человека находили подобие истины Святой Троицы, ибо три главные способности души человека – ум, воля и чувство теснейшим образом объединены в душе человека, но в то же время и различны между собой. Но так как все это – только образы, подобия и при том подобия тайны Божией особенно глубокой, то они не только не отображают учения о Святой Троице, но между ними и изображаемою тайною должно оставаться бесконечное расстояние. Однажды блаж. Августин, углубляясь в учение о Святой Троице и желая постичь его, шел по морскому берегу и увидел мальчика, который что-то делал у моря. Подойдя к нему, Августин увидел, что мальчик вырыл в береговом песке ямочку и раковиной черпает в море воду и переливает ее в ямочку. «Что ты делаешь?», спросил его Августин. «Хочу в эту ямочку перелить море», отвечал мальчик. «Неразумен этот мальчик», подумал про себя Августин, «но так же неразумен и я, если бесконечное море Божества хочу перелить в небольшую ямочку моего ума».

Учение о единстве Божества и вместе троичности Лиц в Нем на первый, поверхностный, взгляд может казаться внутренне противоречивым, ибо где 1, там не может быть 3, и где 3, там не может быть 1. Ho это противоречие только кажущееся. Оно могло бы иметь место только в том случае, если бы единство и троичность в Божествe были бы в одной и той же, так сказать, области или отношении; между тем, единство относится к природе Божества, а троичность к Лицам Божества; следовательно, единство и троичность принадлежат разным отношениям в Боге и потому не могут стоять в противоречии между собой.

Но если мы больше углубимся в истину Святой Троицы, то найдем, что мысль o внутреннем противоречии в учении о Святой Троице должна совершенно отпасть. С одной стороны, мы должны помнить, что Бог открывает людям истины на человеческом языке; но человеческий язык – слабое и больное создание человека, – он никогда не может быть точен. Ведь он приспособлен для обозначения обыкновенных, повседневных предметов человеческой жизни; но для обозначения и выражения исключительных, чрезвычайных моментов жизни духа язык человеческий бессилен. Например, в моменты чрезвычайной радости или чрезвычайного горя попробуйте передать свое состояние словами, – и вы будете или молчать, погруженные во внутреннее переживание этих состояний, или будете говорить слишком бледные для сего фразы; особенных слов, точно передающих исключительное состояние духа, язык человеческий не найдет. Возьмем даже более обыденные случаи: попробуйте, например, описать человеку вкус или запах какого-либо нового вещества, доселе неизвестного этому человеку, – и все ваши самый старательный и красноречивые описания не дадут этому человеку возможности точно почувствовать новый вкус или запах; человек должен сам понюхать или отведать вкус этого вещества и тогда его вкус или запах будет для него ясен; но этого он достигнет без слов, которые для сего бессильны. Но если язык человеческий неточен в своих определениях, касающихся даже земных предметов, то тем более бессильным он должен оказаться в определении небесной жизни. На земле нет предметов и явлений, которые хотя бы в малой степени были подобны находящимся на небе, и, однако словами, приложимыми к земному, люди пытаются обозначить небесное. Поэтому неизбежно, что обозначение на человеческом языке небесных явлений будет очень неточным; и потому выражение: «Бог един по существу, но Троичен в лицах» может быть рассматриваемо, как дающее человечеству возможное наилучшее для него представление о Божестве.

С другой стороны, мы должны обратить внимание на то, что в это учение о Святой Троице вводятся числа (1 и 3). В таком случае, мы должны обязательно ответить себе: что такое число? Существуют ли числа в действительности, вне нас, или они являются только свойством человеческого ума мыслить все в числах? Вернее должно склониться к последней мысли, что числа являются только свойством ума человеческого и при том только в отношении земных материальных предметов. Ведь, 1, 2, 3 и т.д. предметы могут существовать только так, что другой предмет может находиться только там, где окончился первый предмет; в одном и том же месте сразу два предмета существовать не могут; на этом и основывается возражение против учения о Святой Троице; если 1, то не 3, и если 3, то не 1; сложить два предмета мы можем только там, где оканчивается один предмет и начинается другой. Но если мы возьмем даже здесь же на земле явления не материальные, а духовные, например, человеческую душу, то увидим, что числовые отношения не применимы к таким предметам: можно ли, например, разделить душу человека и сказать, что у такого-то человека осталась только ¼ или ⅛ души? Против этой нелепости восстает сама человеческая душа, как бы показывая этим, что числовые понятия не применимы к ней.

Но если числовые отношения не приложимы к духовным предметам, даже и ограниченным, то они еще менее применимы к духовным существам бесконечным, каково Божество. Ведь, если, как мы только что рассуждали, второй предмет (или 2) может начаться там, где оканчивается первый (или 1), то в бесконечных предметах можно ли сказать, где начинается второй, если первый еще не кончился и никогда не кончится? Как можно, например, разделить пополам бесконечную величину, если мы не знаем, где ее начало, и где конец, и где средина ее? Число заключает в себе идею прерывности (1, 2, 3), но бытие непрерывно. Таким образом, правильнее склониться к тому, что наши числовые отношения не имеют значения в области Божественной жизни, и потому и нельзя признать, что учение о Троичности и единосущии Божества противоречит здравому рассудку, ибо наш рассудок не применим к познаванию небесных предметов. Таким образом, ни рассудок, ни язык человеческий не могут иметь места при постижении и обозначении Божества. Правда, учение о Святой Троице не может быть выражено в ясных понятиях; но для нас вообще многое неясно, даже относительно менее совершенных предметов, как, например, вопрос о том, что такое материя, сила и пр.

Но учение о Святой Троице, мало доступное для человеческого ума, может быть более постижимым для человеческого сердца «Бог есть любовь» (1Ин.4:8), а любовь, с одной стороны, требует, чтобы, вместе с существом любящим, существовал кто-то другой, на кого направлялась бы эта любовь, ибо любовь, простирающаяся только на самого себя, есть эгоизм, т.е. явление, противоположное истинной любви. Если же Бог есть любовь, то, следовательно, Его любовь должна на кого-то простираться. Мы видим, что она простирается, например, на созданный Им мир. Но когда мир еще не существовал, на кого тогда, в вечности, простиралась любовь Божия? На это отвечает учение о Святой Троице: от вечности в Боге было Три Лица, Которые любили Друг Друга, и в этой взаимной любви Лиц Святой Троицы состояла от вечности жизнь Бога. С другой стороны, любовь требует единения любящего и любимого; любящий стремится быть возможно ближе к любимому, соединиться с ним возможно теснее, даже как бы передать себя любимому существу, забыв про себя. Земным примером такой любви, хотя и весьма слабым, является любовь матери к детям. У любящей матери, даже в мире животных, часть жизни переходит в детей, не только жизни чисто телесной, что выражается, например, в млекопитании, но и часть высших жизненных инстинктов. Посмотрите на высидевшуюся в гнезде исхудалую наседку, собравшую своих цыплят около корма, но не прикасающуюся к последнему (именно о наседке говорится в Ев. Мф.23:37). В ней нет даже борьбы с инстинктом голода; радость о насыщении птенцов насыщает ее тело взамен действительной пищи. В случае нападения врагов, она, с опасностью для жизни или даже с действительной потерей своей жизни, защищает их жизнь, и при том, что самое главное, она делает все это совершенно непосредственно, точно так же, как прежде защищала бы свое собственное благополучие. Отсюда следует, что предмет инстинктов изменился, перейдя с себя лично на семью. То же самое, но с признаками сознательности и свободы, хотя и с сохранением той же непосредственности в самых влечениях и порывах, вы увидите в матери человека. Когда она трудится, голодает, не спит ночей и вообще переносит скорби за ребенка, за детей, она почти никогда не чувствует в себе борьбы, не ощущает подвига, как не чувствовала подвига в девичьей жизни, заботясь о себе самой. В этом смысле предмет ее самосознания из «я» перешел на «мы». В самом даже теоретическом акте самосознания ей гораздо непосредственнее понятна противоположность между этим «мы» и прочим миром, нежели между ее собственным «я» и ребенком или детьми. Эта внутренняя связь с детьми идет гораздо дальше сознательной области ее душевной жизни, в периоде кормления дитяти грудью, простирается даже на жизнь телесную, а в дальнейшие годы – предугадывая внутренние движения жизни ребенка по самым общим, случайным и условным выражениям, так что пословица: «материнское сердце – вещун» имеет глубокий философский смысл. С переходом жизненного интереса в души детей у женщины в значительной степени, а иногда и вовсе, исчезает попечение о себе самой, так как в мыслях, чувствах и намерениях ее происходит коренное изменение.

Если же такое глубочайшее единение существует уже здесь на земле, то чем выше и сильнее любовь, тем теснее и глубже должно быть взаимное единение любящих существ. А если в бесконечном Боге любовь бесконечна, то и единение между Лицами Святой Троицы должно быть бесконечным, каковое единение на бедном человеческом языке можно выразить только словом «одно», три Лица в Боге есть одно «Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе» (Ин.17:21), «Я и Отец одно» (Ин.10:30)

Если мы вдумаемся в истину Святой Троицы, то увидим, что она есть источник огромного света, источник идей, способных осветить жизнь до ее дна, источник великого утешения и радости для человека. Знаменитый Паскаль писал o ничтожестве человека перед миром. Для человека в мире оставалось бы только отчаяние, если бы Господь Христос не открыл нам величайшего из имен Божиих – Бог-Отец. В самом деле не ужасно ли знать, когда мы смотрим на усеянное звездами небо и видим, как свет планет разливается в громадной пустоте систем и млечных путей, что весь этот мир – только точка, пятно, атом в отношении ко вселенной, а вся солнечная система и вся созерцаемая нами система миров только атом в той необъятности, которая усеяна, подобно полу во дворце, золотой пылью бесчисленных миров. Вся эта громадность, среди которой человек даже и не песчинка, а величина, даже в миллиарды раз меньшая, чем песчинка, – должна бы раздавить человеческий мозг, если бы не великая идея, что есть Бог-Отец, который есть Отец и для каждого из нас. Мы не крупинки пыли, не песок на морском берегу; мы, действительно, образ и подобие, искра и дыхание Того Отца, Который создал все Таким образом, человек из пыли становится снова величиной, имеющей право и долг жить и двигаться к совершенству, по образу Бога Вседержителя.

Но далее вас снова может остановить мысль. Хорошо: Бог есть наш Отец; но мы бунтовщики, мы разорвали союз с Ним. Может быть, теперь Он уже не Отец, и мы, как преступники, можем ждать теперь только наказания. Так должны бы думать мы. И снова отчаяние – наш жребий; но здесь учение о Святой Троице опять вливает свой свет. Бог есть Отец, но в существе Божием есть и вторая Его Личность – Бог Сын. Откровение о Боге Сын – новый свет для отчаявшихся и бессильных душ. Не закрыт путь к Отцу, не разрушено наше сыновство Ему. Наоборот, единородный Сын Отца стал нашим братом по плоти, умер на кресте за грех человеческий, и Своей всемогущей десницей готов вести нас в обители Отца.

Но снова вопрос. Пусть мы прощены Богом и дети. Но где у нас силы к движению? можем ли мы, нищие и убогие, воскресить наши «мертвые души» и подняться из проказы и пыли, в какой лежим? Эта мысль опять могла бы окружить облаком отчаяния наше сознание, если бы не откровение о Духе Утешителе. Мы не бессильны; третье Лицо Святой Троицы, Святой Дух воодушевляет нас этой силой. Чрез Святые Таинства, в которых действует Святой Дух, вливаются новые силы в кровь бессильного человека, чудотворно побеждается в нем бессилие духа, и человек вооружается необычайной силой для борьбы с грехом.

Таким образом, в учении о Святой Троице, в самой простой его постановке, содержится источник великого утешения и творящей силы.

Учение о Святой Троице имеет весьма важное значение для опознания основного закона и смысла жизни человечества и всего вообще мира, именно, закона единства во множественности или закона любви. Все люди, как личности, произошли от одного человека, в котором они все заключались в состоянии зародыша. Следовательно, весь род человеческий, при разнообразии личностей, единосущен по своей природе, и связь, единение или любовь друг к другу есть, таким образом, прирожденный, изначальный закон человечества. Но грех внес изменение в сознание человечеством этого закона; человечество, как бы «разорвалось». Истина единства человечества, которая должна сплачивать всех людей в единую душу и сердце, затмилась. Заповедь любви стала казаться даже насилием для человеческой души; законом мира стал эгоизм, себялюбие. Противоестественное «разъединение» людей стало для них естественным состоянием. Христианство заявило, что это разъединение есть греховная ложь, что основное, нормальное состояние человечества есть глубочайшее единство природы всех людей, их единосущие и основной закон человеческой жизни есть закон любви всех людей между собой. Какие же имеются в христианстве основания для того, чтобы заявить, что единосущие и взаимная любовь людей есть закон, норма? Таким основанием, по учению святых Отцев, является учение о Святой Троице. Это учение говорит, что истинное и вечное существо Бога, Его природа свободны от всякой разъединенности и взаимоисключительности что, хотя в Боге три Личности, но они не исключают друг друга, а являются полным и бесконечным единством. А так как Бог есть образец, идеал, норма для всего существующего, то это единосущие Божественных Личностей, этот закон любви должен отражаться и в жизни всего человечества, что все человеческие личности, при своей множественности, являются единым целым, и жизнь человечества должен как бы пронизывать и проникать закон взаимной любви. Эту истину выразил и Спаситель в своей молитве пред страданиями. Он молился так: «Отче Святый! соблюди их во имя Твое тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. Да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне, да будут совершены во едино» (Ин.17:11, Ин.17:21–23¹).

Какое же отношение Бог имеет к мирy? На это отвечают дальнейшие слова символа веры, что Бог есть «Вседержитель, Творец неба и земли, всего видимого и невидимого». Слово Вседержитель означает, что Господь все содержит в Своей силе и в своей власти.

По вопросу об отношении Бога к мирy существуют разные взгляды, главнейшие из которых следующие. Атеизм учит, что Бог не имеет к мирy никакого отношения, потому что и Бога нет и мир произошел сам по себе. Это учение опровергнуто уже при разборе телеологического доказательства бытия Божия (см. выше «Телеологическое доказательство бытия Божия»). Там мы указывали, что ничто самое простое не происходит само собой, тем более не появляется сама собой какая-либо сложная машина; в особенности мир, как необыкновенно великая и сложная машина, не мог произойти сам собой. И если, при взгляде на машину, наш ум необходимо предполагает ее устроителя, так и при мысли о громадном механизме мира мы необходимо должны признать существование Творца мира – иначе Бога. Деизм. По учению деистов, Бог создал мир, привел в действие законы жизни мира, и затем, отстранился от мира; мир теперь живет сам по себе, независимо от Бога. С этим учением нельзя согласиться потому, что наблюдения показывают, что недостаточно только устроить машину и пустить ее в ход, чтобы она и дальше работала правильно; необходимо постоянное наблюдение и уход за нею; иначе она начнет постепенно портиться и, наконец, остановится в своей работе. По сему и над миром, как обширным и сложным механизмом и организмом, необходимо постоянное наблюдение, заботы о поддержании его правильной жизни. И как самое лучшее наблюдение за машиной может принадлежать ее устроителю, так и наилучшее наблюдение за жизнью мирa может быть осуществлено только Творцом мирa Богом. Следовательно, необходимо признать, что Бог не только создал мир, но и направляет его жизнь. Пантеизм. По учению пантеистов, Бог отдельно от мирa не существует; Бог есть весь мир, жизнь мирa есть жизнь Бога. С этим учением нельзя согласиться потому, что Бог есть Существо всесовершенное, а в мире существуют разные настроения, недостатки, в людях существует нравственное зло, грех. Если Бог Существо всесовершенное, не имеющее никаких недостатков, то и в мире, который есть Бог, также не должно быть никаких недостатков, никакого зла. Если же в мире есть недостатки и зло, то, следовательно, эти недостатки и зло должны принадлежать и Богу, ибо мир и Бог одно и то же; в таком случае, Бог уже не есть Существо всесовершенное. Таким образом пантеизм страдает глубоким внутренним противоречием. Теизм. По учению теистов существует Бог, Который создал отдельный от Себя мир и Который затем наблюдает и направляет жизнь мирa. После разбора предыдущих теорий мы должны признать, что это учение наиболее правильное.

Господь называется Творцом мира². Под творением здесь нужно понимать создание чего-либо из ничего, т.е. Господь создал мир из ничего только Своею силой и властью. «Вначале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1:1). Под «небом и землею» разумеется весь состав вещей, или вся вселенная, существующая отдельно от Бога и управляемая Богом. Частнее – под «небом» разумеется мир ангелов, а под «землею» остальная вселенная. Под словом «видимым же всем» разумеется все, что доступно внешним чувствам человека, а под словом «невидимым"» – все, что недоступно внешним человеческим чувствам, т.е. мир духовный.

Ангелами называются духи бестелесные, обладающие умом, волею и могуществом высшими, нежели человек³. Об ангелах говорится в священных книгах. Кроме того, необходимость существования ангелов явствует из того, что в земном мире мы находим полную и строгую постепенность во всем, начиная от простой клетки, переходя в более сложные существа и кончая человеком, существом материально-духовным. Если, затем, признать, что за человеком существует только Бог, Существо бесконечное, то постепенность творения прерывается и получается незаполненная ничем громадная пропасть между Богом и человеком. Между тем, наблюдая постепенность творения на земле, мы вполне вправе допустить, что эта постепенность существует и между человеком и Богом. Этому предположению отвечает учение об ангелах, которые, находясь между человеком и Богом, восполняют, таким образом, постепенность в творении, тем более, что и ангелы не все одинаковы и разделяются на различные разряды или ступени, по степени своего совершенства и постепенного приближения к Богу.

Для человечества открыты девять разрядов ангелов. Ангелы сотворены прежде видимого мира⁴. Сначала все ангелы были сотворены добрыми, потом некоторые из них сделались злыми и отпали от Бога. Но бесчисленное множество ангелов остались добрыми и пребывают с Богом. Они непрестанно прославляют Бога и исполняют Его волю, особенно относительно помощи людям в деле спасения. Имя «ангел» означает вестник, ибо эти бесплотные духи часто бывают посылаемы Богом на землю для возвещения людям воли Божией. Хотя ангелы суть духи бестелесные, но когда они являются людям, то принимают вид человека и могут говорить, для того, чтобы через это войти в общение с людьми. На иконах ангелы изображаются иногда с крыльями; это обозначает быстроту, с которой они исполняют свое служение. Некоторые из ангелов называются ангелами хранителями, потому что они сохраняют как целые общества или государства, так в частности и каждого человека, особенно верующих в истинного Бога⁵.

Уклонение некоторых ангелов в зло и отпадение их от Бога произошло от их гордости; это открыл нам апостол Павел, который, давая закон о поставлении епископа, запрещает избирать епископом новокрещенного, «чтобы он не возгордился и не подпал бы осуждению с дьяволом», указывая этим, что причиною падения дьявола была гордость.

Главный из отпадших ангелов называется сатаной, т.е. отступником; злые духи называются также дьяволами или бесами. Слово дьявол обозначает клеветник или обольститель. Так называются злые духи потому, что они всякими мерами стараются склонить людей ко всему злому, обольщая их хитростью и внушая им ложные мысли и желания. Спаситель о дьяволе говорить так: «он не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое; ибо он лжец и отец лжи» (Ин.8:44).

В разные времена, а особенно в последнее наше время существование злых духов подвергалось и подвергается сомнению; считают, что злые духи есть народное суеверие, произведение человеческой фантазии. Но с этим нельзя согласиться: живая злая сила существует, бесы суть реальные существа. В пользу этого говорит уже само существование христианства. Христианство основано Христом. Для чего же Он явился в мир? Для Него лично это явление было не нужно; очевидно, оно нужно было для человека. Для чего же оно нужно человеку? – чтобы помочь ему. Но само понятие «помощи» предполагает уже существование борьбы, в которой одна из борющихся сторон ослабевает и нуждается в подкреплении своих сил; ибо, если все спокойно и нет борьбы, тогда не нужна и помощь. С кем же человек находится в борьбе? Христос есть абсолютное добро и святость и помочь человеку Он может только в добром направлении; если же человек нуждается в помощи именно в отношении добра, следовательно, его борьба идет с явлением, противоположным добру, т.е. со злом, и так как человек есть существо живое и Бог, помогающий ему, есть также Существо живое, то и злое существо, с которым борется человек, должно быть также живым; причем, оно гораздо могущественнее человека, ибо человек один на один не мог бороться с дьяволом и понадобилась такая могущественная поддержка, как сила Божия. Таким образом, из существования христианства явствует, что бесы, как живая могущественная злая сила, реально существуют вместе с тем, из евангелия известно, что Господь Иисус Христос признавал существование бесов и бесноватых. Говорят, что Он приспособлялся к суеверному взгляду народа, называл именем беснования то, что было просто нервной или душевной болезнью. Но это неверно; о бесах Христос говорит не народу только, а и апостолам наедине «ученики, преступльши к Иисусу наедине, сказали: «почему мы не могли изгнать беса?». Иисус же сказал им род сей изгоняется только молитвою и постом» (Мф.17:21). Самый характер речи Спасителя о бесах ясно показывает, что и Господь и апостолы употребляют слово бес не иносказательно.

Но подойдем к вопросу с другой стороны.

Если допустимо вообще бытие высших, чем человек, разумных сил, то отчего не допустимо и существование беса, т.е. злой разумной силы? Люди, их мысль, душа, дух – могут быть и злой и доброй силой. И в истории человечества были великие, огромные по силе воли и мысли души, которые, однако, были злыми гениями человечества, воплотителями зла. Вспомним Наполеона, Ирода Великого и др. Понятно, что такиe гении зла, и даже еще большие носители зла, могут и должны быть среди высших созданий, вставших на путь зла. И эти носители злой воли – есть бесы.

Впрочем, бытие злых духов доказывается не только такими умозаключениями. Этот «факт» достаточно подтверждается живым человеческим опытом. Кто читал сочинения святых отцев и подвижников, тот знает, как живо и близко ощущали, видели они злые силы. «Для святых подвижников, опытных в духовной жизни», – пишет один ученый, – «дьявол и злые духи с их действием в жизни человеческой, – такие же реальные явления и силы, как и существующие для наших чувств предметы видимого мира; духи являются им не только духовно, но и видимо, вступая часто в открытую с ними борьбу, способы их действия на душу, их приемы и орудия в борьбе с добром – все до мельчайших подробностей делается предметом самого тщательного изучения святых подвижников, на основании которого строится целая наука или искусство борьбы с «духами злобы поднебесными», занимающей такое важное место в их подвижнической жизни; нам оставлены многими святыми подвижниками и письменные памятники этого изучения (Творения святого Антония Великого, Макария Египетского, Ефрема Сирина и др.) Возможно ли для какого-либо сомнения зачеркнуть это свидетельство людей духовной жизни о бытии и действиях злых духов, основанное на опыте духовно-христианской жизни всех веков и стран?»

Правда, здесь возможно известное возражение, что переживания святых были просто галлюцинациями. Однако, чисто медицинский анализ состояния подвижников разрушает это возражение. Кто не знает прозрачную ясность ума, например, святого Антония Великого, уравновешенность его мысли? Но, кроме того, какие причины могут вызвать галлюцинации? «Неправильное питание мозга, – пишет Мейер, – при известных условиях естественно обусловливает неправильность его функции. Добровольное или вынужденное голодание, продолжительный пост в связи с молитвою, возбуждением фантазии (для приготовления себя к высшим вдохновениям), еще другие причины в лицах и без того впечатлительных, ведут к тому, что они начинают, как им кажется, слышать голоса из «того мира». Галлюцинации от неправильного питания еще легче появляются в связи с другими, вредными здоровью, условиями, как недостаток сна, усиленная душевная деятельность и т.п. Положим. Но тот же Мейер указывает, какой характер галлюцинации должен возникнуть на этой почве. По его словам, галлюцинации эти носят спокойный и созерцательный характер. Между тем, всем известно, что видения аскетов были далеко не спокойны, – наоборот, буйны и страшны. Читайте хотя бы житие святого Антония Великого.

Но оставим даже этот опыт исключительных людей. «Кто не ощущал в себе, – спрашивает профессор Светлов, – по временам и даже в моменты наивысшего подъема духа к добру движений в душе, неизвестно откуда возникающих и как раз противных общему нравственному настроению? Внезапное появление в нашей душе злых мыслей, чувств и желаний против нашей воли, вопреки общему нравственному настроению в тот или иной момент и нравственному характеру личности вообще – факт общеизвестный и не всегда объяснимый раздвоенностью нашей воли (и нравственной природы) (Рим.7:14–23) Подобные внезапные движения в душе, несоизмеримые с определенным ее характером, невольно приводят к мысли о существовании за ними разумных и злых ангелов; иначе они были бы беспричинны, чего допустить нельзя. Рассматриваемое явление не может ускользнуть от внимания анализа. Вот поучительное свидетельство, которое дает один из неверующих писателей «Когда я был ребенком, на меня однажды нашло такое религиозное настроение, что я молился с утра до вечера, и вместе с тем в минуты величайшего религиозного экстаза в голове у меня мелькали такие богохульные мысли, что как будто их подсказывал мне демон или ветер навевал извне. Точно так же я грешил против людей, которых любил всею душой, за которых без колебания отдал бы всю свою жизнь. Эта трагедия сильно мучила меня. Но не в том дело. Возвращаясь к этим богохульным мыслям, я думаю, что никто не должен отвечать за них, так как они являются извне, а не служат признаком зла, вкоренившегося в моральный организм» (Сенкевич «Без догмата»). Характерные слова извне? Т.е. откуда? Конечно, от какой-то внешней разумной силы, т.е. от духов зла. Это неоспоримый вывод. Не ветер же навевает эти мысли.

Итак, мы должны допустить существование действующей на нашу мысль чужой силы. Но в сказанном уже дан ответ и о бесновании, одержимости. Беснование есть подчинение человеческой души злому духу до потери воли, до вытеснения, так сказать, души. Душой владеет злой дух, как хозяин. В сущности, то самое воздействие злого духа на человека, о котором мы говорили сейчас, отличается от беснования только количественно. Пока внушения злого духа для человека еще «внешнее», где-то снаружи, – дело идет об искушении. Если же воля человека порабощена, – мы имеем дело с «одержимостью». Один известный писатель говорил о себе буквальном в таких словах: «Иногда какая-то злая сила руководит мной. Я не могу назвать свое состояние иначе, как одержимостью. Посторонняя сила говорит за меня, ведет меня к безднам». Сделайте еще один шаг в направлении этого болезненного разложения личности – и вы будете иметь одержимость.

Прочтите наблюдения врачей-психиатров. Некоторые преступники в своих действиях явно руководились чьей-то чужой волей. Их воля была вытеснена иной. Они сопротивляются, но не в силах бороться. Были случаи, когда преступник вперед заявлял о том, что его тянет к преступлению, и просил спасти его. Профессор Корсаков в своем «Курсе психиатрии» (стр. 253) приводит следующий случай такого непреодолимого влечения к совершению убийства. «Еще в феврале (говорит больной) у меня явилась мысль убить детей. Месяцев пять меня преследовала она; меня что-то толкало; я не мог от нее отделаться ни днем, ни ночью, ни за работой. В течение трех ночей я вставал с постели, чтобы убить детей. В первую ночь я выбежал на двор, чтобы выгнать эту мысль; через полчаса я успокоился и лег в постель. На другую ночь я также вышел и, вернувшись зажег свечу, взял бритву и, расхаживая взад и вперед по комнате, с кровожадностью смотрел на детей; наконец я положил бритву на место и пошел на скотный двор... На третью ночь я несколько раз выходил и снова входил, чтобы покончить: был совсем готов... Я вошел в комнату детей, держа в одной руке свечу, а в другой заступ. Я посмотрел, в кровати ли сын, его не было. Занавески кроватей моих дочерней были откинуты, и я видел, что они в постели. Я подошел, поставил левую ногу на стул, чтобы иметь опору, и начал наносить один удар за другим по их головам... Они спали, не сделали ни одного движения... Я не знаю, сколько ударов я нанес. Перед убийством я ни о чем не думал, как только о том, чтобы убить и бежать, после я не посмотрел даже на трупы, но почувствовал очень большое облегчение, которое продолжалось до тех пор, пока я не пришел в лес. Тогда я почувствовал упадок сил и закричал: «я погибший человек» ... Позднее больной говорил: «Это должно было случиться; я не маг помешать себе сделать это дело, убийство» ...

Называя такие влечения насильственными или навязчивыми, профессор С. Корсаков говорит: «Больной осознает, что его влечение совершенно безумно, но не может с ним бороться. Он предвидит все его последствия, но не может преодолеть того мучения, которое испытывает до удовлетворения своего безрассудного, вредного для него самого и для окружающих, влечения» (стр. 251). «Иногда навязчивые влечения достигают высшей степени напряжения так быстро, что переходят в действие почти одновременно с тем, как это влечение достигает сознания; однако, и при этом человек не теряет сознания: он впоследствии ясно помнит, что именно он сделал, но решительно не может понять, по каким побуждениям он это совершил и что влекло его». Чья же, спрашивается, воля управляла здесь убийцей? В сущности, если признано существование злого духа, то признать беснование – более чем логично; правильнее сказать – необходимо.

Если гипнотизер может подчинить себе чужую душу, вытеснить ее, подчиняя своей воле до конца, заменяя ее мысль своей, ее чувство своим, ее хотение своим, – то не тем ли более возможно это вытеснение души для существа более сильного, чем гипнотизер.

Но, быть может, бесноватость есть обыкновенная нервная болезнь, только в сильной форме? Нет.

Описание болезни бесноватых в Евангелиях и в описаниях психиатров не позволяет считать эту болезнь обыкновенной нервной.

Может быть с этой болезнью соединяются некоторые симптомы душевных заболеваний (это естественно), но есть признаки явно своеобразные. Именно.

Кто объяснит такие факты, установленные психиатрией: бесноватые понимают языки, доселе им неизвестные, говорят о вещах, превышающих их знание, образование, ум; видят тайное; видят через расстояние и даже (факт, указанный Calmet и многими другими, не богословами) – поднимаются сами собой на воздух.

Но, пожалуй, всего характернее и красноречивее факт – страшная ненависть бесноватых к религии, и страдания, обнаруживаемые три одном упоминании о Боге. А у бесноватых евангельских – особенно исповедание И. Христа Сыном Божиим решительно чудесное или сверхъестественное (Мк.1:24, Мк.1:34).

Кто знает евангельскую историю, – знает и то, что даже и для ближайших учеников И. Христа вера в Его Божественность долгое время была делом свышечеловеческим, невозможностью. А бесноватые исповедуют его Богом ранее, чем поняли это и апостолы. Откуда это у больных? И зачем им ненавидеть Бога, бояться религиозного действия?

Справедливо, что многое в бесновании близко к симптомам некоторых нервных заболеваний. Что же из этого? Возможно и то, что на больной почве легче приражается влияние злого духа. Возможно и обратное, что подчинение злой воле духа влечет за собой и естественные физиологически-психические расстройства.

«Разве нельзя допустить, – пишет Целлер, – что некоторые болезни, именно душевные, при которых, по-видимому, проникает в самое существо больного нечто ему чуждое, действующее в нем с необходимой силой, стоят в связи с царствием тьмы, царством демонов? Такие болезни, с одной стороны рассматриваемые, естественны и подлежат в своем развитии и существовании известным законам (природы); но, с другой стороны, при этом остается некоторый темный остаток, который нельзя мыслить иначе, как действие вечно враждебной человеку и злобной дьявольской силы. Ежедневно и ежечасно действует на наше тело и на нашу душу бесчисленное множество сил, и при всем том мы не замечаем их действие; и самого существования сил не подозреваем; разве нельзя допустить, что в числе их действуют на нас в разных формах и степенях и силы из мрачного демонского царства?» А усиление этого влияния до размеров болезни и безумия – есть одержимость.

Ф.М.Достоевский в «Братьях Карамазовых» говорит, повторяя изречение одного из древних христианских подвижников: «высшая хитрость сатаны состоит в том, что он заставил людей забыть о нем» (т.е. о сатане). В чем же состоит эта хитрость? В том, что таким путем дьявол может овладеть человеком легче и надежнее. Ведь если человек знает, что около него есть злой враг, то он находится в постоянном напряжении духа, внимательно наблюдает за врагом и за собой, всегда готов к борьбе со врагом; и для сатаны таким человеком овладеть труднее. Если же человек полагает, что у него врага нет, что около него все спокойно, он и сам предается покою, ослабляет свою внимательность и силы, и сатане гораздо легче овладевать таким человеком, путем ли постепенного незаметного злого воздействия, или посредством внезапного нападения и устрашения человека. Поэтому, сатана и стремится заставить людей забыть о нем.

Учение о добрых и злых духах имеет важное значение для духовно-нравственной жизни человека. Если добрые духи принимают полное участие в нашем спасении и радуются об обращении грешника, то это должно возбуждать в нас благоговейное уважение к нашей душе и побуждать к обращению на добрый путь тех, кто еще не обратился, а обратившихся – к ревностному, охотному действию по пути опасения. К этому еще более должна побуждать нас мысль о присутствии при нас ангела хранителя. Если некоторые из высших духов пали, и пали от гордости, то это должно возбуждать и в нас боязнь греха, пред которым не устояли даже самые высшие духи; особенно же должны мы остерегаться гордости. Мысль об упорстве падших ангелов во зле должна возбуждать в нас опасение – не уподобляться бесам в своей нераскаянности в грехах, – и заботливость не медлить обращением своим к Господу; а мысль о том, что бесы веруют в Бота и даже трепещут пред Ним, но остаются злыми, ибо не делают добрых дел, – показывает нам, что вера без добрых дел ничего не значит (Иак.2:19, Иак.2:26). Наконец, мысль о том, что бесы постоянно делают на нас нападения, должна побуждать нас к постоянной внимательности духа и духовному бодрствованию для непрестанной борьбы со злыми духами.

После сотворения невидимого, ангельского мира произошло сотворение мира видимого. Об этом в Библии говорится так: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро, день один. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй. И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так. И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его... И был вечер, и было утро: день третий. И сказал Бог – да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так. И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью и отделять свет от тьмы. И был вечер и было утро: день четвертый. И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее... И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер, и было утро: день пятый. И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов и зверей земных по роду их. И стало так. И создал Бог зверей земных по роду их .... И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими и над птицами небесными и над скотом и над всею землею и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю и обладайте ею и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. И был вечер, и было утро: день шестой… И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день и освятил его; ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт. 1:1–28, Быт.1:31, Быт.2:2–3).

Вот описание творения мира в священной книге Бытия, написанной Моисеем. Это описание нельзя считать поэтическим вымыслом или выдумкой древних народов, как иногда некоторые склонны думать. В самом повествовании нет ничего такого, что заставляло бы отступать от буквального смысла его, напротив, видны все признаки исторического повествования, краткость и точность в рассказе, речь простая, без поэтических украшений.

Кроме того, это библейское сказание подтверждается преданиями разных народов древности. Так, в индийском древнем законе Ману говорится «сперва все было мрак недознаваемый, неразличимый... Самостоятельный рассеял ночь; Он создал сперва воду; солнце света было рождено⁶. У китайского мудреца Конфуция Дух Божий носится над водою, хаос развивается и небо отделяется от земли. По египетским сказаниям бездна мрака сперва покрывается водою, проникнутою тонким Духом Божественным. Образование мирa из неустроенного вещества неодинаково изображается в древних сказаниях; но почти во всех для него отделяются шесть дней или периодов делания Божия. В древних греческих сказаниях у Гомера и Лина седьмой день представляется днем окончательного творения мирa⁷. В персидских преданиях говорится, что в первый день сотворены Ормуздом свет и небо, во второй вода; в третий земля; в четвертый дерева; в пятый животные; в шестой человек, а в седьмой день был отдых⁸. В северных преданиях образование мира совершается также в продолжение шести периодов⁹. Кроме того, некоторые древние народы считали время неделями, начинали счет суток с ночи и освящали седьмой день торжеством¹⁰.

О чем может говорить такое сходство сказаний – библейского и других древних народов, живших при том очень далеко друг от друга? – очевидно, о том, что в основе их лежит историческое зерно; очевидно, древние люди услышали сказание о происхождении мира из уст главы человечества, который получил эти знания только от Бога, ибо сам не был при сотворении мира и самого себя. Что древние люди узнали от главы человечества о происхождении мира и человека, то они и разносили с собой во все концы земли, как духовное наследство и как воспоминания о своем отечестве, хотя в последствии отчасти исказили эти предания, внесли разнообразие и придали им национальный оттенок. Чистейшим же образом, это древнее предание сохранилось в библейском повествовании.

Некоторые ученые возражают против этого библейского сказания и указывают, что оно противоречит данным современной науки; так, солнце и луна в Библии называются «великими светилами», между тем как известно, что есть много звезд, которые гораздо больше солнца, особенно луны; в Библии говорится, что в первые три дня творения «были вечер и утро», между тем как солнце, определяющее вечер и утро, было создано в четвертый день, в Библии говорится, что мир и земля созданы в «шесть дней», а по данным науки для этого нужны были громадные периоды времени, во много миллионов лет, и т. д.

Приступая к выяснению взаимных отношении между наукой и Библией по вопросу о происхождении мира и человека, мы должны прежде всего отметить, что цели науки и Библии в этом вопросе разные: наука имеет в виду выяснить вообще вопрос о происхождении мира и человека; Библия же, как во всех своих частях, так и здесь стремится выяснить вопрос о спасении человека. Посему, Библия касается вопроса о происхождении мира только отчасти, поскольку он связан с происхождением земли, на которой живет человек; объяснение происхождения остальных областей мира она предоставляет науке. Моисей пишет историю мира для простых людей. Язык его истории – язык простого смысла; потому в ней есть выражения человекообразные, приспособленные к понятиям людей. Солнце и луна называются в ней «великими светилами» потому, что так называются они жителем земли. Ведь и теперь, хотя наукой твердо установлено, что не солнце движется вокруг земли, а земля вокруг солнца, тe же ученые и астрономы, ради общепонятности, говорят: «солнце восходит», «солнце проходит в такое-то время меридиан, «солнце заходит», и т.п. И если эта научная неточность возможна теперь, то тем более она могла иметь место при Моисее. Предлагая повествование для общего назидания, Моисей и должен был говорить языком общепринятым. Потому о высоких действиях Божества изъясняется он сообразно с их достоинством, хотя и применительно к людям.

Таким образом, Библия не имеет в виду дать подробное наставление о происхождении всех частей вселенной, предоставляя это науке. И наука, преимущественно в последние два столетия, усердно занимается этим вопросом. Появилось около 100 теорий по вопросу о происхождении мира. Эти теории опровергают друг друга; очень многие из них не согласны с библейским сказанием. Некоторые же теории более устойчивы и приближаются к библейскому повествованию о происхождении мира и человека. Наиболее устойчивой является в настоящее время теория, высказанная первоначально знаменитым философом Кантом, разработанная, затем, знаменитым астрономом Лапласом и подтвержденная в начале нынешнего столетия Фаем. По этой теории первоначально все элементы, из которых состоит мир, находились в состоянии смешения и неустроенности, вроде как бы некоего тумана, или, по выражению науки, в состоянии хаоса. Затем, этот, пребывающий в покое, хаос, весь или в некой своей части, получил толчок, и пришел в движение, на подобие движения шара вокруг своей оси. Этот движущийся хаос затем пришел в раскаленное состояние. Движение хаоса вокруг своей оси вызвало увеличение на его экваторе центробежной силы, которая заставляла части хаоса отделяться, как бы отрываться от общей его массы. Это – будущие звезды и планеты нашей солнечной системы. Оставшееся основное ядро образовало солнце – центр системы. Отрывающиеся части хаоса в свою очередь получили также вращательное вокруг своей оси движение. В то же время, вследствие сгущения массы, увеличивалась и сила центростремительная, которая, наоборот, притягивала частицы хаоса к центру массы. Отсюда происходило постепенное уплотнение, а затем и охлаждение этих частей хаоса. Поэтому, мы теперь в нашей солнечной системе находим – и туманности, как бы приближающиеся по своему состоянию к первобытному хаосу, – и раскаленные небесные тела, как солнце и звезды, – и в известной степени уже охладившиеся тела, как земля, луна.

Сравним эту Теорию с библейским сказанием. По научному представлению, как мы видели, первоначальное мировое вещество находилось в состоянии хаоса. И Библия с своей стороны говорит: «земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою» (Быт.1:2). Таким образом, и Библия описывает яркими, насколько это доступно для человеческого языка, словами, именно хаотическое состояние мирa. Здесь не лишне отметить, что основатель древней греческой философии Фалес (за 9 веков до РX) учил, что все произошло из воды. И в наше время ученый Г.Гербигер высказывал взгляд, что в основе мира лежит вода¹¹. Здесь мы видим, что и Библия, и наука согласно говорят о том, что первобытное мировое вещество было в состоянии, подобном воде. Далее, по науке, следует, что первоначальный хаос получил движение и пришел в раскаленное состояние. Древний греческий философ Гараклит (VI в. до РX) учил, что в основе мира лежит огонь. И по Библии говорится, что над хаотическим мировым веществом появился свет – первый день творения. И здесь, как видим, научные воззрения и Библия сходятся между собой. Какой же это был свет, если еще не было солнца? Свет этот был несомненно не солнечный. Ведь вообще-то свет и теплота могут происходить не только от солнца, а и от других причин, например, электричества, трения, разных химических соединении и пр. Недавно одному ученому, Августу де ля Риву удалась воспроизвести в своей лаборатории, в малом размере, все явления северного сияния. Из работ этих вытекает, что северные сияния должны были быть ничем иным, как действием нейтрализации в полярных областях двух противоположных электрических токов. Главным источником этого скопления электричества должно быть происходящее в глубине океанов соприкосновение морских вод с внутренним огнем земного шара, имеющее, главным образом, место под экватором. Образуются, таким образом, два течения электричества и направляются к полюсам, одно чрез почву, другое воздушным путем, через пары, поднимающиеся над морями Северное сияние проявление их нейтрализации.

Если так происходит дело в современном мире, то следует представить себе эпоху, когда море отделено было от подземного огня одной лишь тонкой и хрупкой перегородкой, и когда, следовательно, сообщения между двумя элементами должны были быть гораздо более частыми и происходить в более широких размерах, нежели теперь. Легко составить себе понятие об обильном, гораздо более значительном выделении электричества, долженствовавшем иметь место при этих условиях, а отсюда и о великолепии и частом повторении световых явлений, более или менее периодически разгонявших царствовавший на земле мрак, тем более, прибавляет названный ученый, что «эти световые явления, вследствие высоты и однообразия температуры, не должны были сосредоточиваться исключительно по близости полюсов, а образовывали как бы атмосферический ореол вокруг всего нашего шара». Если первобытный, несолнечный свет происходил, подобно нашему северному сиянию, от нейтрализации на всем протяжении атмосферы двух противоположных электрических течений, то этот свет должен был иметь свои моменты восхода, яркого блеска, захода и полного исчезновения. Следовательно, прежде чем солнце поднялось и зашло на нашем горизонте, могли и должны были быть, по выражению библейского рассказа, «дни и ночи, вечера и утра». Как, спрашивается, Моисею могло быть известно то, что лишь недавно открыто наукой? – не иначе, как по откровению Божию.

По вышеприведенной научной теории следующим, после появления света, событием было отделение от вращающегося хаоса отдельных частей его, из которых затем появились звезды и планеты. Это соответствует второму библейскому дню творения: «И сказал Бог – да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды... И назвал Бог твердь небом» (Быт.1:6, Быт.1:8). Что такое – библейская «твердь» – по-еврейски, на каком языке и была первоначально написана Библия, в этом месте стоит слово rakiah, которое обозначает «пространство», «протяжение». А что такое – «вода», упоминаемая в этом месте? – Это, очевидно, та «вода», о которой говорилось выше, в 2 ст. – «Дух Божий носился над водой», под которой, как мы видели, разумеется первоначальное хаотическое мировое вещество. Таким образом, по Библии представляется, что первоначальный хаос стал распадаться на части, и между ними появилось пространство, которое стало их разделять. Это пространство Бог назвал «небом». Все это соответствует вышеприведенному научному взгляду о распаде хаоса на отдельные части, и современному представлению о "небе», как беспредельном пространстве, где находятся небесные тела. Здесь под «пространством» можно разуметь также и появившуюся земную атмосферу, в которой стали подниматься от земли и носиться облака. Таким образом, под «водою» здесь можно понимать и воду в буквальном смысле, ибо под влиянием сильной первобытной теплоты происходили испарения и, таким образом, «пространство» отделяло воду, которая была в облаках, от воды, которая оставалась на земле.

Некоторых смущает употребленное здесь в славянском и русском переводах Библии слово «твердь», которым переведено еврейское rakiah и которое как бы ведет к наивному представлению о небе, как о каком-то твердом кристаллическом своде на котором укреплены светила. Но нужно обращать главное внимание не на перевод, а на первоначальный евр. текст, в котором не содержится оттенка мысли относительно «твердости» пространства. Однако, вместе с тем можно сказать, что элемент «твердости» неба, каковой оттенок мысли может давать слово «твердь» Слав. и русск. переводов, не так далек от научной основы. Ведь, современная наука признает¹², что на высоте около 60 километров от земли находится оболочка из озона равномерной твердой плотности, облегающая в виде как бы скорлупы или сферы всю землю. Она представляет область, непроницаемую для солнечных ультрафиолетовых и, весьма возможно, звездных и других лучей, губительно действующих на организмы. «Другое действие «тверди» – гов. В. Ильин, – это защита земной поверхности от постоянной ее бомбардировки метеоритами. Через атмосферу земли пролетает ежедневно около 100 миллионов метеоритов, а в более глубокие слои атмосферы и на землю попадает их ежедневно около 20 миллионов. Не трудно представить себе картину разрушительного действия такого каменно-металлического дождя, если бы упругость и иные свойства «тверди» – атмосферы не служили надежным щитом против этой губительной бомбардировки». Таким образом, второй библейский день творения согласуется с научными представлениями об образовании мира.

По вышеприведенной теории Канта-Лапласа-Фая следует, что солнце должно было произойти после земли, ибо, если при вращательном движении хаотической массы нашей солнечной системы отделялись от нее части хаоса, которые в дальнейшем образовали звезды и планеты, в числе которых была и земля, то, вместе с этим отделением происходило в то же время и освобождение солнца, как центра, ядра солнечной системы от облегающих его покровов и, таким образом, полное его освобождение и появление его, как именно солнца, должно было произойти после появления земли. По Библии также говорится, что солнце произошло после земли, на четвертый день творения.

После описания происхождения земли, вместе с прочими небесными телами, Моисей в Библии в дальнейшем сосредоточивает внимание только на земле, на описании дальнейшего ее формирования и появления на ней жизни.

По взгляду науки, это должно было происходить так. После отделения земного вещества от общей мировой хаотической массы, должно было продолжаться и постепенное охлаждение земной массы, вместе с окружающими ее облаками. Выследите этого охлаждения, облегающие землю облака стали превращаться в воду и, в виде дождя, падать на землю. Здесь вся эта масса, вследствие еще разгоряченного состояния земли, находилась в состоянии кипения. Затем, вследствие дальнейшего охлаждения, эта кипящая масса стала приходить в состояние как бы покоя и вместе с тем, так сказать, отстаиваться; более твердые элементы стали отделяться от общей массы и скопляться в определенных местах; появилась как бы некая пленка, превратившаяся затем в земную кору, которая, вследствие все еще продолжающегося разгоряченного состояния внутренней части земли, могла по местам подниматься и опускаться; должны были появиться, таким образом, горы и долины, и находящаяся на поверхности земли вода должна была собраться в более низком вместилище на земной коре; должны были, таким образом, появиться суша и моря, реки, озера. Все это вполне соответствует сказанию Библии о первой части третьего дня творения, «и сказал Бог да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша» (Быт.1: 9). Достойно внимания, что в 103 псалме Библии в ярких и сильных поэтических выражениях дается весьма близкая к науке картина первобытного чередования воды, суши, возникновения гор и долин: «бездною (т.е. первобытным океаном), как одеянием, покрыл Ты ее (землю); на горах (т.е. будущих, а пока только поднимающихся) стоят воды. От прещения Твоего бегут они, от гласа грома Твоего быстро уходят. Восходят на горы, нисходят в долины, на место, которое Ты назначил для них» (Пс.103:6–8).

Когда поверхность земли стала принимать более устойчивые и определенные формы на ней начинает появляться жизнь. Наука говорит, что жизнь должна была появляться постепенно, начиная от самых простых форм и кончая самыми сложными органическими существами, каков человек. Самыми простыми видами органической жизни на земле являются растения; поэтому, они должны были появиться на земле раньше всего. Прежде всего должны были появиться самые нижние и простые виды растительной жизни – мхи, лишаи, водоросли, не имеющие ни цветов, ни плодов; затем, должны были произрасти травы, имеющие семена; и, наконец, должны были появиться деревья, имеющие плоды. Такая последовательность появления растений обнаруживается при раскопках в пластах земной коры. Наблюдения показывают, что в самых низших слоях земли заключены простейшие растения; потом организация их усложняется: являются травы и даже кустарники; наконец, в позднейшей, каменноугольной почве встречаются древовидные папоротники. Все эти данные науки совершенно сходятся с библейским описанием творения Божия во вторую часть третьего дня; «и сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так» (Быт.1:11). Таким образом, библейский третий день творения вполне совпадает с научными положениями.

Этот растительный мир, с появлением затем солнца (по указанию Библии на четвертый день творения), должен был увеличиться; и он, действительно, явился во всем своем обилии и роскоши. Наука говорит, что при новых условиях, когда атмосфера, благодаря растениям, очистилась от обильной доселе угольной кислоты, температура сделалась умеренной, солнце стало проливать свой благотворный свет и обильная растительность могла явиться пищей для новых организмов, – должны были появиться и более сложные жизненные организмы, которые, питаясь растениями и соединяя таким образом в себе их органическую жизнь, имели бы в себе и высшую способность чувствования и произвольного движения, иначе сказать, должны были появиться организмы животных. Наука полагает, что появление и животных организмов должно было происходить постепенно, начиная с низших, что и подтверждается раскопками древних пластов земли. В то время, как в древнейших каменноугольных пластах мы имеем дело с растительными остатками и при том пережитого особенного типа, в следующих пластах есть уже пресмыкающиеся, а в пластах еще более поздних – остатки крупных пресмыкающихся и рыб. В пластах этого же периода встречаются следы ног весьма больших птиц, принадлежащих к породе страусов; в следующих пластах находили уже кости болотных птиц; а в последующих меловых пластах остатки птиц вообще. Таким образом, данные науки говорит, что животные организмы появлялись в последовательности, сначала пресмыкающиеся, затем рыбы и потом птицы. Библия в описании пятого дня творения говорит: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее» (Быт.1:20–21). Как видим, и по Библии устанавливается та же последовательность: пресмыкающиеся, рыбы и птицы. Таким образом, и пятый библейский день творения совпадает с научными данными.

Постепенность в развитии животного мира должна была продолжаться и дальше, должны были появиться самые сложные животные организмы – появились четвероногие млекопитающие животные и, наконец, человек, как самый совершенный вид жизни на земле. Это подтверждает и Библия, описывая шестой день творения: «И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов и зверей земных по роду их. И стало так. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их». (Быт1:24, Быт.1:27). Таким образом, и в описании происхождения последних, самых сложных и совершенных видов жизни на земле наука и Библия согласуются между собою.

Некоторые представители науки восстают против определения Библией продолжительности творения мирa в течение шести дней и утверждают, что образование и формирование мирa происходило в течение многих миллионов лет. Поэтому вопросу нужно внимательно всмотреться в показания Библии и науки. В Библии при обозначении «дней» творения употребляется еврейское слово jom. Это слово означает не только «день», но и «час», «година» и вообще «период времени» без обозначения его продолжительности. Так, например, в книге Бытия (Быт.2:4) говорится: «в онже день сотвори Господь Бог небо и землю». Здесь все время творения, разделенное на шесть дней, изображается как один день; посему русский текст в данном месте нашел возможным слово jom перевести словом «время». Также и «день Господень», как говорится о нем у пророков (1Иер.46,:10; Ил.2:11, Ил.2:31; Соф.1:7, Соф.1:9, Соф.1:14), или в Новом Завете (Ин.8:56; 2Кор.6:2), обозначает неопределенный период времени, отличный от нашего, астрономического дня. «Седьмой» день Библии, в который Бог почил от дел творения, продолжается и доселе¹³.

Наука требует многомиллионолетних периодов времени для сотворения мирa на том основании, что по существующим и действующим ныне законам жизни земли формирование пластов земли и перемены форм и видов жизни на земле совершаются в очень продолжительные периоды времени. Если принимать «день» или сутки, как 24-часовой период времени, определяемый положением солнца по отношению к земле и вращением земли вокруг своей оси, то могут быть некоторые данные, с одной стороны, против применения такого периода времени при сотворении мирa. Так, первые три «дня» творения мирa были несомненно не солнечного происхождения, ибо солнце засияло для земли только в четвертый «день» творения, и потому совершенно ничего нельзя сказать, какой продолжительности были эти первые три «дня». Даже, с появлением солнца, мы не знаем, какой продолжительности было вращение тогдашней земли вокруг своей оси. Если признать свидетельство вышеназванного ученого Фая, что вращение первых миров вокруг своей оси было очень медленно, то нужно признать, что и первобытные дни могли быть очень длительны. Даже и теперь, на самой нашей земле разных ее местах продолжительность дня и ночи бывает различна; на полюсах, например, день и ночь продолжаются беспрерывно по несколько месяцев. С другой стороны, нельзя отрицать, что «дни» творения мирa могли быть и короткими периодами времени. Ведь всемогуществу Бога нельзя положить никакого предала; Бог мог ускорить процессы сформирования мирa до очень кратких периодов времени. Если о продолжительности процессов мирообразования судить по действиям современных мировых законов и сил, то вначале, при образовании мирa могли действовать и другие законы и условия. "Движение в небесных пространствах осуществляется в таких размерах и массы материи нагромождены в таких количествах, при таких температурах и давлениях, процессы длятся такое время, что для всего этого часто не может быть никакой аналогии в наших теперешних условия» (В. Ильин, 75 стр ). При той напряженности всех процессов, какая должна была быть во время сотворения мирa, при страшной интенсивности температуры и т.д., могло быть достаточно гораздо менее продолжительное время для формирования мира, чем миллионы лет. Ведь и теперь мы можем наблюдать ускорение разных процессов. Например, процесс передачи сообщений и известий с одного конца земли до другого в древнее время для этого требовались целые месяцы, быть может, годы; теперь же все известия по радио становятся известными во всех концах земли сразу же в момент их сообщения. В наших физических и химических лабораториях удается быстро воспроизвести различные физические и химически явления, для появления которых в природе требуется гораздо более продолжительное время. В химических опытах, например, удается вырастить растения в несколько минут. Если же мы на наших опытах можем видеть ускорение процессов, даже и в очень больших размерах, совершаемое вмешательством нашего ограниченного человеческого духа, то разве можно поставить границы этому «ускорению», насколько оно зависит от всемогущей силы Божией^5. И потому вполне возможно представить, без насилия над мыслью, что творческой волей Божией процессы творения и формирования мирa могли быть ускорены до пределов одного дня.

Таким образом, «дни» творения мирa могли быть продолжительными, могли быть короткими и очень короткими передами времени. Наука не в состоянии определить продолжительность этих «дней» Божией недели; не указала этого и Библия.

Этот вопрос о продолжительности дней творения тем более неясно, что, по заключению самой науки, время и пространство есть только личная, присущая только духу человеческому, форма восприятия и постижения внешних предметов; вне человека времени и пространства нет (В. Ильин, 20 стр.). Ту же мысль выражает и блаж. Августин в "Summ Theolog. и Civ. Dei). «Время» в сущности наша «выдумка», наш призрак. Ускорить жизненные процессы – процесс горения в организме, – и человек будет расти и жить впятеро, вдесятеро быстрее; в год переживет то, на что теперь нужно десять лет... Пока не было человека на земле, не было и его вычисления времени. В 89 псалме автор его, бытописателе Моисей, касаясь исчисления времени, говорит: «пред очами Божиими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи» (5 стх.), т.е. пред Богом тысяча лет то же, что один день, даже короче, как «стража в ночи», т.е. промежуток времени в 3 часа. Таким образом, вопрос о продолжительности дней творения выходит за пределы нашего понимания.

В связи с вопросом о продолжительности творения мирa следует упомянуть несколько и о существующем у нас летосчислении: «от сотворения мирa», по которому до нынешнего времени прошло около семи с половиной тысяч лет (5508 лет от сотворения мирa до Христа, и затем от Рождества Христова доныне 1939 лет). Если точнее сказать, то это нужно считать не от сотворения вообще мирa, а от появления человека на земле; остальные периоды мирообразования здесь не затрагиваются. Начальные же годы этого летосчисления исчисляются по времени жизни первых людей, обозначенному в Библии.

Мы приводили научные попытки объяснить происхождение мирa; из многочисленных научных предположений мы взяли самые устойчивые и разработанные воззрения. Но если остановиться только на них, не принимая во внимание данных Библии, то пред нами встает много неясностей, трудных и неразрешимых вопросов. Так, например, как мы видели, по мнению науки, все произошло из первобытного хаоса. Но откуда произошел самый хаос? Для человеческого ума этот вопрос неразрешим. И только Библия разрешает его удовлетворительным образом, указывая, что первобытное вещество или этот хаос вызван к существованию живой самобытной, существовавшей от вечности Личностью, Богом, вызван из небытия, сотворен из ничего; «Бог сотворил все из ничего» (2Мак.7:28). В библейском выражении: «в начале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1:1), словом «сотворил» переведено еврейское слово «bara», что точнее обозначает именно создание чего-либо из ничего. В дальнейшем описании творения мирa еврейский текст употребляет и другое слово "asa», которое обозначает творение, точнее формирование чего-либо уже из готового материала, например, в повествовании о создании тверди (Быт.1:7), светил небесных (Быт.1:16) и др.

Далее в науке говорится, что первобытный хаос, побывавший в покое, вдруг пришел в движение, подобное вращению шара вокруг своей оси. Кто же привел в движение спокойный доселе хаос? откуда получился толчок для этого движения? Для науки этот вопрос опять совершенно неразрешим. Библия же указывает, что первобытное вещество приведено в движение всемогущим Богом: «и сказал Бог: да будет"…

Неразрешимую для науки загадку представляет и вопрос о происхождении жизни на земле, о появлении живых организмов среди существовавшей доселе неорганической, мертвой материи. Еще в недавнее время в науке существовало учение о самозарождениии, т.е. о том, что жизнь на земле создана силами самой неодушевленной природы, сама зародилась из неорганической материи. В последнее время виднейшими учеными доказана несостоятельность этого учения; теперь наука утверждает, что жизнь на земле могла произойти только от жизни, от живого источника. Но откуда же мог явиться этот живой источник жизни, если на земле первоначально существовала только неорганическая, мертвая материя? Наука сама по себе бессильна решить этот вопрос. Между тем Библия удачно разрешает этот вопрос о происхождении жизни, объединяя обе вышеприведенные теории. По Библии источником всего вообще сотворенного является Бог («сотворил Бог небо и землю»); в частности, одушевляющая сила на земле – души животных и человека произошли непосредственно от Бога, почему при описании сотворения их употреблено вышеуказанное еврейское слово «Еага» (Быт.1:21, Быт1:27), указывающее, что в данном случае творение душ произошло не из существующего уже материала, а из ничего, т.е. непосредственно от Бога. Но вместе с тем Библия повествует: «сказал Бог: да произрастит земля зелень и произвела земля зелень. и сказал Бог да произведет вода пресмыкающихся, душу живую, и сказал Бог: да произведет земля душу живую... скотов и гадов, и зверей земных» (Быт.1:11, Быт.1:12, Быт.1:20 Быт.1:24). Из этих слов Библии явствует, что и земля, и вода по велению Божию участвуют в какой-то неведомой степени в произведении живых организмов на земле.

Таким образом, если остаться только при научных попытках объяснения происхождения мирa и земли, то приходится сталкиваться с рядом неразрешимых вопросов, при том в важнейших областях мировоззрения. Правда, космогония, т.е. наука о происхождении мирa вообще, и геология, т.е. наука о жизни земли в частности – науки молодые и недавние, хотя и успевшие достичь серьезных результатов, имеющие в будущем добиться, быть, может, многих достижений. Но едва ли они решат удовлетворительно главнейшие вопросы миробытия, ибо эти вопросы, например, о пространстве, времени, начале всего и др., выходят уже за рамки человеческого понимания; «есть, – говорит В. Ильин, – ряд основных вопросов и загадок строения нашего мирa, по отношению к которым не только существующие научные теории безнадежны, но есть много оснований полагать, что для того типа ума, который свойственен современному человеку, такие задачи абсолютно не под силу» (В.Ильин, 107 стр.). И только нужно благодарить Господа, что Он Сам открыл человеку о происхождении мира и земли с ее жизнью.

О происхождении человека в Библии говорится так: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их» (Быт.1:26–27). «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душой живою. И наладил Господь Бог рай в Едеме на востоке; и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево... и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в которой ты вкусишь от него, смертью умрешь. И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и когда он уснул, взял одно из ребер его, и закрепил то место плотью. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену и привел ее к человеку. И сказал человек, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт.2:7–9, Быт.2:15–18, Быт.2:21–23, Быт.2:25).

Таким образом, Бог сотворил человека не так, как сотворены были остальные создания, не только словом, а сопровождал некоторыми особыми действиями, имел предварительный совет¹⁴ о создании человека; из земли создал телесный организм, в который вдунул дыхание жизни, душу, затем, во время глубокого сна, в который Адам погрузился по воле Божией, Господь из ребра Адамова сотворил ему помощницу жену. Эти человекообразные действия Бога нужно понимать, конечно, не буквально; они показывают особенное внимание и попечение Бога о человеке, выделяющее и возвышающее человека над прочими земными созданиями.

Библейское сказание о сотворении человека является не вымыслом или мифом, а повествует о удивительном историческом событии. Это видно уже из его простоты и подробности. Кроме того, исторический характер этого сказания подтвердил и Спаситель, говоря, «в начале создания Бог мужчину и женщину сотворил их» (Мк.10:6), апостол Павел говорит также: прежде создан Адам, потом Ева» (1Гим.2:13). С повествованием Библии о сотворении человека сходны и древние предания разных народов, как восточных, так и западных. У индейцев Ведь говорится, что первый человек прочувствовал неудовольствие быть одному н сам распался на две половины, мужа и жену. У китайцев сохранилась мысль, что человек образован из земли, после всех тварей. Гренландцы верили, что первый человек произошел из земли и из него образовалась жена. Даже у американских народов сохранились предания о происхождении человека, близкие к библейским. Так, по сказаниям дикарей Оренокских в южной Америке Творец сперва создал мужа и, когда тот заснул, взял одно из его ребер и образовал жену¹⁵. Базельский миссионер из уст верховного жреца Аррева на островах Товарищества слышал такое предание: Богу, Творцу всяческих, сотворившему человека из земли и назвавшему его Тани, пришла мысль, что человек будет жалким созданием, когда останется один; и потому Он решился создать ему помощницу, сделал отверстие в его боку и вынул кое-что, из чего образовалась жена, которая и представлена была к Тани¹⁶. То же слышал Эллис на острове Тагетти, одном из островов Товарищества, с добавлением того, что человек создан из красной земли, что на него наводимо было усыпление, во время которого взято было ребро и создана жена Ivi¹⁷. В Новой Зеландии Николас нашел такое сказание: «Верховный Бог, утвердивший страну, сотворили человека и взяли жену из ребра и назвали ее Гевах¹⁸. Эти древнейшие предания различных народов являются в известной степени подтверждением историчности библейского повествования о происхождении человека.

По библейскому Моисееву сказанию человек создан из тела и души. Эта же мысль выражается и в других священных книгах, так Екклесиаст говорит, «возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его» (Ек.12:7); а Спаситель говорит: «не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Me. 10:28). Душа человека, по изображению священного Писания, есть существо личное (Деян.7:59), которое мыслит, чувствует и желает (1Кор.2:11; Филип.1:27), существо духовное (1Петр.3:19–20), свободное (Ис.1:19–20; Mф.19:17; 1Сол.5:21), бессмертное (Ин.12:25; 2Кор.5:1), которое по свойствам своим противоположно веществу (Me.10:28). Апостол Павел в двух случаях (1Сол.5:23; Евр.4:12), по-видимому, различает в человеке дух, душу и тело; но душой и духом означаются у него не две части человеческого состава, а две стороны жизни душевной. Под душой и в некоторых других местах Писания (1Сол.2:8; Рим.16:4; Лк.6:9) разумеется только низшая сторона душевного организма, которой человек отличается от неодушевленной природы, и которая обща у него с животными; духом же называется та сторона души человека, которой он возвышается над животными. Ведь и животные имеют некоторую свою «душу», ибо, по Библии, Господь, при сотворении пресмыкающихся говорил: «да произведет вода пресмыкающихся, душу живую... и сотворил Бог всякую душу животных пресмыкающихся»; а о творениях шестого дня Господь говорит: «да произведет земля душу живую... скотов и гадов и зверей земных» (Быт.1:20–21, Быт.1:24). Нужно обратить внимание, что ведь и животные, особенно четвероногие, умеют мыслить до известной степени логически, обнаруживают чувства любви, привязанности, исполнения своего долга; но все это проявляется в весьма малой степени и достигается путем продолжительным приучения. В человеке это является низшими его душевными способностями. Но у человека есть и высшие способности, которых нет у животных, именно: самосознание, членораздельная речь, религиозно-нравственное чувство, чувство красоты и способность к бесконечному развитию и самосовершенствованию. Эти способности относятся к духу человека.

Создавая человека, Господь выделил его среди других Своих творений и почтил его особым достоинством, именно, сотворил человека «по образу Своему и по подобию» (Быт.1:26). В чем же состоит образ Божий и подобие в человеке? Так как Бог есть дух, то образ и подобие Его должно находить в душе человека. «Образ» Божий, это – все способности души человека, которые отображают собой ответственные свойства Божия Так: Бог вечен – душа человека бессмертна; Бог всемогущ – человек умственными и нравственными силами своими может совершить очень многое; Бог вездесущ – и полета человеческой мысли с порывами чувствования нельзя ограничить лишь местом пребывания мыслящего человека; Бог всеблаг – и человек, по любви к долгу и делу, может отдаться им до самопожертвования; Бог неизменяем – и человек, если захочет, может держаться раз навсегда намеченного, несмотря на перемену условий и возможные препятствия на этом деловом пути; Бог вседоволен и всеблажен – и человек, если только душевные силы его свободны и не повреждены чем-либо плотским и житейским, может быть доволен любым положением в государстве, обществе и частной жизни, при различных житейских условиях; Бог свободен – и человек до известной степени свободен. Только человек из всего мирa животных может мыслить отвлеченно и независимо от всего того, что в данную минуту может действовать на него через органы внешних чувств и внутренних сил. Лишь человеку присуща совесть (этот, по народному выражению, голос Божий в душе человека) и способность нравственной оценки своего поведения. Отображение троичности Лиц Божества находят в троичности главных сил человеческой души – ума, воли и чувства, которые, хотя и различны между собою, но действуют всегда сообща, взаимно друг друга проникая, и являют собой одну душу.

Под «подобием» Божиим в человеке; разумеется развитие человеком данных ему способностей. Это развитие должно состоять в возможно большем приближении духа человека к Богу, или в святости, подобно тому, как всякая картина или копия стремится возможно ближе соответствовать своему первообразу или оригиналу, возможно точнее отображать его. Эту цель указал человеку Сам Спаситель, сказав: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф.5:48). Это «уподобление» Богу, следовательно, должно быть беспредельным, ибо Господь в своих совершенствах беспределен.

Рассматривая другие черты, коими Моисей и другие священные писатели описывают качества первого человека, мы находим, что первый человек и сам по себе – по душе и по телу, и в отношении к видимой природе, был высок. Ясность и чистоту ума первого человека можно видеть, во-первых, из того, что Адам дал имена всем животным. Об этом в Библии повествуется так. «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было ей имя. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым» (Быт.2:19–20). Дать имя чему-либо означает, обозначить главные свойства предмета, отличающие его от других предметов. Для этого первому человеку надлежало бы рассмотреть природу животных с их свойствами, а также и найти названия, которые соответствовали бы представлениям о том или другом предмете; следовательно, нужна была известная умственная работа. Между тем Господь Сам поручил Адаму дать имена творениям видимым, и Адам делает это сразу же, при одном взгляде на предметы, а Бог как бы одобряет имена, данные Адамом. Все это говорит о мудрости первого человека. «Сам Пифагор, пишет блаж. Августин, сказал, что тот был самый умный человек, который первый дал имена вещам»¹⁹. Во-вторых, мудрость первого человека видна из того, что он сразу же понял происхождение своей жены. Как сказано в Библии, Адам погружен был в глубокое усыпление, когда совершалось создание жены; но лишь только увидел ее после пробуждения, познал ее происхождение, что она есть кость от костей его и плоть от плоти его (Быт.2:23). Как узнал Адам о происхождении жены? Так как Моисей не говорит, что это было по вдохновению, – то остается принять, что Адам, при первом взгляде на жену, поняв одинаковость организма ее с своим собственным, отсюда заключил о ее происхождении, тем более, что любовь к помощнице утверждала его в том же. При этом событии первый человек возвысился до состояния почти пророческого, когда он, познав жену свою, установил закон брака сказав: «оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и будут одна плоть» (Быт.2:24). Наконец, Адам и после своего падения мог различать голос Бога, призывавшего его (Быт.3:8–19); очевидно до падения своего первый человек еще яснее мог слышать голос Господа и знать его. Впрочем, мудрость Адама не была какою-то всесовершенною: ум первого человека все-таки был ограниченными; он не мог постигать и проникать всего разом, а должен был постепенно развиваться и совершаться. Священное писание не только нигде не называет Адама совершенным мудрецом, но говорит, что змий хитростью обольстил ум Евы, а за ней соблазнился и Адам (Быт.3), следовательно, ум их не был всесовершенным.

Особенностью состояния первых людей в отношении их чувств было то, что они «оба были наги и не стыдились» (Быт. 2:25). Отсутствие стыдливости есть верх бесстрастия, как говорит св. Иоанн Дамаскин²⁰. Стыд есть ощущение замечаемого нами недостатка нашего несовершенства, особенно же замечаемой беспорядочности чувственной как оскорбительной для духа. Поэтому, когда в первых людях не было недостатков, они не стыдились один другого. Состояние их чувств было состоянием мира и покоя в отношении ко всякой неприятности, а в отношении к благам, которыми они щедро были наделены, было состоянием благодарной радости.

В отношении своей воли первый человек был создан чистым, невинным, безгрешным; «Бог сотворил человека правым» (Еккл.7:29). Но и правоты первых людей не должно понимать так, будто они с самого начала обладали всеми добродетелями и им нечего было усовершаться; нет, Адам и Ева, хотя вышли из рук Творца совершенно чистыми и безгрешными, но им еще надлежало утверждаться в добре и усовершаться, при помощи Божией, посредством собственной деятельности.

Первый человек вышел из рук Творца своего совершенным и по телу. Как создание бесконечно-премудрого Бога, тело человека, при своем изумительном устройстве, которое сохраняет и доныне, без сомнения, не получило от Творца никаких недостатков, – ни внутренних, ни внешних и обладало силами свежими и неиспорченными, не имея в себе ни малейшего расстройства, и, следовательно, было совершенно свободно от всяких болезней и страданий. Оно не имело нужды в одежде (Быт.2:25), хотя имело нужду в пище (Быт.1:29); как взятое от земли, должно было испытать перемену при переходе на небо; но это изменение, при крепости духа, не могло быть болезненным; организм потерпел бы только легкое изменение.

Отношение первосозданного человека к природе видимой выражено в самом определении Божием, произнесенной при создании человека: «обладайте ею (землею) и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт.1:28). Таким образом, человек был назначен властителем над землей и созданными на ней творениями.

Но как ни велики и совершенны были естественные силы первого человека, он, будучи существом ограниченным, – нуждался и тогда, подобно всем существам, сотворенным, в постоянном для себя подкреплении от Бога. Священное Писание, не показывая, как долго первосозданный человек оставался в том состоянии, в каком он был создан, дает однако же видеть, что бесконечно благий Творец явил Свою непосредственную помощь и содействие первозданному человеку к достижению целей его существования. Так, для раскрытия умственных способностей человека и особенно для наставления его в истинах веры Бог удостаивал его непосредственных Своих откровений, и с этой целью являлся первым людям Сам, беседовал с ними, открывал им Свою волю, как видно из сказания Моисея (Быт.2) и как свидетельствует сын Сирахов – Господь «исполнил их (первых людей) проницательностью разума и показал им добро и зло; приложил им знание и дал им в наследство закон жизни; вечный завет поставил с ними и показал им суды Свои» (Сир.17:6, Сир.17:9–10). Таким образом, Бог Сам был для наших прародителей первым наставником и учителем.

Для утверждения воли первозданного человека в добре Бог с самого начала даровал ему Свою благодать. Необходимость благодати для первозданного человека обусловливалась свойствами его ограниченной свободы, которая равно способна избирать добро и зло, и чтобы избирать и творить добро, нуждается в содействии благодати.

Особенным образом любовь и заботы Бога о человеке появились в том, что Бог Сам насадил в жилище человеку «рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал» (Быт.2:8). Рай, как описывает его Моисей, был прекрасный сад, изобиловавший плодами приятными на вид и хорошими в пищу. «Жизнь райская доставляла человеку полное наслаждение, сообщая и удовольствие от созерцания красот и приятность от вкушения плодов»²¹. Так как человек создан из тела и души, то и рай, надо полагать, был вещественным и вместе духовным: «телом человек водворялся в священной и прекрасной стране, а душою жил несравненно в высшем и прекраснейшем месте, где имел своим домом и светлым одеянием Бога»²². Исторический характер известия о рае виден уже из того, что указывается географическая местность рая, в верховьях четырех рек – Тигра, Евфрата, Гихона и Фисона (Быт.2:10–14); из них –Тигр и Евфрат известны поныне, Гихон и Фисон неизвестны; быть может, они с течением времени получили другие наименования, или же, вследствие землетрясений и других катастрофических причин, могли прекратить свое существование.

«Взял Господь Бог человека и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт.2:15). Господь повелевал возделывать рай для того, чтобы первосозданный человек, упражняя свои силы телесные, через ознакомления с природой, раскрывал в себе силы разума, укрепляясь в смиренном чувстве происхождения своего из земли, и служил бы Богу трудами рук своих. Вместе с тем Бог определяет человеку хранить рай, конечно, сколько от злоупотребления, какое мог сделать из лучшего дара Божия сам человек, столько от наветов того злого духа, который готов был сделаться губителем человека. Таким образом, Господь, при самом появлении человека на земле, определяет ему труд, постановляет закон труда и для безгрешного человека. Но этот труд был для первосозданного человека не трудным и изнурительным, а легким и приятным, как бы отдыхом, подобно тому, как для нас бывает отдыхом и приятным занятием чтение какой-либо очень интересной книги.

Для постоянного подкрепления и освежения телесных сил первосозданного человека, для поддержания жизни его навсегда Бог «произрастил из земли дерево жизни посреди рая» (Быт.2:9), питаясь плодами которого, человек и телом был бы безболезнен и бессмертен. Посему Премудрый свидетельствует, что «Бог не сотворил смерти» (Прем.1:13), что Он «создал человека для нетления» (Прем.2:23), а апостол Павел говорит: «как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим.5:12) Равным образом, и Святые Отцы Церкви единогласно учат, что человек создан был для бессмертия. Но вместе с тем из Священного Писания видно, что это бессмертие человека по телу зависало не от свойств самого тела его, созданного из земли, а от Божественной благодати, и орудием этой благодати было насажденное в раю дерево жизни; так, после падения Адама в грех, Господь говорит: «теперь как бы не простер он руки своей и не взял также от дерева жизни, и не вкусил и не стал жить вечно» (Быт.3:22). Древние учители Церкви также разумели под бессмертием Адама по телу не то, будто он не мог умереть по самому свойству своей телесной природы, а то, что он только предназначен был для бессмертия, что он мог не умирать по особенной благодати Божией, если бы оставался верным Богу, в награду за свою покорность, и что проводником этой благодатной силы Божией служило в раю дерево жизни.

Господь насадил посреди рая еще другое дерево – дерево познания добра и зла. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт.2:16–17). Для чего была дана человеку такая заповедь? Она нужна была для развития и укрепления в добре воли первого человека. Хотя он получил от Бога нравственные силы и сотворен добрым по природе; но ему самому еще надлежало развивать и укреплять эти силы, при помощи Божией; ему надлежало сделаться добрым свободно. Но свобода человеческая укрепляется путем борьбы человека с «какими-либо препятствиям (например, какое-либо запрещение) и утверждается в чем-либо не иначе, как действуя очень долго по одному определенному правилу, пока не приобретет глубокого навыка в избранном ею роде деятельности.

Первый человек имел нужду в заповеди внешней, положительной; ибо, хотя в совести человека находился весь закон нравственный; но известно, что в своей жизни мы не иначе можем исполнять его, как если представляются к тому частные случаи и указываются определенные предметы, к которым можно приложить общее требование этого закона. Вот такой случай и предмет и указан был первым людям в данной им от Бога заповеди.

Человек имел нужду в заповеди и для того, чтобы через свободное исполнение ее, некоторым образом, заслужить те блага, какими он пользовался и имел еще пользоваться (что мы получаем даром, то обыкновенно мало ценим), а также чтобы, обладая столь великими благами без всяких усилий и трудов, без искушения и испытания, человек не возмечтал бы о себе высоко, не пал бы гордостью.

Хотя заповедь, данная первому человеку, была частная, т.е. касалась частного случая и потому с первого взгляда может представляться не очень важной, тем не менее она заключала в себе весь закон нравственный, заключающийся в том, чтобы точно была исполнена воля Божия, ибо воля Божия есть закон, норма жизни всего мира, до мельчайших ее подробностей и отступление от воли Божией, хотя бы малейшее, есть уже отступление от нормы, закона, есть уже неправильность, нечистота. Если, например, в чистую жидкость попадет какая-либо, хотя бы малейшая, нечистота, эта жидкость перестает уже быть чистой, поверхностный, невнимательный взор, пожалуй, не найдет ее нечистой, но острое зрение и опытный взгляд сразу же определят ее нечистоту. Так под всепроникающим взором Божиим малейший грех человека делает его душу уже нечистой; отсюда ясны и понятны слова Спасителя: «кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном» (Мф.5:19) Таким образом, как ни мала казалась первая заповедь Бога человеку, в ней заключался весь закон Божии для человека.

Милосердый Господь даст первому человеку заповедь весьма легкую, приспособительно к воле человека, которая естественно сначала должна была приучаться исполнять более легкое, а потом уже переходить постепенно к более трудному. Господь не обременяет человека множеством предписаний, определяющих разные частные случаи жизни, а дает одно нетрудное для исполнения повеление, облегчая этим нравственную деятельность человека до последней возможности. Вместе с тем Господь ограждает заповедь страшною угрозою за нарушения ее, с тою целью, чтобы, если в минуты искушения человека поколеблются в нем любовь и благодарность к Творцу, то, по крайней мере, страх удержал бы его от нарушения Божией заповеди и послужил бы ему во спасение.

Что касается до самого дерева познания добра и зла, то оно, надо полагать, не было гибельно и ядоносно по самой своей природе, ибо оно, как и все вообще сотворенное Богом, было «хорошо весьма» (Быт.1:31), и Господь не создавал чего-либо злого и вредного; а оно избрано Богом только в орудие для испытания человека. Это дерево названо деревом познания добра и зла не потому, будто бы оно имело силу сообщить первому человеку познание о добре и зле, которого прежде он не имел, а потому, что через вкушение от запрещенного дереза он опытно имел познать, и познал, все различие между добром и злом, «между добром, замечает блаж. Августин, от которого отпал, и злом, в которое впал»²³.

Описывая состояние первых людей в раю, блаж. Августин говорит: «человек жил в раю, как хотел, пока он хотел того, что угодно Богу; он жил в наслаждении Богом, и чрез Него, это высочайшее благо, был сам благим; он жил, не зная лишений, и в его возможности было жить так постоянно. В его организме не было никакой порчи; его чувства не ощущали телесной болезни, тело его обладало полнейшим здоровьем, в душе его обитал совершенный покой. В нем не было печали, но не было также и суетной заботы, его радость всегда исходила от Бога, любовь к Которому пылала в его чистом сердце и доброй совести. Первобытные люди угождали Богу, а Бог делал, что угодно было им, и хотя они носили чувственное тело, однако же оно не чувствовало никакого движения, которое выходило бы из-под их власти, потому что порядок праведности производил в них то, что тело их подчинялось душе, как она сама состояла всегда в полной преданности Богу, своему Господу, и таким образом, оно выполняло свое служение без всякого сопротивления. Вот почему люди были наги и не стыдились»²⁴.

Предания о счастливой жизни первобытных людей сохранились у различных народов в их древних сказаниях о «золотом веке», давно прожитом. Так, в китайской книге (king) читаем такое изображение золотого века: «вовремя перваго неба, чистое удовольствие и мир везде царствовали; не было ни труда, ни наказаний, ни болезней, ни преступлений; все на земле повиновалось воле человека». Райская гора китайцев лежит на Куень-Люнь и на горном хребте Тиншана; на средине горы находится сад, в котором течет источник бессмертия; кто из него пьет, тот не умирает. Он разделяется на четыре реки. Из этого сада произошла жизнь²⁵. Греческий философ Платон говорит о праотцах рода человеческого, что «Бог был их стражем; они имели обилие плодов, получаемых ими от деревьев и других растений, не чрез возделывание полей, но земля сама предлагала им их. Нагие и без ложа, жили они, большею частью, под открытым небом, потому что благорастворенность годовых времен не причиняла им никакого недуга, а роскошная трава, возникавшая из земли, предлагала им мягкое ложе». «Между животными, замечает он, прежде не было ни дикости, ни пожирания друг друга; войны и раздоры вовсе не были известны в то время, и много другого замечательного можно было бы привести из этого порядка вещей»²⁶. Другой греческий философ Дикеарх говорил: «те древние и близкие к богам люди были с самою лучшею природой и вели жизнь блаженную; потому-то и называется их время золотым веком»²⁷. В ламайской религии учат о веке блаженства, когда человек наслаждался плодами божественного дерева²⁸. Предание индийцев говорит о райской горе Меру, т.е. средине. Она, по их словам, украшена прекрасными деревьями, светлыми ручьями и оглашается со всех сторон пением птиц; отсюда изливаются четыре потока на четыре стороны неба, на вершине ее находится жилище Шивы и Индры, у которого обитают святые; здесь растет дерево бессмертия²⁹. У персов сохранилось предание о золотом веке, «когда земля была еще чужда всякого зла, когда не было ни холода, ни зноя, ни темы, ни смерти, когда существовал парадиз (рай), который древние персы полагали между Араксом и Каспийским морем³⁰. О золотом веке сохранилось предание римлян у Вергилия, Овидия, Лукреция и др. Bсe эти древние предания различных народов свидетельствуют несомненно об историческом характере библейского сказания о счастливой жизни первобытных людей в раю.

Так как Господь один, все Собою наполняет и бесконечен, то побуждения к сотворению мирa находятся только в самом Боге и ни в чем ином. Побуждениям к сотворению мирa была любовь Божия. Ведь и в обыкновенной нашей жизни, если нам нравится какая-либо вещь, если мы что-либо любим, то мы стараемся, чтобы любимый предмет существовал около нас, или вообще стремимся дать ему бытие. Чего мы не любим, то стараемся или уничтожить, или, по крайней мере, удалить от себя. Сатана, вообще не любящий ничего, не создал бы мирa, или уже созданный уничтожил бы, если бы ему дана была власть над миром». Только Господь, от вечности имевший мысль создать мир и любивший его, по Своей любви дал бытие мирy. Св. Григорий Богослов говорит: «так как Божественной благости не довольно было быть блаженной только в себе, а надлежало, чтобы благо разливалось, шло далее и далее, чтобы число облагодетельствованных было как можно большее (ибо cиe свойственно высочайшей благости), то Бог измыслил, во-первых, ангельские и небесные силы, а затем, и остальной мир, – и мысль стала делом» (слово 45).

Для чего же Господь создал мир? – для счастья и блаженства этого мира. Ведь жизнь вообще есть счастье. Человек всемерно стремится сохранить свою жизнь, часто даже полусознательно и инстинктивно, стремясь иметь пищу, одежду и пр. Также и другие живые существа в мире стремятся поддерживать свою жизнь. Правда, иногда человек тяготится своею жизнью; но это бывает тогда, когда болезни, неудачи, жизненные лишения отнимают у человека силы, и борьба с ними утомляет его. Но если человек молод, полон сил, имеет в своем распоряжении все, что ему нужно, все средства для жизни, – какое счастье и радость дает ему его жизнь. А таким человек должен был быть всегда, таким он был, то крайней мере, в первобытное время своей жизни. Даже низшая природа – и та чувствует радость жизни; присмотритесь весной, как природа, просыпаясь от зимнего сна, и начиная обновленную жизнь, радуется, и свою радость выражает всевозможными способами. А природа и всегда должна была жить этой полной, счастливой жизнью. Но человеку указана высшая цель его бытия, кроме радости его земного существования; он должен «уподобляться» Богу (Быт.1:26), а это уподобление Богу, как мы видели (см. выше «Состав человека»), должно состоять в развитии человеком данных ему способностей души, в возможно большем приближении духа человека к Богу, или в святости (Mф.5:48). И вместе с тем это развитие человека и приближение его к Богу должно было также сопровождаться счастьем и радостью, однако более глубокими и высокими, чем радости земной жизни человека. Если, например, теперь какой-либо ученый открывает мировой закон, каким счастьем и радостью наполняется его душа. Первосозданный же человек, а с ним и все люди могли постигать эти законы один за другим, бесконечно и без особого труда. Каким же счастьем должна была наполняться душа людей в этих случаях. Радуется ныне изобретатель, открывший какую-либо новую мировую силу и приспособивший ее для служения человеку. Между тем, первосозданный человек и следующие за ним люди могли пользоваться всеми мировыми силами для служения себе; и отсюда опять должно было быть радостное сознание и чувство своей мощи и силы³¹. И это счастье и радость человеческого духа должны были все более возрастать и усиливаться, по мере развития и углубления духа, – и этому усилению и углублению не должно было быть конца! Такое счастье человек и остальной мир могли сохранять только при следовании законам Бога, ибо только при действия Божиих законов и появилось это счастье, только в Божием законе оно могло существовать и дальше.