Беседа 2

Евр.1:3. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте.

1. Всегда нужно иметь благоговейное расположение духа, особенно же когда мы говорим или слушаем что-нибудь о Боге, потому что ни язык сказать, ни ухо услышать не может ничего, соразмерного (величию) Божию. Что я говорю – язык и ухо? Самый ум, который много превосходит их, не может ничего постигнуть в точности, когда мы хотим сказать что-нибудь о Боге, потому что если «мир Божий превосходит всякий ум» (Фил. 4:7), и если уготованное любящим его не взошло на сердце человека (1Кор. 2:9), то тем более сам Бог мира, Создатель всего, несравненно превосходит наше разумение. Потому должно принимать все с верою и благоговением и, когда слово становится слабым и не может в точности выразить предлагаемого, тогда в особенности и прославлять Бога, за то, что мы имеем такого Бога, который превосходит наш ум и слово. Многое из того, что мы думаем о Боге, не можем выразить словом, и многое, что выражаем словом, не можем представить умом; например, мы знаем, что Бог (присутствует) везде, но каким образом, этого не разумеем; мы знаем, что существует некоторая бестелесная сила, виновница всех благ, но каким образом она существует, не знаем. Это мы говорим, но не разумеем; я говорю, что Бог везде, но не понимаю; говорю, что Он безначален, но не постигаю; говорю, что Он рождает из Себя самого, но опять не знаю, как понимать это. А иное невозможно выразить словами, – т.е. ум представляет, а язык выразить не может. А чтобы ты знал, как и сам Павел был не в состоянии (выразить), как подобия, приводимые им, не точны, и чтобы ты после того ужаснулся и ничего не искал более надлежащего, послушай: сказав о «Сыне» и назвав Его «Творцом», что он присовокупляет? «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его». Это надобно принимать с благоговением, а нелепые мысли отвергать. «Сияние, – говорит, – славы». Смотри, в каком смысле он принимает это, и сам принимай точно также, т.е., – что из Него (Сын – из Отца), что бесстрастно, что без уменьшения или унижения; а есть люди, которые выводят из этого подобия некоторые нелепости. «Сияние», – говорят они, не самостоятельно, имеет (основание) бытия в другом.

Но ты, человек, не принимай этого, не впадай в болезнь Маркелла и Фотина. (Апостол) тотчас же предлагает тебе врачевание и не дозволяет тебе принять такой мысли и впасть в такую пагубную болезнь. Что же говорит он? «и образ ипостаси Его»; этим прибавлением он выражает, что как Отец самостоятелен и не имеет ни в ком нужды для того, чтобы быть самостоятельным, так точно и Сын. Здесь он доказывает безразличие их (по существу) и, указывая тебе на соответственный образ первообраза, учит, что и Сын самостоятелен сам по себе. Сказав выше, что Им Бог сотворил все, здесь он приписывает власть Ему самому. Что же говорит он? «Держа все словом силы Своей». Отсюда мы научаемся, что (Сын) не только есть образ ипостаси (Отца), но и всем управляет совластно. Видишь, как то, что свой­ственно Отцу, принадлежит и Сыну. Потому он не просто сказал: держа все, не сказал также: силою своею, но: «словом силы Своей». Как прежде (апостол) мало-помалу то вос­ходил с нами, то нисходил, так и теперь он, как бы по ступеням, то восходит на высоту, то опять нисходит, когда говорить: «и веки сотворил». Посмотри, как он и здесь пролагает два пути: предостерегая нас от новшеств Савеллия и Ария, из которых первый отвергал остальное (различие лиц) в существе Божием, а второй расторгал единое существо неравенством (Сына Отцу), он сильно опровергает то и другое. Как же он делает это? Попеременно говорит и то и другое – чтобы не думали, что (Сын) безначален, или чужд Богу. Не удивляйся сказанному, возлюбленный; ведь если и после таких доказательств находятся люди, которые почитают (Сына) чуждым (Отцу), дают Ему другого отца и даже говорят, что он противодействует (Отцу), то чего не говорили бы они, если бы не сказал этого? Когда требуется врачевать заблуждающихся, то он находит нужным сказать нечто уничиженное. Именно: "Которого, – говорит, – поставил наследником всего», и еще: «чрез Которого и веки сотворил». А потом, чтобы не нанести вреда в другом отноше­нии, он переходит от выражений, означающих уничижение, к выражениям, означающим власть, и показывает, что (Сын) равночестен Отцу, и так равночестен, что многие считали Его за Отца. И посмотри на великую мудрость (апостола): наперед он излагает первое и твердо доказывает это; когда же доказал, что Он есть Сын Божий и не чужд Отцу, тогда уже без опасения предлагает и всё высокое, что хотел предло­жить. Так как, предлагая о Нем высокое, можно было на­вести многих на вышесказанную мысль, то (апостол) наперед излагает уничиженное, а потом без опасения восходит на высоту, на какую хотел; сказав: «Которого поставил наследником всего», и: «чрез Которого и веки сотворил», он далее присовокупляет: «держа все словом силы Своей». Кто одним словом управляет всем, тот не может иметь в ком-нибудь нужды, чтобы про­извести все.

2. И что это действительно так, смотри, как (апостол) в дальнейших словах приписывает Ему власть и уже не говорит: «чрез Которого». Сказав, что (Бог) чрез Него сотворил, что хотел, он потом оставляет это выражение и говорит: «в начале Ты, Господи, основал землю, и небеса – дело рук Твоих» (Евр. 1:10); уже не говорит: «чрез Которого», т.е., что чрез Него сотворил века. Но как же, разве не Им они сотворены? Правда, но не так, как ты говоришь, не так, как ты представляешь, не как чрез орудие, и не так, что Он не сотворил бы их, если бы Отец не подал Ему руки помощи. Как «Отец... не судит никого», но судит, сказано, через Сына (Иоан. 5:22), по­тому что родил Его Судиею, так и творит чрез Него, потому что родил Его Творцом. Если Отец есть начало Его, то тем более (начало) сотворенного Им.

Итак, когда (апостол) хочет показать, что (Сын) из Него, то по необходимости говорит уничиженное; а когда желает говорить высокое, то наносится удар Маркеллу и Савеллию. Но Церковь избегла крайности тех и других и идет средним путем. Не останавливается на уничиженном, чтобы не нашел убежища Павел Самосатский, и не ограничивается одним только высоким, а вместе с тем показывает вели­кую близость (Сына к Отцу), чтобы не возражал Савеллий. Когда он сказал: «Сына», то немедленно восстает Павел Самосатский и говорит, что Он такой же Сын, как и многие. Но (апостол) нанес ему смертельную рану, присовокупив: «наследником всего». Но тот все еще бесстыдствует вместе с Арием; именно слова: «Которого поставил наследником всего» – они оба принимают, первый утверждая, что (эти слова) означают бессилие, а второй стараясь перетолковать и дальнейшие (слова). Павел сказал: «чрез Которого и веки сотворил», и тем решительно ниспровергнул бесстыдного Павла Самосатского; но Арий по-видимому еще держится крепко. Посмотри же, как (апостол) ниспровергнул и его, сказав далее: «Сей, будучи сияние славы». Но вот еще восстают Савеллий, Маркелл и Фотин. Всем им (апостол) нанес один удар, сказав: «и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей». Здесь он поражает также Маркиона, – хотя не слишком сильно, однако же поражает. Вообще во всем послании он их опровергает. Он назвал Сына, как я ска­зал, сиянием славы, – и хорошо. Сам Христос, послушай, что говорит о Себе: «Я свет миру» (Иоан. 8:12). Для того (и апостол) назвал Его сиянием, чтобы показать, что и там сказано то же самое, т.е., что (Сын от Отца) как свет от света. Впрочем не только это здесь показывается, но и то, что Он просветил наши души. Словом: «сияние» (апостол) выражает равенство по существу и близость к Отцу. Посмотри, какая тонкость в словах: именуя единое существо, названное ипостасью, он доказывает, что (Сын и Отец) две ипостаси, подобно как он делает и в отношении к Духу. Как он говорил, что одно ведение у Отца и Духа (1Кор. 12:4, 5), ко­торое действительно одно и нисколько не различно само в себе, так и здесь он употребляет одно слово для доказательства двух ипостасей. При этом присовокупляет: «и образ». Образ – нечто отличное от первообраза, впрочем, отличное не совер­шенно, но в отношении к самостоятельности; так и здесь «образ» означает безразличие от Того, чей образ, сходство с Ним во всем. Если же Он называется подобием и образом, то что скажут на это (еретики)? И человек, скажут, назы­вается образом Божиим (Быт. 1:26). Но так ли, как Сын? Нет, скажут, но (отсюда и видно), что образ не означает сходства. Напротив, когда человек называется образом (είχών), то означается сходство (его с Богом), сколько возможно человеку. Что Бог на небе, то человек на земле, т. е. по влады­честву; как он обладает всем на земле, так Бог обладает всем на небе и на земле. А с другой стороны, чело­век не называется таким же образом (χαρακτήρ), не называется таким же подобием (μορφή), не называется сиянием, чем означается существо, или сходство по существу. Как «образ раба» (Фил. 2:7) означает не что иное, как совершенного человека, так и образ Бога означает не что иное, как Бога. «Сей, будучи, – говорит, – сияние славы». Посмотри, как поступает Павел. Сказав: «Сей, будучи сияние славы», – он далее присовокупляет: «воссел одесную престола величия»; из всех употребляемых названий он не находит ни одного, которое выражало бы самое существо (Божие). Действительно, ни «величие», ни «слава» не выражают того, что он хочет сказать; вообще он не находит названия. По­тому я и сказал в начале, что иное мы представляем в уме, но не можем выразить словом; и самое имя: «Бог» не есть название существа Его, так что совершенно невозможно найти название для выражения существа Его; Впрочем, что удивительного, если так в отношении к Богу, когда и в отношении к ангелу невозможно найти название, которое выражало бы существо его, и может быть, даже в отношении к душе: мне именно кажется, что это название (душа) означает не самое су­щество её, но способность дышать. Потому-то называют её и душою, и сердцем, и умом: «Сердце чистое, – говорит (Псалмопевец), – сотвори во мне, Боже» (Псал. 50:12). И не только так, но часто называется она и духом. «И держа все словом силы Своей». Видишь ли, что говорит (апостол)?

3. Как же, скажи мне, ты, еретик, указывая на слова Писания: «И сказал Бог: да будет свет» (Быт. 1:3), говоришь, что Отец повелевает, а Сын повинуется? Вот и здесь Он сам творит глаголом: «держа, – говорит (апостол), – все», т.е. управляя, – сдерживая то, что может распасться. Держать мир не менее значит, чем и сотворить мир, или, если можно сказать нечто удивительное, даже более. Сотворить значить привести что-нибудь из небытия в бытие; а держать уже существующее, но готовое обратиться в ничто, соединять противоборствующее между собою, это – дело великое и удивительное, это – знак великой силы. Словом: «держа» он выражает также легкость этого дела (для Господа). Не сказал: «управляя», но употребил переносное выражение, заимствованное от движущих что-нибудь и обращающих одним пальцем. Вместе с тем выражает огромную великость создания, и то, что эта великость ничего не значит для Него. Далее опять выражает, что (для Господа) это дело не составляет труда, словами: «словом силы Своей». Хорошо сказал: «словом»; у нас слово бывает бессильно, а у Бога, говорит, оно не бывает бессильно. Сказав: «держа все словом», – он, однако, не прибавил, каким образом носить словом, потому что знать это – невозможно. Затем говорит о «величествии» Его. Так сделал и Иоанн: сказав, что Он – Бог, присовокупил и то, что Он – Создатель тварей. Что (Иоанн) выразил словами: «В начале было Слово», – и: «Все чрез Него начало быть» (Иоан. 1:1, 3), то же самое и Павел выражает, говоря: «словом», а также: «чрез Которого и веки сотворил», – выражает именно, что Он и Создатель и существует прежде всех веков. Итак, если об Отце пророк говорит: «от века и до века Ты – Бог» (Псал. 89:3) и о Сыне говорится, что Он существует прежде всех веков и есть Создатель всего, то что могут сказать (еретики)? Или лучше, если об Отце сказано, что Он есть «сущий прежде веков», и о Сыне говорится тоже самое? Как (Иоанн) сказал: «В Нем была жизнь» (Иоан. 1:4), выражая, что Он сохраняет твари, что Он есть жизнь всего, так и (Павел) говорит: «И держа все словом силы Своей»; а не так, как говорят язычники, которые лишают Его, сколько могут, и творчества, и промышления, и ограничивают силу Его луною. «Собою, – говорит, – совершив очищение грехов наших». Сказав о делах удивительных и великих, самых высоких, (апостол) говорит потом и о попечении Его о людях. Хотя и вышесказанные слова: »держа все« относились ко всем, но эти означают гораздо более. Они также относятся ко всем, потому что, сколько от Него зависело, Он спас всех. Так и Иоанн, сказав: «В Нем была жизнь» и тем указав на промышление Его, говорит еще: »и свет" (Иоан. 1:5), выражая то же самое. «Собою, – говорит, – совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте». Здесь он представляет два величайших доказательств Его попечения: одно в том, что Он очистил грехи наши, а другое в том, что сделал это Собою. И часто можешь видеть, как (апостол) восхищается не только тем, что совершилось примирение с Богом, но и тем, что оно совершено Сыном. Под­линно, этот великий дар стал еще больше потому, что (сообщен) Сыном. Сказав: «воссел одесную», и: «совершив Собою очищение грехов наших», и напомнив о кресте, (апостол) вместе с тем прибавляет о воскресении и вознесении. И посмотри на неизреченную мудрость его; не сказал: повелено Ему сесть, но: «воссел»; далее же, чтобы ты не подумал, будто Он стоял, присовокупил: «Кому когда из Ангелов сказал Бог: седи одесную Меня» (Евр.1:13)? «Воссел, – говорит, – одесную престола величия на высоте». Что значит: »на высоте«? Не ограничивает ли он Бога каким-нибудь местом? Нет, не для внушения нам такой мысли он сказал это; но как выражением: »одесную« он изображает не внешний вид Его, а показывает равночестность Его с Отцом, так и вы­ражением: »на высоте« не заключает Его там, а означает, что Он выше всех и превзошел все, и как бы так говорит: Он достигнул до самого престола Отчего. Как Отец »на высоте«, так точно и Он; и соседение означает не что иное, как равночестность. Если же (еретики) будут возражать: (однако же Бог сказал Ему »седи«, то мы спросим их: что же, стоя­щему ли (Ему Бог сказал это)? Невозможно доказать. И с другой стороны, (апостол) не говорит, что Бог повелел или приказал, но: »сказал Бог: седи", и при том для того, чтобы ты не по­думал, что он не имеет начала и причины (в Боге Отце). А что это действительно так, видно из места сидения; если бы нужно было выразить уменьшение, то было бы сказано не одесную, но ошуюю.

«Будучи, – говорит, – столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя» (Евр.1:4). Слово »будучи" здесь употреблено вместо: явившись; иначе можно сказать: есть. Далее (апостол) и подтверждает это. Чем? Именем. Видишь ли, что имя – Сын всегда означает истинное сыновство Его? Подлинно, если бы Он не был истинным Сыном, то не было бы так сказано. По­чему? Потому, что бывает истинным (Сыном) не иначе, как получая бытие из самого (Отца). Потому (апостол) и приво­дит такое подтверждение. А если бы Он был Сыном по бла­годати, то не только не был бы преславнее ангелов, но был бы даже ниже их. Почему? Потому, что и люди праведные на­зываются сынами (Божиими); и имя – Сын, если оно не означает истинного (Сына), не может доказывать превосходства Между тем (апостол), желая доказать, что есть некоторое различие между тварями и Творцом, послушай, что говорит: «Ибо кому когда из Ангелов сказал Бог: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя?» и опять: «Я буду Ему Отцем, и Он будет Мне Сыном» (Евр.1:5)? Здесь одно сказано о плоти (Христовой), именно слова: «Я буду Ему Отцем, и Он будет Мне Сыном» – означают воплощение Его; а другое, именно: «Ты Сын Мой», означает не что иное, как то, что Он из самого (Отца). Как выражение: «сущий» упо­требляется о Боге в настоящем времени, потому что оно всего более прилично Ему, так выражение: «ныне», мне кажется, ска­зано здесь по отношению к плоти. Когда Он принял ее, то уже все подобное без опасения говорится о Нем. Плоть может получать возвышение, равно как Божество – уничижение; и если Бог не возгнушался сделаться человеком, не отрекся от дела, то станет ли Он отрекаться от наименований?

4. Зная это, не будем стыдиться, не будем и превозно­ситься. Если Он, будучи Богом, Владыкой и Сыном Божиим, не отрекся принять «образ раба» (Фил. 2:7), то тем более мы должны делать все, хотя бы то было самое уничиженное. И чем, скажи мне, превозносишься ты, человек? Благами ли житейскими? Но они тотчас исчезают, как скоро являются. Духовными ли? Но и то есть одно из духовных благ, чтобы не превозноситься. Чем же ты превозносишься? Тем ли, что делаешь добрые дела? Но послушай Христа, который говорит: «когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лук. 17:10). Богатством ли ты превозносишься? Но, скажи мне, почему? Разве ты не слышал, что мы наги вошли в жизнь, наги и отойдем (Иов. 1:21)? Или лучше, разве ты не видишь, как другие отходят прежде тебя нагими и лишенными всего? Кто превозносится тем, что у него есть чужое? А кто хочет поль­зоваться этим для одного собственного наслаждения, тот ли­шается его и против воли, часто еще прежде смерти, а при смерти непременно. Но скажут: пока мы живы, мы пользуемся им, как хотим. Нет, – не скоро найдешь человека, который бы пользовался имуществом, как он хочет; а если бы кто и пользовался им, как хочет, то и это не важное дело, по­тому что время настоящее кратко в сравнении с бесконечными веками. Тем ли превозносишься, человек, что ты богат? Почему же? Богатство бывает и у разбойников, и воров, и убийц, и развратников, и прелюбодеев, и у всех людей порочных. Почему же ты превозносишься? Если ты употребляешь его, как должно, то тебе не следует превозноситься, чтобы не нарушить заповеди (Господней); если (употребляешь) не так, как должно, то тебе следует скорее сокрушаться о том, что ты сделался рабом имущества и богатства, которое обладает тобою. Скажи мне: если бы кто-нибудь, страдая горячкою, выпил много воды, которая на короткое время утоляет жажду, но потом воспламеняет огонь, то может ли он превозно­ситься этим? Или если бы кто-нибудь хлопотал о многом на­прасно, то может ли он превозноситься этим? Чем же, скажи мне, (превозноситься тебе)? Тем ли, что имеешь над собою много господ? Тем ли, что у тебя бесчисленное множе­ство забот? Тем ли, что многие льстят тебе? Но это не что иное, как рабство. А чтобы ты убедился, что ты (в таком случае) делаешься рабом, выслушай внимательно следующее. Прочие страсти наши бывают иногда полезны; так часто бывает полезен гнев: "Не может, – говорит (Премудрый), – быть оправдан несправедливый гнев» (Сир. 1:22); следовательно, можно гневаться и праведно. И еще (Господь говорит): «всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:22). Также ревность и по­хоть бывают добром; последняя тогда, когда служит деторождению, а первая, когда направлена к соревнованию в добрых делах, как и Павел говорит: «Хорошо ревновать в добром всегда» (Гал. 4:18), и еще: «Ревнуйте о дарах больших» (1Кор. 12:31); следовательно, то и другое полезно. А гордость никогда не бывает добром, но всегда бесполезна и вредна. И если чем можно гордиться, то скорее бедностью, нежели богатством. Почему? Потому что кто может жить малым, тот го­раздо лучше и выше того, кто не может.

5. Скажи мне: если бы какие-нибудь люди были приглашены в царственный город, и одни из них не требовали бы ни коней, ни рабов, ни шатров, ни гостиниц, ни одеяний, ни сосудов, но довольствовались бы только хлебом и водою из источников, а другие стали бы говорить: если не дадите нам колесниц и мягких постелей, то мы не можем прибыть; если у нас не будет множества провожатых, если не будет нам позволено часто отдыхать и находиться в дороге только малую часть дня, если не доставить нам коней и много другого необходимого для нас, то мы не можем (отправиться), – скажи: которые из них достойны нашего уважения, первые или последние? Очевидно, что те, которые ни в чем не имеют нужды. Так точно и здесь: одни для прохождения пути настоящей жизни требуют многого, а другие – ничего; потому и превозноситься скорее следовало бы живущим в бедности, если только следовало бы. Но, скажешь, бедный часто подвер­гается презрению. Нет, – не он (достоин этого), а те, которые презирают его; как в самом деле я могу не презирать лю­дей, которые не хотят уважать то, что должно (уважать)? Живописец смеётся над всеми теми, которые, будучи сами не­веждами, смеются над ним, и не обращает внимания на слова их, но довольствуется собственным своим свидетельством: почему же мы поставляем себя в зависимость от мнения других? Простительно ли это?

Мы в том случае достойны презрения, когда не презираем презирающих нас за бедность и не считаем несчастными их самих. Не упоминаю о том, какие грехи происходят от богатства и какие блага от бедности; или лучше ска­зать, ни богатство, ни бедность не есть добро само по себе, но таковым бывает в зависимости от пользующихся. Добрый христианин обнаруживается более в бедности, нежели в богатстве. Почему? Потому, что в бедности он становится не горделивее, целомудреннее, честнее, смиреннее, благоразумнее; а в богатстве встречается множество к тому препятствий. Вспомним, что делает богатый, или лучше, злоупотребляющий своим богатством. Он похищает, лихоимствует, притесняет. И откуда происходят преступные привязанности, незаконные связи, волшебства, чародеяния и все другие роды зла, как не от богатства? Видишь ли, что в бедности гораздо легче быть добродетельным, нежели в богатстве? Не думай, что если бо­гатые здесь не подвергаются наказанию, то они и не грешны; нет, – если бы можно было беспрепятственно подвергать богатых наказанию, то темницы наполнились бы ими. Кроме того, богатство заключает в себе еще то зло, что неправедно приобретший его, совершая грехи безнаказанно, никогда не перестает совершать их, получает раны неисцелённые, и никто не налагает на него узды. Бедность же, если угодно, может до­ставить нам гораздо больше поводов к удовольствию. Почему? Потому, что она свободна от забот, ненависти, вражды, зависти, браней и бесчисленных зол. Итак, не будем усили­ваться стать богатыми, и не будем постоянно завидовать тем, которые имеют много; но если имеем богатство, будем упо­треблять его, как должно; если же не имеем, не будем скорбеть о том, а благодарить Бога за все, и за то, что Он даровал нам возможность – при малом труде получить воздаяние, равное богатым, или, если мы захотим, даже большее, и из малого извлечь великие плоды. Принесший два таланта был почтен и удостоен награды, равной с принесшим пять талантов. Почему? Потому что, хотя ему было вверено два таланта, но он со своей стороны исполнил все должное и возвратил вверенное в двойном количестве. Для чего же нам стараться получить многое, когда можно и посредством малого прибрести то же самое, или даже большее, когда при малом труде можно удостоиться награды, гораздо большей (чем труд). Бедный гораздо удобнее расстанется с собственностью, нежели богатый, обладающий слишком многим. Разве вы не знаете, что чем больше кто имеет, тем большего желает? Потому, чтобы нам не испытать этого, не будем искать богатства, не будем сетовать на бедность, не будем стремиться сделаться богатыми, но, даже имея (богатство), будем пользоваться им так, как заповедал Павел: "имеющие..., – говорит он, – должны быть, как не имеющие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся» (1Кор. 7:29, 31), чтобы нам получить обетованные блага, которых да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием (Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь).