Беседа 12

Евр.7:1–3. Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, – во-первых, по знаменованию имени царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда:.

1. Павел, желая показать различие между новым и ветхим заветами, во многих местах указывает на это различие, и в самом начале говорит о нём, и далее, научая слуша­телей, предуготовляет их. В самом начале он указал на это, когда сказал, что «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках», а нам через Сына. Потом сказав о Сыне, кто Он и что совершил, преподав увещание повиноваться Ему, чтобы не подвергнуться участи, одинаковой с иудеями, объяснив, что Он есть первосвященник по чину Мелхиседекову, неоднократно выразив желание раскрыть это различие и уже многое предуготовив к тому, обличив их за их слабости, и потом ободрив и утвердив, чтобы они не унывали, – (апостол) наконец приступает к объяснению самого различия пред ободренными слу­шателями: ведь человек, упавший духом, не легко может принять слышанное. А чтобы ты убедился (в справедливости этого), послушай Писания, которое говорит: «они не послушали Моисея по малодушию» (Исх. 6:9). Потому он, наперед рассеяв их уныние многими, и грозными и кроткими, внушениями, затем уже и приступает к раскрытию этого различия. Что же говорит он? «Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего». И вот что удивительно: в самом прообразе он открывает великое между ними различие: он всегда, как я сказал, доказывает прообразом истину, прошедшим настоя­щее, по немощи слушателей. «Ибо, – говорит, – Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего».

Изложив кратко всё событие, он рассматривает его с таинственной стороны, и прежде всего начинает с имени: «во-первых, – говорит – по знаменованию имени царь правды». Справе­дливо: «седек« значит – правда, а «мелхи» – царь; следовательно, Мелхиседек – царь правды. Видишь ли точность в самих выражениях? Кто же этот царь правды, как не Господь наш Иисус Христос? «Потом и царь Салима, – от имени го­рода, – то есть царь мира», потому что «салим" имеет такое значение. Это опять относится ко Христу, потому что Он сделал нас праведными и умиротворил «на небе и на земле». Кто из людей – царь правды и мира? Никто; таков только Го­сподь наш Иисус Христос. Затем (апостол) представляет другую особенность: «без отца, – говорит, – без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда». Так как ему по-видимому противоречили слова: «ты священник вовек по чину Мелхиседека», – ведь Мелхиседек умер и не был священником вовек, – то, смотри, как он объясняет это. Чтобы никто не возразил: кто может сказать это о человеке? – он говорит: я разумею это не в собственном смысле, т.е., мы не знаем ни того, кого имел Мелхиседек отцом и кого матерью, ни того, когда он родился и когда скончался. Но что в том, скажешь (что мы не знаем)? Разве поэтому, что мы не знаем, он и не умер, или не имел родителей? Справедливо гово­ришь ты; он и умер и имел родителей. Почему же он без отца, без матери? Почему «не имеющий ни начала дней, ни конца жизни»? Почему? Потому, что об этом не упоминается в Писании. Что же это значит? То, что как он «без отца«, поскольку нет его родословия, так Христос таков на самом деле.

2. Здесь открывается безначальность и бесконечность (Сына). Как мы не знаем ни начала дней, ни конца жизни (Мелхиседека), потому что не написано, так мы не знаем этого и каса­тельно Иисуса, но не потому, что не написано, а потому, что у Него действительно этого нет. Первый есть прообраз, и потому о нём только не написано; а последний есть истина, и потому у Него действительно этого нет. Как по отношению к именам у первого только название: «царь правды» и «мира», а у последнего самое дело, так и здесь к первому относятся только названия, а к последнему самое дело. Как же (о Сыне гово­рится, что) Он имеет начало? И здесь Сын называется безначальным не в том смысле, будто Он не имеет винов­ника, – это невозможно: Он имеет Отца: иначе как Он был бы Сыном? – но в том, что Он не имеет ни начала, ни конца своего бытия. «Уподобляясь Сыну Божию». В чем это подобие? В том, что мы не знаем ни начала, ни конца как того, так и другого; но первого потому, что не написано, а вто­рого потому, что он не имеет их. Вот в чем сходство. Если бы у них было сходство во всем, то они не были бы один прообразом, а другой истиной, но были бы оба прообра­зами. То же самое можно видеть и в картинах; и в них есть некоторое сходство, есть и несходство (с оригиналом); в простом очертании есть некоторое сходство по виду, а когда бывают наложены краски, тогда ясно открывается различие; есть сходство и несходство.

«Видите, – говорит (апостол), – как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших добыч своих» (Евр.7:4). Доселе он раскрывал прообраз; теперь с уверенностью представляет (Христа) превосходнейшим всего, что было истинного у иудеев. Если таков прообраз Христов, если он столько выше не только священников, но и самого праотца священников, то что сказать об Истине? Видишь ли, с какою силою доказывает Его превосходство? «Видите, – говорит, – как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших избранных своих". Избранными называется добыча. Нельзя сказать, что дал её, как участнику в войне, потому что говорится: «встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей»; очевидно, что он оставался дома, и что (Авраам) дал ему начатки приобретенного им самим. «Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь – брать по закону десятину с народа, то есть со своих братьев, хотя и сии произошли от чресл Авраамовых» (Евр.7:5). Таково, говорит, преимущество священства, что люди, – равночестные по происхождению и имеющие одного и того же прародителя, делаются гораздо выше других; потому и получают от них десятины. Если же найдется кто-нибудь такой, кто возьмёт с них самих десятину, то не станут ли они наряду с мирянами, а он наряду с священниками? Притом (Мелхиседек) не был равен им и по происхождению, но происходил из другого рода; следовательно (Авраам) не дал бы иноплемен­нику десятины, если бы не видел в нём высокой чести. Увы, что случилось! Здесь (апостол) выразил более, нежели в послании к Римлянам, когда он рассуждал о вере. Там он говорит, что Авраам есть праотец и нашего и иудейского состояния; а здесь говорит о нём совершенно не то, и доказывает, что необрезанный гораздо выше его. Чем же он доказывает? Тем, что сам Левий дал десятину? «Авраам, – говорит он, – дал". Как же, скажете, это относится к нам? К вам особенно и относится, потому что вы, конечно, не ста­нете доказывать, что левиты выше Авраама. «Не происходящий от рода их, получил десятину от Авраама». И не просто сказал это, но еще присовокупил: «и благословил имевшего обетования» (Евр.7:6). Так как это всегда считалось у иудеев важным, то он доказывает превосходство одного пред другим и применительно к общему суждению всех: «Без всякого же прекословия меньший благословляется большим» (Евр.7:7), т.е. всякий знает, что меньший благословляется большим. Следовательно, прообраз Христов был выше и этого, кто имел обетования. «И здесь десятины берут человеки смертные, а там – имеющий о себе свидетельство, что он живет» (Евр.7:8). А чтобы не сказали: для чего ты обращаешься к давним временам? – какое отношение к нашим священникам того, что Авраам дал десятину? – скажи о том, что касается нас, – для этого (апостол) продолжает: «И, так сказать». Прекрасно выражается, не высказывая мысли своей ясно, чтобы не поразить слушателей. «Сам Левий, принимающий десятины, в лице Авраама дал десятину» (Евр.7:9). Каким образом? «Ибо он был еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил его» (Евр.7:10), т.е. в нём был Левий и, еще не родившись, через него дал десятину. И смотри, не сказал: левиты, но Левий, с намерением – через это ещё более доказать превосходство. Ви­дишь ли, какое различие между Авраамом и Мелхиседеком – прообразом нашего первосвященника? Здесь видно преимуще­ство по власти, а не по необходимости. Тот дал десятину, что следует священнику; а этот благословил, что свойственно высшему. Это преимущество переходит и на потомков. Удиви­тельно победоносно (апостол) опроверг всё иудейское; потому он и сказал прежде: «вы сделались неспособны слушать» (Евр. 5:11), что хотел предложить эти истины, -чтобы они не отвратили слуха. Такова мудрость Павлова: он наперед предуготовляет, а потом уже приступает к тому, что намерен говорить. Род человеческий не скоро убеждается и требует многих попечений, даже больше, нежели растения. Там свойство тел и земли, которое уступает рукам земледельцев; а здесь свободная воля, которая допускает частые перемены и избирает то одно, то другое, потому что удобопреклонна ко злу.

3. Потому нам нужно постоянно смотреть за собою, чтобы не задремать: «Не даст Он, – говорит (Псалмопевец), – поколебаться ноге твоей», и еще: «не дремлет и не спит хранящий Израиля», (Пс. 120:3, 4). Не сказал: не смущайся, но: «Не даст"; следова­тельно, давать зависит от нас, а не от кого-нибудь другого; если мы захотим стоять прямо и неподвижно, то не придём в смятение; это именно он выразил приведенными словами. Что же? Неужели ничто (не зависит) от Бога? Все от Бога, но не так, чтобы нарушалась и наша свобода. Если все от Бога, то за что же, скажешь, обвинять нас? Но для того я и прибавил: не так, чтобы нарушалась наша свобода. Всё здесь зависит и от нас, и от Него; нам следует наперёд избирать доброе, а когда мы изберём, тогда и Он оказывает своё содействие.

Он не предупреждает нашего желания, чтобы не наруши­лась наша свобода; когда же мы изберём, тогда Он подаёт нам великую помощь. Почему же, если это зависит и от нас, Павел говорит: «Итак помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим. 9:16)? Во-первых, он приводит это не как собствен­ную мысль, но как следствие из предыдущего и прежде раскрытого предмета – после того как сказал: «написано: …кого миловать, помилую; кого жалеть, пожалею» (Рим. 9:13, 15), он прибавил – «помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего». Будешь ли еще после этого говорить: за что же обвинять? Во-вторых, и то можно сказать, что кому принадлежит боль­шая часть, тому он и приписывает всё; наше дело предызбрать и восхотеть, а дело Божие – привести в исполнение и довершить. Так как большая часть принадлежит Богу, то (апостол) и приписывает все Ему, выражаясь по обычаю человеческому. И мы ведь так делаем, например, видим дом хо­рошо выстроенный и говорим: это все – дело архитектора, хотя не все принадлежит ему, но также и работникам, и господину, доставлявшему материал, и многим другим; но так как большая часть дела зависела от него то мы и говорим, что всё это – его дело. Точно, так и здесь. Подобным образом о народе, где его много, мы говорим: там все; а где немного, то говорим: нет никого. Так и Павел здесь говорит: «не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего». Этими словами он преподает два весьма важных урока: первый, чтобы не пре­возноситься добрыми делами, которые мы совершаем; второй, чтобы, совершая добрые дела, приписывать исполнение их Богу. Сколько бы, говорит, ты ни трудился, сколько бы ни старался, – не считай доброго дела своим, потому что если бы ты не получил помощи свыше, то все было бы напрасно. Если ты будешь иметь успех в своих трудах, то, очевидно, при помощи свыше, впрочем когда и сам ты трудишься, когда обнаружи­ваешь желание. Не то он оказал, будто мы трудимся напрасно, но то, что мы напрасно трудимся в таком случае, если всё считаем своим, если не приписываем большей части Богу. Бог благоволил не всё оставить Себе, чтобы не показалось, будто Он увенчивает нас напрасно, и не всё предоставил нам, чтобы мы не впали в гордость. Если и совершая мень­шую часть, мы так много превозносимся, то что было бы, если бы мы были виновниками всего? Многое сделал Бог для истребления в нас гордости. «И рука Его еще будет простерта», – говорит (пророк) (Ис. 5:25). Скольким страстям Он попустил овладевать нами, чтобы уничтожить нашу надменность? Сколькими окружил нас зве­рями? Подлинно, когда кто-нибудь говорит: что это? для чего это? – тогда говорит вопреки воле Божий. (Бог) поставил тебя среди таких ужасов, и ты не смиренномудрствуешь; но если получишь в чем-нибудь хотя малый успех, тотчас возно­сишься надменностью до самого неба.

4. Оттого и бывают весьма быстрые перемены и падения, – и однако мы не вразумляемся ими; оттого частые и неожидан­ные смертные случаи, – и однако мы живем, как будто бессмертные, как будто никогда не имеющие умереть; похищаем чужое, предаемся любостяжанию, как будто никогда не будем отдавать отчета; сооружаем здания, как будто здесь останемся вечно. Ни слово Божие, каждодневно возглашаемое нам, ни самые события не вразумляют. Нет дня, нет даже часа, в ко­торый не видно было бы похорон, – и все напрасно, ничто не трогает нашей бесчувственности. От несчастий других мы не можем, или правильнее, не хотим делаться лучшими; лишь когда сами страдаем, тогда сокрушаемся, а как скоро Бог отнимет руку свою, мы опять поднимаем собственную руку. Никто не думает о горнем, никто не пренебрегает земным, никто не взирает на небо; как свиньи смотрят вниз, накло­нившись к брюху и валяясь в грязи, так и многие из лю­дей остаются нечувствительными, оскверняя себя гнуснейшей грязью. В самом деле, лучше замараться отвратительною грязью, нежели грехами, потому что замаравшийся грязью скоро может омыться и сделаться подобным тому, кто никогда не попадал в эту нечистоту, а впавший в ров греха получает осквернение, которое не смывается водою, но требует продолжительного времени, искреннего раскаяния, слез, рыданий, плача гораздо большего и сильнейшего, нежели какой бывает при (потере) самых близких сердцу. Грязь пристает к нам отвне, потому мы скоро и очищаем ее; а нечистота греха рождается внутри, потому мы с трудом уничтожаем её и очищаемся. «Ибо из сердца, – говорит (Господь), – исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства» (Мф. 15:19). Потому и пророк говорит: «сердце чистое сотвори во мне, Боже» (Пс. 50:12); и другой: «смой злое с сердца твоего, Иерусалим» (Иер. 4:14). Видишь, что совершение доброго дела зависит и от нас и от Бога? И еще: «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8).

Постараемся же быть чистыми по мере сил наших; очистим себя от грехов. А как можно очиститься? Этому научает пророк, когда говорит: «омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло» (Ис. 1:16). Что значит: «от очей Моих»? Иные кажутся непорочными, но только пред людьми, а пред Богом являются гробами, окрашенными. Потому (Бог) и говорит: очиститесь так, чтобы Я видел (вас чистыми). «Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю» (Ис. 1:17–18). Видишь, что наперед нам самим нужно очищать себя, а потом уже и Бог очищает нас? Он сначала сказал: «омойтесь, очиститесь»; а потом присовокупил: «как волну убелю». Итак, никто из людей, хотя бы дошедших до крайней степени зла, не должен отчаиваться; хотя бы ты, говорит, приобрёл навык и даже вошёл в природу самого зла, не бойся. Для этого Он и берёт в пример краски, не легко выводимый, но входящие почти в самое существо вещей, и говорит, что Он обра­тит их в противоположное состояние. Не сказал просто: омою, но: «как снег убелю» и «как волну убелю», – чтобы подать нам благую на­дежду. Следовательно, велика сила покаяния, если оно делает нас чистыми, как снег, и белыми, как волна, хотя бы грех предварительно запятнал наши души. Итак, постараемся сделаться чистыми; (Бог) не заповедует нам ничего трудного: «защищайте, – говорит Он, – сироту, вступайтесь за вдову». Видишь ли, как часто и много Бог говорит о милостыне и о защищении обижаемых? Будем же совершать эти добрые дела, и мы благодатью Божией достигнем будущих благ, которых да сподо­бимся все мы во Христе Иисусе, Господе нашем.