На псалом 98. Давиду. Ненадписанный у евреев

1. Все другие переводчики оставили этот псалом без надписания. Но семьдесят приписали его Давиду, так как и в нем содержится пророчество о духовном Давиде-Христе. Господь воцарися, да гневаются людие (ст. 1). Пророк разумеет иудеев, которых воцарение Христа привело в гнев и ярость, так что они говорили Пилату: не говори, что Он есть царь иудейский (Иоан. XIX, 21), и еще: не имамы царя, токмо Кесаря (–15). Седяй на херувимех; да подвижится земля. Пророк опять указывает на землю иудейскую, потому что, когда волсви от восток приидоша, глаголюще: где есть рождейся царь иудейский? Видехом бо звезду его на востоце, и приидохом поклонитися ему; слышав Ирод смутися, и весь Иерусалим с ним (Матф. II, 2–3). Что именно сделал седящий на херувимах, видно из дальнейших слов. Господь в Сионе велик, и высок над всеми людми (ст. 2). Когда Христос вошел чрез заключенные двери в Сион, то обнаружил Свое величие и ясно показал этим чудом, что Он есть тот самый, Кто возседает на херувимах, и потому дела Его, как дела Творца всей природы, выше человеческого естества. Тогда Он показал Себя и высоким над всеми людми, сообщив дар Св. Духа апостолам, которые возвестили о величии Его не одному народу, а всем людям и повсюду. Да исповедятся имени твоему великому, яко страшно и свято есть (ст. 3). Всякое имя Божие велико, потому что имена Бога надобно понимать соответственно Его славе. Если напр. Он называется Владыкою, то не в том смысле, в каком это название употребляется у нас; если именуется Царем, то царское достоинство в Нем должно представлять иначе. Впрочем, велико то имя Божие, которым Он сам Себя назвал, когда на слова Моисея: се аз пойду к сыном Исраилевым, и реку к ним: Господь Бог евреев посла мя к вам; и аще вопросят мя: что имя ему? что реку к ним? отвечал ему: речеши сынам Исраилевым: сый посла мя к вам (Исход. III, 13, 14). Этому страшному и святому имени пророк и повелевает исповедаться. Тот, кто существует во времени, хотя бы и был сильным, не особенно страшен, потому что по прошествии некоторого времени лишается своего могущества; но Кто существует всегда и вечно, тот действительно страшен, потому что нет никакой и надежды, чтобы Он изменился или перестал существовать. Указанное имя, говорит пророк, страшно и свято: страшным представляй его для врагов, т. е. демонов, почему они избегают и его призывания, а святым признавай для святых, поскольку последние освящаются не иначе, как через имя Христа. И честь царева суд любит (ст. 4). В чем обязанность суда? В том, чтобы освободить невинных, обличить виновных; потому честь царя, т. е. его власть, могущество, – почему другие толковники вместо: честь и перевели – одни: сила, другие: держава, – и любит суд. Ты уготовал еси правоты. Как уготовал? Предпослав закон, в котором дал заповеди, направляющия путь жизни. Если кто хочет идти по ним, то может направить свой жизненный путь. Суд правду во Иакове ты сотворил еси. Каким образом? Очевидно выше указанным, потому что закон, данный во Иакове (разумеются потомки Израиля), приносил и суд, т. е. осуждение, грешникам, и жившим добродетельно указывал ту правду, по которой они должны жить. Зачем же пророк сказал теперь это? Он хотел сделать нас более внимательными и ясно засвидетельствовать то, что совершивший это есть Тот, Кто потерпел за нас крест. Это видно из дальнейших слов. Возносите Господа Бога нашего, и покланяйтеся подножию ногу Его, яко свято есть (ст. 5). Почему пророк велит покланяться даже не престолу Божию, а подножию? И чтó это за подножие? Очевидно, земля, потому что небо, говорится, мне престол, земля же подножие ног моих (Ис. LXVI, 1).

2. Однако нам не следует покланяться стихиям. Пророк указывает здесь на то же самое место, на которое он яснее указал в другом псалме, сказав: поклонимся на место, идеже стоясте нозе его (Пс. CXXXI, 7), т. е. на Голгофу. Это место действительно было под ногами плоти Христа во время Его страданий. Потому-то пророк не ограничился выражением: подножие, а сказал: подножию ногу его, хотя всякому ясно, что подножие есть поднятие ног. Очевидно, ногами он называет здесь человеческую природу Христа, разумея под главою – божество. Итак Голгофа была под ногами человеческой природы Христа; поэтому, кто покланяется здесь, тот возвышает Христа, потому что Он сам считал Своим возвышением страдания, поскольку чрез них совершил наше спасение. Потому Он и говорил Никодиму: якоже Моисей вознесе змию в пустыни, тако подобает вознестися сыну человеческому (Иоан. III, 14). Этот святой называется справедливо, поскольку обладал такою великою святостью, что своим сообществом делал святыми и грешников. Моисей и Аарон во иереех его, и Самуил в призывающих имя его. Призываху Господа, и той послушаше их (ст. 6). Хотя, говорит псалмопевец, и священники, и пророки назывались святыми, но подножию этих святых не должно покланяться, и этим желает показать, какое различие было между Христом и прочими святыми. Он был Святой святых. Поэтому-то, упомянув о Моисее, как законодателе, об Аароне, как первосвященнике, и о Самуиле, как первом из пророков, которые были святыми, псалмопевец говорит однако, что они призывали имя Божие и если что делали, то делали не своею собственною силою, а силою Призываемого. Еще яснее он выражает эту мысль далее. В столпе облачне глаголаше им. Яко храняху свидения Его и повеления Его, яже даде им (ст. 7). Они, говорит, усовершенствовались в добродетели, потому что соблюдали закон Божий и исполняли данные Богом повеления; когда же удостоились богозрения, видели Бога в столпе облачном, потому что не в состоянии были видеть Его существа. Христос же не так, – но в Самом Себе имеет Отца, и Сам пребывает в Отце, и не приобрел Своего достоинства путем постепенного усовершенствования. Смотри, в самом деле, как на вопрос Пилата: царь ли еси ты? Христос, уклоняясь от этого вопроса, говорит: ты глаголеши, яко царь есмь. Аз на сие родихся (Иоан. XVIII, 37), т. е. мое царство, как и рождение, безвременно. К Нему, без всякого сомнения, псалмопевец относит и дальнейшия слова: Господи Боже наш, ты послушал еси их (ст. 8). Боже наш. Чей? Тех, которые чрез веру стали Его слугами и чрез усыновление в крещении приобрели в свою собственность, сделали своим Бога всяческих. Что действительно Бог называется по преимуществу Богом уверовавших в Него, этому поучает Фома, который, называя Бога всяческих своим Господом или Богом, воскликнул: Господь мой и Бог мой (Иоан. XX, 28). Этот Бог, в Которого мы уверовали, не неизвестен был, следовательно, и древним праведникам и слышал их молитвы, как то подтверждают и дальнейшия слова. Боже, ты милостив бывал еси им, и мщая на вся начинания их (ст. 8). Как видишь, пророк говорит о Христе, поскольку Ему именно свойственно быть милостивым к нашим грехам не только теперь, но и во времена прошедшия, как о том и Павел говорит: его же предположи Бог очищение верою в крови Его, в явление правды своея (Римл. III, 25). Он сам защищает благия начинания праведников. Так как последние многое делали для спасения рода человеческого, но им противодействовал духовный враг, то крест отмстил за них, одновременно и укрепив действия праведников и уничтожив того, кто делал их труды безполезными, о чем скорбел Иеремия, говоря: горе мне, мати, вскую мя родила еси мужа прителного, и судимого по всей земли? Не заях, ниже заят у мене кто; сила моя оскуде от кленущих мя (Иерем. XV, 10). Возносите Господа Бога нашего (ст. 9). Какая нужда возвышаться высокому? И как может возвыситься людьми пребывающий на небесах? Помышляйте, говорит пророк, о Нем высокое. Каким образом? И покайтеся в горе святей его. Высотою Бога-Слова, следовательно, является поклонение Ему на святой горе. Подобно тому как славу царя составляют военные трофеи, так и славу Христа – терпение страданий, которое совершилось на святой горе, приявшей крест. Гору пророк называет святою не потому, чтобы она была таковою сама по себе, а по причине пришествия на нее Распятого. Потому пророк и присовокупил: яко свят Господь Бог наш. Если же Он свят, то и все, что удостоивает Он своим посещением, становится святым.