Беседа 11
Фил.3:7–10. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа и найтись в Нем не со своей праведностью, которая от закона, но с той, которая через веру во Христа, с праведностью от Бога по вере; чтобы познать Его, и силу воскресения Его.
В чем истинное приобретение для христианина. – Грех удаляет от Бога, добродетель приближает.
1. В спорах с еретиками надобно препираться мыслями сильными, и непрестанно. Не давая им нисколько времени отдохнуть, можно таким образом привести их полчище в смятение, и совершенно преодолеть. Потому, желая от писаний приготовить вас к таким спорам, чтобы вы могли и этим способом заграждать уста возражателей, я начинаю настоящую беседу свою концом прежней. Какой же, скажут, был конец той? Апостол, перечисливши все отличия иудейские, как от природы, так и от свободной воли, присовокупил: «Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа». На эти слова нападают еретики. Вот и то – дело премудрости Духа, что Он допустил им надеяться на победу, чтобы они предприняли борьбу. Если бы (апостол) сказал ясно, то они поступили бы с этими словами так же, как поступали с другими: бросили бы книги, отреклись бы от Писания, будучи совершенно не в силе смотреть на него. Но, как поступают при ловле рыбы, именно – то, чем можно поймать ее, не открыто ставят, а скрывают, почему она сама и набегает, – так точно случилось и здесь, когда Павел назвал закон тщетою. Закон у него назван уметами, назван тщетою: невозможно, говорит он, приобрести Христа, если бы я не почел закона тщетою. Это все заманило еретиков принять это место, как благоприятствующее им. Когда же они приняли, то со всех сторон окружены были сетями. Что говорят эти нападающие? Вот закон назван тщетою, вот назван уметами: как же вы говорите, что он Божий? Но и это самое служит в пользу закона; а как, увидим из следующего. Вникнем тщательнее в сказанное. (Апостол) не сказал, что закон тщета, но «почел» его «тщетою», говоря о приобретении, не сказал – вмених, но: «было преимуществом», а говоря о тщете, сказал: «почел», – и справедливо: первое по природе таково а последнее только по нашему мнению. Итак что же? По словам апостола, закон не тщета? Тщета, но «ради Христа». Но теперь он стал приобретением. Закон, говорит, не считался только, но был приобретением, – я бы так сказал: подумай, чего стоило людей, сделавшихся по природе зверями, преобразить в людей! Если бы не было закона, не была бы дана и благодать. Почему? Потому что он был (к ней) как бы мостом.
Когда нельзя с весьма низкого места взойти на возвышенное, то ставится лестница; а кто взошел, тот хотя более и не имеет нужды в лестнице, однако ж поэтому не пренебрегает ею, но остается еще благодарным к ней. Она поставила его в такое состояние, что он более не имеет нужды в ней; и за это-то самое, что не имеет нужды в ней, он считает справедливым изъявить ей благодарность, потому что (без нее) не взошел бы. То же (должно сказать) и о законе. Он возвел нас на высоту, потому был приобретением; но теперь мы почитаем его убытком, – почему? Не потому, что он убыток, но потому, что благодать гораздо больше его. Голодный бедняк, доколь имеет серебро, избавляется от голода; а когда найдет золото, между тем не может обладать тем и другим вместе, то обладание первым считает убытком и, бросив его, берет золото; бросает же серебро не потому, что оно убыток, – оно неубыточно, – но потому, что ему нельзя взять и то и другое вместе, а необходимо одно оставить. Так и здесь. Следовательно убыточен не закон, а отступление от Христа по привязанности к закону; потому когда он отводит нас от Христа, тогда бывает убытком, а когда приводит к Нему, то не бывает таковым. Вот почему (апостол) говорит: «Ради Христа тщетою». Если же «ради Христа», то (закон) не по природе тщета. Почему же закон не допускает прийти ко Христу? Он для того, скажешь, и дан, и исполнение закона Христос, и «конец закона – Христос» (Рим. 10:4). Допускает, если мы будем верить ему. Значит, кто верит закону, тот оставляет самый закон? Оставляет, если мы внимательны; а если невнимательны, то не оставляет. «Да и все почитаю тщетою» (Фил.3:8). Что я отношу это к закону только, говорит (апостол)? Мир разве не благо? Настоящая жизнь разве не благо? Но если они удаляют меня от Христа, то я считаю и их убытком. Почему? «Ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего». При солнечном освещении сидеть за свечой – убыток, – так что убытком становится (что-нибудь) от сравнения с предметом превосходнейшим. Видишь ли, что – (у апостола) сравнение? «Ради превосходства», – говорит он, а не за что-нибудь разнородное, так как преимущество имеет место между предметами однородными. Таким образом, выводя по сравнению превосходство одного разумения пред другим, (апостол) вместе показывает и однородность их. «Для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа». «Сор»: называет ли (апостол) закон отбросом, еще не видно: вероятно, он называет так предметы мира. Сказавши: «Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою», говорит: «Да и все почитаю тщетою». Сказал – все, т. е. и древнее и настоящее. Впрочем, если ты хочешь относить это и к закону, то через это он не будет поруган. Отброс есть у пшеницы, и именно грубое у пшеницы есть отброс, т. е. мякина. Поэтому прежде пшеницы нужен отброс, и мы собираем его вместе с пшеницей; и если бы не было отброса, то не было бы и пшеницы. Это же надобно сказать и о законе.
2. Видишь, как (апостол) везде называет убытком вещь не саму в себе, но Христа ради? «Да и все почитаю тщетою». Почему? «Ради превосходства, – говорит, – познания" Того, «для Него я от всего отказался». Далее присовокупляет: потому «и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа». Видишь, как он везде опирается на Христа, и нигде не позволяет бесчестить и поносить закон, но отовсюду ограждает его. «И найтись в Нем не со своей праведностью, которая от закона» (Флп.3:9). Если имеющий правду (от закона) прибегнул к правде (Христовой), потому что та ничего не значит, то не гораздо ли более должны прибегать (ко Христу) те, которые не имеют ее? И хорошо он сказал: «Не со своей праведностью», т. е. не той, которую стяжал я потом и трудами, говорит он, но той, которую приобрел по благодати. Итак, если и добродетельный спасается по благодати, то тем более вы. Вероятно, (филиппийцы) говорили, что правда, приобретаемая трудами, важнее; поэтому (апостол) и показывает, что эта правда пред той – отброс. Если бы я когда-либо совершил ее, то не отверг бы ее, и не прибегнул бы к той. Какая же это правда? Та, которая бывает от веры Божьей, т. е., которая дана от Бога: вот правда Божья, – она всецело дар Божий. Дар же Божий гораздо превосходнее маловажных добрых дел, совершаемых нашим старанием. А то такое вера? "По вере, – говорит, – чтобы познать Его» (Флп.3:10). Итак, верою приобретается познание (о Боге), и без веры невозможно познать Его. Каким образом? Верой должно познавать силу воскресения Его. Какое в самом деле умствование убедит нас в воскресении? Никакое, а только одна вера. Если же воскресение Христово по плоти познается верою, то какими умствованиями может быть постигнуто рождение Бога Слова? Ведь воскресение менее рождения. Почему? Потому что примеров воскресения было много, а примера такого рождения ни одного; прежде Христа многие умершие воскресали, хотя воскресши и умирали, но от девы не родился никто никогда. Итак, если и то, что менее важно рождения по плоти, должно быть постигаемо верою, то как может быть постигнуто умствованием то, что гораздо важнее, бесконечно, несравненно важнее? Вот что составляет правду. Надобно верить, что это могло быть, а как могло быть, этого невозможно представить. От веры зависит и общение в страданиях. Каким образом? Если бы мы не веровали, то и не страдали бы; если бы не веровали, что спострадавши (Христу) мы будем и соцарствовать (Ему), то не терпели бы страданий.
Итак, и рождение и воскресение постигается верою. Видишь ли, что нужна вера не просто, но вера, соединенная с делами? Тот преимущественно верует, что Христос воскрес, кто смело идет на опасности, кто имеет общение в Его страданиях, так как имеет общение с воскресшим, с живущим. Потому-то и сказал (апостол): «И найтись в Нем не со своей праведностью, которая от закона, но с той, которая через веру во Христа, с праведностью от Бога по вере; чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп.3:9–11). «Сообразуясь, – говорит, – смерти Его», т. е. участвуя в ней, потому что как Он пострадал от людей, так и я. Вот почему (апостол) сказал, «сообразуясь»; и в другом месте: «Восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых» (Кол. 1:24), т. е. гонения и страдания мои составляют этот образ Его смерти, потому что (апостол) не своей пользы искал, но (пользы) многих. Потому и гонения, и скорби, и тесные обстоятельства не только не должны смущать вас, но еще (должны) радовать, так как через них мы сообразуемся смерти Иисyca Христа, так сказать – изображаем (Его в себе), как и говорит (апостол) в другом месте: «Носим в теле мертвость Господа Иисуса» (2Кор. 4:10). Но и это происходит от великой веры, так как мы веруем не только тому, что Христос воскрес, но и тому, что по воскресении Он имеет великую силу, – почему и идем тем же путем, которым Он шел, т. е. делаемся и поэтому братьями Ему, так сказать – делаемся и поэтому христами. О, как велико достоинство страданий! Мы веруем, что через страдания мы сообразуемся смерти Его; как в крещении мы «спогребемся подобием смерти Его», так здесь сообразуемся смерти Его. Правильно там сказал (апостол): «подобием смерти Его» (Рим. 6:5), так как мы не всецело умерли, – умерли не телом по плоти, но греху. Так как и то и другое называется смертью, Христос умер телом, а мы для греха, там умер человек, которого Он воспринял, человек в теле нашем, а здесь человек греха, – то в одном случае (апостол) и сказал: «Подобием смерти Его», а в другом – не подобием смерти, но самой смерти.
3. Так, Павел среди гонений умер не для греха, но самым телом; а потому претерпел такую же смерть. «Чтобы достигнуть, – говорит, – воскресения мертвых» (Фил.3:11). Что ты говоришь? Без сомнения и все достигнут его: «Не все мы умрем, – сказал (ты сам), – но все изменимся» (1Кор. 15:51), и не только воскресения, но и нетления (достигнут) все, одни к чести, а другие для наказания. Если же все достигнут воскресения, и не только воскресения, но и нетления, то для чего ты, как будто желая получить что-то особенное, сказал: «Чтобы достигнуть» (Фил.3:11)?
Я, говорит, для того и терплю это: «чтобы достигнуть воскресения мертвых»; а если не умрешь, то и не воскреснешь. Что это значит? Кажется, он делает намек здесь на что-то важное. Действительно, это было настолько важно, что он даже не решился сказать о том прямо, но говорит только: «чтобы». Я уверовал (как бы так говорит он) во Христа и в Его воскресение, и даже страдаю за Него; но еще не могу быть совершенно уверен в своем воскресении. О каком воскресении говорит он здесь? О том, которое ведет к самому Христу. Я, сказал (апостол), уверовал в Него и, в силу воскресения, участвую в Его страданиях и сообразуюсь смерти Его; но за всем тем я еще не совершенно уверен, – что говорит и в другом месте: «Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1Кор. 10:12); и еще: «Дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор. 9:27). "Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус» (Фил.3:12). «Не потому, чтобы я уже достиг». Что такое: «уже достиг»? Т. е. награды. Если же столько пострадавший, если гонимый, если носящий мертвость еще не совсем был уверен в том воскресении, то что скажем мы? Что значат слова: «не достигну ли я»? То же, что и выше сказанные – «чтобы достигнуть воскресения мертвых». Если я, говорит он, достигну Его воскресения, т. е. если я смогу столько же пострадать, если смогу уподобиться Ему, если смогу сделаться сообразным Ему. Так, Христос много пострадал, был оплеван, заушаем, бичеван, наконец умер. И вот поприще: через все это должны достигать Его воскресения и все подвижники (Его). Таким образом или это (апостол) выражает здесь, или следующее: если я удостоюсь достигнуть славного воскресения, соединенного с упованием, то достигну воскресения Христова; если я совершу все подвиги, то и воскресения Его достигну, и восстану со славой. Теперь, говорит, я еще недостоин: «Стремлюсь, не достигну ли я». Жизнь моя еще в подвигах, я еще далек от цели, еще не близок к наградам, еще бегу, еще гоню. Не сказал: бегу, но – «стремлюсь», и справедливо. Вы знаете, с каким напряжением стремится гонящий: он не смотрит ни на кого, с великим усилием отталкивает всех препятствующих, и ум, и взоры, и силу, и душу, и тело устремляет к одному, не имея в виду ничего другого, кроме награды. Если же и Павел, так гонящий, столько пострадавший, говорит еще: «не достигну ли я», то что скажем мы, лежащие на боку? Далее, желая показать, что это составляет обязанность, (апостол) говорит: «как достиг меня Христос Иисус». Я был, говорит, из числа погибающих, утопал, был близок к погибели; но Бог спас меня, так как Он гонится за ними, убегающими от Него с великой стремительностью. Все это (апостол) и выражает, именно словами: «Как достиг меня» указал и на ревность Бога, желающего настигнуть нас, и на наше великое отвращение от Него и заблуждение, и на то, что мы убежали от Него.
4. Потому достойно слез, что все мы пришли опять в прежнее состояние и сделались великими должниками, а между тем никто из нас не печалится (о том), никто не плачет, никто не стенает. Не подумайте, что я говорю это притворно. Как до пришествия Христова мы удалялись от Бога, так удаляемся от Него и ныне, а удаляться можно от Бога не местом, – так как Он вездесущ, – но делами. Что местом нельзя удалиться от Него, об этом послушай, как говорит пророк: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» (Пс. 138:7). Итак, как же можно убежать от Бога? Так же, как можно быть далеко от Него, так же, как можно удалиться от Него: «удаляющие себя от Тебя, – говорится, – гибнут" (Пс. 72:27); и еще: «Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим» (Ис. 59:2)? Как же бывает это удаление (от Бога)? Как же бывает это отлучение? Произволением и душой, а местом невозможно: кто ж может убежать от Вездесущего? Только грешник убегает от Него. Об этом говорит и Писание: «Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним" (Притч. 28:1). Мы стремительно убегаем от Бога, хотя Он всегда гонится за нами. Апостол стремился приблизиться к Нему, а мы стремимся удалиться от Него. Не достойно ли это плача? Не достойно ли это слез? Куда бежишь ты, бедный и несчастный? Куда бежишь ты от жизни и спасения своего? Если убежишь от Бога, то у кого будешь иметь прибежище? Если убежишь от света, то как будешь видеть? Если убежишь от жизни, то как после того жить будешь? Будем лучше убегать от врага спасения нашего. Когда мы грешим, то мы убегаем от Бога, уходим, удаляемся от Него в чужую землю, подобно тому расточителю отцовского имущества, который, отшедши в чужую страну и растратив все отцовское имение, терпел голод. И у нас есть отцовское имение. Какое? (Бог) освободил нас от грехов, даровал нам силу и крепость для совершения добродетели, даровал нам ревность и терпение, в крещении даровал нам Духа Святого. Если мы расточим это, то после будем терпеть голод. И как больные, доколь страждут от горячки и от повреждения соков, ни встать, ни заняться ничем, ни действовать не могут; а если и по освобождении их кем-либо от болезни, и по возвращении им здоровья ничем не занимаются, то это зависит уже от их собственного нерадения, – так точно бывает с нами. Мы одержимы были жестокой болезнью, сильной горячкой, и лежали не на одре, но в самом зле, погрязши в нечестии, как в навозе, покрытые ранами, смердящие, скверные, изможденные, и более статуи, нежели люди; нас окружали злые демоны, князь этого мира издевающийся и нападающий. Пришел к нам Единородный (Сын) Божий, простер лучи Своего присутствия, – и тотчас прогнал тьму; пришел к нам Царь, сый на престоле Отчем, оставив Отчий престол (а когда я говорю: оставив, ты не представляй перемены места, потому что и небо и землю наполняет Он, – я говорю это только по отношению к домостроительству); пришел к врагу, который ненавидит Его, отвращается от Него, не может видеть Его, каждодневно хулит Его. Увидел, что (враг) лежит в навозе, источен червями, одержим горячкой и голодом, подвержен всякого рода болезни. И горячка мучила его, – это похоть злая, – и от воспаления страдал он, – это гордость, – и так называемый волчий голод мучил его, – это любостяжание, – были и гнилые раны у него, – это блуд, – и слепота очей, – это идолослужение, – и глухота и помешательство ума, – это поклонение камням и деревьям и беседы с ними, – и великое безобразие, – это нечестие, нечто отвратительное и болезнь тягчайшая. Увидел, что мы говорим еще хуже беснующихся, и дерево и камень называем Богом; увидел нас в таком нечестии и – не возгнушался, не огорчился, не отвратился, не возненавидел. Так как Он Владыка, то и не возненавидел Своего творения. Но что делает? Как наилучший врач, Он приготовляет многоценные лекарства и сам первый вкушает их: Он первый совершил добродетель, и таким образом нам преподал. И первое лекарство, как бы некоторое противоядие, Он дал нам купель, которой мы освободились от всякого зла – и все вдруг прошло: воспаление кончилось, горячка прекратилась, и гнилые раны подсохли. Все, что происходит и от любостяжания, и от ярости, и всякое другое зло истреблено Духом; отверзлись очи, отверзся слух, язык начал говорит хорошо, душа получила силу, тело получило красоту и цвет такой, какой прилично иметь Сыну Божью, рожденному от благодати Духа, – такую славу, какую прилично иметь новорожденному и воспитываемому в порфире царскому сыну.
О, какое благородство даровано нам, а мы остаемся неблагодарными к так возлюбившему нас! Мы рождены, воспитаны, облагодетельствованы: зачем же мы опять удаляемся от Благодетеля? Кто все это сделал, Тот, конечно, даст и силу; иначе мы, будучи подвержены болезни, не могли бы переносить ее, когда б Он не дал нам силы. Он даровал нам оставление грехов, а мы отвергли этот дар; Он даровал нам богатство, а мы растратили его, промотали все; даровал нам крепость, а мы истощили ее; даровал нам благодать, а мы погасили ее. Каким образом? Расточили ее вовсе не на должное, употребили вовсе на бесполезное. Это-то и погубило нас, и всего хуже то, что, находясь в стране чужой и питаясь рожцами, мы не говорим: возвратимся к Отцу и скажем: согрешили на небо и пред Тобою (Лк. 15:18)! – между тем как имеем Отца, Который столь нежно любит нас и сильно желает нашего возвращения. Только бы мы отстали от нечестия, только бы мы возвратились к Нему, – Он не станет потом упрекать нас за прежние грехи. Отстанем только, – возвращение – уже достаточное оправдание. Что я говорю: Он не станет упрекать? Он не только сам не упрекает, но если и другой упрекает, то Он заграждает уста, хотя бы упрекающий был и благонамеренный. Итак возвратимся: доколь будем в удалении от Него? Восчувствуем свое бесчестие, восчувствуем свою бедность: нечестие делает нас свиньями, нечестие мучит душу голодом. Войдем опять в самих себя, образумимся и возвратимся к прежнему благородству, чтобы сподобиться будущих благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.