Часть третья. О полезных плодах человеческой воли, утвердившейся в последовании во всех делах своих воле Божией

В  предшествующих двух частях мы показали тот путь, по которому человек может достигнуть познания воли Божией и сообразования с ней собственной воли; в этой же части объясним, какая происходит польза от соглашения человеком своей воли с волей Божией. 

1 

Так милостив и щедр Господь в излиянии на нас Своих даров и богатств, что Он не только предопределил обогатить нас в будущей жизни вечным блаженством, но как бы предупреждая время, предназначенное для вечных наград, посылает нам и здесь, в течение временной нашей жизни, сладкий хлеб и повелевает вкушать его, как бы малейшую частицу будущего нашего блаженства, желая ободрить этим и укрепить в нас надежду получения вечных благ и соделать нас к тому доброхотнейшими и предуготовленными. Таким образом, не забывает нас Бог и в этом многомятежном, многотрудном и неприглядном по своим мерзостям земном мире; и здесь мы не лишаемся и как бы предвкушаем небесную вечерю, живя еще в этой земной плачевной юдоли, и находим в ней некоторое успокоение и посылаемые небом утехи. Для этого не требуется от нас больших издержек; достаточно одной нашей воли, не противоречащей воле Божией. Приводим к тому примеры. 

На горе Фаворской святой апостол Петр едва ощутил в себе малейшую частицу, как бы отражение небесного блаженства, не мог удержаться от восторга и воскликнул: хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. Ибо от изумления не знал, что сказать (Мк 9,5). О, святой Петр! Не настало еще время вкушать здесь полного удовольствия, оно будет даровано в другом, лучшем мире, но не сейчас. 

Святой Иоанн говорит в своем Откровении: когда Он (Агнец, сказавший: Я есмь... Первый и Последний) снял седьмую печать с книги судеб Божиих, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса (Откр 8, 1). По толкованию святителя Григория, этим безмолвием означается внутренний мир, или душевное успокоение тех, которые здесь, на земле, исполняют волю Божию так же, как исполняют ее небожители, а потому исполняющие вполне волю Божию люди, продолжая еще земную жизнь, живут как бы на небе. Царственный пророк Давид, утружденный многомятежной и непостоянной мирской жизнью, сказал со вздохом: кто даст ми криле яко голубине? и полещу, и почию (Пс 54,7). Где ж можно найти место совершенно спокойное, кроме Бога и нашей покорности Его святой воле? Действительно, только эта святая покорность Божией воле, принятая нами по здравом рассуждении с самим собой, может усладить и успокоить здешнюю нашу жизнь; ибо по любви к Богу нет ничего вожделеннее исполнения Его святой воли: да будет воля Твоя и на земле, как на небе (Мф 6, 10). Из всех средств, способных успокоить нашу душу и ее волю, – первое и вернейшее: предать себя всего, от всей души и всего сердца в волю Божию для постоянного Ему служения и исполнения заповедей Его. Знаменитый наставник благочестия Фома Кемпийский⁷⁵ учит: «Желай и всегда молись так: Иисусе благий! Ниспошли мне благодать Твою, да будет она неразлучна со мной до конца моей жизни. Положи на мне волю Твою так, чтобы я никогда не мог желать ничего иного кроме того, что Тебе приятно. Пусть воля Твоя будет и моей волей. Сделай, чтобы желание и нежелание мое было всегда согласно с желанием и нежеланием Твоим»⁷⁶. 

Такой человек найдет в своем духе мир и успокоение. Каждый, желающий со святым царем Давидом лететь и почить, может вознестись этими крыльями на высокую гору выше всех смут и мирских треволнений и творить чудные и славные дела. 

2 

Один уважаемый писатель⁷⁷ упоминает в своих письмах о богодухновенном муже монашеского чина, одежды которого многих больных исцеляли через одно прикосновение к ним; поэтому этот муж был в великом почтении и уважении между больными, а между своей братии производил немалое удивление и недоумение тем, что братия в нем не замечала каких-либо выдающихся аскетических подвигов: он вел в монастыре жизнь, ничем не отличающуюся от жизни других монахов, одно только правило он выполнял особенно строго – никогда не имел он пристрастия ни к чему другому, кроме того, чего хочет Бог, то есть он все, что случалось с ним, принимал охотно и благодарил за то Бога. Однажды, когда он лечил больных без всяких медикаментов, наместник монастыря спросил у него, как ему это удается. «И я сам удивляюсь тому, что могу возвращать им здоровье, – отвечал монах, – и мне становится стыдно, что моя одежда имеет такую силу: ибо я ни постом, ни другими подвигами монашескими не заслужил такого дара у Бога и едва ли равняюсь в этом отношении с прочей братией, но ни в каком случае не превосхожу других». «Это истинно так, – сказал наместник, – мы видим, что ты человек обыкновенный и ничем не отличаешься от других». И стал он более подробно расспрашивать исповедуемого им, желая узнать и о других его качествах и раскрыть тайну самого сердца его. На расспросы наместника так отвечал этот искусный в добродетельной жизни муж: «Я вспомнил о данной мне от Бога благодати постоянно находиться в согласии с волей Божией обо мне, чтобы мне никогда и ни о чем таком не мыслить, что противно было бы воле Божественной. Я никогда не страшусь всяких злоключений, способных поколебать мой ум, расслабить мое сердце, с тем чтобы я на что-либо пожаловался кому или открыл мою печаль. Равно и благополучные для меня происшествия не услаждают меня до такой степени, чтобы я ради них более веселился, чем в прочие дни моей жизни. Я все принимаю равно, что посылает мне рука Божия, как радостное, так и горестное, и не молю Бога о том, чтоб все сбывалось по моему желанию, но хочу, чтобы все сбывалось по воле Божией, то есть так, как совершается оно в самих происшествиях. Таким образом, ничто меня особенно не услаждает, ничто не сокрушает печалью и не смущает, ничто не делает меня счастливым, как только одна и та же воля Божественная. Поэтому во всех, без исключения моих молитвах об одном только прошу Бога: чтобы воля Божественная всегда во мне и во всех созданиях Его всецело совершалась». Наместник монастыря весьма удивился всему этому и, обращаясь к монаху, спросил его: «Любезный брат, скажи мне, каково было твое рассуждение вчера во время бывшего у нас пожара? Неужели ты вместе со всеми нами не поскорбел, когда злой человек поджег наши монастырские постройки, хлев и гумно, в которых сгорело много пшеницы и погиб весь скот?» Отвечал инок: «Желаю, чтобы узнал, святый отче, что вся эта монастырская потеря не причинила мне ни малейшей скорби, потому что я имею обыкновение за все, и за скорбное и за приятное, благодарить Бога и равнодушно принимать то и другое и уверен что все, сбывающееся с нами, попущением Божиего Промысла бывает для нашей же пользы. А потому не забочусь о том, мало или много имеем хлеба для нашего пропитания, будучи твердо уверен, что Бог может каждого из нас насытить одним ломтем так же, как целым хлебом. И таким образом без уныния и смущения провожу свою жизнь». Игумен начал противоречить ему и задавать различные вопросы, с тем чтобы заставить брата высказать свой образ мыслей и свои умоположения. Вот что ответил ему смиренный инок: «Вседневным приношением самого себя воле Божественной я так преуспел в покорности ей, что, если бы я наперед узнал, что Бог непременно предустановил послать меня в преисподнюю, я не воспротивился бы и в этом Богу, только я точно знал бы, что Богу это угодно и что Он этого хочет; при этом скажу, что, если бы мне возможно было переменить это Божие определение одним моим произношением Господней молитвы Отче наш, истинно говорю, я не посмел бы этого сделать; но еще усерднее молился бы Богу, чтобы Он сотворил со мной согласно Его всесвятейшей и всеправеднейшей воле и даровал бы Свою благодать, укрепляющую меня на веки вечные не думать ни о чем, противном Его святой воле». Игумен был поражен таким ответом и после обоюдного непродолжительного молчания сказал наконец иноку: «Иди, возлюбленный, иди, отче, и прилежно исполняй высказанное тобой твое обещание Богу: ты нашел небо вне неба, и пойми, что такая благодать не многим даруется от Бога; не много найдется таких, которых бы никто не мог растревожить или оскорбить. Тот огражден в жизни своей крепкими и неприступными стенами, кто всегда и во всем, что ни встречается с ним в жизни, согласуется с волей Божией, то есть принимает оное как посланное ему Богом». 

3 

Расставшись мирно с собеседником и сожителем своей обители, игумен, преисполненный удивлением, наедине начал размышлять: «Теперь я узнал, откуда этому человеку, которого мы считали ничтожным, презирали его и подсмеивались над ним, дарована благодать врачевания болезней. О, как высоко возносит благодать Святого Духа человека, который во всем согласует собственную волю с Божественной волей, и возможно ли, чтобы Бог осудил такового на вечные муки? Нет, это несвойственно Божией бесконечной благости! Я вынужден сознаться, что дорога, по которой идет этот человек, – ни долгая, ни неудобная, напротив – это самый краткий и простой путь к достижению вершины несомненного и благонадежного душевного успокоения. Путь этот не требует больших пустынножительных подвигов: ни чрезмерных постов, ни долговременных изнурений постоянным ночным бодрствованием – все это вознаграждается одним истинным желанием во всем подчиняться вполне воле Божией. Это наше желание мы должны каждый день обновлять, поддерживать и укреплять самим делом, чтобы никогда и ни в чем не поступать нам по своему мудрованию против всепремудрой и всемогущей воли Божией». Святой Златоуст говорит: "Хотение (желание) производит силу все превозмочь, как и нехотение (нежелание) делает для нас все невозможным; нехотение – единственная причина наших немощей. Как велика сила хотения, которая делает нас могучими во всем, чего мы желаем, и немощными во всем, чего не желаем». 

Если кто-либо утром молитвенно произведет в сердце своем пред Богом такое настроение своего духа: «О, Господи Боже мой! Приношу Тебе всего себя в Твое благое распоряжение, готов я на принятие всего, что Ты ни пошлешь мне; теперь я разумно и совершенно понял, что без вразумления себя святыми Твоими заповедями я ничего не могу сам по себе сделать доброго, а потому даю Тебе обещание стараться всеми моими силами ни в чем не поступать против Твоей святой воли!» Несмотря на доброе утреннее настроение своего духа, этот же самый человек в тот же день заходит в бесчестный дом (например, игорный дом, терпимости и т.п.) и там становится участником позорных игрищ и других беззаконий, виновный пред Богом и людьми. Как назвать поступок такого человека? Он зло насмехается над Богом и ближними: одной рукой подает, как говорится, хлеб, а другой – змею. Поэтому смиренно предоставлять себя, или во всем предавать, воле Божией и в то же время грабить чужое имущество, порочить чужое имя и честь, завидовать другим, не уклоняться от гнева, но еще умышленно возбуждать его в себе или в других, – это действия, выражающие насмешку над Богом и доброхотное, невозбраняемое открытие сердечных дверей для свободного входа в него всех страстных пожеланий и преступных деяний. Какие признаки любви найдем мы в них? Язык говорит: «люблю тебя», но на деле прими от меня пощечину; или «не могу разлучиться с тобой», но, при случае, с этой высокой горы спихну тебя в глубокую пропасть; того, кого незадолго превозносил похвальными речами, теперь низвергаю в бездонный провал. 

Но при всех таковых действиях мы нерадивые, извиняем себя льстивыми словами: «не мог я иначе поступить!» Таковым отвечает святой Златоуст: «Никто не может оправдываться тем, что он будто бы хотел (сделать что-либо доброе), но не мог; ибо бесспорно не мог потому, что не хотел. Пусть же хотящий, но будто бы не имеющий возможности сделать добро будет наказан, как и желавший зла, а действительно желающий добра и совершивший оное получит воздаяние своему делу – награду в Царствии Небесном», которое внутри нас самих: Царствие Божие внутрь вас есть, – ответил Христос на вопрос: Когда придет Царствие Божие? (Лк 17,20–21). 

4 

Приведенный выше разговор двух иноков понятен каждому, и воистину нужно признаться, что никому не закрыта жизненная дорога к достижению верховного блаженства, доставляемого душе миром и спокойствием, обретаемым нами в крепком, непоколебимом уповании на Бога и совершенном предании себя и своих обстоятельств в волю Божию. Для входа в этот рай ни для кого не затворена дверь; кто во всем постоянно желает того только, чего желает Бог, то он уже вошел в рай: здесь не имеет значения ни чин, ни пол, ни возраст. Впрочем, в упомянутой беседе двух монахов заключаются два главных положения, служащие к нашему наставлению, и всякий истинно сохранивший их в своем сердце получит от Бога все доброе. 

Первое положение: Должно быть нам несомненно уверенными и твердо содержать в здравом уме и памяти, что все происходящее вообще в мире и, в частности, касающееся нас самих происходит по Божественному Промыслу, который, исправляя наши погрешности, приводит в конце концов все к нашему усовершенствованию и блаженству теми способами и средствами, какие по неизреченным и для нас непостижимым судьбам Божиим Ему угодно употребить. Всякое нарушение вечных законов Божиих через Его же Промысл исправляется и восстанавливается. Красноречиво говорит об этом Сенека: «Одна причина порождает другую и влечет за собой долгий ряд явлений как в общем мировом порядке, так и в особой жизни каждого человека. А поэтому мы должны быть мужественны и терпеливы, ибо все явления и деяния человеческие совершаются не так, как мы думаем и предполагаем о них, но так, как происходят они на самом деле. Издревле принято говорить: о чем плачешь и чему радуешься; ибо жизнь каждого разнится от жизни других весьма многими отличиями; но каждый, как один, так и другой, равно умирает. Будучи сами бренными, мы и от других терпим все, такое же бренное, ничтожное. Зачем нам так негодовать, зачем роптать? К этому мы готовы: будем терпеть всякое уничижение, всякое расстройство в жизни. Пусть вещественная наша природа распоряжается нашим телом, как своей частью, по своему неразумному влечению: мы остаемся радостными и мужественными в бессмертной душе своей, твердо веря, что ничто не погибает из нашего духовного существа, из того, что называем нашим “я”»⁷⁸. 

Второе: Мы обязаны делать все то, что содержится в бессмертной и разумной душе нашей, чего требует наш здравый разум, совесть и сердце, предоставляя все прочее, внешнее, в распоряжение Божественного Промысла. Мы должны быть довольны своим жребием (то есть всем, что дано нам Богом), не искать лучшего положения других людей, более нас знатных и богатых, и никому не завидовать. Такое расположение духа дарует нам ничем не возмутимое, ничем не нарушаемое спокойствие и душевный мир, защиту всех добродетелей. Никогда не достигают этого любящие те гибельные, скоропреходящие, но почитаемые блага, ради которых, по мнению любителей оных, они будут всеми уважаемы; вследствие чего более надеются на собственные успехи, чем полагаются на Промысл Божий, которому они мало доверяют. Такие люди и при малейших невзгодах падают духом, унывают и печалятся, подобно неразумным и легкомысленным детям, потерявшим свои побрякушки. Напротив, человек, не превозносящийся своими преимуществами и не унывающий при ущербе или и совершенной потере их, не падает духом, будучи крепко уверен в Божием о себе Промысле. Он огражден в сердце своем щитом всех добродетелей – невозмутимым спокойствием, мужественно противостоит всем искушениям, желая только того, что Богу угодно делать с ним и относительно него. 

Соломон, эта бездна человеческой мудрости, разумно провозгласил, что не приключится праведнику никакого зла, в другом же переводе это выражено так: «праведного не опечалит никакое приключение» (Притч 12, 21). Мудрый царь говорит здесь о приключениях, постигающих доброго человека против его воли, случайно. Произвольно сделанное нами зло, как, например, грехопадение, огорчает каждого порядочного человека, исполняет его сердце сожалением о сделанном и сокрушает печалью; но те внешние приключения, несчастье, оскорбление, лишение имущества, потеря чести и достоинства, повреждение здоровья, смерть дорогих нам людей не могут так сильно смущать и печалить праведного мужа, ибо такие испытания он принимает за благодеяния как милость Божию к себе, как намерение Божие приучить его к терпению и благодарит Бога за ниспосланное. Благорассудительному человеку всякое злоключение дает повод к внимательности, осмотрительности и становится причиной добродетели. Поэтому некто из учителей, мудро изъясняя это, полагает, что случай есть то, что и присуще или не присуще человеку, кроме того, что случай причиняет вред подлому: подобно этому и действительная скорбь или беда присутствует и не присутствует кроме того, что она производит покаянные размышления в душе праведника. 

Праведный человек принимает всякое причиненное ему зло мужественным и радостным сердцем, тому есть верный свидетель, святой апостол Павел, который говорит: я исполнен утешением, преизобилую радостью, при всей скорби нашей (2Кор 7,4). «Радуюсь, – говорит он, – не только в алчбе и жажде, не только в узах, темницах и ранах, не только в бедах, и стеснениях, и во всякой скорби нашей, и не только исполняюсь небольшим утешением, но преизбыточествую радостью, преизобилую весельем, когда бьют меня палками, когда побивают меня камнями, когда терплю кораблекрушение и целые сутки нахожусь в пучине морской» (ср.: 2Кор 8, 2; и, 23–30). Архиерей Турский Мартин⁷⁹, как замечает Сульпиций Север, никогда не гневался, никогда не изъявлял печали об оскорблениях, оставаясь всегда спокойным в душе своей и неизменным. Истинно праведного мужа не смущает никакое бедственное приключение. Святитель Златоуст подтверждает это, говоря, что ничего нет тягостнее и печальнее, как прогневать Бога. Но мужа мудрого и праведного, свободного от сего тяжкого греха, ничто другое не может уже опечалить: ни скорбь, ни клевета, ни что-либо другое. Но подобно тому как малая искра, брошенная в море, тотчас же угасает, так каждая печаль, даже самая тяжкая, если попадет в чистую, незамутненную совесть, весьма скоро рассеивается⁸⁰. Иоанн Златоуст, желая наглядно представить этот же предмет, уподобляет наш ум видимому небу (своду небесному): «Небо – выше дождевых туч, но когда оно покрывается облаками, кажется мрачным, на самом же деле оно светло так же, как было прежде: так и мы, когда страдаем, то есть бываем окутаны печалью, как небо облаками, но небрежем об этом. Если и случается нам болеть или печалиться по немощи человеческой, но как или насколько бывает это тяжело?» Блаженный Амвросий говорит: «Пусть будет в страданиях нечто острое, жгущее; но мужественный ум какой боли не пересилит и не покроет собою: я не утверждаю, что море – неглубоко, на том основании, что берега его – мелки; что небо – неясно, потому что бывает иногда покрываемо облаками; что земля не имеет жизненной силы, потому что на некоторых местах нет растительности; что нивы – бесплодны, ибо местами не родится на них пшеница»⁸¹. Так точно рассуждай и о плодородии доброй совести; оно может подлежать некоторому влиянию тяжких скорбей, но плодами богоугодной жизни, если и случится что-нибудь горестное, уменьшается это влияние и совершенно побеждаемо бывает, подобно тому как горсть плевел между пшеницей покрывается хорошим урожаем пшеницы. Итак, ничто скорбное, приключающееся праведнику, не убьет его чрезмерной печалью: он узнает печаль, но не предается ей; покрывается небо мрачными облаками, но не переменяется; прорастают между пшеницей плевелы, но не заглушают ее; совсем не печалиться в бедах – нечеловечно, а быть побеждаемому ими – недостойно доблести мужа. 

1 

Не только христианская мудрость знает ту доблесть, о которой упомянули мы выше, но великодушие это было известно и древним язычникам. Гораций верно описывает тип своего великодушного героя-мудреца такими чертами: доблестный муж крепко держит свои обещания и данного слова никогда не изменяет. Это явно открывается из того, что никакие угрозы и лишения не могут изменить объявленного им праведного обета или совестливого положения о каком-либо предмете: не изменит он их ни по страху своих сограждан, повелевающих ему злое дело, ни угрозы мучителей и самые их действия, многих обыкновенных (слабых) устрашающие, не подвигнут его ум в измене своей совести и данному обету. Невозможно приклонить его в своих пожеланиях, он устоит, пребудет в нападении на него непоколебимым, как недвижимый столб⁸². Если все обратится в прах, в ничто, само небо обрушится, и под такой тяжестью сердце, уповающее на Бога, не устрашится: ибо не тщетные обещания утверждают это сердце, но невидимо пребывающий в нем Сам Бог, Который открыто сказал всем устами пророка и царя Давида: не прикасайтеся помазанным Моим, и во пророцех Моих не лукавнуйте (Пс 104,15). И действительно, души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их (Прем 3,1). К этому пророк Захария присовокупляет: касающийся вас касается зеницы ока Его (Зах 2, 8); а возлюбленный ученик Христов Иоанн выражается так: Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается в нему (1Ин 5,18), то есть не прикасается столь могущественно, чтобы мог победить его. 

Ассирийский царь Сеннахирим все иудейские города разорил и покорил (при царе Езекии), но Иерусалима не только не мог взять – не сумел даже сделать вокруг него осаду и увидеть этот город. Пространно написано об этом в Книге пророка Исаии. Посему так говорит Господь о царе Ассирийском: «не войдет он в этот город и не бросит туда стрелы, и не приступит к нему со щитом, и не насыплет против него вала. По той же дороге, по которой пришел, возвратится, а в город сей не войдет, говорит Господь (Ис 37,33–34). Подобно этому бывает с людьми богобоязненными. Муж праведный, имея путеводителем для своих поступков закон Божий и волю Божию относительно внешних событий, остается со всех сторон непреоборимым: все горестное, с ним случившееся, не побеждает его и чрезмерной печалью не убивает, поражает ли болезнь все члены его тела или постигают бесчисленные бедствия; однако же он, вознося мужественный ум и сердце к Богу, прибегает к Нему с крепкой надеждой на Его помощь и вместе с этим, при всех неудобствах, согласует собственные желания с Божественной волей. У него любящее сердце, движения которого к Вечному Благу никогда и никакими узами пристрастия к чему-либо иному не могут быть связаны против его воли, если только он хочет, чтобы они стремились в вечные объятья воли Божественной. 

В церковных хрониках сохранились воспоминания о муже мудром, великом и славном в добродетели, с которым приключилось происшествие весьма неудобное для рассказа, причем он прославил этот случай так: «Приветствую (радуйся) тебя, горесть прегорчайшая, но вместе с сим и полная всякой милости Божией и благословения!» Подобное случилось с Сократом, который принял с величайшей радостью приготовленную для него отраву. То же самое было с святым апостолом Андреем, который, когда вели его на распятие, еще издали приветствовал святой Крест и, приблизясь к нему, радостно обнял и поцеловал его. Таким же образом ценят ограду ради сбережения ею сада, и дерево любят ради приносимых им плодов. 

2 

Ты скажешь, любезный читатель: в училищах мы благодушно и пространно говорим об этом, но иначе поступаем дома, сталкиваясь с неприятностями на деле: голод, бесчестье, потери имущества, жестокие мучения, причиняемые болезнью, никого не веселят, ибо все это тяжело поражает человека, который был бы крепче железа, если бы только его не сокрушили упомянутые удары. Извини меня, любезный, мне кажется, что ты принадлежишь к числу друзей, утешавших праведного Иова, который сказал им в лицо: «Много я слышал такого: все вы жалкие утешители, многоречивые друзья мои! К Богу слезит око мое (Иов 16,20); оно слезит, не прекословлю, и это не есть утешение; но оно слезит перед Богом: в этом истинное, постоянное веселие; Господь не отвергнет беззлобного и, напротив, величайшего дара не примет от нечестивца. Чего же вы желаете? Рука Господня коснулась меня, но лучше быть побитым этой рукой, чем принимать ласки от иной руки. Десница Господня одним прикосновением исцеляет, биением же дарит не болезнь, но здоровье, не смерть, но жизнь». Так отвечал Иов своим друзьям. То же прилично ответить и тебе на твое возражение и вместе с тем предложить один вопрос: если кто на фехтовании ударит тебя металлической перчаткой и причинит кровавую рану, едва ли ты станешь обвинять в этом перчатку? Это – дело руки, но едва ли ты подашь судье жалобу и на руку: человек нанес тебе удар. Так и Бог руку, которой бьет, покрывает перчаткой, иногда кожаной, иногда деревянной, а иногда и железной: сегодня наказывает голодом, в другой раз – бесчестьем; теперь попустил Он оскорбить тебя этому человеку, в другое время – иному; а иногда Он наказывает тебя через твоих родных, через домашних или братьев. Чего же тебе хочется? Одна и та же Божественная рука бьет, но не одинаково, а различно, и через других лиц посещает тебя и наказывает. Зачем ты порицаешь других? Этот хитрец по зависти нанес мне вред; тот вор и разбойник поверг меня в такую беду, а этот льстец отнял у меня мою честь, славу и мое имущество. 

Что ты рассказываешь, неразумный? Что учиняешь судебный процесс против перчатки? Обрати внимание на руку Бога, ниспосылающего тебе как милости Свои, так и наказания. Все это ниспосылается тебе от Бога. Вспомни царя Давида, который не жаловался на причиняемые ему бедствия и молчал, крепко содержа в памяти, что Бог попускает озлоблять его: яко Ты сотворил еси. Соломон, ведя разговор о днях благополучных и днях несчастья, сказал: Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй (то есть подумай о своем прошедшем и тяжкое настоящее считай для себя за лучшее): то и другое соделал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против Него (Еккл 7,14). Почему мы настолько неблагодарны пред Богом, в то же время благодарим своего врача, который сделал нам удачную операцию: отлично, – говорим мы ему, – любезный доктор! Хоть и больно было мне терпеть разрезы твои, но я весьма благодарен вам в надежде быть совершенно здоровым! Мы хвалим того врача, который яд ехидны умело использует для излечения недугов, и удивляемся ему. Зачем же мы не принимаем с радостью ниспосылаемые нам от Бога бедствия и человеческие обиды с целью вразумить нас и обратить на путь спасения? Да будет всем известно, что пред Богом открыты все наши дела и Он знает, ради чего Он посылает то или другое, хотя это и сокрыто для нас. Мы же тайно ропщем на Бога: о, Господи! Как тяжко Ты наказал меня, невыносимо тяготеет на мне рука Твоя! Напротив, любезнейший христианин, произнося такие дерзновенные жалобы перед Богом, ты сам очень ошибаешься: не Он жесток и не рука Его тяжела в наказании тебя. Он, обнимая одним взором твое прошедшее, настоящее и будущее, избирает, ниспосылает для тебя, по Своему милосердию, все то, что для тебя есть самое лучшее, хотя это была бы и самая смерть твоей земной жизни, но душа твоя – вечна, и тебе неизвестно, что постигнет тебя в будущем при твоем малодушии и нетерпеливости, превосходящей непостоянство погоды. Бог желает уврачевать тебя, сделать крепким по духу, а тебе кажется, что Он приготовляет тебе смертоносную отраву. По слову мудрого: праведник, подобно вечному основанию, во веки не поколеблется, нечестивые же (безбожники) не поживут на земле (живых) (Притч 10, 30). Праведник крепок в самом себе, в сердце своем, где ничто не может ни поколебать его, ни устрашить: он спокоен духом во всяких бедствиях, постигающих его. 

3 

Сенека обращался к своему любимцу Луцилию с такими пожеланиями: «Желаю тебе быть постоянно веселым, да будет всегда радость в доме твоем, и не удалится она из него, если только будет она пребывать внутри тебя самого. Всякая внешняя радость не наполнит сердца, она часто наводит скуку или причиняет нечто скорбное, ибо она непостоянна. Не думай, что каждый смеющийся весел; тот только истинно весел и доволен, у кого весело на сердце, у кого сердце мужественно, неустрашимо и возвышается над всем земным»⁸³. Действительно так: пусть стремится сердце каждого из нас выше всего земного к Богу (высочайшему вечному добру), живя согласно велениям и воле Божией до такой степени, чтобы ничто случившееся с нами не возгордило бы нас, равно и не повергло бы в печаль, и не сокрушало бы, и тогда истинным для нас весельем будет собственное внутреннее сознание, что мы стоим выше утех мира сего, попирая их ногами. И если с помощью Божией достигнем мы такой степени духовного восхождения нашего к Богу, то милость Божия будет ниспосылать нам в горькие минуты искушения нашего свою непреодолимую силу для попрания их и породит в сердце нашем истинную и неизменную радость и веселье, пред которыми мирские утехи и греховные сладости обнаружатся во всей своей ничтожности, бессилии и мерзости, как недостойные внимания разумного человека и истинного христианина. Все мирские увеселения забавляют только внешним образом не душу человека, а его животный организм и, не будучи управляемы душою, низводят человека до подобия неразумного животного. Иначе смотрит благоразумный человек на нечестивые (языческие) забавы, об этом свидетельствует тот же Сенека, говоря: «Радость, порожденная духом человека (от себя, то есть бессмертной души), верна и крепка и растет, постоянно увеличиваясь, и даже до кончины пребывает»⁸⁴. Заметь и пойми правильно слова: «и даже до кончины пребывает»: кончина здесь означает конец, окончание совершения, достижение полноты совершенства какого-либо существа, как и апостол Павел выразился: доколе все придем... в меру полного возраста Христова (Еф 4,13). Ибо одна добродетель доставляет радость постоянную, вечную, безбедную; если же случится нечто и печальное добродетельному, то оно находит на него не иначе, как туча или облака, носящиеся ниже солнца, но сияния солнечного и света дневного не помрачающие. Это верный образ сердца чистого, сокрушенного и смиренно преданного воле Божественной. Ибо как высшая твердь небесная, находящаяся выше луны, имеет постоянное светлое пространство, никогда облаками не помрачаемое, ни землетрясением не колеблемое, никакой бури и никакому возмущению не подлежит; подобно этому и ум человеческий, радушно предавший себя воле Божией, пребывает всегда в тишине душевной кротким, светлым, общительным с другими и миролюбивым: ничто, приключившееся с ним не печалит его. Муж праведный не будет постоянно находиться ни в радости, ни в печали; он будет иметь и две радости, и две печали, сменяющиеся по распоряжению Промысла. Приятно и таинственно это соединение веселья со скорбью; ибо оно есть не что другое, как только внутренний покой, и мир, и согласие ума с Промыслом и нравственного величества с кротостью (образ учения Христова). 

Всего этого не имеют неразумные и злобные люди: внутри них воюют и сопротивляются друг другу разные страсти, ими же самими порождаемые, которые возбуждают и умножают в их уме и сердце целые легионы и полки печальных и неприятных помыслов. Напротив, добрый человек, преданный во всем воле Божией, находясь и в несчастье никогда не жалуется и не воздыхает, встречающиеся невзгоды презирает и все недоброе исправляет и покрывает добрым советом и обращает таким способом в доброе; в конце концов, он никогда не жалуется пред Богом на других, причиняющих ему оскорбления. В этом состоит спокойствие и нравственная высота ума, достигаемые безмолвным пребыванием в добродетельной жизни. В этом заключается величайшее и непоколебимое веселие праведных душ, которых не может поразить и опечалить никакое внешнее злоключение: ибо то, что изрекла Премудрость в Священном Писании, достигается в действительности кротким и смиренным исполнением нами воли Божией: слушающий Меня вселится на уповании, то есть будет жить безопасно и спокойно, не страшась зла (никакого несчастья) (Притч 1,33). Это подтверждает и блаженный Амвросий: «Мудрый не сокрушается телесными болезнями и не скорбит о них, не печалится находясь в бедах, но и в скорбях пребывает благодушным и терпеливым, ибо не в наслаждениях и утехах телесных состоит блаженство и счастье: оно достигается только совестью, чистой от всякого порока»⁸⁵. 

4 

Нельзя сказать категорично, что праведники не претерпевают бедствий: они чувствуют их боль, ибо никакая сила и добродетель не могут угасить чувственного страдания, но они не страшатся его, не падают духом, который возносит их выше всякой боли и делает непреодолимыми. Это заметил еще Сенека, выражаясь о добродетельном человеке так: «Доброму мужу не может приключиться ничего злого», как бы поясняя, что для добродетельного человека неугодные для него приключения не причиняют зла: «как множество рек, текущих в океан, не изменяют вкуса морской воды, так и многоразличные наветы и напасти, совершаемые против мужа доблестного и непоколебимого, не извращают его ума и сердца. Он всегда пребывает неизменным в своих понятиях и действиях и все противное себе, считая как ниспосланным или допущенным свыше, обращает в конце концов в истинное для себя добро. Всякое внешнее приключение с ним делает его сильнее – не говорю, чтобы оно не было для него ощутимым, но он побеждает это воздействие и всегда остается в душе своей умиротворенным и довольным, – словом, он становится выше всякого приключения. Всякое злоключение считает он для себя практическим поводом к вразумлению и нравственному усовершенствованию»⁸⁶. Таковыми мужами действительно были многострадальный Иов, пророк Давид, апостол Павел и многие другие. 

Давид говорил: Аще и пойду посреде сени смертныя (то есть переселюсь в загробную жизнь), не убоюся зла, яко Ты со мною, Господи (Пс 22,4). Павел же ободрял верующих во Христа словами: Если Бог за нас (то есть содействует нам), то кто против нас? (Рим 8,31). 

Святитель Павлин Милостивый, епископ Ноланский, говорил: «Если Бог нам помощник в борьбе с врагом, то и паутинные сети охранят нас лучше, чем каменные стены; напротив, если Бог оставил меня и нет Его со мной, тогда тончайшая паутинная ткань сделается для меня сильнейшей препоной к достижению цели, чем самые крепкие стены». В доказательство справедливости своих слов он приводит такой факт: один ноланский священник по имени Феликс укорял язычников за их мерзкое идолопоклонство; язычники за это преследовали его и хотели убить; он, убегая от преследования, скрылся в тесном промежутке между двух каменных старых построек; в одной из последних находилась расселина, через которую пролез гонимый священник. Таким образом преследователи потеряли его из виду, хотя и прилежно осматривали ту расселину, затканную паутиной, которую паук немедленно поправил. И заключили они, что через расселину никто не пролезал, иначе паутина была бы разорвана, а потому и прекратили преследование⁸⁷. 

Истинно сказано: Воззваша праведнии, и Господь услыша их и от всех скорбей их избави их (Пс зз, 18). Это же самое исповедует святой царь Давид пред всем миром: Взысках Господа, и услыша мя и от всех скорбей моих избави мя (Пс зз, 5). Того ради и мы вместе с апостолом Павлом, которого спас Бог в Асии от смертных скорбей, возблагодарим Бога: Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих! (2Кор 1,3–4; ср.: 1, 8–10). 

Никакое скорбное приключение не одолеет праведника, как никто не может коснуться зрачка Христова, кроме того, кому бы то позволил Сам Христос. Точно таким образом без воли Божией не исторгнется у праведника и волос с головы его (см.: Лк 21,18). Зная же, что всякое с ним приключение случается по воле Божией, праведник встречает оное молитвенными словами: Да будет воля Твоя и на земле, как на небе – в том убеждении, что все, происшедшее относительно его, послужит ему во благо. Пророк Исаия, перечисляя многоразличные бедствия, угрожающие Иерусалиму и всему народу иудейскому за крайне безнравственное его поведение: за умножившиеся преступления и грехи против заповедей Божиих? – изрекает при этом для всех, имеющих добрую совесть, защиту и Божие к ним благоволение в таких словах: Скажите праведнику, что благо ему, ибо он будет вкушать плоды от дел своих (добрых) (Ис. 3, 10). О, святой и преславный пророк! У этого доброго человека умерла жена; но ты говоришь: скажите ему, что это во благо ему; а у этого – сгорел дом, также скажите: благо ему; тот перенес величайшую личную обиду, бесчестие: благо ему! А этот похоронил всех своих детей – скажите: благо ему! Некто потерял огромнейшее имение, – вдвойне скажите: благо ему! Ибо, как мне кажется, он сам бы погиб, если бы не был прежде лишен своего золота и драгоценностей. 

Когда Иаков на пути к Лавану, будущему его тестю, застигнут был ночью и лег спать, земля служила ему вместо кровати, а камень, там же взятый, положил он себе под голову: как видите, и постель и ночлег были у него незавидны, но он заснул и видел чудный сон, видел лестницу, основание которой было на земле, а вершина ее касалась неба, опираясь на него; по этой лестнице восходили вверх и нисходили вниз Ангелы Божии, и Сам Господь вверху ее стоял на ней (ср.: Быт 28,11–13). Да послужит это видение подобием и объяснением встречающихся нам в жизни приключений. Многие из нас видят в них положенный себе камень под голову, но да будет им известно, что окружены они, невидимо для плотских очей, бодрствующими Ангелами с Самим Богом, каждое мгновение видящим их беды. Вот почему никакое горькое приключение не побеждает людей с чистой совестью, и чистым сердцем, и духом смиренным: надеющийся на Господа будет благоденствовать (безопасен, без страха) (Притч 28, 25). 

Альфонс V, неаполитанский и арагонский царь, названный Великодушным (1416–1458), будучи уже стариком, каждый день читал Ливия и Цезаря, перевел на испанский язык послания Сенеки. Но он занимался не только чтением исключительно светских писателей: он прочел четырнадцать раз все книги Ветхого и Нового Завета и все толкования на них, и при этом читал их не как-нибудь, наскоро, но с величайшим вниманием и размышлением. Этот царь, столь великий в добродетели и благоразумии, оставил вместе с другими изречениями следующее, бывшее последним из его речей. Когда спросили его однажды: кого бы он по глубокому своему разуму назвал счастливейшим и блаженным? «Того, – отвечал он, – считаю я весьма счастливым и совершенно блаженным, кто всего себя с величайшим благоговением и чистым сердцем предал в руководительство Богу; и вследствие сего все, что с ним ни случается в его жизни, считает он за Божие распоряжение и принимает оное хваля и благодаря Бога». Это такое изречение, которое и сам Ангел небесный счел бы истинным и справедливым. 

5 

Ираклий оставил нам свою беседу со святым пустынножителем Дорофеем, который шестьдесят лет богоугодно прожил в каменной расселине. «Однажды навестил я Дорофея в пустыне, – говорит Ираклий, – он же, между прочим, предложил мне сходить к источнику, там же в пустыне находящемуся, чтобы почерпнуть воды; я отправился и, увидевши в колодце плавающего огромнейшего ужа, со страхом возвратился к старцу с порожним кувшином. Старик усмехнулся, долго смотрел на меня и сказал: “Если бы Бог дозволил диаволу набросать во все источники змей, то ты не почерпнул бы воды ни из одного источника?” Затем он, выйдя из пещеры, поспешно пошел к тому же источнику, наполнил кувшин водой, перекрестил воду крестным знамением и начал пить, говоря мне: “Где крест, – оттуда зловредный сатана бежит бессильным. Надеющийся на Господа будет безопасен, будет, как лев без страха (ср.: Притч 28, 25): никакое злоключение не преодолеет праведника, хотя оно может быть горьким для его чувства (ср.: Притч 12, 21)”»⁸⁸. 

Мы заметили выше, что злоключение, постигшее праведника, хотя огорчает его, но не побеждает, то есть внутренний его человек, его «я», остается постоянно спокойным и еще более укрепляется. Сказанное здесь требует доказательств. Святитель Иоанн Златоуст представил нам их⁸⁹. Первое: когда наше тело обуревается различными болезнями (болью разнородной), то часто бывает, что одна боль заглушает другую, то есть делает последнюю нечувствительной. Так, например, человек повредил палец и вместе с тем страдает от головной боли и боли в животе: о боли в пальце он молчит, не чувствует ее при сильнейших болях, но горько жалуется медику или друзьям на сильную боль головы и в желудке. Так святитель велит поступать и тебе, страдающему от лишения богатства, от оскорбления другими твоей чести, доброго имени или гражданского сана и достоинства – ты пробуди в себе тяжкую болезнь о грехах своих и из глубины души воздыхай о том, сколько за твои грехи пострадал Христос, твой Искупитель. Представь себе, как бьют Его, привязанного к судилищному столбу, как обессилевшего от душевных и телесных страданий влекут Его по улицам иерусалимским на Голгофу, как пригвождают Его ко кресту, какие Он терпит даже на кресте насмешки, поругания, укоризны и самую мучительную смерть. А вместе с этим пойми и уразумей и свою будущую казнь, соразмерную твоим грехам, то есть нарушениям заповедей Божиих: эта тяжкая печаль твоя о грехах, если ты только глубоко прочувствуешь ее, смягчит и заглушит всякое твое внешнее страдание. В этом смысле и Христос Спаситель сказал Своим последователям: не бойтесь убивающих тело (всех внешних телесных страданий и самой смерти, убивающих тело), души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф 10, 28). Второе доказательство святитель Иоанн Златоуст заимствует из врачебной науки: он говорит, что каждый пластырь прикладывается не к здоровой части тела, не требующей врачевания, но к поврежденной части; глазная мазь или примочка полезна для исцеления глазных зрачков, но не для плеч; жидкие лекарства помогают от расстройства желудка; мазь прикладывается к ране, а не к смежной с ней части тела. Таким же образом и наши огорчения, причиняемые нам или потерей золота, или оскорблением нашей чести, или долговременной болезнью, или другим каким-либо злоключением, не могут быть удалены от нас ни убийственной для здоровья нашего скорбью, ни слезами, ни бесполезными воплями. В них не найдешь ни малейшей себе отрады: богатства, чести, здоровья через них не возвратишь, а еще приумножишь скорбь. Скорбь и печаль не служит для таких потерь или страданий действительным врачеванием: они действительны только для врачевания греха вообще. В наставление нам святой Златоуст приводит многие примеры, указывая: наказан ли кто конфискацией имущества? он скорбит, но скорбью его наказание не отменяется; лишился ли кто сына? болезнует о нем, но этим сына не воскресить; нанесены ли кому побои? он скорбит, но нанесенное ему бесчестье невозвратимо; постигла ли кого тяжкая болезнь? он мучится, но страдание его не возвращает ему здоровья, но еще более расстраивает оное; заметь, что ни одному из упомянутых лиц скорбь не принесла никакой пользы, но лишь преумножила его страдания. Напротив, некто согрешил; он раскаивается, скорбит о своем нравственном падении, исповедует свой грех пред Богом – и этим истребил грех, уплатил свой долг⁹⁰. Об этом ясно свидетельствует святой апостол Павел: вы опечалились ради Бога и таким образом нисколько не понесли вреда, ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению; а печаль мирская (то есть о мирских потерях и огорчениях) производит смерть. Следовательно, печаль может быть и действительным врачеванием, и смертоносным ядом, а потому должно употреблять ее благоразумно. 

В заключение тысячу раз повторю: никакое злоключение не одолеет праведника. 

Мы веруем и исповедуем, что всегдашнее бескровное жертвоприношение Агнца Божия Христа Господа, совершаемое на литургии под видом хлеба и вина, есть благоприятная жертва Богу, от нас Ему приносимая: то есть при нашем участи в этом таинственном богослужении мы как бы всецело самих себя приносим Ему, нашему Господу, в жертву, следовательно, и нашу волю всецело подчиняем во всем Его Божественной воле. Блаженный Иероним в послании к Луцинию очень удачно выразил это в словах: «Жертвовать золото – дело людей начинающих, еще несовершенных: это делали Кратет, Антисфен⁹¹ и другие любители мудрости; но свойственное христианину дело состоит в принесении самого себя Богу и своему Искупителю Господу Христу, в посвящении всей своей жизни на беспрекословное исполнение воли Божией во всех наших делах и поступках»⁹². Тот все отдал Богу, кто самого себя принес Ему в жертву, отказавшись от своеволия, гордости и прочих пороков: только этого одного и требует от нас Бог, говоря: Сын Мой! отдай сердце твое Мне, и глаза твои да наблюдают пути Мои (Притч 23,26). Тогда, будь уверен, ты все отдашь Богу, если отдашь Ему свое сердце. 

1 

Приношение нашей воли в жертву Богу будет Ему приятно только при таком условии, когда приносящий эту жертву пребывает в благодати Божией, ведет жизнь по возможности безгрешную, исправляя ее всегдашним покаянием. Святитель Василий, объясняя слова псалма 28, 1: Принесите Господеви, сынове Божии (то есть сыны по благодати Божией), принесите... сыны овни (в жертву Богу) говорит, что прежде чем станешь совершать свое жертвоприношение пред Богом, прилежно испытай сам себя – принадлежишь ли ты к благодатным сынам Божиим? И если ты действительно сын благодати, приноси твой дар к алтарю. В таком только случае жертва твоя будет благоприятна Богу, и сердечно жалей, если совесть твоя уличает тебя в грехе, и приложи все старание и твердую решимость остерегаться грехопадения, которым отнимается от тебя милость Божия, и тем испросить себе прощение у Бога: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс 50,19)⁹³. 

«Ничего я не желал бы, как только иметь возможность отдать всего себя Тому, у Кого нахожусь я в неоплатном долгу, и сделаться таким образом Божиим доброхотным пленником у Господа», по выражению стихотворца. Святой Августин дает всем это наставление: «Несомненно веруй в Бога и всего себя, насколько возможно это тебе, Ему отдай. Не желай никогда принадлежать самому себе и неограниченно пользоваться самовластием, но признавай себя рабом премилосердного и благоуветливого Господа. Этим обращением к Господу ты сделаешься приятным Ему, и Он не перестанет приближать тебя к Себе, и не попустит приключиться ничему злому или горькому для тебя, кроме того, что необходимо для твоей же пользы, хотя о полезности сей ты и не подозреваешь»⁹⁴. Это же самое наставление Августин подтверждает в другом месте: «Ничего не можем мы принести Господу, как только сердечное повторение слов пророка Исаии: “Господствуй над нами, о Боже!”»⁹⁵. Некоторые жертвуют в святые храмы воск для свечей или елей для возжигания лампад, но и это – денежный обет, а потому он и недостаточен и не составляет особенной добродетели. Иные обещают пред Богом воздерживаться от употребления вина, особенно от пьянства, а иные раздают щедрое подаяние убогим, неимущим: это действительно многоценное пожертвование, но не превосходящее других обетов; ибо чем тебе помогут бедные относительно спасения души твоей? Бог не поставил Своей целью твое подаяние, но Его цель – искупить твою душу (отклонить ее от злодеяний, искупить от них и обратить на путь добродетели). Итак, принеси Ему в дар то, что Он искупил, то есть душу твою принеси Ему! Если спросишь меня: как принести мне свою душу, пребывающую в Его власти? Слушай: принеси душу свою, то есть самого себя, в своем добронравии, в чистых мыслях своих, в делах доброполезных. Так были принесены Богу пророчицей Анной сын ее Самуил, Пресвятой Девой – Христос Господь; Иоанн Креститель, Григорий Назианзин⁹⁶ и другие – их родителями принесены Богу: они достигли возраста славных знаменитых мужей. Если же столь полезно посвящение Богу других личностей, то во сколько раз полезнее посвящение самого себя Господу? Царь Давид в совершенстве исполнил это, предавая себя Богу на служение молитвенными словами: Волею пожру Тебе, то есть охотно стану приносить Тебе жертвы, исповемся имени Твоему, Господи, яко благо (Пс 53,8). 

И нам самим весьма приятно, если кто сам добровольно готов ко всем нашим услугам. Некогда знаменитому Сократу почитатели его приносили от изобилия своих богатств много драгоценных подарков. Один из его учеников, Эсхин, весьма бедный, пришел к нему и сказал: «Я ничего не имею, чтобы принести тебе дар, достойный тебя, и этим самым сознаю себя нищим; одно, что имею, это – я сам, самого себя посвящаю тебе на служение, каков бы ни был сей мой дар, но ты рассуди, что другие приносят тебе подарки от избытков своих, себе же оставили еще больше, я же все тебе отдаю, да будет же приятно мое приношение!» «Действительно, величайший и драгоценнейший подарок принес ты мне, – отвечал ему Сократ, – разве сам себя считаешь ты малоценным; но я постараюсь употребить все возможное, чтобы возвратить тебе тебя же самого гораздо лучшим, чем принимаю тебя»⁹⁷. 

Эсхин превзошел таким образом своим сердечным приношением Сократу самого Алкивиада, имевшего равное Эсхину сердце по таланту, и невольно посрамил все обильнейшие дары богатых юношей. Достойно обратить нам на это свое внимание: как может здравый ум в самом крайнем убожестве изобрести величайшее изобилие! Ценится предмет не по тому, какова его стоимость на рынке, но по тому, с каким усердием, с какой охотной волей приносится в дар. Тот приносит величайшую жертву Богу, правильнее, все приносит в жертву, кто приносит Ему ежедневно всю свою волю (то есть покоряет ее Божественной воле) и кто поступает так каждый день не один раз, не дважды, но многократно (сколько того потребуют обстоятельства), в особенности тогда, когда видит себя обуреваемым различными приманками, несчастьями, когда он – в величайшей беде, или же когда все сбывается по его желанию, тогда преимущественно должно обращаться к Богу с молитвою: «О Господи, Боже мой, я приношу всего себя в жертву Тебе, да будет надо мной Твое благоволение: да будет воля Твоя!» Эта жертва Богу устроит для нас в наших злоключениях – терпение, в нашем счастии и успехах – целомудрие и умеренность. Эта жертва при злобных нападениях на нас умеряет нашу печаль и удерживает наши уста от неприличных нареканий на Бога, удаляет от нас нетерпеливость; она же умножает воздаяние за добрые дела и более всего привлекает к нам милосердие Божие. Словом, это – непобедимый щит наш против всех бед, напастей и искушений. 

2 

Предлагая всем означенное выше обращение к Богу и предание себя в Его святую волю, некто из церковных учителей рассуждает так⁹⁸: «Я не имею ничего больше, как только две мелкие монеты, то есть тело и душу, или, говоря точнее, имею только одну монету – волю мою; и не отдам ли ее в распоряжение Того, Который меня, столь ничтожного, обогатил столь великими благодеяниями, что Он ценою Своей земной жизни, Своих страданий предварительно искупил меня из пленения греховного? Если же я не захотел бы подчинить всего себя Его святейшей воле и ее распоряжениям уже после своего искупления Им, то с какими глазами, сердцем и совестью предстану я пред милосердное лицо Бога нашего?» Святитель Иоанн Златоуст, говоря о каждодневном жертвоприношении святого апостола Павла самого себя в жертву Богу через те труды и страдания, которые переносил он ради евангельской проповеди, сказал: «Авель принес жертву, которая Богу была приятнее Каиновой жертвы; но если сравним Павлову жертву с Авелевой, то Павлова жертва будет столь выше и честнее Авелевой, сколь сравнительно далеко небо от земли, ибо Павел приносил Богу в жертву не овец и тельцов, но самого себя каждый день многократно, и этого еще было ему недостаточно, но кроме того, тщательно старался вместе с собой и весь мир посвятить Богу»⁹⁹. 

Во времена Диоклетиана пресвитер Епиктет и монах Астиан¹⁰⁰ благочестиво жили на Востоке и во время гонений на христиан были схвачены и заключены в тюрьму Латронианом, алмиридийским князем. Тогда Епиктет сказал Астиану: «Возлюбленный Астиан! Когда завтра предстанем пред судьей и он спросит нас о имени, отечестве и родителях, то одно ответим: мы – христиане, это имя наше, род и отечество. Если Богу угодно будет, чтобы мы пострадали за Христа, то при налагаемых на нас мучениях не станем представлять мучителям ничего другого, кроме молитвы Богу: «Господи Иисусе, Твоя в нас да будет воля». На другой день утром среди города было устроено общенародное судилище, на котором судили обвиняемых в верности Христу Епиктета и Астиана. Судья в присутствии всего народа спросил подсудимых: «Откуда вы родом, как вас зовут по имени и отечеству?» Епиктет отвечает: «Мы – христиане и рождены от христианских родителей». «Не об этом спрашиваю вас, – возразил Латрониан, – скажите имена ваши, я уже знаю ваше вероучение». Опять святые мученики отвечают ему: «Мы – христиане: Единому Господу нашему Иисусу Христу поклоняемся, а идолов гнушаемся». Услышав это, судья весьма рассердился и повелел обнажить их и бить без милосердия в продолжение долгого времени. Мученики, обагряемые кровью от нанесенных им ран, возводили очи на небо и громко молились: «Господи Иисусе Христе, Боже наш! Да будет воля Твоя с нами!» При этом Латрониан язвительно смеялся и укорял святых мучеников, говоря: «Где ваш заступник, у которого вы просите помощи? Пусть он придет теперь на помощь вам и возьмет вас из рук моих». Святые же мученики опять воззвали: «Мы – христиане, да будет в нас воля Бога нашего». Еще более разъярился мучитель и повелел повесить их тут же и строгать немилосердно их тела железными ногтями (орудиями с железными крючками наподобие ногтей). Однако ж и теперь мучитель не добился от мучеников других слов, кроме прежних: «Мы христиане, о мучителю Латрониане, пусть совершится в нас воля Бога нашего». Судья же, считая за бесчестие для себя быть побежденным мучениками, повелел опалять их зажженными факелами; но и при этом ничего другого не услышал от них, кроме слов: «Мы – христиане, пусть будет в нас воля Господа Бога нашего». Претерпев такие мучения, святые были отведены в темницу. На этом судилище находился некто из язычников по имени Вигилантий: он сидел близко от судьи и слышал часто повторяемые святыми мучениками слова: «Мы – христиане, да будет в нас воля Господа Бога нашего». Размышляя, он пришел к такому заключению, что в означенных словах заключается дивная, непонятная сила, облегчающая или совсем уничтожающая всякую боль, производимую мучительными операциями (сечением, жжением и т.п.), и не попускающая ощущать болезненного их действия. Он стал те же самые слова непрестанно держать в своем уме и памяти и постоянно повторять их, как всесильное охранительное средство против всякого вреда и всякой нужды: ходил ли он где-либо, был ли дома, ложась спать и вставая от сна, не имел ничего другого в уме, кроме этих слов: «Мы – христиане, да будет в нас воля Бога нашего». 

Три дня провел Вигилантий в этом упражнении при помощи Божией. На четвертый день он, побуждаемый невидимой силой Божественной, начал и пред всеми высказывать: «Я – христианин (как бы обращаясь к судье), о мучитель Латрониан, да будет в нас воля Бога нашего». Затем пошел он в ту тюрьму, где были заключены святые христианские мученики, где и принял Святое крещение со всеми своими домашними (вероятно, от мученика Епиктета). Впоследствии же, когда святым мученикам были отсечены головы за исповедание Христа, он, в благодарность своим наставникам во Христе, с честью предал погребению их страдальческие тела. 

Но обратимся к повествованию о страданиях Епиктета и Астиана. Они на другой день после первого их допроса судией Латронианом были по его же повелению приведены в народное собрание для дальнейшего их испытания. Судья, приняв теперь манеры лисицы, с хитрой лаской спросил святых мучеников: «Ну! Вы почитаете народных богов наших или и теперь еще остаетесь при своем неразумии?» На этот вопрос ответил святой Епиктет: «Напрасно ты, Латрониан, трудишься, мы адских страшилищ не почитаем; ты скорее можешь лишить нас здоровья и жизни, чем исповедания Христа, Бога нашего; тысячу раз мы говорили и не перестанем во всеуслышание возглашать: мы – христиане, и да будет в нас воля Бога нашего». При этих словах мучитель вскипел гневом и подобно льву зарычал на своих рабов: «Подать сюда самого крепкого уксусу и соли сию минуту! Пусть почувствуют эти нечестивцы свои раны, а вы не щадите трудов, натирайте их израненные члены покрепче уксусом и солью». При этом святые мученики не произнесли ни одного слова, противного своему вероисповеданию: «Мы – христиане, да будет в нас воля Божия». При всех мучениях оставаясь невредимыми, они опять заключены были в темницу, но по истечении тридцати дней их снова представили на суд совершенно здоровыми: здесь сокрушали им уста и зубы камнями и жестоко били батогами. Они же все одно и то же возглашали всенародно: «Господи Боже наш, будь святая воля Твоя в нас». Это продолжалось многократно, пока наконец не был произнесен смертный приговор, осуждающей их на смертную казнь через отсечение головы. Когда их вели на казнь, святые мученики подбадривали друг друга и великодушно восхваляли Господа, возглашая: «Хвалите имя Господне за то, что сбылась на нас воля Божественная!» Достигши места казни, воспели песнь трех святых отроков: «Благословен Ты, Господи Боже отцов наших, хвально и прославлено имя Твое вовеки. Ибо праведен Ты во всем, что соделал с нами, и все дела Твои истинны и пути Твои правы, и все суды Твои истинны (Дан. 3, 26–27). Благодарим Тебя, что не воля человека, но Твоя воля во всем совершилась в нас». И в то мгновение, когда им предстояло быть усеченными, возник между ними похвальный спор о преимуществе и чести в том, кому из них первому наклонить свою голову под меч: Епиктет – уже украшенный сединами старик лет шестидесяти, изъявил свое согласие, чтобы предпослать к Богу Астиана, а потом и самому склонить голову под меч. Нимало не прекословя, возгласил Астиан: «О, возлюбленный отец, честный иерей Божий, пусть будет воля Божия и твоя!» И с этими словами наклонил свою голову под меч; святой же Епиктет, упав на тело ученика своего, с любовью обнял и поцеловал его, затем смиренно преклонил и свою голову под меч. Таким образом оба богоугодно скончались. 

3 

Вот два зеркала – Епиктет и Астиан, в которых отчетливо отразилось благочестивое согласие человеческой воли с Божественной при тягчайших обстоятельствах. Это – примеры, достойные подражания для каждого христианина при находящих на него искушениях впасть в противоречие с волей Божественной. В таких случаях каждый укрепляй себя краткой, но беспрестанной молитвою: «Я – христианин, да будет во мне воля Божия (а не моя воля); хотя это искушение неудобное для перенесения и трудное для меня, но да будет во мне воля Божия; хотя я и не предвидел и не ждал такой печали, но буди воля Божия; хотя этот человек по злому умыслу причинил мне зло, будь воля Божия во мне». 

Грозный израильский вождь Ииуй написал письма к самарийским начальникам и старейшинам города и послал в город Самарию для исполнения по ним. Они же немедля, избрали нарочных и послали их к Ииую с таким ответом: мы рабы твои, и что скажешь нам, то и сделаем (4Цар 10, 5). О, как часто Бог многократно и многообразно изъявляет нам Свою волю в Священном Писании для исполнения оной, чтобы мы поступали согласно ей! Так истинно: мы обязаны доброхотно следовать воле Божией, повторяя выше приведенные слова: мы рабы Твои, и что скажешь нам, то и сделаем, и что Тебе угодно, то и сделай с нами. Поэтому святой Антоний Великий часто повторял: «Если мы и все дела наши будем всегда предоставлять в руки Божии, то ни один демон не в состоянии будет вступить в единоборство с нами». 

Илия Фесвитянин однажды поспорил с жрецами Бааловыми о том, он ли почитает и поклоняется истинному Богу или они? Для верного решения этого спора Илия и спорящие с ним жрецы условились, что тот будет победителем в этом споре, на чью жертву спадет огонь с небес и сожжет ее. И когда Бааловы жрецы приготовили свою жертву для всесожжения и призывали имя Ваала от утра до полудня: «Ваале, услышь нас!». Но не было ни голоса, ни ответа. И скакали они у жертвенника, который сделали по своему обряду. В полдень Илия стал смеяться над ними и говорил: кричите громким голосом, ибо он бог, может быть, он задумался, или занят чем-либо, или в дороге, а может быть, и спит, так он проснется! «. И стали они кричать громче и кололи себя... ножами и копьями до крови, но все было тщетно. Прошел полдень, а они все ещё бесновались до самого вечера без всякого успеха. Тогда Илия сказал им: отойдите в сторону, чтоб и я совершил мое жертвоприношение всенародно (з Цар 18, 26–29). Он устроил из двенадцати камней, по числу колен сынов Израиля (з Цар 18,31),  жертвенник, положил на него дрова и, возложив на них рассеченного тельца, повелел все приготовленное им обильно полить водой. Сам между тем от всего сердца громогласно воззвал к Богу: Господи, Боже Авраамов, Исааков и Израилев!... Услышь меня ныне в огне! Да познают в сей день люди сии, что Ты один Бог в Израиле, и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему. Услышь меня, Господи, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердце их к Тебе (з Цар 18,36–37). И – о чудо! Внезапно ниспал огонь Господень на жертву и все попалил. Сколь много бывает у христиан трудов и утомлений, жалоб и усердия во время совершения наших молитвенных церковных обрядов и богослужений? Изнуряем тела свои постом, прилежно посещаем храмы и совершаем другие подвиги: это неплохо; но часто при этом не получаем огня небесного, не воспламеняемся мы истинным благоговением к исполнению Божественной воли и к тщательному избежанию противоречия между нашей волей, нашими желаниями с одной стороны и волей Божией – с другой. Редко когда, и то не от сердца, а так, без внимания произносим: «Буди воля Твоя, Господи, буди». Часто бывает, что мы и жертвуем чем-либо во славу Божию, и приглашаем других к тому, но все это не приносит истинной пользы, потому что принося в жертву Богу свое внешнее, не приносим Ему в жертву своей воли и своих пожеланий не подчиняем Его святой воле и даже не заботимся об этом. 

Два человека просили святого Макария, чтобы он научил их молиться Богу. В ответ на их просьбу Макарий сказал: «В молитве своей немного говорите; но часто, подняв руки к небу, скажите чистосердечно: Господи Боже, как Ты желаешь и как Тебе угодно, пусть так и будет, ибо Он Сам лучше нас знает, что нам в известном деле полезнее». Это – прекрасное наставление о том, как должно молиться; таким же образом молился и преподобный Пахомий: он об одном просил Бога, именно о том, чтобы во всем исполнялась воля Божия. 

Такое безусловное предание себя в волю Божию есть наибольшее и благоприятнейшее Богу жертвоприношение от нас, ибо в других своих приношениях человек жертвует только отчасти или через воздержание от пищи и питья, или благотворительными делами, или терпением в перенесении обид; напротив – в безусловном предании себя воле Божией он совершенно всего себя предает Богу, чтобы Он был полным властителем как над ним лично, так и над всем тем, что тот имеет, без всякого исключения и малейшего предмета, зависящего от его собственной воли. А потому эта безусловная преданность находится в таком же отношении по своему различию к жертвам первого вида, в каком состоит целый предмет к какой-либо своей части. 

Два замечания, достойные постоянной памяти, предлагаю здесь для наставления: 

1) Когда ты, избранный Богом муж, предашь Ему, Его Божественной воле, всего себя совершенно и безусловно и свою собственную волю принесешь в жертву Богу, как зарезанного ягненка, то, умоляю тебя, никогда впоследствии об этом не раскаивайся: будешь ли ты потом жить хорошо или дурно, не печалься о данном тобой Богу обещании (принесении своей воли в жертву Божественной воле). Тебе известно поведение маленьких детей: они, будучи оскорблены близким для них лицом, говорят обидчику: «Я не твой, не хочу быть твоим, я свой!» – Хотя за несколько минут пред этим на вопрос: чей ты? отвечали: я твой; но что-нибудь сделано не по их желанию, и они уже отказывают в принадлежности своей оскорбителю их, переменив свои слова и чувства к нему. Умоляю тебя, христианская душа, не уподобляйся означенному выше детскому обычаю. Не поступай подобно тому и ты пред Богом в том случае, если Бог допустит наказать тебя розгой или заточением в тюрьму. Если Он даже попустит предать тебя на мучения огненные, сокрушая многоразличными скорбями и напастями; но беспрестанно взывай к Нему в сокрушении своего сердца: «Господи, помилуй меня: я – Твой, о Боже, Твой! Да будет воля Твоя во мне и надо мною!» 

2) Опять же, когда ты, впавши в какой-либо тяжкий грех, например пьянства, осуждения или плотской похоти, будешь вопрошен: кому принадлежат те члены твоего тела, которыми совершил ты тяжкий грех, – не Богу ли они принесены не один раз, но сто, тысячу раз в жертву? Теперь же ты делаешь их орудиями тяжких грехов: пьянства, злословия, плотского непотребства для оскорбления, презрения и обид, наносимых ими как Богу, так и своим ближним, а более и самому себе по своему безумию и заглушению собственной совести? Осмотрись, человек, что ты делаешь? Ты потерял и веру и совесть: твой язык, твои очи, руки и все твое тело преданы тобой бесчисленно раз на служение Богу, теперь своими делами предаешь ты их демону? Смотри, что ты делаешь? Подвергаешь себя величайшей опасности, вечной погибели, и знай, что Бог поругаем не бывает: Что посеет человек, то и пожнет (Гал 6,7). И если не хочешь быть оставленным от Бога окончательно, опять покорись Божественной воле, пока не постигла тебя конечная кара, благоговейно исполняя все то, что закон или Божественное откровение повелевает. Все блаженство израильтян состояло в том, чтобы следовать Божию руководительству на пути в Землю обетованную; это следование было указываемо им предшествующими их походу облаком и огнем. Точно таким же образом и наше вечное спасение состоит в том, чтобы мы совершали земное прохождение нашей жизни неизменно по указаниям огненного закона любви и осеняемые благодатным облаком Божия Промысла о Своей Церкви и о каждом из нас особо до тех пор пока, совершив богоугодно путь свой, не войдем в землю, кипящую молоком и медом, то есть в вечное Царство Божие. Следовательно, верен и праведен путь воли Божией. Он неизменно приведет нас в Царство любви Божией к человечеству. 

Всякое деяние человека ценится по той конечной цели, которой желательно достигнуть. Этой-то конечной целью определяется качество наших поступков, их свойство, по которому одни поступки достигают блаженного конца, другие же приводят человека к погибели. Выбирая из множества конечных целей в жизни самую лучшую, то есть истинную и блаженную, не найдем мы ничего достойнее и благороднее, кроме исполнения воли Божией, которое постепенно приближает нас к Самому Богу и вечному блаженству в Его бесконечном Царстве. Поэтому нет лучших поступков, кроме тех, которые приближают нас к Богу и привлекают Его милосердие к нам грешным. Итак, истинно и праведно изречение Василия Великого: «предоставлять себя охотно во всех своих деяниях и поступках воле и водительству Божию», то есть отвергнуться собственного своеволия и принимать с благодарностью как все доброе, Богом посылаемое нам, так и все злополучное для нас, допускаемое Богом, – есть совокупность и высшая степень христианской святости. В силу этого евангельского самоотвержения и несения на себе Креста Христова возвеличены и прославлены Богом все святые. Это доброхотное отвержение собственной воли, по учению святых отцов и учителей богоугодной жизни, считается единственным верным началом душевного мира и тишины человека, верующего в Промысл Божий, никогда не оставляющий никого и ничего без направления к наилучшему концу. Это начало утверждает в нас твердую надежду к нашему бесконечному благополучию, так что человек не желает уже полагаться на собственные силы, не принадлежит себе, но становится Божиим. Он живет не для себя, но для Бога, и что ниспосылает ему Бог, тем он доволен и за все благодарит Его, как в счастливой жизни, так и в злоключениях. 

Такая покорность человека Богу есть благоприятнейшая для Него жертва: за эту жертву Бог наградил царя Давида самым почетнейшим отзывом о нем: нашел Я мужа по сердцу Моему... который исполнит все хотения Мои (Деян 13,22). Ибо Давид действительно настолько приблизился к Богу сердцем своим, что всегда был готов охотно и усердно исполнять всякое повеление Божие. Примером Давида должен руководиться каждый человек: предав себя вполне воле Божией в своем сердце, он не сочтет себя виновным в деяниях безразличных, необходимых человеку, которые сами по себе не заслуживают ни похвалы, ни порицания: ядение, питие, отдых и прочее, если он употребляет их умеренно во славу Божию, а не для того он ест или пьет, что этого алчет и жаждет (то есть стремится выполнить плотское к тому стремление, подобно неразумному животному). Вол или осел сказал бы: ем, потому что алчу; пью, потому что жажду; но разумному существу неприлично так говорить: ибо есть, пить, прохлаждаться, отдыхать он может желать не потому, что это ему приятно и угодно, но потому, что Богу было так угодно. 

1

Подсолнечник, или солнечник (илиотропион) – цветок, неизменно обращающийся к солнцу утром, в полдень и вечером не только в светлые дни, но и в мрачные. Природе этого цветка должна подражать воля человеческая, обращаясь к Богу и Его Божественной воле ежечасно, не только в светлые дни своей жизни, но и в тяжелые и мрачные. Святость человеческой жизни, по изречению одного мудрого богослова, составляет совершенствование всего жития христианского и собрание в лице христианина всех по возможности добродетелей, отражающихся, как бы в некотором центре, в сообразовании нашей воли с Божественной волей: что угодно Богу, то пусть будет и тебе, христианин, угодно, чего не хочет Бог, не желай того и ты. Поступая по Его святым заповедям, при всяком недоумении в каком-либо деле поразмысли о нем и обратись к Богу: «Так, Господи, Ты повелеваешь это! – я немедленно исполню». Когда Богом запрещается что-либо, говори: «Так, Господи, охотно оставляю это, не сделаю Тебе неугодного». В таком добровольном повиновении нашем воле Божией выражается совершенство нашего смирения перед Богом, Которому мы обязаны достойно и праведно во всем повиноваться, по словам пророка: «Не Богу ли повиноваться будет душа моя?» Да, Ему она покорна: Он – покой душе моей, от Него спасение мое! Он – твердыня моя, убежище мое, не поколеблюсь я ни в чем, повинуясь Ему! Богу, как Создателю, все (кроме человека) покорно, все работает Ему, но от человека, почтенного разумом, желает Бог добровольного повиновения. 

2 

В Ветхом Завете Моисей Боговидец изложил пред фараоном просьбу израильтян отпустить их из земли Египетской в следующих словах: Бог Евреев призвал нас; отпусти нас в пустыню на три дня пути принести жертву Господу, Богу нашему, чтобы Он не поразил нас язвою, или мечом (Исх 5,3). 

Многие восхождение на небо (то есть в Царство Небесное) называют дорогой в три мили (миля равна семи верстам; но здесь миля употреблена в иносказательном значении). Из этих трех миль первую называют исправляющею милей, вторую – просвещающею, третью – соединяющею: действительно идти к Богу по этой дороге весьма близко, если только человек соединит свою волю с Божественной волей. Христос Господь сказал: никто не благ, как только один Бог (Лк 18,19). Это изречение святые отцы приняли за основание положения, что разум Божий есть правило (основание для уразумения сущего и согласного с ним действования) всей истины, и притом правило неизменное: таким неизменным указателем должна быть воля Божия для нашей деятельности к достижению истинного добра. Да иначе и невозможно быть: ибо не может сообразное с Божественным разумом не быть вместе с тем и истинным добром. Святитель Иоанн Златоуст верно говорит: «То, что бывает по воле Божией, хотя бы по виду казалось нам оно неправым и нежелательным, Богу всегда угодно и приятно. Напротив, то, что делается без Божия соизволения, то есть совершается иначе, нежели Бог хочет, по виду и приятное для Бога, на деле является в очах Божиих мерзким и беззаконным». Пример подобного поступка представляется в Третьей книге Царств. Божиим повелением пророк, посланный для вразумления царя Ахава за то, что он простил побежденного на войне с израильтянами сирийского царя и побратался с ним против воли Божией. Пророк этот, чтобы не быть прямым обличителем царя, но при этом заставить его обличить самого себя, употребил такой способ: идя к царю, встречает израильтянина и говорит ему: «Бей меня по повелению Бога». Но человек этот не захотел побить пророка и в ту же минуту слышит из уст его ужасное предсказание: «Вот ты отойдешь от меня и за то, что не послушал гласа Господня, убьет тебя лев», что действительно исполнилось. Пророк, подошедши к другому, повторил свои слова: «Бей меня согласно повелению Божию». Этот человек бил его до того, что всего изранил. Когда царь Ахав проезжал мимо места, где находился пророк, то последний, закрыв свое лицо, сказал: «Я, раб твой, ходил на сражение, и один мой сослуживец подвел ко мне человека и сказал: “Стереги его, а если уйдет, то положишь свою душу за его душу или же должен будешь уплатить талант серебра”; я занялся другими делами, а порученный мне человек ушел». Царь сказал ему: «Таков тебе и приговор; ты сам решил» (то есть наказание за небрежность). Пророк тотчас снял покрывало со своих глаз, и узнал его царь, которому пророк некогда объявил известное определение Господа: «За то, что ты выпустил из рук твоих человека, заклятого Мной, душа твоя будет вместо его души, народ твой – вместо его народа». Казалось бы, говорит святой Златоуст, что может быть неуместнее этого: кто бил и изранил пророка Божия – остался здоровым, а кто не бил его – понес наказание. Небезопасно пренебрегать заповедями воли Божией, повелевающей или же запрещающей что-либо! Всякому, кому возвещена воля Божия, неприлично расспрашивать много: зачем то предписывается к исполнению, а то запрещается? Вездесущий, Всеведущий и Всеблагий Бог – причина всех причин всего существующего, и Его святая воля – высочайший, неизменный закон для воли, или свободной деятельности разумных творений. Следовать во всем Божественной воле, или, что то же, сообразовывать свои свободные пожелания с нею – высшая конечная степень христианского совершенства. 

Брат блудного юноши (см.: Лк 15,11–32) весьма опечалился о том, что последний, расточивший свое имение на чужой стороне, живя в распутстве, по возвращении своем был милостиво принят своим отцом, который по этому случаю приказал рабам приготовить богатый пир и радовался спасению погибшего было сына. Старший сын, узнав об этом, рассердился и не хотел войти в дом. Чадолюбивый отец вышел к нему и начал просить его, чтобы он не производил смуты в такой радостный день спасения меньшего брата. Но разгневанный сын сказал: «Я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты держишь меня за раба и никогда не дал мне и козленка, чтобы повеселиться с друзьями моими, хотя тебе и приятно было мое послушание и повиновение. А когда пришел этот расточитель твоего добра на распутных женщин, ты тотчас же предложил ему все, что есть лучшего в доме, как бы в благодарность за добрые его подвиги: кто же может равнодушно смотреть на это?» Добрый отец, желая унять гнев вспылившего сына, сказал ему: «Сын мой! Ты всегда со мной, и все мое – твое, или ты не знаешь, что ты такой господин в доме, как и я? Я и ты имеем для жизни одно и то же имущество, доходы с которого столько же принадлежат мне, как и тебе». Этими словами отец укротил сыновний гнев и помирил его с раскаявшимся меньшим братом.

Таким точно образом милосердный Бог сохраняет и умиротворяет всякого человека, сердечно предавшегося Его святой воле, и теми же словами поддерживает и укрепляет его сердце не преступать воли Божией, таинственно внушая ему: «Ты всегда находишься со Мной, пребываешь в Моем разуме и памяти, безропотно повинуешься Моей воле; Я всегда с любовью смотрю на тебя и сохраняю тебя, чтобы ты не лишился Моей благодати (милости и даров благодатных); все Мое есть твое: Мое Небо, Ангелы, а еще более Единородный Сын Мой твой есть, и Сам Я есмь твой и буду твой, как обещал Я верному Аврааму: Я твой щит; награда твоя будет весьма велика, вечно на веки веков (Быт 15,1)».

Этим не ограничиваются дары Отца Небесного верным Его. Он через возлюбленного Сына Своего Господа нашего Иисуса Христа возвестил, что человек, всецело предавшийся воле Божией, может при известных обстоятельствах получить особенную благодатную власть для совершения таких дел, которые могут быть произведены только непосредственно силой Божественной. Это видно из непогрешительных слов Самого Иисуса Христа: Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит (Ин 14, 12). Воистину такую благодатную власть получают от Бога те, которые решились с ее помощью раз и навсегда управлять собой согласно воле Божественной и преодолевать противные ей собственные вожделения. Это – Божия держава, Божие Царство, это – любезное обетование, это – непрестающее сердечное общение с Богом, Который есть Любовь. Бог хочет иметь с человеком как бы нераздельное Царство; ибо все, что есть Божие, то принадлежит и верующему человеку, и Сам Бог – его принадлежность, его вечная, непреоборимая сила и щит! Об этом пространно говорит святой Павел: Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят, а сей храм – вы... Никто не хвались человеками, ибо все ваше (то есть все вы составляете одно человечество): Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, – все ваше (то есть свойственно вам всем); вы же – Христовы, а Христос – Божий (1Кор. 3:17,21–23). Все ваше, но ваше не по праву собственности вашей, а потому, что все служит к вашей пользе душевной или телесной и к достижению вами высочайшей, конечной цели – вечному блаженству с Богом и в Боге. Мир – ваш со всеми в нем созданными вещами; ибо последние необходимы вам в телесном и душевном отношении; жизнь – ваша для посвящения вами оной на служение Богу и ближним, что вменится вам в заслугу; смерть – ваша, потому что через нее, как через дверь, вступите в будущую, загробную жизнь; ваше настоящее, благополучное или мучительное, но через него вы можете стать добродетельными; ваше будущее – это жатва посеянного вами в настоящей жизни: что здесь посеете, то там и пожнете (см.: Гал 6,7): любящим Бога... все содействует ко благу (блаженству) (Рим 8,28). Желание сердец наших о спасении Бог исполняет и молитв наших не отвергает (см.: Пс 20, 3).

1 

Сын древнего грека Фемистокла¹⁰¹ хвалился некогда, что все афинские граждане состоят под его управлением и распоряжением, потому что все они того же хотят, чего он желает. Удивлялись этим словам дерзкого юноши и не верили им, он же присовокупил: «Чего я хочу, и мать моя желает того же (ибо она до безумия любила сына), чего же мать желает, того желает и отец мой Фемистокл, а всем известно: что угодно Фемистоклу, то самое угодно и всем афинянам. Потому я и заключаю, что все афинские граждане подчинены и повинуются моей власти». Это, разумеется, легенда. Но подобно этому человек правдивый, совершенно отвергшийся своеволия, или, что то же, совершенно отдавший себя в руководство Божиего Промысла, может с чистой совестью сказать: «Того, чего я хочу, желает все Небесное Воинство (ибо я никогда не хочу ничего другого, как только того, чего хочет Бог)». Но чего хочет Бог, того же хотят непременно все святые Ангелы и святые угодники Божии; к такому-то человеку Отец Небесный обращает благоприятное слово: «Сын Мой! Все Мое есть твое»; одни только беззаконники противятся до сих пор Богу. Но настанет время, когда и они будут преданы праведным в попрание ногами: Яко овцы во аде положены суть, смерть упасет я: и обладают ими правый заутра (Пс 48,15). Действительно, ночью в жизни творится много беззаконий, но они покрываются таинственным мраком, многое противостоит воле Божией, и Бог молчит до времени. Но наутро, то есть в последний день мира, когда все воскреснут, тогда возобладают над беззаконными правые и помощь первых обетшает во аде (то есть кромешная тьма не будет покрывать их беззаконий); от славы своея изриновени быша (они лишатся своей славы и могущества); вся сила и власть нечестивых распадется, как изношенная ветхая одежда, и сами они отвержены будут Богом. Тогда вполне исполнится изречение: «Вся Твоя суть, Господи!» 

О дивных вещах рассказывает путешествовавший по Палестине Брокард¹⁰², удостоверяя, что все, о чем рассказывает, видел собственными глазами. Так, он описывает, например, что пред воротами Иерусалима на расстоянии брошенного камня находится место, на котором Христос излагал народу Свое Божественное учение, где указывают камень, с которого женщина, слушавшая проповедь Его, возгласила: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! (Лк 11, 27). Этот холм никогда не покрывается песком, хотя все окрестности им усыпаны, как будто снегом занесены; летом и зимой украшает это место зеленая растительность, никогда не увядающая. Вполне уместно уподобить этому чудному, всегда зеленеющему холму человека, постоянно содержащего в своем сердце волю Божию и как бы говорящего: «Господи мой! Ведь Ты – мой? Истинно – мой? Прошу же и молю Тебя: здесь проповедуй, я Тебя слышу и слова Твои сердечно исполнять буду». Такой ум никогда не покрывается песчаными тучами бед и скорбей, и совершенно нет ни одного зла, при перенесении которого он не говорил бы: «Господи, Ты весьма милостиво обходишься со мной и выше меры прощаешь мне мои погрешности; я заслужил большее наказание: я чувствую и вижу – все это было легким для меня; но я обращаю свое внимание не на претерпеваемые мной страдания, но на Твою святую волю; Тебе благоугодно было попустить учинить надо мной эту беду, эту скорбь, я не смею ничего возразить против Тебя; ибо для меня благоприятно все то, что Тебе благоугодно; всяким Твоим благоволением я совершенно доволен; и по всякому мановению Твоему представляю себя готовым подчиниться Твоим распоряжениям: повелевай мной, господствуй, управляй моими судьбами, изменяй их по своему благоусмотрению. Я был бы безумен и нечестив, если бы вздумал поправлять Твои распоряжения или предписывать Тебе какую-либо меру участия в мироуправлении». Человека с таким умом никогда и никакое злоключение не одолеет, никакие потери, понесенные им, не заставят его возроптать против Бога или удалиться от Него: таким способом он зимой и летом остается непобедимым; во время благополучное и находясь в злоключениях, как неувядаемое растение, неизменно зеленеет и процветает. 

2 

Израильский вождь Ииуй, едучи в колеснице, встретился (после своего помазания в цари Израильские по повелению пророка Елисея) с Ионадавом, идущим к нему навстречу, любезно спросил последнего: «Сердце твое так же искренно с сердцем моим, как мое сердце искренно с тобой?» Ответ Ионадава был: «Да!» «Подавай же мне руку свою». Ионадав подал руку Ииую, тот приподнял его к себе в колесницу и сказал: «Поезжай со мной и смотри на мою ревность о Господе» (ср.: 4Цар 10, 15–16). Как поступил Ииуй с Ионадавом, то же самое Христос, Царь всего мира, сделал для всех нас грешных. Он пришел в Самарию, которая буквально означает «поле, усеянное или засоренное тернием». Для того пришел, чтоб искоренить весь нечестивый род Ахавов и служителей Бааловых, то есть гордость, распутную жизнь, идолослужение и всякий род греха. Христос нашел здесь Ионадава, человека доброй воли, и спросил его: «Так ли твое сердце – право, как Мое сердце право с твоим сердцем? И если твое сердце таково, как Мое, то дай Мне руку, садись в Мою колесницу и продолжай жизненный путь со Мной, то есть подражай Мне в самоотвержении, в подчинении собственной воли воле Божией». Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет (Лк 22,42). Такому доброму человеку Христос Бог всегда протягивает Свою правую руку, руку благодати Своей; возводит его на Свою колесницу, на высоту Своего самоотвержения и говорит ему: «Иди со Мной Моим путем; Я поведу Тебя путем Креста: это – истинный, прямой путь, ведущий в жизнь вечную; не ужасайся; возле Меня сидишь, не позволю упасть тебе, но этой дорогой введу тебя в Царство Небесное; иди со Мной, чтоб всегда мог быть со Мной и никогда бы не мог удалиться от Меня». 

Благонадежно и безбедно это Божие водительство в мире; праведный Иов не боялся его, но молил Бога о ниспослании ему терпения против спорящих с ним и желающих непременно уличить его в том, что он не без вины, но за грехи свои страдает, говоря Богу: Заступись, поручись Сам за меня пред Собою! иначе кто поручится за меня ? Ибо Ты закрыл сердце их от разумения (истины), и потому не дашь восторжествовать им (надо мною) (Иов 17,3–4). Он как бы говорил Богу: удержи меня при Себе, и тогда пусть руки всех поднимутся против меня; останусь я невредимым, если и тысячи ударов посыплются на меня; покрываемый Твоей десницей, я пребуду невредим. 

Когда человек вступит на колесницу, управляемую волей Христа, Бога нашего, он легко войдет в число друзей Христовых или будет зачислен в круг близкого родства Христова, по собственному Его изречению: кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мф 12,50). При этом благоразумно возглашает святой Евфимий: удивительна сила исполнения воли Божией, она сообщает беспрекословно повинующимся Божию повелению свойство сверхчеловеческое, творит их ближайшими родственниками Христовыми! Истинно, величайшее в этой жизни добро есть соединение собственной воли с повелением воли Божественной! Святой муж имел обыкновение говорить: чего ты желаешь, то самое есть твое я, твое существо, твоя личность. Ибо воля наша, присоединившаяся искренно сердечно к Божественной воле, так сильна, что превращает всего человека, все его чувства, его пожелания и действия в существо чистое, невинное, добродетельное, – одним словом, чего мы сильно и сознательно желаем, тем и действительно становимся в душе своей. Никто не желает быть действительно сердечно смиренным, послушливым или щедрым, если он на деле не таков, он только притворяется желающим быть таковым. Истинное желание обнаруживается делом: «что хочешь, то и есть». Тот же святой муж добавляет: если силы твои недостаточны для совершения великих дел или пожертвований для неимущих, то по крайней мере имей величайшее намерение и неограниченное желание к тому. Ты неимущий бедняк? Однако ж можешь иметь богатое сердце, которое, если бы могло, охотно и щедро наделяло бы неимущих. У тебя нет достаточных сил и средств, но можешь так расположить и посвятить себя на жертву Богу и для добра ближним, как если бы имел ты в самом себе тысячу душ, а на теле тысячу голов и все это был бы готов положить за Христа и веру в Него. Ты считаешь себя обиженным и несчастным? Предавай себя во всем в волю Божию, говоря: «да будет воля Твоя надо мной, о, Боже мой!», и достигнешь величайшего благополучия. Действительно тот несчастен и беден, кто не может сам собой управлять, о котором спорят между собой многоразличные мирские страсти: кому из них он принадлежит? Подобно этому греческие города спорили между собой о Гомере: в котором из них родился Гомер? Ибо такой непостоянный, слабый верой в Бога человек подвергает себя порабощению всевозможным мерзким страстям и порокам: иногда высокоумию (высокомерию), любостяжанию (сребролюбию), или гневливости (безумной раздражительности против кого-либо), или зависти; иногда пьянству или распутству, и едва ли когда-нибудь принадлежит он самому себе, тем более – Богу (то есть никогда не думает о бессмертной душе своей и о Боге), ибо никогда не владеет собой. О византийском императоре Ираклии выразился воспевавший его поэт: «Вся под ноги покоривши, блуду и гневу себя поработил». О таком человеке можно справедливо сказать: хотя он и много всего имеет, но себя самого потерял; он не принадлежит себе, будучи рабом денег, вредных похотей и многих других злых дел; о сколь лучше муж долготерпеливый, нежели храбрый, и владеющий собою лучше завоевателя города! (см.: Притч 16,32). Если хочешь все покорить себе, сам прежде покорись воле Божией: тогда много сделаешь доброго, когда самим тобой будет управлять воля Божия. 

3 

Всемилостивый Бог в каждом веке имеет среди людей Своих избранных и близких друзей, которых Он предназначает к совершению великих дел Своих, открывает им Свои многие возвышенные и глубокие тайны и невидимо присутствует в их добрых нравах и поступках, наставляя и вразумляя их внутренне в сердце и просвещая в уме. Между этими избранниками Божиими одни первого, так сказать, призвания, другие – второго, иные – третьего. Говоря иными словами: они различаются степенью внутреннего приближения их к Богу, Божия к ним благоволения и предназначения их к совершению дел Божиих, – всех таковых называем мы святыми Божиими. По изречению мудрого Сенеки, между добрыми мужьями и Богом дружба есть соединяющая их добродетель¹⁰³. Я сказал дружба? Нет, это выражение слишком слабое. Правильнее сказать, – это духовное единение с Богом, подобное брачному союзу мужа и жены, это – союз Христа с членами Его Церкви (ср.: Еф 5, 25–33), ибо по деяниям своим добрый человек отличается от Бога только временем, пространством и могуществом. Он – Божий ученик и ревнивый подражатель Его: ибо все мы, христиане, или уже в действительности истинное Божье порождение, или только еще в возможности. Эпиктет в поучение всем людям говорил: если бы кесарь принял тебя в свое родство и возвысил бы тебя, тогда кто бы не устрашился твоего лица? Теперь же, когда ты стал сыном Божиим, не уважаешь себя и своего высокого достоинства, попирая оные неразумными скотскими побуждениями и влечениями греховными? Воистину, многоуважаемый старец, мы – род святой, род Божий (см.: Деян 17, 29) и сыны Всевышнего все, но только по сообщению нам сего милостью Божией, по благодати Его, и если не желаем лишиться этого дара, должны сохранять его святостью своей жизни. 

Первою же степенью к богоугодной жизни и святости служит совершенное предание всего себя и всего своего в волю Божию и ее распоряжение; на высшие же степени святой жизни вступают те, которые глубже постигают высоту и силу воли Божией и непостижимых Божиих планов и всемогущества в мироправлении. Поэтому блаженный апостол Павел, желая, чтобы его последователи постепенно восходили на такую высоту богопознания, пишет им: не перестаем молиться о вас и просить, чтобы вы исполнялись познанием воли Его, во всякой премудрости и разумении духовном (Кол 1, 9). Он не довольствуется тем, чтобы его ученики только знали волю Божию, но желает, чтобы они достигли высших степеней этого познания, всей полноты его; он хочет со всем усердием, чтобы они глубже вникали в дела и распоряжения Божии: святой Павел хорошо знал, что если бы он умолил Бога об этом благе для учеников своих, то они без затруднения успели бы во всякой добродетели. 

Как было бы хорошо и справедливо, если бы человеку всегда нравилось то, что благоугодно Богу от века! 

Древние римляне обыкновенно на прошениях, подаваемых ими кесарю, подписывались так: «Божеству и величеству твоему преданный N N». Язычники делали это из одной лести и человекоугодия, но нам, христианам, когда молимся пред всемогущим Богом о прощении своих грехов и о помощи во всех своих нуждах, тем более должно оказывать знаки смиреннейшего прошения не из лести уже, но по глубокому сознанию своей греховности и ради истинного величества Творца вселенной и Господа, говоря: «Господи, Боже мой! Я, недостойный раб Твой, создание рук Твоих, всесмиренно предаю всего себя всемогущественному Твоему Величеству и дарованную Тобой мне свободную волю с любовью подчиняю Твоей премудрой и всесвятой воле, ибо сознаю, что только смиренное повиновение Твоей всесвятейшей воле составляет совершенство человеческой жизни и есть истинное небо вне видимого неба!» 

Блажен еси, и добро тебе будет! (Пс 127,2) Кто достиг этого блаженства, то есть совершенной сообразности поступков своих с Божией волей, кто все, что ни случается с ним, безропотно принимает как бы от руки Господней, тот представляет собой образ истинного блаженства еще в этом мире, в настоящей временной жизни. О, блажен ты, человек, и добро тебе; ты наслаждаешься и будешь наслаждаться такой радостью, таким весельем, которые едва ли кому известны из людей мира сего, не отвергшихся от самолюбия и от своеволия. Означенное блаженство предоставлено для избранных, соединяемых с Богом искренним самоотвержением и истинной, деятельной лю- бовью к Богу и ближним: блажен еси, и добро тебе будет. Всем известно изречение святого Павла: Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе. Кто сим служит Христу, тот угоден Богу и достоин одобрения от людей (Рим 14,17–18). Как в жизни небесной нет никаких катастроф (внезапного ощущения счастья или лишения его), нет ни одного вчера или сегодня, непохожих друг на друга; но есть там постоянное и всегда единое, себе подобное течение вечной сладости небесной, которая неизменна, всеобъемлюща и всецела. Как сказано в псалме (89,5): тысяща лет пред очима Твоима, Господи, яко день вчерашний, иже мимо иде. Подобным образом и удостоившиеся милости Божией совершенно подчинившие собственную волю Божественной воле неизменны в своем духе; случается ли им что-либо печальное, возмущающее душу, они благоразумным рассуждением успокаивают себя. Все их услаждение, вся их утеха заключается в Божием благоволении к ним: оно удаляет от них всякое смущение, всякую скорбь, причиняемые им людьми, хотя те же скорби повторяются и причиняются им теми же людьми или же по каким-либо другим причинам, нередко с каждым днем и умножаются. Но преданность воле Божией производит в душе их до того сладкое умиротворение и спокойствие, что они, будучи твердо уверены в том, что все совершается по воле Божией или по допущению Божиему, считают самые бедствия и печали, следствием воли Божией, служащим или для их исправления, или для достижения ими большого добра, частного или общего. Приносят им радость, ибо в самых теснотах и скорбях они видят волю Божию и становятся ближе к своему спасению, нежели чем когда находились в благополучии. Но и тогда, когда они наслаждаются миром и душевным спокойствием, они уверены, что действительно ничто не может повредить им, ибо надеющийся на Господа, яко гора Сион: не подвижится в век (Пс 124,1). 

1 

Вот причина совершеннейшего мира, внутреннего спокойствия души и совести, которым наслаждались древние люди, а посему и блаженствовали подобно святым: они, как и мы, подвергались многоразличным бедствиям; часто болезни изнуряли их тела; печали смущали их сердца. Ибо кто из них был наиболее приятным Богу, тот обыкновенно подвергался большим бедствиям. Откуда же черпали они такое постоянство ума, такое благодушие в лице и взоре и такую радость, такую неизменную торжественность в своей жизни, как бы у них был праздник за праздником? Все это поистине происходило у них от совершеннейшего единения их воли с Божественной волей. Тщетно обрушивались на них в том или другом отношении всевозможные беды – они были для них безвредны, по сказанному: Не приключится праведнику никакого зла, нечестивые же будут преисполнены зол (Притч 12,21). 

Поэтому благороднейшие мужи тогдашние были благополучны и счастливы, ибо во всех поступках своих познавали волю Божию и почитали ее, в ней одной находили покой, радость и богатство. Но такой образ жизни был известен и эллинским философам, ибо они так о нем рассуждали: благополучие человека состоит в том, когда он поступает в своей жизни сообразно и согласно влиянию присущего каждому от самого рождения духа или Ангела – словом, своего гения-хранителя. Все же это бывает по мановению и воле Высочайшего Мироправителя. Эпиктет мудро о том выразился: «Укажите мне какого-нибудь болящего, который, несмотря на свою болезнь, счастлив; находящегося в бедах, и при этом он счастлив; умирающего, который считает себя счастливым; находящегося в бесчестии, который, однако ж, в душе своей счастлив: счастье каждому из них доставляют его ум и сердце. Это те счастливцы, которые, мудрствуя по Бозе или с Богом, никогда не обвиняли ни Бога, ни человека, находясь в мирских злоключениях: они не считали себя лишенными никакой собственности; не были раздражаемы ни единым злоключением, никогда не были движимы гневом, никому не завидовали и никому не противоборствовали. Помня, что без воли Божией ничего не бывает, они все случающееся с ними приписывали воле или попущению Божиему и все безропотно принимали как бы от руки Божией». Что можно сказать против этого? И что можем представить себе выше и честнее? 

Некогда два человека рассуждали об этом предмете; один из них сказал: «Если все происходит по воле Божией и совершается ею, так что ни одна птица, по слову Христову, не впадет в сеть без того, чтобы Бог прежде всех век не предувидел и не захотел бы этого, то мы, если постигаем это умом своим и верим сердцем, всегда будем счастливы, и никогда не будем неблагополучны, и проживем век свой как бы на небе». Другой сказал на это: «Да, в таком случае, мы бываем совершенно безопасны и счастливы, но немногие постигают это своим умом в совершенстве – не потому, что это трудно понять, но потому, что не прилепляются к этому всем своим сердцем, а увлекаются пустыми забавами. Может быть, еще и потому, что не всегда понятно и вразумительно говорится об этом на проповеди в храме. Много пишется книг пустых и в мирской жизни часто бесполезных, чтение которых лишь отнимает время для усовершенствования души и вечного ее спасения». Об этом последнем предмете постоянно следует вразумлять, поучать и доказывать примерами, что всякий человек, предавшийся всей душой и всем сердцем Богу, в настоящей жизни живет на небе пребывая вне неба, потому что Бог живет в нем, а где Бог, там и небо. 

Святая Екатерина Сиенская, честнейшая девица, обыкновенно говорила: «Добронравные и мужественные люди уподобляются нашему Спасителю: как Он, находясь в тягчайших мучениях (на кресте) был спокоен душой Своей так же, как и до страдания Своего, хотя и страдал телом до смертного изнеможения, так и они пребывают в этом отношении неизменны в своем духе, хотя и терпят телесно и переносят многие страдания, которые, однако ж, нимало не препятствуют внутреннему их блаженству». Так праведный Иов столь же был предан Богу, когда претерпевал неизреченные бедствия, как и во время своего благоденствия и изобилия. Осмеливаюсь даже сказать, что Иов стал ближе к Богу и вступил в теснейшее с Ним общение находясь в нищете, пораженный гнойными язвами, чем когда он будучи в чести и славе восседал на величественном престоле. Никакие мрачные бедствия не возмогут отнять веселья и радостей сердца и ума, преданных в волю Божию. 

Подсолнечник, илиотропион, никогда не меняет своих листьев, равно то же должно сказать и о человеке, отдавшем себя в волю Божию: и лист его не отпадет: и вся, елика аще творит, успеет (Пс 1, 3). 

2 

Некто из персов, хвалясь многочисленностью своего войска, посланного на брань против греков, сказал с гордостью: «Завтра мы помрачим солнце своими стрелами». На это тотчас же ответил ему грек: «Я очень доволен этим: в тени нам будет лучше сражаться». Так истинно преданный Богу человек говорит: «Если нападет на меня вся сила демонская, умножатся враги мои и стрелами своими помрачат самое солнце, не убоится сердце мое, в тени этой мне благонадежнее сражаться (ср.: Пс 26, 3), и буду я сражаться, а какая будет воля на небе, пусть так и будет со мной (см.: 1Мак. 3, 60)». 

Святой Кассиан рассказывает следующий случай: однажды старик из Александрии, христианин, был окружен множеством язычников, подобно тому как волки окружают и нападают на ягненка. Все нападающие единогласно решили растерзать этого старика, повалить, избить, надругаться над ним – одним словом, сделать его предметом своих издевательств. Один из них с насмешкой спросил старика: «Какие чудеса сотворил Христос, Которым вы так величаетесь?» Старик отвечал ему со смирением: «Вот какие чудеса сотворил Он: что я обиды, оскорбления ваши надо мной терпеливо переношу, и не изменю своего разумения о Его величии, и готов претерпеть еще большие обиды по любви к Нему, если бы вам вздумалось их совершить надо мной»¹⁰⁵. Действительно, величайшие чудеса совершаются и в наше время подобными людьми, истинно преданными воле Божией. Они сами сознают, какая сила среди бурь и волн делает их неустрашимыми, среди разорений сохраняет целыми и непоколебимыми, и все нападения человеческие на них они вменяют ни во что. Воистину и ныне совершаются древние чудеса: палимый куст и неопаляемый; ввергнутые в раскаленную печь отроки, и в огне оставшиеся невредимыми. Похожие печали и ныне встречаются людям невинным и справедливым, но печали эти кажутся иногда им таковыми не по производимому омрачающему ощущению, а по нетерпеливости опечаливаемых. Те лица, которые каждое поражающее их злоключение принимают как допущение Божие для засвидетельствования ими своего мужества и терпения и возводят оное к воле Божией, не страшатся никаких неудобств, не ропщут на Бога за их попущение и не жалуются. Они все случающееся с ними принимают с благодарностью и обращают во благо, приписывая Божественной воле и Божественному распоряжению. 

Гора Олимп, находящаяся на границах Македонии и Греции, самая высокая гора и так возвышена над поверхностью моря, что никогда не достигают ее вершины ни ветры, ни дожди, ни снега. Поэт Лукиан пишет: «Олимп выше облаков»¹⁰⁶. Вершины его окружает чистое небо за пределами всяких атмосферных изменений; там нет ни птиц, ни животных; воздух там до того тонок и разрежен, что недостаточен для дыхания. Все это стало известно благодаря тщательным исследованиям естествоиспытателей, которые для достижения вершины этой горы изобретали разные средства для свободного дыхания на ее высотах, например употребляли мокрые губки для освежения ноздрей и применяли другие всевозможные средства для сгущения воздуха в своем путешествии на гору. Достигши же вершины, делали на песке различные надписи; взойдя на гору по истечении годичного срока, находили их неповрежденными, как будто только сейчас написанными, и это служит верным доказательством, что там нет места ни ветру, ни дождевым или снежным бурям и возмущениям. Гора Олимп может служить образом христианина, достигшего совершенного самоотвержения, то есть всецелого предания себя воле Божией. Как на Олимпе нет места ни бурям, ни нападениям зверей, ни другим опасностям, так и человек, достигнувший всеуправляющей высоты воли Божией, пребывает невозмутимо в тишине и мире; облака печали ниже его, в сердце его постоянно пребывает тишина и сладкое упокоение в единой Божественной воле. По изречению блаженного Августина, в мире и согласии заключается полное совершенство, где нет ничего противодействующего одно другому, а потому миротворцы и названы в Евангелии сынами Божиими, ибо нет в них ничего такого, что сопротивлялось бы Богу, во всяком случае сыны должны иметь подобие отца (то есть Бога). И такой-то мир дается людям, благословенным от Бога, это жизнь мудреца-праведника¹⁰⁷. Справедливо изречение святого Дорофея: «Сердечно исполняющий евангельскую заповедь о самоотвержении и предании себя совершенно воле Божией едет по пути жизни как бы в карете с различными жизненными крестами (тяготами) своими, а другие, не знающие силы полного самоотвержения, тащатся пешком и несут на себе свои тяжелые кресты по распутиям жизни или с трудом, или с ропотом». 

3 

Истинное сердечное подчинение себя воле Божией во всех происшествиях, бывающих с нами в жизни, доставляет нам действительное чувство пребывания в небе будучи вне неба. Оно есть первое и глубочайшее основание любви разумного творения к Творцу своему – Богу. Кто бы ты, читатель, ни был, если ты все встречающееся тебе в жизни по воле или допущению Божию принимаешь с благодарным сердцем, как бы от руки Божией, то ты блажен еси, и добро тебе будет (Пс 127,2), ты любовью своей прилепляешься к Богу, с Которым везде райское блаженство: 

И бысть в мире место Его, и жилище Его в Сионе (Пс 75, 3).

Подсолнечник, илиотропион: 1) название известного растения, 2) заголовок сей книги. В первом значении, по свидетельству Плиния, он смертоносен для муравьев; подобно этому согласие человеческой воли с Божественной волей уничтожает множество житейских зол, тревог и печалей. Все это один из учителей церковных, Венедикт, красноречиво изобразил так: «Кто желает истинной радости и безмятежной жизни в Боге, тот должен утверждать себя во всяком отношении на этом незыблемом основании: соглашение собственной воли с Божественной волей, к ней прилепляться, ей последовать по Христову учению о самоотвержении». Может же быть и такой случай в жизни человека (что достойно иметь в памяти, особенно людям унылого и малодушного сердца), что когда нападает на него сопротивление (противодействующая его воле сила), душевное расслабление, леность в молитве, когда разум наш ропщет на такую участь и тем более когда и сердце не готово подчиниться всему, встречающемуся по воле Божией с нами, то должно стать на высшую точку зрения и самое неотвержение себя принять в данном случае за волю Божию. Если же к тому и величайшее недоумение нападет на такого человека о том, как ему поступить, то должно отречься и самого недоумения. Наконец, если по унынию ничего из противоречащего друг другу не может он принять к совершению, то и этот недостаток своей решимости должно отнести к воле Божией и от руки Божией принять свою нерешимость, как волю Божию. Поступая таким образом, должно отклонять все возможные препятствия к самоотвержению, чтобы воля Божия могла всегда беспрепятственно все вещи подобно огню попалить по своему произволению и предведению, направляя все к лучшему. Итак, вот тот вид или тип самоотвержения, который совершается по разуму, и превосходит все своими плодами и делами, и скорее приводит нас к истинному смирению, единению с Богом и попранию ради Него всего земного и суетного. 

Если бы мы, о, христиане, во все дни и ночи ни о чем другом не заботились и не старались, как только о том, чтобы собственная наша воля сделалась Божией волей во всем и Божественная воля претворилась в нашу волю! Воистину великое дело и заслуживает величайшей нашей заботливости, чтобы нам хотеть чего Бог хочет и не хотеть ничего другого, чего не хочет Бог, от чего Он, Милосердный, отвращается. 

Верьте мне, братия во Христе, величайшее для нас благо – быть так близкими к Богу! Полагати на Господа упование мое (Пс 72,28). 

Это – истинное блаженство, это – небо вне неба.