1 декабря 1952.
Дорогой и глубокочтимый Владыко!
Получил ласковое письмо Ваше с от сердца идущим советом3 (об ангелах), тронувшим меня, как еще одно доказательство Вашего расположения к моему творчеству и заботы о дальнейшем моем художественном пути. Боюсь только, Владыко, что Вы по доброте душевной преувеличиваете мои духовные возможности! Хотя я, конечно, только некая «проводка» для слова «оттуда», но и для этой скромной роли нужна все-таки доброкачественная «аппаратура». И вот моя, для той огромной задачи, к которой Вы меня подталкиваете, кажется мне недостаточной... Что было в моих силах восприять – я воспринял, а большее, да еще в масштабе целой книги, едва-ли возможно. Все-же псевдо-Ареопагита постараюсь разыскать. Ангелов же я, действительно, ощущаю совсем реально, как нечто иное оттуда.
Разделение Вами поэзии на субъективную и объективную (Вы рекомендуете мне посвятить себя последней) мне не вполне понятно. На мой взгляд всякое творчество всегда только субъективно. Даже в портретах с одной и той же модели, написанных различными художниками, в первую очередь бросается в глаза субъективное восприятие каждого из них оригинала. Не субъективна только фотография, но зато и нет более страшного упрека художнику, как упрек в фотографичности. Мир и Бог воспринимается поэтами через себя и всегда по иному. Рифмованное переложение Кленовским Ареопагита – никому не нужно. Воздействие Ареопагита на душу Кленовского и субъективное в ней преломление – это дело другое, но тут ведь как раз исчезает тот объективизм, которого Вы от меня требуете! Что касается «варьяций на тему», против которых Вы меня предостерегаете, то, мне кажется, тема эта столь велика, что никакими варьяциями ее не обеднишь и не исчерпаешь. Ведь так и церковный проповедник – весь в варьяциях на «одну» тему! Но, конечно, к Вашему предупреждению надо прислушаться, ибо если уж Вам, князю Церкви, моя тема наскучила, то что же тогда говорить о «малых сих»! Для последних, впрочем, и «книга об ангелах» покажется варьяцией на одну тему...4
Есть у меня к Вам, дорогой Владыко, просьба:
20 декабря по новому стилю исполняется вторая годовщина смерти моей матери. Вы безмерно порадовали бы меня, если бы нашли возможность поручить кому-либо из своих иереев отслужить по ней краткую панихиду. Если можно, помяните, пожалуйста, и сами в этот день покойную (Вера) и ближайших сродственников ее и моих: Иосифа, Ольгу, Николая, Анну, Юлию. Буду Вам глубоко признателен!
Поручая себя молитвам Вашим, Ваш всей душою
Д. Крачковский
* * *
Совет мой в том, что, видя близость поэту темы ангелов, я пожелал, чтобы он учел их сиротство в этом мире среди людей, редко учитывающих их реальность, и предложил сделать тему ангелов – своей темой. Кленовский, как видно из всего его творчества, принял это мое пожелание к сердцу. Оно совпало с его мироощущением. Ангелология Кленовского может быть в будущем темой специального исследования. – А.И.
Могу отметить, что моя мысль о субъективности и объективности в поэзии (недостаточно здесь выраженная) имеет в виду творчество поэта, как концентрирующееся только на его собственных переживаниях и модуляциях его «я», и творчество более свободное, обще-бытийственное, отрешенное от личности поэта. Иначе сказать, излияние чувств поэта (хотя бы самых благородных) о самом себе, или полный трансензуз их. Оба рода форм, конечно, законны в поэзии и где то (м. б. в таланте поэта) сливаются в единую подлинную лирику. – А.И.