Замечания на ответы старообрядца Е.Н. Оленина

Ответы на вопросы старообрядцам с замечаниями, составленными сотрудником «Друга Истины», священником Иоанном Орфанитским¹

В прошлом 1888 г. в 25–26 №№ нашего журнала было помещено шесть вопросов к старообрядцам одного из ревностных защитников Православной Церкви против раскола некоего г. Яковлева. В предисловии к этим вопросам редакция просила старообрядцев дать на них свои ответы. Старообрядцы откликнулись на эту просьбу, и один из них, назвавший себя приемлющим белокриницкое священство Егором Николаевичем Олениным, прислал в редакцию просимые ею ответы при следующем письме: «В газете Друг Истины №№ 25–26 1888 г. на странице 417 написано 6 вопросов от г. Яковлева к старообрядцам, в предисловии коих говорится следующее: просим вас, други и братья, прочтите с любовию постановленные вопросы и не сочтите трудом ответить на них... Во имя сей просьбы мы старообрядцы, приемлющие священство, потщились написать нижеследующие ответы и покорнейше просим оные принять и напечатать в той же газете Друг Истины, чем и окажете должную христианскую любовь; ибо в вашей газете в № 29 на стр. 474-й говорится: несправедливо и то, что старообрядцы не имеют гласности. Не говоря уже о том, что для них открыты страницы наших изданий... Вследствие такого объяснения, мы вполне уверены, что газета Друг Истины напечатает в точности наши ответы, за что мы останемся благодарными. Поскольку мы исполнили Апостольское слово, глаголющее: готови присно (будте) ко ответу всякому вопрошающему вы словесе о вашем уповании» (1Петр. 3:15).

Во исполнение этой законной просьбы старообрядца мы и помещаем под указанным заглавием его «ответы». Но для ясности дела и в интересах раскрытия истины мы каждому из этих ответов будем предпосылать соответствующий вопрос г. Яковлева и заключать его замечанием о. Орфанитского.

Несомненно, что нигде в свящ. Писании, ни в Евангелиях, ни в Апостольских посланиях, ни в кн. Деяний, ни в Апокалипсисе – нигде не говорится о том, какое сложение перстов должно употреблять христианам при изображении крестного знамения. Это во-первых. Во-вторых, нигде в постановлениях, как семи вселенских, так и девяти поместных соборов, нигде нет определения о перстосложении. Между тем каждый догмат веры, который необходимо нужно содержать христианам для получения вечного спасения, имеет своим основанием свящ. Писание и раскрыт в соборных постановлениях. Спрашивается: можно ли сложение перстов для крестного знамения считать догматом, который нужно неизменно содержать для получения вечного спасения?

Если сложение перстов, и именно двух перстов, есть догмат, как говорят старообрядцы, то почему же этот догмат в противоречие общему порядку, не открыт в свящ. Писании и не раскрыт в соборных постановлениях?

Св. Василий Великий пишет: «из сохраненных в церкви догматов и проповеданий, некоторые мы имеем от письменного наставления; а некоторые прияли от Апостольского предания, по преемству в тайне, и те и другие имеют едину и туже силу для благочестия. И сему не воспрекословит никто, хотя мало сведущий в установлениях церковных. Ибо аще предприимем отвергати не писанные обычаи, аки не великую имеющие силу: то не приметно повредим Евангелию в главных предметах, или паче сократим проповедь в единое имя без самыя вещи, например прежде всего упомяну о первом и самом общем, чтобы уповающие на имя Господа нашего Иисуса Христа, знаменались образом креста, кто учил сему писанием?...... откуду и троекратное погружение человека: и прочее, бывающее при крещении, отрицатися сатаны и ангелов его, из какого взято писания?» (св. Василия великого к Амфилохию, из 27 главы).

От сего видно, что в священном Писании не сказано, как слагать персты к крестному знамению. А также, во священном том же писании не сказано, как употреблять св. крещение: в три погружения, или в три обливания, или в три покропления? Но обаче, святая соборная и Апостольская церковь, строго соблюдая Апостольское словесное предание, предала в общее употребление совершать таинство святого крещения с тремя погружениями в воду. Нарушителей же сего предания признала неправомыслящими, и узаконоположила: клириков подвергать извержению за нарушение обычного крещения во имя св. Троицы и в три погружения (прав. 50, св. Апостол). Где написано во св. Евангелии, или посланиях Апостольских, чтобы верующие поклонялись св. иконам? Но обаче, когда некоторые усумнились поклоняться св. иконам, то с таковыми святая соборная и Апостольская церковь поступила, как с еретиками, прокляв их нечестие, и паки утвердила поклонение св. иконам. Как о таковых главных предметах нашего спасения, св. крещения в три погружения и иконного поклонения, хотя и не написано было во святом Евангелии, и о прочем, но церковь Христова строго поступила с нарушителями этих устных Апостольских преданий, так точно и с изменниками двоеперстного Апостольского предания Церковь Христова не легче поступила; поскольку в древлеписьменной книге Кормчей, написанной в 1519 году, где после слова св. Феодорита о двоеперстном сложении написано гречески и русски: «и тис ук есфрагизете мета диу (?) лактиос (?), ос ке о христос, на эти (?) Афорименос: иже кто не знаменуется двема персты, якоже и Христос, да будет проклят. Фо ти раи. О как знаменовати креста образно: Первый дебелый един от них к дольнима двема преклоняется, и с вокупляется горнии с дольними, дваже верховнейшая, одебелаго симаже знаменование креста, Елма с шед от вышних спасти дольняя, верьховнейша же два Бог и человек да ни ктоже не веруяй». (Лист 449 № 476, при Казанской духовной Академии в Соловецкой библиотеке).

Двоеперстное сложение мы потому называем Апостольским, что св. Апостол Евангелист Лука написа богородичную икону, рекомую Тихвинскую, у которой у предвечного Младенца благословящая рука изображена двоеперстно (поморский отв. 5). Таже: на корсунском кресте, пренесенном князем Владимиром из Корсуни, в лето 6496, на празднике вознесения, у Спаса благословящая рука двоеперстно зрится и изображена.

Св. Максим грек в слове 40-м своей книги, то двоеперстное сложение нарицает тайным апостольским преданием². И этот не писанный апостольский обычай, впоследствии взошел в написанный, как это видится в наших древлепечатных и древлеписанных до патр. Никона книгах (смотри о сем в книжице Н. Каптерева: «Патриарх Никон и его противники»), то никто не имеет права его отменить. А на отменяющих церковное предание писанное, или неписанное, святые отцы тяжчайший издали суд в следующих выражениях: ... «аще кто все предание церковное написанное. или ненаписанное отметает, да будет анафема» (книга, называемая Кириллова лист 371 на обороте). И паки: седьмого вселенского собора определение о преданиях: «аще кто предание церкве, писанием и обычаем утвержденно пренебрежет, да будет проклят» (Камень веры, в догмате определениях, часть 1, глав. 3, л. 73). И за изменение таковых преданий, нашими братьями, кто бы оные ни были св. Апостол Павел отлучати от единства таковых повелел в следующем: «повелеваем вам, братие, о имени Господа нашего Исуса Христа отлучатися вам всякаго брата, безчинно ходяща, а не по преданию, яже прияша от нас». Златоуст: сиречь не мы сие глаголем, но Христос, себо есть о имени Господа нашего Исуса Христа, тако рек, страшное повеление показует: Христом рече, повелеваем (Солуняном зач. 277, бесед. 5).

И тако мы старообрядцы убоялись грозных клятв, показанных выше, за нарушение священных преданий, праве сотворихом, отлучихомся (по слову Апостола Павла) от братий наших, иже не по преданию ходящих.

По смыслу первого вопроса старообрядцам следовало бы показать, говорится ли в Евангелии и писаниях апостольских, а также и в постановлениях 7 вселенских и 9 поместных соборов о сложении перстов для крестного знамения; если же не говорится и если вместе с тем, по мнению старообрядцев, сложение перстов есть неизменный догмат веры, с изменением которого всякий христианин перестает быть православным и лишается надежды на вечное спасение, – то почему же только для этого одного догмата сделано исключение, т. е. о нем не упомянуто ни в св. Писании, ни в соборных постановлениях? Старообрядец же, автор ответов, обошел молчанием оба эти вопроса, несомненно, потому, что прямые и добросовестные ответы на них послужили бы не в его пользу; но обычная манера старообрядцев сказалась в полной силе и здесь: чем меньше они могут сказать относящегося к разъяснению предложенного им вопроса, тем более они говорят служащего к затемнению вопроса.

Автор начинает с выписки из послания св. Василия В. к Амфилохию, где св. отец говорит, что некоторые из догматов и проповеданий мы имеем от письменного наставления, а другие знаем из устного предания. Но автор напрасно вообразил, что мы живем с ним в IV веке, во времена св. Василия Великого; мы напомним ему, что мы живем в XIX в., а помнить это весьма важно: ибо, если в IV в. можно было сказать, что некоторые догматы мы знаем по преданию неписанному, как напр. о двух естествах во И. Хр., о двух волях в Нем, о почитании св. икон, св. креста, св. мощей, то нельзя того же сказать в 19 в., ибо те догматы, которые во времена св. Василия В. были известны из предания устного, нам известны из предания писанного; на вселенских и поместных соборах, бывших по блаженной кончине св. Василия, все эти догматы записаны, так что автор не укажет ни одного догмата, который бы теперь или во времена патр. Никона был известен из устного предания. Поэтому и примеры его о троекратном погружении крещаемого в воду и о почитании св. икон совершенно неуместны и не подтверждают того, что он хотел подтвердить. Автор ответов позабыл, что его совопросник просил старообрядцев указать такой догмат, о котором бы не было сказано в постановлениях семи вселенских и девяти поместных соборов; а разве о крещении чрез троекратное погружение и о поклонении св. иконам не сказано в соборных постановлениях? Где же ваше внимание и где ваша добросовестность, достопочтенный автор ответов? Вас спрашивают: в настоящее время есть ли, или по крайней мере во времена патр. Никона был ли хоть один догмат, который бы был известен из устного предания и не заключался бы в св. Писании или в соборных определениях, а вы вместо того, чтобы добросовестно ответить: ни теперь, ни во времена патр. Никона не было ни одного такого догмата, криводушно отвечаете: во времена св. Василия В. были такие догматы, хотя прекрасно понимаете, что вас спрашивают не о IV в.

Но последуем за нашим автором далее. Сказав, что с иконоборцами Церковь поступила, как с еретиками, автор продолжает: «так точно и с изменниками двоеперстного апостольского предания церковь не легче поступила». Где же, на каком вселенском или одном из девяти поместных соборов «церковь» поступала с неслагающими два перста, как с иконоборцами, еретиками? А вот где: «в древлеписьменной книге Кормчей, написанной в 1519-м году, написано гречески и русски: и тис ук сфрагизете мета диу лактиос, ос ке о Христос, на эти афорименос. Иже кто не знаменуется двема персты, якоже и Христос, да будет проклят. Фо ти раи, о как знаменовати крестообразно: первый дебелый един от них к дольнима двема преклоняется, и совокупляется горний с дольними; два же верховнейшая от дебелаго, сима же знаменование креста, елма: сшед от вышних спасти дольняя; верховнейня же два – Бог и человек. Да никто же не неверуяй». Прежде всего скажите: какому собору или какому св. отцу принадлежат эти слова Кормчей? Не дожидаясь вашего ответа, мы вам прямо скажем, что эти слова в том виде, как они вами приведены, могут принадлежать только человеку с слабою совестью, для которого ничего не значит прибегать к подделке, к обману; ибо греческие слова: «Εἰ τις οὐκ σφραγίζεται μετα δύο δάκτυλα, ὠς καὶ Χριστός, να εἷναι αφορισμένος», писаны отнюдь не греком периода святоотеческого, а греком времен взятия Константинополя, да и то греком необразованным, – а эти слова: фо ти раи? да вы покажите любому знающему греческий язык, он вам в глаза насмеется на такую греческую речь. Кроме того, что здесь замечается подлог, обман, в приведенных словах Кормчей есть также и клевета на Иисуса Христа: Христос знаменовался двумя персты! Не говоря уже о том, что Евангелие, которое описывает и наружные знаки, употреблявшиеся Иисусом Христом во время молитвы, как то: преклонение колен, возведение очей на небо, – однако же ничего не говорит о том, чтобы И. Хр. во время молитвы знаменовал Себя крестным знамением, – так не говоря об этом, вы по крайней мере обратили бы ваше внимание на приведенные вами же слова Василия Великого: «чтобы уповающие на имя Господа нашего И. Христа знаменовались крестным знамением»; из этих слов ясно видно, что только последователи I. Христа в знак своего упования на крест Христов, на Его страдания, стали знаменоваться знамением крестным, а отнюдь не Сам Христос. Да и более рассудительные из старообрядцев ограничиваются только тем утверждением, что Христос Сам не знаменовался, а, лишь апостолов знаменовал, т. е. благословил, возносяся на небо, двумя перстами, доказательство чего они и заимствуют от иконы Тихвинской Богоматери. Насколько это доказательство справедливо, мы увидим несколько позднее; а теперь покончим с рассмотрением разбираемых слов Кормчей. Итак, писатель этих слов прибег к подлогу и ложно свидетельствовал о И. Христе. И это, по-вашему, суд Церкви? Это ее голос? Не обольщайтесь, – истинная Церковь никогда не признает этих слов своими. Наконец, если эти слова суд Церкви, то вы, старообрядцы, далеко не избегли ее суда; в приведенных словах Кормчей сказано: совокупляется горний перст с дольними в знаменование того, что Христос «сошел от вышних, чтобы спасти дольняя»; а вы слагаете три перста разве в знаменование того, что Христос сошел от вышних, чтобы спасти дольняя? Ведь вы утверждаете, что эти три перста знаменуют св. Троицу. Зачем же вы изменили знаменование трех перстов вопреки Кормчей и Стоглавому собору, который также поучает, что большой перст совокупляется с двумя малыми – мизинцем и безыменным – в означение того, что Христос сошел от вышних, чтобы спасти нижних? Значит, и старообрядцы не считают для себя обязательным вполне следовать Кормчей и Стоглавому собору и отступают в самом главном, изменяют вопреки Кормчей и Стоглавому собору самое значение сложения трех перстов; а ведь значение сложения перстов важнее, выше самого сложения настолько, насколько душа важнее тела: как тело без души мертво, так и такое или иное сложение перстов не хорошо и не дурно само по себе, независимо от того значения, какое с ним соединяют. После этого не значит ли, что вы, отступив от Кормчей и Стоглавого собора в главном, в понимании значения сложения трех перстов, не избегли суда Церкви, и что вы напрасно говорите, будто боитесь суда ее. И это именно главная, отличительная черта старообрядцев: уклоняются от учения Церкви видимо и несомненно в самом важном, существенном: в учении о Церкви, об и иерархии, о таинствах, и суда Церкви не боятся; не боятся поступать вопреки словам Самого И. Христа, апостолов и св. отец, а ужасно боятся поступить вопреки подложному слову Феодорита, подложному месту из Кормчей и т. п. А это и обличает в них извращенный смысл в деле святой веры Христовой.

В доказательство того, что двуперстие ведет свое начало от самого И. Христа, старообрядцы обыкновенно говорят: св. Евангелист Лука в Евангелии написал, что И. Христос благословил апостолов, когда возносился на небо; а что Он благословил сложением двуперстным, это видно из написанной Св. Лукой Тихвинской иконы Божией Матери, где у Предвечного Младенца благословляющая рука сложена двуперстно. Этого же мнения держится и наш автор ответов. Но это доказательство совершенно недостаточно. Во 1-х, неизвестно, кто был писателем этой иконы; по более древнему сказанию, она была написана св. Германом, патриархом цареградским, и из Царьграда пришла в Тихвин по воздуху (Чет. Мин. 26 июня). Да достаточно посмотреть только на самый размер иконы, чтобы видеть, что она написана для храма, а не для дома: для дома икон столь больших размеров не пишут и не писали; а во дни св. Ев. Луки храмов еще не было. Наконец, самое перстосложение у Спасителя на иконе Тихвинской не двуперстное: по правилу сложения двуперстного, большой перст должен быть приложен к концам мизинца и безыменного, а на Тихвинской иконе у Спасителя большой перст приложен ко второму суставу безыменного, что требуется именословным перстосложением для образования литеры X; мизинец, здесь не присоединен к четвертому персту, но несколько отделен от него и возвышен, что также не соответствует двуперстному сложению, а соответствует сложению именословному, где малый перст в таком положении удобно может изображать литеру С. Два верхние перста не соединены, как требуется двуперстным сложением, но несколько разделены, и великосредний несколько согнут, каковое сложение перстов потребно при именословном перстосложении для изображения литер I. С. Итак, на Тихвинской иконе перстосложение именословное, а не двуперстное.

А что до корсунского креста, принесенного князем Владимиром в Киев из Корсуня, то на этом кресте в верхнем кругу изображен Спаситель благословляющий, видимо именословно. Очень жалко, что автор ответов смотрел на все глазами льстивого писателя Поморских ответов и не хочет рассмотреть собственными глазами внимательно и беспристрастно обе указываемые им святыни, тем более, что они ведь не за морем...

Автор ответов ссылается далее на 40-е слово преподобного Максима Грека, где двуперстие называется «тайным апостольским преданием». Но 1) Писатель, живший 1500 лет спустя после апостолов, может ли считаться надежным свидетелем апостольского предания, если раньше его никто из свв. Отец двуперстия таким именем не называл? 2) Слова о двуперстии в писаниях преп. Максима Грека принадлежат ли на самом деле ему, если их нет в древнейшем списке (16 в.) сочинений его, хранящемся в Румянцевском музее в Петербурге? (Истинно др. и ист. пр. Церковь, Григория ч. 2 стр. 72 по изд. 1856 г.). 3) В указанном месте сочинений преп. Максима двуперстие описывается так, как его не принимают и сами старообрядцы. Находящееся в Псалтирях Феодоритово слово, наставлению которого следуют старообрядцы, указывает «вышний да средний великий вместе сложити в образование двух во Христе сшедшихся естеств, великий же перст имети мало наклонно» в знаменование: «преклонь небеса, сниде на землю». По Слову же, приписываемому Максиму Греку, сшедшаяся два естества во Христе образуются не соединением двух перстов, а протяжением: «протяжением же долгаго и средняго (образуются) два естества во Христе». О пригнутии великосреднего ничего не говорится. Итак, как по внешнему виду, так и по значению двуперстие, описываемое Максимом Греком, не вполне сходно с вашим двуперстием, и вы опять таки и сами, следовательно, не боитесь отступать от глаголемого «тайного апостольского предания».

«Стоглавый собор, – продолжает свои доказательства автор ответов, – предал проклятию всех тех, которые не ограждают себя крестным знамением двоеперстно». Как же однако предписывает Стоглавый собор слагать персты для крестного знамения и благословения? Следующим образом: «креститися и благословити: два дольния, а третий верхний к дольним перстам; тоже согбение персту толкует: преклонь бо небеса и сниде нашего ради спасения. А два верхние, сими же двема благословити в божество и человечество; верхний (указательный) со средним совокупив, простер и мало нагнув». Итак, по определению Стоглавого собора, как мы и выше говорили, три перста слагаются для обозначения преклонения небес и сошествия И. Христа на землю; из двух протянутых перстов повелевается мало нагнуть указательный. Старообрядцы не следуют сему определению собора, ибо мало наклоняют не указательный, но великосредний; три перста слагают во образ Св. Троицы, а не для обозначения преклонения небес и низшествия И. Христа на землю. След., они подлежат соборному проклятию Стоглавого собора. Мы считаем излишним подробно говорить о действительном значении сего собора: так много было писано о нем и говорено. Что Стоглавый собор незаконно без сношения с восточными патриархами и церквами сделал постановление, касающееся всей православной Церкви, ибо ведь не только в русской, а и во всех остальных православных церквах известным образом слагали персты для крестного знамения; что то основание, которым он думает придать важность двоеперстию – «якоже и Христос» – по самой малой мере наивно; что ссылка его на св. отцов и учителей Церкви св. Мелетия антиохийского и блаженного Феодорита (Петр Дамаскин простой монах 12-го века) ложна; что присутствие на соборе мужей, в последствии прославленных Богом, не служит ручательством непогрешимости соборных определений, ибо Неокесарийский собор был под председательством св. священномученика Василия Амасийского, однако об отцах, бывших с ним на соборе, в толковании 16 правила шестого вселенского собора замечено: «не добре разумеша того собора отцы», что Большой Московский собор имел право отменить и определение и клятву меньшего собора – Стоглавого, – все это многократно и многообразно было вам разъясняемо и печатно и устно. Но видно не легко разъяснить тем, которые ушима своима тяжко слышат и очи свои смежиша, да не когда узрят и уразумеют и обратятся.

Подведем теперь итоги. Автор ответов на первый вопрос, предложенный старообрядцам: говорится ли о сложении перстов в Евангелии и писаниях апостольских, а также в определениях поместных и вселенских соборов – не захотел ответить, потому очевидно, что прямой ответ на этот вопрос был бы не в пользу старообрядцев. Вместо этого автор предпринял доказать, что двуперстие есть догматического характера апостольское предание, сохранявшееся устно... в продолжение полуторы тысячи лет, когда, добавим мы в разъяснение, не только догматы, но и чины и обряды церковные были уже давным-давно записаны. Чем же он доказывает это? Ссылкой на грубый подлог в старописьменной Кормчей и на определение Стоглавого собора, которому и сам не следует; указанием на Корсунский крест, где в верхнем кругу Спаситель изображен благословляющим явственно именословно, а не двуперстно; указанием на икону Тихвинской Богоматери, где Предвечный Младенец изображен с благословением, весьма близко соответствующим именословию; да и самая принадлежность сей иконы св. Ев. Луке более, чем сомнительна; указанием, наконец, на подложное место в сочинениях преп. Максима Грека, при чем указанному здесь образу перстосложения и его значению сами старообрядцы опять таки не следуют вполне – вот и все доказательства. Читателю сих доказательств чувствуется, что автор и сам не верит в их силу, но говорит только затем, чтобы что-нибудь говорить, а не молчать.

Есть несомненные свидетельства, что в православной Христианской Церкви крестное знамение совершалось различным сложением перстов. Напр., св. Иоанн Златоуст говорит: «когда знаменуешься крестом, то представляй всю знаменательность креста... не просто перстом должно изображать его, но должны ему предшествовать сердечное расположение и полная вера» (Беседы на еван. Матф. 54, 72, 426–427 стр., М., 1839 г.); св. Епифаний свидетельствует: «этот муж (Иосиф Комит) велегласно, собственным своим перстом положив на сосуде печать креста и призвав имя Иисусово, сказал так: именем Иисуса Назарянина да будет в воде сей сила к уничтожению всякого чародейства» (Твор. Епиф., ч. 1, стр. 234, Москва, 1863 г.). Блаженный Феодорит также свидетельствует: «святый (препод. Маркиан) перстом вообразил крестное знамение». Подобное же свидетельство есть у историка Созомена: «когда великий дракон хотел напасть на св. Доната, то он перстом изобразил пред ним в воздухе знамение креста»... Все приведенные свидетельства ясно показывают, что в древней православной Церкви крестное знамение изображалось одним перстом. Напротив, есть другие свидетельства, показывающие, что для того же крестного знамения слагалось несколько перстов. Так Кирилл Иерусалимский говорит: «да не стыдимся исповедывать Распятого; с дерзновением да изображаем перстами (множественное число, а не двойственное) на челе и на всем» (огл. поуч. 13 § 18 и 36). А св. Ефрем Сирин дает основание думать, что оно (крестн. знам.) изображалось в древности тремя перстами. Он так говорит: «не рукою только полагай на себе крестное знамение, но и в мыслях запечатлей оным всякое свое занятие: и вход свой и исхождение свое во всякое время и седение свое, и востание, и одр свой, и какое не проходишь служение, прежде всего запечатлей во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Твор. Ефр. Сир. ч. 4, стр. 371–372. Москва, 1851 г.). Старообрядцы говорят, что Грекороссийская Церковь разрушила истинную веру, перестала быть Православною, когда изменила при патр. Никоне двуперстие на треперстие. Спрашивается: те древние христиане, которые изображали крестное знамение одним или несколькими – не двумя перстами, разрушили веру православную, или нет? Православные они были, или нет?

Мы не будем далее исследовать о разном перстосложении, аки-бы бывшем в церкви в прежние времена христианства, но токмо укажем нашему совопроснику на следующее доказательство: если сложение перстов не имело бы никакого значения, то на каком основании господствующая церковь от лет патриарха Никона проклинала тех истинных христиан, которые хотели знаменоватися крестным знамением двоеперстно? Ибо читаем в книге «Скрижали» ответ патриарха Макария Антиохийского патриарху Никону Московскому: «Предание прияхом с начала веры от св. Апостол и св. Отец, св. седьми соборов творити знамение честнаго креста тремя первыми персты десныя руки, и кто от христиан православных не творит крест тако, по преданию восточныя церкви, еже держа с начала веры даже до днесь, есть еретик и подражатель Арменов, и сего ради имамы его отлучена от Отца и Сына и Святаго Духа». (Истор. русск. раск. Макар. стр.168).

Как из уст Макария Антиохийского, а также и от собора, бывшего в 1666-м году, видно что они не согласны были с нашим совопросником и не говорили того, что прежде было различное перстосложение, но решительно утверждали, что от времен апостольских у всех христиан существовало троеперстное сложение, что подтвердил собор 1667 года в следующем: «и знамение честнаго и животворящаго креста творити на себе тремя первыми персты десныя руки... по древнему преданию св. Апостол, и св. отец» (соборный свиток 1667 года лис. 6), и такому троеперстному сложению предписали весьма догматическую важность; понеже всех православных христиан, творящих различное перстосложение от троеперстного: двоеперстное, предали проклятию.

Мы же, как последователи священной древности, достаточно показахом в 1-м ответе, что единственное Апостольское предание было двоеперстное сложение руки к крестному знамению, почему мы и держимся определения того и опасаемся подпасть под анафему за нарушение такового предания от вселенской Христовой церкви. Ибо так видим написано в древлеотеческих книгах: «проклинаю, иже в латинех творимое странно некако благословение пятьми персты. И последиже пальцем лице прекрещают; проклинаю не истинно творящих крестное начертание, иже на своих лицах крест единем перстом начертают латыни, яко монофилитяне». (Потребник патриар. Филар. лист 440).

И аще бы принималась во св. Церкви различное перстосложение, не бы в потребнике была изложена таковая клятва на латин. Аще бы принималось не одинаковое перстосложение, не бы подверг проклятию св. стоглавый собор перекрещивающих лице свое не двоеперстно.

Аще бы церковь Христова могла допустить иное перстосложение, для чего же в потребнике сие изглагола: «иже не крестит двема перстома, яко Христос, да будет проклят» (л. 508 на обор.). Аще бы было терпимо в церкви различное перстосложение, почему бы соборы 1666 и 1667 годов предали проклятию христиан, творящих крестное знамение не тремя, но двумя перстами. Из выше показанного видно, что наш совопросник со святою древлеправославною церковью не согласился, понеже допускает быть в оной различному перстосложению, которого церковь святая не приняла; также (совопросник) не согласился и с господствующею ныне в России церковию, ибо видим, яко от лет Никона патриарха и до сего времени, как пастыри, равно и пасомые, для крестного знамения слагают три персты, но не одноперстно (крестятся?) и никого из христиан пастыри господствующей церкви к единоперстному сложению не поучают; то напрасно наш вопроситель тщится ввести в церковное употребление различное перстосложение.

Вопрошающий старообрядцев привел целый ряд свидетельств в доказательство той мысли, что в древней Церкви существовал обычай творить на себе крестное знамение одним перстом; одно из этих свидетельств принадлежит светилу православия, св. Иоанну Златоусту. Ответствующий старообрядец не удостоил эти свидетельства своим вниманием; для него слова вселенского учителя ничего не значат, не заслуживают никакого внимания, ибо для него достолюбезны только свидетельства сомнительного достоинства: грубейший подлог в Кормчей, подложные слова Максима Грека, простотою и неведением написанное определение Стоглавого собора – тут для него апостольское предание, а слова Златоуста, вселенского учителя не имеют для него никакого значения. Так вот на чем утверждается ваша «старая» вера, вот где вы ищете своего «апостольского предания»! Не далеко же вы ушли от римских пап, которые тоже свое «апостольское предание» о главенстве пап во вселенской Церкви основывают на ложных документах, на лжеисидоровских декреталиях!

«Если бы сложение перстов не имело никакого значения, – говорит пренебрегающий св. отцами автор ответов, – то на каком основании господствующая Церковь от лет патриарха Никона проклинала тех истинных христиан, которые хотели знаменоваться крестным знамением двуперстно». Но во 1-х, ни православная Церковь вообще, ни вопрошающий в частности не говорят, что сложение перстов не имеет никакого значения; говорится гораздо менее этого: сложение перстов не есть неизменный догмат веры, а есть обряд, который изменялся и может изменяться по нуждам и для пользы Церкви, только не самочинно и не мирскими людьми, а законною церковною властию; а это далеко не то, что будто бы, по нашему, сложение перстов не имеет никакого значения. Сложение перстов есть благочестивый обряд, священный символ, знаменующий две величайшие тайны христианской веры: св. Троицу и во двою естеству познаваемого Сына Божия. Не знаем, как теперь у вас; а у нас нет ни одного обряда, который бы не имел никакого значения; но тем не менее мы всегда утверждали и утверждаем, что обряд не есть догмат и может быть изменяем законною властию. Зачем же вы клевещете на вопросителя, приписывая ему то, чего он никогда не говорил?

На каком основании господствующая церковь проклинала тех, которые крестятся двуперстно, спрашиваете вы? Извольте выслушать.

Всякое историческое событие может быть правильно понято только в связи с теми обстоятельствами, которые его вызвали; только при этом освещении оно предстает пред нами в его истинном виде. Точно также и истинный смысл и значение клятв, положенных на крестившихся двуперстно, могут быть правильно поняты только при соображении с теми обстоятельствами, которые вызвали произнесение этих клятв. Какие же это обстоятельства? Слыхали ли вы, что когда бунтовщики идут против законной власти, то иногда они несут впереди знамя своего бунта. Раньше бунта, может быть, законная власть и ничего не имела против этого знамени; но будет ли оно приятно ей со времени возмущения? Змий сотворен был Богом вместе с прочими животными; а как о всем сотворенном Бог засвидетельствовал, что оно добро зело, то след., по слову самого Бога, и змий был в начале добр зело; но когда диавол сделал его орудием для возмущения людей против Бога, то Господь проклял змия.

Перейдем теперь к истории двуперстия. Никон сперва только признал троеперстие обрядом, который предпочтительнее двуперстия, ибо оно точнее обозначает равенство и нераздельность лиц св. Троицы; ибо троеперстно крестились в то время не только восточные христиане во главе с своими патриархами, но и все православные христиане южной России и многие поселяне и все поселянки северной России. Порицать двуперстие и предавать проклятию крестившихся двуперстно он и не думал, да и не мог предавать, ибо ведь и он, Никон патриарх, до старости своей крестился двуперстно, и прекрасно знал, что и патриархи, его предшественники, также крестились двуперстно. Как же бы он стал предавать проклятию себя самого и святейших патриархов, своих предшественников? Что же случилось дальше? Ваши предки возмутились против законной церковной власти, стали порекать троеперстие, называя его антихристовою печатью, и скверною, и проповедовать, что теперь церкви – не церкви, архиереи – не архиереи, тайны – не тайны, но все – скверна, и начали возмущать народ, сделавши из двуперстия знамя своего бунта, своего раскола с церковию. Тогда-то крестящихся двуперстно и стали предавать проклятию собственно за возмущение, за непокорение законной церковной власти, за противление церкви, за похуление ее; тогда-то стало зазорно и самое двуперстие, как знамя возмущения против Церкви и противления ей. Кроме сего, оно могло быть у отделившихся от церкви зозреваемо еще и по следующей причине. Протопоп Аввакум говорил диакону Федору Косому: «не бойся, секи на трое Троицу», и представлял Три Лица Св. Троицы, как трех человек, сидящих на трех престолах», а Иисуса Христа – на четвертом, отдельно от них, т. е. сразу впал в две ереси, уже осужденные церковию еще в первые века: в ересь антропоморфитов и в ересь трибожников; а как перстами образуют такую Троицу, какую исповедуют устами, и как протопоп Аввакум и, след., его многочисленные последователи устами исповедывали Троицу неправославно, то, значит, и перстами образовали св. Троицу неправославно; а посему справедливо Никон и Собор 1666–1667 года зазирали в ереси двуперстие отпавших от Церкви. Мы намеренно подчеркивает слова: «двуперстие отпавших от Церкви». Вы, глаголемые старообрядцы, с особенным ударением поставляете православным на вид то обстоятельство, что святые, прославленные Богом, знаменовались двуперстно; но да будет вам известно раз навсегда, что двуперстие отделившихся от церкви и двуперстие святых и всех до Никона патриарха, а равно и позднейших единоверцев, далеко не одинаковы: между тем и другим двуперстием сходство только видимое, по внешнему виду, а не по существу предмета; по существу же между ними такое расстояние, как от неба до земли, ибо до Никона знаменовавшиеся двуперстно творили это отнюдь не по противлению Церкви, а с ее согласия; равно как с соизволения Церкви крестятся двуперстно и единоверцы; вы же творите крестное знамение двуперстно по противлению Церкви; во 2-х, святые и все крестившиеся двуперстно до Никона, соединяли православное учение о Св. Троице с сложением трех перстов; ваши же предки, последуя Аввакуму, соединяли с своим двуперстием неправославное учение. Итак одно и тоже, по-видимому, двуперстие, но в одном случае оно православно и спасительно, а в другом нет, ибо в одном случае с ним соединяется православная мысль о Троице, а в другом неправославная. Да и вы, следуя Поморским ответам, как некоему пятому Евангелию, заставляете подозревать себя в учении о Троице, не вполне православном, ибо Денисов утверждает, что в Троице, образуемой тремя перстами, Божество Сына Божия исповедуется наго от человечества, тогда как мы от апостолов и св. отец наших научились исповедовать, что по воплощении Сын Божий не разлучен от человечества, и посему мы никакого другого Сына Божия, невоплощенного, нага от человечества не знаем и не исповедуем; а посему и ваше двуперстие постольку неправославно, поскольку вы исповедуете в трех перстах Сына Божия нага от человечества. По всем вышеизложенным обстоятельствам Церковь имела основание зазирать двуперстие глаголемых старообрядцев, но именно только зазирать; проклятию же она никогда его не предавала, а предавала проклятию лиц, крестящихся двуперстно в знак противления Церкви и с неправою мыслью о Святой Троице, порекающих троеперстие антихристовою печатью и безумно похуляющих св. Церковь Христову. После этого и понятно, что Церковь проклинала крестящихся двуперстно совсем не потому, чтобы она, как вы выражаетесь, «троеперстному сложению предписала весьма догматскую важность»; она никогда не считала за догмат ни троеперстия, ни двуперстия, как известной формы сложения перстов, ибо всякая форма потому уже самому, что она есть форма, т. е. нечто видимое, осязаемое, никогда не может быть догматом, так как предметом всякого догмата бывает нечто невидимое, неосязаемое, таинственное, что может быть зримо только очами ума и веры, почему св. отцы и предали нам именовать догмат истиною умозрительною, и возможное постижение догматов умозрением, а потому она предавала проклятию крестящихся двуперстно, что они называли троеперстие печатию антихристовою, и след. сим же богохульным именем называли и образуемый сим перстосложением православно исповедуемый догмат о св. Троице и патриарх Макарий не выразился: «кто творит крест двумя персты, тот еретик, и того мы имеем отлучена от Отца, Сына и св. Духа»; но сказал: кто не творит тако, т. е. не знаменуется тремя персты, того мы имеем отлучена от Отца и Сына и св. Духа». т. е. кто хулит троеперстие, называя его антихристовою печатью, и след. хулит образуемый троеперстием догмат о Пресв. Троице, тот еретик и подлежит отлучению от Церкви. Но в этом смысле и мы подтверждаем слова патр. Макария. И патр. Макарий, и собор 1667 года, справедливо утверждая, что троеперстие есть древнее апостольское и отеческое предание, однако же отнюдь не хотели этим сказать, что троеперстие есть догмат, но что только это древний благочестивый обряд, ведущий свое начало от апостолов, почему нечестиво называть его антихристовою печатью; а что ни патриархи, ни соборы не говорили о разных способах перстосложения для крестного знамения, бывших в глубокой древности в православной Церкви, то отсюда следует только то, что в их задачу не входило излагать историю перстосложения, а совсем не то, чтобы этих разных перстосложений в Церкви никогда не бывало, потому что только ожесточенное упорство может проходить мимо столь ясного свидетельства о единоперстии, принадлежащего не иному кому, как златословесному учителю вселенскому Иоанну Златоусту.

Если вам, глаголемые старообрядцы, угодно выслушать, мы разъясним вам и то, почему в древней Церкви были два образа перстосложения – троеперстие и одноперстие, – и каким образом и то и другое перстосложение было апостольское предание, а равно и то, какое перстосложение вообще бывало в православной Церкви. История христианской Церкви нам показывает, что от начала христианства Церковь пользовалась обрядами между прочим и для того, чтобы посредством их поучать важнейшим истинам Христовой веры и искоренять неправые учения и мысли. Апостолы, по сошествии на них Св. Духа, стали проповедывать христианскую веру между иудеями и язычниками. Иудеи, веками воспитанные на учении о единобожии, как главном догмате своей веры, естественно с трудом принимали учение о св. Троице, опасаясь, не учат ли их многобожию, догмату о трех богах? Отсюда главная задача проповедников веры между иудеями состояла в том, чтобы крепко внушить им веру во св. Троицу, – и для сей последней цели в церкви Иерусалимской введен был обряд троеперстия для крестного знамения, чтобы каждый христианин из иудеев каждый день многократно, так сказать, повторял догмат о Св. Троице, и чрез это твердо сему догмату научился. Итак, во первых, мы утверждаем, что троеперстие есть обряд, ведущий свое начало от апостолов, и есть воистину апостольское предание, бывшее сперва в употреблении в частных христианских церквах, насажденных между иудеями. Основанием для такого утверждения служат слова св. Кирилла, архиепископа Иерусалимского: «да не стыдимся исповедывать Распятаго; со дерзновением да изображаем перстами знамение креста на челе и на всем». Св. Кирилл поучает здесь изображать на себе знамение креста церковь иерусалимскую, основанную среди иудеев; поучает изображать перстами; сколькими? не двумя, ибо в греческом тексте творений св. Кирилла слово – перстами – обозначено – δάκτυλοις (дактилис), тогда как для обозначения двух перстов в греч. языке употребляется форма двойственного числа: δάκτυλοιν – (дактилин); и тем более, след., не одним, ибо «одним перстом» по-гречески должно сказать δάκτυλῳ – (дактило), а как кроме одноперстия, двуперстия и троеперстия в восточной Церкви никаких форм перстосложения не было и нет, то остается утверждать, что под словом: перстами – δάκτυλοις – у св. Кирилла необходимо разуметь именно три перста; а не сказал св. Кирилл определительно – тремя перстами – потому, что его слушатели и читатели сами знали, сколькими перстами они крестятся; не было во дни св. Кирилла и споров и недоумений о перстосложении, почему для св. отца и не нужно было учить своих пасомых тому, сколько именно перстов должно слагать для крестного знамения. Итак в IV в. в церкви Иерусалимской крестились троеперстно; но так как от первых трех веков не сохранилось ни одного свидетельства о том, чтобы в продолжение сих веков было в сей церкви какое-либо иное перстосложение, кроме троеперстия, то отсюда и должно заключать, что троеперстие в церкви Иерусалимской, матери православных церквей, ведет свое начало от апостолов, а посему восточные патриархи во времена патриарха Никона, а равно и собор 1667 года, справедливо свидетельствовали, что троеперстие есть апостольское предание. По времени, троеперстие из церкви Иерусалимской стало распространяться и в других частных церквах, и, как можно догадываться из свидетельства св. Ефрема Сирина, в церкви Сирийской, соседней с Иерусалимскою.

Но что троеперстие в первые века христианства не было единственной и всеобщей формой перстосложения во всей христианской Церкви, доказательством сей мысли служат многочисленные свидетельства от IV века о том, что в это время во многих церквах было единоперстие, при чем внимательный читатель усматривает здесь ту примечательную особенность, что все сии свидетельства идут из частных церквей, насажденных в странах языческих, как напр. константинопольской, александрийской и др. А это обстоятельство легко приводит к той мысли, что и единоперстие было насаждено самими же св. апостолами между христианами из язычников. Эта мысль находит себе подтверждение и в самом единоперстии. В единоперстии одним перстом христиане изображали единого Бога; но кому и в ком нужнее всего было утвердить веру в единого Бога, как не апостолам в христианах, обращенных из язычества, где последние с молоком матери всосали в себя многобожие, от которого отучить их естественно было не легко, и не легче того, вероятно, было утвердить их в догмате о едином Боге. И вот для сей-то последней цели, вероятно, уже сами апостолы, и ввели обряд единоперстия для крестного знамения между христианами из язычников. Вводить же троеперстие, как символ наглядно в трех перстах представляющий Три Лица св. Троицы, между только что обращенными из язычества было не безопасно, ибо не утвержденные в вере, видя три отдельные перста, легко могли под Тремя Лицами св. Троицы понимать трех богов и таким образом снова возвратиться к только что оставленному ими многобожию: впоследствии образовавшаяся секта трибожников самым делом подтверждает возможность высказанной нами опасности. А потому для цели утверждения здравого учения между христианами из язычников полезнее было представить догмат о св. Троице одному чисто духовному образу понимания его, не прибегая для его утверждения к какому-либо видимому, наглядному знаку, или символу.

Но из предшествующих рассуждений сам собою следует тот вывод, что в древней Церкви от апостолов получил свое начало обряд перстосложения в двоякой форме: троеперстия и единоперстия, подобно тому как от апостолов вели свое начало два чина литургии: св. апостола Иакова и евангелиста Марка³.

И этот вывод весьма поучителен для вас, глаголемые старообрядцы: он показывает, что самими апостолами было учреждено разное перстосложение в разных частных церквах применительно к разным нуждам сих церквей; что перстосложение имеет важность не само по себе; а потому, что поучает христианина правым догматам, и что никакое перстосложение не есть еретическое, если им образуется православный догмат.

Проследим теперь далее историю перстосложения. Указанные выше две формы перстосложения – троеперстие и единоперстие существовали в христианской Церкви, как единственные, до времени сильного распространения ереси монофизитской и монофелитской. Монофизиты и монофелиты стали злоупотреблять единоперстием для пропаганды своей ереси. «Как один перст, которым мы изображаем на себе крестное знамение, – так или подобным образом, вероятно, говорили они, – так и во Христе одно естество и одна воля». Чтобы еретики не злоупотребляли единоперстием и чтобы посредством сложения перстов содействовать здравому учению о двух естествах во Христе, стали выводить обряд единоперстия из церковного употребления, и тогда-то, а никак не ранее, несомненно появилось и двуперстие, как содействовавшее утверждению здравого учения о двух естествах во Иисусе Христе. Эту мысль подтверждает то соображение, что до VI века нельзя найти даже ни малейшего намека на двуперстие; в VI же веке и тот малейший намек – а не более того – мы находим: в храме св. Софии, в сем веке достроенном, в числе стенных изображений мы находим изображение св. Григория Богослова с перстосложением, которое имеет сходство с двуперстием (Брат. слово, 1888, № 13, стр. 193). Этот памятник древности не о том говорит, что сам св. Григорий Богослов крестился двуперстно, а о том, что живописец, которым писано сие изображение, знал двуперстие, а может быть, и сам крестился двуперстно. Далее. Так как одно только изображение св. Григория Богослова и обретается в сем храме с перстосложением двуперстным, а изображений с именословным перстосложением много, то отсюда и следует то заключение, что в VI в. двуперстие не было общераспространенным, а едва только начало входить в употребление, а, с другой стороны, что троеперстие из поместной церкви иерусалимской стало распространяться шире и шире по всей Восточной церкви. Единоперстие же, должно быть, не позднее VII века совсем вышло из употребления у православных христиан, как сослужившее Церкви свою службу, ибо теперь уже не представлялось никакой опасности, что христиане впадут в многобожие; а как еретики стали пользоваться единоперстием для совращения в ересь, придав ему действительно еретическую мысль, то его стали, естественно, зазирать и считать еретическим.

И этот последний факт также весьма поучителен для вас, глаголемые старообрядцы: единоперстие апостольское предание; его употребляли для крестного знамения великие светила церковные, архиепископы Константинопольские, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст; но, когда единоперстие сделалось знаменем монофизитства и монофелитства, тогда его сочли за еретическое и изгнали из церковного употребления. Вникните в это обстоятельство внимательно: одно и то же по внешнему виду единоперстие и Златоустовство и монофелитское, но как оно различно по существу! Одно заслуживает благословения, ибо заключало в себе правую мысль, а другое – проклятия, ибо знаменовало ересь. Из этого же научитесь и той мысли, что всякое сложение перстов есть отменяемый и изменяемый обряд, но отнюдь не неизменный догмат, и что всякое сложение перстов само по себе не ведет ни ко спасению, ни к погибели; но одно и то же перстосложение бывает и спасительно, когда соединяется с правым догматом и употребляется по соизволению Церкви, и бывает погибельно, когда соединяется с неправым догматом или употребляется по противлению Церкви.

Итак, во времена монофизитства и монофелитства, в тех странах, где эти ереси сильно действовали, стало входить в употребление двуперстие для противодействия названным ересям; и как до сих пор в Церкви было троеперстие и одноперстие, так теперь стали в употреблении троеперстие и двоеперстие. Когда ереси монофизитская и монофелитская совершенно ослабели, перестали волновать христианский мир, тогда и двуперстие, как введенное для противодействия этим ересям, стало мало-помалу выходить из употребления, и троеперстие осталось единственной и всеобщей формой перстосложения на всем православном Востоке; по крайней мере, в XVII в. восточные патриархи засвидетельствовали, что в это время не только не было в их церквах двуперстия, но что они в своих церквах и не слыхивали о таком перстосложении; а это ясно показывает, что двуперстие совершенно вышло там всюду из употребления задолго до XVII века.

Итак, несомненно, что в православной восточной Церкви в разные времена существовали три формы перстосложения: троеперстие, двуперстие и одноперстие, причем одно только троеперстие существует от дней апостольских и до ныне, сперва будучи принадлежностью поместной церкви, насажденной между иудеями, потом распространившись отсюда по всей православной восточной Церкви и наконец сделавшись в ней единственным и всеобдержным перстосложением для крестного знамения; двуперстие же явилось не ранее VI века, и никогда не было единственным и всеобщим перстосложением в православной Церкви. Явившись для противодействия монофизитству и монофелитству, оно и стало исчезать в Церкви вместе с исчезновением этих ересей.

Какое же перстосложение принял русский народ вместе с крещением из Греции при св. князе Владимире? На этот вопрос старообрядцы, не обинуяся, отвечают: двуперстие, и в доказательство своей мысли указывают на Корсунский крест, принесенный кн. Владимиром из Корсуня в Киев. Находящиеся на сем кресте изображения Христа и святых с двуперстным сложением для них служат ясным доказательством, что, в эпоху крещения св. Владимира в Корсуни, там православные греки сами крестились двуперстно и тому же перстосложению научили князя Владимира, а следовательно и киевлян. Но, не говоря уже о том, что на Корсунском кресте есть священные изображения не только с двуперстием, но и с именословным перстосложением, о чем старообрядцы всегда не добросовестно умалчивают, не говоря уже след. о том, что Корсунский крест столько же свидетельствует о двуперстии, сколько и о троеперстии, всегда предполагающемся именословным перстосложением, – так не говоря о всем этом, должно сказать, что Корсунский крест только тогда может служить указанием на перстосложение в Корсуни, когда будет дан прямой ответ на вопрос: к какому времени относится сооружение сего креста в Корсуне? Корсунский крест и по сию пору находится в Московском Успенском Соборе; но если бы кто на основании сего факта сделал заключение, что след. и православные настоящего времени крестятся двуперстно, тот вполне бы ошибся. Так же точно ошибочно и то заключение, что, если во времена св. князя Владимира в Корсуни был крест, где на священных изображениях видится двуперстие, то след. и Корсунцы того времени все крестились двуперстно; на священных, изображениях Корсунского креста есть двуперстие; но как крестились корсунцы конца X века, о том сии изображения ни мало не свидетельствуют, ибо совершенно не известно, когда сооружен Корсунский крест и когда написаны на нем священные изображения; может быть, за 200 или за 300 лет до крещения Владимира, и тогда двуперстие Корсунского креста будет свидетельствовать только о том, что в VII или в VIII в. в Корсуни были люди крестившиеся двуперстно.

Однако есть ли какие-либо свидетельства о том, какое перстосложение принял св. князь Владимир и русский народ вместе с христианством? Есть. Во-первых, храм, – построенный св. князем Владимиром в 989 году, т. е. на второй год после крещения Руси, называемый Спас на Берестове. «В этом храме сохранилось несколько современных его постройке фресковых изображений и на оных святые Иоанн Креститель, преподобный Евфимий, святители: Григорий Омиритский и Григорий Антиохийский изображены с перстосложением именословным» (Брат. Слово, 1888 г. № 11, стр. 37). А как именословное перстосложение для благословения предполагает троеперстное для моления, то отсюда и видно, что св. Владимир и киевляне, по принятии христианства, крестились троеперстно. Но так как нельзя полагать, что во второй год после крещения Руси нашлись уже живописцы для работ в названном храме из среды самих русских, то должно заключать, что писали вышепоименованные изображения святых греки из Корсуня, приглашенные несомненно князем Владимиром, по указанию духовных лиц, которые, по сказанию Несторовой летописи, взяты были Владимиром, из Корсуня же; а отсюда следует, что и корсунские греки сего времени крестились троеперстно же. Во-вторых, святые Илия Муромец, Иосиф Многоболезненный, Спиридон Просфорник, Алимпий Иконописец и Пимен Многоболезненный, скончались, имея десницы сложенными троеперстно, что и до днесь показывают мощи их, нетленно почивающие в киевских пещерах. Но несомненно, что сии святые молились так, как все в тогдашней русской Церкви; а они жили в XI и XII в., т. е. чрез сто с небольшим лет от начала христианства на Руси. И так как в этот период времени русская Церковь не имела никакого повода для перемены первоначально принятого ею от греков перстосложения, то можно с полным правом утверждать, что мощи названных святых и доднесь указывают всем и каждому, какое перстосложение приняла Русь от Греции вместе с верою. От XII века и до патр. Никона Южная Русь, эта колыбель русского христианства, неизменно держала троеперстие, как наследие предков. В то время, как при патр. Иосифе в Москве деятельно распространяли двуперстие, в это самое время в Южной Руси киевский митрополит Петр Могила издает книгу под заглавием: Православное исповедание; книгу эту он отправляет к восточным патриархам; сии, рассмотрев ее и сами и соборне, сделали о ней заключение, что она безусловно православна. Что же мы читаем в этой книге? Вопрос 51-й: «како должно знаменатися знамением честнаго и животворящего креста?» Ответ: «десною рукою подобает творити крест, полагая на челе твоем три великие перста». Когда северную Русь стали волновать толки о перстосложении, это волнение ни одним краем не задело южной киевской Руси, и раскол не нашел там благоприятной почвы для себя. А все это и указывает нам, что там со времени Владимира началось троеперстие и укоренилось веками.

Распространившееся с юга России на север христианство неизбежно и сюда должно было перейти с троеперстием. И действительно, от XII в. и до патр. Никона мы встречаем в общей сложности довольно многочисленные свидетельства о троеперстии в северной Руси. Иконы XII в. свв. Игнатия и Леонтия в Москве, Ростове и Ярославле, разговор Панагиота с Азимитом, описанный в Кирилловой книге, свидетельство Степенной книги о том, что митр. Фотий нашел инока Иону (впоследствии св. Иону, митр. Московского) спящим, при чем рука его была сложена, яко же благословляше, чего нельзя было бы сказать, если бы тогда в Москве было двуперстие, ибо оно одинаково и для благословения, и для моления, – свидетельство от жития преп. Александра Ошевенского, которое написано при Иоанне Грозном, митр. Филиппе и архиеп. Новгородском Пимене, свидетельство иностранцев Петрея и Олеария, наставление о троеперстии в Большом Катихизисе, свидетельство собора 1666–67 г., свидетельство наконец, новгородца Сергия Патрикеева и вологжанина Федора Ташлыкова, молодость которых относится ко времени патриаршества Филарета, – вот достаточные для благомыслящего человека доказательства того, что и в северной Руси от XII в. или, лучше сказать, от начала здесь христианства и до патр. Никона было троеперстие.

Наконец, чрез рассмотрение и сличение разных форм троеперстия и двуперстия в связи с сохранившимися свидетельствами о попытках ввести двуперстие в русской Церкви мы надеемся найти новое доказательство той мысли, что троеперстие есть самая древняя форма перстосложения в православной Церкви и первоначальная и всеобщая в Церкви русской.

Патриарх Александрийский Мелетий Пига, живший в XVI в., в своем сочинении «Православный христианин» так излагает учение о перстосложении: «мы совокупляем три соединенные перста одной руки, когда хочем сделать крест; и одна рука есть знак единого Божества, а три перста знамение трех ипостасей». Сходно с сим излагается учение о троеперстии в Большом Катихизисе и в православном исповедании Петра Могилы. На соборе 1667 г. о троеперстии было постановлено: три перста – большой, указательный и средневеликий совокупить во образ св. Троицы, а два перста пригнуть и иметь праздны, т. е. без всякого значения. Сравнивая наставление собора 1667 года о троеперстии с тремя предыдущими свидетельствами о нем и уясняя себе точнее смысл трех первых свидетельств чрез последнее, приходим к тому несомненному выводу, что в троеперстии до XVIII в. два перста пригибались праздны, т. е. без значения. Да и нельзя думать, чтобы когда-нибудь в православной Церкви имели повод уничтожать то значение двух пригнутых перстов, какое мы придаем им теперь, т. е. что два пригнутые перста обозначают два естества во Христе. Наконец, положительно известно, что такое значение двух перстов в троеперстии получило свое начало после собора 1667 года, когда глаголемые старообрядцы стали порекать православных, что они своим перстосложением не образуют двух естеств. И это обстоятельство, что до XVIII в. в троеперстии два перста не образовали двух естеств во Христе, а оставались праздны, т. е. без значения, весьма важно и знаменательно в отношении к вопросу о древности троеперстия: эта черта в троеперстии с ясностию показывает, что оно возникло еще в ту пору, когда вопрос о двух естествах не волновал православную Церковь, т. е. снова отсылает нас к тому же решению вопроса о перстосложении, которое мы ранее высказали: троеперстие древнее двуперстия и существует в Церкви от времен апостольских.

Перейдем теперь к двуперстию. Самое древнее письменное свидетельство о двуперстии дает нам Петр Дамаскин, писатель XII века, по наставлению которого двуперстие состоит в следующем: два протянутые перста обозначают два естества, одна рука – одну ипостась Христову. Сличив это наставление о двуперстии с наставлением о троеперстии патр. Александрийского Мелетия (три соединенные перста образуют три Лица Св. Троицы, а одна рука – одно Божество), легко догадываемся на основании сего сличения о двух истинах: 1) что в древнейшей форме двуперстия три перста были праздны, подобно тому как в троеперстии до XVIII века два перста были праздны; 2) поразительное сходство в манере изложения учения о двуперстии и троеперстии (три перста – Три Лица Св. Троицы, два перста – два естества во Христе; одна рука – одно Божество, одна рука – одна ипостась во Христе; два перста праздны, три перста праздны) никак не может быть случайным; напротив оно ясно дает понять, что одно перстосложение образовалось по образцу другого – какое же по образцу какого? Так как мы ранее доказали, что троеперстие древнее двуперстия, то теперь ответ на поставленный вопрос прост: двуперстие образовалось по образцу троеперстия.

Проследим теперь дальнейшую историю двуперстия в Церкви русской; прежде всего мы должны отметить здесь то обстоятельство, что именно только в русской Церкви русские книжники стали придавать значение трем перстам в двуперстии, ибо вне русских памятников письменности не находим ни малейшего намека на то, чтобы в какой-либо восточной церкви придавали какое-либо значение трем перстам двуперстия, напротив свидетельство Петра Дамаскина ясно показывает, что там сии персты были праздны. Как известно, русские памятники письменности свидетельствуют о двояком значении трех перстов двуперстия: 1) преклонь небеса и сниде нашего ради спасения; 2) Три Лица Св. Троицы. Какое же значение дано было трем перстам двуперстия первоначально? Так как не было никакого повода к тому, чтобы второе значение – три перста – три Лица Св. Троицы – переменить на первое, а было несомненно уважительная для двуперстника причина изменить первое значение: преклонь небеса... на второе, то с несомненностью должно утверждать, что значение трех перстов: преклонь небеса... есть первоначальное в двуперстии. Да и самое сходство в значении двух и трех перстов двуперстия (два перста – означают Божество и человечество, а три – самое вочеловечение Божества) наводит на ту мысль, что русского книжника, не пожелавшего оставить три перста без значения, навело на мысль о том, какое же именно дать значение трем перстам двуперстия, самое значение двух перстов.

Что же заставило приверженца двуперстия переменить для трех перстов значение: преклонь небеса... на значение троичности Лиц в Боге? Желание распространить двуперстие путем составленного им подложного сочинения, которое он назвал «Феодоритово Слово». В самом деле, наставление о двуперстии изложено в первой редакции Феодоритова Слова так тонко, так осторожно, что действительно можно спорить, чему поучает автор: троеперстию или двуперстию; но этой осторожности, очевидно, необходимой автору Феодоритова Слова, чтобы не вооружать против себя последователей господствующего перстосложения, невозможно было соблюсти, не придав трем перстам значение Трех Лиц св. Троицы. Однако внимательное рассмотрение первоначальной редакции наставления о перстосложении для крестного знамения в Феодоритовом Слове дает возможность проследить самый процесс преобразования двуперстия: автор начинает с наставления о трех перстах, затем чтобы православному русскому читателю, знающему троеперстие, но совсем не слыхавшему о двуперстии, не бросилась в глаза новость предписываемого здесь перстосложения, но чтобы он читал как бы уже о знакомом ему троеперстии; для сей же цели не поименовываются и три перста. Но, придав трем перстам значение трех Лиц св. Троицы, автор не хотел выпустить и прежнего их значения: преклонь небеса, сниде нашего ради спасения; а для сего он поучает изменить положение двух перстов: прежде они прямо протягивались, а теперь он велит их иметь уже не простерта, (чем ясно показывает, что он знал такое двуперстие, где два перста были простерты), а наклонена, и вот это-то наклонение ему и нужно затем, чтобы на него перенести прежнее значение трех перстов: «тож согбение персту толкует: преклони бо небеса и сниде нашего ради спасения». Начавши с уклончивого и осторожного введения двуперстия, ревнители сего перстосложения повели потом дело на чистоту: в сборнике митрополита Даниила Феодоритово Слово совершенно уже не двусмысленно называет и самые персты. О выведении же из употребления значения трех перстов двуперстного сложения «преклонь небеса» ревнители двуперстия, очевидно, не заботились, а посему такое значение трех перстов встречается в XVI веке – в Кормчей 1519 года и в стоглавнике. Но если значение трех перстов двуперстия: «преклони небеса и сниде нашего ради спасения» легко можно было придумать, ибо на эту мысль могло навести ревнителей двуперстия существовавшее уже значение двух перстов – Божество и человечество Иисуса Христа, то нельзя того же сказать о втором значении: три перста – Три Лица Св. Троицы. Разбирая наставление о двуперстии в древнейшей редакции Феодоритова Слова, мы пришли к мысли, что оно составлено двуперстником для распространения двуперстия в русском народе, крестившемся тремя перстами; что для достижения этой цели автор, поучая двуперстию, начинает однако наставление с изложения учения о трех перстах, а не о двух, как бы то следовало сделать откровенному учителю двуперстия, причем о самом наименовании трех перстов умалчивает; но если такова цель автора Феодоритова Слова в его первоначальной редакции, то отсюда легко понять, что и самое значение: «три перста – три Лица Св. Троицы» взято ревнителем двуперстия от троеперстия, тогда в русском народе всеобщего. Но отсюда сам собою открывается тот вывод, что в XV веке во всей русской Церкви господствующим перстосложением для крестного знамения было троеперстие; что до XV века в двуперстии три перста не имели значения трех Лиц Св. Троицы; что только в это время ревнители двуперстия с целию распространить двуперстие между крестившимися троеперстно придали такое значение трем перстам двуперстия, заимствовав оное от троеперстия, т. е. восполнив двуперстие троеперстием, возымели намерение вывести троеперстие из всеобщего употребления и на место его сделать двуперстие всеобщим перстосложением для крестного знамения.

Но такой способ распространения двуперстия свидетельствует не только о том, что оно не было всеобщим в XV веке, но также и о том, что его держались в это время не люди, власть имевшие и стоявшие во главе духовного управления русскою церковию, ибо последние могли бы ввести его в употребление и не окольными путями, но простые книжники, может быть, вовсе не имевшие священного сана. Тем не менее нельзя сказать, чтобы попытка ревнителей двуперстия вовсе им не удалась. Когда было пущено в обращение Феодоритово Слово, особенно в редакции, недвусмысленно поучающей двуперстию, это слово нашло себе читателей и последователей и между высшими иерархическими лицами. В то время слабого развития образованности в России даже наиболее по своему времени образованные епископы несомненно и в помышлении того не имели, что могут быть писания не подлинные, подложные; а что известного сочинения раньше не слыхали, так в ту пору в этом обстоятельстве не находили ничего удивительного: мало ли чего не слыхали тогда в России. Напротив, самая редкость, неслыханность книги и возбуждала к ней особливое доверие и уважение, ибо в ней-то и думали найти сокровенную истину. После этого мудрено ли, что сочинение, украшенное именем древнего греческого учителя, стало находить себе последователей уже в лице высшего духовенства и даже московского митрополита? Но когда двуперстие стало принадлежностью высших духовных лиц, тогда решили сделать его путем соборного определения всеобщим обрядом русской Церкви, что и было сделано в XVI веке на Стоглавом соборе. Но обычай, укоренившийся веками, нелегко было вывести из народной массы; потому-то мы и видим, что троеперстие крепко держится в простом народе не только после Стоглавого собора непосредственно, но и во времена Иосифа и Никона и после него, как о том засвидетельствовал собор 1666–67 года.

Да и самое поразительное разнообразие форм двуперстия с решительностию показывает, что оно никогда не было во всеобщем употреблении в России, а некоторое только время было принадлежностью частных лиц. В самом деле, 1) по Феодоритову Слову, должно три перста равны имети вкупе во образ Св. Троицы, два перста имети наклонена, а не простерта во образ Божества и человечества Христова; 2) по Феодоритову Слову, положенному в предисловии к псалтырям, два перста должно иметь простертыми и един великосредний, мало наклонен; 3) по Стоглавнику, верхний перст соединяется с нижними для обозначения: преклонь небеса, сниде нашего ради спасения; из двух перстов указательный мало нагибается; 4) по Максиму Греку, два перста должно иметь простертыми, а наклонять который либо из них не предписывается; 5) по патриарху Иову, согбенный перст образует сошествие Иисуса Христа с небес, а стоящий – вознесение Господне. Такое разнообразие форм одного и того же двуперстия никогда не могло бы быть, если бы оно до патр. Никона было всеобщим у русского народа; в самом деле, перстосложение есть единственный обряд, который ежедневно всяким христианином многократно повторяется; перстосложению учат родители своих детей при первом проблеске в них разума и зорко следят, чтобы дети слагали свои персты правильно – эти обстоятельства решительно обусловливают точность и единообразие перстосложения, что и самым делом видим на троеперстии: его единообразная внешняя форма проходит чрез все века; да и двуперстие со времен патр. Никона получило устойчиво единообразную форму: большой перст соединяется с двумя меньшими, указательный со средним соединяются и протягиваются, причем средний мало наклоняется, и старообрядцы разных сект, споря друг с другом обо всем, согласны в одном: в способе сложения перстов для двуперстия. От чего иного зависит это единообразие двуперстия у старообрядцев после времен патр. Никона, как не от того, что оно теперь стало действительно единственным и всеобщим перстосложением у старообрядцев, отделившихся от Церкви; а до патр. Никона от того и были разнообразные формы двуперстия, что оно было принадлежностью не всего православного русского народа, а главным образом лишь книжников, из которых чуть не каждый мудрствовал о нем по своему. Но отсюда видно вместе и то, что наши книжные предки отнюдь не считали перстосложение за неизменный догмат, и изменять его не считали за повреждение веры.

После сделанных разъяснений о перстосложении не имеют никакого значения слова автора ответов: «аще бы принималось во святой Церкви различное перстосложение, не бы в потребнике была изложена таковая клятва на латин». Теперь, когда ему достаточно ясно и определено показано, что во святой Церкви было различное перстосложение вообще и различнейшее двуперстное сложение в особенности, ему нельзя уже говорить: «аще бы принималось» и т. д. а, следует, отбросивши «аще бы», прямо сказать: «во святой Церкви несомненно принималось различное перстосложение». А что в потребнике положена клятва на латин за то, что они крестятся пятью перстами в знаменование пяти язв Христовых, то относительно этого должно сказать следующее. Такое перстосложение менее совершенно, чем то, где известным сложением перстов образуют две главнейшие тайны христианства; но тем не менее, если бы латины все догматы исповедывали православно, а разнились от православных только таким перстосложением, то они за одно перстосложение, как обряд, проклятия не заслуживали бы и с ними, ничтоже сумняся, можно бы быть в единении. А что в потребнике патр. Филарета они преданы проклятию именно за перстосложение, то в те дни было сильное нерасположение у русских к латинам, вследствие чего русские охотно проклинали латин не только за то, что заслуживает проклятия, но и за то, что само по себе проклятия и не заслуживает. Да и потребник Филарета не есть книга, свидетельствованная всею вселенскою Церковию и признанная верною во всем до единого слова, а посему в ней могло быть нечто и незаслуживающее приятия. В частности о сем проклятии должно сказать, что его нет в древнейших потребниках греческих и русских, почему оно исключено и из потребников исправленных.

Такую же силу имеют и следующие слова автора ответов: «аще бы принималось не одинаковое перстосложение, не бы подверг проклятию св. Стоглавый собор перекрещивающих лице свое не двоеперстно». Мы ранее объяснили, как должно смотреть на Стоглавый собор, равно как и то, что сами старообрядцы не следуют определению сего собора, почему и не имеют права указывать на Стоглавый собор; указывают же затем, что на самом деле им не на что указать. А что это так, доказательством сему служат дальнейшие слова автора ответов: аще бы церковь Христова могла допустить иное перстосложение, для чего же в потребнике сие изглагола: «иже не крестит двумя перстами, яко Христос, да будет проклят», т. е. повторяет тоже определение Стоглавого собора и выдает это повторение за новое, особое свидетельство. Так ли следует доказывать истину? Если же автор придает какую-либо особую важность самому потребнику, то о значении потребника Иосифа должно сказать тоже, что и о потребнике Филарета, т. е. что он отнюдь не имеет какой-нибудь догматико-канонической обязательности для всей вселенской Церкви всех времен.

Но автор ответов зело возлюбил свое «аще бы», а посему продолжает: «аще бы было терпимо в церкви различное перстосложение, почему бы соборы 1656 и 1667 года предали проклятию христиан, творящих крестное знамение не тремя, но двумя перстами». Но по отношению взгляда Церкви на значение обрядов вообще и перстосложения в частности имеет значение собор 1667-го года, как больший; а сей собор предал проклятию крестящихся двуперстно не за то, что они крестились двуперстно, не за самое двуперстие, а за то, что они во имя двуперстия похуляли Церковь, говорили, что церковь, не приемлющая двуперстия не церковь, архереи – не архереи, тайны – не тайны, а вся скверна. Так за это-то непокорение и похуление Церкви собор 1667 года и положил клятву. А что Греко-российская Церковь признает православными и троеперстие и двуперстие, если последнее не соединяется с противлением Церкви и похулением ее, доказательства сему служат единоверцы и в особенности их священники, которые раньше крестились троеперстно и стали креститься двуперстно, перешедши в церковь единоверческую; а потому автор ответов несправедливо говорит, будто бы его совопросник противоречит и древней и современной православной Церкви, утверждая мысль, что в Церкви были и есть разные перстосложения; заканчивает же автор ответов прямою клеветою на своего вопросителя, будто бы сей последний тщится ввести в церковь одноперстие или желает размножения форм перстосложения. Вопроситель только упомянул, что в древней церкви было единоперстие, и упомянул не с тем, чтобы он тщился ввести единоперстие вновь, а с тем, чтобы сим упоминанием доказать свою совершенно верную мысль, что в Церкви действительно бывали разные способы перстосложения, что и мы еще подробнее доказали и сим утвердили, что перстосложение не догмат, а обряд.

Грекороссийская Церковь повелевает своим чадам слагать для крестного знамения три перста: большой, указательный и средний вкупе во имя Отца и Сына и Святого Духа. Такое сложение перстов есть ли ересь? Если – ересь, как утверждают старообрядцы, то как же сами старообрядцы точно также слагают три перста – большой и два последние – в знаменование Святой Троицы? Если же сложение трех перстов вообще во имя Святой Троицы не есть ересь, то на каком же основании старообрядцы треперстное сложение для крестного знамения, употребляемое православными, называют ересью?

Святая соборная и Апостольская древлеправославная церковь до лет Никона патриарха научаше веровавших Христиан ограждати себя крестным знамением двоеперстно, якоже видится в древлеписьменных и древлепечатных до Никона патриарха книгах: в псалтырях, в Кирилловой, в книге о вере, в катихизисах большом и малом, у Максима грека, митрополита Даниила и в прочих. Мы же, яко истинные послушницы своей матери церкви, трепещем оказать оной сопротивление, да не подпадем под суд Господа нашего Исуса Христа, рекшаго: «Аще же преслушает церковь, буди ти яко язычник и мытарь (Матф. зач. 75.). И боимся оных клятв, произнесенных святым собором священосных отец наших, рекомаго стоглаваго собора, сице изрекших: «Аще ли кто двема персты не благословляет, якоже и Христос или не воображает крестнаго знамения, да будет проклят, святии отцы рекоша (гл. 31, стр. 133, Казань 1863 года). Клятва же, или анафема, произнесенная от церкви Христовой, великое имеет значение, якоже Матфей Правильник глаголет: «Не мнит подобно быти отнюд верна человека анафема глаголати, се бо и всеконечне отсекает от Христа, рече, и диаволу полагает, яко не к тому место имети таковому спасения, осуждается бо от Христа и верных лика, еже анафема быв и принаследствует сатану» (Матфей Правил. в Объятии всех вин).

Господствующая же церковь от лет Никона патриарха тое двоеперстное Апостольское предание чрез своих Архипастырей подложила сицевому осуждению (наименовала его?): 1) арианством (Скрижаль, лист 15), 2) несторианством (тояже лист 16), 3) македонианством, 4) злобожным разделением (тояже л. 796), 5) армянством (тояже лист 11), 6) ариевою пропастью (тояже л. 796), 7) армянским кукишем (обличение л. 9), 8) армянскою ересью (Увет. лист 68 и 119), 9) адовыми вратами (третие посл. Игнат. тобол.), 10) демоноведением (Розыск, лист 188), 11) чертовым преданием (Обличение, лист 26).

Ужас обдержит! Архипастыри, не взирая на то, что в том двоеперстном сложении символически образуется тремя перстами Отец, Сын и Дух Святый, а двумя – Божество и человечество, подвергли его такому ужасному порицанию. – Что же касательно! (?) вашего троеперстнаго сложения, (то) облагати (его) судом в еретичестве, яко премалейшии, мы не дерзаем. А понеже от святыя древле православныя церкви нам оное не предано, того ради оное и прияти не можем: «не прелагай бо, рече, предел вечных, яже положиша отцы тиоиа (Прит. гл. 22, ст. 28).

Автор ответов, перечислив те книги, в которых говорится о двуперстии, основывает на этом мысль, что святая соборная и апостольская церковь научала всех христиан до Никона креститься двуперстно; и как эти книги принадлежат русской поместной, а не вселенской церкви и обнимают период времени менее 200 лет, то отсюда следует вовсе не то заключение, что вселенская церковь всегда научала креститься двуперстно, а только то, что поместная русская церковь 200 лет поучала креститься двуперстно; а как известно, что и за этот период времени не все крестились двуперстно, в чем можно убедиться из жития преп. Александра Ошевенского, писатель которого жил в 16 веке при Иоанне Грозном и митрополите св. Филиппе, и из свидетельств иностранцев Петрея и Олеария, а также православных русских – вологжанина Сергия Патрикеева и новгородца Федора Ташлыкова, живших до патр. Никона, – то отсюда на основании перечисленных автором книг можно сделать следующее правильное заключение: в продолжение около 200 лет некоторые из русских крестились и даже учили креститься двуперстно; но сии последние далеко еще не то же, что св. соборная, т. е. вселенская церковь. А потому и далее вместо слов: «мы же, яко истинные послушницы матери своея церкви, трепещем оказать оной сопротивление, да не подпадем под суд Господа нашего Иисуса Христа, рекшаго: аще же преслушает церковь, буди ти яко язычник и мытарь», следует правильно сказать: мы же, яко послушницы некоторых православных, живших в период времени около 200 лет и крестившихся двуперстно, трепещем оказать сим двуперстникам сопротивление. Конечно страх в некоторых случаях дело не вредное; но все же не понятно, почему бы следовало трепетать сих людей, ибо сей страх никак не может основываться на приведенных автором словах Христа Спасителя, так как Христос повелевает слушаться церкви, а некоторое число двуперстников церкви не составляет.

Затем автор, продолжая объяснять, чего он боится, повествует далее, что он боится еще клятв Стоглавого собора; но мы позволяем себе сомневаться, чтобы автор боялся этих клятв, ибо он, без всякого страха, сам не следует определению сего собора: собор постановил три перста слагать в знамение: «преклонь небеса и сниде нашего ради спасения», а автор слагает сии персты во образ св. Троицы; собор повелевает согнуть указательный перст, а автор мало наклоняет средний, чем и показывает, что он на самом деле нисколько не боится клятв Стоглавого собора, не боится, несмотря на то, что он знает слова Матфея Правильника о важности проклятия, ибо далее эти слова сам приводит.

За сим автор ответов перечисляет те порицательные выражения, которые отдельные писатели полемических сочинений против раскола употребляли в отношении двуперстия, и заключает свой перечень восклицанием: «ужас обдержит!». Но мы прежде всего недоумеваем, почему же автора не обдержит ужас, когда глаголемые старообрядцы от лет патр. Никона и до днесь троеперстное сложение называют щепотью, печатью антихриста; во-вторых, мы напоминаем автору, что эти порицательные выражения были со стороны православных только ответом на хуления троеперстия старообрядцами; так напр. св. Димитрий, митрополит Ростовский, назвал двуперстие демоноведением по следующему поводу: раскольники развозили и разносили всюду, на соблазн православным, кощунственную картину, на которой была изображена рука, сложенная троеперстно, и на трех перстах троеперстия по слогам было надписано «са-та-на». Возмущенный этим дерзким кощунством, благочестивый архипастырь в ревности по вере и написал, что если вступить на грязный путь глумления над священными обрядами, то можно и под двумя перстами двуперстия по слогам надписать «демон». Наконец, старообрядцам должно знать, что Святейший Синод недавно сделал следующее разъяснение по поводу порицательных выражений о старых обрядах: «церковь российская не признает эти порицания принадлежащими ей самой и не одобряет их, а считает их принадлежащими тем отдельным писателям, которые их высказали». А потому давно бы пора старообрядцам перестать указывать на эти порицания, тем более, что сами старообрядцы весьма повинны в глумлении над православными обрядами.

Автор заканчивает свой ответ лукавыми словами Денисова: «облагати троеперстия судом в еретичестве, яко премалейшии, мы не дерзаем», чем и себя заставляет подозревать в лукавстве; но впрочем пусть Бог будет судьей старообрядческой совести; а мы говорим им спасибо и за некоторую сдержанность в слове, хотя может быть и лицемерную.

Путешественники, ходившие по разным христианским странам, все согласно свидетельствуют, что православные христиане, живущие в разных странах, повсюду полагают крестное знамение треперстным сложением. Так напр., греки, аравляне, египтяне, грузинцы, сербы, валахи, молдаване, болгары, далматы, черногорцы и проч., все слагают три перста для изображения крестного знамения. Между тем старообрядцы думают, что треперстие введено в употребление в Православной Церкви патр. Никоном. Но кто научил всех православных так слагать персты? Никон ли патр.? Если он, то каким образом мог он распространить придуманное им треперстие во всей вселенской Церкви? Если же не он, то от кого же во всей вселенской Церкви сделалось известным троеперстие?

О нынешних греках, аравиянах, египтянах, сербах, грузинах и прочих рещи ничего не имеем, яко бы они знаменовались двоеперстно. Но о тех, которые существовали издревле из упомянутых народов, знаем, яко оные употребляли к крестному знамению сложение перстов двоеперстное. Доказательства сего вкратце на среду предлагаем:

1) Св. Максим грек в слове 40-м своей книги свидетельствует, что двоеперстное сложение есть Апостольское предание.

2) В лето 6496-е св. князь Владимир, взяв град Корсунь греческий, и св. крещение в Корсуне прия, и взя из Корсуня крест великий запрестольный, иже ныне на Москве в соборной успенской церкви. На оном кресте на празднице Вознесения у Спаса благословящяя рука двоеперстно имеется.

3) В книзе греческой Пидалион, напечатанной в 1800 году, свидетельствуется сице: знамение честного креста древние христиане другим образом рукою изобразовали, т. е. самыми двумя перстами руки – указательным и средним, как глаголет преподобный Петр Дамаскин в книге, именуемой «Добротолюбие», на листу 642, где пишет сице: едина рука значит одну ипостась Христову, а два перста показуют два естества Христова: (после толкования на 91 прав. Св. Василия Великого в примечании, лист 447). Это свидетельство занесено в белокриницкую историю господином Субботиным на странице 392 издан. 1874 году. Отсюду явственно показуется, яко греческая церковь прежде знаменовалась двоеперстным крестным знамением.

4) В старых белорусских печатех, греческое согласие имеющих и под цареградскими патриархами пасущихся, тоже знаменоватися двоеперстно повелевают: а) в граматице, в Вильне печатананней в лето 7103; б) в собрании изложения св. Апостол, печатаннем в Угорцах року 1618; в) в книге о правой вере иеромонаха Азария киевския печати в полдесть; г) в книзе в четверть листа белорусския же печати, в ней же о образех, и о кресте и о хвале Божии; д) в книзе епископа Львовского Гедеона Болабанова, во Львове печатанней в лето 1604, в ней же слово Максима грека о крестном знамении; е) в книге в четверть листа Александра, князя Полубенского, напечатанней в лето 7092; к ней слово святого Феодорита о крестном знамении напечатано.

Во всех сих белорусских книгах тако свидетельствуется слагати персты: палец с двема нижнима во исповедание св. Троицы, а указательный и великосредний во исповедание двою естеству во Христе проповедуется.

5) Сербския печати в книге «Обиходник» наречия сербского, иже в четверть листа, в ней же напечатана изображения праздников, генваря в 6-й день на празднице Богоявления благословящая у Христа десница двема перстама (изображена?).

6) Волошския печати в книге в десть – Евангелии учительном, на волошском языке печатанном в Молдавии во граде Яссех, в госпадарском монастыре в лето 7151, благословящия руки Христа Спасителя и святых многих воображены двема перстома.

От сего видно есть, яко прежде всюду существовало двоеперстное сложение к крестному знамению и иерейскому благословению. Если же ныне оного в оных странах не существует, то из этого не следует, что его прежде там не существовало. Если бы кто-либо из путешественников пожелал исследовать, какой обычай существует в римской церкви относительно таинства святого крещения, то всюду встретил бы в римских странах существование оного в три обливания. Но не ужели из этого можно предполагать, что и в римской церкви от начала дней Апостольских никогда не существовало троекратного погружения по святом крещении? А также и прочее, творимое в западной церкви как то: неимение жен презвитерами и внесение органов в костелы и прочее... Если римляне могли изменить древние предания св. церкви, то нет никакого сомнения в том, что и греки и прочие могли изменить святое двуперстное сложение на троеперстное.

Отвечая на четвертый вопрос, автор обходит молчанием самое важное для уяснения дела и самое трудное для него, именно прямое и ясное решение предложенного вопроса: если Никон ввел троеперстие, то когда и как распространилось последнее между греками, сербами, аравлянами и другими православными народами? Согласившись, что означенные народы действительно крестятся троеперстно, автор однако же не отказывается от мысли, в противоположность действительности, доказать, что в древности все православные народы крестились двуперстно. Чем же автор доказывает это? Он ссылается на вышеприведенные им свидетельства от 40-го слова Максима Грека и от Корсунского креста. Об этих свидетельствах было уже говорено нами, а потому теперь можно бы к ним не возвращаться; но так как старообрядцы охотно могут истолковать такой поступок в смысле своей непобедимости, то остается поступить по слову апостола: «тожде глаголати нам убо неленостно, вам же твердо».

Итак, доказывают ли приводимые автором свидетельства, что двуперстие есть апостольское предание и в древности было во всеобщем употреблении у всех православных народов? Рассмотрим.

1. Максим грек в 40-м слове свидетельствует, что двуперстие есть апостольское предание. Но свидетельство писателя, жившего 1500 лет спустя после апостолов, – свидетельство, не подтверждаемое древними отцами и учителями церкви и опровергаемое другими достоверными свидетельствами, не заслуживает доверия; да и самое слово Максима Грека справедливо заподозривается в неподлинности и подложности.

2. Корсунский крест. Но автор напрасно доверился Денисову, который был весьма не добросовестен в описании древних памятников; эта недобросовестность сказалась и здесь: упомянув о двоеперстии на Корсунском кресте, Денисов лукаво умолчал, что в верхнем кругу Корсунского креста у Спасителя ясное именословное перстосложение. А если так, то что же подтверждает Корсунский крест? То, что в X в. было употребляемо в Греции именословное перстосложение для благословения, а след. и троеперстие для моления. А что в этом именно виде принято было перстосложение для крестного знамения и иерейского благословения в России при св. князе Владимире, о сем свидетельствует храм, называемый Спас на Берестове, построенный св. князем Владимиром в 989 году, т. е. через год после крещения Руси. В этом храме сохранились современные его постройке фресковые изображения св. Иоанна Крестителя, преподобного Евфимия, святителей Григория Омиритского и Григория Антиохийского, и все сии святые изображены с именословным перстосложением. Итак вот свидетельство, светлейшее солнца и яснейшее дня, что при св. князе Владимире благословляли именословно и крестились троеперстно. Не свидетельствуя о том, что во дни князя Владимира все православные христиане крестились двуперстно, Корсунский крест еще менее может доказывать, что двуперстие есть апостольское предание, потому что X в. слишком далеко отстоит от времен апостольских; если же Корсунский крест и может что доказывать, так разве ту мысль, что все корсунские жители только, а отнюдь не все христиане, в X в. по Р. X., а отнюдь не в век апостольский, крестились одни троеперстно, а другие двоеперстно, хотя и этого могло не быть: в Московском Успенском соборе одни святые изображены с троеперстием, другие – с двуперстием а мы все молимся троеперстно; так точно и в Корсуни: на кресте могли быть священные изображения и с двуперстием, и с именословным перстосложением, а корсунцы X века могли все молиться троеперстно⁴.

3. Пидалион. Ссылка на Пидалион сама по себе всего яснее свидетельствует, что старообрядцы не имеют никаких доказательств той излюбленной ими мысли, будто двуперстие есть апостольское предание и будто оно в древности было единственным и всеобщим перстосложением. В самом деле, что такое Пидалион, на который ссылаются здесь старообрядцы? Кормчая книга, изданная в Греции в 1800 году. Ее издатели после толкования на 91 прав. Василия В. сделали от себя примечание, что древние христиане крестились двумя перстами, как о том свидетельствует Петр Дамаскин, писатель XII в., и далее приводится известное его свидетельство. Но раз издатели Пидалиона основываются на свидетельстве Петра Дамаскина и ни на чем более, то и их слова не более доказывают, чем самое свидетельство Петра Дамаскина, а последнее приводит только к той мысли, что в некоторых местностях, как напр. в Сирии в противодействие монофизитам и монофелитам некоторые христиане крестились двумя перстами в период времени от VI по XII века; но никак не то, будто все христиане от времен апостольских и до Никона патриарха крестились исключительно двоеперстно.

Но автор ответов очевидно сам сознает всю неудовлетворительность приведенных доказательств для утверждения мысли о древности и всеобдержности двуперстия; а посему он ссылается далее на книги белорусския, сербския и воложския печати. В сих книгах отчасти есть свидетельства о двуперстии, отчасти изображения с двуперстным сложением. Что должно сказать о значении сих книг? Должно сказать прежде всего то, что сими книгами не может быть доказана древность двуперстия, ибо сами книги не принадлежат древнему времени. Все они относятся к XVII в., и только очень немногие к концу XVI в. Во вторых, ими не может быть доказана всеобдержность двуперстия, ибо автор ответов, следуя в данном случае Поморским ответам Денисова, привел из сих книг свидетельства в пользу двуперстия и лукаво умолчал о свидетельствах в сих же книгах в пользу троеперстного и именословного перстосложения. Вот они.

В сборнике Праздничная минея 1538 года, напечатанном в Убнециех, помещены лицевые изображения Спасителя, св. Иоанна Богослова, святителя Николая, св. Стефана Сербского, Иоанна Златоуста, ап. Петра – и все с именословным перстосложением. В Служебнике 1604 года, напечатанном в Стрятине, на стр. 236, изображен св. Василий Великий с именословным благословением. В Евангелии Учительном, печатанном 1606 г. в Клиросе при львовском епископе Гедеоне Балабане, на л. 226 и 276 есть изображения святителей с именословным перстосложением. В книге «О священстве» св. Иоанна Златоустого, напечатанной 1614 г. в Львове, на стр. 306 есть изображение св. Василия Великого с именословным перстосложением. В Вифлеемском храме, в приделе великомученика Георгия, находящемся над св. пещерой, стоят две древние иконы – Спасителя, писанная в 1567 году, и Богоматери с предвечным Младенцем, писанная в 1559 г., обе болгарского письма, с означением времени их написания. У Спасителя и предвечного Младенца десницы с именословным перстосложением. Есть изображения и троеперстно сложенной руки. В книге «О священстве» св. Иоанна Златоуста, напечатанной в 1614 г. во Львове, на стр. 7 изображена рука, держащая четвероконечный крест тремя перстами, тогда как иконописцы, расположенные к двуперстию, изображают у святых держащую крест руку сложенною двуперстно. Такие же указательные руки изображены: 1) В беседах св. Иоанна Златоустого на 14 посланий ап. Павла, напечатанных в 1623 году в Киево-печерской лавре, в предисловии л. 5-й. Книга сия печатана под надзором Захария Копистенского, которого назвал ревнителем и поборником по благочестии сам патриарх Иосиф. 2) В беседах св. Иоанна Златоуста на Деяния апостольские, напечатанных в 1624 году, в той же лавре. (Братское Слово, 1888 года, октябрь, стр. 340–343. Замечания на книгу поморских ответов, о. арх. Павла; там же можно читать много и других свидетельств, касающихся до сего предмета). Кроме сего, в малом Катихизисе, изданном в 1645 г. в Киево-печерской лавре и в 1646 г. во Львове, ясно излагается наставление о том, как должно креститься тремя перстами. Итак, из сих свидетельств открывается, что и за означенный период, т. е. в XVI в. и первой половине XVII в. в Белоруссии, Южной России, Сербии и Болгарии благословляли именословно и крестились троеперстно. А что в тот же период времени в Греции и на всем востоке крестились троеперстно, вот о сем непререкаемое свидетельство: патр. Александрийский Мелетий Пига, коего послания напечатаны в Кирилловой книге, в сочинении своем «Православный христианин», отправленном к Константинопольскому патр. Иеремии, тому самому, который поставил первого русского патриарха Иова, ясно пишет, что для крестного знамения употребляются три первые, непосредственно между собою соединенные перста. Вот подлинные слова: «почему крестное знамение означает св. Троицу? Почему образ креста есть знак веры во Св. Троицу? Потому что мы начертываем образ креста подъемля три срасленные перста единой руки. Потому что мы совокупляем три соединенные перста одной руки, когда хочем сделать крест; и одна рука есть знак единого Божества, а три перста знамение трех ипостасей» (Подлинное сочинение патр. Мелетия на греческом языке в Синодал. библ. № 328. См. Брат. Слово, 1888 г. № 10 стр. 821). А что не только александрийская и константинопольская церкви держались такого мнения по вопросу о перстосложении, но и все восточные церкви, доказательством сему служит « Православное исповедание», в 1645 году подписанное всеми патриархами и их синодами; а в этой книге на вопрос 51: «како должно знаменатися знамением честнаго и животворящаго креста» ? дается ответ: «десною рукою подобает творить крест, полагая на челе твоем три великия перста». После этих столь ясных свидетельств о том, что за рассматриваемый автором ответов период времени, в XVI и первой половине XVII века, несомненно во всех православных церквах употреблялось троеперстие, жалкими представляются выписанные им из Поморских ответов свидетельства о существовавшем будто бы за этот период времени двуперстии, как единственной и всеобдержной форме перстосложения во всех православных странах. Но уже непозволительной клеветой должно назвать последующие слова автора ответов, где он утверждает, что в православные страны вошло троеперстие после п. Никона по подобию того, как у католиков вошли в употребление органы и обливательное крещение. Автор забывает, что истории не безъизвестно, с какого времени стали употребляться в римской церкви органы и обливательное крещение; но истории совершенно неизвестно, чтобы в Сербии, Греции, Грузии, Аравии, Египте и других православных церквах после п. Никона вводилось троеперстие, как новая, дотоле неизвестная форма перстосложения; автор ответов сделал было неблагодарную попытку доказать, что в XVI и начале XVII в.в. там было двуперстие, и тем косвенно показать, что троеперстие появилось там после патр. Никона; но мы, вопреки автору ответов, яснее дня доказали, что за этот период времени во всех православных странах было троеперстие, а двоеперстие существовало кое-где в виде весьма незначительного исключения и имело весьма малую распространенность.

Несомненно, что в древней русской Церкви для крестного знамения употребляемо было треперстное сложение. Вот свидетельства о сем. Правые руки преп. Илии Муромца и Иосифа многоболезненного, нетленно почивающих в Киевских пещерах, имеют три первые перста соединенными, хотя и не ровно, но вместе, а два последние – безыменный и мизинец – пригнутыми к ладони. У правой руки преп. Спиридона, почивающего там же, три первые перста сложены совершенно ровно, а два последние пригнуты. Подобное же перстосложение представляют руки преп. Алипия иконописца и Пимена многоболезненного, почивающих там же. Очевидно, что все эти угодники, жившие в XI и в начале XII вв., скончались с тем самым перстосложением, каким они хотели ознаменовать себя в минуту смерти.

Во многих древних храмах есть древние иконы и изображения святых, в молитвенном положении, с треперстным сложением правой руки. Так именно изображены святые Леонтий и Игнатий в Московском Успенском соборе в приделе св. Ап. Петра и Павла; те же святые в Ростовском соборе на одном из столбов, те же святые – в Ярославском Спасопреображенском монастыре; св. князь Константин – в Ростовском и Ярославском соборах. Древние фресковые и мозаические изображения, старописьменные и старопечатные книги ясно свидетельствуют, что в древности употребляемо было треперстное сложение для крестного знамения. Не приводим этих свидетельств за множеством их. Желающие знать их подробно благоволят обратиться к книге «Выписки из старописьменных и старопечатных книг» Озерского, II т., стр. 330–359. Москва, 1883 г. Приведенных же нами свидетельств достаточно, чтобы видеть, что треперстие употреблялось в Православной Церкви гораздо раньше времени патр. Никона, и что такое сложение перстов употребляли святые Угодники Божии. Спрашивается: грешно ли молиться треперстно, или нет? Если не грешно, то за что же старообрядцы осуждают Грекороссийскую Церковь, допускающую троеперстие?

Нет на то нигде ясного доказательства, чтобы показанные в сем вопросе святии молились троеперстным сложением, почему мы и не вдаемся об этом в дальнейшее объяснение, понеже видим и довольно показахом, яко двоеперстное сложение есть издревле святыя церкви предание; но святии вси, послушницы были оной, а не противницы, почему и не могли творить противного ничего.

О святых же чудотворных иконах смеем рещи, что на оных всюду зрится написано двоеперстное сложение.

Яко же св. Митрополит Петр, иже написа чудотворный образ Пресвятыя Богородицы прежде Архиерейства своего в Киеве, и на нем у Превечного Младенца Иисуса Христа благословящую десницу изобрази: три перста совокуплени, а указательный и средний сложена; который чудотворный образ в морском плавании Геронтию, хотящему восхитити престол русския Митрополии, чудотворне запрети о сем и прорече Петру святому быти митрополитом. Святейший же патриарх цареградский Афанасий, рукоположивый Петра Святого Митрополитом, в лето 6816-е той священный Чудотворный Богоматере образ даде ему, истинному святителю и Божию человеку, Петру, сице рек: приими Богородичный образ святый, иже ты своима рукама написал еси, сего бо ради и воздание тебе дарова: сама икона о тебе прорече (о сем в Степенной повествует в степени 10, и житии его, святым Киприаном Митрополитом писаннем). Сей чудотворный образ на Москве в Успенском соборе писанная самовидением утверждает. Также и на всех древлеписанных, кои не переписаны нынешними иконописцами, св. иконех, тое двоеперстное сложение зрится, яко же видим на древлеписанном образе; «предста царица» (стоит в Успенском соборе); такожде в Дейсусе у Спасителя благословящая рука двоеперстно (сложена?). Сице и у великого Предотечи и у Апостола Фомы, и у Евангелиста Луки молебные руки двема перстома (изображены?). Тоже засвидетельствует образ Спасителев над Спасскими враты, иже и подписание греческими буквами имеет. Много бы еще можно привести свидетельств от чудотворных икон, у коих имеется написание двоеперстным сложением, но краткости ради оставляю. Изволяй да чтет о сем в статиах инока Никодима и в Ответах поморских на синодские вопросы (ответ 5-й).

В ответ на слова своего вопросителя, что у свв. Илии Муромца, Иосифа многоболезненного, Спиридона Просфорника, Алимпия иконописца и Пимена многоболенненного, нетленно почивающих в Киевских пещерах, десницы имеют троеперстное сложение, автор ответов говорит: нет на то нигде ясного доказательства, чтобы показанные в сем вопросе святии молились троеперстным сложением, почему мы и не вдаемся в дальнейшее объяснение, понеже видим и довольно показахом, яко двоеперстное сложение есть издревле святыя церкве предание.

При таком ответе невольно припоминаются слова Авраама богачу, изображенному Спасителем в Евангельской притче о богатом и Лазаре: «аще кто и из мертвых востанет, не уверуют»! Автор ответов прекрасно знает, что мощи поименованных святых и посейчас нетленно почивают в киевских пещерах, и что, по особому ходатайству, десницы сих святых и теперь можно видеть, и усиленно домогающиеся этого действительно и теперь находят случай видеть их, – знает и все же утверждает, что нет никакого ясного доказательства, чтобы сии святии молились троеперстным сложением; приити и посмотреть собственными глазами – какое же доказательство яснее этого? Но автор, упорно не желающий видеть истину, однако продолжает: «понеже видим... (а что он видит? Все, что угодно, но только не истину) и будто бы «довольно показахом, яко двуперстное сложение есть древнее предание церкви». Мы действительно довольно показахом автору ответов, что двоеперстия не могло быть раньше VI в. и что до этого времени не встречается никаких следов двуперстия, ни самомалейших указаний на него; что и в VI и последующих веках двуперстие не было единственной и всеобщей формой перстосложения в православной Церкви: что оно существовало совместно с троеперстием, которое существует в православной Церкви от дней апостольских и есть истинно апостольское и самое древнее церковное предание. А потому совершенно понятно, что выше наименованные святые, мощи коих нетленно почивают в киевских пещерах, будучи, по справедливому выражению автора ответов, послушницы, а не противницы св. Церкви, могли изображать и на самом деле изображали на себе крестное знамение троеперстно.

Не менее странно и дальнейшее уверение автора ответов, якобы на всех чудотворных иконах и на иконе пресвятой Богородицы, написанной св. Петром Митрополитом, зрится двоеперстное сложение. Что не на всех чудотворных иконах двуперстное сложение, для доказательства сего достаточно указать на икону Спасителя. которую брал с собой в поход св. Андрей Боголюбский и от которой совершилось чудесное знамение. На сей иконе десница Спасителя имеет ясное именословное перстосложение. Икона сия, находящаяся ныне в иконостасе Успенского собора, древнего греческого письма, ибо в евангелии у Спасителя греческий текст. В том же иконостасе Успенского собора есть икона Благовещения пресвятой Богородицы, тоже чудотворная; пред сей иконой молился св. Прокопий Устюжский, и на этой иконе у архангела Гавриила явственное именословное перстосложение. Не упоминаем о других чудотворных иконах ради краткости. Изволяй да чтет статью о. архим. Павла: «Замечания на книгу Поморских ответов» в Братском Слове 1888 г. №№ 14 и 15-й. Такова-то старообрядческая правда! На иконе Богоматери, писанной св. Петром митрополитом, у Спасителя явственно именословное перстосложение, а посему все восхваления сея иконы должны быть отнесены не к двуперстию, а к именословному и троеперстному перстосложению.

Но верх бесцеремонности представляют следующие слова автора ответов: «также и на древлеписанных, кои не преписаны нынешними иконописцами св. иконех, тое двоеперстное сложение зрится». Весьма желательно было бы услышать от автора ответ на вопрос: кои же именно иконы преписаны нынешними иконописцами ? Выше приведенные нами иконы Спасителя и Благовещения преписаны или нет? Икона свв. Леонтия и Игнатия, писанная в XII в. и находящаяся в Успенском московском соборе, иконы тех же святых в Ростове и Ярославле преписаны или нет? Сии иконы несомненно не переписаны а между тем на них мы видим именословное и троеперстное сложение. А что в Успенском соборе есть иконы и с двуперстием, сего мы не только никогда не отрицали, но публично сами о сем говорили на беседах в Рогожской, между прочим доказывая сим обстоятельством, что сама русская православная Церковь никогда не относилась пренебрежительно к двуперстию самому по себе, независимо от противления Церкви лиц держащихся двуперстия.

Старообрядцы думают, что двуперстие для крестного знамения есть непререкаемый догмат, который всегда неизменно содержался в св. Церкви. Но мы видим, что старопечатные книги, уважаемые старообрядцами, говорят весьма различно об этом «догмате» . Так, в Великом Катихизисе, на листе 6, предписывается «два перста иметь наклонены, а не простерты»; в Малом же Катихизисе, на листе 25, предписывается «два перста протянути», в предисловии же псалтири один перст предписывается наклонить. В тех же старопечатных книгах содержится учение о троеперстии. Так, в Вел. Катихизисе, на листе 5 обор., читается: «сице убо знаменаемся им (крестом) сложивше убо три персты десныя руки, и возлагаем на чело» и т. д. Если справедливо мнение старообрядцев о двуперстии, что оно неизменно сохраняемый Церковью догмат, то почему же так различно говорят о нем старопечатные книги? и если треперстие есть ересь, выдуманная патр. Никоном, то почему же учение о нем есть в старопечатных книгах?

Аще будем иметь сомнение о двуперстном сложении за то, как показано в 6-м вопросе, что в древних книгах имеется о нем аки бы разногласие, тогда уже подобает отвергнути нашему вопросителю и Евангельское учение, ибо и тамо зрится показание у Евангелистов, различное, яко же отсюду показуется: в молитие Господней «Отче наш» Матфей написа: «даждь нам днесь» (глав. 8), Лука написа: «Подавай нам на всяк день» (зач. 18.); Матфей глаголет: «остави нам долги наша», а Лука глаголет: «остави нам грехи наша»; Матфей глаголет: «ибо мы оставляем должником нашим»; а Лука глаголет: «всякому должнику нашему». От сего различия несть изменения в сказании о молитве: тако и в двоеперстном сложении, вк различном изречении о сложении перст, несть различия во учении; ибо вси глаголют исповедати в двух перстах Божество и человечество. Далее зрится сказание во священном Евангелии, имущее не единогласное выражение, о послании от Христа Апостолов на проповедь: св. Матфей пишет: «ничтоже стяжите на путь, рече: ни сапог» (зач. 35). А Марко написа: «токмо жезл един и обувены в сандалие» (зач. 23), Матфей пишет: «исходящу Исусу от Ерихона, се два слепца седяста на пути» (зач. 88), а Марко единого слепца написа, именно Вартемиа (зач. 48); паки: Матфей повествует, яко, «пришедшу Исусови в страну Гергесинскую, сретоша Его два бесна» (зач. 28); а Лука сказует единого бесна (зач. 38): Матфей написа 9 блаженств (глав. 5), а Лука токмо 4 (глав. 6. С. X. 20). Паки о разбойниках, со Христом распятых, Матфей и Марко пишут, яко оба разбойника поношаста Ему, а Лука глаголет: «един хуляше, а другий моляшеся: помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии си». Паки Христу воскресшу от мертвых, Матфей и Марко написаста, яко един Ангел явися мироносицам у гроба, Лука же и Иоанн повествует, яко два Ангела явистася. Паки Лука о тех двух Ангелах сказует, яко «се мужа два стаста пред ними в ризах блестящих» (Лук. 24), Иоанн же глаголет, яко «седяста два Ангела в белых ризах, един у главы, а другий у ногу, идеже бе лежало тело Исусовоа (Иоан. 20). Это приводится о разных изречениях евангелистов, и в Розыске Дмитрия Ростовского в 13 главе 1-й части. Пусть наш сопопросник прежде обратит внимание на вышепоказанное разньство во изречениях во святом Евангелии: тогда уже может заподозривать различное речение в древних книгах о двоеперстном сложении. Что же касательно до большого Катихизиса на листу пятом на обороте, яко бы повелевающем творити знамение честного креста тремя персты: то нашему вопросителю следовало бы прочесть ниже того следующие строки: Вопрос. Како сие бывает, скажи ми. Ответ. Три персты равно имети великий со двема малыми вкупе слагаеми; сим образуем святую Троицу; Бог отец, Бог сын, Бог Дух Святый, и прочее. Вот о каких трех перстах творец Большого катихизиса написал. Яве о двоеперстном сложении, понеже в двоеперстии тремя перстами – великим со двема малыми имеется образование св. Троицы, а двумя исповедается Божество и человечество.

Автор в шестом ответе не только не устранил, но и не ослабил силы возражений о двуперстии, предложенных старообрядцам в шестом вопросе. Прежде, чем приступить к разбору ответа, сделаем предварительно несколько замечаний о манере автора выражаться. Вопроситель в шестом вопросе точно привел ему наставления старопечатных книг о перстосложении; из сих наставлений с несомненностию явствует, что старопечатные книги учат о двуперстии различно; но несмотря на это, автор ответов выражается: «в древних книгах имеется о двуперстии акибы разногласие, не прямо разногласие, но только акибы разногласие, и это акибы весьма примечательно, как характеристика старообрядческой добросовестности. За сим, если иметь, говорит автор ответов, сомнение о двуперстии из-за разногласия о нем в старопечатных книгах, тогда «подобает, нашему вопросителю, отвергнуть и евангельское учение». Последними словами автор ответов набрасывает тень и на самое Евангельское учение, давая понять, акибы и оно все состоит из разногласий, подобно тому, как все учение о двуперстии в старопечатных книгах действительно состоит из разногласий. Вот до чего доводит автора ответов желание защитить двуперстие.

Разберем теперь силу шестого ответа по существу. Смысл ответа автора следующий. Как встречающиеся в Евангелии разночтения не должны приводить к сомнению в Евангельской истине, так и разногласия о двуперстии в старопечатных книгах не подрывают значения двуперстия, как догмата. Но нигде так не оправдывается, как здесь, справедливость изречения: сравнение не есть доказательство. Действительно, очень большое различие между разночтениями у Евангелистов и разногласиями о двуперстии в старопечатных книгах. У Евангелистов разногласия мнимые, кажущиеся, и все они могут и должны быть примирены между собою, и в том между прочим и заключается задача толкователей Евангелия, чтобы согласить эти кажущиеся разногласия Евангелистов, и все они действительно допускают соглашение; напр. если Ев. Матфей и Марк пишут, яко оба разбойника поношаста Христу, а Лука глаголет: един хуляше, другий моляшеся, то это значит, что сперва оба разбойника поносили Христа, а потом один из них, взглянув на Христа и, может и быть, припомнив раньше им слышанное о жизни и чудесах Спасителя, образумился и изменил хулу на молитву. Подобным же образом могут быть соглашены и другие разночтения у Евангелистов. Но если в постановлениях Стоглавого собора сказано, и что указательный перст должно мало нагнуть, в Великом катихизисе – два перста нагнуть, в малом катихизисе – два перста протянуть, в предисловии к Псалтыри – средневеликий нагнуть, – то эти разногласия не примирят все 72 толковника в совокупности, ибо они совершенно непримиримы. И вы нисколько не обольщайтесь тем, что во всех этих книгах предписывается креститься все же двумя перстами: если двуперстие есть догмат, то принять его в общем с изменением подробностей не значит содержать правильно догмат. Догмат должно принимать со всеми частными мыслями, в нем заключающимися; принимая же догмат в общем и отвергая его частности, все равно впадешь в ересь и будешь подлежать церковному проклятию. Объясним сказанное примером. Еретики так называемые полуариане в общем совершенно согласно с православными исповедывали, что Иисус Христос есть Бог; но когда их спрашивали относительно частных мыслей догмата о божестве Иисуса Христа, именно, исповедуют ли они, что Иисус Христос не просто есть Бог, но Бог единого существа с Богом Отцем, – то они отвечали, что они исповедуют Иисуса Христа только Богом подобного существа Богу Отцу, и на это Церковь признала их еретиками, хотя они и исповедывали Христа Богом. Теперь, если вы признаете, что двуперстие есть догмат, и что клятвы Стоглавого собора совершенно законны, то вы, по вашему же собственному приговору, столько же подлежите клятвам Стоглавого собории, сколько полуариане подлежали клятвам Никейского собора: ибо, как полуариане в общем принимали догмат о божестве Христовом, но уклонялись от соборного определения в частностях, так и вы принимаете определение Стоглавого собора в общем, но уклоняетесь от соборного определения в частностях: собор предписывает наклонить указательный перст, вы наклоняете средний; собор предписывает пригнуть большой палец к двум меньшим для обозначения догмата вочеловечения: преклонь небеса, сниде на землю; вы три перста слагаете для образования догмата о св. Троице, т.е. вы самовольно, вопреки определению Стоглавого собора, в первом случае переменили палец на палец, во втором догмат на догмат. Итак, вам остается выбирать одно из двух: или, если двуперстие есть неизменяемый догмат, то вы еретики, как и полуариане, и подлежите клятвам Стоглавого собора столько же, сколько полуариане – клятвам Никейского собора; или же признать, что клятвы Стоглавого собора не действительны и двуперстие не есть догмат и может быть изменяемо, – и тогда вы должны признать, что и вообще перстосложение может быть изменяемо Церковию, как и всякий обряд, – и тогда скажите, за что вы отделились и отделяетесь от Церкви?

Наконец, мы поддерживаем автора вопросов и в той мысли, что в Большом катихизисе действительно излагается учение о троеперстии, потому что там сказано: сложивше три персты десныя руки, возлогаем их на чело и т. д., тогда как в двуперстии на чело и проч. возлагаются не три, а два перста. Что касается дальнейшего ответа, в котором излагается наставление о двуперстии, то дело объясняется очень просто: известно, что Большой катихизис исправляли в Москве и исправляли люди, расположенные к двуперстию, они-то и внесли это наставление о двуперстии, с очевидным намерением не только изложить учение о двуперстии, но и предыдущий ответ приноровить к двуперстию же, однако этого они не сумели сделать, и хитрость им не удалась по пословице: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь; они вшили свой ответ белыми нитками, вследствие чего шов и по сию пору прекрасно заметен.

Свящ. И. Орфанитский.