СКВЕРНОСЛОВИЕ

Однажды, занимаясь в своем садике, я услышал, что недалеко от меня 68-летний старик страшно сквернословит. Я начал было убеждать его оставить эту дурную привычку, но сквернослов так сроднился с нею, что когда отходил от меня, то все продолжал сквернословие. Вскоре встретился я с ним около его дома, и он, вспоминая мои замечания, теперь как будто стыдился меня. Я воспользовался этим случаем и начал с ним беседу.

– Скажи, пожалуйста, что тебя ныне так рано и сильно огорчило, что ты в глазах моих, в виду храма Божия так ужасно сквернословил?

– Ах, батюшка, – отвечал он мне, – как не огорчаться, когда в яровом поле моем был почти весь табун лошадей.

– Да, – сказал я, – это, конечно, обидно для хозяина, но зачем же тебе сквернить уста, которыми ты творишь молитвы и приобщаешься святого Тела и Крови Христовой?

Слова мои, к сожалению, не пали на сердце старика. В тот же день он опять стал изрыгать срамные слова, совсем не ожидая той бедственной участи, которая постигла его в тот же день.

По возвращении моем домой из прихода, мне говорят:

– Батюшка, Пахомыч-то умирает.

– Что же с ним случилось?

– Говорят, что в поле попал он под соху и сошниками пропороло ему живот.

Я тотчас же отправился к несчастному: он страшно стонал, живот его был до того пропорот, что в нем видны были внутренности, однако ж среди смертельных страданий он имел еще столько силы, чтобы рассказать мне про свое несчастие.

– Когда ушел ты от меня, – говорил больной, – я отправился пахать; начал работу без молитвы и продолжал ее без молитвы. Сделал пять или шесть борозд, вижу, что лошадь ходит не так, как мне бы хотелось, и я подошел к ней с сквернословием и ударил ее, а она вдруг как-то смяла меня под себя, я не мог справиться и попал под соху на сошники, на которых с четверть версты волокла меня с поля домой; на дороге брат мой родной встретился со мной и снял меня с сошников.

Поистине, достойна была крайнего соболезнования бедственная участь, постигшая этого человека, но при виде той безропотной покорности воле Божией, с которой он переносил самые тяжкие страдания как очистительные для души, оскверненной греховной привычкой, нельзя было вместе с ним не благословлять Господа, Которого благость, спасая нас от вечной погибели, всемерно ведет нас на покаяние.

Действительно, покаяние этого бедного страдальца было глубоко и чистосердечно: исповедавшись и приобщась Святых Таин, он остался еще в живых на целые сутки и до последнего своего воздыхания постоянно повторял молитвенные слова (9).