Начало прославления о. Иоанна. Христолюбивая раба Божия Параскева Ивановна Ковригина. Празднование 25-летия и 35-летия священства

БЫТЬ может, долго-долго бы еще пришлось этому великому светильнику гореть под спудом, по его глубокому смирению, к невыразимому прискорбию всех, требующих и жаждущих его святых, Господу угодных молитв и помощи, – если бы не послана была Самим Всевидцем путеводная звезда, указавшая место, где возгорался этот, давно и многими искомый, вожделенный светильник и молитвенник. – И звезда эта явилась в лице ни кого другого, как худородной, в Бозе почившей старицы – девственницы Параскевы Ивановны Ковригиной, вся жизнь которой, сызмала до самой смерти, преисполнена была духовных назиданий и прекрасных примеров и в то же время проникнута духом строгого подвижничества.

Параскева Ивановна Ковригина родилась 14 октября 1816 года, в Костромской губернии, Чухломского уезда, Глазуново-Бушневской волости, Соборовского прихода, села Тушевино, в деревне Фалагино, отстоящей от города Галича в 12-ти верстах. Вся семья состояла из благочестивых родителей Ивана Ивановича и Иулиании Филимоновны, четырех сыновей – Иоанна, Косьмы, Иулиана и Андрея, и двух дочерей – Ксении и Параскевы. Все они были крепостными людьми князя Долгорукова.

Самая младшая из семьи, дочь Параскева, хотя от природы и не наделенная особенною красотою телесною, измлада отличалась выдающеюся красотою душевною: была смиренна, кротка и молчалива, отверзая уста свои лишь на разумные речи – для славы Божией или же в минуты сожаления о чужом горе. Родителям своим она была покорна и весьма дорожила их благословением. С 18-тилетнего возраста она уже вела в доме все хозяйство; рисковала принимать странников и странниц, хотя ее родным это весьма не нравилось, и они ей за то часто досаждали. Она же, любя золотое молчание, сносила все попреки безропотно, делясь своею долею с другими, так что из дому никто не уходил не наделенным, хотя чем-нибудь.

Приобретая своим уживчивым, кротким и добрым характером общую любовь и уважение окружающих, она нимало не превозносилась пред другими и старалась быть всегда незамеченной. Но симпатичность, открытый и светлый взгляд, беспримерная скромность, соединенная с нежностью обращения – не могли укрыться от зорких и пытливых глаз мужчин, из которых весьма многие считали для себя гордостью и великою честью быть ее женихом и искали ее руки; почему отец, во избежание насильного замужества за крепостного, выкупил ее на свободу, вовсе не подозревая, что таилось и взлелеяно было на душе у его дочери Параскевы, мысли и чувства которой всецело были поглощены спасением своей души и приобретением вечного Жениха – Христа.

Стремясь посвятить себя всегдашнему девству, Параскева думала не о замужестве, а о предметах духовных, дорогих ее сердцу. С этою целью она с особенною любознательностью подолгу беседовала со странницами или монахинями, увлекаясь их рассказами и, будучи грамотною, сама любила много читать душеспасительных книг, особенно из жития святых.

Уважая священных лиц до благоговения, Параскева сильно раздражалась, если кто-либо недоброжелательно или гнусно высказывался о духовенстве. Любя церковное богослужение, она не пропускала ни одного воскресного и праздничного дня, чтобы не побывать в приходской церкви, не смотря на 7-миверстное расстояние оной от их деревни, и спеша придти в храм Божий непременно к началу службы. И только весенний разлив рек заставлял ее исповедоваться и приобщаться св. Таин вне своей приходской церкви.

Умилительно представить в воображении, как молодая подвижница, – слабая по своему полу, но твердая, как адамант, по духу и вере, с молитвою в устах, имея с собою икону Покрова Богородицы – этой небесной Путеводительницы, часто темною ночью, в ненастную погоду – одна безбоязненно пробирается к приходской церкви или к святой обители и при этом никакие путевые искушения или смущения не в силах были остановить ее от намеченной и предпринятой благой цели.

С 20-тилетнего возраста Параскева возымела усердие ходить по богомольям – и одна, и в сопровождении других; причем, будучи полной хозяйкой в семье, возросшей, по причине призрения ею круглых сирот родственников, до 20 человек, она должна была бы отказаться от сего духовного удовольствия. Но святое намерение не признает преград; и Параскева, имея споспешницею Божию Матерь, успевает всюду: не забывает и странников, усердно работает и в домашнем быту, посещает святые места и не упускает, в то же время, вечерних и утренних молитвенных правил; ко всему же этому еще и благодушно претерпевает нарекания за любовь к святым местам от окружающих, которые, по научению исконного врага нашего – диавола, издеваясь над ее набожностью и привязанностью к ней, добровольно сопровождавших ее подруг, – дерзали обзывать их в глаза раскольницами и хлыстовками. Но все эти незаслуженные насмешки в конец разбивались о невозмутимый характер Параскевы, огражденный к тому же непоколебимым терпением.

Особенно излюбленным местом посещения Параскевою была Решминская обитель, в которой, как благоуханный крин, подвизался в то время ученик преподобного Серафима Саровского – благочестивый старец Иеромонах Иларион, имевший громадное влияние на и сердце Параскевы и на всю ее последующую жизнь. Он с первого же взгляда усмотрел в ней непреодолимое и сильное стремление ко всему возвышенному, не мирскому, к подвигам самоотвержения, ради спасения души, и к духовным беседам, которые и вел с ней, не утомляясь, а радуясь, видя к ним ее благоговение и влечение. И насколько же должны были стать душеспасительны и чувствительны эти беседы великого и дряхлого старца с подвижницею, – юною не годами, а духом и жаждавшею духовного просвещения?!.. Один Всевидец – Господь был беспристрастным свидетелем возвышенного настроения этих двух существ: одного, уже алчущего вечного соединения со Христом, а другой, лишь успевшей вполне созреть на духовной почве!..

Так-то неисповедимый в Своих судьбах Господь, не взирая ни на пол, ни на возраст, ни на общественное положение, сблизил, уже заочно сроднившихся по духу, – смиренную Параскеву Ивановну с почтенным старцем Иларионом, который, обладая в числе других добродетелей даром прозорливости, вместо завещания, не запинаясь, изрек свою волю Параскеве – идти в Кронштадт, сказав на смертном одре, как бы в духе пророчества и благословения, что в Кронштадте есть великое светило церкви Христовой – о. Иоанн, и чтобы Параскева служила при нем.

И вот, за семнадцать лет до своей смерти, Параскева Ивановна перебирается в Кронштадт, где издавна жили ее родные братья, из коих один был зажиточен и скуп, а другой, хотя и бедный, но добрый, у которого она и любила более пребывать.

Кто не возблагоговеет пред дивными путями промысла Божия, который устроил жить братьям Параскевы за тысячу с лишком верст от родины, но не в ином месте, а именно в Кронштадте, где начинала светиться великая звезда духовного мира, как бы ожидая только меньшей, путеводной звезды?!..

Не ради братьев и стремилась Параскева Ивановна в Кронштадт: духовное сердце искало и духовной пищи. Главные ее цель и желание далеко еще не были достигнуты, ибо она еще не познакомилась и даже не видала о. Иоанна Сергиева, которому, по прозорливому завещанию о. Илариона, пришла служить, презирая всех и все в суетном сем мире.

Какою же должно было исполниться неизглаголанною радостью и родственным чувством жаждущее сердце Параскевы, когда она увидала о. Иоанна в первый раз за вечернею службою в Андреевском соборе?!.. Она сразу восчувствовала всем своим добрым, благодетельным к ближнему сердцем, что воля блаженного старца Илариона начинает исполняться. Уйти из собора, не взяв благословения от о. Иоанна, она была не в силах. Но широкое в любви сердце Параскевы двигает ее далее: она просит у отца протоиерея позволения раскрыть пред ним свою душу на исповеди и, получив просимое, дерзает новою просьбою беспокоить о. Иоанна – уделить ей несколько времени для духовной беседы и назидания ранее исповеди. – После сего о. протоиерей привел ее к одной почитаемой и покровительствуемой им, бедной женщине, Евлампии Петровне Шляпниковой, прося ее принять Параскеву Ивановну, как родную мать.

С этих-то пор и начинают высказываться душа, сердце и внутренняя, благотворная деятельность в Бозе почившей Параскевы Ивановны Ковригиной.

Едва приютившись у Шляпниковой, на самое короткое время, Параскева Ивановна, сама живя ранее в многочисленной семье и зная из опыта, что невозможно обойтись в сей жизни без распрей, – стала внушать ей, во время ссор и семейных неприятностей, не отвечать взаимными колкостями, как это обыкновенно искони практикуется женщинами, – а читать втайне молитву. И благое действие совета сразу обнаружилось. Лишь только начинался семейный раздор, а Евлампия Петровна вооружалась тайной молитвой, тотчас же водворялась и любезная всем тишина. – Далее Параскева Ивановна часто говорила Евлампии Шляпниковой: «Помни все батюшкины слова, ибо он великий светильник». – Между тем, в то время в отце Иоанне Сергиеве народ не видел еще ничего выдающегося, кроме некоторых странных, якобы, несовременных отношений его к пасомым, особенно слабым, требующим духовного укрепления, которых он сам разыскивал, воодушевлял и делился с ними последними средствами, к немалому удивлению окружающих, не привыкших видеть такого отменного, оригинального отношения истинно любящего пастыря к страждущим пасомым. Но от чуткого сердца Параскевы не могло укрыться это теплое попечение о нуждающихся со стороны о. протоиерея Иоанна; хотя в этот раз она прожила в Кронштадте всего шесть недель, вынужденная уехать в деревню для окончания постройки, где и прожила 3 года 4 месяца, душою пребывая в Кронштадте, – ибо любящее сердце, где бы ни витало, всегда духом стремится к любимому предмету. Тем не менее, для Параскевы тягостна была эта разлука, так как она находилась без руководителей и советников. И милосердный к любящим Его Господь, зная ее душу и искренние, благие стремления, не восхотел более искушать терпения Ковригиной и в декабре 1872 года благоволил поселиться ей в Кронштадте навсегда.

Жителям Кронштадта, и внимательным, и любопытным, не могло не броситься в глаза того необычного обстоятельства, как Параскева Ивановна подолгу прогуливалась по улицам города с о. Иоанном Сергиевым, а также всюду сопровождала его, смиренно беседуя с ним и внимательно слушая его назидания. Очень понятно, что любопытная провинциальная толпа, и преимущественно женского пола, не в силах была преодолеть своего любопытства и, улучив удобное время, когда Параскева оставалась наедине, осаждала ее с расспросами об отце Иоанне и о причине ее долгих бесед с ним.

Вникая в дух и намеренье вопрошающих, Параскева Ивановна, сама ощущая на душе и сердце, твердо и просто объясняла им, как благотворно и отрадно для духа действуют беседы о. протоиерея Сергиева и как обновляется человек, искренно раскрывший душу свою пред ним на исповеди, причем одно благословенье, полученное от него, возбуждает к нему особенное благоговение и любовь, уважение к священному сану и порождает заботу о собственном спасении. И это безыскусственное, кроткое, орошенное неподдельною верою слово об отце Иоанне тотчас же нашло нескольких, откликнувшихся ей, почему и отношение к Параскеве Ивановне видоизменилось. Образовалось, хотя и слишком небольшое еще общество, которое стало преследовать Ковригину, имея благотворною целью побеседовать с ней в духовном смысле, раскрыть свои душевные и сердечные язвы и посоветоваться о различных планах, предприятиях и недоумениях, особенно в тех случаях, когда стеснялись сообщить что-либо, тяготеющее душу, лично отцу Иоанну Сергиеву.

Но жаждущая духовного обновления и себе, и ближнему, Параскева Ивановна не могла остановиться на столь малом: обильно-любящее сердце искало и обильных плодов. С этою целью она убедила почтеннейшего отца протоиерея Иоанна устроить духовные беседы в достойных домах, для жаждущих душевного спасения и просвещения, и, получив на это благоплодное дело согласие и благословение о. протоиерея, оповестила знакомых о месте и времени беседы, предупреждая приглашать на нее – только верующих.

Как и в каждом деле, возникающем на духовной почве, первоначально посещали беседы очень немногие, – или, не доверяя на них предлагаемому, или же, по душевной слепоте и преподанности растленному миру, и вовсе не желая присутствовать на оных, дабы не услышать укоров и обличений своей совести. Для всего этого требовалось и всеисцеляющее время, и известные условия. Но – «не бойся, малое стадо: яко благоизволи Отец ваш небесный дати вам царство» (Лк.12:32).

И оно не убоялось, а движимое ненасыщаемой добродетелью к ближнему – Параскевою, постепенно возрастало и возрастало.

На беседах предлагались различные советы и разрешались недоумения, повествовалось о жизни по заповедям Божиим. Что-либо, не вполне усвоенное сразу на беседе, разъяснялось на досуге Параскевою Ивановною, знавшею много из священного писания и учений святых отцов. Таким образом, по выражению одной из слушательниц, старица Параскева являлась для каждого доступной, понятной, доброй и смиренной наставницей.

Приближался двадцатипятилетний юбилей о. Иоанна в священническом сане. Сильным, непреодолимым желанием возгорелось сердце Параскевы Ивановны ознаменовать и обессмертить этот день чем-либо особенным, – увековечить память достойнейшего и ревностнейшего из пастырей.

Однако, как ни было велико и любвеобильно желание Параскевы, привести его в исполнение оказалось более чем затруднительным, почти невозможным. Слишком расточительные, часто на вредные прихоти, малочисленные еще тогда почитатели о. Иоанна явились далеко не щедрыми на выполнение благой мысли, вдобавок относясь с недоверием и небрежением к сему делу.

Много, много пришлось вытерпеть нравственных, задушевных мук доброжелательной, почтенной старице. Как известно, просить, вообще, нелегко даже и на насущное пропитание, без коего нельзя обойтись. А просить – и в большом размере – на удовлетворение лишь желания сделать честь другому и к тому же не имея под руками источников(!), – это уже в своем роде подвиг, затрагивающий совесть, раздражающий нервы и убивающий благое расположение духа, столь нужное в каждом добром деле. И только искренняя, неподдельная любовь явилась на помощь Ковригиной. После многих затруднений и преград собрана, наконец, была сумма в 800 рублей, и решено было на оную приобрести и преподнести о. Иоанну Сергиеву наперсный крест.

Хотя с неимоверными усилиями и трудностями, казалось бы, благое намерение выполнялось уже в конец, к общей радости и усердных дарствователей, и наипаче Параскевы Ивановны, как подавшей первую, смелую мысль о сем намерении. Но глубоко-смиренный о. Иоанн, – признавая для себя недостойным и укоризненным для своей девственной совести носить на персях драгоценное изображение Того, Кто на раменах Своих нес крест деревянный, – не хотел сначала и слышать о таковом приношении усердствующих, и только после неотступных просьб и умелых, основанных лишь на любви, доводов со стороны старицы Параскевы, дал, наконец, свое согласие на принятие сего многоценного дара, сказав в благодарность прочувственную, умилительную речь, такого содержания.

«И вы, любезные братья, вспомнили знаменательный для меня день посвящения моего в иереи? И с такою благосклонною, все покрывающею любовью изволили ознаменовать нынешний день поднесением мне этого драгоценного знамения нашего общего искупления! Благодарю вас, что вы благоволительно воззрели на мое двадцатипятилетнее служение в сане иерея! Не знаю, кому больше чести в этом даре: вам или мне? Я думаю, что вам, сочувственно относившимся к моему посильному служению, коего цель есть общее наше освящение и спасение; – да, вам, – теплоте вашей веры и любви, вашего христианского чувства. Да пребудут всегда с вами эти христианские добродетели. Настоящий день мог пройти неотмеченным с вашей стороны никаким особенным знаком внимания к моему скромному служению, как и проходят подобные дни в служении весьма многих из братии моей. Но вы, добрые, просвещенные чада церкви, не любите пропускать эти дни в жизни деятелей церкви незамеченными, воздавая через то славу и благодарение общему всех Благодетелю и Спасителю Богу. Да будет же вам, прежде всего, честь за ваше благосклонное отношение к моим немощам. Принимающий пророка во имя пророка, т. е. почитающий его за самые имя и звание, получит сам награду пророка (Мф.10:41), говорит Господь. Я говорю: спасибо вам, что вы благосклонно отнеслись к моим немощам. Да, я исполнен немощей и знаю мои немощи, но сила Божия в немощи совершается: – и она дивно совершалась во мне в продолжение 25-тилетнего священствования моего и, дерзну сказать, – ибо скажу истину – чрез меня совершалась во многих, в простоте верующих, очевидным, осязательным образом Слава благодати! Слава Господу Иисусу Христу, даровавшему нам благодать на благодать (Ин.1:16). Говорю вам об этой силе Божией во мне для того, чтобы вы вместе со мною прославили великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Коего благодать и милость не оскудевает, как и ныне не оскудеет до века. Кто исчислит за все это время бездну спасения Божия, совершавшегося во мне благодатию Христовою всякий день и – многократно! Не могу исчислить бесчисленного множества козней миродержца и приступов страстей, разрушенных милостью и силою Христовою во мне, по моей тайной молитве веры, ради сердечного покаяния, и особенно – силою Божественного Причащения! Какой ангельский, многообъемлющий ум изочтет все тайные дары Божии душе моей – благодатные дары милости, очищения, освящения, просвещения, мира, умиления, свободы и пространства душевного, радости в Духе Св., дерзновения и силы многоразличной помощи, коих я невидимо сподоблялся во все дни моего священствования! Не могу исчислить бесчисленного множества врачеваний благодатных – душевных и телесных, совершенных во мне Господом чрез сердечное призывание чудного имени Его... Слава Спасителю нашему Богу! Он видит, что я неложно воссылаю Ему эту славу. Только Им и от имени Его я славен, а без Него – бесчестен; только Им силен, а без Него – немощен; с Ним свят, без Него – исполнен грехов; с Ним дерзаю, без Него малодушествую; с Ним кроток и смирен, без Него раздражителен и не благ. Возвеличите же Господа со мною, и вознесем имя Его вкупе. (Пс.33:4). Да пребудут незабвенными для меня эти милости Господни вовек, да укрепляют они мою веру и надежду на будущее время, да утверждают стопы мои в делании заповедей Божиих, в непреткновенном прохождении высокого звания священнического.

Дорогие братья! При виде этого драгоценного креста из золота и драгоценных камней, я припоминаю слова Господа Иисуса Христа Ангелу или Епископу Лаодикийской церкви, идущие ко мне: советую тебе купить у меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться (Откр.3:18), т. е. стяжать душу, очищенную огнем искушений. Я не купил и не приобрел еще себе этого духовного нетленного злата: не всуе ли я буду носить это тленное злато, не стяжав души чистой и сердца непорочного? Равно еще не приобрел я в достояние неотъемлемое духовного, драгоценного Камня, Который есть Иисус Христос (1Кор.10:4), и не утвердился на Нем непоколебимо; а без этого Камня, драгоценные видимые камни не дадут мне света и не утвердят души моей на основании незыблемом. О, Господи, Камень драгий, просвети меня, еще омраченного тьмою страстей, и утверди стопы мои, часто колеблющиеся на камне веры!

Вы приносите мне в дар, как выражения вашей любви, вашей веры и благочестия, этот драгоценный крест. Но как я вложу его на перси, когда Пастыреначальник наш Господь Иисус нес деревянный крест на раменах Своих для принятия неправедной казни за нас, изнемогая под тяжестью его? Как я буду носить его, когда я не научился еще у Него полагать душу свою за овцы стада Его; когда я не научился распинать плоть свою с ее страстями и похотями; когда не научился еще жить не себе, а Ему, ради нас умершему и воскресшему; когда еще богопротивное самолюбие в разных видах живет во мне и нередко омрачает душу мою? Разве для обличения себя буду я носить его на своих персях, в которых еще не горит постоянным пламенем любовь к Распятому и к тем, за кого Он распят? Простите мне мое недоумение и мое колебание. Мы готовы на получение наград, но не всегда готовы на самоотвержение.

О, драгие души, искупленные драгоценною кровию Агнца Божия! Да привлечет Он нас всех к Себе, по обетованию Своему: когда Я вознесен буду от земли на крест, то всех привлеку к Себе, – и да присвоит нас всех присвоением вечным; да соединит нас всех во единомыслие под спасительным знаменем креста, к победному шествию к Иерусалиму небесному, где ожидает всех нас Агнец, закланный от сложения мира.

Прошу ваших о мне молитв. Что касается меня, то – моим священнейшим долгом будет и впредь молиться о всех вас и искренно желать вам преуспеяния со дня на день в вере, надежде и любви христианской.

Еще несколько слов. Я один в поле не воин; отдаю должную признательность соборной братии, с которой я трудился до сего времени на поприще священнослужения, и которая своею любовью и миролюбием много содействовала мне к тому, чтобы служение мое было доброе, неблазненное, благоплодное для благочестивых душ. Благодарение и нашему архипастырю, благосклонно воззревшему на мое служение и на ваше пред ним предстательство за меня. Спасибо всем вам».

Однако деятельность П. И. Ковригиной на первых порах сосредоточивалась лишь в малом кружке города Кронштадта. Таково уже правило подвижников Христовых: искать Бога и убегать людской славы, мешающей любомудрию. – Но разве может укрыться от взора город, стоящий на вершине горы (Мф.5:14)? Разве зажигают светильник для того, чтобы ставить его в потаенный угол без всякой пользы (ст. 15)? Наконец, разве не из уст двенадцати простых рыболовов – «во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их» (Пс.18:5)?.. Правда, великий светильник духовного мира давно и ярко светил, но светил еще только в одном, и то глухом, месте; тогда как по предопределению Всевышнего, ему надлежало воссиять светлее и обширнее, ибо «жатвы много, делателей же мало» (Мф.9:38).

И вот, в 1881 году Параскева Ивановна, не довольствуясь утвердившимися духовными беседами в Кронштадте, спешит в столицу, дабы и здесь небоязненно, с одною лишь верою в Бога и любовью к ближнему, сеять доброе семя.

И какое дивное стечение обстоятельств!.. Святого Иоанна Златоуста бестрепетно прославляет в храме Божием простая женщина, а незабвенного о. протоиерея Иоанна Сергиева – также бестрепетно прославляет худородная старица – девственница, и прославляет не в одном храме, а всюду; да сбудутся слова Господа славы, сказанные Апостолам: «еже ко уху глаголасте во храмех, проповестся на кровех» (Лк.12:3). И, таким образом, возвещая славу добродетели почтеннейшего пастыря, смиренная раба Параскева незаметно и сама становилась причастною этой славы.

Жители столицы не замедлили откликнуться на твердый зов Ковригиной: нашлась и в Петербурге плодородная почва для духовного посева и, во исполнение слов св. Иоанна Богослова о самарянке Фотинии, – «от града того мнози вероваша в Онь, за слово жены свидетельствующия!» (Ин.4:39).

Духовные беседы продолжались по-прежнему в квартире самой Параскевы Ивановны и в более обширных размерах, вследствие наплыва в Кронштадт столичных усердствующих обывателей. – Самое собрание стало в ряд выдающихся, далеко несовременных: всем руководила Параскева Ивановна лично, без лицеприятия и, тем паче, без корыстолюбия; все было общее к услугам верующих, начиная с помещения и пропитания, так что невольно приходили на память любезные каждому православному христианские собрания первых времен апостольских, когда у верующих – «бе сердце и душа едина: и бяху им вся обща» (Деян.4:32), – не было ни богатого, ни бедного, ни господина, ни раба, а все братья и сестры о Христе.

Но это были только первые слабые шаги Ковригиной – относительно духовной деятельности о. протоиерея Сергиева в столице. Будущее – великое еще созревало, хотя и с заметною быстротою. Не затем Ковригина спешила в Петербург, чтобы ограничиться одними беседами про о. Иоанна, доставлявшими духовную радость лишь избранным. Нет, – ее ревностная до благих предприятий натура двигала ее дальше, на помощь страждущим и обремененным различными невзгодами.

Старица Параскева знакомит многие семейства с сим любящим пастырем, по молитвам которого в этих семействах, страждущих разнообразными недугами, – водворяется мир, уничтожается супружеская неверность и несогласия или непокорность родительской воле; получаются исцеления от разных болезней и недугов; познается истинный Бог; утверждается уважение к священным лицам; укрепляется любовь к ближним и дальним и оставляется навсегда распутная жизнь. И этой чести, этого дара различных исцелений от уважаемого отца протоиерея, при теплом участии доброй Ковригиной, впервые удостаиваются в столице – не дворцы, не наделенные избытком земных благ счастливцы мира сего, а скромные, по большинству, скудные средствами, перебивающиеся в жизни из-за хлеба на квас, обитатели Сенной, исстари пользующиеся незавидной репутацией и презрением: да сбудутся незабвенные слова Спасителя, что «не требуют здравые врача, но болящие» (Мф.9:12), – обремененные недугами душевными и телесными и угнетаемые самою жизнью.

В числе-то сих, обремененных недугами и угнетаемых жизнью, был, между прочим, и я⁴, над которым благотворное влияние советов и внушений Параскевы Ивановны, основанных на твердом камне веры и любви к ближнему, выказывалось в самых обширных размерах. Не говоря уже про исцеление всей моей семьи по молитвам о. Иоанна, которого так умеючи расположила Ковригина в мою пользу и незабвенную радость всей семьи, и о чем подробно сказано будет ниже, – даже в самых мелочных житейских событиях руководство и братский совет почтенной старицы всегда приносили обильные и вовсе неожиданные плоды.

Существуя с многочисленной семьей единственно торговлей, которая и для самых опытных капиталистов часто служит подрывом всего благосостояния, – мне, при ограниченных денежных средствах, неоднократно приходилось испивать горькую чашу полнейших неудач, ставящих меня каждый раз в безвыходное положение. И Параскева Ивановна всегда появлялась именно в эти критические минуты, как добрый ангел мира и благопоспешности, находя выход и из безвыходного, единственно благодаря ее твердому упованию в промысл Божий, которое она всеми силами любящей души старалась возгреть и во мне.

Так, однажды я находился в совершенном отчаянии от разорения в торговле: товару налицо не было, долгу же было много и в кредит не верили, а ежедневное содержание семьи и рабочих обходилось более десяти рублей. Пришла Ковригина, которой я и поведал свое великое горе. Она, утешив меня полными самого живого участия словами, велела мне ехать в Кронштадт к о. Иоанну, ободривши при этом – смело идти на поправление торгового дела. Удостоившись от отца протоиерея принятия Св. Христовых Таин в Кронштадте и облегчив тем свою душу, я вскоре же возвратился в Петербург и, влекомый какою-то невидимою силою, прямо с вокзала отправился к одной купчихе, – содержательнице живорыбного садка, – которая, спросив меня про дела и семейство и не смотря на то, что я был уже ей должен, охотно и не обинуясь, отпустила мне в кредит товару на 1500 руб., что я до сих пор приписываю единственно чуду и богоугодным молитвам о. Иоанна и старицы Параскевы.

В другой раз, также, не имея вовсе денег, надо было выплатить за лавку 400 рублей и провести воду для живой рыбы. По присущему малодушию, я опять пришел в отчаяние, и опять внезапно, будто кем посланная, явилась добрая Ковригина, сказав только с сочувствием, что для Бога нет ничего невозможного. И действительно, – в тот же день, сверх всякого ожидания, я достал взаймы у кума и других приятелей требуемую сумму денег и сделал торговый оборот, радуясь в душе, что познал такую богоугодную старицу, несколько задушевных слов которой отвращают непроходимое, на наш взгляд, горе.

И подобных случаев благотворного участия Параскевы Ивановны в безвыходных, по-видимому, обстоятельствах – было очень много. Но перечислять их все в подробности было бы слишком растянуто и мелочно, а главное – унизительно для памяти самой Ковригиной, духовное влияние и сила любви которой резко высказались в более важнейших событиях. – Да и притом, духовное влияние лиц высоконравственной, благочестивой жизни на других – вообще плохо поддается описанию. Надо на себе испытать это благотворное влияние, чтобы составить более ясное понятие о его действии на душу и духовную сторону человека: но передать сущность этого действия словами – более чем невозможно.

Не менее меня обязан благим советам и наставлениям Параскевы Ивановны и мой собрат по духу и ремеслу – Г. Н. Тягунов, с которым мы безотговорочно и с рвением выполняли все ее желания, внушения и намерения, боясь поплатиться за ослушание ее советам, чего, однако же, не избежал Тягунов с первого же знакомства со старицей Параскевой, благодаря своей молодости и неопытности. Это было в 1883 году. – Страдая вместе с женою около 4-х лет ногами и прослышав про дивную силу молитв о. протоиерея Иоанна Сергиева, Тягунов возымел искреннее желание пригласить сего доброго пастыря к себе на квартиру, и только не знал, как приступить к выполнению своего благого желания. Однако нашлись добрые люди, посоветовавшие родителям Тягунова предварительно повидаться с Ковригиной, которая вскоре же и посетила их, одобрила благое намерение, вызвалась сама посодействовать скорому приезду отца Иоанна и в то же время предупредила, чтобы они внимательно относились ко всем советам протоиерея, который в тот же день и приехал. – Помолившись об их исцелении и побеседовав в духе назидания о спасении души, о. Иоанн предложил болящим приехать в Кронштадт, на что они с радостью изъявили было свое согласие. Но, неоднократно собираясь ехать в Кронштадт, они каждый раз были чем-либо отвлекаемы или задерживаемы, да к тому же порешили, что и в Петербурге есть свои священники. Об этом узнала Параскева Ивановна и, придя к Тягуновым, настояла, чтобы они немедленно же ехали к о. Иоанну, что и было ими исполнено. – Каково же было их удивление и стыд, когда они, подойдя в Кронштадте к о. протоиерею Сергиеву под благословение, не только что не получили оного, но и были обличены им в сомнении, невнимательности к своей душе и небрежности к духовенству. Получив такой нравственно-поучительный урок и видя пред собою избранника Божия, проразумевающего и самые чужие помыслы, – Тягуновы поспешили раскаяться в своем заблуждении и легкомыслии, и, получив прощение и наставление от отца Иоанна, сподобились приобщиться св. Христовых Таин и пригласили прозорливого пастыря на квартиру помолиться и освятить воду, что добрый о. протоиерей с охотою и исполнил, видя полное их раскаяние. После этого, напутствуемые его благословением, они возвратились в Петербург исцеленными от своего недуга. – С того же времени Г. Н. Тягунов вполне убедился – и в силе молитв о. Иоанна Сергиева, и в опасности пренебрегать благими советами Параскевы Ивановны, и в помощь мне стал ревностным исполнителем всех предприятий и внушений Ковригиной, за которые нам обоим немало пришлось вытерпеть неприятностей и издевательств и от кровных родных, и от товарищей, и даже от самых благотворителей, судивших о нас по личности и внешнему лоску и потому относящихся к нам с недоверием. Но мы до конца остались верными послушниками старицы Параскевы, презирая все невзгоды, ради содействия подвижнице Христовой и твердо помня, что «терпение соделывает искусство, искусство уже упование, упование уже не посрамит» (Рим.5:4, 5). – И оно никогда нас не посрамляло, если мы слепо следовали советам любящей Параскевы Ивановны.

Такое же сильное духовное влияние старица Параскева имела и на всех тех, кому приходилось обращаться к ее посредничеству. И таких лиц было весьма много, и большею частью, женского пола, так как последние, как сказано было и выше, робея и стесняясь отца Иоанна, откровеннее и проще могли объясняться о своих задушевных тайнах с Параскевою Ивановною, которая была так близка по духу к досточтимому пастырю. Не менее замечательно и то обстоятельство, что даже на людей, к которым обращалась сама Ковригина совершенно по частному делу, она также успевала производить глубокое и неизгладимое впечатление.

Так, например, во всех ее движениях, манерах, походке – замечалось невозмутимое спокойствие и степенность. Все существо ее проникнуто было глубоким, нелицемерным смирением, но отнюдь без малейшей тени ханжества. Старческое, благообразное и высшей степени симпатичное лицо ее, именно лицо милой девственницы, резко бросалось в глаза и неопытного наблюдателя своим отпечатком долголетних, нравственно-душевных и сердечных страданий, великого горя и житейских невзгод. – Взор – несмотря и на то обстоятельство, что усопшая носила большие темно-синие круглые очки, – выражал полнейшую покорность и преданность своей судьбы воле Того, Им же и цари царствуют, и владыки владычествуют. Речь – самая безыскусственная, простая, но плавная, ровная, проникнутая духом любви, смирения, терпения и краткословия, – так и лилась величественной и в то же время тихой рекой, пронизывала глубину души, облаготворяла сердце, вызывала чувства умиления и сокрушения о грехах и оставляла в уме убеждения суетности и тлетворности житейской. Словом – говоря короче, проще и яснее, – это был человек не от мира сего, – человек по плоти и ангел по духу, каждое посещение которого для не закоснелой души и сердца – надолго оставляло слишком благотворное, сладостное и невыразимое во многом настроение духа. Если же ко всему этому прибавить истинно-христианскую, мирную кончину Параскевы Ивановны и умилительно-трогательное стечение многочисленной публики, наполнившей Кронштадт для отдания ей последнего христианского, братского долга при отпевании и погребении, на котором удостоился присутствовать и я, – то для каждого станет очевидным, насколько жизнь старицы Параскевы была – и трудна, и полезна, и горька, и благочестива, и преисполнена любви к ближним, которые платили ей обоюдною любовью. В заключение, не могу умолчать и о том, что усопшая почтенная Параскева Ивановна послужила именно путеводным указателем такого великого светила в духовном мире, каков глубокоуважаемый и достопочтеннейший отец протоиерей Иоанн Ильич Сергиев. –

Так, во время знакомства моего⁵ с о. Иоанном Сергиевым и старицей Параскевой Ивановной, вся моя семья страдала от различных недугов. У меня был сильный, застарелый ревматизм во всем теле, и чувствовалась нестерпимая боль в голове, груди и ногах. Жена была какая-то расслабленная и не имела аппетита; дочь была бледна, худа, изнурена и таяла как свечка, изо дня в день. «Издав врачем много имения, и не можаху ни от единаго же исцелети» (Лк.8:43), – я обратился к содействию и совету старицы Параскевы, которая, укрепив мою веру в силу молитв и ходатайство пред Богом о. Иоанна, привезла его к нам на квартиру, причем отец протоиерей, едва войдя в комнаты, сказал, что день его посещения да будет и днем исцеления моей семьи. Потом побеседовал с нами, отслужил молебен и, благословив всех нас, уехал. По отъезде дивного о. протоиерея, – как некогда Апостол Павел моментально прозрел при обращении своем ко Христу, – так и мы все, постепенно укрепляясь силою его молитв, освободились от своих недугов, пользуясь и по настоящее время прекрасным здоровьем.

Г. Н. Тягунов вместе с женою совершенно исцелились от своих болезней ног и головы, благодаря чудодейственным молитвам любвеобильного пастыря и теплому, родственному участию Параскевы Ивановны.

Кроме моей семьи и Тягуновых получили полное исцеление, долгое время, бесполезно пролечившись, следующие лица:

некто, лежавший долго и напрасно в больнице, – от многолетней внутренней болезни; трактирщик – от расслабления и ревматизма в ногах; столяр – от 7-милетней головной боли, не дававшей ему покоя ни днем, ни ночью; у него же исцелилась долгое время не начинавшая ходить, больная от рождения дочь; затем, один ремесленник и женщина исцелились от долголетней болезни сердца и головы.

В числе получивших полное исцеление были и такие лица, болезнь которых самою медициною признана неизлечимою. – Так, один подрядчик плотничных работ, ныне уже умерший, 12 лет страдал грыжей, а две женщины – падучею болезнью, и все трое совершенно исцелились от своих неизлечимых – для человека, но не для Бога – болезней.

Не менее достойно удивления избавление одной жены маляра, от злого духа, которым она была одержима 12 лет, причем не могла стоять в церкви, неистово кричала и билась, и во время этих припадков бешенства десять человек не в силах были ее удержать. – Кто и что ни говори о не существовании будто бы ныне бесноватых; но нам известно из сказаний святых отец, что даже все видимое воздушное пространство переполнено злыми духами, которые имеют свободный доступ, в разной степени и видах, вселяться и в каждого из нас, так что, если в человеке не изобилует благодать Святого Духа, то в нем непременно обитает и господствует дух злобы поднебесной (Еф.6:12), – присутствие которого, для имеющих очи – видеть, можно всегда встретить на каждом шагу. Так – сильный гнев, снедающий человека, зависть, порабощение какою-либо страстью, от которой человек, при всем даже желании, не в силах избавиться, – доказывают в нем обладание злым духом. И страдающие-то таковыми духовно-нравственными недугами, а потом исцеленные – и останавливают на себе более всего внимания, так как в этих случаях – и своя воля, обыкновенно дерзновенная, совершенно бессильна, и все медицинские средства развеваются, «яко прах, пред лицем ветра» (Пс.17:43). – Из числа страдавших таковыми недугами было двое мужчин и две женщины, причем все четверо, предаваясь сильному пьянству, вели распутную жизнь, отбились от всякого честного труда, не имея даже дневного пропитания, и считались совершенно погибшими; но и все же четверо вернулись на путь истины, полюбили честный труд и ведут трезвенную жизнь.

И все эти исцеления и благотворения низошли по богоугодным молитвам любвеобильного пастыря. А ключом, двигателем и путеводителем для всех этих, чаявших движения воды, была все та же приснопамятная и дивная по жизни старица Параскева Ивановна Ковригина.

Жена одного матроса, выданная не по взаимной любви замуж, ненавидела своего мужа, не слушая увещаний ни родных, ни знакомых, и жизнь ей была лишь в тягость. Так продолжалось два года, пока не привел ей Бог познакомиться с Параскевою Ивановною, которая, очень сочувственно отнесясь к ее супружескому горю, посоветовала ей пригласить о. Иоанна Сергиева на квартиру. Добрый пастырь приехал, отслужил молебен, назидательно побеседовал с обоими супругами и пред отъездом своим благословил их, после чего жизнь их совершенно изменилась к лучшему, и они до сих пор живут в мире, любви и согласии. – А когда солдатка эта забеременела, то старица Параскева предрекла ей, что у нее родится сын и ее крестник, что в точности вскоре и сбылось.

Однако, благотворные деяния доброго протоиерея о. Иоанна Сергиева для многолюдной столицы составляли песчинку в поле. И вот неутомимая и алчная до добродетели Ковригина, – считая слишком ничтожною славу столь дивного пастыря, – с силою всей своей энергии двигает благодарные сердца получивших исцеления и другие блага по молитвам отца Иоанна – оповестить обо всем этом верующему православному миру чрез газеты, возложив все хлопоты по этому делу на меня с Тягуновым.

И благодаря нашим хлопотам в скором же времени, самая популярная газета «Новое Время», откликнувшись первою, 20 декабря 1883 года за № 2807, напечатала благодарственное заявление, которое передается здесь целиком, для вящего удостоверения и назидания желающим – на память потомству и в вечную благодарность незабвенному о. протоиерею Иоанну Сергиеву и приснопамятной старице Параскеве Ивановне.

* * *

«Мы, нижеподписавшиеся, считаем своим нравственным долгом засвидетельствовать искреннюю душевную благодарность протоиерею Андреевского собора, что в городе Кронштадте, отцу Иоанну Ильичу Сергиеву, за оказанное нам исцеление от многообразных и тяжких болезней, которыми мы страдали, и от которых ранее не могла нас исцелить медицинская помощь, хотя некоторые из нас подолгу лежали в больницах и лечились у докторов. Но там, где слабые человеческие усилия являлись тщетными, оказалась спасительною теплая вера во Всемогущего Целителя всех зол и болезней, ниспославшего нам грешным помощь и исцеление чрез посредство достойного пред Господом благочестивого отца протоиерея; святыми и благотворными молитвами сего, так много заслужившего пред Верховным Зиждителем всех благ, подвижника, все мы не только получили полное избавление от угнетавших нас недугов телесных, но некоторые из нас чудесно исцелились и от немощей нравственных, бесповоротно увлекавших их на путь порока и погибели, и теперь, укрепленные столь явным знаком Божьего к ним милосердия, почувствовали силы оставить прежнюю греховную жизнь и пребывать более твердыми на стези честного труда и богобоязненного поведения. Считая особенно полезным для назидания многих в наше маловерное время заявить во всеобщее сведение о таковом видимом проявлении неустанно пекущегося о греховном человечестве всеблагого промысла Божия, – признаем неуклонным долгом пред лицом всех заявить свою глубокую благодарность столь много помогшему преподобному отцу протоиерею, прося его и на будущее время не забывать нас грешных в своих молитвах. Вместе с тем, стараясь памятовать сами, сообщаем и для других единственный, преподанный нам многодостойным пастырем-исцелителем, при наших к нему обращениях, высоковрачующий спасительный совет – жить по Божией правде и как можно чаще приступать ко Св. Причастию».

Вот что было напечатано в «Новом Времени» о благодатной и целительной силе молитв достоуважаемого и сильного пред Богом молитвенника о. протоиерея Иоанна Сергиева; причем под заявлением были поименованы раздельно и 15 лиц, которые получили самые исцеления и другие благодеяния по молитвам сего пастыря, с объяснением сущности самых исцелений.

В 1884 году исполнилось тридцать лет служения о. Иоанна Сергиева в священническом сане. Приближался день его Ангела – 19 Октября, и в тот же день назначено было открытие в Кронштадте детского приюта под названием «Ясли». Восхотелось старице Параскеве ознаменовать и сей торжественный день, и почтить достославные, неутомимые труды Кронштадтского пастыря. Сообщила она заветную мысль кое-кому, и скоро эта мысль стала делом, – не так, как при двадцатипятилетнем юбилее, ибо о. Иоанна знала уже не одна столица и Кронштадт, да и Параскева Ивановна была усердно принята во многих домах С.-Петербурга.

Так, первым из крупных жертвователей откликнулся на благое дело заводчик И. И. Кулагин, давший 100 рублей. По совету Ковригиной, положили поднести о. Иоанну также наперсный крест по подписке, смотря по усердию жертвователей. При сборе денег принимали участие две противоположные партии: одна вызывалась на сбор сама, другую же наметила для сбора старица Параскева; и первая партия, зараженная самолюбием, не имела вовсе успеха; зато у второй – доброхотные жертвы дарствующих и благодарных превзошли всякие смелые ожидания. Намеревались поднести крест в 700 рублей, а собрали 2000 руб.

Но при поднесении креста о. Иоанну необходимо было, по принятому обычаю, произнести какую-либо приветственную речь. Для усердно любящих и твердо верующих нет преград. И старица, долго не думая и благословясь, обращается с просьбою о составлении речи к известному в столице проповеднику и магистру, отцу протоиерею Вознесенской церкви В. Я. Михайловскому, который, сам благоговея пред о. Иоанном, как истинным и добрым пастырем, с радостным удовольствием исполнил нашу просьбу, помянув в речи и доброе участие Параскевы Ивановны в прославлении дивного пастыря, и в познании его алчущими и жаждущими духовного совета и спасения души. Однако, по зависти исконного врага нашего диавола, таковое упоминание старицы Параскевы в речи послужило яблоком раздора для предварительных слушателей речи, так как многие, ослепленные духом презорства к низшим себя по положению, находили несовместным ставить рядом имя столь высоко почитаемого и ученого пастыря с именем худородной и неученой старицы, сами не ведая того, что «буяя, немощная и худородная мира избра Бог, да премудрыя и крепкая посрамит» (1Кор.1:27, 28). И спор был разрешен самим о. Иоанном, который, духовно сроднившись мыслями со смиренной подвижницей, напротив, благодарил за упоминание имени Параскевы Ивановны и требовал, чтобы имя ее было оставлено и непременно произнесено в речи, которая и была отпечатана в «Кронштадтском Вестнике» 21 октября 1884 года за № 127, и содержание которой было следующее:

«Ваше Высокопреподобие,

Глубокоуважаемый Отец Протоиерей Иоанн Ильич!

С чувством благоговения, с сыновней радостью, как и всегда, предстоим пред Вами и в настоящие минуты. Приветствуя Вас со днем Вашего Ангела от чистого сердца, мы просим Господа, да продлит Он дивную, дорогую всем верующим, жизнь Вашу на многая лета, во спасение Вашего духа, во освящение, назидание и исцеление обремененных и грехами многими, и недугами тяжкими. Настоящим днем мы пользуемся, чтобы выразить Вам свою благодарность и искреннее уважение к Вам. Не тайна, что по Вам, добрейший отец наш, по вере Вашей, дается благодать целити недуг и язву в людях. Не тайна, что по Вашим молитвам расслабленные укрепляются, болезни проходят, бесы прогоняются, унылые утешаются, семейства умиротворяются, благоденствие в жизни иных водворяется, грешники закоснелые вразумляются; оставившие храмы, забывшие покаяние, надолго погрязшие в бездне беззаконий – со слезами блудного сына возвращены Вашим влиянием на лоно матери – церкви православной и ведут благочестивую жизнь. Ведомо, что Вы неустанно трудитесь во славу Божию, что притекающие к Вам с верою в Бога и надеждою на Его помощь, при Вашем священном участии и действии, удостаиваются Божия благословения. И Вы сами спешите на помощь всюду, по мере Ваших сил. И убогая хижина, и большие, богатые дворцы видят Вас, воздевающим преподобные руки Ваши на молитве о болящих. Вы желаете быть «всем вся, дабы всяко некая спасти». И по вере Вашей бывает Вам. Чрез Вас вера в православных крепнет, неверие обличается, честь священства восстановляется, слава Богу, устами маловерных возвещается, и вся церковь Христова радуется, что не оскудевает преподобный на земле, что Вы, любя Бога и ближнего всей душой, не ищете своих си. Говорим все это мы, не желая стеснить Ваше смирение. Что же нам делать, когда от избытка сердца уста не могут не глаголать, как не скрыла от людей о Вашей благочестности, близости к Господу и единомысленная Вам душа старицы, рабы Божией Параскевы. Простите нам, благодетель наш, подвижник Божий, что мы осмелились пред Вами изображать Вас. Веруем, что не без борьбы, не без крестов и страданий течет и Ваша жизнь; видим, что многими скорбями подобает внити в царствие Божие. Поэтому мы, благодарные Вам, в единении духа с Вами, не желая ни на минуту быть без Ваших молитв, просим Ваше Высокопреподобие принять от нас, на память о нашей сердечной преданности к Вам, сей святый крест, любовно воздвизаемый, слезами радости орошаемый и благостным Владыкою благословенный. Живите, пастырь наш добрый, долго-долго на славу Божию, во спасение ближних. Мы веруем, что молитва Ваша много может пред Богом».

По прочтении сей речи возник опять спор, так как многим желалось отпечатать ее в газетах, по своему усмотрению и с искажением подлинного текста. Я, при всей своей неучености, понимая истинный смысл речи и дорожа его неприкосновенностью, был взволнован до такой степени, что, забыв себя в исступлении, дерзновенно отстаивал интересы и о. Иоанна, и виновницы его прославления – старицы Параскевы, – не соглашаясь выпустить из речи ни одного знака препинания. И только заступничество миролюбивого пастыря решило спор в мою пользу и речь, поступившая в мою собственность, была напечатана без малейшего изменения.

Только два года после этого приветствия прожила почтенная старица, умилительно следя за деятельностью о. Иоанна, сорадуясь благопоспешности его молитв и силы его веры. И в духе своем она предвидела еще большую славу о. Иоанна, ради прославляемого им Спасителя, и в последние месяцы жизни своей часто говорила: «Как мне хотелось бы прожить еще два годика, чтобы видеть, как будут стекаться к о. Иоанну Сергиеву тысячи людей и встречать его, и провожать огромными толпами».

Отец Иоанн Сергиев ежедневно навещал болящую Ковригину, по своему обыкновению беседуя о Боге, о небе, о душе, о покаянии и загробной жизни. Больная смерти не боялась: она к ней измлада приготовлялась, живя в Боге и добрых делах – девственницею и отходя к Господу – невестою Христовою.

Кроме бесед с о. Иоанном, которого она просила по смерти ее сказать в назидание верующим надгробное слово, и после неоднократного от сего дивного пастыря приобщения Св. Христовых Таин, – старица Параскева все остальное время проводила в богомыслии, в чтении и пении псалмов, за которыми она и отдала душу Богу 24 Сентября 1886 года, – в день памяти св. равноапостольной первомученицы Феклы, житию и апостольским подвигам которой она всю жизнь свою старалась подражать.

Знаменательно, что о. Иоанн каждый раз приходя на панихиду Ковригиной, говорил ей при гробе «здравствуй», ибо твердо веровал, что она «девица – не умерла, но спит» (Мф.9:24).

Погребение Параскевы Ивановны было хотя и скромное, но слишком многолюдное. Отдать ей последний братский долг, благодарность, благоговение и вознести о ней молитвенную память собрались не только все, знавшие ее в Кронштадте почитатели как благочестивую, как прозорливицу, но и из Петербурга приехали многие, оставив свои обычные, преимущественно торговые, занятия.

Так отошла ко Господу одна из современных нам подвижниц, и в мире спасавшаяся, как голубица в ковчеге Ноевом, и, несомненно, своими делами, и мысленно спасавшаяся во Христе Иисусе. – Над ней в точности исполнилось изречение св. Иоанна Богослова про самарянку Фотинию, что «от града того мнози вероваша в Онь, за слово жены свидетельствующия!» (Ин.4:39).

Да будет ей от нас вечная благодарность за достойнейшего отца протоиерея Иоанна Ильича Сергиева, а вечная память к ее прозорливости, смирению, терпению и любви к ближнему.

Бог ее дал нам, дабы мы познали великое светило духовного мира и теплого молитвенника, – Бог же и взял ее от нас, дабы ходатайствовать пред престолом благодати о нас недостойных и обремененных недугами душевными и телесными.

Да будет же имя Господне благословенно отныне и до века.

Не умре девица, но спит, так сказал Податель века и дыхания на земле и Начальник общего воскресения из мертвых человеческого рода, Господь Иисус Христос, когда Его ввели в комнату, где лежала умершая дочь Иаира. Девица не умерла, но спит, сказал Он, провидя победу свою над смертью, растлившею нашу природу и имевшее тотчас последовать чудесное воскресение этой девицы из мертвых. Это же сказал бы Господь наш и теперь, если бы Он видимо пришел к нам и увидев сию умершую рабу Свою, Параскеву. С уверенностью говорю это потому, что с одной стороны и в самом деле смерть наша со времени воскресения из мертвых Господа Иисуса Христа попрана и стала сном, успокоением от трудов для всех, в вере и благочестии поживших и скончавшихся, и с другой, и в особенности, потому, что эта умершая почти всю жизнь провела так благочестиво и так благоплодно, что смерть ее, которую она предварила многократным исповеданием и приобщением Св. Таин, Плоти и Крови Христовых, действительно стала для нее утешением, сном упокоения от трудов. И я уповаю, что дух ее теперь радуется, сложив с себя бренную, тяжелую оболочку плоти, радуется, в уповании бессмертия и воздаяния по делам и созерцания Славы Лица Христова. Итак, прими от нас привет тебе, раба Божия Параскева, от всех, просила меня, раба Божия Параскева, сказать слово при провождении тебя в другую жизнь, разумеется, с тем, чтобы собравшиеся проводить тебя получили назидание и утешение в самой кончине твоей. Правда, не только жизнь твоя, но и смерть твоя для всех, знавших тебя, весьма назидательна и поучительна. Ты своим словом и примером многих привлекла к Святой Церкви и благочестивому житию: многих научила чаще исповедоваться и приобщаться Святых Таин для укрепления в Христианской жизни. И скончалась ты мирно и назидательно, с молитвою на устах и в твердом уповании на милость Божию к тебе и по смерти. Ты не боялась смерти: ты торжествующим духом встретила ее, как благовестницу Божию.

Прими же от нас, как последнюю тебе дань, сии погребальные моления и пение. Да водворить Господь душу твою в селениях праведных, откуда отбегает болезнь, печаль и воздыхание. Аминь.

* * *

«И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им».

(Ин.17:22)

Еще с вечера 11 декабря 1890 г. Кронштадт представлял собою необычайную по многолюдству картину. Все гостиницы были переполнены, так что не представлялось ни малейшей возможности достать помещение. Что же, спрашивается, собрало сюда такую массу народа? – Не чествование общественного деятеля, не человека науки, не сановника какого-нибудь, а чествование священнослужителя, протоиерея о. Иоанна Ильича Сергиева, прослужившего на поприще священства 35 лет.

Чествование о. Иоанна началось еще накануне в Андреевском соборе всенощным бдением, которое совершал он сам, в сослужении всего местного причта и многочисленного духовенства, среди которого присутствовал синодальный миссионер иеромонах Арсений. По прочтении канона, отец Иоанн произнес пространную, прочувствованную проповедь о высоте священнического сана. Собор был освещен по пасхальному, и народу собралось не менее чем в пасхальную заутреню. Утреня и ранняя литургия 12 декабря были совершены в церкви «Дома трудолюбия» иеромонахом о. Геннадием. В 10 часов в Андреевском соборе началась поздняя литургия. Снова многолюдная толпа наполнила собор, причем, однако, порядок и благочиние не были нарушены. Божественную литургию совершал сам отец Иоанн в сослужении причта и многочисленного духовенства, в том числе, приехавшего ночью, протоиерея В. Я. Михайловского, и с протодиаконом местного собора В. В. Полетаевым. После запричастного стиха отец Иоанн сказал прочувствованное слово, которое мы приводим здесь без всяких выпусков и сокращений.

«Что значит, возлюбленные братия и сестры, это необычное в будничный день торжественное собрание ваше в этом святом храме, посвященном имени первозванного апостола Христова? Что собрало вас в этом святилище? Не обинуясь скажу, что вас соединила и собрала вера и любовь ваша к Богу, а после Бога и ко мне, как служителю Его. По невыразимой милости Господа Бога ко мне грешному, и по безмерному Его долготерпению, мне суждено дожить до дня, в который исполнилось тридцать пять лет служения моего в сане священника при этом храме. Вы, по снисходительной любви своей ко мне, сочли не бесплодным для церкви Божией и для вас этот не малый круг времени и пришли вместе со мною возблагодарить Творца времен за несчетные милости Его ко мне и к вам, явленные в течение стольких лет чрез мое посильное служение Господу и вам, и просить продолжения их в будущем.

Итак, сегодня у нас скромное торжество веры Церкви, торжество священства, пастырства и паствы, торжество братского единодушия и христианской любви. Значит, и на нашем, дворе праздник, по присловию русскому. Слышим или читаем часто о праздниках разных учреждений, о праздниках людей науки, искусства и разных общественных служений, а ныне праздник церковный. Благодарю всем сердцем, всем существом моим Господа за Его милости ко мне, а вам всем мой сердечный поклон за братскую по Христе любовь. Вы в лице моем воздаете честь священному сану, коим почтила благодать Христова подобных вам, немощных по природе людей, в том числе и меня. Честь, воздаваемая вами мне ныне, восходит к Самому вечному Первосвященнику, Господу нашему Иисусу Христу, за нас святившему Себя и принесшему Самого себя в жертву за нас Отцу Своему небесному; ибо священство мое и всех освященных есть Христово священство: истинный, вечный священник один Христос, и в лице нашем, священствует Он Сам, вечный Первосвященник по чину Мелхиседекову. Христе Боже, Ты Сам прослави прославляющих нас, Твоих священников на земле: а нам, священникам, даруй благодать достойно проходить высочайшее служение священства и самим всегда освящаться и других освящать и спасать данной нам благодатью!

Вы собрались, возлюбленные братия, почтить меня недостойного дарами и похвалами. Благодарю сердечно за эти священные дары (разумею, иконы и хоругвь святую), а похвалу вашу как я приму? Я, по слову и наставлению Христову, есмь раб непотребный, сделавший только то, что должно было сделать, при пособии благодати, данной мне Господом. Да и сделал ли я bce, что должен был сделать? По совести скажу – нет: много недоставало в моем служении по внутреннему человеку, и вообще служение мое было не без недостатков. Мой долг сознавать это и просить снисхождения к моим недостаткам и милости у Господа, да и у вас снисхождения к моим немощам. Но желаю всем сердцем святыни и совершенства и буду всеми силами, с помощью Божиею, стремиться к исправлению и совершенству, ибо нам сказано: будите совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть (Мф.5:48)».

Сильное впечатление произвела эта речь, сказанная не по ораторски, но тепло и задушевно.

После молебна, на который вышли 31 священник и 6 диаконов, начались подношения и чтение приветственных адресов. Первыми поздравляло юбиляра духовенство собора, во главе с настоятелем П. В. Трачевским, преподнесшее ему дорогую икону с изображением св. Андрея Первозванного и св. Иоанна Рыльского, причем священником собора П. А. Клепачевским было сказано сердечное слово, которое мы приводим полностью.

«Ваше высокопреподобие, отец Иоанн!

Ныне исполнилось 35 лет со дня рукоположения твоего во иерея к соборному храму св. апостола Андрея Первозванного в г. Кронштадте. Премудрый Раздаятель жребиев человеческих не втуне даровал тебе в удел священничествовать и учить словом и примером жизни, во-первых, в храме, посвященном имени первоверующего Апостола, предрекшего отечеству нашему славное будущее в успехах веры и благочестия, во-вторых, в городе, исторически и пространственно отрешенном от мест, в которых, в силу апостольского пророчества, воссияла слава угодников Божиих. Смиренным Божиим иереем пришел ты в город сей к святому храму сему и стал священствовать и учить не в убедительных словах человеческой премудрости (1Кор.2:5), но в простоте искренней веры во всемогущую благодать Божию, сила которой в немощах совершается и оскудевающая восполняет. В такой простоте твоей веры и благочестия шли долгие и долгие годы твоей живой, неусыпной пастырской, законоучительской и общественной деятельности; – годы, исполненные и радостей, и скорбей, восстания и падения духа, надежды на успех проповедуемой тобою веры в Бога и любви к ближнему, годы борьбы, как с собственными немощами, так и с черствостью и загрубелостью сердец, обращаемых тобою к Богу людей; они шли до дня, когда слава твоих ежедневных, ежеминутных молитвенных и деятельных подвигов – стала достоянием сердец всех верующих сынов России. И вот город, так одиноко стоящий и исключительно служащий военным и коммерческим делам, благодаря твоему обитанию в нем, делается предметом религиозного внимания и источником религиозно-нравственных утешений – в такой степени, что храм наш, при тебе расширенный и не без твоего участия украшенный, ныне не может вместить всех людей, в сердцах которых, быть может, в первый раз возжена тобою искра веры в Бога и пробуждает потребность спасения. Недаром ты 35 лет славословил Апостола, предрекшего славу вере Христовой в отечестве нашем. Прими же от нас, твоих сослужителей по времени и месту, но слабых и немощных сотрудников по подвигам твоим, сию св. икону в знак нашего глубокого почтения к особе твоей, и молись Пастыреначальнику, да дарует и нам немощным силы к достойному прохождению служения Ему и достижению единого на потребу спасения себя и своих пасомых».

О. Иоанн со слезами на глазах благодарил своих сослуживцев.

Затем от Андреевского попечительства, Думы и почитателей была поднесена серебряная хоругвь, предназначенная для церкви, строящейся на родине отца Иоанна, причем был прочтен приветственный адрес следующего содержания:

«Высокочтимый отец Иоанн, милостивейший пастырь!

Светлый и радостный для нас юбилей 35-летнего вашего служения святой Церкви, Царю и Отечеству собрал в наш город тысячи ваших почитателей со всех концов России.

Но это незначительная капля пред тем подавляющим и одному Богу известным числом вами возрожденных духовных чад, которые рассеяны по всему лицу земли русской, ее городам и весям, и для которых ваш юбилей – их духовное торжество. Здесь видим только слабое представление, сравнительно с бесчисленным сонмом и живущих, и отошедших уже свидетелей пред Богом и людьми, тех благодатных даров и дел милосердия, которые излиты вами на нас и на них из неисчерпаемого источника вашей любви и сострадания к скорбям и немощам людским!

На этом духовном пиру вашей веры и несокрушимого упования в силу искупительных заслуг нашего Спасителя, когда все присутствующие и отсутствующие слились, словно в один незримый хор благоговения к своему «пастырю доброму», – в эту-то торжественную минуту примите выражение беспредельной благодарности и беззаветной любви от вашей родной паствы, Кронштадтского прихода св. Андрея Первозванного, в лице вами созданного Андреевского приходского попечительства.

Множество из присутствующих здесь в храме – ваши духовные чада с первых дней вашего пастырства. Многие были с Вами и около Вас в дни одиночества, в дни Ваших скорбей и трудов, когда премудрость Божия, возводя Вас незримо по степеням духовных даров и внутренних откровений, вела Вас долгою годиною испытаний, переплавляя сокровища сердца Вашего, как бесценное золото в горниле страданий и искушений – в сосуд себе избранный и честный! В эти минуты, когда Вы еще здесь, на земле, увенчиваетесь, словно блестящим венцом данью славы, благоговения и благодарения за Ваши добрые дела, – примите от нас, Ваших пасомых и почитателей, эту хоругвь, сооруженную для храма, воздвигнутого на месте Вашего рождения, и да станет она вечным свидетельством грядущим поколениям беззаветной любви к своему «пастырю доброму» родной его паствы и ее благоговения к величию 35-летнего всенародного, неустанного его подвига священства!

Здесь же, в Кронштадте, Ваше служение скорбящим и беспомощным; ваш беспримерный подвиг милосердия, нищелюбия; Ваше дело призрения сирот, воспитания и образования детей; Ваша проповедь труда и благочестия... короче: Ваше имя и евангельский дух служения запечатлены навеки в деятельности излюбленного Вами «Дома трудолюбия», в его храме и многочисленных благотворительных учреждениях и в сердце Вашем Вы найдете следы воспоминания бескорыстной любви и несокрушимой преданности Вам все тех же прежних соработников, Ваших членов совета попечительства, которые дружно и единодушно стоят здесь, сомкнувшись под сенью сей священной хоругви».

Адрес покрыт множеством подписей.

Вслед за сим приветствовал отца Иоанна протоиерей В. Я. Михайловский от лица петербургской братии.

Священник Ф. Н. Орнатский с депутацией «от Общества религиозно-нравственного просвещения в духе православной Церкви» поднес приветственный адрес в роскошном бархатном переплете.

Вот что говорило это Общество:

«Ваше высокопреподобие, досточтимый отец протоиерей Иоанн Ильич!

Господь наш Иисус Христос, провидя и начертывая будущее служение святых апостолов и преемников их, пастырей Церкви, делу спасения людей, называл их солью земли, светом мира, городом, стоящим на верху горы (Мф.5:13–14). Такое высокое назначение вполне оправдали святые апостолы, носители высших дарований Святаго Духа. Но их служение и ныне продолжается в Церкви: Господь Бог и из среды преемников св. апостолов, в разные времена и в разных местах владычествия Своего, выводит на ниву жизни христианской чрезвычайных деятелей.

К числу их, несомненно, принадлежите Вы, достойнейший член Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной Церкви.

Так во времена древние из среды народа Израилева Господь Бог воздвигал чрезвычайных служителей, исполнителей воли Его, сообразно с нуждами того или другого времени жизни народа Божия.

А в чем нуждаются люди нашего времени, сбившиеся и сбивающиеся с пути истинного, в особенности среди условий городской жизни?

Именно в том едином на потребу, по слову Христову (Лк.10:42), что сделалось достоянием Вашей души и служит прославлению в человеческой немощи Вашей величия Божия: в вере, выражением которой служит горячая молитва к Богу, и в благотворительности правою рукою, чтобы о том не знала левая рука. Источником, из которого Вы научились этим христианским добродетелям, было святое Писание, с детства Вами высоко ценимое, а в школе и жизни глубоко и сердечно изученное, которое все богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности (2Тим.3:16). Этот-то источник откровения Божия, как оно понимается и проповедуется отцами и учителями святой Церкви православной, Вы не перестаете указывать народу, как единый источник воды живой, текущей для людей в жизнь вечную. По этой стороне своей деятельности Вы, досточтимый юбиляр, – истинный член столично-религиозно-просветительского Общества, которое со времени своего возникновения, девять слишком лет тому назад, с радостью и назиданием для всех своих членов следит за Вашею плодотворною деятельностью. Вот уже 35 лет Вы с несокрушимою верою в Бога, с горячею молитвою к Нему и рукою, неоскудевающею в помощи ближнему, служите подлинно солью, предохраняющею от нравственной порчи и сохраняющею для царствия небесного те тысячи русских людей, которые со всех сторон нашей необъятной родины и лично, и заочно обращаются к Вам.

35 лет Вы, как чистая свеча, возжженная всемогущею десницею Всевышнего, ежедневно горите в молитве пред престолом Агнца непорочного, закалаемого за грехи мира, ходатайствуя пред Ним за нищих духом, плачущих, кротких, алчущих правды, обремененных жизнью, притекающих к Вам с просьбами о назидании, утешении и поддержке. 35 лет Вы, точно город на верху горы стояй, влечете к себе, а от себя и на путь добродетели и далее – к городу Великого Царя, Иерусалиму небесному, всех искателей спасения...

Да будет же благословенно в Вас и чрез Вас имя Господне!

Приветствуя Вас в настоящий юбилейный день, досточтимый отец Иоанн, совет «Общества религиозно-нравственного просвещения в духе православной Церкви» молит Господа Бога, да сохранит Он Вас Своею благодатию во здравии и крепости сил душевных и телесных на многие и многие годы во славу Своего пресвятого Имени, в созидание Святой своей Церкви, на благо людям, нуждающимся в примере Вашей веры, в молитвенной Вашей помощи, а часто и в помощи материальной».

Прочитано было следующее приветствие редактора «Русского Паломника» А. И. Поповицкого:

«Мм. гг. Каждому из нас известно, что нашему высокочтимому юбиляру всеми и повсеместно присвоено наименование Кронштадтского. Многие не знают ни отчества его, ни фамилии. Для всех он – отец Иоанн Кронштадтский. Почему? Конечно, потому, что место его постоянного пребывания и служения находится здесь, в этой первоклассной морской цитадели, так гостеприимно отворившей нам сегодня свои двери. Нечего говорить, что все мы, вне-кронштадтские жители, завидуем нашим славным кронштадтцам. Они могут нам сказать: у вас отец Иоанн только дорогой гость, а у нас он свой, потому что он кронштадтский. Но позвольте, господа; я хочу сказать, что, несмотря на это наименование, отец Иоанн и наш, наш всецело так же, как и ваш. Я хочу понимать это наименование в том же смысле, в котором некоторые наши герои и деятели получили наименование Рымникского, Смоленского, Амурского.

Действительно, Кронштадт – это место доблестных подвигов отца Иоанна, место его нравственных завоеваний и побед. Здесь, в продолжение своей 35-летней деятельности, он воспитал несколько поколений русских юношей, внушив им высокие нравственно-религиозные правила. Здесь он совершил величайшие подвиги христианской благотворительности, едва ли где практиковавшиеся в таких грандиозных размерах. Здесь он приучил всех и каждого искренно и горячо молиться, сердечно и пламенно каяться, решительно и твердо выступать на путь добра и правды. Здесь, наконец, при неоднократных знамениях всемогущества Божия, орудием которых избрал его Бог, он всегда с настойчивостью указывал, что эти знамения составляют плод веры тех, на ком они обнаружились, и, таким образом, мало-помалу, посевал в них семена такой добродетели, в которой особенно нуждается наш современный век.

Но, совершив все это здесь, отец Иоанн не замкнулся в тесный кружок небольшого города, и воды, окружающие здешний остров, не отрезали отца Иоанна от остальной России. Как герои Смоленские, Забалканские и Амурские своими подвигами оказали величайшие услуги всему отечеству, так и герой Кронштадтский, расширяя свои нравственные завоевания далеко за пределы Кронштадта, является духовным воспитателем и вождем для всех о нем слышавших, для всех его призывающих. Его пастырские наставления и нравственно-религиозные уроки, здесь преподанные; пример безустанной пастырской деятельности, совершающейся здесь; высокие образцы христианской благотворительности, первым предметом которой служили кронштадтские бедняки, – все это находит отзвук во всех русских сердцах и, воспринятое искренне, не может не принести сторицею своего плода; а то малое в начале зерно веры, которое он посеял здесь, разве не может разрастись в великое дерево, которое листьями своими покроет всю русскую землю? По крайней мере, об этом молится отец Иоанн, и мы знаем, что Бог слышит его молитву.

Можно было бы удивляться необычайному обаянию, которое повсеместно окружает о. Иоанна, но не мы, господа, станем удивляться ему. Есть ли здесь хоть один человек, который бы не знал, что всюду, где является отец Иоанн, – рассеивается мрак, утихает горе, покрывается нужда? Его кроткий и полный любви к ближним взор проникает в самую глубь всякого сердца, ярко освещает темные закоулки духовной природы каждого из нас, уничтожает в ней всякие недоумения и страхи, проливает целебный бальзам в истерзанную душу, ободряет и утешает страждущих и скорбных. Кто из обращавшихся к нему уходил без облегченного сердца, без восстановленного спокойствия духа, без радости или надежды? И все это совершается без всякой искусственности, все так сердечно и просто!

Такие свойства и действия отца Иоанна могут ли оставаться без обаятельного влияния на всех его окружающих, на всех, кто о нем слышал? Вот почему сотни и тысячи народа стекаются всюду, где появляется отец Иоанн. Всякому хочется получить от него благословение, взглянуть на него, прикоснуться к его одежде. Каждый из нас, господа, видел и знает это. Да и нынешнее наше собрание не доказывает ли всероссийского обаяния и значения о. Иоанна?

Не видим ли мы здесь, что на 35-летний юбилей его пастырского служения откликнулась чуть не вся Россия, и что сюда прибыли почитатели его отовсюду, откуда только возможно было прибыть, а пункты отправления приветствий ему захватили огромный район нашего отечества. Не правда ли же, господа, что о. Иоанн не только Кронштадтский, но и всерусский; и не признаете ли вы вполне уместным поднять бокал за здоровье отца Иоанна от лица всех русских людей!»...

От города Харькова, который нынешним летом посетил о. Иоанн, был поднесен адрес г. Жевержеевым с депутацией и роскошное напрестольное евангелие стоимостью более тысячи рублей.

Сборщиком, посещающим Кронштадт, иеромонахом о. Палладием, было поднесено небольшое евангелие в бархатном переплете и сказано несколько безыскусственных, но искренних слов.

На все приветствия о. Иоанн выражал задушевную благодарность.

После этого, торжество было перенесено в церковь городской думы, куда перешел и юбиляр со всем духовенством. Там, прежде всего, совершили краткое молебствие, затем начались подношения от города. Городской голова г. Шебунин поднес адрес от местной думы. «В наш век, век неправды, личных интересов, – читал городской голова, – Ваше 35-летнее бескорыстное служение ближним является подвигом, пред которым невольно преклоняешься». За сим следовали депутации: от моряков с комендантом адмиралом Брылкиным во главе, который прочел адрес, и местной гимназии, с директором ее г. Козеко во главе, произнесшим речь; а бывший ученик отца Иоанна, ныне преподаватель гимназии, г. Софронов, в прекрасной речи выразил ему сердечную благодарность за свое воспитание.

Далее следовали депутации: от «Общества спасения на водах», от редакции «Кронштадтского Вестника», от ночлежных домов в С.-Петербурге (г-н Аристов и доктор Н. Н. Дворяшин; последним был прочитан адрес и поднесена икона Спасителя, купленная, как высказал д-р Дворяшин, на деньги ночлежников), от Андреевского приюта (поднесены шитые золотом воздухи, пелена и проч.), и много других, так что чтение приветствий и представления продолжались более часа.

Затем все депутации и приглашенные лица направились в залу городской думы, где был сервирован обед. Первый тост был провозглашен о. Иоанном за Государя Императора, после чего начались бесконечные тосты и речи. Первым говорил от лица города городской голова г. Шебунин, после него протоиерей В. Я. Михайловский; бывший городской голова Н. Волков сказал тенденциозного характера речь, но лучшую речь произнес священник Ф. Н. Орнатский.

Вот эта речь, которую мы проводим без всяких сокращений:

«По словам отца Иоанна в сегодняшней проповеди, его юбилейное торжество есть праздник пастырства. И действительно, оно во всех своих моментах: и в соборе, и в думской церкви, и в этой обеденной зале брызжет чувствами одушевляющей всех нас любви к доброму пастырю. Пожелаем же, господа, чтобы святое единение пастыря с пасомыми с этого конечного пункта нашей родины – из Кронштадта, распространилось по всей русской земле, из конца в конец ее. Пастырство, по словам о. Иоанна, есть выражение великого служения Господа нашего Иисуса Христа. Пожелаем же, чтобы русское православное пастырство, возглавляемое единым великим Пастыреначальником, но примеру отца Иоанна, соединило всех русских людей во единое стадо, – «да будет едино стадо и един Пастырь».

Тост о. Ф. Н. Орнатского вызвал большое оживление именно потому, что пред умственным взором всякого он открывал широкие перспективы, возможные для осуществления, при следовании со стороны пастырей примеру о. Иоанна.

Н. Н. Волков (бывший городской голова) приветствовал почтенного пастыря следующею речью:

«Мм. гг.! Сегодня, на склоне нашего 19-го века, века неверия и себялюбия по преимуществу, когда гордый человеческий ум, напыщенный своими великими открытиями, стремится занять первенствующее место и властно требует себе и только себе поклонения, толпы людей со всех концов России пришли к нам, в Кронштадт, приветствовать не великого деятеля ума, не именитого государственного мужа, а скромного служителя алтаря Господня, 35 лет словом и делом проповедовавшего любовь к ближним, притом как бы протестуя против притязания ума; они сошлись к нам, на сегодняшнее торжество в честь великого сердца и великой любви христианской, в таком подавляющем числе, в каком никогда, ни при каких юбилеях не сходились. И эти толпы правы. Любовь христианская, любовь к ближнему есть то зиждительное, связующее начало, тот цемент, которым скрепляются все отдельные постройки ума человеческого, без животворного веяния которого распадаются они в мертвенном бессилии; любовь христианская есть сама истина, правда, воплощенная в делах; великому сердцу, следовательно, как носителю ее и довлеет преимущественное поклонение. Нам русским такое чествование любвеобильных дел должно быть особенно дорого, так как мы, отставшие в умственном развитии от остальной Европы, без всякой похвальбы можем сказать, что всегда превосходили ее в делах сердца и любви; только воодушевленные ею, с Христом в душе, в силу могучей любви к Родине и Престолу, составляющей одно из проявлений ее, сплоченные ею, могли мы победоносно перенести такое бедствие, как татарское иго, можем мириться с окружающею нас беднотою. Да не подумают, однако, здесь присутствующие, что противопоставляя любвеобильность русского сердца западному рационализму и формализму, я вижу в ней залог неподвижности и застоя. Нет, тысячу раз нет; тот, кто так думает о русском сердце, тот уже клевещет на него. Напротив того, вследствие своей мягкости, терпимости, оно доступно каждому благому учению, но для каждого из них оно есть и будет тем очищающим горнилом, через которое только и могут проникнуть к нам все великоумственные работы Запада. Словом, русскому сердцу всегда любо было торжество духа над мертвою формою, что и составляло его силу. И вот один из воплотивших в ceбе эту народную идею присутствует среди нас. Так, без шума, со смирением, не облекая ни в какие поражающие своей внешностью формы, делал он в течение 35-ти лет свое любвеобильное дело. Временами тяжко, очень тяжко приходилось ему: его не понимали, в нем видели незваного учителя, обличающего своими делами других, его осуждали, злословили; но он, как русский человек, не озлоблялся на своих недругов, своих гонителей; с Христом в душе, с прощением на устах, воспламеняемый божественной искрой, он шел все вперед по раз намеченному пути, не останавливаясь, не уступая, и – победил. Сегодня кругом его уже нет недругов, есть только одни друзья и почитатели: он сделался предметом народного обожания. Какой умиротворяющий, обнадеживающий в печали, в несчастии пример являет собою даже эта внешняя сторона жизни досточтимого юбиляра. При этом воспоминании невольно сама собою поднимается заздравная чаша, невольно вырывается кличь: «да здравствует великий утешитель печали!» Воскликнем также и мы: да здравствует на многие лета достоуважаемый о. Иоанн!»

Доктор Дворяшин сказал несколько слов о той любви, которая горит в отце Иоанне; а после него говорил директор гимназии – г. Козеко. Почти в конце обеда член «Общества религиозно-нравственного просвещения в духе православной Церкви» А. А. Зыбин обратился к отцу Иоанну со следующими словами:

«35 лет прошло с тех пор, высокочтимый отец Иоанн, как великий Первопастырь Господь наш Иисус Христос призвал тебя быт служителем слова и пастырем овец стада словесного. Благодарение Ему, всещедрому! Многоразличными дарованиями Он наградил тебя: силою любви, силою веры, силою убеждения и особенно великим даром – даром молитвы и даже даром исцеления. И ты, как истинный делатель жатвы Его, не зарыл данные таланты, а ежечасно, ежеминутно пользуешься ими для блага ближних в окружающей тебя жизни. С первых дней священства ты сознал всю высоту сана священнического, глубоко сознал ту великую ответственность, которую каждый священник, по прохождении своего земного пути, несет пред престолом великого Первосвященника и Господа не только за себя, но и за свою паству. Помня и сознавая все это, ты с первых дней священства стал пастырем истинным, пастырем добрым.

Каждый день в продолжение всего 35-летнего служения ты, совершив бескровную жертву, соединившись с Господом, не щадя ни сил, ни здоровья, отдавал всего себя на служение ближним; шел и в подвалы бедняков и во дворцы сановников, – и там, и тут молился о болящих, ободрял павших духом, наставлял, плакал с плачущими, радовался с радующимися; одним словом, по выражению апостола, «немощи немощных носил и тем исполнял закон Христов».

И вот, вглядываясь в твою прошедшую деятельность, невольно приходят на мысль слова апостола: «сила Божия в немощи совершается». Да! И она дивно совершалась в тебе в продолжение твоего 35-летнего служения. И эти многие тысячи бедняков, которых, с помощью Божьею, ты накормил, согрел; эти образцовые благотворительные учреждения и, наконец, длинный ряд исцелений душевных и телесных, совершившихся по твоей молитве чрез призывание пречудного и спасительного имени Иисуса Христа, – не есть ли отражение той божественной благодати, которая, повторяю, в немощи твоей совершалась и совершается теперь. Благодарение Вседержителю за те несчетные дары, которые Он посылал и посылает тебе! Спасибо и тебе, добрый пастырь, за ту любовь, радость и мир, за те наставления, которые ты вносил в свою паству, ведя ее к нравственному совершенству – к достижению Иерусалима небесного. Мало-помалу каждый из нас отойдет в вечность, но имя твое не умрет для грядущих поколений; оно яркою звездою будет гореть на страницах русской церковной истории, как имя истинного пастыря, доброго наставника, защитника сирых, как имя гуманнейшего из людей. Да воздаст же тебе великий Первопастырь и Первосвященник по богатству славы Своей и да даст тебе здоровье, крепость и силы к продолжению служения пастырского, а в нас да зажжет искру той любви, которая горит в сердце твоем к Нему Единому, за нас Распятому, и к ближним, за которых ты, по образцу Его, великого Архиерея, полагаешь душу твою. Да пошлет Он тебе многие – многие лета!»

После А. А. Зыбина говорили миссионер о. Арсений и многие друге лица.

Обед имел в высшей степени оживленный характер и был проникнут общим чувством любви. На обеде присутствовало все соборное духовенство с маститым настоятелем П. В. Трачевским, городское духовенство и приезжее, а также много высокопоставленных лиц. Обед окончился около 5 часов.

Оставив гостей, о. Иоанн отправился в «Дом трудолюбия», в зале которого был сервирован скромный обед (более чем на 200 чел.) петербургскими почитателями и почитательницами.

Снова начались подношения. В роскошном малиновом бархатном переплете был поднесен адрес «От петербургских почитательниц», букет цветов и еще несколько подарков и адресов. Здесь присутствовали более простые люди, но в них заметно было столько радости и единодушия, что обед прошел не менее оживленно, составляя как бы общую семью, что и высказали произносившие здесь речи миссионер о. Арсений и А. А. Зыбин. Во время обеда г. Собенниковым было прочтено задушевное стихотворение, вызвавшее слезы у многих присутствующих.

Вот это стихотворение:

Ты тридцать пять лет прослужил уже Богу,

И тридцать пять лет ты народу служил.

Ты трудную выбрал для жизни дорогу

И много на ней своих сил положил.

Ни разу с прямой не свернул ты дороги:

Шел прямо и верил – Бог помощь пошлет!

И ныли от боли усталые ноги,

Болела душа за несчастный народ.

Сжималось сердце при виде порока,

Тяжелых недугов народных и бед.

Ты видел, что зло и неправда широко

Туманом покрыли Христовый рассвет.

Ты шел. И немало за прошлое время

Препятствий встречалось на верном пути.

Но ты победил их, и доброе семя

Посеял, чтоб правде Христовой цвести.

И гордости, славе, корысти, богатству,

Открыл затуманенный завистью взор;

И доступ свободный дал к падшему братству,

Чтоб снять с того братства весь ложный позор.

А вспомни-ка детство! Оно как бежало?

И как ты тогда-то, учитель наш, жил?

Как жизнь средь лишений и горя мужала?

Народу Господь, знать, тебя сохранил!

По дебрям ли севера в зной и морозы

Дитятею грустным ходил да мечтал:

– «Зачем это люди льют слезы, да слезы?»,

«И кто эти слезы на землю послал?»

«Зачем это с горем нужда породнилась,

И мучит собою несчастных людей?»

Не знал ты причины. Но все объяснилось

На опыте жизни тяжелой твоей,

Святого же детства всю соль впечатленья

Уж юность душой и умом поняла,

На вере святой и Христовом учении

Свое убежденье навек создала.

Но детство прошло, невозвратные годы!

За детством и юность сокрылась давно,

И канули в вечность великой природы,

Откуда вернуться уж им не дано.

И время, покорно законам, бежало,

Из юноши ты укреплялся, мужал.

Хоть горькая доля тебя окружала,

Но личного счастья ты не искал.

Лишь сильно рвалася душа молодая

На помощь страдальцам и сирым придти,

И скорбью народной жестоко страдая,

Решилася в жертву себя принести.

Ей больно сказались народные беды,

И горько ей было беспомощной жить.

Тогда ты взял крест – как знамя победы,

Пошел всем страдальцам и сирым служить.

И тридцать пять лет это знамя тобою,

Добром освящается изо дня в день,

Любовью, трудом, состраданьем, мольбою

За всех, кто приходит под знамени сень.

Так жил ты для мира, себя забывая,

И крест свой тяжелый безропотно нес.

Хоть медленно падает скорбь мировая,

Но падает, рушится. Силен Христос!

А Он – твоя крепость, учитель и сила!

И Он тебе мудрость с любовью вложил;

И сила та в мире любовь воскресила,

А этой любовью ты всех победил.

Но солнце уж к западу жизни склонилось,

Пройдя свой могучий и сильный зенит.

А в силе своей оно вновь подкрепилось –

Любовью и правдой яснее горит.

Родного же севера в красное лето

Несказанно длинен бывает денек!

И долго за полдень могучего света

Там солнце лучей проливает поток.

Сияй же и ты так! – здоровьем и силой,

Будь крепок, спокоен, а знамя Христа

Не дрогнет в руке твоей чистой, правдивой;

Сильна душа верой, делами чиста!

Живи же, наш добрый, родной и любимый!

Своей простотою ты нас вразумляй,

И крест твой тяжелый, целебный, незримый

Потомкам на благо их жизни отдай!

Обед окончился в 7-м часу. Около «Дома трудолюбия» стояли толпы народа, ожидавшие отъезда отца Иоанна. Не забыты, по обыкновению, были и бедняки, для которых устроен был обед на 700 человек из двух блюд.

В этот день о. Иоанном было получено из столиц и с разных концов России множество поздравительных телеграмм, от разных лиц: высокопоставленных и простых, духовных и светских.

Не можем не привести полностью одну из телеграмм, отличающуюся особенною задушевностью, а именно телеграмму благотворительного петербургского братства св. Сергия, присланную председателем братства, ген.-лейт. Лашкаревым.

«Высокочтимый о. Иоанн.

Светильник веры, не под спудом, а на свещнице церкви поставленный! Бессребреник, не устающий утешитель бедствующих, цвет и хвала православия, верный слуга Господень, – примите привет братства свят. Сергия и помолитесь о спасении нашем».

Редко приходится видеть такое единодушие на подобных торжествах, какое мы наблюдали на празднестве 35-летия священства о. Иоанна. Это было действительно торжество пастырства и единения пастыря с пасомыми, торжество веры и православия, как выразился в своей речи священник Ф. Н. Орнатский; или, лучше сказать, прибавим мы: это было торжество любви Христовой, которая все побеждает, все покоряет; которая гонимых и немощных делает сильными и к ним привлекает сердца. Сила Божия в немощах совершается!