Апрель

Второй день Пасхи. Вчера, в первый день, за поздней обедней я подвергся большому искушению со стороны диавола и своего ветхого человека и со стороны сослужителя моего, дьячка Преображенского: он не пришел к обедне до сугубой ектении – три раза за ним посылал. А Николай, сторож, казалось, вино нехорошо подал для Таинства. Сильно меня коробила небрежность дьячка о службе; я волновался, смущался, был пленен внутренно. Готов был плакать – слез не было; вопиял ко Господу – но по грехам моим Господь медлил спасать меня, предоставляя меня борьбе со врагом невидимым и со своими страстями. При потреблении Святых Даров, когда я сознал себя виновным в этом волнении и возмущении, и признал, что нужно покрыть любовью проступок брата, могшего произойти от его болезни или другой какой уважительной причины, и во всяком случае для такого праздника нужно покрыть грех брата (простим вся воскресением), а что вино только показалось нехорошим, а в самом деле было очень порядочное, – я был помилован от Господа и – успокоился и возрадовался. Слава Господу Избавителю, Просветителю, Спасителю! (За употребление икры с вечера, хотя и в малом количестве; не надо было есть.)

Ночью на второй день едва-едва не случилось прелюбодейное осквернение во сне, – святой Ангел Хранитель разбудил меня и не допустил до осквернения. Благодарю благого Ангела Бога моего, Хранителя моего. Покрывай меня, благая сило, всегда и заступай от всякого греха, ибо хощу сего. Буди.

Много во мне горечи и солоноватости страстей – самолюбия, зависти, нетерпения, гнева, раздражительности, злобы, зависти, своенравия, невоздержания, блуда, упрямства; хочу исправлять, врачевать других, как например дьячка, жену и других, а сам в то же время духовно крайне немощен, болезнен, одержим злобою, нечистотою внутреннею, или сердечною. О, как я сам нуждаюсь в снисхождении, в кротости, терпении и долготерпении Господа и добрых людей!

Благодарю Господа, сотворившего со мною чудо милосердия Своего и силы Своей вчера во время литургии, когда Иннокентий, прислуживающий в алтаре, поднес к причащению первыми детей сторожа Николая, за разные грешки мною нелюбимого; согрешил я: перенес неприязненное чувство в эту минуту и на детей его, невинных младенцев, но за это тотчас был наказан смятением, теснотою, огнем палящим – а надо было детей до двухсот причастить. Внутри стал я молиться усердно Господу в покаянии, уповая на жертву правды, на пречистые Тело и Кровь Господа, – и вот в чудной Тайне сей я получил после крепкого сердечного вопля оставление грехов, прекращение мучения, тесноты, огня, стыда (моя жизнь), внутреннее изменение, возрождение, обновление, воскресение, спокойствие, радость, простор. И на проскомидии, и в начале, и в продолжении обедни я непрестанно ощущал прилив сил Господних к сердцу моему. Слава Его милосердию и долготерпению Его, животворной, непобедимой силе Его, непобедимой и неисповедимой благости!

И за вечерей, пред отпустом и при отпусте, Господь сотворил со мною силу именем Своим, памятью о чудесах Его надо мною.

Вечером вчера напрасно ел телятину и щи: скверно утром во рту и сильная испарина, грубость сердца.

Вечер третьего дня Пасхи: Благодарю Господа, избавившего меня сегодня во время литургии от адова мучительства, от страшной тесноты, постигшей меня за пресыщение с вечера перепрелыми щами и телятиной. Я думал, что Господь оставил меня за мое невнимание к Себе и к столь великому Таинству – Телу и Крови Его, которых я вкушаю всякий день и, однако ж, не берегусь от излишеств. Но безмерное милосердие победило безмерное множество неправд моих, и Господь по причащении моем Святых Тайн, сдвинул гору с сердца моего. Сколь сладко было мне с Господом, примирившимся со мною и соединившимся со мною! Но, увы! Скоро покрыла меня опять тьма и теснота и срамота, окаянного, после причащения, и только упование крепкое с верою непостыдною спасли меня – и опять сподобился я избавления от Господа. День сей в начале, то есть во время утрени и обедни, был для меня днем беды.

Голос потерял от простуды со вчерашнего дня (2 апреля); а простудился после горячих щей вечером: пошел из столовой в кабинет вспотевши и сел в этой холодной комнате без галстука в поту, и подрясник расстегнул и распахнул. Вот от чего! По молитвам Пречистой Матери Божией да помилован буду и да исцелюся от немощи гортани. Велико имя Матери Божией, всемирной Молебницы и Ходатаицы. Владычице! прославляющие Тебя выну⁶⁵ исцели и помилуй! 3 апреля. Пять часов утра.

Благодарю Господа, исцелившего гортань мой от безголосицы чрез причащение животворящих Тайн в Успенской церкви; эта безголосица происходила, как я заметил, от пакости злого духа, ибо я чувствовал нравственный гнет его, и когда я слезами покаяния и причащением Святых Тайн омыл душу от грехов чревоугодия, нечувствия, скупости, жестокосердия, корыстолюбия, тогда гнет вражий исчез, и я стал говорить ясно. Слава Господу и Святым Его Тайнам, чудно оживляющим.

Благодарю Господа после многократной молитвы покаяния (дома, в квартире), избавившего меня от греха злобы на нищих и на домашних, и от страшной тесноты и давки сердца, и от огня и срамоты. После этого я заснул в кровати.

За чревоугодие и пресыщение мое вчера вечером у Павла Александровича Александрова, комиссара флотского седьмого экипажа, сегодня за обедней пред причащением постигло меня страшное искушение от духов злобы: когда я взглянул на дьячка Преображенского, принесшего теплоту для влияния в пречистую Кровь, – на меня напала, меня одолела, сразила злоба диавольская на него за бывшие от него беспорядки, капризы, непослушание: она палила, давила, смущала, омрачала, бесчестила меня, смыкала уста мои; я боролся с нею – она одолевала, и едва-едва, крепкою верою во всеочищающую и всепримиряющую Кровь Христову она изшла из сердца моего; потом по временам опять понемногу вспыхивала – но я угашал ее представлением, что я сам достоин по грехам моим всякой ненависти, (по ветхому человеку) и что брата надо любить, прощать, покрывать, долготерпеть.

Пред вечерней опять за пресыщение напала на меня сильнейшая злоба на нищих: многих я бранил сильно, других за волосы рвал с гневом, на всех кричал; маленьких ребят, шалунов и шалуний, поросятами маленькими называл, этих детей незлобивых, коих Ангелы на небесах всегда видят лице Отца Небесного [Мф. 18, 10].

Крайне неблагоразумно я поступил и тяжко согрешил тем, что, наевшись и напившись у знакомой старушки Екатерины Степановой – после обедни и причащения Святых Тайн, когда еще не было и аппетита к еде за ранним временем (ели ватрушку, пирог с рыбой, яблоки, корюшку, пил чай сладкий), я дома опять поел супу говяжьего без хлеба, поел печенки с жирным соусом, от чего сделалось неварение желудка, слабость; едва заставил я желудок варить усиленным движением на воздухе и громким пением на вечерни. От этого неварения сделался я очень зол и раздражителен.

О, мяса мне не надо есть, и даже супов и бульонов.

Господи! и еще прости великие мои согрешения! Что за милостыня, подаваемая мною таким образом, то есть с гневом, криком, бранью! О, как противна на сердце эта печенка!

Благодарю Господа за безмерное милосердие, явленное мне, многострастному, сегодня пред самою всенощною и во время оной в Успенской церкви, когда я воззвал к Нему в крайней скорби и тесноте адской и как бы палимый геенною от гнева моего на нищих, с коими я пришел в храм, и особенно на дьячка Преображенского в храме, когда я заметил, что он пришел пьяный в церковь после соблазнительной разноски артоса по домам прихожан.

В гневе на пьяного и наглого дьячка я проклял было его, когда он захотел еще оправдываться и не послушался моего приказания выходить вон из церкви. Сильно был я взволнован: слабым, дребезжащим голосом начал я всенощную; смерть духовная была во внутренностях моих.

Но потом, по каждении, я стал каяться, читая молитвы светильничные, стал припоминать свои грехи, немощи, слабости, преткновения, равно многократные уклонения дьячка от винопития – прежде частое его усердие к делу, и молился за него, как за себя. Молил Господа, да дарует мне благодать кротости, смирения, незлобия, терпения и долготерпения, любви при наказании и вразумлении согрешающего брата, ибо чувствовал, что самого меня, врача других, одолевает злоба, нетерпеливость, раздражительность, недоброжелательство, злопамятство и другие многие страсти. И что же? Господь опять помиловал меня: смятение претворил в мир, злобу в любовь, огонь в прохладу, тесноту в пространство, мрак в свет, бессилие в силу, малодушие в дерзновение, смерть в жизнь – и я сильным, ясным, звонким голосом совершил службу. Только под конец враг одолел опять злобою на дьячка и смутил, запнул меня при чтении молитвы Христе, Свете истинный... О вера святая, чудотворная, всеспасительная, – слава Тебе!

Благодарю Господа за литургию субботнюю – Светлой Седмицы, яко мирно даровал мне совершить ее громким голосом и неосужденно причаститься Святых Тайн.

Все смертные человеки спешат к концу своей жизни; во множестве умирают они каждый день, оставляя нажитое имение часто невесть кому, наследуя тление и смрад во гробе. При таком очевидном бедствии человеческом как отрадно вспоминать о воскресении Христа Спасителя, которое есть начало и залог нашего общего воскресения, как очевидна необходимость готовиться всем к смерти и блаженному воскресению, жить на земле не для земли, не для здешних благ и удовольствий, а для неба и будущего блаженства!

Согрешил пред Богом, неистово возопив на нищих и прогнав некоторых из них пинками в задницу за неотступность и частое прошение милостыни в один день. Согрешил пред Богоматерью, пред святыми Ангелами, святыми угодниками и живущими во граде гражданами и – всеми людьми. Господи, помилуй и прости!

От грехов моих и от ядения трески вечером (опять безумие) сегодня утром – тоска на сердце. Пресыщение и ярость, пресыщение и ярость! Вот в чем иждиваю жизнь мою окаянную.

Ужасно напал на меня дух злобы в конце всенощной из-за пьяного непокорного дьячка; горьки были его стрелы, язвительны, насильственны, смертельны! Уныние, боязнь, страх, бессилие!

Зловоние от выходящих ветров после трески и молока – весьма противное, но после них делается на сердце легче: они тяготят сердце.

Воскресенье Фомино. Ранняя вместо отца Матфея в Соборе. Благодарю Господа за благодать умиления и доброгласие в служении и за неосужденное причащение Божественных Таин. Всталось поутру тяжело от трески с вечера и от грехов.

Благодарю Господа, спасшего меня по молитве моей от лютого мучения за злобу мою на двух нищих, коих я вырвал за волосы. Один нищий с синяками под глазами, кривой.

Согрешил пред Богом и пред женою, плюнув сзади ее со злобою и презорством за то, что она не хотела узнать и удалить причину зловония в передней. Служанку Евгению послал, и она узнала причину – кошачью мочу в печке в пепле. Последствие злобного плюновения сильно меня мучило, теснило; тоска на сердце была сильная. Недовольство всем. О, страсти! О, плотоугодие!

Славлю милосердие Господа, помиловавшего меня ради веры и упования моего и ради молитвы покаяния. Сказал я: с бездною моих прегрешений повергаюсь я в бездну Твоего милосердия – и вот мне стало легче; еще помолился – и еще стало легче и отраднее. Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Не до конца прогневается, ниже во век враждует [Пс. 102, 8 – 9].

Послать сто рублей на содержание моих племянниц в Архангельский совет женского епархиального училища.

Грешный и пребеззаконный человек, я многократно обижал нищих то криком, укоризнами, бранью и ругательствами, то толчками и рваньем за волосы. На что это похоже? Так ли иерею подобает вести себя? Где кротость, незлобие, терпение, бесстрастие?

О, плоть моя обманывает меня слишком нагло: покупаю в полтора рубля бутылку красного портвейну для устроения желудка, а бедным жалею двадцати или сорока копеек на нужды. Это плотоугодие, нелюбие и безбожие! Воздержание – вот исправление желудка, а не винопитие. Уклонися от зла и сотвори благо [Пс. 33, 15].

Согрешил – побил нищего за частое прошение милостыни в один день. О, самолюбие и сребролюбие! О, пристрастие к временной жизни и нерадение о будущей, вечной! О, оскудение любви ради самолюбия и чревоугодия и сребролюбия!

Возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их [Ин. 13, 1]. И я должен до конца любить нищих и всех. Из-за тридцати копеек я сегодня озлобился на нищего и побил его! О, дерзость! Священнику ли бить рукою, которою он подъемлет Агнца, вземлющего грехи мира? Кто даст мне слезы, да плачу день и ночь деяний моих лукавых? – Хоть с сего времени да возымею всё омерзение к своей горячности, злобе и дерзости и да не дерзаю впредь поднимать руки своей ни на кого, ибо во образе Божии сотворен человек, ибо он – член Христов и мой собственный, ибо он соискупленник и сонаследник Небесного Царствия, ибо он, конечно, тысячекратно лучше меня и достойнее меня даров Божиих. Господи! прости мне великую дерзость и даждь мне благодать возненавидеть себя и душу свою, да возлюблю Тебя и ближнего моего.

Добродетели и совершенства святых угодников Божиих – апостолов, пророков, иерархов, мучеников, преподобных мужей и жен, праведных, бессребренников суть: незлобие, смирение, терпение, нестяжание, воздержание, чистота и целомудрие, непрестанные молитвы, бесстрастие, николиже отпадающая любовь к Богу и ближнему, а прежде нее – вера непостыдная и упование на Бога крепкое, преданность Богу во всем, самоотвержение, послушание, отречение от собственной воли. Молитвами их, Господи, даждь мне стяжать все сии добродетели.

Вследствие мясоядения и вообще пресыщения случилась со мною блудное осквернение во время вечернего сна; вследствие этого – сильное расположение к раздражительности и злобе – и вот я прибил нищего в десять с половиной часов вечера за вторичное неожиданное появление его в такой поздний час, когда я вышел помолиться и отдохнуть на свободе от нищих. Потому не есть мяса и вообще меньше есть-пить. Господи, помоги. В болезненном состоянии я очень раздражителен и дерзок рукою. Каюсь.

Ватрушка неудобоварима для желудка: вот опять расстройство желудка! Жена права, что не давала есть ее, а я, своенравен и упрям, – не послушал, да еще гневался, что не дает любимого кушанья.

Вот тебе водочка у отца Василия с трактирным пирожком мясным! Вот тебе мясоядение дома! Опять ночная поллюция! Опять осквернение и изнурение! Да и нецеломудренные виды. Иллюстрации тут же! Отсутствие канонника и оставление канона Божией Матери на ночь! Два канонника! Ни одной иллюстрации! О, светская пакость! О, мир во зле лежащий!

Благодарю Господа, призвавшего меня к совершению бескровной Жертвы и к причащению пречистых пренебесных бессмертных и животворящих Таин; благодарю Господа, оживившего меня, умерщвленного грехами, умирившего, распространившего, возвеселившего меня с лицем Своим. После причащения я огорчился на смеявшегося на клиросе дьячка, и стрелы адовы, огненные вонзились в душу мою, уязвили, опалили, стеснили меня, но покаянием в озлоблении, братоненавидении опять Господь возвратил мне милость и мир. Слава Господу о сем!

Нехорошо я сделал, что крикнул во время обедни на дьячка: «Не смеяться во время обедни!» Я смутил этим молившихся, хотя немного их и было: человек шесть или семь. 10 апреля 1874 г. Среда недели Фоминой.

Благодарю Господа двукратно вечером спасшего меня от адского огня и тесноты за гнев мой и озлобление на нищих, ибо, когда они неотступно гнались за мною, прося милостыню, я бросил пять копеек одному из них и сказал с гневом: на, возьми, собака. По образу Божию сотворенного, подобного мне члена Христова, гражданина будущего Царства Христова я назвал собакой и – сам взбесился. О, долго я носился с этим грехом и долго каялся, наконец – простил Господь: и легко и спокойно и просторно стало. Потом по приходе домой на жену огорчился, но потом помолился, раскаялся от души, и Господь простил, успокоил.

Я вчера покушал ухи холодной из ершей и потом ершей без хлеба вечером, и на следующее утро мне было тяжело на сердце; из этого еще убеждаюсь, что на ночь есть не должно. Хотя бы даже ухи и ершей, особенно когда пред этим кушал и пил где-либо в гостях. 11 апреля. Четверг.

Сегодня послал в женское епархиальное училище в Архангельске сто рублей за содержание племянниц в будущих двух годах учебных, и сегодня же Господь послал мне на нищих рукою простых и небогатых людей десять рублей (Иван Андреевич Кожевнин). Благодарение Промыслителю Господу! Но да будет истинной моя пятидесятирублевая бумажка, а не фальшивая, и да не возвратится ко мне обратно. Говорят: пятидесятирублевые кредитные билеты велено изъять из употребления.

Благодарю Господа, исцелившего меня молитвою, или во время утренней молитвы. Я встал нездоровый простудой, с тягостью, но в средине молитвы почувствовал, что вся слабость и нытье внутренностей исчезли. Слава Господу, чудно и быстро милующему меня. Пятница Фоминой недели. Ночью под холодным одеялом спал в холодной нетопленой комнате; подрясник сверх одеяла был упавши.

Благодарю Тя, Господи, многомилостивого и долготерпеливого, яко приял еси паки раскаяние мое в озлоблении на нищих и отъял еси скорбь, тесноту и срамоту сердца и лица моего. Из-за безделиц ли я расстраиваю себя, теряю мир, смущаюсь, оскорбляю Господа, нарушаю Его заповеди о кротости, смирении и незлобии, гневаюсь, как зверь, на бедного, который по образу Божию и есть член Христов и вместе мой? Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою [Мф. 16, 26], искупленную бесценною Кровию Сына Божия? О, пристрастие к плоти, к миру, о, отпадение от Бога и духовной, небесной жизни! О, самолюбие! Самоугодие! Чревоугодие, любовь к суетной, тленной, исчезающей, как пар, жизни!

Согрешил пред Богом, пред людьми и пред собою, прогневавшись на жену за неисполнение моего поручения починить немного подрясник, за неготовность обеда (не умер бы, конечно, с голоду), за взятую книгу, которую брать не велено, и за измятую газетку. Мир и спокойствие, да и взаимная любовь бесконечно дороже этих ничтожных вещей, которые всегда можно купить и без коих я нисколько бы не пострадал, – а бесценного дара Божия мира и любви, если утратим их, ничем не купим. Тем более я грешен, что сегодня же ученики в классе мне отвечали о духе Христова, или Евангельского закона, что всяк, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, кто скажет: рака – подлежит верховному судилищу, кто же скажет: бессовестный – подлежит геенне огненной [Мф. 5, 22]; чтобы мириться скорее с братом; чтоб не противиться обижающему, чтоб любить врагов, благословлять клянущих и молиться за обижающих и гонящих, чтоб любить не любящих только, но и врагов, чтоб оказывать приязнь не друзьям только нашим, но и противникам, не исполняющим наших желаний, – словом, чтобы мы были совершенны, побеждая благим злое, а не побеждаясь от зла [Рим. 12, 21]. Опять я согрешил по пристрастию к пустым вещам, по самолюбию, самоугодию, своенравию, нерадению о добродетели, закоснелости во грехах, то есть в самолюбии, своенравии, нерадении о добре. И еще каюсь Господеви, и еще милости прошу у Владыки живота моего и мира с женою, хотя она непослушна. Даждь мне, Господи, победить терпением ее своенравие и непослушание. Сам, Господи, приклони ее к послушанию, а не к противлению, к делу рук, а не к бездействию и лености, ибо она по намерению Твоему, Господи, помощница есть мужу и должна повиноваться мужу. Я ничем не томил и не томлю ее, и она живет свободно, пространно питаясь на всякий день, как вольный конь в поле. Вот она и от храма удалилась совсем, под предлогом присмотра за детьми, и всякое дело веры оставила, и не говела, и не приобщалась – и потому вселился в нее злой дух, и мне ради ее жить тягостно. Постоянные из-за нее смущения, из-за множества опущений ее по дому. Господи! накажи ее по упрямству и по нерадению ее.

Благодарю Господа, даровавшего мне благодать и мудрость простить жене моей грех ее против меня в дому нашем, ибо, когда я шел в таможню в пять час. крестить младенца и вспомнил молитву Господню Отче наш и слова: Остави нам... якоже и мы оставляем – я от сердца простил проступки и ругательство против меня жены моей и спокойно совершил Тайну Крещения, обновившись сам духовно. Благодарю Многомилостивого. И вот после крестин, пришедши домой, опять встретил повод к огорчению, опять взаимные огорчения, брани, укоризны!

Я говорю в обличение – она не уступает и поносит и внимание не обращает на претензию мою. Вот приспело время христианского мудрования – незлобия, кротости, терпения, благословения, а не проклятия, не ругательства за злословие и уничижение, прощения от сердца обид, причиненных мне присной⁶⁶ моей.

Лишаясь благодати любви и мира с женою моею из-за житейских вещей, – о! какого великого блага я лишаюсь! – Блага жизни, и впадаю в смерть духовную и в руки диавола! И из-за каких пустых вещей! Только в лишении мира познаю, сколь великое благо, сколь великий дар Божий – мир! Для сохранения этого блага можно все стерпеть, всего лишиться, все перенести: и неисправность относительно вещей домашних, и ругательства, и даже побои, и утрату любимых вещей! Да, я виноват в оскорблении жены, в излишней требовательности (по крайней мере я легко мог обойтись без тех вещей, починки коих требовал и коих она не починила), в горячности, раздражительности, суровости, строптивости, резкости! Я должен помнить слова Апостола о любви, или о действиях ее: любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не гордится, не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине, вся терпит, вся покрывает, всему веру имеет, любы николиже отпадает [1Кор. 13, 1 – 8]. 12 апреля. Одиннадцать с половиной часов ночи.

Согрешил я пред памятью покойного шурина моего, иерея Григория, с горечью умолявши его взять от меня его сирот детей, из-за которых мне столько искушений, столько горьких искушений, неудовольствий, опущений, вражды, неприязни! Согрешил вместе и пред свояченицей, матерью детей, не воспитывающею их, плод чрева своего, и поручившею их жене моей к оставлению меня, к полному небрежению в моих делах, – и ее с горечью (заочно, мысленно) просил взять своих детей. Вижу, что жена моя хороший педагог, но мать – лучше. Жена пристрастна к детям и балует их: они слишком будут капризны – и есть. Да возвратит их Господь в недра матери: сие более праведно.

Благодарю Господа, давшего мне случай сказать жене моей на ночь: прощай, и я прощаю. Да будет прощение искренне. Дай, Господи, терпение! Даждь памятование, Господи, что я непотребный человек, всем попрание.

Господи! Отпусти жене моей уничижительные слова ее – не весть бо, что говорит и творит, или – что я говорю? Она правду чистую говорит, хотя и в горечи, в озлоблении и досаде.

Купить материю на одежду сестрам моим и послать из магазина. Послать им на память по серебряной столовой ложке.

О, как я прогневал и прогневляю всегда Господа, и Пречистую Богородицу, и святого Ангела хранителя моего, и святого угодника Иоанна Рыльского, коего имя ношу, коего покровительством у Бога пользуюсь, и всех святых, коих я член, – прогневал злобою моею, раздражением, бранью, ссорою с женою моею! Каюсь, помилуй, Господи!

Не дивись, что тебя бесчестит жена. Сам Господь сказал, что пророк в своем отечестве чести не имеет [Мф. 13, 57].

Прости, Господи, что я нередко в сердце моем негодовал и лаял⁶⁷ на отца протоиерея и на Филиппа Степанова и некоторых других за их жестокосердие к бедным и ко мне и за укорение меня в подаянии милостыни; прости мне неприязнь к ним и даждь мне искренно о всех молиться, как о себе, да покаются, обратятся, изменятся и спасутся. Буди. 4 августа 1874 г. Воскресение.

Какая теснота и уничижение овладели мною вчера вечером на совете в гимназии вследствие домашней неприятности и ссоры с женою. Я был как в аду, связан, посрамлен, палим, тесним. На сердце была тоска, уныние. Я возводил часто очи к небу – пользы, спасения не было, ибо огорчен был до глубины души. Ушел с совета, не дожидаясь конца его, и шел по дороге (снег шел сырой), читая вечерние молитвы; дома выпил молока полчашечки – и успокоился, давши мир жене. Ночь спал хорошо; встал легко. Тоска, между прочим, происходит и от чая крепкого цветочного.

Благодарю Господа, сотворившего со мною величайшую милость Своего человеколюбия, призвавшего меня к служению литургии ранней и умирившего и оживившего и укрепившего душу и сердце мое причащением Божественных Таин. Два раза искушался я ничтожными вещами: во-первых, тем, что я огорчился во время Херувимской песни на дьячка, скоро певшего Иже Херувимы, а по окончании обедни – во время панихиды, на сторожа Тимофея, много положившего ладану в кадило. Только благодатию Божиею и животворящими Тайнами, верою в их целительную, чистительную, милующую силу я исцелел от недуга сердечного, избавился от насилия вражия, от смерти духовной, от скорби и тесноты. 13 апреля. Суббота. Святого мученика Артемона. Обедня Колмыковых по Анне Яковлевне Колмыковой.

От вчерашнего мясоядения и пресыщения, от спанья днем всю ночь проворочался с боку на бок от излишества материала питательного, а впрочем, и от малого движения, а может быть, и от воздуха, не совсем чистого в комнате, не освеженного достаточно, – но более от мяса.

Воскресенье. Раннюю обедню служил с трудом душевным и телесным от вчерашнего пресыщения, а впрочем, довольно плавно; причастился с умилением, в мир душевных сил; служил молебен спокойно на брандвахте⁶⁸ с отцом диаконом Петром Софроновым; потом на бирже в рыбном ряду у хлебника; соборовал спокойно и с чувством тещу Сидорова Николая Григорьевича Марфу Филиповну; потом служил молебен у Толузакова Александра Васильевича и Анны Николаевны (и у Маковы Алексеев.); затем крестил в доме Краузе; пришедши домой, крайне расстроился, услышав целый нужник в своем кабинете и в своей спальне, особенно когда жена, вместо того чтобы успокоить меня ласковою речью, начала говорить дерзко, заносчиво; за исступление ее и дерзость я вырвал у ней серьгу из одного уха, а она еще хуже стала орать и беситься и даже плакать. Боже мой! Из-за пустяков сколько смятения, нестроения, вражды! Мне надо было стерпеть хотя и в сотый раз этот беспорядок и непослушание и грубость жены, а жене не надо было мне говорить грубости, при всегдашнем ее непослушании, которое давно меня обижает. Господи! Обоюдно мы согрешили, но с женой моей, забывшей Тебя и храм Твой и не участвующей в Таинствах Церкви, – мне жить в мире трудно, ибо она – диавол есть. Господи, смири ее! Научи ее послушанию. А я из-за зловония никогда не должен выходить из себя.

Очень сладкое варенье не надо есть: от сладкого варенья сильнее раздражение, например, при дурном запахе в комнате.

Зловоние прошло, а неприязнь в сердце из-за ней осталась и, может быть, надолго оставит следы. Лучше же было стерпеть зловоние и не делать ссоры, никому ничего не говорить, а сделать всё тихо, и вообще, к плоти пристрастия не иметь, а держаться мира.

Господи, благодарю Тебя за смирение и незлопамятство жены моей после вражды и ссоры со мною; благодарю за случай третьего дня (ранее сего) и за случай сегодня, ибо скоро, по благодати Твоей, угасает злоба ее; да погаснет совершенно и моя – а мимошедшее прости и не помяни, Господи, и запни и посрами запнувшего нас. 13 апреля. Воскресенье. О Иосифе благообразном и мироносицах.

Сегодня получил извещение печальное, что двух племянников моих, учеников Архангельской семинарии, Ивана и Александра Фиделиных, исключили за нетрезвость из заведения. Это и по моим грехам: я сам деньги посылал, хотя и не на вино, и даже строго предостерегал от того. Хотел я двух сироток ради искушения из-за них к матери их отослать, а вместо того два племянника мои стали как бы сиротами. Боже! Праведны суды Твои над нами! Но, по милости Твоей, укажи Сам Ты птенцам Твоим сим лучший путь, и наипаче путь спасительный. Они в отчаянии: утешь их, Господи, Отче всех, Попечителю всех; они довольно наказаны тем мучением ужасным, которое постигло их вскоре, как они замечены в проступке. Господи! Ты внимаешь птенцам врановым, призывающим Тя, – вонми и нам, молящимся Тебе. Сказано: вечер водворится плачь, и заутра радость [Пс. 29, 6]. Господи, утешь родителей их, зельно скорбящих об них: их души пронзают острые стрелы. Скажи им путь, в оньже пойдут [Пс. 142, 8].

Предостерегал меня отец игумен Феодосий насчет моего зятя Семена, чтобы я не посылал ему много денег, дабы он не испортился от довольства, а вот теперь это случилось с моими племянниками, коих деньги мои испортили: они стали пить вино, и их исключили из семинарии. Боже праведный! Достойно Твое наказание и мне, и им! И я за них и из-за них скорблю. Но, Господи, Господи! Правду Твою раствори милостию, пошли им чрез Ангелов ли Твоих или чрез людей, имеющих нрав ангельский, утешение Твое, да не многою скорбью будут они поглощены; тем же начальникам и наставникам педагогам, их исключившим, вдохни, Господи, чувство жалости и дух совета, чтобы они наставили, что им делать, и утешили печальных, ибо не только исключать, но и утешать печальных их дело. Долготерпеливый! Ты восприими птенцов Своих на рамо⁶⁹ Свое. У людей терпения очень мало (как и у меня), ибо они не преисполнены любовию, как Ты, к людям Твоим: Ты щадишь вся, яко Твоя суть, Владыко душелюбче! Господи! даруй нам всем мужества в несчастии! Будет это несчастие охранением и спасением от больших зол птенцам сим. Ты един, Господи, ведаешь последствия худых дел наших, сцепление причин и последствий. Господи! Лишивши сих птенцов милости Твоей, найди их новою милостью, ибо у Тебя милость и многое избавление; Твоя милость безмерна и человеколюбие Твоего пучина неисследима. Ты наказуешь и милуешь. Мертвишь и живишь, низводишь во ад и возводишь [1Цар. 2, 6 – 7]; убиеши и жити сотвориши...⁷⁰ Аминь. 14 апреля. Понедельник.

Сон. Каково меня потрепали в каком-то училище, а вернее, в собрании бесов, принявших вид злых и вороватых детей школьников; эти злые и вороватые мальчишки и взрослые, как они забегали, как рвали из карманов мои платки (насмешка беса и над моею привычкою собирать крестильные платки); едва, едва я прошел, пробежал это мытарство! Согрешил я, Господи! В этом сне я вижу обличение моей любостяжательности! Да облобызаю нестяжание!

Благодарю Господа, помиловавшего меня и даровавшего мне паки сладостный мир с женою, с собою, с Богом и людьми, укротившего бурю бесовскую и воды злобы из души моей прогнавшему. О, сколь мне было тяжело вчера после этой бури, особенно вечером и ночью! Какие сновидения! Слава долготерпению Твоему, Господи, яко и еще не одолела моя злоба Твоей неизглаголанной благости и долготерпению. Благодарю Тебя, Господи, за любовь, ласковость ко мне жены моей, за ревность и усердие в сбережении моего здоровья. Ты соблюди меня, Господи мой, Господи! Господи! Помяни и племянников моих, исключенных из семинарии и лютою скорбью страждущих. И утешь их чрез Ангелов их Хранителей и чрез добрых людей, и не исключи их из числа овец паствы Твоя, но, наказав, помилуй их. Аминь. Как милуешь меня, так помилуй их.

Сколько раз в жизни моей я праздновал Воскресение Христово – и доселе остаюсь мертв прегрешеньми, не воскрес из мертвых по реченному мне в слове Божием: встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос [Еф. 5, 14]. Даруй же мне, о Господи мой, Господи, воскреснут в сердце моем, разреши оковы страстей моих, умертвивших меня, и вдохни в меня новую жизнь, да не ктому себе живу, но Тебе, нашему Владыце и Благодетелю⁷¹ , то есть не по плоти прочее во плоти жити время, но духом плотские дела умерщвляти, как-то: гнев, злобу, зависть, чревоугодие, любостяжание, блуд, уныние, непокорность, своенравие и пр. -и облечься в Тебя, в Твою кротость, незлобие, святость, послушание, воздержание, нестяжание.

Служил я утром молебен у Щеголева, лавочника, в доме Цепова после домашнего чаю и кофе с хлебом и чувствовал бессилие сердца во время молебна; не мог выговаривать некоторых слов; потом, в двенадцать часов, у Мячина офицера служил молебен (в доме Ивана Сидорова в Красной улице) и тоже с крайним трудом служил – не мог выговаривать некоторых слов от действия лукавого, даже Отче наш пред закуской.

Ко всенощной в Собор пришел; хотел петь стихиры на Господи воззвах, но голос был слаб, сердце стеснено, воспалено; ушел с клироса; помолился со слезами; пришел петь стихиры на Хвалите, и голос стал силен, чист, звучен – от слез покаяния (слава Господу!), и покоен я стал и свободен.

Да перестану же, наконец, я огорчаться на нищих, сердиться, кричать на них, а буду с кротостию, усердием, с охотою подавать им нужное по мере сил моих. И Господа я оскорбляю своим суетным гневом (разве виноваты бедные, что в нужде своей они могут только ко мне обращаться?), и сан свой, и себя лично тревожу, и посторонних привожу в смущение, и нищих! А все это из-за глубинного самолюбия, сластолюбия, корыстолюбия, нелюбия к Богу и ближнему, который по образу Божию. Горе мне, окаянному! Спаси меня, Господи!

Не зная содержания письма мещанина Борисова, коему дал недель семь назад пять рублей денег, я вчера (16 апреля) грубо сказал про него, при получении нового от него письма, что я и говорить с ним не буду, – а прочитавши письмо его, узнал, что это великолепный человек, умный, добросовестный, трудолюбивый, как впрочем, и прежде [был]. Я полагал это, но не был совершенно уверен в нем. Получив письмо и не распечатавши его, я думал, что он опять просит денег, и огорчился на него. О деньги! деньги! Сколько из-за вас неприятностей, несправедливости, огорчений!

От сыру чувствуется острота в крови, тоска в боках. Во время и после двух молебнов у Броуна и Пирогова я почувствовал себя крайне нервным от вчерашнего чаю пустого и от сыру лежалого и булки, от яиц за обедом всмятку – в боках точно иголки торчат, нервная боль и раздражительность крайняя; от боязни бесовской на молитве – смущения еще больше. О, как я окаянен, и беден, и нищ, и слеп, и наг [Откр. 3, 17]! И все из-за пищи и из-за земных благ!

Блаженны, живущие во благодати Божией, – она их пища, питие, одеяние светлое и славное, она их свет, сила, дерзновение, мир, свобода, утешение, радость! Бывает это и со мною, грешным.

У Броунов в лавке на молебне так было после слез немощи хорошо и мне, и начал было хорошо говорить великую ектению пред водосвятною молитвою, но змий ужалил, уязвил, навел боязнь, и я стал – увы! путаться и метаться! Не надо упадать духом и смущаться.

Не надо было вечером вчера ни есть, ни пить чаю: от излишества сегодня страдаю нервами до крайности.

Сегодня крайне тяжело было мне во время соборной литургии, от вчерашнего сыру дурного и пустого чаю, отчасти от пасмурной погоды, спать крайне позывало; нервы крайне болезненны и раздражительны; уныние; бессилие; боязнь, немощь, болезненность; царскую фамилию не мог говорить; заамвонную молитву прочитал только благодаря действию миротворному Святых Таин. Вечером был у Ивана Егоровича Броуна и Авдотьи Кирилловны; разговор о благотворительной особе Анне Егоровне Фишвак, о скупых генеральшах – и вместе самолюбивых и гордых до чванства. У Семена Ивановича Николаева был после обедни, с Ангелом поздравил, закусил.

У государя и государыни – обширный круг деятельности: они очень много делают добра во всех концах России; они заслуживают [особенной] любви и благоговения. Царь – представитель на земле власти Божественной. Дана есть от Господа держава вам и сила от Вышнего.

Не от крепкого ли чаю у меня тоска на сердце? Что мне не дает спать и заставляет ворочаться с боку на бок? – Непременно это крепкий чай. Не надо его пить, или очень, очень мало, а то от этого яду ребра трещат, боль в спине и в позвоночном столбе.

Благодарю Господа, призвавшего меня сегодня к свершению бескровной Жертвы и к причащению пренебесных, бессмертных и животворящих Своих Тайн – и обновившего меня, умирившего, утешившего, просветившего, укрепившего душу мою. О, сколь животворны, новотворны, целительны Божественные Тайны! Без них умираю, с ними – оживаю; без них – слабею, с ними – укрепляюсь; без них страдаю, с ними блаженствую; без них – в смятении, с ними – в мире, превосходящем ум; без них – во мраке, с ними – во свете; без них в унынии, с ними – в благодерзновении. Чудны животворящие Тайны! Молился я сегодня пред животворящими Тайнами о племянниках своих, Иване и Александре, исключенных из семинарии, да помилует и да благоустроит их Господь; также о епископе Ювеналии и ректоре, архимандрите Донате. Вера и упование не бывают посрамлены.

Пятница. У Герасима Филипповича Мурашова обручали с диаконом Софроновым дочь этого купца Ольгу и потом обедали. Еще прежде, задолго до обручения я выпил натощак две рюмочки горькой английской водки и закусил сардинками и семгою лучшего качества да хлебом с сыром и маслом; а после обручения обедали и опять пили вино; до обеда по бокалу шампанского выпили; за обедом же несколько рюмок хересу я выпил, так что когда я пришел на пароходик «Ливадию» и стал служить молебен, то язык и наипаче сердце, отягченное винами и яствами, стали мне изменять; боязнь, стыд, страх, сомнение поражали меня; я не знал, куда девать свои глаза, и едва кончил, с недомолвками, молебен; а потом, когда предложили выпить полстакана шампанского, я опять не отказался, многострастный и окаянный, – и выпил; за то, когда затем я пришел дать молитву новорожденному у Веланского, мой язык и мое сердце окончательно меня скомпрометировали. Смятение, боязнь, стыд, сомнение – окончательно меня доконали; недоговорок было множество. Затем дома я поужинал мясными котлетами, стаканом молока и чаем; потом гулял долго около английской кирки. Спал хорошо. Утром чувствовал слабость в ногах; лицо представляло вид изнуренный от излишних питательных яств и пития вина, особенно долгого движения на ногах. Согрешил пред Господом: каюсь.

Между мною и Анной Константиновной, жениною сестрою, произошла сегодня, 19 апреля, в 4 часа вечера неприятность: предначал внутренно я (а может быть, и она раньше меня – Бог весть), увидев распечатанным адресованное на имя мое письмо из Верколы; распечатано было Анною Константиновной вместе с женою: без Анны Константиновны письма не распечатываются; кроме того, она сидела, небрежно развалившись (это, впрочем, пустяк). Ох, какие же мы глупые, будто ребята, а злые, как аспиды⁷²! Вот у меня на сердце стала завивать, клубить злоба; смущает и давит и нудит; неволен сам в себе стал, раб греха. Сел за стол; салату очень мало подали – обиделся, а на Анну Константиновну зло берет; взгляну на нее и вижу ее неприязнь на лице; бутылку вина принесли; сам не могу раскупорить, отдал жене – не вдруг и она; Анна Константиновна говорит неприязненно ей из-за меня: отбей горлышко, я говорю – нельзя; она говорит: если мужчина не мог, то тем более женщина, и опять с видом неприязни; меня это очень обидело. Потом она стала по поводу прочитанного ею моего письма намекать, что я оставлю ее без куска хлеба (ибо, думала она, посылаю домашним деньги, чай, ложечки); хвалила брата Петра Константиновича за бережливость (а прежде ругала как могла), что жену оставит с деньгами; я сказал, что никто из вашего рода не оставался без куска хлеба; она указала на себя, что она оставалась без хлеба; я сказал: неправда, вы у меня жили всегда с хлебом и были всем довольны. Это показалось ей укоризною, и она сказала: ой, эти хлебы ваши мне солоны – и заплакала, разобиделась на меня. Что тут обидного?

Впрочем, я не от любви, не кротко, не от простоты сердца, не в незлобии говорил ей, а с духом неприязни: она это чувствовала и по самолюбию заплакала! Грешен я пред Господом и пред нею. Пошел я в церковь записать доход – и излил пред Богом скорбь мою и обиду мою, и каялся во грехах своих и во имя священства Христова, на мне нареченного и меня облекающего, просил Господа умирить меня и сотворить между нами мир. И, благодарю Господа, когда я пришел домой и, смущаемый неприязнью, стал искренно молить Господа о даровании нам мира, Господь дал этот мир: приходит жена за ряскою, для образца сестре Анне шить мне рясу; потом, когда еще искренно помолился о даровании нам мира, приходит сама Анна Константиновна, с мирным и смиренным духом; она отъезжала, просила благословения настойчиво, хотя я хотел только поцеловаться. Благодарю за сие Господа, творящего мир и неприязнь обращающего в приязнь, смятение и тесноту вражды – в мир и пространство приязни и любви. О, даруй мне, Господи, любить. Отыми от меня злую подозрительность. От лукавого избави нас!

Какая скорбь и теснота давила меня во время всенощной воскресной; какое уныние, какое бессилие душевное, какой слабый голос! Сколько было внутренней борьбы! Сколько воплей сердечных к Богу о избавлении, помиловании, спасении! Какая робость, боязнь, раздражительность! Но, благодарение Господу! мне дано в этой скорби и умиление, и слезы, и духовное созерцание, и искренняя молитва о людях, когда я стоял у Евангелия и они, подходя, прикладывались к святому Евангелию, а, стоя у престола, я воображал себя стоящим с Ангелами у престола славы на небеси или на Голгофе у подножия Креста Христова – прославлял это беспримерное, ужасное кровавое зрелище, когда Сын Божий Единородный, добровольно принявший на Себя грехи мира, был казним вечною правдою Отца Небесного за грехи мои и всех людей! В конце всенощной возгласа недосказал по коварству бесовскому; Христе, Свете истинный... в конце недоговорил от боязни бесовской; опять скорбь и теснота; потом в покаянии и уповании крепко прикладывался много раз к плащанице [маленькой] на престоле в Покровском приделе, прося прощения грехов и избавления от лукавых бесов, – и стал довольно покоен. Дома был покоен; ел и пил, между прочим, пиво. Служил молебен бодро в гостин. Карс. Иго благое и бремя легкое чувствовал на душе. Слава Господу за всё! В век милость Его!

Как растлела душа моя и плоть моя после пира у Герасима Мурашова и пития вина в разных местах, да после питья водки (немного дома с Битером [...])! Я совсем сделался болен душой; враги одолели меня, внутри засев во мне. Многими молитвами, воздыханием, усилиями, слезами я избавился от них, и то не совершенно. Объемлю благодать Божию животворящую, спасительную, проклинаю пристрастие глупое, нелепое к пище и питию и всякое пагубное невоздержание, отлучающее от Бога и благодати Его! У Мурашова ел мясо. Давно надо мне бросить есть мясо: какой смрад от него из чрева, как от мертвеца!

Из-за мясной пищи сердце мое делается крайне блудным; мне крайне трудно совершать молебны в домах и службу во храме, ибо Велиар хоботом своим блудным смущает, насилует, увлекает меня невольно во внутренний грех. Ради чистоты сердца и силы духовной не надо есть мяса: оно для меня излишне и вредно. Даруй сие, Господи!

Согрешил – проклял за неряшество и всегдашнюю неправильность прислугу Анну, – не уважив над нею благословения Божия. Ибо и она соискупленница, и ей Господь исходатайствовал благословение Отца Своего, разрушив клятву крестом и погребением Своим, и воскресением. Каюсь в сем и снимаю с нее клятву. Отпусти ей, Господи: невесть бо, что творит. А я ведаю, что творю, – и грешу в ведении, кляну из-за пустых вещей.

Утро. Благодарю Господа, явившего мне милость и помощь Свою в служении утрени и усладившего меня чтением канона. Сугубую ектению не мог говорить, как усумнился, побоялся от демонского наваждения после того, как увидел Герасима Федоровича Мурашова, стоящего в церкви. Этою боязнью, как видно было потом, я смутил и его. О, ни на чье лицо не нужно взирать, когда работаем Господу, ни на самого носящего диадему или венец царский, ибо служение – Божие; Бог же есть царь царей земных.

Согрешил против прислуги своей Анны, с гневом и злобою сказав ей мнимые ее злые мысли и чувства против меня: я и не думала – сказала она мне в ответ. И совершенно верю этому и извиняюсь пред ней. Я увлекся своею неприязнью и злобою против нее за частые неисправности.

Любви земной, блудной, пагубной избави меня Господи (любви к земной красоте, к земным наслаждениям, к деньгам и пр.) – но любовь небесную, чистую, животворную насади и утверди во мне.

Лоза и ветви [Ин. 15, 5]; дикая маслина и ветви прицепленные [Рим. 11, 17]; [...] смоковница неплодная [Мф. 21, 19]. (Вонифатий – святой мученик, пьяница и святой). Иоанн Богослов и ученик отрок.

Трещат бока мои ночью от ядения яиц, мяса и молока с черным хлебом вечером поздним. Без пищи надо ложиться спать.

Сколь благо, легко, мирно, пространно, сладостно было у меня вчера на душе и во всем существе от причащения Божественных Тайн за литургией и после ее – весь день, до ядения яиц, мяса и молока с черным хлебом! Время мне взяться за совершенное воздержание. Да не искушаю и да не раздражаю более Господа, и да не уродую себя. Храм Господень есть тело мое и сердце мое. Что за нужда носить оковы пресыщения и сластолюбия? Брашна чреву, и чрево брашном: Бог же и сие и сия упразднит [1Кор. 6, 13].

Что воздам Господу моему за все милости, излиянные на меня нынешний день во время литургии и всенародного молебствия вне храма для освящения собранного скота? Во время обедни Господь оживил меня, умерщвленного грехом, избавил меня от насилия вражия, даровал мне умиление, громкий и чистый голос, а паче всего непостыдное причащение Божественных Таин, принесшее мне жизнь из мертвых, очищение, освящение, умирение, дерзновение, свободу духовную, победу над врагами невидимыми и над страстями. Слава Господу, Его неизглаголанному милосердию, Его благопослушеству, Его спасительной деснице. В силах спасение десницы Его ⁴⁷ [Пс. 19, 7]. Молебен вне церкви при множестве народа служил бодро, по благодати Божией, громко, непреткновенно. После вечерни крестил у Прушевского, приказчика, бодро, громко, смело, непостыдно. (За обедом ел суп с рисом, телятину – жаркое с салатом, после обеда пил кофе со сливками и чай.)

Приражение помыслов земных к сердцу во время молитвы всегда уязвляет, смущает – а помыслы небесные, духовные, или всецелая собранность сердца в Боге, душу успокаивают, услаждают, просветляют, укрепляют, питают. Что прекраснее Творца? Что дороже Творца? Что сладостнее Творца? Кто богаче Творца? Кто сильнее Творца? Кто послушнее Творца? Он – красота бесконечная, сладость бесконечная, сила бесконечная, богатство неистощимое, сила всемогущая.

Благодарю Господа моего, чудотворца, паки сотворившего со мною чудо милосердия Своего во время литургии, в причащении Божественных Тайн Тела и Крови Своея, отъявшего и омывшего грехи мои, умирившего, оживившего, освятившего мою смиренную душу и тело исцелившего.

Вечер. Сегодня во время обедни я подвергся крайнему искушению из-за своего невоздержания вечером прошлого дня, из-за употребления рыбной пищи на постном масле и из-за стакана молока в постный день, именно: охлаждению сердца к светейшему, животворящему, страшному Таинству Тела и Крови Христовой, маловерию во время причащения, лукавым рассуждениям и оттого расслаблению и утеснению сердца (в Пречистой Крови ясно ощущается Господь, а в Пречистом Теле – не ощущается, или неясно ощущается – видите, какая бессмыслица: я хочу ощутить, осязать, как Фома, Господа – а вера где?) Но потом, по окончании обедни, когда я покорил совопросливый разум свой вселенской вере и вспомнил свои бесчисленные очищения, обновления, оживления, свое радование и признал сердцем Иисуса Христа всецелого в плоти Его под видом хлеба, – тогда я совершенно успокоился и поразил во главу гордого Велиара вселукавого.

Я могу быть сытым, бодрым и сильным от небольшого количества пищи и пития – зачем же я, безумный, с жадностью ем и пью больше надлежащего и чрез то отягощаю, расслабляю себя, имею сон непокойный, краткий, тяжелый? – Прочь бессмыслица жизни, столь долго продолжающаяся! Для грубого удовольствия я терплю столько бед! Прочь удовольствия чувственные, мгновенные! Душа, помни вечное наслаждение благами духовными, которые обещал Бог любящим Его.

Благодарю Господа, даровавшего мне, недостойному, слово пред отпеванием брата нашего иерея Василия Чернявского. Рано встал я, и тяжело было мне после утрени одолеть себя, чтобы не лечь спать и писать слово; во время обедни было крайне тяжело, особенно во время чтения Апостола и Евангелия. Молоко, питое мною вчера (в пятницу), причиняло мне большой нравственный вред: сердце и плоть моя воспалялись или готовы были воспалиться похотию; тягота крайняя происходила наиболее от молока. После причащения Святых Тайн я ожил, ободрился, успокоился. Слово сказал довольно смело. Не знаю, как оно подействовало и оценено.

Благодарю Господа, сподобившего меня прославить Его воскресение за всенощной в думской церкви чистым, звучным голосом.

Благодарю Господа за промышление о бедных: сегодня один мастеровой вручил мне после всенощной пять рублей для раздачи бедным.

По благодати Божией я – служитель Творца неба и земли и Спасителя рода человеческого. Сознаю ли я свое достоинство как священника и недостоинство как человека грешника? Стараюсь ли я быть достойным такого сана, такого доверия ко мне Господа и Церкви? Миряне, понимаете ли вы достоинство ваших пастырей?

Молился Господу и Богоматери и сегодня о племянниках моих Иоанне, Александре, Евдокиме, да призрят на них во благое. Господи, помилуй!

Благодарю Господа за покойный сон после усердных молений; молочная пища производит сильную блудную сласть. Вчера пред сегодняшним дождем нога моя болела.

Плотские удовольствия, как-то: наслаждения пищею и питием, лакомство, особенно половые непозволенные удовольствия – отчуждают человека от Бога, вообще земная любовь, житейские страсти (в том числе театр) отчуждают от Бога. Чтый да разумеет, да спасает душу свою, оставляя все пристрастия ради любви Творческой.

Ради сердечной чистоты и пламенной любви к Богу и ближнему надо избегать чувственных наслаждений – молоком, мясом, сладким чаем, кофе, ибо от частого и неумеренного их употребления происходят блудные наклонности и расположения сердца и плоти, делают человека нечистым псом пред Богом и удаляют его от Бога, Источника жизни и святыни. Кроме того, эти наслаждения бывают причиною нечистых мыслей касательно людей, сквернят их в глазах наших и удаляют от них. Сколько бед от наслаждения чревного! Немедленно надо оставить все излишние удовольствия чрева. Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое. Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела. Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею [1Кор. 6, 13 –14].

Благодарю Господа, удостоившего меня совершить Божественную пренебесную всемирную, премирную, страшную литургию и еще причаститься Божественных бессмертных, животворящих и страшных Таин. Вчерашний стакан молока, вечером выпитый без нужды, много повредил мне в нравственном отношении: обессилил, охладил мое сердце к Богу, заразил его нечистотою. После причащения Господь очистил, умирил и оживотворил меня. Слава Господу. Молебен благодарный служил с дерзновением. Слава Богу. Свадьбу господина [Руссета] венчал со дерзновением. Слава Богу!

Вечером венчал свадьбу дурно, бессильно, с посмеянием врага надо мною; а это оттого, что сладким чаем у Прокофьевой и обедом домашним (ватрушка, суп, отчасти печенкою) расслабил сердце свое, лишив его благодати Святого Духа чрез свое невоздержание. Согрешил пред Господом. И от лицезрения невесты отчасти расслабел; память о сестре Анне Константиновне несколько смутила. Кофе пред свадьбой у Марии Арсеньевны разгорячил.

Благодарю Господа, услышавшего молитву о препоясании меня силою свыше для совершения третьего брака (вчерашний день) и даровавшего мне сию силу. Я совершил его с силою, со дерзновением, непреткновенно, свободно, мирно, сердечно.

Сегодня утром, в квартире Евдокии Кирилловны Броун, сердце мое от нечистых прилогов вражиих, от нелепых помыслов расслабело, впало в боязнь, и я смутно служил панихиду (сорок дней матери ее Матрены Егоровны); отпуст говоря, сконфузился, не мог прямо смотреть в лицо и недоговорил от боязни и смущения. Но в другом доме у Марьи Алексеевны, вдовы кузнеца Егора Ивановича, беспрепятственно совершил панихиду, укрепленный благодатию Божиею. О, окаянство мое! Как нечисто мое сердце! Как я немощен! Удобопреклонен ко греху! Хощу имети вечное содружество с благодатию. Господи! Господи! Не остави мене. Кто яко Бог! (Идучи к Броуну, я на нищего мальчика вознегодовал за его неотступность и не подал ему милостыни. Согрешил.)

Благодарю Господа, скоро услышавшего молитву веры, упования и покаяния в домике Швецова, после крестин младенца у Вевинского (восприемники Эйлер и Адамович Доротея), когда я чувствовал смущение и тесноту от невыговоренных некоторых слов в молитвах; я получил прощение, милость и мир от Господа – Он снисшел в сердце мое и наполнил его. Слава Господу!

Мы род Божий. Божия Матерь родная нам; святые угодники Божии родные нам в Господе – все плоть и кровь и кости Его. Мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его [Еф. 5, 30]. С какою же любовию, с каким упованием призывать их должны мы! Как жить должны мы всегда! Мы должны любить правду и ненавидеть беззаконие.

Всегдашний и чистейший источник нашей радости есть дивное, непрестанное, естественное и сверхъестественное промышление об нас, о нашем спасении во Христе Отца Небесного, а не награда и почести земные, скоропреходящие и никакой пользы душе не приносящие, – не богатство земное, тленное, не наслаждение пищей и питием тленными, не увеселительные гульбища, театры, клубы, не музыка и другие музыкальные орудия. Как часто жало земных благ смущает, теснит и опьяняет отуманивает нашу онебесненную Господом душу (до неба вознесшийся, до ада низвергнешься [Мф. 11, 23])! Иному недостает какой-либо безделицы земной, которая дорога в глазах людских или только некоторых людей, – и человек сам не свой, и веру в Бога забыл, и любовь к Богу потерял. Так вредна христианину любовь земная: она отуманивает, опечаливает, расслабляет его душу, делает ее неверной, прелюбодейной, нечистой, лукавой, страстной.

Вручаю вам дитя сие очищенным, освященным, просвещенным Троическим светом возрождения, обновленным, огражденным Ангелом Хранителем. Храните его как зеницу глаза, воспитывайте и утверждайте со временем в страхе Божием.