Слово при погребении князя Льва Михайловича Яшвеля, начальника всей артиллерии, генерала от артиллерии, кавалера всех отечественных и многих иностранных орденов

«Лежит человеком единою умрети, потом же суд» (Евр. 9:27)

При имени людей, подобных почившему в Бозе герою, обыкли слышаться слова похвал человеческих, а не слово суда Божия. Не имели бы мы недостатка в предметах для похвалы, если бы захотели ныне соплести венец надгробный. Много ли жизней, подобных жизни почившего разнообразием явлений, примечательностью подвигов, важностью влияния на судьбу Отечества? – Ученик Суворова, сподвижник Кутузова, он давно присоединил имя свое к именам, незабвенным для Отечества, и теперь, идя мысленно по следам жизни его, неприметно вступаешь в храм истории времен новейших. То видишь его при взятии Кинбурна и завоевании Крыма, то при падении Измаила и Очакова, то при низложении Праги и Варшавы. При Аустерлице является он в числе тех, которые для спасения чести оружия отечественного умели стать против самого несчастия; при Пултуске и Прейсиш-Эйлау – в числе тех, которые вполне умели воспользоваться счастьем для довершения его славы. Но более всего дарование и добродетель почившего явили себя в ту ужасную эпоху бедствий и искушений, когда Отечеству нашему суждено было пройти крещение кровью и огнем, дабы взойти потом на высоту всемирной славы. Когда редкий воин, тем паче военачальник, не был героем, почивший и тогда сумел обратить на себя внимание всех своим геройством и достиг чести управлять всеми молниями и громами отечественными. Не наше дело изображать, как они летали по его указанию, но и мы можем сказать, что ими остановлен полет тех грозных орлов, которые крылами своими хотели покрыть всю вселенную, что они не раз заставляли содрогаться того, пред кем трепетал весь свет! – И по окончании бури бранной не окончились подвиги доброго слуги царя и Отечества: в краткое время он успел изгладить следы потерь и недостатков, так что взор монарха не раз восхищался потом устройством важной части, ему вверенной. И не исходя потом более на поле ратное, он еще продолжал действовать на нем приуготовлением способных действователей. Последние ожесточенные враги наши с горестью видели, что внутренний мир наш блюдется мужами, которые умели некогда возвращать мир царствам чуждым.

Круг частной жизни почившего, по тому самому, что она всецело посвящена была Отечеству, не представляет подобного разнообразия. Но и здесь мы могли бы указать на ту простоту образа жизни, которая, казалось, возрастала вместе с достоинствами почившего и тем самым показывала, как умеет он ценить всю ничтожность пышной величавости; на ту счастливую легкость мыслей и чувств, которая способна была воодушевить и мирный круг друзей, и шумный круг воинов, – и казалась тем приятнее, что украшала человека, поседевшего среди бурь и громов; на ту готовность к услугам и одолжениям, которая была тем примечательнее, что не замечала сама себя; на ту мудрую взыскательность, которая малыми неприятностями предотвращала большие огорчения, требовала по видимому более, дабы заставить сделать не менее того, сколько должно; на то, наконец, простое усердие к вере Православной, которое выражало себя более делами человеколюбия, нежели словами и умствованиями.

Таким образом, не было бы недостатка ни в лаврах подвигов бранных, ни в оливах мирных добродетелей, если бы мы захотели сплести для усопшего венец надгробный. Но к чему бы послужил теперь венец сей? – Увы, и те венцы, которыми украшало его признательное Отечество, остаются праздны! Не до похвал человеческих теперь тому, кто стоит на Суде Божием! И мне кажется, если бы почивший сам восстал теперь из гроба, то не обратил бы никакого внимания на знаки почестей, его окружающих, а указал бы всем нам на тот неувядаемый венец, который уготовляется от Самого Господа всем любящим имя и святой закон Его.Чего не может сделать почивший, то должно исполнить вместо него нам. Наш долг, братие, напомнить вам у этого гроба, что значит жизнь человеческая, и для чего должно здесь жить и действовать всем и каждому. Смотрите, что остается от отличия и почести! – Любимый звук громов бранных еще раз потрясет сердце земли, еще раз отзовется среди разнообразия сих гор, но сердце и слух почившего уже не воспрянут на глас сей; их пробудит одна труба Архангела! Значит всем и каждому надобно жить здесь не для стяжания временных благ, в чем бы они ни состояли, а для заслуги награды вечной. Здесь для всех только место труда и подвига, а успокоение – там, истинная жизнь и блаженство – там!

Боже духов и всякия плоти, воззвавый от нас к Себе душу раба Твоего, упокой ее на лоне милосердия Твоего! Если он, развлекаемый многочисленными трудами на пользу Отечества, не успел очистить себя от всякия скверны плоти и духа, то приими в возмездие за это ту кровь, которую он проливал за Святую Церковь Твою и за благо своих соотечественников; или паче покрой все недостатки его всеизглаждающей Кровию Единородного Сына Твоего, по образу Которого он всегда готов был положить душу свою за братию свою. Аминь.