Слово в день священного венчания на царство благочестивейшего государя Николая Павловича, императора и самодержца Всероссийского, сказанное 22 августа 1843 г.

Настоящий день, яко день венчания на царство благочестивейшего монарха нашего, был бы светел и радостен для нас, где бы мы ни провождали его – на суше, или на море, на вершине высоких гор, или во глубине мрачных юдолей, под ясным и безоблачным небом, или под тучами и громами. Но день этот сугубо светел и радостен для нас, когда мы проводим его среди этих Святых гор; когда приносим жертву мира и спасения на этом нерукотворенном престоле⁹⁰; когда возглашаем Богом венчаному и превознесенному монарху многая лета с высоты сей дивной скалы. Здесь и теперь в торжестве нашем видимо участвуют все стихии и все царства природы: над нами – голубое небо и сеннолиственные древа Украины; под нами – величавый Донец и мирные стада с их пастырями; окрест нас – скалы, сражавшиеся с волнами потопа и келлии святых тружеников, боровшихся с силами самого ада.

Много значит живая, разнообразная и величественная природа; еще более значит дух бессмертный, с его стремлением к беспредельному, с его предчувствием вечного, с его отрешенностью от всего земного. Но где величие природы сходится с величием духа и составляет единое целое, там невольно останавливаешься в радостном умилении, благоговеешь и возносишься мыслью к Создателю всяческих.

Много ли же мест на лице земли нашей, где бы дух и вещество сошлись так дружно и выразили свое взаимное действие так явственно, как здесь? Рука природы – она произвела эту дивную скалу, которая целые тысячелетия готова по видимому пасть, и целые тысячелетия стоит несокрушимо, посмеваясь изменчивости вод, текущих у ее подножия. Бессмертный дух – он слабыми руками человека проник в сердце этих гор, озарил и освятил мрачные недра их молитвой, и утвердил среди их престол Богу живому и вечному.

Падем же, братие и сомолитвенники, падем еще раз пред этим нерукотворенным престолом, и воздадим славу Тому, Кто един и Той же в Царстве природы и в царстве благодати, в деснице Которого равно содержатся и сердца гор, и сердца сынов человеческих!

Падем и пролием из глубины сердец наших теплую молитву, да святое и дивное место сие скорее совлечется печальных риз запустения, да глас радования духовного, раздавшийся ныне здесь в первый раз, в день для всех толико вожделенный, не будет первым и последним, и приведет за собою новые неумолкающие гласы радования и молитвы.

Обращаясь затем к предмету настоящего торжества, я тотчас сретаюсь с возглашенной ныне в слух всех нас заповедью Апостола, повелевающего творить «моления, прошения, благодарения... за царя и за всех, иже во власти суть, да тихое и безмолвное житие поживем во всяцем благочестии и чистоте» (1Тим. 2:1–2).

Если бы для нас мало было побуждения к исполнению этой заповеди в том, что она есть заповедь не человеческая, а Божественная, то собственная польза наша должна бы заставить каждого исполнить ее, как можно прилежнее. Ибо «тихое и безмолвное житие» само по себе есть благо, крайне вожделенное для всякого мирного гражданина; а житие «во всяцем благочестии и чистоте» есть верх желаний для каждого истинного христианина.

Но все это, как учит Апостол Христов, – и тишина и безмолвие, и чистота и благочестие, – во многом зависят от царя и тех, «иже во власти суть». Кто убо желает достигнуть цели – наслаждаться этими благами, тот по тому самому должен употреблять и средства, ведущие к цели, то есть приносить моления за царя и его скипетр.

Еще мудрец древних времен заметил, что царь как солнце в своем царстве: солнце сокрылось на западе, – и всюду темнота и мрак, все живущее предается бездействию и сну; солнце затмилось луной, – и у всей природы печальный вид, среди дня наступает ночь, везде недоумение и страх; солнце покрылось только облаками, – и уже не так ясно и не так отрадно, не то небо, не та земля, не те все вещи.

Таково солнце по действию на природу; таков и царь по действию на его царство. Вспомните судьбу Отечества, – кто поставил его на верх могущества и славы? – Цари православные.

Вспомните судьбу Церкви отечественной, – кто содействовал ее распространению, украшению, благолепию? – Цари православные. Жизнь народа русского всегда была соединена с жизнью царя русского и, можно сказать, заключена в ней: вместе страдали и терпели, вместе молились и уповали, вместе сражались и побеждали, вместе радовались и торжествовали. Посему молиться о царе для русского значит то же, что молиться о царстве, то же, что молиться о себе самом!

Помолимся же, братие, со всей крепостью веры, со всей теплотой любви о благочестивейшем монархе нашем, да Господь продлит дни жизни его до последних пределов земного бытия человеческого, – да не оскудевает крепость десницы его на отражение всех врагов Отечества, к низложению всех преград народного благоденствия, к совершению всех великих и благих помыслов души его, – да озаряется ум его светом свыше на усмотрение всего, что потребно для многочисленных народов и племен, находящихся под Его могущественным скипетром, да исполняется сердце его теплотой любви небесной, на призрение всего страждущего, утесняемого, обидимого, – да не приближаются к нему, или да исчезают от лица его все духи злобы и лукавства, в каком бы виде они ни представлялись, и какую бы личину ни принимали, – да обретает он источник утешения, похвалу и награду (другой нет на земли для царей) в искренней любви своих подданных, в мире и чистоте своей совести, в твердом чаянии венца небесного! Об этом помолимся ныне!

Но Апостол заповедует не только просить и молиться о царе, но и благодарить за царя: [возносить] «моления, прошения и благодарения».

Счастливы мы, что можем от всей души исполнить и эту часть заповеди апостольской! Ибо сколько предметов благодарности за царя при самом поверхностном взгляде на его царствование!

Святая Церковь – предмет благодарности. Пастыри ее призрены и успокоеваются от нужд, их обстоящих; миллионы отторгнутых чад Церкви возвращены в недра ее⁹¹; пред юношами, воспитывающимися на служение алтарю, открыты все источники древнего благочестия и облегчено их употребление⁹².

Законы – предмет благодарности. Они не составляют более отрывков, разбросанных там и здесь, обретение которых стоило стольких трудов и давало столько поводов к злоупотреблениям, а соединены, слиты, можно сказать, в одно зерцало и представлены взору всех, да каждый видит и свои права и свои обязанности.

Воспитание юношества – предмет благодарности; ибо в основание его положено не легкомысленное мудрование ветротленной учености иноземной, а вера святая, нравы благие, древняя любовь к престолу и Отечеству.

Судьба низших классов народа – предмет благодарности. Мудрое правительство в самую последнюю хижину старается внести довольство и радость, свет необходимого познания и охоту к труду честному.

Слава отечественная – предмет благодарности. Где не отразилась она? И на высоте Арарата, и в дебрях Кавказа, и на берегах Дуная и Вислы, и в грозном блеске оружия, и в мирном подвиге наук, искусства и торговли.

Видите, сколько причин к благодарности! Между тем, мы указали только на одно то, что пред взором всех и каждого. – А сколько частных благотворных учреждений! Сколько мудрых узаконений и правил! Сколько градов восстановленных, путей новопроложенных, неправд посрамленных, благих подвигов, изведенных во свет!

Как же за все сие не возблагодарить Господа и, преклонив колена, не сказать: удивил еси милость Твою на нас, Господи, оправдав царствовати над нами возлюбленного раба Твоего, благочестивейшего монарха нашего!

Не можем после этого сомневаться и в том, чтобы сердце царево, столь благодвижное на все общеполезное, не обратило державного взора его и на сие святое место, да будет оно паки тем, чем было некогда, и чем судила ему быть десница Творческая, так дивно его преукрасившая!

Святителю Христов, имени которого посвящен храм сей! Тебе угодно было ознаменовать место эти дивным ликом твоим: буди убо сам ходатаем за него у престола помазанника Божия, который, нося твое имя, любит подражать и твоим деяниям. Аминь.