Слово при посещении епархии, сказанное в городе Перекопе 19 июня 1855 г.

Какая великая разность города вашего в сравнении с тем, что было в нем при посещении моем в сентябре прошедшего года! Тогда он походил на пустыню, в которой не видно живой души, а теперь в нем жизнь и движение по-прежнему, даже многолюдство, ибо хотя военные обстоятельства края доселе удаляют отсюда некоторых из жителей, но зато привлекли к вам множество других всякого рода лиц.

Что же значит эта перемена? Не нанесено ли какого решительного поражения врагам нашим? Не удалились ли даже они с вашего полуострова, так что вам нечего более бояться и не от кого убегать? Нет, пламень войны по-прежнему свирепствует на конце полуострова; даже некоторые новые места заняты врагами. А вы, между тем, возвратились в свои дома, занимаетесь своими делами, даже распоряжаетесь на будущее, как бы с краем вашим не происходило ничего чрезвычайного. – Вот что значит мнение! Ибо кроме мнения о врагах и опасностях ничего не переменилось, (то есть, вы – Ред.) начали иначе, правильно, смотреть на вещи и события, и все пошло своим путем, правильнее и спокойнее. В самом начале брани вы вообразили слишком много о силе и движении врагов – и внешних, и внутренних; преувеличивали происходящую отсюда опасность для вас, и потому, яко человеки, смутились до того, что смущению вашему, можно сказать, не было предела. Самые крепкие из вас поколебались в мыслях и рассеялись подобно тому, как это было и с Апостолами пред наступлением голгофских событий. Теперь все увидели истинное положение вещей, поняли отдаленность опасностей, собрались с мыслями, возымели полное присутствие духа, – и вам самим кажется странной прежняя поспешность ваша в оставлении своих жилищ. Теперь, надеюсь, уже ничто не смутит вас так скоро и не поколеблет до такой крайности. Даже если приблизится действительная опасность, то вы сретите ее с надлежащим мужеством и благоразумием; не только сами покажете себя твердыми и непоступными, но подадите и другим пример, как надобно стоять и действовать во время бури.

Для приуготовления себя к такому действованию и для ограждения себя в подобных случаях от малодушия немало у человека разных средств и пособий, из которых каждое может приносить своего рода пользу. Таково, например, точное понятие о вещах и здравое размышление о них; таково живое представление себе своего долга к Отечеству и возбуждение в себе любви к его славе и благоденствию; таково взаимное совещание и подкрепление друг друга в решимости не унывать и не смущаться, а благодушествовать и действовать, и прочее. Но кроме того, я хочу указать вам еще на одно средство к тому же, которое чрезвычайно просто и близко к каждому, а между тем действует сильнее всех прочих. И это средство предлагаем мы не от себя, а от лица величайших и опытнейших наставников и учителей, каковы были пророк Исаия и святой апостол Петр. Вот что говорят они на случай обстоятельств, подобных нашим: «страха же их (то есть, врагов) не убойтеся, ниже возмятитеся. Господа сил, Того освятите, и Той будет вам в страх» (Ис. 8:12, ср.: 1Пет. 3:14–15). То есть как бы так вещали они: поставьте и утвердите в душе вашей страх Божий, и все прочие страхи ослабеют и исчезнут для вас сами собою.

В самом деле, братие, давно замечено, что кто истинно боится Бога, тот никого и ничего не боится, – не в том, конечно, смысле, чтобы для него не было уже ничего опасного и поражающего, а в том, что он превыше страха и спокоен духом там, где не боящийся Бога и миролюбец⁴⁶ трепещет и не знает, куда обратиться и что делать. И понятно, откуда в людях благочестивых это святое и возвышенное бесстрашие. Они единожды и навсегда предали временную и вечную судьбу свою Богу; совершенно уверены, что Тот, Кому принадлежат они, превыше всего и всемогущ, что Он никогда не оставляет без Промысла и помощи любящих Его и уповающих на Него, – после этого что может возмутить и устрашить их? «Аще бо и пойду, – восклицает один из таковых, – посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси» (Пс. 22:4). А с не боящимися Бога по необходимости⁴⁷ происходит противное: поскольку они живут и действуют сами по себе, как бы Бог и Его Промысл были чужды для них, и они для Него; поскольку во всем водятся только своим умом, выполняют только свою волю, воодушевляются и движутся одними страстями и выгодами, – то как им после того при находящих опасностях не смущаться и не трепетать? Потому-то, как заметил древний мудрец, «бегает нечестивый иногда и ни единому же гонящу» (Притч. 28:1), – от одного, то есть, воображения опасностей, которые тем скорее и страшнее представляются им, чем они себялюбивее.

Хотите ли самостоятельность и твердость людей богобоязненных видеть на каком-либо примере? Изберите какой угодно род опыта, и мы не затруднимся выставить пример. А между тем возьмем теперь хотя следующий. От вавилонского царя Навуходоносора выходит повеление, чтобы все жители царства его воздали божеское поклонение златому истукану, который был поставлен на поле Халдейском; повеление сопровождается угрозой, что если кто не окажет повиновения и не падет ниц пред истуканом царским, тот будет немедленно ввергнут в печь огненную. Статуя поставлена, и печь седмерицею разжжена. Все охотно и неохотно кланяются истукану, поскольку все страшатся печи огненной. Только три юных еврейских отрока не идут к златой статуе на поклонение. Почему? Разве огненная печь не страшна для них? Нет, огонь для них, как для всех прочих; но они в то же время видят пред собою нечто, еще гораздо страшнее огня и печи, видят гнев Божий за то, если изменят Богу отцов своих и поклонятся идолу. Страх Божий изгоняет у них из души все прочие страхи человеческие, и они охотно предпочитают самый пламень печный богопротивному поклонению, будучи твердо уверены, что Бог, Которому служат они, всегда может, если восхочет, защитить их от всякого огня. А если бы и попустил пострадать за имя Свое в печи, то силен воздать им за то сторицей, – то есть за временное мучение наградить их вечным блаженством на небесах. Если хотите другие примеры, приведите себе на память бесчисленный сонм мучеников и исповедников, которые в разные времена и в разных странах шли за имя Христово на все роды смертей и не боялись никого и ничего в мире. Что делало их такими великодушными и непобедимыми и возносило над всеми видами опасностей и страхов? – Страх Божий. Поспешим же, братие мои, взяться обеими руками за это всемогущее оружие против всех наших нынешних страхов! Предадим судьбу свою, временный и вечный живот наш Господу, и мы престанем быть малодушными. Вспомним, что с нами возлюбенный Спаситель наш, с нами Матерь Божия и святые угодники Христовы, с нами молитва и благословение Святой Церкви, – и мы укрепимся в мыслях и воскрылимся духом. Такое настроение души и сердца, кроме ободрения и успокоения среди настоящих опасностей, доставит нам и другие многие блага. Ибо боящийся Господа и любящий своего Спасителя христианин благословен на всех путях и в делах своих, благословен на земле и на небе, во времени и в вечности. Аминь.