Слово при посещении паствы, сказанное в Севастопольском соборе во время бомбардирования этого города неприятелями 16 июня 1855 г.

Несмотря на эти неумолкающие удары громовые, мы паки с радостью исходим пред вас, братие, для второго и последнего собеседования с вами... Ибо долго ли нам и быть у вас? – По самому образу настоящей жизни и роду занятий ваших здесь мы должны оставить вас, дабы дать вам более досуга и удобности к великому делу вашему. А между тем, можно ли было вчера – за один раз – высказать все, что было у нас на душе?.. После стольких опасностей, вам непрестанно угрожающих, вы по необходимости кажетесь нам такими людьми, которые уже как бы не принадлежат нашему миру, и с которыми по тому самому нельзя довольно наговориться.

Но о чем будем беседовать? Найдите, если угодно, для этого предмет вы сами; только не требуйте, братие мои, чтобы мы начали учить вас и наставлять чему-либо. Ах, теперь, как сами видите, время уже не учить и учиться, а творить изученное и действовать, время молиться и, если нужно, умирать, как подобает христианину и истинному сыну Отечества!

Если бы, впрочем, для кого-либо потребно было вразумление, то мы веруем, что ваш наставник теперь и учитель – Сам Дух Святый, Который никогда не оставляет истинно верующих без необходимых для них тайных озарений в их сердце, тем паче не может оставить без этого вас, которые за веру и Отечество полагают свои души. Внимайте сему Божественному Наставнику, выну глаголющему в нашей совести, исполняйте верно внушаемое Им, и вы, как уверяет возлюбленый ученик Христов, не потребуете, «да кто учит вы» (1Ин. 2:27).

Что касается до нас, которым выпал редкий жребий быть свидетелями вашего беспримерного положения, и которым, по всей вероятности, не представится подобного крайне важного и поучительного случая в другой раз, – то мы погрешили бы не только против самих себя, но и против всех будущих слушателей наших, если бы не постарались понять и изучить твердо всю вашу такую великую и такую громогласную проповедь севастопольскую.

Да, братие мои, все, происходящее у вас здесь, я называю не иначе, как проповедью всемирной, которая только произносится на земле, а слагается не на земле, а на небе. Ибо кто из самых первых и деятельных виновников и распорядителей настоящей брани может сказать, что происходящее здесь совершенное падение и смерть. Как это может быть, подумает кто-либо? – Так же, возлюбленный, как бывает с человеком, совершенно истощенным в силах от болезни или долгих лет: он еще продолжает жить и дышать, если его оставляют в покое и не принуждают делать усиленных движений, или принимать сильных лекарств; а в противном случае, от самого напряжения сил, он впадает в бесчувствие и подвергается смерти. Как это может быть? – Так же точно, как бывает с изветшалым и долунаклонным зданием: не трогаемое, оно продолжает на удивление всех стоять на своем месте, а сильно тронутое, хотя бы то было для подпоры или поновления некоторых частей, тотчас теряет равновесие, падает и обращается в развалины. Таково, по суду всех, самых друзей и защитников ее, нынешнее положение державы мусульманской. Для нее пагубны все усиленные движения, которые заставляют ее делать, смертоносны самые врачевства, которыми думают спасти ее от смерти. Подобно расстающимся с жизнью и кончающим свое бытие, для этой державы необходим был только совершенный покой и безмолвие, но, по неразумению или неискренности своих друзей, она, как бы в наказание за свою всегдашнюю наглость и необузданность, будет лишена при конце своем и такого утешения...

Видите теперь, что совершается у вас и к чему вы призваны, возлюбленные! Не малое что-либо и даже не просто человеческое происходит здесь, а выходит из-под печати (Откр. 6:1) вековая тайна Промысла Божия; приходит в исполнение над царствами и народами един из великих судов Божиих; решается, надолго решается судьба Востока и Запада, а, может быть, и всего света. Целые века прошли в ожидании настоящих событий; и целые века будут выражать собою их последствия. О, есть за что пролить вам кровь свою, как она ни драгоценна для нас! Есть ради чего принести в жертву свою жизнь, как она ни важна и ни вознаградима! И приметьте, с каким благоприличием и с какой, можно сказать, умилительностью избрано свыше самое место этой новой борьбы добра со злом, этого неожиданного спора страстей и злобы человеческой с судьбами правды Божией... Огнь настоящей брани разгорался и мог разгореться в разных местах; но разгорелся и сосредоточился во всепожирающее пламя именно у вас и на том самом месте, где колыбель нашего Православия, на том месте, где Отечество наше сретилось некогда и вступило навсегда в духовный союз с Православным Востоком!.. Этим самым Промысл Божий явно показал, что у него заранее все рассчитано и определено. Этим самым Россия поставлена, можно сказать, в необходимость стоять за это место как за святыню. Законным образом подвизается из вас, во-первых, тот, кто не подвергает себя опасности и смерти без видимой нужды, по единой неразумной отваге, или столь же непростительной безпечности, забывая, что жизнь воина принадлежит не ему самому, а Отечеству. Законно подвизается тот, кто сражается и умирает не по-язычески, а по-христиански, то есть одушевляясь в принесении на жертву своей жизни не одним обыкновенным отвращением к врагу и желанием себе успеха и отличия, а наиболее чувством долга к царю и Отечеству, тем паче – к вере и Святой Церкви. Законно подвизается тот, кто преходит на⁴⁵ брани в другой мир с чувством смирения и покаяния, а не с надмением и бесчувствием душевным, не призвав на себя, даже в минуту опасности смертной, милосердия Божия. Законно подвизается, наконец, тот, кто, находясь постоянно, как вы теперь, пред лицом смерти, заранее изгоняет из своей души все помыслы нечистые и пожелания плотские. А о всех тех, которые мыслят и действуют противным образом, горько, но должно сказать, что они, при всем их мужестве и самоотвержении, подвизаются не законно и не как должно; а потому не могут приять на главу свою того венца, который был уготован им за их подвиг.

Хотите ли вы знать причину этого? Она в том, что в Царствие Божие не может "внити ничтоже скверно" (Откр. 21:27). Таково именно существо сего Царства; и ужели вы первые захотите внести туда за собою что-либо нечистое?.. Таким образом оно престало бы быть Царством Божиим, царством света, чистоты и правды. Напротив, имея в виду его святость, вы потому самому потщитесь быть если не совершенно чистыми и святыми, то омытыми и оправданными – через веру и покаяние.

Когда мы напоминаем вам о нужде в покаянии, то само собой разумеется, что мы не требуем от вас тех действий и принадлежностей покаяния, которыми сопровождается это Таинство в обыкновенном его виде. И ваше покаяние, как и всякое истинное, должно быть соединено с неизменным отвращением от греха и решимостью вести жизнь праведную и богоугодную; но от вас, среди постоянных смертных опасностей, не требуется ни продолжительных молитв, ни обыкновенных в таком случае пощений, ни даже церковной исповеди. «Боже, милостив буди мне грешному!» – вот ваша молитва. «Без числа согреших, Господи, помилуй мя!» – вот ваша исповедь. «Пресвятая Богородице, спаси мя! Ангеле Хранителю, сохрани мя!» – вот ваши молебны. «Святителю Христов Николае, буди ми помощник! Святителю Митрофане, не остави меня!» – вот ваши акафисты. Трудно ли, когда нужно, делать все это для кого-либо из вас? а и этого одного, как видите малого и легкого, в настоящем положении вашем, когда то будет делаться от души, – предостаточно для всякого.

Но, говоря таким образом, я, вопреки сказанному мною в начале, неприметно обращаюсь пред вами в наставника... Простите, возлюбленные, этот невольный избыток ревности по вашему спасению! – и как бы не явилась она у нас теперь?!

Вы ежечасно подвергаетесь ради нас крайним опасностям и, можно сказать, умираете за нас каждый день, а мы не примем труда подумать и позаботиться о том, чтобы эта великая жертва, какова жизнь ваша, была вполне благоприятна Господу, и чтобы вы не подверглись опасности лишиться венца небесного, предназначенного вам за ваше самоотвержение? О, если бы нужно было, то, Бог свидетель, мы готовы уступить для этого каждому из вас часть собственного спасения!

Затем, братия мои, предаем вас и судьбу вашу в руце Господа и всемогущей благодати Его. О, да будет и преизбудет она на каждом из вас! С радостью услышим и вдали от вас о каждом подвиге и преспеянии вашем; с еще большей радостью поспешим на свидание с вами паки, коль скоро откроется к тому хотя малая удобность. Если же суждено свыше не сретиться нам более в этой земной юдоли, то молим Господа о едином: да сподобимся взаимного свидания там, где нет более ни печали, ни воздыханий, и где сретившиеся никогда уже не разлучаются. В заключение, вместо взаимного прощального слова, повторим слова святого Павла: «Аще бо живем, Господеви живем, аще же умираем, Господеви умираем: аще убо живем, аще умираем, Господни есмы» (Рим. 14:8). Аминь.