Церковь и инославие

Не только обмирщение, светскость сознания соблазняет человека и сбивает его с истинного пути, но и ложные представления о Боге и о путях спасения, искажение и забвение истин веры. И трудно сказать, что хуже. «Побежишь от волка – нападешь на медведя»¹⁸⁶, говорил старец Амвросий Оптинский. Ученый диакон Епифаний Катанский на VII Вселенском Соборе обратился к святителю Тарасию, патриарху Константинопольскому, с вопросом о ереси иконоборчества. Он спрашивал: «Вновь появившаяся ныне ересь менее прежде бывших или больше их (пагубна)?» Святейший патриарх Тарасий сказал: «Зло так зло и есть, особенно в делах церковных; что касается догматов, то погрешить ли в малом или в великом, это все равно; потому что в том и другом случае нарушается закон Божий»¹⁸⁷.

Именно так воспринимал архимандрит Иларион инославные конфессии. Их онтологическая чуждость православию, на его взгляд, такова, что он не представлял возможным даже именовать их церквями.

«Появилось несколько церквей, – недоумевал он, – православная, католическая, даже протестантская, англиканская и т. д., хотя, казалось бы, должно быть ясно, что у Одного Главы может быть лишь одно тело»¹⁸⁸. Даже антонимом термина «католический» он ставит не «православный», а «церковный», видимо, чтобы подчеркнуть «существенное отличие католической жизни от жизни церковной»¹⁸⁹, так как для него существует одно богочеловеческое сообщество, собственное имя которого – «Церковь». Теме отличия Церкви от обществ земных, человеческих, хотя и имеющих веру во Христа, а именно от римо-католичества и протестантизма, посвятил архимандрит Иларион две свои работы, опубликованные в 1913 и 1914 годах.