Церковь и наука

Бездумное, по большей части, преклонение современного мира перед наукой, забвение религиозных основ жизни, пренебрежение к вере и Церкви вызывали в нем чувство крайней обеспокоенности, которое облекается в слова во вступительной академической лекции архимандрита Илариона в сентябре 1913 года «Наука и жизнь».

Наука бессильна в главных вопросах человеческого бытия и бессмысленна, если она отрывается от своих религиозных корней. Богословская же наука такая же наука, «как и все прочие, – только она более жизненна, чем другие науки, потому что ее предмет – не мелочи жизни, а самое существо жизни»¹⁸⁴. Но эту жизненность, этот смысл науке может дать не просто религиозное сознание, не просто некая абстрактная вера в Бога, но вера истинная, соблюдаемая в Церкви.

Отец Иларион сменил чин человеческий, мирской на духовный, ангельский, но в главной идее своей жизни он остался верен, тождественен себе: «Я полагаю, что для сознательного христианина может быть лишь один взгляд не только на богословскую науку, но и на всякую науку и на все отрасли жизни и деятельности земной: все имеет смысл лишь постольку, поскольку служит Церкви, то есть совершенствованию человечества».

Прогресс науки не есть прогресс в собственном смысле, но лишь некое его подобие, потому что изменяет не природу, а формы предметов, и «только в Церкви возможна та новая жизнь, ради которой Божий Сын приходил на грешную землю, и только в Церкви возможен истинный прогресс». Поэтому и «передовой человек только тот, кто всецело живет жизнью Церкви».¹⁸⁵