Защита магистерской диссертации

Защита магистерского сочинения В. А. Троицкого по разным причинам неоднократно откладывалась: «С магистерским у меня всё искушения – задерживается и задерживается»¹²². 22 ноября 1912 года на заседании Совета академии были зачитаны отзывы С. С. Глаголева и М. Д. Муретова. Общая оценка обоих рецензентов – в высшей степени положительная. Первый из рецензентов оценил появление магистерского сочинения Вдажимира Троицкого как «праздник богословской науки»¹²³, второй признал «диссертацию В. Троицкого достойною степени не только магистерской, но и докторской»¹²⁴. Столь высокая оценка не стала для диссертанта поводом для гордости и не лишила его способности трезво смотреть на проделанную работу: «Если бы я целиком верил тому, что в этих отзывах писано, то я бы, пожалуй, мог бы нос поднять довольно высоко... Зная свою книгу лучше рецензентов, я ничуть не возгордился». Чувство естественной радости диссертанта вызвано в основном надеждой на скорую защиту: «Только обрадовался, что скоро можно выступить с защитой и потом сдать все дело в архив»¹²⁵.

«Очерки из истории догмата о Церкви» есть не что иное, как все та же защита истинного учения о Церкви от еретических мнений, исходящих из среды инославных сообществ, то есть это апологетика, но апологетика, защищающая от несправедливостей не юридических (как это было в первые века существования христианства), а догматических, пытающихся подорвать доверие людей к самой хранительнице истин веры – Церкви. Поэтому и речь исполняющего должность доцента МДА Владимира Троицкого перед защитой магистерской диссертации озаглавлена им «О необходимости историко-догматической апологии девятого члена Символа веры».

На выбор автором темы магистерской диссертации повлияло появление с середины XIX века значительных исторических трудов по исследованию догмата о Церкви протестантских и католических ученых, с одной стороны, и с другой – недостаток серьезных работ на эту тему в православном мире. Отмеченные автором два труда, посвященные этому вопросу, архимандрита (впоследствии епископа) Сильвестра (Малеванского) и профессора Д. Ф. Косицына, на его взгляд, устарели, «да они не совсем соответствовали научному уровню даже и своего времени»¹²⁶.

Главной целью «Очерков...» было «выразуметь раскрытие церковного самосознания в древнецерковной письменности и богословской литературе»¹²⁷, подтвердить неизменность православной экклезиологии с древнейших времен в противовес протестантской теории о вытеснении «иерархической Церковью» «Церкви харизматической», а также в обличение некоторых сторон католического учения о Церкви, в частности, догмата о главенстве папы Римского. «Опыт такой апологии и представляет моя книга», – сказал диссертант в конце предваряющей защиту речи¹²⁸.

Основываясь на писаниях святых отцов первых веков существования Церкви, автор исследует святоотеческое понимание существенных свойств Церкви в исторической перспективе и приходит к убеждению, что сама Церковь всегда сознавала свою исключительность, свои единство, святость, соборность и апостольство, свою богочеловеческую природу, чуждость себе всех иных, в том числе и отделившихся от нее сообществ, какими бы ни были причины раскола. А вне Церкви нет ни спасения, ни благодати, ни таинств.

Если же иные церковные писатели (как, например, блаженный Августин) и признавали действительность крещения еретиков, то отмечали бесполезность для спасения этого крещения, если последние не соединятся с Церковью.

Отделившиеся от Церкви отделяются от единства любви, лишаются жизни, отпадают от Бога, теряют надежду спасения. Именно «любовь соединяла сердца всех воедино»¹²⁹ в древней Церкви и соединяет всегда. Именно соединение в любви есть тот образ существования, который является непременным признаком Христовой Церкви: «Церковь есть общество верующих в Господа Иисуса Христа Сына Божия людей, возрожденных Им и Духом Святым, соединенных в любви и под непрекращающимся воздействием Святого Духа достигающих совершенства»¹³⁰. А «не имеющий любви – и Бога не имеет. Не могут пребывать с Богом не восхотевшие быть единодушными в Церкви Божией» (сщмч. Киприан Карфагенский)¹³¹.

Это самосознание всегда жило в Церкви, но свое наиболее ясное и определенное выражение получило ко времени священномученика Киприана Карфагенского. И с тех пор «эта мысль была окончательно усвоена и сохранена в церковном сознании. В этом отношении не было уже истории догмата в собственном смысле. Еще св. Киприан... это понятие о Церкви („именно, что Церковь есть Божественное учреждение для нравственного совершенствования людей и что она только одна обладает необходимыми благодатными средствами») решительно проводил в церковную практику, и после св. Киприана, можно сказать, наступила преимущественно история церковной дисциплины».¹³²

Профессор А. И. Сидоров дал следующую характеристику магистерской работе Владимира Троицкого: «Если предпринять дерзновенную попытку дать ей оценку, то можно, наверное, сказать, что в нашей богословской науке эта монография представляет собой наиболее серьезный и основательный опыт изучения древнехристианской экклезиологии в наиболее существенных моментах ее развития. Написанная тогда еще очень молодым человеком Владимиром Троицким, она поражает своей богословской и научной зрелостью, глубинным знанием источников, особенно святоотеческих творений и вообще памятников древнецерковной письменности, изящной техникой их анализа и верностью догматической интуиции. Все это делает данную монографию не только заметным явлением в православной историко-догматической науке, но и классическим трудом в русской патрологической науке»¹³³.

Прежде защиты соискателю магистерской степени пришлось пережить еще одно, последнее, испытание. На следующий день после чтения в Совете МДА отзывов рецензентов, то есть 23 ноября 1912 года, Святейший Синод назначает митрополита Московского и будущего священномученика Владимира (Богоявленского) митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским. Без подписи правящего архиерея журнала с отзывами о научном сочинении нельзя проводить защиту диссертации. Неопределенность ввергает диссертанта в плачевное состояние: «Хотел бы речь для защиты написать – не могу! Руки не поднимаются! Какая-то апатия, какая-то лень безотрадная!»¹³⁴

Все же магистерские «мытарства» Владимира Алексеевича приближались к концу. Всего за несколько дней до защиты ему было объявлено, что его магистерский диспут состоится 11 декабря

1912 года в 11 часов: «А у меня ни речи, ни гости не приглашены, ни обед не приготовлен»¹³⁵. Диспут прошел спокойно и закончился благополучно, если не считать того факта, что у диссертанта от пережитых волнений и усталости ко времени защиты не хватало сил даже на эмоции: «Диспут вышел не из блестящих. Возражений серьезных и интересных почти не было. Только всех удивила невозмутимость и полное спокойствие диспутанта. Но все же, довольно хорошо»¹³⁶.

Указом Святейшего Синода от 16 января

1913 года Владимир Троицкий был утвержден в степени магистра богословия и в должности доцента Московской духовной академии¹³⁷. За лучшее магистерское сочинение 1912/13 учебного года Владимиру Алексеевичу Троицкому была присуждена премия митрополита Московского Макария размером 289 рублей¹³⁸.