Пятидесятилетие (1839–1889) воссоединения с православной церковью западно-русских униатов: обзор событий воссоединения в царствование имп. Николая I-го

При вступлении на престол Императора Николая I-го униатская церковь в России состояла из четырех епархий: Брестской, Виленской, Полоцкой и Луцкой.

Брестский епископ Иосафат Булгак был (с 1817 г.) митрополитом греко-униатских церквей в России. По происхождению поляк, по убеждениям католик, но не фанатик, он был ума и учения недальнего, но нрава кроткого; делами мало занимался и был послушным орудием базилиан.

Виленской епархией, образованной в 1810 г. из обломков бывшей митрополичьей епархии, управлял Адриан Головня, не имевший, по своему незначительному характеру, никакого влияния на общий ход дел, но доведший своим дурным управлением епархию до крайнего расстройства.

Полоцкой или Белорусской епархией, старейшей после митрополии, управлял со званием архиепископа, переведенный из Луцка Иаков Мартусевич, преданный иезуитам и ненавидевший все русское, православное. Он старался возвратиться к прежнему искаженному униатскому обряду, но не был допускаем к тому духовенством, державшимся введенного Лисовским правильного обряда.

Луцким епископом (на Волыни) был низведенный из Полоцка (после известного возмутительного процесса) архиепископ Иоанн Красовский, из белого духовенства, человек отличных способностей и правительственной деятельности, преданный России, но сделавшийся жертвою базилианской интриги.

Управление униатскими делами сосредоточено было во 2-м (униатском) департаменте Римско-католической коллегии, состоявшей в ведении департамента иностранных исповеданий, под главным управлением министра народного просвещения. Адмирал А. С. Шишков, назначенный в 1824 году министром народного просвещения (после князя А. Н. Голицына), в тоже время принял в свое заведывание и департамент иностранных исповеданий. Директором департамента был с того же 1824 года (после А. Тургенева) Г. И. Карташевский.

Римско-католическая коллегия, начальствовавшая над униатским департаментом, давала направление всем делам, касающимся униатской церкви, в духе латинства. Председательствовавший в униатском департаменте митрополит Булгак был на стороне римлян. В общих собраниях обоих департаментов, под председательством католического митрополита, в которых решались важнейшие дела, голоса униатских членов не имели никакого значения.

В это время – в начале царствования Императора Николая 1-го – выступает на сцену почтеннейший исторический деятель в истории унии и отечественной церкви, с именем которого сливается с тех пор судьба унии. Нужно ли называть это всем известное лицо? – Ознакомимся коротко с его биографией.

Преосвященный Иосиф Семашко родился в 1798 году 25 декабря в селе Павловке, Липовецкого уезда, Киевской губернии; обучался в Немировской гимназии, потом в Главной семинарии при Виленском университете; в 1821 году назачен кафедральным Луцким проповедником, членом Луцкой консистории и профессором богословия в епархиальной семинарии; в том же году рукоположен в священника; в 1822 году наименован протоиереем и назначен от Луцкой епархии асессором в С.-Петербургскую Римско-католическую духовную коллегию по 2-му (униатскому) департаменту; в 1823 году наименован каноником, в 1825 г. прелатом.

«В это время (в 1827 году) – пишет о себе преосвященный Иосиф – имел я двадцать восемь лет; характер мой и образ мыслей вполне уже образовался и утвердился. – Я давно уже убедился в православии Восточной церкви посредством чтения и тщательного разыскания; а между тем принадлежал к церкви Западной. Я был членом и немаловажным церкви Русской (униатской), хотя и отложившейся от истинного учения: а между тем по тогдашнему положению униатской церкви должен был по необходимости служить орудием окончательного изменения оной в латинскую.

Я сердцем и душою предан был России и с нею соединял выспренний идеал моего отечества: а между тем считался для нее чуждым и принадлежащим неприязненной для нас Польше. Вот мысли, которые более двух лет обуревали постоянно мою душу, не закалившуюся еще в море житейских тревог, и постоянно ее смущали мучительными сомнениями. Они разрешились, наконец, решительным намерением оставить прежнее невыносимое для меня положение и присоединиться к Православной церкви»¹.

Но между тем, как он решился одиноко присоединиться к православию, Бог избрал его орудием для присоединения к Православной церкви полутора миллионов его единоверцев.

Предприятие и совершение этого великого дела началось со случайного, по-видимому, разговора протоиерея Семашко, в ноябре 1827 г., с директором департамента Карташевским, в котором он сообщил последнему о тяжком состоянии униатской церкви, бедственном положении униатов, о систематическом в течении целого ряда веков преследовании их латинским духовенством, о постоянных совращениях в латинство униатов и униатского духовенства, о присвоении базилианами лучших мест и фундушей и пр. – По выраженному Карташевским желанию, Иосиф изложил все это на бумаге, указавши вместе с тем и меры, которые могли бы служить к оживлению униатского исповедания².

Меры эти состояли в том, чтобы: 1) униатский департамент отделить совершенно от Римско-католической коллегии и, переименовав его в Греко-униатскую коллегию и пополнив ее состав наравне с Римско-католической коллегией, назначить для заседаний ей особое место и определить к ней особого прокурора; 2) дать лучшее внешнее образование епархиям, оставив, вместо четырех, только две епархии: Белорусскую и Брестскую или Литовскую; удобство к этому представлялось в том, что в Луцкую епархию, после смерти Красовского, не определен еще начальник, а Виленская управляется викарным епископом Головнею, который мог 6ы остаться в этом качестве при Брестской; 3) Полоцкому епископу Мартусевичу дать надежного викарного, поставив его председателем местной консистории; 4) вместо кафедральных капитулов, кои в некоторых униатских епархиях вводились по образцу римского обряда, с их прелатами и канониками, учредить соборное духовенство, а вместо римских дистинкторий ввести наперсные кресты, употребляемые в Греко-Российской церкви; 5) вместе с сим улучшить содержание и увеличить права консисторий; 6) для поощрения белого духовенства предоставить сыновьям его право на вступление в военную и гражданскую службу по увольнении их из духовного звания; 7) увеличить содержание семинарий Полоцкой и Жировицкой и учредить в монастырях низшие училища; прекратить отправление униатских воспитанников в римско-католическую семинарию при Виленском университете, учредив для окончательного образования их высшие курсы богословских наук в Полоцке и переименовать для сего Полоцкую семинарию в греко-униатскую академию. Затем следовали предположения о споспешествовании возвращению в унию совращенных в латинство, о лучшем управлении базилианских монастырей и упразднении некоторых из этих монастырей.

В следующем 1828 году, 22 апреля, состоялся Высочайший указ об учреждении особой Греко-униатской коллегии, совершенно отдельной от Римско-католической, с образованием ее, под председательством униатского митрополита, из 1 епископа и 1 архимандрита по назначению правительства и 4-х протоиереев по избранию местных архиереев и консисторий.

23 апреля Шишков вышел в отставку. – 25 апреля управление духовными делами иностранных исповеданий, с отделением оного от министерства народного просвещения, поручено бывшему товарищу министра народного просвещения, статс-секретарю Д. Н. Блудову.

В том же году, для образования духовного греко-униатского юношества Литовской епархии, учреждена Греко-униатская духовная семинария в м. Жировицах, где прежде было светское учебное заведение. Белорусская – основана была еще Лисовским в Полоцке. Для обеспечения обоих семинарий Высочайше разрешено было возвратить белому духовенству имения, некогда пожертвованные на этот предмет и впоследствии присвоенные орденом базилиан. Имения эти, состоявшие в разных местностях, постепенно передавались в ведение Высочайше учрежденных для управления оными администрационных комиссий. Под ведением той и другой семинарии находилось, в разных монастырях, несколько уездных духовных училищ.

В 1829 г. Иосиф рукоположен был в сан епископа, викарным к Полоцкому архиепископу Мартусевичу, с наименованием Мстиславским. Посвящение совершено 8 августа митрополитом Булгаком и архиепископом Мартусевичем, при соучастии латинского Самогитского епископа князя Гедройца, в С.-Петербургском католическом костеле св. Екатерины, за неимением в то время в С.-Петербурге униатской церкви. Государь пожаловал, после посвящения, митрополиту и Иосифу архиерейские облачения в форме православного.

Следующий 1830-й год ознаменован печальными явлениями политического возмущения в Польше, коснувшегося и Западной России. «Народные массы – писал во всеподданнейшей докладной записке Государю статс-секретарь Блудов 8 дек. 1836 г. – без сомнения нигде не желали бунта: но в тех местах 3ападных губерний, где господствует римско-католическая вера и литовское или жмудское наречие, поселяне иногда увлекались своими ксендзами и помещиками и, следуя им по слепоте и невежеству, шли на бунт как на панщину. Напротив, там, где население составлено большею частью из православных, ход мятежа был останавливаем самими крестьянами: они брали под стражу, выдавали правительству своих помещиков-ляхов, ибо знали над собою другого высшего владетеля, Монарха России, и сим ясным здравым понятием они обязаны нашей вере.»

События эти заставили правительство думать о необходимости надежных политических мер, которые упрочили бы положение Западных губерний на незыблемом основании.

В этих же видах предприняты были некоторые меры для лучшего благоустройства и возвышения положения как Православной, так и униатской церкви в Западном крае и для ослабления вредного влияния со стороны латинства.

В апреле 1831 года канцлер князь Голицын объявил Обер-прокурору Св. Синода князю Мещерскому Высочайшую волю о перемене епископов в губерниях, от Польши присоединенных, другими, отличающимися деятельностью, просвещением и кротостью. Перемены эти предположено было (по совещанию князя Мещерского с князем Голицыным и Московским митрополитом Филаретом) сделать не вдруг, в уважение различных обстоятельств – той или другой епархии и самих епископов, в ожидании удобнейшего случая к их переводу, частью же и для того, чтобы сии распоряжения не имели вида слишком усиленной меры при перемещении в одно время всех епископов.

Первый перемещен был Могилевский преосвященный Павел Морев на высшую кафедру в Тобольск; Могилевская же кафедра получила 26 авг. 1831 г. «достойного с желаемыми качествами пастыря» в лице Калужского епископа Гавриила Городкова. -Минского Анатолия Максимовича, вступившего в монашество из вдовых Петербургских священников, предположено было оставить на несколько времени до удобнейшего к таковому переводу случая. В декабре того же 1831 г. открылась архиерейская вакансия в Тобольске за смертью перемещенного туда преосвященного Павла, и Св. Синод предположил перевести на его место Минского преосвященного Анатолия: но Государь написал на докладе: «Минского епископа можно бы перевести на новую епархию в Симбирск»: куда Анатолий и переведен 10 февраля 1832 г. На место его в Минск переведен был Тамбовский епископ Евгений Бажанов, а по назначении его 1 сент. 1834 г. экзархом Грузии, в Минск переведен из Калуги преосвященный Никанор Клементьевский со званием архиепископа. – Волынский епископ Амвросий Морев переведен был 1 февр. 1832 г. в Нижний Новгород; а на его место переведен Курский епископ Иннокентий Сельнокринов. – Подольскому епископу Ксенофонту Троепольскому предложено было по преклонности лет просить об увольнении на покой; в Каменец на его место переведен был Вятский преосвященный Кирилл Богословский-Платонов.

В тоже время Высочайше утвержденным 5 марта 1832 года журналом Особого Комитета по делам возвращенных от Польши губерний постановлено было: замещать священнические места образованными лицами из России, преимущественно из воспитанников семинарий Малороссийских епархий; обращать священноцерковнослужительских детей из Волынской, Подольской и Минской епархий, в русские лучше устроенные семинарии – Киевскую, Полтавскую и Черниговскую; замещать начальственные и преподавательские должности в Западных епархиях лицами русского образования; посылать из Западных семинарий лучших воспитанников в С.-Петербургскую и Московскую академии с тем, чтобы они потом назначаемы были на службу в русские губернии на четыре года и затем обращаемы были на служение в природные епархии. – Тем же журналом постановлено было иметь всегда в присоединенных от Польши епархиях архиереев чисто русского происхождения и собственно русского образования; тоже наблюдать в назначении ректоров, инспекторов и профессоров в семинариях сих епархий.

Тогда же предположено было восстановить древнюю православную Полоцкую епархию. В состав ее вошли губернии Витебская, Виленская и Курляндская, состоявшие прежде под управлением Могилевского епископа.³

Первым епископом Полоцким был Смарагд Крыжановский из С.-Петербургских викариев. В руководство ему даны были Высочайше утвержденные постановления Особого Комитета по делам возвращенных от Польши губерний.

До устроения архиерейского дома в Полоцке, он жил на мысе Струни, местопребывании униатских Полоцких архиепископов, в 6-ти верстах от Полоцка.

В тоже время произошли важные перемены в составе и управлении униатской иерархии.

Луцкой епархией, по смерти Красовского, управлял Сероцинский, посвященный в епископа в 1825 году. Но он не имел прав самостоятельного епископа и именовался только администратором епархии. В 1831 году, он замешан был в измене и предан суду, а Луцкая епархия закрыта и управление церквами и духовенством оной поручено Полоцкому архиепископу. В том же 1831 году скончался Литовский епископ Головня; в 1833 году – Полоцкий архиепископ Мартусевич. Ближайшее и естественное право на старинную и богатую Полоцкую кафедру имел Иосиф Семашко, как викарный этой епархии: но он уступил ее митрополиту. Таким образом 2-го апреля 1833 года в Полоцк перешел управлявший Брестской епархией митрополит Булгак, в ведении которого осталась и бывшая Луцкая епархия. Брестская присоединена к Литовской и Иосиф назначен самостоятельным епископом этой епархии. Вместе с этим исполнилась и еще часть предположений преосвященного Иосифа: вместо четырех прежних епархий остались две: Белорусская и Литовская.

Базилианские монастыри во все время своего существования, при внутренних беспорядках, были центрами латинского фанатизма и антиправительственного возбуждения. Лишь только вспыхнуло возмущение в Гродненской губернии, монахи Березайского монастыря собрали шайку мятежников из всех сословий, снабдили их оружием и провиантом и сами сделались ее предводителями. Когда эта шайка разбита была Императорскими войсками, монахи попались как военнопленные. Известясь об этом происшествии, Император приказал закрыть монастырь, церковь обратить в приходскую, а недвижимые имущества конфисковать, на основании общего правила о конфискации имуществ мятежников.

Еще более дерзок был поступок Почаевских базилиан. Лишь только Дверницкий вторгнулся в Волынь, Почаевские монахи вошли с ним в сношение, принимали его как освободителя, пели торжественное Te Deum по случаю его прибытия, печатали и распространяли возмутительные воззвания, возбуждая окрестных жителей к мятежу. Когда Дверницкий принужден был отступить, они оставили монастырь и присоединились к его отряду. Самая местность Почаевского монастыря, расположенного на значительной возвышенности, откуда монахи давали сигналы и поддерживали постоянные сообщения с мятежниками, угрожая спокойствию Волыни, давала правительству справедливый повод к разрушению этого гнезда возмущения. Эти соображения, а вместе с тем и первоначальное происхождение монастыря, побудили правительство возвратить его православному духовенству⁴. – Почаевские базилиане, оставляя монастырь, скрыли монастырские сокровища в подвалах и погребах и потом несколько раз делали покушения увезти их, но это не удалось им. По принятии монастыря в ведомство православного духовенства, отысканы в разное время церковные и другие вещи в разных скрытных местах, именно в темном чуланчике над библиотекой, в столбе под чудотворною иконою Божией Матери, там же под полом, имеющим тайное отверстие, в монастырском погребе, в настоятельской комнате под полом и в кладовой на 2-м этаже монастырского здания. Но при этих вещах никакой описи не найдено. Вообще монастырское имущество не имело точных описей: в книги заносимо было только то, чего нельзя было скрыть; прочее же тщательно скрываемо было от правительства⁵. Равным образом они хотели похитить чудотворную Почаевскую икону Божией Матери и распустили молву, что она скоро уйдет в Галицию: но и это не удалось. – С передачей Почаевского монастыря (переименованного в 1833 году октября 14 лаврою) православному духовенству⁶, окрестные униаты также начали присоединяться к православию.

Деятельное участие в возмущении принимали также монахи Овручского монастыря, вследствие чего монастырь был обращен в приходскую церковь, а имения его конфискованы.

Не ограничиваясь частными мерами относительно некоторых базилианских монастырей, министр внутренних дел Блудов 27-го марта 1833 года представил Государю о необходимости приступить к упразднению излишних базилианских монастырей, согласно удостоенному Высочайшего утверждения постановлению Греко-унитской коллегии от 17 января 1828 года. Получив соизволение Государя, министр предложил об этом коллегии. Коллегия, приступив к исполнению Высочайшей воли, признала полезным начать упразднение с обителей беднейших, не представлявших затруднения ни в размещении монашествующих, ни в обращении их фундушей, к другому назначению. Тогда же положено было упразднить 15 монастырей: Ушацкий – Витебской губернии, Безводицкий – Могилевской губернии, Холмский и Мирский – Гродненской, Свиржанский и Казимировский – Минской, Луцкий, Дубенский, Мильчанский, Пугинский, Гощанский, Поддубецкий, Верховский, Туминский и Белостокский – Волынской губернии⁷. Фундуши и капиталы упраздненных монастырей обращены в общую массу имуществ грекоунитского духовенства.

Кроме того Волынский преосвященный просил в 1833 г. о передаче Кременецкого монастыря в духовное ведомство для помещения в оном духовного училища; в 1834 г. – об упразднении состоящего близ г. Житомира базилианского Тригорского монастыря и обращении церкви его в приходскую православную, так как монастырь этот в 1634 году основан был обывателем воеводства киевского Николаем Вороничем-Александровичем для православных, и – состоящего в Новград-Волынском уезде Любарского монастыря, основанного также православными, но впоследствии отторгнутого униатами, и об обращении зданий его для духовного училища.

Тогда же предположено было передать в православное ведомство базилианские монастыри: Браславский, Гелиановский, Новоселецкий, Рожанский, Даревский, Толочинский, Любавицкий, Уманский, Лисянский, Сиротинский, Добригорский, Поставский, Лысковский, Логойский, Дорогобужский, Белоцерковский, Вольнянский и Поддубисский.

Первые действия преосв. Смарагда по прибытии в епархию. – Почастные воссоединения униатов в Полоцкой и Могилевской епархиях. – Назначенный в Полоцкую епархию преосвященный Смарагд прибыл в Полоцк 9 июля 1833 года. Первые действия его по устройству новой епархии ознаменовались очень значительными присоединениями униатов к Православной церкви. В самый короткий промежуток времени, в течение менее одного месяца, присоединилось к православию до четырех тысяч душ. Присоединялись прихожане; священники же, затаив в себе злобу, оставались в унии. Увлеченный таким успехом, преосвященный Смарагд писал от 29 июля, к Обер-прокурору Свят. Синода Нечаеву, что «напрасно полагают, якобы униаты могут чинить беспокойства при обращении их в православие; по крайней мере по Витебской губернии нашел он униатов совершенно приготовленных к тому и слышал, что если бы скорее последовало воззвание от Синода, то все оставили бы унию, которая поддерживается только вредными для отечества ксендзами. Одни они в С.-Петербургской униатской коллегии уверяют, что будто не пришло еще время к обращению; а когда посылаются туда для визитации, то там на свободе еще более укрепляют своих в униатских замыслах. Так, по дошедшим до него сведениям, ревизовавший в прошедшую зиму униатские монастыри, архимандрит Жарский, много повредил распространению православия, хотя от него и ожидали противного. Впрочем, много ослабли они оттого, что не имеют там наличного епископа, и если назначен будет в Полоцк униатский викарий (как там надеются, поддерживая через сие унию), то вредная для России уния паки и паки укрепляться будет».

Но прозорливый взгляд Государя угадывал истинное положение дела. При докладе ему этого донесения преосвященного Смарагда, он написал (6 августа): «воззвание делать не время, и 6ез того милосердый Бог благословляет видимо ход сего важного дела»; и вслед за тем на докладе о новых присоединениях написал 23 сентября: «слава Богу, но подтвердить действовать осторожно и не торопливо».

Хотя менее велики, нежели в Полоцкой епархии, но вообще довольно часты и значительны были присоединения униатов и в Могилевской епархии. Управляя небольшими православными паствами среди униатского и католического населения, не зная общих правительственных видов и действуя только по долгу пастырства, преосвященные Смарагд и Гавриил старались о почастном присоединении униатов. Ничего нет удивительного, что их поощряло в этом само высшее духовное правительство, доколе оно не было введено в общий план действования.

Такой же ревностью к воссоединению и обрусению униатов прониклось и гражданское начальство Западных губерний. Смоленский, Витебский и Могилевский генерал-губернатор, князь Хованский, жалуясь на слабость местного униатского духовного начальства, просил от 13 августа 1833 года министра внутренних дел употребить зависящие меры к убеждению этого начальства принимать действительнейшие средства к прекращению непрестанных и почти повсеместных, нарушений униатским духовенством государственных узаконений и истреблению разных беспорядков, введенных во время преобладания в Белоруссии католицизма. «Беспорядки эти – писал он – вошедшие почти в обычай: сказывание в унитских церквах унитскими священниками проповедей на польском языке; чтение и пение некоторых молитв на том же языке; отправление римскими ксендзами литургии в унитских церквах; приобщение унитскими священниками в двух видах: унитов – тайнами, ими самими (священниками) совершенными, а католиков – тайнами, римско-католическими ксендзами им доставляемыми; употребление священнодействующими церковных одежд, употребляемых в латинских костелах; допущение мирянам надевать церковную одежду подобную латинской и кадить пред царскими дверями и образами, якобы из уважения к их усердию; пренебрежение священников к кресту Господню и иконам, носимым ими самими в шествиях их во время погребений в шляпах или шапках, как делают всегда римские ксендзы; непрерывные, по образцу римских костелов, колокольные звоны и особенно в вечернее время, когда не совершается в церквах никакого богослужения».

Витебский губернатор доносил, что «в продолжение трех месяцев более 20 тысяч душ и 15 приходских церквей поступили в ведомство Полоцкой православной епархии. Столь неожиданный успех в этом деле заставил унитских священников, состоящих под непосредственным влиянием католического духовенства, всеми возможными мерами стараться воспрепятствовать распространению православия по Белорусскому краю. Унитские священники, состоя под зависимостью помещиков, большей частью католиков, и под надзором членов земских судов того же вероисповедания, находили потворство и покровительство в тех самых, коим надзор за ними вверяется. Приниженность унии была причиною, что всякий шляхтич, желавший принять участие в выборах дворянских, или кому посчастливилось нажить по коммерции капитал, считал неприличным оставаться в унии и переходил в католики; даже дети унитских священников оставляли свое вероисповедание из видов корысти, будучи поощряемы к тому родителями: и унитские приходы конечно остались бы без священников, если бы духовенство сего вероисповедания не пользовалось правом бракосочетания; для сего единственно многие из католических ксендзов оставляли католицизм и, женившись на католичках, хотя сделались унитскими священниками, но детей зачисляют по метрикам и воспитывают по католическому обряду. Все это терпелось и допускалось потому, что греко-унитское духовное начальство составлено было из ревностнейших католиков. Тайно придерживаясь католицизма, унитские священники продолжают исправлять все католические церковные требы и вводить латинские обряды при богослужении; во многих церквах уничтожены иконостасы; помещены иконы с изображением святых в католических монашеских орнатах; поставлены монстранции; при служениях употребляют колокольчики; напев церковный значительно изменяется на латинский и даже в некоторых церквах имеются органы; во многих церквах устроены скамьи по образцу католических; перед литургией не совершается проскомидии, не употребляется ни копия, ни просфор, и агнец приготовляется не священником, а посторонним лицом. Кроме служебников, напечатанных в Вильне или Почаевском монастыре, со многими нововведениями в противность Восточной церкви, прочих церковных книг не имеется и служб должным порядком не отправляется. Многие духовные лица без всякого образования и надзора шатаются по селам и деревням, содержат корчмы и занимаются промыслами, духовному званию не свойственными. Находится много филий и кацлиц без особенных приходов и без присмотра со стороны высшего духовного начальства, где, без ведома оного, шатающиеся клирики и монахи по произволу служат, проповедуют и отправляют церковные требы». – Чтобы остановить дальнейшее усиливающееся покушение унитского духовенства против распространения православия, губернатор предлагал: 1) «возложить на особого чиновника, совместно с благонадежным членом унитской консистории, при депутате со стороны Российского духовенства, обозреть все унитские приходские церкви, дознать обстоятельно о происхождении каждого священника, как на счет вероисповедания его и его семейства, так и на каком основании, кем и когда определен в должность; исследовать образ отправления богослужения по каждой церкви, дознать о всех отступлениях и злоупотреблениях, вкравшихся и допущенных, и о всех покушениях ко вреду Православной церкви, дабы провинившихся в таковых поступках немедленно отрешить от мест, ими занимаемых; 2) на того же чиновника возложить перепись по приходам всем причетникам и церковным служителям и сделать распределение их по их образованию; 3) ассигновать достаточную сумму на устройство и обзаведение вновь определяемых священников, обеспечив их в бедных приходах достаточным жалованьем и 4) остающимся от обращенных в православие приходов унитским священникам, до определения их к другим должностям, назначить пенсионы, подобно тому, как это делалось в 1795 году».

Полоцкий преосвященный Смарагд в отношении к Обер-прокурору Нечаеву (от 9 октября того же года) сообщал о тех же отступлениях в униатской церкви от Восточного богослужения с опущением благодарственных о Царствующем Доме молебных пений и о других беспорядках.

Обозрение преосвященным Иосифом Литовской епархии и записка его о неудобствах частных присоединений униатов. Между тем, в июне 1833 года преосвященный Иосиф представил коллегии, что ему необходимо осмотреть хотя некоторую часть своей епархии и вообще устроить дела по всем частям епархиального управления_{, –} и просил об отпуске его на несколько месяцев в епархию. Коллегия поручила ему, вместе с тем, осмотр греко-униатских семинарий – Литовской в Жировицах и особенно Белорусской в Полоцке.

По испрошении на это Высочайшего соизволения, преосвященный Иосиф отправился в епархию, где и пробыл до 18 октября. По возвращении в С.-Петербург он представил официальное донесение о состоянии униатских семинарий и в то же время докладную записку о ходе униатского дела, в которой изложил свои мысли относительно принятого православными епископами способа присоединения униатов к православию. – Осмотр семинарий показал, что в Белорусских семинарии и училищах обучалось 168, в Литовских 206 учеников. В нравственности воспитанников Белорусской семинарии замечено некоторое ослабление, которое произошло частью от самих членов правления и сословия учителей, но в особенности от помещения, вместе с семинаристами, целого канцелярского штата консистории, лишавшего семинарское начальство иметь возможно строгий надзор за поведением воспитанников и доставлявшего сим последним удобные случаи заводить внешние связи. Недостатки внутренние, состоявшие в слабом иногда надзоре, несоразмерности наказаний с проступками и во взаимных неудовольствиях между членами правления и учителями семинарии, визитатор старался исправить приличными внушениями и наставлениями. Устранение же неудобств от помещения в зданиях семинарии консисторского штата поручено было начальнику епархии, митрополиту Булгаку, что и было им немедленно исполнено. Нравственное состояние Литовской семинарии найдено вполне удовлетворительным, благодаря заботливости и благоразумию инспектора, священника Гомолицкого. По учебной части Белорусская семинария также оказалась ниже Литовской. Признано было необходимым снабдить ее более опытными наставниками. Особенные успехи замечены визитатором в той и другой семинарии в русском языке. По экономической части в обоих семинариях замечена скудость и неприличие в помещении, одеянии и столе воспитанников, хотя Белорусская семинария, в этом отношении, по своим фундушевым средствам, поставлена была выгоднее Литовской. Коллегия отпустила на нужды этой последней временно 5 т. руб. и ходатайствовала об отдаче ей полного фундуша Примовича, предназначенного на содержание семинарии в полном ее составе. – Отчет этот показывает, с какою заботливостью и с каким вниманием отнесся преосвященный Иосхиф к учебным заведениям, готовившим будущих деятелей церкви в крае.

Обозрение епархий, в особенности Литовской, произвело чрезвычайно сильное впечатление на духовенство, не привыкшее и не приученное к кроткому, мягкому и участливому вниманию со стороны своих архипастырей. «Помним до малейших подробностей это время» – писал уже в поздние годы современник Литовского епископа Иосифа, священник, очевидец его действий⁸. «Новый архипастырь обозревал свою епархию по благочиниям; впоследствии же, для ближайшего узнания как общих нужд паствы, так в особенности самих священнослужителей, предоставил им являться лично в м. Жировицы. 3а очень редкими исключениями эти кроткие, смиренные люди, давно свыкшееся со своим убогим бытом, проникнуты были глубоким чувством своего долга. Главный и единственный виновник и хранитель идеи воссоединения, разделявший ее в то время только с непосредственным своим сотрудником, ректором епархиальной семинарии⁹, с первых же пор своего управления епархией разгадал и оценил это преобладавшее нравственное настроение духовенства. Он еще более утвердился в своей заранее предначертанной мысли, что к цели предстояло идти неуклонно, шаг за шагом, и с величайшей осмотрительностью. Итак, наш прозорливый кормчий предпочел тихое плавание по основательно изученным им размерам и ватерлинии самого корабля. Каких глубоких соображений, каких напряженных трудов, какого бесконечного разнообразия в их применении, какой снисходительности к слабостям, какого вещего чутья к недоразумениям, какой нежности, вообще такта и дара внушения, требовалось здесь на каждом шагу в отношении этих людей, незлобивых и не предубежденных, но ссылавшихся постоянно то на завет отцов, то на присягу отобранную у них при рукоположении, то, наконец, на необходимость соборного авторитета, которому они готовы во всем заранее и беспрекословно подчиниться. Не даром же из всех побед единственною вполне надежною признается только победа мирного убеждения».

Но относительно почастного присоединения униатов преосвященный Иосиф в докладной записке от 25 октября 1833 г. писал: «Для благополучного прекращения униатского дела необходимо прекратить всякие покушения к частному присоединению униатов к Православной церкви. В проезд мой через Белоруссию я узнал, что многие из сих покушений были вовсе неудачны и возбудили только фанатизм в народе. Сам преосвященный Смарагд, князь Хованский и губернатор Шредер, сознаются, что слишком поспешно взялись за дело и соглашаются в необходимости приостановить свои действия. Можно сказать, даже, что самые успешные из сих действий обращаются к существенному вреду униатского дела; ибо от сей-то, толико благорасположенной, ныне к православию обращающейся, части униатского народа, удобнее всего было бы начать общее присоединение униатов к Православной церкви. Словом, нынешние действователи в Белоруссии имели в виду один округ, когда надобно приобрести пространную область; взялись лечить человека и отнимают у него самую здоровую часть тела»¹⁰.

Записка эта имела весьма важные последствия. В декабре того же 1833 года Обер-прокурор Святейшего Синода представил Государю, что «хотя из донесений преосвященного Смарагда вообще нельзя заметить по присоединению униат излишней торопливости, тем не менее, в отвращение малейшего повода к каким-либо неожиданным неприятным последствиям, неоднократно напоминаемо было сему ревностному архипастырю о Высочайшей воле, чтоб поступать в сем важном деле без неуместной поспешности, но с особенною осмотрительностью. Равномерно, видя сильное участие в обращении униат со стороны губернского начальства, он заблаговременно поставлял сию же Высочайшую волю на вид министру внутренних дел для нужного соображения в отношении к мерам, принимаемым от подведомственного сему министерству гражданского правительства». Государь написал на этой записке: «весьма справедливо»; а на докладной записке 6 января 1834 г. снова написал: «преосвященному Смарагду строго подтвердить делом сим, для самой оного пользы и достоинства, не торопиться, а действовать крайне осторожно».

Таким образом, с одной стороны, горячая ревность преосвященного Смарагда и местных гражданских начальств возбуждала опасения, которых правительство не желало, тем более, что в некоторых местах обнаружились волнения крестьян; с другой стороны, жалобы на высшее униатское духовное начальство в послаблении вредным влияниям злонамеренных священников – требовали настоятельных и неотложных мер к прекращению этих беспорядков.

Высочайшее повеление о преподании наставления преосвященным Западных епархий и об устранении из униатского богослужения латинских обрядов. Для предупреждения в будущем неприятных от сего последствий и для установления правильной и определенной системы действий по воссоединению униатов, 13 января 1834 года последовало Высочайшее повеление Обер-прокурору Святейшего Синода: «снестись лично с министром внутренних дел и условиться: 1) напитать секретную инструкцию епископам нашим, каким образом действовать осторожно, неторопливо, но с должною твердостью в деле присоединения униатов; инструкцию сию должно будет секретно же сообщить одним генерал-губернаторам для их руководства по своим генерал-губернаторствам, не дозволяя сообщать оной именем правительства далее; 2) условиться министру внутренних дел с митрополитом Булгаком, чтоб предписано было вновь по всем униатским епархиям строго и положительно, какие именно вкравшиеся католицкие обряды впредь отнюдь не исполнять».

Секретная инструкция преосвященным Западных епархий. – По первому пункту этого Высочайшего повеления Обер-прокурор Святейшего Синода входил в сношение со статс-секретарем Блудовым, который доставил свои соображения, как поступать впредь нашему духовному начальству в отношении к униатам. Основная мысль этих соображений состояла, согласно с известными уже мнениями Литовского епископа Семашки, в предположении – действовать на понятия народа и убеждать оный к присоединению не прямо и не вдруг, а сначала склоняя к оному постепенно униатское духовенство и потом через оное покорять умы прихожан для восприятия чистого православия.

Обер-прокурор Нечаев испрашивал разрешения сообщить эти соображения митрополитам Новгородскому и Московскому, как более других опытным и сведущим в делах такого обширного объема; а также спросить и местных архиереев, без объяснения предшествовавших побуждений и сношений: на что и последовало Высочайшее соизволение.

По совещании с названными иерархами составлена была инструкция преосвященным Западных епархий по делу обращения униатов, под заглавием: Мысли и советы для православных архиереев, которых паствы сопредельны с разномыслящими в вере и уклонившимися от православия.

Инструкция эта в главных основаниях согласовалась с соображениями министра внутренних дел: но заключала в себе и некоторые другие, с возможною предосторожностью придуманные, предположения, не стесняющие приличной православному духовенству ревности в приобретении верных чад церкви и отечества, по мере открывающейся удобности.

Мысли сии сообщены были на усмотрение министра, и когда получили совершенное его одобрение, то в виде частного мнения сообщены преосвященным Западных епархий. Все они признали их полезными и соответствующими своей цели, изъяснив притом, что все уже следуют сему направлению, особенно с тех пор, как последнее путешествие епископа Семашки по унитским епархиям и личные его внушения расположили местные начальства унитского духовенства к мирному сближению с нашим. – Преосвященный Могилевский находил нужным прибавить одно разрешение, как новое облегчение для перехода унитских священников к православию, именно, чтоб в случае присоединения к православной вере унитских священников дозволять женам их римского обряда оставаться в своем законе. – Преосвященный Полоцкий, со своей стороны, полагал, что полезно было бы, снисходя к простоте новообращаемых, дозволить, по крайней мере в начале, некоторые униатские обыкновения, из подражания католикам употребляемые при богослужении, к которым простой народ более привержен, нежели к коренным униатским уклонениям от Православной церкви. 3амечания эти, по одобрении митрополитом Серафимом и министром внутренних дел, предложены были, в виде неопределенного вопроса, членам Синода, не участвовавшим в составлении помянутой инструкции, и ими вполне одобрены. – В инструкцию, между прочим, внесено было дозволение присоединяющимся из унии священникам продолжать брить себе бороду. Преосвященный Полоцкий Смарагд представил некоторые возра-жения против этого: однако пригнано было возможным оставить эту статью в инструкции, потому что и нашим духовным в чужих краях по достаточным уважениям не воспрещается брить бороду, и известно, что унитские священники и их семейства очень привязаны к сему обычаю, отличающему их от жидов в стране, наводненной сим народом.

По воспоследовании Высочайшего разрешения, инструкция сообщена была преосвященным Западных губерний и Киевскому митрополиту для руководства, а генерал-губернаторам – князю Хованскому, князю Долгорукову и графу Левашеву – для сведения.

Введение в униатские церкви служебников Московской печати и восстановление богослужения по обрядам и постановлениям Восточной церкви. – Второй пункт Высочайшего повеления 13 января 1834 r. касался образа действий высшего униатского начальства по очищению униатского обряда от латинских примесей.

Состав высшей униатской иерархии пополнился в это время новыми членами. По случаю постоянного пребывания преосвященного Иосифа в С.-Петербурге по званию асессора униатской коллегии, а также в виду того обстоятельства, что, в случае смерти престарелого митрополита Булгака, Иосиф остался бы единственным униатским епископом в России, в январе 1834 г. посвящены в Литовскую епархию два викарных епископа: архимандрит Лещинского монастыря Иосафат Жарский, базилианин, из членов греко-унитской коллегии, с титулом епископа Пинсхого, и ректор Виленской семинарии Антоний 3убко, с титулом епископа Брестского. Посвящение совершено в униатской домовой церкви митрополитом Булгаком при участии преосвященного Иосифа Семашки и латинского епископа Павловского. Вслед за посвящением викарных епископов для Литовской епархии, посвящен был в викарные Полоцкой или Белорусской епархии, асессор греко-унитской коллегии, протоиерей Василий Лужинский с наименованием епископом Оршанским ¹¹ . Он был помощником Булгака по управлению епархией, так как митрополит по званию председателя 2-го департамента коллегии жил в С.-Петербурге.

Преосвященные Антоний и Василий, как происходившие из белого духовенства и воспитывавшиеся в Главной семинарии, по убеждениям были преданы православию. Жарский же, поступивший в базилианское монашество из римско-католиков, по воспитанию своему был предан латинству и полонизму: но, видя невозможность борьбы с ходом обстоятельств, согласился действовать в пользу России и православия¹².

Согласно выше изъясненному Высочайшему повелению 13 января 1834 г., митрополит Булгак 7 февраля того же года собрал всех униатских епископов, находившихся в столице, для общего совещания, на котором, для поспешнейшего введения в униатских церквах однообразного богослужения в надлежащей чистоте, единогласно определено: купить для всех церквей обеих епархий нужное количество служебников и последований молебных пений, напечатанных в Москве, и дать оные всем духовным в руководство. Но как Греко-Восточное богослужение не может быть вполне соблюдаемо без иконостасов, а также приличных церковных утварей и священных облачений, то коллегия назначила на этот предмет, в помощь беднейшим церквам обеих епархий, ежегодно по 5 т. р. впредь до дальнейшего распоряжения. Вместе с тем коллегия постановила: вменить каждому из архиереев в непременную обязанность стараться всеми силами о восстановлении обрядов богослужения и постановлений Греко-Восточной церкви, а также об искоренении, по мере возможности, всех вкравшихся злоупотреблений, с тем, чтобы никто из духовных не был определяем к местам, ни определенный утверждаем, без надлежащего удостоверения в точном знании таковых постановлений и обрядов, а также в приверженности к оным¹³.

Этим постановлением открывается ряд прямых и решительных мер к очищению унии от примеси латинства и к восстановлению древнего единства ее с православной Восточной церковью. Душою всех действий и распоряжений был преосвященный Иосиф. «Нужно еще знать – писал он по поводу этого события – что я ничего не сказал предварительно Дмитрию Николаевичу (Блудову – в то время уже министру внутренних дел) о сем постановлении из опасения, что он на него не согласится. И действительно, он очень встревожился. Мы были на совещании у митрополита Московского: он также вначале усумнился, но скоро понял мои доводы и все прошло»¹⁴.

Святейший Синод, узнав об этом постановлении униатских епископов и обращая внимание на скудное состояние большей части униатских церквей, назначил отпустить для них безденежно из Московской Синодальной типографии по 1500 – служебников и книги молебных пений.

Со своей стороны преосвященный Иосиф, желая дать более постоянства и силы мерам, предпринятым для восстановления во всей чистоте постановлений и обрядов богослужения Восточной церкви по Литовской епархии, признал нужным избрать несколько просвещенных и благонамеренных духовных сановников, которые бы всех предназначаемых к священно-и-церковнослужительским местам, а также и к другим должностям по епархиальному управлению, испытывали в способностях и познаниях, свойственных тем местам и должностям по правилам Восточной церкви. Для этой цели он назначил викария своего Брестского епископа Антония Зубко, председателя консистории протоиерея Антония Тупальского, вице-председателя Михаила Голубовича¹⁵, инспектора семинарии протоиерея Гомолицкого, учителя семинарии Фому Малышевского¹⁶ и иеромонаха Иону Завадовского; а духовенству объявил, что никто из священников и церковно-служителей не будет впредь определен к какому бы то ни было месту по духовному ведомству без предварительного удостоверения в точном знании обрядов и постановлений Греко-Восточной церкви и что все священники и церковно-служители епархии

будут по очереди вызываемы в Жировицы для удостоверения в их рачительности и знаниях по сему предмету. На ответственность местных благочинных возложено бдительное смотрение за устройством в церквах иконостасов и восстановлением обрядов богослужения Греко-Восточной церкви во всей чистоте.

Раздача служебников Московской печати произвела в униатском духовенстве некоторое движение. Но в Литовской епархии, благодаря разъяснениям и добрым внушениям высшего духовенства, почти все священники начали служить по этим служебникам; пробовавших протестовать из 800 священников было не более 20-ти; окончательно же не принявших служебников было три или четыре¹⁷.

Заметив, что общее распоряжение об устройстве в униатских церквах иконостасов приводится в действие не с той поспешностью, какой требует важность предмета, преосвященный Иосиф признал необходимым принять некоторые частные меры. Рассмотрев тщательно состояние церквей, значительность приходов и церковных фундушей, он обязал лучшие приходские церкви епархии к устройству иконостасов и престолов в течение года (от 9 ноября 1834 года): таких церквей назначено им по Гродненской губернии 122, Минской 80, Виленской 11 и по Белостокской области 16, всего 229. Благочинным даны особые по каждой местности предписания и наставления. В то же время он отнесся к местным гражданским властям об учреждении с их стороны надзора за исполнением этих распоряжений, а также о сношении с помещиками приписанных к означенным церквам крестьян, чтобы они приняли деятельное участие в надлежащем устройстве церквей и снабжении оных приличной утварью, облачениями и книгами. К концу следующего года по Литовской епархии из общего числа 800 церквей – в 226 вновь устроены иконостасы; церквей прежде снабженных иконостасами было 103; около 200 предполагалось к упразднению; оставалось устроить в 270 беднейших.

В Жировицах правильное богослужение введено было при самом вступлении преосвященного Иосифа в управление

епархией. Определенные к кафедральному собору духовные обучали оному вызываемых настоятелей монастырей, благочинных и других лиц из влиятельного духовенства, дабы, научившись сами, они могли руководить в оном прочее духовенство. «Я с удовольствием заметил» – писал преосвященный Иосиф к министру внутренних дел Д. Н. Блудову 9 октября 1834 г., – «что почти все означенные духовные не только без отвращения, но даже охотно обучались забытому, а некоторым совершенно неизвестному, нашему прекрасному богослужению и оным восхищались». Затем он дал приказание вызывать и прочих, включив в это число и тех, которые оказали чем-либо неблагонамеренность в отношении постановлений, изданных к устройству греко-униатских церквей, так как сопротивление их происходило главным образом от их невежества.

Важною мерой при очищении богослужения преосвященный Иосиф считал приготовление соответствующих своему назначению дьячков. На 800 церквей едва при 400 имелись дьячки. В августе 1834 г. он устроил при кафедральном соборе особое училище для образования дьячков и вызвал в оное определенное количество причетников из каждого благочиния. Лучшие из них, по обучении обряду, посвящаемы были в чтецы или певцы, чем восстановлен был древний забытый обычай Восточной церкви; но кроме того восстановление этого обычая способствовало возбуждению между церковнослужителями необходимого соревнования.

Все те же распоряжения, какие делал преосвященный Иосиф по Литовской епархии, делал и митрополит по Белорусской епархии. Но там преосвященный Иосиф влагал в них всю душу, наблюдал за их исполнением, указывал средства, требовал отчета: здесь же они, как давались престарелым митрополитом Булгаком только для очищения формы, так и принимались тупо и исполнялись не охотно или не исполнялись вовсе. Управлявший Полоцкой епархией преосвященный Василий, зависевший от митрополита, при жизни его не мог действовать самостоятельно. – В июне 1835 года Островский декан Квятковский подал в консисторию рапорт, в котором доносил, что он разослал по церквам служебники Московской печати, но духовенство, усматривая противность как в Символе веры о происхождении Духа токмо от отца, так и в том, что нигде не упомянуто, где воспоминать святейшего вселенского папу римского, не осмеливается принять эти служебники и требует разъяснения. Консистория указом от 4 июля отвечала, что “означенные служебники Московские предназначены только для руководства в отношении соблюдения обрядов, но не относятся к самому молитвословию и исповеданию догматов веры; а чтобы духовенство поняло и видело в самом действии значение этого изъяснения, предписала помянутому декану присылать в Полоцк по одному из подведомых ему священников для вящшаго изучения всего того, что по изложенному в указе ее предмету соблюдать следует.”

Смоленский генерал-губернатор Дьяков, сообщив этот любопытный указ, доставленный ему Могилевским архиепископом Гавриилом, министру внутренних дел, писал, что к нему постоянно доходят сведения о несоблюдении униатским духовенством обрядов и правил Восточной церкви и что при тех распоряжениях, какие делает епархиальное начальство, принятые меры к очищению униатского богослужения от обрядов и нововведений, чуждых Восточной церкви, едва ли когда достигнут желаемой правительством цели. – С своей стороны Могилевский преосвященный Гавриил сообщал, что греко-унитское духовенство ни мало не заботится о соблюдении обрядов Восточной церкви и отправляет службы по старым книгам, а присланные служебники имеет для одного вида, перенося только их по римскому обряду на подушке с левой стороны на правую и обратно.

Учреждение Особого Секретного комитета по униатским делам и предварительных по делам оного совещаний.

Между тем, по множеству и важности вопросов, возбуж.денных начавшимся делом общего воссоединения униатов, для рассмотрения и обсуждения их, а равно для предупреждения недоразумений и пререканий, которые могли бы возникнуть между духовенством греко-российским и униатским, учрежден был из высших духовных и светских сановников Особый Секретный комитет по униатским делам.

«Прошло уже около восьми лет – писал министр внутренних дел, статс-секретарь Блудов, во всеподданнейшем докладе Государю 21 июня 1834 года – как важное дело сближения униатов с Православною церковью и приготовления их к совершенному в недра оной возвращению сделалось предметом особенного внимания и попечения Вашего Императорского Величества».

«Греко-униатская церковь в России слишком тесно соединена с римскою, чтобы можно было вдруг расторгнуть узы, их связующие: и благоразумие повелевало принять меры не крутые, но тем не менее действительные, долженствовавшие постепенно, отдаляя униатов от римской церкви, устранять препятствия к соединению их с Греко-Российскою. Сии меры, с Высочайшего Вашего Императорского Величества утверждения, приводятся в действо с 1828 года. Беспокойства Западных губерний, бывшие последствием польского мятежа, в 1830 и 1831 годах, приостановили некоторые из предположенных по униатскому делу распоряжений, но и сие время не совсем потеряно: в продолжении оного сделанное прежде утвердилось и даже начало приносить благие плоды».

«Если бы возможно было полагать, что греко-унитское управление, в настоящем отдельном его виде, будет постоянно и неуклонно следовать нынешнему, данному Вашим Императорским Величеством, направлению, то должно бы надеяться, что униатское дело в течение 10-ти или 15-ти лет достигнет предположенной цели, так сказать, само собою, одним внутренним, постепенным действием в преобразовании греко-унитской церкви. Но в течении столь долгого времени внимание верховного правительства может быть отвлечено от сего дела другими важнейшими предметами; противодействие римско – католической польской партии может усилиться; усердные деятели из среды униатов могут ослабеть и плоды нынешних попечений правительства могут быть невозвратно потеряны. Посему, кажется, полезно и необходимо упрочить дальнейшее преобразование греко-унитской церкви, сблизив оную еще более в общей системе управления с церковью Греко-Российскою, а Вашему Императорскому Величеству благоугодно было одобрить основанное на сем предположение о подчинении греко-унитской коллегии Святейшему Синоду. Вследствие того с конца 1832 года все действия по униатской части были уже соображаемы с сим предположением».

«Нужно было приготовить надежных пособников для действий Святейшего Синода по сей части: и для Белоруссии назначен новый православный Полоцкий епископ, которому, может статься, суждено быть преемником управляющего ныне Белорусскою греко-унитскою епархией митрополита Булгака. Для Литвы, где нужно более осторожности, продолжительнейших и больших усилий, назначен епископ Иосиф Семашко; наконец, рукоположены три новые униатские епископы, не только как надежные деятели в пользу православия, по как оплот от перехода униатов в латинский обряд в случае совершенного прекращения иерархического управления греко-унитской церкви».

«Нужно было предупредить и ослабить по возможности противодействие со стороны самых преданных латинской церкви униатов: и уже упразднена почти половина базилианских монастырей, дозволено греко – унитским монахам, перешедшим из римского обряда, возвратиться в оный, чем и воспользовались более 50-ти человек; отменено по униатской церкви право ктиторства, по коему назначение к приходам священников сего обряда зависло от тамошних помещиков – поляков римских католиков».

«Нужно было доставить более средств действовать на преобразование греко-унитского духовенства: и умножено число греко-унитских духовных училищ и распространен на греко-унитскую церковь именный Вашего Императорского Величества указ, 6 декабря 1829 года Святейшему Синоду данный, по коему упраздняются малоприходные церкви, состояние духовенства улучшается и строгий выбор оного делается удобнее».

«Нужно было, наконец, совершенно отделить униатов от римских католиков: и воспрещено греко – униатскому духовенству отправлять богослужение в латинских церквах. Может быть еще нужнее было поколебать навыки униатов в прежнем порядке вещей и ослабить предубеждение против Греко-Российской церкви: и последовало всеми греко – унитскими епископами составленное и подписанное положение их духовной коллегии, в коем признаны с замечательною резкою откровенностью, во услышание всего духовенства, изменения и нововведения, от частного своевольства в греко – унитской церкви происшедшие, определено восстановить во всей первобытной чистоте установления и обряды богослужения Греко-Восточной церкви и приняты в руководство богослужебные и другие церковные книги, Греко-Российскою церковью употребляемые и в Московской типографии печатаемые».

«Многие из приведенных распоряжений могут быть неприятны, даже в начале и тягостны для греко – унитского духовенства: но должно было сделать их прежде, для того особенно, чтобы отклонить впоследствии от греко – российского духовного начальства всякие за cиe нарекания».

«Таким образом, кажется, все уже приготовлено со стороны униатской к важной мере подчинения греко-унитской церкви Святейшему Синоду. Но к оной еще не приготовлены сами православные. И дабы сия мера не произвела с сей стороны вредных последствий, нельзя не принять мнения, изъявленного Московским митрополитом Филаретом, что нужно предварительно составить для униатских дел особый комитет, коего целью будет: согласиться мало по малу и почти нечувствительно, без особых объяснений, в правилах касательно взаимных отношений греко-российской и греко-унитской церкви и обдумать и приготовить меры, которые нужно принять впоследствии для успешного хода униатского дела».

«Если Вашему Величеству благоугодно будет изъявить Высочайшее соизволение Ваше на приведение в действо сего предположения, то я полагал бы возможным учредить сей комитет будущею осенью по возвращении митрополита Филарета из Москвы».

Указав потом на некоторые предметы предстоявших комитету рассуждений и на важнейшую меру подчинения униатов Свят. Синоду, статс-секретарь Блудов продолжал:

«Сия последняя мера будет уже совершенно решительною: она даст невозвратное направление униатскому делу, свяжет греко-унитскую церковь с Православною неразрывными узами, поставит сильный оплот влиянию поляков и римских католиков на дела униатские, наконец даст греко-российскому духовному начальству все способы действовать на окончательное возвращение униатов в лоно православия».

«Но, впрочем, все сии меры должны быть обсуживаемы в учреждаемом для сего особом комитете и будут предметом докладов его Вашему Величеству. Здесь я только считаю нужным присовокупить, что подчинение униатов духовному греко-российскому начальству будет еще лишь средством присоединения их к православию, а не самым присоединением, и сего последнего не должно даже и тогда считать весьма легким. В сем деле предстоит столько мелочных, но необходимых распоряжений, при коих весьма трудно избежать ошибок; нужны такое постоянство и такая бдительность в исполнении, столько твердости в одних и снисхождения в других случаях, что я иногда невольно сомневаюсь в самой пользе подчинения униатов Святейшему Синоду. Надлежит особенно опасаться, чтобы Святейший Синод во всем составе своем, не имя довольно точных сведений о местных обстоятельствах, не стал руководствоваться в действиях своих односторонними только показаниями и известиями, и мерами слишком поспешными, особенно в начале, не затрудил сего дела».

«Для предупреждения сего, кажется, будет полезно пред- полагаемый комитет оставить в действии и после подчинения униатов Святейшему Синоду, поручив ему предварительное рассмотрение всех важнейших по униатскому делу распоряжений, до издания их, через Святейший Синод или Комиссию духовных училищ. Сей комитет, в коем будут и сановники Греко-Российской церкви и члены греко- унитской коллегии, и люди опытные в делах гражданского управления, будет в состоянии рассмотреть всякое пред- положение в разнородных оного отношениях, и сверх того сим же порядком может обеспечиться совокупность действий министерства внутренних дел с действиями греко- российского духовного начальства и отношений его к униатам».

В новой докладной записке по тому же предмету 25 мая 1835 года, испрашивая Высочайшее разрешение на открытие комитета, статс-секретарь Блудов писал: «Учреждение сего комитета, по мнению моему, должно иметь двоякую, до некоторой степени разделенную цель: во первых – согласовать меры, предпринимаемые по министерству внутренних дел и по управлению греко-российскими делами; дать более силы и  прочности исполнению последовавших уже от правительства постановлений в отношении к униатам; действовать постоянно на их преобразование по части учебной, церковному устройству, богослужению и благочинию на основании самых булл папских, положивших начало унии; во вторых – меры, принимаемые к сему наружному преобразованию, так обдумывать и так направлять, чтобы он действовали и на окончательное обращение униатов в православие. Первая цель может быть почти открытою; вторая должна быть тайною. Посему я также осмеливаюсь испрашивать Высочайшего Вашего Императорского Величества соизволения, чтобы в полном собрании комитета обсуживаемы были меры по униатскому делу только в первом отношении, а для соображения оных с дальнейшими видами присоединения униатов к православию совещались частно лишь некоторые члены и чтобы в комитете предлагались меры, уже обдуманные и в бесспорном принятии коих не предстояло-бы никакого сомнения. Такое приготовительное совещание, кажется, необходимо и по образу мыслей некоторых членов комитета, при коих обсуживать дела оного во всех отношениях было бы и неприлично, и небезопасно. Сверх того, при сих совещаниях между членами комитета, имеющими большое влияние на дела, можно будет удобнее давать, по ведомству министерства внутренних дел и синодального Обер-прокурора одинаковое направление многим распоряжениям, относящимся к униатским делам, не обременяя комитета мелочами».

Предположения эти доложены были Государю 26 мая на Елагином острове. Государь Император, удостоив Высочайшего одобрения все означенные в записке предположения, рассуждения и мысли, с тем вместе повелел участвовать в предварительных тайных совещаниях по делам учреждаемого митрополиту Филарету, епископу Семашки, синодальному Обер-прокурору и статс-секретарю Блудову.¹⁸

Важнейшия постановления этого комитета состоялись в ноябре и декабре 1835 года: о воспитании детей униатского духовенства и о подчинении униатских духовных училищ Комиссии духовных училищ, а также о приведении униатских церквей и богослужения в полное соотвествие с постановлениями Восточной церкви.

Смоленский, Витебский и Могилевский генерал-губернатор писал, что в некоторых светских учебных заведениях Белорусских губерний, где есть ученики греко-униты, закон Божий преподают им латинские священники, вместе с прочими питомцами, римскими католиками, по катехизисам сей церкви, на польском языке. Греко-унитская коллегия, рассмотрев обстоятельства этого дела и усмотрев, что половина униатов, обучающихся в разных учебных заведениях этих губерний, принадлежит к духовному званию, между тем для образования их, соответственно их назначению, учреждены духовные уездные училища и епархиальные семинарии, предписала тщательно наблюдать, чтобы все дети униатского духовенства обучались в этих училищах и отнюдь не были отдаваемы в светские, кроме тех, которые будут уволены духовным начальством.

Коллегия сообщила об этом распоряжении Секретному комитету. Комитет, находя оное сообразным с целью, постановил: 1) по примеру, как дети греко – российского духовенства не принимаются в светские училища без увольнения от духовного начальства, поставить в обязанность министру народного просвещения предписать по его ведомству, чтобы и дети греко-униатского духовенства не были принимаемы ни в низшие, ни в средние, ни в высшие светские училища, кроме того случая, когда кто из них уволен будет греко-унитской коллегией, как не назначаемый к духовному званию, или же отправлен будет самим униатским духовным начальством в одно из высших, собственно российских, светских учебных заведений для образования в некоторых учебных предметах; 2) а дабы детям греко-унитского духовенства, которые, по месту служения их родителей, не имеют в близости греко-унитских духовных училищ, доставить удобство получить образование, свойственное их происхождению и назначению, для сего разрешить принятие их в греко-российские духовные училища; 3) сообразно с Высочайше указанной целью охранения народности, разрешить и детям светских греко-унитских родителей обучаться в греко-российских духовных училищах, где нет в близости светских, собственно русских по языку и по господствующему религиозному направлению училищ; 4) относительно небольшого числа детей светских греко-унитских родителей, обучающихся в светских училищах, для которых назначить особых законо-учителей, с жалованьем, из греко-унитского духовенства действительно неудобно, предоставить греко-унитскому духовному начальству располагать и родителей сих детей и местных униатских священников, чтобы наставление в законе Божием получали все дети от сих священников хотя приватно, а не от латинских. – Министру виутренних дел поручено секретно отнестись к министру народного просвещения о предписании начальникам тех светских училищ, в которых обучаются дети греко-унитских родителей, чтобы, в случае иеимения законоучителя из греко-унитского духовенства, старались давать сим детям такое направление, дабы они слушали закон Божий у греко-российского законоучителя по русскому катехизису, принятому и для греко-унитов, преимущественно перед законоучителем латинским, преподающим не на природном русском языке.

3атем этот вопрос снова сделан был предметом обсуждения 3 декабря. Комитет, по обозрении его во всех отношениях, рассуждал, что греко-унитской коллегии, с занятиями, собственно ей принадлежащими по судебной и управительной частям, не удобно соединить столько деятельности и столько внимания к подробностям по делам училищным, сколько нужно, дабы поставить училища в положение, соответственное предназначенной им цели; что подобное обстоятельство встретилось и по управлению духовными делами греко-российского вероисповедания, так что дела училищные признано необходимым отделить от Святейшего Синода и на сей конец учреждена Комиссия духовных училищ, для которой опыт указал уже лучший способ управления; что духовные училища греко-унитского исповедания постановлено образовать совершенно одинаково с греко-российскими и на основании одного и того же устава, как имеющих одну цель и приготовляющих воспитанников к проповеданию слова Божия и христианских истин на одном и том же языке; что посему полезно было бы соединить действование начальствующих лиц греко-униатского духовенства и членов высшего управления греко-российских училищ, дабы местные сведения первых и опыты последних в сем роде управления доставляли наибольшее удобство в разрешении трудностей по делам греко-унитских духовных училищ. На основании этих рассуждений комитет постановил: подчинить греко-униатские духовные училища ведению Комиссии духовных училищ; в те заседания Комиссии, в которых будут происходить рассждения о делах униатских училищ приглашать греко-унитских церквей митрополита Иосафата и Литовского епископа Иосифа, для принятия участия в этих делах совокупно с прочими членами Комиссии духовных училищ». – Государь Император 19 декабря изволил написать под сим положением: «Очень хорошо и полезно». Тогда же дан Высочайший указ Комиссии духовных училищ по сему предмету, а министром внутренних дел, по сношению с Обер-прокурором Святейшего Синода, составлено особое положение о порядке вступления в комиссию дел, касающихся униатских духовных училищ и о сношениях по сим делам. Положение это, по рассмотрении в комитете, Высочайше утверждено 20 марта 1836 года¹⁹.

В то же время, 24 ноября 1835 г., министр внутренних дел внес в комитет записку об устройстве в греко-униатских церквах иконостасов и престолов по правилам Греко-Восточной церкви.

Митрополит Булгак и преосвященный Иосиф, со своей стороны, заявили, что и с устройством иконостасов весьма важное затруднение в отправлении богослужения будет встречаться от недостатка причетников. Комитет, в виду существующих постановлений для православнаго белого духовенства, которыми допускается вступать в духовное звание и людям податного состояния с разрешения местных духовного и гражданского начальств и утверждения Правительствующего Сената, постановил распространить эту меру и на обряд греко-унитский. «Сим откроется способ греко-унитам податного состояния, знающим читать по-славянски, поступать на причетнические должности; в последствии же можно будет снабжать церкви причетниками из детей церковнослужителей или и священников греко-унитских, не оказавших способности к высшему образованию в духовных училищах».

Для скорейшего же приведения в исполнение распоряжения об устройстве в униатских церквах иконостасов, комитет признал полезным употребить ту же самую меру, которая не безуспешно приводилась в действие по Западным губерниям относительно построения православных церквей: то есть, пригласить помещиков делать это собственными способами в их имениях, в удовлетворение надобности крестьян, доставляющих им пользу своими трудами. – Вместе с тем униатской коллегии поручено наблюсти, чтобы во всех монастырях непременно были поставлены иконостасы, так как в монастырях менее можно предполагать недостатка способов к этому устроению, нежели в приходах. – Постановления комитета Высочайше утверждены 19 декабря 1835 года.

В исполнение этой Высочайшей воли, преосвященный Литовский дал предложение консистории, поручив ей распорядиться, чтобы в течение одного года, считая со дня объявления священникам предписания коисистории, сооружены были иконостасы во всех церквах, в коих таковые еще не устроены. Более продолжительный срок дозволен только для тех церквей, где помещики пожелают соорудить отличнейшие иконостасы и для сего окажется необходимость отыскивать лучших мастеров и художников, или же выписывать из С.-Петербурга и Москвы готовые уже иконостасы.

По Литовской епархии в 86 церквах находились органы. По неимению дьячков при большей части церквей, преосвященный Иосиф не мог приступить с самого начала управления епархией к искоренению этого нововведения, не свойственоаго Греко-Восточной церкви. Но с учреждением при кафедральном Жировицком соборе училища для образования дьячков, открылась к тому возможность, и в половине 1836 года совершенно воспрещено употребление органов по всем униатским церквам. А так как самое оставление по церквам органов могло быть поводом к соблазну и, напрасно занимая место в церкви, только стесняло бы оную, то он предписал, чтобы все находящееся по приходским и монастырским церквам органы были в течение трех месяцев проданы в пользу тех же церквей, а в случае неявки в сие время покупщиков разобраны и уничтожены. Вместе с тем предписано удалить и находившихся при церквах органистов, если они стороннего ведомства; а если принадлежат духовному ведомству, определить к другим причетническим должностям, соответственно их способностям.

Между нововведениями, не свойственными греко-восточному богослужению, принято было униатами, почти повсюду, обыкновение звонить колокольчиками во время обедни. Обыкновение это, необходимое в римском богослужении, чтобы подавать знак о важнейших частях совершающейся литургии, отправляемой на латинском языке и для народа вовсе непонятной, не только не нужно в обедне греко-униатской, совершаемой на славянском языке и для народа понятной, но напротив неприличным шумом развлекает внимание молящихся и препятствует им слышать важнейшие слова литургии, священником или диаконом провозглашаемые. Посему преосвященный Иосиф (в апреле 1836 г.) предложил консистории строжайше предписать духовенству, чтобы звонение колокольчиками во время литургии или другого какого-либо богослужения по всем униатским церквам Литовской епархии было прекращено, и чтобы самые колокольчики были проданы или обращены к другому церковному употреблению. В то же время коллегия потребовала сведений от Белорусской консистории: употреблялись ли в церквах этой епархии органы и колокольчики? Консистория донесла, что как в Софийской кафедральной церкви несколько уже лет не употребляются при богослужении колокольчики, так и все новопоставленные священники строго были предупреждаемы о неупотреблении таковых. Существовавшие же в монастырских и некоторых приходских церквах органы велено опечатать и вовсе не употреблять при богослужении.

В июне преосвященный Иосиф донес коллегии, что многие униатские церкви обзавелись монстранциями для ношения в них святых даров во время крестных ходов по обыкновению римской церкви и что он считает полезным обратить их, как не нужные для греко-унитского богослужения, на приобретение для тех же церквей приличных дарохранительниц, кои бы заменили бывшие до сего по униатским церквам цибории. Посему он предписал по каждой церкви обратить монстранции в слитки и прислать к нему в С.-Петербург для промена оных на монету на здешнем монетном дворе. В то же время он заказал в С.-Петербурге 55 дарохранительниц разной формы и достоинства и 10 плащаниц и отправил в епархию для продажи по церквам за цену, по которой они приобретены.

В декабре 1836 года преосвященный Иосиф донес коллегии, что во многих греко-унитских церквах, по подражанию римским костелам, сооружены амвоны для чтения с них проповедей. Амвоны эти по большей части только стесняют церковь и безобразятъ оную, тогда как в них не имеется надобности, потому что греко-унитские церкви вообще небольшие и поучения могут быть произносимы от царских врат с аналогия с большей удобностью и приличием, нежели с амвона. Посему он предложил консистории, чтобы означенные амвоны были упразднены, за исключением тех церквей, где, по обширности оных, амвоны окажутся нужными, но не иначе, как с разрешения консистории.

В том же декабре преосвященный доносил, что в большей части греко-унитских церквей, по подражанию римлянам, устроены боковые престолы, на коих отправлялись читанные мши по обыкновению римской же церкви. Престолы эти устраивались без всякой нужды и даже не сообразно местному удобству и пространству храма, так что часто в небольшой церкви находилось их по четыре и по шести. В настоящее время, когда почти во всех приходских церквах устроены иконостасы и престолы по правилам Восточной церкви, он предписал упразднить по церквам боковые престолы, за исключением тех только, кои находятся в совершенной связи с самим строением церкви или по своему изяществу могут быть ее украшением, с тем, однако, чтобы на сих престолах никогда не была отправляема литургия. Такое же распоряжение сделано митрополитом Булгаком по Белорусской епархии.

В июне 1834 года по греко-унитским церквам Литовской епархии разосланы были метрические книги с заголовками на русском языке, с целью приучить постепенно духовенство вести на этом языке и самые метрики. По прошествии двух лет, по собрании сведений об успехе этого дела, оказалось, что книги эти ведутся вообще на русском языке, но многие священники, по несовершенному знанию сего языка, ведут оные неисправно, а иногда и ошибочно. Предписав озаботиться ведением этих записей с необходимой правильностью, преосвященный Иосиф с тем вместе поручил благочинным распорядиться, чтобы священники, неумеющие записывать исправно метрики на русском языке, записывали оные на особом листе и каждую неделю являлись с таким листом и метрической книгой к назначенному благочинным соседнему знающему священнику, который должен вписывать таковые метрики исправно на русском языке в метрическую книгу, получая за то от незнающаго священника вознаграждение по обоюдному согласию или по назначению благочинного.

Передача униатских дел в ведение Обер-прокурора Святейшего Синода. – Еще в 1834 году, при составлении инструкции преосвященным Западных епархий, возбужден был вопрос о передаче униатских дел из ведения департамента иностранных исповеданий в ведение Святейшего Синода. Изложив общие основания этой инструкции и обозрев принятую систему действий в отношении к униатам, Обер-прокурор Святейшего Синода Нечаев во всеподданнейшей докладной записке 9 февраля 1835 г. писал: «В заключение долгом почитаю упомянуть, что и личные мои наблюдения на месте²⁰ не открыли ничего такого, что бы долженствовало изменить предначертанное направление. Это, по моему убеждению, есть средняя мера между ускоренным и, так сказать, усиленным ходом дела, который, конечно, способен разгорячать страсти и порождать беспокойства, и – между тем общим воссоединением, которое, со своей стороны, от политических и других обстоятельств или от неожиданной перемены начальственных лиц гражданского и духовного ведомства, может повстречать важные затруднения и отлагательства. Впрочем, в отношении к сему последнему обстоятельству, я знаю от тех преосвященных, коих епархии наиболее изобилуют униатством, что сие общее возссоединение много бы могло быть подвинуто вперед, если бы униаты, в нынешнем составе их управления и при нынешних их обрядах и догматах, подчинены были Всероссийскому Синоду, вместо того, что они зависят ныне от департамента иностранных исповеданий и Правительствующего Сената – по разному роду дел. Митрополиты здешний и Московский полагают, что можно было бы допустить сие подчинение на первый случай без настоятельных требований отстать от всего заимствованного у католиков, в надежде, что по времени, при руководстве верных нам архипастырей, все сии уклонения от православия исчезнут. Но важное сие дело требует продолжительных совещаний нашего старшего духовенства с униатским и весьма осторожных соображений, чтоб таким неопределенным соединением полутора миллиона униат не сделать соблазна в сорока миллионах православных чад церкви Российской. С другой же стороны и оставлять их в заведывании, совокупном с иностранными исповеданиями, не довольно прилично, когда и правительство обращает решительно свое попечение на обращение униат и высшее их духовенство того желает и к тому наклоняет свои действия. Сии соображения привели сами собою преосвященных Могилевского и Полоцкого к мысли, которую и он давно уже имел и сообщал лицам, участвовавшим в начертании инструкции. Мысль эта состоит в том, чтобы, прежде совершенного подчинения униатов Синоду, поручить дела их синодальному Обер-прокурору. Докладывая Государю по важнейшим делам господствующей церкви, он тем удобнее мог бы быть докладчиком по делам унии, тем более, что этому был уже пример в гораздо обширнейшем объеме. Князь Голицын, еще в бытность свою Обер-прокурором Синода, управлял вместе и департаментом иностранных исповеданий. Дела униатския, без сомнения, выиграли бы при этом от возможности совершенно согласовать распоряжения того и другого ведомства в направлении к одной цели. – Государь Император иаписал на этой записке: «Покажите все cиe министру внутрехнних дел и что он заметит – представить Мне в зиписке за общим вашим подписанием». 10 фев. 1835 г.

Но предположение это осталось тогда без осуществления. Время было слишком раннее для такой решительной меры. Она могла скорее оттолкнуть, нежели приблизить униатов. Но после тех мер, какие приняты были в 1834–1836 гг. к осуществлению этого предположения уже не встречалось крайних препятствий.

В декабре 1836 г. статс-секретарь Блудов писал в докладной записке Государю: «Главная цель учреждения Особого Секретного комитета уже достигнута. План, коему министерство следует в отношении к униатам, ныне совершенно известен важнейшим иерархам нашей церкви. Сие доказывается во 1-х – действиями комитета, который в краткое время своего существования успел совершить два великих дела – дозволением помещать детей священно и церковнослужителей униатских в училища православного духовного юношества и подчинением самих греко-унитских учебных заведений Комиссии православных духовных училищ; во 2-х – объявлением Святейшего Синода, что униатам могут быть преподаваемы все духовные требы по их желанию без особого обряда отречения».

«3а сим, казалось бы, нет уже препятствия к той мере, которую я однажды осмелился назвать не последнею, но решительною, т. е. к гласному подчинению греко-униатской коллегии Святейшему Синоду. Но приведение сего в действо встречает еще некоторое затруднение со стороны самого Святейшего Синода по тому, конечно не неосновательному, опасению, чтобы сие не произвело неблагоприятного от превратных понятий и толков впечатления на умы даже некоторых православных низших состояний, и еще более старообрядцев, коих лжеучители не пропускают случая вредить нашей церкви и властям ее во мнении простолюдинов».

«Дабы успокоить членов Святейшего Синода на сей счет, а с тем вместе и не терять удобного времени сделать еще шаг для приближения к указанной Вашим Императорским Величеством цели, я смею думать, что можно бы и полезно передать ныне же дела греко-унитские, не непосредственно в ведение Святейшего Синода, а Обер-прокурору оного, поставив его в теже к греко-унитской коллегии отношения, в коих находится с ней министерство, Всемилостивейше мне вверенное. Сия мера в настоящем положении вещей и лиц, кажется, соединяет в себе все выгоды решительного действия и благоразумной, осторожной, постепенности. Она не устрашит и не удивит ни православных, ни самих униатов, и между тем, однако же, будет продолжать готовить общественное мнение к исполнению дальнейших видов правительства. Синодальный Обер-прокурор есть чиновник светский: следовательно, присвоение ему власти, присвоенной ныне министерству внутренних дел, не представит, по-видимому, никакой резкой перемены, в управлении греко-унитской церковью; но он есть также главный орган Святейшего Синода во всех сношениях его с другими правительственными местами и лицами и блюститель порядка в собственных делах оного. От его усмотрения и, если смею употребить cиe простое, но выразительное слово, от его ловкости будет зависеть пользоваться благоприятными, сначала хотя маловажными, случаями для предложения рассмотрению Святейшего Синода некоторых частных дел по управлению греко-унитской церкви, особенно же относящихся к нуждам греко-унитского духовенства, церковным имуществам и благочинию. Мало по малу Святейший Синод, а по направлению его или синодального Обер-прокурора, и начальники православных епархий в Западном крае привыкнут принимать участие и давать разрешения в делах греко-унитских духовных, а сии прибегать к ним за разрешениями и наставлением: и сближение – осмелюсь сказать – и соединение сей церкви с нашей совершится почти неприметно и нечувствительно, но в довольно скором времени. Самое торжественное провозглашение оного сделается не затруднительным, особливо если настоящее, еще на папской делегации основанное, высшее иерархическое управление греко-унитского духовенства вдруг прекратится».

Государь, утвердив предположение о передаче униатских дел в ведение синодального Обер-прокурора, вместе с тем повелел проект указа о сем поднесть к подписанию 1 января будущего 1837 года. – В докладе предположено было также оставить в действии и учрежденный в 1835 году Секретный комитет, дабы все дела, особенно важные, которые Обер-прокурор признает нужным внести на рассмотрение Святейшего Синода, обсуживаемы были в сем комитете или же в «Особых предварительных совещаниях».

В 1837 г. 1-го января последовал Высочайший указ Сенату, коим повелено всеми духовными делами греко-унитского исповедания заведывать Обер-прокурору Святейшего Синода, с теми же правами и на том же основании, как оными доселе заведывал министр внутренних дел.

Новое управление униатскими делами поставило задачей своих действий: привесть как можно скорее наружность церквей и богослужения в совершенное единообразие с нашими; воспрепятствовать униатам переходить в латинский обряд и крестить детей по оному; приготовить достаточное число священников в нашем духе; все места настоятелей монастырских и благочинных наполнить людьми благонадежными и иметь особое наблюдение за возможно-лучшим направлением действий православных епархиальных начальств при встречающихся по греко-униатскому делу случаях. – Предначертания эти удостоены были Высочайшего одобрения.

В соответствие с этой программой, сделано распоряжение о воспрещении римско-католическим священникам крестить и записывать в метрики при латинских церквах детей, рожденных от греко-унитов и о возвращении в прародительское исповедание тех, кои прежде сего, вопреки закону, были крещены латинским духовенством. – Воспрещено рукополагать в диаконы и священники греко-унитов, имеющих жен римского исповедания.

В марте 1837 года Новогрудский благочинный, протоиерей Гомолицкий, донес преосвященному Иосифу, что хотя все церкви снабжены служебниками Московской печати, но подведомые ему священники отправляют литургию по старинным служебникам, потому что в них находятся на ряду прокимны, тропари, апостолы и евангелия, а вновь разосланные служебники, апостолы и евангелия, остаются без употребления. В то же время викарий Литовской епархии и председатель консистории Тупальский донесли, что нет надежды ввести однообразное богослужение по униатским церквам, пока в них будут находиться прежние разнообразные служебники, и что служебники эти следовало бы отобрать от церквей, хотя бы для того, чтобы приучить духовенство к правильному произношению славянского языка, искаженного в правописании и ударениях, изменявшихся при всяком издании униатских служебников. – Преосвященный Иосиф, донося об этом коллегии, просил разрешения отобрать от церквей все прежние служебники (Почаевской, Виленской и Супрасльской печати) и хранить при кафедральном соборе. Но как, однако же, могут быть такие священники, которые по слабым способностям и ограниченным познаниям не в состоянии отвыкнуть вдруг от прежних служебников и служить исправно по служебникам новой печати, то таким оставить старые служебники впредь, пока священники эти не будут достаточно научены при кафедральном соборе или у благочинного. Митрополиту предоставлено было распространить эту меру и на Белорусскую епархию.

В этой последней епархии дело шло туго и медленно. Граф Пратасов обратил на это внимание митрополита: и старец принужден был, напомнив о своих неоднократных распоряжениях, сделать строгое замечание консистории. «К чему таковая беспечность подведомственного мне духовенства клонится, для меня непонятно. Я не что иное полагаю причиной, как только слабое в сем мне содействие консистории, которая, имея начальничью власть, не думает понуждать подведомственных ей благочинных к поспешнейшему восстановлению обрядов и переобразованию церквей. Мне удивительно, что в некоторых церквах поныне не сделано ни малейшего устройства, тогда как еще в 1834 г. последовали на cиe греко-унитской духовной коллегии и мои распоряжения: и в этом ослушании ничто не может оправдать духовенство Белорусской епархии. Соглашаюсь, что в некоторых церквах, по бедности оных, нельзя было устроить иконостасов; но поставить престол на своем месте, приделать жертвенник, выбросить излишние скамейки, устранить колокольчики – всегда в самобеднейшей церкви и в скорейшем времени можно было исполнить. Какое же теперь оправдание поставит оная консистория, не понудив подчиненных ей духовных лиц к исполнению того, что есть возможным? Я стою отдаленный: могу ли видеть таковые упущения и могу ли предпринимать во всяком случае к исполнению меры?

Консистории предоставлено исполнение сего и она, находясь в средоточии неисполнителей, видя все это, каковое, повторяю, может принести оправдание? Я в последний раз, поставляя все сие на вид консистории, предлагаю ей принять все возможные меры как к поспешнейшему устройству греко-унитских церквей, так и введению греко-восточного богослужения» (15 мая 1837 г.).

Обозрение униатских епархий преосвященным Иосифом в 1837 году – В апреле 1837 года преосв. Иосиф просил отпуска для обозрения епархии, в которой не был с 1834 года. С Высочайшего соизволения ему поручено было посетить и обозреть учебные заведения обеих епархий, а также обозреть и Белорусскую епархию, вникнуть в состав и деятельность Белорусской консистории; равно обозреть, сколько окажется возможным, церкви этой епархии, для удостоверения: исполняются ли в точности постановления, изданные об устройстве греко-унитских церквей и восстановлении свойственного им богослужения.

Преосвященный Иосиф, отправившись из С.-Петербурга 15 мая, обозрел первоначально Полоцкую епархию и ее учебные заведения. Семинария и училище найдены им в несравненно лучшем состоянии против прежнего; замеченные им при прежнем осмотре недостатки по большей части уже исправлены по данным им тогда указаниям. Но епархия не вполне удовлетворила ожиданиям. Причиною сего была нетвердость действий духовного управления и система частных обращений. Правда, обращено было до ста пятидесяти тысяч униатов: но почти исключительно в имениях казенных или принадлежащих русским помещикам. Между тем еще более 100 церквей оставались без иконостасов. Хотя некоторые из мер, принятых по Литовской епархии, были применены к Белорусской: но, не опираясь на предварительное приготовление умов, они не принесли таких же последствий и особенно не имели большого влияния на нравственно-политическое и религиозное убеждение духовенства. Преосвященный Иосиф дал предложение Белорусской консистории назначить шестимесячный срок для сооружения иконостасов и престолов по правилам Восточной церкви во всех церквах епархии, где их еще не имеется; снестись с местным гражданским начальством о принятии деятельных мер как для достижения пособия к устройству церквей со стороны помещиков, так и для устранения вредного влияния тех из них, которые препятствуют успеху сего дела тайными или явными средствами. Как в священниках, не устроивших до сих пор своих церквей, необходимо должно предполагать или преступное снисхождение к сторонним внушениям, или недостаток ревности к исполнению своего дела, или неспособность внушить своим прихожанам доверенность к распоряжениям начальства и возбудить их усердие к исполнению таковых: то всех священников, которые не устроят своих церквей в шестимесячный срок, подвергать формальному суду и отрешать от приходов, и замещать таковые священниками благонадежными из числа остающихся не пристроенными или управляющих малоприходными церквами. В то же время он поручил преосвященному Василию вникнуть тщательнейшим образом в настоящее положение дел Белорусской епархии посредством личного осмотра церквей или вызовом в Полоцк благочинных и других начальствующих духовных лиц и представить ему, преосвященному Иосифу, при возвращении в столицу, полный отчет как о состоянии церквей Белорусской епархии, так о благонадежности управляющих оными священников.

Литовская семинария и состоящее при ней училище найдены в весьма хорошем состоянии по успехам. «Но важнее успехов было отличное направление, данное умам юношества: оно воспитывается в любви к России и к Восточной церкви».

В бытность в епархии, преосвященный Иосиф сделал распоряжение, чтобы не рукополагать в диаконы и священники по греко-унитскому ведомству таких лиц, коих жены исповедуют римско-католическую веру. При этом он предупредил благочинных и все духовенство, что если священно- и церковнослужительские жены и дочери латинского исповедания не возвратятся в греко-унитский обряд к успокоению собственных семейств и к хорошему образованию, а следовательно и к будущему благополучию их детей, то это будет приписано неусердию и неспособности самих благочинных. – Наконец, вследствие личного объяснения и соглашения с преосвященным Никанором, архиепископом Минским, он сделал распоряжение о беспрепятственном допущении православных священников совершать богослужение в некоторых греко-униатских церквах для жительствующих в тех местах православных.

Перемещение преосв. Полоцкого Смарагда в Могилев и назначение в Полоцк преосв. Исидора. – Полоцкий епископ Смарагд в марте 1836 г. возведен был в сан архиепископа,  и в июне 1837 г. переведен в Могилев. На место его Полоцким епископом назначен 5 июля 1837 г., из викариев Московских, преосвященный Исидор Никольский. – Прибыв в епархию, он писал 26 августа к графу Пратасову: «В Полоцке православные приняли меня ласково. Поляки еще смотрят, что за москаль приехал, а москаль их высматривает: следственно и отношение между нами не пришло еще в определенность. По крайней мере худого не видно и не слышно: а на первый случай и это хорошо. Дела униатов требуют еще много трудов. Устройство церквей идет медленно: иные упорствуют, иные ссылаются на бедность. Первым настояние слабо, а для последних не требуют помощи от коллегии. Перемена системы действования и остановка в обращении униатов имела влияние на дух последних, не совсем благоприятное для дела. Этого, по здешним обстоятельствам, и ожидать надлежало. Несогласие между властью духовною и гражданскою, столь очевидное и для подчиненных чинов и для простолюдинов, и неблагомыслящими протолкованное в пользу унии, давно уже породило почти общую уверенность, что обращение униатов не угодно Государю Императору, а затеяно архиереем. Иначе, говорят, не было бы такого разногласия и действовали бы за одно. Перемещение преосвященного Смарагда объясняют как наказание за действия без воли или против воли правительства».

«Епископа Лужинского – писал он же от 2 сентября – нужно более уполномочить, чтобы он, хотя по одному делу об устройстве церквей, мог действовать со властью и на правах епархиального. Консистория, которой он председатель, привыкла смотреть на него, как на товарища. 3а консисторией и священники также смотрят на епископа. От сего происходит то, что являвшиеся в Полоцк по вызову епископа шли прежде на совет какого-либо члена консистории и, сообразуясь с наставлением последнего, оставляли без исполнения приказания первого. Это стесняло епископа и делало его нерешительным и слабым в действиях. – При церквах греко-унитских совсем почти нет сведущих причетников. Органы уничтожены, а петь не кому: посему священники считают для себя извинительным править мшу. Епископ Лужинский года за три представлял митрополиту о необходимости завести дьяческую школу. Митрополит одобрил предположение викария и велел устроить школу по примеру Литовской: а семинарское правление, не сказав викарию, представило о затруднениях к заведению школы. Коллегия написала: воздержаться». – От 30 декабря: «Политика польских помещиков относительно священников унитских двоякая: одни лишают пособия священников, устроивших иконостасы, а другие слишком стали щедры, чтобы дать им почувствовать, чего они могут лишиться и что приобретут, когда по примеру православных священников останутся с одними крестьянами. Знатные помещики сами уклоняются от непосредственного влияния на крестьян: везде действуют управляющие-шляхтичи. Эти безнравственные и жестокие приставники, удовлетворяя и своей ненависти к России, стараются угодить своим помещикам противлением православию, и чем упорнее действуют против нас, тем исправнее кажутся в глазах помещиков. Лужинский действует довольно усердно. Но ему не помогают. Ректор (семинарии) Шелепин всегда молчит. Быховский – противник православия. Прочие в консистории привыкли на все отвечать: как хочет ксендз-бискуп».

Кончина митрополита Булгака. – Назчачение Литовского епископа Иосифа председателем греко-унитской коллегии. – В начале 1838 года скончался митрополит Булгак (на 80-м году от рождения) и один из викарных Иосифа, Пинский епископ Иосафат Жарский, противник воссоединения. «Таким образом само время устранило по униатской иерархии два больших препятствия делу воссоединения»²¹. Управление Полодцкой епархией поручено бывшему викарному этой епархии, Василию Лужинскому, который вызван был в С.-Петербург и снабжен надлежащими наставлениями. Итак, остались только три униатских епископа: Литовской Иосиф, с викарным Антонием Зубко, Белорусский Василий. Иосиф назначен 2-го марта председателем греко-унитской коллегии.

Духовенство Литовской епархии настойчиво просило об официальном объявлении их присоединения. «Греко-униатская церковь – писал Брестский епископ Аитоний к графу Пратасову 25 декабря 1838 г. – уподобляется вновь отстроенному зданию, остающемуся без крыши, и враждебные стихии полонизма и католицизма могут помалу разрушать оное, так что после и крыша не защитит здания от непрочности; то есть, я хочу сказать, что, по моему мнению, нужно, дабы скорее последовала Высочайшая воля о присоединении нашей церкви к Греко-Российской, согласно желанию почти всего духовенства».

Но заботу для правительства составляла Белорусская епархия. В 1838 году, ноября 4-го, последовало Высочайшее повеление, чтобы начальства обеих епархий, для лучшего и скорейшего устройства греко-унитских церквей, по взаимному между собою сношению, перемещали священников из одной епархии в другую, что послужит также средством к замещению всех благочиннических и настоятельских должностей достойнейшими лицами. Мера эта необходима была особенно для пополнения Белорусской епархии вполне надежными священниками. – Преосвященный Иосиф, отпуская своих священников, принимал непосредственное участие и в размещении их по приходам Белорусской епархии. В то же время обоим преосвященным сообщено было, что в случае нужды и для пользы епархий они могут отправить некоторых священников или монахов в православные монастыри великороссийских губерний для ближайшего узнания греко-восточных обрядов, или же для удаления через сие из епархий неблагонадежных духовных лиц, могущих служить орудием к возбуждению и в других сопротивления благотворной правительственной цели. Преосвященные должны были входить в сношение по этому предмету с генерал-губернаторами Западных губерний, которым предоставлено было отправлять таких духовных в православные монастыри по назначению духовного ведомства.

Между тем общее предчувствие близкого присоединения возбуждало неблагонамеренных к агитациям. Карательные меры, принятые против священников, признаваемых неблагонамеренными, усиливали агитацию.

Преосвященный Белорусский низвел нескольких священников, за ослушание епархиальному начальству, на причетнические должности. Не желая отправляться к своим местам, они бродили из места в место, возбуждая недовольство против епархиальной власти и против замышляемого ею присоединения униатов. Последствия этих возбуждений скоро обнаружились. В декабре 1838 года 111 священников Белорусской епархии принесли Государю всеподданнейшую просьбу об оставлении их в унии. Впоследствии, однако же, большая часть этих священников раскаялись в своем поступке и отказались от всяких новых покушений, изъявив готовность подчиниться всем распоряжениям начальства. Некоторые посланы были на время в монастыри; низведенные на причетнические должности отправлены к своим местам; часть их отправлена, с согласия преосвященного Иосифа, для определения к таковым должностям в Литовскую епархию. Но из этих последних некоторые (8 священников) остались упорными и имели дерзость заявить, что состоявшееся о них решение противно существующим законам и что в настоящем деле они не послушают и Государя Императора. Виленский генерал-губернатор отправил их в Великороссийские губернии. Монастырским начальствам предписано было употребить все от благоразумия их зависящие меры внушения и убеждения их и об успехах в том доносить каждую треть года.

Для наблюдения за ходом дела на месте и для своевременных донесений и распоряжений и, наконец, для ближайших совещаний с православными преосвященными, командирован был в конце 1838 г., с Высочайшего соизволения, в Белорусскую епархию состоявший за обер-прокурорским столом в Святейшем Синоде, камергер, В. В. Скрипицын.

Соборный Полоцкий акт, 12 февраля 1839 г., о воссоединении униатской церкви с Православною. – В январе следующего 1839 года отправился в Полоцк преосвященный Иосиф. Вслед за ним прибыл в Полоцк преосвященный Антоний; а преосв. Василий находился в Полоцке как местный епископ. Совещание их здесь было решительным и окончательным. «Доброе согласие между ними – писал Скрипицын 12 фепраля – не нарушалось; все веселы и как бы довольны, что скоро выйдут из фальшивого и, конечно, тяжкого положения; особенно старшего я никогда таковым не видал».

«12 февраля, в неделю Православия, все три епископа служили вместе благодарственный молебен при большом стечении народа; во время богослужения воспоминаемы были только православные патриархи, что не произвело ни малейшего неблагоприятного впечатления; а наружный вид епископа Антония, как бы свидетельствуя о полной готовности литовской епархии, кажется, поколебал и последние надежды неблагонамеренных. В этот день подписаны окончательно епископами и начальствующим духовенством «Соборный Акт» о воссоединении униатов с Православной церковью и всеподданнейшее прошение о том же предмете»²².

В другом всеподданнейшем прошении епископы изложили желание большей части духовенства, чтобы ему дозволено было не переменять нынешних, привычкою укорененных, местных обычаев, не противных сущности православия, изъяснив при том, что сии обычаи не могут быть скоро изменены без важных неудобств; перемена же в наружном виде священников может даже лишить их полезного влияния на паству: и потому ходатайствовали об оказании воссоединяемому духовенству и народу снисхождения касательно таковых обычаев.

«16 февраля – писал Скрипицын – все три епископа отправились в Витебск, посетили все церкви этого города, в том числе и православный собор, где при большом стечении народа были встречены со звоном всем духовенством в облачении, с крестом и пением; тут же после Святейшего Синода им, вместе с епископом Исидором, провозглашено было многолетие. – После Полоцкого богослужения и сего последнего опыта, кажется, основательно можно надеяться, что и дальнейшие распоряжения могут совершиться с желаемым успехом.

Возвратившись в С.-Петербург, преосвященный Иосиф 26 февраля вручил означенный акт и прошение графу Пратасову. – 1 марта они поднесены были Государю в Аничковском дворце и тогда же последовало Высочайшее повеление предложить все эти документы Святейшему Синоду для постановления положения, сообразного с правилами св. церкви.

Синодальные деяния 6, 13 и 30 марта. – Святейший Синод, в заседаниях 6 и 13 марта, постановил: «епископов, священство и духовные паствы Греко-Унитской церкви принять в общение Православной и нераздельный состав церкви Всероссийской», а во всеподданнейшем докладе полагал: 1) управление воссоединенных епархий и прииадлежащих к ним духовных училищ оставить на прежнем основании, впредь до ближайшего усмотрения, каким лучшим и удобнейшим образом может быть соглашено оное с управлением древле-православных епархий; 2) греко-унитскую духовную коллегию поставить в отношении к Святейшему Синоду на степень Московской и Грузино-Имеретинской Святейшего Синода контор и именовать ее Белорусско-Литовскою духовною коллегиею; 3) преосвященному Иосифу, епископу Литовскому, быть председателем сей духовной коллегии, с возведением его в сан архиепископа.

25 марта поднесено было Государю Императору «Синодальное деяние», содержащее в себе постановление о принятии Греко-Унитской церкви в полное и совершенное общение с Православною Восточною церковью. – Государь Император изволил написать на оном: «Благодарю Бога и принимаю».

30 марта об означенном Высочайше утвержденном постановлении объявлено преосвященному Иосифу в присутствии Святейшего Синода и вручена ему грамота к воссоединенным епископам и духовенству; а потом в церкви Святейшего Синода совершено было благодарственное молебствие в соприсутствии того же преосвященного, причем он принял на настоящий сан и должность присягу.

Синодальною грамотою воссоединенным епископам вменялось в обязанность, чтобы они в управлении вверенными им паствами поступали на основании Слова Божия, правил церковных и государственных постановлений; вместе с тем указом Святейшего Синода поручалось им наблюсти, чтобы во вверен ных им церквах употребляем был Восточный Никейско-Цареградский Символ Православной веры, и чтобы в церковных молениях воспоминаем был Святейший Правительствующий Синод по установленному чину.

Распоряжение Святейшего Синода о порядке объявления о состоявшемся акте воссоединения. – При рассылке этого указа, преосвященным сообщена была, секретными отношениями Обер- прокурора Святейшего Синода, Высочайшая воля Государя Императора, чтобы означенный указ не был сдаваем в консисторию, ниже публикуем, впредь до особого повеления, но чтобы преосвященные давали оный лично читать, с подпискою в прочтении, всем членам консистории, начальствующим лицам семинарии, благочинным и вообще всем благонадежным священникам, приезжающим к кафедре, по мере признаваемой к тому возможности; благочинные должны были также поступать в своих округах, убеждая между тем и остальных к сердечному в пользу православия расположению и не прежде объявляя им указ, как по совершенном удостоверении в их благонадежности. В то же время, с Высочайшего соизволения, сообщено было преосвященным, чтобы воссоединенному духовенству и народу разрешено было не переменять привычкою укорененных местных обычаев, не противных сущности православия, каковы: не служебное одеяние духовенства, бритье бород, употребляемая во время постов пища и некоторые молитвенные обыкновения, не нарушающие догматов православной веры.

Преосвященным древле-православных епархий предписано было, чтобы они объявляли синодальный указ лицам вверенного им духовенства по той мере, как кому из них нужно это сведение и кто преимущественно способен употребить иное с благоразумием и пользою: «ибо, хотя так именовавшееся греко-унитское духовенство приступило к делу воссоединения с готовностью, не имевшею доселе примера, однако же для некоторых лиц не только из бывших греко-унитов, но и из православных, нужно постепенное и осмотрительное по сему предмету вразумление». Между тем предписывалось им, чтобы они сообразовали с оным все свои личные действия и распоряжения, не полагая более различия в вероисповедании между древле-православными и доселе бывшими униатами, ныне соборным актом начальствующего их духовенства и постановлением Святейшего Синода воссоединенными от унии к православию; вследствие чего и духовенство их отныне уже именуется не греко-унитским, но просто духовенством Белорусской или Литовской епархии по принадлежности».

В то же время по Белорусской и Литовской епархиям сделано распоряжение чтобы по случаю синодального указа не было делаемо никакого особого публичного молебствия. «Нет никакой нужды привлекать внимание народа к последовавшей перемене, а напротив того должно чтобы никто не замечал никакой наружной перемены и все бы продолжалось в прежнем порядке. Где умы еще не приготовлены к воспоминанию Святейшего Синода, там до времени можно воспоминать одну епархиальную власть».

Так как все распоряжения делались по предначертаниям преосвященного Иосифа или, по крайней мере, по совещанию с ним, то в Литовской епархии и исполнялось все в точности по этигм указаниям.

Князь Долгоруков уведомлял Графа Пратасова от 30 апреля, что, «по полученным им сведениям, при начальных мерах к совершенному воссоединению Греко-унитской церкви с Православною, не оказывается нигде ни противодействия, ни беспокойств». – Преосвященный Аитоний писал к нему же от 12 мая: «В Жировицах пред получением еще печатного указа о подчинении нашей коллегии Святейшему Синоду, как скоро дошло ко мне частное сведеиние, что Святейший Синод принимает нас в состав Греко-Pocсийской церкви, начал я поминать в служении, где следует, Святейший Правительствующий Синод вместо папы, и за мной последовало все Жировицкое духовенство, за исключением иеромонаха Шахновского. Сейчас же исключено из Символа веры слово: и Сына. Это постоянно наблюдается в Жировицах почти целый уже месяц, без какого-либо неблагоприятного впечатления. Как, по толкам католиков, давно почти все считают греко-унитов православными: то теперь наше духовенство, по моему внушению, открыто подтверждает это мнение, что в самом деле мы давно были православными. Поэтому мы, по случаю поступления печатного указа, не делали никакого торжества, могущего возбудить в простолюдинах мысль, что они не были православными, а начинают быть оными теперь. В них эта мысль вспыхнула при перестройке церквей: поволновались не много и успокоились. Не будет никакого торжества и по приходским церквам. Многие уже благочинные с разных сторон приезжали ко мне. Некоторые сказывали, что сейчас после получения указа о подчинении греко-унитской коллегии Святейшему Синоду начали поминать в богослужении Святейший Синод, но не пропускали и поминовения папы, принимая в уважение, что сим указом оставлено название коллегии греко-унитской; что тоже делали некоторые священники, узнавши о помянутом указе. Все же единогласно уверяют, что в непродолжительном времени будет введено во всех церквах поминание, вместо папы, Святейшего Синода и не будет прибавляемо слово и Сына в Символе веры, и что очень немного таких церквей, в которых окажется надобность в продолжение некоторого времени поминать и Святейший Синод, и папу, где прихожане понимают значение этих слов; когда же узнают, что в окрестных церквах не упоминают папы, то безвредно примут пропущение его и в своей церкви. Касательно духовенства благочинные уверяют, что оно примет известие о совершенном присоединении нас к православию с восторгом и радостью, потому что, вместе с сим, уничтожатся его опасения, распространенные неблагомыслящими, что непременно велят отрощать бороды, что здешних священников вышлют в великороссийские губернии, что велят присягать на православие и проклинать папу, что введут по крайней мере начальство из духовенства великороссийского. Паче же всего боялись духовные Минской и Волынской губерний (наипаче Волынской) подчинения их архиереям тех епархий, чем им угрожало своими рассказами самое греко-российское духовенство. Все это не сбывается и наше духовенство будет довольно воссоединением. За сим я, со своей стороны, могу ручаться, что дело об окончании восприсоединения греко-унитов к православию благополучно и преспокойно окончится».

«Все благочинные – писал он же от 26 мая – бывшие уже у меня, приняли сведение об окончательном соединении с благоговением и радостью, и все уверили, что эти сведения подобно будут приняты подведомственным им духовенством без всякого возмущения со стороны прихожан, повинующихся охотно своим пастырям, когда нет пастырей возмутителей. Даже недавно прибывший ко мне Луцкий благочинный ручается за свое пространное и многочисленное благочиние, которое до сего считалось упрямее прочих. Там появлялись возмущения прихожан по поводу надлежащего устройства церквей и там долгое время духовенство не соглашалось выдавать объявлений о желании присоединиться к православию. Но благочинный замечает, что война кончилась, что священники чем долее не решались, тем тверже решились даже быть подчиненными местному Волынскому православному духовенству, с которым враждовали и которого более всего боялись и боятся; что прихожане присмирели после нескольких неудачных возмущений против устройства церквей, случившихся, вероятно, по неблагонамеренности, что наконец присмирели и помещики после недавно испытанной тоски за польский патриотизм».

«Белорусские священники, – продолжал преосв. Антоний – переведенные в Литовскую епархию дьячками, твердо остаются в своем упрямстве. Более всего, кажется, их упрямство поддерживает ожидание резолюции на поданное ими Государю Императору прошение. Им кто-то растолковал, что Скрипицын послан для розыскания: действительно ли они подписали доверенность на подание всеподданнейшего прошения, и ежели окажется это действительным, то Государь Император удовлетворит их желание: и они условились настойчиво ждать конца. Некоторые из них говорят, что, как видно из читанной ими командировки Скрипицына, не Государь, но только ваше сиятельство признали их просьбу дерзкою и они ожидают Царского решения». «Более всего тяготят меня Белорусские священники, низведенные в дьячки и переданные в ведение Литовской епархии. Которые из них посмирнее, те отправлены к разным церквам в дьячки, где поблагоразумнее священники; пяти же более дерзких заблагорассудил я в нынешних обстоятельствах не посылать в приходы, но задержал их в Жировицком дьячковском училище. Двух из сих последних, с большою дерзостью объявляющих, что не признают теперешнего духовного начальства, как принадлежащего к другой церкви, консистория судила лишить священнического сана, исключить из духовного звания и передать в гражданское ведомство для избрания рода жизни... Мало имею надежды на исправление и трех последних Белоруссцев, состоящих в Жировицах и еще не судимых Литовскою консисториею».

Но в Полоцке дело поведено было несколько иначе. – 8 апреля получен был печатный экземпляр указа; конфинденциальное же сообщение о не объявлении указа еще не было получено. А потому на другой же день после получения указа, в воскресенье, 9 апреля, преосвященный Василий, по предварительном совещании со Скрипицыным, приказал секретарю консистории прочитать указ в церкви: и за благодарственным молебном воспоминал уже только Святейший Синод.

В С.-Петербурге это произвело крайнее беспокойство. Граф Пратасов написал Скрипицыну строгий выговор за то, что он поступил вопреки данным ему наставлениям. «Тогда как – писал он – по предположенному свыше плану надлежало совершить воссоединение незаметным образом, сведома одного только духовенства и гражданских властей, без оглашения публичного и следственно без всякого впечатления на народ, вы, допустив прочтение указа в церкви и торжественное преждевременное молебствие, подали всем свидетелям того явный повод официально знать то, что каждый должен был знать про себя к своему собственному удостоверению и в потребных случаях соображению. Таким образом уничтожается в публике и народе та неопределенность понятия о правительственных мерах, которая именно почтена была необходимою на известное время: ибо народ еще не везде приготовлен к православию и еще могут неблагонамеренные мутить спокойствие его совести внушениями, будто духовенство изменяет вере отцов. Если в главном городе епархии при чтении указа и воспоминании новой духовной власти не послесдовало беспорядков, в чем и сомневаться нельзя было, то сие еще не доказывает, чтобы вследствие столь преждевременного действия не приключилось нарушения спокойствия в иных местах. Остаюсь в недоумении, как вы могли думать, что столь важное обстоятельство, каково публичное возвещение прекращения унии, я предоставил бы вам без особенной на сей случай инструкции? Что касается мнения преосвященного Василия, то вам надлежало помнить свою обязанность и не только поддерживать его в случае, когда бы он терял бодрость духа, но и еще более воздерживать его от всякого поспешного стремления».

Вместе с тем, от 18 апреля, Скрипицыну даны графом Пратасовым самые подробные наставления о дальнейшем образе действий. Ему предписывалось: 1) сообщить преосвященному Василию, чтобы оставить дело воссоединения в том положении, как оно есть, не дклая ни шагу вперед и дожидаясь синодского указа, а при нем и моих особенных по сему случаю отношений о способе публикования оного; 2) не простирать никаких требований к изменению образа настоящего богослужения и везде лично, а не письменно, строго наблюсти, чтобы не были изменяемы никакие вкоренившиеся временем так называемые униатские обряды, молитвословия и другие обычаи, со внушением, что хотя православные обычаи и имеют преимущество, но разница в сих обрядах и обычаях не составляет никакой разницы в вере; 3) строго наблюдать за действиями православных духовных лиц, чтобы они не смущали бывших униатов неуместными замечаниями касательно несходства обычаев и надобности изменить их, и о таковых дествиях, буде случатся, доносить мне немедленно; 4) не подвергать без особого разрешения взысканию священников, кои не подражали бы кафедре в поминовении, но внушить вообще благонадежным священникам, чтобы до времени действовали смотря по местным обстоятельствам; 5) поскольку вы изъясняете, что к публичному возвещению указа и прочему вы приступили по зрелом совещании, то донести мне, из кого именно состояло сие совещание и кто какого мнения держался, и также по собственному ли вашему убеждению одобрили вы помянутую меру вопреки данным вам наставлениям; 6) доносить мне, как можно чаще и подробнее прежнего, о всем происходящем по делу воссоединения, о том, в каких именно городах и местах сделалось известным публичное воспоминание в Полоцке Святейшего Синода и где именно оно нашло подражателей, какое производит впечат- ление на умы и проч.; 7) внутри церквей никаких публика- ций впредь не допускать, ни теперь, ни после второго указа; 8) молебствий никаких не делать без разрешения отсюда; 9) наконец постараться узнать, по какой причине мое предписание от 1 апреля дошло до вас не прежде 10 числа, тогда как ваш рапорт от 11 числа я получил вчера, т.-е. 16 апреля, почти вдвое скорее».

Скрипицын отвечал от 16 апреля, что они совещались об объявлении указа вдвоем с епископом Василием и что он одобрил предположение преосвященного Василия по собственному убеждению, основанному на местных обстоятельствах и духе народном. Слух о сем не произвел на простой народ совершенно никакого впечатления. Помещики, видя с сим безвозвратную для них потерю унитов, гораздо менее теперь принимают в них участия; благоразумнейшие довольны, что с сим должно прекратиться навсегда отвлечение крестьян их от работ новыми частными присоединениями; умеренные говорят, что когда присоединение начинается открыто с высших духовных властей, то священники и прихожане обязаны уже сему следовать и никто не в праве против этого говорить; а самые неблагонамеренные молчат об этом событии, но не слышно, чтобы возбуждали народ. Вообще здесь так тихо, как только желать можно».²³

Совокупные служения древлеправославного и воссоединенного духовенства. – Торжественное служение Киевского митрополита Филарета в Витебске. – При отъезде на летнее время преосвященного митрополита Киевского Филарета во вверенную ему епархию через Витебскую и Минскую губернии, ему поручено было совершить в Витебсе торжественное служение с духовенством обеих епархий, Полоцкой и Белорусской, и тогда же объявить указ Святейшего Синода; затем совершить такое же служение в православных соборах Полоцком и Минском. К приезду митрополита прибыли в Витебск преосвященные Исидор и Василий. – 14 мая совершено было митрополитом, совместно с обоими преосвященными, служение в православном соборе, а на другой день – в бывшей униатской Петро-Павловской церкви. На молебне провозглашено было многолетие Святейшему Синоду, вместе с патриархами, чтобы доказать общение наше с первенствующею Восточною церковью и опровергнуть тем толкование римского духовенства, будто Российская церковь отделилась от патриархов и составила раскол. Служение это произвело на народ чрезвычайное впечатление. «Даже римское духовенство – писал Скрипицын – увлеченное общим стремлением, явилось к митрополиту за благословением. Эти события, конечно, скоро и благотворно разольются по всей Белоруссии, и теперь безо всяких усилий, одним влечением данного направления, скоро везде Святейший Синод вступит в свои права». – «Благодаря внушению преосвященного Исидора, все духовенство его приняло новых братий истинно по-братски, что с первого шага утвердило между ними добрый союз; а искренняя радость преосвященного Василия неописанна».

По отъезде митрополита – писал он же от 19 мая – все эти дни – одно торжество. Благотворные последствия Витебского события так быстро разливаются по всему краю, что его высокопреосвященство на пути своем к Орше уже во всех церквах Белорусской епархии был встречаем как начальник и везде воспоминаем был беспрепятственно Святейший Синод». – «В городе Орше совершена была в его присутствии литургия, а собравшееся со всего узда духовенство соборне отслужило молебен о благополучном путешествии владыки. Затем митрополит посетил Могилев и имел совещание с преосвященным Смарагдом, которое поставило взгляд его на дело воссоединения на надлежащую точку зрения».

«Вообще дело воссоединения в Белорусской епархии – писал Скрипицын – имеет благоприятное течение. Одно только римское духовенство еще своевольничает, чего никакие частные меры и взыскания местных гражданских начальств прекратить не могут, доколе управление сим многочисленным сословием не будет в гармонии с общею системой государственного управления, где по всякой отрасли каждая власть есть орудие правительства, действующая в своем кругу, под личною ответственностью, в точном смысе общих государственных видов, и не зависит от своих подчиненных. У них же большая часть духовенства принадлежит к какому-либо монашескому ордену: монахи управляются настоятелями и провинциалами, которых сами избирают; в капитулах их епископы ни голоса, ни места не имеют; почему, как представительные только и рукополагающие особы, они, кажется, не почитают себя и обязанными отвечать за своеволие своего духовенства, коего вся моральная сила управления в руках монашествующей братии, куда, при настоящем положении, и глаз правительства проникать не может; почему, кажется, не было и примера, чтобы их начальство, без особого побуждения гражданского, взыскало само с подчиненного за нарушение каких-либо государственных постановлений.

Служения преосв. Иосифа с древлеправославными епископами и посвящение епископа в Вильне. – В последних числах мая отправился в Литву преосвященный Иосиф. В С.-Петербурге находили полезным, чтобы он посетил Белорусскую епархию и совершил служение в главных городах оной.

1-го июня архиепископ Иосиф прибыл в Полоцк, а 4 июня совершил торжественное служение в Николаевском кафедральном соборе совместно с преосвященными Исидором и Василием. «Во все время – писал Скрипицын – доброе согласие между главнейшими действующими лицами не нарушалось. Древле-православное духовенство, располагаемое готовностью и примером епископа, с полною уступчивостью отдавало во всем предпочтение воссоединенным, чтобы только не оскорбить самолюбия новых товарищей». – 11-го июня преосвященный Иосиф совершил служение в Минском древле-православном соборе совокупно с архиепископом Никанором и с духовенством обеих епархий.

Во второй половине июня Иосиф прибыл в Жировицы. Сопровождавший его камергер Скрипицын писал к графу Пратасову, что Литовская епархия в моральном отношении – в самом удовлетворительном состоянии и воспоминание Святейшего Синода вводится везде беспрепятственно: но в соблюдении обрядов и правильности богослужения она отстала от Белорусской, чтò и архиепископ заметил»²⁴.

Но и при самом удовлетворительном состоянии Литовской епархии, в ней было еще немало враждебных элементов, частью в среде белого духовенства, особенно же между базилианами. Для упорных монахов преосвященный Иосиф назначил два монастыря – Тригурский и Любарский, в которые и помещал монахов, уклонявшихся от присоединения к православию.

Опасным пунктом была Вильна – резиденция католического епископа и центр латинства. Иосиф не решался посетить ее до конца августа и подготовлял это посещение исподволь, принятием различных мер, которые могли бы усилить впечатление его вступления в Вильну. Он просил себе другого викарного, наметив для этой цели Голубовича, и просил о разрешении посвятить его в Вильне. «Если бы ваше сиятельство – писал он графу Пратасову – уладили к сему времени и посвящение Голубовича в епископы, то-то было бы торжество православия. В Вильне два наименованные епископа ожидают больше года из Рима разрешения папы на посвящение их: пусть бы увидели, что у нас – не то что в Риме». Иосиф предполагал ко времени служения в Вильне пригласить преосвященного Исидора и взять своего викарного Антония с лучшим духовенством.

Отношения преосвященного Иосифа к Виленскому военному губернатору²⁵ были довольно натянуты. Иосиф считал его защитником и покровителем римлян. Говоря о предполагаемом служении в Вильне в конце августа и полагая, что генерал-губернатора пригласят на Бородинские маневры, Иосиф писал: «Если бы я знал, что предположение о посвящении нового епископа не сбудется, то мог бы быть в Вильне в первых числах августа. Во всяком случае там должно быть служение в бытность генерал-губернатора: иначе оно не имело бы никаких последствий, если даже не было бы вредно. Князь Долгоруков, прослывший покровителем римлян, должен же показать сколько-нибудь свое расположениe и к православным. Впрочем, думаю, что едва ли позволено будет князю отлучиться в Бородино при нынешних здешних обстоятельствах».

Наконец совершилось и предположенное событие – посвящение в Вильне Михаила Голубовича в сан епископа Пинского. Ко времени посвящения прибыли в Вильну преосвященные Литовский Иосиф, Полоцкий Исидор и Брестский Антоний. 3-го сентября совершено было ими совместно торжественное служение в воссоединенном Свято-Троицком монастыре, а 8-го – в древлеправославном Святодуховском, где и совершено посвящение новоизбранного епископа. «Архиепископ Иосиф – писал князь Долгоруков к графу Пратасову – во время нахождения его в Вильне обхождением своим, скромностью и благоразумными разговорами, применными к каждому лицу, успел всех привлечь к себе и совершенно переменить прежнее о нем мнение в умах тех, которые были против него. Вообще уважение, которое было оказываемо ему и прибывшим с ним преосвященным, не оставляет ничего желать более. Даже находившиеся здесь два римско-католические номинат-епископы, по сделанному мною некоторому только внушению, поспешли быть у них с приветствием; прочие же лица католического исповедания, взирая на сих достойных служителей святой веры, забывали, что видят в них чуждых для себя архипастырей, и являли перед ними глубокое благоговение, как бы пред своими епископами, что особенно замечательно в отношении преосвященного Иосифа, которого большая часть из здешних знали еще воспитанником семинарии. Таким образом настоящее событие хотя и не могло отчасти не послужить поводом к некоторым между кем-либо из католиков толкам, но вообще произвело самое благоприятное влияние и оставило за собою самые полезные последствия, особенно тем, что решительно убедило всех в совершенном окончании дела воссоединения. Сим увенчаны восьмилетние действия, устремленные к достижению сей цели по высоким благотворным предначертаниям Государя Императора».

«Все пребывание наше в Вильне – писал преосвященный Иосиф к Обер-прокурору Святейшего Синода – было, если так можно сказать, торжеством Православной церкви. Нигде не случилось ни малейшей неприятности, нас всюду честили, принимали с уважением. Духовенство римское перенесло этот удар в бессильном безмолвии. Сколько мне удалось узнать и сообразить – и по словам князя Долгорукова – Виленская публика, внимавшая до сего по большей части мнениям римского духовенства, разделилась после настоящего события на разные партии, из коих большая часть смотрит благоприятнейшим противу прежнего образом на православие».

15 сентября Иосиф возвратился в С.-Петербург для присутствования в Белорусско-Литовской коллегии²⁶ в которой был председателем, а 1-го октября, по всеподаннейшему докладу Обер-прокурора Святейшего Синода, последовало Высочайшее соизволение, чтобы указ Правительствующего Сената от 23 июия о воссоединении греко-униатской церкви с Православною был объявлен во всеобщее известие.

Вслед за сим последовало Высочайшее повеление, чтобы в формулярных списках, в которых доселе в графе, показывающей вероисповедание, отмечалось греко-унистского, отмечаемо было православного. – Это было последним актом, прекратившим в Империи и самое название греко-унитов.