XI. Георгий Дашков и Игнатий Смола

Лицо ростовского архиепископа имеет огромное значение в истории Феофана Прокоповича. Он был родом из дворян Дашковых²⁶⁶ и вышел в люди ещё при Петре. Во время бунта астраханских стрельцов, в 1706 году, Дашков оказал важную услугу Шереметеву. Фельдмаршал рекомендовал его в особенное внимание Государя. «Митрополит здешней зело показал в бунт в укрочение ревность. Также троицкаго монастыря соборной старец Дашков сколько в тот бунт народу укротил и проходил какими мудрыми факциями, что нихто дела ево из бунтовщиков знать не мог, дивлюсь откуды такое ево мудрое произхождение явилось. И если бы не ево в том было радетельное произхождение, конечно б Астрахань разорилась. Астрахань, мая 5-го дня, 1706 г.».²⁶⁷

Пётр не забыл услуги Дашкова и, 21-го августа, писал к Апраксину: «когда ваша милость в Петербург поедешь, то изволь взять с собою старца Дашкова, который был в Астрахане».²⁶⁸

По приказу Государя, он определен келарем в Троицкий монастырь; после того был в нем архимандритом. Дашков воспользовался этим богатым, хлебным местом в свою пользу, как нельзя лучше. Никогда не ходил в общую братскую трапезу, как прежние архимандриты, а завёл свой стол. Одной прислуги было у него человек до двадцати. Вкладов золотом и серебром не отдавал в казенный приказ, а заводил на них кареты, коляски, шоры, покупал лошадей, строил конюшенные дворы и держал до полутораста конюхов. С вотчинных управителей, которых посылал без братского совета, брал взятки; а знатных людей, в которых заискивал, дарил деньгами и лошадьми; родственников своих, которых у него было очень много, награждал хлебом и всякими припасами, лошадьми и экипажами; – племянниц повыдал замуж за монастырских дворян, которых посылал потом в лучшие вотчины управителями. Поездки его к братьям в Алексин и в приписные монастыри для нашего времени почти баснословны. Забравши с собою множество всяких припасов он отправлялся в путь огромнейшим поездом: брал с собою до полтораста человек служителей и до двух сот лошадей. Дорогой, для ночлегов, разбивали палатки, около которых держали караул отставные гвардейские солдаты. – Зятья и братья с женами и детьми гостили у него по целым неделям, не отказывая себе ни в какой прихоти.²⁶⁹ – В 1718 г. Дашков посвящён в епископа ростовского;²⁷⁰ в 1721 году за доношение, весьма противное и дерзостное во многих нарекательных терминах к липу св. Синода, обявлен ему выговор с угрозою, что если у Синода прощения не испросит, то без должного за то наказания не останется. – В 1725 г., по смерти Петра по именному указу Екатерины определен в Синод «третьим архиереем» к Феофану Прокоповичу и Феофилакту Лопатинскому.²⁷¹

Дашков был из не ученых и не любил учёных. А так как в духовенстве того времени самые учёные люди были малороссияне, то антипатия Георгия к учёным равносильна была с ненавистью к малороссиянам или, как звали их, полякам.²⁷² Георгий, да и не он один, убеждён был, что они, т. е. поляки завладели русскою церковью и наклоняют ее всякий в свою сторону – кто тянет к католичеству, кто к лютеранству. На стороне Георгия была почти вся знать того времени, которая интересовалась, хоть сколько-нибудь, церковными делами. Исполнители воли Петровой в деле церковно-административной реформы действовали с такою поспешностью и с таким своекорыстием, что оттолкнули от себя даже тех не многих знатных людей, которые были на их стороне при начале этой реформы. Падение Феодосия – явление чрезвычайное, если взять во внимание его положение и значение при Петре I, – не возбуждало ни в ком ни жалости, ни сострадания. С удалением его, тотчас же начинаются отмены многих постановлений Петровского царствования. Одним словом, со вступления на престол Екатерины, началась реакция по церковным делам в пользу старины. Феофилакт Лопатинский, сделанный вторым вице-президентом в Синоде (Феофан был первым вице-президентом) не имел ни достаточно энергии, ни искусства, чтобы стать во главе нового, начинавшегося движения. Искусство состояло в том, чтобы сойтись с передовыми людьми того времени, которые, при Екатерине, управляли государством: у Феофилакта этого не было. Все уважали его честность и прямоту, но, своею непрактичностью и патриархальностью отношений, он отталкивал от себя даже тех, которые были расположены в его пользу.

В эту-то пору выступил на сцене Георгий Дашков. Он обладал светлым природным умом, громадной волей и настойчивостью, и показал их с первой же поры присутствия в Синоде.²⁷³

По поводу отобрания монастырских имуществ и назначения их, между прочим, в аренду служилым людям, он подал Государыне энергический протест, который мы приводим вполне. «Премногомилосердая наша государыня и всероссийская, яко чадолюбивая премилостивая мати! С должной нашей и верной рабской повинности яко самому Богу, так и вашему величеству служу верно. Того для не могу умолчать, по моей верности, чтоб не донесть вашему величеству, понеже происходит от духовных такой непорядок, какова исконно не бывало. У архиереев, у монастырей, с церквей собирающееся сборы, так и деревни отрешают. А определяются (эти сборы) на правителей вновь определенных, на приказных, на чужестранных, на гошпитали, на богадельни, на нищих. И то правда: церковное имение – нищих имение, для государственной славы. И как видно, что судей и приказных не накормить и иностранных не наградить, а богаделен и нищих не обогатить, а домы (архиерейские) и монастыри, уже инде и церкви, чуть не богадельнями стали. Також архиереи и протчия духовныя бродят так, как бывало иностранные, или и хуже, ибо служителей и треб до церковной службы довольства не имеют и приходять в нищие. А деревенские священники и хуже нищих; понеже многих, изданных денег, на правежах бьют, что и оплатиться не могут. И того б надлежало рассмотреть, чтоб было к государственной пользе, но токмо то затмилось. А мы о таких непорядках, по нашей верности, вашему величеству не донести не смеем; и умолчать, как от Бога, так и от вашего величества опасны, да не явимся безответни в день праведнаго суда Божия и да не приимем лениваго раба воздаяния. И ежели ваше величество соизволить милостивно и терпеливно сама выслушать, то, по нашей верности, можем донести пространно к милостивому вашего величества разсмотрению. Смиренный Георгий архиепископ Ростовский».²⁷⁴ Пространного донесения, кажется, однако ж не было.

Очевидно, что такой человек не мог сойтись с Феофаном. Хотя он и был по рангу «третьим архиереем» в Синоде, но ему хотелось быть первым, хотелось взять и власть и влияние в свои руки. Он пользовался всяким средством для своих целей. По происхождению из дворян, он принят был в высшем обществе, поддерживал связи с Долгорукими и другими значительными лицами в государстве и пользовался их влиянием для упрочения своего положения. В духовном кругу он подобрал себе партию из лиц одного с ним образа мыслей, большею частью ссыльных или опальных в прошлое царствование.

Главный из них был коломенский митрополит Игнатий Смола, известный как приверженец царицы Евдокии Лопухиной и царевича Алексея и как противник новоучрежденного Синода и его распоряжений. Он пострижен в монашество из московских купцов.²⁷⁵ В междупатриаршество посвящен был (в 1712 г.) митрополитом Стефаном, из архимандритов московского Богоявленского монастыря, в епископы суздальские; в 1719 г. переведен на Крутицы, с званием митрополита и с поручением в его управление патриаршего духовного приказа. Это была очень высокая и почтенная должность при патриархах. Крутицкие митрополиты, обыкновенно, заступали место патриарха в случае его болезни или смерти, и были ближайшие кандидаты на это звание. Учреждение св. Синода разом подорвало все мечты и надежды Игнатия. Он ещё надеялся управлять самовластно патриаршею областью и презрительно отнесся к одному из распоряжений св. Синода, касавшемуся, между прочим, и патриаршей области. Св. Синод подверг его суду, и за это временное умаление своей чести и за некоторые противности, «из которых явствует, якобы он имеет власть выше синодальнаго правительства», ему внушено было и на будущее время «изяснять честь св. Синода без всякаго умаления, и повиноватися оному во всем без прекословия, понеже оной Синод имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва и не большую, понеже есть собор».²⁷⁶ В том же году, по высочайшему повелению, из Тайной канцелярии сообщено св. Синоду для исследования, что Игнатий явился виновным в деле бывшей царицы Евдокии Федоровны Лопухиной. «В прошлых годех, в бытность ея царицы в суздальском монастыре, а его – суздальским епископом, он прихаживал к ней, бывшей царице, на поклон и видал ее в мирском платье и руку ея цаловал, а не доносил. Он же в прошлом 1717 году приказал попу церкви Казанския Богородицы, что в Суздале, ее, бывшую царицу, пустить петь всенощную, что тот поп и учинил; да он же прислали к ней пару возников серых немецких, на которых она езживала». Игнатия вызвали в С.-Петербург. По исследовании дела, он оказался виновным в важном преступлении а именно: «ведая правильную великую государыню Екатерину Алексеевну, почитал за царицу монахиню Елену, и отдавал ей такую честь, которой весьма она отрешена. И хотя за то повинен был жестокому штрафованию, но его царское величество, по милости своей и ради заключеннаго с Швециею мира, ту вину его простил и повелелибыть ему в иркутской епархии архиереем, и писаться епископом и служение отправлять в определенных епископскому сану одеждах, а саккоса не употреблять и белаго клобука не носить». Высочайший указ обявлен ему в Синоде новгородским архиепископом Феодосием 8 сентября 1721 г. – Игнатий подал государю жалобу, в которой просил выслушать донесение Тайной канцелярии об его деле, потому что в Синод не было сообщено из неё полного сведения, а его уволить от иркутской епархии. Государь согласился и, 1-го октября, приехал в Синод для слушания дела. По окончании чтения, Государь уволил Игнатия от иркутской епархии, дозволив ему отойти, за старостью, на обещание в Нилову пустынь. Это не только не смягчило, напротив еще больше раздражило Игнатия. По крайней мере мы не знаем, чему другому приписать следующий его поступок. Живя в Ниловой пустыни и пользуясь авторитетом по своему званию, он приказал вырвать из общего поминального синодика листы, «на которых вписаны были имена родителей достоблаженныя памяти фамилии его императорскаго величества». По доносу местного инквизитора, Синод приказал исследовать это дело, а к строителю послать указ, для обявления бывшему м. Игнатию, чтобы он ни в какие монастырские, подлежащая до настоятельского управления, дела отнюдь вступать не дерзал.²⁷⁷ (24 апреля 1724 года).

Игнатий пытался было подняться при Екатерине и – послал к ней прошение, а к Феофану письмо о возвращении ему епархии и прежнего звания. «Многая радость обыде сердца наша, – писал он к Феофану – егда получихом слышати дражайшия нам новыя вести, яко Бог Вседержитель сподоби тя Великаго Новаграда и прочих градов, и изрядныя своея божественныя благодати, еже ожребствовати святыни твоей много народы преподобне и праведне, желая убо и моля от души преподобнейшаго Иерарха, Богочеловека Иисуса Христа, яко да помощию Его и благодатью в день судный, яко истинный пастырь, представиши ю (паству), а за такое подвигоположение и труд началоводства духословесныя паствы, даст тебе Господь Бог противодостойную мзду на небесех. При сем всепокорнейше прошу, от души моея, всемилостивейшаго вашего архипастырскаго заступления ко всемилостивейшей великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне. Послал ныне я, убогий, до ея величества просительное прошение, слыша, что ея величество ко всем являет, свое многое благоутробное милосердие, а я, убогий, бедствую по неправому докладу блаженныя и вечнодостойныя памяти императорскому величеству бывшим новгородским архиепископом Феодосием, не справясь с моим первым допросом, которой и ныне в Тайной канцелярии именно явствует. И паки всепокорне молю и прошу, дабы вашим милостивым предстательством и заступлением от онаго навета мне убогому быть свободну.²⁷⁸ А за ваше архипастырское-снисходительное милосердие одолжуся Его божественную, благость о здравии и спасении вашем молити вечно. Ваших архипастырских молитв и благословения усердно прося, недостойный чернец нарицаюся Игнатий, и всесмиренно кланяюся. Из Ниловы пустыни, сентября в 11 день, 1725».

Феофан препроводил это письмо к Государыне, с следующим донесением. «При всенижайшем моем раболепном поклонении, доношу вашему величеству: получил я, сентября 21 дня, письмо от бывшаго крутицкаго apxиерея Игнатия, ныне в ниловой пустыне пребывающаго, в котором при поздравлении моем, просит мене о ходатайстве к вашему величеству, и пишет, что и к вашему величеству послал прошение; а о чем его прошение, мне не известил. По должной же моей подданной верности, которая обязует мене высочайшую вашего величества особу не токмо от злейших наветов, но и от прелестных обманов охранять всячески, обявляю вашему величеству дело его. Когда был он, Игнатий, архиереем в Суждале, не малое показал на себе подозрение в неверности к высокославной памяти его императорскому и, собственно, к вашему величеству. И явилося то на него в Москве, в 1718 году, и слышно, будто он в том тогда и допрашиван Иваном Мусиным (графом И. А. Мусиным-Пушкиным): а утаено ли, или уничтожено тогда сие дело, я не известен. А в 1721 году, в начале Синода, в первых сессиях, прислано в Синод из Тайной канцелярии доношение на него в вышеозначенном его подозрении и, по указу синодальному, вновь он, Игнатий, допрашиван в Москве и явился, по следованию, виноват: о чем в Синоде в деле его известно и Петр Андреевич (Толстой) ведает. А что он, Игнатий, в письме своем, ко мне присланном пишет, будто он обвинен по неправому Феодосия докладу, и то его явная ложь; ибо Феодосий не токмо не был к нему враждебен, но и весьма благодетелен, и в 1718 году исходатайствовал ему переведение из Суждаля на Крутицу, и титлу митрополитскую, которой не имели два до него apxиерея, и часто с ним беседовал наедине; и надеюся, что Феодосий, переводя его на Крутицу, не ведал о его подозрении и бывшем допросе его в Москве; а перевод ему делал не на праздное место, но низводя из Крутицы на Вятку нынешняго вятскаго епископа Алексия. А когда в 1721 году вина ево, Игнатия, как выше писано, стала явна, и тогда Феодосий склонил на милостивое ему прощение блаженныя и высокославныя памяти императорское величество: и милостивейший Государь вину его сам прочел и выговаривал Игнатию и, чего он достоин, сказал ему, а потом, прощая его, велел ему быть епископом иркутским. Но Игнатий, лежа у ног его величества, упросил себе старческаго жития в ниловой пустыне, – что при всех нас делалося 1718 году, сентября 8 дня, в Синоде. И по сему видно, что он, поборника своего притворяя в гонителя, хитростно очистить себе, а ваше величество прельстить тщится. Но еще и потом, седя уже в ниловой пустыне, подал на себе подозрение в неверности к государям своим, – о том значится дело в Синоде. Того ради, по моему мнению, опасаться его надлежит, и ходатайству за ним чему нибудь не быть важну. Что предложив и до стоп ног вашего величества повергая себе, вручаюся превысокому императорскому и матернему милосердию. Вашего императорскаго величества нижайший раб и богомолец, Феофан архиепископ новгородский. Из Новаграда сентября 21 дня 1725 году. Посылаю при сем и письмо от Игната ко мне присланное».

Феофану отвечал кто-то, по всей вероятности Макаров, от имени Государыни: «Святейший отец, мой же милостивый патрон и государь! Письмо вашей святости из Новаграда, от 21 числа сего месяца, чрез присланнаго от вас дворянина Ивана Рябинина, до ее императорскаго величества, купно и с приложенным притом некоторым письмом, исправно дошли, и по оному ея величество обо всем известна и, за добрую вашей святости предосторожность ее в том, указала вас благодарствовать, и бывшему архиерею Игнатию указала быть, по прежнему, в ниловой пустыни неисходно».²⁷⁹ Игнатий, как увидим, недолго ждал лучшего времени.

Обстанавливая себя в духовном кругу, Дашков перезвал к себе Маркелла. Пользуясь его стесненными обстоятельствами, он надеялся иметь в нем сподручника и бойца против Феофана по части богословской учености и докащика разных злоупотреблений его в псковской и новгородской епархиях.