Святитель Игнатий (Брянчанинов) и настоятели монастырей

Батюшка дражайший! Приехали Вы не на чужом, видно, основании здать! И не чужими трудами питаться, а свой положить.

Святитель Игнатий

В числе многолетних корреспондентов святителя Игнатия Брянчанинова находились два инока, Варфоломей и Алимпий, отношения с которыми еще раз свидетельствовали о постоянстве его «сердечных о Господе чувств». При этом отца Варфоломея можно включить в ряд тех монашествующих, судьба которых сложилась под непосредственным влиянием святителя Игнатия.

Познакомились они в апреле 1829 г. в Брянской Белобережной Иоанно-Предтеческой пустыни Орловской епархии, куда два молодых послушника, Дмитрий Александрович Брянчанинов и Михаил Васильевич Чихачев, прибыли в надежде найти пристанище после вынужденного выхода из Площанской Богородицкой Казанской пустыни. Несмотря на недолгое их общение, отец Варфоломей произвел на Дмитрия Александровича самое благоприятное впечатление, которое он сохранил на всю свою жизнь (так же, как было с Павлом Петровичем Яковлевым, с Петром Дмитриевичем Мясниковым, будущим Угрешским архимандритом).

Через месяц молодые люди переместились в Оптину пустынь, где еще раньше обосновался их старец, отец Леонид (Наголкин). Отсюда, из Оптиной пустыни и началась переписка Дмитрия Александровича – святителя Игнатия с Белобережскими знакомцами. В первых письмах Дмитрий Александрович рассказывал им об известных событиях своей жизни до возведения в сан архимандрита и назначения настоятелем Сергиевой пустыни. А уже в письме от 8 ноября 1836 г. архимандрит Игнатий советует отцу Варфоломею принять на себя настоятельство в Югской Дорофеевой пустыни Ярославской епархии. В это время в Петербурге находился на чреде архиепископ Ярославский Филарет (будущий Митрополит Киевский). По-видимому, архимандрит Игнатий рассказывал ему о положительных качествах отца Варфоломея и Архипастырь пожелал заполучить его в свою епархию¹.

Из писем видно, что отец Варфоломей обладал весьма нерешительным характером и был полон сомнений. Почти год пришлось архимандриту Игнатию убеждать его «не испортить нашего доброго начинания». Только к концу 1837 г. отец Варфоломей наконец решился и был назначен строителем Югской пустыни. Но к этому времени бывший архиепископ Ярославский Филарет был уже Митрополитом Киевским, а нового Владыку отец Варфоломей заподозрил в неблагожелательном к себе отношении и собирался писать прошение об увольнении. И снова архимандрит Игнатий, проявляя удивительное терпение и заботливость, взял на себя улаживание этого дела.

В конце концов отец Варфоломей оказался весьма деятельным руководителем Пустыни. Но святителю Игнатию еще не раз приходилось удерживать этого своего подопечного от опрометчивых поступков и улаживать у начальства их последствия.

Только дважды за всю их жизнь свиделись они снова. Первый раз, в 1848 г., когда отец Варфоломей навестил архимандрита Игнатия в Николо-Бабаевском монастыре. Архимандрит Игнатий писал тогда своему наместнику в Сергиеву пустынь: «На днях посетил меня и оказал мне много любви Южский Отец Игумен Варфоломей». И другой раз, в феврале 1853 г., когда отец Варфоломей вынужден был приехать в Санкт-Петербург, чтобы объясниться перед Святейшим Синодом по поводу своего отказа от настоятельства в Соловецком монастыре. Тем не менее отношения между ними оставались прежними. «Весьма утешаюсь, – писал архимандрит Игнатий отцу Варфоломею в 1845 году, – видя, что Вы сохраняете прежнюю ко мне любовь; и я по милости Божией пребываю постоянно в тех же чувствованиях любви к Вам». Подобные слова неоднократно встречаются в письмах. Соответственно чувствам, и письма носили откровенный характер: иногда из них можно узнать подробности некоторых обстоятельств. Например, из письма от 17 мая 1840 г. видно, что в известном искушении, которое пришлось пережить святителю Игнатию из-за истории с французским посланником Барантом, определенную роль, хотя и непредумышленно, сыграл Андрей Николаевич Муравьев. Из писем от 30 ноября 1840 г. и последующих узнаем о работе Святителя над переводами книг святого Исаии Отшельника и святого Кассиана Римлянина. Из письма от 29 октября 1843 г. – о получении отцом Варфоломеем игуменского сана. В этом же письме Святитель сообщал «приятную для всего монашества новость»: о решении четы графов Потемкиных восстановить Святогорский монастырь на Украине².

В переписке святителя Игнатия с отцом Варфоломеем упоминаются некоторые из братии Площанской Богородицкой Казанской пустыни. В этой Пустыни молодые послушники, Дмитрий Александрович Брянчанинов и Михаил Васильевич Чихачев, провели зиму 1829 г. Здесь, с разрешения отца Леонида, они отделились от многолюдного собрания его учеников, жили уединенно, избегая празднословия, проводя время в богомыслии и молитве. Братия монастыря очень к ним благоволила. И они тоже запомнились братии своим добросердечием. Из переписки с отцом Варфоломеем площанцы знали, что архимандрит Игнатий сохранил это добросердечие и потом, став влиятельным настоятелем столичного монастыря. Поэтому они не преминули обратиться к нему за советом и помощью в возникшей настоятельной потребности увеличить штат в их Пустыни. Суть дела видна из приведенных ниже писем Площанских монахов и их Владыки. Результаты хлопот, скорее всего, были положительными, так как 31 января 1838 г. архимандрит Игнатий писал отцу Варфоломею: «Им [плащанцам] обещают прибавить штат».

Всего за 32 года известны 58 писем святителя Игнатия отцу Варфоломею. Последнее из них написано 23 апреля 1862 г.

Молитвами Святых Отцев наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас.

Дражайшие и Почтеннейшие Отцы!

Отец Варфоломей и Отец Алимпий!

Усердно желаем вам радоваться и здравствовать о Господе!

Приехав в Оптину пустыню, нетерпеливо хотели писать к вам; но моя болезнь, увеличенная путешествием, останавливала то, к чему влекло сердечное чувство. – Принятые о. Строителем весьма ласково, мы остались жить в монастыре: к сему побудили нас обстоятельства наши, монастырские и скитские. Келлии отведены нам наверху, в том деревянном флигеле, который находится против новой трапезы и составляет симметрию с настоятельскими келлиями. Михайло Васильевич ходит на клирос; – я, как больной, пристанищем моей надежды должен иметь не труды свои, не заслуги, – милосердие и заслуги Богочеловека Иисуса.

Прежде всего описали мы вам свои обстоятельства, ибо нам представляется, что вы сопровождаете нас вашим участием, и мы бы виноваты были пред сим драгим и одолжительным участием, если б не удовлетворили оного, хотя несколько, описанием наших обстоятельств. Может быть, оно уже пеняло нам с снисхождением и упрекало с любовию за нашу медлительность…

Иисус уготовал добрым делам сторичные награды, и делающему добро излишни похвалы человеческие: и потому кратким, но искренним благодарением за вашу любовь, ласки, гостеприимство, удовлетворяя требованиям нашего сердца, оставляем все комплименты, сии наряды, в кои по большей части одевается нечистосердечие, – блудница – лесть.

Наконец, прося ваших святых молитв (особливо при служении Святыя Литургии) и благословения, честь имеем пребыть

Честнейшие Отцы! Ваши недостойные послушники многогрешные:

Дмитрий Брянчанинов и Михаил Чихачев.

П. С. Вам кланяется с прошением святых молитв и благословения о. Митрофан, наш сосед по келлиям; бедный! – его мучит лихорадка.

Если это от нас не слишком дерзко, то просим вас сказать наш усердный поклон о. Моисею с прошением его святых молитв и благословения с благодарением за его ласковое гостеприимство.

Скажите наш поклон о. Феофилакту; также о. Иоасафу иеродиакону– не может успокоиться наша совесть от того, что мы уехали, с ним не простившись. Просим простить великодушно виноватых.

Новость. В Александро-Свирском монастыре скончался один монах; его похоронили подле покойного знаменитого о. Феодора, и при сем случае смотрели остатки сего Старца. И тело и одежда совершенно истлели, остались одни кости желтого цвета. Рассказывал нам сие о. Гавриил Иеромонах – Скитянин, читавший о сем в письме, пришедшем из Свирского к о. Леониду, и, рассказывая, к словам желтого цвета, прибавлял: как воск.

О чернилах. Для составления чернил берем 1/2 фунта чернильных орешков и, раздробив на крупные куски, кладем в кастрюлю; и, налив 3/4 штофа сивухи, оставляем стоять 2 суток (лучше на теплой лежанке); потом пережегши 1/8 фунта сапожного купороса в печи на тарелке, кладем в кастрюлю и на угольках кипятим 1 раз, так, чтобы не сбежало; если же сбежат, то будут хуже. Остудив, сливаем. Так получаются чернила, годные для уставного письма. Вот они:

Zлопомнящих Млитвы, сеятка на камени

Слив сей первый номер чернил, на гущу наливаем столько чайной воды, сколько налито прежде было вина, и, положив столько же купоросу, кипятим раз до трех; получится второй номер чернил, годных для скорописания и для прибавления в первые, когда сии слишком сгустятся.

Сие письмо пролежало у меня в келлии, уже написанное с неделю. Сегодня вечером приехал послушник, бывший у вас для доставления о. Феофилакту его денег и вещей, и сказывал нам то, что вы ему приказали сказать и что я уже предугадывал, и на что потому написал ответ предварительно. – О. Антоний Скитский сказывал нам от вас поклон, за что благодарим всепокорно.

Молитвами Святых Отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!

Ваше Преподобие!

Почтеннейшие Старцы!

Отец Варфоломей и Отец Алимпий!

Снова принимаюсь писать к вам; к сему побуждает меня любовь ваша, оставившая в моем сердце неизгладимое впечатление. – Уже писал я к вам по приезде моем в Оптину Пустыню; не знаю, мое ли письмо не достигло вас, или ваш ответ на оное не мог придти ко мне, а задержан был на каком-либо мытарстве. Не хочу входить в тонкое о сем исследование; не хочу назвать по имени того человека, которого можно б было подозревать не без основательных причин; обвиню Того, Кто повелел нам обвинять Себя, дабы мы умиротворялись и избегали осуждения, человечески – правильного и неправильного; скажу: видно, так угодно Богу!

Хотя вы, вероятно, не нуждаетесь совершенно в нашем благодарении, но мы обязаны исповедать устами то, что чувствуем сердцем: и потому позвольте принести вам искреннейшую нашу признательность за ваши ласки, гостеприимство и любовь. Ваше собственное чувство может вас уверить, что сие пишем мы не из лести, но от избытка сердца.

Ныне живем мы в Вологодской губернии, где, по-видимому, можем избрать наивыгоднейшее и основательнейшее место для жительства. Однако и до сих пор здоровье мое при всех пособиях находится в весьма слабом состоянии. – Что сказать вам о нашем пребывании в Оптиной пустыне? Оно было довольно тягостно, и очень бы мы расстроились, если б не поспешили выехать. О. Митрофан был нашим добрым соседом; он раза два при нас хворал лихорадкою; обещали мы ему написать письмо, но никак не можем решиться; ибо и письма к голове козельскому Брюзгину, по-видимому, не доходят; сие заключаем из того, что пишем, а ответов не получаем. – Поскольку письмо сие не должно быть в Козельской Почтовой Экспедиции, то я имею причину надеяться, что вы оное получите; и потому прошу вас не оставьте нас без ответа, если сия переписка для вас не тягостна. Мой адрес: в Вологду, Дмитрию Александровичу Брянчанинову.

В прошлом письме моем помещен был следующий анекдот: В Свирском Монастыре, 1829 года, на святой неделе скончался рясофорный монах Израиль, бывший учеником Схимонаха Феодора. Пред кончиною своею просил он, чтоб тело его положено было при останках его Старца, что и исполнено. По сему случаю сделалось известным, что тело покойного о. Феодора совершенно истлело, также и одежды; остались одни кости желтого цвета; сие рассказывал нам о. Гавриил Скитский Иеромонах.

В том же письме описывал вам способ делать чернила, что и здесь повторяю: 1/2 фунта чернильных орешков, раздробив их на куски, положить в чугунчик и налить 3/4 штофа полугарного вина, дав постоять двои сутки на лежанке, вложив 3 или 4 золотника мелко истолченной камеди, да 1/8 фунта пережженного купороса; все скипятить на угольках, наблюдая, чтоб не сбежало; если сбежат, то хотя и будут хороши, но уже не таковы, как несбежавшие. Потом, остудив, процедить, чрез что получится 1 № чернил, годный для уставного письма. – Оставшуюся гущу истереть, чтоб сделалась как тесто; потом налить полуштофом крепкой чайной воды и дать постоять столько же времени, потом, вложив 4 или 5 золотников камеди и 1/8 ф. пережженного купороса, скипятить, как выше сказано; остудив и слив, получите 2 № чернил, годных для писания писем и для прибавления в 1 №, когда сей последний слишком сгустится.

Письмо сие писано 2-м номером.

Вот образчик и 1-го номера:

Zлопомнение, Смерть, Жало, W.

Нарочно написал столь толстыми буквами, чтоб вы видели доброту сих чернил, кои при всем своем блеске нисколько не марают и весьма скоро сохнут.

Наконец, поздравляя вас с прошедшим праздником Рождества Христова и с наступающим новым годом, желая вам всех благ, прося ваших молитв и благословения, честь имеем пребыть Вашего Преподобия недостойные послушники

Дмитрий Брянчанинов и Михаил Чихачев.

1829 года Декабря 31 дня

Преподобнейший и возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Приятнейшее письмо Ваше к большому моему удовольствию получил. Простите меня за мою леность, по причине которой не отвечал я Вам на последнее письмо Ваше ко мне в Лопотов монастырь написанное. В сей обители Вологодской местоположение низменное, атмосфера наполнена гнилыми испарениями; все сие вместе с большим вредом действовало на мое здоровье, при слабом состоянии коего был я до избытка обременен трудами телесными. Прошлого 1833-го года в Мае месяце был произведен в Игумны. Между тем Государю Императору, коего был я воспитанником, угодно было приказать, чтоб разыскали и уведомили Его, где я нахожусь. В то время указом Святейшего Синода был я переведен в Московский Николаевский Угрешский Монастырь. Государь Император повелел Митрополиту вытребовать в С.-Петербург, и потом дал мне Сергиевскую Пустыню, в которой нахожусь и поныне. При мне живет о. Михаил, и правит должность Головщика на правом крылосе. Здоровье моего тела в здешней обители немного поправилось; видно еще Господь дает мне время на покаяние.

Затем простите, Почтеннейший Отец Варфоломей; поздравляю Вас с наступающими праздниками, прошу святых молитв и честь имею быть

Вашим покорнейшим слугою и молитвенником

Архимандрит Игнатий.

1834 года апреля 17 дня

Ваше Преподобие!

Честнейший и Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Желаю Вам здравствовать и радоваться о Господе. По поручению Его Высокопреосвященства Архиепископа Ярославского Филарета имею честь спросить Вас, согласны ли Вы принять на себя настоятельство общежительной Южской Пустыни, находящейся в Ярославской Епархии?

Высокопреосвященнейший Филарет полагает, что столп нашей Православной веры есть монашество, а столп монашества суть общежительные монастыри. Но общежития севера, где наиболее похваляется телесный труд, стоят ниже по благоустройству своему общежитий южной России, где, при телесном труде, особенное внимание обращается на очищение души и благоуправление ее частым исповеданием помыслов и сердечных браней, частым советом с искусными [старцами], исследованием писаний Отеческих, – и, наконец, с множеством Божественного славословия. – Южская Пустыня есть один из лучших общежительных монастырей Российского Севера, – если не наилучший. По ее средствам она может содержать до двухсот человек братии; отстроена прекрасно; церкви в ней благолепно украшены; стоит на красивом месте, в здоровом климате. Недостает в ней порядка: ибо нет искусного Настоятеля. Благочестивый и добродетельный Пастырь Ярославский, всеми и более всех любимый за Христианское милосердие и непоколебимое православие, обратил на Вас внимательный взор свой, с полною надеждою, что в сей Пустыне порядок будет Вами водворен, стекутся братия благоговейные, пустыня сделается рассадником монашества в Епархии, – светилом, коего лучами будут обильно озаряться и прочие соседние обители.

Владыка полагает, что необходимо Вам взять с собою несколько единодушных братий из Белобережской Пустыни для первоначального устройства обители Южской. Вероятно, и Вы так думаете. Заботу о перемещении возложите на Высокопреосвященнейшего; с Вашей стороны благоволите только уведомить меня письмом о Вашем согласии.

Затем, в ожидании Вашего ответа имею честь быть с истинною моею к Вам преданностию

Вашим покорнейшим слугою

Архимандрит Игнатий.

№ 132

1836 года ноября 8-го дня

Сергиева Пустынь

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Продолжительная болезнь не позволяет мне и поныне быть в Петербурге. Между тем Владыка Ярославский очистил для Вас вакацию настоятельскую Южской Пустыни и, видя, что я к нему не еду по болезни, послал ко мне письмо³, которое при сем к Вам препровождаю.

Письмо Ваше я возил к нему, на что он сказал, что все, что сочтет полезным и нужным завести о. Варфоломей, я готов одобрять и всеми силами поддерживать. – Я с своей стороны советую Вам никак не отказываться, ибо лучшего случая в жизни Вам не может представиться. Сей Архипастырь есть лучший из всех Российских Архиереев. Вы из письма его увидите, сколько он благонамерен и сколь хорошего он о Вас мнения. Путевые деньги он Вам вышлет. Я на словах ему сие говорил, да и ныне в письме напоминаю.

Не отказывайтесь от Вашего счастия, которое рука Божия Вам подает! Потрудившись в юности или в мужеском Вашем возрасте, вы можете ожидать приятного успокоения в старости, – и самый духовный успех при сем может быть гораздо успешнее и обильнее. Я советовал Преосвященному Ярославскому, чтобы он предположение свое, приписанное в его письме, исполнил и вместе с сим послал бы вам путевые деньги. О. Варфоломей, не испорьте нашего доброго начинания. Письмо Преосвященного Ярославского обратите ко мне.

Желая Вам доброго здоровья, прося святых молитв и скорого ответа, имею честь быть

Ваш покорнейший слуга

Архимандрит Игнатий.

2 марта [1837 г.]

Ваше Преподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Извините – много не могу писать по болезни глаз, а присылаю письмо ко мне Ярославского Владыки, из коего увидите ход дела и окончание оного. Повторяю: не отвергайте подаемого Промыслом!

Простите! Прошу Ваших Святых молитв и имею честь быть Ваш покорный слуга и сомолитвенник

Архимандрит Игнатий.

№ 45-й

23-го марта 1837 года

Христос Воскресе!

Ваше Преподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Честь имею поздравить Вас с наступившим Праздником Светлого Христова Воскресения! Митрополит Киевский Филарет благословляет Вам отказаться от Строительства Южской пустыни. Он Вам готовил Игуменский жезл по приезде Вашем в Ярославль; ныне же поговаривает о Архимандритском; исполнения сих слов добрейшего Архипастыря я усердно желаю! Его весьма тронуло Ваше последнее письмо ко мне, в коем Вы изображаете, что не желаете настоятельства южского, если Он не останется на Ярославской Епархии.

Желая Вам всех благ, имею честь быть

Ваш покорнейший слуга

Архимандрит Игнатий.

1837-го года

26-го Апреля

†

Ваше Преподобие!

Честнейший Отец Строитель Варфоломей!

Простите, что опять беспокою Вас своим писанием; но на это есть основательная причина. Вскоре должен быть сюда Преосвященный Митрополит Киевский Филарет, столько в Вас участвующий о Господе. Он будет непременно спрашивать у меня о Вас – и ему весьма странным покажется, что я о Вас ничего не знаю. Почему прошу покорнейше хотя малыми строками уведомить меня, довольны ли Вы настоящим Вашим состоянием, дабы я мог дать приличный ответ Вопрошающему.

Впрочем, – желая Вам всех благ от щедрыя десницы Господней и прося Ваших святых молитв, с истинным почтением и братскою любовию имею честь быть

Ваш покорнейший слуга

Архимандрит Игнатий.

1837

15-го сентября

Ваше Преподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Строитель Варфоломей!

Письмо Ваше имел честь получить, – и вижу, сколь я виновен, что не писал к Вам ранее, ожидая от Вас по приезде письма, чем бы встретившиеся ныне неприятности могли быть предупреждены. Согреших, яко человек: прости Бога ради.

С часу на час ждем Киевского Митрополита, но его еще и до сих пор нет. Только что приедет, не премину представить ему икону и письмо Ваше. Относительно всех Ваших дел, кои могут здесь быть исправляемы, распоряжайтесь мною как указным послушником Югской Дорофеевской Пустыни. Желаю о Господе Вам послужить по силам. Когда Киевский Митрополит приедет и что мне скажет, то я немедленно постараюсь Вам отписать.

Батюшка дражайший! Приехали Вы не на чужом, видно, основании здать! И не чужими трудами питаться, а свои положить. И я, когда приехал в Сергиеву Пустыню, то не имел, где главу приклонить, должен был остановиться в постороннем доме и в нем жить первую зиму. Начиная с Соборной Церкви, все представляло одни развалины. А с братиею пришлось не только слезы, но и кровь пролить. Что уж делать? Такова судьба настоятелей. И от Епархиального Начальства сперва досталось, так что запрещен был выезд из монастыря мне самому. А как то, что без скорби сделаешь, то непрочно бывает. И что посеешь, да слезами не польешь, то худо всходит. Простите, батюшка, моему пустословию. От избытка сердца и участия моего сие Вам сказал.

Усерднейшую приношу благодарность за присланную икону. Прошу Ваших Святых молитв, и с искреннейшею преданностью, имею честь быть

Ваш покорный послушник

Арх<имандрит> Игнатий.

1837 Окт. 14 дня,

Сергиева Пустынь

Ваше Преподобие!

Честнейший Отец Строитель Варфоломей!

По приезде Его Высокопреосвященства Митрополита Киевского немедленно представил я ему Св. икону и письмо Ваше. За икону благодарит, а относительно настоящих обстоятельств немедленно намеревался писать к Вашему Преосвященному о принятии о. Алимпия, – к Орловскому же о отпуске о. Иоанникия и о. Анастасия, последних, может быть, решится перевести Синодским указом. Впрочем, просит Вас потерпеть. Если духовное сеяние, сказал он, не польется слезами, то нельзя ожидать рукоятей радостных.

Принося Вам благодарность за Икону и прося Ваших Св. Молитв, с истинною преданностию имею честь быть

Вашего Преподобия покорнейший послушник

Арх<имандрит> Игнатий.

1837 Окт. 29-го

Ваше Высокопреподобие! Честнейший Отец Варфоломей!

Письмо Ваше от 4 Декабря имел честь получить. Быв у Преосвященного Киевского еще до получения оного письма, говорил о Ваших обстоятельствах. Архипастырь сказал следующее: «Преосвященный Ярославский мудреный человек, если я буду учащать к нему письмами о О. Варфоломее, то чтобы еще хуже не сделать. Это уже испытал я на опыте. Надо некоторое время: он сам увидит хорошую сторону о. Строителя и, будучи весьма монахолюбив, будет ему во всем помогать». – Отец Иоанникий оптинский уехал до получения приглашения Вашего побывать у Вас. Он и сам о сем поговаривал. Ныне у меня гостят о. Иоанникий, Площанский иеромонах, с казначеем Паисием – приехали хлопотать о штате для обители. Все еще не могу попасть с ними в город за нездоровьем. И о Архимандрите Сергии не имел возможности спросить у Киевского, хотя и был у него на праздниках, при многих других посетителях. Когда увижу наедине, то не премину спросить и Вам отписать.

Затем, поздравляя Вас с прошедшими праздниками Рождества Христова и Новым Годом, прося Ваших святых молитв, имею честь быть всегда

Вашего Высокопреподобия

покорнейший послушник и сомолитвенник

Арх<имандрит> Игнатий.

1838 года Января

11-го дня

Возлюбленнейший О. Варфоломей!

Письмо Ваше имел честь получить и Киевскому [Владыке] доставил.

Площанский иеромонах Иоанникий здесь был, а перемещаться к Вам отказался. Им обещают прибавить штат. Я еду сегодня или завтра на Валаам для водворения там, аще Господь поможет, тишины. А по приезде о. Анастасия зачнем хлопотать, надо, чтобы он сам просьбу прислал к Вам на имя Вашего Архиерея, – походатайствовать можно!

Сие уже второе писание после Нового года к Вам пишу. Замечаю, что одного из Ваших писем не получил – видно как-нибудь затерялось на почте.

Прося Ваших Св. молитв имею честь быть

Ваш покорнейший послушник и сомолитвенник

Арх<андрит> Игнатий.

31 января [1838 г.]

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший Отец Строитель Варфоломей!

Сей письмоподатель изъявил мне желание определиться в монастырь. Но как для слабого его здоровья здешний климат оказался весьма вредным, – да и штатное положение нашей обители по духу несовместным, то советовал я ему обратиться к Вам, – тем более, что он уроженец Ростовский, хотя формуляр его имеет пятно, однако оное хорошим его поведением и свидетельством лиц, Коим он известен, может быть изглажено.

Прося Ваших Святых молитв, имею честь быть

Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

28-го мая 1838 г.

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший Отец Строитель Варфоломей!

Долго не отвечал я на последнее письмо Ваше. Но что и отвечать? Какую форму прошения в Св. Синод могу Вам доставить?

Самое прошение Ваше о увольнении, если оного желаете, должно быть представлено Вашему Епархиальному начальству, которое, как здесь известно, Вами весьма довольно и, вероятно, при дальнейшем течении времени более и более располагаться во благо будет.

О себе имею честь уведомить, что в сие время довольно я похварываю; по слабости моего здоровья здешний климат имеет превредное на меня влияние. Не говоря о прочем, страдаю часто глазами, что лишает меня сладчайшего и полезнейшего занятия – чтения. Однако не думаю вдруг оставить все, дабы преждевременным уклонением от должностей не лишиться плодов духовных, доставляемых своевременным по воле Божией и ради Бога уклонением.

Письмо Ваше Высокопреосвященному Митрополиту Киевскому доставил; и он сожалеет о Ваших чувствах.

Затем, прося Ваших Святых молитв на подкрепление моих немощей душевных и телесных имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

1838-го года Июня 9-го дня

P. S. Готовый печатать письмо сие, получаю от некоторого своего знакомого письмо, в коем он пишет, что был у Преосвященного Ярославского, который относился о Вас с особенною похвалою, говорил, что Вам предстоит труд собрать новую братию, ибо настоящая избалована прежнею вольностию.

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший Отец Варфоломей!

Поздравляю Вас с новым годом; виноват, что оставляю столь долгое время, не отвечая на почтеннейшее письмо Ваше. Но хотя и ленюсь писать, однако сердце бдит постоянно в любви к Вам. Хотя настоятельская должность и ввергает часто душу в попечения земные, особливо в нашей обители, которая, можно сказать, вновь устраивается, однако временем посылается воспоминание о вечном веселии и о вечном мучении.

Книжки Ваши надеюсь в скором времени к Вам переслать. О. Алимпию прошу сказать от меня усерднейший поклон и поздравление с Новым годом.

Прося Ваших Святых молитв имею честь быть Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

4-е января 1840

Оптино-скитский монах Иоанникий едет в Петербург для сбора.

†

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Воистину Воскресе Христос!

Приятнейшее письмо Ваше от 6-го мая я получил и усерднейше благодарю за Вашу откровенность, которая служит верным признаком истинного благорасположения и которой и впредь прошу не лишить меня. О. Иоанникий Оптинский, выехавший на днях из С. Петербурга, намеревался быть в Вашей Святой Обители, и расскажет с подробностию о моих обстоятельствах, о коих здесь уведомляю Вас вкратце. Точно – был воспрещен мне выезд из монастыря, но по причине совсем другой, нежели о коей Вы пишете. Это за знакомство мое с посланником Короля Французского, что Государь Император нашел неприличным и достойным наказания, и к чему я принужден был насильственно Синодальным чиновником. Сие последнее обстоятельство Государю неизвестно, и я не нахожу нужным приводить в известность. О выходе некоторых из братий ночью из монастыря и отпоре ворот распространял здесь слухи о. Нафанаил Толгский; когда сии слухи дошли до меня, я тотчас произвел строжайшее исследование; оказалось, что была прислана в 12-ть часов ночью посылка тысячи на две в монастырь, то отворили ворота и ризничий принял вещи, не выходя из монастыря, и ниже из келлии. После сего случая, в коем о. Нафанаил обнаружил безрассудное бешенство, должен он был выйти из Сергиевой Пустыни, куда был принят единственно из милости по усильнейшим просьбам, а по принятии тотчас вооружился против благодетеля своего о. Казначея. Я бы сердечно рад был дать преимущество о. Нафанаилу по его сединам, – но способности его и нравственность сами собою поставили его ниже многих послушников. Наконец, о нерасположении ко мне Синодального Обер-Прокурора я ничего не могу сказать решительного. Принимает и поныне очень ласково, сам обещался ко мне приехать. Расположение же Государя Императора из последнего даже обстоятельства обнаружилось в полной силе. И мне остается только благодарить Господа Бога за все случившееся, – видеть Его Божественный Промысл, бдящий о спасении души моей и сими малыми искушениями воспитывающий и окормляющий мое младенчество. Горе егда Вам рекут добре вси человецы – это опасно; а потерпеть маленькое поношение весьма спасительно. И потому стараемся предаваться воле Божией с благодарением, а погрешности свои при Всевышней помощи усердствуем по силе исправить.

Прося Ваших святых молитв, имею честь быть навсегда с искреннейшею моею преданностию

Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

О. Алимпию свидетельствую искреннейшее мое почтение.

1840

Мая 17-го дня

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший Отец Строитель Варфоломей!

Почтеннейшее письмо Ваше имел честь получить. Во-первых, сердечно благодарю Вас за радушное гостеприимство, в коем выразилось все обильное Ваше ко мне расположение. Во-вторых, имею честь известить, что немедленно просил я о ускорении хода дела Вашего в Святейшем Синоде и 24-го сего сентября получил известие: Св. Синод разрешил перестроить церковь Югской Дорофеевской Пустыни, о чем уже послан указ Преосвященному Ярославскому.

Прошу Вас засвидетельствовать мою искреннейшую признательность о. Алимпию и всей о Господе братии за любовь их. Поручая себя Святым Вашим молитвам имею честь быть навсегда

Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

29-е сентября [1840 г.]

Ваше Высокопреподобие

Достопочтеннейший Отец Строитель Варфоломей!

Приятнейшее письмо Ваше от 16-го ноября получил и сердечно благодарю за братское и отеческое расположение Ваше ко мне.

Надеюсь, что милость Божия дарует мне соответствовать оному. Сия Божия милость покрывает и меня, и обитель нашу доселе; хотя от времени до времени и подвергаюсь телесным недугам, а в душевных пребываю постоянно. В настоящее время занимаюсь переводом с латинского языка книги св. Исаии отшельника Скитского, и весьма услаждаюсь духовно-благодатными изречениями сего Святого Отца. Аще Господь восхощет, намереваюсь оную напечатать, ибо на славянском и русском языках не случалось мне оной видеть, – а польза ее должна быть необыкновенная. Преплачевный отец! Он современен Макарию Египетскому. Св. Исаак Сирин и Авва Дорофей на него ссылаются; есть на него ссылка и в книге великого Варсонофия. Может быть, в Вашей библиотеке имеется сия книга; в таком случае прошу уведомить, и написать, сколько именно в ней слов или бесед и под какими заглавиями. Также надеюсь получить книгу Св. Кассиана Римлянина на латинском же языке, на коем он писал, и если благоволит Господь, то заняться и ее переводом. Во обители отстроился окончательно корпус братских келлий, чем братия очень успокоены; сельское хозяйство наше также доселе благословляется; если и впредь так благословится, то надеемся значительно иметь поддержку для устройства и содержания обители.

Благодарю почтеннейшего о. Алимпия за его воспоминание о мне; сердечно радуюсь возвращению его здоровья и усердно ему кланяюсь, прося Св. молитв.

Затем, – желая Вам доброго здоровья и всех благ, также прося Ваших святых молитв, с искреннейшею преданностию, имею честь быть навсегда

Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

Нояб<ря> 30 дня [1840 г.]

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Получа Ваше письмо, составил я из оного записку и вручил Муравьеву⁴ для доставления и ходатайства пред Г. Сербиновичем. Здоровье мое плохонько; почти всю зиму похварываю; однако же неизреченная милость Божия помогла привести почти к окончанию перевод с латинского книги Св. Исаии; весьма бы я желал сличить оный с имеющеюся у Вас рукописью, и потому покорнейше прошу переслать ко мне по почте; я постараюсь вскорости и сохранности Вам обратно и книгу и деньги за пересылку доставить. Некоторые добрые люди берутся на свой счет напечатать. По окончании сей книги, после Пасхи, аще Господь восхощет, желается приняться за перевод Кассиана Римлянина также с латинского; у меня все его сочинения, книга преполезная. Прошу Ваших святых молитв для подкрепления немощных моих души и тела.

Пожалуйста, не замедлите присылкою рукописи.

Остаюсь навсегда Вам преданнейший собрат

Архимандрит Игнатий.

1841 года Марта 11-го дня

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Книгу Вашу св. Исаии отшельника, много оною попользовавшись, при сем препровождаю с сердечною благодарностию. Оконченный перевод мой переписывается набело, и, аще Господь восхощет, думаю отпечатать для общей пользы монашествующих; теперь с услаждением духа занимаюсь Кассианом, т. е. переводом его на российский язык. Сам будучи скуден и в деятельности христианской и в мудрости, очень рад, если буду в состоянии отверзть некоторые сокровищницы духовные, доселе запечатленные, переводом. Прошу Ваших святых молитв на подкрепление душевных и телесных моих немощей.

С сердечною искреннейшею преданностью имею честь быть навсегда

Ваш покорнейший послушник и сомолитвенник

Архимандрит Игнатий.

1841 года 19-го июля

О. Алимпию свидетельствую искреннейшее мое почтение.

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Приятнейшее письмо Ваше от 23-го ноября я получил. Особенно утешили Вы меня, обнаружив расположение Ваше побывать в Северной Столице. Примите мое приглашение! Не говоря о том удовольствии, которое Вы мне доставите, небесполезно для Вас будет познакомиться лично с Филаретами, кои оба ко мне весьма расположены. Из них – Киевский читает ныне перевод Исаии отшельника и оною книгою восхищается, говоря, что непременно надо оную напечатать в самом большом количестве экземпляров. Очень согласен с Вами, что книга сия может принести особенную пользу душам и потому быть ходатайницею для меня милости Божией. Этой единственной платы ищу, а напечатание, аще Господь восхощет, и продажа оной будет производиться мимо меня. Кассиан, коего монашеских книг две, переводится; теперь дело на половине первой книги. Также драгоценнейшая монашеская книга! Имеющийся перевод в Добротолюбии крайне сокращен. Статья о духе чревообьядения, названная в Добротолюбии о воздержании чрева и занимающая там полторы страницы, занимает в подлиннике до 40 таковых страниц, наполнена множеством нравоучительнейших повестей. Наименее сокращена статья о унынии. Послание к Леонтину Игумену составлено из двух отдельных бесед, сокращено, и притом Леонтин был Епископ, а не Игумен.

Получил я из Оптины письмо, скромное, о кончине отца Леонида. Писали оное о. Макарий и Иоанникий. Некоторые мирские получили от других исполненное повествованиями о Пророчествах. Мы желаем себе и всем, ищущим истины, прозрения на грехи наши, – пророчества, что хотя сколько-нибудь вознерадим или вознесемся, то впадем в руки страстей и удалимся от Бога. Таковое прозорливство и пророчество могут нам принести существенную пользу.

Поздравляю Вас с наступающим праздником Рождества Христова и, прося Ваших святых молитв с обычною братскою любовью, остаюсь навсегда

Ваш покорнейший слуга и Богомолец

Архимандрит Игнатий.

1841 год

декабря 22 дня

П. С. О. Алимпию свидетельствую мое усерднейшее поклонение, за память и любовь благодарение. Мой казначей приносит Вам искреннейшую признательность за благосклонный прием. Посылку – салфетку и полотно он мне доставил, благодарю усерднейше!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

По отправлении к Вам письма, был я у Киевского Митрополита, и между прочим сказал ему о намерении Вашем побывать в С. Петербурге, и что я Вас приглашаю. Он весьма сему обрадовался и сказал: повторите ему немедленно приглашение и от меня, я желаю его видеть. Потом прибавил с обычною ему добротою много на счет Ваш, из чего я заключил, что Вам непременно должно приехать. Почему и постарайтесь исполнить сие в скорейшем времени.

Итак, в надежде скорого свидания, имею честь быть с обычною моею преданностию

Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

1841 года

декабря 27 дня

Ваше Преподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Высокопр<еосвященнейший> Митрополит Киевский писал к Владыке Вашему и просил, дабы он соблаговолил уволить Вас в столицу, на что Ваш Архипастырь и изъявил согласие. Почему В. Митрополит поручил мне третицею написать к Вам немедленно, дабы и Вы поторопились и не мешкали. И потому решайтесь, ничтоже сумняся. Очень приятно мне видеть, что Ваш Архипастырь питает к Вам любовь, как это видно из письма его к Митрополиту.

Надеюсь скоро Вас увидеть и, насладившись взаимною любовию, проводить с миром к святым и преподобным отцам в обитель Божией Матери.

Ваш покорнейший слуга и сомолитвенник

Арх<имандрит> Игнатий.

1842

30 января

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей! Письмо Ваше от 18-го февраля я получил. Будучи крайне недоволен Вашим отказом на мое приглашение, паче же не на мое точию, но на приглашение Высокопреосвященнейшего Митрополита посредством меня, – начинаю с Вами браниться. Благоволите выслушать с благодушием и утешьте исправлением Вашей погрешности. Что Вы хвалитесь неупустительностью в послушании, возложенном на Вас Св. Синодом? Суетна похвала сия, когда Вы не внемлете гласу Первенствующего Синодального члена, не повинуетесь его призыву, приводя пустые отговорки. Начный в вас дело благое, и да совершит е, сказал Апостол. И Вам надо совершить послушание Ваше; а без доброго конца доброе начало не может принести никакого плода. Неужели Промысл Божий, приведший Вас в Югскую Пустыню, уже престал бдеть над Вами? Неужели Вы так думаете? Не предположив в Вас сих мыслей маловерия, чем объяснить Вашу шаткость, Ваше двоедушие? И едете, и не едете; и взяли паспорт, и ни с места! На что это походит? Таковая коловратность, таковое непостоянство простительно новоначальному, в Авве же отнюдь не простительна! Вижу! Вы испугались; Вы подозреваете, не повстречается ли Вам по приезде какое перемещение! Ваше тело возопило: не езди, мне здесь тепленько и мяконько, а то, пожалуй, они сунут тебя туда, где я замучусь от климата; да и над Алимпием сжалься: он здесь воскрес, а в другом месте могут к нему возвратиться прежние болезни. Так Вам советовало Ваше тело, а Вы его и послушались. Зело бо сильны ласкания тела, сказал Св. Исаак. Вы в послушании у Вашего тела, а не у Синода, как хвалитесь, думая меня, как глупого, обморочить. Кроме того, что Вы маловерием Вашим погрешаете пред Промыслом, еще впадаете и в другую немаловажную погрешность. Как судить о мнении Вашем относительно Преосвященного Митрополита? Значит – опасаясь ему доверить себя, Вы в нем не предполагаете ни любви, ни рассуждения духовного! Словом сказать – с какой стороны ни посмотрю на Ваш поступок, нахожу оный решительно безрассудным.

Итак, исправьтесь! Отложив все хохлацкое упрямство, еще же и мудрование с злохитростию, скорее приезжайте, возвергнув на Господа печаль твою, и Той тя препитает. Советую и Митрополита не прогневать: ибо ныне вакансий настоятельских много, и ему стоит только предложить в Синоде; тотчас полетит Указ и дерзостный ослушник, по своему токмо мнению послушник, полетит с Юги на север оплакивать свое самонравие и непокорство. Сим кончаю мою брань, к которой бы не хотелось прибегать, да нечего делать, когда честь неймет.

Помирюсь с Вами при личном свидании! И бранюсь, а все-таки остаюсь

Ваш усерднейший слуга и собрат

Архимандрит Игнатий.

Марта 6-го дня

[1842]

Христос Воскресе!

Возлюбленнейший о Господе о. Варфоломей!

Поставили же Вы на своем! Не приехали! А если б приехали, то, конечно б, не отказались принять Архимандрию и быть наместником в Киево-Печерской Лавре. Митрополит Киевский хорошо сделал, обратив внимание на достойного; я не раскаиваюсь в рекомендации, сделанной по совести. Но Варфоломея ни благохваление, ни гаждение не тронули! Что с Вами делать! Полюбилась Вам обитель Югская. Часто вспоминал о Вас Митрополит; четыре месяца, поджидая Вас, не давал увольнение своему наместнику; 3-го мая он выехал в Киев, с намерением побывать в Ростове.

Поздравляю Вас с прошедшим Великим Праздником Праздников и настоящею пятидесятницею, а за неприезд Ваш сим заочно мирюсь, всегда быв к Вам преисполнен мира и любви о Господе. О. Алимпию свидетельствую усерднейшее почтение.

Прося Ваших св. молитв, имею честь быть навсегда

Ваш покорнейший слуга и сомолитвенник

Архимандрит Игнатий.

7 мая [1842]

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе Отец Варфоломей!

Особенно для сердца моего радостию было получение письма Вашего! За таковое доставленное Вами мне утешение, Господь да утешит Вас излиянием и действием в сердце Вашем Своея благодати; ибо, по словам святых Отцов, ключ духовных дарований дается любовию к ближнему, которую Вы, написав ко мне письмо, изъявили самым делом.

О себе уведомляю Вас, что, по милости Божией, нахожусь еще в живых и, несмотря на множество грехов моих, нередко наслаждаюсь несказанною радостию: ибо Господь наш Иисус Христос пришел грешников спасти. Аще Господь восхощет, намереваюсь завести в обители моей общежитие: ибо, по мнению моему, самые обстоятельства и души братии к тому созрели. Продолжаю заниматься и переводом святых Отцов, сколько допускают силы, а особливо сколько позволяют глаза, пришедшие в крайнюю слабость. О. Алимпию покорнейше прошу сказать мой усерднейший поклон.

Затем – прося Ваших святых молитв и продолжения драгоценной мне Вашей отеческой и братской любви, имею честь пребывать навсегда

Ваш покорнейший послушник и сомолитвенник

Архимандрит Игнатий.

1843

3 марта

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший Отец Игумен!

Усерднейше поздравляю Вас с получением Игуменского сана, в котором Милосердный Господь да поможет Вам служить Святой Церкви с таковым же успехом, с каковым Вы проходили служение Ваше доселе, или и с большим. Что не писал я к Вам, то это потому, что уверен в Вашей любви ко мне о Господе, а особенной причины писать не повстречалось. Притом я стал ныне крайне слаб глазами, что приписываю действию здешнего приморского воздуха.

Как о приятной для всего монашества новости, извещаю Вас о следующем: конечно, известно Вам, что Императрицею Екатериною уничтожен монастырь Святогорский, что в Харьковской губернии на реке Северном Донце, имеющий превосходнейшее местоположение – самое пустынное. Императрица, упразднив обитель, отдала сие место известному вельможе Графу Потемкину. Года с два тому назад имение сие досталось его внуку, женатому на Княгине Голицыной. Оба они крайне добросердечны и привержены к святой Церкви, особливо она; отказавшись от всех светских увеселений, занимается обильным подаянием милостыни, упражняясь в чтении Святых Отцов и молитве. Ее глаза – как два неиссякающие источника слез. Сей чете Господь внушил восстановить монастырь, и она, испросив словесно дозволение у Государя, подала о сем просьбу в Святейший Синод, с тем, чтобы учреждена была общежительная пустыня по уставу Софрониевскому и Глинскому⁵.

Относительно общежития в нашей обители, то я говорил о сем нашему новому Митрополиту⁶, который, хотя крайне расположен к нашей обители, но не изъявил на сие согласия. Наше место крайне трудно; монастырь совершенно сквозной; в летнее время в соседство наше переселяется знаменитейшая публика петербургская. Невольно рождается заботливость, приводящая в развлечение. И хорошо бы, если б неудобства сим оканчивались!

За сим желаю Вам доброго здравия и всех истинных благ. В моем расположении к Вам пребываю по милости Божией постоянным, и у Вас прошу того же. Поручая себя Вашим Святым молитвам, имею честь быть навсегда

Вашего Высокопреподобия покорнейшим

послушником и собратом

Архимандрит Игнатий.

1843 года

октября 29-го д<ня>

О. Алимпию мой усерднейший поклон!

†

Воистину Воскресе Христос!

Достопочтеннейший и Возлюбленнейший о Господе Отец Игумен Варфоломей!

Взаимно и Вас поздравляю со всерадостнейшим Праздником Воскресения Христова, усерднейше желая Вам, чтобы Господь наш, Иисус Христос, пострадавший за нас и совоскресивший нас с Собою, излил на Вас обильно дары благодатные и устроил Ваши внешние обстоятельства в благопоспешество Вашему душевному спасению и временному благоденствию.

На все письма Ваши я всегда отвечал с постоянною аккуратностию; если же некоторые письма Ваши остались без ответа, то это от того, что их не получал. Какая бы могла быть сему причина? Кажется, Стрельнский Почтмейстер человек очень исправный и всегда без малейшей утраты доставлял в Монастырь письма. Нет ли в Ваших краях какой оплошности? О себе скажу Вам, что по милости Божией поживаю довольно благополучно. В обитель нашу прибыл на жительство Площанской Пустыни иеромонах Иоанникий, Вам довольно известный. Я утешен приездом сего старца и надеюсь от него пользы душевной как для себя, так и для вверенного мне братства.

Поручая себя отеческой и братской любви и прося Ваших святых молитв, с искренним почтением и сердечною преданностью имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейший слуга и сомолитвенник

Архимандрит Игнатий.

Отцу Алимпию мой усерднейший поклон! С Отцом Ректором Вашим я виделся, но еще не беседовал.

1844 года

Апреля 27 дня

Сергиева Пустыня

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший Отец Игумен!

Приношу Вам сердечную благодарность за приятнейшее письмо Ваше, в котором Вы поздравляете меня с радостнейшим праздником Воскресения Христова. Равномерно и я Вас поздравляю и на приветствие Ваше с веселием сердечным отвечаю: Воистину воскресе Христос!

Весьма утешаюсь, видя, что Вы сохраняете прежнюю ко мне любовь; и я по милости Божией пребываю постоянно в тех же чувствованиях любви к Вам, как и прежде был, радуясь благоустройству обители Вашей во славу Божию, к чести Христианства и монашества, к назиданию многих. О. Иоанникию передавал я от Вас поклон, за который он весьма благодарит Вас и свидетельствует Вам свое почтение с поклонением. Хотя мы оба находим здешнее место весьма шумным, но покоряемся воле Божией, поместившей нас обоих сюда совершенно для нас неожиданно. О себе уведомляю Вас, что живу довольно благополучно: много утешает Преосвященный Митрополит Антоний, муж, исполненный благонамеренности и правдивости. Также утешает и братство, в коем есть многие члены истинно расположенные пожить по Бозе. Здоровье мое становится год от году плоше. По зимам почти не выхожу из келлии; ноги чрезвычайно зябнут, а от сего прилив крови к голове и расслабление во всем теле. О. Алимпию прошу сказать от меня усерднейший поклон и поздравление с Праздниками.

Желая Вам всех благ от щедрыя десницы Создателя, поручая себя Вашим Святым молитвам и отеческой любви, с искреннейшею преданностию и почтением имею честь быть

Ваш покорнейший слуга

Архимандрит Игнатий.

1845 года

8-го дня

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший отец Игумен Варфоломей!

Усерднейше поздравляю Вас с наступившим Новым годом; желаю Вам вожделенного здравия, совершенного благополучия и многих лет.

О себе уведомляю Вас, что я здоровьем своим крайне порасстроился, все лето и осень хворал и теперь также хвораю. Буди воля Божия.

Прося Ваших святых молитв и поручая себя Вашей отеческой и братской любви с сердечною преданностию и почтением имею честь быть навсегда Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

Января 1 дня

1846 года

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший отец Игумен Варфоломей!

Не скорбите на меня, что я не мог побывать у Вас в обители на обратном пути моем из Бабаек в С.-Петербург, несмотря на мое крайнее желание побывать у Вас. Путь мой состоялся прямо из Костромы на Вологду. В Петербург я поспел в самый день срока моего отпуска.

Примите мою братскую искреннейшую благодарность за любовь, оказанную Вам мне недостойному, за посещение меня болящего и смердящего, за претерпение моих немощей. От Вашего Архипастыря получил я преблагосклонное письмо в ответ на мое, которое я писал ему из Бабаек, извиняясь, что уезжаю из того края, лично не простившись с ним. Потрудитесь передать мой усерднейший поклон о. Казначею Алимпию и всей о Христе братии Вашей. – Здесь, по милости Божией, все благополучно: посетившая и каравшая северную столицу холера значительно уменьшилась.

Испрашивая Ваших святых молитв и поручая себя Вашей отеческой и братской любви, с чувствами совершенного почтения и преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1848 года июля

12-го дня

Ваше Высокопреподобие!

Многолюбезнейший Отец Игумен Варфоломей!

Приношу Вам сердечную благодарность за добрейшее письмо Ваше! Примите мое усердное поздравление с наступившим великим Праздником Праздников! Приветствую Вас всерадостным духовным приветствием: «Христос Воскресе, воистину воскресе!» По милости чувствую значительное облегчение от обдержавшей меня простудной болезни, особливо с наступлением весны: обновляется юностию и бодростию жизнь моя, чего я желал для того, чтоб ревностнее и сильнее поработать Господу Богу, Которому работал доселе с крайнею леностию и небрежением. Причиною главною такового уныния было недостаточное произволение; много однако ж способствовали ему болезнь и крайняя телесная немощь. Декокт сассапарельный я перестал принимать осенью в сентябре месяце, пользуюсь теперь ваннами, в которые кладут соли и мыла; также пользуюсь чистым дегтем, которым трусь и которым намоченные чулки ношу. Осталась слабость и сильная испарина, которою изнутри выходят остатки болезни. Но все еще не могу должным образом заниматься по причине сильной слабости: особенно писать очень трудно, потому что кровь кидается в голову. Преосвященный Митрополит Никанор⁷ – пастырь добрейшего сердца и светлого ума, к монашеству весьма расположен, – шайку мошенников унял и обуздал, а между прочим, и Аполлоса, воспретив ему без своего ведома таскаться в Петербург, в котором Ладожский Строитель, кинув свой монастырь, проживал непрестанно, занимаясь разными пронырствами, приискивая себе места повыше и повеселее Ладожского, то в Риге, то в Херсонской Епархии, впрочем, безуспешно. Жаль этого человека, который мог бы по способностям своим быть очень полезным человеком для монашества, а сделался пустым искателем приключений. Толгский Сергий переводится в число братства Александро-Невской Лавры. О Вашем Преосвященном многие здесь очень сожалеют и желают, чтоб он оставил свое намерение удалиться на покой. Он писал ко мне письмо, в котором говорил о Вас с многою любовию и, между прочим, поместил, что Вы отправились в Москву для совещания с медиками. От Графа Шереметева я получил письмо на Пасхе. В обители нашей – благополучно: некоторые благотворители предполагают выстроить при монастыре великолепную и обширную гостиницу каменную на место существующей дрянненькой и полусогнившей деревянной. Также другие благотворители думают обнести монастырь другою, обширною оградою. Удивляюсь я, – почему не получаете Вы моих писем! Особливо, питая к Вам сердечную любовь, я всегда аккуратно отвечаю. Это обстоятельство заставляет меня послать письмо сие страховым. Потрудитесь передать мой усерднейший поклон и поздравление с праздником Отцу Алимпию. Мои: Симеон (бывший Стефан) и Николай свидетельствуют Вам свое глубочайшее почтение.

Поручая себя Вашей Отеческой и Братской любви и испрашивая Ваших святых молитв, с чувствами искреннейшей о Господе преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1849 Апреля 18-го дня

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший и многолюбезнейший Отец Варфоломей!

Благодарю Вас за любвеобильное письмо Ваше и взаимно поздравляю Вас с наступившим Праздником Праздников, приветствуя Вас всерадостным приветствием: «Христос Воскресе!»

О себе имею честь известить Вас, что по возвращении из Бабаек очень долгое время я находился весьма в слабом состоянии до самого декабря месяца, в конце которого начал послуживать; летом 49-го года почувствовал себя лучше, а нынешнею зимою еще получше. Впрочем, здоровье мое вполне, так сказать, склеенное, а не цельное, и малейшее влияние воздуха, пищи, холода скоро и сильно меня расстраивает. По этой слабости весьма бы нужно и полезно было оставить настоятельскую должность, особливо в таком шумном монастыре, как наша Сергиева Пустынь, где влияние мира, развившегося во всей силе, подавляет все иноческое. Но надо потерпеть, доколе Господь, по милости Своей, устроит благоугодное Ему. Каково Ваше здоровье? Вы не говорите о нем ни слова. Желаю усердно, чтоб силы Ваши и силы о. Алимпия подкрепились во славу Божию и для пользы общей. Мои келейные усерднейше Вам кланяются и просят Ваших святых молитв. Затем – поручая себя Вашей отеческой любви с чувствами искреннейшей преданности и сердечного уважения имею честь быть

Вашего Высокопреподобия искреннейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1850 года мая 3-го дня

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейший о Господе отец Варфоломей!

Приношу Вам сердечную благодарность за воспоминание Ваше о мне грешном. Точно, когда о. Архимандрит Александр отправлялся из Устюжны в Ваш край, я советовал ему заехать в святую обитель Вашу, посмотреть на устройство ее и познакомиться с Вами, чего, впрочем, за краткостью времени он не мог исполнить. Мое здоровье получше прежнего, но все еще не вышли из меня яды прежних недугов, и в самой Устюжне я был покрыт сыпью, которою у меня с некоторого времени выходят внаружу внутренние болезни. Здешнее место очень безпокойно и интрижно, не по моим силам. Посетителей много, и самых щекотливых: всем угоди, несмотря на то, что у многих из них бывают противоположные требования. Этим отнимается много времени, если не все; так будьте великодушны и простите, если за крайним недосугом и множеством письма случится не отвечать на письмо Ваше. Но несмотря на таковое мое молчание, я всегда содержу Вас в памяти, соответствуя отеческой и братской любви Вашей моею недостойною любовию. Примите на себя труд передать мой усерднейший поклон о. Алимпию. Из Устюжны возвратился я в Петербург с 2-го на 3-е число августа в ночь.

Поручая себя Вашим святым молитвам, с чувствами искреннейшей преданности и уважения имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1851-го года, августа 10-го дня

Сергиева Пустыня

Ваше Высокопреподобие!

Всечестнейший отец Игумен Варфоломей!

Судьбы Божии – бездна многа. Я вижу в репорте Преосвященного Евгения желание не противоречить прежним о Вас репортам и собственным Вашим отзывам, тем более, как Вам уже теперь вполне известно, что в Ярославской Епархии ходят совсем другие слухи о здешних действиях, нежели каковы эти действия по истинному их значению. Впрочем, по сему репорту Святейший Синод еще может Вас оставить настоятелем Югской Пустыни, как свыкшегося с этим монастырем и его управлением, что новому настоятелю еще приобретать надо, – в особенности, если Вы партикулярно об этом просили. Сегодня 13-е, т. е. день доклада, и я получил Ваше письмо сегодня утром. Остается молиться Богу: ибо Вы уже у всех были и свою просьбу изложили, и начальство знает, чего Вы желаете. Из конца репорта Преосвященного не видно, чтобы он указывал именно на какой-нибудь монастырь для повышения Вас; также видно, что еще настоятеля на Юге нет: то, если не имеется вакансии Архимандричьей в виду у Св. Синода, весьма вероятно, что Вас, наградив саном, согласно представлению Архиепископа, отправят на Югу, чем и разрешится недоумение о настоятелях, прописанное в конце репорта. Впрочем, что Бог устроит – буди Его Святая Воля, которая часто отсекает нашу волю, как сия ни кажется нам по наружности правильною.

Ваш преданнейший

Архимандрит Игнатий.

Февраля 13-го дня

†

Ваше Высокопреподобие!

Многолюбезнейший отец Варфоломей!

Поздравляя Вас с прошедшими и наступающими Праздниками, имею честь Вас уведомить, что известное Вам дело решено к совершенному обвинению доносителя, который, однако, оставлен в Вашем монастыре до решения другого дела до него касающегося.

Желая Вам всех истинных благ и прося Ваших Святых молитв, с обычною моею преданностию имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

Мая

10-го дня [1852 г.]

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший отец Игумен Варфоломей!

По письму Вашему от 13-го июня я наводил снова справку, которую при сем и препровождаю на благорассмотрение Ваше. Я получил ее уже здесь в Устюжне, где нахожусь для переследования прежних дел. Письма у меня очень много: и потому извините за краткость сего письма.

Поручающий себя Вашим Св. молитвам

Вашего Высокопреподобия покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

1852 года, 1-го июля

Устюжна – Железная

†

Ваше Высокопреподобие!

Многолюбезнейший и достоуважаемый отец Игумен Варфоломей!

Конечно, Вам уже известно изречение о Вас Божественного Промысла! Пусть знают враги наши, и сама Ярославская Консистория, какого мнения о Вас Святейший Синод. Соловецкий Монастырь составляет совершенно отдельное ведомство, и есть один из важнейших, а может быть, и самый важный пункт Российского монашества. Избирая Вас, Святейший Синод хочет, чтоб этот многолюднейший и уединеннейший Российский монастырь получил приличествующие ему характер и направление, чтоб дух и правила Преподобных Савватия и Зосимы снова возвеяли в их обители и образовали подвижников, достойных сего Святого места. Когда я узнал о Вашем назначении, то вспомнил предсказание одного из тамошних новейших подвижников – Феофана, претерпевшего многие и лютые биения от бесов, предсказание, что явится Настоятель в Соловецкой обители, который пойдет по стезям Зосимы и при котором процветет особенно обитель. Да дарует Вам Бог быть исполнителем сего пророчества. Граф Протасов действовал при Вашем избрании как благороднейший человек и как ревнитель монашества. Вы найдете в нем усерднейшего помощника, готового содействовать Вам во всех благих начинаниях Ваших: это я слышал из собственных уст его.

В надежде скорого свидания, с чувствами глубочайшего почтения и искреннейшей преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

1852 года сентября 8-го дня

Достопочтеннейший отец Игумен Варфоломей!

По получении Вашего письма я ездил к графу Протасову и сообщил ему Ваше расположение; но он никак не согласен на исполнение Вашего прошения, и поручил мне написать Вам, чтоб Вы непременно исполнили требование Святейшего Синода и возлагаемое им на Вас послушание. Если Вы чувствуете себя слабым по здоровью, то Святейший Синод не принуждает Вас оставаться долго в Соловецком, а год или два. Но Святейший Синод нуждается узнать, чрез посредство благонадежного человека, каким признает Вас, состояние сей отдаленной и важной обители. На Вас возлагается Святейшим Синодом поручение, заключающееся в ревизии самой подробной сего монастыря, каковой ревизии раньше года нельзя выполнить и по совершении которой, когда Вы доставите Св. Синоду подробные и точные сведения, то Св. Синод, в случае Вашей болезненности, будет иметь все время к избранию достойного Настоятеля. Таковы точные слова Его Сиятельства.

Егда бе юн поясашеся сам и хождаше, амо же хотяше: егда же состареешися, ин пояшет, и ведет амо же не хощеши.

Испрашивающий Ваших Святых молитв

недостойный Архимандрит Игнатий.

Сентября 22-го дня [1852 г.]

Такое же письмо послано в Рыбинск: ибо не знаю с точностию, где Вы находитесь.

†

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший Отец Игумен Варфоломей!

Что мне отвечать на последнее письмо Ваше? На него и на все Ваши действия отвечают самые обстоятельства; а мне, по малоумию моему, следует только молчать пред зрелищем Ваших действий, потому что они для меня вполне непостижимы. Только смею рассуждать, и то единственно для себя, что Господь (сказавший: кая польза, аще человек весь мир приобрящет, душу же свою отщетит) возлюбил Вашу душу и дарует ей настоящим искушением, отрешившись от всего, наипаче приблизиться к Нему. Благоговейно смотрю на постигшую Вас скорбь и усердно желаю Вам невидимой победы над собою.

Прося у Вас прощения и испрашивая Ваших Святых молитв имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

28 октября [1852]

†

Ваше Высокопреподобие,

Честнейший Отец Игумен Варфоломей!

Письмо Ваше от 12-го ноября я получил. Судьбы Божии бездна многа, и истинно то, что кого Господь любит, того наказует. Я, дорогой Батюшка мой, с благоговением взираю на постигшее Вас искушение и молю Бога, да дарует Вам силы перенести его по подражанию Святым, которые наследовали Царство Небесное многими скорбми. Хотя, по-видимому, и постигла Вас скорбь от человека, но по сущности она попущена Богом для Вашего усовершения. Я умиляюсь, смотря умными очами на скорбь Вашу, и думаю сам в себе: «Каково-то я понесу искушение, если Господу Богу угодно будет послать мне оное? И какое Господь пошлет мне искушение?» Так помышляя, соболезнуя о Вас, я полагал, что Вы уже получили Указ о увольнении Вас, и потому написал Вам, что самые обстоятельства отвечают. Прошедшего не воротишь; но Вы бы сделали гораздо лучше, если б пожаловали сами в С.-Петербург и объяснили пред Членами Святейшего Синода и пред Графом Протасовым Ваше болезненное состояние. Члены Святейшего Синода – все очень добрые Старцы, и Граф Протасов имеет самое доброе сердце; Вы бы могли у них все испросить. Но что делать? пролитого не воротишь. Это устроилось свыше: тут рука Божия, а люди только оружие. Причину сего события надо искать в Божием промысле о Вас; там она сокровенна. Без скорбей невозможно очиститься деланию нашему о Господе, и нам невозможно увенчаться венцом евангельским. Я вполне убежден, что Вы благодушествуете и преданием себя воле Божией и благодарением Богу стираете главу змею печали, ищущему поглотить Вас. Слава Богу за все! Слава Богу. Горькими врачевствами исцеляющему души, прибегшие к Нему, Всесильному Врачу. Испрашивающий Ваших Святых молитв Ваш недостойный послушник

Архимандрит Игнатий.

1852 года, декабря 1-го дня

Ваше Высокопреподобие,

Всечестнейший Отец Игумен Варфоломей!

Вскоре после отправления к Вам последнего моего письма в ответ на Ваше страховое, прибыл к нам сего 6-го числа брат обители нашей Алексей Николаевич Воскресенский, гостивший в течение двух месяцев в обители Вашей и пользовавшийся отеческою любовию Вашею. Он мне рассказал о скорби Вашей и о том, что Вы желаете его паки иметь у себя в обители для окончания бумажных дел. Я на сие с любовию согласен и, отпуская его к Вам, считаю нелишним написать Вам сии строки, препоручив впрочем многое передать Вам и на словах. – Во-первых, слава Богу за все скорбное, случающееся с нами! Кому попускаются скорби, тот, значит, помянут Богом в царствии Его; а кто живет бескорбно, тот забвен Богом. Я, Батюшка мой, по множеству грехов, в которые впадаю, и по множеству глупостей, которые делаю, никак не должен ни судить поступков ближнего, ни настаивать, чтоб сделано было так, как я предлагаю. Мне Алексей Николаевич сказывал, что Вы, по получении решения Святейшего Синода, увидели, что и Вам следовало бы поступить иначе, нежели как Вы поступили. Вам следовало пожаловать сюда и с покорностию испросить желаемое Вами у Святейшего Синода, который по уважению к Вам сделал бы все приятное для Вас, согласив возлагаемое на Вас послушание с Вашими нуждами. Но что Вы сделали? Вы соблазнили тех, которые ожидали Вас увидеть с назиданием для себя, с пользою для всего монашества. Особливо мне жаль Графа Протасова, который принял в Вас самое живое участие: он – лицо светское, имеющее на монашество и на всю Церковь Русскую особенное влияние; его надо очень беречь, – а в этом случае Вы не поберегли его, т. е. не поберегли самой души его. Вы меня простите, Батюшка мой, что я пишу к Вам так прямо: это делаю не в укоризну Вам, а чтоб Вы изволили увидеть настоящее положение дела. Как же Вам теперь поступить? Мой искренний совет: напишите извинительное письмо к Графу; он добрейший человек и ему приятно будет видеть Ваше иноческое смирение в письме.

Прочее Вам доскажет Алексей Николаевич. Затем прося Ваших святых молитв и земно Вам кланяясь имею честь пребыть с обычною моею к Вам преданностию

Вашего Высокопреподобия недостойный послушник

Архимандрит Игнатий.

1852 года, декабря 6-го дня

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший Отец Игумен Варфоломей!

Письмо Ваше страховое, равно как и пущенное от 13-го января сего 1853-го года, мною получены; последнее, т. е. от 13-го января, получил я вчера, и вслед за ним письмо от одного моего знакомого Петербургского, который много заботится о Вас. Он мне пишет, что всего бы лучше Вы сделали, если б сами приехали сюда. Таким образом, Вы попали на ту же самую мысль, которую высказал мой добрейший знакомый, и которой возложившись на Господа Бога, полагаю я, надо последовать. В случае, если решитесь приехать в Санкт-Петербург, то покорнейше прошу пожаловать прямо ко мне в Сергиеву Пустыню, откуда я Вам дам монашествующего, могущего для Вас приискать квартиру. Отзыв Ваш, копия с которого помещена в страховом письме, очень хорош; а в том, что Вы изволите писать о постоянстве чувств Ваших ко мне недостойному, я был и есмь вполне уверен; только сожалел, что писем Ваших никому показать было нельзя: ибо они, вместо того, чтоб возбудить в чтущем сострадание, могли только возбудить в нем соблазн. Но некоторые спрашивали – пишете ли Вы ко мне?

Теперь буду ожидать Вас в Петербург. Поручая себя Вашей отеческой любви, имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1853-го года, января 22-го дня

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший Отец Игумен Варфоломей!

Нисколько не смущайтесь, но с миром отправляйтесь в путь, откланявшись Членам Св. Синода и Гр. Протасову. Поскольку Члены Синода уже решили, чтоб Вам оставаться на Юге: что сие решение их перемениться не может в своей сущности, несмотря на перемену некоторых слов в определении. Я нахожу поступок Г. Войцеховича основательным. И то важно, что Вас оставляют на месте, а излишнее и неблагоразумное доброжелательство только может повредить делу.

Испрашиваю Ваших Святых молитв.

Вашего Высокопреподобия покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

24 февраля [1853 г.]

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший Отец Игумен Варфоломей!

Принося Вам усерднейшую благодарность за поздравление Ваше с Великим Праздником Праздников, изложенное Вами в письме Вашем от 18-го апреля, и равным образом поздравляя Вас, сердечно радуюсь, что все исполнилось во благое по желанию Вашему и Вашего братства. Вашему Преосвященнейшему я писал письмо относительно Вас и о том, сколько Вы, быв и всегда ему преданы, ныне наиболее ощущаете в себе умножение сей преданности. Ответа нет. На жалобу О. Феоктиста я оправдываться не намерен; как его жалоба, так и мое оправдание должны быть лишь одним пустословием, как не могущие иметь никакого последствия. Потрудитесь передать мой усерднейший поклон О. Казначею Алимпию и прочим Вашим о Христе братиям; все наши свидетельствуют Вам свое почтение.

Прося о продолжении Вашей отеческой ко мне любви, с чувствами обычной моей преданности и уважения имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1853 года апреля 28-го дня

Ваше Высокопреподобие,

Высокопреподобнейший Отец Игумен Варфоломей!

Имею честь рекомендовать в Ваше милостивейшее расположение сего письмоподателя Феодора Феодоровича Г-на Струговщикова, служившего и в военной и в статской службе. Он желает избрать благую часть, отрекшись мира. Я бы с приятностию удержал его в Сергиевой Пустыне, но он избегает обширного круга знакомства Петербургского, почему и желает приютиться где-либо подальше от столицы. Он может быть очень полезным по письменной и деловой частям во всяком монастыре. По этой причине я счел приятнейшею своею обязанностию рекомендовать Вам Г. Струговщикова.

Испрашивая Ваших Святых молитв, с обычными чувствами моего к Вам сердечного уважения и преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1854 года 26-го марта

P. S. О. Казначею Алимпию свидетельствую мое искреннейшее почтение.

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший Отец Игумен Варфоломей!

На почтеннейшее письмо Ваше имею честь отвечать, что переведен в Ярославль Архиепископ Нил⁸ из Иркутска. В 1834-м году он был Ректором Ярославской Семинарии, и, быв здесь на чреде, произведен во Епископа в Вятку. Его считают одним из лучших и дельнейших Архипастырей.

Испрашивая Ваших Святых молитв, с обычною моею преданностию и почтением имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником.

Архимандрит Игнатий.

О. Алимпию – мой усерднейший поклон. Приложенное письмецо потрудитесь передать моему Наместнику о. Илариону.

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший Отец Игумен Варфоломей!

Приношу Вам искреннейшую мою благодарность за исполненное любви гостеприимство Ваше, оказанное Вами Наместнику моему, равным образом и за письмо Ваше и поздравление с Праздником, с которым равномерно и Вас поздравляю, желая Вам всех истинных благ. Примите на себя труд передать мой усерднейший поклон о. Алимпию. Прошу Ваших Святых молитв для поддержания умножающихся моих немощей душевных и телесных: крайне изнемогаю в силах, подвергаюсь новым припадкам, каких прежде не чувствовал, и вообще чувствую особенное истощание.

И паки прося Ваших святых молитв, с чувствами искреннейшего уважения и преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1854-го года 4-го мая

†

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший Отец Игумен Варфоломей!

Приношу Вам сердечную признательность за постоянное воспоминание Ваше о мне многогрешном, весьма оскудевающем в телесных и душевных силах. Нынешнее лето и осень провел я безвыездно в монастыре; по благочинию дан мне помощник, на которого и возложены разъезды. Граф Пушкин справедливо Вам передал, что у нас теплая церковь Преподобного Сергия, в которой Вы были, сломана, и строится на том же самом месте новая, имеющая быть втрое больше прежней и уже приводящаяся к окончанию. Прежняя была очень тесна. Гранит найден поблизости монастыря; из него вышли прекрасные колонны; также цоколь гранитовый и дверь высечена из гранита. По милости Божией нашлись добрые люди, которые помогают в постройках.

Отцу Наместнику моему предоставлял для прочтения письмо Ваше: он очень извиняется пред Вами! Постоянно сбираясь писать к Вам, за разными недосугами отлагал и отлагал до сего времени благодарить Вас за радушный прием. Он взял у меня рукопись Преподобного Нила Сорского, переложенную на русский язык, чтоб по ней исправить имеющуюся у него рукопись и препроводить к Вам. Отцу Казначею Алимпию прошу передать мой усерднейший поклон; отец Михаил и прочие братия, Вам знакомые, свидетельствуют Вам свое почтение и благодарят за воспоминание о них. Алексей Воскресенский вышел из нашей обители по причине одного весьма необдуманного письма, которое он решился написать в один важный светский дом. Наше место окружено соблазнами и жаль бедную братию, увлекаемую отвсюду окружающим соблазном. Приложенную при сем записочку потрудитесь передать Федору Федоровичу Струговщикову.

Прося Ваших святых молитв и благословения, с чувством искреннейшей преданности имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1854-го года 5 октября

†

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший и Возлюбленнейший о Господе

Отец Игумен!

Приношу Вам сердечную благодарность за поздравление с Праздниками, днем моего Ангела и Новым годом; равномерно и Вас поздравляю, желаю Вам препроводить грядущую годину в вожделенном здравии и благополучии. О себе имею честь уведомить Вас, что по окончании сырой погоды и при наступлении морозов чувствую себя несколько получше в здоровье. Воскресенский переместился от нас в Старо-Ладожский Николаевский монастырь здешней же Санкт-Петербургской Епархии, где он очень доволен и где им довольны; там воздух и воды много лучше наших. О. Наместнику я передавал Ваш отзыв о его молчании: сознается в вине и просит у Вас прощения.

От оптинских старцев я уже давно не получал никакого отклика; некоторый иеромонах из Петербурга с подворья, прежде живший в Оптиной Пустыни, недавно был там на побывке и говорит, что О. Моисей и Отец Макарий очень постарели и обветшали. О. Михаил и прочие братия благодарят Вас за воспоминание о них и земно Вам кланяются. Достопочтеннейшему о. Алимпию потрудитесь передать мой усерднейший поклон.

Поручая себя и обитель Вашим Святым молитвам, с чувствами искреннейшей преданности и совершенного почтения имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1854-го года 29 декабря

Ваше Высокопреподобие,

Достопочтеннейший Отец Игумен Варфоломей!

Приношу Вам искреннейшую признательность за отеческое воспоминание Ваше о мне грешном при наступившем Великом Празднике, с которым равномерно Вас поздравляю, приветствуя всерадостным приветствием: Христос Воскресе! Точно – как Вы изволите писать – бывший Синодальным прокурором Граф Протасов скончался, поболев самое краткое время. Должность Обер-Прокурора исправляет Тайный Советник Александр Иванович Карасевский; будет ли он утвержден в сей должности – неизвестно. Воскресенский точно поместился в Старо-Ладожском Николаевском Монастыре, где и он доволен и им довольны; письмо же его к Вам оставьте без внимания. Не знаю – что-то сердце мое не извещается к этому человеку. Благодарю Вас за внимание Ваше к положению нашему относительно богослужения в продолжение зимы по случаю перестройки теплой церкви. Это положение наше было очень удовлетворительно: ибо под Собором в подвале устроены две пневматические печи, которые нагревали Собор вполне достаточно; почему всю зиму и производилось Богослужение в Соборе. Думаем, и следующую зиму служить тут же, а отделкою теплой церкви приостановимся на год, чтоб дать ей хорошенько высохнуть и вымерзнуть.

Примите на себя труд передать мой усерднейший поклон Казначею, Старцу Алимпию. О. Михаил и прочие братия благодарят Вас за воспоминание и взаимно свидетельствуют Вам свое почтение с поклонением. Прося Ваших Святых молитв на подкрепление многих моих немощей, имею честь быть

Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

4 апр. 1855 года

Ваше Высокопреподобие,

Честнейший Отец Игумен Варфоломей!

Примите мое усерднейшее поздравление с наступающим Праздником Праздников и вместе с тем искреннейшую признательность за поздравление с оным. Письмо Ваше от 7-го апреля я имел честь получить и весьма радуюсь, увидев из оного, что Преосвященный Нил благоволит к обители Вашей. О полезных трудах Оптиной Пустыни и я имею отчасти понятие: ибо Старцы доставляют и мне издаваемые ими книги. Здоровье мое весьма слабо: особливо конец Великого Поста я провел безвыходно из комнаты. Дние лет моих яко сень уклонишися⁹.

Что же касается до моего портрета, то я еще не собрался отлитографировать его; нужны на это порядочные деньги, а какие случаются, то издерживаются на другие необходимости, коих в близ столичной обители немало. О. Михаил и прочие братия свидетельствуют Вам свое усерднейшее почтение, каковое покорнейше прошу передать от меня старцу О. Алимпию.

Затем поручая себя Вашим Святым молитвам, с чувствами искреннейшего уважения и преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

1856-го года 14-го апреля

Ваше Высокопреподобие,

Честнейший Отец Игумен Варфоломей!

Примите мою искреннейшую признательность за милостивое воспоминание Ваше о мне в день моего Ангела, за поздравление с Праздниками и наступающим Новым годом. Равномерно поздравляя Вас, желаю Вам всех истинных благ, а между ними поправления Вашего драгоценного здравия.

По усилившейся болезненности моей я бываю редко в Петербурге. У Преосвященного Нила был однажды, но не застал его дома; он в Сергиевой Пустыне не бывал; встретился с ним однажды у Синодального Обер-Прокурора. Вам не должно беспокоится относительно неудовольствия, выраженного иеромонахом Антонием Бочковым и его спутником Воскресенским. Антоний весьма болезнен, и Воскресенский болезнен: по такому расположению духа они бывают иногда недовольны ближними, потом же переменяются и бывают весьма довольны. Угодить им можно только при значительном терпении.

Сею весною провел я четыре недели в Оптиной пустыне. Спасет Бог Отца Макария! Им живут и дышат братия и посетители! Обитель по внешнему своему устройству сделалась весьма открытою, лес очищен, посетителей множество. Тамошний серный ключ принес мне значительную пользу. Книги Великого Варсонофия и Аввы Дорофея переведены на русский язык весьма удачно. Спасет Бог за такие общеполезные труды трудящихся отцев и братий!

Иеромонах Обители Вашей, состоящий в свите Преосвященного Ярославского, посетил в половине июля Сергиеву Пустыню; он мне очень понравился; но после я уже не видел его.

О. Алимпию потрудитесь засвидетельствовать мой усерднейший поклон, благодарность за воспоминание о мне и поздравление мое с Праздниками.

О. Михаил и прочие братия свидетельствуют Вам глубочайшее почтение и просят Ваших Святых молитв.

Испрашивая их и себе, с чувствами совершенного почтения и искреннейшей преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

27 декабря 1856

Христос Воскресе!

Ваше Высокопреподобие,

Высокопреподобнейший Отец Игумен Варфоломей!

Приношу Вам искреннейшую признательность за милостивое воспоминание Ваше о мне и поздравление с Праздником Праздников и Торжеством всех торжеств, с которым равномерно поздравляя Вас, желаю Вам всех истинных благ временных и вечных.

Имею честь известить Вас, что я дважды был у Преосвященного Нила, на Рождество и на Пасху. На Рождество дома его не застал, а на Пасхе побеседовал с ним немного по той причине, что он торопился ехать визиты делать. Преосвященный обещался приехать ко мне в Пустыню; тогда поговорю ему о Вас. А только слухи и до меня доходили о Вашем любимце невыгодные, и не от светских, а от монашествующих: сие пишу в Вашу и его предосторожность, ибо я сам не только по слухам, но и на самом деле весьма худ. На вопрос Ваш о Митрополите Григории¹⁰ скажу Вам, что он самый благочестивый и благонамеренный Пастырь, 74-х лет, но силами крепок, избрал себе весьма хорошего Викария Агафангела, который в мою бытность в Бабаевском Монастыре был Ректором Костромской Семинарии. На вопрос Ваш о Обер-прокуроре также скажу, что он весьма благонамерен и к Церкви весьма расположен, почему и ожидают от него всего доброго, особенно когда он попривыкнет к делам. И у нас в монастыре имеется новость: бывший мой Наместник Иларион произведен во Игумена Владимирской Епархии в третьеклассный Юрьевский Монастырь; на место его сделан наместником по моему представлению иеромонах Игнатий из фамилии купцов Макаровых.

О. Михаил и прочие братия свидетельствуют Вам свое почтение. О. Алимпию приношу мой усерднейший поклон, поздравление с праздником и благодарность за его о мне воспоминание.

Поручая себя Вашим Святым молитвам, с чувствами искреннейшей преданности и уважения имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

1857-го года, 13 апреля

Ваше Высокопреподобие,

Высокопреподобнейший Отец Игумен Варфоломей!

С 2-го на 3-е число сего августа месяца Преосвященный Нил ночевал в Сергиевой Пустыне. Во исполнение моего обещания я говорил ему о Вас; он отвечал мне, что он Вас уважает и знает за доброго человека. Следовательно, Архипастырь Ваш расположен к Вам, а мелких неприятностей с кем не случается.

Поручая себя Вашим Святым молитвам, с чувствами искреннейшего уважения и преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим послушником

Архимандрит Игнатий.

3-го августа, 1857-го года

Сергиева Пустыня

†

Ваше Высокопреподобие,

Высокопреподобнейший Отец Игумен Варфоломей!

Получив от Вас письмо и прочитав оное, я долго не мог поверить – точно ли Вы решились на тот поступок, который описан в письме. Неизъяснимою горестию исполнилось сердце мое, увидев, что Вы начали процесс и тяжбу с Вашим Архипастырем. – Впрочем, я был у Преосвященного Нила и просил его, чтоб он растворил милостию ту меру вразумления, которую Вы сделали сами для себя необходимою. Советую Вам написать письмо к Высокопреосвященнейшему и просить прощения в Вашем увлечении.

Вот все, что я мог сделать полезного для Вас в настоящем случае. А теперь прошу Ваших молитв о отходящем из северной столицы в страну дальнюю.

Вашего Высокопреподобия

покорнейший слуга

Игнатий, Епископ Кавказский и Черноморский.

30-е октября [1857]

†

Ваше Высокопреподобие,

Честнейший Отец Игумен Варфоломей!

Бог, по неизреченной Своей милости и человеколюбию, даровал мне тихий приют для окончания в нем земного странствования моего во внимании себе и в покаянии. Вследствие моего всеподданнейшего письма к Государю я уволен от управления Епархиею, и мне предоставлен в управление Бабаевский монастырь. В этом отношении я нуждаюсь в совете Вашем: почему, когда узнаете, что я приехал в Обитель Святителя Николая, тогда не откажитесь оказать мне просимую услугу любви и поспешите посетить меня.

Призывая на Вас благословение Божие, с чувствами искреннейшего уважения и преданности имею честь быть

Вашего Высокопреподобия

покорнейшим слугою

Игнатий, Епископ Кавказский и Черноморский.

22 августа 1861 года

Ваше Высокопреподобие,

Честнейший Отец Игумен Варфоломей!

Приношу Вам искреннейшую признательность за воспоминание Ваше о мне и поздравление с Праздником Праздников – Светлым Воскресением Христовым, с которым равномерно поздравляя Вас, желаю Вам всех истинных и совершенных благ.

По неисповедимым судьбам Божиим, во очищение грехов и греховности своей, я продолжаю чувствовать и болезнь и крайнее изнеможение. Слава Богу, наказующему во времени. Прошу Ваших Святых молитв, да даруется мне переносить наказание Господне с должною покорностию и с должным благодарением.

Прошу передать о. Алимпию мое благословение и благодарность за воспоминание. О. Иустин свидетельствует Вашему Высокопреподобию свое почтение и приносит поздравление с праздником.

С чувствами искреннейшей преданности и уважения имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою.

Епископ Игнатий.

23 апреля 1862 года

Мой адрес: в Ярославль.

I. Письмо казначея пустыни иеромонаха Илария

Ваше Высокопреподобие!

Почтенный Отец Архимандрит Игнатий!

Имея верную оказию доставить вам убогие строки мои и случай изустно уведомить о святой обители нашей, – я спешу, во-первых, принести искреннее мое поздравление, с коим молю Всещедрого Бога нашего да укрепит и поддержит вас десница Его на степени занимаемой Вами, и с каждым днем да произращает в сердце вашем любовь к вере, и да соделает вас достойным защитником Православной Церкви нашей; во что истинно верую, ибо сердце царево в руце Божией! Господь вас избрав повелел – и царь соделал! Нам же тем радостнее видеть в Вас избранника Божия, что вы начало полагали в смиренной обители нашей, что можно сказать, из среды братства нашего возжег Господь светильник. Если вы помните бывшего при вас строителя отца Маркеллина, то за обязанность считаю уведомить, что он после продолжительной болезни волею Божиею умре, – должность же строителя исправляю я многогрешный, о коем также прошу не оставить в молитвах своих. Отец Макарий Иванов перешел в Калужскую Епархию к отцу Леониду, остальная братия свидетельствует почтение свое и молитв святых просят. Вот все, что мы имеем замечательного после вашего отбытия. Отец Архимандрит! Я покорнейше прошу и уверен, что вы не лишите меня ответа своего; брат же, доставивший письмо сие, есть Николай Петрович Демутье, служивший во флоте, а начало положил в нашей обители; по неимению же штата отходит от нас, которого покорно прошу не оставлять вашим расположением по делу нашему советом и пособием; дело же состоит в прибавке штата, который как и при вас был, если вы помните, и теперь состоит до тридцати пяти; на что трудили и Владыку нашего; но не предвидится, чтобы Преосвященный снисшел на просьбу нашу! А потому братия расходится, и есть ли еще продлится таковое положение наше, то обитель по времени запустеть должна. Вот скорбь наша! При возможности не откажитесь подвигнуться на столь благое дело, и тем более мы убеждаем вас помочь нам, что вы, зная обитель, можете судить, имеются ли какие средства с семью человеками поддерживать ее в таком цветущем состоянии, в коем более двух веков стояла и давала убежище притекающим ко Господу.

Ласкаясь надеждою в добром вашем расположении и мире к обители святой

С истинным почитанием имею честь пребыть Вашего Высокопреподобия!

Покорнейший слуга и богомолец смиренный

Казначей Иеромонах Иларий.

Мая 13 дня 1834 года

Вот краткое описание пустыни и необходимость в прибавлении штата.

Богородицкая Площанская Пустынь состоит Орловской Епархии в Севском уезде. Она седми-братская: получает в милостыню 300 руб., но братии в ней бывает от 80 до 100 человек, из числа коих есть много старых и слабых, не могущих нести никаких послушаний. Главнейшее основание Пустыни особеннейше утвердил в 1619 году великий Государь Михаил Федорович благословением в оную двух больших местных икон: Спасителя и Божия Матери Казанския, доныне в церкви существующих, а для продовольствия пожаловал землю, в окружности оной Пустыни, – пашенную, сенокосную и лесную 2647 десятин, как то по записям значится. Внутри Пустыни выстроены 4 каменные церкви, крытые железом и украшенные надлежащим благолепием, братская каменная трапеза с келлиями и с выходом, два корпуса каменных келлий, один одноэтажный на 16 келлий, другой двухэтажный на 40 келлий, покрытый железом. Вне Пустыни – гостиный, конный и скотный дворы и в разных местах 2 мельницы. Каковое благоустройство Пустыни необходимо требует довольного количества людей, живущих в оной приукаженных, способных к исполнению разных и многих послушаний, а без прибавления штата она может прийти в беспорядок и разорение.

Почему мы, поколику братия могут продовольствоваться от доброхотных дателей и от земленных и мельничных выгод, не прося на содержание оной прибавления денежной штатной суммы, в прошлом 1832 году месяца августа, в таковом же смысле, просили своего Архипастыря представить Святейшему Синоду о прибавлении штата к 7-ми 23-х и 5-ти больничных человек, итого штат составит 35 человек монашествующих. По которому нашему прошению, в силу резолюции Его Преосвященства, Консистория давно уже справки кончила, но дело в Святейший Синод еще не послано.

Казначей иеромонах Иларий с братиею.

II. Письма Строителя пустыни иеромонаха Анатолия

Ваше Высокопреподобие

Отец Архимандрит!

Из почтеннейшего письма Вашего ко мне усматривается особенное Ваше благоволение к обители Площанской, за которое я от лица своего и всей братии обители моей приношу сим Вам чувствительнейшую благодарность; представление от Преосвященного нашего в Святейший Синод послано 1-го числа сего месяца, предмет коего тот самый, который занимает Ваше ходатайство у начальства в отношении обители сей. В надежде на уверение Ваше по сему случаю, сообщая Вам об оном, покорнейше прошу не отвергнуть моего с братиею желания о благоустройстве обители Площанской, которая навсегда оставит у себя благодетельное имя Ваше и будет воссылать ко Всевышнему о Вас усердные молитвы.

Затем пребывая к Вам с моим высокопочитанием и душевною преданностию, честь имею быть

Вашего Высокопреподобия покорнейший слуга

Строитель иеромонах Анатолий.

Июня дня

1835 года

Ваше Высокопреподобие Высокопочтеннейший Батюшка Отец Архимандрит Игнатий!

Всегда памятуя милостивое ваше благодеяние, первым долгом почитаю поздравить с высокоторжественным праздником всерадостным Рождеством Господа нашего Иисуса Христа, и праздновать оный с сердечным утешением желаю, и по милосердию Его все благоприятное полезное в жизни вашей получить, и усерднейше прошу святых Ваших молитв и благословения. – Обязанностию поставляю и уверен в вашем великодушии, и в надежде отеческого благорасположения смею беспокоить: небезызвестно вам, что мы утруждали прошением высшее начальство о прибавлении штата обители нашей, но благоугодно было Святейшему Синоду дать знать: по замещении недостающих пятнадцати человек монашествующих, сказано во указе; чтобы вторично взойти прошением, если нужно будет. Но как на недостающее число замещены и теперь в немалом затруднении находимся: штат имеется на семь человек, по необходимости в другие монастыри, постригаться многие благонадежные послушники опасаются, ибо и штата малого избегают, посему достойных людей лишаемся. <…>.

Посему и осмеливаюсь нижайше просить вашего благоразумного совета, можно ли будет вторично беспокоить Святейший Синод, и если милость ваша будет и незатруднительно для вас, наичувствительно смею просить достовернее узнать и наставлением вашим меня вразумить. И еще свое мнение позвольте предложить, не нужно ли из монашествующих от обители кого послать в С.-Петербург, как вы соизволите усмотреть. И во ожидании милостивого вашего уведомления; чем в старости моей много утешите, кои ваши великие благодеяния для меня с братией вечно будут незабвенны и отеческим благоустройством вы виновниками будете святой обители, которая навсегда будет воссылать ко Всевышнему Богу и к покровительнице Пречистой Богородице о вас усердные молитвы и я навсегда пребуду к вам с должным нижайшим высокопочитанием и сердечною любовию

Вашего Высокопреподобия честь имею быть смиренным богомольцем

Строитель иеромонах Анатолий.

Декабря 17 дня 1836 года

Богородицкая Площанская пустынь

Молитвами Святых Отец наших, Господе Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший Отец архимандрит!

Возлюбленный о врученной мне обители попечитель!

О. Игнатий!

Осчастливлен будучи благоприятным писанием вашим, посланным ко мне недостойному от 15 декабря 1836 года, которое, получа, читал с великою радостию, особенно сие:

Что ныне время Благоприятное к исполнению общего нашего по обители желания, о прибавлении штата, Ей тако! Ваше Высокопреподобие! Вам поручает Матерь Божия обитель сию, иметь ходатайство. Впрочем, и со стороны нашей – если что может воспоследовать к успеху, мы не отречемся всеми силами заслуживать и вам толикому Благотворителю во всей точности. А наконец я – о получении оного приятного известия, от руки Вашего Высокопреподобия писанного, – нимало не медля отправляюсь к ЕГО ПРЕОСВЯЩЕНСТВУ с сим писанием, и что последует, то не умедлю вам описать, питая себя тою надеждою, что теперь меньше трудности к продолжению сего предмета.

И так припадая к стопам Вашего Высокопреподобия, имея и Помощницу и Ходатаицу врученной мне обители Заступницу усердную, чем могу довольно заслужить вам, разве что навсегда будет известно и в роды родов имя и ходатайство ваше!

С покорностию, во всем Вашему Высокопреподобию есмь и пребуду навсегда с братиею многопочитающий вас усердный богомолец Богородицкой

Площанской пустыни

Строитель иеромонах Анатолий.

30 декабря

1836 года

Высокопреподобнейший батюшка

Отец Игнатий!

Приношу мою от души и сердца Вашему Высокопреподобию от лица и до земли благодарение за вашу ко мне убогому любовь и усердие, чтобы меня помнить, и прошу не забывать меня грешного в молитвах ваших святых, а я недостойный осмеливаюсь вас поздравить с наступающим торжественным праздником, и дай Бог вам проводить в душевном спасении и радости, и мне того же пожелайте, а я всегда об вас в недостойных моих молитвах по силам моим не оставляю, и навсегда пребуду ваш богомолец,

грешный Вассиан

Апреля 10, 1837 года

Отцу Евангелу от меня усерднейшее почтение. И от меня, пустынножителя, Вашему Высокопреподобию всепочтеннейшее почитание.

Иеромонах Анатолий.

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший нам убогим и обители нашей Благодетель!

Отец Архимандрит! Отец Игнатий!

Благосостояние и польза нашей обители, содеянные посредством превознесенной особы Вашей, в прибавлении оной штата, породили в нас дерзновение к возблагодарению, коими до избытка будучи преисполнены, воскипев паче меры пред незабвенным нашим покровителем. – Благоговея, во-первых, прославляя величие Божие и заступление Пречистой Его Матери, преблагословенной Владычицы, повергая общебратственно вам себя долу, в восторге сие наше смирение, которое происходит от чувствования сердечного, а не от каких-либо умствований, и льстивых речений. – По получении только неожиданной радости мы с братиею, совершив бдение с благодарением Господу Богу и Заступнице усердной, прославляем и впредь будем прославлять Его милосердие. В таковых чувствованиях пребывая, и пребудем с благодарением навсегда и пред Вашим Высокопреподобием, и с желанием Вам благоденствия, здравия, и всех благ о Христе Боже, не токмо в сей, но и в будущей жизни.

Вашего Высокопреподобия! Милостивейшего Отца! Всенижайшие послушники!

Орловской епархии в Севском уезде, Площанской Пустыни – Настоятель с братиею.

Строитель иеромонах Анатолий.

3 июня 1838 года

III. Письмо послушника пустыни Николая Чистякова

Ваше Высокопреподобие

Всемилостивейший Благодетель.

Отец Архимандрит.

Ваше Высокопреподобие, в письме к особе много уважаемой мною позволили удостоить меня весьма лестного отзыва, почему по совету той же особы беру смелость утруждать вас просьбою о принятии меня под покровительство Ваше. Решившись данные мне от Бога способности посвятить служению Церкви в звании монашеском, ныне прошу Вас удостоить меня принять в братство, окормляемое личным управлением вашим, в нем готов я употребить все мое старание, чтобы по указаниям вашим стараться к снисканию спасения вечного единственной цели существования моего. – Изъяснив таким образом чувствования мои, обязанностию считаю доложить Вашему Высокопреподобию, что в вашем письме относительно меня упомянуто о регентстве, но я хотя нотное пение и знаю, но собственно регентом не бывал.

В заключение сего письма, предоставляя способ перевода моего из здешней обители благоусмотрению и силе влияния Вашего, повторяю мою просьбу удостоить меня покровительства и молитв ваших святых, причем с глубочайшим почитанием и неограниченною преданностию имею счастие именовать себя Вашего Высокопреподобия нижайший послушник

Николай Чистяков.

21 февраля 1844 года

Площанская пустынь

IV. Письмо Никодима, епископа Орловского, к святителю Игнатию¹²

Ваше Высокопреподобие! Милостивый Государь!

Почтеннейшее и приятнейшее для меня письмо Ваше от 26-го Генваря 1838 года я получил 7-го числа минувшего февраля и замедлил отвечать Вам на оное, в чем прошу Вас великодушно извинить меня. Приношу Вашему Высокопреподобию душевную благодарность мою за принятое Вами ходатайство о прибавлении штатного числа монашествующих в известной Вам Богородицкой Площанской пустыне; благоволите чрез Ваше посредство начатое привесть к благополучному окончанию.

Обитель истинно прекрасная и благоустроенная. Я когда бываю в ней, всегда оною восхищаюсь.

За сим позвольте мне, Ваше Высокопреподобие, поздравить с приближающимся всерадостным праздников праздником светлого и живоносного Воскресения Христова и сердечно пожелать Вам вполне насладиться нетленными плодами оного. Позвольте еще надеяться продолжения Вашего благорасположения ко мне и в потребном случае адресоваться к Вам, чем обяжете меня быть навсегда пред Вами признательным и благодарным.

Поручая себя Вашим благоприятным молитвам с истинным почтением и совершенною преданностию имею честь быть

Вашего Высокопреподобия Милостивого Государя

Покорнейший слуга и богомолец

Никодим, Епископ Орловский.

19 марта 1838 года Орел

В письме к Преосвященному Илиодору, архиепископу Курскому, святитель Игнатий, между прочим, написал: «Опять видел других настоятелей, для которых оставление должности и жительство на покое было средством к достижению сугубого спокойствия и по душе и по телу. В пример последних могу представить почившего в Бозе, известного по благочестию отца Феофана, Архимандрита Новоезерского: я имел счастие его видеть, имел счастие с ним беседовать».

Выдающийся подвижник еще екатерининского времени, архимандрит Феофан (в миру Феодор Соколов, 11 мая 1752 – 3 декабря 1832) в 19 лет удалился в Санаксарскую пустынь к отцу Феодору Ушакову¹³, а после ссылки последнего в Соловецкий монастырь перешел в Введенский монастырь Владимирской епархии, затем, в 1775 г., ушел в Молдавию в монастырь Тисман, где был пострижен. Однако из-за усилившихся притеснений турок остаться там он не смог и в 1780 г. переместился в Софрониеву пустынь Курской епархии. Отсюда он был переведен в Александро-Невскую Лавру и, благодаря своему смирению и трудолюбию, взят в келейники к Митрополиту Гавриилу с производством в иеромонахи. Здесь он имел возможность объяснить начальству невиновность своего бывшего старца Феодора Ушакова и тот, по указу Екатерины II, был вызван из ссылки и возвращен в Санаксарскую пустынь. В дальнейшем Митрополит Гавриил избрал о. Феофана в число советников при ученых Лавры, которым было поручено поверять сделанный Паисием Величковским¹⁴ перевод на славянский язык Добротолюбия. Это избрание свидетельствовало о прекрасном знании о. Феофаном греческого языка, а также о его опытном разумении жизни духовной. В 1791 г. о. Феофан был поставлен во игумена Моденского монастыря Новгородской епархии, но в 1793 г., по прошению граждан белоезерских, переведен в Кирилло-Новоезерский монастырь, расположенный на острове озера Нового.

Кирилло-Новоезерский монастырь переживал в то время крайний упадок: братии было всего семь человек, здания все в полуразрушенном состоянии. Отец Феофан, прежде всего, ввел общежитие и новый порядок служения. Благоговейное богослужение, строгость жизни иночествующих, кротость и мудрость настоятеля скоро умножили число братии до 80 человек, привлекли богомольцев и благотворителей, среди которых были богатые купцы, а также лица царствующей фамилии. В 1799 г. о. Феофан был определен благочинным монастырей, в том числе Горицкого девичьего. В 1819 г. он был вызван в Петербург и возведен в архимандрита.

За 36 лет управления о. Феофаном Новоезерский монастырь был приведен в превосходное состояние, совершенно изменился его облик, вместо ветхих некрасивых строений были построены многие каменные здания, снаружи он был обнесен каменной стеной с шестью башнями. Еще более о. Феофан заботился о духовном устройстве братии, непрестанно поучая их наедине или в общем собрании. Не только в своем монастыре, но и в монастырях своего благочиния. Особенно много внимания уделял он сестрам Горицкого монастыря, с которыми вел активную переписку. «Поучения его, исходившие прямо из глубины сердца, могли трогать и самые ожесточенные души, не красотою и пышностию выражений, но тою сердечною умилительностию и силою, которые составляют истинное помазание духовное».

В 1829 г. из-за ослабления телесных сил и жестокой болезни ног семидесятисемилетний старец принужден был просить увольнения от должности. Но оставил он вместо себя своего на протяжении 27 лет ученика, игумена Аркадия, который продолжил его труды на благо монастыря.

В таком положении застали Новоезерский монастырь прибывшие туда в феврале 1830 г. молодые послушники, Дмитрий Александрович Брянчанинов и Михаил Васильевич Чихачев. С большим радушием приняли их и архимандрит и братия. Забегая вперед, следует отметить, что именно здесь обрел будущий архимандрит Игнатий своего верного друга и сподвижника, Павла Петровича Яковлева.

В письме к матери, Софье Александровне, Дмитрий Александрович писал, что он и раньше слышал об о. Феофане и очень хотел познакомиться с ним: «притом если б жил я где близ Вологды, то не было б мне покоя, пока не побывал бы в Новоезерском монастыре у отца Феофана, – теперь же это дело уже в шляпе». Однако после уроков отца Леонида (Наголкина), здесь ему показалось слишком просто: «Об Новоезерском много чрезвычайно слышал и мало из слышанного увидел; порядок в Белых берегах гораздо строже и лучше, всенощные ровнехонько вдвое дольше… Братия очень свободны в обращении… Виделся с о. Феофаном несколько раз, и он рассказывал о себе, что служил в штатской службе в Москве, будучи осемнадцати лет оставил мир, жил несколько времени в Санаксарской пустыне при о. Феодоре Ушакове, потом в Молдавии при Феодосии, а Паисия Нямецкого и не видел, десять лет был келейником митрополита Гавриила и 30 с лишком здешним настоятелем».

Скоро, однако, сырой климат Новоезерского монастыря начал оказывать пагубное влияние на здоровье Дмитрия Александровича и уже в июне 1830 г. его, совсем больного, родители переправили в Вологду.

Сразу же после отъезда Дмитрия Александровича между ним и Павлом Петровичем Яковлевым установилась переписка. Особенно интересно письмо от декабря 1832 г., в котором говорилось о литературных трудах в Новоезерском монастыре. Архимандрит Феофан последние годы занимался составлением жития о. Феодора Ушакова и редактированием своих «Бесед», а его ученики – жизнеописанием самого архимандрита Феофана. При этом, зная о литературных дарованиях Дмитрия Александровича, теперь уже отца Игнатия Брянчанинова, они пользовались его советами и исправлениями текстов. «Буди Вам известно, – писал он им, – что житие о. Феофана мною довольно тщательно переправлено, и, как Вам угодно, но поостерегитесь хорошее заменить посредственным. Знайте, что его нравоучение в Житии помещенное, прибавкою мною сделанною, такой получило вид, что для людей, имеющих вкус и знание, кажется весьма связным, простым и сильным отрывком. Сие нравоучение вместе с описанием его нравственности и кончины составляет всю красоту сего жизнеописания. Ограда же, ризница, аудиенции и проч. суть предметы, наименее занимательные в жизни человека, прославившегося возвышенною нравственностию, смирением и презрением всего суетного».

Всего четыре месяца пробыл Дмитрий Александрович в Новоезерском монастыре, но видно, что отец Феофан произвел на него глубокое впечатление: к воспоминаниям о нем не раз возвращался на протяжении всей своей жизни. Так, в 1838 г., разбираясь по поручению Святейшего Синода с обстоятельствами в Валаамском монастыре, он в Рапорте на имя Митрополита Серафима приводил в пример «почтеннейшего старца о. Феофана Новоезерского», который «по подобию праведного Иова, предоставив занятие внешними предметами о. Вениамину, сам занимался непрестанно молитвами и словом Божиим». В 1847 г., в приведенном выше письме к архиепископу Илиодору, он также ставил о. Феофана в пример, когда «настоятель, живущий на покое, если возлюбит поучаться в Законе Божием, если изберет в жребий свой часть Марии, остережется от всякого участия в части Марфиной, то проведет тихо, безмятежно дни свои, особенно в монастыре пустынном и общежительном», а в 1861 г. в письме к игумену Антонию (Бочкову), он, рассуждая о «разнородных направлениях монашеских», писал: «В 1829 году, при жизни старца Феофана, я приехал в Новоезерск, пожив в Оптиной и Площанской: мне показались новоезерские монахи мирянами, несмотря на отличное благоустройство монастыря и порядок богослужения, который, однако, ниже Площанского и Белобережского. Я спросил монахов: ходят ли они к Старцу для совета и откровения помыслов. Отвечали: «никто не ходит, за исключением Комаровского¹⁵, а обращаются к Старцу за советом преимущественно Горицкие монахини и в большом количестве миряне». Беседовал я несколько раз со Старцем: он прямо отвергал душевное делание, как очень удобное к переходу в прелесть, и выказал очень малую начитанность. Проводил он жизнь постную; к службам ходил неупустительно; вставал до утрени за час и вычитывал в келлии правило; сложения был атлетического, росту малого. Сообразно собственному направлению он руководил и других: как новоезерское братство, так и горицкие чужды духовного делания; все их внимание устремлено на благовидность наружного поведения и на телесный подвиг».

Кстати же, с некоторыми монахинями Горицкого девичьего монастыря святитель Игнатий был знаком. С двумя из них, в будущем проявившими себя великими подвижницами, он поддерживал дружеские о Господе отношения долгие годы. Первая – это матушка Феофания (в миру Александра Сергеевна Готовцева, в девичестве Щулепникова; 15 февраля 1787–16 мая 1866). В 1809 г. 15 января она вышла замуж за генерал-майора Семена Степановича Готовцева, а 8 августа этого же года он скончался от ран, полученных в сражении со шведами; через четыре года, 13 ноября 1813 г., умерла ее малютка-дочка Анна. Еще при жизни дочери Александра Сергеевна, посетив Новоезерский монастырь, познакомилась с о. Феофаном, а после ее кончины вела с ним переписку, находя в его письмах подкрепление и утешение в скорбях. В 1818 г. она окончательно решилась уйти в монастырь, выбрав для этого известный благочестием Горицкий. Она прибыла туда 9 марта и уже 16 сентября приняла постриг в рясофор с переименованием в Феофанию; в мантию она была пострижена почти через 20 лет – 8 ноября 1837 г. В то время игуменьей монастыря была Маврикия (Ходнева). Будучи сама из простых и малограмотна, «она получила от Бога особый дар управлять монастырем, и слава о ее подвижнической жизни привлекала к ней ищущих спасения от соблазна и суеты в уединении и молитве»¹⁶. Число насельниц в монастыре при ней простиралось до 600 человек. Она на первых порах с большим недоверием отнеслась к новоначальной Феофании, считая ее белоручкой. Но, увидев ее искреннюю готовность выполнять любые послушания, ее смирение и покорность, полюбила ее и сделала своей доверенной помощницей и советчицей.

Уход Александры Сергеевны в монастырь произвел большое впечатление на ее родных. Через некоторое время в Горицкий монастырь прибыла ее старшая сестра, Анна Сергеевна, на третий день постриглась в рясофор, а через три года – в мантию, получив имя Маврикия; скончалась она схимонахиней восьмидесяти двух лет в 1855 г. Через год после Анны Сергеевны в монастырь поступили еще три их родственницы. Брат их, Петр Сергеевич Щулепников, пожелал поступить в Новоезерский монастырь, но будучи слабого здоровья, не доехав, скончался в Горицком монастыре.

Душевной отрадой для монахини Феофании стало поступление в 1824 г. в монастырь воспитанницы графини А. А. Орловой-Чесменской¹⁷, Марии Никитичны Крымовой (30 июня 1800 – 2 февраля 1866). Красавица, получившая прекрасное образование в Смольном институте, она тяготилась мирскими радостями и избрала Горицкий монастырь, потому что наслышалась о его строгом иноческом уставе и благочестивой жизни его подвижниц. Через несколько месяцев по прибытии она была пострижена о. Феофаном Новоезерским, и ей дано было имя Варсонофии. Игуменья Маврикия определила ее под начало сестры Феофании, и она «пребывала в ее послушании и у нее в кельях, хотя и в разных комнатах, более сорока одного года».

Уединенность Горицого монастыря, руководство им игуменьей Маврикией, строгая жизнь в трудах – все здесь соответствовало идеалу иночества, к которому стремились монахини Феофания и Варсонофия. Но искушение подошло в 1845 г., когда был получен «указ строгий»: монахине Феофании к первому числу июля быть в Петербурге. В столице, по воле Государя Императора Николая I, должна была быть восстановлена женская обитель. Восстановительницей была избрана монахиня Горицкого монастыря Феофания (Готовцева). Матушке Феофании шел тогда уже шестидесятый год, но прозорливы были те, кто избрал именно ее для воплощения воли Государя в жизнь. «Велико было смятение в обители», много слез пролила сама Феофания и те, которым приходилось с ней расставаться. Игуменья «почернела от затаенной скорби». Но приказ начальства требовал исполнения.

С собою в Петербург матушка Феофания взяла монахинь Варсонофию, Юлию и Ермиону (бывшую горничную ее молодых лет, Дуню). Немного позже, по распоряжению Митрополита Антония, к ней были присланы из Гориц еще двадцать монахинь. Церемония посвящения монахини Феофании во игуменью состоялась 28 октября 1845 г. Посвящал ее сам Митрополит Антоний.

Тяжело было всем прибывшим из благоустроенного Горицкого монастыря на пустом месте в равнодушном Петербурге. Много слез пролила Игуменья, много слез пролили ее подопечные, но и много трудов положили они, прежде чем начал подниматься великолепный Воскресенский Новодевичий монастырь. Игуменья Феофания оказалась талантливым организатором, с огромным чувством такта, привлекавшим и благотворителей и сотрудников. Главной ее помощницей и вдохновительницей в трудах была монахиня Варсонофия, не раз в тяжелые моменты выручавшая обитель своим умением находить новых жертвователей. Она же, сама обладавшая красивым голосом, помогала Игуменье в подборе и обучении клиросных для благолепного пения во время богослужений. Обе они сумели наладить в монастыре рукодельные мастерские, привлечь преподавателей для обучения сестер иконописи, золотошвейному искусству, выделки церковной утвари. Вышедшие из мастерских изделия становились лучшим украшением храмов.

Двадцать лет жизни отдали скромные труженицы монастырю. Для человеческой жизни это совсем немалый срок. Но смотря на результаты их труда, на вновь возникшие величественные храмы, на их своеобразную архитектуру, представляя, как прекрасно они выглядели изнутри, невероятным кажется, что все это был создано за такой короткий промежуток времени! Конечно, действовал Божий промысл!

Есть все основания предполагать, что первый монастырь, с которым игуменья Феофания установила контакты по прибытии в Петербург, была Сергиева пустынь. Хотя бы потому, что там находился знакомый ей с детства, опытный в монастырских делах Павел Петрович Яковлев, советами которого она пользовалась во все время управления монастырем. Со святителем Игнатием (тогда еще Дмитрием Александровичем Брянчаниновым) она тоже могла познакомиться во время его пребывания в Новоезерском монастыре. Свидетельством того, что он был знаком с некоторыми монахинями Горицкого монастыря, являются его приписки в письмах к Яковлеву, когда тот приезжал в Горицы навестить свою матушку: «Потрудитесь передать мой всеусердный поклон, во-первых, почтеннейшей родительнице Вашей матери Софии, во-вторых, достопочтеннейшей Г-же Игумении старице Схимонахине, и прочим о Господе знающим меня». Их знакомство могло продолжиться во время приездов игуменьи Маврикии и сопровождавшей ее Феофании в Петербург по делам монастыря.

Постоянная возможность личных встреч игуменьи Феофании и архимандрита Игнатия делала ненужной переписку. Поэтому более подробные письменные свидетельства об их взаимоотношениях отсутствуют. Но вот в 1847 г. архимандрит Игнатий удалился из Петербурга в Николо-Бабаевский монастырь. Уже в письме от 7 сентября к своему наместнику он пишет: «При свидании с Госпожею Игуменией Феофаниею засвидетельствуй ей, равно и матери Варсонофии мой усерднейший поклон»; в письме, написанном в октябре: «Потрудись поздравить Госпожу Игумению Феофанию с днем ее Ангела, когда он настанет, поручаю себя ее святым молитвам. – И мать Варсонофия, конечно, я уверен, не забывает меня»; от 25 декабря: «Отдай сам или чрез кого два экземпляра «Валаамского монастыря» в Девичий Петербургский монастырь Госпожам Игуменьи и Благочинной. Прошу их, чтобы они сами заглянули в эти тетрадки, но не давали никому"…

Близкие отношения с Сергиевой пустынью у Игуменьи и Благочинной Новодевичьего монастыря сохранялись и после отъезда епископа Игнатия из Петербурга. Искренняя дружба связывала их с преемником епископа Игнатия, архимандритом Игнатием (Малышевым). 3 февраля 1866 г. он сослужил двум святителям, Митрополиту Киевскому Арсению и епископу Нижегородскому Нектарию при Литургии и отпевании усопшей матери Варсонофии. А 9 мая этого же года, за неделю до исхода самой игумении Феофании, он приезжал помолиться за нее. «Моих-то не оставьте!» – повторила она ему несколько раз.

Во все время последней болезни игумении Феофании при ней почти безотходно находился Павел Петрович Яковлев. «Она часто говорила, что он с детства своего готов был служить ей, как покорный сын матери своей… Собираясь с силами, передавала ему свои желания и распоряжения по делам монастырским, так как издавна привыкла пользоваться его опытными советами и готовность служить ей по мере сил»¹⁸. Последняя просьба игуменьи Феофании к сестрам была: «Молитесь, чтобы наша обитель стояла до скончания веков!» Ее и их молитвами Воскресенский Новодевичий монастырь поднимается в настоящее время из руин трудами их последовательниц и почитательниц, чтобы снова занять достойное место среди исторических святынь Санкт-Петербурга.

В терпении Вашем стяжавайте душу Вашу и души словесных овец Ваших, предавая их умственно Воле и Промыслу Божиим: мы, настоятели – не более как орудия промысла Божия. Мы, сами по себе, ничего не значим и, без особенной помощи Божией, не можем окормлять не только ближних, но самих себя. Таковое размышление будет доставлять спокойствие сердцу Вашему. Я говорю с Вами, как бы с самим собою. О непокоряющихся и не внимающих слову спасения, не надо очень печалиться; но, сказав им подобающее, предавать их воле Божией, которая может их обратить на правый путь чрез другие орудия и средства, которых в деснице бесчисленное множество. К несчастию нашего времени, точно, как Вы изволите говорить, многие, вступая в монастырь, занимаются одним земным и пребывают чуждыми монашеской цели и монашеского направления; сверх того примером своим и влиянием потрясают и других неутвержденных. Что ж делать? Такое положение очень бедственно; но и это бедственное положение должно возлагать на волю Божию и от души признавать, что мы не заслуживаем другого положения, а если б заслуживали, то правосудный и милосердый Бог непременно даровал бы оное. Таковые размышления доставляют душе истинно ищущей Бога мир и спокойствие: потому что Слово Божие определило нам находить успокоение душевное в едином смирении и самоукорении. На ближних сильнее действует молитва о них, нежели слово к ним: потому что молитва вводит в действие самого всесильного Бога, и Бог творит с созданием своим все, что Ему благоугодно. Он отверзил сердечный слух для внимания словам Павла; а в тех случаях, когда не действовал перст Божий на слушателей, слова самого великого Павла оставались бесплодными. Будем, Достопочтеннейшая Мать, пасти вверенных нам овец прилежными и многими о них молитвами, верою, смирением, терпением, душеназидательным посильным и умеренным словом, чтоб слово учащаемое не произвело, по замечанию некоторого великого Отца, отвращения к слову в слушателях. И Бог да покрыет нас.

Ваше Превосходительство

Александра Сергеевна!

Милость Божия да будет с тобою!

Письмо Вашего Превосходительства с почты я получил сего октября, 9-го числа, в котором изволите объяснять прискорбность Вашу и тягостные чувствования, касающиеся до души Вашей, что сердце Ваше в беспрестанном волнении, мир становится несносен, леность устрашает принять на себя строгую жизнь ангельского образа, и боитесь смущения монашествующей жизни, на которую якобы без звания Божия положиться не должно. Когда думаете принять твердое намерение о перемене жизни, приходят в волнение все страсти и сильный ужас обуяет; требуете от меня наставление, что предпринять ко спасению Вашему? Я, рассматривая сии обстоятельства, решить оные затрудняюсь, а советую прибегнуть ко Господу Богу и просить от Него милости, яко всех окружающих Милосердаго Отца, пекущегося о спасении нашем, и воззвать к Нему: Скажи ми, Господи, путь воньже пойду, яко к Тебе взях душу мою! Господи, к Тебе прибегох, научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой²¹. Господь Бог устроил ко спасению пути, и всякий избирал себе по своему усердию: спасались в пустынях, горах и в пропастях земных, в странничестве, в юродстве, в затворах и стоянием на столпах, но сии пути весьма жестоки и прискорбны; монастырская же жизнь устроена по воле Божией, по слову Спасителя нашего: Идеже… два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их²², кольми же паче в большем собрании? Еще монастырская жизнь Святою Церковью почитается и земным небом, где беспрестанно славословится Бог, как от Ангел на небеси; но как в большом собрании случаются между собою на малое время и смущения, потому что собираются из разных мест, разного воспитания, разных нравов, и, не зная, как друг друга успокоить и друг друга тягости понести, через то оскорбляются; но ежели кто имеет здравый разум, может сам успокоиться и других успокоить прощением и любовию. В обителях Святой Церковию по уставу положено иметь и приготовлять простую пищу, для того чтоб удобно было снискать и чтоб не утрачивать время на излишнее попечение; также чтоб и одежда была простая, а к сему самая удобная, черного цвету, как для смирения, так и для немаркости. В прежние времена в монастыри вступали Царицы и Царевны, а в мужские – Цари и Царевичи как в других государствах, так и в нашем Российском, и не боялись; и нельзя, чтоб не несли они прискорбия, а через то спасались. Бог зовет всех ко спасению обещания ради будущих благ. Приидите, – глаголет, – ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы: возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим²³. Ежели у Вашего Превосходительства к мирской жизни склонности нет, приступите ко Господу, поработайте Ему в сей кратко временной жизни; Бог больших подвигов не требует, а только кротости и смирения и чистоты душевной и телесной. Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят²⁴; для Бога немного потрудиться в здешней жизни, но воздаяния много, чего ум человеческий постигнуть не может. Бог истинен, и нет неправды в Нем, что обещал – исполнит, но избави Боже лишиться сего за слабость и неверие наше! Честна пред Господом смерть преподобных Его, в память вечную будет праведник, от слуха зла не убоится; напротив того: да исчезнут грешницы от земли и беззаконницы, якоже не быти им. Страшное прещение! Советую Вашему Превосходительству на первый случай, чтоб без привычки нетрудна казалась монастырская жизнь, попробовать таким образом: сперва попеременно поживите в Горицком монастыре (как в оной обители устав, соответствующий монашеской жизни, и церковное пение, и чтение порядочное), не переменяя своей одежды, и, когда скучно покажется, можете в доме побывать, пока привыкнете к оной жизни. Ежели невместно покажется, что делать уже, хотя и в доме дни свои провождать можете, и как Бог зовет к Себе, а не принуждает, равным образом и я Вашему Превосходительству предлагаю только мое мнение, а не утверждаю, а Вы, смотря свои силы, изберите путь, как я упоминал, по воле Божией. Итак, желая вашему Превосходительству всякого благополучия, и да будет на Вас благословение Божие, пребуду Вашего Превосходительства усердный всех благ желатель и богомолец,

Кирилло-Новоезерский игумен Феофан.

16 сентября 1816 года

Сестрице Вашей Божие благословение и по просфоре Вам; письмо брата Вашего возвращаю.

Преподобнейшая мать Феофания, милость Божия да будет с тобою!

Письмо Ваше от матери Маврикии я получил, в котором пишете о душевном своем расстройстве и не знаете, что с собою делать, что приходите в худшее состояние, и даже до отчаяния, и просите меня, чтоб я Вас побранил. На сие Вам отвечаю: кто любит наказание и обличение и приемлет оное, тому может быть это врачевством душевным. Святой апостол Павел говорит в послании к Тимофею: Всяко Писание богодухновенно и полезно (есть) ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию еже в правде, да совершен будет Божий человек, на всякое дело благое уготован²⁶. Теперь уже доходит дело, по просьбе Вашей, и до того, что должно побранить Вас, но я Вам же сие поручаю: побраните Вы себя хорошенько. Скажите себе: «Феофания, кто ты? Земля, прах, пепел, пища червей, и как можешь противиться слову Божию, Небесному учению?»

Христос, Сын Божий, велит терпеть! В терпении вашем стяжите души ваша, а ты терпеть в случающихся скорбных приключениях не хочешь. Христос, Сын Божий, Сам изволил терпеть нашего ради спасения, будучи безгрешен. И так скажи еще себе: «Опомнись! Ежели в здешней жизни неприятные случаи приводят тебя до такого нетерпения, что порываешься к отчаянию, то как будешь терпеть в будущей бесконечной жизни вечное мучение? Сходно ль оно с христианскою жизнью, а паче с духовною? Господь тебя призвал в служение Себе, вчинил тебя в число Ангельское, ввел тебя в свою небесную ограду, в святую обитель, но ты нечувствительна, чего ж тебе не достает? Только что преселения в Царствие Небесное? Потерпи со смирением, получишь, что Господь обещал. Занимаешься ты пустыми мыслями, оставляешь Господа Бога, надежду на него не полагаешь, бежишь мысленно от лица Его, Он зовет: Приидите ко Мне вси труждаюшиися и обремененнии, и Аз упокою вы… и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим. Еще скажите себе: «Феофания, смотри, что ты делаешь? Пренебрегаешь смиренные глаголы Создателя своего, приятное призывание: Придите ко мне… Я упокою вас. Что сего драгоценнее? Хотя б кто имел сокровище всей вселенной, может ли оно упокоить? Может ли дать Царствие Небесное? Но ничего вечного дать не может, а только что одно мечтание покажет к прелести, как находящемуся во сне. Уснуша сном своим и восставше ничтоже обретоша в руках своих²⁷. «Ежели, Феофания, – скажите себе, – не очувствуешься и не хочешь смирить себя и предать себя Господней воле, то услышишь страшное изречение Господа своего, Благодетеля, Отца Премилосердого: Идите от Мене… Куда ж? Во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его»²⁸. Страшное изречение благого, кроткого и Премилосердого Отца! Вот до чего нас доводит грубость, ожесточение, и окаменение, и нечувствие наше о всех излиянных на нас милостях! Я, с моей стороны, прошу Вас, признайте свою погрешность пред Господом Богом, падите пред лицом Его и окажите: Не отверже мене от лица Твоего и духа Твоего Святаго не отыми от Мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и духом Владычным утверди мя²⁹. Тогда услышишь благословенный глас: Отпущаются греси твои, будь в мирной жизни и тишине и ктому не согрешай. Нам довольно примеров: погрешали и святыи и получали прощение; были и великие грешники и грешницы, обратились ко Господу, раскаялись, Господь дал им жребий такой же, как и святым. Не смущайтесь, скажите себе пророческое слово: Обратися, душе моя, в покой твой, яко Господь благодействова тя. Яко изъят душу мою от смерти, очи мои от слез и нозе мои от поползновения³⁰. Ежели приводит тебя в беспокойство резчик и позолотчик, что ж делать? Тоже прибегнуть к терпению; Бог все исправит, хотя несколько и попозже, нежели как располагали своими мыслями. Не было ли к благому намерению попущения тщеславных мыслей, что вы успеете свой придел привести ко освящению прежде других, забыв просить помощи Божией? И так-то в свое время, назначенное Вами, и не исполняется, но исполнится. Помолитесь Господу Богу, чтоб вспомоществовал, и Бог поможет, а Вы свое старание прилагайте без смущения.

Итак, желая Вам спокойной жизни, пребуду Вашего преподобия усердный всех благ желатель

архимандрит Феофан.

Июля 11-го, 1821 года

«Политический деятель, патриот России» – так называли знаменитого архимандрита Новгородского Юрьева монастыря Фотия благорасположенные к нему церковные историки.

Архимандрит Фотий (в миру Петр Никитич Спасский, 1792– 1838) родился в бедной семье, его отец был чтецом церкви Преображения Господня Спасского погоста Новгородского уезда. По окончании Новгородской семинарии он поступил в Петербургскую Духовную академию, но по болезни не смог ее окончить. В 1817 г. он был пострижен и направлен преподавателем в Кадетский корпус. Уже в это время своими способностями он привлек внимание Митрополита Серафима и таких выдающихся духовных писателей, как Иннокентий (Вениаминов) и Филарет (Дроздов). В 1821 г. он был назначен игуменом Деревяницкого монастыря, в 1822 г. – Сковородcкого, но в этом же году переведен в старинный Юрьев монастырь Новгородской епархии.

Особенно ярко архимандрит Фотий проявил себя как противник масонских лож и мистицизма, а также Библейского общества³¹, возглавляемого Министром духовных дел и народного просвещения князем А. Н. Голицыным³². По ходатайству поддерживающих Фотия Митрополита Серафима и графини А. А. Орловой-Чесменской³³, он был принят Александром I. Беседа с ним произвела на Государя Императора такое впечатление, что деятельность масонских лож в России была запрещена, а после повторной аудиенции в 1824 г. было упразднено Министерство, возглавляемое князем А. Н. Голицыным. Деятельность Библейского общества была приостановлена уже при Николае I в 1826 г., вследствие доклада Митрополитов Серафима и Евгения Болховитинова. Фотий писал тогда своему другу, архимандриту Симоновского монастыря Герасиму: «Порадуйся, старче преподобный, нечестие пресеклось, армия богохульная диавола паде, ересей и расколов язык онемел; общества все богопротивные, якоже ад, сокрушились».

Личность архимандрита Фотия вызывала разные чувства у его современников. С одной стороны, своей антимасонской деятельностью он нажил немало врагов, интриговавших и распространявших против него многие клеветы. Но в то же время его борьба за чистоту православия, его настоятельская деятельность привлекали к нему большое число истинных почитателей из разных слоев общества. Поклонник архимандрита Фотия, Андрей Николаевич Муравьев, писал о нем: «Замечательно будет лицо его в летописях новгородских: кроме необычайности собственной его жизни, изнурительного поста при ежедневном служении, сорокадневного безмолвия в течение Четыредесятницы и других подвигов. <…> он действительно был не только обновителем своей обители, но и настоящим архимандритом всех монастырей Новгородских, по древнему назначению настоятелей Юрьева»³⁴. Следует также добавить, что архимандрит Фотий был известен и как писатель: при его преемниках в библиотеке Юрьева монастыря насчитывалось 24 книги его сочинений.

В числе близких к Фотию людей были известные государственные и церковные деятели. Его духовными дочерьми были княгиня Прасковья Михайловна Толстая – дочь М. И. Кутузова-Голенищева; вдова Г. Р. Державина, Дарья Алексеевна; дочь героя Чесмы, графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская и др. Памятником взаимоотношений с ними осталась их обширная переписка.

Среди почитателей Фотия был много богатых благотворителей, их усердие весьма способствовало обновлению Юрьева монастыря. С 1821 по 1831 г. архимандрит Фотий получил от них до 300 тысяч рублей. Но главной благотворительницей была А. А. Орлова-Чесменская. Графиня Анна Алексеевна благотворила многим монастырям, в том числе и Сергиевой пустыни, которую она не раз выручала в трудных обстоятельствах. Однако с архимандритом Фотием и с Юрьевым монастырем ее связывали наиболее близкие духовные отношения. На Юрьев монастырь она истратила до 1832 г. около 700 тысяч рублей. Благодаря этим огромным суммам, архимандрит Фотий поднял монастырь из развалин и превратил его в одну из самых богатых и прекрасных обителей России. Но, по словам А. Н. Муравьева: «Тот же поток щедрых деяний излил [он] на прочие убогие обители древней Славянской столицы. <…> И Святая София, священный залог славы Новгородской, сделалась также предметом его забот». Величайшей заслугой Фотия, считал А. Н. Муравьев, было «восстановление древнего чина иноческой жизни в своей обители, и возбуждение чрез то духа молитвы <…> самый чин богослужения и церковные напевы отзывались давно минувшим, и потому роднились с сердцем; невольно разжигая дух молитвы, видением и слышанием древнего церковного быта».

Эти слова А. Н. Муравьева позволяют думать, что направление Фотия в руководстве монастырем было сродни тому, которое проводил в Сергиевой пустыни архимандрит Игнатий Брянчанинов. Встречались ли они лично – об этом свидетельств нет. Жизнеописание Святителя отмечает только, что в 1832 г. заезжал в Юрьев монастырь и представился там настоятелю Михаил Васильевич Чихачев. Но, во всяком случае, графиня Анна Алексеевна, поддерживавшая дружеские отношения с Сергиевой пустынью, конечно, рассказывала своему духовному отцу о ее молодом настоятеле. И приведенное письмо архимандрита Фотия к архимандриту Игнатию – от старшего к младшему – весьма благожелательно.

Посетил архимандрит Игнатий Юрьев монастырь в 1847 г. по пути в Николо-Бабаевский монастырь. 12 июля этого года он писал своему наместнику в Сергиеву пустынь: «…на последней станции к Новгороду пошел сильный дождь, провожавший нас до самого Юрьева. <…> В Юрьеве отец Архимандрит принял меня очень благосклонно; сегодня утром был у ранней обедни в нижней пещерной Церкви; обедню совершал отец Владимир с учеником своим иеродиаконом Виталием: они очень милы – вместе. Отец Владимир служит благоговейно, – как быть старцу; Виталий – с приятною простотою. После Литургии отец Архимандрит отправил соборне панихиду по почившем восстановителе Юрьевской обители. <…> Отец Владимир пришлет тебе два портрета отца Фотия и вид Юрьева монастыря. Один из портретов возьми себе; а другой портрет и вид обители вели обделать в бумажные рамки для моих келлий. Сегодня суббота; скоро громкий и звучный колокол ударит к всенощному бдению; думаю участвовать сегодня вечером и завтра утром в Богослужении, а завтра после обеда отправиться в дальнейший путь».

Радуйся, отче преподобие,

достоблаженне Игнатие!

Радуюсь о тебе и Христа Бога благодарю, что ты печешися о стаде твоем, любишь не токмо своих чад, но и приходящих милосердуешь недужных. Твоя любовь молит, дабы я принял к себе недужного, сущего во твоей обители: добро дело ты делаешь, что ты хочешь ему бесному исцеления у Бога: но я тебе благ совет скажу: такового рода люди преданы во власть врага свыше и враг их мучит зде, да не страждут там; нашего ради уцеломудрения дается таковому, каков и у тебя бесен есть, быть, да дух его спасется. Случается, что душа всегда связанная таковых людей от духа нечистого, не имущая ничтоже благо делать, лишь бывает в некое время на своей свободе, тогда бывает в полном своем уме и действии и чище делает, и видит, нежели кто из нас свободен будучи от лукавого и не терпяй искушения. Иного дух мучит, имея жилище свое в нем, а в ином вовсе не живет, но служит ин, яко раб сатане, и весь его есть, и сего ради не искушает, а бережет как своего, и разные люди разные суды о себе имеют, и приемлют зде себе искушение. Иные страждущие от бесов яко злато в огне не сгорают: а иные нестраждущие, лишь к ним враг приразится, яко сухая трава скоро сгорят от него, потребятся. А всякому свое время искушение приять грядет. И так по бесчисленным опытам скажу, милосердуя о себе самом: не связывайся николи с бесными: приходящего не гнушайся, не изгоняй, не бойся, не смущайся, но к нему и не прилепляйся: дух благий иногда влечет туда страждущего, куда он не чает попасть для его временного и вечного блага. Дух лукавый ловец адский идет часто таковыми уловить в сети свои не блюдущихся различно искушая, а Дух Святой Небесный Ловец предает врага в руки самых уловленных: и над бесом сбывается слово Писания: ров изры и ископа яму, в ню же сам и падет³⁶.

Теперь ты решение о твоем недужном видишь. И ты не должен держать, ни я не могу приглашать его, да не приидет на нас искушение. А искушение бывает зде велико и страшно, как ты и вообразить не можешь; аще не Сам Бог приспеет на помощь, то и недужный человек, и милосердуяй о нем без благодати могут погибнуть. Страшуся помыслить, что бывает, а неискусство сего не знает: пусть бесный идет, куда его дух ведет; чудно состояние таковых бывает: можно сказать ин многие лета проходит сквозь огнь и воду, и нигде не погибают, и обретают себе покой.

Я у себя многие образы имел неисповедимых таковых проходимцев земли. Бывает, что сатана и диавол во всех силах, знамениях и чудесах своих лестных является, да прельстит, искусит, погубит даже борющихся с ним: и многие яко кедры ливанские, великие в подвигах, высокие видением, сокрушаются пред духом силы вражной, когда яко буря восшумит, найдет сокрушаяй. Ничто наше за нас постоять не может, кроме благодати Христовой: бди и молися, отче святый, да не внидешь в напасть. Помни, что всех исцелений Врач не миновал пути, где бесны жили в гробах: но Святое Евангелие глаголет, что никтоже тем путем мог проходить, а не токмо исцелить: оно дает нам осторожность благоразумную, да не вдаемся в то, что свыше нас есть, надеющееся на себя. От сего ты видишь, богомудре Игнатие, что над бесным твоим дело не твое, и не мое, а Божие: остави его на волю Божию, не связывай его, да не свяжешь себя: не привязывай его ко мне, да не привяжешь ко искушению меня: с Богом пути аще хощет да идет, куда дух его влечет. Он сам не знает теперь, куда идет: а Бог его приведет имиже весть судьбами и спасет и помилует.

Прошу святых твоих молитв ко Господу да спасена будет душа моя, яко птенец от сетей вражиих сущих от земли до небеси и как же видел Антоний Великий.

Радуйся, смиренномудрие их проходит

Грешный Фотий.

1835 года

июля 24

Среда

Милостивая Государыня

Анна Алексеевна!

Господь, его же любит, наказует, и кому приуготовляет блаженную вечность, тому посылает скорби и болезни.

Поэтому тот, кому послана будет болезнь, должен проводить время в благодарении Богу, в славословии Бога. Благодарением душа содержится в терпении и мире и таким образом усугубляет мзду свою на небеси.

Благодарить Бога надо так: «Благодарю Тебя, Господи, Боже мой, за все, что Ты благоволил послать мне для очищения грехов моих. Буди воля Твоя».

Славословить Бога надо так: «Господи, слава Тебе за все совершающееся надо мною! Буди святая воля Твоя!»

Советую Вам в течение дня повторять почаще благодарение и славословие. С ними мало-помалу внидет в душу Вашу спокойствие и утешение, которые будут для Вас уже отселе залогом вечного утешения. Суетные же занятия отложите.

Примите мой усердный совет в утешении и спасении души Вашей. Духовное упражнение Ваше да будет благоприятно Богу, яко кадило благовонное, яко всесожжение тучное.

Ваш усерднейший Богомолец

н<едостойный> А<рхимандрит> И<гнатий>.

15 февраля 1847г.

Милостивая Государыня Дарья Алексеевна!

Присланные Вами 500 рублей ассигнациями, сумма составляющая половину той цены, которую расположились внести в Сергиеву пустыню за ежедневное служение Божественной Литургии в течение года, мною получена. По субботам сия служба будет начинаться в девять часов, не раньше, не позже.

С истинным почтением имею честь быть Ваш покорнейший слуга и Богомолец

Архимандрит Игнатий.

1839, июля 1-го дня

16 мая 1837 г. святитель Игнатий неожиданно получил письмо из Афин – от иеромонаха Аникиты.

Иеромонах Аникита, в миру князь Сергий Александрович Ширинский-Шихматов (1783–1837) – интереснейшая личность, оставившая по себе благоговейную память в России и на Востоке. Он родился у благочестивых родителей в принадлежащем им селе Дернове Смоленской губернии. Уже с детства отличался он незаурядными способностями, особенно легко давались ему иностранные языки – французский и немецкий. Также с раннего возраста он усвоил славянский язык, и любимым его чтением были псалмы и молитвы. В 10 лет он потерял отца. В 14 лет был принят в Морской кадетский корпус, из которого выпущен в 1800 г. мичманом и определен в Ученый комитет Коллегии при Адмиралтействе. С 1804 по 1827 г. он служил в морском кадетском корпусе, откуда вышел в чине капитана II ранга. Во время службы продолжал заниматься самообразованием, обучался английскому, латинскому и греческому языкам. Также увлекался поэзией, писал стихи патриотические и на евангельские темы. Его «Псалтирь десятиструнный», содержащий в себе преложения десяти псалмов, послужил поводом для избрания его в 1809 г. в действительные члены Российской Академии.

При всем том благочестивые уроки детства все больше проявлялись в образе жизни князя Сергия Александровича Шихматова: он учащал в Божии храмы, занимался благотворительностью, был необыкновенно воздержан. Еще в 1817 г. он познакомился со знаменитым архимандритом Юрьева монастыря Фотием и тогда же стал его последователем в противлении модернизации православия. В этом он расходился со своими старшими братьями, Павлом и Алексеем Ширинскими-Шихматовыми. Братья считали, что православие могло бы что-то заимствовать из практики иных христианских церквей и иностранной религиозной литературы. Сергий Александрович писал им по этому поводу: «Осмелюсь заметить, что я сомневаюсь, полезно ли учиться совершенству веры из книг, писанных ересью, которой Дух Божий тайн своих открыть не может». Особенно братьям не нравилось сближение Сергия Александровича с архимандритом Фотием и его намерение вступить в Юрьев монастырь. Они полагали, что Юрьев монастырь – это место, где «имеют приют противные Церкви мнения». Сергий Александрович старался их переубедить: «Прошу поверить мне, что Юрьев монастырь не есть гнездо еретичества, а напротив хранилище православия церковного».

В ноябре 1827 г. он оставил службу и покинул столицу. Прежде всего он отправился на родину навестить матушку, и как раз успел проводить ее в последний путь. «В первую же ночь он увидел ее во сне и на просьбу благословить его на иноческое подвижничество, услышал: «благословить много, а дозволить можно». В начале 1828 г. он переселился в Юрьев монастырь. Лето и осень этого же года, отпросившись у Фотия, он провел в благочестивом странствовании по древним русским святыням.

25 марта 1830 г. в день Благовещения князь Сергий Александрович Ширинский-Шихматов был пострижен в монашество с переименованием Аникитою. 30 марта он был рукоположен в иеродиакона, 3 апреля – в иеромонаха. В его лице архимандрит Фотий получил очень ценного единомышленника и сотрудника, который помогал ему в его литературных трудах и переписке. Основным послушанием его было начальствовать в Скиту. Ему предлагалось настоятельство в одном из монастырей. Но устремления Аникиты были направлены к Гробу Господню.

5 мая 1834 г., получив благословение архимандрита Фотия, он отправился в путь и, посещая все встречающиеся монастыри, прибыл в Воронеж. Здесь архиепископ Воронежский, знавший о литературных дарованиях Аникиты, попросил его написать житие святителя Митрофана³⁸. Затем еще на восемь месяцев он задержался в монастыре близ Одессы из-за открывшейся в Константинополе моровой язвы. Таким образом, к Афонской горе он прибыл 7 июня 1835 г. Он поселился в Русском ските святого пророка Илии, причем Настоятель уступил ему свою келлию, которую ранее занимал строитель Скита Паисий Величковский. Проникшись во время работы над житием Митрофана Воронежского высоким подвижническим духом этого новоявленного русского чудотворца, Аникита мечтал устроить и освятить на Афоне церковь во имя его. Для осуществления мечты он передал Настоятелю Скита значительную денежную сумму.

* * *

В 1828 г. князь Сергий Александрович Шихматов (будущий иеромонах Аникита), направляясь в Юрьевский монастырь, посетил по пути Оптину Пустынь, где встретился с Дмитрием Александровичем Брянчаниновым (будущим святителем Игнатием). Об этой их встрече о. Аникита сам напомнил архимандриту Игнатию в своем письме. Больше их жизненные пути не пересекались. Уйдя в монастырь, затем отбыв в дальние края, о. Аникита о столичных новостях узнавал из писем брата, Платона Александровича Ширинского-Шихматова.

Сам князь Платон Александрович Ширинский-Шихматов (1790–1852) тоже был незаурядной личностью. Н. В. Елагин писал о нем: «К общему назиданию и украшению человечества являются в мире люди, которые, с ранних лет глубоко проникаясь истинно-христианским благочестием, заботливо и непоколебимо хранят его во все дни своей жизни, как твердый залог небесного милосердия, помощи и силы».

Князь Платон Александрович поступил в Морской кадетский корпус в тот 1804 г., в который брат его, Сергий Александрович был назначен туда же кадетским офицером. Таким образом, годы учебы в корпусе младший брат находился под опекой и влиянием старшего, что усугубило их родственную и духовную близость. В 1811 г. Платон Александрович был произведен в лейтенанты, в 1813 г. участвовал в заграничных сражениях, в 1816 г. по расстроенному в походах здоровью вышел в отставку и поселился в деревне. В 1820 г. он вернулся к общественной деятельности, но не на военную, а на государственную службу. Все эти годы он продолжал заниматься самообразованием, как и брат, писал стихи. В 1824 г. поступил в Министерство народного просвещения и оставался здесь до конца своих дней: более четверти века. 27 января 1850 г. был назначен Министром народного просвещения. В отличие от старших братьев, младший брат Аникиты с почтением относился к архимандриту Фотию: в сентябре 1830 г. он со всей семьей целую неделю гостил в Юрьеве монастыре. Скончался он 4 мая 1852 г., успев перед кончиной написать небольшую книжицу: «О жизни и трудах иеромонаха Аникиты в мире князя Сергия Александровича Шихматова» (СПб., 1853). Конечно, сообщая Аниките о столичных новостях, Платон Александрович писал ему и о влиятельном настоятеле Сергиевой пустыни, с которым находился в дружеских отношениях. А почему Аникита обратился именно к архимандриту Игнатию, об этом он сам достаточно подробно пишет в своем письме.

* * *

…30 июля этого же 1835 г. Аникита пустился в дальнейший путь к цели своего путешествия, сначала на корабле в Салоники, затем в Яффу и наконец 10 сентября прибыл в Иерусалим. «С наступлением осени, – писал он Платону Александровичу, – заключился я в храме Воскресения. Здесь, питаясь хлебом и водою, провел я четыредесять дней, и дни сии были для меня дни неба… Небесным восторгом горела душа моя, когда нечистыми устами воспевал я: Христос Воскресе из мертвых, при священнодействиях Божественных Таин там, во святилище гроба Живодавца, где Он воистину воскресе и нас совоскреси с собою».

7 апреля 1836 г. Аникита отправился обратно на Афон, но в Яффе узнал, что его назначили служить в церкви при посольстве в Афинах. Он выпросил себе на некоторое время отпуск, чтобы побывать еще раз на Святой Горе. Там он заложил в Скиту церковь во имя святителя Митрофана, добавив к ранее пожертвованным суммам новые, полученные от благочестивых лиц.

По прибытии в Афины у Аникиты обострилась его старая болезнь. Болезненное состояние усугубило бедствие, постигшее Скит на Афоне, о котором он пишет в письме святителю Игнатию.

6 июня 1837 г., накануне праздника Сошествия Святого Духа, он причастился и 7 июня – скончался.

По истечении трех лет останки Аникиты были присланы на Афонскую гору в Скит святого пророка Илии. В мае 1854 г., при открытии нового храма святителя Митрофана, останки его основоположника торжественно при звоне колоколов и хорном пении «Святый Боже», были помещены там в стене у правого клироса.

А ты, священный прах, до пакибытия,

Покойся в тишине глубокой, безнаветной.

Тогда возникнешь ты из тьмы и сени смертной,

Как огнезлатый, стрелы быстрейший луч,

Сверкающий струей из толщи черных туч,

Из гроба возблестишь во славе боголепной

И с плеском воспаришь, и с песнею хвалебной,

И сам себе дивясь в восторге торжества,

Поклонишься лицу благого Божества.

(Из поэмы С. А. Шихматова «Ночь на гробах»)

* * *

Следует добавить, что с кончиною Платона Александровича связь его семьи с Сергиевой пустынью не прекратилась. В 1869 г. вдова князя Платона Александровича Ширинского-Шихматова, в память умершего сына Александра Платоновича, пожертвовала в Пустынь 8000 рублей, чтобы на проценты с этой суммы содержались там шесть человек больных: четверо из братий и двое из других сословий. Кроме того, она пожертвовала еще тысячу рублей, на проценты с которых должны были содержаться две лампады: одна в больнице, другая перед иконой Божией Матери и ковчегом со святыми мощами, завещанными княгиней в Пустынь после ее смерти.

Получ. 16 мая 1837 года

(рукой святителя Игнатия)

Почтеннейший Отец Архимандрит,

Возлюбленный о Господе брат!

Предел положил еси, егоже не прейдут⁴⁰, – сказал божественный Псалмопевец о волнах морских и о днях скоротечной нашей жизни, подобно волнам, одни за другим к вечности стремящимся, и о крутой берег смертности нашей всеобщей разбивающимся с большим или меньшим шумом. Как далеко отстоит каждый из нас от своего предела, хотя нам и неизвестно; но то мы знаем все, что все к оному близки, и нередко достигаем оного вдруг, тогда как полагаем себе быть на средине нашего течения. Премногие из преждеотшедших отцев и братий наших собственным своим опытом истину сию подтвердили (да мы бодрствуем на страже нашего жития) и между прочими недавно и нечаянно преселившийся от временных в вечная общий наш собрат и вашей иноческия ограды овча смиренное, отец Палладий. Не знаю, дошел ли до вас слух о его кончине, доставляю, чтобы вас о том уведомить верно и подробно, да воспоминается имя его в святой вашей обители во спасение души его при совершении умилостивительной о живых и мертвых бескровной жертвы.

Он был усерднейшим моим сомолитвенником на всех святых местах святого града и окрестных, и потом на Святой Горе Афонской, на которую мы вместе возвратились из Иерусалима, на которой и расстались, по предположению нашему на краткое, но по суду Божию, на всегдашнее время. Он отправился в Царьград для исходатайствования себе нового пашпорта, имея намерение побезмолвствовать иночески на Святой Горе, а я поспешил, единственно из послушания вышнему нашему начальству, к назначенному мне паче всякого чаяния и вопреки воле моей, при здешней миссии месту. Из Царьграда писал он ко мне письмо при отъезде оттоле на Святую Гору, куда и прибыл 18-го сентября в скитскую Русскую нашу обитель святого пророка Илии, но неблагополучно: ибо на пути еще заболев, по прибытии своем почувствовал болезнь свою смертельную, и поспешил и сподобился облечения в великий Ангельский образ с переименованием в Павла, и 24-го числа того же месяца, с покаянием отыде ко Господу, сделав при сем распоряжение остающимся крохам своего имущества. С кончиною его начались дни плача для обители святой, приявшей его в материнское недро, ибо вскоре из последствий печальнейших оказалось, что болезнь его была смертоносная чума, каковою он в Царьграде на отъезде своем заразился. От прикосновения к телу его при погребении, и потом к оставшимся вещам его, зараза в обители сделалась всеобщая, и первая жертва оныя был почтеннейший настоятель иеросхимонах отец Парфений (отец мой духовный, которого прошу усерднейше записать в Синодик вашей святой обители, равно как и схимонаха Феодора, вслед за ним отшедшего, о коем еще будет слово), а потом и братия последовала за настоятелем, так что в краткое время 19-ть отцов легли в сырую землю, сами каждый себе заблаговременно изрывая в ней могилу, а 13-ть еще остались в живых, но еще трепещут той же участи, и находятся в карантинном оцеплении. Но впрочем все меры осторожности приняты, дабы живые пребыли живы. Судьбы Божии суть бездна многа, но и в хорошие судьбы Его благи и нам не испытывать оные, а покоряться оным подобает со смирением и благодарением. Весть о сем нечаянно постигшем святую обитель Ильинскую Русскую Святогорскую (в которой я двукратно по два месяца пользовался во спасение души приятнейшим странноприимством) бедствии поразила меня до глубины сердца, и не скоро заживет сия сердечная моя язва, но буди имя Господне благословенно, и не только уповаю я, что посещение сие отеческое от Господа послужит во спасение братии умершей и живущей, но и несомненно верую, что молитвами святого великого нового нашего Заступника пред Богом святителя Митрофана, будет началом обновления Святоильинской Святогорской обители, и утверждения и прославления.

Много слышал я доброго, как прежде от разных достоверных лиц, так и после, от покойного отца Палладия – Павла о вашем иноческом благочестии, которого начаткам и сам радостный был свидетель 1828-го года в Оптинской пустыни, которую сподобил меня Господь посетить на возвратном пути моем от поклонения святым Киевопечерским угодникам, а потому, радуясь о излиянном на вас свыше даре изобильный благодати, яко возлюбленному о Господе брату, с братскою откровенностию поведаю вам желание моего сердца и прошу усерднейше к исполнению оного вашего споспешения, предоставляя, впрочем, совершенно воле вашей принять в том участие или нет, смотря по возможности, дабы в последнем случае совесть ваша нисколько не тревожилась. В вышеупомянутой свыше посещенной обители, в последнее мое в оной пребывание сподобил меня Господь, совокупно со старцем схимонахом Феодором, ныне уже в Бозе почивающем (как выше было сказано) заложить новый небольшой храм, но отдельный и особый, во имя великого угодника Божия Митрофана Воронежского; и как я должен был вскоре сюда отправиться, то сделав с о. Феодором складчину из пожертвований благочестивых чтителей угодника из наших соотечественников, достаточную на построение заложенного здания священного, предоставил ему строить оное по контракту от общего нашего имени с мастерами заключенному. Материалы все были приготовлены, но зараза, не допустив начать строение, похитила и строителя, и других опытных старцев на сие дело искусных. От оставшихся в живых братий получил я известие, что деньги, на строение определенные, целы и материалы также, и по снятии карантина можно приступить к строению. Причем они просят меня убедительнейше самому лично положить строению сему начало, равно и пособить им ко введению прежнего иноческого порядка в опустевшую их обитель, и просьбу их весьма бы желал я исполнить, особливо по отношению первой статьи, ибо я не оставлю употребить все силы к тому, чтобы заложенный во имя угодника Божия храм был состроен и освящен и оглашался бы славословием Божиим, особенно при совершении страшной Бескровной Жертвы. Господь помощник мне и Пречистая Его Матерь, последне явленному нашему Святому честь великую дающая, яко ему первому из всех наших соотечественных святых, на Горе Ее Святой, почитаему быти во храме именем Его нареченном, и Сам Господень угодник [поможет] благое дело в честь его совершить с своим чудным пособием. Но как слава угодника Божия на Горе Святой Жребия собственного Царицы Небесной есть слава всех православных Россиян, а паче самого боговенчанного нашего помазанника Божия, которого царствование, как многими другими опытами благоволения Божия ознаменованы, так наипаче запечатлено явлением во дни его благословенные нового Ему и всему Царству Его заступника святителя Митрофана, от нетленных святых своих мощей реки чудес изливающего во благодеяние Царю и Царству православному. И как упоминаемая Ильинская Русская скитская обитель есть единственное на Горе Святой место, в котором при всяком богослужении, особливо же при совершении Божественной литургии, приносится Господу Богу моление о благочестивейшем нашем Самодержце и о всех поимянно высочайших Его кровных, то чести ради угодника Господня, и в милостыню усердным своим богомольцам, да преклонится благочестивейший наш Самодержец и все высочайшие Его кровные, щедрым даянием своим, новозаложенный храм святителю Митрофану, яко дом Божий, облечь в подобающее благолепие, да воспрославит их Господь и Пречистая Его Матерь, по предстательству Своего угодника божественною Своею силою к благоденствию временному и к блаженству вечному. Вас же, яко по дару свыше имеющих дерзновение к Державным, сподобляет угодник Божий милости быть ходатаем по сему к славе его и славе Божией начинанию. И потому при удобном случае, ежели, опять повторяю, найдете сие возможным к исполнению (а ежели нет, то будьте совершенно спокойны в совести своей, отказавшись от сего подвига), испросите щедроту Царскую и милость святой обители Ильинской, щедроту на совершение и украшение храма, милость призрения на ее запустение, чтобы по манию Царя нашего православного чрез посредство нашего посланника в Царьграде, обитель сия извне ограждена была покровительством турецкого правительства и к чести Русского имени пользовалась бы совершенною свободою от тяжких податей (каковыми праведно обложены от султана Афонские Греческие монастыри за участие их во всеобщем восстании греков против него и каковыми неповинно отягощаются и наши соотечественные отшельники) и внутри снабдена бы была довольством, дабы чада ея с радостию, а не воздыхающе, возносили бы ко Господу и к Пречистой Его Матери сердца свои и души, при воспоминании в частных и общественных молитвах своих высочайшего имени Царского и всех Царския крови ветвей и отраслей, в которых богоспасаемая Россия зрит надежду и залог будущего своего благополучия.

Таким образом, из вашей обители святой как проистекло несчастие Ильинскому Святогорскому скиту, так из вашей же обители да изнесется милость Божия и обновление благоденствия на все будущее время. В первом случае вы нисколько не виновны, во втором – предлежат вам венцы воздаяния свыше в сем мире и будущем, да будет имя ваше, яко создателя обители, воспоминаемо в ней в род и род с молениями о вашем спасении и с благословением от всех в ней иночествующих устным и сердечным. Не тощ будет труд ваш пред Господом; но по молитвам Царицы Небесной о вас, яко благоговейном чтителе святыни Ее храмов Святой Афонской горы, и по молениям святителя святого Митрофана о вас, яко о ревнителе прославления его на земли во спасение многих, не оставит Господь уделить милости Своя на вас и на святой вашей обители.

Ежели вы решитесь просить и свыше благоспоспешителя вам испросить щедрую монаршую милостыню на созидание и достойное украшение нового храма во имя нашего нового святого, так, чтобы он благолепием своим во все концы Афона сияющим свидетельствовал ныне и в будущее время всем во всех монастырях греческих иночествующим православным нашим собратиям грекам о благоговении благочестивейшего нашего дома Царского к святыне, яко подобает дому Господню, то не оставьте, к щедроте милостыни исходатайствовать мне великую милость, необходимо нужную к исполнению предположительно зачинающегося строения, а именно ту, чтобы меня начальство духовное уволило от настоящего моего места с выдачею, по обыкновенному, прогонных на обратный путь в Россию, и с позволением прежде сего возвращения пожить на Горе Святой с год времени для надлежащего приведения к концу новостроящейся святителя Митрофана церкви в обители св. пророка Илии, с доставлением ей возможного благолепия. Сие увольнение, как выше видели, необходимо мне нужно по причине смерти почтенного моего в строении сотоварища и других оной обители старцев, на которых бы можно возложить сие священное дело. И так как ныне Его Высочество Цесаревич изволит посещать, как сказывали мне, синодальные заседания, то имея к нему свободный доступ, вы удобно можете освободить меня от службы при здешней миссии, на послужение Господу и Пречистой Его Матери на Горе Святой сооружением храма в честь и память великого Их угодника. Вера чиста и нескверна пред Богом Отцем сия есть, еже посещати сирых и вдовиц в скорбех их, и нескверна себе блюсти от мира, по слову святого апостола Богобрата. И вы, соблюдающий сие, воистину чиста и нескверна от мира, строгим монашеским житием явите сие богоугодное дело веры посещения сирых и вдовиц в скорбех их. Ибо велия скорбь пришла на святую упоминаемую обитель, и воистину есть она вдовица, и воистину сироты суть чада ее. Посетите их утешением в скорби, для которого имеете вы от Господа способ и средство в дерзновении вашем у лиц Высочайших. Дело сие предыдет вам ко Господу и заступника нашего великого Митрофана молитвами, за труд ваш в пользу обители Святогорской, в которой имя его величится от соплеменных и от присных в вере, устроит вам обитель в дому Отца Небесного. Сего от сердца моего желая, прошу мне простить великодушно смелость моей к вам просьбы, которую ежели можно, не оставьте без внимания, а ежели можно не поставьте мне в вину, ибо единственно по доверию моего к вам уважения, предложил я оную вашей любви о Господе. Во всяком случае однако же прошу вас всепокорнейше удостоить меня вашего ответа, каковый и благоволите препроводить ко мне чрез брата моего, имеющего доставить вам сии строки. Молю вас не забывать меня грешного во святых ваших молитвах ко Господу и ко святому Его угоднику преподобному Сергию, которого имя святое во святом крещении на мне грешном наречеся. Я же как сегодня при совершении Божественной службы воспоминал вас в недостойных моих молитвах, тем и впредь не премину.

Призывая на вас и на всех чад ваших о Господе благословение Господне, с истинным уважением имею честь быть ваш нижайший слуга и недостойный сомолитвенник грешный

Иеромонах Аникита.

Февраля 8-го дня 1837 года

Афины

†

Скит святого пророка Илии на Святой Афонской Горе основан и построен знаменитым старцем Паисием, бывшим потом игуменом Нямецкого Молдавского монастыря; и теперь еще существует в скиту та самая келлия, в которой он яко настоятель жительствовал и занимался составлением драгоценнейшего для монахов ко внутреннему монашеству руководства, книги Добротолюбия. Греческие при монастырях скиты суть отделенные от обителей, но зависящие от них совокупления монахов, живущих хотя и на том же месте, но порознь каждый в собственной особой своей келлии, и токмо по субботам и воскресным дням собирающихся в общую церковь для отправления общего богослужения. Наш же Русский скит есть малый монастырь, в котором братия живут все вкупе, отправляя ежедневно совокупно все церковные службы и общими силами труждаясь в послушании для общего своего благосостояния, и находится в зависимости греческого Пантократорова монастыря.

Самое важное для скита Русского, в котором прославляется новый России заступник святитель Митрофан, ознаменовавший явлением свято-нетленных мощей своих и многоцелебных, благоволение Царя нашего Небесного к царю нашему земному, и в котором токмо одном изо всех обителей на Святой Горе приносится Господу Богу и Спасу нашему и Пречистой Его Богоматери о православном Царе Русском и о всем его царском роде и о всем его богохранимом царстве всегдашнее усердное моление торжественное при службах церковных, – самое великое было бы благодеяние, ежели бы посольству нашему в Царьграде предписано было принять оный скит под особенное покровительство, и войти в ближайшее рассмотрение нужд его, дабы удовлетворить оные и упрочить навсегда его благосостояние исходатайствованием ему султанского милостивого фирмана, которым бы ограждались все его льготы и оставались неприкосновенными на будущее время. Се подвиг добр, имже подвизающийся приобрещет венец правды!

Отец строитель Никифоровской пустыни Олонецкой епархии Исаия из всех друзей святителя Игнатия выделялся тем, что позволял себе выражать критические мысли о монашеском делании в Сергиевой пустыни. Знающие отца Исаию люди говорили, что он был выдающийся подвижник и делатель умной молитвы. Татьяна Борисовна Потемкина вспоминала, что он гостил в ее доме, когда приезжал в Петербург «хлопотать об отчислении своей пустыни от Александро-Свирского монастыря», что и удалось благодаря ее просьбе, обращенной к Министру духовных дел князю А. Н. Голицыну. Она рассказывала о впечатлении, которое произвел на нее Никифоровский старец: «Такого человека, каков был о. Исаия, я более не видала, в нем было что-то особенное, невольно привлекавшее к нему душу. По наружности был он весьма прост и молчалив, но зато, когда начнет бывало говорить, то всякое его слово звучало силою необыкновенною. Даже в молчании своем, одним присутствием своим имел он заметное влияние на ближних. Однажды было у нас довольно посетителей, в том числе одна моя родственница, весьма не расположенная к монашеству. О. Исаия тоже приглашен был к закуске: он поместился в дальнем углу залы и, по простоте своей, руками начал очищать рыбные кости поданного ему кушанья. Родственница моя, видимо, этим возмутилась. Старец, взглянув на нее пристально, взялся за вилку и нож. Взгляд его был так проницателен, что родственница моя долго потом не могла его забыть. По ее словам, точно сила какая коснулась ее тогда, потрясла все ее существо. <…> А как он молился! Бывало в церкви взглянуть на него не решалась я, потому что лицо старца при молитве точно озарялось светом неземным. Просишь бывало его, – помолитесь, батюшка, о том, о другом. «Для чего молиться о многом? – ответит он сурово. – Молиться нужно об одном, о спасении, о помиловании души, о прощении грехов; а прочее все, Господь сказал, приложится вам». Скорби наши о. Исаия считал сокровищами бесценными, и всегда удивлялся моим иногда жалобам, говоря: «что за скорби теперь? вот будет скорбь, когда не увидим ей конца – мука вечная. Пред этою скорбию всякая временная скорбь покажется шуткою»⁴¹.

В Александро-Свирском монастыре и состоялось знакомство святителя Игнатия с отцом Исаиею. 28 августа 1843 г. он писал П. П. Яковлеву: «В Свирском провел я время довольно приятно, познакомился с Отцом Исаиею, который приехал со мною и в Введенский». Они сразу почувствовали взаимное расположение. Из приведенных ниже писем видно, что Святитель неоднократно приглашал отца Исаию в Сергиеву пустынь. Интересно, что отец Исаия отговаривался, помимо плохого самочувствия, еще и тем, что беспокоился встретить там «устроение монастыря не Духовное, но душевное. А в душевном делании только ум умножают, а души не оживлят, и души живота не ощущают». Но 10 февраля 1844 г. Святитель писал одной своей ученице в Старо-Ладожский Успенский монастырь: «О. Исаия в настоящее время гостит у меня, и я утешаюсь, видя в нем обильную благодать Божию». И ей же, в связи с ее желанием переместиться в другой монастырь: «О. Исаия советует вам путь, который он сам проходил, на котором Господь покрыл его, но который вне общего закона и на котором многие могут преткнуться».

Старец Исаия еще раз навестил своего друга в тот свой приезд, о котором рассказывала Т. Б. Потемкина. 12 февраля 1846 г. архимандрит Игнатий писал отцу Макарию Оптинскому: «В настоящее время гостит у меня Отец Исаия, монах, а ныне Строитель Никифоровской Пустыни, которая на днях отделена от Свирского монастыря и образован из нее скит. Он, возвращаясь из Афонской Горы, был в Площанской Пустыни, гостил там три дня, был принят Вами и покойным старцем Афанасием; он просил меня засвидетельствовать Вам от него поклонение с прошением Святых Молитв»⁴².

Спустя четырнадцать лет святитель Игнатий снова вспоминал Никифоровского старца. 10 августа 1860 г. он писал М. В. Чихачеву, делясь сомнениями относительно издания своих творений: «Мне старец Исаия говаривал: «Не пиши! Не для кого!""

†

Честнейший Отец Архимандрит

и любезный о Христе Брат Игнатий

Благословите

Во-первых, воздадим благодарение Господу Богу, приведшему нас в познание Друг Друга, в известное время видеть и наслаждаться Духовною беседою и Единомыслием. Сколько я живу на свете, жил в разных местах и имел беседу со многими, но не нашел человека так по сердцу, как ты, Отец Игнатий.

Письмо твое я получил 28-го Октября и в нем читаю как в сердце моем все расположение Доброй Души Твоей. И очень сожалею о несогласии Отца Аполлоса: я ему писал и советовал всячески со смирением примириться с Вами; но ответа от него не получил. Что делать, это Вам явный пример, узнайте Державу нынешнего времени: что не можем жить по отцам. И те, которые имеют ревность ко спасению и веру к Настоятелю, пока еще новоначальные и малозначащие, до тех пор и мирно и хорошо. А как войдут в знание, тогда горе ученику и учителю с ним, виждь нонешний успех и разум.

Еще ты пишешь, что желал бы видеть меня в Вашей Обители; это аще и благое, и усердное желание, но неудобное оного исполнение. А потому и прошу тебя, Бога ради, увольте меня от сего послушания.

Во-первых, и лета мои не позволяют, также и слабость здоровья. А главное и самое нужное, удаление от Мира: вспомни, что я должен ехать во многолюдный Град С. П. и сколько я должен видеть разных обстоятельств, лиц и нравов; в моем к тебе путешествии.

Видеть строение Вашего монастыря; красно и согласно в нем поющих; все это хорошо по внешнему и для миру: но есть ли внутреннее устроение. Испытай и виждь нонешние успехи Духовной жизни; не Душевной, но Духовной. Если я приеду, то однако не надеюсь, чтобы мог пользовать кого своим советом. Да без веры и говорить нельзя всякому сие. Отцы Святые празднословием называют. И так кроме самого тебя не на что обратить внимания. А потому и прошу тебя Бога ради, если ты желаешь спокойствия моего, Душевного и телесного и любишь меня о Господе, в чем я и не сумневаюсь, то прошу тебя Бога ради, ты и сам этого не желай. А если приведет Бог имиже весть судьбами еще видеться с тобою, то я почту это за великое удовольствие. Если случится тебе проезжать на Валаам, прошу тебя покорно заезжай ко мне в Никифоровскую пустынь, с Валаама проселочными дорогами недалеко можно проехать, я бы лучше желал видеть тебя в пустыне, нежели в Петербурге, уведомь меня об этом.

Теперь я маленько свою келлию преустроил и не хочется расстаться с любимым мне безмолвием. Если же не случится тебе заехать, тогда аще Бог восхощет и живы будем, нешто весною вздумаю побывать к тебе, и на долгое время, месяцев на 5-ть или 6-ть к тебе на Духовный пир. Однако я думаю, что присутствием своим я не сделаю тебе удовольствия, а напротив, того тут могут быть большие неприятности, потому что если я увижу нестроение в твоем монастыре, то я по невежеству своему не умолчу. И тогда ты умаловеришься ко мне. А я и отсюда вижу, что устроение твоего монастыря не Духовное, но душевное. А в Душевном делании только ум умножают, а Души не оживлят и живота не ощущают.

Просим Ваших Святых молитв и благословения. Остаемся должныи Богомольцы монах Исаия о Христе с братиею.

Никифоровская Пустынь

13-го октября 1843-го года

Всечестнейший Отец Архимандрит

и любезный во Христе брат Игнатий

Благословите

Приятнейшее письмо твое я получил 23-го н<оября> и благодарю тебя за простоту и откровенность. Ты все желаешь видеть меня в вашей Обители и я бы не отказался, но слабость здоровья моего не дозволяет. И теперь два месяца так болен, что иногда и живота отчаиваюсь и это со мною случается почти каждую зиму. А летом мне легче бывает, как и сам ты видел. Тем-то я и обещался к вам летом побывать. И из твоего письма я вижу великое разшествие в понятиях и в деланиях и действиях молитвы схимонаха Василиска. Я и прежде ея знал и теперь прочитал. Ты пишешь, что он достиг до младенческой простоты. А я понимаю, что он младенческой простоты и не знал. То как в нем одном пункте мы имеет разнствие в понятиях, так и всего письма я объясняю вам, что чрез письмо о понятиях в точности невозможно уведомиться. А аще Богу угодно и живы будем лично увидимся и изъяснимся. А нынче я весьма слаб здоровьем, едва дойду до церкви, занимается дух, и тому малое облегчение от присланного от отца Аполлоса риского бальзяну и уже докончился, и отец Аполлос обещал к нам побывать, и вы его благословите и соблаговолите с ним мне прислать риского балзяну [нрзб.] и балзяной водки два полуштофика.

Остаюсь одолженный вами Богомолец и требующий ваших святых молитв грешный монах Исаия, Иеродиакон Митрофан и вся о Христе братия.

7 декабря 1843 г.

(Рукою свт. Игнатия: «От Исаии отшельника»)

Ваше преподобие и о Христе брате Игнатий

Благословите

Объясняю вам о моем обстоятельстве. Ныне чувствую облегчение своей болезни, и, если Господь соблаговолит, желаю пребыть в вашу обитель для личного с вами свидания. И наслышан я, что весьма удобно и можно из домовой Канцелярии от Преосвященного нашего Венедикта чрез вас выслать мне пропуск или билет для пребытия к Его Преосвященству Венедикту. И если можете сделать чрез такой случай, весьма бы мне спокойно выбыть к вам. А форменно весьма будет затруднительно и медленно. И если эдаким случаем будет сделать невозможно, то поскорее попросите Отца Архимандрита Варсонофия, чтобы он меня соблаговолил отпустить к вам. И меня о всем уведомьте.

Остаюсь одолженный вам Богомолец и требующий ваших святых молитв грешный монах Исаия.

Еще отец Аполлос пишет, чтобы уведомить вас рекомендацией о Ладожском племяннике отца Герасима Петре Сергееве. Он у меня жил прежде, и я с ним имел сообщение и ныне с ним и с его семейством часто имею и рекомендую вам. Они весьма поведения обстоятельного и верны и благонадежны.

24 д<екабря> 1843 г.

Н<икифоровская> Пус<тынь>

Теперь на Бородинском поле верные дщери России совершают свой долг: над прахом жертв любви к Отечеству они принесли себя в жертву Богу, заживо умерши для мира.

Святитель Игнатий

Летом 1847 г. святитель Игнатий, получив отпуск для поправления здоровья, отправился в Николо-Бабаевский монастырь. По пути он посетил несколько обителей. Так, 8 сентября он писал своему наместнику в Сергиеву пустынь: «В двух обителях на пути моем принят я был как родной: в Угрешской и Бородинской. …Бородинская Госпожа Игуменья приняла очень радушно. Первый день занимался беседою с одною ею, а Степана тормошили сестры. На другой день некоторые из них познакомились со мною. А когда уезжал, то некоторые из них, провожая со слезами, говорили: мы с Вами – точно с родным отцом, как будто век знали. И я с ними породнился – есть такие прекрасные души, – многие с хорошим светским образованием».

Госпожа игумения Спасо-Бородинского монастыря, о которой пишет святитель Игнатий, это знаменитая Мария Тучкова, подвижническая жизнь которой производила сильное впечатление на всех, кто ее знал, начиная от Государя Императора до бедных крестьян из близлежащих сел.

В миру Маргарита Михайловна, она родилась 2 января 1781 г. у родителей, принадлежавших к самым аристократическим фамилиям. Ее отец, Михаил Петрович Нарышкин, и мать, Варвара Алексеевна, урожденная княжна Волконская, состояли в родстве с императорским домом и со всей старинной знатью России. И своих детей они воспитывали соответственно, готовя им блестящее будущее.

Жизнь, однако, распорядилась по-своему. После раннего и крайне неудачного замужества Маргарита Михайловна познакомилась и страстно полюбила гвардейского офицера Александра Алексеевича Тучкова. Но ее родители, несмотря на взаимную любовь молодых людей, целых восемь лет не решались дать согласие на новый брак дочери, и они поженились, когда ей исполнилось уже 25 лет. В это время шла война с Швецией. Не желая расстаться с мужем, Маргарита Михайловна сопутствовала ему, разделяя с ним всю тяжесть военных походов. Уже тогда проявились ее нравственные качества: она с большим сочувствием относилась к поселянам, стараясь облегчить их бедственное положение.

Наступил 1812 год. Маргарита Михайловна уже схоронила первого сына и только что отняла от груди второго, Николая. Сопутствовать мужу в таком положении она не могла, хотя ее преследовали вещие сны о его гибели при Бородине. Едва придя в себя после получения рокового известия, она отправилась на Бородинское поле. Но найти останки мужа среди огромного множества трупов ей не удалось. Тогда она решила на месте его гибели построить храм. Государь Император Александр I поддержал это начинание и прислал 10 тысяч рублей, а она продала все свои бриллианты. И уже в 1820 г. вновь построенный Спасо-Бородинский храм был освящен.

Через несколько лет новый удар поразил бедную вдову: ее сына Колю в 14 лет записали в Пажеский корпус, а в 15 лет он заболел и умер. Маргарита Михайловна похоронила его в новом храме. Решив больше не расставаться с дорогими почившими, она построила для себя небольшой домик – «сторожку». И к ней начали прибывать и селиться рядом другие вдовы и женщины, решившие оставить мир. Она принимала всех – богатых и бедных, больных и страждущих, никому не было отказа. Образовалась Спасо-Бородинская женская община. Маргарита Михайловна первая подала мысль ежегодно 26 августа поминать всех погибших на Бородинском поле. Для этого она приглашала духовенство окрестных сел. Постепенно образовался крестный ход, который был впоследствии утвержден. Так глубоко личная скорбь переросла в молитвенное служение в память всех воинов, отдавших здесь жизнь за спасение Отчизны.

Митрополит Московский Филарет (Дроздов) уделял много внимания Бородинской общине, он, вообще, имел большое влияние на Маргариту Михайловну. По его совету, она в 1837 г. приняла малое пострижение. Он сам постриг ее с переименованием в Меланию. А в начале 1838 г. община была переименована в Спасо-Бородинский общежительный женский монастырь. При этом его основательница обратилась к Государю Императору Николаю Павловичу с просьбой утвердить ее вдовью пенсию в вечный монастырский доход. Государь выразил согласие и сверх того пожертвовал 25 тысяч рублей ассигнациями на каменную ограду и на церковь с трапезою.

28 июня 1840 г. Митрополит Филарет постриг мать Меланию в мантию с именем Мария и возвел ее в сан игуменьи.

В этом же году игуменья Мария Тучкова была восприемницей будущей Императрицы Марии Александровны, а в 1848 г. она опять была вызвана в Санкт-Петербург для участия в миропомазании Великой княгини Александры Иосифовны.

Знакомство игуменьи Марии Тучковой с святителем Игнатием произошло, вероятно, в 1840 г. во время ее пребывания в Петербурге. Потому что единственные письма из их переписки, сохраненные П. П. Яковлевым, относятся к 1841 г. Конечно, были и другие письма, особенно после посещения Святителем Спасо-Бородинского монастыря в 1847 г., но игуменья Мария предала огню всю свою переписку незадолго до кончины, случившейся 29 апреля 1852 г., а святитель Игнатий вообще писем не хранил. Свое же впечатление от посещения Спасо-Бородинского монастыря он выразил в поэтической статье «Воспоминание о Бородинском монастыре» (см.: Настоящее издание, т. 4., с. 473).

Господи Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй нас грешных!

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленный о Господе Отец!

Помогшему Богу слава и благодарение! Прилагаю здесь свидетельство мира – благодарю Тебя, Отец мой, что удостоил меня послужить в сем богоугодном деле. Препоручаю себя твоим молитвам и пребуду к твоей святыне преданная

Мария, Спасо-Бородинского монастыря настоятельница

10 октября 1841 года

Адрес: Ее Высокопреподобию, настоятельнице Спасо-Бородинского девичьего монастыря, честнейшей г-же игумении Марии. Милостивой государыне. Московской губ. В гор. Можайск.

Ваше Высокопреподобие!

Возлюбленнейшая о Господе Мать Мария!

Сегодня посетила меня честнейшая Сестра обители Вашей и вручила вожделенное письмо Ваше, со вложением письма г-жи Ярославовой. Между прочим, она сказала, что Вы не узнали руки моей в прежнем письме моем: это моя вина! Рука моя очень ослаблена болезнями, может быть, несколько повреждена скоростью, письмом уставным; сам вижу, что имею какой-то непостоянный почерк; но письма всегда пишу собственноручно.

Скорое, – лучше: быстрое исполнение моей просьбы доказывает мне, что я не ошибся, обратившись с просьбою к любви Вашей. Слезы пролились, и лились долго из глаз благодарного и тронутого многоразличными чувствами О. Марка. Это случилось пред вступлением его в чреду Священнослужения, при коем он изольет благодарственные воздыхания пред Тем, Кто слушает воздыхания убогих и окованных скорбьми изводит на широту веселия. Я же, с того дня, как впервые увидел Вас, ощутил в сердце моем извещение, что Господь Вам вложит любовь Свою ко мне. В сем извещении пребываю; водимый сим извещением написал к Вам. Особенно приятно мне, что Вы погружаете ум Ваш и сердце в учение Святых отцев, оным питаете себя и стадо.

Сестра Ваша поведала мне скорбное обстоятельство, приведшее ее в Петербург. Исмаилу обычно было обижать Исаака; а Отец Небесный лозу, приносящую добровольно плод, подрезывает невольными искушениями, да множайший плод принесет.

Приложенные письма всепокорнейше прошу доставить по надписям.

Повторяя искреннейшую мою признательность и поручая себя Вашим Св. Молитвам, с любовию о Господе остаюсь навсегда Ваш покорнейший слуга и Богомолец

Архимандрит Игнатий.

18-го октября 1841

Серг<иева> п<уст>нь

Простите, что за незнанием имени Вашего смею назвать Вас «Матушкой». В приезд мой в святую обитель Спасо-Бородинскую вы приветствовали меня с таким сердечным радушием, как бы родного сына, – припомните, когда г-жа игумения меня представила Вам на монастыре. Тогда Вы меня глубоко тронули! Вы мне сказали: «Мы вас ждали и ждали сюда». Ваши слова остались в памяти моей в противность обычаю моему: я – очень, забавно – беспамятлив.

Ублажаю Вас! Вижу над Вами какую-то чудную руку Божию! Сами Вы под крестом недуга; а дети Ваши – плод чрева Вашего – подклонили рамена свои кресту Христову, отвергши иго мира, как непотребное! – Моя родительница много огорчалась при вступлении моем в монастырь; но на смертном одре, за несколько минут до кончины, произнесла: «Теперь, в этот час, у меня одно утешение: мой старший сын – в монастыре». Часто размышляю: какое неизъяснимое горе обымет на страшном суде Христовом тех родителей, которых гневно и грозно обличит и осудит нелицеприятный Судия за принесение чад их в жертву миру и миродержцу! – Какая ни с чем несравнимая радость обымет тех родителей, которых этот Судия благословит и восхвалит за принесение чад их в жертву Богу, за приготовление их в жители светлого рая! – Эта радость Вас ожидает! Два венца ожидают вас: один за Ваши собственные скорби, другой за детей Ваших. Хороши – венцы блаженства! Не угодно ли Вам примерять их!.. В полное владение они даются в той жизни, а примерять их можно и здесь. Хотите ли? – По милости Божией – научу Вас, – как их ухватить (они тонки, духовны; не всякий знает, как они похищаются!) и как примерять. – Положите себе за правило ежедневно благодарить Господа за Вашу чашу, т. е. за недуги, за все скорби Ваши, за жребий дщерей Ваших; в особенности благодарением Богу отгоняются помыслы скорбные; при нашествии таких помыслов «благодарение» произносится в простых словах, со вниманием и часто, – доколе не принесется сердцу успокоение. В скорбных помыслах никакого нет толку: от скорби не избавляют, никакой помощи не приносят, только расстраивают душу и тело. Значит: они от бесов – и надобно их отгонять от себя. Отгоняются же скорбные помыслы «благодарением» Богу. «Благодарение» сперва успокаивает сердце, потом приносит ему утешение, впоследствии принесет и небесное радование – залог, предвкушение радости вечной. Будете благодарить – венчик примеряете. Мне бы хотелось увидеть на душе Вашей примерянный венчик Небесный, венчик радования духовного! – «Благодарение» – оружие, завещанное христианам Духом Святым чрез Апостола. «Благодарение» – Апостольское, Божие учение и предание. Благодарение Богу совершает чудеса и знамения! И зрятся эти знамения не очами телесными – несравненно превосходнейшими их очами душевными – и в душевной клети; там от Божественного прикосновения оставляет болезненных огнь скорби тещу Петрову, – она начинает услуживать Господу. Петр – образ веры; теща его – образ души, ближайшей родственницы Петру. Благодарение сильно Богом всесильным, Которому оно приносится! Благодарение сильно верою, которая одна, решительно одна, способна все приять и объять неограниченную силу Божию: у веры нет границ, как нет их у Бога и у всего, что относиться к Богу. Разум, как ни разумен, – ограничен: не годится для дел Божиих. Все Божие, всякое знамение он встречает отталкиванием. «Как?» «Неужели?» «Почему?» – Прочь – непотребный, отверженный Богом!.. Придите – святая вера и буйство проповеди Христовой – спасите нас!

Ваше Высокопреподобие!

Честнейший Отец Архимандрит!

Позвольте при сем удобном случае засвидетельствовать мое истинное высокопочитание и рекомендоваться в приятнейшее знакомство ваше.

Монастырские нужды заставили меня отправить на ярмарку Ростовскую рясофорного послушника обители моей, сего письмоподателя. Всепокорнейше прошу не лишить его покровительства и наставления Вашего; осмеливаюсь столь прямо препоручать его милостивому вниманию Вашему, ибо наслышан, что любовь ваша уготовляет гостеприимный приют всякому странному, – подобно древнему Аврааму станноприявшему Ангелов.

Наставьте меня Вашими святыми молитвами, наградите отеческим благорасположением.

С истинным высокопочитанием имею честь быть Вашего Высокопреподобия!

Покорнейший слуга и сомолитвенник

Архимандрит Игнатий.

10-го февр. 1836 г.

Серг. Пуст.

Секретно

Ваше Высокопреподобие, отец Архимандрит.

Желаю Вам о предсладчайшем Господе радоватися!

По приказанию Его Высокопреосвященства Серафима митрополита, уведомляю Вас, отец Архимандрит: Паладий, наместник Лавры, 9 августа подал просьбу – отказался от наместничества за болезнию, определить в Киево-Печерскую Лавру в больницу до выздоровления, и еда откроица ваканция монастыря. Потому вас просит Владыка посоветоваться: непременно к нему пожаловать сегодня 10 августа вечером хотя в девятом или десятом часу. В наместники избрать располагается о. ректора Антонова монастыря отца Анатолия Новгородского, который здесь на чреде, впрочем ваш совет нужен Владыке.

Завтра Владыка поедет в Синод и хочет представить прошение отца наместника и с представлением на место его, а потому вы пожалуйте сюда ко Владыке на краткие часы, и пока назад можете обратится. Вот новость у нас какая. Я о сем сего дня получил сведение от Владыки самого, а братия вчерась знали: ибо я вчера не был во владыках, впрочем, вы можете из обстоятельств сами разуметь; при свидании лично с вами поговорить нужно.

Вашего Высокопреподобия Ваш доброжелатель и послушник, эконом Лавры

Зеленецкой архимандрит Аарон.

10 августа 1839 года

Архимандрит Аарон (А. Д. Петров; † 1844) – с 1821 г. иеромонах Александро-Невской Лавры, один из тех, к кому в годы учебы в Инженерном училище обращался за советами Дмитрий Александрович Брянчанинов (будущий архимандрит Игнатий). Возможно, что Митрополит Серафим после удачного выбора настоятеля в Валаамский монастырь в лице о. Дамаскина решил посоветоваться с архимандритом Игнатием и по поводу назначения нового наместника в Александро-Невскую Лавру. В 1842 г. наместником Лавры был назначен архимандрит Аарон.

Радуюсь Высокопочтеннейший и вселюбезнейший Отец архимандрит! И паки реку радуюсь, яко всеблагая Премудрость Божия, ею же царие царствуют и сильнии пишут правду, избравши Тебя от чрева матерна служити преподобием и правдою Богу Богов и Господу Господей, оправдала над тобою реченное: Аще кто мне служит, почтит его Отец Мой (Ин. 12:26). И сим ли одним временным Богоизбранное и притрудное для нашей плоти и крови служение кончится! нет! да внемлет мир, наше смиренное и убогое служение часто порицающий, нам Бог отцев наших Сам глаголет: что мы избегшии сетей его и лова гибельного – сторицею приимем и в сем веке и в грядущем? Но Господи кто верова слуху нашему? Оставляя миру бредить, якоже хощет: я без дара пророчества говорю прореченное: «Нынеже слыши рабе мой Иакове и Израилю, егоже избрах: Сице глаголет Господь Бог Сотворивый тя и Создавый тя из утробы, еще поможет ти: не бойся рабе мой Иакове, и возлюбленный Израилю, его же избрах. Яко аз дам воду в жажду ходящим, в безводней, наложу дух мой на семя твое, и благословение мое на чада твоя, и прозябнут аки трава посреде воды, и яко верба при воде текущей» (Ис. 44:1:4).

В сии заочного разглагольствия минуты вся душа моя устремлена в твой мирный и Богоданный Пагод, чтобы сказать приветствие от чиста сердца и нелукавыя совести: Возвеселися неплоды нераждающая, возопий и возгласи нечревоболевшая, яко многа чада пустыя паче, нежели имущая мужа, – разшири место кущи твоея и покровов твоих, водрузи не пощади продолжи ужи твоя, и колы твоя укрепи… (Ис. 54:1). Ищущим первее Царствия Божия и правды его – вся приложится.

Более сего сказать ничего не смею, разве только то, что я рад случаю, занесшему меня в Царственную столицу и ознакомившему меня по воле Святого Промысла с прекрасною твоею и боголюбезною душою, рад малой своей услуге в исполнении крошечной комиссийки, а более рад, что имел случай сказать таковым пытливым и не очень кажется чистым духом, как здешний Ав<ва> Сим<оновского> М<онастыря>, что Благий Промысл немощная врачующий и оскудевающая восполняющий – полагает Τя не на падение, а на восстание многим во Израиле. Кончу тем, что письмо Вашего Высокопреподобия доставило мне истинное утешение. По недосугам не прошу частых, а хотя бы в месяцы два или трие, единого слова, что Вы и любезный брат наш о. Михаил славословите на земле живых Господа Сия.

Вашего Высокопреподобия преданнейший и покорнейший слуга и послушник

С<имоновский> Нам<естник> Архимандрит Феофан

Получено 27 февраля

Его Высокопреподобию

Почтеннейшему Санкт-Петербургской

Сергиевой Пустыни настоятелю

Отцу Архимандриту Игнатию

С удовольствием спешу известить Ваше Высокопреподобие, что иеромонах Серафим во все время правления моего Костромским Бог. монастырем вел себя очень хорошо. От кротости нрава его ожидаю, что милостиво принятый в Вашу обитель ни Вам беспокойства, ни мне бесчестия не сделает.

Душевно благодарю Вас, что подали мне случай быть полезным брату моему, с особенным уважением имею честь быть

Вашего Высокопреподобия покорнейший слуга

Архимандрит Афанасий.

Февраля 11, 1842

Высокопреподобнейший и Боголюбивейший

Отец архимандрит!

Милостивый Благотворитель!

Всею душою благодарю Вас за Ваше доброе ко мне расположение – за присылку при письме донесения Вашего о монастырях, вверенных надзору Вашему. Сею услугою Вы много меня одолжили, доставили мне легчайший способ подобным образом доносить. В знак благодарности прошу принять посылаемую при сем святую икону на кипарисе, а другую финифтяную икону посылаю тому, кто трудился, писал оную бумагу. Всеблагий, Милосердый Господь Бог да наградит Вас за Ваши благодеяния своими благодеяниями, временными и вечными.

Путь мой в Новгород был благополучен. Высокопреосвященнейший Архипастырь⁵¹ принял меня по обыкновению своему благосклонно 10 сентября, поговорил милостиво, – и тогда же объявил желание будущим летом посетить обитель нашу. В тот день был я приглашен к нему на завтрак. А обедал с ним три раза: 1) у графини Орловой-Чесменской. 2) в Хутыне у Преосвященнейшего викария. 3) в Юрьеве у Архимандрита. 15 сентября в сей день там служил сам Высокопреосвященнейший, и мы (6 Архим<андритов>) с ним. Квартировал я в Юрьеве, где оказано мне было радушное гостеприимство. Там я гостил 6 дней, и выдержал шесть обедов. Но после этих обедов так расстроился мой желудок, что я болен был более двух недель. 15 сентября я выехал из Новгорода; а Владыка 16 числа.

Старца Феодора Хлебникова я постриг в монашество в Ваш праздник, 25 сентября, и нарек его Сергием, по имени в сей день празднуемого святого. – Да вразумит и укрепит его Господь подражать сему Преподобному.

Поручая себя и впредь Вашему благорасположению и святым молитвам Вашим, остаюсь благодарным во всю остальную жизнь мою,

Вашего Высокопреподобия всегдашний богомолец

Старец Иларион Архимандрит Тихвинский.

28 октября 1843 года

Тихвин

Высокопреподобный и Боголюбезный

Отец Архимандрит!

Смиренный и кроткий старец Ваш сообщил мне Ваше приятное для меня письмо в 5 день сего января. Благодарю Вас за доброе ко мне расположение, за поздравление с Новым годом.

И Вас, христолюбивейший Отец, поздравляю со вступлением в новое лето; и Вам желаю препроводить весь новый год и всю жизнь во славу Божию, – и в пользу ближних, в совершенном здравии и благополучии, – и в великодушном перенесении скорбей, неразлучных с нашею жизнью. Да исполнит Господь сие желание мое!

Поручив себя и впредь Вашей любви о Господе, и святым молитвам Вашим, пребыть имею во всю остальную жизнь мою Вашего Высокопреподобия всегдашний богомолец

Архимандрит Иларион.

7 января 1844 года

Тихвин

Нет сомнения, что действие духов – усиленное. Но поведаниям их верить невозможно: если они скажут иногда и истину, то для того, чтоб ею прикрыть коварство или заслужить доверенность и потом тем вернее нанести вред. В настоящее время главный труд их заключается в том, чтоб уронить все истинные идеи о Боге и о всем Божественном и возвеличить идеи о человеке в падшем естестве его, тем приготовить возвеличение того человека, который превозносится паче Бога по предречению св. Ап. Павла. Та же идея, которая сгубила человеков в раю! Только она теперь развивается обширнее. Какой папизм! Какое магометанство! Это – только маскировка; это – частные действия. Папа, Магомет служат предызображением антихриста; самый близкий его образ – Гришка Отрепьев.

†

Воистину Воскресе Христос!

Возлюбленнейший о Господе Отец Лев

Вы доставили мне истинное удовольствие письмом Вашим, в котором я нашел только одну погрешность, а именно, когда говорите, что не можете выражаться так свободно на письме, как выражаетесь лицем к лицу в искренней беседе. Я нахожу, что любовь и искренность Ваши равно проявляются из-под пера Вашего и из уст Ваших. С особенною приятностию воспоминаю то время, которое я провел в Оптиной Пустыни, созерцая души спасающихся в блаженном кивоте послушания. Ваше общество возбудило во мне живейшее сочувствие, которое питаю ко всем, принесшим себя в жертву Богу иноческою жизнию. Естественно, что та жертва, при которой оставлено наиболее земных видов, признается наиболее ценною. Люди, принесшие себя Богу в года свежей юности, образовав себя предварительно образованностию мира, впоследствии обучившись иноческой жизни, соделываются полезными для всей Церкви, не только для самих себя.

Сохраняйте меня в Вашей молитвенной памяти и причтите меня к числу людей сердечно преданных Вам о Господе Ваш покорнейший послушник

Архимандрит Игнатий.

1857 года

5 майя

Сергиева Пустыня

P. S. Поклон от Вас о. Михаилу я передал; он взаимно Вам кланяется и просит Ваших Молитв. Потрудитесь передать мой усерднейший поклон почтеннейшему Старцу Отцу Макарию и добрейшему нестарцу Отцу Ювеналию. В Тамбов назначен здешней Академии Ректор Епископ Винницкий Макарий, на его место назначается ректор Московской Академии; вся обстановка здесь изменяется – составляется в оном духе, уже не в [нрзб.]. Благочестие Митрополита Григория и назидательно и утешительно.

Леонид Кавелин (1822–1891) – писатель, историк, выдающийся археограф-славист, библиограф, переводчик; с 1852 г. – послушник в Оптиной пустыни, в 1857 г. – пострижен; в 1857–1859 гг. – член Иерусалимской православной миссии, с 1863 г. – архимандрит и начальник Российской духовной миссии в Иерусалиме.

Счастливым почитаю себя, что получил милостивое рукописание Вашего Преосвященства, сугубо счастлив, что выпал мне, – и верно, выпал от руки Божией, – благой жребий – прочитать произведения Ваши. Это было для меня – не труд, а приятнейшее занятие и наслаждение. Грехом считаю льстить, особенно – пред святительскою особою Вашего Преосвященства; не смею и вполне хвалить Ваших произведений, по своему убеждению, но не могу искренно не высказать моего впечатления, которое произвело во мне чтение их. Я поглощал их – так они отрадны и питательны: почему и держал их у себя более, нежели сколько должно было, – о чем может сообщить Вашему Преосвященству и Его Превосходительство Петр Александрович. Я учился от сих назидательных рукописей. Смею доложить Вашему Преосвященству, – двадцать пять лет платил я дань школе, бывши в это время и наставником тринадцать лет в двух академиях – Киевской и Казанской, – но в этих предметах есмь сущий невежда: такое уже у нас учение. Область аскетических предметов у нас – земля неведомая. Произведения Вашего Преосвященства первые в этой области, особенно в новейшее время. Великий и важный труд подъяли Вы, и многополезные, спасительные плоды предлагаете тем, кои ищут спасения.

3 марта 1864 г.

Напитался от произведений Ваших духовною отрадою. Истинно поведаю Вашему Преосвященству, – да не будет ми льстити святительской особе, – по прочтении «Аскетической проповеди» и «Приношения монашеству» не имелось охотности к чтению, кроме официальных, каких-либо других произведений, даже доброй литературы духовной: так произведения эти казались мелковаты и маловкусны по вкушении от духовно-сладких плодов.

3 ноября 1864 г.

По прибытии моем в обитель Святителя Христова Николая, некоторое время останавливался я писать к Вам. Я ожидал, чтоб развлечение, которое в таком обилии стяжала душа моя во время продолжительного путешествия, мало-помалу утихло, будучи постепенно ослабляемо уединением. Нет! Не сбылись мои надежды! Продолжаю развлекаться, теряю драгоценное, невозвратимое, улетающее время, между тем, как желал бы посвятить его всецело покаянию. Должен был погостить, и долго погостить, в Костроме, должен побывать в Ярославле, должен позаботиться о устройстве своих келлий: все это развлекает, вводит в душу попечение о земле, отводит от попечения существенно необходимого, попечения о небе. А всякое попечение о небе, если оно не одушевлено покаянием – мертво, неистинно. «Беззаконие мое аз возвещу и попекуся о гресе моем»⁵⁴, – воспевал Богодухновенный Давид.

Из-за того, что не могу отторгнуться от неотвязчивого, прилипшего ко мне развлечения, несправедливо же лишать Вас письма моего, на которое Вы имеете все право, как на дань, как на долг, возложенные Вами на мое сердце, оказав мне так много любви и доверенности. Вы и прекрасное словесное стадо Ваше часто являетесь очам души моей, являетесь так утешительно, так близко. Дух сокращает расстояние вещественное!.. Смотрю на вас – и говорю с сердечною любовию: «Господи, спаси их! Господи, благослови их! Господи, управь пути их к истинному благоугождению Тебе!»

При личном свидании нашем Вы мне сказали, что многие упрекают Вас за милосердие Ваше к ближним, находят его излишним, чрезмерным. Вы желали слышать мое мнение об этом предмете. В то время душа моя была омрачена пагубным развлечением; сердце грубело в ожесточении и нечувствии – неизбежных свойств сердца, при отсутствии покаяния. От покаяния рождается умиление: умиление освещает клеть душевную, внося в нее свет духовный от Света Христа. Не было этого света в душе моей – нет его и теперь. Уединение дает, по крайней мере, возможность вспомнить о его существовании. Одно воспоминание о Свете уже просвещает! При таком воспоминании скажу Вам ответ мой, который при свидании был в одном молчании или в обещании отвечать письменно из уединения. Хочу исполнить теперь мое обещание! А тогда зачем было двигать бесплодно устами и языком из одних соображений ума? – В душе не было ответа.

Руководимый Евангелием, начинаю глядеть в глубины и высоты учения Христова. Приглашаю Вас: встанем на вершине горы святой, то есть погрузимся в покаяние и молитву; из них, из состояния ими рождаемого, воззрим на чудеса Божии в земле Египетстей, на поле Танеосе⁵⁵, в стране нашего изгнания и плена. Умолим Господа, чтоб Он даровал нам увидеть эти чудеса: Он отверзает очи души – тогда они видят чудеса от закона Его⁵⁶.

Рассматриваю милосердие, заповеданное Господом: вижу бездну несоглядаемую, вижу высоту, уносящуюся от взоров. Он заповедует нам: Будите милосерды, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть⁵⁷. Чтоб исполнить эту заповедь, надобно сделаться столько милосердым, сколько милосерд бесконечно милосердый Господь. Широка, Господи, заповедь Твоя зело!⁵⁸. Кто возможет ее исполнить вполне самым делом? Разве тот, кто, объятый Духом Твоим Святым, оставил так свойственное младенцам хождение с трудом и крайнею медленностию по стези заповедей Твоих, – начинаем шествовать по ним исполинскими шагами, более лететь, нежели шествовать, – лететь на крыльях Духа. Но я, грешник, мрачный грешник, как ни взгляну на себя, всегда вижу смешение добра со злом, доставленное человеческому роду его праотцем, дерзостно и погрешительно вкусившим от древа познания добра и зла. Кажусь я людям милосердым; но, с точностию поверив себя, исследовав себя, нахожу в себе одну глупую личину милосердия. Милосердствует во мне тщеславие; милосердствует во мне пристрастие; милосердствует во мне корысть; милосердствует во мне плоть; милосердствует во мне кровь; но чтоб подвигала меня к милосердию заповедь Христова, чистая, святая, – этого я не нахожу в себе. Когда же я, мрачный грешник, опомнюсь на краткое мгновение и пожелаю быть милосердым сообразно заповеди Христовой, то вижу, что должен учинить сердцу моему ужасное насилие. Обличается сердечный недуг мой святою заповедию! Убеждаемый ею, признаю себя, по естеству милосердого, жестокосердым, человеконенавидцем по отношению к Евангелию. Мое сердце согласно быть милосердым по движению крови; но быть милосердым по заповеди Христовой для него – распятие.

Так видя себя, сличая свое состояние с тем, которое начертано в Евангелии для ученика Христова, нахожу, что мне, имеющему естественное расположение к милосердию, не должно вверяться этому естественному расположению, должно умерщвлять его. Я обязан принуждать себя к милосердию сообразно заповедям Евангелия, хотя б это и было сопряжено с насилием сердца, носящего в себе заразу греха, общую всем человекам. Естественное милосердие, как произведение плоти и крови, не может быть Богоугодною добродетелию. Мало этого! Оно враждебно заповедям Евангельским! Для посещения и умерщвления его принесен на землю меч Евангельский. Водимые естественным милосердием пребывают во мраке под влиянием лютого, всезлобного миродержца.

Господь, Спаситель мира, во время пребывания Своего на земли, возвещал однажды ученикам Своим, что Ему должно идти во Иерусалим, там много пострадать, быть убиту и в третий день воскреснуть. Тогда верховный из Апостолов, святый Петр, движимый естественным милосердием, начал противоречить Господу. Милосерд Ты, Господи, – говорил он, – не имать быти Тебе сие⁵⁹. На это изъявление сострадания, милосердия – естественных, Господь отвечал Святому Петру: Иди за мною, сатано, соблазн Ми еси: яко не мыслиши, яже суть Божия, но человеческая⁶⁰. Неужели в устах Богочеловека слово сатано было лишь укоризненное? Сохрани Боже допустить такое богохульство! Этим словом Господь изображает, что мысли и чувствования падшего человека находятся под властию сатаны, хотя по-видимому они и кажутся добрыми; действия человека по влечению его сердца сливаются в одно с действиями сатаны. Так повреждено горестным падением естество наше! Тогда, – повествует Евангелие, – Иисус рече учеником Своим: Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: а иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю⁶¹. Должно умертвить то милосердие, которого причина – кровь; должно снискать то милосердие, которого причина, источник – светлая и святая заповедь Христова; она – Дух, она – живот вечный.

Вот обещанный мною ответ. Советую вам то, что признаю для себя необходимо нужным: отвергните милосердие, действующее в Вас от крови, иначе, от чувств сердечных, вдайтесь в снискание милосердия, возвещенного Евангелием, соделывающего человека Богоподобным. Пред Вами откроется необозримое поприще для подвига и течения. Какое бы Вы ни стяжали преуспеяние в милосердии, – оно покажется Вам ничтожным в сравнении с образцом милосердия, начертанным в Евангелии. Самое преуспеяние Ваше будет научать Вас смирению, приводить к нему. Таково свойство преуспеяния духовного! Напротив того – кто не отвергается себя, не погубляет души своей, действует по влечению чувств сердечных, от движения крови, тот непременно осуществляет свое я, видит добро в своих движениях, своих действиях, оживляет собственно себя, стяжевает мало-помалу высокое о себе мнение. Таковый, думая – преуспевает духовно, преуспевает лишь в лютом падении. Темная прелесть овладевает его душею; чуждый духовного жительства и разума, он погружается глубже и глубже в лжеименный разум и темную прелесть. Прелесть – справедливая награда того, кто возлюбил и почтил падшее естество свое, не восхотел состояния, о котором говорит св<ятый> Апостол: Не ктому живу аз, но живет во мне Христос⁶².

…Опять переношусь крылами мысли и любви к Вам, к овцам Вашим, этим земным ангелам. Все они – такие откровенные, страннолюбивые, братолюбивые – Ангелы. Вы научили их быть такими! – Всем скажите от меня мой усерднейший поклон. – Когда некоторые из них провожали меня при отъезде моем из Святой обители Вашей, зашел разговор, между прочим, о том, какому изнеможению подвергаются крылосные от своего послушания. Я в свою очередь поведал, что по причине этого изнеможения установлена в нашей обители чреда для утрени и вечерни. Половина крылосных становится при этих службах на крылосе, а другая не становится. На следующий день поют отдыхавшие накануне, а певшие накануне отдыхают. У этих же служб приучаются к пению те из вновь вступивших, которые имеют голос и способность к пению. К Божественной Литургии и Всенощным приходят все. Понравилось братиям Вашим распоряжение, сделанное в Сергиевой Пустыне! Они признались мне, что некоторые из них чувствуют сильное изнеможение, даже самое расстройство в груди, за которым может последовать потеря способности петь и хронические болезни, быстро и прямо ведущие ко гробу. Этому привелось мне видеть горькие примеры. Я обещал чадам Вашим замолвить о них в письме моем к их чадолюбивому Отцу, который – и мой Отец. А потому я пред ним – так дерзновенен!

Чрез мрачную, глубокую пропасть скорби, внезапно открывшуюся пред Вами, перенеситесь на крыльях веры! Не испытывайте волн недоверчивою стопою размышления человеческого – идите смело по ним мужественными ногами веры – и обратятся под ногами вашими мягкие, влажные волны в твердые мраморные или гранитные плиты. Тем более нейдут Вам робость и сомнение, при зрении моря скорбного, при зрении ветра крепкого, что призывающий Вас ходить по морю скорбей, отделяющий для такового хождения от прочей братии Вашей – Сам Господь. Это призвание есть вместе и блаженное избрание! Христос знаменует «Своих» печатью страданий! Он обрел душу Вашу благопотребною Себе и потому печатлеет ее Своею печатию! И стоит отдельно малое стадо, часть Христова, от множества прочих людей; Христовы держат в руках своих признак избрания их Христом – чашу Христову; на раменах их знамя – Христов Крест. Далеко, далеко отшатнулись от них сыны мира! Бесчисленною толпою, с шумом, в упоении странном, гонятся они за попечениями и наслаждениями временными. Время, в очах их, преобразилось в вечность! Они проводят жизнь бесскорбную, преуспевают в тленном, забыты Богом, не возбуждают против себя диавола: они угодны Диаволу – часть его. Чаша Христова отверзает вход в страну разума духовного, состояния духовного; вшедший туда и причастившийся трапезы утешения духовного соделывается мертвым миру, бесчувственным к временным скорбям и лишениям, начинает совершать свое земное странствование, как бы несущийся по воздуху превыше всего, – на крыльях веры. Оковы разума притягивают нас к земле – стране мучений; находясь на земле, мы невольно подвергаемся и мучениям: «приложивый разум приложит болезнь», – говорит Писание. Вера подымает с земли, освобождает от оков, изъемлет из среды мучений, возносит к небу, вводит в покой духовный. Вшедшие в этот покой почивают прохладно, насладительно на роскошно постланных, драгоценных одрах Боговидения.

Примите эти строки, произносимые от сердечного участия, которое с первого свидания с вами возбуждено во мне вашею душою, носящей во глубине своей какой-то особенный залог, залог таинственный, Боголюбезный, – залог Богоугождения. Примите эти строки из страны страданий, в которую я поселился очень давно: Богу не было угодно, чтоб шел я путем общим, обыкновенным! Он поставил меня на стезю отдельную, в страну совсем особенную, – и редко встречаю путешественника, идущего по этой стезе, посетившего эту страну, с которым бы можно было перемолвить слово на том языке, которым говорят в стране той и который сделался мне несколько знакомым, – утешительно звучит он для слуха души моей. В звуках его слышу что-то родное.

Что, между прочим, совершается в этой чудной стране? Там непримиримая война, там непрестанные битвы, сечи кровавые между Израильтянами и народами иноплеменническими. В числе иноплеменников восстают на Израильтян и Исполины, сыны Енаковы – скорби, приводящие нас в страх, в расслабление, в отчаяние. Соглядатай Израиля – разум возвещает о них душе и ее силам: видехом исполины, сыны Енаковы, и бехом пред ними яко прузи, и тако бехом пред ними. Не можем изыти противу языку сему, яко крепший есть паче нас⁶³. Точно! Размышление, основанное на обыкновенном ходе вещей, помышления собственно и единственно человеческие приносят ужас земли, юже соглядаша, к сыном Израилевым⁶⁴. Но истинный Израильтянин, верный Богу, водится верою в Бога; он облечен во всеоружие. Пожену враги моя, – восклицает он, – и постигну я, и не возвращуся, дóндеже скончаются. Оскорблю я, и не возмогут стати: падут под ногама моима. И истню я, яко прах пред лицем ветра, яко брение путей поглажду я⁶⁵. – Не одобряются в этой войне многие и тонкие размышления, которые силится ум, уповающий на себя, на свою силу, на число и высоту своих познаний, противопоставить напирающим толпам иноплеменников. Сынове Ефремли наляцаюше и стреляюще луки, – возвещает пророк, – возвратишася в день брани»⁶⁶. Не устоять размышлению человеческому против густых полчищ иноплеменников! Собьют они его, переспорят, произведут в уме возмущение, в мыслях смешение – тогда на стороне их победа!

Для верного успеха в невидимой брани с князьями воздушными, с духами злобы, с темными миродержителями нужно взяться за оружия, подаемые верою, подаемые буйством проповеди Христовой. Буее Божие премудрее человек есть: и немощное Божие крепчае человек есть⁶⁷. Странными и страшными кажутся для плотского разума стезя и учение веры; но едва увидит человек на самом опыте, увидит внутренним душевным ощущением могущество веры – немедленно и радостно предается ее водительству, как обретший неожиданно бесценного наставника, с презрением отталкивает от себя отверженную Богом премудрость человеческую.

Вот оружия, которые святое буйство проповеди Христовой вручает рабу Христову для борьбы с сынами Енаковыми – мрачными помыслами и ощущениями печали, являющимися душе в образе страшных исполинов, готовых стереть ее, поглотить ее:

1-е – слова: «Слава Богу за все».

2-е – слова: «Господи! Предаюсь Твоей Святой Воле! Буди со мной Воля Твоя».

3-е – слова: «Господи! Благодарю Тебя за все, что Тебе благоугодно послать на меня».

4-е – слова: «Достойное по делам моим приемлю; помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

Эти краткие слова, заимствованные, как видите, из Писания, употреблялись преподобными иноками с превосходным успехом против помыслов печали. Отцы нисколько не входили в рассуждение с являвшимися помыслами; но, только что представал пред ними иноплеменник, они хватались за оружие чудное, и им – прямо в лицо, в челюсти иноплеменника! От того они были так сильны, попрали всех врагов своих, соделались наперсниками веры, а чрез посредство веры – наперсниками благодати, мышцею благодати, совершили подвиги вышеестественные. При явлении печального помысла или тоски в сердце начинайте от всей души, от всей крепости вашей произносить одно из вышеозначенных предложений; произносите его тихо, неспешно, не горячась, со вниманием, во услышание одних вас – произносите до тех пор, доколе иноплеменник не удалится совершенно, доколе не известится сердце ваше в пришествии благодатной помощи Божией. Она является душе во вкушении утешительного, сладостного мира, мира о Господе, а не от какой другой причины. По времени иноплеменник опять начнет приближаться к Вам; но вы опять за оружие и, как завещал своим воинам гениальный полководец Цезарь, метьте прямо в лицо врага: ни в какую часть тела так не тяжки, так невыносимы удары, как в лицо. Не подивитесь странности, ничтожности по-видимому, оружий Давида! Употребите их в дело – и увидите знамение! Эти оружия – палица, камень – наделают дела более, нежели все вкупе собранные глубокомысленные суждения и изыскания богословов-теоретиков, сказателей букв – Германских, Испанских, Английских, Американских! Употребление этих оружий в дело постепенно переведет Вас со стези разума на стезю веры и этою стезею введет в необъятную, дивную страну духовного. Там трапеза манны сокровенной; к ней, по свидетельству Писания, Христос допускает одних победителей. Вы введены в невидимую войну для того, чтоб иметь случай соделаться победителем и в достоинстве победителя наследовать духовные сокровища. Все же это доставляет Вам Христос, возлюбивший Вас, явственно отделяющий Вас в число «Своих». Итак, уже с самого берега глядя на темное, глубокое море скорбей, на даль, где синева вод сливается с синевою небес, на эту беспредельную даль, пугающие ветры, прислушиваясь к гневному говору волн, к их плесканию однообразному и бесчувственному, не предавайтесь унынию, не впустите в душу вашу море грустных дум. Тут гораздо более опасностей! В этом море потонуть гораздо удобнее, нежели в море скорбей наружных. Радуйтесь! – и паки реку: радуйтесь! Вы для того на берегу моря скорбей, чтоб преплыть в страну радостей: даль моря имеет противоположный берег, хотя и не видимый для очей человеческого разума. Этот берег – рай умственный, преисполненный духовных наслаждений. Достигшие этого блаженного берега забывают, в упоении наслаждением, все скорби, претерпенные ими на море. Становитесь бестрепетною ногою в легкую ладью веры, неситесь, как крылатый, по влажным буграм! Скорее, нежели предполагаете, нежели можете себе представить, перенесетесь чрез море, перенесетесь в рай. – Но между духовным раем и жизнию плотскою, душевною, обыкновенною, которою живут вообще все люди, положены в разграничение – как бы обширное море – крест и распятие. – В рай нет Другого пути! Кого Бог хочет возвести в рай, того начинает сперва наводить на путь к нему – на крест. «Признак избрания Божия, – сказал некоторый святый аскетический писатель, – когда пошлются непрестанные скорби человеку». Претерпим умерщвление миру скорбями, чтоб сделаться способными принять в себя существенное оживление для Бога, явственным, вполне ощутительным действием Духа. Пожертвуем тлением для Духа! – Вполне отдайтесь Богу! Киньтесь в спасительную бездну веры, как бы в море – с утеса!

Людей оставьте в стороне, как орудие Промысла! – Эти орудия – слепые, сами по себе не имеют никакой силы, никакого движения! «Не имаши власти ни единыя на мне, – сказал Господь Пилату, – аще не бы ти дано свыше»⁶⁸, хотя Пилат, водимый суждением человеческим, признавал и утверждал (а в этом, без всякого сомнения, согласны были с ним и все водящиеся таким суждением!), что он имеет власть распять предстоящего ему узника и власть отпустить Его. – Не озабочивайтесь никакими сношениями с людьми, никакими оправданиями пред ними! Такие сношения и оправдания только нарушат мир сердечный – не принесут никакой пользы. Немощные люди – цветы, являющиеся на короткое время на поверхности земной! – Вы мечтаете о себе много, вы приписываете себе много, а вы – немощные люди! Вы почтены самовластием, а вместе с тем не престаете быть орудиями, слепыми орудиями, вполне орудиями! И того даже вы не видите и не ведаете, что вы – орудия! Вы самовластны – так! Вы не можете не принять мзды за дела ваши! Но в бесконечно мудрых судьбах Божиих эти самовластные суть действователи без малейшей власти, без всякой самостоятельности. Иисуса Назореа, – говорил святый апостол Петр Иудеям, – Сего нарекованным советом и проразумением Божиим предана, приемше, руками беззаконных пригвождше, убисте⁶⁹. Вем, яко по неведению сие сотвористе, яко же и князи ваши: Бог же, яже предвозвести усты всех пророк Своих пострадати Христу, исполни тако⁷⁰. В делах Промысла Божия люди – слепые орудия. Потому-то Господь не сподоблял людей, по видимому облеченных полною властию, никакого ответа! Потому-то назвал Он чашу, приготовленную злоумышленниками, демонами безплотными и во плоти, «чашею подаемою Отцом».

Примите эти строки как отголосок души, искренне в Вас участвующей, состраждущей скорби вашей и усердно желающей Вам утешения от Господа.

Позволяю себе послать к Вам вновь вышедшую книгу «Житие и писания Молдавского Старца Паисия Величковского», того благочестивого и духовно просвещенного мужа, которому чада православной Церкви обязаны за перевод с греческого на славянский язык Добротолюбия, Исаака Сирского и других Отцов. В вновь вышедшей книжке, которую я давно знаю в рукописях, с особенною ясностию изложено учение, весьма приличествующее нашему времени – учение о Иисусовой молитве, о которой ныне по большей части имеют самое темное, сбивчивое понятие.

«Иные», считающие себя за одаренных духовным рассуждением и почитаемые многими за таковых, «боятся» этой молитвы, как какой заразы, приводя в причину «прелесть» – будто бы непременную спутницу упражнения Иисусовою молитвою, – сами удаляются от нее и других учат удаляться. Изобретатель такового учения, по мнению моему, – диавол, которому ненавистно Имя Господа Иисуса Христа, как сокрушающее всю его силу; он трепещет этого всесильного Имени и потому оклеветал Его пред многими христианами, чтоб они отвергли оружие пламенное, страшное для их врага, – спасительное для них самих.

Другие, занимаясь Иисусовой молитвой, хотят немедленно ощутить ее духовное действие, хотят наслаждаться ею, не поняв, что наслаждению, которое подает один Бог, должно предшествовать истинное покаяние. Надо поплакать долго и горько прежде, нежели явится в душе духовное действие, которое – благодать, которое, – повторяю, подает един Бог в известное Ему время. Надо прежде доказать верность свою Богу постоянством и терпением в молитвенном подвиге, усмотрением и отсечением всех страстей в самых мелочных действиях и отраслях их.

Представляемая мною «книга» показывает непрелестный образ упражнения Иисусовою молитвою, состоящий в тихом произношении ее устами или и умом, непременно при «внимании» и с чувством «покаяния». – Диавол не терпит вони покаяния; от той души, которая издает из себя эту воню, он бежит прочь с прелестями своими. Проходимая таким образом Иисусова молитва – превосходное оружие против всех страстей, превосходное занятие для ума во время рукоделия, путешествия и в других случаях, когда нельзя заняться чтением и псалмопением. Таковое упражнение молитвою Иисусовою приличествует всем вообще христианам, как жительствующим в монастырях, так и жительствующим посреди мира.

Стремление же к открытию «сердечного духовного действия» приличествует наиболее, почти единственно инокам, – и то познавшим подробно борение со страстями, при удобствах, доставляемых местом и прочими обстоятельствами. – Если же «кто бы то ни был», движимый, по выражению святаго Иоанна Лествичника, гордостным усердием, ищет получить преждевременно сладость духовную, или сердечное молитвенное действие, или какое другое духовное дарование, приличествующее естеству обновленному; тот неминуемо впадет в прелесть, каким бы образом молитвы он ни занимался, псалмопением ли или Иисусовою молитвою. Это привелось видеть и на опыте. Упоминаемый в житии Пахомия Великого прельщенный старец, стоя по действию прелести на раскаленных углях босыми ногами, произносил молитву Господню «Отче наш». Причина прелести – не молитвословие, не псалмы, не каноны и акафисты, не молитва Иисусова, – нет! Сохрани Боже всякого от такового богохульства! Гордость и ложь – вот причины прелести! – Гордость и ложь, которых виновник – диавол. А он, чтоб свалить с себя вину, дерзостно и богохульно оклеветал Иисусову молитву, сам же встал в стороне, как ни в чем не повинный. Ныне многие хлопочут, остерегаются и других остерегают от молитвы Иисусовой, утверждая, что должно от нее удаляться, как от причиняющей прелесть; а о диаволе, настоящем виновнике прелести, ни слова – совсем забыли. Ах! какая явная хитрость диавола! как он прячется искусно!

Очень огорчает меня, что ныне так утерян людьми истинный духовный разум, а разные ложные, вполне ложные мысли, получили такую силу!

Книга Паисия имеет значительные недостатки в литературном отношении. Что до того? Часто смиренные пустынники, выходя из пустынь своих, лишь прикрытые рубищем, словом скудным и нескладным возвещали христианскому миру святую и спасительную Истину; напротив того, сколько видим книг, убранных звучными словами, блестящими мыслями, в стройном систематическом порядке, – а они заключают в себе яд, убивающий души!

Старец Паисий не раскаивался, как разглашали некоторые, не вполне понявшие его слова и не имевшие определительного понятия о умной молитве, в напечатании книги «Добротолюбия», переведенной им с греческого на славянский язык. Он, проникая дух времени, предвидел вред многих легкомысленных и самочинных, имеющих повредиться употреблением великого блага умной молитвы во зло. Движимый духовною любовию и состраданием к человечеству, столько поврежденному грехопадением, что самые средства к своему спасению оно обращает в средства к большему осуждению, к умножению бедствий, нанесенных грехопадением, – Паисий огорчался и болезновал, подражая этим многомилостивейшему Господу Иисусу, Который проливал Свои всесвятейшие слезы о Иерусалиме, отвергшем Его, а потому не только отвергшем спасение, Им принесенное, но и навлекшем на себя и на чад своих лютейшие казни. – Такова была мысль Паисия! Такова была печаль его при напечатании Добротолюбия, о переводе и напечатании которого он положил столько трудов! Эта мысль и эти чувствования изображены им в письме его к Феодосию, Архимандриту Софрониевой Пустыни.

Не одно Добротолюбие употреблено во зло! Употреблены во зло Писания святаго Апостола Павла, как засвидетельствовал сам верховный Петр. Употреблено еретичествующими во зло все Священное Писание. Самое Божественное Евангелие употребили и доселе употребляют во зло, для погибели своей, многие миллионы протестантов, толкуя его неправильно и неблагочестно, по поводу будто бы его, удаляясь от единения со вселенскою Церковию, составляя отдельное душепагубное еретическое сонмище, которое они дерзают называть Церковию Евангельскою. Апостол Павел свидетельствует, что они – Апостолы – Христово благоухание Богови в спасаемых и погибающих: овем убо воня смертная в смерть, овем же воня животная в живот. Даже о Господе Иисусе Христе сказал Святый Богоприимец Симеон: «Се лежит Сей на падение и на востание многих во Исраили, и в знамение пререкаемо». – Святый Исаак Сирский в 54-м Слове говорит: «Слово крестное погибающим юродство есть. Что из сего следует? – Поскольку оное слово крестное казалось юродством тем, которые не ощущали силы сего слова, то долженствовало ли Павлу умолкнуть и престать от проповеди? Но и до сего дня крест служит поводом к претыканию и соблазну Иудеям и Еллинам. – Итак, должно ли умолчать, чтоб сии не соблазнялись? – Павел не только не умолчал, но так взывал: Мне да не будет хвалитися, токмо о Кресте Господа нашего Иисуса Христа. Поведано здесь святым Апостолом хваление о Кресте не с тем, чтоб соблазнить других, но чтоб возвестить о великой силе Креста».

Божественное добро не должно быть отвергаемо, если некоторые или и многие употребили его во зло. Это надо отнести и ко Иисусовой молитве. Сам Иисус был камнем преткновения для многих; проповедь о Нем была камнем преткновения; Крест Его был камнем преткновения; как же Святейшему Имени Его не участвовать в тех же обстоятельствах? Из того, что могу я заключать по двадцатилетним наблюдениям современного монашества Православной Отечественной Церкви, находясь это время сам в недре его, даю следующий отзыв. Если находятся еще в наши времена, времена нищеты, глада и мрака в духовном отношении, иноки, имеющие отчасти истинное духовное рассуждение; то это те весьма немногие, которые, будучи просвещены умною Иисусовою молитвою, познали подробно свои страсти, действия лукавых духов и наконец действие Духа Божия, начинающегося с излияния в душу священного мира о Христе. Кто же при свете умной молитвы не узрел страстей своих, не познал действия лукавых духов и не вкусил, что такое мир Христов, соединяющий воедино ум, душу и тело, тот не имеет и понятия о духовном рассуждении, хотя и мнит иметь его обольщаемый тщеславием. Таковое мнение свойственно всем, проходящим, так называемый Св<ятым> Симеоном Новым Богословом, второй образ внимания и молитвы. При благонравии можно иметь рассуждение, или разум и естественный, и деятельный, и образованный науками и чтением, как весьма основательно рассуждает о сем Преподобный Григорий Синайский; но это еще – не рассуждение духовное! От такового разума отстоит духовное рассуждение, как небо от земли, и превосходнее его, как свет солнца превосходнее тусклого света ночных светил небесных.

Что скажу на письмо Ваше? – Увы! Нетленной и блаженной святости не вижу в себе и следа! Не от действия благодатного смирения, но самым опытом, самыми грехопадениями моими убеждаюсь, что я грешен. Желал бы непрестанно зреть грехи мои и плакать о них; но окрадывают и омрачают меня забвение, рассеянность, нерадение мои! Вы изволите писать, что в письмах моих к Вам я не решался ни на какое слово, назидательное для Вас собственно. Как мог я решаться на него, имея тяжкое бревно во оке души моей, заграждающее от меня зрение грехов моих и преграждающее ток слезам моим? Говорю только вопрошающим, и то, когда уверен, что вопрошают искренно, по требованию души, а не мимоходом или по любопытству. И ныне, получив письмо Ваше, я умилился окаянным сердцем моим и беру перо для ответа Вам, единственно с тою надеждою, что милосердый Господь, видя истинную нужду души Вашей и веру Вашу, дарует слово полезное, а мне простит мое дерзновение по тесноте нынешнего времени, в которое весьма оскудело истинное духовное знание. Поскольку же пишу к рабу Божию и ради Бога, то оставляю все соображения мира, чтоб увлекшись каким-нибудь побуждением человеческим, не соделаться мне предателем души Вашей, прибегшей ко мне за советом о Господе, и имеющей обвинить меня пред Господом на Страшном Суде Его, если я в этом суетном веке поврежу совет мой лицемерством, лестию и человекоугодием.

Верую по преданию Церкви и с Церковию, что всякий православно верующий во Христа и исполняющий заповеди Его, а нарушение заповедей очищающий покаянием, – спасется. Так сказал Сам Господь юноше, вопросившему Господа, как ему спастись. Но есть еще и другая цель христианина, для которой в особенности назначаются иноки, цель достигаемая и не достигаемая: христианское совершенство. – Путь к этому совершенству есть очищение себя заповедями Нового Завета, Евангелием, руководствуясь которым сын ветхого Адама может усыновиться Новому Адаму. Всяк имеяй сию надежду, – говорит св<ятый> Иоанн Богослов, – очищает себя, якоже Он чист есть⁷¹ – Но Новая заповедь широка есть зело!

Говорит новая заповедь: Кто хочет приобрести душу свою, да погубит ю. Что значит погубление души? – Отвержение действий по собственным чувствам и понуждение себя к действию по заповедям Евангельским. Евангелие действующему таким образом сообщает свой разум и свои ощущения, принадлежащие к естеству нового человека, обновленного по подобию Создателя и Искупителя нашего. В этом состоит принуждение и насилование себя, предписываемое Евангелием. Это значит совет, так часто повторяемый Святыми Отцами: «Даждь кровь и приими Дух». Отсеки от себя свойства падшего естества и привей к себе свойства естества обновленного Христом. Не только «плоть», но и «кровь» Царствия Божия не наследят. Но как Царствие Божие внутрь нас есть, то должно из этого заключать, что доколе возбуждаются и сопровождаются в нас сердечные ощущения движениями крови, дотоле мы чужды духовного действия, истекающего от Бога. При духовном, Божественном действии кровь умолкает и бывает «тишина велия». Тот святой мир, который не в нашем падшем естестве, но дарован и даруется Господом, мир, превысший всякого ума, нисходит в душу. Он изливает священное спокойствие в ум, сердце и тело раба Христова, соединяет сии три воедино и представляет их Христу, погруженных в бездну смирения, приведенных в состояние о Христе. Это состояние принадлежит естеству обновленному.

Приглашаемый Вами преподать Вам совет душеполезный, совет о Господе, отвлекаю внимание от смердящих язв души моей и, обращаясь к Вам, говорю Вам ради Бога с сердечным плачем следующее.

У Вас пылает естественный огнь, и кровь Ваша жива. По этой причине нет места в сердце Вашем для того Божественного огня, который ввергнуть в нас пришел Господь и которым потушается огнь естественный. «Глаголяй обоя имети, – говорит св<ятый> Иоанн Лествичник, – прельсти себе». В Вас – движения, именно зависящие от крови; они препятствуют явлению движений духовных, держат душу Вашу в темноте и каком-то нерешенном состоянии, Вами ощущаемом, но не понимаемом. Не понимаемом, потому что таковые движения могут сообщать только мнение знания, а не самое знание, ясное, точное, как истинное. От того-то совесть Ваша, когда Вы рассматриваете себя и вникаете в себя, отвечает Вам невнятным, страшным голосом самомнения. Вы нуждаетесь в утешении: да утешит Вас – Истина!

В двух отношениях рассмотрим предмет, о котором теперь беседуем: в любви к ближнему и в действии умной молитвы.

Вы живы для человеков, Вы любите их огнем естественным. – Оттого и человеки для Вас живы, а Христос – мертв. (Не смутитесь словами моими: выше я отличил спасение от совершенства, оставив говорить о первом, как по милости Божией для Вас верном, говорю о пути ко второму, о очищении.) Во 2-й части Добротолюбия, в книге иноков Каллиста и Игнатия, в главе 37-й приводятся следующие слова Великого Варсонофия: «Еже не вменитися в человецех, сотворит тя вселитися во граде, а еже умрети от всякого человека сотворит тя наследовати град и сокровища». Не убойтеся этой смерти; от нее рождается новая жизнь. Когда оживете новою жизнию, то увидите, что жизнь, умерщвления которой требует от нас Бог, – есть смерть. Это та смерть, которою умер Адам немедленно по вкушении от запрещенного древа, ожив в смешанные познания и ощущения добра и зла. Скажите Богу о всех родственниках ваших живых и почивших, скажите о братиях обители вашей, о всех любимых Вами: «Господи! Это все Твое, а я кто?» Точно, все это – Божие; Божие не будем похищать себе. И мнимо любимым нами вернее быть Божиими, нежели нашими. Не правда ли? Если правда, то примем правду во спасение. Умрем для естественной любви к ближнему и оживем новою любовию к нему, любовию в Боге. Тогда умрем естественною, смешенною любовию к ближнему, когда «не вменим себя», по совету Великого Варсонофия, в «человецех», когда оплюем себя, как некую мерзость. Послужим ближнему в служении нашем, не как отцы чадам, но как рабы Господам, как непотребные слуги Святым Ангелам. Этого и Павел хотел: и он так мыслил! Не себе проповедуем, – говорил он Коринфянам, – но Христа Иисуса Господа, себе же самех рабов вам Иисуса Господа ради⁷². Божие отдадим Богу. Не будем мнением присваивать себе Божие: от нашего мнения Божие не сделается нашим, а только мы будем обманываться пустым, достойным смеха и вместе плача самообольщением. Когда же смиримся, то Бог Свое может нам дать; тогда оно точно сделается нашим по благодати. Таким образом Святые, соделавшись сосудами Святаго Духа, соделались и отцами в Духе, имели чад в Духе. Заповедь Христова: Не нарицайте себе отца на земли, ни учителя на земли, – оставалась ненарушимою. Когда Анания и Сапфира солгали пред Апостолом Петром, то пали мертвыми; а Апостол объяснил их вину, что они солгали Богу, хотя пред собою видели не Бога, а только человека – Апостола. Но этот человек был сосуд Святаго Духа; сделанное по отношению к нему отнеслось к Богу. Многие из Святых называли чадами тех, которым они сообщали жизнь Духа. И то было истинно; потому что словам сопутствовало самое дело. Но мы, не имеющие в себе явного обитания Духа, можем ли сами присваивать себе то, что дает только Бог. Не страшное ли это святотатство! Не самообольщение ли это, достойное, по производимому им ложному состоянию, горького плача? – Те из Святых Отцов, в которых обилие благодати не преливалось так, как в Апостолах и других величайших Угодниках Божиих, не дерзали называть себя учителями и отцами. Из них преподобный Нил Сорский в предисловии к своему Скитскому Уставу говорит: «Не называю вас учениками моими: один у нас Учитель – Христос» и проч. И это по завещанию Апостола, который говорит. Аще кто глаголет, яко словеса Божия, аще кто служит, яко от крепости, юже подает Бог, да о всем славится Бог Иисус Христом⁷³. Повсюду умерщвленное «я»! – Повсюду Христос живый и Подающий жизнь. Смирение убивает естественную любовь. А если она умирает от смирения, то жизнь ее составляется гордостию. Принадлежа к свойствам ветхого Адама, она требует умерщвления и воссоздания Духом. В ней живет идол «я», поставленный на престоле татебно вкравшегося самомнения и завещивающийся завесою будто бы добродетели.

Апостол Павел не любил этой любви в учениках своих к себе; за нее называл он их плотскими. Вооружаясь против нее, он писал против себя, желал во мнении учеников низложить, уронить, уничтожить себя. Еда Павел распятся за вас? – говорил он им. Кто убо есть Павел? Аз насадих, Аполлос напои, Бог же возрасти. Тем же не насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог⁷⁴. Видите ли, как ревностно ищет великий Апостол, чтоб верующие во Христа были мертвы для человеков! Оживление для человеков есть умерщвление по отношению ко Христу, а следовательно, и ко всему Божественному и Духовному: потому что Христос есть Единый ходатай между Богом и человеками.

Возревновали некогда ученики Иоанна Предтечи, узнав, что все идут во след Иисуса, – и отвечал им великий Предтеча: Имеяй невесту жених есть, а друг женихов: стоя и послушая его, радостию радуется за глас женихов: сия убо радость моя исполнися. Оному подобает расти, мне же малитися⁷⁵. – Великие слова! Святые слова! Точно – тогда исполняют обязанность свою наставники, когда ищут, чтоб в душах приводимых ими ко Христу, возвеличивался и возрастал один Христос. Они желают умалиться во мнении своих водимых, лишь бы возвеличился для них Христос, тогда эти наставники ощущают полноту радости, как достигшие конца своих желаний. Напротив того, те, которые приводят вверенные их руководству души к себе, а не ко Христу, скажу безошибочно, прелюбодействуют.

Теперь – с Божией помощию несколько слов о молитве! При упражнении ею равным могут быть действия прямо зависящие от крови, а неопытный делатель может принять их за благодатные, как сказано в 4-й части Добротолюбия, в статье Святейшего Каллиста Патриарха Константинопольского под заглавием: «Образ внимания молитвы». Можно найти в действиях, происходящих от крови, некоторую сладость и возмнить, что это молитвенное услаждение. Таковая мысль – заблужденная; это – самообольщение, именуемое Отцами – «мнением». О «мнении» говорит св<ятый> Иоанн Карпафийский в конце 49-й главы, что оно есть упитательство души (упоение души, довольной собою, своими мнимо сладостными состояниями) и дмение «суетное ума», происходящее от такового довольства, или упитательства. В этом состоянии самообольщения, называемого «мнением», находились те, к которым писал святый Апостол Павел: Се сыти есте, се обогатистеся, се насладистеся⁷⁶. Если б они точно обогатились, к чему б – обличение? Если же Апостол их обличает, то значит, что они имели только мнение богатства. «Мнение не попускает быть мнимому», – говорит Симеон Новый Богослов. Итак, может быть мнение молитвы, препятствующее познать и вкусить истинное молитвенное действие. О таковых самомнительных сказала Пресвятая Владычица наша, Богородица, Приснодева Мария: Алчущая исполни благ, богатящияся же отпусти тщи⁷⁷. Суть богатяще себе, – говорит Писание, – ничего же имуще: и суть смиряющеся во мнозе богатстве⁷⁸ – Как можно богатиться скудным? – Явно – мнением. Но участь их достойна сожаления: в то время как алчущие исполняются благ, они отходят с пустыми руками. А в будущем веке и еже мнится имети взято будет от него (мнителя). Богатство мнимое может ли быть существенным? При обличении, отвержении на суде Божием самого мнения, с чем останутся имевшие лишь одно мнение? – С пустыми руками.

Что сказать об ощущаемых вами действиях при молитве? – Они решительно кровяные; нельзя Вам не признать, что действует и мнение. Совесть Ваша, подозревающая справедливость и правильность этих действий, сомневающаяся в них, уже может служить достаточным обличением. Вдобавок Вы темны; Божественное действие просветило бы и удовлетворило Вас, удовлетворило бы не ощущением сладости, а познанием Истины, отчего является в совести чудное спокойствие, извещение. Действует теплота по наружности Вашего тела; но Вам совершенно неизвестно (это может быть постигнуто только опытом), каким образом душа движется в соединение с умом; влечет за собою тело; каким образом в хладе тонком и мире глубоком человек, соединенный сам с собою, превысший всякой борьбы, чуждый всякого греха, одеянный в покаяние, предстоит перед лицем Господа чистою молитвою, объемлющею все его существо – и самое его зрение. Тогда умолкает кровь, бежит прочь мнимая сладость, человек зрит, что он существо падшее, наставляется покаянию, которое должно объять его, соделать для него возможным очищение, чрез очищение – соединение с Богом. Покаяние должно быть душою молитвы, без него она мертва, смердит вонею мнения гордостного и обольстительного! Покаяние – единственная дверь, посредством которой можно о Господе обрести пажить спасительную. Вознерадевший о покаянии чужд всякого блага.

У Вас кровь жива, а душа мертва. Для оживления души нужен Дух. С живою душою сотворен был Адам, т. е. душе его соприсутствовал Дух Божий и приводил ее в движение, почему движение это было движением духовным, в Боге. При согрешении Адама отступил от него Дух Божий; душа Адамова тут же умерла, а ожили плоть и кровь. Посредством их диавол начал действовать на душу, содержать ее в омрачении, смерти, пленении. Оттого-то нужно умерщвление не только плоти, но и крови; если же не умертвится кровь, то, несмотря на молчание плотских страстей, диаволу довольно посредством крови держать душу в плене действием душевных страстей. Если душа не предочистится и не умилостивит Бога покаянием, то никаким образом невозможно ей ощутить действия духовного. Если же не оживет таким образом (движение есть верный знак жизни), то никак не возможет познать и узреть душевных страстей. А не узрев уз своих, возможет ли освободиться от них? Находясь в этих узах, она находится в области диавола, который держит ее в своем омрачении и мерзости.

Какое движение души? – вы спросите. – На ум плотской и на сердце плотское не взыде, отвечаю, чтоб душа могла быть способна к такому движению, чтоб существовало такое движение души. Спросите у покаяния: пусть оно доставит вам опытное знание этого блаженного движения. Иначе нельзя узнать его, как опытом; слова слабы, чтоб изобразить его: оно не принадлежит к тленному миру. Веруйте, с простотою вдайтесь в покаяние – и «Божие само по себе придет» к Вам, как говорит св<ятый> Исаак Сирский. Бог верен: толкующим отверзает, плачущих утешает, нищим духом дарует Царство Небесное. Не думайте о покаянии легко: это душа всех подвигов, это общее делание, которое должно одушевлять все прочие делания. Одни, пребывавшие в истинном покаянии, достигли истинного преуспеяния. Оно есть то существенное делание, которое предуготовляет нас к явлению в нас Царства Небесного. Сам, Сам Спаситель возвестил это! Покайтеся, – сказал Он, – приближибося Царствие Небесное. Милосердый Господь уготовал нам дивное, небесное, вечное Царство, указал дверь, которою мы можем войти в спасительную пажить Духа и Истины, дверь покаяния. Если пренебрежем покаянием, – без всякого сомнения, останемся вне. Добрые дела естественные, по чувствам, никак не могут заменить собою покаяния. Св<ятый> Симеон Новый Богослов, исчисляя благодеяния, полученные им от его Наставника, Симеона Благоговейного, говорит: «он преподал мне покаяние!» И как не считать благодеянием указание средства, которым, одним только, приобретаются вечные, неизреченные сокровища. В покаянии – вся тайна спасения. Как это просто, как ясно! – Но мы как поступаем? – Оставляем указанное нам Богом спасительное покаяние и стремимся к упражнению в мнимых добродетелях, потому что они приятны для наших чувств, потом мало помалу, неприметным образом, заражаемся мнением и, как благодать не спешит осенить, увенчать нас, то мы сами сочиняем в себе сладостные ощущения, сами себя награждаем и утешаемся сами собою!

Не смешно ли это? Не глупо ли это? Не гордо ли и дерзостно? Перестанем шутить с Богом (простите выражение неприличное, которое я не остановился употребить потому, что им в точности изображается наше поведение!), будем жительствовать пред Ним в постоянном покаянии. Время приблизилось, страшный суд для нас готовится, на нем будем мы судимы не по мнениям нашим, которыми мы себя льстили, но по Истине. Предупредим страшное бедствие покаянием, отвратим вечный плач – плачем временным. Опомнимся, грешные! Пробил уже единонадесятый час и поприще делания скоро, скоро окончится. Но еще есть время осудить себя, чтоб не быть осужденным Богом. Доселе мы себя оправдывали.

Прекрасный слог Ваших писем всегда напоминает мне письма Великого Варсонофия. Ваши выражения живы, пламенны, сильны. Такова внешняя сторона; но если судить в духовном отношении, то должно сказать другое. Письма Великого Варсонофия оживлены Духом; в них – человеческое мертво, жив один Дух Святый. Ваши письма оживлены кровию и огнем естественным; в них Вы живы, живы человеки – Бога нет!

Вы изволили писать: «братской, дружеской, трепетной заботы о нуждающемся в помощи я не находил» (т. е. Вы в моих письмах) и проч. – Вот прямое изображение кровяного действия в Вас с оживлением человека! Отчего упоминаемый Вами трепет в письмах, как не от приведенной в особое движение крови?

Еще изволите писать: «Не приятно ли было Вам видеть свое доброе чадо о Дусе Святе, нашего брата» и проч. – Вот оживление человека с мнением прелестным и напыщенным.

Эти статьи привел я Вам как образчики; но и все целое оквашено одним и тем же квасом, квасом ветхости Адамовой. Поймите, что в нас, человеках падших, действует смешанное познание и ощущение добра и зла, приобретенное грехопадением Адама. Христос уничтожает это смешение Евангелием, заменяя сложные познания и ощущения простыми. Но как падшим и погибшим не свойственно наслаждение, даже естественное, по причине повреждения естества (возбраняется употребление и прекрасного напитка, в который опущено хотя немного яду!); то дано нам Спасителем в общее и непрестанное делание – драгоценное покаяние. В него вложено милосердым Господом кроткое и смиренное утешение, состоящее в облегчении совести, в явлении надежды спасения, что называется Святыми Отцами – «извещением». Какое приличное наслаждение для грешников! Как милосердие Господне велико и премудро!

Для того, кто с верностию и постоянством пребывает на пути покаяния, неизреченно благий Господь умножает утешение, умножая умиление и ощущение ничтожности человеческой. Избранных же Своих и вернейших рабов запечатлевает отселе Духом Святым и вводит по временам во вкушение будущего века. Они точно по временам делаются причастниками несказанного духовного утешения. Кто ж сам сочиняет себе наслаждение; тот – в явном бесовском обольщении!

Думаю, что я окончил возложенное вами на меня послушание. Сделайте и для меня нечто. Умолите Господа, чтоб Он простил меня, дерзнувшего в этом письме на обличение тайных недостатков ближнего, об очищении от коих молится Св<ятый> Давид, называя их, впрочем, грехом великим, как решительно прекращающим духовное преуспеяние. От тайных моих очисти мя, – говорит он, – и от чуждих пощади раба Твоего: тогда непорочен буду и очищуся от греха велика⁷⁹. Мои грехопадения совершаются на самом деле, запечатлеваются нечувствием! Следовало бы мне молчать: молчание свойственно преступнику, не имеющему никакого оправдания и приговоренному к казни. Единственно по скудости наших времен, я решился написать к Вам, видя точную нужду Вашу и понимая, что по искренности Вашего нрава Вы способны к преуспеянию.

Итак, весть, которую я услышал о Вас, справедлива! Вы едете в Иерусалим, в те места, где было земное пребывание Спасителя, в те места, о которых Он сказал жене Самарянке: жено, веру Ми ими, яко грядет час, егда ни в горе сей, ни во Иерусалимех поклонитеся Отцу… Но грядет час и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу Духом и Истиною: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему⁸⁰. Еще приходит мне на мысль Иерусалимское обстоятельство, на которое жаловался Господу расслабленный Вифезды: Господи, человека не имам!..⁸¹ И мне хотелось бы попасть в Иерусалим! Вижу его в Евангелии. Там и ныне живет Христос, сказавший ученикам Своим: Се Аз с вами до скончания века⁸². В этот Иерусалим – одни врата: покаяние! Хотелось бы попасть во врата! Хотелось бы попасть во Святый град! Не хотелось бы остаться вне! Не хотелось бы, чтоб на пути застигла ночь! Ночью вне града скитаются звери хищные! Удобно делается жертвою их запоздавший путник!.. Там была сказана притча о запоздавших юродивых девах. Они остались вне; изнутри только услышали глас: Не вем вас. Отыдите!..⁸³

Вот мысли, которыя пришли мне невольно при вести о путешествии Вашем в Иерусалим. Эта весть меня опечалила. Святый Иоанн Лествичник сказал о нашем монашеском пути: «Горе единому; а где два, или три собраны о Господе, там и Господь посреди их». Жаль доброго спутника, отходящего в дальнюю страну! Его благое слово, благое дело, сокрытые от нас дальним расстоянием, уже не будут на нас действовать! Утешаюсь тем, что все мы во власти Божией, что Промысл Божий хранит всех, невидимо держит за руку Своих искренних служителей, наставляет их на путь Своих святых хотений. Что Вам сказать в напутствие? То, что и себе повторяю непрестанно! Будем погружаться в покаяние, будем пребывать в нем, будем им очищать ризы наши. Сделаем свое дело; а Бог непременно сделает Свое: очищенных покаянием Он просвещает благодатию Святаго Духа Своего.

Желаю Вам благополучного путешествия. Прошу не прерывать любви Вашей ко мне, грешному! Прошу Ваших святых молитв о мне грешном!