VIII. Австрия и Англия

Дружественны были сношения царя Бориса и с Австрийским императором Рудольфом. В 1599 году царь отправил к нему послом Власьева, и дьяк восторженно прославлял перед немцами могущество и добродетели своего царя. Он рассказывал, как Борис при восшествии на престол велел дать служилым людям на один год вдруг три жалованья; одно для памяти покойного царя Феодора, другое для своего царского поставленья и многолетнего здоровья, третье годовое. Со всей земли не велел брать податей, дани, посохи и на городовые постройки, делает всё своей царской казной. Да не только русских людей пожаловал, и над всеми иноземцами милосердие его царское излилось: немцев и литву, которые по грехам своим были в ссылке по дальним городам, велел взять в Москву, дал поместья, вотчины, дворы и деньги, а которые захотели служить, тех принял в службу и годовым жалованьем устроил; торговым людям немцам дал по тысяче рублей, иным по две тысячи, и многих пожаловал званием гостя. Переговаривая с императорскими вельможами, Власьев обещал, что сам Борис пойдёт на Крым, если император разорвёт с Польшей и пойдёт на неё войной. Конечно, такие переговоры не могли принести никакой пользы и остались безрезультатными.

Королева английская Елизавета не без ревности следила за дружескими сношениями Московского двора с датским и австрийским. Желая доставить англичанам торговые выгоды в России, она отправляла Борису льстивые грамоты и оказывала особые почести его послам. Узнав о восшествии на престол Бориса, Елизавета писала ему: „мы радуемся, что наш доброхот, по избранью всего народа, учинился на таком преславном государстве великим государем». Борис ответил ей, что он учинился царём по приказу царя Феодора, по благословению царицы Ирины и по челобитью всего народа. Посланником в Англию отправлен был в 1600 году дворянин Микулин, и ему дан был наказ, на случай, если спросят, каким образом учинился на государстве Борис Феодорович, отвечать: „Ведомо вам самим, при великом государе Феодоре Ивановиче царский шурин Борис Феодорович, будучи во властодержавном правительстве, в какой мере и в какой чести был, и своим разумом премудрым, храбростью, дородством и промыслом царского величества имени какую честь и повышенье, и государству Московскому прибавленье во всём сделал: всяким служилым людям милосердье своё показал и многое воинство устроил, чёрным людям тишину, бедным и виновным пощаду, всю Русскую землю в покое и тишине и в благоденственном житии устроил. И великий государь Феодор Иванович, отходя сего света, приказал и благословил государыне царице и своему царскому шурину быть на государстве Московском. Государыня пошла в монастырь и, по слёзному челобитью всего народа, благословила брата своего».

В Англии Микулина особенно чествовали и при всяком случае давали ему знать, что его почитают вне всякого сравнения с другими послами. Так, ему говорили: „В том месте, где вам выйти из судов в Лондоне, пристаёт одна государыня наша Елизавета королевна, а кроме неё никто». Сама Елизавета говорила послу: „Со многими великими христианскими государями у меня братская любовь, но ни с одним такой любви нет, как с вашим великим государем». С своей стороны Микулин воздавал особую честь королеве. Так, за обедом во дворце он с подьячим и переводчиком сидел за особым столом по левую руку от королевы. Когда стол отошёл, королева начала умывать руки, и, умывши, велела серебряный умывальник с водой подать Микулину. Но посланник бил челом на жалованье, рук не умывал и сказал:

– Великий государь наш королеву зовёт себе любительной сестрой, и мне, холопу его, при ней рук умывать не годится.

Королева засмеялась и похвалила Микулина за то, что почтил её.

Ещё больше Микулин берёг честь своего государя и очень боялся, как бы чем-нибудь не умалить его достоинства. Когда лорды приглашали его вести переговоры на их дворы, он не согласился и непременно требовал, чтобы переговоры происходили во дворце, и его требованию уступили, и лорды съезжались с ним на „казённом дворе».

Лорд-мер позвал его обедать. Купцы сказали Микулину, что лорд-мер сядет за столом выше его, ибо таков обычай, и все послы садятся ниже лорда-мера. Микулин ответил:

– Нам никаких государств послы и посланники не образец. Великий государь наш над великими славными государями высочайший великий государь самодержавный царь. Если лорд-мер захочет нас видеть у себя, то ему нас чтить для имени царского величества, и мы к нему поедем. А если ему чину своего порушить и меня местом выше себя почтить нельзя, то мы к нему не поедем.

И Микулин не обедал у лорд-мера.

Королева Елизавета предлагала Борису даже найти его сыну невесту, а его дочери жениха из знатных фамилий, родственных английскому королевскому дому. Борис отозвался на это предложение, но вскоре последовавшая кончина Елизаветы прекратила их переговоры в самом начале.

Кроме Англии, торговые сближения установились с Ганзейскими городами. Пятьдесят девять немецких городов торгового союза обращались к царю Борису, через своих уполномоченных, с ходатайством о торговых вольностях, и получили грамоту на право торговли, причём Любчанам сбавлена была пошлина на половину.

Были и иные сношения у царя Бориса с западными государствами с целями промышленными, художественными и просветительными. Заслуживает внимания обращение к нему папы Климента VIII и кардинала Альдобрандини с просьбой о пропуске нунциев и миссионеров папских, отправлявшихся в Персию: царь велел дать им суда, на которых бы они отправились Волгой в Астрахань.