XII. Неустойчивость Бориса

Удивительна была эта неустойчивость, эта двойственность настроений и действий царя Бориса! С одной стороны, он всемерно стремился не только удержаться на московском престоле, но и укрепиться на нём со всем родом своим, приготовить непоколебимое царство сыну своему и потомству его. В этих видах он везде искал невесты для сына и, в видах возвеличения своего рода, жениха для дочери, среди царственных домов Европы. Сына своего, царевича Феодора, он особенно любил, воспитывал его с особым тщанием и старался обогатить его ум сведениями, полезными будущему царю России. Чтобы возбудить к нему любовь народа, Борис пользовался случаями выставить его заступником и миротворцем. Чтобы упрочить за ним престолонаследие и показать народу его участие в правительственной деятельности, царь не только на торжественных приёмах сажал сына рядом с собой, но и поручал ему иногда вместо себя принимать иностранных послов. Словом, Борис готовил России новый царствующий дом Годуновых.

И в то же время, с другой стороны, Борис не мог проникнуться величием царского сана и царского достоинства и в его сознании почерпнуть источник спокойствия, прощения и милости. Борис и на престоле по-прежнему остался подозрительным, суеверным, недоверчивым и нередко без нужды и без основания раздражал своих подданных. Для него мало было связать совесть подданных обидной для них присягой: он придумал ещё особую молитву, которую они должны были произносить перед заздравными чашами, и надеялся, что молитва ещё более свяжет их и оградит его самого и его потомство от всяких замыслов и покушений. При заздравной чаше должно было молиться, „чтоб он, Борис, единый подсолнечный христианский царь, и его царица, и их царские дети, на многие лета здоровы были и счастливы, недругам своим страшны; чтоб все великие государи приносили достойную почесть его величеству; имя его славилось бы от моря до моря и от рек до концов вселенной, к его чести и повышению, а преславным его царствам к прибавлению; чтоб великие государи его царскому величеству послушны были с рабским послужением, и от посечения меча его все страны трепетали; чтоб его прекрасно цветущие, младоумножаемые ветви царского изращения в наследие превысочайшего Российского царствия были навеки и нескончаемые веки, без урыву; а на нас бы, рабах его, от пучины премудрого его разума и обычая и милостивого нрава неоскудные реки милосердия изливались выше прежнего“.

Результат получался совершенно обратный: по верному замечанию историка, и тут Борис, по малодушию своему, стремился показать народу, что он не похож на древних прирождённых государей, которые не нуждались в особенных молитвах, кроме установленных церковью, и тут достигал совершенно противного своему желанию, возбуждая в народе мысль, что что-нибудь не так, что царь чего-нибудь боится, ибо это при прежних государях не бывало.

Это непостоянство и изменчивость в отношениях к подданным, эта подозрительность и робость не укрылись от подданных. Один иностранец, бывший в Москве при Борисе и оставивший записки о его царствовании, подметил это противоречие в характере и действиях Бориса. Он рассказывает, что Борис начал властвовать мирно, счастливее всех своих предшественников, но вскоре совершенно изменился: перестал рассматривать жалобы и просьбы, которые прежде сам выслушивал, скрывался во дворце, редко показывался народу и то с недоступными обрядами, неизвестными древним государям. Имея сына и дочь, он задумал соединиться родством с венценосцами иноземными, в намерении утвердить и упрочить как себя, так и своё поколение на царском престоле; в тоже время наказывал ссылкой людей подозрительных, заставлял бояр заключать браки по своему произволу и соединял узами свойства главнейших, наиболее полезных себе вельмож, с своим домом.

Одним словом, говорит другой иностранец, царь Борис старался управлять государством так, чтобы имя его славилось в землях отдалённых, и чтобы держава его процветала в мире и благоденствии. Он любил строить новые города и поправлять старые: обвёл Москву белою каменною стеной, а Смоленск весьма высокой и крепкой; построил, сверх того, на южной границе для защиты от татарских набегов две крепости. При всём том Бог не благословил правление сего государя, потому что он достиг престола коварством и злодеянием. Небесное правосудие жестоко наказало его, воздав ему по делам. Ослеплённый Борис не мог заметить, что это было делом небесного Промысла, который хотел явить ничтожность премудрости человеческой в сравнении с божественной. Годунов мечтал одним коварством утвердить себя на престоле, но вскоре убедился, что козни его бессильны пред Богом. При всём благоразумии своём, ни в одном предприятии он не имел желанного успеха: не принесли ему никакой выгоды союзы с иноземными государями; бесполезны были щедроты и благодеяния, оказанные немцам; никто не умел ценить его неусыпной заботливости, его мудрых распоряжений о благоденствии России; наконец, неимоверные суммы, раздаваемые сряду несколько лет на вспоможение подданным, не предохранили бедного народа его от губительного глада и мора.