Книга 23 [глава 32, глава 33, стихи 1–22]

Тридцать вторая и тридцать третья главы изложены до двадцать второго стиха, в которой, в то время как сохраняет молчание Иов, молодой человек Елиуй приступает ко многим праведным и глубоким темам, хотя и не по праву, но с правильным намерением.

1. Для меня необходимо повторить предисловие к этой работе, так как я часто разделяю ее на отдельные тома, делая паузу в моих наблюдениях, поэтому, когда ее снова начнут читать, предмет Трактата может быть сразу же освежен заново в памяти и здание учения может подняться тем более твердо, чем тщательнее закладывается фундамент в сознании, учитывая первое начало по этому вопросу. Блаженный Иов, известен Богу и себе только в своем состоянии покоя, когда он только должен был предстать перед нашим упоминанием, был сражен жезлом, дабы он мог рассеивать запах его силы шире, тем более сладко он распространял его аромат, как специи при сжигании. Во время своего процветания он научился править своими подданными с кротостью, и строго охранять себя от зла​​. Он узнал, как использовать то, что он получил, но мы не могли бы сказать, будет ли он оставаться терпеливым, потеряв все это. Он научился предлагать ежедневные жертвы Богу за безопасность своих детей, но это вызывает сомнение, будет ли он также предлагать Ему жертву благодарения, когда он был бы лишен их. Из-за боязни того, что крепкое здоровье должно скрывать какие-либо дефекты, это было бы правильно, что боль должна привести его к свету. Затем разрешение использовать искушение против святого человека отдается хитрому врагу. Но он, в стремлении уничтожить свои блага, которые были известны многим, выявляет также добродетель терпения, которая была спрятана, а того, кого, по его мнению, он подавлял своими преследованиями, он вознес его своими бедствиями, и распространял его далеко в пример. И он осуществлял с большим мастерством то разрешение, которое он получил. Ибо он сжег его стада, разрушил его семью, преодолел его наследников, и, для того, чтобы запустить против него оружие более сурового искушения, он хранил язык его жены, что, таким образом, он мог бы и уложить смелость, и закалить сердце святого человека, горем потерей его благ и уколов его проклятием словами его жены. Но многими ранами, которые он нанес в своей жестокости, он непреднамеренно сотворил много триумфов для святого человека. Ибо, верный слуга Бога, получивший раны и обиды в одно и то же время, и наделен терпением страдания плоти, и корит с мудростью глупость его жены. Поэтому древний враг, будучи опечаленным тем, что не состоялись его внутренние искушения, продолжил искать помощь извне. Поэтому он вызвал своих друзей, каждого из своего места, якобы с целью отображения их привязанности, и открыли они свои уста, под предлогом предоставления утешения. Но, именно этими средствами он открыл против него вал упреков, чтобы ранило его сердце более жестко, сердце того, кто надежно слушал их, поскольку они наносили неожиданные раны под прикрытием дружбы, которая была исповедуемой, но не наблюдалась. Также после этого молодой человек Елиуй был вынужден использовать оскорбление, ибо пренебрежительное легкомыслие молодости может во всех событиях нарушить спокойствие такой большой нежности. Но против этих многих козней заклятого врага его постоянство стояло непокоренным, его невозмутимость была непоколебимой. Ибо в одно и то же время он противопоставил его благоразумие их враждебным словам, его поведение – их делам. Пусть тогда никто не мог предположить, что этот святой человек (хотя это было явно написано о нем после его бичевания «Во всем этом согрешил Иов не устами» (Иов.1:22)¹⁹⁰⁹ согрешил впоследствии, во всяком случае, по его словам, в его споре со своими друзьями. Ибо сатана имел цель искушать, а Бог, Который похвалил его, взял на Себя смысл этого состязания. Если кто-либо, поэтому, жалуется, что блаженный Иов согрешил его словами, что еще он делает, как не признается, что Бог, Который отдал Себя за него – за проигравшего.

2. Но, так как древние отцы, как плодотворные деревья, не просто являются прекрасными внешне, но и прекрасны их плодородием, их жизнь должна рассматриваться нами так, когда мы восхищаемся свежестью их истории, мы можем также узнать, как плодотворны они в аллегорическом смысле, дабы, так как запах листьев приятен, а также мы можем узнать, каким сладким есть вкус плодов их. Ибо никто никогда не имел благодать небесного принятия, но тот, кто получил его через познание Единородного. И правильным есть то, что Он должен сиять в их жизни и в словах их, Тот, Кто так просвещает их, что они могут (mereantur – чисто, лат.) сиять. Ибо, когда свет свечи возгорелся в темноте, свеча, которая позволяет другим объектам быть увиденными, сначала видна сама. Итак, если мы действительно стремимся созерцать освещенные предметы, нам необходимо открыть глаза нашего разума тому Просвещению, которое дает им свет. Но именно это сияет в этих самых рассуждениях благословенного Иова, когда оттенки аллегории тоже были изгнаны, как будто бы мрак полуночи был развеян, и яркий свет, как это было, пылал сквозь них. Как, когда было сказано: «Я знаю, Искупитель мой жив, и в плоти моей увижу Бога» (Иов.19:25)¹⁹¹⁰. Павел, несомненно, обнаружил этот свет в ночь истории, когда он сказал: «Все были крещены в Моисее в облаке и в море, и все ели одну и ту же духовную пищу, и все пили одно и то же духовное питие. Но пили они из духовного Камня, следующего за ними, но Камень же был Христос» (1Кор.10:2–4)¹⁹¹¹. Если тогда Камень олицетворяет Искупителя, то почему бы благословенный Иов не был бы олицетворен Его типом, так как он выражал страдания Ему, О Ком он говорил своим голосом? И, следовательно, его правильно называют Иовом, то есть «скорбящим», потому что он излагает в своем лице образ Того, о Котором было объявлено задолго до того Исаией, что Он Сам вынес наши скорби (Ис.53:4)¹⁹¹². Дальше должно быть также известно, что наш Искупитель представлял Себя, как одного человека со Святой Церковью, которую Он принял в Себе. Ибо сказано о Нем: «Который есть Глава Христос» (Еф.4:15)¹⁹¹³. И снова написано о Его Церкви: «И тело Христово, которое есть Церковь» (Кол.1:24)¹⁹¹⁴. Таким образом, Блаженный Иов, кто был по-настоящему прообразом Христа, так как он пророчествовал о Его страстях, не только словами, но и своими страданиями, когда он пребывает, излагая Искупителя в своих словах и поступках, иногда вдруг поворачивает, дабы показать Его тело; ибо, как мы верим в то, что Христос и Его Церковь есть единым целым, мы можем считать это обозначение также действиями одного человека.

3. Но что еще олицетворяет его жена, которая провоцирует его к словам богохульства, как не порочность плотских людей? Ибо, находясь, с еще не измененными манерами, в лоне Святой Церкви, они тем тяжелее давят на тех, кто ведет праведную жизнь, чем ближе они к ним; потому что, когда они не могут, будучи верующими, избегать верующих, они тем более воспринимаются, как большее зло, чем больше его внутри. Но его друзья, которые в то время, как они притворялись советчиками, выступили против него, представляют для нас еретиков, которые, под предлогом советов, вводят в заблуждение. И, таким образом, в то время, как они разговаривали с Иовом от имени Господа, услышали Его обличение; потому что все еретики действительно, стремясь сотворить Божье дело, оскорбляют Его. Здесь же правильно было сказано им тем же святым человеком: «Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом. А вы сплетники лжи, все вы бесполезные врачи» (Иов.13:3–4)¹⁹¹⁵. И тогда становится понятно, что они олицетворяют еретиков, так как святой человек обвиняет их в посвящении себя профессии лжеучений. А так как Иов является олицетворением скорби (в его скорби изложены либо страсть Посредника, либо страдания Святой Церкви, что преследуемо собирателем трудов настоящей жизни), что и делают его друзья даже самим словом, которое используется для их имен, что показывает характер их поведения. Ибо, Елифаз обозначает на латыни «неуважение к Богу», и, что еще олицетворяет поведение еретиков, как не гордое неуважение к Богу ложными представлениями, которые они высказывают о Нем? Вилдад переводится, как «старость в одиночестве». И, таким образом, все еретики называются старостью в одиночестве в том, что они говорят о Боге, так как они озабочены тем, чтобы казаться проповедниками, но не с честным намерением, а с искренним желанием мирской чести. Ибо они желают говорить не рвением нового человека, а злыми принципами своей старой жизни. Софар также переводится с латыни как «рассеивание вида (перспективы, панорамы)» или «рассеивать вид (перспективу, панораму)». Ибо умы верующих поднимают себя к созерцанию вещей свыше: но когда слова еретиков стремятся отвлечь их от правильных объектов созерцания, они делают все возможное, чтобы рассеять перспективу. В трех именах друзей Иова изложены три случая гибели еретиков. Ибо они не презирают Бога, они бы никогда не поддерживали ложные представления, уважая Его; и они не перечат старости, они не будут ошибаться в своей оценке новой жизни и, если они не омрачены созерцанием хорошего, божественные суждения не упрекали бы их так строго с пристальным вниманием, за ошибки, которые они совершили в своих словах. Презирая Бога, они держат себя в своей старости, но, оставаясь в их старости, они заслоняют свой вид, что происходит из-за их искривленных рассуждений.

4. После этого также молодой человек Елиуй присоединяется к ним в их упреках благословенного Иова. В его лице представлен ​​класс учителей, которые верны, но все же высокомерны. Нам также нелегко понять его слова, если не считать их помощью последующего обличения Господа. «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?» (Иов.38:2), ибо, когда Он использует слово «слова», но не сразу приобщает, какой они природы, Он желает, дабы слово изначально понималось благоприятно. Ибо, когда говорят о «словах», только если о них не сказано в плохом смысле, они не могут быть поняты в плохом смысле. Ибо мы всегда воспринимаем слово в хорошем смысле, если какое-либо неблагоприятное дополнение не производится, как написано: «Ленивый человек кажется мудрее в своем мнении, чем семь человек произносящих реси» (Притч.26:16)¹⁹¹⁶. Но, как говорится, что его слова без смысла, здесь мы ясно можем увидеть, что они были произнесены им с глупостью гордости. Ибо он показывает огромное неумение, когда он не в состоянии выразить себя со смирением в том, что он говорит, и когда он смешивает чувства истины со словами гордости.

5. Ибо природа каждой вещи, о которой сказано, может выделить четыре различных качества. Если, к примеру, либо о плохих вещах говорят плохо, о хороших вещах – хорошо, о плохих вещах – хорошо или о хороших вещах – плохо. Плохо сказано, когда дают неправильный совет, как написано: «Прокляни Бога и умри» (Иов.2:9)¹⁹¹⁷. О хороших вещах сказано хорошо, когда праведные деяния праведно проповедуются, как говорит Иоанн: «Покайтесь, ибо приближается Царство Небесное» (Мф.3:2)¹⁹¹⁸. О плохом хорошо говорят, когда вина признается говорящим, дабы быть укоренным, как говорит Павел: «Женщины изменили свое естественное бытие противоестественным» (Рим.1:26)¹⁹¹⁹. В этом месте он также приобщил отвратительные деяния мужчин. Но он рассказал об этих неблаговидных вещах благочестивым образом, так что, говоря о вещах неподобающих, он мог многие из них на практике сделать подобающими. Но о хорошем говорится плохо, когда то, что является правильным, показывается неправильно, когда Фарисеи, как было сказано, сказали слепому, который прозрел: «Ты будь учеником Его» (Ин.9:28)¹⁹²⁰, ибо они сказали это с целью упрекнуть его, не желая этого, или, как говорит Каиафа: «Надлежит, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин.11:50)¹⁹²¹. То, что он сказал, было правильно, но не в хорошем смысле, ибо, когда он жаждал Его жестокой смерти, он пророчествовал благодать искупления. И таким же образом мы можем упрекнуть Елиуя также за высказывание правильных вещей неправильным способом, ибо произнося самые истины, он пыжится с высокомерием. И он представляет, таким образом, характер высокомерных, потому сквозь смысл того, что правильно он поднимается в словах гордости.

6. Но что обозначает Божественный Голос, показывая, что трое друзей должны быть примирены семью жертвами, в то время как оставляет Елиуя только под обличением одного предложения в том, что еретики, когда они орошены избытком Божественной благодати, иногда возвращаются к единству Святой Церкви? Это превосходно изложено самим примирением друзей, о которых, тем не менее, благословенный Иов направляется молиться. Потому что, на самом деле, жертвы еретиков не могут быть угодны Богу, только если они не будут предложены для них руками Церкви Православной, что они могут получить исцеления лекарством ее достоинств, кого они используют, дабы поразить, нападая на нее валами их упреков. И здесь было сказано, что семь жертв были предложены для них, потому что, в то время как они получают на исповеди Дух семикратной благодати, они искуплены, как это было, семью дарами. Посему в Апокалипсисе Иоанна, вся Церковь представлена ​​семикратным количеством Церквей (Откр.1:11)¹⁹²² и, следовательно, получается, что Соломон говорит, таким образом, о Мудрости: «Премудрость построила себе дом, когда в нем высечены ее семь столбов» (Притч.9:1)¹⁹²³. Еретики, таким образом, их примирение выражают самим числом жертв, их собственным бывшим характером, так как только по их возвращению они объединяются к совершенству семикратной благодати. Но они правильно представлены, предлагая за себя быков и баранов. Ибо у быка обозначена шея гордости, у барана – предводительство стад, которые следуют. Чем же тогда является приношение быков и баранов от их имени, как не уничтожение их гордого лидерства, что они могут думать смиренно о себе, а не соблазнять больше сердец невинных, дабы следовали за ними? Ибо они отошли в сторону от общего тела Церкви с отекшей шеей, и тащили за собой слабых волей, как стада, ведомые за ними. Пусть затем приходят к благословенному Иову, то есть, пусть возвращаются в Церковь, и предлагают быков и баранов на убой для семикратной жертвы те, которые для того, чтобы быть объединенными в Церкви Православной, с приходом в духе смирения, должны положить конец всем воспаленным мыслям, которые они до этого использовали для поддержания от их высокомерных лидеров.

7. Но Елиуй (тот, кого олицетворяют те любители тщеславия, которые, живя в лоне Церкви, презирают скромно заявить вслух о своих взглядах, которых они придерживаются) не намерен примиряться через жертвенность. Ибо те, кто есть горд, но, все же верен, потому что они уже внутри лона, не могут быть возвращены семью жертвами. Тем не менее, божественная мудрость порицает этих людей в лице Елиуя, и обличает в них не их высказывания истины, а их характер и язык гордости. Но какой смысл в обличении, кроме того, что укоры божественной суровости наказывают их бичами, как и внутри Церкви, или праведным судом оставляет их себе? Ибо такие люди, как эти, проповедуют истину в Церкви, но, по суждению Бога, заслуживают того, чтобы услышать неблагоприятный приговор, потому что те истины, о которых они заявляют вслух, которые не являются их собственными, они стремятся не к славе их автора, а к их собственному доверию. Поэтому мы должны тщательно взвесить этот отрывок, в котором говорится Божественным Голосом касательно Елиуя: Кто он? Вопрос такого рода – это есть ни что иное, как начало обличения. Ибо мы говорим Кто он? Только о том человеке, о котором мы ничего не знаем. Но Божье незнание – это то же самое, как и Его отвержение: когда Он будет в самом конце говорить тем, кого Он отвергает: «Не знаю вас, откуда вы, покиньте Меня все делатели неправды» (Мф.7:23)¹⁹²⁴. Спрашивать же этого надменного человека: Кто он? что это, как не прямо сказать, я не знаю, надменный? То есть, в превосходстве Моей мудрости Я одобряю не их поступки, потому что, будучи надменными людьми из-за похвалы, они лишены истинной славы вечной награды. Не отвергая тогда его настроение, но обвинять человека, который произнес эти слова, Он ясно учит, как было сказано, я знаю, что он говорит, но я знаю, не говорящего: я одобряю все, что говорится в соответствии с истиной, но я не признаю того, кто гордится теми истинами, которые он произносит.

8. Но, чтобы показать более четко, как позорно Елиуй впадает в хвастовство гордости, мы должны, в первую очередь, изложить характер звука учителя, потому что от прямолинейности этого стандарта деформация его искажения может четко проявляться. Каждый духовный проповедник в Православной Церкви внимательно изучает себя в каждой вещи, о которой он говорит, дабы он не был ликующим с грехом гордыни, проповедуя, его поведение не должно противоречить его словам, дабы он не потерял этот самый мир, о котором он проповедует в церкви, в себе, говоря о нем вслух, но живя злой жизнью. Но его главные усилия должны быть направлены против клеветнических слухов о противниках, чтобы защитить свое поведение своей проповедью, и украсить его проповедь своей жизнью. И во всем этом он стремится не к собственной славе, а выражает славу Его Создателю и считает, что каждый дар мудрости, который он получил для проповедования, был дарован не для собственных пустынь, а для молитв о тех, для кого он говорит. И, таким образом, в то время как он бросается вниз, он поднимается все выше и выше, потому что он, несомненно, делает больше развития для получения своей награды, приписывая к заслугам других те хорошие дары, которые он способен осуществлять. Он считает себя самым недостойным из всех людей, даже если он живет более достойно, чем все остальные. Ибо он знает, что хорошие качества, которые, как известно, существуют в мире в большом количестве, вряд ли он может обладать ими без большой опасности. И хотя он чувствует себя мудрым, он хотел бы быть на самом деле действительно мудрым, но не казаться таким, и особенно боится того, о чем говорят и что происходит извне. И он стремится, если это возможно, молчать, потому что понимает, что молчание – гораздо безопаснее для многих других, и считает, что они являются более счастливыми – те, которых нижняя часть в Святой Церкви сохраняет в тишине, и, тем не менее, в защиту Церкви, он берет на себя необходимые обязанности говорить, потому что он призван силой благотворительности, пока он ищет с искренним желанием отдых в тишине. Одно он утверждает самим желанием, другое он осуществляет, как бы, по обязанности. Но о таких способах говорить гордые люди не знают. Ибо они говорят не потому, что появляются причины, а ищут их возникновения, дабы говорить. И такой Елиуй сейчас является таким типом, который в том, что он говорит, устанавливает себя сверх меры, через грех гордыни. Когда слова благословенного Иова закончились, он добавил: «Когда те три мужа перестали отвечать Иову, потому что он был прав в глазах своих» (Иов.32:1).

В выражении «потому что он был прав в глазах своих» автор этой священной истории намерен обратиться к мнению друзей Иова, а сам не обвиняет его в том, что он возгордился с гордостью. Далее следует:

Стих 2. Вузитянин, из племени Рам, разгневался и возмутился И Елиуй, сын Варахиилов (Иов.32:2)¹⁹²⁵.

9. Имена – либо свое, либо его родителей, либо его дома или родственников, наложили отпечаток на его поведение. Ибо Елиуй в переводе обозначает «То Бог мой» или «Бог Господь». Кем, как мы уже говорили с вами, обозначается чистая вера гордых мужчин внутри Церкви. Поэтому это самое имя подходит для них также. Ибо, хотя они живут не по заповедям Господа, они еще признают Бога как своего Господа, потому что в истине Его плоти они понимают также форму Божества, как говорит Пророк: «Знаете ли, что Господь Он есть Бог» (Пс.100:3)¹⁹²⁶. Но Варахиил в переводе обозначает «Благословение Бога», а Вузитянин – «презренный». И любое из этих выражений хорошо подходит для гордых проповедников, потому что в красноречии их речи они пользуются благословением Божественной Благодати, но своими гордыми манерами они показывают, что это следует презирать. Ибо тем дарам, которые они получили, они оказывают презрение, не зная, как использовать их правильно. Но он правильно говорит, что он также из племени Рам. Ибо Рам обозначает «высокий». Ибо возвышенное – это собрание верующих, которые презирают низкие и унижающие вещи в этой жизни. Возвышенные – это те, кто может сказать вместе с Павлом: «Наш разговор на небесах» (Флп.3:20)¹⁹²⁷. Поэтому об Елиуе говорят, что он, потому что каждый надменный проповедник в лоне Православной Церкви, объединен со святыми людьми в истинности веры, однако он может быть отделен от них деяниями греха в своей гордости. Далее следует:

Но он был зол на Иова, потому что он сказал, что он был как раз перед Богом. Кроме того, на своих друзей был он разгневан, потому что они не нашли разумные ответы, а просто обвиняли Иова (Иов.32:2–3)¹⁹²⁸.

10. Необходимо также отметить, что он обвиняет благословенного Иова за исповедующих себя только перед Богом, но его друзья, в осуждении его, не дали никакого разумного ответа. Ибо из этих ремарок можно сделать четкий вывод, что в нем мы видим любителя тщеславия. Ибо он обличает Иова в предположении своей праведности, а его друзей – в глупом ответе. Ибо все любители тщеславия, в то время как они предпочитают себя всему прочему, обвиняют некоторых в глупости, а других – в получении того, что они не заслуживают, то есть, они считают некоторых невежественными, а других – в том, что они нечестивцы. И хотя они могут справедливо обвинять в ереси всех, кто вне Церкви, но они презирают тех, кто внутри за подлости в их жизнях, и возгордились против одних высокими материями их истинной веры, а против других – достоинствами их хорошей жизни. Но хорошо было сказано об Елиуе, что он в одно время порицал благословенного Иова, а в другое время – его друзей, потому что любители тщеславия, живущие порой внутри лона Святой Церкви, и давят своих противников, проповедуя истину, и противопоставляют обычаи той же Святой Церкви хвастовству своей проповеди. Они сокрушают противников Церкви силой их слов, они угнетают Святую Церковь способом, которым они произносят их. Они нападают на одного, проповедуя истину, а на другого – их грехом гордыни. Далее следует:

Стихи 4, 5. Елиуй поэтому ждал, пока Иов говорил, потому что они, кто говорили, были его старше. Но когда он увидел, что трое были не в состоянии ответить, он сильно разгневался (Иов.32:4–5)¹⁹²⁹.

11. Хотя Святая Церковь, несомненно, старше ее противников (ибо они вышли из нее, не она от них, как говорится о них Иоанном: «Они вышли от нас, но они не были нашими» (1Ин.2:19)¹⁹³⁰), также Елиуй правильно описан, что он моложе тех же противников. Потому что, на самом деле, после столкновений, которые возникли с еретиками, надменные люди начали занимать места в Церкви и пыхтели с гордостью обучения. Ибо, когда более тяжелые битвы начались с врагом, безусловно, требовались некоторые более тонкие мысли, дабы противостоять аргументам, а также более активное исследование слов. И в то время, как люди светящегося гения изобрели это оружие, дабы соответствовать обстоятельствам, они часто пыхтели от гордости, и (как это обычно бывает в грехе гордыни) они сами споткнулись на тех же тонких смыслах, с которыми они нападали на врага, а в том, что они думают, что является правильным в отношении Бога, они стремились не к славе Бога, а к своей собственной. И, следовательно, хотя Елиуй говорит о много вещах (многие вещи) правильно, он все же обличен Божественным голосом, как будто бы он заявлял об ошибках. Но когда было сказано, что Елиуй ждал, пока Иов говорил, потому что те, кто говорили, были его старше, то становится ясно, что он соблюдал это уважение к благословенному Иову не из почтения к нему, а из-за почтения к его друзьям, потому что, именно, надменные люди, хотя и обитают в Святой Церкви, презирают то самое лоно, которое они защищают, и так обычно и бывает, что они проявляют больше уважения к способностям тех, кто мудр для злых целей, чем к простой жизни невинных, и что они показывают больше уважения к красноречию тех, кто извне, чем к тем пустыням, которые находятся внутри. И это, при том, что они против их всех в противоположных направлениях, как отличающиеся от правильности своего мнения и от Святой Церкви из-за неправедности их характера. Далее следует:

Стихи 6, 7. И Елиуй, сын Варахиилов Вузитянин отвечая, сказал: я моложе по возрасту, а ты более старший. Поэтому я склонил голову и боялся показать тебе свое мнение. Ибо я надеялся, что будет говорить старший возраст и что множество лет будут учить мудрости (Иов.32:6–7)¹⁹³¹.

12. Все эти слова, произнесенные им сквозь разбухшую гордость, должны быть рассмотрены путем их изложения более внимательно. Ибо все, чему не хватает твердой тяжести, не нуждается в каком-либо сложном изложении. Но я думаю, что мне нужно только предложить в нескольких словах, что Елиуй был более мудрым, пока он молчал касательно своего возраста, но, презирая множество лет в других и выдавая себя выше их, он ясно показал, что он по-детски глуп. Ибо и старший возраст говорит против его мнения, и мудрость учится множеством лет. Потому что, хотя продолжительность жизни не дает разум, но она дает ему много упражнений для постоянной практики.

Далее следует:

Стих 8. Но, как я вижу, есть дух в человеке, и дыхание Вседержителя дает понимание (Иов. 32:8)¹⁹³².

13. Он был бы прав, говоря это, если бы он не присваивал себе эту же мудрость выше всех остальных. Ибо это небольшое осуждение, когда человек хвастается сам себе этим преимуществом, которое дано ему совместно с другими, дабы узнать, получил ли он хороший дар и понять, как правильно использовать то, что он получил. Ибо существует четыре показателя, с помощью которых каждый вид гордости указывается высокомерным, или, когда они думают, что они обладают каким-либо хорошим качеством сами себе, или, если они считают, что это дано им свыше, что они получили его вследствие их собственных достоинств, или, несомненно, когда они хвастаются обладанием тем, что они не имеют, или когда они презирают других и желают быть единственными обладателями того, что у них есть. Ибо он хвастался, что он обладал его хорошими качествами сам по себе, кому было сказано Апостолом: «Что имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» (1Кор.4:7)¹⁹³³. Опять же, тот же Апостол предупреждает, чтобы мы не считали, что любой дар благодати дается нам за наши предыдущие пустыни, когда он говорит: «Благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, но это подарок Бога; не от дел, чтобы никто не хвалился» (Еф.2:8–9)¹⁹³⁴. Кто говорит также о себе: «Кто прежде был хулитель и гонитель, и был дерзким, но помилован» (1Tим.1:13)¹⁹³⁵. Ибо в этих словах он прямо заявляет, что благодать не дается в соответствии с пустыней, когда он учил нас, и что он заслужил себе за свои злодеяния, и то, что он получил по благодати Божией. Но, опять же, некоторые люди могут похвастаться тем, что у них есть, но они в действительности этого не имеют, как божественный голос говорит Моаву голосом пророка: «Я знаю, его гордость и его высокомерие, и что его добродетель не соответствует этому» (Иер.48:30)¹⁹³⁶. И как было сказано Ангелу Лаодикийской Церкви: «За то, что ты говоришь, я богат, и разбогател, и мне не нужно ничего, и не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр.3:17)¹⁹³⁷. Некоторые люди снова хотят, в неуважении к другим, оказаться единственными обладателями хороших качеств, которые у них есть. Когда же Фарисей вышел из храма, не будучи оправданным, потому что приписывал себе в особой манере заслуги добрых дел, он предпочитал себя мытарю (Лк.18:9–14)¹⁹³⁸. Святые Апостолы также предупреждены против этого греха гордыни, ибо возвращаясь из своей проповеди, говорят с гордостью: «Господи, даже бесы повинуются нам о Имени Твоем» (Лк.10:17)¹⁹³⁹, дабы оградить их от радости в этом особом даре чудотворения, Господь сразу же ответил им, говоря: «Я видел Сатану, как падение молнии с неба» (Лк.10:18)¹⁹⁴⁰. Ибо он сам сказал с особой гордостью: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера, взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (Ис.14:13–14)¹⁹⁴¹. И Господь для того, чтобы сбить гордость в сердцах учеников Его, связал дивной мудростью суд крушения, который князь гордости сам прошел, дабы они могли бы узнать, от автора гордости, что они должны были воздержаться от греха высокомерия. В четвертом типе гордости, а именно, хвастовстве единоличным владением какой-либо вещью, разум человека одинаково страдает от падения. Но именно в этом, этот тип имеет большее сходство с сатаной, потому что тот, кто радуется единоличным владением любой хорошей вещью, кто хочет выглядеть более возвышеннее, чем другие, явно подражает ему – тому, кто, презирая благословение общества Ангелов и размещая свое место на севере, и гордо желает быть подобным Всевышнему, предпринял попытку своим злым намерением получить некоторое особое превосходство. Затем Елиуй, хотя и признался, что мудрость дается Богом, все же падает в этот тип гордости, так как радоваться, что он мудрее, чем другие, и по-дурацки гордиться собой касательно владения, как это было, уникальным преимуществом. Что он и указывает в словах, которые следуют, когда он говорит:

Стихи 9, 10, 11. Старики не мудры, а также они не понимают правду. Поэтому я скажу, выслушайте меня, я покажу вам свою мудрость. Ибо я ожидал слов ваших, я услышал вашу мудрость, в то время, как вы спорили в словах, и до тех пор, я думал, что вы что-то скажете, я так считал (Иов.32:9–11)¹⁹⁴².

14. Что же касается буквального смысла, Елиуй доказывает нам, когда он говорит, как гордо он молчал. Ибо, когда он говорит: «Ибо я ожидал слов ваших, и я думал, что вы что-то скажете», он явно показывает, что он молчал, в то время, как старшие говорили, более с желанием осуждения, чем с желанием учиться у них. Хотя эти выражения даже лучше описывают поведение гордых людей, которые, когда наконец-то пришли в Святую Церковь, привыкли смотреть на своих оппонентов, учитывая не сколько им лет, а какие намерения их слов. Ибо, однако, старшие еретики могут быть, как и эти же надменные люди, они смело подавляют тех, в чьих словах они обличают ложное учение. Далее следует:

Стихи 12, 13. Но, как я вижу, нет ни одного из вас, кто может убедить Иова, и ответить его словам. Чтобы вы случайно не сказали: «Мы нашли мудрость, Бог поверг его, а не человек» (Иов.32:12–13)¹⁹⁴³.

15. Исходя из того факта, что еретики имеют обыкновение показывать презрение даже людям, когда они видят, что Святая Церковь почитает все народы, они стремятся оспаривать ее мнение всеми возможными возражениями, и сказать, что она наслаждается всем обилием мирских благ, потому что дары вечных наград взяты из нее. Елиуй встречает возражения таких людей, говоря: Чтобы вы случайно не сказали: «Мы нашли мудрость, Бог поверг его, а не человек». Как если бы те, кто в Церкви, но еще верен, должны выступать против еретиков, так как вы видите, что Церковь стоит высоко в этом мире, через высокое мнение о людях, вы должны верить, что Бог не бросил ее. Ибо ее Искупитель хорошо знает, как создавать уют для нее, как она пребывает в этом ее путешествии, и хранить для нее плоды небес, когда она приходит в свой вечный дом. Напрасно тогда же вы утверждаете, что Бог поверг, а не человек, когда вы видите, что ее почитают почти все люди, потому что помощь из мирского разнообразия предоставляется ей для того, чтобы ей можно было помочь разнообразными способами получить также награды небес. Далее следует:

Стих 14. Он ничего не сказал мне, и я не буду отвечать ему по слову твоему (Иов.32:14)¹⁹⁴⁴.

16. Ибо, что подразумевает высказывание «Он ничего не сказал мне»? Ибо, разве, Святая Церковь, обнаружив надменных людей внутри себя, отпустит ли их, и будет ли их укорять, будет ли проповедовать о праведности? Она осуществляет эти обязанности и не прекращает осуществлять их ежедневно. Так что же Елиуй, который слышал, как благословенный Иов откровенно говорил, сказав: «Он ничего не сказал мне», потому что, несомненно, все надменные люди, хотя они, безусловно, слышат слова Святой Церкви, все же притворяются, что эти слова обращены не к ним, когда они не желают избавляться от греха гордыни. Или же они не считают, что их упрекают в гордости, так как они сами считают себя смиренными, но они также обличают себя, когда они считают себя гораздо умнее, чем их обличители. Но в выражении «Я не буду отвечать ему по слову твоему» он также говорит, что он не отвечает благословенному Иову их речами. Ибо гордые люди внутри лона Святой Церкви отвечают против нее, а не так, как еретики, которые вне ее. Ибо они противостоят ей не ложным учением, а злой жизнью, потому что они не думают недостойно о Боге, как это делают еретики, а более высоко, чем это необходимо им самим. Далее следует:

Стих 15. Они испугались, что не отвечают более, они лишились речи (Иов.32:15)¹⁹⁴⁵.

Также было сказано, что друзья Иова боялись слов Елиуя, так как часто защитники Церкви, хотя они и не соблюдают должного порядка в том, что они говорят, все же посрамляют своих противников силой своих слов. Далее следует:

Стих 16. Поэтому, потому что я ждал, а они не заговорили, они стояли и больше не отвечали речи (Иов.32:16)¹⁹⁴⁶.

17. Мудрые люди имеют привычку ограничивать свои выступления, говорить столько, дабы заставить замолчать своих противников. Ибо они не желают показывать свою власть, а подавить ересь своих учителей. Но после того, как было сказано о друзьях Иова «Они испугались, что не отвечают более, они лишились речи», Елиуй добавляет и говорит: «Поэтому, потому что я ждал, а они не заговорили, они стояли и больше не отвечали». Даже когда они уже умолкли, он все еще повторял свои слова, потому что, будучи высокомерным человеком и представляя свой высокомерный характер, он спешит не только опровергнуть аргументы его противников, но и показать собственную мудрость. Здесь далее следует:

Стих 17. Я также отвечу со своей стороны и покажу свои знания (Иов.32:17)¹⁹⁴⁷.

Ибо каждый гордый человек считает своим долгом показать обладание своей частью знаний, даже если он ими не обладает, но обязательно делает вид, что это так. Ибо все гордые люди желают не обладать знаниями, а просто притворяются и показывают это, против кого Моисей также говорит: «Всякий открытый сосуд, который не обвязан и не покрыт, нечист» (Чис.19:15). Ибо покрытие и обвязывание – это обличение дисциплины, и каждый, кто не находится под ним – отвергается, как нечистый и грязный сосуд. И не был ли Елиуй сосудом без покрытия, кто считал его своей частью, дабы показать ту мудрость, которой он обладал? Ибо тот, кто открывает себя желанию показать, и не покрыт завесой молчания, загрязнен, как сосуд без покрытия и без обвязывания. Но святые проповедники считают, что они выполняют свою роль, если они радуются своей мудрости внутри, и если они внешне сдерживают других от ошибок. Или они же заходят слишком далеко в своих выступлениях, дабы внешне красноречивым языком показать свет их разума. Но они молятся о благодати своей мудрости в тайнах своего сердца и они радуются, когда достигают ее, и они не обязаны выставлять это на всеобщее обозрение среди козней стольких искушений. Хотя, когда они являют то добро, которое они получают, они выказывают свою благотворительность и они радуются развитию своих слушателей, а не своим собственным явлениям. Но высокомерные люди, когда они получают какие-либо знания, считают, что они не получают ничего, а если такое случается, то они продолжают это скрывать. Ибо их счастье состоит из похвалы. Это значит, что, как было сказано: «Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собою масла» (Мф.25:3), потому что, будучи высокомерными, если они охраняли себя от каких-либо пороков, они не могут приписать своей совести обещание славы. Но Павел взял масло в светильник свой, кто сказал: «Наша слава – это свидетельство совести нашей» (2Кор.1:12)¹⁹⁴⁸. Поэтому, нести пустой сосуд – это искать с пустым сердцем внутри осуждение уст человеческих внешне. Поэтому Елиуй, в поисках славы извне, не имеет масла внутри сосуда, поэтому он говорит: «Я также отвечу со своей стороны и покажу свои знания». И в последующих словах он показывает, каковы его страдания, какое тщеславие бушует в нем, говоря:

Стихи 18–20. Я полон слов, дух моей утробы сжимает меня. Вот, утроба моя, как молодое вино без воздуха, которая лопается от разрыва новых сосудов. Я буду говорить, я немного переведу дыхание, я открою уста свои и отвечу (Иов.32:18–20)¹⁹⁴⁹.

18. Когда хвастливые люди отмечают, что святые проповедники говорят красноречиво и почитаемы за их красноречие, они часто подражают возвышенности их языка, а не их праведным намерениям. Они далеки от любви того, что другие желают, но им особенно бы хотелось получить большую известность среди людей. Ибо так часто бывает, когда мудрецы, видя, что их не слушают, накладывают молчание на уста свои. Но часто, когда они видят, что грехи нечестивых усиливаются, когда они молчат и прекращают порицание, они подвергают дух свой насилию, поэтому они вырываются в словах открытого обличения. И, следовательно, когда Пророк Иеремия наложил на себя молчание в проповеди, говоря: «Я не буду говорить о Нем, не буду более говорить во Имя Его», он сразу же добавил: «И я почувствовал, как будто бы горящий огонь в моей груди, и заключение в костях моих, и я был утомлен, не в силах выносить, ибо я слышал многие оскорбления» (Иер.20:9)¹⁹⁵⁰. Ибо, видя, что его не слушали, он хотел молчать, но, когда он увидел нарастающее зло, он больше не настаивал на этом молчании. Ибо, когда он перестал говорить, утомившись от этого (требуется запятая после «locutionis» – лат. – выражение, этого требует ритм и смысл), он почувствовал огонь, зажженный рвением милосердия. Ибо сердца праведных пылают, когда они видят, что деяния нечестивых усиливаются от того, что их не обличают, и они чувствуют, что они сами принимают участие в вине тех, кому они позволяют своим молчанием продолжать жить в неправде. После того, как пророк Давид наложил на себя молчание, он сказал: «Буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною, я был нем и безгласен, и молчал даже о добром» (Пс.38:2–3)¹⁹⁵¹, и посреди этого молчания, рвение благотворительности вспыхнуло, и далее он сразу же добавил: «И скорбь моя подвиглась, воспламенилось сердце мое во мне, в мыслях моих возгорелся огонь» (Пс.38:3–4)¹⁹⁵². Его сердцу стало горячо в нем самом, потому что пламя милосердия отказалось вырываться из слов наставления. Пламя пылало в сознании его сердца, потому что его обличение нечестивых перестало течь с укором с его уст. Ибо рвение благотворительности закаляет себя замечательным утешением, так как оно наполняется силой, когда вырывается словами обличения против деяний нечестивых, дабы оно не переставало укорять те неправедные деяния, которые оно не может изменить, пусть тогда оно корит себя за то, что своим молчанием, оно принимает участие в их грехах.

19. Но, так как некоторые пороки принимают облик добродетели, например, щедрость желает выглядеть жалостью, а скупость – бережливостью, жестокость – справедливостью, подобным же образом желание пустой славы, будучи неспособным держать себя в рамках молчания, разгорается, как рвение благотворительности, и чем мощнее желание показного побуждает человека говорить без ограничений, тем больше вспыхивает желание показного, как желание давать советы. Ибо его не беспокоит то, чего хорошего он может достичь своим выступлением, а то, чего он может достичь показного; он не пытается исправить зло, которое он видит, а показать то хорошее, что он чувствует. Таким образом, Елиуй, также разбухший духом гордости, и не в состоянии держать себя в рамках молчания, говорит: Я полон слов, дух моей утробы сжимает меня. Вот, утроба моя, как молодое вино без воздуха, которая лопается от разрыва новых сосудов (Иов.32:18–19)¹⁹⁵³.

20. Если нам нужно рассмотреть этот отрывок в духовном смысле, то «утроба» обозначает тайники сердца. А «молодое вино» обозначает тепло Святого Духа, о котором Господь говорит в Евангелии: «Но вино молодое вливают в новые мехи» (Мф.9:17)¹⁹⁵⁴. Ибо, когда Апостолы были им внезапно наполнены, и говорили на всех языках, было сказано Евреями, которые не знали правды и просто свидетельствовали об этом: «Они напились молодого вина» (Деян.2:4)¹⁹⁵⁵. Но сосуды обозначают не совесть, которая слаба по существу человеческому, а, безусловно, те земные сосуды наших тел, о которых Апостол Павел говорит: «Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах» (2Кор.4:7). Но, поскольку, Елиуй, как мы наблюдали ранее, так возгордился и раздулся гордостью, как будто бы он возгорелся внутри вещать через благодать милосердия огнем Святого Духа, и он сравнивает дух, который он чувствовал внутри, когда молчал, с молодым вином без воздуха. И он также говорит: что новые сосуды лопаются пополам, потому что огонь Святого Духа едва ли поддерживается новой жизнью, а еще меньше старой. Новое вино разбивает пополам новые сосуды, потому что такого насильственного тепла есть слишком много даже для духовных сердец. Я буду говорить, я немного переведу дыхание, я открою уста свои и отвечу (Иов.32:20)¹⁹⁵⁶. Он также говорит: «я переведу дыхание», потому что это большое испытание для святых – созерцать зло, не имея возможности изменить его, поэтому это большое испытание для хвастливых, если они не проявляют мудрость, которой они обладают. Ибо они едва ли могут выдержать то насилие, которое кипит в них, если они достаточно отстают в извещении всего, что они думают. И, поэтому, когда какое-либо доброе деяние происходит, вся эта гордость в связи с этим должна быть сначала преодолена в самом сердце, чтобы, если она исходит из корня плохих мотивов, она принесет горькие плоды греха.

21. Те, кто еще участвуют в состязании со своими грехами, не должны никогда пытаться управлять другими, осуществляя миссию проповеди. И это является причиной, почему, в соответствии с порядком Божественного устроения, Левиты служили в скинии, начиная с возраста двадцати пяти лет, а, начиная с пятидесяти лет, они становились хранителями священных сосудов (Чис.8:24–26)¹⁹⁵⁷. Ибо, что подразумевается под годами пять и двадцать пять, когда молодые в своей полной силе, а состязания – против каждого отдельного греха? И что выражается пятидесятыми годами, в которых обозначена также остальная часть Святого года, как не покой ума, когда состязание подошло к концу? Но то, что в тени сосудов скинии, кроме души верующих? Левиты, поэтому, служили в скинии, начиная с двадцати пяти лет, и брали на себя ответственность о сосудах, начиная с возраста пятидесяти лет, чтобы показать, что они, кто прошли, через радостное согласие, состязание с грехами, которые еще нападали на них, не должны себе позволить, дабы эту ответственность взяли другие, но, когда они добились успеха в своих состязаниях с искушениями, с помощью которых они уверены в своем внутреннем спокойствии, они могут затем взять на себя заботу о душах. Но кто может совершенно подчинить эти нападки искушений, когда Павел говорит: «Я вижу иной закон в членах моих, воюющих против закона ума моего, и ведет меня пленником закона греховного» (Рим.7:23)¹⁹⁵⁸? Но, одно дело – смело переносить состязания, а другое – быть встревоженными ими и преодолеть. В первом случае, добродетель занимается упражнениями, дабы обезопасить себя от гордости, а в другом – ее нужно утолить. Затем тот, кто знает, как пережить дерзкие соблазны состязания, даже если он чувствует свое потрясение, сидит наверху высокой цитадели мира. Ибо он видит, что нападения греха, даже если они находятся в нем, подлежат его власти, так как он не дает свое согласие на них, и преодолевает всякое удовольствие. Далее следует:

Стихи 21, 22. Я не приму личность человека, я не буду уравнивать Бога с человеком, ибо я не знаю, как долго я буду продолжать, или же через которое время мой Создатель сможет забрать меня (Иов.32:21–22)¹⁹⁵⁹.

22. Наиболее рассудительно он не уравнивает Бога с человеком, так как он не знает, как долго он сможет продолжать, или когда его заберут в суд Божий. И он также говорит: Через которое время мой Создатель сможет забрать меня, ибо, каким бы долгим ни был период настоящей жизни, он короткий, из самого факта, что он не длительный. Ибо то, что заключено в ограниченных пределах, не может рассматриваться, как длительное. Но, среди тех выражений, которые он произносит, основанный на твердой истине, он снова разражается словами гордости, говоря:

33

Стихи 1, 2. Вот, Иов, услышь речи мои и внимай всем словам моим. Вот, я открыл свои уста, пусть мой язык говорит в моем горле (Иов.33:1–2)¹⁹⁶⁰.

23. Давайте рассмотрим, с какой высоты гордости он спускается увещевать Иова слушать его, говоря, что он открыл рот, в обещании, что его язык будет говорить в горле. Ибо преподавание хвастливыми имеет эту особенность, что они не могут скромно предложить то, чему они учат, и не могут говорить в правильной манере об истине, которую они держат по праву. Ибо они дают понять, по их словам, что они воображают себе сами, при обучении, дабы сесть на каком-то высоком возвышении, и что они смотрят на своих слушателей, которые стоят далеко под ними, как на нижнем этаже, как на людей, к которым они вряд ли соизволят обратиться, не тоном совета, а тоном власти. Также Господь обращается к ним через пророка: «Но вы правили ими со строгостью и властью» (Иез.34:4)¹⁹⁶¹. Ибо те правят со строгостью и властью, которые стремятся исправить «тех, кто под ними, но не спокойным рассуждением, а согнуть их тяжестью приказа».

24. Но ясное учение, с другой стороны, чем более серьезно оно избегает этот грех гордыни в мысли, тем более оно нападает валами его слов на гордость самого преподавателя. Ибо здесь нужна осмотрительность, дабы проповедь не сопровождалась надменным поведением, которое нападает со святыми словами на сердца своих слушателей. Ибо нужно стремиться изложить в своих словах, и в соответствии со своими деяниями, смирение, которое есть хозяйкой и матерью всех добродетелей для того, чтобы показать его ученикам истины более своим поведением, а не словами. Здесь Павел, обращаясь к Фессалоникийцам, как будто бы он забыл о высоте своего собственного Апостольства: «Мы стали как дети среди вас» (1Фес.2:7)¹⁹⁶². Здесь же Апостол Петр, когда говорил: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ» (1Пет.3:15)¹⁹⁶³, утверждал, что в науке о преподавании манера учения кого-либо должна быть строго в участии, добавив: «Но со скромностью и страхом, имея добрую совесть» (1Пет.3:16)¹⁹⁶⁴. Но в том, что Апостол Павел говорит своему ученику: «Эти вещи увещевать и учить со всякою властью» (1Тим.4:11)¹⁹⁶⁵, он не рекомендует тиранию власти, а власть над своей жизнью (Тит.2:15)¹⁹⁶⁶. Ибо предписано с властью, которая вначале практикуется, а потом ее советуют. Ибо, когда совесть заставляет язык спотыкаться, это умаляет авторитет того, кто разговаривает. Поэтому, он не рекомендовал ему авторитет надменных слов, а доверие хорошего поведения. Здесь было сказано о Господе: «Он учил, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф.7:29)¹⁹⁶⁷. Ибо Он один в особой и своеобразной манере говорил со звуком власти, потому что он не совершил ни одного греха от немощности. Ибо Он обладал той силой Его Божества, которую Он даровал нам через безгрешность Его Зрелости.

25. Ибо нам, потому что мы слабые люди, когда приходим говорить о Боге к нашим собратьям, следует, прежде всего, вспомнить нашу собственную природу, и таким же образом, исходя из наших собственных немощей, понять, в каком порядке мы должны давать советы нашим слабым братьям. Рассмотрим то, что мы сейчас, например, такие же, кого мы исправляем, или были до тех пор такие, хотя чудом Божественной Милости мы такими больше не являемся, что со смирением в сердце, мы можем их исправить с большей снисходительностью, чем вернее мы узнаем себя в лицах тех, кого мы исправляем. Но если мы не сейчас такие, или не были, например, такими, кого мы желаем улучшить, ибо мы должны бояться, что сердце наше может возгордиться, и оно может упасть по причине своей невиновности; давайте вспомним в наших глазах другие хорошие качества тех, чьи ошибки мы исправляем. Если у них нет ни одного хорошего качества, давайте уповать на секретные суды Божьи. Потому что, так как мы получили то хорошее, чем мы обладаем, без наших самостоятельных заслуг, так это только Он может излить на них благодать силы сверху, так что после того, как она была излита на нас, они смогут опередить даже те хорошие качества, которые мы получили так давно. Ибо кто мог поверить, что Саул, который хранил при его смерти одежду тех, что закидали его камнями, превзойдет Стефана, который был закидан камнями, честью («Meritum» – лат. – достоинство (или услуга)) Апостольства. Наше сердце должно сначала быть унижено этими мыслями, а затем грех нечестивых должен быть обличен. Но, как часто говорится, Елиуй был знаком с этой манерой разговора, кто возгордился его словами высокомерием гордости, как будто силою своего рода власти, говоря: Вот, Иов, услышь речи мои и внимай всем словам моим. Вот, я открыл свои уста, пусть мой язык говорит в моем горле.

26. Говорить в горле – это говорить тихо, а не горланить громко. Какими словами он обозначает надменных людей, живущих в святой Церкви. Ибо сказано, что они говорят, будто бы в горле, когда они не рвутся против противников, которые без обличения находятся в лоне Святой Церкви, как если бы они были соседями и находились рядом с ними. Но высокомерные люди часто делают вид, что они избегают этой самой гордости, которую им приписывают, и пока они делают все, чтобы не уйти от внимания ни одного человека, они в частном порядке упоминают об этом конкретных людей, дабы они могли похвастаться не только их чувством мудрости, но и их неуважением к высокомерию перед людьми. Здесь было сказано: Пусть мой язык говорит в моем горле. Как будто бы было четко сказано: Вот, я шепчу, что я думаю, что мудро против тебя. Но они иногда вырываются на такую высоту наглости, дабы, когда другие молчат, быть приученными хвалить свои собственные высказывания. Далее приобщается:

Стих 3. Мои слова из моего простого сердца, и уста мои говорят чистые речи (Иов.33:3)¹⁹⁶⁸.

27. Сказать, что речь проста, это огромная похвала. Но, так как надменные люди ею не обладают, тем более суетливо они утверждают, что они ею обладают для того, чтобы они могли быть услышанными с меньшим пониманием. И они заявляют, что они собираются говорить с чистым намерением, потому что они боятся, что их злое двуличие может быть обнаружено. Но они также часто смешивают истину и ложь, дабы их лжи быстрее поверили, поэтому сложно разглядеть, говорят ли они правду. Потому что тогда Елиуй и сказал, что он будет говорить с чистым намерением, и, называя свои слова «речами», они были сопровождены одобрением, он добавляет те же «речи», которые он обещал, сказав:

Стих 4. Дух Божий создал меня, и дыхание Вседержителя дало мне жизнь (Иов.33:4).

28. Намереваясь изречь правду, он вначале произносит хвастливые слова, и, пытаясь высказать четкое мнение, которое он имел, он вначале показал, каким огромным было его разбухание. Умы надменных, несомненно, настолько порочны, что, даже если они и думают праведно, они изуродованы их гордостью. И, следовательно, даже их ясные высказывания не доходят до слушателей потому, что в реальности, они ведут их надменными изречениями не к почитанию, а к презрению. А когда слова глупости смешиваются с мудрыми изречениями, то даже их мудрость становится невидимой, потому что их безумие презираемо теми, кто слышит его. И, следовательно, как было сказано Моисеем: «Если у кого случится излияние семени, то он должен омыть водою все тело свое, и нечист будет» (Лев.15:16)¹⁹⁶⁹. Ибо, что такое наши слова, как не семена? И, когда они изливаются в должной мере, разум слушателя, как утроба того, кто осмысливает, становится плодотворной для потомства добрых деяний. Но, если они исчезают в ненадлежащее время, загрязняя то, что излучает их, они теряют свою производящую силу. Ибо, если бы слова не были бы семенами, то Афиняне никогда бы не сказали о Павле, когда он проповедовал им: «Что хочет сказать этот суеслов» (Деян.17:18)¹⁹⁷⁰? О ком Лука говорит: «Потому что он начальствовал в слове» (Деян.14:12)¹⁹⁷¹. То семя, которое предназначено для цели деторождения, когда оно исчезает ненадлежащим образом, оно загрязняет и других членов, а также и речь, если она предназначена для того, чтобы достичь сердец слушателей, если она произнесена в неустановленном порядке, она не приносит благодати, даже если она изрекает истину. Также и Елиуй загрязняет даже те истины, которые он произносит, когда он не знает, что он говорит или кому он говорит, и он страдает разбрасыванием семени, когда использует свой язык, который предназначен служить праведной цели, для производства пустых звуков. Но он говорит в правильном порядке – в том, в котором он был создан и получил жизнь. Ибо он говорит, что он был сотворен Духом и получил жизнь дыханием Бога. Ибо, было написано, когда был сотворен Адам: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Быт.2:7)¹⁹⁷². Но, давайте послушаем, продолжит ли он должным образом то, что начал. Далее следует:

Стих 5. Если можешь, ответь мне, и стань пред лицом моим (Иов.33:5)¹⁹⁷³.

29. Вот как, касательно истинного порядка его создания, он внезапно прорывается в гордости надменной заносчивости, и другими словами повторяет те же утверждения, говоря: стихи 6, 7. Посмотри, Господь сотворил меня, так же, как и тебя, я также создан из той же глины, и пусть мое удивление не ужасает тебя, и пусть мое красноречие не будет обременительным для тебя (Иов.33:6–7)¹⁹⁷⁴. Что же подразумевается под тем фактом, что Елиуй знает природу своего истинного создания, но не знает пределы своей правильной речи? Почему, своим созданием Он ставит себя на один уровень с Иовом, но возвышает себя над ним, когда собирается говорить? Что это, как не факт того, что, хотя надменные люди помнят, что, по своей природе они равны с другими, но из-за гордости этими знаниями, они даже не соизволили проверить, что равные существуют даже среди них (текст кажется не совсем грамматически правильным, но смысл совпадает с поданным), и то, что они и сравнивают себя с ними, по своей природе, они ставят себя выше их из-за гордости своей мудростью. Они решили, что, хотя они все были равны с рождения, они не продолжают ими быть из-за образа жизни. И, потому что они не равны в образе жизни, они считают большим чудом то, что они были равны при рождении. И, следовательно, когда Елиуй надувается от гордости, он говорит: Посмотри, Господь сотворил меня, так же, как и тебя, я также создан из той же глины, и пусть мое удивление не ужасает тебя, и пусть мое красноречие не будет обременительным для тебя. Ибо, это особенность надменных людей, что они всегда верят, даже перед тем, как они собираются говорить, что они скажут что-то чудесное, чего они ожидают от своих слов своим собственным восхищением, потому что, при своей остроте, они не понимают, насколько великой глупостью есть их гордыня. Мы также должны отметить, что Павел, когда он давал Евреям некоторые поразительные предупреждения, добавил: «Прошу вас, братия, примите сие слово увещания; я же не много и написал вам» (Евр.13:22). Но Елиуй произнес пустые слова, и потом добавил, как будто бы для утешения: Пусть мое удивление не ужасает тебя, и пусть мое красноречие не будет обременительным для тебя. Некоторые назвали его изречения словами утешения, другие – назвали их красноречием и чудом. Посмотрите, насколько разные по вкусу плоды, которые произрастают из различных корней мыслей. Один человек смиренно воспринимает свои высокие качества, а другой – возвышает себя, без причины, своими скудными пожертвованиями. Что нам особенно нужно отметить во всем вышесказанном, так это тот факт, что те люди, которые возвысятся, думают о себе низко, а те, которые скоро упадут – стояли ли когда-нибудь на возвышенности? Как свидетельствует Соломон: «Сердце возвысится перед уничтожением, и будет унижено перед честью» (Притч.16:18)¹⁹⁷⁵. Далее следует:

Стих 8: Ты говорил тогда мне в уши, и я услышал голос слов твоих (Иов.33:8)¹⁹⁷⁶. И, приобщая к тем словам, он говорит:

Стихи 9–11: Я чист, и без пятна греха, и нет во мне неправды, ибо Он нашел жалобы во мне, поэтому Он почитал меня врагом Его, Он надел на мои ноги колодки, Он охранял все пути мои (Иов.33:9–11)¹⁹⁷⁷. И в ответ на эти слова, которые, как он сказал, произнес благословенный Иов, он сразу же высказывает свое мнение, говоря:

Стих 12: Это самое то, в чем ты не оправдан (Иов.33:12)¹⁹⁷⁸.

30. Благословенный Иов действительно сказал правду, что его бичевали без какой-либо вины (Иов.27:6)¹⁹⁷⁹. Ибо, он сказал о нем дьяволу: «Ты сподвиг меня против него, дабы усмирить его без причины» (Иов.2:3)¹⁹⁸⁰. Но Елиуй не поверил, что его вина ничего не значит, что он мог быть наказан по благодати. Ибо он не знал, что побоями его вина не была исправлена, а его заслуги увеличились, и потому, что он сказал, что его бичевали без какой-либо вины, он обличает его этими словами, говоря: Это самое то, в чем ты не оправдан. Ибо это особая вина высокомерных – они более готовы осуждать, чем утешать, а также они считают, что все страдания, которые они видят, что постигают людей, они постигают их только из-за их грехов. Они не знают, как глубоко исследовать тайные суды Божьи и как смиренно исследовать то, чего они не могут понять, ибо, пока гордость своими знаниями поднимает их высоко, она же часто сбрасывает их вниз от тайного исследования судов Божьих.

31. Ибо, страдания ума являются препятствием на пути истины, потому что, пока они раздуты, они затмевают наш взгляд. Ибо, если эти люди когда-либо достигают мудрости, они питаются шелухой, а не сокровенной сладостью, и с их блестящими способностями, они часто достигают лишь внешней оболочки, но не знают их внутреннего вкуса, ибо, по правде, хотя они и зорки внешне, они слепы внутри. Они не достигают такого понятия Бога, которое сокровенно на вкус внутри, а только то, что звучит внешне. И, хотя они и приобретают в своем понимании некоторые тайны, они не чувствуют их сладости, и, хотя они знают, что они существуют, пока они не знают, как я уже сказал, каковы они на вкус. И, как часто бывает, хотя они говорят смело, пока они не знают, как жить с тем, что они исповедуют. Также некий мудрец хорошо сказал: «Пусть Господь позволит говорить мне, согласно моим изречениям» (Прем.7:15)¹⁹⁸¹. Ибо «изречение» является производным от слова «смысл» («sentenia» – лат. – мнение, взгляд, «sensu» – лат. – чувство, восприятие). И человек, который желает говорить не только, исходя из внутренних знаний, но и прочувствовать то, что он говорит, стремится высказываться о тех истинах, которыми он владеет, а не руководствоваться только знаниями («scienta» – лат. – знание), но и реальными чувствами («sentenia» – лат. – мнение, взгляд). Но ум надменных людей не проникает в смысл собственных слов, потому что праведным судом он изгоняется из внутреннего вкуса вещей и терпит крушение на том признании, которое он желает извне. Но реальные знания влияют без гордости и делают тех, кого они наполняют, не гордыми, а печальными. Ибо, любой человек, который наполняется ими, в первую очередь стремится познать себя и познать свое состояние, он, таким образом, имеет больший вкус силы, чем более он чувствителен к своим слабостям внутри. И это самое смирение более широко открывает ему путь к этим знаниям, и, когда он видит свою собственную слабость, эти самые знания открывают для него скрытые тайники возвышенных тайн, и, зажатый этими знаниями, он становится более тонким, дабы продвигаться вперед в скрытых вещах. Таким образом, Елиуй не обнаруживает в бичевании Иова истинную причину, потому что он не знает, как искать ее со смирением, и он, будучи более готовым упрекнуть, чем утешить, говорит: Это самое то, в чем ты не оправдан.

32. Дальше мы должны рассмотреть, что благословенный Иов сказал, что его ноги были помещены в колодки (Иов.13:12)¹⁹⁸², но он никогда не говорил, что он был чист – тем способом, которым он возражал ему, или без греха, или без пятна неправды. Но Елиуй, в своем желании обличать сурово то, что было сказано, ложно добавил то, что сказано не было. Ибо те, кто постоянно жаждут порицать, а не поощрять, часто проявляют много лжи в своих обличениях. Ибо для того, чтобы выглядеть умнее в их обличениях, они часто выдумывают утверждения ради чужого обличения, и готовы, как лошади, дабы запустить ход их хвастовства, они расчищают путь для нападения на тех, кого они выбрали объектом нападения, изобретая предъявления в незаконных деяниях. Также мы должны понять, как было сказано выше, что надменные люди часто смешивают убедительные слова с их словами хвастовства, и иногда они не учитывают того, как они живут, а старательно взвешивают только то, чему они учат. Из таких людей Елиуй является примером, который хочет не жить хорошо, а научить хорошо. Так как он говорит, хотя и высокомерно, но со знанием дела, давайте перейдем к гордости его поведения и рассмотрим прочность его учения. После всех этих хвастливых слов, затем он начинает подробно, дабы показать свои знания, говорить:

Стих 12. Я отвечу тебе, что Бог более велик, чем человек (Иов.33:12)¹⁹⁸³.

33. Кто-то может, возможно, заметить: «Кто не знает этого, даже если бы ему и не сказали?» Но, неудивительно, что это замечание имело бы маленькую ценность, если бы оно не рассматривалось с самого корня его значения. Он обращался к тому, кого бичевали, кто чувствовал и удары кары, и не знал их причины. И, таким образом, он отметил: Я отвечу тебе, что Бог более велик, чем человек, тот человек, которого бичевали, все же считал, что Бог более велик, чем он сам, мог представить себя на Его суд – Тому, Кого он считает несомненно выше, чем он сам, и он верит, что то, что он страдает от Его превосходства – это справедливо, даже если он и не знает основ этой справедливости. Ибо тот, кто покаран за свои грехи, даже если он и ворчит, и сопротивляется этому, сразу же становится праведным человеком, не ставя под сомнение справедливость Того, Кто карает его. Ибо человек создан низшим от Бога, и возвращается к порядку его создания, когда подчиняется справедливости его Судьи, даже если он сам не понимает этого. И, таким образом, было правильно сказано: Я отвечу тебе, что Бог более велик, чем человек для того, чтобы, учитывая силу Создателя, разбухание разума может прекратить бушевать от одной только мысли, при каких условиях он был сотворен. Здесь же Пророк Давид, когда он вынужден был под тяжестью ударов прорываться необычными словами, говорит, касательно рассуждения о своем происхождении: «Я был глуп, и не открывал уста свои, так как Ты сотворил меня» (Пс.38:10)¹⁹⁸⁴. Ибо он раздумывал о том, в каком звании он был создан, и узнал справедливость удара, ибо Тот, Кто милосердно создал его, несомненно, поразил его справедливостью. Далее следует:

Стихи 13–14. Ты сражаешься против Него, ибо Он не ответил тебе на все слова твои. Бог будет говорить один раз, и не будет повторять одно и то же во второй раз (Иов.33:13–14)¹⁹⁸⁵.

34. Это естественно для пораженного сердца, если оно видит что-либо идущее вразрез с его желаниями, если возможно, получить ответ голосом Бога, почему все происходит так, а не иначе, получить объяснение от Бога на эту тему и согласиться научиться понимать Его ответ. Но Елиуй, предвидя, что Господь создал Священное Писание с целью дать ответы на открытые или тайные вопросы всех людей, говорит: Ты сражаешься против Него, ибо Он не ответил тебе на все слова твои. Бог будет говорить один раз, и не будет повторять одно и то же во второй раз. Как будто бы он хотел сказать, что Господь не отвечает в частном порядке сердцам людей один за другим, но показывает Свои слова таким образом, дабы удовлетворить запросы всех людей. Ибо, если мы рассмотрим наши случаи один за другим, мы обязательно найдем их в учении Его Писания, ибо не нужно искать специальных ответов в голосе Бога в наших собственных особенных страданиях. Ибо в наших собственных особенных страданиях нам всем дается один общий ответ: поведение тех, кто идут впереди, является примером для тех, кто идут за ними. Как один пример из многих. Мы трудимся с нашими страданиями или неудовольствием плоти. Возможно, мы хотим узнать тайные причины этих страданий или неудовольствия, дабы затем мы смогли утешиться в нашем исследовании самих знаний. Но, поскольку нам, друг за другом, не дается особенного ответа касательно наших собственных особенных исследований, мы можем прибегнуть к Священному Писанию. И вот что мы находим, что Павел услышал, испытуемый немощью плоти: «Моей благодати достаточно для тебя, ибо сила Моя совершается в немощи» (2Кор.12:9)¹⁹⁸⁶. И это было сказано ему в его собственных страданиях, и не может быть сказано нам друг за другом. Таким образом, в Святом Писании мы слышали голос Бога к Павлу в его скорби для того, чтобы мы не пытались услышать его для каждого в отдельности, для нашего собственного утешения, если мы, возможно, испытываем страдания. Бог, поэтому, не отвечает на все наши слова, потому что Бог будет говорить один раз, и не будет повторять одно и то же во второй раз, то есть Он представил для нашего наставления то, что Он изложил для наших отцов в Священном Писании. Пусть тогда учителя Святой Церкви, даже если эти люди высокомерны, объявят (созерцая некоторых из них в ее гибели от малодушия), что Бог не отвечает на все наши слова, что Бог будет говорить один раз, и не будет повторять одно и то же во второй раз. Другими словами, сейчас Он не удовлетворяет сомнения и недоумения некоторых людей голосом Пророков со всех сторон, или служением Ангелов. Потому что Он включил в Священное Писание все, что возможно, касается каждого из нас, и предоставил для регулирования поведения тех, кто придет позже пример тех, кто ушел ранее.

35. Но это замечание Бог будет говорить один раз, и не будет повторять одно и то же во второй раз можно понять и в более глубоком значении, что Отец родил Его Единосущного Единородного Сына. Ибо речи Бога – это то, что Он родил Слово. Но, ибо то, что Бог говорит один раз, означает, что у Него нет других слов, кроме Единородного. И, таким образом, здесь по праву приобщается: и не будет повторять одно и то же во второй раз, потому что это самое Слово, которое есть Сын, Он родил не иначе, как Единородного. Но, в том, что Он не говорит «Он говорил», а «будет говорить», используя другими словами, не прошедшее время, а будущее, становится ясно всем, что ни прошедшее, ни будущее времена неуместны по отношению к Богу. Поэтому любое время можно свободно использовать, говоря о Нем, так как ничто не используется со строгой истиной. Но ни одно из времен не может быть использовано свободно, если, по крайней мере, хотя бы одно из них может быть использовано неправильно. Таким образом, допускается смелое использование любого из времен, говоря о Боге, так как ни одно из них не есть строго правильным. Ибо Отец родил Сына вне времени.

36. Но кто может достойно говорить о том непередаваемом рождении, что Собезначальное было рождено от Вечного, что Тот, Кто существовал ранее всех времен родил Равного Себе, что Сын не был последующим за Тем, Кто породил Его? Мы можем восхищаться этим, но это не в нашей власти заглянуть в него. Но уметь удивляться этому могущественному рождению – это, в некоторой степени, видеть его. Но как мы можем видеть то, что мы никакими способами не можем понять? Но мы должны заимствовать примеры привычек тела, дабы проиллюстрировать чувства ума. Если кто-либо из нас лежит в темном месте с закрытыми глазами, и свет свечи вдруг вспыхнет перед ним, его глаза, даже если они закрыты, вздрагивают от самого приближения света, и затем открываются. Почему они так реагируют, если они ничего не видели, будучи закрытыми? И, все же, не было ни одной идеальной вещи, которую они могли бы видеть, будучи закрытыми. Ибо, если они хорошо видели данный объект полностью, почему же, когда они стали открытыми, они начали искать то, на что они могли бы посмотреть? И так и мы, когда мы хотим увидеть необъяснимое рождение. И даже в этом, когда наш разум в удивлении от сияния, и он начинает видеть тем способом, которым он видеть не способен, он видит в темноте власть света с закрытыми глазами. (Здесь в старом издании книги есть абзац, который опущен. «Ибо Елиуй говорит: Бог говорит один раз, а Давид, посмотрев на рождение единородного Слова, сказал: Бог говорил один раз, ибо, так как и Единородный Сын, и слово Отца называются «Рожденным» в смысле совершенства, и в смысле вечности, и даже в рождении; Священное Писание свободно использовало, говоря о Боге, слова «Он изрек» и «Он говорит». Ибо в том, что Он родил совершенное Слово – Он «изрек», а в том, что Он когда-либо порождает – Он, безусловно, «говорит», хотя то, что мы называем «совершенным», мы называем без строгости. Ибо то, что осуществляется («factum» – лат. – дело, факт), не может быть строго названо «совершенным» («perfectum» – лат. – совершенный). Но мы выражаем Его полноту какой-то ограниченной нормой речи, как также Господь говорит об Отце: «Будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершенен» (Мф.5:48)¹⁹⁸⁷. Похожее изречение есть в предыдущем абзаце, которое может быть написано внизу страницы). Но, поскольку, тайное восхищение Божественной Природой нелегко становится доступным умам, которые наполнены мирскими желаниями, он подходящим образом предлагает способ, которым Бог обращается к нам, говоря:

Стих 15. Во сне, в ночном видении, когда сон укрывает людей, и они спят в своей кровати (Иов.33:15)¹⁹⁸⁸.

37. Что подразумевается под словом Божиим, пришедшем к нам во сне, кроме того, что мы не изучаем Таинства Божьи, когда мы бодрствуем в мирских желаниях? Ибо во сне наши внешние чувства находятся в состоянии покоя, а внутренние – распознаются. Если мы хотим созерцать то, что внутри, мы должны отдыхать от внешних обязательств. На самом деле, мы слышим голос Бога в наших снах, когда, с легким разумом, мы отдыхаем от суеты этого мира, и Божественные заповеди являются нам в глубокой тишине разума. Ибо, когда разум отдыхает от внешних дел, вес Божественных заповедей можно разглядеть более полно. Это происходит тогда, когда в разум проникают слова Бога в более живой манере, что он отказывает признавать в буйстве мирских забот. Но человек бодрствует для малых хороших целей, когда суматоха мирских деяний дает ему необычную встряску. Ибо толпа земных мыслей, шумящая вокруг, закрывает ухо разума. И голос председательствующего судьи слышен тем менее четко на тайном суде разума, чем меньше звук бурных забот. Ибо, когда человек отвлекается, не может в равной степени соединить их вместе. Но в то время, как он стремится к внутренним наставлениям, но все еще занимается внешними занятиями, открывая свое ухо внешнему, он становится глухим внутри. Моисей, живя среди Египтян, был, как будто бы, проснувшимся, а, живя в Египте, он не слышал голос Бога (Исх.2:11–12)¹⁹⁸⁹. Но, после того, как он бежал в пустыню после того, как смерть пришла к Египтянам, и пребывал там сорок лет, он уснул, как это было, от тревожных волнений о мирских желаниях, и, таким образом, он удостоился («meriut» – лат. – заслуга) услышать голос Бога, потому что, чем более равнодушным он становился с помощью Божественной благодати, к внешним объектам желания, тем более он действительно был проснувшимся, дабы различать истину внутри. И снова, когда он был назначен править народом Израиля, он взошел на гору, дабы узнать заповеди Закона, и ограничиться от волнений внешне, дабы он мог проникнуть во внутренние тайны (Исх.19:3)¹⁹⁹⁰.

38. И, следовательно, святые люди, которые обязаны необходимостью своих целей заниматься внешними деяниями, иногда обращаются к тайнам своих сердец, и там они восходят на высоту тайной мысли, и изучают (как это было) Закон на горе; когда они отстраняются от бесчинств мирских деяний, и обдумывают на высоте своей мысли изречения Божественной воли. И, следовательно, тот же Моисей часто удаляется в Скинию, если у него возникают сомнения, и там тайно советуется с Богом, и изучает, какое определенное решение принять. Ибо, покинуть толпу и удалиться в Скинию – это отстраниться от бесчинств внешнего и войти в тайные глубины разума. Ибо Господь нас там учит, и мы слышим внутри в тишине, что мы открыто должны делать внешне. Это то, что мудрые правители делают ежедневно, когда они знают о них, но не могут решить сомнительные аспекты, они погружаются в тайные глубины разума, как в Скинию. Глядя в Божественный закон, они советуются с Господом, как это было перед Ковчегом. И то, что они сначала слышат в тишине, они потом являют миру в их деяниях. Ибо для того, чтобы они могли заниматься внешним, без ущерба для себя, они постоянно заботятся о выходе к тайнам их сердца. И, таким образом, они слышат голос Бога, как это было, во сне, в то же время, когда они отдаляются в мыслях их разума от телесного влияния. Итак, как в Песне Песней невеста, которая сказала: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песн.5:2)¹⁹⁹¹, услышала голос жениха во сне. Как будто бы она говорила: «В то время, когда я позволяю моим внешним чувствам отдохнуть от забот этого мира, у меня есть более живое восприятие внутренней истины, когда мой разум не отвлекается. Я сплю для внешнего мира, но мое сердце бодрствует внутри, потому что, когда я бесчувственна к внешнему, у меня открывается острое восприятие внутренних тайн».

39. Далее говорит Елиуй, что Бог говорит во сне, а затем правильно добавляет: В ночном видении. Ибо ночное видение, как правило, представляет собой созерцание разумом определенных образов. Но мы воспринимаем объекты более четко при дневном свете, мы видим медленнее в ночном видении. И потому, что все святые люди, до тех пор, пока они в этой жизни, видят секреты Божественной Природы только при определенных сходствах (так как они не видят их так, как они есть на самом деле), далее говорит Елиуй, что Бог говорит во сне, а затем правильно добавляет: В ночном видении. Ибо «ночь» – это настоящая жизнь, и до тех пор, пока мы в ней покрыты туманом неопределенных видений, что касается внутренних объектов. Ибо пророк знал, что в его глазах был определенный туман в его видении Господа, когда он говорит: «Душа моя стремилась к Тебе ночью» (Ис.26:9)¹⁹⁹². Как будто бы он хотел сказать: «Я хочу созерцать Тебя во мраке этой жизни, но я до сих пор окружен туманом немощи». Давид, также желая избежать мрака этой жизни и, ожидая яркости истинного света, говорит: «Утром я буду стоять перед Тобой, и увижу» (Пс.5:4)¹⁹⁹³. Тот, кто стремится к приходу утра для того, чтобы созерцать Бога, чувствует, что он все еще может видеть, но недостаточно, в ночное время. Но, поскольку, как мы уже говорили, сон прекращается от внешнего воздействия, Елиуй справедливо добавляет: когда сон укрывает людей. И поэтому святые люди, когда они не отвлекаются на внешние деяния, отдыхают в опочивальнях своего разума, и он приобщает: и они спят в своей кровати. Ибо для святых людей – спать в своей постели, это отдохнуть в опочивальне своего разума. Здесь также написано: «Святые должны ликовать во славе, они будут радоваться в своих постелях. Пусть говорят то, что Бог говорит к нам во сне, в ночном видении, когда сон укрывает людей, и они спят в своей постели» (Пс.149:5–6)¹⁹⁹⁴. Потому что мы тогда, несомненно, разглядываем тайны Бога, когда мы оказываемся в опочивальнях нашего разума, вдали от бурных желаний этого мира. Но, поскольку, как мы уже неоднократно говорили ранее, суета мирских дел закрывает ухо, а другие тайные созерцания открывают его, он правильно приобщил:

Стих 16. Тогда Он открывает уши людей, и учит, наставляет их дисциплиной (Иов.33:16)¹⁹⁹⁵.

40. Ибо, когда они мертвы для внешних объектов, они слышат с открытыми ушами причины, которые приходят до их внутреннего суда. И когда они подробно анализируют их открытые наказания или их тайные постановления, они больше не огорчают себя слезами. Также было хорошо сказано: И учит, наставляет их дисциплиной, потому что разуму, который отражает и ранит себя покаянием, горести зазрения совести похожи на удары. Здесь Соломон также справедливо объединяет вместе силу этих ударов, говоря: «Раны от побоев – врачевство против зла, и удары, проникающие во внутренности чрева» (Притч.20:30)¹⁹⁹⁶. Ибо под ранами он подразумевает дисциплину ударов по телу. Но удары в тайных частях чрева – это укоры внутри ума, которые нанесены зазрениями совести. Ибо, так как чрево растягивается, когда оно заполнено пищей, также и ум возгордился, когда он опух злыми мыслями. Раны и удары в тайных частях чрева, очищают от зла, потому что и внешняя дисциплина устраняет беззаконие, и умиление пронзает растянутый ум наказанием покаяния. Но они отличаются друг от друга в этом отношении, так как раны ударами приносят нам боль, а скорбь раскаяния имеет правильный вкус. Один из них огорчает и пытает, а другие – восстанавливают, когда они поражают нас. В одном из них есть печаль в скорби, а в других есть радость в печали. Но само зазрение совести ранит ум, он не называет это дисциплиной.

41. Ибо существует четыре состояния, в которых разум праведного человека сильно подвержен угрызениям совести: когда он взывает к своим собственным грехам и анализирует ГДЕ ОН БЫЛ, или когда, боясь приговора Божьих судов и изучая самого себя, он думает ГДЕ ОН БУДЕТ, или, даже внимательно изучая зло настоящей жизни, он отражает горе – ГДЕ ОН, или, когда он созерцает благословения небесной страны и, потому что он не наслаждается ими, восклицает с сожалением – ГДЕ ЕГО НЕТ. Павел вспомнил свои прежние грехи и, смотря на себя с точки зрения того, кем он был, когда он сказал: «Я недостоин называться Апостолом, потому что я преследовал Церковь Божью» (1Кор.15:9)¹⁹⁹⁷. И снова, внимательно взвесив Божественные приговоры, он испугался, что они будут плохи для него в будущем, когда он говорил: «Я накажу свое тело, и приведу его в подчинение, дабы, случайно, проповедуя другим, я сам не стал отвергнутым» (1Кор.9:27)¹⁹⁹⁸. И снова, он анализировал зло настоящей жизни, когда он сказал: «Пока мы в этом теле, мы не возле Господа» (2Кор.5:6)¹⁹⁹⁹, и «я вижу иной закон в членах моих, воюющий против закона ума моего, и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти» (Рим.7:23–24)²⁰⁰⁰? И снова рассматривает благословения его небесной страны, говоря: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, когда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно, как я познан» (1Кор.13:12)²⁰⁰¹. И снова: «Мы знаем, когда наш земной дом, где мы живем, разрушится, у нас будет дом Бога – нерукотворный, вечный на небесах» (2Кор.5:1)²⁰⁰². И, глядя на благословение этого дома, он говорит к Ефесянам: «Дабы вы знали, в чем надежда призвания Его, и какое богатство славного наследия Его во святых, и как безмерно величие могущества Его в нас, кто поверил» (Еф.1:18–19)²⁰⁰³! Но благословенный Иов, учитывая зло настоящей жизни, говорит: «Жизнь человека на земле есть искушение» (Иов.7:1)²⁰⁰⁴. Также Давид говорит: «Каждый человек, живущий в суете и, хотя человек ходит по подобию Бога, он живет зря» (Пс.38:6)²⁰⁰⁵. Но снова, созерцая свой небесный дом, и взвешивая то зло, в котором он тогда был, и, учитывая все то хорошее, чем он еще не насладился, он говорит: «Горе мне, что мое время продлевается» (Пс.119:5)²⁰⁰⁶, и «И я сказал в своем страхе, я ухожу долой с глаз Твоих» (Пс.31:22)²⁰⁰⁷. Будучи возвышенным в ликовании, которое наши переводчики правильно перевели как «страх», он увидел, что низвержен от взора глаз Бога. Ибо, после созерцания того внутреннего света, который вспыхнул в его голове с яркими лучами благодати созерцания, он вернулся в себя, и анализировал тем знанием, которое он приобрел, те благословения, которые были там, коих он был лишен, или то зло, которым он был окружен. Потому что никто не в состоянии смотреть на жизненные невзгоды, как они есть на самом деле, если он не в состоянии созерцать, чтобы получить вкус благословений вечной страны. Также он знал, что он был изгнан от Божьих очей. Ибо, когда он был вознесен в ликовании, он увидел то, что, когда он вернулся в себя, он посетовал, что он не мог в себе этого созерцать.

42. Ибо, то зазрение совести, которое влияет на все телесные фантазии, которые нападают на тело и раздражают его, и с которым оно пытается сконцентрировать взгляд сердца на том самом луче безграничного света, не будет влиять более глубоко на совершенный разум. Ибо эти появления телесных образов он привлекает к себе изнутри, из-за немощи своей плоти. Но, когда разум полностью заполнен зазрением совести, он здесь сразу же и становится на страже, дабы воображение ограниченного видения растворило его; когда он ищет истину, он отвергает все фантазии, присутствующие в нем. Ибо, когда разум с их помощью попадает в себя, он пытается подняться над собой, убегая от них; и когда его отвлекают необычным способом многими объектами, он стремится собраться воедино, и с преобладанием могучей силы любви, он может созерцать единую и бестелесную Сущность.

43. И, следовательно, он признается, что время от времени он вкушает некий необычный вкус сладости внутри, и вдруг он обновляется, когда его обдувает свечение Духа, и ему тем более хочется, чем больше он получает вкуса того, что хочется любить, и он хочет этого внутри себя, то, что внутри сладкое на вкус, потому что, по правде, от любви к этой сладости он унижен сам перед собой и после того, как каким-то способом он стал способным наслаждаться этим, он обнаружил, что ранее он был без этого. Он стремится приблизиться к этому, но своей оставшейся слабостью не может приблизиться к Его силе и, так как он не способен созерцать чистоту сего, он выбирает сладкие рыдания и, погружаясь обратно в себя, дабы создать постель из своей слабости. Ибо он не может удержать глаза своего разума на этом – что он видел только мельком, потому что из-за своих собственных привычек он идет на дно. Он пытается, и старается, и стремится взойти над собой, но тонет снова, изможденный от усталости, в свою привычную темноту. Но, поскольку ум подвержен влиянию таким образом, он вынужден выносить самого себя по причине упорной борьбы с самим собой и, поскольку, этот спор с самим собой вызывает немалую боль, когда мы вовлечены во все это, то удовольствие может быть смешано с этой болью; после того, как Елиуй заявил, что Бог говорит к нам во сне и что наши уши открываются Его словами, называет это самое открытие ушей дисциплиной, и не без оснований. Потому что чем больше звук внутренней мудрости благодатью ее тайного вдохновения выливается на нас, тем больше он влияет на нас с тревогой. Потому что никто не будет оплакивать того, кем он является, если он не смог понять, внутри кем он пока не является. Потому что, увидев, что мы сами были созданы правильно, но, что нас обманули, предоставляя роковое согласие на уговоры дьявола, мы наблюдаем в нашем случае, что то, что мы сделали сами – это одно, а то, как мы были сотворены – это другое, что по своей природе мы были ясными, но мы стали испорченными по своей вине. И, следовательно, когда мы терзаемы совестью, стремимся уйти от того, что мы сами сделали, дабы мы могли измениться по тому подобию, по которому мы были сотворены. Далее по праву приобщается:

Стих 17. Что Он может вывести человека из того, что он сделал, и может избавить его от гордости (Иов.33:17)²⁰⁰⁸.

44. Ибо, что человек сотворил из себя, кроме греха? И было написано: «Гордость есть начало всякого греха» (Сир.10:15)²⁰⁰⁹. И было правильно сказано, что когда человека выводят из того, что он сделал, он освобождается от гордости. Преступить заповеди нашего Создателя грехом – это быть надменным против Него, потому что человек сбрасывает, как это было, иго Его власти, перед Которым он не желает представлять с послушанием. С другой стороны, тот, кто желает избежать того, что он сотворил, призывает к разуму то, что он был сотворен Богом, и смиренно возвращается в порядок его создания, когда, уходя от своих поступков, он любит себя таким, каким он был изначально создан Богом. Но, поскольку этой мудростью приобретается вечная слава, а вечные наказания избегаются, здесь по праву приобщается:

Стих 18. Спасение его души от разложения, а его жизнь от перехода к мечу (Иов.33:18)²⁰¹⁰.

45. Ибо каждый грешник, из-за его разложения грехом здесь, должен пройти туда к мечу наказания, дабы он мог быть справедливо покаран в том мире, за те самые грехи, которыми он восторгался в этом.

Поэтому мы должны наблюдать (заметить, усмотреть), что Бог, говоря к нам во сне, уберегает нас от разложения, а потом от меча, потому что, на самом деле Он уберегает «жизнь» того человека от наказания мести там, чей разум Он здесь уберегает от соблазна греха. Также он не должен бояться меча суждения там, если здесь он исправил свою вину. И, следовательно, было правильно сказано: Спасение его души от разложения, а его жизнь от перехода к мечу. Ибо пройти от разложения к мечу – это, после свершения греха, перейти к наказанию, которое должно быть вынесено.

Далее следует:

Стих 19. Он наказывает его также болью на ложе своем, и кости его чахнут (Иов.33:19)²⁰¹¹.

46. Постель, ложе или кровать в Священном Писании – это иногда плотское удовольствие, иногда отдых после добрых дел, иногда временный отдых, ибо, что имеется ввиду, когда наш Господь сказал в Евангелии тому, кто был исцелен: «Встань, возьми постель свою и иди в дом твой» (Мф.9:6²⁰¹²; Мк.2:11²⁰¹³; Лк.5:24)²⁰¹⁴, как не телесное удовольствие, обозначенное постелью? И ему было сказано, когда он исцелился, нести то, на чем он лежал болящим, так как каждый, кто до сих пор получает удовольствие в грехе, лежит, одолеваемый плотскими удовольствиями. Но он, исцеленный несет то, на чем он лежал болящим, потому что, когда он был спасен от своих грехов Божественной помощью, он впоследствии переносит нападения той самой плоти, снисходительность которой он использовал для отдыха остального содержимого. Но снова, ложем или кроватью обозначается отдых после добрых дел. Когда Апостол Петр говорит в Деяниях Апостолов: «Эней, исцеляет тебя Иисус Христос, встань с постели своей» (Деян.9:34)²⁰¹⁵! Ибо, что обозначает слово «встань», как не оставление грехов, которые ты совершил? А словами «с постели» как не принимать ту благодать, в которой ты должен отдыхать? Так что, поднявшись, он должен был оставить то, что он сделал, а «со своей постели» – понять, что он должен делать. И оба эти аспекта пророк кратко резюмирует, говоря: «Отойди от зла и делай добро» (Пс.36:27)²⁰¹⁶. Ибо отойти от зла и встать с того, на чем лежал, и делать добро – это делать те деяния, которые получат награду, в которой он должен отдыхать. Но тот, кто отошел ото зла, но не делает добро, встал с того, на чем он лежал, но не сотворил для себя место для отдыха. И снова, ложе и кровать нужны для временного отдыха, так как написано: «Ты превратил его постель в его болезнь» (Пс.40:4)²⁰¹⁷. Ибо любой человек, уставший от светских забот, ведом Божественной благодатью оставить утомительные пути мира сего, ему следует рассмотреть, как избежать влечения настоящей жизни и отдохнуть от трудов ее. Он в настоящее время ищет для себя место для отдыха, который он желает, и хочет найти место отвлечения от всех трудов своих, своего рода, постель. Но, поскольку, все еще в этой жизни человек, в любой ситуации, до конца его жизни тайно жить без искушений, боль искупления обычно давит на то место, которое больше всех стремиться к отдыху. Здесь правильно было сказано пророком: Ты превратил его постель в его болезнь. Как будто бы он говорил: Все, что он сделал для своего покоя, Ты своим тайным суждением превратил в его беспокойство. И так предписано милосердной задумкой Бога, дабы во время странствования жизнь избранных была подвержена беспокойству.

47. Ибо наша настоящая жизнь – это дорога, по которой мы путешествуем к нашему дому («patriam» – лат. – страна): и здесь нас преследуют частые беспокойства, в тайных судах Божиих, выражающихся в том, что мы можем не любить эту дорогу. Ибо некоторые путешественники, если они видят какие-то приятные луга по пути, имеют обыкновение задерживаться и сворачивать с прямого пути, на который они вступили. И красота дороги задерживает их, когда она приносит им удовольствие. Тогда Господь для избранных, кто идет к Нему, делает эту дорогу прочной, дабы никто, наслаждаясь покоем настоящей жизни, как некой прекрасной дорогой, не смог получить большего удовольствия, продлевая это путешествие, а не спешить к его концу или забыть, пребывая в восторге от пути, что он идет домой. Но, поскольку, все остальное, что мы сделали, дабы уберечь себя в этом мире, подвергается беспокойству, было правильно сказано: Ты превратил его постель в его болезнь, то есть он испытывается в покое этого мира, или укусами искушений, или скорбями бедствий. Ибо, если разум человека занят добродетелью, даже на протяжении краткого периода времени, без соблазнов, часто в соответствии с теми самыми добродетелями, которыми он спокойно занимается, он находится в восторге от них и старается их увеличивать, не ведая, какого успеха он в этом достигает. Поэтому, он и подвергается нападениям козней, по милосердному устроению нашего Правителя и, таким образом, гордость может быть удалена из него, в заслугу того, что он делает. Следовательно, после того, как он сказал: Ты превратил его постель в его болезнь, он сразу же добавил: и кости его чахнут.

48. В Священном Писании кости символизируют добродетель, как написано: «Господь сохранит все кости его, и ни одна из них не будет сломана» (Пс.33:21)²⁰¹⁸. Что подразумевает не кости тела, а силы разума. Ибо мы, несомненно, знаем, что кости многих мучеников были сломаны в телесном смысле, а преследователи Господа сломали кости тому вору (Ин.19:32)²⁰¹⁹, кому было сказано: «Ныне же будешь со мной в Раю» (Лк.23:43)²⁰²⁰, а также и другому вору на кресте. Когда Он наказывает нас болью в своей кровати, то Он заставляет наши кости чахнуть, потому что, когда мы подвергаемся нападкам зла искушения, в том покое, который мы защищаем для себя в этом мире, мы, кто, возможно, возвышаемся нашими добродетелями, унижены потрясением от познания нашей немощи. Ибо когда мы идем, как мы этого желаем, к Богу, если искушения не ломают нас на пути, мы начинаем верить, что мы являемся людьми некой силы. Но, так как Божий промысел всегда есть с нами, дабы мы всегда помнили свою немощь, когда подвергаемся искушениям, потому что мы забываем об этом на нашем пути, в пути мы узнаем, кем мы являемся с помощью божественного дара, а в нашем искушении – какова наша сила. Но, на самом деле, это искушение торопило бы нас, если бы небесная защита нас не удерживала. Но он нападает на нас, не ломаясь, давит, не двигая нас, расшатывает, но не сбрасывает вниз; дабы мы почувствовали, что нас шатает только из-за нашей слабости, но это подарок от Бога, что мы стоим твердо. Но, потому что душа, которая знает о любом хорошем качестве в себе, часто упивается, своего рода, наслаждением, призывая свои благодетели, и раздувается, как будто поздравляет себя с тем, что она полна, и было правильно сказано, что кости зачахнут под натиском искушения. Потому что, пока наша собственная слабость устанавливается вопросами искушения, все, что раздуто и восхваляет собственные силы, иссушивается внезапной болью беспокойства. И мы – те, кто взвешивает свои добрые дела, верим, что они имеют определенную ценность, когда были поражены чем-то более тяжелым, испугались, что мы сразу же погибнем. Тогда все удовлетворение от нашей добродетели превращается в страх наказания. Мы тогда обнаруживаем себя виновными, хотя до этого считали себя святыми. Наш разум уходит, наши глаза становятся тусклыми, все благополучие, которое ранее вызывало нашу улыбку, исчезает; свет становится отвратительным, и только тьма сожаления распространяется по всему разуму. Мы не видим ничего, чтобы нас утешило, все, что мы видим, полно печали. Далее приобщается:

Стих 20. Его хлеб становится отвратительным ему на его устах, а его душе отвратительна пища, которую он так желал (Иов.33:20)²⁰²¹.

49. Как будто бы он хотел сказать многими словами: Разум в бедствии считает, что любая вещь, которая раньше его могла легко удовлетворить и дать ему наслаждение, превратилась в горечь. Ибо под «хлебом» в Священном Писании иногда подразумевается Сам Господь, иногда – духовная благодать, иногда – обучение божественному учению, иногда – проповеди еретиков, иногда – хлеб насущный для настоящей жизни, иногда – приятность мирского удовольствия. Господь обозначается хлебом, как Он Сам говорит в Евангелии: «Я живой хлеб, сошедший с небес» (Ин.6:51)²⁰²².

И снова, под хлебом мы понимаем благодать духовных даров, как было сказано пророком: «Кто затыкает уши свои, дабы не слышать кровопролития, и закрывает глаза свои, дабы не видеть зло, он будет жить в высоком месте, его высокое место должно быть неприступными скалами, хлеб дается ему» (Ис.33:15–16)²⁰²³. Ибо, что такое «закрыть уши его, дабы не слышать кровопролития», как не отказ в согласии с теми убедительными грехами, которые возникают из плоти и крови? И что такое «закрыть глаза, дабы не видеть зло», как не неодобрение всего того, что противоречит праведности? Такой человек будет обитать в высоких местах, хотя его плоть все еще ограничивает его вещами ниже этих высоких мест, он уже сконцентрировал свой разум на вещах свыше. «Его высокое место – это неприступные скалы» потому что он, кто попирает ногами его стремления к мирской беседе, возносит себя к Его небесной стране по дорогам Отцов, которые прошли ими ранее. И, так как он удовлетворен духовной благодатью через дар созерцания, то здесь по праву приобщается: хлеб дается ему, то есть он наслаждается свежестью духовной благодати, потому что он поднял себя выше вещей земных, надеясь на оные на небесах. Здесь Господь также говорит о Святой Церкви Давида: «Я дам ее бедным хлеб» (Пс.131:15)²⁰²⁴, потому что смиренные нравом, живущие в ней, наполнены пищей духовных даров. И снова, хлебом показано наставление небесного учения, как было сказано пророком: «Вы, кто живут на земле на Юге, встретьте с хлебом его, кто улетает прочь» (Ис.21:14)²⁰²⁵. Ибо они живут на земле на Юге внутри Святой Церкви, под дуновением любви Духа с небес. Но улетает тот, кто хочет убежать от зла этого мира. Тот, кто живет на земле на Юге, должен встретить с хлебом того, кто улетает, то есть, тот, кто уже наполнен Святым Духом внутри Церкви, должен утешить словами обучения того, кто стремится вырваться от своих путей зла. Встретить с хлебом того, кто улетает – это, безусловно, предложить пищу чистого учения тому, кто боится вечных наказаний, с одной стороны, сдерживать его гордость страхом, а с другой – утешить его страхи поощрением. Но, так как под хлебом не всегда имеется ввиду пища Священного Писания, тем же самым пророком было сказано Евреям, которые смотрели на написанное: «Для чего вам отвешивать серебро за то, что не хлеб» (Ис.55:2)²⁰²⁶? Как будто бы он говорил: Вы рассматриваете святые слова, но не как пищу, потому что пока вы старательно охраняете только написанное внешне, вы потеряете богатство внутренней пищи, которое является результатом духовного значения. Здесь правильно приобщается в этом отрывке: И ваш труд за то, что насыщает.

Но снова, хлебом показано проповедование еретиков, как Соломонова женщина, которая символизирует собрание («ecclesiae» – лат. – церковь) еретиков и призывая вместе глупцов, говорит: «Радостно есть хлеб тайно», или, как написано в нашем переводе: «Воды краденные слаще, а запрятанный хлеб – приятней» (Притч.9:17)²⁰²⁷. Ибо есть некоторые еретики, которые боятся проповедовать их взгляды открыто и дают тем больший аромат своим словам в умах слабых, чем больше они удерживают их, как будто с большим почтением. Таким образом, было правильно сказано: «Радостно ест хлеб тайно». Ибо тайные слова еретиков более впитываемы несчастными сердцами, чем более они не обладали ими вместе с другими людьми.

Но снова, под хлебом мы понимаем поддержание настоящей жизни, как Иаков, на своем пути к Лавану, говорит: «О Господь Бог, если бы Ты дал мне хлеб для пищи и одежду надеть» (Быт.28:20)²⁰²⁸. И как Господь говорит в Евангелии к толпам, которые следовали за Ним: «Вы ищите Меня не потому, что вы видели чудеса, а потому что ели хлеб и насытились» (Ин.6:26)²⁰²⁹. Ибо они насытились семью хлебами. Этими людьми Господь выражает Свое отвращение к тем внутри Святой Церкви, кто приближается к Богу святыми служениями, но этими святыми служениями не стремится приобрести высшие благодетели, а только хлеб насущный для настоящей жизни, они не думают, какой пример они должны подавать своим поведением, а только о том, что они могут получить для своего удовлетворения. Ибо следовать за Богом, будучи наполненным хлебом – это получить временную поддержку от Святой Церкви. А искать Господа не ради чудес, а ради хлеба – это для людей, ищущих религиозные должности, не ради увеличения их благодетели, а для получения средств поддержания.

Снова, под хлебом мы понимаем приятность человеческого удовольствия. Когда пророк Иеремия, сокрушаясь по поводу собрания, оставившего свои привычки: «Весь народ вздыхает и ищет хлеб, они отдали все свои ценные вещи ради еды, дабы оживить душу» (Плач.1:11)²⁰³⁰. Ибо люди вздыхают и ищут хлеб, в то время, как множество нечестивых людей страдает, потому что они не удовлетворены, по желанию своего сердца, приятностями настоящей жизни. И они отдают все свои ценные вещи ради еды, потому что они нагибают благодетели своего ума ради желания преходящего удовольствия. И они пытаются оживить душу, потому что они стремятся удовлетворить свои извращенные желания. И здесь он по праву добавляет слова того избранного большинства: Смотри, О, Господь, и знай, что я становлюсь омерзительным. Ибо народ Бога становится омерзительным тогда, когда число безбожников увеличивается, и оно, в их лице, вовлекается не в высокие небесные деяния, а в недостойные и мирские.

50. Что еще Елиуй подразумевает под хлебом, как не удовольствия этой жизни? Ибо, после установления силы искушения, он сразу же добавил: Его хлеб становится отвратительным для него в этой жизни, и для его души – пищей, которую она раньше желала, потому что, в действительности, вся та сладость, которой он раньше наслаждался от процветания его жизни, впоследствии становится горькой силой искушения, ибо иногда любая радость и любая добродетель, казалось, улыбались ему, внезапно все это было потеряно из-за страха искушения, и скорбный разум, лишившийся этих самых добродетелей, горюет в одиночку. Ибо, когда на разум нападает искушение более рьяно, он не может ему противопоставить силу своей обычной храбрости, и сетует на нее, как на уже потерянную, и чувствует себя опустошенным, и познает свою собственную слабость от этой опустошенности. И он сразу же становится сломленным, от каждого удовольствия, и испытывает отвращение к изящным проявлениям бывшего восторга, и принимает свою наполненность горем, которую он только и желает. Ибо для каждого человека, когда успех благосклонно улыбается ему, полный радости, в святой жизни, эта самая радость освежает разум, как приятная пища. Но когда на него нападает неминуемое искушение более рьяно, вся радость, через отвращения горя, отвергается его разумом, хотя ранее он наслаждался, полностью удовлетворенный этой самой радостью. Потому, что, когда человек искушаем, он изгоняет из уст своего сердца всю приятную пищу, и больше ничего не доставляет ему удовольствие, но познавая и оплакивая себя, правильно было сказано: Его хлеб становится отвратительным для него в этой жизни, и для его души – пищей, которую она раньше желала.

51. Но, как мы говорили ранее, нам позволено быть искушенными тайным устроением, дабы мы, кто Божественным даром увеличиваем благодетели, можем призвать к нашему разуму, кто мы есть по нашей природной немощи, и все, кто творит деяния благодетели с помощью полученного дара, могут принести в жертву смирение от осознания нашей собственной немощи. Но, иногда, после того, как мы укрепились, нас не только одолевают грехи, но нас еще наказывают бедствиями. Но когда нас одолевают грехи, мы справляемся с помощью милосердного устроения, дабы мы не были окрылены теми благодетелями, которые мы увеличиваем. Но когда нас бичуют хлыстом, нас предупреждают, дабы мы не шли на уговоры мира наказанием зла. Пока наши грехи искушают нас, они унижают добродетели, которые набирают силу внутри нас; пока наказания испытывают нас, они искореняют удовольствия этого мира, которые поднимаются в нашем сердце. Мы учимся на наших грехах, которые искушают нас, какие мы, а на наших наказаниях, которые поражают нас – что мы должны избегать в этом мире. Мы сдерживаемы одними от внутренней гордости, и мы удерживаемы другими от того, что мы хотим вне нас. Пока мы живем в этой жизни, наши потребности должен бичевать хлыст, а порой и грехи должны искушать их. Ибо, и в муках бедствий, и в борьбе с нашими грехами, мы познаем не только нашу слабость, но и понимаем, какого успеха мы добились в нашей благодетели. Ибо никто в состоянии покоя не осознает свою силу. Ибо, если не существует состязания, не возникает и возможностей принятия судом наших добродетелей. Тот, кто хвастается своей храбростью в мирное время, является близоруким воином. Поэтому, качество нашей силы часто становится понятным только благодаря наказаниям хлыстом, Елиуй правильно добавляет, говоря:

Стих 21. Его плоть зачахнет, а его кости, которые были покрыты, будут обнажены (Иов.33:21)²⁰³¹.

52. Ибо, когда каждое внешнее удовольствие стирается под ударом хлыста, кости внутренней твердости обнажаются. Ибо, что обозначает в этом месте слово «плоть», как не само плотское удовольствие? А что обозначает слово «кости», как не добродетели души? Таким образом, плоть стирается, а кости лежат обнажены, потому что, пока плотское удовольствие приводит к уничижению обличением бедствий, те твердые добродетели лежат открытыми, которые долгое время были скрыты под плотью. Ибо никто не узнает, какого успеха он достиг, кроме как в несчастье. Ибо нельзя рассмотреть свидетельства прочности в процветании. Также было написано в другом месте: «Господь повелел Его милость в дневное время, а объявил ее в ночное» (Пс.41:9)²⁰³². Потому что, истинно, человек приобретает благодать небесного дара в спокойном отдыхе, а во времена бед и несчастий, он получает доказательство, сколько он получил. Пусть тогда наша плоть стирается, а кости лежат обнажены. Пусть мы будем поражены обличениями Отца, дабы познать, какого успеха мы достигли. Ибо, бичеванием Господа, изобилие плотского удовольствия стирается, но кости нашей благодетели лежат обнажены. Наша внешняя красота запятнана страданиями этого мира, но то, что было скрыто, становится видимым. Ибо, когда Апостолов наказывали, и запрещалось говорить во Имя Иисуса (Деян.5:40–41)²⁰³³, они пребывали в огромной радости, что их посчитали достойными принять бесчестие во Имя Иисуса, и они дали уверенный ответ своим противникам: «Мы должны повиноваться Богу, нежели человеку» (Деян.5:29)²⁰³⁴. Посмотрите, как сила их веры ярко воссияла в несчастье. Посмотрите, как устойчивость их плоти была стерта, а кости их добродетели лежали обнажены. Поэтому, было сказано о них в Премудрости: «Бог испытал их и нашел их достойными для Себя» (Прем.3:5)²⁰³⁵. Ибо, хотя их испытывали ударами судьбы, они были достойны своими обнаженными костями. Ибо то, что здесь имеется ввиду их испытание наказанием, то, что следует далее, ясно заявляет: «Как золото в горниле Он испытывал их, и получил их в качестве жертвы всесожжения» (Прем.3:6)²⁰³⁶. Потому что, так как сила каждого человека познается в несчастье, было по праву сказано: Его плоть зачахнет, а его кости, которые были покрыты, будут обнажены. Ибо плоть чахнет, когда все бренное и слабое стирается несчастьями. Кости лежат обнажены, когда несчастьями проявляется наша скрытая сила. Как мы сказали ранее, не только сила нашей решительности проявляется, но и слабость нашей природы обнажается тем самым испытанием невзгодами, и каждый, под этими испытаниями, показывает не только какого успеха он достиг через Бога, но также и признается себе, насколько он слаб, потому что не только кости лежат обнажены, но и плоть чахнет также. Далее по праву приобщается:

Стих 22. Душа его приближается к разрушению, а его жизнь – к смерти (Иов.33:22)²⁰³⁷.

53. Ибо сказано, что когда душа каждого праведника искушается, она приближается к разрушению, ибо из-за страха, что его добродетель возвысит его, хлыст помогает ему прочувствовать его собственную естественную немощь. Он истинно приближается к разрушению, потому что он познает с помощью своей собственной силы, что он находится недалеко от разрушения, дабы он мог приписать это не себе, а Господу, что он далек от уничтожения. Но он приближается к смерти, потому что он видит, что из-за немощи плоти, он очень близок к грехам, которые вызывают смерть; и этим он тем дальше удаляется от Божественной праведности, чем больше он осознает, что его собственные заслуги находятся совсем рядом. Созерцая свое собственное состояние, Давид приблизился к разрушению, когда он сказал: «Вспомни, Господи, что мы прах, так как для человека его день – трава» (Пс.102:14–15)²⁰³⁸. Павел также подошел, созерцая свою собственную немощь, к разрушению, когда он сказал: «Я вижу иной закон в членах моих воюющих против закона моего разума, и ведет меня пленником к закону греховному в членах моих. Бедный я человек, кто избавит меня от сего тела смерти» (Рим.7:23–24)²⁰³⁹? Для человека – приблизиться к разрушению и к смерти, учитывая немощь нашей человеческой природы – это увидеть, что он грешник, что касается его заслуг, которыми он обладает, его собственная сила не является предметом хвастовства («adrogantiam» – лат. – эгоизм) самому себе. Ибо кто мы есть, когда лишены защиты нашего Творца? Защиты, которая считалась менее необходимой, если ею всегда наслаждались. Но нас ее обычно лишают во благо, дабы показать самому человеку, насколько он беспомощен без нее. Рука Господа, что ведет нас, даже когда мы этого не знаем, в процветании, приводит нас к познанию самих себя в несчастье. И когда мы начинаем падать, лишившись ее, мы все еще поддерживаемы с ее помощью. Это предупреждение нам, что мы дрожим от нашего падения, и Его защита в том, что мы по-прежнему тверды.

54. Пусть даже никто не думает, что у него есть действительно какие-либо добродетели, даже если он может представить их, так как, если Божественная защита предоставит его самому себе, он будет внезапно опечален и подавлен в том самом месте, в котором он ранее хвастался о том, что он стоял твердо. Ибо, что обозначает Божий человек, направившийся проповедовать против алтаря в Самарии, показавший в присутствии царя власть смелой речи, в его чудесным избавлением протянутой руки царя, которую он впоследствии излечил своим внимательным состраданием? Его отказом от приглашения принять пищу в его доме, потому что он соблюдал заповеди Бога не принимать пищу в пути? Но, все же, он был соблазнен пищей на обратном пути и поэтому погиб после ее принятия (1Цар.13:1–34)²⁰⁴⁰. Что мы получаем, внимательно исследовав этот вопрос, чего (если я могу так сказать) мы боимся или что мы подозреваем, кроме того, что он, возможно, тихо хвастался самому себе, что он показал презрение царю, повинуясь заповедям Господа? Таким образом, он был вскоре лишен его внутренней твердости, и что грех взошел на нас, с того же источника, что и гордость разлилась в его сердце; дабы он мог понять, когда он был обманут лжепророком, что это было не по его собственной силе, что он выдержал приказы царя. Но он по праву получил смертельный приговор из уст того самого человека, чьим искушением он отвернулся от заповедей жизни, дабы он мог получить истинное объявление о его наказании оттуда, где он, по неосторожности, допустил ошибку. Потому что благодать Бога особенно охраняет и наставляет каждого из Его избранных, в то самое время, когда, казалось, Он поражает и оставляет их, пусть будет справедливо сказано: Его душа приблизится к разрушению, а его жизнь – к смерти. Так что, чем больше он сквозь несчастья полагает, что он в своей собственной силе приближается к смерти, он может, во всех случаях, когда он действовал решительно, иметь более твердую почву в жизни, пребывая под защитой, которая приходит от веры в Бога.