31. Какие обязанности вытекают для христиан из того, что церковь есть единая святая, соборная и апостольская?

Во первых, что вытекает для жизни нашей по вере в церковь из того, что церковь есть едина?

Единство церкви налагает на нас обязанность «блюсти единение духа в союзе мира» (Еф. 4:3), со всеми принадлежащими к церкви, и вместе долг – самим нам неизменно принадлежать к той же церкви, дабы и жить всегда и умереть в ее недрах... «Скажи мне, старец, когда ты умрешь, – как хочется тебе, чтобы похоронили тебя» (т. е. с православными, или с неправославными)? Так спросил Ангел одного старца-подвижника, который, по слепой простоте в делах веры, без разбора приобщался, где только открывался случай. Когда вопрошенный старец пришел к другому старцу и передал ему, что слышал от Ангела, – последний старец внушил ему нигде не приобщаться вне святой, соборной и апостольской церкви, и Ангелу отвечать, что желает быть похороненным подобно инокам иерусалимским, которые были истинно православные. Ангел, выслушав такой ответ от вразумленного старца, одобрил его и старец тотчас скончался. Все это сделано было с тою целью, чтобы старец не погубил трудов своих и не был осужден с грешниками. Так заключает рассказ об этом писатель «Духовного луга» (гл. 176).

Во вторых, что для нравственности нашей вытекает из того, что церковь Христова есть святая? «То, – как говорит св. Димитрий Ростовский, – что, кроме церкви святыни негде взять, а следовательно, чтобы, нам соделатся святыми, как свят Отец наш Небесный, надобно быть в сыновнем страхе и послушании у св. Матери нашей – церкви, исполняя все ее заповеди».

Заповедей церковных, наиболее важных, девять (Прав. исп. ч. I, вопр. 62, 95).

Первая заповедь предписывает каждому православному христианину молиться Богу и исполнять относящиеся до богослужения уставы во все воскресные и праздничные дни. (Есть соборное правило, отлучающее от церкви того, кто и три недели без уважительных причин не присутствует при богослужении).

Вторая церковная заповедь повелевает соблюдать посты, определенные церковию.

Третъя – внушает должное усердие и уважение к служителям Христовой церкви и особенно к лицам духовным, а мирским людям запрещает вмешиваться в дела духовные.

Четвертая напоминает долг исповеди и причащения, а больным и елеосвящения.

Пятая предписываеть, чтобы неопытные в познании Священного Писания и наук не читали книг, написанных еретиками, не слушали богохульного их учения и удалялись от обращения с ними.

Шестая предписывает молиться о всяком звании людей, особенно за тех, иже во власти суть – духовной и гражданской. Тут же упоминается и молитва за усопших и об обращении к православной вере еретиков и раскольников.

Седьмая учит соблюдать посты и моления, назначаемые особо митрополитом или епископом в своей епархии, в случае какой-либо общественной нужды и бедствия.

Восьмая касается до церковного достояния и имущества.

Девятая, наконец, возбраняет совершать браки во дни, запрещенные церковью, также чтобы православные христиане не присутствовали на непозволенных играх и зрелищах, не следовали языческим обыкновениям, но воздерживались от них.

Если вера сопровождается любовию, а любовь оказывается исполнением заповедей по слову Христову, – «Имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя» (Ин. 14:21): то и вера в церковь Христову должна открываться в деятельном послушании заповедям церкви, так как слушающий ее слушает Самого Христа – Главу ее (Лк. 10:16).

В-третьих, что следует для жизни нашей из того, что церковь есть соборная, т. е. кафолическая?

Как расширяется сердце от радости духовного патриотизма, когда представляем, что духовное отечество наше – церковь есть повсемественна, что «благовестие ее существует во всем мире и есть плодоносно и растимо» (Кол. 1:5, 6).

Этому духовному плодоносию и растимости должны мы сами способствовать, развивая дух христианства во всех отраслях бытия человеческого; умственной, нравственной, художественной, семейной и политической, дабы таким образом вселенский характер церкви выражался не только в объеме ее внешнего распространения, но и во внутреннем проникновении ее во все стихии человеческой жизни и деятельности.

Для посвятивших себя науке христианской есть особенное приложение этого свойства церкви, т. е. что она вселенская. А именно, из этого свойства ее выходит то, что она есть «столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15). Голос вселенской церкви, выражаемый явственнее всего на вселенских соборах, есть несомненный признак Божественной истины: и обыкновенный общий смысл почитается признаком истины человеческой (философской); как же не признать за истину богословскую то, что верно учащие в церкви все, всегда и единогласно утверждали? Поэтому в «Послании восточных патриархов о православной вере» (чл. 12) сказано: «Несомненно исповедуем, что кафолическая церковь не может погрешать или заблуждаться и изрекать ложь вместо истины: ибо Дух Святой, всегда действующий чрез верно служащих отцов и учителей церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения».

Поучающиеся в событиях «времен и лет» (Прем. 8:8) должны везде в них искать применения к церкви, по всемирному ее значению, и такой только суд о делах человеческих прольет надежный свет на все судьбы мира от начала его доселе.

В четвертых, что, наконец, вытекает для жизни верующих из понятия церкви апостольской?

Преемство апостольского служения сохраняется в церковной иерархии, или священноначалии. Отсюда вытекает долг подчиненности православных христиан богоучрежденной иерархической власти, без чего не может быть правильного порядка в церковном обществе. От чего христиане первых времен представляли столь прекрасное, богосветлое общество, какого только можно пожелать? Одною из главнейших причин был церковный надзор, соединенный с строгою дисциплиною, – а это было следствием совершенного полномочия церковной иерархии. Как жалко, напротив, отчуждением от законной иерархии обезображивается нравственность, видно из быта наших раскольников и других подобных? (Сн. «Вят. Епарх. Ведом.» за 1876 г. № 4, стр. 89–95).