Дети

См. еще Родители.

В злополучный день 390 г. по Р. Х. в г. Фессалоники, по приказанию императора Феодосия, за мятеж было избито в цирке около 7000 человек без различия, кто из них был виновен, кто нет, кто гражданин, кто иностранец. Рассказы об этом избиении изобиловали в высшей степени трогательными случаями. Один из них помнился особенно долго: один несчастный отец взял с собою в цирк двух своих юных сыновей. Когда убийцы дошли до него, то ему удалось тронуть их и убедить сохранить для него, по крайней мере, одного из двух мальчиков. Но когда ему приказано было сделать свой выбор между ними, то сердце изменило ему: он не мог избрать одного из собственных сыновей, для того чтобы отдать другого на умерщвление: они оба были одинаково дороги ему. Тогда он отдал их обоих вместе с собою мечу зверских убийц (из соч. Фаррара «Жизнь и труды святых отцов и учителей Церкви», изд. 1891 г., стр. 556).

Одна женщина имела у себя единственного сына, который, по чувству особенного сердечного влечения, удалился на Олимп, и там от преподобного Дионисия афонского принял пострижение, а потом, желая видеть свою мать, с благословения своего духовного наставника, явился к ней. Образ иноческий, который принял юноша от руки преподобного, сильно смутил несчастную. В порыве сердечного негодования на поступок сына, она схватила с него камилавку и, попирая ее ногами, требовала, чтобы сын ее, по-прежнему, оделся в мирские одежды. Бедный сын повиновался. Чрез несколько дней после этого пришел в то селение святой Дионисий, – в числе прочих подошла к нему и та жена и приблизилась поцеловать руку его. «Не приближайся ко мне, несчастная, дерзновенно поправшая ангельский образ: надеясь иметь сына помощником в старости своей, – строго сказал ей старец, – ты увидишь, что завтра умрет он злою смертью; наслаждайся же следствиями твоего безрассудства и дерзости!» И, действительно, на другой день сын ее оборвался с высокого дерева и, по предсказанию преподобного, испустил дух («Афонский патерик», часть 2, стр. 51).

Благословение отчее утверждает домы чад, клятва же матерня искореняет до основания (Сир.3:8–9).

Блаженный Августин рассказывает следующий несчастный случай, постигший в его время целое семейство в Кесарии каппадокийской от неосторожности матерних клятв.

Одна мать, будучи сильно огорчена старшим из сыновей своих в присутствии младших, которые не только не удержали брата от дерзкого поступка против матери, но и не подали ей никакой защиты, несмотря на то, что всех их было числом девять, – как бы в отмщение за нанесенное ей оскорбление, тут же стала проклинать страшными клятвами всех их, без разбора, и более и менее виновных.

Сила клятв материнских так была действительна, что старший из них, как виновнейший, дерзнувший даже нанести побои матери своей, тотчас же разбит был параличом, так что все члены его подвергнулись непрестанному дрожанию и биению; вслед затем, по очереди старшинства, подверглись такому же недугу, в течение года, и все прочие.

Стыдясь своих сограждан и самых стен города, в которых и среди которых еще тягостнее становилось для них это состояние, они принуждены были оставить их и, рассеявшись в разные стороны, блуждали по целой империи римской. А мать, не могши нигде укрыться от укоризн и угрызений совести, с отчаяния удавилась, приложив к неумышленному злодеянию явный грех.

Непочтительные дети, лишаемые благословения родителей, теряют и Божие благословенье. От таковых Бог не принимает ни молитв, ни жертв. Во дни преподобного Александра Свирского был следующий случай: по освящении одного храма во имя Св. Троицы, преподобный, после молебна, собирал от богомольцев жертвы на храм. Один поселянин, по имени Григорий, тоже хотел подать от себя что-то, но преподобный не принял жертвы. Два и три раза Григорий пытался положить свой дар в епитрахиль преподобнаго. Но прозорливый старец сначала молча отталкивал его руку, а наконец сказал: «Рука твоя смердит, ты бил ею мать свою и тем навлек на себя гнев Божий».

«Что же мне делать?» – спрашивал Григорий, у которого преп. Александр не принял жертвы. – «Ступай, испроси прощение у матери своей и впредь не смей оскорблять ее» («Четьи-Минеи»).

Дети, которые к родителям относятся без должного почтения, лишаются покрова и милости Божией. Вот об этом одна назидательная повесть.

Однажды к преподобному Парфению лампсакийскому приведен был юноша, которого жестоко мучил нечистый дух. Парфений, как человек праведный, любящий людей, как братьев, от всего чистого сердца, обыкновенно, как увидит страждущего, так сам без всяких просьб, с Божией помощью, помогал несчастному своими молитвами. Но, посмотрев на этого юношу, он выказал недовольство. Родители, припадая к ногам Божия человека, слезно молили его, чтобы он умилосердился о сыне их и избавил его от опасной болезни. На это им подвижник говорил: «Ваш сын недостоин исцеления, ибо дух-мучитель дан ему в наказание за то, что он почти отцеубийца». Родители ужаснулись, но Парфений их спросил: «Сын ваш часто оскорблял вас?» – «Так», – отвечал отец. – «Вы молились в горести души вашей, – продолжал Парфений, – чтобы Господь наказал его?» – «Согрешили пред Господом», – со вздохом отвечали отец и мать. Тогда Парфений сказал: «Пусть же он и страдает, как заслуживши это наказание». Но нежно любящие родители, болезнуя сердцем о своем сыне, не переставали проливать слезы и умолять преподобного, чтобы он испросил у Бога прощение их сыну. Преклоненный такими горячими мольбами, преподобный Парфений благословил юношу и, помолившись, исцелил его (Журнал «Воскресное чтение», 1892 г., № 26).

Взрослые и семейные уже люди, оказывая непочтительность своим престарелым родителям, дают гибельный пример собственным детям и в лице их готовят для себя заслуженную кару. Поясним это примером: некогда среди одного дикого племени, у которого был бесчеловечный обычай обессилевших стариков вывозить в лес или в глубокий ров, и там бросать на съедение зверям, сын отвез своего отца на лубке в глубокий ров и бросил его вместе с лубком же, а внучек, бывший при этом, достал лубок и принес его обратно домой. Когда отец спросил сына: «Для чего ты взял лубок из рва?», последний отвечал: «Когда ты, батюшка, состаришься, так на этом же лубке и я тебя отвезу под гору». Задумался отец над словами своего сына и под влиянием жалости к самому себе снова дал приют своему престарелому, немощному отцу («Церковный Вестник», № 16, 1885 г.).