Пятый день.
Поучение 2-ое. Преп. Савва Освященный.

I. В день преподобного и богоносного отца нашего Саввы освященнаго, который проводил жизнь святую и был так внимателен к своему духовному состоянию, что каждую мысль свою, каждое желание и каждое чувство и малеешее движение своего сердца подвергал тщательному самоосуждению, дабы не погрешить пред Господом не только делом или словом, но и мыслию, уместно будет, братие мои, поразмыслить о том: с такою ли осторожностию мы относимся к своим мыслям и желаниям своего сердца, с какою относился преподобный Савва «освященный», и не допускаем ли мы грехов, прямо и ясно запрещаемых десятою заповедью закона Божия. (См. Ч. М. дек. 5 д.).

II. а) Десятая заповедь, запрещающая нечистыя мысли и желания, служит, братия мои, дополнением всех остальных. Она объясняет нам, что Бог требует от нас не только внешней добродетели, но и внутренней чистоты; Он требует от нас жертву нашей воли, от которой происходят дурные поступки. Человеческие законы могут запретить только преступления, видимые на глаз; человеческие же мысли вне их власти.

Сердце падшего человека похоже на галерею нечистых представлений, подобную той, которую с ужасом увидел пророк Иезекииль. Но все окутано для нас непроницаемой тьмой. Это скрыто от чужого глаза в таинственной глубине личности, которая в каждом из нас образует как бы остров, окруженный несудоходным морем. Никто не может ни взойти на него, ни подойти к нему. Один святой Законодатель может превратить это обиталище и источник нечистых желаний, эту мерзость в очах Господа, в Свое святилище. Один Господь может изречь закон, запрещающий не только проступок, но и пожелание сердца.

б) Десятая заповедь учит нас, что Бог требует повиновения, не только наружного в обрядах, но и сердечнаго.

Соломон говорит о лицемере: «каковы мысли в душе его, таков и он» (Притч. XXIII, 7). «Господь знает мысли человеческия» (Пс. ХСIII, 11). «Господь испытует все сердца и знает все движения мыслей» (1Пар. XXVIII, 9).

Фарисеи учили людей довольствоваться внешней чистотой чаши и блюда. Но этот закон, требующий внутреннего чистосердечия, мог бы научить их тому, что для Бога эти внешние обряды просто омерзительны, когда ими заменяют правосудие, смирение, любовь. Даже язычники признавали, что Богу угодно только послушание самого сердца. Их философы учили:

«Нечестие и несправедливость находятся в помыслах» (Аристотель).

«Человек, задумавший преступление, виноват так же, как и совершивший его» (Ювенал)

«Завистливый взгляд на чужую собственность подобен хищению» (Ксенократ).

в) Эта заповедь предупредительно благодетельна; она милостиво предназначена, чтобы спасти нас от ошибок. Ея цель не стращать нас, а воспитать. Подобно проблеску из вечности, она открывает нам, где и как должны мы достигнуть единственной цели нашей жизни. Она говорит нам, подобно пророку, сказавшему Иерусалиму: «смой злое с сердца твоего, Иерусалим, чтобы спастись тебе: доколе будут гнездиться в тебе злочестивыя мысли?» (Иер. IV, 14). А Соломон говорит: «больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни» (Притч. IV, 23). Да, вот где затруднение: легко быть внешним образом почтенным, легко придерживаться буквы закона, – но повиноваться всем сердцем, всем умом, всей силой, вполне, без всякого ограничения в пользу любимого греха, придерживаться св. закона Божия постоянно, во время своенравного отрочества, пламенного юношества, подверженной искушениям возмужалости, разочарованного возраста – кто из нас такой честный и совершенный человек?

г) Эта заповедь показывает нам, что нельзя вылечить ни одной болезни, не устранив причины ея.

Может ли загрязненный источник доставлять чистую воду? Дает ли испорченное дерево хорошие плоды?

Ах, братие-христиане, сыны православной церкви, нужно бросить целительную соль в журчащий ключ, а то реки, вытекающия из него, будут полны смертоносным ядом. Нужно вырыть корни испорченного дерева, а не только отщипнуть его бутоны и срезать его ветки.

Когда мы бросаем застарелые грехи, то совершаем великий подвиг, но этого еще не достаточно. Мы должны бросить не только самый грех, но и всякое поползновение. к нему. Если мы в глубине своего сердца продолжаем любить грех, то мы не преобразились. Мы должны сделаться мертвыми для греха. Св. ап. Павел подразумевал это, когда, мучимый тоской собственного опыта, он говорил, что мы должны совершить обрезание над самим сердцем; что мы должны распять плоть нашу с ее страстями и вожделениями; что мы должны умертвить деяния нашего тела, умертвить члены наши на земле, нечестивыя желания, алчность – подобие идолопоклонства, так как за все эти дела на сынов непокорных восстанет гнев Божий. Вот необходимо какое обрезание и вот какие дурные порывы должны быть изгнаны из нас духом Иисуса Христа. Вожделение плоти, развращенность наших телесных желаний, – сладострастие глаз, тщеславные желания и страсти ума, – хвастовство в жизни, наше поклонение маммоне, наше себялюбие, наша надменность, наше пустое тщеславие – вот что необходимо искоренить (Рим. II, 29. Деян. VII, 51).

Мы должны поднять секиру этой заповеди на самые корни упомянутых пороков, т. е. на нечистыя желания, нашего сердца. Св. пророк и боговидец Моисей так же говорит нам, как и Иисус Христос, что пока не отсечем их и не бросим, мы не преобразимся и не спасемся (Мф. XVIII, 8).

д) Быть может, вы думаете: «что худо-то в одном желании? Что может быть дурного в неосязаемой мысли?» Ответ двоякий. Во-первых, это неосязаемое желание, как вы говорите, имеет для Бога большое значение. Его видят и слышат на небесах, и на небесах мы должны искать прощения. Во-вторых, когда лелеешь порочную мысль, то она становится плодовитой матерью всех грехов – это яйцо, из которого вылупляется ехидна. Греховные помыслы предвестники греховных дел. Грешное любопытство, скрытое под образом невинного ребенка, останавливается на границах искушения и раскрывает двери к греху; когда оно достигает своей цели, то преображается в огромного великана перед тайным, робким, краснеющим вероотступником и раскрывает двери ко множеству случаев нравственных падений.

Какой грех в одном, например, нечистом взгляде, желании и помысле? Но, ведь, они вовсе не так безвинны. От этих горьких корней берут свой сок и свое питание виноградные лозы Содома и грозды Гоморры. Нечестивый взгляд Давида на Вирсавию (2 царь. XI, 3), когда он прогуливался по дворцовой кровле, – грешные помыслы Ахара (Нав. «VII, 21) утаить ценные вещи (одежду, серебро и золото), – грешные желания Ахава (3 Дар. XXI) завладеть виноградником Навуфея – разве они не были причиной многих зол? Во-первых, вожделение повело к прелюбодеянию; во-вторых – к краже, в-третьих – к убийству.

Единственный способ освободиться от греха, это последовать увещанию святого апостола Иакова: «очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные» (Иак. IV, 8).

Мы не должны допускать и мысли, что Бог в этой заповеди назначил нам неисполнимую задачу. Нам не особенно трудно устоять против дурных начал, всею силою воли заглушить первые зачатки их наклонностей. Когда же они облекутся в дело, то их не так легко победить.

е) Раньше, чем совершить проступок, мы должны пройти через четыре периода, борьба в которых постепенно увеличивается, так как с каждым периодом требуется более устойчивости.

В начале является туманная мысль о грехе; если не поспешим изгнать ее из нашего ума, то мы задумываемся и развлекаемся ею.

Затем входим в собеседование с нечистою мыслию и начинаем испытывать приятное ощущение; хотя закон запрещает это, и совесть напоминает нам о законе, но появляющаяся страсть подкупает разум и заставляет его подать голос о согласии на грех.

Далее, чувственность начинает угнетать волю, без свободы которой и совесть бессильна, а затем уже грех будет совершен.

Еще можно назвать счастливым человека, умеющего остановиться на первом грехе; второй совершается уже гораздо легче перваго; поэтому, если Бог, по особой милости, не устранит повод к искушению, то одно падение легко превратится во множество падений. Когда человек приучается к нарушениям, то ему становится в тысячу раз труднее разбить те железные оковы, в которые привычка заковывает грешное тело и грешную душу. Тот, кто захочет выиграть самое легкое сражение, должен одержать победу над помыслами своего сердца, т.е. изгнать их прежде, чем они возбудят чувства, против которых труднее устоять.

ж) Десятая заповедь останавливается, главным образом, на внешних видах вожделения: на алчности, которая есть не что иное, как идолопоклонство; на жажде к наживе, против чего она особенно предостерегает, на любви к золоту и т. п. нечистых стремлениях грешного нашего сердца. Не страшно ли и подумать, что смертный грех Иуды произошел из алчности? Даже апостол мог прельститься наживой. И не видим ли мы в каждом поколении ужасные доказательства того, что «корень всех зол есть сребролюбие» (1Тим. VI, 10)? Не грустно ли думать, что многие женщины и мужчины, пользующиеся большой славой и высоким положением, что многие юноши и девицы с большими дарованиями в несколько месяцев разорились из-за желания скорее разбогатеть, не брезгая никаким грязным способом? Нельзя ли применить это нравоучение, например, к Москве и другим нашим городам? Не следует ли нам опасаться, что алчность упадет на нас, подобно звезде «полынь» (Откр. VIII, 11), как сказано в Апокалипсисе, и отравит наши реки своей смертоносной горечью? Не грозит ли нам страшное соперничество между различными сословиями, из-за себялюбивой пышности одного и горькой зависти другого?

Эта заповедь говорит современным богачам: «чем хочешь быть, свободным христианином, или рабом маммоны? Защитником мира или его разрушителем? Примером для всего мира, или его вьючным животным? Ты с каждым днем становишься богаче. Но ведь благосостояние не значит богатство, а лишь довольство. Поэтому, горе тебе, переставшему быть довольным, когда прибившие волны богатства превращаются в огненные озера опьяняющих напитков или в пену себялюбивой наживы. Если это так, то твоя слава тоже исчезнет, как краса Тира, и все состояние твое разрушится, как венецианские дворцы».

«Миллионам наших братий», в эту минуту, нервно истощенным, ослепленным и опьяненным неутолимой жаждой наживы, «продающим честь и честность, чтобы разбогатеть», уклоняющимся перед Богом из-за денег, – всем им десятая заповедь говорит: ищите настоящее богатство, – старайтесь в Бога богатеть (Лук. XII, 21). Чтобы преобразиться, тебе нужно снова открыть истинное значение жизни, следуя учению Господа: «смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Ст. 15) (См. Дух.-нравств. беседы Фаррара).

з) Эта заповедь, кроме того, учит нас самой плодотворной деятельности – самоотвержению, дающему полное счастие. Внешним признаком этой высокой добродетели служит наша безропотность. Человек, переставший желать, будет счастлив своим воздержанием; человек несребролюбивый будет рад давать с разумной щедростью; христианин, возлюбивший всем сердцем своим Бога и ближняго как самого себя, будет уже здесь на земле предчувствовать небесное блаженство, – он увидит скоро, что в этом возможное для него на земле счастие.

Сила чистой любви изгоняет низшие страсти. Жизнь святых бросает презрительное молчание на золото. И как велика их награда? Они возвышаются над низкими искушениями, которые окружают трудящуюся и томящуюся толпу.

Один святой говорил: «я не имею времени разбогатеть». Другой святой оставлял свои деньги на окне, на лестнице, чтобы кто-нибудь взял их; иногда он покрывал их пылью, говоря: «пепел к пеплу, пыль к пыли». Подобных примеров можно весьма много найти в «Древнем патерике», «Достопамятных сказаниях о подвигах св. и блаженных отцев», в «Луге духовном», житиях святых и т. п. духовных книгах, которые, при всей своей душеполезности, к глубокому сожалению, очень мало известны между нами.

III. Братия-христиане! душа счастлива только с Богом. Душа слишком божественна, чтобы продавать ее за дурные мысли и желания, которые или истлевают, превращаясь в оскверненный дым, или же переходят в действия и мучат грешника своей пустотой и возмездием.

Тот, кто все отдаст И. Христу, получит все; и если кто отдаст жизнь за Христа, всегда найдет ее. Недавно один умирающий миссионер писал из Африки домой: «скажите моей семье и моим друзьям, что я счастлив, что оставил все для Христа. Если бы мне должно было снова совершить мою жертву, то я бы совершил ее не один раз, но тысячу раз. Я не променял бы мою участь на самые великие блага мира». Да и может ли это быть иначе?

Будем, православные христиане, зорко следить за нашим сердцем и его чувством к св. церкви и к ближним и будем направлять его к Господу, подражая в этом препод. Савве освященному и другим угодникам Божиим, всегда помнившим святую и великую заповедь Господа: «блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят». (Сост. свящ. Гр. Дьяченко по указ. источн.).