Девятый день.
Память свв. великомучеников сорока, иже в Севастии.

I. Во время гонения Ликиния, в IV-м веке, в армянском городе Севастии, сорок воинов одного полка исповедывали христианскую веру. Их уважали за храбрость и ревность к военной службе. Однажды начальник города, повинуясь указу Ликиния, призвал воинов к себе и потребовал, чтобы они поклонились идолам. Воины отказались, не обольщаясь почестями и не боясь угроз. Заключенные в темницу, они еще более утвердились в вере, так как Сам Господь явился им и обещал им помогать. Находясь в темнице, они поощряли друг друга на подвиги страдания. Когда прибыл царский вельможа и позвал воинов на суд, один из них, Кирион, сказал товарищам: «не устрашимся, братия! Не помогал ли нам Господь, когда мы, в битве, призывали Его? Мы молились Богу и оставались победителями. Помолимся Ему и теперь и не убоимся страданий». С пением псалма: Боже, во имя Твое спаси мя... они отправились на суд, вынесли здесь тяжкие бичевания, но не уступили просьбам, не устрашились угроз, не убоялись смерти за Христа, и наконец поставлены были, на холодную ночь, в озеро, находящееся близ города. На берегу была истоплена баня для того, чтобы желающий избавиться от смерти и отречься от Бога нашел здесь убежище. Ночью холод усилился, озеро покрылось льдом и один из мучеников, не вытерпев, вышел из озера и отправился в баню, но на пороге упал мертвым. Остальные твердо перенесли страдания. Среди ночи осиял их свет. Страж темничный, увидев над мучениками светлые венцы, уверовал в истинного Бога и, воскликнув: «и я христианин!» бросился в озеро и восполнил число, не достававшее до сорока. На другой день мучитель велел отсечь мученикам головы, тела их сжечь, а кости бросить в реку. Через три дня мученики явились севастийскому епископу Петру и он, по их указанию, нашел их кости, сиявшие, как звезды, в воде и предал погребению. В 436-м году царица Пульхерия устроила для останков их драгоценную раку. Прославляя мучеников, церковь в день их памяти облегчает строгость поста.

II. Что нам проповедуют свв. ныне прославляемые мученики? Они проповедуют живым примером своих страданий, закончившихся мучительною смертию, ту истину, что истинный христианин не должен бояться смерти.

Смерть может казаться страшною для человека с трех сторон. Она устрашает человека, во 1-х, неизвестностию продолжения бытия человеческого за гробом; во 2-х, известностию того, что если наше бытие продолжается за гробом, то мы должны впасть в руки правосудия Божия; наконец, смерть может устрашить человека тем, что лишает его наслаждения благами, свойственными настощей жизни.

а) Смерть устрашает человека неизвестностию продолжения его бытия за гробом. Христианин совершенно свободен от этого страха, будучи совершенно уверен, что гроб не есть конец бытия его. И можно ли не быть уверенным в сей истине, будучи христианином? Что значит вся совокупность христианских истин, как не единое и вместе многообразное доказательство бессмертия, доказательство столь же твердое, сколь твердо основание христианства?

Христиане не должны страшиться мучителей, которые повергают их в темницы, предают мучениям, самой смерти; почему? потому что они убивают токмо тело, и лишнее что не могут сотворити (Лук. XII, 4). Это предполагает бессмертие. Христиане не суть окаяннейшие из всех человеков; почему? потому, что они уповают на Христа не в сем токмо животе.

И какою же крепкою печатию запечатлена истина учения христианского о бессмертии? Зная, что учение, не соединенное с примером, мало трогает грубыя сердца человеческия, Начальник веры нашея Сам благоволил войти во гроб, дабы изнести из него уверение в бессмертии. Можно ли не поверить о бессмертии свидетельству воскресшего человека? Сколь же убедительно должно быть свидетельство о бессмертии воскресшего Иисуса! Иисус сказал нам, что мы бессмертны: сего довольно для моего успокоения: Бог Иисусов не может быть Богом мертвых.

б) Будучи свободен от страха уничтожения, человек, оставленный самому себе, впадает еще в больший страх правосудия Божия, которому смерть предает его. Страх этот столь естествен человеку грешнику, и столь силен в нем, что все народы, не зная Бога Израилева, подобно Израилю приносили жертвы о живых и мертвых.

Но для истинного христианина, верующего в искупительные заслуги Сына Божия, для христианина, омывшего первородный грех в таинствах крещения и покаяния и приискренне приобщившегося Тела и Крови Христовых – залога вечной жизни – страх божественного правосудия не существует; смерть Иисуса Христа, подъятая для умилостивления правды Божией, человеческими грехами раздраженной, уничтожает страх сей.

Иисус умер за грехи мои, размышляет истинный христианин, посему я не страшусь более стрел небесного правосудия. Пусть ангел-истребитель возносит на меня мстительную десницу; он не найдет во мне ни одного места, которое не было бы покрыто кровию божественного Агнца. Пусть князь тьмы предстанет одесную меня и указывает на гнусные ризы моей естественной нечистоты; я уже слышу утешителъный глас Отца небеснаго: отнимите ризы гнусные от него (Зах. III, 4), и облеките его во одеяние бело.

в) Наконец, смерть может казаться страшною для человека потому, что лишает его наслаждения благами настоящей жизни. В самом деле, сколь ни несовершенны сии блага, впрочем весьма прискорбно разлучаться с ними тому, кто не уверен, что за гробом он будет наслаждаться, если не лучшими, то по крайней мере подобными благами.

Но для истинного христианина и этот страх не существует; он совершенно уверен, что, теряя чрез смерть блага земныя, он получает блага небесныя, несравненно высшие. Смерть Иисуса Христа, будучи жертвою за грехи, вместе служит печатию того блаженного завета, коим сей Ходатай Бога и человеков утвердил приобретенное Им сокровище любви Божией за верующими во имя Его. Какие же сокровища? Они столь много превышают все блага земныя, что самые свв. писатели, которые вещали Духом Божиим, не знают слов на языке человеческом, чтоб описать все дивные и разнообразные прелести райских жилищ на небе. Око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1Кор. II, 9), сия уготова Бог любящим Его.

И мы, имея обетование таких благ в мире грядущем, еще не хотим расстаться с миром настоящим, который весь во зле лежит; и ангел смерти еще должен, так сказать, насильно восхищать нас из среды сует, дабы преставить в обитель вечного покоя!

III. Но напрасно, слушатели, будем возбуждать дух к презрению смерти, если в нас нет семени живота вечнаго. Смерть не страшна для истинного христианина; а для ложнаго, каковы все мнимые христиане, она страшнее, нежели для язычника. Посему будем стараться о том, чтобы сделаться истинными христианами, т.е. быть христианами не по имени только, но на самом деле, – и жизнию своею, деятельной любовию к Богу и ближним доказывать, что мы истинные ученики Христовы. Больше же всего будем любить Иисуса Христа; любовь к Нему соделает в нас все, что нужно для побеждения страха смертнаго. Теперь мы имеем много утешителей, собеседников, друзей; но в час смерти один будет утешитель, собеседник и друг – Иисус. (Сост. по проп. Иннокентия, арх. херсон., т. V, стр. 506–513, изд. Вольфа, 1875 г.).