Постижение Бога

Я шел с тем, чтобы постигнуть Бога; с этой мыслью, отрешившись от вещества и вещественного, собравшись, насколько мог, сам в себя, восходил я на гору. Но когда простер взор, едва увидел Бога сзади (см. Исх. 33, 22–23), и то покрытого камнем (см. 1Кор. 10, 4), то есть воплотившимся ради нас Словом. И приникнув несколько, созерцаю не первое и чистое естество, познаваемое Им самим, то есть самой Троицею; созерцаю не то, что пребывает внутри первой завесы и закрывается Херувимами, но одно крайнее и к нам простирающееся. А это, насколько знаю, есть то величие, или, как называет божественный Давид, то великолепие (см. Пс. 8, 2), которое видимо в тварях, Богом и созданных, и управляемых. Ибо все то – есть Бог сзади, что после Бога доставляет нам познание о Нем подобно тому, как отражение и изображение солнца в водах показывает солнце слабым взорам, которые не могут смотреть на него, потому что живость света поражает чувство (1).

* * *

Невозможно, чтобы тяжесть бренного тела и ума-узника постигла Бога не иначе, как при Божией помощи (1).

* * *

Бог умосозерцаем для одних, хотя никто не изречет и ни от кого нельзя услышать, что Он такое, хотя иной и был уверен, что знает это. Ибо к каждой мысли о Боге всегда, как мгла, примешивается нечто мое и видимое. Каким же образом проникну эту мглу и вступлю в общение с Богом, чтобы, не трудясь уже более, обладать и быть уверенным, что обладаю тем, что давно желал приобрести? Самое пагубное дело – не чтить Бога и не знать, что Он – первая причина всяческих, от которой все произошло и пребывает соблюдаемое по неизреченному чину и закону, но представлять себя знающим, что такое Бог, есть повреждение ума; это то же, что, увидев в воде солнечную тень, думать, будто бы видишь само солнце, или, поразившись красотою преддверия, изображать, будто бы видел самого владыку внутренних чертогов. Хотя один и премудрее несколько другого, поскольку привлек к себе больше лучей света, потому что больше всматривался, однако же, все мы ниже Божия величия, потому что Бога покрывает свет, и покров Его – тьма. Кто рассечет мрак, тот осиявается второй преградой высшего света. Но проникнуть двойной покров весьма нелегко. Того, кто все наполняет и Сам выше всего, Кто умудряет ум и избегает порывов ума, увлекая меня на новую высоту тем самым, что непрестанно от меня ускользает, – такого Бога особенно содержи в уме и чествуй, доказывая любовь свою ревностью к заповедям. Но не везде светлой жизнью. Так примешь в себя умосозерцаемого Бога; ибо несомненно то, что Бог Сам приходит к чистому, потому что обителью чистого бывает только чистый. Умозаключения же мало ведут к ведению Бога, ибо всякому понятию есть другое, противоположное; а мое учение не терпит на все удобопреклонной веры. Весьма можно держаться сказанного: кто возлюбил, тот будет возлюблен, а кто возлюблен, в том обитает Бог (см. Ин. 14, 21–23). А в ком Бог, тому невозможно не сподобиться света; первое же преимущество света – познавать сам свет. Так любовь доставляет ведение. Такой путь к истине лучше уважаемого многими пути ума и его тонкостей (2).