Письма духовного отца к инокине [мон. Евсевии] 1851–1855 гг.

1851 года 4 декабря. Письмо твое, чадо Христово, – не раз прерывал я, при чтении, слезами и желал бы при этом превратить их в вопль крепкий – ко Владычице нашей, Матери чистоты и беспримерного целомудрия. Владычице, Заступнице Mиpa, и Лествице высокая, до небес, до сердца Божия простершаяся! прими нас под кров свой и введи туда, где свет невечерний, где нет грехов, нас окаляющих и оскверняющих!

Таково, сестра моя о Господе, было впечатление письма твоего, проникнутого и доверенностью, ни чем мною незаслуженною, и избытком родственного о Господе расположения, нетающего и самых тайных грехов, кои хотелось бы впрочем, тебе изгладить из книги жизни, да не откроются пред всей вселенной они в день суда неумытниго. Понимаю сердце твое, горлица Христова, сколь ни сильно проросло мое сердце грехами; чувствую скорбь твою и не яко наставник и пестун, но яко друг искушенный, страдавший и доднесь горюющий о немощах своих, готов я, чем могу, помогать тебе, уповая всего более на содействие всесильной благодати Божией, любящей проявлять свою силу в нашем бессилии (2Кор. 12:9), и на помощь Той, яже стена есть девам, столп девства, вразумляющая окраденных умом и тлителя смыслов упражняющая, луч умнаго Солнца, светило незаходимого Септа. Согрей мое сердце, Слове Божий, и освяти ум мой косный, слепотствующий. Даждь слабому моему гласу глас силы, да воспламенит ее сердце к люблению Тебя Единого....

Спрашиваешь меня, касательно Т., как вести себя в отношении к ней? Мне думается, что не мешает, помолясь, написать ей несколько строк для вразумления. Содержанием этого письма может быть:

1) Сожаление, что она в тумане скорби, во мгле кручины сердечной, навеянной врагом чистоты и святости, не видит предмета вполне достойного любви ее: Господа нашего Иисуса Христа, стяжавшего нас бесценною кровью своею и готового простить все вольные и невольные уклонения ее от Него, ввести в покой Свой чрез мир совести и смиренную преданность Его святой воле.

2) Ужас последствий от закоснения в грехе, не могущем впрочем, победить милосердие Божие, взыскавшее Марию Египетскую, Евдокию, Таисию.

3) Извинение, если вами подан, чем бы то ни было – повод к таким делам, последняя коих зрят, по выражению Премудрого, во дно адово (Притч. 16:25), где плач и скрежет зубов, где огнь и червь нескончаемые, ужасные, и нестерпимые.

Паче же всего, 4) укажите ей на безмерную к нам многогрешным любовь Христа Спасителя, на скорость и силу всесильной благодати Его и на материнской покров Владычицы, покровительствующей и девству и девам, чистым и готовящимся чрез смирение к очищению.

О последствиях вашего в этом духе письма, при случае, известите меня. Со своей стороны и я готов слов пять-шесть сказать ей при свидании, мимоходом, в ободрение упавшего её духа.

По поводу жалобы вашей на рассеяние от помыслов, обуревающих вас, советовал бы вам, как уносимый также их волнами, заливающими меня и поглощающими нередко, молить Господа о помощи в борьбе с ними. Св. Макарий Великий в беседе о двоякой брани, между прочим, говорит, «что брань с ними может быть окончена только благодатью Божьей; что человек не может освободить себя от их обольщений». Но чтобы к нашему бессилию пришла сила Божия, нам нужно, следуя совету св. ап. Павла, облечься во вся оружия Божия (Еф. 6:10, 11), к коим относятся: 1) препоясание чресл наших истиною, т. е, забота о познании истины, стремление к ней и готовность всегда подчинять ей все наши мысли, склонности и чувства, так чтобы держались ею, как букет прекрасных цветов связывающею их нитью, и держась не выходили из души, не осыпались, подобно цветам посохшим и не разносились вихрем мечты порхучей; 2) броня правды, т. е. несомненная уверенность в заслугах Христа Спасителя, и чистота совести, соблюдаемая во всех наших словах, делах и помышлениях; 3) благовествование мира, т. е. исповедание той утешительной истины, что на кресте Христовом уничтожено рукописание грехов наших, и мы примирены с Богом; 4) щит веры, т. е. отражение и устранение от себя верою острых и уязвляющих, разожженных и палящих стрел – то сомнений и воспламеняющихся страстей и вожделений, то наветов на нас, поношений, незаслуженных нами и даже гонений от врагов истины и добродетели; 5) шлем спасения, т. е. упование на Господа Бога – крепкое, отражающее от души нашей уныние, порождающее иногда отчаяние; и 6) наконец глагол Божий, т. е. содержание и в памяти и в сердце истин слова Божия, коим, в случае искушений, подобно Иисусу Христу, должны мы отражать прилоги диавола. Известно, что враг спасения искушал Иисуса Христа; однако Он, оставивши нам образ, да последуем стопам Его (1Петр. 2:21), все искушения его отражал, мечем Слова Божия. И нам, поэтому должно иметь с вами наготове, в случае искушения, то или другое место в Слове Божием... Кроме сего полезно было бы прочитать вам, для научения себя, как вести внутреннюю брань и войну с помыслами, Слово св. Василия Великого: Внемли себе. – Для сей цели, я посылаю вам одну из книжек, в коей помещено оно.

Чтобы не услаждали вас воспоминания о прежней мирской жизни и страстях, противополагайте им до времени воспоминания о том раскаянии и томлении совести, кои, конечно, вы испытали прежде, по удовлетворении им: такое упражнение и подвиг, как солнечный луч – темное облако, рассеивает нравственную нашу мглу, бременящую и воображение и память...

Выезжать в праздники вам не советую: сколь ни хорошо монаху бывает в гостях, а в своей келье в сто раз лучше. При посещении друга – сестры просил бы я вас менее хвалить в ней ту или другую добрую сторону: младенец во Христе, она может потерять от этого рвение и жар к усовершенствованию себя в добре; ибо хвала обаятельна и может ослабить в ней энергию. Берегите ее, чадо Христово, и себя невесту Его, денно-ночно посматривая за светильником своим, да не оскудеет в нем елей, коим от всего сердца желает вам запастись, бедный Герасим.

***

1851 г, 6 декабря. Письмо ваше, Христово чадо, переданное мне, получил я сохранно. Слава Богу, что спокойны и мирны вы!.. В мире место Его (Пс. 75:2) и несть радоватися нечестивым (Ис. 48:22), говорит писание. Буде же несть мира в костях моих, так это от лица грех моих (Пс. 37:4). Мир оставляю вам, мир мой даю вам (Ин. 14:27), сказал Христос Спаситель божественным ученикам своим, а в лице их и вам, и мне. Если вы стяжали это сокровище незлобивою кротостью и совестью не укоризненной, – владейте им, славя и благодаря Дарователя и не смущаясь мыслью о своем не достоинстве. Это ответ на запрос любви вашей об ощущении мира и тишины в душе вашей. После высказанного вами о NN. действительно ничего не остается, как молиться о них. Видно много было и очень доброго и поэтому противного духу злобы в этих рабынях Божиих, – что столь сильно на них ополчился он, злобно сразился и безжалостно поразил. На слабых и бедных добром, как я не достойнейший, он не нападает так сильно, продолжительно, томительно, мучительно... О спасении своем не сомневайтесь: оно выше всякого сомнения. Почему? Да потому, что Господь приходил спасти грешников, подобных нам с вами. Как же не спастись нам с вами? Станем только до последнего издыхания не говорить только, а чувствовать, что мы с вами грешны, грешнее всех на белом свете, чувствовать это и вслед за тем уповать, что не отринет Он, Премилосердый, сокрушение наше и не забудет труда любви нашей, скорбящей о грехах вольных и невольных и по силам заграждающей их. Мужайся, чадо, и да крепится твое сердце! Блажени вcu надеющиеся на Него (Пс. 2:12). Несть грех побеждающе Его милосердие. Любовь Его – бездна многая; поэтому нельзя не спастись нам с вами, если, разумеется, сами не отринем этого спасения безверием в Его заслуги и нечистотой жизни, пятнающею совесть... Простите, Божие чадо, и не забудьте в келейных молитвах ваших осмеливающегося, не взирая на грехи свои многие, призывать на вас всех, близких поистине моему сердцу, благословение Божие.

Когда будет у вас сестрица, не делайте поручений ей касательно меня грешного; услуги её нужны для мужа и семьи родной. Кто был апостол Павел в отношении к современникам? А вы знаете, что он кормился своими руками, делая палатки: зачем же сей рабыне Божией тратить время и труды для меня? Умоляю вас, дайте мне много-мало послужить сей рабе Божией, чем могу, туне, ради Господа и, может быть ради преспеяния и благочестия её же самой, да егда оскудею, бедный, – примет мя спасенная благодатию Божией в вечные кровы (Лук. 16:9). Вас это не убеждает? Убедитесь по крайней мере тем, что уже награжден я, не достойнейший, за малые послуги ей; потому что сеемое рукою любви всходит скоро, в минуту самого же посева, по выражению одного из знающих это дело, возвращая сеятелю мир и радость такую, коим цены нет. И вы это знаете, я уверен, и вы испытали это и испытываете: за что же хотите отнять у меня тысячи, чтобы дать их взамен грош?

***

1852 г. 7 января. По поводу письма твоего, хотел было и сам я идти к тебе, чадо; но препроводив блаж. Феодора Санаксарского¹, посовестился мешать ему беседовать с вами не по-моему, только языком, а жизнью равноангельскою. Уверен, что вполне вы останетесь все, горлицы Христовы, довольны им и не заметите моего отсутствия. По прочтении отправьте к чаду послушания (1Петр. 1:14) А. Eф-не. В свою очередь и она также кое-что пришлет вам для назидания. Красноречив язык благочестивой жизни подвижников, особенно нашего времени. Как многоводный поток, он может увлекать сердца наши в океан вечности, подъемля их с греховной суши. Станем только внимательно прислушиваться к нему готовым сердцем и умом, не расточившим своих мыслей по предметам страстей и похотей.

Жалуешься на скорбь свою: откуда она взялась у тебя – невесты Христовой? Если только от дошедшего слуха через Ал. Еф-ну о намерении моем – не давать вам для чтения мое марание, то всего менее об этом должно скорбеть, потому что не все то полезно вам, что пишется иногда ей, как супруге, матери и госпоже²; потому что в письмах к друзьям-мирянам многое говорилось и доселе пишется такое, что может подчас навести вас на худую мысль, пробудить в сердцах ваших смятение страстное, по причине разности положения вашего в сравнении с друзьями моими мирянами, с коими, как младенцами, по необходимости иногда говоришь языком младенческим; потому, наконец, что слишком мало можешь найти в моем марании существенной для себя пользы, а время между тем невозвратно можешь потерять на списывание немалое, за что боюсь не без основания быть истязан, как отвлекший внимание рабынь Христовых от Его истинных рабов, оставивших по себе в сочинениях своих преназидательные для нас уроки, по всем частям. Сестру Ал. за её скромность не завиняйте: как младенец о Господе, она должна у вас вести себя именно так, как свойственно младенцу: младенец молчит, и ей прилично молчание; младенец год, два и более перенимает лишь чужие речи, дела, мины, – и она – Христов младенец, ходит к вам перенимать, учиться, безмолвствовать. А ваше дело – служить ей примером, не соблазняя ее, рабу Божию, и не останавливая в ней развитие духовной жизни. Несносны дети-педанты, имеющие претензии на внимание старших. И, люди, только что вступившие на стезю Христову, приторны бывают, когда берутся преподавать чужие уроки, хотя бы на первых порах некоторые из снисходительных слушателей и не скучали ими.

Не смущайся же, о чем не следует, чадо мое о Господе, а возверзи лучше печаль твою на Господа, и Он тебя препитает (Пс. 55:23). В случае нужды, свободно, во всякое время обращайся ко мне – к моему сердцу, носящему тебя в себе и язви его сознанием своих немощей, чтобы, при помощи Божией, мог я понести их с тобой к Господу нашему премилосердому. Т. принимайте, но реже, вместо пяти, шести раз в неделю, раза по три, а там по два, принимайте всегда при ком-либо. Канон Матери Божией можете переписать, но пока не отдавайте ей. Ответа за нее, что бы тебе ни говорил помысел, не бойся: отвечай ему с Лествичником, что «не всем свойственно спасать других». Прости, мое о Господе чадо, и будь уверена, что не взирая на грехи мои многие, молюсь о тебе каждодневно. Не унывай. Г.

***

1852 г. 17 января. Прочитав письмо твое, не мог я вновь не заметить, после неоднократных опытных наблюдений, боголюбезное мое о Господе чадо, что у душ наших действительно есть другой язык, им свойственный. Вообрази себе: в те минуты, как ты писала ко мне, вопрошая, что тебе нужно, для преуспеяния в жизни по духу, сердце неслышно, но явственно проговорило мне: «напиши ей, чтобы она, согласно своему имени (Евсевия), упражнялась в молитве побольше и, если имеет возможность, подавала бы милостыню, сопровождая последнюю ласкою, глубоким смирением, внушающим деснице забвение того, что творит шуйца (Мф. 6:3); так как из этих-то двух стихий и слагается, главным образом, истинное, нелицемерное благочестие или человеколюбивая богобоязненность. Послушай, невеста Христова, это вещание и потщися, по мере сил твоих, осуществить его в своей немощной плоти, да будешь храмом для оживотворяющего и всеосвящающего Духа (1Кор. 6:19). Спешу ответить и на предложенные вопросы, пока не нахлынула волна сует по заведению, управляемому мною.

1) Т… одну не принимай, если дорожишь чистотой своего сердца и миром души своей; епитимию за болтливость ей не мешает назначить, если она покорна.

2) Келья монаха и инокини – гроб их и могила: там должны быть погребены, отпеты и засыпаны все страсти с их грехами. Судя по этому, изысканно, с тщеславною особенно суетностью убирать свою келью не следует вам. Впрочем, желание украсить иконами келью, или иконы в кельи, если оно держится не на тщеславии, но вытекает из потребности сердца, – безгрешно, не предосудительно, особенно для той души, которая от временной красоты и изящества обвыкла переноситься мыслью к красоте несозданной, к Краснейшему добротою паче всех человек.

3) В употреблении денег вами не нахожу я ничего предосудительного: надобно лишь заботиться при этом о том, чтобы эта жертва вашего сердца осолилась солью мудрого опасения, да не будет что в ней или криво, или хромо, изуродованное или тщеславием, или соуслаждением, или лицемерием богопротивным.

4) Язвы души врачуются покаянием устным и мысленным. Изрядным пластырем служат нередко для них и слезы – живая вода, льющаяся из язв сокрушенного сердца, вдали от молвы, при мысленной встрече с Обручником душ наших – Господом Иисусом, Врачом душ и телес наших.

Прости, мое о Господе чадо; молил и не престану молить премилосердного Господа сохранить тебя, голубицу Христову, чистою от скверн плоти и духа. Г.

***

1852 г. 28 января. Страждущие дети, как-то ближе бывают к сердцу родителей: им и ласки, и внимание, и любовь родимых! И нужно ли удивляться этому, когда знаешь, что страдание – зло, а мы – наши сердца созданы для блаженства, мало, или даже вовсе незнакомого страдальцам?

Могу ли поэтому, нося тебя во утробе любви, страждущее о Господе чадо, забыть тебя и я при теперешних очень важных обстоятельствах? Могу ли не пролить бальзама утешения на раскрываемые тобою, быть может, глубокие раны твои? Могу ли отказать тебе в помощи при муках рождения в тебе духа спасения? Не могу по чувствам сердца и совести не сказать тебе: не бойся, чадо! Грех живет, пока в душе сокрыт, как сокровище: не исповеданный, он не умрет и при смерти нашей. Он пойдет за нами в вечность, станет с нами пред престолом неумытного Судьи и, осудив нас, уведет в глубины ада. Но этот же отвратительный грех, ятый из глубины сердца, как змий, сетью смирения, не краснеющего стыдом ложным (Сир. 4:24–25. Притч.26:11), извлеченный на спасательный брег исповедания и преданный во власть хотя бы то и недостойного строителя тайн Божьих (1Кор. 4:1), грех этот, злодей наш и убийца, издыхает тогда и истаивает, уничтожается и, но милости заслуг Христовых, не вспомнится, изверг, ни правдою, ни всеведением Божьим.

Пойми меня, чадо, прими в свое сердце глагол души моей и, взирая на близость Христа Искупителя, лови, влеки из глубины души своей всю тину. И обновится яко орля юность твоя (Пс. 102:5): как очищенная, ты будешь многих ближе к сердцу любвеобильного Жениха твоего Христа, именем коего и уверяет тебя в этом последний из слуг Его, грешный Г.

***

1852 г. 28 января. Не скорби, Христово чадо, не томись и не печалься много, при мысли, что грешница ты; не скорби, по крайней мере, скорбью отчаяния: только сия последняя есть грех, вполне достойный слез, скорби неутешной, вечной; потому что по степеням отчаяния нисходит душа прямо в ад, где плач и скрежет зубов (Мф. 25:30), где червь не умирает и огнь не угасает. Смущающим тебя помыслам противовещай: «действительно не постница я и воздержанья непричастница: но не неверно же слово апостольское, что брашно, одно лишь брашно, или пост не поставляет и не оправдает нас пред Богом (1Кор. 8:8): и пост, и воздержание нужны для меня были, как средства к добродетели, коей я, по благодати Божией, не вовсе же была непричастна, по уверению духовного отца моего, а не самолюбия».

«Поздно я одумалась, ты пишешь, не скоро взялась за ярем Христов благой и иго Его легкое». Но милосерд Господь и благ. Давши одинаковую награду пришедшему поздно на работу в вертограде своем наравне с теми, кои явились на труд потовый в ранние часы дня (Mф. 20:6–15), не откажет Он, очевидно, и тебе, не потерявшей веры в Его заслуги крестные, бесценные заслуги, и не лишенной надежды на ходатайство св. Церкви к Нему премилосердному о грешниках, не откажет и тебе за преданность в Его святую волю, в дарах своих, в своем блаженстве. Сказанной всем и каждому: ищите прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам (Mф. 6:33), сими словами внушает и твоему сердцу не волноваться, и душе не приходить в тревогу, не забывать, что за молитву, за любовь к близким сердцу, за перенесение безропотное болезни, томящей плоть, еще здесь на земле живых утешена будешь, – твердо помнить, что добро всегда утешает сердце и что в этом-то утешении и заключается залог ожидающих нас радостей за гробом – у Отца щедрот и Бога всякие утехи (2Кор.1:3)»,. Размышляя, таким образом, мужайся, чадо, и не уступай врагу. Господь близ (Фил. 4:5). В этом неложно уверяет тебя чадо свое бедный, но не теряющий надежды па милость Божью грешный Г.

***

1852 г. 31 января. Болезнь твоя, возлюбленное о Господа чадо, – и моя болезнь. Молил и молю Господа сохранить мир в тебе и благодушие, на упование в бесценные заслуги Христа Спасителя основанное. Пусть внешний человек – сосуд греха ветшает и тлеет, только бы внутренне обновлялся (Еф. 4:22) на всяк час в тебе – через покаянное расположение, ищущее утешений не в земном, а в милости Божией, через смиренную преданность в волю Божью всеблагую, через терпение уязвлений плоти от болезни и наконец через отвлечение внимания и от себя, и от всего земного, ко Христу единому и к тем вечным обителям, кои приготовлены Им для земных тружеников, да успокоятся и да почиют в них от трудов своих (Апок. 14:13), хотя бы и поздно вышли на дело спасения своего в долгий день земной своей жизни. Христос с тобою.

***

Февраля 1, 1852 г. Не скорби, чадо, о невозможности быть в храм и выполняй послушание безропотно: оно паче поста и молитвы. Относительно молитвы поступай так, как пишешь, избегай многословия фарисейского, которое, как излишние ветви и листья – дерево, ослабляет иногда порывы нашего сердца. О приеме родных и ласке к ним, окравшей и обкрадывающей тебя, забудь пока. За промахи сестры Ев., коих быть может и не будет, всего менее беспокойся, как не беспокоится мертвец, лежащий в гробу. А ты – мертвец и притом такой, который должен чувствовать это сильнее, чем кто-либо другой.

Спешу, для успокоения твоей души, известить тебя, что можешь сходить в храм, если здорова, если же не поправилась надлежащим образом – сиди дома. Да не давай себя расхищать: ни языку, ни чувствам твоим, ни посетителям, пекущимся и молвящим о мнозе. Без самособрания, о коем говорил я тебе при посещении, нельзя иметь ни молитвы усердной, горячей, сердечной, которая есть цвет духовной жизни, ни чистоты сердца – плода её. Помни это, чадо мое о Господе, и храни себя, хранимая Богом и ангелом твоим хранителем!..

***

Февраля 4, 1852 г. Жалуешься на скорбь свою, нарушившую мир души твоей. Вперед тебе наука. Опыт учителем бывает мудрых. Ты, по милости Божией, не из обделенных умом. Исправься, и воды смущения отхлынут из души, при виде голубицы безмолвия, влетающей с масличною ветвью мира в сердце твое. Иначе не венчаешься, если незаконно будешь страдать (2Тим. 2:5). Давно и не раз я говаривал тебе, чтобы оставила ты мертвым погребать своих мертвецов (Мф. 8:22).

Молитвою занимайся более сердечною, опустив взоры ума туда в глубину духа, где царство Божие (Лук. 17:21); а если что препятствует ему держаться там, как палке опущенной вертикально в воду, читай тогда псалмы, особенно 12 нарочитых псалмов, с обычным твоим правилом, читай их неспешно и вслух, буде можно, хоть до половины, хоть треть из положенного: быть может, тогда уже легче будет опуститься духу на работу в тайник души твоей.

Спи от 6 до 7 часов пока, не тревожась тем, что не можешь спать менее. Работа не мешает делу спасенья, лишь бы не своекорыстье располагало нас к ней, а любовь к Господу, обрекшему нас на труд во славу Его и для пользы ближнего. Г.

***

1852 г. 16 февраля. Напрасно смущаешься, чадо моего сердца, обстоятельствами моими, и скорбишь много о тех скорбях, кои могут послужить для меня ключом и колесницею к царствию Божью. Что слава Mиpa? Не прелесть ли, не сеть ли часто для непорочности? Аще же страждете правды ради-, блажени есте, говорит св. ап. Петр. Страха же их не убойтесь, ниже смущайтесь (1 Посл. 3:14). Лучше бо есть благое творящим, аще хощет воля Божия, пострадати, нежели зло творящим (ст. 17). Тем же и страждущие по воли Божией, яко верну Зиждителю да предадят душы своя в благотворение (гл. 4, ст. 19).

Тяжела разлука со мной? Пусть мое место займет в твоем сердце Господь: предай Ему всецело себя, и оно не будет скорбеть, как дитя при груди матерней, сытое, довольное, веселое.

***

1852 г. 18 февраля. И вчера, и ныне читал я твой дневник, чадо Христово, и нахожу, что ты все та же самопроизвольная страдалица, любящая жить более в других, забывая уже чересчур иногда самое себя. И хорошо это, и худо: хорошо, потому что любовь ищет не своих си только, а и яже суть ближнего (1Кор. 10:24), особенно близкого к нашему сердцу; худо же потому, что если бы человек и весь мир приобрел, а потерял чрез рассеяние и небрежение душу свою (Мф. 16:26), то плохая для него находка. Уповай, чадо, более на Господа и будь подоверчивей к таинственным путям Его. Не развлекайся слишком по сторонам, не касающимся до тебя. Молитвы умной не бросай, особенно когда умиротворится душа твоя и соберутся от вне помыслы твои. Да исправится она, яко кадило пред Господом тогда (Пс. 140:1).

***

1852 г. 15 марта. Остаток вечера или обычного бдения суточного посвящаю на собеседование с тобою, чадо Христово. Прими к сердцу глаголы души моей, сколь бы ни казались они, с первого взгляда, неприятными тебе. Предваряю тебя, что письмо будет состоять, главным образом, из ответов на предложенные тобою вопросы.

Чтобы не подвергнуться изведанной тобою беде, не ходи по той стезе, которая довела тебя до вражеской сети, т. е. не умничай много, не будь пытлива, а главное – помни, что ты послушница Христова; следовательно, твое дело – с кротостью и молчанием исполнять то, что повелевают тебе другие именем Господа.

Мысль твоя, что всякому можно рассказывать о грехах своих, основана на худо понятых тобою словах св. ап. Иакова ( – 5: 16): исповедайте друг другу согрешения, да исиелеете, они внушают лишь то, чтобы мы не таили грехов наших пред теми, кому открывать их должно, для уврачевания их, а не то, чтобы обнаруживать их пред всеми и каждым; чрез такую исповедь, пожалуй, можно будет многих навести на нечистую мысль, или на самое даже дело недоброе.

Молитвенное твое правило хорошо, если ты исполняешь его усердно; пока выполняй его по-прежнему, до особого переговора об этом, при случае. И в распределении часов для сна твоего, не более 6 часов, а иногда и до 5 в сутки продолжающаяся, не нашел я ничего, что можно было бы переменить. Спи, Христос с тобою, сколько спится теперь, а вот даст Господь силы, – станешь спать и поменьше.

Пост неси посильный, особенно если непостоянная плоть мешает подвигам духовным или тем, что клонит ко сну во время молитвы, или возбуждает нечистые движения. Отвечать Д. Д.³ на письмо следовало бы... Бога ради напиши к нему, хотя коротенько. В письме можешь стороной намекнуть, что, зная слабость свою, не можешь не учиться, у кого бы то ни привел Господь, не без цели же давший овы убо апостолы, овы же пастыри и учители к совершению святых, в дело служения (Еф. 4:11, 12). Дневник тебе не следовало бы прекращать; продолжай с Богом, да откровеннее; иначе трудно мне будет знать твои недуги и делать, в случае нужды, операции. Вот уже 12 часов. Рука, не мало писавшая ныне, и очи насмотревшиеся вдоволь на суеты, просятся на покой. Прости, мое чадо, всегда и в эти минуты благословляемое моим сердцем, и будь уверена, что любовь о Господе к тебе ни на волос не изменилась в бедном Г.

***

1852 г. 12 марта. О том состоянии души твоей, которое, как пишешь, неведомо твоей совести, много не беспокойся. Займись пока исправлением до времени того, что видишь и признаешь нехорошим в себе, молясь о первом так: от тайных моих очисти мя Господи и от чуждих пощади рабу твою (Пс. 18:13–14). При случае, даст Бог, поговорю с тобою и об этом, так сказать заднем дворе души твоей. Оставь Требник в покое, до поры до времени: Слова, приведшие в содрогание, как пишешь ты, душу твою, я просил бы напомнить мнё при свидании, как отцу, готовому подчас положить душу свою (Ин. 10:11), сколь ни греховна она, за тебя. С помыслами плотскими ты хорошо поступаешь и впредь, если бы они налетели на тебя, переведывайся с ними также. Это лучшее и благонадежнейшее из средств против них.

***

1852 г. 20 апреля. Не раз прочитал я письмо твое, чадо Христово, не раз проследил его мыслью, перечувствовал сердцем и вот ответ мой на него искренний.

Тебе бы хотелось расстаться с тщеславием и распроститься с духом гордыни, присущим тебе. Что же? В час добрый! благословясь, скажи им, недругам нашим: простите. Да скажи – не словами, а терпеливым, безропотным перенесением болезни своей, наговоров людских, задевающих за сердце, и дух твой смущающих, покорностью судьбам Всевышнего, избравшего, конечно, не без премудрых целей и болезнь, и поношение даже от близких кровных, крестом для тебя, на коем и должна ты распять себя со страстями и похотями (Гал. 5:24), хотя бы и трудна для внешнего человека (2Кор. 4:16) была операция эта. Об излечении совершенном от болезни тебе уж и думать нечего: она, может, до смерти станет очищать твою душу и плести тебе незримо венок нетления за терпение твое. Мужайся же, мой друг, не смущаясь постигшим тебя искушениям. Пусть смерть застанет тебя готовою, по крайней мере, лобзать или лобызающею Отчую десницу, простертую к тебе с врачевством спасительным, хотя и горьким, прискорбным.

Побыть, поплакать, помолиться на могиле родных весьма поучительно, утешительно и составляет одну из обязанностей чад добрых; поэтому, всем моим сердцем благословляю тебя съездить туда с сестрой Алек. Еф., испросив наперед, разумеется, благословение у начальницы.

За Гр. молись и днем, молись и ночью; она действительно достойна жалости по жалкой доле, самой же избранной ею по милости самомнения. Станем надеяться, что искушения за искушениями вымнут из неё костригу, отделят мякину, вывеют плевелы так, что, быть может, она, даст Бог, утешит нас. И не все ли мы, чадо, ходим с паденьем (Сир. 13:16)? Итак, дня через два-три позови ее, обними и скажи: прости, мой друг. Я немного смутилась было; но теперь обнимаю тебя любовью, прося у тебя за меня молитв святых.

***

1852 г. 13 апреля. Очень рад я, чадо моего сердца, что, не взирая на мягкость и приимчивость души твоей воспламенительной, борешься по силам с сильным напором помыслов, тебя обуревающих. Продолжай таким образом и вперед обучать и раскрывать чувства души твоей, – и ничтоже успеет ктому враг на тебя и сын беззакония не приложит озлобити тебя (Пс. 88:23), хотя бы и продолжались еще и еще с его стороны искушения. Жизнь – война (Иов. 7:1), мое чадо: мудрено ли, что поет подчас сердце и грустите безотрадно? Станем добре, станем со страхом на стражбе своего спасения, и бремя будете легким тогда, не взирая на упадок сил и души, и тела.

Работу брать и назначать цену по совести за оную не грех. Назначь, смотря по труду и отделке, цену. Дадут – возьми, а не дадут – не смущайся. – Не грех насладиться и природой, любимой всегда и всеми нежными сердцами; поэтому не нахожу предосудительного в том, если из любви к ней ты пойдешь и пороешься в садике, или займешься поливкою цветочков во время досугов. Не грех ознакомиться и с путевыми записками, особенно о св. местах, – это не роман, – только бы чтение сего рода сочинений не мешало молитве, которая должна быть само собранною.

Прошу сестре Афанасии сказать, что поклонов во время Пятидесятницы в келье делать не следует.

***

1852 года, 24 апреля. Не чернилами, а сердечными слезами пишу к тебе, чадо моего сердца, паче же искупленное бесценною кровью Христа Спасителя – Божие чадо! Дерзай, дщи! Господь близь (Пс. 118:15). Где изнемогают и оказываются бессильными все наши силы и крепость мышц наших, там Он и есть с своим всемогуществом. Обратись только сердцем к Нему, которое готов Он ободрить, заместив все Собою, как болий нашего сердца (1Ин. 3:20; 4: 4).

Дела твои далеко не столь плохи, как полагаешь: это мне знать лучше, чем тебе, которая не можешь быть в них, по пословице, судьей. На помыслы врага: нет тебе спасения, ты лед, ты ничто, – говори: «все это правда; только не на радость тебе – окаяннейшему, проклятому: за меня положил душу свою праведную Спаситель мой, за меня лилась кровь на Голгофе, за меня и доднесь и молятся и станут вперед молиться за бескровной жертвой люди меня любящие всем сердцем, не взирая на то, что знают все и черное, и белое из моей жизни. Если бы я была жертва ада, то существа близкие душе моей не стали бы обманывать меня: они прямо бы сказали: «ты пропала, тебе не спастись»; а они говорят мне все в один голос устами единой любви о Господе, что погибнут лишь грешники и грешницы отчаянные, т. е. нежелающие прикрыться бесценным покровом, истканным на Голгофе Искупителем, а не я, хоть и грешница, но не такая, по милости Божией еще, чтобы презирать кровь завет вечного (Евр. 10:29), которая столь недавно еще окропила меня в знамении спасения». Снова повторяю тебе, чадо: дерзай и не бойся! За тебя против врага обнажен меч Ангела твоего хранителя, за тебя горят, и будут гореть, как лампады пред образами, молитвы сестер твоих милых и нежных друзей, за тебя, как искра в суровом древе от молнии, тлеет любовь даже и в грешной душе моей, испрашивающей благословение с неба душе твоей. Иди же в мире в храм и не тешь врага недостойным тебя малодушием. Г.

***

1852 г. 1 июня. Тайна благо угождения Господу в твоем положении открыта тебе: почитай болезнь даром Отца небесного и, благодаря Его за эту милость, целуй руку, поразившую тебя с нежностью, яко дщерь возлюбленная Им паче многих. Кушай умеренно, так чтобы оставался аппетит всегда после стола; спи от 4 с половиною до половины 5 или до 6 часов; не можешь молиться стоя, молись сидя, собрав в себя все мысли и обращаясь к Господу, присущему тебе. Из кельи выходи реже. Более слушай, чем говори. Чаще думай о своем ничтожестве без благодати Божией: чрез это скорей всего дойдешь до бесценного сокровища – смирения. Прости и не скорби о бедном грешнике Г.

***

1852 г. 12 июня. И прежде я никогда не огорчался на тебя, чадо мое, не огорчался, по крайней мере, до такой степени, чтобы красное солнышко хоть когда-либо за небосклон опустилось при неудовольствии моем на тебя хилую, подозрительную до нельзя; а теперь и всего менее огорчен. Молиться о тебе, тихо грустить и слезить по временам, сорастворяя грусть эту только мольбою к Врачу душ и телес, – вот наше дело! Поэтому можешь судить, каково читать мне было извинения твои в каком-то огорчении меня, выдуманном очевидно тобою. Пора бы уже тебе бросить все подозрения и ходить в простоте сердца. Аще не будете, яко дети, говорить слово Божие, не внидете в царствие Божие (Мф. 18:3); а мне бы желалось видеть тебя причастницею сего царства. Пора и обо мне оставить беспокойства, тревоги, печаль: никто и ничто мне не сделает, если Господь не попустит; а если попускается что, так это нужно для очищения моего, коего, как любящая меня, конечно не можешь не пожелать мне. Помни только последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сирах. 7:39). Что тебе до огорчений, кои, по милости Божией, не превышают меру терпения моего? Зачем тебе лишать меня, быть может, награды за молчание о них? Разве так себя обнаруживает любовь о Господе? – Мир тебе, чадо.

***

1852 г. 13 июля. Добрые друзья наши, сестры твои Евпракс. и Ал. Еф. уведомляют, между прочим, что все ты хвораешь, слабеешь, изнемогаешь, и, говоря словами царя-пророка, сетуя ходишь (Пс. 41:10) по пути своей жизни. Слава Господу, наказуещему нас с тобою и готовому болезнями тела уврачевать язвы душ наших. Смиримся под крепкую руку Божию, да вознесет ны (1Петр. 5:6). Станем верить, и веруя сердцем, утешаться, что не забыл нас Господь, но взыскал особенно с меня окаяннейшего, любовью своей. Зачем смущаться нам мыслью, что при здоровье мы лучше бы были? К здоровому скорее пристают, как дивии звери к трупу слетаются, как враны, тучи помыслов нечистых, желаний скверных, даже дел скаредных.

Не унывай же, дорогое о Господе чадо; люби покоить свой умный взор на страданиях Господа нашего Иисуса Христа и днем, и в ночи, когда чудные лучи света неземного падают с креста и, как воск, растопляют сердце, делая его способнее, приимчивее к впечатлениям небесным.

Да не забывай и меня многогрешного в святых своих молитвах. Сколь ни худо живу я, следуя дурной привычке своей – отлагать со дня на день исправление свое и покаяние, но не желал бы умереть во грехе, – с этим змеем, обжившимся с сердцем и обвившим его.

***

1852 г. 15 июня. И в ночи, как во дни, являются очам любви любимые нашею душою предметы. И немудрено: она не спит, хотя и она не знакома с усталостью, слабостями. Как бы ни было, видел я всех вас ныне, как на яву, во сне, и всех яснее выдалась при этом из круга сестер прочих ты с сестрою А. Е., которую, к изумлению моему, разоблачила ты и, обнаживши до средины талии, показывала мне на три язвы ее, из коих две на плече, уже поджившие, а третья на спине, подле позвоночного столба, была свежая, с материей. Язва эта, говоришь ты мне, нужна якобы ей в предотвращении внезапного удара, к коему предрасположена якобы она в припадке гнева и чревоношения после зачатия младенца. И жаль мне было видеть эту на ней язву и сказать не находил что, сколь ни хотелось мне склонить вас к закрытию оной. Что это значит, не знаю. Узнаем, быть может после, даст Господь.

Приобщалась ли ты ныне? Всей душой поздравляю тебя и желаю, чтобы Христос вселился в тебя, чадо мое о Господе, всецело. С ним ты всех будешь богатее, всех покойнее: ангелом – не человеком, как я слабый и бедный, даже ты будешь.

***

1852 г. 20 июня. Слово любви твоей, чадо Христово, встречено любовью в моем сердце, и вот ответ его краткий, по краткости досуга.

Я наше, или самолюбие убивается именно тем самым оружием, с коим преследовала ты и ранила его вчера: самообличением и противлением его стремлениям. Продолжай постоянно изгонять его оружием сим, прося при этом у Господа помощи; потому что враг этот скрытен и не редко преобразуется в ангела светла (1Кор. 11:14).

Жизнь моя, мое прошлое, как и настоящее, – струп, язва, грех! На что тебе сокровище это? Хочется испачкаться, оскверниться? Избави Бог! Не проси же материалов для биографии моей, или лучше грустной повести о грехе, во мне живущем и царствующем с дней почти младенческих доселе: в ней ничего нет для тебя поучительного, а соблазна – тьма тем.

***

1852 г. 27 июня. Судя по желанию твоему, выраженному в письме ко мне, – видеть меня поскорее, не могу не видеть, что ты, как и друг наш Ал. Еф., похожа на одержимых водяною: чем более пьешь, тем сильнее в тебе жажда. Что бы тебе открыть, при содействии благодати Божией, в самой себе источник неоскудный для потребы домашней, не обращаясь ко мне, кладенцу сокрушенному, безводному?

Относительно матери игум. Досифеи не скажу тебе ничего, кроме того, что и ты, и я окаянный, должны, следуя заповеди Апостола ныне чтеннаго, быть братолюбивыми друг ко другу с нежностью и в почтительности друг друга предупреждать (Римл. 12:10), поменьше думать о себе, при невнимании к нам, оказываемом иногда с целью узнать нас покороче.

***

1852 г., июля 21 числа. Зовешь ты меня и зовешь сильно к себе. Но я был у тебя весьма недавно; поэтому стыжусь ходить часто, опасаясь при этом, чтобы, вместо пользы не причинить вреда души твоей. Не учащай вносити ногу твою к другу твоему, говорит Премудрый, да не когда насыщся тебе возненавидит тя (Притч. 27:17); а ты – друг души моей, – как же мне не дорожить покоем души твоей, и как не избегать частых посещений? О болезни моей меня не спрашивай, а уверься лишь в том, что весьма благодетельная она бывает для меня, без ней, как орел без крыльев, пожалуй пресмыкался бы дух мой по земле (Пс. 118:25), лакомясь, как гад, падалью и нечистотами. За что ты, нежное чадо, питаешь ко мне бедному грешнику такое внимание с участием сердца? Недаром видно кто-то сказал, что причина любви – без причины. Остается желать, чтобы я окаянный и бедный грешник вполне мог почувствовать меру привязанности твоей и сумел бы отыскать в ней такую сторону, которою бы мог привести тебя к плодовитой маслине – Христу, да сподобишься и ты, как прочие невесты Христовы, вони масти благовонные, и войдешь веселыми ногами, как позовут, в чертог славы невечерней.

***

1852 г. 4 августа. Исповедь твою прочитал, Христово чадо и нахожу, что искреннее приносишь ты покаяние; остается желать, чтобы охраняла ты себя от повторения прежде содеянных тобою грехов, чрез бдение за собою, молитву и постоянство. Дай, по крайней мере, обет, хотя например не лгать и не лукавить, а ежели бы по привычке и довелось это сделать, в туже минуту торжественно сознавайся, пред кем допустила этот грех, что ты виновата. Пусть на первых порах будет и стыдно, зато очень памятно и едва ли уже захочешь после впасть в тот грех, столь скоро, по крайней мере.

***

1852 г. 10 августа. Радуюсь, что благодушна ты; молю Господа продлить в тебе этот дух добрый, готовый не унывать и не сетовать безотрадно, а со страхом и благоговением приносить ко Господу жертвы хвалы и аромат покаяния искреннего. Если не умру и не встречу препон каких – явлюсь я, даст Бог, к вам в среду или во вторник, чтобы выследить увернувшиеся и затаившиеся во глубине души твоей порождения лукавого, могущие повредить ей, как прожорливый хотя и мелкий червь растению.

Ты права, питая указ к аду: там плач и скрежет зубов (Лук. 13:28), там огнь не угасает и червь не умирает, там дым от вечного огня и жупела будет гореть целую вечность (Апок. 14:11), для муки грешников. Держись только не за меня, подобного тебе грешника, но за Христа, победителя смерти и ада, держись и волею и сердцем твоим. Пусть мысли, и желания, и чувства твои останавливаются с верою, надеждою и любовью на Нем едином, минуя нас, Его служителей, кои, как звезды при солнце, незаметны для глаз, ищущих Господа в ясный день посещения и боговедения.

***

1852 г. 15 августа. Поскорбел я о том, особенно во время всенощной, что, проповедуя иным о спасении, сам живу, как раб неключимый (1Кор. 9:27), ни чувствами, ни желаниями, ни помыслами, ни словами, ни делами, не оправдывая благо попечительный о мне промысл Отца небесного, премилосердного, ожидающего с часу на час моего обращения на путь правый, вводящий в живот.

Вероятно все это открылось очищенному оку любви твоей и вызвало сожаление из сердца твоего. Что-то вроде сего и владыка заметил во мне, только во сне своем на нынешнюю ночь: «вижу, говорил он мне ныне после обедни, – якобы на груди у тебя огромный, белый как снег, серебряный крест с большим лучистым венцем, в виде короны». Прошу помолиться о мне, бедном грешнике, и пожелать выхода из бездны грехов, обошедших меня, как воды моря Иону некогда. О, Господи, спаси, о Господи, благопоспеши (Пс. 117:25), хощу ли, не хощу аз окаянный! Живота Мати, к животу престави мя многогрешного!

О грех, тобою поведанном в письмеце, в котором просишь разрешения, не могу я сказать тебе пока ничего, стану до поры-до времени молить Господа моего премилосердаго, да снимет Он сам благодатию своею те ложные покровы с тебя, за кои всею силою держится самолюбие твое и желало бы укрыться, буде можно, от самого всеведения Божия, подобно прародителям согрешившим и убежавшим в лес, не скрывшие однако же их от ока Всевидящего.

***

1852 г. 18 августа. Исповедь твою, Христово чадо, чистосердечную прочитал я вчера по возвращении от сестры твоей и друга Ал. Еф. в 9 часу вечера и смею уверить тебя, что со мною читали ее и ангелы, служебные духи, в служение посылаемые к хотящим наследовать спасение (Евр. 1:14), и сам Господь наш Иисус Христос, пришедший в мире наш дольний взыскать и спасти погибших, а следовательно и нас с тобой, достойный осуждения. Я получил приказание, как некогда пророк Нафан – Давиду убийце, прелюбодею, после принесенного им покаяния, сказать тебе, чаду моему: Господь отя согрешение твое, не умреши! (2Цар. гл. 12:13). Слышишь ли? – не умреши. После сего уже и не считаю нужным просить тебя: не скрываться от меня, строителя таин Божиих, как от Его посланника, хотя и последнейшего из последних, и не таиться в моем присутствии, не взирая на нечистоту души и тела. Теперь ты чиста и свята, как невеста Христова: чего же бы тебе стыдиться меня? Христос с тобою.

***

1851 г. 27 августа. «Неужели, отец мой, и теперь вы еще не отвергнете меня скверную»? пишешь ты между «прочим в письме твоем, или лучше сказать в исповеди твоей чистосердечной. Именем Господа уверяю тебя, что не отвергну. Этого мало: ты дороже для меня даже теперь стала, чем прежде, когда скрывала в себе то, что видела бедная душа моя в тебе прикрытым, но не сокрытым. Будь спокойна, сколько это возможно в твоем положении, и читай ту молитву, которую советовала тебе любовь моя, в означенное время. Сколь не поздно покаяние твое, все-таки оно покаяние, воня животная, аромат сокрушения, а не постыдная правда книжников и фарисеев (Мф. 5:20). Благодари Христа Спасителя, призывающего тебя в свой чертог светозарный с мудрыми девами, тебя, оставившую, при содействии Его благодати, буйную мудрость свою. Слава Ему, показавшему тебе, сидящей во тьме и сени смертней, свет.

***

1652 г., 3 сентября. Предпринятая тобой исповедь – святое дело; всем сердцем рад я сему, желая преспеяния тебе от сего благоделания, Христово чадо. За молебном в пяток, после ранней, если он будет вскоре по окончанию литургии, готов я помолиться с твоим сердцем и, буде дасть Господь, смешать горечь слез моих сладостью сердечною твоего умиления; если же не скоро, – доложен уйти я: у меня класс и дорога каждая минутка, чадо мое. По телу я почти здоров, но душа моя хворала и вчера и сегодня; да и не знаю, когда не хворает она, окаянная. Вот тебе весточка, чадо мое желанное; от грешника, о чем и слышать, как не о грехах? Помолись, родная, при досуге, да избавит меня Господь от искушений, обышедших душу мою бедную, или паче – да даст терпение и силу, мне нужную, для борьбы с ними. Грустно мне т скорблю о том, чтобы уча тебя и других, самому не быть неключимым рабом. О, Господи спаси, о, Господи благопоспеши (Пс. 117:25) и мне и чадам моим! Христос с тобою.

***

1852 года, 5 сентября. Беру несколько минуток у должности в долг, чтобы удовлетворить долгу святой любви, ставшему близ сердца и с настойчивостью неумолимого кредитора требующему уплаты. Но чем расплачусь, бедный духом, нечистый сердцем? Чем? Смиренным сознанием моих немощей, чадо мое о Господе возлюбленное, и покорною мольбою к Господу, да сам Он, богатый в милости, воздаст тебе полною мерою любви своей, в течении наступившего нового лета жизни твоей; да содеет тебя, невесту свою достойную Себя; да утвердит слабые досель стопы твои на пути заповедей и оправданий своих, так чтобы никогда они не претыкались о камень соблазна; да видя грехи свои пред собою выну, сколь ни тяжело это для очей совести, тем с большим бы упованием жила ты, чадо сердца моего, отныне от Него – единого.

***

1852 г. 7 сентября. Очень трогает меня этот энтузиазм души твоей, Христово чадо, с каким обращаешься ты, судя по письму твоему, к моему бедному сердцу. И камень, кажется, мог бы треснуть от этого огня чувств, согретых любовью, не только что бедное сердце мое.… Если когда, то в такие минуты по преимуществу дается ощущать мне бедному с одной стороны все ничтожество моих усилий и незначительности труда, коими, по воле Божией, желаю от всей души споспешествовать делу спасения твоего, с другой – та высота чувств в тебе и святость порывов пламенного сердца, на которую поставляет тебя благодать Божия, тебя, мое о Господе чадо, за минуты смирения и пленения ума твоего в сладость послушания Христова (2Кор. 10:5). Итак, напрасно ты думаешь, чтобы я мог оттолкнуть тебя, когда либо – сохрани Бог! Ты дорога мне, как все святое, очищенное кровью Господа моего, все носящее на себе Его образ боголепный.

***

4 октября 1852 г. Благодарю Бога, что не изнемогаешь ты, искушаемая и стужаемая прилогами врага, силящегося то смутить, то омрачить душу твою. Противися диаволу, по заповеди св. ап. Иакова (– 4:7) и вперед, как противилась ему 1 и 2 октября, и бежит от тебя, к утешению моего любящего тебя о Господе сердца. Ведь он не может насильно влечь нас ко греху. Облако нечистых его прилогов всего скорее разносится именем Иисуса Христа, произносимых с участием сердца и смиренною преданностью в его крепкие руки.

Жалеешь и скорбишь о том, что ничего не слышишь о мне. Что бедный грешник может сказать сам о себе утешительного? Ровно ничего: Сладце похвалюся, говоря словами св. ап. Павла, токмо в немощах моих (2Кор. 12:9), имея однакож намерение снять с себя кожух этот греховный, теснящий меня и давящий сильно дух мой, ищущий соединения с Господом.

***

1852 г. 7 октября. Жалуешься на недуг души твоей – известный? Что делать, чадо мое родное! Пока все у нас как-то уродливо, неполно. Прекрасен младенец – дитя и мил он, как ангел; а всмотришься попристальнее – увидишь, что нет у него ни зубов, ни силы, уменья владеть руками, ногами: нужно дождаться, пока подрастет он и вполне разовьется, чтобы быть в совершенном виде. И ты только младенец еще во Христе: много любезного, дорогого, бесценного даже в тебе; но есть и недостатки – следствие неполного развития ,быть может, души твоей и эти недостатки, при помощи Божией, пройдут, если предашься всецело святому Провидению и станешь беречься от уродливости и порчи нравственной, которую уже, сколько ведомо мне, ненавидит душа твоя, близкая мне и родная. Продолжай присматривать за собою и сберегать себя со смирением: страх и смиренное благочестие привлекают силу Божию, которая восполняет неполноту, сознаваемую, по милости Божией, тобою.

Недостаток сестры-друга, как немощь, как слабость, снеси и покрой любовью нежной. Охи и вздохи с криками еще не страсти, не пороки: с ними не так жить опасно в соседстве, как с последними. Впрочем, за откровенность хвалю тебя и устами и сердцем: это лучше, чем носить в сердце занозу на сестру и молчать пред отцем-другом.

***

1852 г. 13 октября. Ответ на исповедь. Я с любовью, чадо любви моей, прочитал твою исповедь. Чем искреннее она, тем отраднее моему сердцу. Радуюсь, что кончается в тебе, по милости Божией, бесчувственность твоя, этот сон летаргический, коим любят нередко успокаивать себя погрязшие в пучине греха грешницы, что твое сознание о грехе стало живее, яснее в тебе при созерцании благодати и боль от него жгучее, неприятнее для души твоей, настрадавшейся уже вдоволь, что жажда возрождения томительнее, неугомоннее, и что, наконец, голос Жениха твоего небесного доходит до сердца твоего и начинает трогать его и поднимать, как тяжко больного ,с одра смерти. Остается желать теперь мне бедному грешнику, чтобы подражая Магдалине, припала ты к стопам Его – с верою и любовью и, оросив их слезами умиления, шла в след Его на Голгофу и решилась на распятие в себе страстей и похотей (Гал. 5:24), кои доселе в тебе живут, питаясь приветом плоти, как змеи. Каким же образом производится эта болезненная операция, об этом говорил я вам, помнится, немало. Припомни хоть то, что начало этого самоумерщвления состоит в делании дел, совершенно противоположных делам тьмы. (Ефес. 5:2); например тщеславилась ли прежде? Не тщеславься уже и старайся обвинять себя на каждом шагу. Скряжничала ли? Не скряжничай, а будь милостивою дательницею по силам. Любила ли нечисто? Полюби целомудрие и желай лучше умереть, чем увлекаться сердцем в пучину сего греха, сладкого и потому весьма опасного.

Относительно обхождения твоего со мной не беспокойся: не вижу я ничего непристойного, излишнего. Смотри однако же сама за собою повнимательнее и если что подметишь не вполне сообразное с званием твоим – отрежь ветвь сию, побег этот, ослабляющий цвет истинной любви твоей. А так как с падением мы ходим (Сир. 13:16) здесь, как живущие во тьме и сени смертной, то станем смотреть себе под ноги, да и не запнутся стопы наши о камень не того-другого претыкания. Зная мое ничтожество, редко я, по милости Божией .отношу к себе то, что ты о мне пишешь. И впредь, даст Бог, этих же правил я стану держаться, чтобы не сбиться с толку и не вообразить себя действительно достойным любви вашей и святой привязанности.

Причина невнимания нашего к читаемому в слове Божием происходит, между прочим, от того, что мы относим почти всегда к другим, а не к себе, что читается или слышится нами.

Пишешь, что болит и скорбит твое сердце о родных, и не знаешь, что тебе делать. Как что делать? Говори в такие минуты тоже, что некогда говаривал пророк Давид: Вскую прискорбна еси душа моя, и Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога (Пс. 41:12) и пр., вместо того, чтобы суетиться и крушиться. Как крик ворона пред бурей не отсторонить бури, так и наши вопли сердечные – бед и напастей от других. Другое дело при сердечной тревоге о судьбе сестер заняться молитвою о них. Положим даже, что елей мольбы нашей с тобою и не умастил бы главы иной сестры, может уже отжившей для своих радостей; но эта мольба может обратиться иногда на главу твою и облегчить скорбь.

Выполнять правило все и всегда – похвальное дело; но выполнять его кое-как – плохо: поступать так, значит обманывать себя и поступать против третьей заповеди. Моляся внешне, читая молитвы устами, молись так, чтобы внешняя твоя молитва вполне соответствовала внутренней; ибо не всяк глаголяй Мы: Госполи, Господи, внидет в царствие Божие, говорит Спаситель, – но творяй волю Отца небесного (Лук. 6:46). К Гр. надобно быть поснисходительнее, помня, что ласки редко вредили кому, а невнимание, как плод сердечного нерасположения, всегда были и будут похожи на мать свою – неприязнь, лишающую счастья сердце наше, которое только и живет что любовью. Само собой разумеется, что всего менее надобно льстить ей и таким образом пересаливать и портить как бы дело. Как гиря для крыла птицы пернатой, так грех для души, окрыленный силами и естественными и благодатными, тяжел и стремит нас долу; поэтому хорошо облегчать душу от этого груза почаще.

Доброе желание – цвет благоделания; но цвет не плод; ищи, чадо, больше плода. Христос с тобою.

***

1852 г. ноября 23 дня. Рабу и узника греха, привел мне Господь отслужить литургию ныне и посетить сидящих в узилище и за затворами, не взирая на то, что большая быть может часть из них менее виновны, чем я бедный грешник, терпимый долготерпением Божиим. Слава долготерпению твоему, Христе! Благодарю Его милость и за вас, причастницы Христовы, и посылая вам благословение моего сердца, с просфорою, прошу не забыть о мне, как я не забыл, вспоминал вас в темнице недавно, моля любовь Христову и меня и вас всех извести из темницы души наши исповедатися имени Его святому (Пс.14:8), дивному и страшному; да не царствует грех в мертвенном теле нашем, во еже послушати его в похотех его (Рим.6:12); да изведет любовь Отца небесного и вас и меня недостойного в свободу славы чад Божиих.

***

1852 г. 31 декабря. Совлечение твоего ветхого человека с деяниями его (Колос. 3:9), очень нравится мне, тем более, что без этой болезненной операции нельзя прийти в чувство и воспитать в душе покаяние нераскаянное во спасение (2Кор. 7:10). Кто хочет быть Христовым, тот должен питать омерзение к этому ветхому человеку (Еф. 4:22), должен преследовать его в помыслах ума, в желаниях воли и в чувствах сердца; должен умереть греху (Рим. 6:11), распять свою плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5:24), распять не на миг, не на час и не на неделю, но на годы, на вечность. Трудись же, родная моя, с упованием на Божию помощь, трудись постоянно, как земледелец усердный, не приходящий в отчаяние от того, что не скоро растет и колосится семя на нивах, орошаемых потом его. Наше дело сеять, поливать, а возвращает посеянное Господь (1Кор 3:6), Свет истины, Солнце правды. Воздавай славу, хвалу и благодарение Богу единому Благодетелю нашему общему и, доверив себя в его крепкие руки, не бойся зла, хотя бы довелось тебе проходить даже посреди сени смертные; и на молитву нашу много не рассчитывай: без Его собственной силы и помощи благодатной все мы слабы, и бессильны, и нищи, и гладны. Подвизайся и иди путем тесным (Матф. 7:14). Он доведет тебя до рая земного – любви христианской, воспитываемой всего более самоотвержением в душах наших.

***

1853 г. 2 января. Жаль мне и очень тебя, чадо мое, паче же Христово! Измучилась ты, полагаю, при мысли, что не сумела, как должно, воспользоваться плодами исповеди сегодняшней. Если бы можно было, пошел бы опять к тебе с утешением ласкою, вместо грозы той, коею, при уходе от вас, хотелось мне отвлечь внимание твое от себя самой и таким образом выбить из тебя клин клином. Прошу тебя забыть все, как сон, смежавший очи твои умные, как грезу ночную, как призрак. По-прежнему болю о тебе утробою моею, по-прежнему готов носить тяготы твои (Гал. 6:2), твои немощи; по-прежнему готов прощать тебе и простил уже, как оплакавшую свое поползновение, приключившееся от камешка соблазна, подброшенного к ногам твоим врагом-искусителем. Умирись же, мое чадо, иди веселыми ногами на брак Агнчий к светлому чертогу Христа – Жениха твоего, ничтоже сумняся, ничегоже страшася; иди, напутствуемая и благословениями, и молитвою бедного всем, но не любовью к тебе о Господе Г.

***

1853 г. 10 января. Прочитав исповедь, о содержании коей давно уже предварен я был слухом, при первом же досуге я начал было писать на ней обличения, не щадя нимало твое самолюбие; но дело за делом отвлекли мое внимание, охладили ревность; а тут явилось сострадание к тебе, припомнилось, как много щадить меня беззаконного Господь наш. И вот, вместо упреков, обличения, побранки за твою нетерпеливость, пытливость непомерную и подозрения, советую тебе попытаться успокоить себя такими, между прочим, соображениями: «отец мой о Господь конечно строгонек ко мне, строже, чем к той, или другой сестре; по-видимому, и доверия менее имеет ко мне, чем к другим. Но я уверена, что зла он мне не пожелает; да и нет выгоды ему от сего; к тому же грех было бы думать, чтобы намеренно, ни с того ни с сего, решился он обидеть меня, любящую его и, как видела, чувствовала я, любимую им. Итак нечего тревожиться мне поступками, отношениями его ко мне: любовь его знает, что делает; как прежде не давал он мне змия за рыбу (Мф. 7:10), так и теперь не даст и не вместо меду яду».

Но ты не это подумала, родная моя; без борьбы без выстрела сдала ты крепость души врагу-смутнику. Любя тебя по милости Божией, молю успокоиться и выгнать именем Иисуса Христа гостя незваного – подозрение и опять любить и верить: ей, не раскаешься! Христос с тобою!

***

1853 г. 26 января. Повесть твоя, родное чадо сердца, о молитве вашей сердечной с сестрами ко Владычице Радости нашей, весьма умилила меня: капля за каплею выступали слезы мои, не из очей, мне казалось, а из самого сердца моего бедного. Да благословит вас Господь от Сиона, и да узрите благая Иерусалима (Псал. 1217:6) и здесь и там – во стране живых у Бога жизни и любви!

На разлуку с храмом не сетуй: ты можешь в нем быть умом и сердцем, можешь перенестись туда верою и любовью. Сочинения св. Макария читай не скоро, сопровождая чтение размышлением и молитвою умною. В болезни своей предайся всецело Врачу души твоей и тела – Христу и принимай лекарство твое, как бы от Его руки, говоря с верою и любовью: «да будет воля твоя», – и только! Подвиг твой главный должен состоять теперь в терпении и благодарении, сопровождаемых бдением и молитвою посильною.

***

1853 г. 12 февраля. Благодарю господа моего, что и в вас, в моих чадах, и во мне, бедном грешнике, по святым вашим молитвам, поддерживает Он чрез ангелов хранителей наших елей любви и единения духа в союзе мира (Еф. 4:3). Без Него – лозы нашей живительной (Иоан. 15:5), мы давно бы увяли от обдержащей нас скорби, как от холода невыносимого, и посохли бы обессоченные. Спрашиваете: что со мною делают добрые люди? – Делают то, что попущено Господом нашим, не более: плетут, быть может, венец нетленный, если не лишусь его чрез малодушие.

Из поучения святителя всего, конечно, яснее можете видеть, к чему повели бы свидания наши, даже самая настойчивость моя продолжать, не взирая ни на что, ходить к вам в храм. И прошедшее, и будущее наше обрисовано верно устами святителя Божия: примем же это за глас Божий и успокоимся, как рабы неключимые.

О вреде частых моих посещений не раз и сам я говаривал вам. Быть же так, как архипастырю, поставленному над нами Господом, угодно. Пусть никто не скажет нам, что ты отделяемся от него, мы – овцы пажити его; что не знаем мы и не хочем знать, слышать глас пастыря нашего; что хотели уставить чин с нарушением вековаго чина св. Церкви, не могущей быть без епископа. Пусть он, избранник Божий, узнает из дел наших, то ли мы, что говорят, за что выдает нас молва, по свойственной людям слабости Словом, смиримся под крепкую руку Божию, да ны вознесет (1Петр. 5:6). Проповедь, по милости Божией, нисколько не смутила меня: напротив получил в ней лишь новое уверение в том, что не стоил окаянный быть членом вашего общества святого, что яко кукол на ниве, исторгаюсь рукою ангела Церкви с Божией нивы, да не подавлю пшеницы Христовой. Ныне уже не ходил я к вечерне, согласно неоднократным замечаниям и отзывам (чрез других) со стороны владыки, но вычитал оную дома. Слава Господу, не по беззакониям воздающему мне, бедному грешнику (Пс. 102:10), молящему вас помянуть в молитвах ваших Г.

***

1853 г. 20 апреля. Стрелы, летящие в вас, суть неизбежный удел. Собирайте их в колчан терпения и кротости, платящей за зло добром. (Римл. 12:17).

Рад тому благодушию, коим проникнута записка твоя; дай Бог, чтобы оно не испарилось в тебе. После смирения ничто столько, быть может, не нужно инокине, как оно – источник благоделания.

***

1853 г. 3 мая. С праздником тебя и друзей наших всех поздравляю! Да будете все вы живы, здоровы, мирны, непорочны, в союз мира и любви между собою, исключающих всякую ревность не по разуму, опасения, подозрения, смущения, тонкости без простоты и чистоты Христовой.

Мирна ли ты? При моем посещении подметил я тайную грусть, тебя глодавшую, которую ты, мне казалось, хотела подальше, поглубже сокрыть от меня. Быть так, я сказал: носись с бременем этим до поры-до времени, но придет час – сама увидишь, можно ли любить этот плод нелюбви? О, если бы я обманулся, произвольная мученица и страдалица, носящая язвы почасту на сердце, только не за Христа, милости коего со всею нежностью любви своей поручает тебе убогий Г.

***

1853 г. 11 июня. Всем моим любящим о Господе сердцем поздравляю вас со днем рождения в иноческую – ангельскую жизнь, друзья мои! Дай Бог, чтобы ангелы, свидетели обетов ваших, и преподобные, имена коих восприняты вами, без скорби взирали на вас – клиентов своих. Целомудрие, правда и благочестие да украшают вас невесты Христовы! Не шел, а бежал и летел бы я к вам, если бы можно мне было; но нельзя, и сижу я один и думаю о вас, с благословением сердца моего. Простите и помолитесь об убогом Г.

***

1853 г. 5 августа. Молю вас, чада мои, после исповеди особенно беречься и бегать греха, яко яда. Не слушайте врага, не слушайте страстей, не слушайте духа противления, веющего на нас из мира: это полчище – антихристианское, убийственное, всенизлагающее. Бойтесь особенно первого шага при встрече с ним и берегите ризы ваши, Христовы ризы, коими облечены: не мните, не марайте обнову эту, дар Христа Жизнодавца, поданный чрез таинства исповеди и св. причащения. Вчера владыке моему и архипастырю пришлось выслушать от меня в час очень много, более быть может, чем сколько он выслушал в течении 10-летней здесь службы своей. Тяжело ему было, приметно, и тошно; делать однако же нечего было ему со мною или, лучше сказать, с теми истинами, на кои осмелился я, по требованию совести, при свете лица Божия указать ему… Помолитесь, дорогие чада мои, да не осудит меня Судия праведный за это дерзновение, которое издавна томило бесстрашную душу мою, дерзновение, скажу с Давидом, – глаголать о свиданиях Господа и…не стыдиться (Псал. 118:46).

***

1853 г. 15 августа. Напрасно скорбишь ты и обезмириваешь себя, чадо, думая, что сильно скорблю я, имея врагов не бессильных: верь ты не мне, а Господу моему, коего последний слуга я, что все козни врагов, все их стрелы, как стрелы младенцев (Псал. 63:8): как бы нет их для меня, уповающего на Господа. Тебя занимает то, что не с вами я вместе молиться за всеношной стану? От чего тебе думается так? Знай же и ведай, что ни скорбь, ни теснота, ни гонения, ни огнь, ни смерть – ничто истинной любви разлучить здесь не в силах (Римл.8:38–39). Разрозненные телом, духом мы вместе предстанем пред Владыку всяческих и припавши к Его подножию, скажем: «да будет, Отец наш небесный, воля твоя, а не наша строптивая воля! Ты лучше нас знаешь ,Всеведущий, что нам на пользу от души; спаси же нас благодатию твоею!»

В успении своем нас не оставляющая, Владычице! Успокой мятущиеся сердце Евсевии и других моих чад, томящихся и скорбящих. Скажи им, Мати живота, скажи моим бессценным, что люди не в силах разрушить дела Божия (Деян. Ап. 5:39): что Ты всегда нас готова прикрыть всечестным своим омофором от злобы людей.

Бога ради, послушайся меня, чадо, и оставь все свои опасения. Не грусти.

***

1853 г. 16 августа. Кого бы не разумел владыка, научая нас ныне, слово его исполнено назидания; слушая его, яко Христа Спасителя, чувствовал я, бедный грешник, что действительно не имею той любви к нему, да и к другим, не жалующим меня, о коей говорил он. Поэтому-то молю вас всех и каждую, споспешествовать мне молитвами вашими к стяжанию этой дивной добродетели. Вы судите о мне по многим отношениям к вам и думаете, что я стяжал ее. Нет, мои други сердечные, нет, не имею я этого дара любви, даже понятия о ней ясного не имею, при всем познании таин веры. Не обидтесь же, если бы архипастырь выводил меня на чистую воду: я первый держу его святителя сторону, зная, кто я, бедный любовью к нему – архипастырю моему за неудовольствия его маленькие.

***

1853 г. 17 августа. Сейчас только перестал я рыкать от воздыхания сердца моего, затронутого, опечаленного, почти убитого встречей нынешней с А. П., сильно озлобленной врагом спасения нашего. Нигде так не видится мне ничтожество мое и все бессилие, как в борьбе с врагом этим крепким, искушающим, озлобляющим и отводящим нас от Христа, Божией силы и Божией премудрости. Если бы на упование на Господа, любящего совершать свою силу в немощи нашей (2Кор. 12:9), пал бы я давно под бременем пастырства, приходящимся не под силу мне в иную пору. Смирися в персть душа моя, скажу и я с Давидом тебе, прильпе земли утроба моя (Пс. 43:26). Если когда, то ныне особенно сердце мое смятеся во мне и оставим я сила моя, и свет очію моею, и той несть со мною (Пс. 37:11). Соедини молитву твою с моею, да не обессилит меня в борьбе враг наш, борющий, запинающий, наленающий и томящий меня.

На запрос твой вчерашний, повторенный и ныне, ответ можешь прочитать в 5 стихе 31 псалма. Прости, мое чадо, возмогай о благодати Господа нашего Иисуса Христа при совлечении ветхого человека сдеяниями его и облечении в нового (Коллос. 3:9). В этом-то и должна состоять деятельность наша, пока мы живы. Христос с вами.

***

1853 г. 17 сентября. Ангел симбирской Церкви прилетел вчера вечером. Я представлялся ныне в 8 часу и принят им, по недостоинству моему, хорошо, ласково даже. Рассказал, между прочим, о двух чудесах мне Владычицы Жадовской, их коих упоминаю об одном. В окрестных селах от Жадовки открылась эпидемия – холера; в одном из них – Сызгани померло от нее человек 30. Крестьяне явились к купцу Щербакову, церковному старосте своему и собора здешнего, умоляя послать за чудотворною иконою в Жадовку. Послал он, и на встречу Преблагословенной вышел весь люд православный – с верою смиренной. Отслужили молебен, обнесли по домам всех, кроме одного причетнического дома, хозяин коего не хотел принять Гостью небесную. И что же? Смертность прекратилась, болезни как не бывало. Умер после сего лишь один человек: это причетник, не пожелавший искать себе помощи у Царицы небесной, ни прикрыться Ея омофором. На вопрос о говении ответствую: чем скорее, тем лучше начать говение; тем более, что истинная инокиня должна, постоянно должна говеть, т.-е. воздерживаться от всего излишнего, ибо она подвижницею быть должна, а подвизаяйся, по слову ап. Павла, от всех воздержится (1Кор. 9:25).

***

1853 г. 17 сентября. Рад я, что ты отдышалась, чадо мое. Молил и буду молить Господа благословить тебя терпением, коего нет ничего и полезнее и необходимее и драгоценнее для тебя в настоящем положении твоем. К нему придет благодушие, а там и полная всецелая преданность в водю Божию. Умирай, друг, чрез терпение и поминутно, чтобы часть смерти был для тебя вестником кончины зол и зарею блаженства. Тому смерть не страшна, кто мертвость Господа носил в теле своем (Гал. 6:17), т.-е. привыкал к лишениям разного рода, к разлукам и к тесноте даже.

***

1853 г. 28 сентября. Молил и молю Господа премилосердного паче снега убелить тебя (Пс. 50:9), чадо мое, и согреть твое сердце теплотой любви своей за любовь твою к убожеству моему и худости. Здоровьем по телу не худ я; но душа моя и болит и скорбит: болит грехами и скорбит о грехах.

Цветочки твои не дошли до меня. При свидании скажешь В.Ст., что твоя воля начальницы – Божия воля (Римл. 13:1,2) относительно говения; поэтому о несостоятельности последнего тужить не следует. Что сеет послушник на браздах послушания, то и пожнет. Сколь ни худ отец, а надо его слушать: без него послушник не обретет мира в костях своих.

***

1853 г. 10 октября. Всею душою я рад и писать к тебе часто и ходить, да не вижу от этого пользы большой. Мало сего, даже явный вред и для тебя и для себя. Для тебя тот, что ты постоянно ищешь утешений лишь отвне, оставляя те, кои бывают уделом души, водворившей в себе чрез терпение и страдания земные царствие Божие и правду его. Для меня же тот, что ты постоянно должен заниматься одним делом, или перепиской с вами, или свиданиями, кои, чтобы удовлетворить ревности вашей не по разуму, должны отнять у меня не менее часов 7 или 8, да и тут, того смотри, чтобы не обезмирить кого-либо из вас, между тем как дел у меня и без того многое множество. Не говорю уже о том, что как монах, я должен и о себе подумать. Вот тебе исповедь моя. Выслушав ее, помилуй и разреши мое сердце, скорбящее по скорби твоей неуместной, ребяческой. Не ропщи, а благослови твоим любящим сердцем бедного друга-отца.

***

1853 г. 18 октября. Как хромый в костыле, а слепой в вожаке, так я грешник в молитвах твоих, чадо мое, нуждаюсь; поэтому и прошу тебя содействовать мне ими в деле исправления жизни моей. Пора уже и давно бы отозваться сердцем и всею душою с любовью на призывающий глас к покаянию; ибо зовет не Милосердный только и Всеблагой, но и Правосудный, Строгий, имеющий некогда воздать комуждо по плодам начинаний его. В молитве взаимной, усердной залог утешения и доказательство искренней любви. Ни я тебе, ни ты мне никогда и нигде не докажем сильнее приязни, услуги, как там у подножия креста, во время молитвенного возношения души к Господу. Молитеся сказано, друг за друга, да исцелеете (Иак. 5:16). Стук и шум в твоей кельи, при твоей дремоте слышащийся, полагаю, естественные: это, или от притока к твоей голове крови, или от возни окружающих тебя сестер, или от движений просто пресмыкающихся. Пока не обращай на это ни малейшего внимания. Засыпая, читай, пока сон не положит печати своей на язык твой, псалом 90-й: Живый в помощи…, или Символ веры .

Исповедь новую не для чего писать, если нет новых грехов; но все же нужно понаблюсти: в какой мере живет не тот, так другой грех в тебе или страсть? Христос с тобою!

***

1853 г. 4 ноября. Если ты, Христова невеста, спрашиваешь чрез сестру Ал. Еф. меня не для проформы только, как праздновать тебе день твоего рождения, с наступлением коего тебя поздравляю, то выполни в точности все то, что вчера по этому случаю было мною сказано, не взирая на мудрование плотское, поднятое в тебе духом неудовольствия, возмутительным духом. Если буду поздоровее, то в числе гостей твоих желалось бы и мне быть. Пусть же пригласит меня мир души твоей и любовь твоя, а не ревность твоего сердца. В записке твоей как нельзя печальнее обрисовалось предо мною смутное и страдальческое состояние души твоей, которая могла бы мирствовать и утешаться покоем келейным, если бы слушалась ты того, кого называешь отцом, или батюшкою. Жаль мне тебя, и других так же жаль. Иногда не грех отцу-другу и пожурить вашего брата; стало не роптать должно на это и хмурить брови, смотря сентябрем на всех, а войти в себя, сознать свой грех, покаяться и быть осторожным вперед, не озабочивая, не развлекая дух отца вздорами. Исповедь твою прочитал и поскорбел не о том, что ты исповедала, а о том, что пустяки тебя волнуют, тревожат, смущают, как дитя избалованное, капризное. Поэтому более и более должна ты следить за собою, раскрывать эту бездну – сердце твое, и все, что есть худого, недостойного тебя, невесты Христовой, выбрасывать.

***

1853 г. 7 ноября. Боже живых, призри с высоты небес в эту минуту и благослови вопль сердца моего, молящегося Тебе со смирением: еще и еще продлить мерцание догорающей лампады жизни чада моего недужнаго; еще и еще подлить елея долготерпения в нее; не мертви ибо восхвалят Тя Господи, но мы, живущие благодатью твоею. С новым кругом жизни ея, да начнется круг безысходного ее самоотвержения, постоянства, терпения и благодушия. Уневести ее и введи в чертог твоея славы велелепной! Для Тебя нет ничего не возможного (Марк. 10:27).

Сапожков твоих новых не беру, потому что у меня, по милости твоей, хороши еще прежние: на что же мне лишние? Доказательствами, из св. Златоуста занятыми, не убеждаюсь потому, что святитель имел в виду учителей бедных, притом служащих без жалования и ищущих пособия, – а не таких тузов-тунеядцев, как я, не в Бога, а в себя богатеющий (Лук. 12:21). Просить позволения на говение нечего стыдиться. Если спросит начальница: что ты за выскочка? – скажи ей: «грешные я всех моих сестер ангелов, поэтому вперед и говею».

***

1853 г. 22 ноября. Всем моим любящим сердцем благословляю тебя и всех твоих сестер-друзей помолиться ныне и отслужить всенощную в честь св. Митрофана. И я бедный грешник готов перенестись к вам с мыслей, и сердцем моим, чтобы сбирать, как пчела, медовые соты умиления с цветов благоговейной молитвы нашей соборной.

Предоставь себя в волю распятого за тебя Господа нашего Иисуса Христа: Он сделал и за тебя и за меня окаянного достойный выкуп. Или тебе хотелось бы опять поднять Его на крест неверием своим? Будет столько, мой друг! Его кровь доселе дымится, неумытно, неоплаканно. Посылаемую просфору раздели по числу молящихся сестер после всенощной. Чаще взирай твоими умными очами на Распятого: в Нем наше спасение.

***

1853 г. 31 декабря. Душа моя так живо ощущала около полуночи молитвенное ваше воспоминание обо мне, что я в полном смысле был как бы в среде вашей и вкупе с вами молился. Слава Господу, и вам спасибо за память о мне многогрешном! К Ник. Еф-чу вам, кажется мне, можно бы съездить на днях, хотя ненадолго, всем четырем и Паисии. О знакомстве же его со мною не хлопочите: я избегаю его, между прочим и потому, что со всем он, говорят, знаком городом и в зале у него в иные дни, как на толкучем рынке, бывает весьма разнохарактерного народа: это не монашеская компания и место. Прости меня за откровенный мой отзыв. Не нравится мне также и то в нем, что живет не посредствам. Судить его грех будет, а смотреть сквозь пальцы на это при знакомстве с ним коротком, не по характеру моему. Итак лучше нам не сближаться. Молитесь, да не вменит мне Господь в осуждение звание мое, особенно же, да не посетит жезлом наказания за претыкания мои и падения.

***

1853 г. 25 декабря. Спешу вас поздравить с праздником светлым и с дарами его богатыми. Отцы богомудрые – Пастыри Церкви воплощение Сына Божия называли лобзанием человеческого естества с Божеством, следовательно, самым ясным, осязательным проявлением любви Божества к человечеству. Это ли не праздник для нас? Это ли не дар благодатный, коему цены нет, ни меры? Приблизимся же и мы к сему дару, осяжем его и уразумеем верою велию благочестия тайну (1Тим. 3:16). Новы не только приблизились, осязали, но даже и вкусили, полагаю, и увидели, яко благ Господь (Пс. 33:9). Если так, то радуйся, чадо, и благодари нас ради человек и нашего ради спасения Сшедшаго с небес и Воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы вочеловечившегося в полночь в Вифлееме Иудейском за 1853 г. назад тому. Пусть твое сердце и сердца сестер – друзей твоих будут яслями для Невместимого. Да сбудется это с вами к утешению бедного сердца последнего из иноков, от души любящего вас о Господе Г.

***

1854 г. 18 января. В 11 часов вечера ныне исполнится три года, как я поступил под сень крыла ангела Симбирской Церкви, сделался хотя и гнилым членом ее и стал дышать одним воздухом с вами, добрые други мои Евсев. и Евпр. Ефим. Молю вас помолиться, да освятит Господь мое сердце и душу мою в храм духовен, святительство свято (1Петр. 2:5), да тако нету, не яко безвестно, тако подвизаюся, не якоже воздух біяй; да не как иным проповедуя, сам неключим, по слову Апостола (1Кор. 9:26–27), буду. Как живо и сильно сознаю я грехи мои, как тягощусь смердящими ранами души моей! Призовите молитвами вашими небесного Самарянина ко мне, да возліет Он – Премилосердный елей и вино и, посадив на свой скот, ведет меня в гостиницу и уврачует убогого, избитого адскими разбойниками – страстями, и брошенного!

К вам рвусь убогим сердцем моим, но тщетно: как цепи железные, держат меня постоянные смуты среди вас после побывок моих. Итак бросьте меня, как Иону, в море бурное: не улягутся ли волны ревности, подозрений, смут и тревог многих из вас? Жалею, что ты беспокоилась о моем спокойствии 24 января. Что же мне делать? Покой мой тесно связан с вашим покоем, как болезненное ощущение одного члена в организме с другим. Если хотите успокоить меня, – успокойтесь сами.

***

1854 г. 31 января. Сейчас только, при выходе из храма святого, подали мне письмо твое от 30 января. Спасибо за память, за внимание, за любовь твою. Если Господь может дать и дарует силе благословения моего сердца силу своего всеплодного благословения; то уверен, что продлит Он в тебе тот мир, коим хвалишься, и подкрепит любовь твою, как Илия вдовицу в Сарепте во дни глада.

Жив я по виду и даже служить осмелился ныне и проповедовать о гнусности гордыни, коею, как змея чешуей – броней своей, покрыта дцша моя бедная, не взирая на множество грехов в ней. Даже и спокоен по возможности, как вероятно спокойным бывает погруженный в сон летаргический.

Как помазующий благовонием другого, сам первее может быть облагоухаем, так и утешающий других с любовью сердца, не может не чувствовать отрады, не взирая на скорби свои. О, любовь святая! О, чувство ангельское! Зачем ты гостьей лишь во мне привитаешь? Почему бы не свить тебе гнездышко в сердце моем и не жить бы уж в нем, не улетая? И страдая тогда, я блаженствовал бы, потому что ты, по словам св. Григория Богослова, – сладкий мучитель. Вчера 3 часа проведенных у вас за несколько минут показались мне: посему видится, что для любви не время, а вечность нужна и если бы не было вечности для блаженства, так любовь бесконечная кажется сама бы из себя, как паук паутину, образовала ее.

***

1854 г. 19 февраля. Ныне празднуешь, чадо мое, и ты день ангела твоего. Чем же приветить, с чем выдти навстречу душе твоей ликующей, любящей? Помня звание твое, как инокини-христианки, помня долг мой, желаю тебе, другу души моей убогой, сдружения в грядущее лето с целомудрием, правотой и благочестием. Поступая целомудренно, ты исполнишь один из главных обетов иночества и сблизишься со светлым сонмом духов, иже не женятся, ни посягают (Лук. 20:25. 36), и приобретешь в них друзей, выну готовых ополчиться за тебя против духов злобы поднебесных. Соблюдая правду, ты будешь покорна всякому человеку Господа ради (1Петр. 2:13), не себе угождая; к старшим почтительна; к друзьям любовна, к самым ненавидящим и обидящим великодушна, – с кротостью встречая и сопровождая все неприятное для самолюбия нашего. Питая же постоянно в душе твоей благочестие, на все, по слову св. ап. Павла, полезное (1Тим. 4:8), ты будешь благоговейна, богобоязненна, со страхом Божиим, и верою проводить вся дни живота твоего, благоугождая выну Господу премилосердному, сотворившему тебя своими руками (Псал. 118:73), напутствовавшему кровию своею бесценною, славя среди всех искушений сердцем и устами Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого, Троицу единосущную и нераздельную. О, ежели бы утвердил тебя Господь силою благодати своей на стезе заповедей своих, кои тяжки не суть (1Иоанн. 5:3) для сердца любящего Бога! Мужайся, чадо мое, крепись, невеста Христова: с нами Бог, и расточатся врази Его, препятствующие делу спасения нашего.

***

1854 г. 24 февраля. При выходе из храма вчера от вечерни, А. Ив. передала мне, что едва ты не упала от слабости, – следствия болезни твоей и поста. Поэтому просил бы тебя подкрепиться ныне чайком. Да и завтра, особенно же в пяток, ты также могла бы покушать немного того, что тебя укрепляет. Приготовилась ли ты к исповеди? Желаю тебе, как и другим, первее же самому себе, – при этом, духа сокрушения о грехах, неприязни к греховному образу мыслей, желаний и чувств, и искреннего желания исправиться, твердого намерения – не грешить более и не прогневлять святейшего и сладчайшего Искупителя нашего; наконец живой веры, упования, что все наши неправды покроются правдою Спасителя, все наши долги уплатятся заслугами Христовыми и язвы наши уврачуются Его телом и кровью. Пусть ни я, ни ты, ни другой кто не скажут уже: ждахом мира, и не бяху благая: времене уврачевания, и се боязнь (Иерем. 8:15).

***

1854 г. 28 февраля. Наступил незаметно и второй год второй седмицы монашества моего; наступил и вместо радости, свойственной доброму иноку-ангелу во плоти, подвижнику благочестия и исповеднику веры Христовой, студом и срамом покрывает лицо мое. Пожалей о мне, жалеющая всех Евс. Ефим. Помолись, да принесу плод Господу моему сторичный, соответственно мере даров Его, данных в залог мне окаянному. Имея в виду слово Христа Спасителя: Аще кто хочет ко мне идти, да отвержется себе, и возьмет крест свой и по Мне грядет (Марк. 8:34), я должен бы давно уже стоять в рядах Антониев, Феодосиев, Евфимиев, Герасимов, Сергиев, Алексиев, Димитриев, сменивших на страже Господней светлый сонм мучеников, отстаивавших кровию веру Христову. Между тем забывал я про это доселе, не взирая на торжественные обеты мои, за 8 лет пред сим данные; забывал, а время летело, пролетело невозвратно и стоит там в вечности теперь у престола Божия грозным обличителем моей беспечности. Мне уже не воротить его, не заменить его незаменимое. Если кто, так инок по преимуществу должен быть инаковым, не похожим на других, по отношению к подвигам благочестия. Мертвенность Господа Иисуса с язвами Его по преимуществу он должен носить на теле своем (2Кор. 4:10. Гал. 6:18). Но я с сокрушением осматриваю себя, ибо нет на мне язв Христовых, нет мертвенности Христовой, а доселе живут во мне страсти с грехами, несвойственными высокому званию моему. Соль земли (Матф. 5:13), свет для мира (– ст. 14), мертвец для наслаждений, на деле я обуявшая соль, светило, блуждающее без света, как луна померкшая, –только и жил, что для наслаждений тела, томя мой дух в оковах плоти, не распятой еще со страстями и похотями (Гал. 5:24). Где же, где дух этот целомудрия, которым бы я должен быть проникнут, принесши тело мое во всесожжение тучно? Где нестяжательность эта, снимающая с нас оковы похоти очес? Где то покорное смирение, коим искореняется в нс гордость житейская? Не вижу вас, не нахожу вас, не ощущаю вас в себе, как пустая раковина – перлов, стоивших ей жизни. Между тем время летит и с каждым годом, месяцем, днем и минутою ,все ближе и ближе подвигается к смерти за которою – ад и мука вечная, с плачем и скрежетом зубов, с огнем неугасающим и червем неумирающим. На что же надеюсь я? Кто же порукою мне, что мера долготерпения Божия еще не истощилась, что благий и милосердный помилует Он и вперед меня, хочу ли, не хочу я спасать себя, при содействии Его помощи благодатной? О, не на кого мне надеяться, кроме Тебя, Ходатай мой и мой Искупитель, Иисусе сладчайший! Нет у меня и споручников более, кроме Тебя же, коему отселе желал бы я верным быть, при помощи ангела моего хранителя, при содействии благодати твоей.

Итак, если уже не для меня, так для славы преславного имени Твоего, для торжества долготерпения Твоего еще и еще потерпи меня, вняв воплю чад сердца моего и друзей души моей окаянной. Ослаби ми, да почию от грех моих, спаси мя и спасуся – Христос с вами!

***

1854 г. 28 февраля. Сон твой весьма замечательный: тебе видно нужно готовиться в путь-дороженьку, туда, где ангелы, где души святых, где Господь сам видимо царствует. Не косни же в Египте ни мыслями, ни желаниями, ни чувствованиями. Собирай их в себя, питая их небесным, с преданностью себя, не взирая ни на какие представления и прилоги вражие, в волю Божию: это тебе всего нужнее теперь, так что ты, утвердив сердце свое в Господе (1Цар. 2:1), одним ударом как бы отрубишь у гидры трехглавой похоти, живущей в нас (1Иоан.2:16), все ея главы. Молись чаще, молись не по многу, но с жаром, не давая рассеянию отнимать у тебя этот жар, эту теплоту сердца, счастливящую его; веди себя поудиненнее и внешно и внутренно, не занимайся тем, чем не должно, например: ела ли та-другая сестра, или нет, также спала ли, или дремлет только и зевает. Ты ведь и за этим бывало присматривала. Поднимаясь с одра по утру, всегда думай, что последний уже настал день для тебя; что вот пройдет час-два и ты лежать будешь бездыханно, а сестры, окружив тебя, восплачутся о тебе пред Господом. И ложась на одре, опять думай, что гробом быть может он соделается для тебя, и склоняй при этом и ум и сердце, как голову твою склоняешь к подушке, в объятия Отца небесного; особенно же часто держи на уме и в сердце Иисуса Христа, призывающего как бы тебя в свой чертог светозарный. Можешь иногда при этом пропеть потихоньку: Чертог твой, или: Житейское море, или другие какие стихи, и таким образом засыпать.

***

1854 г. 14 марта. Берусь за перо, чтобы, чем могу, утешить тебя посреди поприща постного. Но чем утешить тебя лучше, как не указанием на утешение, св. материей нашей Церковью предлагаемое? Она, как сенно-лиственное древо, способное защитить от зноя путника, воздвигает теперь честный и животворящий крест среди нас, да собравшись под сень его с мыслей о Распявшемся на нем, укрепимся и веселыми ногами потечем каждый Христовым путем. И какой воин верный откажется от службы, при виде знамени своего полка и с дружиною своею не будет храбро биться с врагом? И христианину-иноку, при виде Христова креста, можно ли не ободриться, можно ли не забыть о лишениях, подвигах, искушениях, самых язвах даже, подъятных за Подвигоположника спассения нашего, иже, вместопредлежащия Ему радости, претерпе крест, не думая о срамоте (Евр. 12:2)? Так мы ли изменим Христу, ставши под знамя Его креста? Нет, при благодатном содействии Его, мы будем стоять крепко, биться мужественно. Мы начнем этот бой, борьбу эту на смерть первее всего сами с собою, т.-е. с греховными склонностями нашими и поползновениями ко злу; их мы распнем, ради спасения, и тем самым исполним завет, внушенный нам словами Евангелия, ныне чтеннаго (Марк. 8:34): Аще кто хочет по Мне идти, да отвергнется себе и возьмет крест свой; ибо отвергнуться себя значит возъиметь отвращения от того, что есть в нас недостойного, греховного, в делах ли, словах или мыслях, желаниях и чувствах сердечных. Словами: возьмет крест свой впушается тебе и мне, чадо мое, да обезсилим, умертвим и уничтожим в себе все страсти и греховные расположения и таким образом, освободившись от этих домашних врагов, вступим в бой уже не с плотью и кровью, а с духами злобы поднебесной, и вступим главным образом с оружием в руках Божиим, о коем пишется в 6 гл. посл. к Ефесеям. – При известном недуге тебе ходить в дом Божий неприлично: молись со смирением в келии; посылай из нее сердце в храм, и ты будешь вписана ангелом храма в список бывших в храме. Сестрам служи сколько можешь. Слава Богу, что приходится тебе потрудиться побольше других. О если бы и впредь никто, никогда не упреждал нас на пути добра! Трудов ли боишься? Возьми в помощники Бога себе: с мыслью о Его благодатной помощи начинай, продолжай и оканчивай дело твое и делание твое, и ты увидишь, что вся возможна верующему (Марк. 9:23). Хлебец или сухариков пожалуй пришли, – я полюбил их, как брашно любимейшее во дни отрочества моего; посылаю для них и мешец. Прости же и помолись о мне многогрешном. Всех вас благословляю и желаю всем мира сердечного, посреди брани со врагом спасения.

***

1854 г. 18 марта. Добрые иноки и христиане все, полагаю, в храме теперь, а я между тем более часа уже хлопочу о деле одном консисторском, присланном вчера ко мне от владыки с секретарем Консистории, для решения ныне же. Делать нечего – сажусь и пишу, между тем и тебя не захотелось оставить без ответа, тебя, которая, быть может, и ныне, как вчера, молится с мыслей о друге-отце. Но что отвечать? Разве то, что живу плохонько и молю тя не забывать меня в молитвах своих. Вчера не служил я литургию, и только телом был в храме без души. Если она изредка и заглядывала туда, так это, вероятно, в ту пору, как ты и другие молитвенницы, добрейшие сестры твои, цепию молитвы своей привлекали меня туда, как раба беглого, нерадивого, готового с утра до ночи почти заниматься делами тьмы (Ефес. 5:11). Ив. скажешь, что «Училище благочестия» получил; да скажи ей, чтобы не унывала и, забывая задняя, простиралась с верою вперед (Филип. 3:13), туда к объятиям Бога любви и всякие утехи, готового всегда принять нас убогих, когда идем к Нему с смирением и верою. Служил я во всю эту пору пореже обыкновенного: частью потому, чтобы положить конец с одной стороны возгласам любви, восхищавшейся служением этим и нескромно молвящей о ней пред теми, кои любят, чтобы их только любили, хвалили; с другой – и пересудам, и иронии зависти подозрительной, во всем видящей ущерб своей славы и власти, подрыв уважения; частию же потому, чтобы дать возможность послужить сотруднику моему о. инспектору, конечно, нуждающемуся, как и я, в этом утешении, которому притом частое мое служение выставляли и на вид, как обиду его сану, званию, и его правом, достойным уважения; паче же всего редко служил, опасаясь грешной жизни моей. – Пора петь псалсы; до свидания. Христос с тобою!

***

1854 г. 31 марта. Болезнь твоя лишь притаилась, а не прошла, как вижу. Береги себя, спасай себя, чадо мое, – любовью к Господу Иисусу, возлюбленному Жениху твоему. Пусть этот аромат сердца твоего нежного не теряется даром, но, подобно благовонному ладану в горящем кадиле, несется к небу. Земля и земное – ничто пред небесным. Небо – колыбель нашего духа; небо – пристанище душ наших небурное, тихое, блаженное. Туда и направим течение нашей жизни, слагающейся из чувств, желаний, помыслов, осуществляемых словами и делами разного рода;, помни, что источником деятельности нашего духа бессмертного служит сердце; станем же беречь его: всяцем хранением блюди твое сердце, говорит слово Божие, отсюда бо исходища живота (Притч. 4:23) и смерти. Полно тебе расточать свои сокровища по-пустому: на них ты должна купить блаженство. Христос с Тобою!

***

15 апреля 1854 г. Препровождаемые четки передашь Аф. Еф. и скажешь, что я не сержусь на нее за смущение ее, будучи уверен, что порядочно уже потерпела она от своей доброй совести. Относительно Элеон. Скажу ей одно: да исправляет ее духом кротости (Гал. 6:1). Если в 35 лет, живя около 10 лет в обители в образе иноческом, не может сама она похвалиться постоянстовм и покорностью другу-отцу, нежно ее любящему: чему же дивиться, если ребенок, не знавший об уставе иноческом, не тотчас остепеняется, укрощается и смиряется, имея живой, пламенный характер и способности быстрые? Мало сего: не только пусть не дивится этому, но даже благословляет Господа, что не хуже она. Дети учатся не только словами нашими, сколько делами. Станем же учить их кротости и признательности кротостью же и признательностью. Иначе уроки наши не усвоятся им, или не скоро, да и то уже чудом каким разве. Христос с тобою.

***

1854 г. мая 5 дня.Слава Богу, что не вовсе без пользы бывают свидания наши с тобою, чадо мое. По вере, твоей видно так устраивается, между тем как я окаянный и вхожу и выхожу от вас постоянно с укором почти: зачем я не лучше, не выше, не чище, не святее. И стыд и срам меня покрывает, когда остаюсь я один-на-один, при воспоминании, что я светильник светящий лишь, но не горящий. А мог бы и гореть, пламенеть даже благоговением и любовью к Господу моему, Искупителю, Спасителю, Отраде, Усладе, Радости, Сладости сердца моего нечистого. Сознанием твоим настоящим в грехе ослушания доволен я вполне. Се здрава еси: ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Иоан. 5:14). Опасно шутить, пренебрегать заветом отца-друга. На глумления других по случаю раскаяния сестры при всех, тебе смотреть было нечего: я от души всегда благословлял ее за это чистосердечие. На отзывы зависти отвечать христианкам-инокиням должно доброжелательством, с любовью, не помнящей зла. Кротость и незлобие удивительно как скоро и легко притупляют жало ее змеиное, ядовитое.

***

1854 г. 13 мая. Записочку твою, Христово чадо, полученную ныне в 10 часов утра, прочитал я в Киндяковской роще уже, куда ездил для утешения учеников и сослуживцев моих, часов на 7 почти. По прочтении там жизни св. священномученика Григория патриарха цареградского, замученного Турками по подозрению в 1821 г., мы погуляли, закусили, попели и миром возвратились, славя Господа, благословившего нас невинным утешением, наслаждениями. Жаль, что, для полноты удовольствия, не было там из вас со мною никого. Объяснение, особенно скорое – прекрасное дело в сомнительных случаях. Оно, как свеча, зажженная в ночное время, показывает вещи в надлежащих очерках и виде. Станем же, в случае недоумений, смущений и встреч неожиданных, словом – при сомнительных отношениях, с терпением ожидать и искать даже случая к объяснению с теми, кого любит сердце, или должно любить. И враг не уловит тогда нас: он лишь в мутной воде ловит рыбу. Рад я, что ты успокоилась и совсем почти. Вместо требуемой тобой эпитемии, слагаю с тебя и прежнею: с 15 числа сего месяца можешь оставить, заповеданное мною, чтение исповеди твоей.

***

1854 г. мая 30 дня. Желаешь бежать ты ко Господу? Желай, мой свет, почаще, сильнее всего. К такому желанию, как к желанию искреннему, расслабленного, лежащего при купели Силоамской, сам Он – Врач небесный придет, сам утешит и скоро тебя, как мать, слыша вопль грудного младенца, бессильного, немощного прибежать к родимой, прижаться к сосцам – источникам жизни его. Желаю, говорю: это будет для духа твоего тем же, чем взмахи крылами птенцов, только что окрылившихся и не могущих парить по поднебесью; это будет пробой, попыткой лежащего долго на одре болезни внутреннего твоего человека. Голосом совести и внушениями долга христианского никогда пренебрегать не должно; ибо через совесть всего чаще и обыкновеннее действует на нас и ангел хранитель, и сама благодать Божия. Предложений к добрым делам и напоминаний о них с моей стороны, ожидать тебе и под этим предлогом откладывать их не следовало частью потому, что я уже не раз тебе говаривал о пользе поста и приобщения, частью потому, что жажда к добру должна держаться не в не тебя, а в тебе самой. Если любишь искренно Ан. Ив., нежно, сколько мне известно, привязанную к тебе, – советую быть с ней порешительнее и посмелее, – что видишь худого в ней и лишнего, говори без свидетелей прямо, с кротостью. Уверяю тебя, что это в десять раз и для тебя и для нее будет полезнее охов и вздохов твоих, при ее смущениях. Не печалься и о том, что оный прекрасный цветок твой не в теплице, как ты, а на распутье цветет. Наступит пора, и она будет в обители, могущей в настоящую пору не столько способствовать ее жизни, сколько убить ее жизнь, испарением тщеславия и гордыни богопротивной. При всей живости и подвижности характера она всегда спрашивается, куда идти ей, и сказывает, зачем ходить; стало сожалеть об этом нечего. Христос с тобою.

***

10 июня 1854 г. Если нельзя, как должно, поговеть, то конечно лучше оставить это говение. Бог милостив, успеешь на будущей неделе докончить начатое. Слова твои необдуманные: отринул меня Господь, очень не нравятся мне. Никогда ты не имеешь готовности с должною кротостью склонить смиренно и главу и сердце пред Всемогущим по строптивости своей. Окаеваешь себя, как величайшая грешница словами, а при неудачи нетерпелива до крайности. Смиримся под крепкую руку Божию, да ны вознесет (1Пет. 5:6). Пишу к тебе об этом, снедаемый сожалением, как к другу.

***

1854 г. 21 июня. Когда у меня лежит не та-другая из записок ваших, не могу я спокойным быть, пока не отвечу на то, о чем вопрошаете в них, хотя бы даже и совесть не обличала меня за праздность.

Видно требование любви выше требований долга служебного, и недаром видно она союзом совершенства называется у св. ап. Павла (Коллос. 3:14). Как было прежде, так и теперь.

Лизе дашь завет, как можно держать себя кротче перед родителями, не нарушая однако же в угоду им обязанностей своих к Господу: пусть помнит, что Бог наш более всего и величию Его несть конца. Оставшись наедине с родимою, пусть с нежностью, но твердо, решительно скажет ей, что благо угождать Господу каждой христианке должно, иначе погибнет душа наша; что слава человеческая – цвет травный (1Петр. 1:24), или тень, поминутно изменяющая положение свое и размеры; что двум господам, и Господу и миру, никогда нельзя угодить (Лук. 16:13), и что тесный только путь вводит в живот (Матф. 7:14), что от Господа, по словам премудрого Соломона, сочетается мужу жена (Притч. 19:14), а не случайно, хотя бы это и приписывали случаю. К тому же доброй славе девушки никогда не помешает благочестие, по словам св. ап. Павла, на все полезное (1Тим. 4:8), а напротив оно соблюдет в ней все, что ни есть лучшего. Наконец надобно бы отцу и матери серьезно спросить А. П., чем его компрометирует жена добрая? Если только тем, что не нарушает постов, не болтает о всяком вздоре, как попугай, ездит по временам в храм, воспитывает детей в правилах благочестия и сама ведет себя благочестно, если не заводит и не поддерживает связи с людьми рассеянными: это еще не Бог весть какие преступления. Мне кажется, доброй и истинно любящей матери свойственнее было бы радоваться, чем грустить об этом и быть недовольной.

***

1854 г. 3 июля. Прости меня, что не скоро я отвечаю тебе на письмецо твое, чадо мое: я был занят все. На запросы твои относительно гонителей моих и о причинах неудовольствия на меня, то тех, то других, скажу тебе одно и тоже, что и прежде десять раз уже говаривал тебе, что врагов нет у моего сердца, что скорби суть розги в руках Провидения, коими, наказав меня вмале, обращает потом на путь покаяния; о тайных пружинах, да и вообще о подробностях дела этого знать тебе не нужно. Поэтому и молил, и молю тебя в последний раз не спрашивать об этом более, если только питаешь хотя какое-либо внимание и уважение к просьбе друга-отца, который знает, что делает. При чем предваряю тебя, что ежели ты не уймешься, сильно преогорчишь мою душу и уязвишь совесть мою, обязывающую меня все терпеть с кротостью и незлобием, яко от руки самого премилосердаго Господа.

Лизе скажешь, что хульные помыслы, как пиявки, пристаю всего чаще к больному месту сердца нашего, особенно, когда любило оно, или соуслаждалось страстным пожеланиями и думами. Удалишь причины – устранятся и действия. Если же и после отрезвления нашего будут держаться они как хищные враны при трупе оглоданном, тогда терпеть их должно в себе с благодушием и взирать, как на пришельцев, за поступки коих мы не отвечаем пред Господом.

***

1854 г. 7 июля. Не унывай, друг, а главное не надумывай скорбей: их так много в жизни, что право и без вымысла покрываешься ими, как покрывается камень в пучине волнами. Держи ум и сердце при сокровище их, при Господе, всю свою печаль возвергнув на Него (Псал. 54:23) непобедимого, всесильного: надеющиеся на Него, яко гора Сион, не подвижутся во веки (Псал. 124:1). Письмо А. И. нашей прочтите и утешьте ее, слезящую после сделанных мною ей замечаний, в коих видит она и пристрастие с моей стороны к тем, от кого что слышал я, и легковерие, и не достаток сострадания, даже пощады к ней. Письмо ее сильно преогорчило сердце мое и лишило сна. По всему вижу я, бедный, слабый, что не за свое дело я взялся: «слепой руководит зрячих!» Молитесь, чтобы не потерял я энергию при этих постоянных в среде семьи моей смущениях, сильнее меня донимающих, чем огорчения внешние, в коих также нет недостатка. Молитесь, родные, да все более и более отрешается мой дух от земли и земного, не взирая на боль, тяжкую боль сердца приимчивого. О, лишь в небе пространно ему, лишь с Богом, где воля одна, затихает оно от тревог и невзгод. Простите.

***

14 июля, 1854 г. Пока дышу, и движутся руки, желаю побеседовать с тобой, чадо Христово. Сколько возможно для грешника, спокоен я, по милости Божией, невзирая на хлопоты теперешние, нелегкие при недугах и печали. Поэтому молю тебя не надумывать, чего не следует, и не беспокоиться о мне много. Лучшею с твоей стороны жертвою, а вместе и задатком утешения была бы молитва, да не введет Господь нас при искушениях во искушение, но да избавит нас от лукавого (Матф. 6:13). Письмецо к вам А. И. действительно проникнуто миром и спокойствием невозмутимым. Не то начитал я в письме Ан. Ив. ко мне. Не ропщу я на нее, а говорю лишь себе теперь: всего бы лучше тебе, беспутный чернец, знать себя, не вступать в обязательства, без особого указания свыше, с теми, кто мог бы легко обойтись и без тебя в этом мире, даже быть может от многих камней претыкания скорее соблюлся бы ты, чем теперь, когда, утопая в грехах сам, взялся не за свое дело и, как знать, надолго быть может остановил развитие духа в одной из избранных Господом душ. При чем слезы невольно льются из глаз, и я, гнетомый скорбию, молю благодать Божию взыскать и меня, и тех, кои вверились мне, как отцу, и ошиблись во мне грешнике. Ивана Вас. Фат. пора бы оставить тебе в стороне: свой мертвец уже смердит, а ты все тянешься, как муха, к ранам зловонным других. Что, чадо, нам до ран этих и струпов?! Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждать И, В, Ф,: он твое создание, твой подсудимый; стоит ли он, или падает, силен ТЫ всесильный воздвигнуть его (Римл. 14:4). Не видеть зла нельзя и чуждаться его не последняя из обязанностей наших; но судить и рядить о прокажённых этою проказою – не наше дело; особенно, когда целые бревна в очах наших торчат (Матф. 7:4). Елисав. Иван. скажешь, чтобы боролась с чревом, не внимая смущающим ее помыслам; иначе христианская ее душа может незаметно наполниться гораздо лютейшими страстями, чем какие доселе в ней привитали или держали в оковах бедную душу ее; о свободе, материю ей данной, я радуюсь: это знак добрый. Теперь она должна бояться тщеславия, и затем опять-таки лености и небрежения.

***

1854 г. 14 июля. Помянух Бога и возвеселихся, говорит пророк Давид (Псал. 76:4). Хорошо это знают все те, кои взыскуют Его премилосердного во дни скорбей сокрушенным сердцем: Он обретается их вере, является на призыв любви их, как друг нежный, как отец преблагостный, с утешениями, ободрениями и с врачевством, все исцеляющим, таким, которого давно искали многие и не находили, потому что искали вне Его – источника жизни не только тела, но и души нашей. Станем же, чадо мое, станем добре на страже нашей и чаще будем помнить Бога и прославлять Его, во псалмех, и пениих, и песпех духовных воспевающе и поюще (Ефес. 5:19) Ему торжественно аллилуйя.

Лизе своей передашь, что без воздержания в пище трудно ей будет воспитать в себе дух молитвенный, обуздать язык свой и даже стяжать источник сокрушения: пусть же подвизается поусерднее. Доброе начало, как первая прочная окраска материи, надолго соблюдет ее душу от омрачения, и не скоро изменит она цвет добродетели своей. От кофе воздержалась бы, как вредного для нее и усиливающего в ней движение чувственности. О трудностях, на пути спасения предлежащих, много не думала бы, а лучше бы спешила в тяжелые минуты искушения и во время уныния с мольбою о помощи ко Господу. Много, как видится, развлечено ее внимание; поэтому немудрено, если она, подобно человеку, взирающему в одно и тоже время и на небо, и на землю, ничего не заметит ни там, ни здесь: от одного берега отстанет, да не пристанет и к другому.

Не кручинилась бы много о молитве, не вполне самособранной; такая молитва – удел ангелов и подвижников ангелоподобных; а нам с нею нужно начать с аза: следить сначала за чтением речи молитвенной, или содержания, вникать в ее смысл и отражать вниманием набегающие помыслы; скверные мысли отражать с терпением и раз, и два, и десять, в случае упорства, и отражать всего чаще именем Господа, с всецелою преданностью вволю Божию. За усилие ослабить движение гнева и порывы прочих страстей в душе вполне заслуживает похвалы. Не смущалась бы недостатком энергии и усердия к молитве и без смущения бы нудила себя и натягивала бы, как пловцы канат и ветрила свои. Настанет час воли Божией, и поспешит благодать; тогда ей будет легче: душа, как птенец оперенный, воспарит тогда к небу быстро и легко. Христос с тобою, чадо.

***

15 июля, 1854 г. Дивны дела Божии и чуден Советник и Помощник Господь наш во всех благих начинаниях наших. Как одному из Апостолов в предотвращение гордости попустил Он некогда быть искушаемым от ангела сатанина (2Кор. 12:7), так и теперь труженикам и поборникам добра дает нередко уразуметь, что сила Божия в немощи совершается (– ст.9). Подчиненные мои, силившиеся было мне пакости деять, видя мое спокойствие, терпение и кротость, – по побуждению совести доброй, приметно, раскаялись, умилились и вступили опять в круг служебный. Владыка тоже приметно затронут теплым участием и вниманием к нему мнимого бунтовщика: благодарил ныне опять меня, кланялся мне при всех. Как хорошо потерпеть, не злиться, не теряться, не злобствовать! Помолись, чадо, чтобы более и более погружался я в пучине смирения и кротости и запасался терпением и любовию, столь нужными нам пастырям. Здоровье мое с ночи стало получше и дух был мирен во время всей этой суматохи. Молитесь, да не избалует меня мир наступивший. Христос с вами!

***

1854 г. 19 июля. Если будете готовы, как мудрые девы невесты Христовы, встретить Его Жизнодавца поутру завтра в 9 часу, за раннею, то Премилосердный явится к вам и вселится в храмы души ваших. Буря носится окрест и гром гремит каждодневно близ меня беспечного, чтобы возбудить к покаянию мой дух оземленелый; но я все не уразумеваю, как должно, день посещения Божия: и доселе не научусь ни сокрушению, ни смирению, кои могут держаться в душе лишь тогда, когда проникнута она сильно с одной стороны сознанием своей греховности, и окаянства крайнего, с другой – терпения незлобивого и кроткой покорности судьбам Всевышнего. Помолитесь, другини сердца моего, не тесно вмещающего вас (2Кор. 6:12), чтобы просветил очи мои Христос – свет истинный, да не когда усну в смерть, и да некогда речет враг мой: укрепихся на него (Псал. 12:4–5), и обыдох, и пожрох его. Враги, подобные нам в мире, не страшны: есть гораздо опаснейшие, кои денно-ночно борють и поборают меня беспечного и будут уликою моею там, – на судище Христовом. Итак, вместо нужного возвеличения, столь часто слышанного мною от вас, всего лучше молитесь со мною о мне многогрешном, прощая со мною всех ненавидящих нас и обидящих от души. Христос с тобою.

***

23 июля 1854 г. О состоянии здоровья и настроении моего духа могла бы, чадо мое, узнать ты, если бы захотела, от близких к тебе, бывших вчера у меня; от чего же ты не спросила их, вместо того чтобы томиться от неизвестности? Скажешь ты: «да это не то что собственный твой отзыв!» Правда, но тебе бы пора знать давно, что мне не мало предлежит других дел, что заниматься пустою перепиской значит убивать время; напиши тебе: другой станет требовать того же; таким образом я двадцать, тридцать писем должен буду писать каждый день и о чем же? О том, как мне елось, спалось, болят ли у меня ухо, рука, или уж перестали? Кто в меня выстрелил пулею и кто лишь пыжом, кто попал в меня, кто в болото? Согласись друг, что не монашеское дело это. Монах должен терпеть безмолвно – с кротостью. Не хочу огорчить тебя, но прошу в сотый раз, помолиться обо мне, оставив в стороне тех, кои любят испытывать: терпелив ли я и в какой мере?

Книгу всю прочитал, где мог исправил. Вот тебе доказательство, что не прочь я чем можно утешить тебя, дорогое чадо мое. Христос с тобою.

***

1854 г. 27 июля. Письмецо твое получил. Скорби, особенно болезни принимаю я, бедный грешник не иначе, как за вестником воли Божией, внушающих мне о необходимости всецелого обращения к Господу сердцем моим. Как Лота из Содома, вызывают они меня из мира прелюбодейного и грешного, с коим я связан и похотью плоти, и похотью очес, и гордостью житейскою, связан, как узами железными. Не тужи же и не крушись, мое чадо, о том, что оне, яко бремя тяжкое, отяготеша на мне; но молись лучше, да гнет их, как гнет гроздия или маслины в точиле, выжимал из меня, что ни есть лучшего на пользу Церкви и отечества, для очищения души моей от грехов.

***

1854 г. 7 августа. Малодушие твое и маловерие очень меня огорчают. Они больнее всех ран, они тяжелее для всех бичей и гонений. Уймись же, молю тя, чадо мое, и не смей пререкать воле Божией, так, а не иначе о мне благоустроившей. И кто ты, чтобы пререкать дивному в судьбах своих Богу? Неужели я хуже знаю себя, немощи мои и грехи, беззакония? Если же не хуже, если поэтому самому и благоговею пред Господом и лобзаю десницу Его, посетившую жезлом беззакония мои и ранами неправды (Псал. 88:33); то для чего же ты хлопочешь доказывать противное? Кого ты хочешь уверить, убедить? Знай же: если ты не уймешься и не перестанешь надумывать разные небылицы, то я никогда и ничего не скажу тебе относительно обстоятельств, касающихся судьбы моей. Где крамола, мятеж и смущение, там не Христов дух, но антихристов, сатанинский. Дело христианина – терпеть, молиться и благословлять клянущих, особенно, когда знает за собою кое-какие недочеты. Прочитай, Фома неверующий, и не раз, и не два, а сто раз прочитай в 1 послании ап. Петра 4 главу.

***

10 августа 1854 г. Вас поминутно занимает конечно теперь мысль: видел ли я владыку и простился ли я с ним и как? И виделся, и простился в мире и с миром. Сколь ни горьки были для него речи мои, особенно выраженные на бумаге, однако сам он первый подал знак к миру, сделал уступку, по неуступчивости характера его значительную для отстаиваемых мною питомцев моих, и этим расположил и меня к возможной жертве. Какое благо кротость! Говорят, что масло имеет способность укрощать волнение моря. Правда ли это, не знаю, а кротость действительно укрощает волнение сердец, обуреваемых страстями. С полчаса я пробыл у него, потом, расцеловавшись, простился, как друг, как брат. Ко владыке Григорию писать уже отдумал. Бог не попустит, я уверен, обидеть меня, а если и попустит, – не оставит без утешения и подкрепления сетующих дух мой и сердце страждущее. Простите. Христос с вами!

***

22 августа 1954 г. Прости меня, чадо, что долго не отвечал тебе на письмо твое от 17 числа; ей, некогда было! Да и наказать мне хотелось тебя за страхи малодушные, содержанием коих оно наполнено было. Живу, слава Богу, довольно спокойно для грешника. В день приезда владыка косился немножко, а вчера сделал выговор маленький, но деликатно, хоть я и виноват был немного. Пригласил даже служить меня и вчера и ныне. Что будет со мною, то и будет; только бы все свершилось по воле Господней, святой. Много не крушись и не беспокойся о мне: без креста нет спасения, а без мучений сердечных креста нет. Потерпим страдания в нас: это прижигания душевные по Лествичнику. Ведь всего по грехам нашим стоим, чадо. Всем мир и Божие благословение! Мир и тебе унылой.

***

30 августа 1854 г. Не оскорбил ли я любовь вашу отказом вчерашним, принять фланель и ею облачиться, как пеленами гробовыми, коими некоторые народы обвивали и доселе обвивают мертвецов своих. Смерть, мне казалось, стояла пред очами моими и лишь выжидала минуты удобной, чтобы покончить счеты с жизнью моей беспутной, а там отдать меня под суд за неправильное употребление талантов, мне вверенных. Согласитесь, что в таком положении не до подарков мне было. Кто что ни говори, а болезнь много имеет хороших сторон, даже прелести, обличаю тщету и бесполезность того, к чему вяжется здесь, в юдоли плача, сердце похотью плоти, похотью очес и гордостью житейской (1Иоан. 2, 16). Проповедница жизни будущего века, она приподнимает край той таинственной, неприметной для очей осуетившегося смысла завесы, за коею скрывается вечность с ее судьбами для добродетельных и порочных. Надобно иметь усыпленную совесть, чтобы с одной стороны не чувствовать при этом холодности ко всему земному, занимающему нас на пути земном, с другой – не пожелать сближения с небом – колыбелью духа нашего, куда и зовет он нас постоянно тоскою здесь и недовольством на всех и на все, что не носит на себе печати горняго мира. И как бы счастливы были мы, если бы теперь же, не отлагая ни минуты, постарались прицепить свою слабую волю, при содействии Божием, к воле Божией, объясненной в завете Божием, как малую ладью к кораблю. От многих бы бурь, непогод в бурном море житейском спаслись бы мы и безопасно пристали бы к небу, где Бог Отец наш, где Спаситель, где Дух Святый, коим наши души здесь живятся и чистотою возвышаются, светлеются Тройческим едиством священно-тайно, где отрада, услада, блаженство вечное. И чего же ожидать, отлагая со дня на день сборы наши домой? Разве мы вечные здесь? Разве у нас со смертею договор заключен? Как знать, что она, яко тат в нощи, не подкрадется к нам в час, в он-же не чаем? Но что же будет, если она – эта посланница неба нежданная, застанет нас без светильников? О, чадо! Пусть отселе каждое дело наше будет плодом любви ко Господу, свидетелем самоотвержения нашего, проповедником славы Божией, чтобы сколько-нибудь похожи мы были на мудрых дев евангельских и вошли с ними в брачный чертог, когда Жених позовет, некосня и небоязненно.

***

4 сентября 1854 г. Оставшись во время всенощной дома, частью по изнеможению, частью по делу, возложенному на меня архипастырем, частью же может быть и по лености, повсюду сопровождающей меня и гнетущей своею тяжестью, после посильной молитвы, обращаюсь к тебе, чадо мое, дорогая именинница и, приветствуя тебя, как твой ангел праведная Елисавета благословенную в женах, желаю от всего сердца моего, чтобы и ты, как она, ходила во дни жизни твоей во всех заповедях и оправданиях Господних беспорочно (Лук. 1:6). Родные всегда более или менее бывают одни на других похожи, и тебе, имевшей столь близкую родственную связь с родившей Предтечу, коего не было более из рожденных женами (Матф. 11:11), и тебе, говорю я, принадлежавшей к семейству пророков и пророчицы, грех не иметь с ними фамильного сходства, посильным исполнением заповедей Божиих, кои тяжки не суть (1Иоан.5:3) для сердца любящего Господа. Уподобляйся же им, и особенно этой дивной жене, ангелу твоему, чем должно и чем можешь: она по этим чертам жизни твоей и примет тебя за дочь, за друга сердца своего и обнимет тебя любовью своею благопопечительною. Как и прежде, много мешает тебе теперь живость характера твоего и подвижная приимчивость ко всему внешнему идти по следам праведной: сосредоточивайся почаще там, где царствию Божию в тебе место (Лук. 17:21) – в сердце своем, не развлекаясь помыслами. И воцарится Господь в тебе. Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь (Пс. 45:11), говорит Он устами пророка; слыши, дщи, и виждь, и приклони ухо твое, и забудь дом отца твоего, и возжелает Царь доброты твоея (Псал. 44:11).

***

15 сентября 1854 г. Ты угадала, чадо мое, чутьем нежного сердца, что опять я под крестом. Слава Господу Богу и кресту Его животворящему! В чем дело, пока не спрашивай меня: даст Бог, после расскажу тебе, что можно и должно сказать.

Друга Евпр. не подозревай ни в чем, и иди к ней навстречу с любовью твоей, и любовь и в ней ты найдешь. Говорю тебе во свете лица Божия. Помни, что, говоря тебе о простоте, я хотел тебе этим прочистить путь к сердцу друга: пора перестать нам любить извороты змеиные, сколь ни приглядны и ни нарядны они переливные, изменяющиеся, смотря по обстоятельствам. Мы друг другу удове (1Кор. 12:27) и когда страждет один уд, как же прочим не сострадать? До расчетов ли тут, до раздумья ли, как поступить, что сказать, как взглянуть на нее? Иди, слышишь, иди к ней и подступи во имя любви, для любви смело, а главное – просто, и увидишь, что спиной к тебе не оборотится она. А чтобы поскорее согрелось сердце ся поохладевшее, не вдавайся в расспросы: от чего она столь долго к тебе не ходила, от чего не говорила с тобою? Скажет сама – хорошо, а нет – еще лучше.

***

22 сентября, 1854 г. Напрасно ты, чадо мое, малодушествуешь: любящим Господа Бога все должно споспешествовать во благо (Римл. 8:28). Скорби – удел их, искушение – школа. Чем более стесняют, тем более и усерднее должны наши души выситься к небу, где радость нас ждет нескончаемая за великодушие неизменное и за доверенность детскую к мудрому водительству св. Провидения. Цель нашей жизни вне нас: зачем же быть столь близорукими нам и малодушными, когда не по нашим желаниям не то-другое делается? Смиримся, чадо, укрепимся, и потаенный сердца человек в кротко молчаливом духе (1Петр.3:4) найдет бездну утешения. И кто озлобит нас, аще благому, по слову св. ап. Петра, подобницы будем (– ст. 13)? Бросим, мой друг, все гнилые жезлы, и опремся лучше на более прочную опору – на Бога. Христос с тобою!

***

8 октября, 1854 г. Побеседовав с другом и сестрою твоею Ал. Еф., обращаюсь к тебе, чадо мое, с тем же словом любви, утешения, мольбы: поблагодушнее быть, подолготерпеливее, помирнее, не только к друзьям, но и к ненавидящим нас. Если скорби, лишения разного рода не смягчают нас и не могут выработать ни преданности в волю Божию, ни кротости благопокорной, то постигнуть нас может и более тяжкое горе. Смиримся же поскорее под крепкую руку Божию, а ны вознесет (1Петр. 5:6). Знаю, что не легко тебе управиться с капризным, своенравным, неукротимым и, как конь молодой, с упрямым сердцем твоим; знаю, что многого пота и самой крови быть может стоит тебе удержаться в тех рамках тесных, в кои силятся стиснуть свободный, любящий полную независимость из млада дух твой. За то, мой друг, чем труднее победа, тем и венец блистательнее. Перенося великодушно все лишения, благословляя клянущих нас и добро творя ненавидящих тебя (Мф. 5:44), ты впишешь свое имя в сонм мучеников, проливших кровь за Христа; потому что муки души себялюбивой, при подвигах этих, суть адские муки, муки – тошнее мук от бичей, от мечей, от огня, от воды, коим подвергали тела, но не души мучеников, подвергали не христиане, а враги христиан, изверги человечества! Молитва твоя отзывается духом немирия, по недостатку духа любви в ней Христовой, дышащей обыкновенно кротостью незлобивою. Препровождаю тебе для чтения мои выписки: тут найдешь между прочим Слова Исаака Сирина на русском языке, полные опытности, света, соли небесной. Читай, назидайся ими и не возжаждешься ктому.

***

12 октября, 1854 г. К Досифее. Слышу, что ты скорбишь, мое чадо о Господе, унываешь и мятешься, по случаю немирия сестры твоей старшей; слышу все это, чувствую сердцем моим и спешу, чем могу, утешить тебя.

На иконе лежит обязанность умерщвлять свою плоть, т.-е. всякое произволение в себе злое, со страстьми и похотьми (Гал. 5:24). Но как для распятия нужен крест, то Господь, располагающий судьбами нашей жизни, по любви своей к нам, и назначает: одному тот, другому другой крест, для умерщвления на нем того, что живет в нас и действует не для Него, и назначает по силам всегда. На твою долю опустил Он с неба, как Илие колесницу, кропотливость, неуживчивость, немирие, тревожный характер родной сестры. Смотри же, чадо, сумей взяться за этот гостинец, не пренебрегай им – залогом спасения твоего. А для этого, встречай каждый день молитвою ко Господу о терпении и великодушии незлобивом и делай все, что не противно совести для успокоения сестры, неведущей конечно, что творить в часы страсти, ее обуревающей (Лук. 23:34). Не думай, что скорби сердца твоего, по случаю тревоги ее разнородных, не имеют ни какой цены в очах Бога всевидящего: поколику соделывают оне, по слову Апостола, терпение, терпение же искусство, а напоследок упование (Римл. 5:5) в спасение, то явно, что скорби эти, или искушение это огненное, для испытания и переселения тебя в небо посланныя, весьма будут приятны Господу, как приятны отцу язвы сына, во славу родимого подъятыя.

Простри же и руце твои, и нозе, чадо, на кресте твоем и предайся всецело в волю Господню. Ей, не раскаешься! И я, сколь ни слаб, готов нести до упаду с тобою гроб этот воли твоей. Видяй в тайне (Мф. 6:4), видит, что не лгу я, говоря тебе это. На утешение возьми себе и прочитай из Нового Завета 1 Петр. гл.2, ст. 15 до 25; из 3 гл., с 8 ст. до 17; из 4 с 8 ст. до 19. Божие и мое благословение да почиет на тебе выну!

***

21 октября, 1854 г. Жаль мне, чадо, тебя смущенную, преогорченную, убитую тоскою и грустию унылою; жаль тем более, что сама ты, по живости характера и пылкости сердца, заковываешься в эти оковы тяжкие, мучительные. Прими ты с покорностью и благодарением к Господу все то, чем обуревалась, как волнами, во все эти дни, и ей, нашла бы в себе не мало отрады. Крест приемлемый с верою смиренною, служит для нас, сколько орудием скорбей, столько же, если не более, отрадою и утешением. Правда, тяжко страдать и невыносимо на нем без Христа, без веры святой. Один из разбойников, на Голгофе висевших, сошел с него без веры в ад; за то какую отраду в раю вера дала другому из них – благоразумному! Итак, вися, по воле Божией, на кресте твоем, чадо мое, взымай поминутно, хотя невольно сначала: по делам моим я грешница распинаюсь и мучусь! Или: вскую прискорбна еси душа моя, и Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога (Пс. 41:6), так о мне устроившего! Или обрати свои умные очи с верою живою, а сердце с любовью ко Господу и воззови: Господи Иисусе Христе Спасителю мой! Помяни мя, егда приидеши во царствии твоем (Лук. 23:42), яко разбойника, одесную Тебя некогда обещанного. Тебя ищущи, страдальческую и стражду Тебе ради, Источниче жизни моей! Если две-три недели разлуки скопили в сердце твоем столько горести, что же будет, подумай, когда быть может всем нам придется и скоро расстаться? Кто мы, чтобы противится воле Всемогущего, Премудрого? Смиримся же и покажем, что мы кроткие дети Отца небесного, без воли коего волос даже не падет с главы нашей (Лук. 21:18). Об очищении души твоей покаянием давно бы тебе следовало позаботиться. Не раз и не два я уже советовал тебе в каждый месяц отдавать себя под суд, чтобы по возможности быть с каждым месяцем, неделею и днем все правее и правее правдою Иисуса Христа, усвояемою верою. Исповедайся и приобщись в Воскресенье. И вперед каждомесячно поступай так.

***

24 октября, 1854 г. Сколь ни прискорбно сердце мое ныне от встречи одной, после служения в Вознесенском соборе, где освящен был один из пределов нами в духе смирения; не могу однакож и при этом настроении оставить тебя, чадо мое, без привета обычного, не могу, забыв себя, не желать тебе радости о Дусе Святе (Римл. 14:17) и любви к возлюбившему тя Иисусу, предавшему и тебе и мне ныне в снедь тебя. Да будет благословен Он премилосердый от нас и за радости-утехи, и за скорби лютые, кои, как шипы колючие, бодут и язвят наше сердце. Да будет прехвально, препрославлено имя и Той, которую даровал Он нам в Матерь-Заступницу во всех скорбях и напастях. Ибо плоть, которою Он питал нас ныне, – Ея плоть и кровь Его честная, дарованная в живот нам, – Ея кровь.

Взысканные такими милостями богатыми, да не оскудеваем верою, надеждою и любовию. Они водворят в нас Божие царство с собою и преклонят к нам небо, не взирая на неизмеримую высоту его. Где Господь, где Пречистая Матерь-Посредница и благомилостивая Ходатаица, там и небо. Держись умом, и волею, и сердцем в лоне Ея затишном. Христос с тобою.

***

26 октября, 1854 г. Благодарю тебя, чадо мое, за привет дорогой твой и благожелания на новое, 45-ое лето благости Божией, наступившее ныне тихо, с отрадою мира в сердце, с просветом в духе надежд небезрадостных, и с залогами и побуждениями любви, как к Виновнику жизни моей и всего, чем живу, движусь и существую, так и ко всем овцам пажити Его.

На скрытность сестер твоих не пеняй, а признавай ее для себя достойною расплатою за то, что вопреки заповеди отца-друга, все-таки продолжаешь разбивать под час в пух свою веру в добрую волю других о камень любопытства неуместного. И иноческое ли дело, скажи мне, входить в спросы-расспросы о том: кто, где, зачем был и видел, слышал там? Очень ты заставляешь меня скорбеть временами об этом неблагоустроенном настроении души твоей, которой искать прежде всего надлежало царствия Божия, по заповеди Христа, и правды Его (Матф. 6:33).

Внимайте, други мои, более и более себе: ей, более мира иметь будете в себе. Он любит тишину в помыслах, умеренность в желаниях наших и готовность на самоотвержение для нужного блага. Христос с тобою.

***

10 ноября, 1854 г. Аф–я друг мой мне пишет сегодня, что тужишь ты, мое чадо, об отобрании у тебя моих листков богословских, кои решилась было списывать ты, но я хотел избавить тебя от труда только излишнего. На что тебе списывать то, что для школы пригодно лишь было когда-то и что начинать теперь можно в печати гораздо умнее, дельнее и обработаннее, например, в книге Богословия преосвящ. Макария, коего слушал я в академии? Итак советую списать лишь то, что означено, и списать для себя.

Молитвами вашими Господь дивный мир даровал моему сердцу во всю эту пору. Можно ли не благословлять, после всего этого, клянущих нас? Не враги ли мы Господа, благодеящаго, между тем, постоянно всем нам? О, прости, Господи, и благослови всех обидящих нас, или точне желающих нас обидеть, но не могущих снять волоса с главы нашей, держимой Тобою в деснице. Не дай им погибнуть подобно Саулу гонителю, двадцать раз сознававшему вину свою и все-таки не перестававшему угнетать кроткого Давида.

***

13 ноября, 1854 г. Много бы хотел говорить я с тобою, чадо мое, чтобы заговорить говор скорби сердечной, томительной, да боюсь, чтобы не засеменить и твою душу, небогатую радостию, этими же семенами: печаль и радость как-то сообщительны. Итак лучше начну я с прославления Господа, многими скорбями нас спасающего от привязанностей разного рода земных. Не будь скорби нам здесь, мы бы вовсе о себе забыли, да и о небесном Отце бы не вспоминили. О, благо нам, чадо, яко взыскуя взыскал нас, Он – благость Божественная, скорбями. Есть одно из растений в Индии, листьев коего ужасно змеи боятся: и скорби наши могут, по намерению Божию, антидотом быть для яда греховного от внутренних змей наших – страстей. Не станем же роптать на них и жаловаться, подобно капризным больным, сетующим на лекарство не совсем приятное. Жизнь временная есть время посева для вечности: чем усерднее, чем более сеяно нами, тем более радости пожнет душа наша на небе. Пока благодать Божия, ожидающая исправления нашего, не свела нас в страну замогильную, много отрадного вливается в душу при мысли, что Господь на нас посылает скорбь. Люди только орудие Его, – творящие волю Его. На поступки начальниц ваших не засматривайся: Господеви стоят оне и падают: силен Он восставит их (Римл. 14:4). Внимай себе, и довлеет!

Письмо Евд. Гол. я прочитал не без удовольствия: люди умеют помнить добро, людьми же сотворенное; а я окаянный не памятую Господа, благодеющаго мне с момента зачатия даже доселе. Увы, язык грешный, род неверный, терпимый лишь долготерпением Божием! Удары продолжают сыпаться на меня: видно есть что еще и еще выбивать.

***

1854 г., ноября 14 дня. Получше ли стало нашей доброй Паисии? В мире ли теперь вы? Все это и вчера, и теперь занимает меня. Монастырь для иноков и инокинь, как пристанище затишное для моряков боровшихся с бурями. Он может спасти нас от треволнения житейского моря. Опасно и очень подчас разобщатися нам с ним. И чего искать иноку в мире – во граде? Не там ли рука-об-руку ходит ночью пререкание с беззаконием разного рода? (Псал. 54:10–12). Не там ли с открытым челом встречаешь по стогнам лихву и лесть? О, пустыня, уединение! Среди вас только оживают, растут, цветут и зреют благовонные цветы подвижничества; особенно же цветы целомудрия, чистоты сердечной! Но прости, Христос с тобою.

***

1854 г., 14 ноября. Не лучшее из дерев шелковичное дерево; но шелковичные черви предпочитают его листья листьям явора, дуба, клена, кипариса и других, более или менее крепких, красивых деревьев, как я видел не раз на Кавказе. Подобно им и ты, чадо мое, любишь питать свое сердце лишь тем, что роднее по духу тебе. Не взирая ни на выспренность ума других богословов наших, ни на глубину и силу их мыслей, находила охоту в себе читать слабый плод моих дум недозрелых. Будь я помоложе, почестолюбивее, пожалуй ты приучила бы меня к авторству. Да, верю теперь я, что многое из произведений ума человеческого явилось на свет по вызову любви. Но не в том дело: я хотел тебе сказать лишь то, что записки мои по Богословию, написанные для Тверяков, не стоят того, чтобы списывать их, даже и читать их после умных трактатов Богословия преосв. Макария. Только не желая огорчать тебя отказом, посылаю еще несколько листков.

Придиркам к делам моим конца не вижу со стороны добрых людей, но смотрю на все спокойно. Жаль только одного: это потери времени, употребляемого на то, чтобы снять свою ладью то с той, то с другой зацепы. Обышедши обыдоша мене, яко пчелы сот (Пс. 117:1–12), не любящие меня; но уповая на благость Божию и содействие ея, безропотно смотрю я на шумный и бурный поток жизни. Боюсь одного только, чтобы не быть уже правдивым вельми и не мудриться излише (Еккл. 7:17). Христос с тобою.

***

1854 г., ноября 29 дня. С принятием в дом души твоей Виновника жизни и радости спешу поздравить тебя. Дай Бог, чтобы отселе вменяла ты вся за уметы (Филипп. 3:8), обладая сокровищем этим, на селе твоего сердца сокровенным, коего станет с избытком на стяжание вечной жизни и блаженства. Приставь к нему стражей бестелесных: ум, волю, сердце твое. Не отходи от него, по крайней мере далеко, ни мыслями, ни желаниями, ни чувствами. И в горе и в радости, чаще взирай на Него и говори с Фомою: «Господь мой и Бог мой! (Иоан. 20:28). Ты моя крепость, Господи, Ты моя сила, Ты мой Бог, Ты мое радование!.. Силе твоей слава Человеколюбче». Если ты верною пребудешь до смерти Ему, Он даст тебе, яко части своей собственной, венец живота (Апок. 2:10), украсит тебя красотою, как невесту свою: аще и постигнешь скончатися, по слову Премудрого, в покои будешь (Прем. Сол. 4:7). Ибо ядый Его плоть, аще и умрет, оживет (Иоан.6:50.59), для жизни нескончаемой, блаженной. Завтра желалось бы мне послужить в соборе свладыкою: он приглашал нас с о. инсп. ныне чрез ключаря. Молитесь, чтобы не осужден я был окаянный по грехам моим на место мучения, как недостойный принятия тела и крови Христовой. К вам было ныне собрался, да сынок мой Андрюша помешал: нужно было много передать ему об исповеди, поговорить о стяжании чистоты сердца. Причем постоянно почти обличал себя украдкою: зачем, проповедуя иным, сам, как раб неключимый, не делаюсь Божием стяжанием, не пекусь о спаасении? Христос с вами.

***

1854 г., 3 декабря. Проникнутый горячей любовью сердца, приветствую вас всех чад моих дорогих, с намерением приступить к трапезе Господней. И сам я готовлюсь к тому же, чтобы ближе поставить себя к вам, чтобы споспешествовать вам молитвою моею посильною в этом св. деле, онебешающем души. Да будете все вы един дух с Господом (1Кор. 6:17). Да ощутят сердца ваши сладость любви Христовой, при вкушении тела и крови Его драгоценных! Да будет Он отселе путем, истиною и животом (Иоан.14:6) вашим. Самонадеянность, друг мой, всегда почти бывает виною если не падений, то расслабления нравственного, подготавливающего падения. На пути тесном, подвижническом, только тот не падает, кто по недоверчивости к себе уложивает себя заживо, не взирая на скорби сердца, во гроб послушания и погребает, как в могиле, в воле Отца свою волю; кто начинает и оканчивает все свои дела с мыслию о Боге помощнике, без воли и благодатного содействия коего ничего никогда не в состоянии мы сделать путного, прочного. Не тужи однако много, видя вместо снопа, одну только горсть в рукояти своего благодеяния постного: смиренное о себе мнение выше почитается Господом самого громадного дела.

***

1854 г., 4 декабря. Слова св. ап. Павла страдальца могут идти отчасти и к нам, чадо мое! Как он писал когда-то: не чаеми, но не отчаеваемы (1Кор. 4:8) и проч.; так и мы, гонимые, доведенные почти до обстоятельств критических, выходим если не с торжеством, так по крайней мере и без потери. Объяснюсь пообстоятельнее. 1-го числа в 7-м часу вечера владыка был в семинарии, не застал меня; когда же я к нему явился 2-числа в 9-м часу утра, он сказал, между прочим, что сочинил уже рапорт на меня в Синод, исполненный жалоб. Выслушав однако же волей-не-волей объяснение мое, ныне принял меня, по молитвам вашим усердным, ласково и не взирая уже на две бумаги, поданные на меня добрыми людьми, обещал кончить дело как-нибудь, т.-е. просто замять. Бывши 2-го числа у него, я говорил ему сильно, и на одно настоял лишь, чтобы хоть раз он выслушал меня без гнева и предубеждения и потом уже писал, что знает; я говорил ему, что я хоть грешник великий, но в том не виноват, в чем винит он меня; что трудно ему белое черным назвать; особенно же, если потребуют обстоятельства доказательств от него. Сильно по-видимому тронут он был неподозреваемою им доселе твердостью характера моего и должен был слечь; а я между тем все ораторствовал. Ныне уж мало вызывал он на беседу меня и, взяв «Слово», обещал прислать по прочтении. Письмо твое читал сейчас лишь со слезами на глазах, при вести о мольбе вашей о мне многогрешном в кельях В. Ст. Мне ли не быть готовым на раны (Псал. 37:18), кресты и на самые страдания даже, имея таких споспешниц спасения, которое, как от грешника, далече бы без вас отстояло (Пс. 118:155) от меня? Наученный горькими опытами жизни, на перемирие теперешнее не много я полагаюсь; поэтому готовиться должен к новой борьбе. Молитесь, чтобы не ожесточилось мягкое пока сердце мое, и не перестало делать добро злобствующим на меня. 2-го числа, между прочим, высказал мне владыка о тех, кои ссорить старались меня с ним, и присовокупил, что он у порога уже их принимает. Но мне от этого нисколько не легче. Христос с вами.

***

1854 г., декабря 4 дня. Письмецо твое, полученное ныне от Андр., тронуло меня до глубины души, чадо мое. Благодарю за участие твое к моему положению сердечное, горячее. Что же касается до объяснений относительно положения моего, то прости меня Бога ради, не возглаголют теперь уста моя дел человеческих (Пс. 16:4): мне тяжело и очень говорить о ком бы то ни было с невыгодной стороны; а говорить так о лицах важных просто мука. Потерпи же и молись, чадо, да не лишит меня Господь того благодушия, коим, конечно не на радость всем почти окружающим меня, благословил Он меня непотребного. Скажу тебе одно лишь, что плещами своими осенил меня Господь (Пс. 90:4): что же нам сделают люди? Бога ради не тужите о мне, и желайте лишь одного: да не изменю я кротости, терпению и благодушию. – Ни с Ев. И., ни с м. игуменьею в расспросы о распоряжениях их не входите; пусть что хотят, то и делают. И можно ли, рассуди, роптать на них? Что они? Не жены ли слабые, не взирая на храбрость минутную? Бог с ними! Если желаете оставаться чадами моего сердца, то молитесь усерднее за творящих вам пакости; да и прислуге тоже и другим внушайте.

***

1854 г., 8 декабря. С последних минут 3 часа ночи и до 2 часов почти ночи на 7 число я был в челюстях лютого недуга, тем более неприятного, что лишал он дух мой, попривыкший владеть плотью, возможности постоянно держаться, как желалось, при кресте, все услаждающем. Вот сколь слаб я и немощен! А ты все хвалишь меня, добрый друг мой! Прежде смерти не блажи никогоже (Сирах. 11:28). Все и каждый из нас высоки лишь смирением: не на количество добрых дел, если бы и действительно я был богат ими, а на качество их взирает Господь милосердный.

***

16 декабря, 1854 г. У нас был гость, который, просидев часа два, уехал в вашу обитель: я говорю о владыке вызвавшемся вчера еще милостиво приехать на мой предмет, а также и ныне, в бытность мою у него. Дело обошлось, слава Богу, без шума, хотя и не без придирок маленьких: мы так привыкли к ним! Здоровьем я не могу похвалиться: вечерком ласточка наша, от вас прилетевшая, друг наш А. Е., принесла мне бодрость; но в ночи, после усиленной работы, необходимой теперь, я опять поболел. Так я, как корабль без руля: то в прямом положении, то на боку преплываю пучину моря житейского. Много не скорби, моя родная. Бог милостив: быть может мрачная туча пройдет скоро, небо очистится и мы опять увидим красные дни, увидим, конечно, с радостью, сея столь долго слезами во всю эту годину (Пс. 125:5–6). Преблагий и прещедрый Господь наш не без премудрой цели ведет нас сквозь огонь и воду (Пс. 65:12): там же в конце поприща крестного отрада и мир пренебесный ждет крестоносцев безропотных и стастотерпцев, возлагающих все свое упование на Него, крепкого и сильного в брани. Возблагодарим же, долу склонившись смиренно, Отца, и Сына, и Св. Духа и воспоим Им: аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя! Христос с вами.

***

1855 г., января 5 дня. Давно ты, как пробудившееся дитя в колыбели, ворочаешься в сердце моем и ищешь у сухих сосцов его млека себе, чадо! Давно уж и я хлопочу во всю эту пору, чем бы напитать тебя. Но за скудостью не отвечал ничего, как обнищавший зело. Особенно влеклось к тебе сердце вчера, когда ты писала ко мне. Вскую ты, сетуя ходишь (Пс. 37:18), при мысли о каких-то внешних скорбях моих? Ныне их у меня, сколь ни нужны бы они для меня теперь; нет их, и я гуляю грешник на пути широком, с теснотой однако же сердца необрезанного, которое ничем не расширишь земным: толькот небо, или дар небес, раздвигая его, дает ему, по мере чистоты, простор, льготу, а затем и покой с отрадой. У владыки я пробыл вчера с половины 4 часа до 6 часов и, говоря, не наговорились по-дружески. Между прочим, он мне рассказал, как недавно он сам себя вылечил домашним лекарством. Вот рецепт этот с пользою от ревматической боли: весной, когда начнет сирень развертывать свои листики, взять их, пока еще маленькие, ощипать и опустить в штоф, или в полштоф, налитый маслом прованским. Когда же настоится, а для этого нужно ждать месяц, или чем дольше, тем лучше, тогда слить микстуру эту, во что найдется, и мазать больные места. Много и другого полезного было говорено.

***

9 января, 1855 г. Хочу познакомить тебя с одним довольно занимательным событием, тронувшим ныне меня при рассказе о нем Анаст. Алекс. Бабкиной, у которой я обедал. «В числе крепостных людей родителя ее, отставного поручика Ал. Феод. г. Кречетн., была девица Агафья Ильинична редкой доброты и благочестия. Девица эта служила с отроческих почти лет и до выдачи в замужество Анаст. Алекс. Когда последняя, имеющая теперь 76 лет от роду, была лет 10-ти или меньше, Агафья, служанка ее верная, ослепла. Положение было горестное! При всем том не переставала она уповать на помощь Божию и молиться. И вот что было плодом этих качеств кроткой души ее. Несколько раз она слышит во сне приглашение идти в Палицу, чтобы получить там исцеление. Это было селение, отстоящее не вдалеке от Макарьевского монастыря. Едет туда Агафья с верою живою и уже на паперти церкви сельской чувствует, что прозревать начинает. Входит в храм, кладет несколько поклонов пред чудотворною иконою, и совсем сделалась по-прежнему зрячей. Долго она жила после сего, верно служила своим господам и наконец в мире предала дух свой Господу в другой деревне, когда Анаст. Алекс. была уже замужем.

***

23 января, 1855 г. Со смиренным сердцем возношу молитву мою ко Господу, да укрепит тя, чадо мое, на недвижимом камени заповедей своих в наступающее для тебя новое лето благости Его неизреченной и да соделает тебя достойною того лика святых дев, песнословию коих в честь Агнца Божия вторят на небе чистые духи (Апок. 14:3.4). Препровождаю при сем икону – плод любви сестер твоих добрых, почтивших и меня допустить к участию в оном. Прими от нас, как дань искреннего желания, иметь тебе споспешниками тех, лики коих изображены на ней. Плох я очень – трость колеблющаяся; плох я, облако безводное (Иуд. 1:12), смоковница бесплодная (Лук. 13:6). Но не то преп. Герасим, св. великомуч. Георгий – ангелы мои, помогавшие мне нести бремена мои, умудрявшие меня, подкреплявшие силы мои слабые. Не будет, как знать, что не скоро не будет меня, чадо мое? Между тем они праведные в руце Божией (Прем. Сол. 3:6) и всегда готовы явиться на призыв нашей веры, помогать нам в борьбе с искушениями. Питай же к ним веру, надежду, любовь, как к живым членам живого тела Церкви святой и, обращаясь молитвенно к своим ангелам – святой праведной Елисавете и Евсевии, обращайся и к ним. При чем не забудь им напоминать и о нас, любящих тебя и желающих во свете лица Божия – узреть тот дивный свет, коим озарены теперь они и коего от всей души желаем сподобиться тебе чрез благочестие,⁴на все, по слову св. Апостола, полезное (1Тим. 4:8). Не скорби, если не буду у вас: много на душе моей засеяно скорби кое-кем из вас. Поэтому желается отстоять эту муть в тиши уединения, в слезах молитвы сердечной, как-то не гармонирующей с развлечением, неизбежным при выходах из келлейки. Христос с тобою.

***

7 февраля, 1855 г. С постом поздравляю тебя, чадо сердца моего! Да укрепит тя Господь во святых подвигах при этом, дабы могла стяжать ими достойный плод святой этой поры. Пост и я встретил, как друга, давно меня не посещавшего и обрадовался. Пусть дух порадуется, а плоть потомится немножко. Христос с тобою!

***

11 февраля, 1855 г. Вот еще две тетрадочки, свидетели моей молодости и беспристрастные, неумолимые обличители мои. Я прочитал их и, вспомнив забытое, невольно поплакал грехолюбивый! Замечательны они в том, между прочим, отношении, что в них весьма живо изображено предчувствие мое быть в академии. Каковы-то вы, постницы мои? Помоги вам Господи, постяся телесно, и духовно поститься и распинать свою плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5:24). Это постоянный вопль души моей, мольба моя слезная, неумолкаемая пред Господом, нам всем благодеющим выну. Жалуешься на слабость плоти, чадо мое и не знаешь, что с нею делать? Дай связать себе руки, как раба, поползновенная на злое, страху Божию, и он – начало премудрости (Пс. 110:10), умудрить тебя во спасение. Этим должны мы все начинать, продолжать дело Божие, решая главную задачу нашей жизни.

***

5 марта, 1855 г. Сколь мне ни грустно видеть нестроение между вами и недостаток любви взаимной, все это, впрочем, по милости Божией, не оставляет глубокой язвы в сердце моем, когда вы, гневаясь, не согрешаете (Еф. 4:26), падая не лежите, согрешая раскаиваетесь и миритесь между собою. От души я тогда всех виновных из вас готов и прощать и благословлять любовью моего бедного наболевшего сердца, как воин излечившийся от раны – уранившаго его. Но не то бывает, когда немирие постоянно витает среди вас, когда не любовь, а вражда, как ангел губитель, парит незримо над вами и сметает крылом своим все, что ни уставлял я сердцем моим, для удержания вас в союзе мира, чтобы вы, по словам св. ап. Павла, одна к другой были любезны сестролюбием (Римл. 12:10), не замечая, что за кого перешло, и чем одна пред другой задолжала. Тогда я тоскую, горюю и страдаю, как родильница при родах тяжелых, помня, что эти недостатки, может быть плод или моего неумения, или самонадеянности, или нетерпения, или недосмотра и беспечности. Еще хорошо, если в такие минуты не зазирает совесть меня: я иду к Отцу небесному, припадаю к Нему со слезами, с воплем крепким и прошу Его помиловать меня и тех, кого любит сердце мое. Когда же, по грехам моим тяжким, лишаюсь дерзновения, тогда горе мое становится в десять раз горестнее. При виде такого настроения или состояния души моей, не только ты, даже враги мои пожалели бы меня и не стали мучить, бичевать меня немирием своим. Все это пишу с тою целью, чтобы ты не слишком увлекалась, при искусительных помыслах, на сторону врага и самолюбия своего и, желая спасения, не заграждала бы себе пути к оному строгим осуждением друга-сестры, без суда притом почти и следствия должного. Единожды навсегда скажу тебе, что Алекс. Пет-на никогда меня у себя не удержит против воли; а сам я засиживаюсь там, по глубокому сознанию нужды, по желанию души моей убогой заменить ей, оставившей все ради Господа, хотя сколько-нибудь оставленное. Ни одна из вас не поймет этого, как должно; и меня крайне огорчает склонность ваша строго судить других, и притом беспощадно. Ты воображаешь себе, что, как более вас совершенная, не требует она поддержки? Но дума твоя не закон для меня. С другой стороны, как и поручиться, что эта дума вполне верна? Опыт напротив показывает, что на бедняков не нападают разбойники, и чем грузнее корабль, тем опаснее плавание его. Не мешает при этом и то заметить тебе, что, говоря с нею часов до 3, я нередко имею в виду не ее лишь одну, а и прочих, обращающихся к ней за советами. Зачем же вы завиняете без пощады, как судьи немилостивые, невинного друга? Неужели духом Христовым вы водились при этом (Римл. 8:9)? Нет, духом нетерпения, духом велиара скорее! Бойся его чадо: он обличает крайний недостаток любви в вас к сестре и недоверие к руководителю, заботящемуся о благе душ ваших. Все это пишу в намерении тебе показать твою неосновательность, нетерпеливость, малодушие, ревность не по разуму; пишу для того, чтобы уже не носить мне жезла к вам, если Господь устроит к вам путь на следующей неделе, а в духе любви уже и кротости встретится с вами, как с чадами, вполне заслуживающими это (Кор. 4:21). Прости, мой друг, если оскорбил чем тебя, пиша строки эти. Христос с тобою.

***

13 марта, 1855 г. Вот уже половина 1 часа ночи. Ты с друзьями-сестрами, конечно, стоишь на молитве за 12 псалмами, хваля и благодаря Господа, чадо мое. Мир вам, други мои, ластовицы Христовы.

Между тем я не имею возможности, по причине насморка, заняться делом; с 7 часов доселе рылся, как крот под землею, в архиве моем, занимаясь переборкою писем, коих у меня многое множество от всякого звания, чина. Тут и епископские, и диаконские, и ученические, и простяков, и чиновных, и богачей миллионеров, и бедняков, богатых верою одной и добрыми делами. Все они в свое время входили в соприкосновение с духом моим, задевали за сердце, словом – чертили и сильно подчас по полю жизни моей свои борозды. Отобрав из тысяч с сотню или менее, препровождаю к тебе, согласно твоей просьбе, для прочтения. Это может не мало прояснить тебе подернутое мглой поприще прожитой жизни моей – мое прошедшее. Дело не к спеху. Можешь держать их до мая даже. В числе прочих есть писем до пяти и преосвящ. Иннокентия камчатского⁵. Миру вашему общему рад я до смерти и благодарю Господа. Это одно из самых отрадных утешений для сердца в минуты безотрадных подчас отношений служебных. Христос с вами.

***

26 марта, 1855 г. На два, не то на три уже письма твои не отвечал я, чадо мое о Господе; но не отвечал не по недостатку доброй воли, усердия и любви к тебе, а по обстоятельствам моим тесным, кои, как оковы на руках узника, подчас вяжут руки мои, сковывают язык мой, даже самое бедное сердце мое сжимают и давят тяжестью своей. Не сетуй же на меня за молчание, признак мнимой как бы безжизненности моей. Чувство истинной любви не умирает; как зерно во время зимы, оно развивается по преимуществу в горниле страдания. Какие скорби, об этом говорить теперь некогда, да и не прилично, предстоя мысленно у креста Христова. Только не внешние оне и не от чуждых нашли, а от присных, обуреваемых волнами сомнений, настроений.

С Анг. желаю тебе быть повеликодушнее. Она не любит тебя от того, что ты, старшая и более опытная, не жалуешь ее и искренно к ней никогда не была привязана, как должно. Начаться союз дружеской любви должен с себя: ты первая обязана свято выполнить эту заповедь Христову, без коей нельзя благоугодить Ему. Аще любишь ты любящих тя, Евпрак., например, Афан., Ал. Еф., то кая тебе благодать (Мф. 5:46)? И грешники не тоже ли творят? – О Псалтыри всем сестрам скажешь, что до Фоминой недели ее можно оставить, и каждой советовал бы я заняться или размышлением о распятом за ны и воскресшем Господе, или чтением Деяний св. Апостолов.

***

2 апреля, 1855 г. Письмецо твое прочитал я, чадо мое, и вот ответ на него коротенький, по краткости времени, оспариваемого у любви моей к тебе делами по службе.

Поспать не пришлось мне спокойно. Один из моих сослуживцев вечером подложил мне под голову не мало иголочек бранью своею площадною и прещениями разного рода, кои не страшны мне однако, по милости Божией. Желаю о том лишь одном, что пришлось его выслать, почти вывести силою из кельи.

Журналов моих не читай никому. Жаль мне, что и в лучших плодах рук Вертоградаря небесного не мало червей завелось. Скорбь моя люта об этом зело. Но недостойный утешения, по грехам моим, не ропщу ни на что, ни на кого уже я, а молю Господа об едином терпении. Не скорби и ты обо мне: среди скорбей только и дышу я свободой чад Божиих – от страстей и похотей, кои, как враны на труп, опускаются на меня, садятся и терзают сердце нечистое, тлеющее в похотях прелестных. Не оглашай, молю тя и заклинаю Богом живым, имена тех, кои не более, как орудия в руках Бога всеблагого, исправительные и благодетельные. О, ежели бы видели вы, как мне легко при мысли этой, при этих думах сладких! Ты и сама согласилась бы со мною вполне и помолилась бы за меня от души.

***

17-го апреля, 1855 г. Согласно желанию твоему, чадо мое дорогое, уведомляю тебя, что владыка пришел 15 числа прямо ко мне в класс в начале 11 часа, куда через минутку и я предстал; вопрошал учеников – и, погрозив им, буде буйствовать станут, пошел по другим комнатам – спальным и классам. Заходил и в храм⁶, где рассматривал, между прочим, ваш образ, стоявший доселе в алтаре на аналое и, похвалив храм, уехал, по-видимому , в мире. Здоровьем не слаб я пока, хотя посидеть довелось и порядком таки в дни эти. Относительно холодности твоей к молитве сказать тебе должен тоже, что уже говаривал не раз: она в тебе от расстройства души, поминутно развлекаемой, и от недостатка усилия сердца в деле молитвы. Если бы ты вспоминала Господа сердцем и взыскала любовь Его, то не только душа, даже кости твои затрепетали бы от радости и рекли бы: Господи, Господи (Псал. 34:10). И что тебе до других, чадо? Стоят ли они или дремлют, беседуют ли, или как иначе свои дни коротают, – тебе ровно до этого нет дела. Да и спокойна, мирна бы была ты.

***

25-го апреля, 1855 года. Помолившись премилосердому Господу, коего все путие, по словам псалмопевца, милость и истина, и пришедши домой от утрени, слушанною мною у Вознесенья, где некогда и вы изливали сердца ваши пред Ним, берусь за перо, чтобы преподать тебе, по обязанности моей, дарование некое духовное и вразумить тебя недоумевающую, и поэтому готовую отдать всех под суд, кто не похож на тебя.

Смотришь например ты, если не с презорством, так с недоумением странным, откуда явилась грусть в сестрах твоих Феок. Алек., Ал. Петр. и Паисии об архипастыре? Ответ короток мой: от любви, заповеданной Господом нашим и дарованной Духом святым сердцам их. Алек. Петр. – Божие чадо, как ведаешь ты, незлобивое; не говоря уже о том, что десятой доли не знала она, как ты, обхождения со мною владыки, она по просьбе усердной моей дала слово молиться за него, как за приснаго друга моего: что же удивительного, если молитва, споспешествующая злому сердцу нашему из самых врагов вырабатывать друзей, содействовала и ей видеть в владыке Ангела церкви Симбирской, и орудие воли о нас Божией? О Паисии не скажу ни слова: ведь ты знаешь ее; довольно, мне кажется, заплакать кому угодно, чтобы и ее расслезить. Это овечка Христова, живущая без задней мысли, без думки о том, что пред ней. К тому же, зачем тебе забывать, что и все они далеко не знают отношений ко мне владыки, особенно последних. Заключаю письмо мое искренним желанием, чтобы употребила ты все силы на изглаждение из сердца твоего злых помышлений о владыке с воспоминаниями, их питающими, если не хочешь, чтобы я плакал о том, что не все скрывал от тебя, что доводилось видеть, слышать, – словом – испытывать неприятного по грехам моим от архипастыря.

Итак если, не можешь плакать о нем, как об Иосифе – любимце своем, плач о нем, как Самуил о Сауле, плач плачем умиления, неизбежно рождающегося при мысли об увлечении нашем. И потом-то уже снимутся все тайные покровы, за коими любит сокрываться самолюбие наше… Мира и Божия благословения желает всем вам от нелицемерной любви Г.

***

1-го мая, 1855 года Господь привел меня отслужить ныне и помолиться. Лечишься ли ты? Советую не терять поры – времени и полечиться. Жизнь красна и очень, когда на нее смотрим как на преддверие к жизни небесной, залог коей мы носим в душах наших. Отчего у тебя скорбь – уныние? Это худо. Чаще держи и ум свой и сердце при Иисусе: чем чаще будешь прививать их к имени этому светоносному и сладкому, тем более отрады вкушать станешь внутренним чувством. Памянух Бога и возвеселихся, говорит Прор. Давид (Пс. 76:4).

***

5-го мая, 1855 года. С светлым праздником Вознесения Христова поздравляю тебя, чадо мое дорогое, и всем сердцем желаю проникнуться тебе мыслей о горнем отечестве нашем. Туда, туда, где глава наша Спаситель, туда устремим и взоры ума и желания воли и чувства сердца, скорбящего здесь и изнывающего в узилище. Как странники, как пловцы, поминутно обуреваемые волнами житейского моря, станем почаще туда улетать: сначала сердцем – с его надеждами, потом умом – с сознанием полным, что там Творец наш и Бог, там Глава наша и даров раздаятель – Дух Святый, что там отечество наше – покой и блаженство, – и наконец волею нашею – с ее любовью крепкою, яко смерть. На земле все суета, мой друг, и крушение духа (Еккл. 1:14) – с печалью. Земля место подвига и страдания… Итак, туда, туда на небо будем чаще подниматься духом нашим и держаться мыслей, желанием, чувствами.

***

1855г., 5 мая. Согласно желанию твоему и намерению собственному, я посетил вашу мать игуменью⁷. Странный прием был сначала, конченный однако же просьбою усердною, приехать непременно к обеду. Послушался и приехал я, при чем с запальчивостью она выговаривала мне: как я осмелился оказать такое невнимание ко владыке⁸ и заслужит тем всеобщее почти негодование. Я покаялся с кротостью в этом, позволив однако же по самолюбию сказать несколько слов в свое оправдание, и она немножко поуспокоилась, не заметив во мне ожесточения, предубеждения ко владыке, и кормила меня уже преусердно, кормила более часа. Ушел от нее в 4 часу кажется. Вот тебе отчет дорогая моя Евсевия. Многогрешный инок Г.

***

6 мая, 1855 г. Иов мой многостраждущий, и из-за сущих пустяков нередко, как вчера например! Бога ради молю тя не давать воли-разгула много досужему и плодовитому воображению твоему. И что за охота у тебя сеять на браздах души подозрения, опасения и пожинать грусть с тоскою безотрадною? Или нет Божия промысла в мире? Неужели мир поручен, а с ним и судьба наша Павлам, Феодотиям, Серафимам? Сколько раз ты обманывалась, сколько раз дознавала и видела ты дивный перст Божий в судьбах наших! Еще ли не веришь, что без воли Господней, ничего нам не сделают люди вредного. Христа ради послушайся меня и перестань жить, как язычница, без веры в благость Божию, не отделяющую резко до поры-до времени плевел от пшеницы, козлищ от овец, злых от добрых. Зачем тебе забывать то, что читаешь в псалмах Давидовых о тщет торжества злых?

***

12 мая, 1855 г. Препровождая освященную мною икону Владычицы Пречистой к тебе, чадо, желаю всею душою моею убогою обрести в ней утешение и отраду часто скорбящему сердцу твоему. Особенно же молил бы тебя чаще и теснее сближаться сердцем, чрез посредство ея, с Владычицею, мольба коей много может ко благосердию Владыки, готового ввести тебя в чертог свой светозарный, не взирая на отпадения твоим сердцем от Него преблагосердаго. Я сообразно семинарским преданиям дал ныне рекреацию или роздых ученикам и все почти ушли они в поле. Собрались попировать, полагаю, к одному из сослуживцев моих и наставники отвести душу, как говорится. Аз же якоже вране на нырищи, и яко птица особящаяся на зде (Псал. 101:7.8), сижу один и молю Господа благословить их всех и вас миром. О, да не лишит Преблагий никого из нас всякого блага! После обеда, быть может в поле выехать вздумаю, чтобы подышать чистым воздухом. Напутствуйте меня молитвою вашею.

***

24 мая, 1855 г. Как ты, а я чувствую томление какое-то всегда, когда волей-неволей должен останавливать в себе поток мыслей, желаний и чувств, готовых излиться во вне. Мой дух, как подземный огонь, не находя исхода, потрясает тогда организм мой и все члены мои приводит в движение, напрягает их и часто донельзя усиливает. Молчишь – страдаешь тогда. Знаю однако же, что не всегда и беседа облегчает, напротив часто она, как бурная и огненная лава, попаляя встречаемое ею, оставляет за собою неплодие. Язык наш огнь, по слову св. ап. Иакова (-3:6), лепота неправды, и я потому люблю больше помалчивать, чем говорить, страдать, чем высказываться при страдании души моей многогрешной, хотя, руководясь искренностью любви, и не могу укрыться с тайною своею от тех, кем любим. Любящие сердца как раз прочитают во взорах, в движениях, что скрывается там, в тайниках души моей. Полагаю я, что и ты прочла скорбь мою, когда я возвратился после свидания с другом души нашей Ал. Еф., обуреваемой сильно врагом. Итак, молю тебя, молись о ней, молись о мне. Скорбь моя и страдания, как болезни раждающей, люты, как страдания и томления предсмертные умирающего. О, Господи, спаси! О, Господи, благопоспеши! (Пс. 117:25). Пока прости.

***

31 мая, 1855 г. Письмецо твое я получил, и вот ответ мой краткий, по причине многих дел теперь. Радуюсь твоему выздоровлению, как предтеч к благоугождению Господу преблагому, для того и давшему жизнь нам, да славим Его делами добрыми и да спасемся ими, восходя от силы в силу (Пс. 83:8), путем крестным к небу. Намерения твои добрые лобзаю сердцем моим и благословляю. Говей по силам.

***

1 июня, 1855 г. Как-то Господь хранит вас и милует чада мои о Господе? По милости Божией живу себе помаленьку и жаль, что не без грехов. Когда-то они, эти черви нравственные, точащие и поедающие и листики, и плод жизни по духу, оставят меня и исчезнут?

Владыка от 20 мая 1855 г. требует из Петербурга слово мое, говоренное в семинарской церкви 8 мая. Ныне отправляю его в добрый час. Отсюда ему донесли, что я проповедую не в духе православия и проч. Как блюститель православия, он и требует отчета. Пусть смотрят в св. Синоде и уличат меня. О, да обратят меня все боящиеся Тебя Господи! Христос с вами.

***

1855 г., 4 июня. Печаль и скорби мои все до единой сложены к подножию Господа премилосердаго; поэтому в сердце моем теперь легко и тепло. Не сетуйте же и вы, другини сердца моего, а положитесь в смирении на Господа во всем. Надежда на него никогда и никому не изменяла. Добрые люди стреляют в болото: тем хуже для них, а не для нас. Господь избавит, как Он избавлял и не десять раз уже от стрел летящих во дни, от сряща и беса полуденного (Пс. 90:6), всех уповающих на Него. Стало не дойдет до нас зло и рана не приближится телеси нашему (–ст. 10). Воображению много воли не давайте и бед не надумайте, которые не иначе, как по попущению Божию могут нам приключиться, и конечно для блага же нашего. Православия Поборник есть Глава Церкви Господь наш Иисус Христос, а мы слуги лишь Христовы и оклеветающие нас порочат лишь себя. За что же питать еще к ним неприязнь? Это грех вопиющий.

***

1855 г., 5 июня. Со светло-радостным днем преобщения страшных Христовых таин поздравляю вас, Божия чада! Да уврачуют оне в вас недуги души и язвы совести. Да водворят в вас веру непостыдную, любовь нелицемерную. Да напоминают оне вам о любви к вам Христовой, простирающейся до положения души за спасение душ ваших. Помните, причастницы Христовы, что вы приобщаетесь жизни вечной. Итак смерть к тому да не обладает вами (Рим. 6:9). Вы Божии, Христовы (1Кор.3:23) и перешли от области смерти в живот вечный. С любовию призываю на всех вас Божие благословение многогр. Г.

***

6 июня, 1855 г. Из послушания к тебе, чадо послушания, был я вчера у мат. вашей игуменьи и вот мой отчет об этой побывке. С 11 до 12 был Пашковский у ней с семьей своею, с коим и должна была говорить она, занимая и жену его, а я или молча сидел и слушал, что решительно для меня никакого не имело интереса, или говорил с теми же лицами, а не с матушкой. Потом Павел Никол. приехал и она должна была вести разговор с ним, а я, просидевши долее полчаса, поднялся и раскланялся. Провожая меня, мат. игуменья сказала с обычной ей простотой, которая к сожалению во мне окаянном не вполне отозвалась просто: «я бы вас пригласила обедать, да вот Павел Никол. приехал». По этому опыту свидания можешь судить, к каким результатам поведет продолжение нашей связи. Впрочем, если этого требуете вы, как залога, обеспечивающего покой ваш, дорогой для меня, то аз и на раны готов (Пс. 37:18). Пишу без гнева и с спокойствием, сознавая при этом вполне, что мат. игуменьи нельзя поступить иначе, пока не воспитает в себе дух самоотвержения, без коего трудно действовать иначе, как она теперь действует, по требованию моды, духа времени, мира.

***

15 июня, 1855 г. Я, кажется, огорчил тебя чем-то, чадо мое Евсевия! Прости Христа ради меня строптивого, платящего тебе за любовь толчками только. Видяй втайне Отец наш небесный (Матф. 6:4), видит конечно, что нет у меня никогда намерения огорчать вас, друзей моих добрых, а есть, Богу содействующу, одно лишь желание и в самой внешней грозе показать любовь мою о Господе. Покойна ли ты духом? Держись, мой друг, в добром порядке терпения и духа молитвенного; не давай воли помыслам ослаблять тебя, расхищать и приводить в уныние. Помни и ведай, что не воздремлет ниже уснет (Пс. 120:4) Храняй тя. Береги, как зеницу ока, веру в святое и мудрое Провидение, занятое судьбою даже волоса нашего на главе. Живи, дыши этой верой, и ничтоже успеет враг на тя и сыпь беззакония не приложит озлобити тя (Псал. 88:23), видя тебя на страже Божией с мечем обоюдо-острым.

***

1855 года, 28 июня. Уведомляю тебя, для успокоения твоего, что жив я и, по милости Божией, почти что здоров, так что одна только леность меня удержала сегодня в постели и не пустила к утрени, звон к которой слышал. К приобщению тебя всем моим сердцем благословляю. Исповедовать тебя невидимо станет сам Иисус Христос: ведай ты это и будь пред Ним искренна, как дитя пред матерью нежною, добрейшею. Любовь стыда не знает, говорит, помнится, Исаак Сирианин. Разоблачай же себя пред Христом, коего ты любишь всецело, не стесняясь нимало присутствием свидетеля слов твоих. Молю Господа сохранить вас в мире; этого от всей души желает вам многогрешный Г.

***

1855 г. 29 июня. День приобщения святых, страшных, бессмертных тайн Христовых есть день красной Пасхи для нашего духа и сердца. Возрадуемся же, чадо, и успокоимся в этот день от всяких тревог, опасений, лишений и, сосредоточив наш ум на поразительнейшем из чудес – чуде любви Божией, дающей в снед верным Агнца, закланного за нас от сложения мира, будем петь стройно: «Ты моя крепость, Господи, Ты моя сила, Ты мой Бог, Ты мое радование. Не оставль недра Отча и нашу нищету посети. Тем с пророком Аввакумом зову ти: силе Твоей слава, Человеколюбче!» Не забывай меня в молитвах своих; а главное – не развлекайся ни внешно, ни внутренно, пригвоздив ум свой всецело к кресту Христову, дивному знамению любви Его к нам и силе нашей. Христос с тобою.

Другу нашему Ал. Петр. – не скажешь, что я жив, почти здоров и, как дитя в объятиях родимой, спокоен, видя оком веры простертый покров любви надо мною Отца небесного, преблагого, сколь ни мало заслуживаю я по грехам моим этого.

***

1855 г. 1 июля. Мысль о смерти и о суде неумытном есть одно из лучших напутий для непорочной жизни, при доброй совести. Но гораздо пленительнее, трогательнее действовать может на душу неочерствелую мысль о любви к нам Создателя, Искупителя. Нося ее в уме и прилагая к сердцу постоянно ,нельзя при содействии Божием, не быть нам истинными христианами. Внешние падения, после увлечений и навыков дурных, происходят всегда почти от забвения благодеяний Божиих и любви к нам Христовой при потере страха Божия. Станем же, друг, если не бояться, так любить Господа, и сохранит нас Господь от падений.

***

14 июля 1855 г. После трудов дневных утомительных я было лег уже отдохнуть; но вспомнив обет мой уведомлять тебя, о чем можно, касательно судьбы моей, встал и пишу. Из Питера бомба опять прилетела, но к счастью, хотя и в меня она пущена, но в меня не попала, или не разрядившись, остыла. Скажу без притчи: владыка требует, по доносу П. Н–ча, объяснения с меня: почему не служил я в соборе 25 июня. Не имей показать я дельной причины, Синод бы, конечно, мог и порядком меня погонять. Но слава Богу! я имею самое резонное основание и уповая на Господа, не убоюся ни стрелы летящей во тьме, ни сряща, ни беса полуденного (Пс. 90:6). Не сетуй же, если молва донесет до вас слух преувеличенный касательно дела сего и не надумывай ни мне бед, ни неприятелям моим зол. Ей, пройдет и это, как и все проходило! О. Авр. арх. алат., друг мой прежний, здесь, говорят, вот другой уже день; однако очей своих ясных мне не показывает: трусу, знать, празднует! Господь с ним! Экзамен мой шел и прошел, слава Богу, ладно и очень даже. К Ал. Еф. напишешь, что сколь ни много скорбей подчас у меня, но все они таковы, каковы должны быть врачевства от недугов: очень благопотребны для меня и спасительны. Как для ветви садовой и тонкой – подставки, так для моего непостоянства – скорби очень нужны. С подчиненными разлада большего нет у меня.

***

1855 г., 22 августа. Посылаю тебе книжицу Творения св. отец, по получению с почты. Много дельного нашел я и назидательного в ней. Назидайся и ты, питаясь, как пчелка, снимающая с цветов росоносную влагу, глаголами живыми. Вчера четыре часа, проведенных у невесты Христовой Варвары, за четыре минуты мне показались. И не мудрено: счастливые, по присловию, часов не наблюдают. А я счастлив был, благодаря Бога, этою сердечностью и простотой, с какими встретили меня недостойного – за достойного две сестры твои Варвара и Александра. Влеклось-было сердце и к вам на перепутье, да не хотел вас тревожить минутным своим посещением. Сестре Афан. скажешь, чтобы не скорбела, паче же не сетовала на меня за молчание: я не знал, на что отвечать ей. Писать апологии мне наскучило, совесть моя должна вам быть известна. Буде она дурна на ваши глаза, то оправдание мое ни к чему не поведет; буде же с доброй стороны вам ведома: для чего требовать новых доказательств, указывающих на слабость доверия к достойному веры?

***

5-го сентября 1855 г. Как бы часть сердца оторвал кто у меня ныне после ранней, когда прочитал я две роковые телеграфические депеши князя Горчакова об уступке врагам нашим южной стороны Севастополя и о страшном кровопролитии. Поэтому не ожидай от меня привета, с днем Ангела, прежнего: смятохся и не глаголах (Пс. 75:5). Прости и будь похожа на ту, икону коей тебе на благословение препосылаю с любовью о Господе многогрешный Г.

***

11-го сентября 1855 г. Отвязавшись от суеты, крушащей подчас дух мой и обессиливающей меня, спешу заключить мой день, как молния промелькнувший, вразумлением тебя, или хотя обычным ответом сердца моего на письмецо твое.

Никогда в моей жизни, по милости Божией, не был я слеп до того, чтобы не отличить десницы моей от шуйцы, черного от белого, истину от лжи. Скажу более: для друзей и любимцев сердца моего я всегда был зерцалом как бы более чем кто-либо. И сама ты можешь увериться в этом, если приведешь на память известные тебе письма к друзьям моей юности, в коих, буде припомнишь, не льстил я никому и никогда. Действуя в дни моей молодости, неопытности так прямо, открыто всегда, могу ли свернуть теперь я с пути царского, – в угоду кого бы то ни было? Пишу это все для того, чтобы ты, прочитав мое писание и не нашедши в нем того, чего бы хотела, не заподозрила меня в пристрастии, всегда чуждом духу моему, не взирая на все увлечения сердца моего бедного. Приступаю к делу.

Ан. Ивановну в известном нам деле не думаю оправдывать: мнение свое открыто я высказал вам в ее присутствии; если же ей угодно принять его, что ж мне делать прикажете? Отвергнуть ее или разругать? Но этого я не могу позволить себе, – и вот почему: 1) Долг мой пасти не тех только овечек, кои послушны и мирно пасутся, но и тех, кои отстают от стада, или отбегают испуганные, быть может, врагом от оного, или просто им схвачены и увлечены в горы и пещеры для снедения; 2) заповедь св. апостола Павла обязывает меня к кротости (Галат. 6:1), которая терпелива к впадающим в искушение; 3) много меня сдерживают в границах снисходительности и слова Христовы, при встрече неприятностей и горя от тех, от кого, на основании своих отношений, я бы мог ожидать утешения, – это дивный вопрос Его: аще любите любящие вы:кая вам благодать есть? И не язычницы ли тожде творят (Мф. 5:46)?.. Но 4), что всего важнее и притом решительнее действует на волю мою податливую на любовь к тем, кто мне пакости деет, – это долготерпение Божие (Мф. 6:29), тьму талантов мне простившее и доднесь прощающее меня. Суди же теперь: как мне душить (Мф. 18:28) Ан. Ивановну за копейку, когда мне многие миллионы прощены?.. И 5) кто меня поставил судьей над нею?.. не Господняя ли она, и когда стоит и когда падает (Римл. 14:4)?.. Непослушание ее, конечно, грех и грех не малый; и неуважение к представлению друзей благожелательных просто проступок – из рук вон. Но зачем же тебе и мне, зачем нам подражать ей недостатком терпения? Неужели мы этим докажем ей, что мы любим нежно ее, как должны? – она не любит нас, не уважает, и нам отвернуться от ней, бросить ее, презреть?! Это, мне кажется, будет если не бесчеловечно, то уже ни как не по христиански. Нет, мои други, нет! Не поминайте меня, сколь ни грешен я, не поминайте таким лихом меня. Чувствую, что не достанет у меня духу презреть чадо мое, хотя оно и паршивое, проказой покрытое. Нет, пока жив я и терпит Господь меня, потерплю и я по мере сил, мне дарованных, и готов на себе переносить все немощи немощной, не себе токмо угождая (Римл. 15:1). – Советую и вам всем действовать в этом же духе. И Бог мира (1Кор. 14:33) водворит среди нас мир и любовь. Пишу без гнева с любовью о Господе, коею полно к тебе бедное сердце мое. Г.

***

21 сентября, 1855 г. Мать и хранительница всякого блага – любовь, соединяющая сердца многих, не почитает, говорит один из великих отцов Церкви, отсутствующим того, кого имеет присущим для очей духовным: изображение любви во всех отношениях верное. Сидя у вас ныне в кругу благопопечительной дружбы вашей и покоя на себе ваши взоры, полные доверенности и любви, к отраде моего сетующего сердца, я поминутно переносился мыслью к тем, кого не было с нами. От запада и востока, севера и юга – со всех сторон я собирал в среду нашу тех, кои держатся с нами на одном корне любви. И послушные призыву сердца, друзья наши, не взирая на отсутствие тела, присущи все как бы делались мне и откликались сердцами. Таким образом из Казани, и из Козьмина, из Павловки и из Ташлы, здесь и там привитающие, как ласточки в гнездышках и своих, и чужих все, спасибо, слетались. Так было ныне, так и после быть может. Не станем же скорбеть, мои други, о разлуке.

Для содержимых одним корнем любви, не имеет ни какой силы, по слову Григория Двоеслова, отсутствие телом и расстоянием места. Только бы любви не терять нам взаимной. Пребывающий в любви, в Бозе пребывает и Бог в нем пребывает (1Иоан. 4:16), говорит ученик Любви (1Иоан. 4:9), а Бог вездесущ: следовательно, по любви своей зельной и те в своем роде вездесущи, души коих полны любви Христовой. Не спорю, что и личное свидание имеет много выгод, отрады. Так, сколь ни сладко мне было очами сердца видеть у вас Костю, чадо мое; но несравненно мне приятнее было увидеть его, по приходе от вас у себя, увести его за город и там, под куполом неба, беседовать с ним об едином на потребу (Лук. 10:42), часика с два почти. Но что же нам делать, буде нельзя полагаться на это утешение? Не лучше ли постараться терпением победить то, чего никак нельзя избежать? Говорю о предстоящей разлуки нашей.

***

Сентября 22, 1855 г. Сейчас я прочитал писание твое и Афан. Ответ мой должны составлять слезы благодарности ко Господу за вашу любовь ко мне. Не могу однако же вполне согласиться ни с тобою, ни с Евпр., другом нашим: невместимы, нестерпимы для меня жертвы ваши и усилия обеспечить меня, со стороны покоя в дороге и жизни на первых порах в стране пришельствия моего и жизни скитальческой. Билет взять банковый (в 300 р.), я не могу, потому, между прочим, чтобы не умереть должником вашим безоплатным. И без того как многим я должен вам, бедный странник! Неужели я камень, чтобы не чувствовать этого? Впрочем подумаю, други мои, и скажу вам откровенно. Для меня может быть и 100 р. с. Довольно будет. Бога ради не беспокойтесь много о мне, если желаете, чтобы сердце мое, любящее вас, поистине не горевало более настоящего. Ведь кого любишь, желаешь мира и спокойствия тому.

***

1855 г., 26 сентября. Так скорблю о тебе и сильно я, чадо мое! Так жаль мне того, что вчера не остался утешить тебя. Но все мои, не только дни и часы, даже минуты почти теперь на счету у службы и не дает она сроку мне заняться исключительно одним чем-нибудь. Всем и каждому должен я, безоплатный должник; для всех и каждого, поэтому должен сгибать мой хребет и работать, как поденщик, взирая туда – к горам вечным, на небо, откуда все для земли благопотребное ниспосылается, равно и для человека всякого. Христос с вами. Всем мир и Божие благословение.

***

13 октября, 1855 г. препровождаю к тебе иконы, картины, портреты, чадо мое, и молю тя, попросить могущих сгибаться более чем ты, уложить их. Про те, кои со мною должны будут отправиться, я скажу вам при свидании, даст Бог. Пришли мне ту икону и теперь же, которую уготовала любовь ваша общая для дороги, в виде походной. В последнюю пору я стану пред нею молиться, ей возвещать печали мои, пред нею и чрез нее препосылать вам благословение любящего вас о Господе сердца.

***

7 ноября, 1855 г. Москва. Письма ваши получены мною вчера, друзья мои. Нужно ли говорить вам, как они читались, чем отозвались они сердцу моему бедному, любящему вас о Господе? Особенно два письма твоих последние, Алекс. Еф., – они, как два жала скорпиона пронзили сердце мое и уязвили его безжалостно, чтобы не сказать – жестоко. Ты вооружилась против меня титулом и укорила напоминанием о том, что для меня сделала. Но из чего весь этот шум, тревога, крамола, упадок любви, доверенности, едва ли не ненависть к тому, кто столь нежно любил тебя и носил все тяготы твои? Из-за двух-трех строк, относящихся не к тебе, из-за пяти почти слов, произнесенных не для тебя, словом из-за того, зачем я осмеливаюсь, не спросясь у вас, полюбить еще кое-кого? Не странно ли это, др. мои, чада мои дорогие? И все это делается вами во имя любви, для спасения души моей, загрязнившейся якобы любовью такою и к особе такой, которая не делает мне чести и утешения! Други мои сердечные! Господа вам во свидетеля призываю, что тяжек, невыносимо тяжек для меня этот взгляд ваш на мои отношения, этот дух, коим проникнуты сердца ваши, обещавшие мне в свете лица Божия любовь и к тому, что любило оно, любившее и любящее вас! Не Христову духу созидающему, а антихристианскому – разрушительному подчиняетесь вы. Берегитесь его. Заметно правда, что вы и сами чувствуете, что зашли далеко в припадке обуявшей ум ваш ревности. Старайтесь же выйти из стесняющего сердца ваши положения. К величайшему моему прискорбию, не менее заметно и то, что более всего у вас заботы оправдать свои действия, чем извинить сестру друга. От этого-то и не клеятся никак отношения ваши с нею, не стягивается узел дружбы вашей, обещанной мне.

Ты говоришь, А. Е–на, что она дичится тебя и явно показывает, что не нуждается в любви твоей, даже во внимании. Но рассуди, пожалуй, что же за утешение ей, женщине, как сама же ты говоришь, неглупой, видеть лишь пустоцвет, а не истинный цвет любви твоей? Ты сама не любишь ее за капризы, непостоянство; а между тем хочешь быть ею любима! Не странно ли это? – Бранишь меня еще за то, что не писал тебе: как не грех тебе и в этом меня упрекать? Рассуди ты: когда мне писать было? Да и вас много, а я один! Умная Евпр., истинно нежно любившая и помнящая меня, лучше тебя рассуждает: она пишет, молит, чтобы поменее писал я, не лишал бы себя последних сил на пути. Вот глас, вот свидетельство истинной любви! Она не раздражается безделицами, не придирается к пустякам, словом – покоит то, что любит. Евсевию, др. моего, хвалю, что хотя работает над собою, выгоняя Агар для Сарры из сердца, а в тебе, с коею более всех я говаривал, которую более всех утешал и письмами, в тебе, мой др. А., с горькою скорбию должен признаться, не вижу этого; ты видимо перестала любить меня. Докажи мне противное постоянством.

***

21 ноября, 1855 г. Харьков. Письмецо твое, добр. др. убогой души моей Евсевия Еф., от 4 ноября попало мне в руки вчера и рад я был ему, как сокровищу; ибо услышал в нем голос любви твоей, одержавшей верх над врагом моим ревностью твоею, оскорбившею меня в Москве; увидел доверенность в нем друга моего и читал вести о тех, коих также люблю, но от коих ни строчки между тем не нашел пока здесь. Спасибо тебе за это утешение твое, сладкое для тоскующего по вас сердца. Скорблю о скорби твоей относительно страждущих и скорбящих друзей наших Евпр. и Ал., из коих последняя предполагает, что будто бы глух я стал уже к стонам ее, предмету великих между тем забот моих и печали моей постоянной. Моли ее, проси ее, чтобы берегла себя и не давала воли воображению и чувствам. Преданность в волю Божию и благоговение к судьбам Промысла Божия, тако о нас устроившего, могут ослабить печаль и сдружить с положением ее настоящим, без нарушения лежащих на ней обязанностей, коими отнюдь пренебрегать не должна она. Если она помнит меня, – я знаю, что помнит, – то, конечно, голос наших советов не будет для ней пустым звуком.

***

Скорбь твоя, др. мой Евс., заразительна. Невольно плачешь, как-то с плачущими и скорбишь с печальными. Но да возрадуется душа наша о Господе, коего и должны все мы помнить, не приковывая внимания к существам тленным, не привязываясь крепко сердцами к плоти и крови, кои, яко цвет травный, отцветут и пройдут, ожестеют и иссохнут (Псал. 89:6.7)! Будь того прекраснее яблоко; но положи его с плохим, червивым: оно легко и само таким же сделается. Тоже и с нашим сердцем бывает, когда оно гоняется, сближается и слиться хотело бы с человеком не тем-другим, обходя Бога: оно тоскует, горюет, страдает и велия милость Божия, если не испортится в конец… И так все мы чаще и чаще, горе да имеем сердца!

***

20-го декабря, 1855 г. Утружденный сидением и напряженным вниманием на экзаменах, приехал я в Куряж⁹ мой, как в приют затишный, и хочу побеседовать, хоть немножко с тобою, чадо мое о Господе. Много ты дала отрады мне письмом твоим, полученным мною 11 декабря. Благодарю тебя от души за него. Благодарю за укладку книг с иконами. Господа ради скажите мне откровенно: что вам укупорка стоит? Право, богат я теперь и готов выйти из долгу у вас, столь часто тратившихся для меня.… Какой-то, ты пишешь, мир сообщает портрет мой. Прочитавши в дневнике моем со вниманием про то настроение духа, в каком был при снимке его, ты поймешь, от куда мир этот на нем отразился. Он от Христа со креста, оттуда, откуда все и каждый из нас могут во всякое время почти почерпать его, взывая в простоте и незлобии сердца: Господи Боже наш, распныйся за ны! Твой мир подаждь (Ис. 26:12) ми падшему!.. В заключение всего молю тя, чадо мое, помолиться о мне грешном, да не напрасно бременю землю, доселе – смоковница бесплодная (Лук. 13:6), да не прогневляю Господа моего, терпящего меня и взыскующего меня милостию и щедротами. Пора, давно пора мне начать служить Ему в преподобии и правде – в чистоте и истине… О! Господи благопоспеши ми (Псал. 117:25). Дай мне силы, дай мне страх, или любовь к Тебе – жизни душ наших! Поздравляю с новым годом тебя и светлым праздником. Христос с тобою.

***

26 декабря, 1855 г. Куряж. Давно уже не проводил я праздники в разлуке с теми, коих искренно любила и любит душа моя; давно уже и не была разлука эта столь чувствительна для сердца моего грустящего, как в эту пору. Не видеть вас и не слышать о вас ничего в эти дни – порядочное для меня искушение, чтобы не сказать – пытка. Только и облегчает меня молитва слезная, только и отрады, что в плаче спасительном, пред той особенно святыней, коею напутствовала меня любовь ваша святая, готовая на все жертвы: разумею св. мощи, святой дар ваш…. Как то вы встретили праздник этот всепразднественный? Успокоилось ли сердце твое, во всю эту пору не мало-таки пострадавшее вследствие, быть может, не полного доверия к тому святому союзу, коим, по милости Божией, соединена душа моя со всеми вами. Приятно мне утешать себя, что восстановившееся здоровье телесное Евпраксии и душевное Алек. Еф. ободрили тебя, подняли, воодушевили, и, может быть, опять водворили в тебе упование, паче упования (Римл. 4:18), на любовь убогого Г.