Русская церковь

Русская Церковь. Первоначальное обращение Руси в христианство произошло при Константинопольском патриархе Фотии (820?–891); по-видимому тогда была учреждена особая епархия в Тьмутаракани, возле современного города Краснодара (в дельте реки Кубань у Черного моря). В Киеве, где уже была соборная церковь Пророка Ильи (Илии), организованное христианское сообщество существовало еще с 945 года. Значительное число христиан было в свите великого князя Игоря, когда он приносил присягу в церкви при подписании договора с Византией в 945 году. Супруга Игоря Ольга сама была христианкой. Мы имеем лишь немногочисленные и противоречивые сведения об этом раннем периоде. Очевидно, были связи с Византией и Западом, и западный епископ собирался прибыть в Киев. Решающее значение имело обращение великого князя Владимира, который правил в Киеве, вероятно, в 989 году. Он сделал христианство официальной религией на русских землях.

Ранняя организация. Новая религия распространялась довольно быстро, но не без сопротивления, и во многих случаях обращение, возможно, было поверхностным. Так или иначе, в 11 веке церковь утвердилась в России и началось регулярное обращение. Церковь создавалась под юрисдикцией Константинополя, как особая область Вселенского Патриархата, возглавляемая митрополитом с резиденцией в Киеве, который почти сразу стал именоваться «всея Руси». Под его началом было учреждено несколько епархий (в том числе на севере в Новгороде). Митрополиты – по большей части греки – назначались и рукополагались патриархом Константинопольским. Однако во внутреннем управлении Русская Церковь обладала полной самостоятельностью. Славянский язык использовался в богослужении и проповеди. В то время существовали прочные связи с южными славянами, и многие византийские религиозные и прочие сочинения проникали в Россию через Болгарию. В Киеве и других местах осуществлялись новые переводы с греческого языка. С самого начала церковь была национальной – на византийской основе, но в славянском обличии. Уже в 11 веке в Киеве и Новгороде воздвигаются величественные храмы, собор Святой Софии по образцу знаменитой церкви в Константинополе. Примерно тем же временем датируется большой пещерный монастырь в Киеве – Печерская Лавра. Трудно сказать, насколько глубоко проникало христианство в то время в народ. Но на верхнем уровне уже процветала христианская культура, насколько можно судить по многочисленным литературным документам того времени, включая знаменательную летопись «Повесть временных лет».

Последующая организация. Монголо-татарское вторжение и завоевание в 13 веке стимулировали перемещение политического и национального центра на север, и Москва вскоре стала сосредоточием национального единения. В 1328 году Митрополичий Престол был перенесен в Москву, хотя некоторое время сохранял наименование «Киевский и всея Руси». Некоторые русские земли на юге и западе вошли в состав новообразованного Княжества Литовского, которое затем слилось с Королевством Польским. Вековая политическая напряженность между московским и польско-литовским государствами сказывалась и на церковной ситуации. Церковь была окончательно разделена, и в Киеве была учреждена самостоятельная митрополия. После того, как Флорентийский Собор (1439 г.) принял план союза византийской церкви и Рима, Москва получила формальный повод для разрыва связи с Константинополем и провозглашения автономии Русской Церкви. Новый митрополит Иона был рукоположен русскими епископами в 1448 году. Это означало фактическую независимость Церкви на Руси. Однако она не была формально признана ни одной церковью на Востоке до конца 16 века.

Уния с Римом оказалась очень кратковременной в Византии, но перемена оказала радикальное влияние на всю ситуацию. Когда Константинополь (ныне Стамбул) был в 1453 году захвачен турками, Византийская империя рухнула. А политическое значение Москвы постепенно росло, и великий князь, или царь. Руси взял на себя роль защитника всех порабощенных христиан Турецкой империи. В 1589 году Церковь на Руси была официально признана как независимая патриархия. Совершенно иной была ситуация на западе и юге. К концу 16 века Польша стала одним из опорных пунктов римского католицизма. По разным причинам тамошние православные епископы решили присоединиться к Риму при условии сохранения Восточного обряда и существующей церковной организации. Этот шаг встретил ожесточенное сопротивление священников и прихожан, но союз был навязан светским правом (Брестская уния 1596 года), и легально Православная Церковь прекратила свое существование в государстве. Тем не менее, она сохранилась, и в 1620 году были рукоположены новые епископы, хотя правительство их не признавало. Окончательное урегулирование произошло лишь в 1632 году с избранием нового митрополита Киевского Петра Могилы. Православная Церковь выживала в тех краях в постоянном напряжении и противостоянии с униатской церковью Восточного обряда, но в подчинении Рима, которую поддерживало польское правительство.

С присоединением Киева и южных провинций в середине 17 века Киевская Церковь была включена в Московскую Патриархию, хотя и не без сопротивления. Окончательное объединение Церкви в России произошло только в 18 веке, но различие между севером и югом, вызванное различием их исторического прошлого, никогда не было преодолено окончательно. В конце 17 и 18 веков влияние Киева было огромным, несмотря на политическое господство севера.

Главным (и трагическим) событием церковной жизни в Москве 17 века стал великий раскол – схизма так называемых староверов, отпавших от главной Церкви в знак протеста против церковных реформ Патриарха Никона (1605–1681), который пожелал приспособить формы и обычаи Русской Церкви к современному греческому обиходу. Миллионы раскольников подверглись суровому преследованию со стороны государства и ушли в отдаленные уголки страны, и даже за границу. Новое движение вскоре раскололось на отдельные ветви, яростно противостоящие друг другу по самым разным вопросам. Раскол продолжается до сих пор (1955 г.), но уже в меньших масштабах и без прежнего рвения. Упорное противостояние подогревалось опасениями западного влияния. Вообще говоря, к концу 17 века в культурной жизни Москвы ощущается сильное влияние Запада, главным образом через Польшу. Это была подготовка к полной вестернизации России, предпринятой Петром 1 Великим (годы царствования 1682–1725).

Духовные миссии. Церковь в России с самого начала была миссионерским телом. В первых столетиях русское население сосредоточилось главным образом в западноевропейской части России. Затем оно стало неуклонно продвигаться на восток и к концу 16 века проникло в Сибирь. Церковь шла тем же путем освоения и во многих случаях даже возглавляла миграцию (в особенности на севере). Самым впечатляющим примером ранней миссии было проповедование святого Стефана Пермского зырянам (финское племя) в 14 веке. Святой Стефан не только использовал местное наречие в богослужении и проповеди, но и составил новый алфавит. Он хотел стимулировать развитие местной письменности, но не добился больших успехов. В 17 веке новые епархии были учреждены в Сибири, и даже в Пекине (Китай) образовалась православная община.

Культура. Связи с Западом никогда не прерывались полностью. Новгород долгое время был активным участником Ганзейского союза, и западное влияние ощущалось там даже в области религиозного искусства и литературы. Самый удивительный пример этого влияния датируется 15 веком. Архиепископ Новгородский Геннадий решил создать полный кодекс славянской Библии. Использовались древние тексты. Но, как ни странно, для этого был приглашен доминиканский монах Вениамин – вероятно, уроженец Далмации, и весь текст, видимо, сверялся не с греческим оригиналом, а с латинской Вульгатой. Геннадиевская Библия (1499 г.) использовалась в первом печатном издании славянской Библии (Острог, 1581 г.) и тогда была пересмотрена и заново отредактирована по греческой традиции. Западное влияние явно чувствовалось и в Москве, где некоторые кремлевские соборы строились итальянскими мастерами.

В целом, однако, московская культура сохраняла изначальный византийский дух. Достижения культуры сосредотачивались в области религиозного искусства, и в 14 веке достигло наивысшего расцвета великое искусство иконописи. Уникальное совершенство русской иконы теперь общепризнано. Обычно величайших русских мастеров того времени – таких как Андрей Рублев (ок. 1370–1430) – ставят в один ряд с итальянцами Джованни да Фьезоле (Фра Анджелико, 1387–1455) и Паоло Уччелло (1397–1475), фламандскими братьями Губертом (1366–1426) и Яном ванн Эйком (1370–1450). И даже в таком обществе впечатляет совершенная гармония и захватывающая религиозная проникновенность Рублева. Подъем искусства отражал глубинное духовное движение в Церкви, возрождение монашества, начатое преподобным Сергием (1314–1392) Радонежским, основателем знаменитой Сергиевой Лавры под Москвой (ныне город Загорск). Правда, его творческий уровень не удалось сохранить, и затем наблюдается некоторый упадок иконописи, особенно в 17 веке, но и там можно назвать таких великих мастеров как Симон Ушаков (1626–1686) и Прокопий Чирин. Важно отметить, что русская иконопись была не просто искусством, а некоей философией в красках. Это было художественное исповедание ищущей души. Невозможно говорить о застое в культурной области, если поиск находит свое выражение в искусстве.

В образовательной области Москва отставала. Первая церковная школа была организована в Киеве Петром Могилой: в 1635 году она получила статус коллегии. Позднее эта школа стала Киевской Духовной академией и просуществовала до Октябрьской революции. Сначала это была латинская школа, и преподавание велось на латыни. С начала 16 века и до 1686 года Киев принадлежал Польше, где латынь была официальным языком обучения. Но и школьная программа, и учебники просто заимствовались у иезуитских школ. Знаменитое «Православное Исповедание» Петра Могилы написано по римскому образцу, и в его литургических начинаниях ощущалось сильное влияние римского католицизма. Аналогичный процесс наблюдается в Греческой Церкви того времени. Этот новый киевский подход был частично перенесен на север, в Москву, где вызвал смуту и раскол.

Церковь и государство. Византийская концепция отношений Церкви и государства, сформулированная в начале 6 века Юстинианом 1 Великим, а затем в 9 веке в сборнике «Эпанагога», была известна в России очень давно. Это теория двойной власти (и, соответственно, двойной преданности): sacerdotium и imperium – Церкви и государству. Она исходит из того, что они должны существовать и действовать в полном согласии, уважая и признавая права друг друга. Такое решение обозначается термином symphonia. На практике, конечно, теория никогда полностью не воплощалась. Она не могла защитить Церковь от случайной или преднамеренной тирании государства, но явственно подчеркивала независимую природу или характер Церкви. В России эта теория не получила непосредственного применения до возникновения национального государства. Местные князья не могли соперничать с митрополитом всея Руси, который к тому же пользовался поддержкой полновластного Вселенского Патриарха. Церковь на Руси была одна, а княжеств множество. С усилением единого государства напряженность нарастала. Московское государство 16 века часто нарушало исключительные права Церкви, но принцип двоякости и симфонии по-прежнему верно соблюдался.

17 век. В 17 веке фактический авторитет Церкви умножило необычное совпадение. При царе Михаиле (годы царствования 1613–1645) – первом представителе династии Романовых – Патриарший Престол в 1619–1633 годах занимал его отец Филарет. Кроме того, царь был слабовольным человеком, а Патриарх был великим государственным деятелем с суровым характером. Кризис наступил в середине столетия при царе Алексее 1 (годы царствования 1645–1676) и Патриархе Никоне. Возможно, Никон действительно превысил свои права, но он действовал по общепринятой византийской схеме. Смещение и осуждение Никона в 1666 году означало нарушение государством этой схемы, не без некоторого влияния новой, западной концепции верховенства государства. Тем не менее, теоретически сохранялась византийская концепция.

Радикальное изменение произвел Петр Великий. В каком-то смысле почва для так называемой церковной реформы была подготовлена предшествующим развитием отношений государства и Церкви на Руси. Но Петр официально поддержал новую теорию. Он действовал под сильным влиянием лютеранской концепции полновластия местного государя (Landesherr) во всех областях жизни страны, как светской, так и духовной. Он заявил, что государь является источником церковной юрисдикции, и власть Церкви исходит исключительно от него. Согласно этой теории, Церковь вообще не имела независимого статуса или положения и считалась просто органом местного или национального государства. Это полностью противоречило византийской схеме. Петр упразднил должность Патриарха, чтобы не иметь над собой епископа, и заменил его духовной коллегией или советом, который рассматривался как институт государства, получающий власть и полномочие от монарха. В состав коллегии входили епископы, священники и даже миряне, назначаемые царем и действующие по его поручению. Особый чиновник – обер-прокурор – должен был надзирать за деятельностью коллегии, но не входил в ее состав; он имел право вето, но не имел голоса. Реформа вызвала сильное сопротивление Церкви и проводилась насильственным и жестоким путем. Новый орган был скоро переименован в Священный Синод, но это не могло скрыть природы перемен. Петр не мог рассчитывать на сотрудничество северных епископов и был вынужден назначать на все церковные должности своих людей, главным образом тех, кто учился на юге (в Киеве и т. п.) или заграницей. Его главным советником и помощником был Феофан Прокопович (1681–1736), человек ученый, но неразборчивый в средствах, бывший униат и полностью полагающийся на протестантские источники, как в богословии, так и в собственной концепции отношений государства и Церкви. Новая идеология была сформулирована в «Духовном Регламенте» (1721 г.), совместно написанном Прокоповичем и Петром. Это был не только конституционный акт, но прежде всего идеологический памфлет. Подписи епископов и высшего духовенства были явно поставлены под нажимом. Даже так называемое признание реформы восточными патриархами, которые руководствовались политическими соображениями, не могло изменить нетрадиционный характер столь рискованного предприятия.

18 век. Новое устройство навязывалось государственной властью, но никогда не было формально признано Церковью. В первые годы новой власти напряжение было столь велико, что пришлось установить правило о том, что епископы и высшее духовенство назначаются только из Украины. Это правило было отменено только при Екатерине 2 Великой (годы царствования 1762–1796). Тщательно отбирая епископов, корона могла контролировать управление Церкви, но не могла изменить ее внутреннюю структуру. Церковь фактически пребывала в пленении, но не утратила внутреннюю свободу. Открытая попытка изменить вероучения и обряды при Петре 3 (год царствования 1762) привела к свержению этого монарха. Конечно, это не было главной причиной его свержения, но такой мотив настоятельно подчеркивается в документах о восшествии на престол его жены Екатерины 2, и именно такой мотив придал дворцовому перевороту значимость национального события. Екатерина 2 продолжала церковную политику Петра Великого, и в ее правление была произведена секуляризация всех церковных земель и церковь лишилась финансовой базы и независимости (1764 г.).

19 век. Новая система окончательно сформировалась только в 19 веке при Александре 1 (годы царствования 1801–1825), и в особенности при Николае 1 (годы царствования 1825–1855). Обер-прокурор, который первоначально был неким государственным представителем или комиссаром в Священном Синоде, постепенно стал независимым руководителем большой государственной машины, параллельной синодальному управлению и охватывающей различные области церковной жизни. Его представители в епархиях, не имея определенного церковного статуса, фактически могли контролировать все управление. Епископы применяли свою административную власть через епархиальную консисторию, состоящую из представителей духовенства, назначаемых Священным Синодом, но секретарь этого органа назначался обер-прокурором и играл на местном уровне ту же роль, что обер-прокурор в центре. Однако ни одна система не воплощается на практике, и не следует забывать о пассивном сопротивлении, которое было очень сильным даже в сложные годы пленения. Открытый протест был высказан в годы царствования Александра 2 (1855–1881), и открыто обсуждались радикальные изменения в отношениях между Церковью и империей. Никаких шагов к восстановлению нормальной (с точки зрения Церкви) ситуации сделано не было, и при Константине Петровиче Победоносцеве – обер-прокуроре в 1880–1905 годах – давление и контроль со стороны государства постоянно возрастали.

20 век. В высшей степени характерно, что в 1904 году подавляющее большинство епископов (все они были назначены короной) официально заявило о нарушении порядка. Решили созвать Церковный Совет, подготовили и обсудили впечатляющий план реорганизации. Но и тут никаких действий не последовало. Система, установленная Петром Великим по западному образцу, рухнула в 1917 году. Собор состоялся в августе того года, церковное управление было изменено, и Патриарший Престол был восстановлен. Патриархом был избран архиепископ Тихон (Василий Иванович Белавин, 1865–1925), ранее несколько лет прослуживший правящим архиепископом Православной Церкви в Северной Америке. Собор проходил в напряженной атмосфере национальной катастрофы, революции и гражданской войны, и это не могло не сказаться на его деятельности. Но несмотря на столь неблагоприятную ситуацию, удалось провести необычно большое число конституционных постановлений, определяющих жизнь Церкви строго на основе церковного права. К несчастью, большинство этих постановлений было невозможно привести в действие при Советской власти.

При Советах. Октябрьская революция 1917 года и в особенности установление Советской власти полностью изменили положение российской Церкви. Она не только была отделена от государства (еще при Временном правительстве в 1917 году), но и подверглась преследованиям. Поводов для преследований было множество. Цель была очевидна: Церковь нужно лишить всех способов влияния на общественную жизнь, которая перестраивалась по антирелигиозному образцу. По этой причине Церкви запрещалась всякая просветительская деятельность, и миссионерское освоение любого рода, конечно, было невозможно. Разрушение церквей, высокие налоги, депортация и уничтожение духовенства и активных прихожан – все это были только детали общего плана полного преобразования общества в антирелигиозный организм. Церковное управление было разлажено, и какое-то время не было никакой центральной администрации. Попытка сформировать другую организацию в противовес исторической Церкви, совершенная группой священников и инициированная правительством, не привлекла значительного числа верующих. В начале 1920-х годов возникло несколько собраний под такими названиями как «Живая Церковь» или «Обновленная Церковь». Они оказались недолговечными и прекратили существование задолго до Второй мировой войны. Тем временем порядок был восстановлен и один из прежних епископов – Сергий из Горького (прежде Нижний Новгород) – получил разрешение выполнять функции действующего главы. Но его действия контролировались правительством. В годы Второй мировой войны Церковь участвовала в обороне страны, и поэтому с ней приходилось считаться. Митрополит Сергий (1867–1944) был провозглашен Патриархом в 1943 году, но вскоре скончался. В 1944 году епископат избрал его преемником митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия. Епархиальное управление было в большой степени восстановлено, и некоторые ранее конфискованные церкви и монастыри были снова переданы Церкви. Открылось несколько учебных заведений для священнослужителей. Но «религиозная пропаганда» в общем смысле слова остается незаконной. Более того, церковные власти жестко контролируются новым государственным советом по делам религии. И на деле Церковь должна соблюдать общую политику государства, которая – как и прежде – вдохновляется антирелигиозными принципами. О реальном положении Церкви в России имеется лишь неполная и предвзятая информация, это тема очень сложная, и беспристрастное истолкование затруднительно. Основной вопрос в том, в какой степени христианская Церковь может сотрудничать с откровенно антирелигиозным государством, не вовлекаясь в неразрешимый компромисс?

Внутренняя жизнь. Внутренняя жизнь Церкви испытала воздействие новой политики Петра Великого несколько косвенным путем – через школу. В 18 веке в стране была создана сеть семинарий. Семинария была в некотором роде высшей школой в церковном ведении. Особое внимание уделялось религиозным дисциплинам при обучении сыновей священников, но не обязательно будущих священнослужителей. До начала 19 века такие школы составляли единственную школьную систему империи. Все эти школы создавались по киевскому образцу как латинские школы. Не было разделения по уровню подготовки – все эти школы обеспечивали и начальное, и высшее образование. Только в начале 19 века были учреждены три категории школ: начальные в малых городах, семинарии в епархиальных центрах, и духовные академии – настоящие высшие школы богословия. Последних было четыре: в Санкт-Петербурге (ныне Ленинград), Москве, Киеве и Казани. Русский язык периодически использовался в 18 столетии, но только в 1840-х годах был официально утвержден для преподавания богословия и философии. Это была школа западного образца, просто местная вариация общеевропейских духовных школ 17–18 веков.

Такая политика в образовательной сфере отдаляла духовенство от народа – как от простых людей, которым была чужда такая заезжая наука, так и от высших слоев общества, которые развивались другим путем. Тем не менее, нельзя недооценить вклад этих школ, программы которых включали все гуманитарные науки, в общую культуру России. Русская наука и образование имели корни в традициях и опыте духовной школы, как и западная наука позднего Средневековья. И все же наблюдается трагический разрыв. Школа была далека от народной набожности. Серьезное противоречие учености и набожности в Русской Церкви искажало и обедняло их. Русское богословие 17–18 веков можно охарактеризовать как некий «псевдоморфоз» (заимствуя термин Освальда Шпенглера). Богословие использовало чуждое средство выражения, созданное и использованное совершенно в других целях. Восточное предание невозможно было правильно выразить в терминах теологии Реформации или Контрреформации. Но именно это упорно практиковалось не только в Русской, но и в Греческой Церкви до середины 19 века, если не дольше.

Вся ситуация значительно изменилась в 19 веке. Причины и факторы изменения разнообразны. Во-первых, это возрождение созерцательного монашества, начавшееся в конце 18 века на базе строгой византийской традиции; примеры его влияния за пределами религии встречаются даже в русской литературе – в сочинениях Федора Достоевского и Николая Гоголя. Намного позже новое открытие старой школы религиозного искусства – византийской и русской иконописи – способствовало восстановлению древней традиции. Второй сферой влияния было библейское возрождение в начале 19 века, в ходе которого новый перевод Библии на родном языке был опубликован с одобрения Священного Синода. В то же время систематически велись переводы сочинений отцов Церкви; эта работа проводилась в четырех духовных академиях и во многом способствовала расширению богословских горизонтов. Затем следует отметить оживление широких кругов интеллигенции, начатое в 1840-х годах славянофилами (из которых особо следует упомянуть Алексея Хомякова) и достигшее кульминации в первых десятилетиях 20 века. Это было пробуждение творческого подхода к религии, и при всех аберрациях и эксцессах оно оживило Церковь. Такое религиозное пробуждение сильно ощущалось в разных отраслях культуры – в литературе, искусстве и философии. Здесь следует назвать Владимира Соловьева, Константина Леонтьева, Сергия Булгакова, Павла Флоренского, Николая Бердяева и даже Василия Васильевича Розанова и Дмитрия Сергеевича Мережковского. Они не были приверженцами истинно восточного предания, и их мышление подвергалось многочисленным внешним влияниям. Но они многое сделали для того, чтобы привлечь внимание широкого круга русских интеллектуалов к религиозной проблематике. Теперь и на Западе широко признано, что русская религиозная мысль может внести ценный и творческий вклад в современный поиск истины. И все же проблем пока больше, чем решений.

Исчерпывающей работы по истории Русской Церкви на английском языке нет, не считая устаревшей популярной книги Андрея Николаевича Муравьева «История российской Церкви», перевод Р. У. Блэкмор (Оксфорд, 1842). Есть популярное и довольно схематичное исследование – Walter Н. Frere. Some Links in the Chain of Russian Church History (London, 1918) и хорошее, хотя и тенденциозное исследование – Милюков П. Н. Религия и церковь. Ч. 1 / Контуры русской культуры. Под ред. М. Карповича в пер. на англ. Валентины Угэ и Элеаноры Дэвис (Филадельфия, 1942). Также см.: Ключевский В. О. История России в 5 томах, в особенности Т. 3. Пер. на англ. С. Дж. Хогарт (Лондон, 1911–1931).