195. Слово в день Пасхи

Христос воскресе!

Уже провели мы несколько⁶⁶⁰ торжественных и знаменательных часов величайшаго из праздников. Приходит на мысль спросить: довольно ли поняты нами самыя первыя минуты сего торжества? Возвратимся от сего светлаго дня к прошедшей, сперва темной, а потом не менее дня светлой ночи, и размыслим о том, что происходило.

В полночь поспешила собрать нас Церковь для начатия торжества. Почему так? – Потому, что желательно было, сколько можно, сблизить начинательное время празднования с временем празднуемаго, то есть, воскресения Христова. Время сие не совершенно нам открыто. Когда Мироносицы, при восхождении солнца, пришли ко гробу Господню: он уже был открыт, и Ангелы возвещали воскресение Христово, уже совершившееся. Гораздо ранее потряслась около гроба Господня земля, Ангел отвалил от гроба камень, и светом своего явления привел в ужас и тем удалил стражей, чтобы открыть Мироносицам и Апостолам свободный доступ ко гробу. Еще ранее совершилось воскресение, пoелику оно совершилось еще при запечатанном гробе, как свидетельствует хранительница Христовых Таин святая Церковь; но только не прежде полуночи, пoелику оно, по предречению Господню, долженствовало быть тридневное, и потому войдти хотя в первые послеполуночные часы дня после субботного. В сих-то часах сокрытую, безпримерно высокую и чудесную минуту воскресения желали мы уловить началом нашего торжества, чтобы праздник, по возможности, составлял едино с празднуемым событием, так как и празднующие призываются быть едино с Творцем праздника.

Непосредственно пред вступлением в торжество Христова воскресения мы воспели песнь тридневного погребения Христова. Для чего сие? – Во-первых, и здесь порядок воспоминаний следовал порядку воспоминаемых событий: пoелику воскресение Христово явилось из состояния тридневного погребения Христова. Во-вторых, пред самою радостию возбужденная благочестивая печаль должна была приготовить к более правильному и ясному сознанию и живому ощущению следующей за нею Божественной радости.

К торжеству приступили мы песнию, в которой исповедали, что воскресение Христово Ангелы поют на Небесах; потом и себе просили благодати славить оное чистым сердцем; и сия песнь вначале возглашена в затворенном олтаре, когда церковь еще молчала. Что значит сей чин? – И здесь видно последование событию. Ангелы узнали и прославили воскресение Христово прежде человеков: ибо человеки узнали оное вначале от Ангелов. Небо не отверзлось видимо для земли, когда Христос отверз оное невидимо, силою креста Своего, и, вместе с воскресением Своим, ввел в оное Патриархов, Пророков и Святых ветхозаветных, при славословии Ангелов. Верою, а не видением знаем мы сей торжественный крестный ход Церкви Небесной: и, чтобы наше знание о нем было не слишком темно, и образовательное подражание оному в Церкви земной не слишком мертво, для сего имеем нужду просить от Христа Бога благодати и чистаго сердца; потому что «чистые сердцем Бога узрят» (Матф. V. 8).

Испросив от Самого воскресшаго Христа помощь, чтобы достойно славить Его, мы начали славить Его весьма необыкновенным чином. Оставив олтарь и храм, мы остановились в ночи, на западе, пред затворенными вратами храма; и там возгласили первое славословие Пресвятой Троице и Христу воскресшему. Кадило и крест отверзли нам врата храма; и тогда из тьмы внешней вошли мы в его внутренний свет, и неудержимо предались восторгам праздника. Здесь видны такия необычайности, что их надлежало бы признать несообразностями, если бы не предположить в них сокровенного и глубокого знаменования. Какое ж это знаменование? – То самое, которое мы отчасти уже указали. В видимых действиях Церкви земной по возможности начертан образ невидимаго торжества Церкви небесной.

Это есть древний и высокий закон церковного Богослужения, чтобы в нем представлялись образы небесного. Так святый Апостол Павел о ветхозаветных священниках пишет, что они «образу и стени служат небесных» (Евр. VIII. 5). Христианская Церковь ближе к небесному, нежели ветхозаветная. Ветхозаветная представляла большею частию образы нисхождения небесного на землю, – воплощения Сына Божия: Христианская, после сошествия Его на землю, наипаче должна представлять то, как он, по выражению Пророка, «восшел на высоту, пленил плен», или, яснее сказать, пленников и рабов ада уловил и извел в свободу и блаженство, «приял даяния в человецех» (Пс. LXVII. 19), то есть, Своею крестною заслугою приобрел человекам право на благодатные дары Духа Святаго.

Воскресение и восхождение Христово началось не от гроба только, но и от ада: ибо, по крестной смерти Своей, Он был, как исповедует Церковь, «во гробе плотски, во аде же с душою, яко Бог»⁶⁶¹. «Даже до ада нисшел» Он, «и тамо сущую тму разрушил»⁶⁶². До сего, хотя Патриархи, Пророки и Праведники ветхаго Завета не были погружены в глубокой тме, в которой погрязают неверующие и нечестивые: однако и не выходили из сени смертной, и не наслаждались полным светом. Они имели семя света, то есть, веру во Христа грядущаго: но только Его действительное к ним пришествие и прикосновение Божественного света Его могло засветить их светильники светом истинной небесной жизни. Их души, как мудрыя девы, были близ дверей небесного чертога: но только ключ Давидов мог отпереть сии двери; только жених небесный, Который из сих дверей вышел, мог войдти в них обратно, и ввести за Собою сынов брачных. Итак Спаситель мира, после того, как в видимом мире распялся и умер, в мире невидимом даже до ада нисшел⁶⁶³, и души верных озарил, и от сени смертной извел их, и двери рая и неба им отверз; и, паки в видимом мире, «свет воскресения показал».

Не примечаете ли теперь, каким образом сие невидимое Церковь соединила с сим видимым и одно в другом изобразила? Как бы вместе с обитателями невидимаго мира, на западе, во мраке ночи, как бы в сени смертной, стояли мы пред затворенными вратами храма, как бы пред затворенными вратами рая. Чрез сие Церковь хотела сказать нам: так было до воскресения Христова, и так было бы вечно без воскресения Христова. Потом славословие Пресвятыя Троицы и Христа воскресшаго, крест и кадило нам отворили врата храма, как бы врата рая и неба. Чрез сии знамения Церковь сказала нам: так благодать Пресвятыя Троицы и имя и сила Христа воскресшаго, вера и молитва отверзают врата рая и неба. Горящия свещи в руках наших не только знаменовали свет воскресения, но в то же время напоминали нам о мудрых девах, и возбуждали к готовности, со светом веры, с елеем мира, любви и милосердия, сретить второе, славное пришествие небесного Жениха в полунощи времен и найти для себя отверстыми Его царския двери.

Вот некоторыя черты нынешнего церковного тайноводства! Будем внимательны, братия, да будем и верны таинственному руководству Матери-Церкви.

Торжествуя Христу, для нас воскресшему, да взираем в то же время умиленным сердцем на Христа, за нас распятаго, страдавшаго, умершаго и погребенного, чтобы радость не забылась и не сделалась несмысленною. Только тот имеет полную и неотъемлемую радость воскресения Христова, кто со Христом и сам воскрес внутренно, и имеет надежду воскреснуть торжественно: а сию надежду имеет только тот, кто приемлет участие в кресте, страданиях и смерти Христовой, как учит Апостол: «аще сообразни быхом подобию смерти Его, то и воскресения будем» (Римл. VI. 5). «С Ним страждем, да и с Ним прославимся» (Римл. VIII. 17). Праздничная радость, которая забывает крест и смерть Христову, призывающия нас к распинанию плоти со страстьми и похотьми, находится в опасности – начатое духом скончать плотию, и празднующих воскресение Христа превратить в распинающих Его вторично.

В след за Ангелами вступили мы в торжество Христова воскресения: с Патриархами, Пророками и Праведниками образно в нем соединились; как в рай и в небо, введены в церковь для празднования. Подумайте же, каково посему должно быть празднование наше! Оно должно быть близко к Ангельскому; должно быть достойно общения с небесною Церковию Патриархов, Пророков и прочих Святых; должно быть достойно рая и неба. Не думайте, что сие требование слишком велико и неисполнимо для нашей немощи. Кто празднует чистым сердцем, тот празднует с Ангелами. Кто празднует с любовию к Богу и воскресшему Христу, и в духе братолюбия к ближним, тот празднует в общении с небесною Церковию; пoелику Небо есть не иное что, как царство любви Божественной; и если, как уверяет тайновидец, «пребываяй в любви в Бозе пребывает» (1Иоан. IV. 16), то пребывает он, конечно, не ниже рая и неба. Но если не очень трудно возвыситься, чтобы праздновать в общении с Ангелами и Церковию небесною: то, к прискорбию, очень не трудно и отпасть, и удалиться от их общения. Кто радость духовную погружает и погребает в веселии плотском, тот уже не с бесплотными Ангелами празднует. Кто занимается земным так, что забывает небесное, тот не близок уже к Церкви небесной. Кто не старается охранить свое празднование от дел греховных, тот не в общении со Святыми празднует. Кто не хранит и не питает своего внутреннего света, и небрежением попускает ему гаснуть, тому не много надежды увидеть отверстыя царския двери небесного чертога, хотя и видит на земли отверстыя царския двери святилища.

Христе Спасе, славимый на небеси Ангелами и блаженными духами святых человеков! «И нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити!»⁶⁶⁴ Аминь.