4-е

Блаж. Симон³⁶, сын поселян, живших невдали от Юрьевца Поволгского, в молодых летах принял на себя иго юродства. Тайно ушел он из дома родительского в густой лес. Поселяне села Ялнатского увидели в лесу человека полунагого, в лохмотьях, но не могли допытаться от него, кто он и откуда. Из сострадания привели они его к священнику. В доме доброго пастыря послушливо занимался он работою и даже помогал другим в их работе, никогда не оставаясь праздным; он усердно посещал и храм Божий. Но, являясь малоумным, подвергался насмешкам и оскорблениям. Одна рубашка, зимою и летом, была одеждою его и земля служила постелью; обуви не носил он и в морозы. Так прожил он в Ялнатском 15 лет.

Перейдя в город Юрьевец, он здесь уже не имел никакого пристанища. По прежнему босой и полунагой, он скитался по улицам, собирая насмешки и оскорбления; только в жестокие морозы заходил он в корчемницу, но здесь встречал наглые толчки и шутки. Любимое место его была паперть того или другого храма, где проводил он время в молитве; особенно же любил он Богоявленскую обитель. Внимательные видали на глубоком снегу следы коленопреклонных молитв его. От суровой жизни кожа его совсем почернела и от поста прилипла к костям. Такими подвигами самоотречения дух его очистился и благодатно окреп, так что он видел, чего не видали другие.

Раз юродствуя вошел он в дом воеводы Третьяка Трегуба; воевода разгневался на то, что вошел к нему такой нищий, и велел вытолкать его вон. Прогоняемый Симон намекнул на несчастие, ожидавшее воеводу: но за то подвергся новым побоям. На следующее утро жена Трегуба упала с крыльца дома и убилась до смерти. У гроба жены суровый воевода вспомнил о словах юродивого и, раскаявшись в своем поступке, стал уважать Симона. В другое время блаженный говорил: «молитесь, будет пожар». Но никто не обратил внимания на слова юродивого. Спустя несколько дней в полдень загорелся город. Третьяк вспомнил о словах Симона и послал отыскать его. Его нашли на паперти, со слезами молящимся пред иконою Богоматери. Воевода и другие просили его о помощи против страшной беды. Блаженный, юродствуя, ударил воеводу по щеке и указал на место самого сильного пламени, но этот пламень тотчас же погас. Юрьевецкий житель Зубарев, переплывая Волгу в ладье, на средине ее застигнут был сильною бурею и ладья его готова была потонуть. Увидав блаженного на берегу, он мысленно молил Симона помолиться о его спасении и обещал ему новую одежду и обувь. Буря утихла, но спасенный забыл о своем обещании. Спустя несколько времени Симон, встретясь с ним в уединенном месте, сказал ему: «ты забыл свое обещание, которое давал, как тонул в воде». Зубарев сознался в грехе своем и готов был немедленно исполнить обещание; но блаженный сказал: «мне не нужно, отдай нищим и не забывай их: милостыня избавляет от напастей».

Близкий к кончине своей, Симон зашел в дом нового воеводы Петелина. Тот, не зная его, избил его жестоко, до того, что блаженный заболел. Брошенный в подвале воеводы, упросил он слугу призвать духовника; как великой милости Божией обрадовался он, когда пришел священник с святыми Дарами; исповедался, приобщился святых Таин и предал дух свой Богу. Тело блаженного погребено было в Богоявленском монастыре, 4 ноября 1584 г.

В 1619 г., при построении нового храма в обители, обрели гроб праведника. В то же время пришла женщина Соломония и просила отслужить панихиду о ее целителе Симоне. «Два года лежала я больною, говорила она, и уже желала смерти. Раз в тонкой дремоте явился мне некто в одной рубашке, босой, с волосами длинными и черными, с бородою круглою, и сказал: иди в Богоявленскую обитель, скажи священникам, чтоб отслужили панихиду над гробом Симона, – Господь исцеляет тебя по его молитве». Больная, мгновенно пробудясь, почувствовала себя здоровою. В 1635 г. Богоявленский игумен Дионисий донес патриарху о житии и чудесах Симона, равно и о многолюдном стечении народа к его гробу. Патриарх благословил написать икону Симона с сиянием. Игумен устроил и раку. – После того Юрьевцы много раз были свидетелями чудес блаж. Симона. Они чтят его, как молитвенника своего, и поныне, хотя обитель Богоявленская уже не существует³⁷.

Действительно великим был тот, который, быв в заблуждении, умел раскаяться и исправиться; быв близок к почестям, которые могли бы выдвинуть его на блистательный путь и доставить человеческую славу, отвратился от нее и предпочел безъизвестность жизни в пустыне; не великим ли мог быть назван и тот, кто, чувствуя себя под влиянием сильной страсти – не поддался ей, а бросился почти в пасть вещественного змея, чтобы вырваться из пасти духовного змея – искусителя, и, проявив таким образом неоднократно величие своей светлой души, оказался на высоте величия, когда, не почувствовав ни малейшего озлобления против покушавшихся на жизнь его врагов, с любовию простил им, сам даже смиренно попросив у них прощения в том, что, быть может, невольно способствовал к их раздражению...

Такова, в коротких словах, жизнь воспоминаемого сегодня церковию Иоанникия, или, вернее, таковы события, осветившие ее блистательными и неугасимыми лучами истинного величия.

Утешительно заметить при знакомстве с этою жизнью то, что подготовилась и выработалась она самыми простыми и общедоступными средствами. Не в блистательной обстановке, изобилующей всякими воспитательными средствами, родился и провел свое детство блаженный Иоанникий; он даже не имел возможности познакомиться с грамотой, родившись в скромной доле сельского пастуха (в селении Марикатове, к северу от гор. Аполлониады).

Здесь, среди прекрасной природы, природное его чувство подсказало ему познание ее Творца и внушило любовь к Нему; а любовь к Богу научила его истинной, лучшей сущности всякой науки и привела к достижению главных целей всякого человеческого знания: правды и добра.

Часто, когда молодой пастух, пася свои стада, предавался созерцанию окружающих его дивных красот, то созерцание это возносило мысль его от бездушного создания к Душе всего мира – Богу Творцу, и, осенив знамением креста вверенных ему животных, непреодолимою силою он погружался в молитву и пребывал в ней ночи и дни, – а стадо его, как бы охраняемое молитвою беззаветно полюбившего Бога непорочного пастушка, мирно и безопасно паслось на лугах, и ни звери, ни люди худые не расхищали его.

Достигнув совершенного возраста, Иоанникий был взят в военную службу. Кроткий и смиренный, вскоре приобрел он любовь своих молодых товарищей, и в то же время мужество Богу преданной души делало его отважным защитником своей родины, которую приходилось отстаивать от покушения или насилия врагов. Неустрашимостию и силою своею он обратил на себя внимание вождей и ему предстояли BOA-RIA награды и возвышения, но не к тому стремилась с детства проникнутая молитвенным возвышением к Богу его душа... К тому же в это время произошли такие случайности в жизни Иоанникия, которые окончательно определили дальнейшее направление ее. Среди своих товарищей почерпнул он сильно распространившееся тогда заблуждение против почитания святых икон, но Промыслом Божиим не остался без вразумления угодный Богу человек. Однажды, проходя с войском через Олимпийские горы, он встретил неизвестного инока, который, назвав его по имени, с укором спросил его: «как может он, будучи христианином, не почитать изображения Спасителя своего?» Сознав свое заблуждение, Иоанникий, постоянно стремившийся всего себя посвятить на служение Богу где-нибудь в пустынном уединении, окончательно решился оставить мир и обратился к одному святому подвижнику, прося его руководства на избранном пути; получив от старца совет пожить сначала в монастыре, Иоанникий два года провел в изучении обычаев разных обителей, выучился в это время грамоте и, подготовив себя подвигами послушания и смиренного отречения от своей воли, удалился в пустыню. Здесь поселился в землянке, где, питаясь скудною пищею, приносимою ему пастухом, целые дни и ночи проводил в молитве. Воспевая изученные им в монастыре псалмы Давидовы, он присоединял к ним олова: «упование мое – Отец, прибежище мое – Сын, покровитель мой – Дух Святой; Троица Святая, слава Тебе!» Эта молитва и теперь читается в Церкви. – Подвижническая жизнь Иоанникия не осталась в неизвестности, тем более, что Сам Бог прославил его даром прозорливости и чудотворений. Он исцелял больных; даже и душевные болезни побеждались его благотворным влиянием; многих еретиков обратил он от заблуждения. Между тем, благодетельствующий многим и не делающий зла никому, подвижник, не смотря на то, не избежал злобы завистников. Некто, иночествующий на той же горе Олимпийской, где подвизался Иоанникий, следя за возрастающею славою его, не мог ее переносить и, преисполнившись враждебного, завистливого чувства, задумал даже погубить прославляемого Богом и пользовавшегося великим почитанием людей... Однажды, во время бездождия, этот недостойный инок, по имени Епифаний, поджег сухую траву внизу той горы, на которой была землянка Иоанникия, окруженная также сухими деревьями, и вся гора быстро воспламенилась... Гибель подвижника, казалось, была неизбежна. Но Бог чудным образом сохранил его, и не только он сам не сгорел и не задохся от дыма, но даже его келия уцелела среди огня. Тогда, неспособный к обвинению ближнего и только самого себя обвиняя в том, что, может быть, как-нибудь неосторожно содействовал озлоблению его, Иоанникий пошел к своему недоброжелателю и просил его простить ему, если он в чем-нибудь виноват перед ним; но Даже и такое незлобие не тронуло и не возбудило раскаяния в злом завистнике, который бросился на святого и поразил его своим жезлом с острым наконечником. Но Бог и в этот раз чудным образом спас Иоанникия от смерти, и он долго еще прожил в чудных подвигах и в спасительной духовной деятельности. Часто являлся он провидцем будущего, исцелителем неизлечимых недугов, наставником на путь истинный многих заблуждавшихся, руководителем и помощником всех обращавшихся к нему. Между многочисленными посетителями подвижника были и епископы, и сам патриарх Мефодий исповедник, много пострадавший от иконоборцев.

Достигнув 94-х летнего возраста, Иоанникий последнее время жизни своей подвизался в затворе и удостоился мирной кончины в 846 году. Почтенный нетлением, продолжал быть чудотворцем и по смерти своей.

Паломник Антоний в 1200 г. видел главу его в Царьграде, в церкви 40 мучеников.

Величая преподобного, св. Церковь взывает к нему: «звезда явился еси всесветлая, в мире просвещаяй и сущия в мраце страстей облиставаяй; врач же крепчайший явился еси; но яко приял еси благодать исцелений, просящим тя подаждь исцеление, да зовем: радуйся, отче Иоанникие!»

«Слез твоих теченми пустыни безплодное возделал еси и, иже из глубины воздыханми, во сто трудов уплодоносил еси; и был еси светильник вселенней, сияя чудесы, Иоанникие, отче наш, моли Христа Бога спастися душам нашим!»