21-е число

При них Церковь христианская, три века гонимая врагами Христа, приобрела мир и восторжествовала над Иудеями и язычниками. Промысл Божий, устрояя это торжество святой Церкви, постепенно приготовил избраннейшие орудия для её распространения, утверждения и славы. Подробные и обстоятельные сведения о Константине и Елене главным образом сообщает Евсевий, епископ Кесарийский, – современник и собеседник Константина и Елены.

Отец Константина Великого, царь Констанций Хлор, управлявший западными частями Римской империи, будучи язычником, не имел и не показывал уже доверия и уважения к язычеству, но являл расположение к христианам, жившим под властью его на западе. Между тем на востоке и в других местах империи, где владычествовали Диоклитиан, Максимиан, Максентий, продолжались ещё гонения на христиан и разные угнетения всех подданных. «Констанций, говорит Евсевий, чуждался [без]нравственной жизни своих соцарственников и стремился выражать любовь к Богу всяческих. Те нападали на Церкви Божии и разрушали их сверху до низу; напротив, Констанций сохранил свои руки чистыми от такого гибельного нечестия. Те оскверняли подчинённые себе области домашними убийствами благочестивых мужей и жён; а он соблюл свою душу незапятнанной таким преступлением. Давая подданным в течение долгого времени испытывать доказательства царской своей добродетели, признавая одного над всеми Бога и презирая образ жизни безбожников, он оградил свой дом молитвами св. мужей и посвящал одному Царю – Богу, так что общество собиравшегося в его дворце народа ничем не отличалось от Церкви Божией». У своего кроткого, добродетельного и благоразумного отца Константин заимствовал первые правила честной жизни; с ранних лет обнаруживал свои преимущества будущего царского величия и перед всеми своими сверстниками отличался красотой тела, роста и крепостью сил. Но гораздо более, нежели совершенствами тела, украшался он добродетелями души, и прежде всего отличался скромностью, образованностью, врождённым умом и дарованной от Бога мудростью. Живя и воспитываясь, подобно Моисею, среди язычников и гонителей истинной веры, Константин сохранил себя от нечестия и злобы. «Тогдашние государи, видя, что этот юноша бодр, силён, велик и богат умом, исполнялись зависти и страха и начали выжидать удобного случая, как бы запятнать его каким-нибудь бесчестием. Но юноша, заметив это, искал спасения в бегстве, через что опять уподобился великому пророку Моисею».

По смерти отца достойный сын и наследник его, любимый народом, всеми единодушно и с радостью провозглашён был царём, на 31 году от рождения. Из бедственной судьбы гонителей христианства и по успехам отца своего – покровителя христиан Константин справедливо заключал, что надобно удаляться многобожного язычества и почитать единого истинного Бога, исповедуемого христианами. Близкий к христианству по расположениям сердца своего, Константин обращён был ко Христу и Богу истинному чудесным явлением на небеси знамения Креста Господня и явлением ему Сына Божия в ночном видении. Константин сделался христианином, и таковым был первый из Римских императоров, принявши от Бога, по гласу Церкви, «багряницу и скипетр. Не от человек звание приим, но яко Божественный Павел, имел сие звание свыше от Христа Бога. Знамение бо Креста на небеси видев, сим уловился яко добрейший лов: о сём и победитель видимых и невидимых врагов явился».

Убеждённый в истине Божественного явления, Константин был оглашён христианином, начал прилежно заниматься чтением Священных книг и повелел находиться при себе иереям Божиим, полагая, что Господь, явившийся ему, один достоин Божественного поклонения. И не только сам он в душе своей уверовал во Христа Сына Божия, но и всенародно исповедал Его перед своими подданными. После победы над Максентием Константин, совокупно с Ликинием, своим зятем и со-царственником, объявил в 314 году свободу христианского вероисповедания. «Усмотрев, что свободы Богослужения стеснять не должно, мы ещё прежде повелевали, как всем другим, так и христианам, сохранять веру и Богослужение своего общества. Отныне каждый, решившийся соблюдать Богослужение христианское, пусть соблюдает его свободно и неуклонно, без всякого затруднения. Кроме сего, в пользу христиан мы постановляем и то, чтобы места, где прежде христиане особенно собирались, у казны ли нашей кто купил эти места, или у кого другого, – без возврата заплаченной за них суммы немедленно и беспрекословно отдаваемы были христианам. Равным образом и получивший такие места в дар должен, как можно скорее, возвратить их в собственность христиан. А кто, купив или получив их в дар, захотел бы просить за них от нашей доброты вознаграждения, тот пусть обратится к местному правителю, – и наша милость не оставит его просьбы без внимания. Всё это должно быть возвращено обществу христиан тотчас, без всякого отлагательства».

Благость и щедроты Константина особенно изливалась на церкви Божии; то он расширял и возводил выше молитвенные дома, то весьма многими приношениями украшал св. алтари церквей. «Какая была Божественная у всех радость, говорит Евсевий, когда увидели, что места, незадолго перед тем опустошённые нечестием притеснителей, как бы после продолжительной и смертоносной язвы снова оживают; что храмы, начиная с основания до высоты недосязаемой, опять воздвигаются и получают гораздо лучший вид, нежели прежние, разрушенные. Затем для всех нас открылось умилительное и вожделенное зрелище: по городам начались праздники обновления и освящения вновь устроенных храмов; а для этого стали собираться епископы, стекались издалека чужестранцы, дружелюбно сближались между собой народы, и члены Христова тела сходились в один состав. Богослужение предстоятелей и священнодействие священников стали совершенными, церковные обряды сделались Боголепными. Люди всякого возраста, пола, всей силой души, радуясь умом и сердцем, воссылали молитвы и благодарения к Виновнику настоящих благ – Богу».

Особенно торжественно и радостно было освящение храма Тирского в 315 году. Этот храм, как и другие, был разрушен; неверные старались обезобразить само место, покрыв его всякого рода нечистотами. Восстановление Тирского храма было торжеством христианства над язычеством. При освящении его Евсевий между прочим произнёс в слове своём в похвалу Константину: «и вот теперь, чего прежде никогда не бывало, верховные цари признают только единого Бога, общего благодетеля всех людей и их самих, исповедуют Христа Сыном Божиим и Царём всяческих, называют Его в обнародуемых указах Спасителем и среди владычествующего над землёй города, для неизгладимой памяти, царски начертывают дела Его и победы над нечестивыми. Теперь единого от вечности Иисуса Христа Спасителя и самые высшие властители на земле почитают не как обыкновенного царя, какие поставляются человеками, но покланяются Ему, как истинному Сыну Бога всяческих и истинному Богу. Украшения и дары этого храма важны и поистине велики, изумительны и достойны удивления, так как служат ясным доказательством царства нашего Спасителя».

Константин начал почитать служителей Божиих и оказывать им отличное уважение, словом и делом, как лицам, посвящённым Богу. Делил с ними он трапезу и беседу. В человеке он смотрел не на человека, которого видят многие, а на Бога. Так благочестивый Константин в 315 году писал о священных лицах: «пренебрежение Богопочтения подвергало общественные дела великим опасностям; а законное хранение его, по благоволению Божию, доставляло Римскому государству величайшее благополучие и всем человеческим делам особенное счастье. Посему нам кажется справедливым, чтобы мужи, отличающиеся должной святостью и посвящающие свою службу пользе Божественной веры, получили за свои труды должное воздаяние. Я хочу, чтобы лица кафолической Церкви, посвящающие своё служение св. вере, оставались совершенно свободными от всех гражданских обязанностей, и не отвлекались от служения, подобающего Божеству, и ничем не развлекаемые, тем лучше исполняли свой закон. Если они будут служить Божеству со всей ревностью, то, кажется, и для общественных дел произойдёт от того весьма много пользы».

Царь Константин и для всех был благосклонен, милостив, сострадателен и щедр; для сирот и бедных он был вместо отца. Но имея особенное попечение о мире Церкви Божией, он действовал, как общий, поставленный Богом, блюститель и учреждал Соборы служителей Божиих, напр. в Риме в 313 году, в Арелате ныне – Арле во Франции в 314 году, оба против донатистов, и даже не отказывался иногда являться и заседать сам лично среди сонма их, как общий, постановленный от Бога епископ.

Между тем как царь Константин покровительствовал Церкви, Ликиний, напитанный языческими мнениями, по зависти и злобе к нему около 316 года начал гнать христиан в своей области, сначала тайно, а потом и открыто. Желая пресечь гонение Ликиния на христиан, Константин решился (323 г.) низложить его самого. Хорошо зная, что если когда, то теперь особенно нужны ему молитвы, он взял с собою священников Божиих. Войску его предшествовало знамение спасительного страдания – Крест. Повелев в рядах воинских носить знамение Креста, царь и при себе вне лагеря всегда имел походный храм Кресту и, держась непорочного и чистого образа жизни, возносил молитвы к Богу, по примеру того древнего пророка Божия, который имел свою скинию вне полка (Исх.33:7). Во время брани с Ликинием Константин приказывал щадить пленных и удостоился получить особенные знамения Божественного Покровителя. «В подвластных Ликинию городах видели неизъяснимое явление: казалось, будто среди самого полудня через города переходили различные полки Константиновых латников, как бы одержавших победу. И это видели тогда, когда на самом деле нигде и ничего подобного не было. Сим зрелищем Божественная и высшая сила указывала на будущее». Укрепляемый силой Креста и молитвами к Богу истинному и Его благодатью, Константин победил Ликиния и в лице его язычество, и всегда уходил с поля битвы победителем, приписывая победы не себе, а Богу.

После победы над Ликинием, к конце 323 года, доставившей Константину на 49 году его жизни власть над всей обширной Римской империей, он восстановил извне мир и безопасность Церкви во всей империи; исповедникам Христовым возвращены были гражданско-церковные права, должности, преимущества и имение, чего они лишены были гонителями христианства, осуждённые на изгнание за то, что не служили идолам, были вызваны и освобождены от наказаний; имущество св. мучеников, положивших жизнь свою за исповедание веры, предписано было отдавать их родственникам, а за неимением их – Церкви. Особым постановлением своим Константин избавил христиан от гонений и на будущее время, и своим высоким участием утешал страдальцев Христовых и всех христиан. Места, ознаменованные священными событиями и обагрённые кровью христиан. он приобретал для св. Церквей и на этих местах созидал храмы Богу истинному. Старался уничтожить идолопоклонство, запрещал ставить идолов, приносить им жертвы; храмы христианские воздвигал обширнее и великолепнее, такими своими деяниями внушая всем, что Христос есть истинный Бог и Спаситель мира, и успехи в великих делах своих приписывая не себе, а Богу истинному. Для сооружения и великолепия храмов Божиих он приносил щедрые пожертвования. Молился о благоденствии всех своих подданных и желал видеть всех их христианами, но вместе объявлял, что он не хочет принуждать и стеснять свободы совести подданных.

Употребляя все силы, зависевшие от власти императора, к насаждению, утверждению и прославлению христианства, Константин Великий всемерно заботился и о внутреннем мире Церкви Христовой, которой благотворное и спасительное влияние на нравы народов он видел ясно и ценил высоко. Услышав о тяжком заблуждении Ария, родом из Ливии, священника одного из приходов Александрии, своим лжеучением о Сыне Божием (с 321 года), и Мелетия, своим расколом (с 324 г.), возмущавших Церковь Божию в Египте, Константин, скорбя духом, посылал в Александрию, где Арий начал распространять свои дерзкие и невежественные мысли и Божественное учение подверг оскорбительным глумлениям и насмешкам, сначала письма Александру епископу Александрийскому и Арию и старался примирить его с Церковью. Но Арий не думал вразумиться, и посему благочестивый царь отправил в Александрию Осию епископа Кордовского, 67-летнего старца, для рассмотрения спора на месте рождения лжеучения и водворения мира. Когда ни письмо императора, ни посольство благочестивого Осии не прекратили соблазна Ариева, император, по совету епископов, созывает в 325 году по Р. Хр. Первый Вселенский собор в Никее – городе Вифинии, для уврачевания зла и прекращения смятения и соблазна в Церкви Православной. Чтобы устранить препятствия, которые могли бы замедлить прибытие епископов в назначенное время, Константин повелел приготовить всё необходимое на всех путях для удобнейшего шествия пастырей, и на месте собора для их пребывания. Как истинный сын Церкви, царь сам и со смирением явился на собор, воздал должную честь святителям и всем вместе и особенно тем из них, кои имели на себе знаки страданий за имя Христово. Язвы сих мучеников Христовых, прибывших на собор, он со слезами лобызал. Царь открыл собор 19-го июня 325 года речью к отцам, прося их умирить Церковь Божию и на соборе склонял разномыслящих к единению. По окончании собора царь писал два послания, чтобы объявить о действиях собора и сделать их известными тем, кои не присутствовали на соборе. Первое писано было всем вообще Церквам; второе – Церкви Александрийской, чтобы показать, что определение веры производилось не просто и как-нибудь, но объявлено после долгого испытания и исследования, и что показалось трёмстам епископам, то не иное что есть, как мысль Божия. Кроме сего он обнародовал осуждение Ария и его писаний и последователей.

Заключение собора стеклось с окончанием двадцатилетия царствования Константина Великого, 25-го июля. По сему случаю царь радостно торжествовал с отцами собора двадцатилетие своего царствования; после праздника благодарил их каждого приличными дарами и, прощаясь с ними, убеждал их хранить мир и согласие, поминать его в молитвах; император оказал великие милости и всем своим подданным. Отцы собора обратно отправились также на иждивении царском. По возвращении с собора в 326 году благочестивый самодержец украсил многими св. храмами Палестину, Рим и Константинополь. Прежде всего он приступил к созиданию величайшего памятника в Палестине, чтобы священнейшее место спасительного воскресения Христова в Иерусалиме сделать предметом особенного и общего благоговения. Он повелел немедленно построить там молитвенный дом и писал Макарию, епископу Иерусалимскому, чтобы он с своей стороны принял живое участие в исполнении его благочестивых намерений. Царю угодно было, чтобы этот храм построен был превосходнее и великолепнее всех других церквей вселенной; и по желанию императора действительно сооружён был великолепный храм и богато украшен от царских щедрот. По желанию Константина Великого, усердием матери его Елены построены были храмы Божии в Вифлееме и на горе Масличной, чтобы почтить места рождества и вознесения Господа; у дуба Мамврийского, где некогда Авраам принял и угостил Господа и Ангелов е виде трёх странников; в Никомидии – столице Вифинии; в Антиохии – столице всего востока; в Илиополе и в других местах Финикии.

В Риме Константин соорудил храм, названный Константиновским, во имя Спасителя, во дворце императрицы Фавсты, своей супруги; в Ватикане во имя св. Ап. Петра на месте мученической кончины сего Апостола; во имя св. Ап. Павла на месте его мученической смерти; храм в доме Сессория в честь св. Креста, названный Иерусалимским, по части Креста Христова, которая в этом храме положена; во имя св. Агнии (память её 21-го января), по просьбе дочери царя Констанции и сестры его, кои приняли крещение от св. Сильвестра, епископа Римского; св. Лаврентия (10-го августа) за городом на месте погребения сего мученика; во имя мучеников Марцеллина и Петра, где был гроб св. Елены; Остии – во имя Ап. Петра и Павла и св. Предтечи; в Албано в честь св. Иоанна Предтечи; храм в Капуе в честь Апостолов, названный Константиновским, и в Неаполе. Все созданные храмы, по желанию царя Константина, украшены были богато от щедрот его.

Созидая и украшая храмы Богу истинному, благочестивый царь старался разрушать капища, служившие убежищами гнусных пороков, и запрещать празднества языческие; охранять мир Церкви и смирять мятежных лжеучителей. Опасаясь возникновения споров еретических, император в 330 году постановил против лжеучителей закон, которым запретил им Богуслужебные собрания, – и в местах общественных, и в домах частных, которыми они владели, повелев места их собраний отдать Церкви или обществу.

Константин Великий проповедал истинного Бога и Христа не только в своей империи, но даже Персидским язычникам, и свою отеческую всеобъемлющую заботливость простёр на тамошних христиан, о коих просил царя Персидского не притеснять и любить их. Вера Константина была так глубока и жива, что он повелел изображать себя на монетах и портретах молящимся с распростёртыми к небесам руками, и запретил иметь подобные изображения в языческих требищах. Установил во дворце своём чтения молитв и Священного Писания. Предписал святить первый день недели в память воскресения, и пятницу в память смерти Господа, Пасху и дни мучеников, и дал воинам образцы молитвы. Жизнь иноческую считал высоким христианским подвигом, и по сему отменил древние языческие законы против безбрачия. Особенно он удостаивал великой чести людей, предавших всю свою жизнь любомудрию по Боге; благоговел перед сонмом святых девственниц Божиих, будучи убеждён, что в душах их живёт Сам Бог, Которому они себя посвятили. Запретил христианам быть в служении у Евреев: ибо неприлично, говорил он, избившим пророков и распявшим Самого Господа иметь у себя рабами искупленных кровью Спасителя; запретил наказывать смертью на кресте, бывшей в употреблении у древних Римлян. Питая свой ум истинами Божественными, Равноапостольный царь проводил целые ночи без сна, созывал собрания, и когда в продолжение речи ему представлялся случай богословствовать, он вставал и с поникшим лицом, тихим голосом, весьма благоговейно посвящал предстоящих в тайны Божественного учения.

Будучи сам щедр и человеколюбив, Константин строго обличал любостяжателей и хищников; узаконил отказывать по смерти имущество в пользу Церкви. Утверждая всех в вере и благочестии, Равноапостольный старался воспитать и детей своих в духе святой и спасительной веры Христовой.

Константин обратил ко Христу весьма многих язычников; иные приняли христианство по сознанию неосновательности и ничтожности своих древних суеверий; другие по желанию пользоваться благоволением царя, который очень почитал и любил христиан, иные, прилежно вникая в учение Христово, привлечены были ко Христу чудесами и видениями. В это время вступили в лоно Церкви Христовой целые города и народы, сами разрушали языческие капища и созидали храмы Господу.

По основании Константинополя в 330 году благочестивый царь украсил и освятил и этот новый Рим многими христианскими храмами. Желая отличить соимённый себе город, он украсил его многими молельнями, великолепными церквами мученикам и величественными зданиями и, этим почтив память святых, вместе посвятил Богу их и сам свой город. Константин признал справедливым – город, украшенный его именем, очистить от всякого идолопоклонства, чтобы в нём нигде не поражали зрения не только мнимые изображения богов, но и сами жертвенники, обагрённые кровью животных. В новой своей столице он создал и освятил храм вечной Премудрости Божией, отчего храм получил имя Софии; в честь святых 12-ти Апостолов, в котором царь завещал похоронить себя, чтобы по смерти быть участником в молитвах, которые будут приносимы в этом храме; смежный с Софией храм мира во имя св. Ирины (18-го сент.); во имя св. мученицы Евфимии (16-го сентября) в Халкидоне; Мокия (11-го мая) на месте храма Геркулесова; св. Прокопия (8-го июля); св. Акакия (7-го мая); св. Агафоника (22-го авг.); храм св. Иоанна Богослова, названный Евдомом (ἕβδομος – седьмой), потому что он в 7 верстах от города, на Европейском берегу моря, названном анапл (у пристани); церковь св. Архангела Михаила, прославившуюся впоследствии многими благодатными знамениями.

Кроме церквей Константин воздвигнул в Константинополе в разных местах иные, священные знамения веры: среди площади у фонтанов поставил изображение доброго Пастыря и пророка Даниила во рву львином; среди главной комнаты своего дворца и возвышеннее всего водрузил на столе Крест, составленный из драгоценных камней и оправленный золотом; в другой комнате (вестибуле) на столе поставлено было изображение его с детьми, держащего на главе Крест и поражающего у ног своих дракона – копьём в чрево и низвергающего в море.

Для новых храмов в Константинополе нужны были Богослужебные книги. Об них император писал Евсевию, епископу Кесарийскому: «в соимённом нам городе святейшая Церковь приобрела вновь очень много людей. С быстрым же умножением верующих оказывается весьма нужным и умножение храмов. Итак, прикажи опытным, отлично знающим своё искусство писцам написать на выделанном пергаменте 50 томов, удобных для чтения и легко переносимых для употребления. В этих томах должно содержаться Божественное Писание, какое по твоему разумению особенно нужно иметь и употреблять христианам».

Желая умирить Церковь, которую продолжали возмущать враги и клеветники истины (ариане) в Египте и в других местах, благочестивый самодержец собрал в 335 году собор в Тире. По окончании собора св. отцы, по желанию императора, отправились из Тира в Иерусалим для освящения церкви, устроенной на месте Гроба и воскресения Христова, которая в это время была кончена построением. В Иерусалиме были уже многие другие епископы, которых Константин хотел собрать в значительном количестве со всех стран. Ибо со временем освящения храма Иерусалимского совпадало торжество тридцатилетия царствования Константина. К празднованию освящения или обновления в 13-й день сентября 335 года стеклось множество народа со всех концов империи. Собравшихся на праздник снабжали и епископов и народ – всем необходимым, на счёт императора; в честь праздника розданы были бедным значительные суммы серебра, множество одежд; богатые дары принесены были императором новому храму. Кругом храма, построенного Константином Великим, возник новый город, который казался для иных новым Иерусалимом, о котором предсказали пророки. С этого времени святой град освободился от имени Елии, которое дал ему император Траян за 200 лет доселе, и стал называться Иерусалимом и привлекать христиан поклонников со всех сторон.

Константин Великий, имея около 64 лет жизни, пользовался ещё совершенным здоровьем, способным к усильной деятельности. Отправляясь на войну против Персов, он пригласил с собой епископов и устроил палатку на подобие церкви для молитвы. Наступил праздник Пасхи (337 г.); по обычаю царь провёл всю ночь в бдении молитвенном с верными. Чтобы торжество Пасхи сделать великолепнее, он приказал осветить в продолжение ночи не только церкви, но и улицы во всём Константинополе. Наступил день праздника; император излил великие милости народу, подражая благодеяниям Спасителя. Вступив в 65 лето своей жизни, царь Константин впал в болезнь и из Константинополя поплыл в Еленополь пользоваться тёплыми водами, где часто проводил время во храме мучеников в молитве. Представляя в уме необходимость святого крещения и его благодатную силу, он преклонял колена на землю, изливал молитвы перед Богом, исповедовал в самом храме грехи свои. Чувствуя, что болезнь его усиливается, он из Еленополя отбыл в Ахирон, в предместье Никомидии, и решился принять святое крещение, которое он доселе отлагал, чтобы принять в Иордане. Призвав епископов, говорил им: «пришло вожделенное для меня время, которого я давно жажду и о котором молюсь, как о времени спасения в Боге». Евсевий Никомидийский и другие епископы сообщили царю крещение и прочие таинства, строго выполнив все установленные для сего обряды. Удостоившись Божественного запечатления, Константин обновился и исполнился света Божия; от преизбытка веры душевно радовался, возрождённый действием силы Божией. По совершении священнодействий, он облёкся в торжественную царскую одежду, блиставшую подобно свету. «Теперь сознаю себя истинно блаженным», воскликнул император в восторге благодарности Богу, удостоившему его благодати возрождения.

Приняв св. крещение, Равноапостольный венценосец скончался в Никомидии на 65 году своей жизни, на 32 – своего царствования, в самый день Пятидесятницы, около полудня 21 мая 337 года по Р. Хр. Известие о смерти добродетельного монарха повергло всех в глубокую скорбь; печалились все – и народ, и воины, и сенат, и в благодарность усопшему немедленно возведён был на престол сын его. По случаю смерти благочестивейшего царя были прекращены в Риме зрелища и даже закрыты торговые площади. Сделано было изображение, представлявшее умершего покоящимся на небеси. Римляне просили, чтобы тело его перенесено было в Рим и положено в царственном городе, но оно с умилительным великолепием препровождено было воинами, согласно желанию почившего, в Константинополь и поставлено во дворце на возвышении. Кругом гроба горели светильники, стояла почётная стража, и народ непрерывно теснился у гробницы великого монарха. Честное тело его вмещено в золотой раке, на месте, им самим заблаговременно приготовленном в церкви св. Апостолов, им созданной в Константинополе. На медалях, изображавших погребение умершего, Равноапостольный представлен восходящим на небеса.

Евсевий, изобразивший жизнь Равноапостольного царя, называет его блаженным. По словам его, «поскольку он один из Римских царей с глубочайшим благоговением чтил Царя всех – Бога, один не обинуясь проповедовал всем учение Христа, один столько прославил Церковь Его, сколько никто от века, один ниспроверг все заблуждения многобожия и обличал все виды идолослужения: то один также и при жизни и по смерти удостоился благ, каких не достигал никто другой; он один из всех, когда-либо бывших властителей Рима, соделавшись другом Царя всех – Бога, явил людям разительный пример благочестивой жизни. Бог показал в нём (Константине Великом) мужа, служащего уроком благочестивого назидания; явил его великим светильником и громогласнейшим вестником Богопочтения. Через него Бог очистил смертный мир от множества безбожников и показал в нём народам учителя благочестия. Он открыто называл себя рабом Царя всех и Бог соделал его таким царём, о каком прежде и слухом не слыхивали; явил его столь Боголюбезным, что он без всякого труда овладел гораздо большим числом народов, нежели каким владели прежние государи, и безбедно сохранил свою власть до самой кончины. Разливая светлые лучи благочестия до концов всей вселенной, на жителей целой земли, в такой степени, что они охотно с любовью и радостью посылали ему свои дары и считали высокой честью пользоваться его знакомством и дружбой, так что для воздаяния ему почестей выставляли у себя живописные его изображения, воздвигали статуи и Константина знали и провозглашали, как единственного над всеми самодержца. Ближних он привязывал к себе великодушно оказанными благодеяниями; других ограждал законами человеколюбия и свою власть сделал для подданных лёгкой и вожделенной. Бог давно посредством видений открывал Константину умыслы всех врагов, да и вообще многократно удостаивал его Богоявление, позволяя ему чудесным образом созерцать Лицо своё и даруя предведения различных будущих событий».

«Храмину преблаженной его души, прославленную названием Равноапостольной, сопричисленную к народу Божию, удостоенную постановленного Богослужения и таинственных священнодействий и приявшую плоды св. молитв, Бог сподобил приснопоминания с Апостолами». Таким образом празднование св. Равноапостольному царю Константину началось тотчас по смерти его.

Великие заслуги царя Константина для христианства не только языческие, но даже и христианские писатели намеренно унижают, вопреки Церкви, которая признаёт его Равноапостольным и святым. Главным образом обвиняют Константина в умерщвлении им сына своего Криспа, по наветам Фавсты, его мачехи, второй супруги Константина, и в умерщвлении её, по наговорам матери его Елены. В этих злодеяниях оклеветал Константина злонамеренный и бессовестный язычник Зосима, написавший свои сказания о деяниях Римских в V веке. Историк Евагрий, изложивший церковные события с 431 года по 594 год, говорит о Зосиме: «он один из тех, которые держались нечистого и скверного служения языческого; человек, ненавидевший Константина за то, что он первый из царей оставил гибельное языческое суеверие и обратился к вере христианской. Зосима высказывает бесчисленное множество хулений на благочестивого и великодарного Константина и при всяком случае изобретает разные, слишком невероятные вещи, например: – будто Константин и сына Криспа предал страшной смерти, и супругу свою Фавсту лишил жизни, заперши её в бане, чрезвычайно натопленной. А что Константин не убивал ни Криспа, ни Фавсты: послушай, что рассказывает о Константине Евсевий Памфил, процветавший во времена Константина и Криспа и обращавшийся с ними. Зосима же писал и не по слухам, и не на основании истинных сказаний». Подобно Евагрию, худо отзывается о Зосиме Англичанин Каве (1637–1713), не очень преданный Христовой вере и Церкви. «Зосима, пишет он, жестоко нападает на религию христианскую и под именем её яростно свирепеет почти на всех знаменитых христиан, и особенно на Константина Великого и Феодосия Старшего».

Царица Елена – добродетельная мать Константина Великого, по обращении сына своего не умедлила принять христианство и сделалась благочестивейшей, по выражению историка Руффина, женой несравненной по вере и благочестию, была провозглашена августейшей; издавала монету с собственным изображением и, получив от сына власть над государственными сокровищами, пользовалась ими по собственному усмотрению.

Желая содействовать благочестивым намерениям сына своего – построить в Иерусалиме на месте распятия и воскресения Господа благолепный храм, и сама имея сердечное желание принести Богу Царю царствующих жертву благоговейного ума и сердца своего, – излить благодарные молитвы за сына своего и внуков, царица Елена, не смотря на преклонные лета свои, решилась посетить священную землю и поклониться св. местам, ознаменованным стопами пречистых ног Спасителя. Царица сама доставила письмо державного сына своего к епископу Иерусалимскому Макарию о построении в Иерусалиме храма Божия. Она взяла сама труды путешествия, презрела немощь старости. Увидев место, принявшее спасительные для всего мира страдания, она тотчас повелела разрушить постыдное капище, на нём построенное, и очистить место, и таким образом обрела животворящий Крест Христов.

Располагая сокровищами царскими, она употребляла их для благодеяний и милостыни. Была весьма усердна к храмам Божиим, снабжала их богатыми украшениями и не оставляла без внимания молитвенных мест и в меньших городах. Она в разных местах, согласно желаниям набожного сына своего, воздвигла христианские храмы, – в Вифлееме, где родился Спаситель; – на горе масличной, откуда Он вознёсся; в Дрепане – над мощами св. Лукиана и в других местах. Палестина доселе исполнена священных преданий о благоверных деяниях Равноапостольной Елены. Её видели в церковных собраниях среди народа в одежде простой и скромной. Пребывая на Востоке, она оказала великие милости разным липам – воинам, гражданам и частным людям, кои обращались к ней. Одних она наделяла деньгами, других – одеждами; иных освобождала из темниц, других от тяжёлых работ, на кои осуждены были; некоторых возвратила из ссылки; оказывала особенную любовь девственницам, посвящённым Богу. Собрав всех их и посадив за стол, она сама отправляла при них должность служанки; подавала им кушанье и питие; держала умывальницу и поливала воду на их руки. Совершив такие и тому подобные дела, она возвратилась к сыну своему; потом, преподав ему много наставлений касательно благочестивой жизни и призвав на него свои последние благословения, мирно преставилась в другую – вечную жизнь.

Достигши благословенной старости, она окончила жизнь на руках Равноапостольного своего сына на 80 году своей жизни, в конце 326 года по Р. Хр., почти за 10 лет до блаженной кончины сына своего. Равноапостольная, как выражается летописец, «по-видимому не умерла, а только переменила скоропреходящую и тленную жизнь на небесную и вечно-блаженную. Душа её, разрешившись от тела, перенеслась в мир бессмертный и ангельский для единения со Спасителем. Тело её с великой честью погребено великим монархом и положено в Константинополе. По смерти же она получила ту честь, какую надлежало восприять столь усердно и столь пламенно служившей Богу всяческих. По смерти святой Елены сын её и царь наименовал в честь её небольшой город Вифинии – Дрепану, место своего рождения, – Еленополем.

В песнопениях своих в день памяти Равноапостольных, как и чтением Апостольским, Церковь уподобляет Константина Ап. Павлу. «Креста Твоего образ на небеси видев, и якоже Павел звание не от человек прием, в царях Апостол Твой, Господи», и проч. Господь дал ему «Апостольское православие». Таким образом Церковь взирает на христианские подвиги царя Константина, как на подвиги Апостола и пастыря.

«Отче! если бы встал и пришёл ко мне отец мой, я не был бы так рад, как рад твоему приходу, и не боялся я его так, как боюсь тебя». Так говорил преп. Феодосию Святослав Ярославич, сперва князь Черниговский, потом, 1067–1077 г., великий князь Киевский. Константин-Ярослав был самый младший сын такого благочестивого отца³²³; старшие же братья его были Глеб, убитый в Заволочье 1078 г., Олег, известный по тревожному мужеству, Давид, добрый и полный любви, которого уважали в родстве как отца, Роман, скончавшийся в 1079 г.; сестра их Предслава скончалась инокиней в 1116 году³²⁴.

Удельная система правления, при всех её невыгодах, приносила много и добра. Получив во владение известную страну, лучший князь старался водворить в ней на место дикости христианскую гражданственность. Муром в древнее время принадлежал к поселениям Финских племён, каковы Мурома, Меря, Мордва. Язычники Финны были весьма дики, грубы и крайне упорны в язычестве своём; кудесники их долго отстаивали суеверия не только для себя самих, но домогались распространять его между Русскими³²⁵. Св. Глеб, сын равноапостольного, встретил такое сопротивление христианству в Муроме, что принужден был жить в 12 верстах от города, на реке Ишне. После него Муром долго оставался без князя христианского, и язычество осталось там в силе. Между тем соседи, Болгары, верою Магометане, старались распространить своё влияние на Муром, даже и по видам торговли³²⁶. Благоверный князь Константин-Ярослав испросил у отца своего Муром в удел себе. Одна ревность к святой вере могла вызвать его в страну Муромскую, иначе дикая сторона, хотя и богатая лесом, мёдом, зверями не могла быть привлекательной³²⁷. Отец не хотел отпустить его в Чудскую сторону, по сильному опасению, как бы не умертвили его. Константин решился на всё для святой веры. Это было, по всей вероятности, в последний год жизни Святославовой, в 1077 году³²⁸. По новейшим розысканиям Мерянских курганов, христианство в Мерянской стране является не раньше конца XI века³²⁹. Святослав отпустил Константина с женой и сыновьями, Михаилом и Феодором, дав нужное число духовенства, воевод, воинов, слуг с их семьями и имуществом; целая колония христианская отправилась в страну дикую и языческую.

Приближаясь к Мурому, князь послал сына своего Михаила убеждать Муромцев, чтобы приняли князя без сопротивления. Упорные язычники убили посланного князя и бросили тело его за городом, а сами стали готовиться к бою³³⁰. Константин подступил к городу с войском. Муромцы хотели сражаться; потом выслали сказать, что принимают князя, но не желают заменить его верою своей веры. Константин вошёл в город и занял его своей дружиной. Первым делом его было построить церкви Божии, в коих святая вера получала видимость для язычников. Сперва построен был храм Благовещения Пресвятой Богородицы «в старом Вышнем городе»³³¹. Здесь погребено было и тело убиенного князя Михаила, с обрядами христианскими; высокая простота и благоговение христианского погребения казались суетному язычеству неприличными сану князя. Так ли, говорили, следует погребать князя? Ни холм не насыпан над князем, ни тризны весёлой нет, ни курения жертвенного, ни битвы в честь его, – не резали кожи своей, не драли лица и не кричали по умершем!³³². Им объяснили, как христианские обряды далеко выше, умнее, назидательнее всего языческого, – передавали понятия о истинном Боге и достойном служении Ему, об Искупителе мира и благодати. Ответом на то, как христиане чтут князей своих, великих перед Богом, а не по мнению людей, служил храм во имя св. князей Бориса и Глеба, построенный Константином. Сердца закоренелых суеверов оставались глухими к голосу истины; князь усердно молил Господа, дабы открыл Он благодатью Своею сердца жалких людей для принятия света истины. Он приглашал к себе старшин города и беседовал с ними о св. вере, склонял их и любовью и угрозами не отвергать необходимого для счастья временного и спасения вечного, – св. веры. Язычники упорствовали. Мало того, фанатики суеверия тайно составили заговор и поклялись убить или выгнать князя – проповедника новой веры. Перед двором князя собрались толпы с оружием и дубинками. Испуганные христиане заперлись в домах и готовы были отражать силу силой. Благоверный князь взялся за другое оружие. С своей семьёй, с духовными и несколькими из добрых слуг он стал на молитву. Затем один явился, с иконой Богоматери на руках, к волновавшейся толпе. Бунтовщики поражены были ужасом и вместо угроз высказывали мольбу просветить их св. крещением. Обрадованный князь воздал благодарение Господу и Пречистой Матери, назначил день, когда все непросвещённые должны явиться на реку Оку. Торжественно было крещение Муромцев. Повторилась сцена, которую видели на Днепре при Владимире. Торжествующий князь осыпал детей Божиих разными подарками, одних – разной одеждой, других деньгами, а лучших – и отчинами. Естественно, что теперь надлежало позаботиться и об умножении храмов. «Заповеда ставити церкви в городе и в селех и монастыря мужеския и женския». По летописи, в 1098 году видим в Муроме Спасский монастырь, построенный, без сомнения, просветителем Мурома³³³.

Болгары и Мордва увидели, что успехи христианства в Муроме опасны для их земных выгод и лжеверия. И они со злостью стали нападать на Муром. В 1088 году брали Муром Болгары³³⁴. В 1103 году Ярослав бился с Мордвой и потерпел поражение³³⁵. Но Константин твёрдо держался в просвещаемой стороне.

Благочестивый и умный князь деятельно распространял веру и гражданственность в глухой стороне: в 1095 году «заложен был Переславль Рязанский у церкви св. Николы старого», город долго носивший имя своего основателя³³⁶.

Христианский князь должен был испытать скорби за свой Муром не со стороны одних дикарей. Пока Муром оставался городом языческим, местом диким и глухим, никто из князей не предъявлял желания жить в нём. Но вот в 1096 году видим в Муроме князя Изяслава, князя не из рода князей Черниговских, тогда как Муром и Рязань входили в состав княжества Черниговского. Сын доброго Мономаха обманут был, как говорил отец, корыстолюбивыми слугами. Ярославу, конечно, не было это приятно. Но сам по себе не начал он междоусобия, – он был кроткий и Богобоязненный. Не таков был брат его Олег. Князья обязали его клятвой явиться в Киев на совещание, кому чем владеть при новом великом князе? А Олег явился с войском перед Муром и послал сказать Изяславу: «ступай в Ростов, удел твоего отца; здешний принадлежит мне; я хочу рассчитаться с отцом твоим». Изяслав был неправ и пал в сражении. Но Олег был столько же горд, сколько жаден до корысти. Вместо того, чтобы оставить в Муроме брата Ярослава и самому занять Рязань, он захватил Суздаль и Ростов. В открывшейся войне заставил он Ярослава быть участником; великодушный победитель Мстислав оставил Ярослава в Муроме. Любечский съезд князей 1097 года положил: «пусть Давид, Олег и Ярослав владеют уделом Святослава»³³⁷.

Ярослав употребил старание загладить следы тревог бранных. Особенно заботился он об утверждении христианского благочестия в народе. По его прошению, митр. Никифор (1104–1122 г.) прислал к нему послание о значении Латинской веры; святитель осуждал Латинян между прочим за то, что они запрещают хвалить Бога на другом языке, кроме Еврейского, Греческого и Римского³³⁸. Муромскому князю это открывало ту отрадную истину, что святое дело славить Господа и на Русском, и на Финском, и на всяком другом языке. Полный любви христианской, он с радостью принимал безудельных бесприютных князей и покоил их в Рязани; в 1114 году скончались здесь двое таких князей, под кровом любви Ярославовой³³⁹.

В 1123 году умер старший брат Ярослава – Давид, князь Черниговский. Ярослав занял старший стол Черниговского княжества, а Муром предоставил племяннику своему Всеволоду Давидовичу³⁴⁰. В Чернигове похоронил он свою супругу. В последние годы жизни благов. Константину пришлось испытать довольно горечи. В 1127 г. другой племянник Всеволод Ольгович, нечаянно напав на Чернигов, захватил Ярослава, перерезал дружину его и заграбил имущество. Великий князь Мстислав и брат его собрали войско, чтобы идти против мятежного Ольговича, но Мстислава уговорили не проливать крови христианской и дать мир Ольговичу; Ярославу осталось со скорбью идти в Муром³⁴¹. Благоверный скончался в Муроме 1129 г.³⁴² родоначальником князей Муромских и Рязанских³⁴³. Св. тело его положено было в Благовещенском соборе, близ чад его Михаила и Феодора. В 1351 г. Юрий Ярославич, возобновитель Мурома, возобновил Благовещенский храм, основанный Константином. Тогда начали являться чудеса от св. князей³⁴⁴. В 1547 г. установлено праздновать в Муроме 21 мая св. князю Константину с чадами его³⁴⁵. В 1552 году царь Иоанн на пути в Казань, быв в Муроме, поклонялся благоверным князьям, испрашивая их помощи³⁴⁶; а в следующем году открыты мощи их и освящён новый храм, построенный царём, по обету, для их мощей, с приделом в их имя³⁴⁷.

Преп. Агапит долго подвизался в Сольвычегодском Борисоглебском монастыре. Раз он был тяжко болен. Явившийся в сонном видении св. Николай указал ему идти на р. Маркушу и основать там монастырь; больной в то же время исцелел и отправился в путь. На речках Маркуше и Тарнахе (в 100 верстах к северо-востоку от Тотьмы) поставил он часовню и потом в 1578 году два храма, один в честь св. Николая, другой во имя Прокопия Устюжского. В том же году выпросил он у царя для обители землю и место для мельницы на р. Лахте, а у митрополита – благословение освятить храм. Возвратясь из Москвы, он жил подвижником Божиим. Не довольствуясь трудами по устроению обители, он тайно носил на теле своём вериги. Жители села Кашнина, по жадности к корысти, злясь за землю, отведённую для обители, решились убить заботливого основателя обители. Мая 21, 1584 года они напали на преподобного на мельнице, убили и бросили в р. Уфтюгу. Иноки нашли тело убиенного преподобного и схоронили в часовне, между построенными им храмами, а найденные на теле его вериги повесили над его гробом. Мощи его почивают под спудом в храме упразднённой (1764 г.) Маркушевской обители³⁴⁸.

Владимирская икона Богоматери знаменитейшая в нашем отечестве. Она написана Евангелистом Лукой и принесена была им к Пресвятой Деве, во время земной её жизни. Богоматерь, видя изображение лица своего на иконе, повторила пророческое своё изречение: «отныне ублажат мя вси роди», и присовокупила: «благодать Родшегося от меня и моя с сею иконою да будет». В половине V столетия, при императоре Феодосие Младшем, икона принесена из Иерусалима в Константинополь; а в половине XII века из Константинополя привезена в Киев к великому князю Юрию Владимировичу Долгорукову, вместе с другой иконой, – названною Пирогощей, и поставлена была в девичьем монастыре – в Вышгороде. В 1155 году великий князь Юрий отдал Вышгород в удел сыну своему князю Андрею. Но Андрей уже замышлял удалиться с юга России на север в Ростовскую область и там утвердить новое независимое от Киева владение. Князь Андрей, который «многу веру и любовь имяше ко Пресв. Богородице», и на устах коего всегда было имя Христово и Пречистой Его Матери, услышав рассказ о Владимирской иконе, что ей не угодно место, на котором она поставлена, подумал: не в Суздальской ли земле место, на котором угодно ей пребывать? Князь усердно молился перед иконой, отслужил перед ней молебен и благоговейно взял её, вместо всяких сокровищ, без ведома отца, и ночью уехал из Вышгорода. На пути совершал перед иконой молебствия и от неё были многие чудеса. Князь прибыл во Владимир на Клязьме и встречен был жителями с великой радостьй. Продолжая свой путь, князь отправился к Ростову. В 10 верстах от Владимира вниз по течению реки Клязьмы, лошади, вёзшие чудотворную икону, остановились и не шли далее. Запряжены были новые и также не шли вперёд. Князь в трепете повергся с молитвой перед иконой Богоматери, и она явилась и повелела ему поставить икону её во Владимире. По сему случаю 8 апреля 1158 года Андрей немедленно заложил во Владимире храм для пребывания чудотворной иконы, который через два года окончен и великолепно украшен. Боголюбивый князь украсил и св. икону. Он обложил её окладом из золота, серебра с драгоценными камнями. Совершив храм во Владимире, Андрей перенёс в него чудотворную икону, и с тех пор она стала называться Владимирской. Торжество перенесения совершилось в 1160 году 21 сентября. По постановлении иконы в Успенском Владимирском храме она снова просияла многими и великими чудесами.

Владимирская икона Богоматери, яко Апостольская, в Прав. отечестве нашем стяжала великую славу. Церковь во Владимире, в которой первоначально поставлена была икона, называется в летописях преименитой. Эта св. икона, по вере в неё князей, воевод и воинов, участвовала во многих походах Русского войска и многие иные священные воспоминания соединены с нею и свидетельствуют о благодати Божией, действующей посредством её. В 1164 году Владимирская икона находилась в походе Андрея Боголюбского против Волжских Болгар, коих победил он заступлением Богоматери.

По убиении Боголюбского в 1173 году, народ, подстрекаемый безначалием и убийцами, грабил Боголюбов и Владимир. Священник Николай, прибывший с Боголюбским из Вышгорода, в полном облачении открыл хождение с Владимирской иконой по улицам города, и мятеж утих. После Боголюбского решено было во Владимире отдать престол княжения Северского Ярополку и Мстиславу Ростиславичам, племянникам Боголюбского. Они в первый день своего княжения захватили себе серебро и золото Владимирского храма и отобрали на себя волости и дани, пожертвованные ему Боголюбским. Ярополк саму икону Владимирскую отдал зятю своему Глебу Рязанскому. Это возбудило всеобщее негодование в жителях Владимира: решились изгнать Ростиславичей, коих воины, шедшие для одоления Михаила Юрьевича, призываемого на престол Владимирский, не вступив в бой, бросили княжеское знамя и обратились в бегство, «гонимые гневом Божиим и св. Богородицы». Глеб Рязанский, коему отдана была икона Владимирская, сам со смирением возвратил её. «Я виноват во всём», говорил он. «Мы же да подивимся, говорит летописец, чуду новому и великому и преславному Матери Божия, како заступи град свой от великих бед и гражданы своя укрепляет. Утеши их Бог и св. Богородица Володимерская. Се бо Володимерцы прославлены Богом по всей земле за их правду, Богови им помогающу». И неоднократно охраняла и осеняла своим покровом Владимирская икона Суздальцев и Владимирцев. Во время пожара в 1185 г. 13 апреля, истребившего во Владимире соборный храм, со всем его богатством, Владимирская икона сохранилась невредима; во время нашествия Татар, под предводительством Батыя, февраля 7 в 1237 году, икона лишилась драгоценного оклада, но сама осталась невредима, «по благодати Богоматери, неотъемлемой от её иконы, в уверение благочестия и на соблюдение земли Русской». В 1380 году 8 сентября, Димитрий Иоаннович Донской помощью Богоматери Владимирской одержал победу над Мамаем.

Слава города Владимира, можно сказать, возрастала и распространялась в продолжение 242 лет, в кои обитала в нём Владимирская икона Богоматери, и миновала, когда в Москве воздвигнут был храм Богоматери и св. икона Владимирская перенесена туда: с этого времени начала возвышаться Москва над всеми княжествами Русскими. В Москве, как и во Владимире, чудотворная икона прославилась многими благодатными чудесными знамениями для спасения Москвы и всего отечества. О благодати Божией, от сего образа явленной в то время, как он перенесён был в Москву, свидетельствуют особенно празднования, совершаемые Православной Церковью в честь Владимирской иконы Богоматери.

Православная Церковь три раза в году совершает празднование Божией Матери иконы Владимирской. В первый раз, 26 августа, положено праздновать во всей России память сретению Владимирской иконы Божией Матери, для избавления России помощью и заступлением её от нашествия Тамерлана в 1395 году. – Во второй раз празднование Владимирской иконе Божией Матери совершается 23 июня в благодарение за избавление отечества, невидимым заступлением Богородицы, от Ордынского царя Ахмата в 1480 году, при великом князе Иоанне III Васильевиче, и окончательное освобождение России от ига Монгольского.

В 21 день мая Прав. Церковь совершает в третий раз праздник сретению чудотворной Владимирской иконы Пресвятой Богородицы по двум событиям. Первое было в 1514 году – ради поновления иконы Владимирской в доме митрополита Варлаама. В память этого поновления установлен был крестный ход из Успенского собора в Сретенский монастырь мая 21 числа.

С воспоминанием поновления соединено празднование другого священного события – избавления заступлением Владычицы в 1521 году от татар Крымских, Ногайских и Казанских, под предводительством Казанского царя Махмет-Гирея, который вторгся в пределы Московские с такой быстротой, что великий князь Василий Иоаннович едва успел вывести войска свои на берега Оки, чтобы удержать стремление врагов. Предав огню селения от Нижнего Новгорода и Воронежа до берегов Москвы-реки, враги пленили множество жителей, в числе их многих жён и девиц, бросая грудных младенцев на землю; продали невольников толпами в Казани, в Астрахани; слабых, престарелых морили голодом, оскверняли святыню храмов. Государь удалился в Волок собирать полки. Всё трепетало. Хан 29 июля, среди облаков дыма, под заревом пылающих деревень, стоял уже в нескольких верстах от Москвы, куда стекались жители окрестностей с своими семействами и драгоценнейшим имением. Улицы заперлись обозами, пришельцы и граждане, дети, старцы искали спасения в Кремле, теснились в воротах, давили друг друга. Митрополит Варлаам усердно молился с народом. Бог внял молитвам бедствующих, и Москва сверхъестественно, заступлением Божией матери Владимирской и св. преподобных Сергия Радонежского и Варлаама Хутынского, спасена и спасла всю Россию. Рассказывают, что татары хотели было выжечь Московские посады, но увидели вокруг города бесчисленное христолюбивое Русское воинство, и с ужасом прискакали к хану и известили его о чудесном видении. Хан не поверил им и послал других: «и другие видеша того сугубейшее воинство Русское, и сказаша ему; и третие посла некоего из ближних уведати истину, и трепеща прибеже и вопия: о царю! что косниши? побегнем! грядет бо на нас безмерное множество войска от Москвы и побегоша». Таким образом, предстательством Богородицы, Москва и отечество избавились от врагов. В память сего чудесного избавления совершается в Москве 21 мая крестный ход в Сретенский монастырь.

Во дни троекратного избавления Москвы заступлением Богоматери, от Тамерлана, Ахмата и Махмет-Гирея, Церковь при Богослужении радостно вопиет: «днесь светло красуется славнейший град Москва, яко зарю солнечную восприемши, Владычице, чудотворную твою икону, к ней же мы, ныне притекающе и молящеся тебе, взываем сице: о пречудная Владычице Богородице, молися из тебе воплощенному Христу, Богу нашему, да избавит град сей, и вся грады и страны христианския невредимы от всех навет вражиих и спасет души наши, яко милосерд».

После событий, празднуемых Церковью в честь Владимирской иконы Богоматери, летописи говорят, что эта св. икона служила благословением для великих князей во всех важнейших обстоятельствах их жизни, наприм. при восшествиях на престол и коронациях; перед нею князья брали с подданных клятву в верности отечеству. В 1598 году икона Владимирская вместе с другими всенародно принесена была в Московский Новодевичий монастырь, куда уединилась, отрёкшись от престола, царица Ирина, чтобы присутствием св. чудотворной иконы побудить её благословить брата и его самого взойти на Российский престол. Выйдя в сретение чудотворному Владимирскому образу Богоматери, Борис Феодорович, как повествует грамота об избрании его на царство, «слез многих исполнився, гласом великим возопив, глаголя: о милосердная Царица, Пречистая Богородица, Мати Христа Бога нашаго, почто толик подвиг сотворила еси и чудотворный свой образ воздвиже? Тем, Пречистая Богородица, помолися о мне и помилуй мя. И сия вопия и глаголя со многим рыданием и плачем, паде на землю перед чудотворным образом пречистыя Богородицы Владимирские». После сего царица благословила брата на царство. Издревле доселе православные Всероссийские монархи приемлют священное венчание и миропомазание на царство перед ликом Владимирской иконы, в Успенском Московском соборе. Молебен при вшествии Государя в собор для венчания на царство совершали древле Кресту, Пречистой и Петру чудотворцу.

При выступлении своём против врагов великие князья и цари молились перед иконой Богоматери и взирали на неё как на заступление России. При набегах, в 1541 году, хана Крымского Саип-Гирея и Казанского Сафа-Гирея на Россию, царь Иоанн Васильевич, отправляясь против врагов, на коленях со слезами молился перед иконой о помощи против них, и враги отражены были. В 1552 году 16 июня великий князь Иоанн Васильевич, собираясь в поход, приходит во храм Успения и там «слёзно припадает чудотворному образу Богоматери, с плачем, на долг час молитвы простирающи». Молитва царя услышана: Казань взята, и он торжественно встречен был при возвращении в столицу после победы духовенством с чудотворной Владимирской иконой. Иоанн, сойдя с коня, пал перед ней, помолился и облобызал.

Цари благоговейно чтили праздники и крестные ходы, установленные в честь Владимирской иконы Богоматери. Царь Михаил Феодорович во дни сих праздников неопустительно слушал Божественную службу у Рождества Богородицы на сенях. Цари Иоанн Васильевич и Алексей Михайлович усердно посещали крестные ходы в честь Богородицы.

Великие князья молебствовали пред иконой при разных обстоятельствах своей жизни; молились пред нею о детях своих; при конце жизни своей вверялись предстательству Владимирской Богоматери. Великий князь Василий Иоаннович, лежа на смертном одре, пожелал, чтобы к нему принесли Владимирскую икону Богоматери, и последние взоры и молитва его обращены были на её священный лик.

При избрании Всероссийских митрополитов и патриархов Владимирская икона Богоматери служила поручительницей и благословением. Имена избираемых, по древнему обычаю, запечатанные царём, полагали в панагии на пелену в киоте Владимирской иконы Богоматери, предоставляя ей: «кого изволит избрать она сама». После молебствия царь сам или старейший из святителей снимал печать и объявлял собору имя избранного.

При общественных бедствиях святители с молитвой обращались к Владимирской иконе Божией Матери, например, во время войны, пожара и при других случаях. В 1547 году, когда сильный пожар истреблял Москву, митрополит молился во храме Успения, объятом пламенем. Икону Владимирскую хотели вынести, но никак не могли сдвинуть с места. «Сама Богоматерь, говорит летопись, соблюдала не только свой образ, но и всю церковь и весь мир, покрывая и защищая его». Многие сподобились узреть над соборным Успенским храмом Жену в светозарном одеянии, молящуюся за город и осеняющую храм. «И таковым её милостивым заступлением», говорит летопись, «гнев Божий начал утоляться, и пожар утих, не причинив вреда храму».

В несчастиях святители избирали икону ходатайницей перед царями и гонителями. Когда император Петр I-й в 1698 году определил предать стрельцов смертной казни, патриарх Адриан ходатайствовал об них перед царём, держа в руках Владимирскую икону Богоматери. Когда клевреты самозванца хотели низложить патриарха Иова и стали рвать с него святительские одежды во время Богослужения, он, сняв с себя панагию и положив её к образу Владимирской Богоматери, сказал: «Владычице Богородице! перед сею святою иконою Твоею возложена на меня панагия святительская; с нею исправлял я слова Сына Твоего и Бога нашего; 19 лет хранил целость веры святой; ныне ради грехов наших видим: бедствует царство, обман и ересь торжествуют. Спаси и утверди православие, молитвами к Сыну Твоему».

Впрочем, не только цари и святители питали высокое благоговение к Владимирской иконе Богоматери, но и все христиане православные. В 1598 году Русский полководец, извещая патриарха Иова о прекращении неприязненных действий Крымского хана, писал: «сподобил бы Бог нас возвратиться в царствующий град Москву с победой и Пречистые Богородицы Владимирские чудотворный образ видеть». В 1605 г. 17 мая, перед низвержением самозванца, Василий Иоаннович Шуйский прибыл во храм Успения, приложился к св. иконе Владимирской и воскликнул к народу: «во имя Божие идите на злого еретика». Перед изгнанием Поляков из Москвы Пожарским и Мининым, Русские говорили: «яко уне есть нам умрети, нежели дати на поругавие Пречистыя Богородицы образ Владимирския». По изгнании врагов, узрев чудную икону, воеводы и воины не могли удержать радостных слёз; с умилением взирали на лик Богоматери, о имени которой одержана победа; все молились и каждый желал освятить себя прикосновением к чудотворной иконе.

При нашествии Французов на Россию в 1812 году, икона Владимирская по Высочайшему повелению отправлена была во Владимир преосвященным Августином, 2-го сентября. По прибытии во Владимир св. икону ежедневно носили с крестным ходом по городу. Из Владимира преосвященный Августин отправился с иконой в Муром, а оттуда 20-го октября возвратился в Москву. Жители Мурома провожали св. икону с крестным ходом более пяти вёрст. В 1813 году, по возобновлении Московского Успенского собора, Владимирская икона в неделю Ваий торжественно перенесена была из Сретенского монастыря в собор.

Образ Владимирской Богоматери стоит в Московском Успенском соборе по левую сторону царских врат в створчатом киоте; вышиной 1 аршин и 7 вершков, шириной с небольшим 15 вершков. Риза на иконе из чистого золота, древней Греческой работы, украшена драгоценными камнями, ценится около 60,000 руб. сер.

В царствование Михаила Феодоровича, при патриархе Филарете Никитиче в 1629 г. в окрестностях Нижнего Новгорода жил один благочестивый человек, по имени Пётр Гладков. Он служил в военной службе и имел вотчину в окрестностях нынешнего Оранского монастыря. Имея великую веру к образу Владимирской Богоматери, находящемуся в Московском Успенском соборе, он снял для себя точный с него список и отвёз в свою отчину, в село Бочеево. Здесь в церкви св. Николая и в доме помещика икона находилась пять лет. В 1634 году на пятой неделе Великого поста с пятницы на субботу Похвалы Богородицы, Гладков слышал во сне голос: «иди семо». Ему казалось, что он пошёл и увидел себя на какой-то горе и услышал новый глас, повелевающий ему построить на сём месте храм в честь Владимирской иконы Богоматери, а прежде создания храма водрузить на горе крест. Такой сон Гладков видел три раза. Проведя в посте и молитве остальные дни Великого поста и благочестно встретив св. Пасху, Гладков в субботу на Святой неделе вышел из дому своего отыскивать ту гору, которую видел во сне. Он шёл густым, дремучим лесом по полю, называемому Орано-поле, зашёл в лес непроходимый и увидел огонь на так называемой Славенской горе. Предполагая, что там люди, и боясь заблудиться, Гладков пошёл к той горе. День тогда был дождливый и всё небо покрыто было густыми облаками, но на Славенской горе видно было как бы солнечное сияние, столбом восходящее до небес. Взойдя на гору, Гладков увидел то самое местоположение, которое представлялось ему в сонном видении. После сего он немедленно отправился в Москву к патриарху Иоасафу, рассказал ему обо всём бывшем и просил у него грамоты на сооружение храма в честь Владимирской иконы Богоматери, на Славенской горе. Получив грамоту и возвратившись в своё село, Гладков водрузил на указанном для храма месте мраморный крест, и вскоре приступил к сооружению храма, в котором поставлена была икона Богоматери, получившая название Оранской, и прославилась многими чудесами. Архимандриту Печерского монастыря Рафаилу велено было удостовериться о них. Он донёс об истине чудес патриарху, а патриарх доложил царю Михаилу Феодоровичу: царь повелел устроить на Оранском поле монастырь, который называется Оранским.

Эта досточтимая икона ежегодно на Фоминой неделе приносится из монастыря в Нижний Новгород и после хождений с нею в разные места возвращается в монастырь.

Память св. епископов и исповедников Аммония, Евлогия, Филона, Пафнутия и других, в царствование Констанция (338–361) за несогласие на ересь арианскую лишённых престолов своих в Египте, Ливии и Пентаполе, и сосланных в заточение.