10-е число

Апостола Симона должно отличать от Симона Петра, первоверховного Апостола, и другого Симона или Симеона, сродника Господня по плоти (Мф.13:55), который причисляется к 70-ти ученикам Христовым и почитается вторым епископом Иерусалимским, – преемником Апостола Иакова, брата Господня по плоти. Симон Апостол из дванадесяти родился в Кане Галилейской, по плоти брат Апостола Иуды и Господа (Мф.13:55), и называется также Кананитом (Мф.10:4; Мк.2:18) – по-еврейски, или Зилотом (Деян.1:13) – по-гречески; то и другое имя значит: ревнитель закона. Вероятно, что до Апостольства своего Симон принадлежал к обществу зилотов, которые были во время земной жизни Спасителя и особенно ревновали о исполнении закона Моисеева, подобно Финеесу, древле возревновавшему ревностью страху Господню (Числ.25:11; Сир.45:28; 1Макк.2:54). Некоторые думают, что к Симону зван был Иисус Христос с учениками на брак в Кану Галилейскую, где впоследствии построена была Равноапостольной царицей Еленой церковь. В служении Апостольском Симон назван Кананитом или ревнителем, говорит Никифор Баллист, по пламенной своей ревности и любви к Божественному Учителю Христу и к распространению Его Евангелия.

По сошествии Святого Духа ревнитель закона Христова проповедал веру в Иудее, также в Эдессе, Сванетии, в пределах Осетин, в Абхазии – городе Севасте – нынешнем Сухуме. В сих местах Апостол Симон был с Андреем Первозванным, во время третьего его путешествия для проповеди Евангелия.

Симон Зилот скончался мученической смертью в Абхазии и погребён в городе Никопсии, лежавшем между Джигетией и Абхазией. Остатки сего города доселе местные жители показывают южнее Пицунды и Бамбор, верстах в 20-ти от Сухума, недалеко от морского берега, в одной запустевшей было церкви, но в 1875 году возобновлённой усердием великого князя Михаила Николаевича.

Пострадали в г. Леонтинах, в Сицилии, 251 года. Алфею отрезан язык, и он умер от истечения крови; Филадельф сожжён на железной решётке, а Киприан на сковороде. В 1517 году обретены мощи их (скрытые после 830-х годов, когда Арабы овладели Сицилией), и положены в церкви, выстроенной в честь их.

Когда св. Пахомий основал в верхней Фиваиде, в епархии Тентирской, Тавенское братство¹⁸⁰, Господу угодно было, чтобы он же был здесь устроителем общежития и для инокинь. Вот как это было: Пахомий оставил в мире сестру. Желание видеть любимого брата и лично убедиться в тех чудесах, которые соединяли с именем Пахомия, привело сестру в Тавенну. Пахомий постоянно уклонялся от разговоров с женщинами; от родственных связей отказался он давно и душа его горела одной любовью к Господу. Когда привратник сказал Пахомию, что сестра желает видеть его; он велел сказать ей, что он жив и того довольно для неё, но пусть откажется она от надежды видеть его лично. Желая же подарить её добрым советом, прибавил: пусть она подумает, не захочется ли ей подражать его роду жизни. Примером её Бог, может быть, привлечёт к чистой жизни других жён, с ними она будет освящаться хвалами Богу, а это будет много значить для неё, для её вечности. Он просил её непоспешно и трезво обдумать предложение его и, если решится принять, объявить ему, и он займётся построением монастыря. Сестра его, не ожидавшая такого приёма, горько плакала, но, в это же время, Бог тронул сердце её дивной Своей благодатью: успокоясь от тревоги, она обдумала предложение и просила отвечать брату, что вполне решилась последовать его совету. Решимость сестры на святые подвиги доставила Пахомию живую радость. Он благодарил Бога за сестру и, немедля ни мало, принял все меры к постройке женской обители.

Избранное место для обители назвалось Мен и находилось на другом берегу Нила, тогда как монастырь иноков был на острове, посреди Нила. Поселясь в монастыре, новая отшельница проводила жизнь в страхе Божием и в святых трудах; как надеялся св. Пахомий, она вскоре стала духовной матерью многих отшельниц. Под влиянием советов великого аввы, она была достойной руководительницей вверившихся ей душ; наставлениями и примером собственным, отрешала сердца их от всего земного и возвышала души их к благам небесным, не гибнущим.

Св. Пахомий дал отшельницам почти одинаковый с своим монастырём устав; они не носили одного козьего кожуха¹⁸¹, который составлял одежду его монахов; не подстригали волосы и накрывали голову камилавкой, прикрывавшей голову и плечи¹⁸². Рукоделье их состояло в тканье льна и шерсти которые закупал для них Тавенский эконом.

Ни один монах не был допускаем в женский монастыри без особенного дозволения; братья или родственники приходили очень редко и то в сопровождении испытанных старцев посещаемая сестра тоже была сопровождаема старицей. Не дозволялось ни подносить подарков, ни принимать их от кого бы то ни было, потому что монахини не могли иметь ничего собственного, а всё было общее. Всякая светская речь слух, новость, известие – были изгнаны из разговора, одними предметом его было – спасение души¹⁸³.

Монахи, приходившие для построек или других необходимых работ, не принимали даже пищи в женском монастыре но возвращались к себе. Священник и диакон приходили в церковь только для Богослужения. Первый духовный отец которому Пахомий доверил руководство сестёр, был инок Пётр, почтенный столько же по престарелым летам, сколько по святости своей жизни. Вдовы и девицы были одинаково принимаемы в эту обитель; здесь пострижены сёстры Петрония одного из первых учеников Пахомия; здесь же подвизались в иночестве мать, сестра и бабка Феодора Освященного, любимого ученика Пахомиева¹⁸⁴.

Когда отшельница умирала, сёстры с пением псалмов, выносили тело на берег Нила, а монахи Тавенские, с таким же пением, неся оливковые или пальмовые ветки, переправлялись через реку, поднимали покойную и погребали на горе где было общее Тавенское кладбище¹⁸⁵.

Слава о подвигах Тавенских инокинь дошла до запада. В Риме пробудила она решимость на подвиги девства даже в аристократках, какова была богатая вдова Маркея¹⁸⁶. К Тавенским подвижницам относится то, что писал блаженный Августин в книге: о чистоте жизни кафолической Церкви. Отдав честь подвигам иноков и отшельников, он говорит: «монахини, следуя тем же правилам, служат Богу как бы ещё с большей чистотой и рвением; не только отделённые, но и отдалённые от монастырей мужских, пособие которых им нередко необходимо, они терпят, бодрствуют и соединяются с ними лишь в молитвах, милосердии и подвигах; ни один мужчина не может даже приближаться к обители женской и старцы испытанные, являясь туда лишь для доставления сёстрам житейских потребностей, никогда не входят в келью, а только в общие сени. Пустынницы изготовляют шерстяные и льняные изделия, как для себя, так и для братий, от которых, взамен, получают необходимое для жизни».

Преподобный Пахомий почил в 348, преподобная сестра его окончила свой подвижнический путь, вероятно, не позже 355 года.

Во время Палладия, в Тавенском монастыре Мен было до четырёхсот сестёр. Высокой подвижницей была здесь св. Исидора, называвшаяся по-коптски Варанкис¹⁸⁷.

Эта святая девственница томилась неудержимым желанием смирять и унижать себя, для очищения духа. Чтобы подвергаться от сестёр унижению и дурному обращению, она приняла на себя вид глупой и помешанной (юродивой), и так искусно вела дело своё, что все считали её действительно безумной. Она в точности исполняла слова Евангелия: иже хощет в вас вящший быти, да будет всем раб и всем слуга (Мф.20:26; Мк.16:43). Аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет (1Кор.3:18). Вместо того, чтобы носить куколь и башмаки, она набрасывала на голову какую-нибудь тряпку и ходила босая. Она никогда не садилась за трапезу вместе с другими, а довольствовалась крошками и выливками из посуды, постоянно трудилась в кухне, выполняя все трудные работы, и была служанкой для всех. Многие из сестёр обращались с ней как с настоящей безумной; другие били её, глядели на неё с отвращением, почитая её бесноватой. Исидора переносила всё это покойно. Никто не слыхал от неё ни ответа грубого, ни ропота: чем жёстче бранили и унижали её, тем более она бывала весела.

Так упражняла она себя в мудром безумии Креста Господня. Только одному Богу была известна скрывавшаяся в ней добродетель и Он благой Судья, любящий возносить смиренных даже и в этой жизни, счёл нужным обнаружить наконец достоинства Исидоры. Ангел, явясь к великому Питириму (ученику св. Антония), жившему в Порфиритской пустыне, объявил ему: «пусть он не считает себя слишком добродетельным и не мечтает о своих подвигах; если хочет видеть душу несравненно совершеннейшую, то в Тавенской женской обители встретит покрытую ветхим платком девственницу, умеющую радоваться самому грубому и дурному обращению с ней всех сестёр и всегда усердную послушницу их, тогда как он, спокойно оставаясь телом в пустыне, мыслью носится по городам».

Питирим пришёл вТавенский женский монастырь и просил у настоятельницы дозволения видеть всех сестёр. Он был высоко уважаем за прославленную добродетель и долголетнее подвижничество в пустыне, и ему не могли отказать в его просьбе. Все монахини, кроме Исидоры, были представлены Питириму; но, не видя именно той, которая была указана ему Ангелом, он просил позвать остальных, и на ответ, что все перед его глазами, сказал: неправда, – он не видит между ними именно той, которая была указана ему Самим Богом.

Тогда ему объявили, что нет только одной безумной. «Приведите её, отвечал он, и позвольте мне говорить с ней». Исидора, может быть предчувствуя, по внушению свыше, долженствовавшее случиться с ней, столь противное её глубокому смирению, сперва не хотела повиноваться, так что её привели почти силой. Когда увидел он голову Исидоры, покрытую тряпкой, он пал к ногам её с словами: «благослови меня, «амма» (мать)». Так называли подвижниц высокой духовной жизни. Она также пала к ногам его и сказала: «ты благослови меня».

Невообразимо было удивление всех сестёр, при виде великого Питирима у ног безумной! «Отец, говорили они, не унижайте своей святости, ведь это безумная». «Вас, а не её, Бог лишил разумения, отвечал он им строго, я вижу это потому, что вы не поняли до сих пор её достоинств: она амма и вам и мне» (так называются там духовные матери): авва прибавил: «да пошлёт мне Бог милость в день судный быть с совершенствами безумия её».

Тогда, не имея возможности не признать высокой добродетели сестры, которую столько и так долго унижали, все бросились к ногам Питирима, прося простить их невежество духовное, и каждая чистосердечно исповедала виновность свою перед Исидорой. Я насмехалась над ней, говорила одна; а я смеялась над покрывалом её, говорила другая; третья со скорбью сознавалась: я обливала её помоями. А я, несчастная, говорила четвёртая, так была дерзка, что сыпала в ноздри её горчицу. Каждая искренно открывала свою вину.

Питирим молился о них Богу, да простит им грехи их, и после продолжительной беседы с Исидорой отправился обратно в пустыню. Уважение, которым окружили с этой минуты святую смиренницу, внимание, с каким замечали каждое её действие, каждое её слово, беспрерывные раскаяния и извинения в прежнем с ней обращении, тяготили смиренную Исидору, и она тайно скрылась из обители; после того осталось неизвестным, где окончила она жизнь для принятия венца вечной славы.

Палладий повествует об этом в 420 году. Но далеко прежде него предложил «сказание о юродивой» св. Ефрем Сирин, посещавший пустыни Египта в 371 году¹⁸⁸. Итак, св. Исидора окончила подвиги свои не после 365 года.

Скитские отцы Иоанн Колов и брат его Даниил ревновали не только о своём спасении, но и о спасении других. Иоанн Колов говорил: «нельзя строить дома с верха, а начинают с основания». Что же это за основание? «Основание – любовь к ближнему, заботливая о его спасении», говорит авва. По этой-то любви авва любил говорить и делать полезное для других. Этой-то любовью возвращена была к Господу сбившаяся с доброго пути Таисия.

Таисия была дочь богатых и добрых родителей: они учили её добру и их уроки не были бесплодными в душе дочери. Оставшись сиротой, она обратила свой дом в приют для странников. Особенно находили у неё покой иноки скитские, посылавшиеся старцами по разным нуждам в город. Так не малое время принимала она с щедрой любовью пустынных отцов. Наконец средства её очень уменьшились. Пришлось самой знакомиться с нуждами и горечью нищеты. Явились к молодой девушке дурные люди и она, потеряв невинность, стала промышлять блудом в Александрии. Скитские старцы, услышав о том, сильно горевали о порче бедной девушки. В общем собрании сказано было Иоанну Колову: «тебе Бог дал мудрость; сестра Таисия, столько благотворившая нам и которой должны мы оказывать любовь за её добро, слышно, живёт худо; потрудись, авва, побывать у неё и поговорить ей, не придёт ли она в себя». Авва отправился. Прибыв в дом Таисии, просил он прислужницу сказать о нём госпоже Таисии. «Вы иноки обели и обобрали её», отвечала с гневом старая прислужница. Авва перенёс брань с кротостью. «Доложи могу я доставить ей хорошие вещи». Та доложила. «Да, очень может быть, сказала Таисия; иноки ходят по берегу моря и им попадаются дорогие вещи, жемчуг, каменья: пусть взойдёт». Авва, войдя, сел около Таисии и, взглянув на неё, залился слезами. «О чём ты плачешь, авва?» тревожно спросила Таисия. «Вижу, отвечал авва, сатана играет на щеках и в очах твоих: как не плакать мне!» Услышав это, Таисия, так много любившая прежде добро, почувствовала мерзость новой жизни своей¹⁸⁹. «Есть ли покаяние для подобных мне, авва?» спросила она. «Есть», отвечал авва. «Веди же меня куда хочешь», сказала кающаяся грешница. И встав пошла за аввой. Тот, идя впереди, изумлялся и говорил себе: вот как бросила всё за один раз, не сделав и распоряжения о доме. Прибыв вечером в пустынное место, старец устроил для Таисии из песка ложе и, осенив её знамением креста, сказал: «спи спокойно». Потом, приготовив невдали и для себя такую же постель, помолился и уснул. Пробудясь в полночь, видит – какой-то светлый путь идёт от ложа Таисии к небу и Ангелы возносят душу. Он встал и, подойдя, толкнул Таисию. Оказалось, что она умерла. Смущённый всем тем, что случилось, он пал на землю и горячо молил Господа открыть Свою волю. И вот слышит голос: «и один час покаяния Таисии принят Господом и принят лучше, чем долгое, но неискреннее покаяние других»¹⁹⁰.

Находится в Киево-Братском монастыре, а прежде была местной в Вышгороде. Во время войны с Польшей (1659–1667) при переправе Крымских Татар, бывших в союзе с Поляками, через Днепр при Киевском Вышгороде, забраны были неприятелем из церкви иконы и доски. При этом случае Вышгородская местная икона Богоматери, утаённая от неверующих водами Днепра и принесённая к берегам Киевоподола, явилась в 1662 году в Киеве, где с радостью и с подобающей честью принята и принесена православными в Братский монастырь. Предание присовокупляет ещё, что один Татарин хотел на иконе переплыть Днепр против Братского монастыря. Икона поплыла сама и остановилась среди реки против монастыря. Плывший на ней начал кричать; из монастыря приплыли и взяли на лодку икону и татарина, который после сего крестился и постригся в монахи. С того времени она пребывает в Братской обители и по имени её называется Братской. Еженедельно в субботу и в субботу 5-й недели Великого поста, при стечении усердных Богомольцев, совершается перед чудотворной иконой акафист Богородице, своим предстательством ограждающей православных.