15-е

Один из пастухов Фекойских, Амос был призван Богом к пророческому служению и пророчествовал при Озии, царе Иудейском, и обличал нечестие в Израильском царстве при Иеровоаме II-м. Не внимал предупреждениям и откровениям пророка, возвещавшего кару Божию, неблагодарный, не помнящий благодеяний Господних народ. – «И послал Амасия, священник Вефильский, к Иеровоаму, царю Израильскому, сказать: Амос производит возмущение против тебя среди дома Израилева; земля не может терпеть всех слов его. Ибо так говорит Амос: от меча умрёт Иеровоам, а Израиль непременно отведён будет пленным из земли своей. И сказал Амасия Амосу: провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб и там пророчествуй. А в Вефиле больше не пророчествуй; ибо он – святыня царя и дом царский. И отвечал Амос и сказал Амасии: я не пророк и не сын пророка; я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец, и сказал мне Господь: иди, пророчествуй к народу Моему, Израилю. Теперь выслушай слово Господне: ты говоришь: не пророчествуй на Израиля и не произноси слов на дом Исааков. За это вот что говорит Господь: жена твоя будет обесчещена в городе; сыновья и дочери твои падут от меча; земля твоя будет разделена межевой вервию, а ты умрёшь в земле нечистой, и Израиль непременно будет выведен из земли своей» ... (Ам.7:10–17).

Не стерпел слов пророка Вефильский жрец, он вместе с сыном своим Озией до того били Амоса, что тот едва был доведён до своего дома, где вскоре и умер – в VIII в. до Р. X. Он жил почти за 200 лет до плена Вавилонского.

Пророчества его – в книге, известной под именем его и состоящей из 9-ти глав.

Иероним, великий подвижник и учитель Церкви, светило IV-го века, родился в 330 г. от богатых родителей благородного происхождения, живших тогда в городке Стридоне – на пределах Далмации и Паннонии¹⁵⁶ (по заключению Фил., архиеп. Черниг., в кн. «Учение об Отцах Церкви»¹⁵⁷ Иероним был Славянин).

Получив первое образование под влиянием строго-благочестивого отца, Иероним был отправлен в Рим для дальнейшего образования. О первых годах своего пребывания здесь он пишет: «когда я был ещё отроком в Риме и изучал свободные науки, то в дни воскресные – с теми, которые были со мной одних лет и мыслей, обыкновенно ходил я к гробам Апостолов и мучеников и часто спускался в катакомбы, где в глубине земной, по обеим сторонам пути, в стенах сокрыты тела погребённых».

Юноша ревностно занимался науками, изучал философию; учителем Римской и Греческой словесности имел знаменитого Доната, но в это время многое ещё рассеивало и отвлекало пылкого Иеронима от того пути, которого исключительно он держался впоследствии. Со временем же путешествия и личные встречи с высокообразованными людьми возбуждали в нём всё более и более жажду к высшему образованию, сознание ошибочных увлечений юности и сосредоточенность помыслов на «едином на потребу», – до того, что он решился оставить светскую жизнь и предался изучению преимущественно духовных наук. Как в Риме, так и в Трире он то покупал, то сам списывал и просил друзей списывать рукописи. В Аквилее, встретив столько же образованных, сколько и благочестивых людей, прожил несколько времени в подвигах уединения. Потом, в Риме принял св. крещение, но, тяготясь среди шумной жизни в этом городе, в 373 г. вместе с послом папы по делам Антиохийским отправился на Восток. В этот дальний путь Иероним не взял с собой ничего, кроме книг. Ослабев от трудов пути и подвигов, он, по прибытии в Антиохию, захворал лихорадкой; среди болезни с ним произошёл окончательный нравственный переворот. «Мне казалось, – писал он впоследствии, – что меня привели на суд... Спрошенный о моей вере, я отвечал, что я – христианин. Но занимавший первое место говорил: «ты лжёшь, ты – цицеронианец, а не христианин: где сокровище твоё, там и сердце твоё». После того Иероним предался исключительно изучению священных книг и удалился в дикую Сирскую пустыню – Халкис. Здесь предался суровым подвигам. В одном из писем своих к друзьям он красноречиво описывает страшную борьбу духа с порывами плотскими и прославляет силу благодати, давшую ему победу над немощами своими. Чтобы заглушить в себе пламенное воображение, увлекаемое предметами мира, Иероним, будучи уже 44-х лет, углубился в изучение Еврейского языка у одного Иудея – христианина. Одним из утешений его было писать письма к друзьям своим на Запад. В одном из писем приложил он жизнь Павла Фивейского, описанную им. По случаю раздоров, происходивших в Антиохийской Церкви, Иероним вступил в сношения с папой Дамасом и перешёл в Антиохию, где принял сан священства, но, проникнутый сознанием высокого достоинства этого сана, по смирению своему уклонялся от совершения тайн. Епифаний Кипрский писал по этому поводу к Иоанну Иерусалимскому: «пресвитеры Иероним и Викентий по скромности и смирению не хотят совершать жертвы, какую могли бы совершать по своему сану».

Посетив Святые места в Палестине, Иероним был в Константинополе, где усладил свою душу высокими беседами Григория Богослова. – В начале 382 г. вместе с Павлином Антиохийским и Епифанием Кипрским Иероним возвратился в Рим. Папа Дамас удержал его при себе, как лучшего советника по делам Церкви. Великой и заслуженной славой пользовался он в это время в Риме! Он сделался как-бы центром и душой собраний для благочестивых целей и в домах Римских патрицианок – этих усердных и могущественных двигательниц по делам веры и благочестия в IV веке. К этому времени относится его сближение с знаменитой Павлой, которое так сильно повлияло на судьбу этой женщины, бывшей предметом удивления всего Рима, будущей основательницы обителей в Вифлееме¹⁵⁸. Все спешили видеть Иеронима и наставляться его речами. Он сам простосердечно высказывает свои впечатления по этому поводу.

«Суд едва ли не всех признавал меня достойным высшего священства. Блаженной памяти Дамас говорил моими словами; меня называли и святым, и смиренным, и знаменитым». – Такое почитание одних возбуждало вместе с тем и зависть в других. К тому же и самолюбие многих было раздражено... Иероним, почитатель девственной жизни, не щадил развратного Римского клира в своих сочинениях о девстве и сделался предметом язвительной вражды. Между тем покровительствующий ему папа Дамас умер, и Иероним решился оставить «Вавилон», чтобы снова искать успокоения в Святой Земле... Здесь он обошёл все освящённые стопами Спасителя места, чтобы лучше изучить историю Христа и Его Апостолов. Был снова в Египте; в Александрии слушал Дидима и так пишет о нём в одном из своих писем друзьям: «за многое благодарю, его: чего не знал я, тому научился, что знал, того не потерял под его наставлением. По возвращении из Египта, поселился в пещере Вифлеемской; назидал своими наставлениями две обители, устроенные на иждивение благочестивой Павлы, и сверх того поучал детей. – Чтобы усовершенствовать свои собственные познания, учился у знаменитого раввина Бар-Анании Еврейскому и Халдейскому языкам. – «Какого труда, – пишет Иероним, – какой цены стоило мне иметь ночного учителя Бар-Ананию! Он боялся Иудеев и для меня был вторым Никодимом» ... и «сколько трудов понёс я, сколько претерпел затруднений, сколько раз даже отчаивался, сколько раз даже бросал дело и по ревности к учению снова начинал, – свидетель – совесть моя, сам я, который страдал, и совесть тех, которые со мною жили. Но благодарю Господа: теперь я собираю сладкие плоды горького посева моего» ...

Приобретёнными сведениями делился Иероним сначала устно с образованными и благочестивыми начальницами женских обителей, потом, побуждаемый их же сочувствием и ревностью к распространению понимания Слова Божия, приступил и к письменному толкованию Нового Завета. В Вифлеемской же пещере окончил поверку и исправление Латинского перевода Ветхого Завета. – Между тем, на Западе возникли смущения, по случаю которых Иероним отвлёкся на время от своего любимого занятия свящ. Писанием; он приступил к ревностному опровержению Иовиниана, который вместе с Вигилянцием возмущал христианское общество спором о значении девства и мученичества; на Востоке же шла борьба мнений об Оригене. Епифаний Кипрский (в 394 г.) писал к епископу Иерусалимскому Иоанну, требуя от него произнести осуждение на Оригена. Иероним, в обители которого было составлено это резкое письмо, послал его в переводе на Запад. Между тем, в нём были невыгодные отзывы о бывшем друге Иеронима – Руфине. И это письмо и «книга против Иовиниана» возбудили большое неудольствие против Иеронима. Оскорблёнными чувствовали себя и Руфин и Иоанн Иерусалимский, и, не смотря на примирение в храме Воскресения Христова, между Руфином и Иеронимом возобновились горячие письменные пререкания, когда Руфин в предисловии к сделанному им переводу сочинения Оригена «О началах» упомянул об уважении Иеронима к Оригену. Пылкий и юношески до старости впечатлительный Иероним стал называть теперь «самым злым еретиком Оригена, которого прежде называл первым после Апостолов учителем Церквей... Личные отзывы, которыми обменивались при этом споре об Оригене бывшие друзья, также заходили за пределы умеренности. Замечательна та христианская любовь, с которою отнёсся по этому поводу к Иерониму другой знаменитый христианский деятель IV века – блаженный Августин, епископ Иппонский. – «Какой друг – пишет он Иерониму – не устрашится того, как бы не стать врагом, если между Иеронимом и Руфином происходит то, что мы оплакиваем? О участь бедная и достойная жалости! Несчастный я, который не могу найти вас где-либо вместе: я пал бы к ногам вашим, стал бы плакать, сколько могу, просить, сколько люблю, просить того и другого для себя, для каждого из вас, за других и особенно для немощных, за которых Христос умер».

Иероним сознался однако же в своём человеческом пристрастии... и хотя после того принимал ещё участие в споре Епифания Кипрского с Иоанном Иерусалимским об оригенизме и был даже в близких сношениях с Феофилом, считая его искренним и хваля его за действия против оригенистов, но не участвовал в низких делах его против св. Иоанна Златоустого и скорбел глубоко, когда уразумел яснее личность Феофила...

В 396 г. Иероним возобновил свои занятия свящ. Писанием и вообще: «то – обличения, то – наставления, то – изъяснения смысла Боговдохновенных книг потоками текли с пера Иеронимова на Запад», небогатый и жаждавший в то время отечественных веропроповедников.

Отзывался блаженный Иероним великою своей душой и на бедствия Запада, страдавшего в то время от варваров-завоевателей, красноречиво побуждал он к раскаянию среди общих страшных испытаний. С любовью принимал в своих обителях, одевал и кормил, чем мог, прибывших на Восток в 410 г. многочисленных странников, лишённых крова на родине. – В 416 г. пострадал он от озлобленных им пелагиян (против которых он писал два сочинения) и которые достигли даже его изгнания из обители. Возвратясь в неё в 418-м г., Иероним скончался в 419-м г., на 89-м году своей жизни.

После него осталось очень много сочинений, о которых так отзывается наш святитель Димитрий Ростовский: «пойду в сокровищницу святого Иеронима, хотя нищего духом, яко законника, нищету хранить присягавшего, но духовным имением не убогого, и яко не последнего в Церкви Христовой учителя» ...¹⁵⁹.

«Сочинения Иеронима, – говорит преп. Иоанн Кассиан, – сияют по всему миру как священные светильники; он – муж, как учёности обширной, так испытанного и чистого учения, учитель православных».

Он писал не иначе, как с молитвой о просвещении свыше, смиренно прося молиться о том и других.

«Заслуги учёности Иеронима, – говорит блаж. Августин, – таковы, что несчастным надо назвать того, кто не уважит столько трудов, и трудов столько святых и не возблагодарит Господа Бога».

«Пресвитер достопочтенный, человек Божий, своим учением во славу Божию и при помощи Божией столько способствовал усовершенствованию церковной Латинской образованности, сколько никто прежде него». Точно так же отзывается и преп. Иерониме Кассиодор.

(О сочинениях¹⁶⁰ пр. Иеронима см. в «Учении об Отц. Церкви» Филар., архиеп. Черниг., § 183–189).

Августин (Аврелий) родился в Тагасте, Нумидийской области, в 354-м году. Благочестивая мать его Моника старалась воспитать его в духе христианского учения, но склонный к развлечению, легко увлекавшийся молодой Августин не поддавался влиянию матери и стоил ей многих слёз. Одарённый однако же хорошими способностями, он пользовался, хотя и с недостаточным прилежанием, доставляемым ему научным образованием. В Мадавре слушал он уроки в словесных науках и отсюда отправился в Карфаген. В этом богатом городе встретил он ещё более соблазнов и сверх того имел несчастие подпасть под влияние манихеев, соответствующее тогдашнему настроению души его... Манихейство оправдывало все его увлечения, ссылаясь на злое начало, оно льстило и воображению его и чувственным наклонностям. В знаменитой «Исповеди» своей Августин сам впоследствии так рассказывает об отношениях своих к манихеям: «напал я на людей, гордо безумствующих, слишком плотских и говорливых; в устах их сети диавола и яд, приправленный примесью слогов из имени Бога и Господа нашего Иисуса Христа и Параклита Утешителя нашего Духа Св. Эти имена не отходили от уст их; звучали на языке их, но сердце их было пусто, чуждо истины». «Гордость моя утешалась, что я безвинен» ... «Что заставляло меня почти 9 лет, оставив веру, которую из детства внушали мне родители, следовать манихеям и слушать их? Что, как не то, что они устрашают суеверием и говорят, что нами вера овладевает прежде разума? Когда они никого не побуждают к вере, не исследовав наперёд истины: кто не обольстился бы такими обещаниями? Особенно юноша с жаждой к истине, юноша надменный и говорливый от состязаний с некоторыми учениями школы? А они нашли меня таким» ...

Ещё изобильнее лились, слёзы благочестивой Моники при этом уклонении сына её от истины Христова учения; она умоляла епископа употребить все старания к обращению её погибающего сына... «Не может быть, чтобы дитя стольких слёз погибло» ... отвечает ей епископ. И сбылись слова его. Не была напрасною перед Богом слёзная молитва матери.

По смерти отца, не имея прежних средств к жизни, Августин стал преподавать риторику в Тагасте; потом, побуждаемый честолюбием, открыл под своим именем училище красноречия в Карфагене, но так как число учеников не соответствовало его самолюбию, то он, против воли матери, переселился в Рим. В 384 г. он получил место преподавателя красноречия в Медиолане. Здесь встретился он с знаменитым св. Амвросием Медиоланским; сначала он пожелал слушать святителя ради прославленного его красноречия, но мало-по-малу ещё более красноречивые по содержанию, чем по форме проповеди св. Амвросия стали проникать в душу Августина, и он прозрел истину, скрывавшуюся от него, пока он пребывал под влиянием манихейства.

– Человек Божий принял меня отечески и епископски полюбил меня, странника, – пишет в своей исповеди Августин об Амвросии, – и я стал любить его сперва не как наставника истины; нет, я совсем не надеялся найти сего в Церкви твоей, но как человека благосклонного ко мне; не учиться хотел я тому, что говорил Амвросий, а только слушать, как он говорил; но вместе с словами, которые любил я, входили в сердце моё и предметы, на которые не обращал я внимания; я не мог отделить их, и когда открывал я сердце, чтобы чувствовать, как прекрасно говорит он, входило то, как справедливо говорит он, и это – постепенно... И так положил я до тех пор состоять оглашенным в Церкви, пока не откроется ясно, куда направить мне путь» ...

Между тем стал внимательнее Августин заниматься и чтением священного Писания и всё более и более прозревал истину и сознавал самого себя. – Поразило его между прочим повествование об отшельниках Египетских. – «Что это такое? Что мы делаем? – говорил он другу своему Алипию, – неучёные спешат и прежде нас восхищают Царствие, а мы с душевной нашей учёностью погружены в плоти и крови. Должны ли мы стыдиться следовать за ними потому только, что они впереди нас? Напротив, не постыднее ли не собраться с силами и для того, чтобы идти по следам их?»

Однажды, во время переворота, совершавшегося в духе Августина, в то время, когда «всё в жизни колебалось» для него, среди пламенной молитвы из глубины растерзанной души услышал он голос: «возьми читай, возьми читай!» Встав, взял он книгу и на первой открывшейся странице прочёл:

«Ночь прошла, а день приблизился: и так отвергнем дела тьмы и облечёмся в оружия света. Как днём, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастью и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» ... (Рим.13:12–14).

С этой минуты совершилась благодатная перемена с сыном Моники, вымолившей у Бога спасение его, и печаль матери в радость обратилась... В 387 г. он принял крещение от св. Амвросия Медиоланского. По смерти матери, Августин роздал всё имение бедным, принял иночество и три года провёл в уединении и строгих подвигах. В 391 г. Валерий, епископ Иппонский, против его воли посвятил его в пресвитера, а в 395 г. настоял, чтобы Августин был посвящён в епископа – викария его. Подготовясь многой молитвой, Августин вступил в звание проповедника, устроил монастырь с строгими правилами общежития, предал всего себя служению вере: то писал против манихеев, то занимался изъяснением священного Писания. По смерти Валерия в продолжение 35-ти лет был деятельным пастырем Иппонским, и словами и писаниями боролся с еретиками; старался действовать на них любовью, но жестокости и даже злодеяния донатистов заставили его укрощать их и строгими мерами, не допуская однако же смертной казни». Мы не жалуемся на них, мы не гоним их, – говорил Августин, – и для нас будет весьма больно, если страдания (которым они подвергают) рабов Божиих будут отмщены воздаятельными казнями». В 411 году начал действовать и против ереси Пелагия, но в сочинениях своих не называл его по имени – ради того, «чтобы оскорблённый противник не сделался неизлечимее». С терпением великим и твёрдостью вёл борьбу с Пелагием, который то был осуждаем в Риме, то находил себе защиту и оправдание.

Мирно скончался блаженный Августин 28-го августа 430 г., во время осады Иппона Вандалами. Оставил после себя множество сочинений, число которых по удостоверению ученика и жизнеописателя его Поссидия простирается до 1030.

Проповедование Слова Божия было любимым занятием Августина, которого он не оставлял даже тогда, когда в изнеможении едва мог говорить. Более всего заботился о том, чтобы быть понятным и назидательным: «пусть лучше, – говорил он, – порицают нас грамматики, чем не понимает народ». Красноречивым излиянием высоких чувств и постижений Августин нередко производил спасительное действие на души. К наиболее влиятельным из нравственных его сочинений принадлежит его «Исповедь» – в 13-ти книгах.

«Похвалы этого мира, – писал Августин к графу Дарию, посылая ему это сочинение, – гораздо опаснее гонений. Смотри в этой книге, кто я; ты должен верить мне, когда я сам о себе представляю свидетельство, и не слушать, что говорят другие... Прославь вместе со мной благого Бога за великое милосердие, какое явил Он ко мне, и моли Его, чтобы докончил Он во мне начатое Им и не попустил, чтобы я впал в развращение» ...

Вообще, всё написанное Августином надолго осталось законом для Запада и его можно почитать одним из влиятельнейших отцов Церкви. Так и на 7-м Вселенском соборе назван он «великим учителем и плодовитым писателем Церкви».

(О сочинениях Августина см. в «Учении об Отцах Церкви» Филар., архиеп. Черниг., § 197–199).

Орсисий был одним из самых ревностных учеников преп. Пахомия Великого (пам. его 15-го мая), которому ещё в молодых годах было поручено заведовать Хеновосской киновией. – «Говорю вам, что Орсисий сияет в доме Божием, как светильник золотой», отозвался о нём однажды преп. Пахомий в разговоре с своими учениками. – «Орсисий – Израиль видящий Господа», – выразился о нём и преп. Антоний. По смерти Пахомия Орсисий, хотя и против собственной воли, был избран начальником Тавеннисиотских иноков. – При благочестии Орсисий обладал и глубоким знанием священного Писания и даром слова и «сила слова его, казалось, росла в нём на утешение братий», говорит о нём один из современников. – «Не малое время» вёл Орсисий трудное дело управления многолюдной Тавеннисиотской обителью и скончался в глубокой старости не позже 376 года.

Он оставил после себя вместо завещания перед смертью – изъяснение Ветхого и Нового Завета – в кратких размышлениях для нужд иноческих, написанное на Египетском языке, которое было переведено на греческий и блаж. Иеронимом на латинский язык.

В наставлении инокам преп. Орсисий, убеждая их жить по заповедям Божиим, обращается к начальникам общежития и старцам келий с следующими словами: «не переставай увещевать каждую душу, вверенную тебе, учи святой жизни, будь сам примером добрых дел, сильно берегись одного любить, а другого ненавидеть, чтобы не возненавидел Бог того, кого ты любишь» ...

Странные это по-видимому слова... и странные слова: о ненавидении Божием... Но не принять ли их в том смысле, что излишней заботливостью и пристрастной любовью к человеку мы, во 1-х, как-бы устраняем от него высшее попечительство, во 2-х – не будучи в состоянии быть ему вполне полезными по нашей человеческой немощи и слепоте, скорее вредим ему крайней привязанностью, присваивающей себе какое-бы ни было усердное, но всё же недальновидное промышление о нём, вместо того, чтобы всецело предавать его Премудрому Промыслу Божию, и таким образом как-бы препятствуем действию Промысла совершаться над ним... Не такое ли уклонение Бога от человека, составляющего предмет излишней привязанности к нему другого человека, приравнивает преп. Орсисий к «ненавидению Божию», т. е. предоставлению пристрастно, излишне-любимого человеком человека – недостаточному человеческому же и предстательству, против которого и в молитве выражается опасение: «человеческому предстательству не ввери меня!»

И не ошибочно ли бывает иногда это человеческое предстательство до такой степени, что ставит любимое существо на ложный путь, например, хотя-бы развитием в нём из лишнего самолюбия, которое удаляет от него Божию благодать... Удаление же Божественной благодати не равняется ли тому ненавидению Божию, против которого предостерегает опытный подвижник?..

«Крестил я также Стефанов дом», говорит св. Ап. Павел в своём 1-м посл. к Коринфянам (1Кор.1:16). Св. Фортунат был учеником св. Павла: «я рад прибытию Стефана, Фортуната и Ахаика, – говорит о них Ап. Павел в 1-м посл. к Коринфянам, – они восполнили для меня отсутствие ваше, ибо они мой и ваш дух успокоили. Почитайте таковых» (1Кор.16:17–18). Ап. Фортунат проповедовал Евангелие и во время проповеди претерпел мученическую смерть.

Св. Вит, сын знатных родителей из города Мазары в Сицилии, в отроческих летах научен был истинной вере приставниками и воспитателями своими Модестом и Крискентией. Когда в 289 году правитель Сицилии Валериан издал повеление о публичном всеми чествовании богов языческих, то двенадцатилетний Вит обратил на себя внимание усердием к христианству и отвращением от идолов. Ни угрозы, ни бичевания не смогли заставить его воздать поклонение и принести жертвы идолам; посему и был он вместе с своими воспитателями подвергаем лютым пыткам, после коих и преставился ко Господу. Мощи его в IX веке перенесены из Рима в Прагу Чешскую по благоволению пап к новопросвещённым тамошним христианам.

Отечеством Дулы был Египет. Вся жизнь его протекла в одной из обителей Египетских в неповинном терпении посмеяний от братий своих. Будучи смирен, некрасив видом, разумом же велик и честен, он, уничижаемый, злословимый и оплёваемый всеми, в течение 20 лет, достиг наконец такого незлобия сердца, что уже не смущался оскорблениями, наносимыми ему от братий, а радовался и веселился духом, уничижающих его неповинными творя и молясь о них Богу, да не поставит им того в грех.

Но тягчайшее искушение для преподобного Дулы было через святотатца, который похитил и скрыл церковные сосуды в тайном месте и остался никому неведом. Утром, когда по обычаю стали собираться на утреннее славословие Господу, инок, поставленный смотреть за церковью, заметив покражу, возвестил настоятелю монастыря. По окончании утрени, настоятель объявил о сём всему собору братий, к изумлению всех о неслыханной дотоле вести. Подозрение пало на Дулу, тем более, что он после пропажи не был в церкви по болезни, между тем как прежде всегда ранее всех приходил на полунощницу. Некоторые из братий посланы были привести его в собор. Посланные застали преподобного Дулу на молитве; но святое занятие святого не удержало их от насмешек над ним; они привлекли его на собор, как преступника.

Приведённый на собор, преподобный должен был вытерпеть всевозможные клеветы на него. «Я видел его, тайно ядущего зелие», говорил один. – «А я видел, как он крал хлеб и давал вне монастыря», жаловался другой. – «Он винопийца», клеветал третий, «и я сам видел это». – «Он уже несколько лет возмущает наше мирное житие», заключили все вместе, «и никто кроме его не мог украсть сосудов церковных».

Слыша со всех сторон клеветы на преподобного, настоятель и старцы поверили им и затем приступили к допросу его. «Правда ли всё, что говорят на тебя? Если правда, то где ты скрыл церковные сосуды?» Преподобный с твёрдостью отвечал, что он вовсе не виновен в том, в чём его обвиняют; и видя, что не внимают его словам, предоставил Господу рассудить праведный Суд Свой, и на все вопросы ответствовал только: «простите мя, отцы святии, грешен есмь». По окончании допроса настоятель приказал снять с него монашеское одеяние и облечь в мирские одежды, прибавив: «таковые дела не суть монашеского образа», и передал его эконому. Претерпевши от него, как уже уличённый преступник, истязания и раны, святой Дула отослан был потом на суд городскому начальнику.

Здесь ожидали неповинного страстотерпца Христова новые истязания и мучения, ещё жесточайшие прежних. И преподобный Дула вытерпел их с таким великодушием, что и сами мучившие его удивлялись терпению праведника. И здесь, как на суде настоятеля, преподобный отец сначала исповедал себя невинным, а потом не отвечал ничего более, как только: «простите меня, грешен есмь». Не допытавшись от неповинного, где скрыты украденные сосуды, городской начальник повелел заключить его в темницу, а сам послал в обитель призвать к себе настоятеля с братией. Он рассказал им все мучения, каким подвергал святого мужа, и что не смотря на то, он не признал и не признаёт себя виновным, и спрашивал, как поступить с ним. «Сотвори якоже законы повелевают», ответствовали братия. – «Закон гражданский повелевает отсечь святотатцу руки», говорил начальник. «Да постраждет по закону и ириимет казнь по делам своим», ответствовали братия. Тогда начальник снова приказал вывести преподобного из темницы и снова допрашивал его перед всеми. Преподобный отвечал: «ужели вам хочется, чтобы я обвинил себя в том, чего я не делал! Я не хочу быть лжецом на себя самого, ибо вся ложь от диавола». Начальник положил отсечь преподобному руки, как святотатцу.

Но Господь весть благочестивых от напасти избавляти (2Пет.2:9). Когда должна была совершиться казнь, святотатец, похитивший сосуды не вытерпел, сознался и объявил, что сосуды обретены; – и преподобный Дула избавлен был от неповинного мучения. Все братия с сокрушением сердечным испрашивали у него прощения за неправедное его осуждение и за мучения, которые он претерпел через них.

По возращении своём в лавру, преподобный Дула оставался в живых только три дня. Он скончался тихой и мирной кончиной праведника, стоя на коленях в молитве и ко Господу; но за неповинные страдания свои при жизни причислен был братиями к лику страстотерпцев Христовых, и постановили совершать ежегодно память его 16 июня.

В великой церкви Киевской лавры с 1730 г. открыто почивают мощи св. Михаила, митрополита Киевского, перенесённые сюда из Антониевой пещеры¹⁶¹. Кальнофойский в своём описании Антониевой пещеры (1638 г.) говорил: «здесь лежит святой митрополит Михаил, тот, который послан был Цереградским патриархом с крестившимся Владимиром Святославичем для крещения Руси и крестил её»¹⁶².

Что говорят нам древние памятники о великом святителе Михаиле?

К сожалению, пр. Нестор в своей летописи ни слова не сказал о первом митрополите Михаиле, как не сказал он и о двух преемниках его¹⁶³. Тем не менее не остаёмся мы без известий древних о первом митрополите Киевском. Современный св. Владимиру западный писатель говорит, что при Владимире «Греческий епископ пришёл в Россию и обратил к христианству самую средину страны»¹⁶⁴. Длугош, повторявший Несторову историю св. Владимира, относительно епископа, действовавшего при крещении Киевлян, повторяет известие западного современника Владимирова, но точнее определяет это известие по указаниям Нестора. Он пишет, что вместе с священниками, крестившими народ в Днепре, действовал епископ «Корсунский» или прибывший из Корсуня¹⁶⁵. Ничего нет удивительного, если западные писатели называют блаженного Михаила епископом: и Нестор включает митрополита в число епископов¹⁶⁶. Для нас важно то, что при крещении России Владимиром, по верным памятникам, действовал святитель, хотя Нестор и не упоминает о нём. В летописи Иоакима читаем следующее: «Владимир послал в Царьград к царю и патриарху просить митрополита; весьма обрадованные тем, они прислали митрополита Михаила, человека учёного и благочестивого, родом болгарина, и с ним четырёх епископов, многих иереев, диаконов и демественников из Славян»¹⁶⁷. – По грамоте св. князя Всеволода и по памятникам XII в. блаж. Михаил, первый митрополит Киева, действовал с Апостольскою ревностью при введении св. веры в Россию¹⁶⁸. – В Киеве всего естественнее было сохраниться памяти о первом митрополите Киева. И этот отзыв сохранился из времён до-татарских. М. Сильвестр, показывая в Антониевой пещере мощи первого митрополита Михаила, указывает на надпись пещерную древнюю: «надпись, говорит, висит издавна», и конечно с того времени, как положены мощи св. Михаила в Антониевой пещере. По надписи, вот какое известие сообщает он о св. Михаиле: «когда крестился Русский государь Владимир Святославич, то взял от патриарха первого митрополита Михаила; он, прибыв в Киев, освятил святым крещением Русский народ и научил правой вере; за такие подвиги и жизнь благочестивую он поныне лежит нетленным в пещере св. Антония, как свидетельствует таблица, издавна висящая над ним»¹⁶⁹. По степенной книге и Никоновой летописи, блаж. Михаил, выпрошенный Владимиром у патриарха ещё в Корсуни, не только усердно действовал в Киеве для св. веры, но сам отправлялся в 990 г. в Новгород, а с 991 г. в Ростов для проповедания св. Евангелия. – По тому и другому памятнику, он был «учительный, очень образованный, великий по жизни, весьма милостивый и кроткий, а где нужно, и строгий; после того, как много перенёс он трудов для Господа, истреблял идолов, многих неверных обратил к христианской вере, мирно он почил в 992 г. Благов. Владимир любил его и, когда умер он, сильно скорбел» о скорой потере его для новой церкви, «так что едва могли утешить его»¹⁷⁰. По рукоп. святцам, он преставился 15 июня 992 г.¹⁷¹.

Вот всё известное о жизни св. Михаила.

Когда преп. Стефан Махрищский полагал основание Махрищской обители, блаж. Григорий владел участком земли, невдали от бедной обители¹⁷². Воспламенённый любовью к Господу, Григорий отдал всё, что имел, и себя самого в распоряжение святого пустынника и удостоен был после иночества сана священства. Когда преп. Стефан удалился из обители, чтобы жить в безмолвной пустыни, он взял с собой любимого ученика Григория, и они прошли в глухие леса глубокого севера. В Вологодской стране, в Авнежском княжестве, что в нынешнем Тотемском уезде, поселились они близ реки Сухоны. Здесь у потока, называемого Юрьевым, поставили они (1370 г.) храм Св. Троицы и потом другой в честь великомучен. Георгия. – Им щедро давал пособия богатый землевладелец Константин Дмитриевич, который потом и сам принял монашество с именем Кассиана. Вскоре Авнежская обитель прославилась в окрестности; великий князь Димитрий Иоаннович прислал от себя монастырю вклады, но отозвал преп. Стефана в его Махрищскую обитель. Преп. Григорий остался начальником Авнежской обители, а Кассиан был при нём келарем. Они подвизались усердно для своего спасения и удостоились страдальческой кончины. – В 1392 г. обитель их разорена была Вятскими Татарами, а сами преп. Григорий и Кассиан июня 15 были убиты. – По внешнему виду преп. Григорий был уже сед и несколько плешив, а Кассиан с густыми волосами на голове, с недолгой и простой бородой. – Место обители их считалось собственностью Махрищской обители, но по кончине их совсем запустело и поросло лесом; так боялись тогда диких Татар! В 1524 году Авнежский селянин при чистке леса нашёл мощи преп. Григория и Кассиана; над ними поставили часовню. Завладевший участком земли, где была обитель, домогался, по страсти к корысти, уничтожить часовню; но впал в тяжкую болезнь и в раскаянии получил исцеление при могиле преп. пустынников. Махрищский настоятель Варлаам царским иждивением построил (1560 г.) над гробом преподобных монастырь с храмами Св. Троицы и великомучен. Георгия, как это было при жизни их. Митрополит Макарий поручил Вологодскому епископу Иоасафу освидетельствовать мощи, и затем установлено совершать местно память преп. Григория и Кассиана 15 июня. Обитель упразднена 1764 г., но придел Троицкого храма остаётся посвящённым имени преподобных, а на гробнице стоит древняя икона их с изображением деяний¹⁷³.

Блаженный Лазарь¹⁷⁴ не был из потомков владетельного дома св. Неемани¹⁷⁵. В честь св. Стефана Неемани те всегда соединяли с собственным своим именем имя Стефана. Но он был женат на Милице, происходившей от св. Стефана Неемани, через второго сына его Волкана¹⁷⁶. Потому и он писался Стефан Лазарь. Звание князя дозволил ему носить царь Душан, как родственнику Нееманичей.

При царе Уроше он был правителем Сремской Придунайской области. Когда в 1371 г. погиб похититель царской власти последнего Уроша, Лазарь, не объявляя себя владетелем всей Сербии, употреблял меры к поправлению печального состояния её. Прежде всего обратил он внимание на дикие своеволия областных правителей. Герцеговинский наместник Николай Алтаман более походил на атамана разбойничьих шаек, чем на охранителя покоя и нравственности общественных: с шайками подобных себе испорченных людей он нападал на соседей и производил грабежи и убийства. Князь Лазарь с сильными отрядами преследовал его из одного места в другое; тот заперся в крепости Ужице; осадив его тут, Лазарь довёл дело до того, что Алтамана выдали Лазарю. Князь приказал лишить его зрения и вывести за границу. Потом разбил он у Браничева Радича Бранковича. Для довершения победы над разрушительным своеволием мечтательных кралей, Лазарь прошёл с войском Далматию и Боснию¹⁷⁷. Выгнав Венгров из Срема и Мачвы, присоединил к Сербии знатную часть по правую и левую и сторону реки Тиссы до нынешнего Темесвара. – Для того, чтобы наместники не отделяли личных интересов от интересов всей Сербии, он выдал за них дочерей своих. После таких подвигов Лазаря вся Сербия объявила его верховным и властителем Сербии¹⁷⁸.

Церковь Сербская примирена была благочестием его с патриархом Цареградским. Тот негодовал на правителей Сербии за присвоение Сербскому архиепископу звания патриарха и за провозглашение Сербского владетеля Душана царём. Особенно это негодование стало сильно тогда, как царь Душан, И завоевав Греческие области, подчинил ведению Сербского патриарха церкви, дотоле бывшие в ведении Константинопольского патриарха, и выслал из своих областей Греков епископов. – Деспот Иоанн Углешь в 1368 г. передал церкви и своей области ведению Цареградского патриарха¹⁷⁹. Блаженный Лазарь положил устроить дела мирным соглашением. По определению собора послан был умный инок Исаия в Константинополь. На соборе Цареградского патриарха определено оставить в силе права независимого Сербского архиепископа, предоставить ему и звание патриарха, но с тем, чтобы пользовался последним только в Сербии.

Новый патриарх блаж. Ефрем возложил царский венец на князя Лазаря¹⁸⁰.

Десять лет после того Сербия наслаждалась спокойствием полным. Лазарь вызвал жителей в города, разорённые в несчастное время. Богатые рудники серебра, разрабатываемые в горах, оживили промышленность и торговлю.

Благочестие Лазаря открылось во многих опытах:

а) Грамотой 1380 г. «благоверный Стефан князь Лазарь» дал больнице Хиландарской с. Елчаницу¹⁸¹ и он же распространил главный Хиландарский храм пристроенной папертью. В том же 1380 г. пожаловал он построенному им храму Введения Богоматери в Горнаке несколько сёл для основавшейся тут иноческой общины¹⁸².

б) Русскому Пантелеймонову монастырю «князь Серблем и Подунавию» грамотой 1381 г. дал село Длабе и ему же в том же году отдал Спасскую церковь в Хвостне¹⁸³, – приняв на себя звание ктитора монастыря Пантелеймонова¹⁸⁴.

в) В подкрылии горы Кучайны, писали впоследствии в Москву, находится царская священная обитель, называемая Олешковицы, в которой храм Св. Троицы есть строение святого между царями мученика, князя Лазаря»¹⁸⁵.

г) Особенным же памятником ему служит «Задушбина» его, монастырь Раваница. В грамоте своей 1381 года писал он: «ревнуя бывшим прежде меня царям благочестивым, на престол коих вознёс меня Бог, решился я принести посильную жертву: построил с основания монастырь в честь Вознесения Господня и посильно украсил его, приготовил жилья для общежития братии, установленного Апостолами. Достаточно приготовил всего: доходы и сёла, насадил виноградники, другие купил... Всё, что отдаю я, не составляет ничьей собственности, – не учинил я никому насилия, всё или куплено, или приобретено меной, как кто хотел... Пусть не поставляется игумен со стороны; 12 благоговейных братий, по совещанию с князем, избирают из монастырской братии и, положив руку на Евангелие, скажут: сей достоин быть наставником общежитию нашему и пасти Христово стадо»¹⁸⁶.

д) Кн. Лазарь заботился и о поддержании христианского просвещения в народе¹⁸⁷.

Страшные беды близились к Сербии. Азиатские дикари Турки уже утвердились в Румелии, взяв Одрин-Адрианополь. Болгария почти вся пала перед ними. Эпир и Албания признали зависимость от султана. Насилия Турок не знали пределов.

В 1387 г. Лазарь заманил в теснины Эпирские 20,000 Турок и едва спаслось 500 из них от меча Лазарева¹⁸⁸. Гордые Османы заскрежетали зубами: они поклялись истребить Сербов. – Управившись с другими делами, султан Мурат двинул 300,000 войска против Сербии. – Он потребовал от Лазаря или полной покорности, или решительного боя. Князь почтительно отвечал (мая 24-го 1389 г.): «я получил писание ваше и понял, что вы повелеваете, чтобы пришёл я к вам, принёс дань и покорность и не назывался бы ни князем, ни королём. Все это не в моей власти. Меня поставили князья и вельможи всей Сербской земли. Я не могу покориться тебе, не нарушая клятвы, данной народу. Да и полезно ли это будет для тебя? Потерпи нам, подожди на месте, где остановился.

Я соберу народ мой. Если он скажет, чтобы покорился перед всеми поклонюсь тебе. Если же не захотят того, должен с ними выйти против тебя». Так я клялся им. Преследуя меня одного, ты будешь разорять землю. В таком случае, хотя бы не хотел, я должен стать против тебя». Султан обещал ждать ответа 17 дней. Некоторые из бывших при князе областных начальников советовали покориться. Но Лазарь отвечал им то же, что султану. Посланы были грамоты ко всем областным начальникам немедленно явиться с войском, если не хотят быть данниками султана¹⁸⁹. Сильный Захолмский князь не успел прийти к сроку за отдалённостью. У Лазаря собралось до 60,000 войска. Оставалось идти с таким числом против 300,000. Июня 15 д. 1389 г. должна была произойти решительная битва. Этот день Лазарь каждый год праздновал; в этот день он положил основание своей Задушбине – Раванице. На этот раз накануне дня праздничного собрались к Лазарю для советов о битве. Лазарь был грустен. Рано утром следующего дня, по совету святителя, князь причастился св. Таин, причастилось и всё войско. Милош и три друга его поспешили в стан Мурата¹⁹⁰. Он просил провести его в шатёр Мурата, чтобы открыть тайну. Явясь перед султаном, он поклонился ему и в ту же минуту выхватил меч и пронзил Мурата. От ужаса оцепенели слуги султана. Милош и три друга его бросились на коней, но их окружили и изрубили. Если бы Сербы воспользовались смятением, последовавшим за смертью султана, – напали на Турок: победа полная была бы на их стороне. Но Вук Бранкович, тайный приятель сына Вулкашинова, действовавшего теперь за магометан, распространил слух, что Милош отправился предателем в стан вражеский, и в стане Лазаря явился страх. Князю Лазарю пришлось возбуждать мужество в дружинах Сербских. Между тем сын Мурата – Баязет явился предводителем Турецкого полчища. Одушевлённые Лазарем Сербы решились дорого продать свою жизнь. Центром и крылом правым начальствовал Лазарь, левым крылом – Юрий Кастриот с албанцами. Вук Бранкович вызвался стоять с запасным войском позади, чтобы подкрепить сражающихся, когда явится нужда. – Быстрый напор Турок встречен был холодно, и немного спустя враги начали мешаться. Задние отряды, выдвинутые Баязетом, возобновили жестокую сечу. Пять часов продолжалась битва. Пора было подкрепить сражающиеся войска Сербов, но Бранкович не трогался с места. Лазарь бился в первых рядах; раненный, на истомлённом коне, он бросился сменить коня. Сербы дрогнули. Явясь снова в ряды своих, Лазарь силился удержать пошатнувшихся. Враги, пользуясь колебанием Сербов, ударили на них всеми силами. Сражавшиеся сербы то пали от меча, то взяты в плен; цел остался Бранкович, не тронувшийся с места со своими дружинами. Князь Лазарь, покрытый 16 ранами, взят был в плен и приведён с несколькими из своих к Баязету. Крепость сил была у него гигантская: он мог одним ударом рассечь двух людей с лошадью. Но теперь он был весь израненный. «Отрубить ему голову», сказал султан. – «Нет, прежде пусть мы лишимся жизни – не хотим видеть смерти его», сказала дружина князя. Так умер христианский князь¹⁹¹.

Тело страдальца князя, едва найденное, погребено в ближайшем храме Приштинской епископии. Спустя два года и 8 месяцев, оно оказалось нетленным и тогда перенесено в Задушбину князя – в Раваницкий монастырь; здесь оно положено было в мраморном гробе. Тогда же написана была служба св. кн. Лазарю. В ней молились: «иже вьса приведы от небытиа в бытие, иже от Девы неискусомужние нас ради въплъщсе, Измаила врага покоры борющего нас, деспоту нашему победу даруй молбами твоего Лазаря и Рождъшее Те, Слово Божие»¹⁹². В 1683 г., во время войны Турок с Немцами, старая Раваница совсем была опустошена магометанами, и иноки её перенесли мощи св. князя в одну из обителей Фрушской горы, названную новой Раваницей¹⁹³.

Современный описатель подвига св. мученика Георгия Софийского пишет: когда князь Лазарь побеждён был Турками на Косовом поле, его одного прославил Бог: тело его доныне пребывает невредимым, чему был я очевидец; глава его отсечена и обагрена кровью; смотря, думаешь, как будто ныне она отсечена; – испускает благовоние... Ведь и Мурат тогда же убит и с ним пало несчётное число Турок: и однако не явились знамения ни на начальнике, ни на подчинённых, – все истлели¹⁹⁴.

Живыми чувствами исторической правдивости дышат слова, вышитые золотом вдовой деспота Углеша инокиней Евфимией, на шёлковом покрове, приготовленном для Лазаревой гробницы.

«Среди благ мира сего воспитывался ты от юности, о новый мученик, князь Лазарь! Крепкая рука Господня являла тебя крепким и славным между властителями земли. Господствовал ты над страной отечественной и вручённых тебе христиан утешал счастьем. Мужественной душой и с решимостью святого вышел на змия супостата Церквей святых. «Нельзя терпеть того, положил ты, чтобы христианами обладали Измаильтяне; если же нельзя того достигнуть, пусть обагрюсь кровью моей, соединюсь с воинством Царя Небесного». Два желания твои исполнились. Змия убил ты и получил венец от Бога. Не оставляй же в забытье детей твоих, оставшихся сирыми после отшествия твоего. Ты переселился к небесным радостям, а любезные дети твои – в скорбях тяжких. Ими обладают Измаильтяне. Все мы требуем помощи твоей. Молим тебя: молись общему Владыке за возлюбленных чад твоих и за всех с любовью служащих им. Много скорбей тяготеют над детьми твоими. Вкушающие хлеб их поднимают на них ковы, забыв твои благодеяния, мученик! Ты переселился с земли, но знаешь страдания детей твоих и как мученик имеешь дерзновение перед Господом. Приклони колени перед венчавшим тебя... Странную меня ты покоил телесно: ныне прошу о сугубом – утиши жестокую бурю души и тела моего. Евфимия усердно приносит тебе сие, святой¹⁹⁵.

В 1550 г. Паисий, игумен Хиландарского монастыря, явясь с тремя старцами к царю Иоанну, поднёс ему в дар «образ святого краля Милютина и св. князя Лазаря и службу им»¹⁹⁶.