17-е

Усиление христианства в Персидском государстве не и могло не обращать на себя внимания правительства. Христианство коренилось в лучших провинциях (по Тигру и Евфрату), колебало древнюю веру огнепоклонников и вводило Персидских подданных в тесное религиозное общение с Римлянами и Армянами, непрестанно враждовавшими с Персией. И вот умножение христиан в Персиде подвигло магов на гнев и ярость, а Евреи, всегдашние недоброжелатели Христиан, приметивши настроение магов, с свойственной им ловкостью начали возбуждать против них общественное мнение. Со стороны Римского правительства нельзя было опасаться заступничества; там царствовали три сына Константина Великого, не отличавшиеся силой духа и мудростью правления. И вот царь Сапор решился на первый раз ограничить права Христиан и наложил на них дани тяжкие и неудобоносимые, а сборщиками даней приставил людей суровых (вероятно жидам же дал на откуп). Неожиданное лишение общих гражданских прав имело целью побудить Христиан отречься от своей веры, как ведущей к унижению в обществе; Христиане становились не гражданами, а рабами и невольниками. Лишние против иных соотчичей подати, притом тяжкие и невыносимые, влекли за собой обиды, взыскания, продажу имуществ. Тогда епископ Селевкии Ктезифона, Симеон, как первенствующий епископ и представитель церкви, не мог оставаться безучастным к судьбе пасомых и взял на себя письменно обратить внимание царя на несправедливое отношение к Христианам и незаконные требования; а царь жил тогда в Леде, замке близ Сузы. Письмо такого содержания:

«Христос искупил Церковь Свою смертью Своею, кровью Своею извёл людей в свободу и, снявши с вый наших иго рабства, облегчил нас от тяжкого бремени. И пообещав нам светлые награды в будущем веке, Он укрепил упования наши, потому что власть Его вечна и никогда не прекратится. И так как Христос есть Царь царей, мы положили не допускать на себя ига, которое вы задумали возложить на нас. Бог да отвратит нас от такого преступления и предпочтения рабства существам смертным свободе, дарованной нам. Господь, Которому мы повинуемся и покоряемся, есть Творец и Покровитель вашего начальствования, но несправедливого господства со-рабов наших мы не терпим. И так как Бог наш есть Создатель и Устроитель того, что вы почитаете за божество, мы считаем делом нечестивым и непотребным сотворённые Им вещи и нам равные равнять с Богом. Кроме того, вы требуете от нас золота, а у нас недостаёт для того ни золота, ни имений, и Господь воспретил нам копить золото и серебро, и Апостол Его заповедал: «вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков» (1Кор.7:23).

Царь с крайним негодованием принял заявление епископа и через нарочного вестника велел сказать ему: «до того ли обезумел ты, что своей дерзостью подвергаешь опасности жизнь свою и единоверцев своих, и навлекаешь смерть на себя и своих? Потому что в своей гордости и безумной притязательности ты возмущаешь народ свой против меня. Я разрушу этот умысел, искореню эту язву, истреблю вас от общества человеческого и изглажу имя ваше из памяти людской». На угрозу царя последовал такой ответ: «я желаю лучше умереть, чем предать своих на рабство; да и нет пользы в жизни, если нельзя жить без преступления. А что грозишь гибелью единоверцам моим, то вина в их бедствиях падёт не на меня, а на царя». Раздражение царя не знало пределов и поддерживалось приближёнными; маги винили Симеона в неуважении к богам Персидским, а Евреи распространяли слух, что он благоприятствует больше Римскому императору, чем своему государю. «Если ты, государь», – говорили клеветники – «шлёшь грамоты к императору, то как бы они ни были разумны и почтительны, или подарки ценны, он их мало ценит и почти за ничто считает, а когда императору случится получить от Симеона и маленькое письмецо, даже почти обрывок письма, тотчас встаёт, оказывает уважение ничтожной грамотке и повелевает исполнять то, что в ней означено». Тогда, под влиянием собственного гнева и посторонних внушений, царь издал указ немедленно брать под стражу епископов, священников и диаконов, храмы Христианские разорять, имущество конфисковать, а «Симеона, главу вредных людей, презрителя царской моей власти, повинующегося императору, почитающего только его Бога, а моим пренебрегающего», представить себе лично для допроса.

Вследствие сего маги, при содействии Евреев, усердно разрушали молитвенные дома Христиан, а Симеон отправлен в оковах к царю. С ним, также в оковах, ведены были два старика священника (из двенадцати, бывших в Ктезифоне – Селевкии), Авделай и Анания. Когда солдаты при отправлении направились по той части города, где находилась построенная Симеоном церковь, за несколько дней перед тем обращённая в Еврейскую синагогу, то Симеон просил избавить его от необходимости видеть её, и просьба была уважена.

Симеон, приведённый к царю под стражей, не поклонился ему. Царь был сильно разгневан этим и сказал: «теперь собственными очами уверяюсь в справедливости слухов о тебе. Почему не хочешь кланяться мне, тогда как прежде кланялся?» Симеон: «потому что меня прежде не вводили к тебе узником для отречения от истинного Бога, как теперь, и я, нисколько не сомневаясь, исполнял подобающее царскому достоинству; теперь же непристойно делать это, потому что я иду страдать за благочестие и наше учение». Окружавшие царя маги сказали ему, что Симеон должен быть казнён, как заговорщик и противник царской воли. Симеон заметил, что они, оставивши Бога и разоряя государство, желают и Христиан увлечь к своему непотребству. Царь прервал его слова требованием – поклониться солнцу. Симеон: «если я не боготворю тебя, который выше солнца, потому что имеешь жизнь и разум, то как стану кланяться существу бездушному и неразумному?» – Наконец царь велел заключить его в тюрьму до следующего дня, надеясь, что он переменит свой образ мыслей.

У ворот дворца сидел старый евнух, воспитатель царя и теперь смотритель царского дома, бывший прежде христианином, но из-за сохранения своего высокого положения при дворе перешедший в язычество. Имя ему – Усфазад. Когда мимо его проводили Симеона, он пал на колени из уважения к исповеднику; но Симеон прошёл молча, отворотив от него лицо своё. При этом в евнухе так живо пробудилось чувство виновности в отступничестве, что без дальнейшего размышления он поспешил в дом свой, переменил свою драгоценную должностную одежду на траурную и сел опять на своё место у дворца. Это возбудило говор и удивление; сам царь велел позвать его и спросил: «отчего это переодевание? К чему ты облёкся в печальную и чёрную одежду, когда я ещё жив и ношу венец на голове? Умер ли у тебя кто из твоих сынов, или перед тобой бездыханное тело супруги, и о ней то горюешь ты?» Царь получил неожиданный ответ и не понял его, так как Усфазад объявил себя повинным смерти. Посему удивлённый царь сказал: «не овладел ли тобой злой дух, что ты говоришь такие глупости в моём присутствии?» Евнух: «нет, я старик с разумением и сознанием. Я поступил так потому, что виноват и перед Богом и перед тобой. Я солгал Богу и отпал от Его истинного учения, и исполнил волю твою. Я и тебя обманул и только внешним образом, а не от сердца, кланялся солнцу». Тогда царь назвал его обезумевшим стариком и грозил казнью, если не отстанет от своего соблазнительного убеждения. Но старец объявил, что он христианин и никогда больше в угоду обманчивым людям не отринется от истинного Бога. Всё-таки царь желал сохранить ему жизнь за верную службу ему и его отцу, и кротостью довести его до перемены мыслей; но когда евнух повторил, что «ни за что не станет кланяться твари и презирать Творца», то велел тотчас обезглавить его. Усфазад просил единственной милости – обнародовать, что он осуждается не за иное какое-нибудь преступление, а только за непреклонность в своей вере, на что царь и согласился. Смерть мученика последовала в тот же день, в пяток страстной седмицы, 15 апреля.

Симеон был извещён об этом в темнице, радовался об обращении и славе евнуха, и молил Бога укрепить его самого до конца. В третьем часу следующего дня он вновь был представлен царю. И на сей раз отказался он преклониться перед царём. Сапор, назвавши его возмутителем, потребовал прямого объявления: желает ли он воспользоваться его снисхождением и согласиться на требование, или предпочитает смерть? Симеон отвечал, что вражду его предпочитает его милостям. Несмотря на это, царь всё ещё пытался переубедить его и советовал один раз только поклониться солнцу и затем никогда более. Симеон с презрением отверг убеждение, и царь, обратясь к окружающим и указывая на Симеона, сказал: «видел я разные народы, далёкие земли и все мои владения, но не встречал более приятного и благородного лица. Рассудите, не следует ли мне пощадить его жизнь, не смотря на его заблуждения?» В этих словах можно усматривать порыв благородства души царя, который чувствовал жестокость и несправедливость всего дела, но не мог открыто обнаружить это перед теми, которые думали только об уничтожении христианства. Посему, едва царь окончил свою речь, последовало единогласное осуждение епископа на смерть от меча.

В одно почти время с Симеоном были схвачены в разных местах многие из высшего и низшего духовенства, как возмутители народа, виновные в отказе христиан уплачивать дополнительные налоги; осуждённые, они представлены в Леду для совместной с Симеоном казни. В числе их находилось пять епископов, а всех до ста. И здесь от них требовали поклонения солнцу, но они прямо объявили главе магов, председательствовавшему на суде: «солнцу мы не кланяемся и совету твоему не повинуемся. Исполняй, что приказано тебе, гнусный враг народа нашего». Вместе с Симеоном они были приведены на место казни, и как царь всё ещё надеялся преклонить Симеона, то и велел осуждённых казнить по одиночке перед глазами его. Но мужество исповедника не поколебалось; спокойно стоял он перед теми, которые ещё ожидали от него слова утешения и ободрения, и говорил им: «братья мои по Богу, будьте мужественны и не страшитесь... Умерщвлён был наш Господь, но Он жив, и ваша смерть сделается жизнью с Ним» – и, приведши им на память места Писания Мф.10:28,39; Ин.15:13; 2Тим.2:8,11, заключил речь словами: «наша любовь, а Его воздаяние; наш труд, а у Него награда; наши страдания, а у Него воскрешение; наша кровь, а Его царство. Успокоение и жизнь, утешение и блаженство подаст Он нам, воззвавши громко: придите, верные рабы, войдите в радость Господа вашего; вы верно воспользовались одним талантом, возьмите в награду десять» (Матф. XXV). По совершении казни над прочими, дошла очередь до Симеона и его двух священников. Анания стал дрожать при снятии одежды. Приметил это стоявший в толпе начальник придворных художников Фузик и, приблизясь, ободрил его словами: «не бойся, Анания; зажмурь на краткое время глаза свои и потом увидишь свет Христов». Эти слова сами собой указывали в произнесшем их на христианина. Царь, извещённый о поступке его, потребовал его к себе и выговаривал тем суровее, что именно на этот день ему поручены были дела, имевшие занять всё его время; притом же недавно только он возвышен был в свой чин. На упрёки царя Фузик отвечал: «дело моё освящено их казнью, и смертью их дана мне жизнь. Я слагаю достоинство, которое ты дал мне, и открыто говорю, что вся моя радость – в мучениях и смерти, которые ты им приготовил». И как царь представлялся не понявшим сих слов, то Фузик прибавил о себе, что он христианин и честь умереть за Христа предпочитает всем почестям от царя. Разгневанный царь тотчас велел казнить его; ему вырвали язык и пронзили мечом затылок. Это было в тот же день, когда пострадали Симеон и другие, то есть 14 апреля 344 года.

В этот же день Сапор издал указ о всеобщем преследовании христиан на всём пространстве государства, и так как умы народа, уже были подготовлены к сему, да и ревность христиан усилилась, так что многие добровольно отдавались в руки палачей, то и случилось, что в первые же десять дней по кончине Симеона в царской резиденции и окрестностях избито христиан до шестнадцати тысяч без всякого судебного разбирательства; маги и жрецы старательно разыскивали укрывавшихся, извлекали из домов и мест потаённых и умерщвляли. Казни следовали одна за другой так быстро, что имён казнимых не спрашивали, мечи притуплялись и руки палачей отказывались служить. Тогда и многие из служивших в палатах царских убиты, а с ними и Азад евнух, весьма любимый царём. Когда узнал об этом царь, то велел остановить такое истребление народа без суда и следствия, а разыскивать и предавать суду только вождей и учителей веры христианской, то есть преимущественно епископов и священников.

Что одновременно с тем не были щадимы и посвятившие себя Богу девы, особенно те из них, которые отличались учительностью (ибо на них лежали обязанности обучения девочек) или близким родством с мучениками, на то имеем два примера. Дочь помянутого выше Фузика представлена была на суд и, как твёрдо отказалась воздать божескую почесть солнцу, была обнажена, жестоко бичёвана, палима горящими факелами, затем повешена, железными крючьями изъязвлена по всему телу и наконец обезглавлена. Сестра Симеона, Тарба, с другой сестрой своей, вдовой Фервуфой, и её рабыней пострадали около года спустя при следующих обстоятельствах. Случайно заболела царица, и пронырливые Евреи, уже так заявившие себя в деле Симеона, распустили при дворе слух, что царица заболела вследствие чар Тарбы, желающей на семействе царском отмстить смерть брата (Созом. Ист. Церк. XI, 12). Царь поручил главе магов с двумя из своих подчинённых произвести дознание над обвиняемыми, и так как последние пребыли непреклонными в своей вере и целомудрии, то и были осуждены на смерть за чародейство и отраву. Но царь не согласился с мнением судей, потому что сомневался в их виновности, и велел освободить их, если только поклонятся солнцу. Мужественные христианки отвергли предложение царя, и магам предоставлено избрать для них род казни. И маги по связи с обвинением присудили тела их рассечь на две равные части, между коими образовать пространство для прохода царицы с целью выздоровления последней. И четвёртого апреля 345 года совершилась казнь мучениц. Именно, за городом были поставлены для каждой два кола, из коих к одному привязали каждую за голову, а к другому за ноги, и пилой перепилили их на двое. Так св. мученицы скончались 4 апреля 345 года. Потом мучители поставили шесть больших столбов, три с одной стороны дороги и три с другой, и повесили на них перепиленные части тел. Царица в сопровождении воинского отряда пронесена была между висящими телами. Так изуверство соединялось с самым глубоким суеверием!

Всё описанное происходило в непосредственной близости и присутствии царя; само собой разумеется, что вести об этом разносились повсюду и для провинциальных судов столичные события служили обязательным примером и поощрением усердия к истреблению христиан.

Великий светильник глубокого севера России, начальник общежития в стране сурового холода, преп. Зосима родился в Новгородской области, в селе Толвуе, на берегу озера Онежского²²¹. Родители его Гавриил и Варвара, не богатые и не бедные, воспитали его в страхе Божием, обучив и грамоте. – Они желали, чтобы сын вступил в брачную жизнь; но он отказался, желая служить одному Господу. Исполняя это желание, удалился он из дома и стал жить наедине, отшельником, в посте и молитвах; приняв монашеское одеяние, он горел желанием жить монашески. Хотя чтение книг доставляло пищу душе его и озаряло ум сведениями о пути спасения, но он желал иметь руководителя в духовной жизни. В его время в родной стороне его принимавшие обет монашеский оставались жить среди мирских людей. Это не нравилось Зосиме: близость к родным и знакомым невольно нарушала покой отшельника. Скорбя о себе и других, он желал лучшего, желал видеть иноков собранными в общежитии и вдали от людей мирских. Когда родители его скончались, он отдал им последний долг, раздал имение их бедным и отправился на север искать желаемого безмолвия.

На поморье, на устье р. Сумы, преп. Зосима нашёл инока Германа, который прежде того жил с пр. Савватием на Соловецком острове. Тот рассказал ему о житии пр. Савватия и о том, как удобен для безмолвной жизни Соловецкий остров. – Зосима обрадовался и просил Германа довести его до острова. – Герман охотно согласился, и в ладье отправились они по Белому морю на остров. Прибыв безбедно на желаемое место, пустынники ходили по острову с мыслью, где бы Бог благословил устроить обитель, и остановились не вдали от морского берега, на берегу озера с приятной водой. Они поставили себе кущи и провели ночь в молитве. Это было в 1436 году²²². На утро пр. Зосима вышел из хижины и увидел над местом их необыкновенный свет и на воздухе церковь. – Незнакомый ещё с видениями, он ужаснулся и в страхе поспешил в кущу. Старец Герман, увидев изменившееся лицо его, понял, что он видел что-нибудь особенное, и спросил: «что случилось с тобой, брат мой? Ты видел что-то необыкновенное!» Зосима рассказал ему, что было. Старец рассказал ему в свою очередь, как ещё при Савватии прогнаны были с этого места мирские люди и как оно назначено было для пребывания иноков. – Обрадованный уверением небесным о назначении места, Зосима утвердился в намерении основать здесь обитель. Помолясь Господу, отшельники начали рубить деревья для сооружения кельи; днём они занимались работой, а ночь проводили в молитве. В исходе лета Герман отправился на Сумский берег, чтобы запастись хлебом, и надеялся возвратиться осенью. Но ветры и потом снег не дозволили ему пуститься в море, и он остался на зиму на сухом берегу. Зосима остался один, но возложил упование на Господа. Он удвоил молитвенные бдения свои. Ещё цела псалтирь с восследованием, по которой, как говорит св. Филипп в надписи, «правил правила сам Зосима чудотворец». Духи злобы стали тревожить отшельника разными призраками, домогаясь прогнать его с места. Зосима подвизался твёрдо. «Если дана вам, говорил он, власть надо мной, делайте, что хотите; если же нет, напрасно трудитесь». Призраки исчезли. Но стала грозить голодная смерть: скудный запас хлеба исчезал. Зосима скорбел, но обратился с молитвой к Господу о помощи. – И вот приходят к нему два человека с запасом хлеба, муки и масла и говорят: «возьми это и положи у себя; – если будешь иметь нужду, можешь употреблять в пищу до нашего возвращения». Зосима не успел спросить, кто они и как зимой попали на остров? Напрасно прождав их немалое время, он понял, что это – помощь от Господа, и возблагодарил Его. – Весной Герман привёз с собой запас хлеба и рыболова Марка с

снастью для рыбной ловли. Духовные друзья прославили вместе Господа за дивную благость Его.

Имя твёрдого подвижника Соловецкого стало приходить в известность; начали являться к Зосиме с желанием делить с ним безмолвную жизнь. Преподобный принимал с любовью и радостью. На месте дивного видения построен был небольшой храм Преображения Господня и при нём трапеза. Послали одного в Новгород испросить благословение архипастыря и антиминс для нового храма. Святитель Евфимий, представив себе опасности со стороны диких Лопарей и со стороны суровой местности, усомнился на первый раз, достанет ли сил бороться с такими трудностями; но потом возблагодарил Господа за благодать Его, одушевившую таким мужеством рабов Его. Он послал игумена Павла с антиминсом для освящения храма и для управления новой обителью²²³. Преп. Зосима и Герман с радостью приняли благословение архипастыря; храм и обитель освящены. Так началась обитель Соловецкая! Для содержания своего братия рубили дрова, копали под огород землю, доставали из озёр соль. Последнюю по времени продавали они и для сторонних людей, которые стали ездить на остров; а взамен того покупали хлеб. – Приобретая трудами рук средства к жизни, иноки по наставлению и примеру Зосимы ревностно славили Бога в храме и довольны были малым. Но жадная зависть подняла войну против пустынников. Боярские люди являлись на остров и отнимали у иноков рыбную ловлю. «Это – отчина бояр наших», говорили они, тогда как дотоле никто не жил на острове. Лопари также жестоко обижали иноков. Эти нападения злости сильно тревожили Зосиму. Старец Герман успокаивал его: «нужны терпение и молитва», говорил он. Между тем игумен Павел недолго мог вытерпеть трудности жизни на суровом и глухом острове. После него были Феодосий и Иона, но ещё скорее возвратились в Новгород.

Так как сторонние игумены не уживались на Соловецком острове, то братия положили избрать в игумена одного из среды себя. – Блажен. Зосима имел в виду брата Игнатия и предложил его; братия просили преп. Зосиму принять на себя сан игумена, но он никак не хотел для себя высокого звания. Братия пришли к Герману и сказали: «мы собрались сюда для подвижника Божия Зосимы, из нас никто не может быть игуменом; игумен должен быть тот, кому мы поручили сердца свои». Затем тайно отправили послав Новгород, чтобы архипастырь вызвал и посвятил в игумены Зосиму. Архипастырь согласился и, вызвав Зосиму, убедил его принять сан священства и игуменства. В Новгороде уже слышали о чудном подвижнике Соловецком и у нового игумена Соловецкого желали многие получить благословение в своих домах. Преп. игумену Зосиме дарили для обители церковную утварь и хлеб; другие вызывались помогать обители в возможных нуждах. У новой обители много было нужд, особенно надобно было оградить покой пустынников от своеволия людей боярских. Преподобный Зосима без сомнения просил о том знаменитых Новгорода. – Но в Новгороде происходили тогда, по милости Шемяки, сильные смуты, повлёкшие за собой войну с в. князем. Любитель пустыни не мог долго оставаться в Новгороде; он просил бывшего игумена своего Иону продолжать хлопоты о покое обители, а сам возвратился на остров, чтобы устроять душевное спасение своё и других²²⁴. – С радостью встретили братия своего игумена. И не одни иноки нетерпеливо ожидали его. На остров прибыли и благочестивые миряне принять благословение подвижника игумена. – На другой день пр. Зосима в первый раз совершал литургию в своей обители, и братия заметили, что лицо его сияло необыкновенным светом, а в храме ощущалось особенное благовоние. Это утешило братию и усилило доверенность к настоятелю. – Бывшим в то время купцам преподобный дал просфору. Но они по неосторожности потеряли её на дороге. Инок Макарий (бывший Марк) увидел пса, стоявшего над чем-то и напрасно покушавшегося схватить то, что лежало перед ним. Оказалось, что это была просфора, потерянная купцами. Можно представить себе, какие чувства возбудило это в купцах.

Преподобный с ревностью занялся устроением внутреннего быта обители. Постановив непременным правилом для неё общежитие, он внушил братии вести жизнь иноческую так, как заповедали великие отцы общежития: не желать и не искать ничего для себя, а заботиться об общем покое; в храме стоять со страхом Божиим, не сходить с места до конца службы, не разговаривать с другим; в трапезе сохранять молчание и внимать назидательному чтению. Поныне ещё известен устав его о жизни братии. «Игумен, говорится в нём, священники, старцы, вся братия едят и пьют в трапезе; кушанье для всех одинаково; по кельям, за исключением больных, нет стола; из трапезы не выносить кушанья и питья. Одежда и обувь выдаются из казны. Если кто может, покупает себе келью; иначе живут в кельях обители. Дохода нет никакого ни священникам и братии, ни служащим в монастыре и за монастырём: всё нужное для каждого выдаётся из казны²²⁵.

Так как начальный храм, при умножении братии, стал тесен, то преподобный начал строить новый. Но лишь началась постройка, как пожар испепелил её. Преподобный не смутился и велел скоро начинать обширный храм. Построили храм в честь Преображения Господня с приделом свят. Николая, потом братскую трапезу и при ней храм в честь Успения Богоматери, далее кельи и службы; все постройки были деревянные. К общей духовной радости храмы были освящены, и явились новые ревнители пустынного общежития.

Бог благословлял обитель по молитвам преподобного. Бывший игумен Иона получил одну за другой грамоты для Соловецкой обители. – Владычная грамота замечательна и по историческому значению лица, кем дана она. «Вот я Марфа, жена Исаака Андреевича, и сын мой Феодор Исаакович дали в дом св. Спаса и Пречистой Матери Его и св. Николая, что на Соловках, игумену Ионе и старцам, на море при р. Суме у часовни два лука земли, где живут Парфений и Порфирий, и на той земле давнюю деревню, пожни, лес, рыбные ловли и солёные озера; эти два лука отдаются в дом св. Спаса и Пречистой Матери Его и св. Николая; ими владеть будут по этой грамоте игумен и старцы во веки. А поминать им мужа моего Исаака, родителей и детей моих, поставлять обед в Димитриев день»²²⁶. Другая грамота более важна. Этой грамотой, за печатями архиепископа Ионы, посадника, тысяцкого и пяти концев Новгорода, предоставлялось обители владеть Соловецким островом со всеми его угодьями, заливами, озёрами, ближними островками²²⁷.

Слух о высокой духовной жизни пр. Зосимы привлекал на остров ревнителей вечного спасения со всех сторон. Приходили священники, диаконы, причетники, иноки, желая жить с преподобным и пользоваться наставлениями его; старец принимал их с любовью. – Даже Лопари и Чудь, даже Норвежцы приходили к пр. Зосиме и поучались душевному спасению. Мало зная язык Русский, они слушали язык сердца чистого, которое без слов говорит сердцам о Боге и вечности²²⁸. – Мы видим этих учеников Зосимы по их собственной грамоте, писанной при преемнике Зосимы, – «Я Феодор Иванович, воевода Каянского войска, так говорит грамота, и под-воеводы Елевферий и Феодор, Новгородцы и дети Карельские, Вымольцы и Тиврульцы и все Каянское войско, дали колокол св. Спасу на Соловки, игумену Арсению, священникам и старцам монастыря Соловецкого на веки»²²⁹.

В 1465 г. преп. Зосима перенёс мощи преп. Савватия с р. Выги в свою обитель. Это было и утешением, и уроком для обители. Преподобный наставник поставил перед взором учеников своих пример строгой жизни, пример не дальнего востока, а родного своего севера. Прославленный подвижник Соловецкий одушевлял мужеством последователей его²³⁰.

Преп. Зосима неутомимыми подвигами поста и молитвы сам уже достиг высокого совершенства. – Но люди мира грешного не переставали делать по временам оскорбления Соловецким инокам. Преподобный отправился в Новгород ходатайствовать за обитель. Это было при архиепископе Феофиле. «Часто приходят к нам боярские дети, говорил игумен владыке, и много делают оскорблений, не позволяя ловить рыбу и угрожая даже совсем выгнать нас из нашей пустыни: заступись за нас». Владыка обещал помощь. Старец обратился с просьбой и к Новгородским боярам. Боярыня Марфа, вдова посадника, была тогда лицом сильным в Новгороде. К ней более, чем к кому-нибудь, нужно было обратиться с просьбой, потому что жившие на её землях, близких к острову, более чем кто-нибудь, делали оскорбления послушникам обители. Преподобный явился к ней. Гордая боярыня, возмущённая своими слугами, сочла за оскорбление себе жалобы иноков и приказала выгнать Зосиму из её дома. И Преподобный спокойно перенёс оскорбление и сказал со вздохом ученикам: «настают дни, когда обитатели сего дома не станут ходить в нём, затворятся двери его и более не отворятся, дом их будет пустым». – Прочие бояре почтительно принимали преподобного, у кого только он был. – Марфа почувствовала затем вину свою и пригласила к себе св. старца. Встретив его с детьми своими, просила она простить её вину перед ним и обителью. – Она вручила ему новую вкладную и грамоту на землю и рыбные ловли²³¹. – За обедом, к которому приглашено было несколько бояр, Зосима сидел молча и по обыкновению мало кушал. Взглянув на сидевших с ним, он увидел, что шестеро из бояр сидят без голов; в другой и третий раз смотрел он на всех, и видел одно и тоже. Слёзы жалости потекли из глаз его, и он уже более не касался пищи. Ученик его Даниил, когда вышли они из дома боярыни, спросил его: что значит, отче! Что во время стола три раза смотрел ты на сидевших и потом с поникшим лицом плакал? Св. старец открыл ученику, что видел он, и не велел говорить о том до времени другим. За обедом у Марфы был вместе с другими Богобоязненный боярин Памфил; на следующий день пригласил он преподобного к своей трапезе; по его усиленной просьбе святой открыл и ему своё видение, под тем же условием; Памфил впоследствии был Соловецким иноком Пахомием. Преподобный возвратился в обитель. Пророчество и видение его скоро исполнились. В 1471 г. вел. князь вынужден был смирять оружием Новгород, возмущённый страстями Марфы и других. Дмитрий Исаков, сын Марфы, Василий Селезнев – Губа, Киприан Арбузеев, Иеремия Сухощек и двое других, как главные бунтовщики, были казнены. Это те, которых видел св. Зосима без головы. Боярыня Марфа с сыном Феодором и дочерями заточены в Нижний Новгород, и сбылись слова преподобного о запустении дома Марфы²³².

Под. руководством великого аввы образовались крепкие подвижники благочестия. Таковы были свещеносец и ученик его Иоанн, Василий ученик, Онуфрий ученик и пустынник, Герасим ученик и отшельник²³³.

Преподобный Зосима всегда помнил о смерти и суде Божием; а дожив до глубокой старости, приготовил он себе гроб и оплакивал себя как мертвеца, смотря на гроб. Убелённый сединами, чувствуя близость кончины, созвал он братию и сказал: «дети, я иду в путь отцов, изберите себе наставника». – Они зарыдали о разлуке с ним. «Не плачьте, сказал преподобный, поручаю вас милостивому Спасителю и Матери Божией». Братия с скорбью объявили, что только он, наставник их, может назначить им вместо себя наставника. Преподобный указал на Арсения и, обратясь к последнему, сказал: «ты строитель и питатель обители сей; смотри, чтобы сохранялось всё установленное по храму и трапезе и соблюдался чин, введённый смирением моим. Заповедую ученикам моим соблюдать устав киновии; опьяняющее питье и женские лица не должны быть на этом острову; даже и дающия млеко животные не должны быть здесь. Телесно разлучаюсь я с вами, но духом с вами пребывать буду». Сказав последнее: мир всем, осенил себя крестным знамением и предал душу свою Господу 17 апр. 1478 г.

Скоро ученики преподобного уверились, что авва их с ними и Господь принял его как своего. Ученик его Герасим, придя в монастырь из пустыни, где подвизался отшельником, шёл помолиться над гробницей преп. Савватия и встретил преп. Зосиму, который сказал ему: «подвизайся, чтобы получить награду за труды». В великий четверток, когда братия подходили приобщаться св. Таин, преп. Зосима сказал Герасиму: «иди и ты, приобщись» и за тем стоял у св. Таин, пока все приобщились. Другой ученик Досифей, который был потом игуменом, молился за болящего брата; явившийся преподобный сказал: «не полезно для тебя просить о брате; он ещё останется в болезни».

Пловцы Белого моря много раз испытывали дивную помощь в страшных опасностях, когда призывали на помощь преподобного Зосиму. Больные разного рода получали исцеление и в обители и вдали от обители, когда просили о том угодившего Господу Зосиму.

Молодая женщина, дочь Иеремии, бывшего служителем преподобного Зосимы, в сумасшествии изрезала себе ножом грудь и горло. Родители с горькими слезами молились о ней Зосиме. В следующую ночь явились ей преп. Зосима и Савватий и, подавая сосуд с мастью, сказали: помажь этим раны, – для слёзной молитвы родителей пришли мы исцелить тебя. Она, как казалось ей, помазала раны и пробудилась, быв дотоле мёртвой, а через три дня стала совсем здоровой.

Житель наволока Унежмы Никон, тогда как два кудесника ссорились между собой, услужил одному из них. Другой, озлясь, стал «бить в кудесы», бить в барабан с заклинаниями; испуганный Никон стал болен. В тревоге мыслей послал он сына за помощью к кудеснику, которому услужил, но пользы не было. Соловецкий старец, случившийся в наволоке, придя к больному, вразумлял его в греховности доверия его к кудесникам и убедил его обратиться с молитвою к преп. Зосиме и Савватию. Тот послушался и выздоровел. – Преподобные, как видно по многим опытам, ревновали ослаблять силу кудесников в народе и наводили простые сердца на лучшие мысли. – Вот замечательный опыт и тому. Церковный дьяк с. Шуи Онисим был человек набожный, Жена его Мария исцелена была Зосимой в обители. Потом сам он впал в болезнь («еже френчуг наречется»). Общее доверие к кудесникам так было сильно, что и добрый Онисим призвал к себе кудесника. Когда сидели они за столом, кудесник вдруг стал кричать страшно; а Мария, жена Онисима, видит Зосиму, Савватия и ещё старца Иоанна, ученика Зосимина; Зосима жезлом бьёт кудесника и говорит: «за чем ты пришёл сюда? Не след тебе приходить к рабу Божию». Преподобный помазал больного кистью из сосуда по главе и лицу. Онисим почувствовал облегчение, но стал сильно скорбеть, что допустил тяжкий грех, – призывал кудесника и тем оскорбил Зосиму и Савватия. Явившийся Зосима сказал: не унывай, Онисим, читай или слушай псалтирь и будешь совсем здоров.

В 1547 г. собором предписано чтить во всех церквах память преп. Зосимы и написана служба ему; а в 1566 г. авг. 8 мощи его перенесены в придел соборного храма, посвящённый преп. Зосиме и Савватию²³⁴.

Постоянно обуреваемые бедами и страстями, прибегаем к тебе, преп. Зосима, и молим быть молитвенником за нас пред Богом. Посещай милостиво, отче наш, да тобою спасаемые поём: благословен Бог отцов наших»²³⁵.

Жил в V веке, был членом Ефесского собора, на котором он был обличителем ереси Нестория. Преподобный Акакий оказал великую услугу Церкви тем, что в это время волнений и споров, возникавших по поводу различных Богословских вопросов и еретических учений, он защищал православие и содействовал примирению между пастырями.

Преп. Акакий ещё при жизни был прославлен от Бога даром чудотворений, посредством которых многие язычники были обращены к истинному Богу. Между прочими чудесами повествуется о том, как однажды в церкви Божией Матери, построенной преп. Акакием на месте разорённого им идольского капища, в ту минуту как непрочно устроенный свод готов был обрушиться во внутренность церкви и народ, присутствовавший при Богослужении, с ужасом устремился к выходу, святитель Акакий воскликнул:

«Господь – защитник жизни моей! Кого убоюся?» – и свод, готовый упасть, продержался в воздухе, пока служба не кончилась, и святитель с народом невредимо вышли из церкви, вслед за этим свод разрушился...

(См. «Уч. об Отц. Церк.» Фил. Черн. ч. III, § 217).