Развитие церковно-исторической науки в России до начала XX века
При оценке состояния русской церковно-исторической науки необходимо учитывать, что по своему развитию и успехам она с самого начала своего существования стояла на незначительной высоте, оставаясь далеко позади церковно-исторической науки Запада. Одной из главных причин этого нужно признать слишком позднее включение церковно-исторической науки в состав прочих богословских наук, преподававшихся в русских Духовных школах. А между тем церковно-историческая наука, как и всякая другая серьезная наука, может достигнуть надлежащего развития только тогда, когда она надлежащим образом поставлена и изучается в соответствующих научных школах.
Первые попытки ввести церковно-историческую науку в русских Духовных школах относятся лишь к началу ХVIII века. Но эти попытки имели мало успеха не только в начале, но и в продолжение всего ХVIII века. В Духовном Регламенте, составленном сподвижником Петра I архиепископом Феофаном (Прокоповичем), выражается забота о распространении и устройстве Духовных школ в России, но так как Регламент, в традициях своей эпохи, покоится на схоластической почве, то в его проекте Духовных школ почти совсем не отведено места для истории церковной и гражданской.
Историю, ту и другую, проектировалось преподавать в течение только одного года и притом в cвязи с изучением языков. История должна была увеселять юношей, поглощенных скучным делом изучения классиков. По мнению составителя Регламента, ученики охотнее будут учиться, «когда невеселое языков учение столь веселым осознанием мира и мимошедших в мире дел растворено им будет»1. История, по Регламенту, представлялась веселой забавой для скучающих юношей. Едва ли это хоть как-то могло располагать к серьезному занятию наукой. Изучению церковной истории не было отведено самостоятельного места в школах, проектированных архиепископом Феофаном. Изучение ее сливалось и смешивалось с изучением гражданской истории.
Дальнейший ход русского духовного просвещения показывает, что исторические и церковно-исторические науки долгое время оставались в полном пренебрежении. Через сорок лет после издания Регламента Екатерина II в одной инструкции Святейшему Синоду замечает, что «семинаристы не знают ни истории церковной, ни истории гражданской»2.
Однако во второй половине ХVIII века некоторые более просвещенные русские архиереи стали заводить в семинариях классы истории. Так, митрополит Московский Платон (Левшин) в шестидесятых и семидесятых годах сделал попытку ввести общую историю, то есть церковную и гражданскую, в круг наук очень важной по своему научному значению Троицкой семинарии, помещавшейся в Троице-Сергиевой Лавре. Ему удалось открыть необязательные курсы истории для всех семинаристов, решивших по доброй воле изучать эту науку. Но дух времени не благоприятствовал успеху. Желавших слушать и изучать историю оказалось очень мало: трое – из богословия, пятеро – из философии и пятеро же – из риторики (богословие, философия и риторика – это названия высшего, среднего и низшего классов тогдашней семинарии). Да и преподаватели, отдавая большую часть времени изучению обязательных предметов, не соблюдали предписаний митрополита, и история была в забросе3.
Так дело шло до самого конца ХVIII века, до времени царствования Павла I, когда, наконец, обратили внимание на печальное положение церковно-исторической науки в Духовных школах. Синодом предписано было в богословском классе тогдашних семинарий и академий, которые почти нисколько не отличались одни от других по своей программе преподавания, изучать «краткую церковную историю с показанием главных эпох»4.
Очевидной стала необходимость создания сочинения по общей церковной истории, написанного русским православным человеком. Им стал Мефодий Смирнов (впоследствии архиепископ) – питомец Славяно-греко-латинской академии, затем ректор Троицкой семинарии. Как профессор, этот ученый человек пользовался большой славой и популярностью5. Частью по собственной инициативе, а частью по побуждению со стороны духовного начальства архиепископ Мефодий, отвечая нуждам времени, решился составить сочинение по общей церковной истории, которое должно было служить пособием при ее изучении.
Труд был напечатан в 1805 году и введен в качестве учебного пособия по церковной истории в Славяно-греко-латинской академии. Написанный на латинском языке, он имеет заглавие «Liber Historicus» c пояснением, что книга обнимает историю христианской Церкви первых трех веков. Это был первый опыт в отечественной науке по созданию общей церковной истории.
Замечательно, что Владыка Мефодий, бывший в то время архиепископом Тверским, за свой труд получил разом две монаршие награды: звезду Александра Невского и бриллиантовый крест на клобук. Этот факт свидетельствует о том, что верховная власть поощряла развитие церковно-исторической науки.
Книга архиепископа Мефодия написана, несомненно, очень научно. Автор перечитал все лучшее, что можно было найти в то время в иностранной литературе по периоду истории Древней Церкви, но, к сожалению, фактический материал был заимствован со стороны, составив лишь внешнюю принадлежность, внешнее украшение сочинения. Ученость автора мало оживила книгу: налицо была сжатость изложения, переходящая в сухость стиля. Неудивительно, что и в Духовной школе, и у публики, и в науке труд архиепископа Мефодия не пользовался особой популярностью. Не было ни одной попытки перевести «Liber Historicus» на русский язык.
Параллельно с архиепископом Мефодием митрополит Московский Платон предпринял собственную попытку написания церковно-исторического сочинения. Его «Краткая церковная российская история» вышла в Москве в 1805 году. По своему построению она схожа с летописью. Читающая публика высоко оценила этот труд. И как объясняет сам митрополит Платон, его «История» была создана главным образом не для научных и учебных задач, а в связи с необходимостью защитить историю Русской Церкви от чересчур светского ее освещения Щербатовым и Татищевым.
Таким образом, к началу XIX века в России так и не удалось в достаточной мере привить изучение церковной истории. Первая попытка насадить церковно-историческую науку на русской почве оказалась не очень удачной.
Следующей эпохой в развитии церковно-исторической науки в России является время действия Устава семинарий и академий, выработанного в царствование Александра I и утвержденного в 1814 году. С того времени церковная история как наука получила большую самостоятельность и заняла более прочное положение среди других богословских наук. В академиях положено было тогда преподавать церковную историю в последние два года обучения.
Сохраняя основу, Устав 1814 года более чем в полустолетний период времени претерпевал очень существенные изменения. Такие изменения коснулись и постановки церковно-исторической науки в академиях, притом в благоприятном для этой науки направлении. Чем далее шло время, тем более чувствовалась нужда в расширении академического преподавания этой науки. И вот, в 40–50-х годах XIX века церковно-историческая кафедра постепенно разделилась на четыре самостоятельные кафедры. Кроме кафедры по древней церковной истории, этой важнейшей отрасли церковно-исторической науки, появились кафедры библейской истории, русской церковной истории и новой церковной истории Запада. В то время в академии все более появлялось ученых, разрабатывавших церковно-историческую науку.
Здесь необходимо отметить архимандрита Филарета (Гумилевского), преподававшего в 30-х годах XIX века в Московской Духовной академии, впоследствии архиепископа Черниговского. Именно ему принадлежит заслуга создания первого самостоятельного труда по отечественной церковной истории, написанного на русском языке. Его «История Русской Церкви» часто сравнивается с «Историей Государства Российского» Н. М. Карамзина. «Впервые вся русская церковная история была рассказана и показана как живое целое, рассказана ясно и вдумчиво»6.
Это история государственной Церкви, история, описывающая подвиги иерархов, что придает всему сочинению назидательный характер. Недаром этот труд был позже переработан в учебник (издан в пяти выпусках в 1847–1849 годах)7. Профессор Гумилевский разделяет историю Русской Церкви на периоды, основываясь на фактах внутренней жизни самой Церкви и Русского государства, рассматривая как важнейшие явления истории четыре события: монгольское нашествие (1237), разделение Русской митрополии на Северную и Южную (1410), установление патриаршества (1589), учреждение Святейшего Синода (1721). Каждый период «Истории» был разбит на подразделы: распространение веры, учение, образование, церковное управление, богослужение, жизнь христианская.
И именно с этого начинает зарождаться новое критическое направление при работе с источниками, продолжателем которого явился протоиерей А. В. Горский – выдающийся церковный историк, впоследствии ректор Московской Духовной академии. В начале профессорской деятельности на нем одном лежала обязанность излагать с кафедры всю церковную историю, начиная с библейских времен до нашего времени: и греческую, и западную, и русскую. При его живом участии из общей сферы церковно-исторической науки постепенно выделились в качестве самостоятельных наук библейская история, русская церковная история, новейшая церковная история Запада.
Горскому принадлежит заслуга создания первой школы отечественных церковных историков. «Именно он навел Е. Е. Голубинского на мысль исходить в реконструкции устройства и быта древней Русской Церкви из византийского материала, образцы такого сравнительного анализа он и сам давал в своих лекциях. Горский подсказал Н. Каптереву метод, примененный последним в работах по истории патриаршества Никона, Каптерев использовал подобранные уже Горским материалы»8.
Но несмотря на внутренне творческое движение, книги церковно-исторического содержания появлялись крайне редко. Богословские журналы, которых в течение этого периода было очень немного, не проявляли интереса к статьям по вопросам церковно-исторической науки. А если такого рода статьи и появлялись, то церковная история преподносилась в них для общего назидания, а не рассматривалась сообразно требованиям науки и научной критики.
Однако можно смело утверждать, что во время действия Устава 1814 года церковная история заняла прочное место в ряду других богословских наук, было положено начало ее научной обработке в нашей тогда очень небогатой духовной печати.
Качественно новым этапом в развитии церковно-исторической науки в России стало введение в действие нового Устава Духовных академий в 1869 году. Это так называемый Макариевский Устав, именуемый в честь его инициатора и главного редактора архиепископа Макария (Булгакова), впоследствии митрополита Московского. Устав 1869 года оказал положительное воздействие на положение церковно-исторической науки, значение которой значительно возросло. По этому Уставу все науки академического курса были распределены по трем отделениям, в их числе появилось и отделение церковно-историческое.
Студенты, записавшиеся на это отделение, в течение четырех лет стали заниматься почти исключительно историческими науками. И вскоре это отделение сделалось самым популярным и переполнилось слушателями.
Но важнее всего то, что рассматриваемым Уставом было введено правило, чтобы степень магистра богословия давалась только за печатное сочинение, публично защищенное по принятому тогда порядку. Таким образом, в Духовных академиях для приобретения ученых степеней были введены совершенно такие же требования, какие существовали тогда в русских университетах. Это сильно продвинуло церковно-историческую науку. Появилось значительное число как магистерских, так и докторских диссертаций по вопросам церковной истории.
Необходимость печатать диссертации привела к тому, что они стали известными широкой публике и, по словам А. П. Лебедева, «церковно-историческая наука вышла из стен учебных заведений и стала явлением общественного значения»9. Расширению круга лиц, занимавшихся церковной историей, способствовал также Университетский устав 1863 года, по которому на историко-филологическом отделении университета открылась кафедра церковной истории.
В духовных журналах, число которых в то время значительно увеличилось10, стало появляться много церковно-исторических статей, иногда очень ценных. Публика, читавшая духовные журналы, стала отдавать этим статьям заметное предпочтение перед статьями по другим отраслям богословских знаний, вследствие чего в журналах стали отводить все больше места статьям церковно-исторического содержания.
Следует обратить внимание и на сам характер церковно-исторической монографической литературы, которая появилась под влиянием академического Устава 1869 года, и на характер тех церковно-исторических статей, которыми, главным образом с того же времени, стали наполняться духовные журналы.
Появились разнообразные направления в разработке тех или иных церковно-исторических вопросов. Сделалось возможным по самому автору, независимо от предмета, о котором он пишет, угадывать, с каких сторон он станет освещать рассматриваемый им вопрос и куда склонятся его симпатии и антипатии. Появилось то, что в науке принято называть направлением. Но что еще важнее, в разработке церковно-исторической науки появился также скепсис, столь редко встречающийся в богословских науках даже в наши дни, – не тот скепсис, который является выражением недоверия к собственным силам, а тот, который не самообольщается. Скепсис, который известный писатель того времени Преосвященный Порфирий (Успенский) назвал «здравым, а не чахотным», то есть тот скепсис, который должен расшифровать церковно-исторические легенды и отыскивать здесь зерно истины11.
Олицетворением данного периода стала «История Русской Церкви» Е. Е. Голубинского12. Этот обширный труд знаменовал расцвет отечественной церковной истории. Автор выделяет три характерных периода: Киевский, Московский и Санкт-Петербургский, в которых рассматриваются не столько церковная организация, сколько развитие самой религии. Главное достоинство труда – критический метод работы с источниками, взятый Голубинским от своих учителей – архиепископа Филарета (Гумилевского) и протоиерея А. В. Горского. В исследовании широко применяются сравнительный метод, элементы психологического анализа. Благодаря этому история Русской Церкви у Е. Е. Голубинского становится логически и психологически обоснованной.
Одной из наиболее значительных работ данного периода стала многотомная «История Русской Церкви» митрополита Московского Макария (Булгакова). Первое издание макариевской «Истории» выходило в свет с 1857 по 1883 год13. По своему пафосу и объему она сравнима с «Историей России с древнейших времен» С. М. Соловьева, которая появлялась параллельно с макариевским трудом. К достоинствам работы митрополита Макария следует отнести богатство источниковедческой базы, фактическую полноту, до сего дня оставшуюся непревзойденной. Принцип группировки исторических фактов здесь основан на изменениях внутрицерковных отношений между Русской Церковью и Константинопольским Патриархатом.
Поражает эрудиция автора: нет практически не только ни одного древнего источника, который не был бы им использован, но и ни одной русской или зарубежной книги или статьи, затрагивающей вопросы гражданской и церковной истории, которые ускользнули бы от пристального взгляда исследователя. Фактическая обстоятельность – важное достоинство этого многотомного труда. «Это памятник изумительного трудолюбия и благородной любознательности. И на известной ступени ученой работы фактическая обстоятельность есть действительный и важный шаг вперед»14.
Подытоживая все вышеизложенное, можно сделать вывод, что в рассматриваемый период проявилась тенденция в изменении проблематики сочинений церковно-исторического характера. Ее можно определить как тенденцию к разгосударствлению русской церковной истории. В этом она проходит сходный путь с общероссийской: через политические истории Н. М. Карамзина и архиепископа Филарета (Гумилевского), С. М. Соловьева и митрополита Макария (Булгакова) – к «человеческой» истории В. О. Ключевского и Е. Е. Голубинского. С появлением работ такого рода началась новая эпоха в жизни русской церковно-исторической науки.
Новый академический Устав 1884 года произвел глубокие изменения в порядках и жизни Духовных академий, ужесточил цензуру, но это почти не коснулось положения церковно-исторической науки, которая продолжала развиваться и крепнуть. В Уставе даже было заявлено, что рядом с высшей ученой академической степенью доктора богословия учреждается новая степень доктора церковной истории, которую определено было присуждать за церковно-исторические сочинения. Такой степени не было даже на богословских факультетах на Западе.
Среди выдающихся ученых, заявивших себя трудами по части так называемой общей церковной истории в рассматриваемое время, следует упомянуть профессора Московской Духовной академии А. П. Лебедева, который в последние годы жизни трудился в должности профессора кафедры истории Церкви Московского университета. В 1870 году Лебедев был избран экстраординарным профессором МДА, опередив при баллотировке В. О. Ключевского. В 1879 году он защитил докторскую диссертацию «Вселенские Соборы IV и V века. Обзор их догматической деятельности в связи с направлениями школ Александрийской и Антиохийской».
А. П. Лебедев оставил после себя большое количество сочинений. Его перу принадлежит ряд статей, опубликованных в церковной печати. Первый и единственный из русских церковных историков, Лебедев предпринял издание полного собрания своих трудов, которое составило 11 томов. Он же написал единственное в своем роде и доныне сочинение по истории церковно-исторической науки «Церковная историография в главных ее представителях с IV века до ХХ» (СПб., 1903)15. Его работа не рассказ, не апология, но исследование. Рассматривая вопросы историографии, Лебедев остается неизменно критичным. И нет ни одного изученного им историка Церкви – от Евсевия Кесарийского до протоиерея А. В. Горского, который избежал бы критического разбора со стороны исследователя. Но его критика, его замечания всегда аргументируются и подтверждаются фактами. Главная задача ученого – дать взвешенную, беспристрастную характеристику каждому церковному историку или группе историков (школе). Именно поэтому он никогда не остается в поле отрицательных оценок, но всегда ищет и находит рациональное зерно. И это ему блестяще удается. Огромной заслугой А. П. Лебедева является и то, что он постоянно стремится выяснить, в какой степени та или иная позиция, тем или иным историком выясненная, подтверждается приводимым им историческим материалом и насколько широка сфера воздействия данного воззрения на характер изложения. Такой подход к историческому тексту остается актуальным и поныне.
Еще одним выдающимся ученым рассматриваемой эпохи является профессор Санкт-Петербургской Духовной академии В. В. Болотов. Его «Собрание церковно-исторических трудов»16 и поныне не потеряло своей актуальности и научного качества. Можно сказать и больше: односторонность и ограниченность исторической позитивистской методологии XIX века была В. В. Болотовым преодолена и восполнена. Прежде всего это касается познавательных возможностей историка в области источниковедческой практики. Эти возможности напрямую проистекают из специфики самого исторического знания, предусматривающей первостепенную роль познающей личности в процессе познания. Этим В. В. Болотов предвосхитил выводы передовых научных направлений XX века, плодотворная методика которых была построена на критике традиционных представлений о взаимоотношении историка и источника. А система богословского знания предстает у В. В. Болотова как необходимая предпосылка любого церковно-исторического исследования.
В итоге к ХХ веку русская церковно-историческая наука подошла с уже вполне сформировавшимся научным аппаратом. Она в значительной степени обогатилась работами русских ученых, труды которых благодаря изданию монографической литературы и церковной периодики стали общедоступными. Были созданы первые научные школы, через развитую сеть Духовных и даже светских учебных заведений (Духовных академий и семинарий, а также университетов) церковная история преподавалась на достойном уровне, в том числе благодаря изданию учебников и лекционных курсов видных деятелей этой науки. Были накоплены богатые источниковедческие и фактические материал по различным направлениям церковной истории, обозначились ключевые проблемы ее изучения. Все это свидетельствует о всевозраставшем потенциале русской церковно-исторической науки. Трагические испытания, которые принес России страшный XX век, прервали ее развитие, но в веке XXI, можно надеяться, она снова начнет успешно и плодотворно развиваться.
* * *
Цит. по: Лебедев А. П. Церковная историография в главных ее представителях с IV века до ХХ. СПб., 2000. С. 397.
Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. Казань, 1881. С. 471.
Смирнов С. К. История Троицкой лаврской семинарии. М., 1867. С. 332–333, 335.
Лебедев А. П. Указ. соч. С. 399.
Смирнов С. К. Указ. соч. С. 279.
Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 365.
Филарет (Гумилевский), архиепископ. История Русской Церкви в пяти периодах. СПб., 1894.
Мельков А. С. Ректор Московской Духовной академии А.В. Горский и его вклад в развитие русской церковно-исторической науки // Платоновские чтения: Сборник научных трудов / Под ред. П. С. Кабытова. Самара, 2002. С. 199.
Лебедев А. П. Краткий очерк хода развития церковно-исторической науки у нас в России // Богословский вестник. 1895. № 7. С. 289–321.
Наиболее популярные духовные журналы: Душеполезное чтение. М., 1860–1917; Киевская старина. Киев, 1882–1906; Православное обозрение. М., 1860–1891; Православный собеседник. Казань, 1855–1917; Прибавления к творениям святых отец. М., 1843–1891; Странник, СПб., 1860–1917; Христианское чтение. СПб; Пг. 1821–1918; Чтения в Московском Обществе любителей духовного просвещения. М., 1863, 1867–1916.
Труды Киевской Духовной академии. Киев, 1874. Июнь. С. 443.
Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 1. М., 1997; Т. 2. Ч. 1. М., 1900; Ч. 2. М., 1917.
Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. В 7 кн. М., 1995.
Флоровский Георгий, протоиерей. Указ. соч. С. 366.
Лебедев А. П. Указ. соч.
Болотов В. В. Собрание церковно-исторических трудов. В 8 т. М., 1994.