СКОРБИ

Бог никого не оставляет. У Него все дети. Нет пасынков. И тяжелые случайности и состояния – все на добро нам направляется. Если бы мы могли узреть это, не было бы ни в чем тяготы (1, с. 30).

Что горько, то горько... Об этом нечего... И опять скажу вам: горюйте в меру. Пройдите сердцем обетования нашей светлой веры, и сколько вы почерпнете из нее созерцаний в утешение скорби вашей (1, с. 78)?!

Вы уткнули свое внимание все на горестную сторону дела... и не узреваете Божией в том о вас попечительности?! А она действительно есть... Не осязаете ее?! Она такова и есть. Не осязаема в настоящем... а узреваема после. Воскресите же веру... и как река польются оттуда утешения (1, с. 78).

Прочитавши вами сообщенное, не мог я удержаться, чтобы не сказать: какая прекрасная у вас обстановка! Разумею – в отношении к делу спасения. И вот вам мое решение.

Не только все предайте в руки Господа, но еще благодушествуйте, радуйтесь, благодарите. Верно, есть что из вас выбить, и вот Господь направил на вас столько молотков, которые и колотят вас со всех сторон. Не мешайте же им своим серчанием, противлением, недовольством. Дайте им свободу, пусть, не стесняясь ничем, совершают над вами и в вас дело Божие, к которому Господом приставлены для спасения вашего. Господь любит вас и взял вас в руки, чтобы вытеснить из вас все негожее. Как прачка мнет, трет и колотит белье, чтобы убелить его, так Господь трет, мнет и колотит вас, чтобы убелить вас и приготовить к наследию Царствия Своего, куда не войдет ничто нечистое. Так взирайте на свое положение, и утвердитесь в нем, и Господу молитесь, чтобы Он утвердил в вас такое воззрение и углубил (1, с. 116).

С радостию принимайте всякую неприятность как врачевство, подносимое Самим Господом. На окружающих вас смотрите как на орудия Божия во благо вам и за ними всегда зрите руку Божию, вам благодеющую. И за все говорите: «Слава Тебе, Господи!» Но старайтесь, чтобы это было не на языке только и в мысли, а и в чувстве. Молитесь, чтобы Господь и чувствовать так дал.

И даст (1, с. 117).

Положите законом:

1) всякую минуту ждать неприятность и, когда придет, встречать ее как жданную гостью;

2) когда деется что, воле противное, готовое огорчить и раздражить, скорее бегите вниманием к сердцу и, сколько можете, напрягайтесь не допускать возродиться тем чувствам, напрягайтесь и молитесь. Если не допустите породиться тем чувствам, всему конец, ибо все от чувств; если же породится, хоть маленькое, положите, если можно, ничего не говорить и не делать, пока не выгнали те чувства; если же нельзя не говорить и не делать, старайтесь говорить и делать не по тем чувствам, а по заповеди, как Бог велит – кротко и тихо, будто ничего не было;

3) всякое ожидание прекращения такого порядка выбросьте из головы, а определите себя на неприятности до конца жизни. Не забудьте! Это очень важно. Если не будет этого, терпение установиться не может;

4) ко всем молоткам сим приложите: держать любовный взор, любовный тон речи, любовное обращение и, главное, всевозможно избегайте чем-либо напомнить им о их несправедливостях. Действуйте так, как бы ничего от них не было...

Всего просите у Господа с полною Ему покорностию. Навыкайте память Божию хранить неотходно (1, с. 117–118).

Полагаю, что вы избрали наилучший путь покориться насилию и терпеть. Благодушие безропотное сделает вас причастником мученичества. В этом немалое утешение (1, с. 135).

Потерею дорогих лиц Господь хотел отрезать вас от всех... Вы поняли сие не ложно. Со многими так делал и делает Господь (1, с. 143).

Обычно узкий путь нам не нравится... Подавай нам широту и простор. Не слышит разве Господь воплей сих? Слышит, но переменить домостроительства жизни нашей не хочет, потому что это было бы не к добру нам. Так устроилось положение наше, что только теснота держит нас в настоящем строе... Как только вступим в широту, расплываемся и гибнем. Вот и царит на земле теснота как наилучшая для нас обстановка. Апостольский ум видит вообще в тесноте и в особых стеснительных случаях отеческую к нам любовь Божию и о тех, кои в тесноте, судит как о близких к Богу сынах (1, с. 214).

Что делать, когда на земле живем, которой обречено всегда быть в трауре и местом, траур носящим (2, с. 3).

Господь да утешит вас! Господь есть Отец утехи. И как Он везде есть, то везде, стало быть, утешенье готово от Него. Дело за приемлющими, а не за Дающим. Правда, чтоб и принять, от Него же научиться надо. Но Он всем готов и это сообщить. Близ Господь сокрушенным сердцем. Дитя все плачет, пока не найдет сосцов матери. Как только найдет, тотчас и замолчит. Дай нам, Господи, найти – и замолчать (2, с. 10)!

Много у вас скорбного. Жалею, что так есть. Но помочь этому нечем, кроме терпения с упованием на милость Божию. Все от Бога: и приятное, и неприятное. Благодарить же за все надо. Ибо и неприятное посылается во благо: для очищения, для смирения, для укрепления доброго нрава и упования на Бога. Роптать же не надо. Перетерпите это время, наступят светлые дни. Благодушествуйте (3, с. 12).

У вас горе за горем... Знаете, что это значит? Что Бог помянул вас. Необычно так думать, но так есть. И помянул не в гневе, а в милости. Вам видны только лишения и потери, а милость, сокрытая под сим и в сем, не видна.

Извольте ухитриться увидеть это, утешиться и Бога возблагодарить от всего сердца (3, с. 107).

Соскорблю вам в ваших скорбях. Вы все, кажется, перепробовали, и все тяготы ваши на вас остаются. Да дарует вам Господь благодушное терпение, если не благоволит устранить неприятное вам. Поскольку Он всегда и ко всем благ, то надо заключать, что, не устраняя от вас того, что тяготит вас, Он находит, что это спасительно для вас и для дочери вашей, и для зятя. Надо потому смиренно покориться воле Божией и терпеть, а когда терпения недостает, просить Господа, чтобы послал его и укрепил вас. Нечего вам говорить, что не в том цель нашей жизни, чтобы счастливо прожить на земле, а в том, чтобы, счастливы мы или несчастны, тем и другим приготовиться достойно к получению вечного блаженства в другой жизни. Так и старайтесь относиться к вашему положению, чтобы не выступать из круга намерений Божиих, с какими Он устрояет быт каждого на земле (3, с. 112–113).

Горестей на земле более, чем радостей. То и другое посылает Бог то для возбуждения от нравственного усыпления, то для пресечения неправостей и грехов, то для покаянного их очищения, то для возвышения покорности Богу, все устрояющему, для подания повода явить мужество и терпение во славу Божию и другие высокие добродетели. Какое-либо из таковых намерений Божиих и к вам приложимо. Внимайте убо себе и, положив не отступать от того, что судил Бог, успокоиться на воле Божией, всегда премудрой и благой (3, с. 113).

Прискорбности вас не оставляют. Даром разве это Бог устрояет? Чего ради? Того ради, что любит вас... Любит и чистит, чтобы были чисты и горели, как алмаз на солнце. И путь в Царствие вам углаждает, ибо колесница, на коей туда достигают, есть терпение. А терпеть как, когда нет прискорбностей? Вот они и посылаются (4, с. 9).

Спаситель постановляет, что многими скорбями подобает внити в Царствие Божие. И извольте держать в мысли, когда находят скорби, что это вам Господь дорогу в Царствие Свое пролагает или даже более – берет за руку и ведет. Потому не упирайте ногами и не кричите, а благодушно и с благодарностью переносите скорби (4, с. 30).

Потрудитесь находить успокоение непосредственное именно в себе самой, саму же себя держать не одинокою, а с Богом. От Него будет приходить сила, дающая возможность мириться с настоящим положением дел (4, с. 42).

Вот и вы вкушаете от общей участи человеческой – в поте лица снедать хлеб свой. Это Божия епитимия! Исполняйте ее по-Божьему, как Господом вам определенное дело и так, чтобы это понравилось Господу, и добре будет, потому что в таком случае дело ваше не будет отдалять мыслей ваших от Господа, а, напротив, к Нему обращать и привлекать. Помоги вам, Господи, так устроиться. Забвение Господа – самое опасное дело. С этим неразлучно пустомыслие... а в среду пустомыслия всегда прокрадывается и худомыслие (4, с. 81).

Милостивый Господь все еще учит вас терпению. Что не прекращает уроков, это потому, что в вашем терпении есть что-либо недостающее. Когда сие недостающее испразднится, тогда и укажет конец. Но, верно, терпение ни у кого не досягает своего последнего предела, иначе не сказал бы Господь: «Претерпевый до конца».

Что отходят к Господу ваши други и приятели, это, может быть, делается по причинам с их стороны, а не с вашей. С вашей можно только предположить, что Господь отнимает от вас человеческие опоры, чтобы у вас осталась наконец одна опора – сам Господь. Он хочет возвести вас в состояние или на высоту пустынников. Куда ни обратись, неоткуда ожидать помощи, отчего у них непрестанною молитвою было: «Боже, в помощь мою вонми» (7, с. 237).

Опять?! Несправедливости, напраслины! Это уж, верно, откуда-нибудь совне. Но откуда бы они ни были, скажу вам: не мужайтесь только и крепитесь, но и радуйтесь. Значит, ваше дело душевное идет хорошо. Господь ведет вас к очищению, а враг встречает в вас сильную соперницу. Стойте же крепко на своем. Несправедливостями и напраслинами нечего смущаться. Кто их причиняет, тому судит Бог, а кому их причиняют, тому должно терпеть их благодушно и Бога благодарить. Не забывайте, что есть другая жизнь, в которой отзовется все здешнее, в похвалу или в укор. Перенесете несправедливость? Похвала будет. Не перенесете? Укор. Там не скажете: да ведь несправедливо. Справедливо или нет, не твое дело, скажут, судить. Ты почему не терпела?!

Несправедливости от Бога никакие не происходят, но попускаются они Богом – во благо тем, на кого попускаются. Истинно во благо! Это не простая фраза, а настоящее дело. Привожу вам в пример мучеников. Уж как их не тиранили? А Господь что? Он тут же был, видимо являлся им, утешал их, облегчал страдания, но все же оставлял их в муках – терпеть до конца, чтобы увенчаться полным венцом. Так и всякая неправда и всякая напраслина венец готовит. Но тому, на кого они падают, перетерпеть их надо. Вот эта надобность теперь и вас сретила. И извольте благодушно терпеть, что бы у вас там ни было. Того хощет от вас Бог для вашего же блага.

Вы говорите: страшно отдать себя неправдам на целый век. Конечно, страшно. Затем и говорится тому, кто идет вслед Господа: «Мужайся и да крепится сердце твое!» Впереди крест. Выходит, что ничего не остается более, как отдать себя скорбям, лишениям и напраслинам. В этом отдании, скажу вам, начало истинного пути. Отдадите себя на это? В самую ту минуту, когда отдадите, вступите вслед Господа. Извольте все это обсудить и решить по-Божиему. От должного решения этого пункта весь успех (9, с. 272–273).

А вы рванулись было из дома родителей, да еще и не знать куда, чувствуя будто какое-то стеснение со стороны их. Долг родителей – блюсти вас; они и блюдут, я думаю, как зеницу ока. Если это идет в ином наперекор вашим желаниям, надо покоряться. Несправедливо видеть в них при этом одно желание поставить на своем, а естественнее видеть здесь желание охранить вас и обезопасить от всего. А это есть плод любви. Уверенностию в этом и услаждайте горечь покорности, если она чувствуется в вас по причине вашей непокорливости.

Этою покорностию вы должны отплачивать за то, что получаете в семье. Пища, одежда, кров – это хоть и немалое, но не главное. Главное есть обезопасение от неприятностей вовне. Орлиные крылья покрывают вас. Клюв орла и когти его готовы на поражение всякого, кто покусится причинить вам оскорбление или неприятность. Это благо ничем не заменимо. Как только орла, покрывающего вас, не станет, так заклюют вас. Теперь приступа никому нет, а тогда все набросятся. Сколько велик ужас беззащитности, вы вообразить не можете, ибо не испытали. И не дай Бог испытать его. Есть защита? Берегите ее или не порывайтесь из-под нее.

Из-под нее вам надо перейти тоже опять под защиту – или в стенах обители, или в общине сестер милосердия. А одной вступать в борьбу – нет, нет, нет. Заклюют, и места не найдете.

Что значит так сильно у вас выразившийся порыв к свободе? Это из дурных дурной порыв. Ваша дорога уже определена. Куда же рваться- то? Да определили ли вы, чего хотите, так желая себе свободы? Внутренней свободы нечего искать, ибо она есть уже, так как есть неотъемлемая принадлежность духа. Ее никто отнять не может. Выходит, вам желательна внешняя свобода. Но извольте рассудить, в какой мере допустима и достижима такая свобода? Куда ни киньтесь, всюду вы будете окружены такими же свободами, как и ваша, равноправными вашей свободе. Чтобы мы ни задумали делать, всегда должны соображать свои действия с действиями других людей и ими ограничивать себя и, следовательно, стеснять свою свободу. Что ни шаг, то пресечение свободы, и притом законное, против которого возражать нельзя, по собственному сознанию. Если это так, то порыв на свободу есть бегание за радугою, и еще хуже – желание схватить призрак. Так вообще, у вас же в тысячу крат это несмысленнее.

Извольте же укротить свои порывы. Дети да слушают своих родителей и их советом да устрояют дела свои и жизнь свою, подчиняясь им доброхотно. Вот вам закон свободы! А вы что загадываете? Рванусь туда, рванусь сюда, и говорить никто не смей. Настоящая эманципатка! Да посмотрите, не болеете ли вы гордостию? Все эманципатки – гордячки.

Рвануться куда-либо – что мудреного? Непрестанно видим порывающихся – только счастливыми никого из них не видим. Какой же смысл в таких порывах? Никакого, только одно фанфаронство... «Сторонись! Я так хочу! Кто мне указ?» И стремятся сии безуказные без оглядки и под ноги не смотря, пока бухнутся в пропасть, из которой нет вылазу. Извольте принять сие во внимание при порывах: я то сделаю, я на то решусь (9, с. 273–275).

Поскорбеть не мешает, человеки бо есмы; а скорбеть до изнеможения не следует. Не поможет сия скорбь, а тихое молитвенное упование милость Божию привлекает. Ведь не вырвешь ничего из рук Божиих силою... а слезами – все можно. Подай, Господи, подай, Господи! Докучать надобно!.. А права нет... все милость! Есть загородки, Богом поставленные, которых никто не сломит. Усиленною молитвою надо ударять в них. Господь, сжалясь, примет их... и тогда радость спасения!.. Но упование мягкое, сокрушенное и смиренное да будет. Прав нет на милости Божии (11, с. 29).

Да, вот что еще беспрестанно говорят у нас: «По падении хотя человек и был изгнан из рая, но способность наслаждаться и способы к наслаждениям оставлены ему: цветы – услада обоняния, плоды – вкуса, звездное небо и вода – зрения, пение птиц – слуха; далее, по сим мотивам, человек изобрел музыку. Да и все в природе говорит о благости Мироздателя! Но являются люди, которые вопреки благой воле Его все хотят стеснить и всему положить преграды. Они насилуют природу и представляют Бога не тем, что Он есть!»

Так вот оно куда пошло! А я, написавши вам прошлый раз о том, что не следует отказываться от строгостей монашеских и мирянам, если они хотят быть настоящими христианами, думал, что всех уже убедил и все недоумения порешил. Какая тут путаница понятий! Да вы-то что ж стали в тупик, будто уж на их стороне и правда! Сказали бы им: «Ну и гуляйте, други! Отворяйте настежь все ворота утех и наслаждений! И ликуйте на пиру жизненном... Никто вас не отесняет и никаких преград вам не полагает! Живите как хотите. Вам только говорят словом Господним, что есть два пути, коими ходят сыны человеческие: путь тесный и путь широкий, и что первый ведет в живот, а последний ведет в пагубу. Не угодно ли самим прочитать, как сказано о сем в Евангелии: внидите узкими враты, говорит Господь, яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящии им; что узкая врата, и тесный путь вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его! ¹⁹⁰ (Мф. 7, 13, 14) Хотите послушать – послушайте, а не хотите – как хотите... Ведь это не человеческая выдумка, а заповедь Господня. Да еще как! Подвизайтеся внити сквозе тесная врата, говорит Господь в другой раз, яко мнози, глаголю вам, взыщут внити, и не возмогут ¹⁹¹ (Лк. 13, 24). Подвизайтеся... т.е. спешите как бы наперегонки, споря с другими за сей путь тесный и узкие врата, добиваясь их наперекор другим, отбивая его у других: пустите меня, пустите меня! Как бы опасаясь, чтобы не затворились и эти двери... А почему это так, не наше дело рассуждать! Так Господь повелел, вот и все!.. Да и какой Господь?! Такой, Который для спасения нашего Сам впереди нас прошел по сему тесному пути и, после всесторонних страданий, со Креста предал дух Свой Господу, сказав распятому же разбойнику: днесь со Мною будеши в Раи ¹⁹² . Ведь Он – Спаситель наш!.. И все хотящие быть спасенными должны идти вслед Его... Идти же вслед Его иначе нельзя, как со крестом: иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возьмет крест свой и по Мне грядет ¹⁹³ (Мк. 8, 34). И вот все возжелавшие спасения потекли вслед Его тесным и прискорбным путем: апостолы, мученики, святители, преподобные и все спасенные, населяющие теперь град Божий, Иерусалим небесный. Ну что ж делать-то! Верно, нельзя спастись иначе, когда между спасенными нет ни одного, который бы достиг места вечного упокоения не тесным путем. Не лучше ли покориться сей необходимости, хоть она и не так сладка? Вечно-то мучиться ведь хуже. Уж как-нибудь пусть понудят себя желающие спасения, не отговариваясь. Трудно, да что ж делать! Затем ведь жизнь такая и называется подвигом, как говорит о себе апостол: подвигом добрым подвизахся. А те, кои не хотят, как хотят... Только пусть ведают, что разные стеснения не суть выдумка человеческая, а заповедь Божия».

Можно бы приложить какое-нибудь пояснение, почему то или другое стеснение нужно... почему, например, нужен пост, уединение, молитвенный труд и пр. Но оставляю сие... Идущие путем спасительным знают, как сие и другое все необходимо, а удаляющимся от него хоть не говори! Что до прописанных вами кривотолкований, то, чай, я вам об этом уж писал. В раю, точно, много было предметов, могущих доставлять удовольствие человеку, но оные составляли прикрасу жизни райской внешнюю, стороннюю, а не цель человека. Цель была другая: пребывание в общении с Богом чрез свободное исполнение воли Божией.

Если б рай остался навсегда жилищем человека, то все люди, точно, наслаждались бы и внешно, но никто и думать бы не думал и заботы никакой не имел бы о том: это была бы неизбежная тень Богоугодной жизни. Так видите, и в раю не толковали бы и не хлопотали бы об удовольствиях; а у нас, потерявши рай, хотят поставить наслаждение главною целию жизни. Ведь если б наслаждения законно могли быть уделом падшего человечества, не стал бы Господь изгонять из рая падших прародителей. А когда изгнал, то тем показал, что утешная жизнь не к лицу падшему. Ведь падением изменился весь порядок! К жизни человека прибавлен краткий срок настоящей жизни, полной скорбей и бед, с целию вразумлять, исправлять и очищать человека, чтоб соделывать его достойным наслаждаться вечно в другом, вечном раю. Истинная жизнь человека – за гробом, или, вернее, по воскресении, а настоящая жизнь есть только преддверие ее или приготовление к ней.

В порядок ее и вложены Господом разные скорби и беды внешние, и предписаны для нее разные стеснительные правила как меры очищения. Мучеников когтьми железными строгали и тем подготовляли их в рай. Это образ настоящей жизни человека, в коей всякий очистительными теснотами, как бы строганиями, приготовляется к блаженной вечности! Отсюда вот что следует: дайте человеку хорошо понять и приложить к сердцу мысль, как коротка настоящая жизнь и как много плода от ее теснот и узкостей для жизни будущей нескончаемой, и он не только не станет чуждаться их, напротив, будет просить их и домогаться, как какого блага. Так и делают все, надлежащим образом понимающие значение настоящей жизни (11, с. 120–122).

Из того, что и по изгнании из рая оставлены еще некоторые приятные предметы, коими можно наслаждаться, не следует, что уж никакое стеснение не уместно в порядке настоящей жизни.

В объяснение на это припомнились мне слова дорогого нашего наставника Я.К. Амфитеатрова. Случилось мне ходить с ним по роще. Я будто мимоходом спросил: «Зачем это есть такие неровности между предметами природы и воздушными явлениями, и неровности неприятные. Вот приятный цвет, а сбоку – крапива или дурман... и на небе – то светло, то пасмурно?» – «Экой ты чудак! – отвечал он. – Эти неровности – великое дело в экономии промышления Божия о нашем спасении. Милосердый Бог говорит тебе сим: следовало бы, чтобы пот никогда не стирался с лица твоего, изможденного и утомленного, но Я даю тебе иногда вкусить радость жизни, позволяю просветлиться очам твоим, открыту быть челу твоему и являться улыбке на устах твоих, чтоб не потерял ты надежды и не пал в отчаяние; следовало бы, чтоб земля только терния и волчцы произращала тебе, но вот Я повелеваю иногда земле давать тебе все обильно в наслаждение, чтоб ты не потерял уверенности, что есть еще возможность возвратить потерянное блаженство; следовало бы в воздухе над главою твоею и вокруг тебя быть только бурям с громами и молниями, но вот ты нередко видишь ясное солнце с приятною прохладою утра и с восхитительною тишиною вечера, чтоб ты помнил, что Небо не совсем заключено для тебя, что объятия Мои простерты к тебе и Я готов принять тебя в небесные обители». Так вот зачем оставлены и вне рая некоторые приятности в природе, а не затем, чтоб из сих крупиц составлять веселый пир на всю жизнь или из сих обломков строить на земле храм счастия! А наши утешники и удовольственники иначе все это понимают. По их мнению, всякое стеснение и всякая преграда утехам есть насилие природе человека и противно воле Божией.

Что воле Божией оно не противно, я сказал вначале, ибо Господь заповедал идти тесным путем (11, с. 122–123).

Когда человек пал, то не только стал ниже своего назначения, но и принял в себя некоторые чуждые его природе начала, как бы семена всякого исходящего зла. Стало быть, в человеке падшем надо различать то, что свойственно его природе, от того, что не свойственно ей, хотя тоже есть в человеке. Все стеснительные правила и меры, предписываемые и устрояемые Господом, направляются исключительно против сих пришлых злых семян, чтоб подавить их, заглушить и тем дать свободу истинной человеческой природе.

Так, стеснения – не насилие природы, а благодетельное пособие ей. Они то же, что операция для отрезания вредного члена или пластырь, вытягивающий вредную материю.

Природа наша в плену. Господь стеснением пленивших хочет высвободить ее, а мы кричим: не трогай, не тесни! – и таким образом вместо того, чтоб за себя стоять, наветуем на себя.

Утешники-то – ведь жалкие люди пропащие! Не то, чтоб уж никакое утешение не было уместно в жизни; да приемлем все со благодарением от руки Господней; но то, что гоняться за ними не следует, тем менее поставлять их главною целию жизни и еще менее восставать против всякого стеснительного предписания, и знать не хотя того, что оно предписано Самим Господом.

В последнем, кроме непонимания дела, видно даже Богоборство. Вот оно куда зашло, дело-то! А они все легко думают. Да теперь пока еще ничего. Что на том свете будет?! Будет же там теснота и, против воли, теснота горькая и безотрадная, ибо бесполезная! Господи, помилуй и спаси нас (11, с. 123–124)!

Блажени изгнаны правды ради, яко тех есть Царствие Небесное. Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех¹⁹⁴ (Мф. 5, 10–12).

Аще мир вас ненавидит, ведите, яко Мене прежде вас возненавиде. Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы. Якоже от мира несте, но Аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир. Поминайте слово, еже Аз рех вам: несть раб болий господа своего. Аще Мене изгнаша, и вас изженут¹⁹⁵ (Ин. 15, 18 и далее).

В мире скорбни будете, но дерзайте, яко Аз победих мир¹⁹⁶ (Ин. 16, 33).

Не дивитеся еже в вас раждежению, ко искушению вам бываему, яко чужду вам случающуся. Но понеже приобщаетеся Христовым страстем, радуйтеся, яко да и в явление славы Его возрадуетеся веселящееся ¹⁹⁷ (1Пет. 4, 12 и далее).

Егоже бо любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет. Аще наказание терпите, якоже сыновом обретается вам Бог ¹⁹⁸ (Евр. 12, 6–7)...

Прибавьте и еще подобных мест побольше... и перечитывайте их... Они очистят око сердца вашего и научат, как смотреть на скорби, утеснения, поношения.

Утвердитесь в убеждении, что все от Бога... до малейших случаев... и принимайте все как лично от Него, на вас налагаемое. И благодушествуйте и благодарите. Ибо все ко благу вам, видимо ли то или невидимо. Знаете, как закаливают железные изделия? Окончив все в совершенстве, разжигают добела... и в холодную воду.

Именно это совершается теперь с вами... Все это для вас не новость и уже практикуется вами...

Тесноты от Бога... терпим и благодарим... Но если под руками есть способы устранить их – и это от Бога, и никакого нет греха воспользоваться ими и высвободиться из-под теснот (6, с. 162–164).

«Утеснения не гонят ли Ж. в монастырь?» – Не думаю. Это больше ничего, как вражеские уловки смутить... А вы превращайте все в показание терпения и благодушия... И паче всего избегайте чувств нелюбия к виновнице... Молитесь о ней... Господь да умягчит ее сердце и умалит ее враждебное к вам отношение (6, с. 165).

Вы в скиту. Добре! И мне приходило в голову, что лучше вам не двигаться с места по той причине, что это значит бежать от креста. Но потом пришло на ум, что главное для вас – не бежать от святителя Тихона, скит же его есть. Потому, переходя туда, вы не отходите от него. Я и подал мысль, что лучше удалиться от зла. К тому же Господом разрешено: бегайте в другой град. И теперь слагаюсь более на то, чтоб перейти... От искушений же никуда не убежите: по пятам идут (6, с. 181).

Терпеть все тяжело, что ни случится терпеть, но тяжесть чувствуется только во время напраслины или беды. После же все сглаживается. Сгладится и то, что вы теперь терпите. Воодушевляйтесь. Все пройдет.

Между тем сильнее восставляйте веру, что все от Господа. Не беда только крупная, но и всякая встреча – от Него. А Он единое имеет в намерении – спасение наше. Принимайте же все как живительное врачевство, хоть и горькое, но полезное.

Когда бьет Господь, не праведно ли подумать, что, верно, есть за что. Итак, посмотрите, что такое есть, за что бьют, и исправьте то. Для испытания скорби посылаются праведным, а нам – скорее, в наказание и в призывание к покаянию. Если верите, что Господь есть врач и такой врач, который не станет тратить лекарств попусту, то, когда отвратится неисправное не в делах, а в чувствах и мыслях, тогда прекратятся и скорби (8, с. 9–10).

На то и жизнь земная назначена, чтобы в ней скорбное отрывало от привязанностей неуместных, а утешительное питало надежду на чаемое лучшее. Вот они и чередуются почти каждодневно (8, с. 28).

Неприятности же и все, что приходится перечувствовать скорбного, переносите благодушно, и милостивый Господь вменит то в епитимии, какие всем следует нести за грехи свои по чину Церкви (8, с. 40).

Опять и опять плач и сетование!

Будет ли конец когда-нибудь?! Я все уже сказал, что может послужить к утешению вашему. Теперь извольте сами ухитряться разводить свою скорбь, как сумеете. Есть немощь человеческая, по которой иные сами себя произвольно раздражнивают. Печаль имеет некую и приятную сторону, хоть в том, что представляет разнообразие в установившейся однажды неизменной жизни. Вот и ну дражнить себя. Благо, что есть чем. Ну извольте в сем упражняться, коли охота (8, с. 40–41).

У вас все прискорбности и прискорбности! Это спасительные Божии врачевства и свидетельство Божия к вам внимания. Благодушествуйте. Благодарите Господа и врачуйтесь или не мешайте врачебному действию сих лекарств какою-либо ропотливостию (8, с. 72–73).

О нелюбии мужа молитесь, да укротит его Господь. Что вы плакали, а он смеялся... тяжело, конечно. Но возьмите отсюда урок вперед прятать сии драгоценности – слезы, никому не показывая их, подражая св. Давиду, который ночью омочал постель свою слезами.

И о детях молитесь. Господь силен исправить их. Говорить же им, как видите, – лучше не говорить, коли они такие стали. Разве когда заметите их готовность послушать (8, с. 81).

Говорите: «Слава Богу о всем!» Слава Богу, что посылает что потерпеть, ибо это то же, что доставлять случай к заслужению Царствия Божия, которое обетовано терпящим и в терпении благодушествующим. Терпеть – терпите, но приложите и благодушие... То от Бога, а это от вас; и будет у вас точка соприкосновения с Господом (8, с. 81).

Когда на душе хорошо, внешние нехорошества проходят, будто их не было. Уповайте на Господа и всегда просите Его заступления, и все у вас будет сходить с рук легко (8, с. 83).