V. «Переписка» Кантакузина с латинским патриархом Павлом

Излагаются причина и цель проведения бесед и написания посланий, направленных на то, чтобы утихомирить разногласия и споры, возникшие в Церкви вокруг учения свт. Григория Паламы. Причина состоит в том, что противники православного учения неверно истолковывают святоотеческое церковное предание, выводят свои собственные выводы и приписывают их богословам, а вследствие этого искажают учение сторонников исихастской традиции. Во вступлении ставится несколько задач: 1) верно истолковать учение святых отцов, 2) разъяснить, каких богословских взглядов придерживается сам Кантакузин и все прочие сторонники учения свт. Григория Паламы; 3) предохранить латинского патриарха Павла от ложного понимания исихастского учения.

И далее следует последовательное изложение православного учения.

1. Бог един и прост.

2. Действование Бога происходит из Его сущности, а сама сущность не может происходить из самой себя.

3. Божество нетварно. Там где сущность, там и действование: они находятся в таком отношении друг к другу, как, например, солнце и сияние или огонь и тепло.

4. Бог одинаково присутствует во всём, но всё существующее и созданное одной и той же Божественной силой может быть причастно Творцу только по своей свободной воле.

5. Имя Божества выражается как в сущности, так и в действовании, а потому, хотя и сущность, и действование нетварны, Бог остаётся единым.

6. Творение не безначально. Творению доступно несовершенное и неотчётливое познание Бога, причём не из того, что у Него (т. е. не из сущности), а из того, что вокруг (или около) Него (т. е. посредством природных свойств или действований).

7. Нет чего-либо ещё кроме Бога и твари. Освящение твари может быть даровано только нетварным Богом.

8. Существующее и существующее в чём-либо нельзя назвать целиком и полностью одним и тем же.

Кантакузину стало известно из уст самого папского легата Павла, что к нему приходили представители «богословского» лагеря, противоборствующего учению свт. Григория Паламы, и доказывали лицемерие и превратность царя: будто одно говорит, а в другое верит. В связи с этим император-монах излагает краткое определение о взаимоотношениях сущности и действования Бога: 1) сущность обладает действованием, 2) сущность и действование различаются между собой только мысленно («по примышлению»), 3) сущность и действование уподобляются огню и теплу или солнцу и сиянию (данные примеры заимствованы у святителей Василия Великого и Кирилла Александрийского).

Экс-император советует патриарху Павлу вразумить тех, кто не понимает этого учения, а также запретить лгать тем, кто клевещет на сторонников свт. Григория Паламы и всего церковного предания, обвиняя исихастов в двоебожии из-за используемого ими термина «различие».

Кантакузин заявляет, что и прежнее послание, т. е. первое по счёту, вполне ясно раскрывает истинное учение Церкви о сущности и действовании Бога и о возможности приобщения твари к своему Творцу, т. е. обожении. Но по причине того, что противники учения свт. Григория Паламы, осуждённые на Константинопольском соборе 1351 г., подобно многоглавой гидре, вновь и вновь нападают на Церковь, необходимо дать разъяснительный ответ. Тот, кто при различии природы и действования признаёт двух богов (как полагал, в частности, Прохор Кидонис, чьи слова анонимно цитируются здесь) и кто указывает на различие Божественных сил между собой, – тот поставляется в один ряд с диаволом.

Первое недоумение: как сущность обладает действованием? Ответ: нельзя полагать, что сущность Бога обладает действованием как одно в другом или что действование – это некая акциденция или качество, или предикат по отношению к сущности. Говоря словами св. Иустина Мученика, бытие и обладание у Бога превосходят всякое сложение. Ставится ряд риторических вопросов: можем ли мы познать, что происходит у Бога, если не имеем сил понять природу не только ангела, но и всякой твари? Может ли человек назвать себя мудрым, если не знает, где находится его душа: во всём теле или в отдельной его части?

Второе недоумение: что значит «по примышлению»? Это выражение не означает какую-то человеческую фантазию или вымышленную абстракцию, но выражает истинную реальность, т. е. то, что действительно существует. Таким образом, «по примышлению» сущность и действование различны, а в действительности едины и нераздельны.

Третье недоумение: подходят ли примеры огня и солнца к пониманию того, что у Бога? В богословии по снисхождению к немощи и ограниченности нашего тварного и земного рассудка употребляются подобные примеры, из которых необходимо извлекать только полезное, а прочее отбрасывать.

В богословии, как и в прочих науках, необходимо соблюсти соответствующий порядок: нельзя приступать к предмету, пренебрегая его основой. Основа богословия – это Премудрость Божия, выражаемая в церковном Предании, а не внешняя мудрость, которая зиждется на собственных убеждениях человека. Перечисляются различные ошибочные определения Фаворского Света, которые придуманы человеческим воображением и вследствие этого противоречат друг другу. Настоящий богослов, подобно апостолам, последует тому, что через Святого Духа открылось святым отцам, не требуя никакого доказательства.

Для подтверждения нетварности Фаворского Света приводится целый ряд святоотеческих цитат, в которых говорится о событии Преображении, когда Христос, оставаясь в тварной и тленной человеческой природе, в силу взаимообщения природных свойств и единства ипостаси показал Своим избранным ученикам Само нетварное Божество, которое превосходит всякое человеческое разумение.

Ответы на три вопроса легата Павла о Фаворском Свете. Во-первых, так как тварь не может видеть сущность Бога, Свет не называется сущностью, но также не следует именовать его и действованием, потому что никто из богословов не прилагал к нему такого именования. Во-вторых, Фаворский Свет был увиден и духовными (т. е. «боговидными, а не душевными»), и телесными очами, которые не оставались такими, каковы они по природе, но посредством Божественной благодати изменились в некое лучшее состояние. Знание Божественного даётся не в силу тварной природы и не благодаря внешнему образованию, иначе мудрее всех остальных считались бы эллинские мудрецы, однако тайны Царствия Божия были открыты рыбакам. Приводится пример апостола и первомученика Стефана, который только один из всей толпы удостоился видеть Христа. В-третьих, Свет называется единым, так как сущность, слава, сила и Божество едино; впрочем, можно употреблять выражение «три Света», но относить его следует к трём ипостасям.

Даются указания, как работать со святоотеческими источниками: неясные места следует толковать на основе более ясных, а не наоборот; непозволительно какое-то отдельное выражение святого отца, взятое вне контекста, приписывать общему мнению всей церковной традиции; нельзя искажать цитаты святых богословов, подгоняя их под свой желанный смысл.

Фаворский Свет может быть назван нетварным в силу взаимообщения природных свойств в ипостаси Иисуса Христа.

Однако антипаламиты, считая тот Свет тварным, используют различные способы доказательства своих мыслей с помощью святоотеческих цитат: либо заменяют местоимение каким-нибудь существительным, что верно грамматически, но ложно по смыслу; либо полностью выдумывают какую-то мысль и приписывают её святому отцу; либо вкладывают иной смысл в те или иные слова, употреблённые святыми в своеобразном ви́дении; либо используют подложные сочинения, написанные еретиками; либо вырывают отдельные фразы из контекста.

Антипаламиты осуждают томос Константинопольского собора 1351 г., составленный в защиту учения свт. Григория Паламы. Истолковывается верное понимание того, как одно в Боге – сущность, а иное – действование; как и то, и другое нетварно, и причастно, и непричастно; и видимо, и невидимо; и проистекает из причины, и является самой причиной. От применяемого к Богу выражения «низшее и высшее», Кантакузин отказывается, так как оно не встречается в святоотеческой письменности.

В своих посланиях Кантакузин приводит 13 точных (одна из них повторяется) и 4 аллюзорных цитаты из Священного Писания Нового Завета и 3 цитаты из Ветхого Завета. Главным образом, это слова из посланий св. ап. Павла, чаще всего из первого послания к Коринфянам. Выдержка из послания к Римлянам, доказывающая возможность причастности человека к Богу встречается дважды. Большинство новозаветных цитат подтверждают мысль о сверхъестественном даре Богови́дения.

Как удалось подсчитать, 3 цитаты (одна из них повторяется) – из постановлений Шестого вселенского собора, 97 цитат – из всей святоотеческой письменности и 3 цитаты Василия Селевкийского (не прославлен в лике святых). Любимые авторы, которые цитируются большее количество раз, – это свт. Иоанн Златоуст (15 цитат из слова «На Преображение», приписываемого современной патристикой св. Леонтию Константинопольскому, а также из толкований на Евангелия от Матфея и от Иоанна, также из слова «Против аномеев» и бесед «К Феодору падшему» и «К Евтропию»), свт. Василий Великий (12 цитат из «Опровержения Евномия», 189 письма, бесед «О вере» и на 44-й псалом), прп. Максим Исповедник (12 цитат, главным образом, из Амбигв и «Богословских глав», одна цитата взята из схолий на Ареопагитский корпус, которые частично приписываются также и Иоанну Скифопольскому), прп. Иоанн Дамаскин (11 цитат из беседы «На Преображение», «Изложения веры» и богослужебного текста).

Немногим реже цитируются сочинения свт. Кирилла Александрийского (8 раз: чаще всего, его книга «Сокровищ о Святой Троице»), свт. Афанасия Великого (7 раз: главным образом, «Слово на Благовещение», аутентичность которого под сомнением), а также «Вопросы христиан к язычникам» и «Вопросы и ответы к православным» (всего 7 раз), которые сам Кантакузин, как и прочие его современники, относит к св. Иустину Философу и Мученику, однако современная патристика склонна считать автором этих сочинений блж. Феодорита Киррского, что, впрочем, не умаляет значимости самих трактатов. Фрагментарно и очень кратко цитируются некоторые слова свт. Григория Богослова (7 раз), а также и автор корпуса «Ареопагитик» (всего 6 раз), чаще всего сочинение «О Божественных именах».

Наконец, отдельного внимания заслуживает цитация слов «На Преображение» некоторых авторов: прп. Ефрема Сирина, свт. Иоанна Златоуста (или Леонтия Константинопольского), свт. Анастасия Антиохийского, прп. Андрея Критского, прп. Иоанна Дамаскина, Василия Селевкийского. Некоторые из этих пассажей, особенно из беседы прп. Иоанна Дамаскина и прп. Андрея Критского, приводятся в огромном размере и многократно повторяются во фрагментах.

При цитировании святых отцов Кантакузин допускает некоторые видоизменения, которые можно свести к следующим пунктам (см. сноски к греч. тексту в Приложении 1):

1) замена служебных частей речи без потери смысла (вместо «или» – «если»),

2) слова или фразы переставляются местами (вместо «совершил природно» – «природно совершил»),

3) добавление или удаление дополнительных союзов, частиц и артиклей (например, добавление «и» или артикля «ὁ» по отношению к Богу Отцу),

4) замена одного слова другим, созвучным первому, без потери общего смысла цитируемого текста (вместо «ἀνεβλάστησεν», вырос – «ἀνεβλύστανε», проистёк; или такие яркие примеры: вместо «γεύσεως» (вкуса) – «γνώσεως» (знания); вместо «φύσις» (природа) – «χύσις» (течение)),

5) замена слов синонимами (φησίν – λέγει),

6) замена местоимений существительными для передачи смысла, если взята короткая фраза (после «τοῖς» добавлено «ἀποστόλοις»),

7) добавление отдельных слов для разъяснения смысла (παραλαμβάνει),

8) удаление некоторых слов без потери смысла (после «τοῦ» убрано «ἕκάστου» или после «μονογενῆ» убрано «Υἱὸν»),

9) добавление или удаление приставок у глаголов и существительных (например, вместо «сверх-Божество» – «Божество» и т. д.),

10) другие правила красиса и элизии (например, καθόσον – καθ’ ὅσον),

11) различное (слитное или раздельное) написание слов (διατοῦτο – διὰ τοῦτο),

12) замена наклонения в глаголах (вместо индикатива – конъюнктив),

13) вставка отдельных слов или целых предложений, которых нет у цитируемого святого отца («Ἡ τῶν οὐρανῶν καὶ τοῦ Θεοῦ βασιλεία διαφέρουσι μὲν ἀλλήλων, οὐ καθ’ ὑπόστασιν δέ, ἀλλὰ κατ’ ἐπίνοιαν»),

14) пропуск отдельных слов с целью смягчить позицию цитируемого автора (о Фаворском Свете у свт. Иоанна Златоуста (приписывается св. Леонтию Константинопольскому) сказано «ἐπέδειξε καὶ οὐκ ἐπέδειξεν», т. е. Христос показал и не показал Свою природную славу, но Кантакузин приводит лишь «ἔδειξε», т. е. показал),

15) замена слова противоположным по смыслу (единственный случай: вместо «γνῶσιν» (ве́дение) – «ἀγνωσίαν» (неведение), хотя смысл не меняется, так как истинное знание достигается через незнание).

Главный недостаток данного метода цитирования состоит в том, что порой Кантакузин приводит очень пространные цитаты, вследствие чего читатель уже забывает, для подтверждения какой мысли приводится та или иная выдержка. Конечно, он делает это ради того, чтобы противники не обвинили его в вырывании фразы из контекста, однако более целесообразным было бы вынести полную цитату куда-нибудь в сноску или в приложение, а в основном тексте помещать только основные мысли.

Данные послания, написанные императором-монахом в эпоху поздних исихастских споров по запросу латинского патриарха Павла, если не оригинальны, то, во всяком случае, своеобразны в сравнении с прочими более ранними или современными сочинениями, составленными в защиту учения свт. Григория Паламы. Для автора посланий, в первую очередь, важно – раскрыть подлинное богословское учение Византийской Церкви перед лицом Западного христианства и в связи с этим уточнить или даже переосмыслить ряд специфических понятий, использованных в кругу защитников учения свт. Григория Паламы на ранних этапах спора, но не имеющих прямого основания в святоотеческой письменности.

Цель данной «Переписки», обозначенная Кантакузином, – очистить Константинопольскую Церковь от богословских новшеств, которые появились, главным образом, из-за антипаламитского движения, но также (что прямо не заявляется императором, но становится очевидным впоследствии) из-за резкой и не всегда понятной терминологии сторонников и защитников учения свт. Григория Паламы.

Кантакузин употребляет очень осторожные выражения для определения различия между сущностью и действованием. Указывая на сверхсущностность и сверхименуемость сущности, он пишет, что имя Божества, которое указывает и на сущность, и на действование, «по мысли богословов, прилично скорее действованию, чем сущности» («Ὅτι τὸ τῆς θεότητος ὄνομα καὶ ἐπὶ τῆς οὐσίας κατηγορεῖται καὶ ἐπὶ τῆς ἐνεργείας – ἐπεὶ δὲ ὑπερούσιός ἐστιν ἡ τοῦ Θεοῦ οὐσία καὶ ὑπερώνυμος, μᾶλλον τῇ ἐνεργείᾳ ἀνήκει ἢ τῇ οὐσίᾳ κατὰ τοὺς θεολόγους».1:4). Обратим внимание на слово «скорее», которое не выражает догматической точности и безоговорочности данного заявления. Неслучайно затем приводятся слова свт. Григория Нисского из его письма «К Авлавию», где святитель готов относить имя Божества и к действованию, и к сущности.

В другом, уже третьем, послании Кантакузин пишет в том же духе, обращая внимания на постановления Шестого вселенского собора, где прямо не утверждается различие сущности и действования, но сказано о том, что действование происходит из сущности, на основании чего здравый человек может рассудить, что совершенно одно и то же не может производить и быть произведённым, обладать и быть обладаемым. Поэтому император и пишет Павлу, в чём состоит истинное учение Церкви: «Мы говорим, что сущность обладает действованием всё же отличным от сущности» («τήν τε οὐσίαν λέγομεν ἔχειν ἐνέργειαν, διαφέρουσαν ὁπωσοῦν τῆς οὐσίας».3:4). Следует обратить внимание на неопределённое наречие «ὁπωσοῦν» – так или иначе, каким-то образом.

Далее Кантакузин и вовсе не акцентирует внимания только на различии сущности и действования, но утверждает, что нельзя полагать, что они совершенно нетождественны или тождественны в одном и том же смысле («οὔτε πάντῃ ταυτὸν νομίζω, οὔτε πάντῃ οὐ ταυτόν οὐ μὴν τῷ αὐτῷ λόγῳ».3:5). Речь идёт о том, что сущность и действование, с одной стороны, едины и неразлучны, а с другой – на самом деле различаются между собой «по примышлению». Примечательно, что и в первом послании самым первым богословским тезисом выдвигается не различение сущности и действования, а единство и простота Бога («ὁ Θεὸς εἷς ἐστιν... ἁπλοῦς».1:1).

Такие смутные и несколько размытые определения обусловлены немощью и ограниченностью человеческого рассудка, что и желает подчеркнуть Кантакузин перед лицом Римской Церкви, которая положилась не на Божественное, а на человеческое основание. Потому-то в посланиях и уделяется столько места разграничению и даже совершенному противопоставлению земной мудрости и премудрости, даруемой Богом и содержащейся в церковной святоотеческой традиции.

В связи с этим Кантакузин, обороняясь от своих оппонентов, придирающихся к каждому слову, считает возможным заменить употребляемые ранее по отношению к Богу понятия «низшее и высшее» («ὑπερκειμένη καὶ ὑφειμένη»), которых уже не было в томосе Собора 1351 г., терминами «большее и меньшее» («μείζων τε καὶ ἐλάττων») только потому, что первые не встречаются в святоотеческой традиции (5, 13). Кроме того, по этой же причине и Фаворский Свет, который не может быть сущностью, не желательно называть и действованием (5, 1), но следует употреблять святоотеческие именования (например, свт. Григорий Богослов называет Свет Божеством), что свидетельствует о важности смысла проповедуемого исихастами учения, а не об одном только его формальном догматическом выражении.

Ещё один важный момент – это неоднократное подчёркивание того, что Божественный Свет может быть увиден нами только «по преизбытку Божественного изменения и преложения в лучшее» («κατὰ τὴν ὑπεροχὴν τῆς θείας ἀλλοιώσεως καὶ τῆς ἐπὶ τὸ κρεῖττον μεταβολῆς». 5, 3; ср. 5, 5). Вероятно, здесь отражаются личные глубинные переживания автора, которые невозможно воспроизвести словами, но они действительным образом могут быть испытаны человеком на духовном уровне. Можно предположить, что поддержка Кантакузином партии последователей учения свт. Григория Паламы на первых этапах обуславливалась лишь политическими мотивами, но затем с ним лично вдруг произошла духовная перемена, мистическое преображение его личности, вследствие чего он удалился от престола и стал монахом.

Таким образом, пытаясь объяснить суть истинного богословия латинскому Риму от лица православного Востока, Кантакузин заключает мысль о том, что подлинное богословие не должно остаться лишь теоретическим или схоластическим рассмотрением Божественных предметов, но призвано перерасти в праксис, т. е. в деятельную жизнь, которая состоит в приобщении и соединении человека с Богом.