Том II. Тамбовский и Харьковский периоды жизни и деятельности м. Макария. (1857 –1863 г.)

В конце 1895 года издан нами первый том биографии митрополита Макария (Булгакова). Благосклонное отношение родной нашей Академии, почтившей этот труд высокою наградою, равно как и всей вообще церковно-исторической критики и литературы к сочинению автора послужило для этого последнего новым побуждением к посильному продолжению принятой им на себя работы... Но перемена кафедры в Академии и другие некоторые обстоятельства, не зависевшие от автора, задержали выпуск настоящего тома.

Во втором томе изображается жизнь и деятельность м. Макария за время 1857–1868 г., на которые надают Тамбовский и Харьковский периоды его жизни. Деятельность м. Макария в эти годы может быть обозначена как епархиальная по преимуществу, чем она существенно отличается от предшествующей его деятельности, как духовно-училищной по преимуществу, и от последующей, когда м. Макарий является пред нами в виде церковного администратора, принимающего самое деятельное и широкое участие в высшем управлении русскою церковью.

Самое глубокое сочувствие к труду автора по составлению биографии м. Макария, первого преподавателя истории русской церкви в Киевской духовной Академии, и вместе желание видеть продолжение сего труда в печати выразил почивший профессор Иван Игнатьевич Малышевский, незабвенной памяти которого автор и посвящает настоящий том.

Киев 1902 года, 22 ноября.

Отъезд преосв. Макария из С.-Петербурга. Свидание с братом. Скорбные думы и болезнь преосв. Макария. Посещение Москвы и Рязани. Путешествие его по Тамбовской епархии. Прибытие в Тамбов. Первое служение и первая проповедь.

1 мая 1857 года, в самый день ангела преосв. Макария, последовало назначение его на кафедру епископа Тамбовского и Шацкаго. 12 мая преосв. Макарий сдал должность ректора С.-Петербургской духовной Академии, а чрез три дня после того оставил Академию и Петербург.

С глубокою грустью покидал преосв. Макарий место своего прежнего служения, – «тихий приют духовного просвещения, где так счастливо протекла лучшая пора его жизни и где все сделалось для него так близким и родственным»⁷⁰³. Преосв. Макарии глубоко свыкся с жизнью ученого администратора – начальника высшего духовно-учебного заведения. Он полюбил, пристрастился к учено-литературной деятельности, в которой привык находить отдых для своей души. Высокое наслаждение ему доставляло постоянное общение с такими же учеными людьми, как и сам он, – с людьми благородными, талантливыми и высокообразованными. Наконец, он привык постоянно и систематически следить за умственным развитием окружающего общества, за движением всего образованного мира и со своей стороны принимать деятельнейшее участие в этом движении. «Все это было возможно для меня здесь, в Петербурге. Но могу ли я делать то же самое в Тамбове? Каков этот город? Есть ли там образованные люди, с которыми можно было бы беседовать по душе в тишине кабинета, делиться с ними своими мыслями и впечатлениями, которым можно было бы поверять свои планы и намерения, в обществе которых можно было бы отдыхать душой после усиленных серьезных работ? Можно ли будет в Тамбове продолжать начатые учено-литературные труды, можно-ли будет там доставать необходимые для этого пособия»?.

Такие, или подобные им мысли, без сомнения, постоянно занимали преосв. Макария с того самого времени, как он узнал о своем назначении в Тамбов. Такие же думы, бесспорно, наполняли его скорбную душу и в минуты его разлуки с Академией и Петербургом. А между тем вскоре по оставлении С.-Петербурга скорбь преосв. Макария должна была еще более усилиться. Не выезжая из Петербурга, преосв. Макарий три дня (15–17 мая) провёл в семье младшего брата А. П. Булгакова, служащего священником при церкви Обуховской Больницы. Преосв. Макарий был глубоко привязан к этой родственной семье. В ней он часто находил нравственное отдохновение от своих непрерывных трудов и успокоение от тех случайных огорчений и неприятностей, какие были так же и в его сравнительно счастливой и спокойной Петербургской жизни. В беседах со своим братом и его глубоко образованной супругой преосв. Макарий часто проводил время и делился с ними всеми своими заветными мечтами, предположениями и намерениями. Понятно теперь, какая искренняя и глубокая скорбь должна была наполнять душу преосв. Макария, когда он в последний раз посетил столь дорогую для него семью на пути в далекий Тамбов. Он был положительно убежден, что такого общества, какое он находил в семье своего брата, в Тамбове он никогда не найдет.

В семье своего брата преосв. Макарий провел 16 и 17 мая и только уже на следующий день, 18 мая, отправился в дальнейший путь. 19 мая он был уже в первопрестольной столице, откуда писал своему брату в тот же день следующее: «спешу послать тебе весточку из Москвы. Я ехал по железной дороге прекрасно и доехал благополучно. В пять часов (разумеется 18 мая), вместо обеда, напился чаю и чувствовал себя очень хорошо до самого вечера. Воздух был изумительный, пропитанный ароматом. Ночью я кое-как спал и почти не слышал дождя, который был довольно сильный. Утро явилось во всей майской свежести, какого и не запомню. К 8 часам приехали в Москву и я остановился там, где желал. Напился чаю, отстоял обедню, которую служил в своей домовой церкви сам преосв. Алексий⁷⁰⁴. Затем пообедал к трем часам и вместе с ним отправились в Чудов монастырь, где завтра праздник. Я приложился к мощам, находящимся в кремлевских церквях, съездил в Донской монастырь к преосв. Евгению⁷⁰⁵ – и вот, возвратившись оттуда, пишу к тебе письмо ровно в семь часов вечера. Владыку – митрополита, к сожалению, я не застал в Москве: он в Сергиевской лавре и приглашал письменно чрез преосв. Алексия приехать туда; но я не решаюсь, потому что иначе не поспеть к троицыну дню в Тамбов. Завтра утром в 8 часов выезжаю из Москвы и буду спешить в Тамбов, потому что, не скрою от тебя, железная дорога своею страшною качкою оказала весьма вредное влияние на мою болезнь, – и она обнаружилась в новом месте. Впрочем, к 10 часам вечера новая боль моя почти унялась и она, может быть, не в связи с моею прежнею болезнью: боюсь, чтобы тебя напрасно не встревожить. До Тамбова, конечно, не придется лечиться: боюсь, как бы болезнь не усилилась. Помолись обо мне!... Москва после Петербурга показалась мне очень не блестящею: чем же покажется Тамбов? Но все это не беда, если бы Бог дал здоровье»⁷⁰⁶.

Дальнейший путь преосв. Макария лежал через Рязань. Путь этот нужно было уже совершать на лошадях. Не смотря на затруднения и неприятности, с которыми было неизбежно связано такое путешествие, оно все таки доставило преосв. Макарию немало и новых, приятных впечатлений. Сам он после вспоминал об этом путешествии с полным удовольствием. «Ах, сколько я испытал новых впечатлений на пути из Москвы до Тамбова», – писал он впоследствии своему брату. «В Рязани меня приняли весьма радушно и я пробыл там с 8 ч. утра до 5 ч. вечера, служил с соборе царский молебен (это было во вторник) и пр. и пр. В среду (22 мая) въехал в пределы своей епархии и здесь на первой станции получил письмо от генеральши Бистром с приглашением заехать к ней на пути в пяти верстах от станции посмотреть церковь и отобедать. Тут меня угостили с величайшим радушием, надавали мне прекрасных роз из оранжерей и проч. К 8 ч. вечера я прибыл в город Козлов, где ожидали меня по всем улицам бесчисленные толпы народа. В соборе я сказал речь, благословил всех и поехал в загородный монастырь для ночлега. Тут представлялись мне все власти и чины из города, – и я, проводив их, проспал первую ночь довольно спокойно. С 6 часов утра я поехал в Тамбов и на всем пути по деревням мне были торжественный встречи. Боже мой! Какое усердие в народе! Какое уважение к Архиерею! В Тамбове за городом меня ожидали все чины и вместе со мною отправились все в загородный мой дом, где и представлялись все по очереди... Не описываю тебе множества подробностей... Я доселе не имел еще часа покоя днем от визитов»⁷⁰⁷.

Преосв. Макарий временно остановился в Тамбовском загородном архиерейском доме, отложив самый въезд свой в кафедральный город до троицына дня. Ему необходим был отдых после утомительного от непривычки путешествия, которое особенно чувствительно давало себя знать при его болезненном состоянии. Погода и местоположение загородного архиерейского дома как нельзя лучше благоприятствовали укреплению больного архипастыря. «Сад у меня», – писал преосв. Макарий брату, – «прекрасный за городом, воздух самый чистый, от утра до вечера поют соловьи»⁷⁰⁸.

Между тем наступило и 26 мая, день радостного праздника в честь пресв. Троицы. Этот день преосв. Макарий назначил для первого общения со своей новой паствой и для вступления в управление Тамбовской епархией. Рано утром в этот день преосв. Макарий отправился из своего загородного дома в Тамбов. При везде в город, около Троицкой церкви, его встретило все городское духовенство. Облачившись в Троицкой церкви, преосв. Макарий, в предшествии крестного хода, отправился к кафедральному собору. По свидетельству очевидцев, это было торжественное, редкое шествие, произведшее на всех участвовавших в нем глубокое впечатление. Весь путь, по которому направлялся крестный ход с преосв. Макарием во главе, был покрыт зеленою травою, и многие из зрителей бросали цветы на дорогу, по которой шел новый святитель Тамбова.

По прибытии в кафедральный собор, преосв. Макарий совершил первую литургию в новом месте своего служения и в конце её сказал первое приветственное слово своей новой пастве. В этом слове он выражал своим новым духовным чадам пожелание благодатного общения с преев. Троицею. Смысл этого своего первого благожелания он сам же прекрасно разъяснял в заключении слова. «Проникнутый всеми этими мыслями о необходимости для нас благодати Божией в деле нашего спасения говорил преосв. Макарий в заключении своего вступительного слова, – «глубоко убежденный, что без её содействия мы не можем, при всех с нашей стороны усилиях ни быть верующими, ни соделаться благочестивыми, я счел долгом, братие, а вместе и возлюбленные чада мои о Христе, при самом начале моего служения у вас уяснить вам, по возможности, эту важнейшую истину. Примите-ж ее, как первый мой урок вам, с христианской любовью и напечатлейте, как можно глубже, в вашем уме и сердце. Пусть эта истина, что без помощи Божией мы не в состоянии совершить ничего христиански – доброго, соделается главным правилом жизни. Тогда во всех ваших предприятиях вы научитесь постоянно обращаться к Господу и просить Его благодатного содействия, – и благословение Божие будет, несомненно, всегда над вами. Тогда все последующие уроки в истинах веры и благочестия, какие я обязан преподавать вам, будут усвояться вами с большею легкостью и осуществляться в самой жизни. Тогда и все вообще мое пастырское служение у вас облегчится для меня и потечет гораздо успешнее к славе Божией и вашему спасению. А я, со своей стороны, не премину молить Господа об исполнении моего первого и самого искреннего вам благожелания, которым я начал мою настоящую беседу и которого не могу не повторить здесь в заключение: «благодать Господа нашего Иисуса Христа и любовь Бога и Отца и причастие Св. Духа да будет со всеми вами»⁷⁰⁹.

Так начал преосв. Макарий свое служение в сане епископа Тамбовского и Шацкого. Служение это продолжалось без малого два года. К подробнейшему обозрению его мы и переходим.

Состояние епархиальных дел в Тамбове при преосв. Макарии. Первоначальное знакомство преосв. Макария с епархиальным управлением. Перемены по консистории. Первое обозрение епархии и результаты его. Заботы преосв. Макария о церковном благочинии, о подчиненном духовенстве и, в частности, о безместных членах его. Миссионерская деятельность преосв. Макария в Тамбове. Правила, какими он руководствовался при определении на священно-церковно-служительские места. Преосв. Макарий, как епархиальный администратор. Путешествия по епархии и близкое знакомство с состоящем и бытом Тамбовского духовенства.

С первых же дней по приезде в Тамбов преосв. Макарий, не смотря на продолжавшееся нездоровье, начал деятельно знакомиться с состоянием своей епархии. Кое-что об этом он мог узнать еще в Петербурге от синодального обер-прокурора и других синодальных чиновников.

Состояние епархиальных дел в Тамбове, как оно постепенно раскрылось пред новым архипастырем, не могло порадовать и утешить этого последнего. Беспорядок и запущенность господствовали везде. Главная причина этого заключалась в следующем: Предшественник преосв. Макария на Тамбовской архиерейской кафедре преосв. Николай⁷¹⁰ был весьма деятельным архипастырем, но только до тех пор, пока ему не изменяло его здоровье. К сожалению, с половины 1851 года его постигла серьезная хроническая болезнь, постепенно затем усиливавшаяся, препятствовавшая ему не только внимательно следить за канцелярским делопроизводством по консистории и другим епархиальным учреждениям, но даже аккуратно совершать богослужение, и в конце концов заставившая его удалиться на покой. Следствием постоянного болезненного состояния архипастыря была крайняя запущенность епархиального управления, выражавшаяся в чрезвычайной медленности делопроизводства, в промахах и даже прямых ошибках против формы и закона и в других еще более крупных беспорядках, которые иногда делались известными даже Св. Синоду и вызывали со стороны его неоднократные побуждения и замечания. Преосв. Макарию, прежде всего, пришлось считаться с этими беспорядками, в чем он и сам скоро убедился. «Видел я преосв. Николая вскоре после своего приезда», – писал он своему брату. «На вид преосв. Николай свеж и здоров, но жалуется на слабость ног и плохо владеет языком: говорит отрывисто, с трудом и большею частью односложными фразами. Он разбит параличом»⁷¹¹... Болезненность преосв. Николая и была причиною запущенности епархии.

Главный же источник всех беспорядков и застоя в епархиальном управлении был в местной консистории. Секретарь и некоторые члены её еще раньше возбудили против себя общее недовольство в епархии. Потому преосв. Макарий начал свои исправления по епархиальному управлению именно переменою их. «Войну с консисторией», – писал он брату, – «продолжаю и по предложению моему, секретарь подал уже просьбу об увольнении: избираю себе секретаря из профессоров семинарии и на днях дело пошлю к Графу⁷¹². Добираюсь и до членов консистории... Передай Ивану Михайловичу⁷¹³, что его советом в решении консисторских дел я воспользоваться доселе не могу: ни на одного из членов консистории положиться нельзя. Работаю все сам; сам пересматриваю целые кипы дел и часто замечаю плутни, делаю выговоры то секретарю, то членам, то столоначальникам... Какая несносная возня»⁷¹⁴.

Приведя в должный порядок консисторское делопроизводство, окончив со свойственною ему быстротой важнейшие текущие дела по епархиальному управлению и познакомившись с градским Тамбовским духовенством и местными духовно-учебными заведениями, преосв. Макарий поспешил лично познакомиться и с другими частями своей обширной епархии. «Я выехал из Тамбова», – писал он брату об этой первой своей поездке по епархии, – «уже более недели, проезжал разные города и села, часто служил, иногда по три дня сряду, и почти везде говорил проповеди без приготовления, прямо на память. Проповеди эти я не записываю и все они никогда не увидят печати; да и не нужно. Но я вижу и чувствую, что они, при всей своей простоте и безыскусственности, действеннее проповедей, сочиненных – искусственных, как свободное излияние мыслей. Иногда эти импровизации не совсем удаются, когда я бываю утомлен службою, или не совсем здоров, а иногда выходят очень удачны, как например нынче в Липецке, где я, по случаю вод целебных, которыми приехал сам лечиться, поговорил православным о водах духовных, необходимых для излечения душ»⁷¹⁵...

В Липецке преосв. Макарий оставался около трех недель и принимал здесь лечебные ванны. «Наконец, я в Тамбове», – писал он об этом своему зятю А.П. Солнцеву, – «и вот уже странствую по своей епархии и теперь нахожусь в Липецке. Все, слава Богу, идет у меня хорошо на новом месте и я очень доволен. Много только дел и хлопот, особенно пока я еще не ознакомился с своею епархией. В Липецке я думаю прожить около трех недель, чтобы полечиться железными ваннами: авось они мне помогут и подкрепят мои силы»⁷¹⁶. Состояние здоровья преосв. Макария, когда он приехал в Липецк лечиться, было незавидное и заставляло его безпокоиться. «Ванны начну брать через день или через два, отпустив от себя свиту», – писал он в это время брату. «Буду брать две ванны в день. Обещают пользу. Квартиру мне отвели здесь хорошую – целый дом помещичий с садом пред окнами. Все за мною ухаживают, только решительно не дают покоя. Я чувствую себя все в одном положении по здоровью: несчастная опухоль не уменьшается к прискорбию, – и не знаю, что будет»⁷¹⁷. Но ванны липецкие, согласно обещанию докторов, оказали весьма благотворное действие на преосв. Макария, и здоровье его значительно поправилось. «Я уже взял 18 ванн», писал он брату, – «и чувствую себя почти совершенно здоровым, и последняя моя болезнь почти прошла: опухоль пропала. И я теперь успокоился»⁷¹⁸...

Окончив лечебный свой курс в Липецке, преосв. Макарий продолжал обозрение епархии. В половине июля он окончил ревизию и возвратился в Тамбов. Сюда он спешил, между прочим, еще и для того, чтобы побывать на годичных экзаменах в семинарии и лично наблюсти за ходом консисторского делопроизводства, незадолго пред тем упорядоченного им. «Возвратившись из Липецка в Тамбов писал он брату, – «я нашел здесь такое множество дел, что доселе не могу управиться, работая утро и вечер. А эти посетители решительно мне надоели: отнимают время по пустому. Они-то переменяются, а я все один и один: с каждым поговори, а иной сам разболтается так, что не дождешься конца. Заниматься здесь совершенно нельзя»⁷¹⁹. Самое главное внимание преосв. Макария и теперь, как и прежде, было обращено на консисторию, которая видимо представляла самое больное место в епархии. Скоро, впрочем, преосв. Макарий совершенно устроил свою консисторию и успокоился на счет её. «Дела мои по консистории», – с видимою радостью сообщал он своему брату об этом, – «начинают уменьшаться и приходить в порядок. О увольнении прежнего секретаря и назначении нового теперь дело в Св. Синоде. Жду решения»⁷²⁰...

Покончив текущие дела, преосв. Макарий снова отправился путешествовать по епархии с целью ближайшего знакомства со своею паствою. «Ровно через неделю, т.е. 3 августа», – писал он брату 26 июля, – «я снова отправлюсь по епархии на целый месяц»⁷²¹.

Действительно, преосв. Макарий на этот раз проездил по епархии весь август. Он посетил весьма многие церкви уездов: Тамбовского, Кирсановского, Моршанского Елатомского и Шацкаго. Возвратился в Тамбов он 31 августа. Каковы были результаты двукратной ревизии преосв. Макария, и особенно августовской ревизии его, это можно видеть из следующего определения Тамбовской духовной консистории, состоявшегося 18–24 сентября 1857 года, по предложению преосв. Макария. «При обозрении Его Преосвященством епархии в августе 1857 года», – читаем в этом определении, – «оказалось следующее: в с. Кузьминке Тамбовского уезда ограды около церкви нет, а внутри церкви потолки отделаны плохо и неприлично храму. В с. Царевке того же уезда ограды около церкви тоже нет. В с. Рассказове каменная церковь нечиста и невместительна для прихожан, по стенам оной сквозь крышу проходит течь, а ограда около оной во многих местах разрушилась. В с. Паганке церковь от пыли нечиста и ветха. Кирсановского уезда: в с. Соколовке церковь очень ветха и близка к разрушению, в с. Дворяницине в куполе церкви проходит течь и ограды около церкви нет. Моршанского уезда в селах: Свиньине – ограды церковной нет, в Чернине – тоже ограды нет, в Алгасове – две церкви ветхие неблагообразно устроены. Елатомского уезда в с. Заречном Свигуеве ограды нет. Шацкого уезда в с. Новой Островке среди церкви два возвышенные места устроены без особой причины, в с. Рождественском – церковь внутри от пыли нечиста, ограды нет, а в притворе окна перебиты и забиты худым тесом без приличия. Консистория, по предложению преосв. Макария, определила: 1) относительно замеченных нечистот и неопрятностей внушить священно-церковно-служителям тех церквей, чтобы впредь такой небрежности о храмах не допускали и содержали бы оные в приличной дому Божию чистоте и опрятности, под опасением за несоблюдение сего неминуемого взыскания; 2) относительно замеченных по некоторым церквям, а в особенности с. Рассказова Димитриевской церкви не вместительности, ветхости, течи и неимения оград сообщить по селениям казенным – в Палату Государственных Имуществ, а по помещичьим – в Губернское Правление и просить оные побудить прихожан церквей, чтобы они озаботились об исправлении и устройстве, чего следует, а священно-церковно-служителям оных, независимо от сего, подтвердить, чтобы они внушали прихожанам своим и сами заботились об исправлении необходимого содержания храмов Божиих в приличном виде»⁷²².

Из настоящего консисторского определения видно, насколько была внимательна ревизия церквей, произведенная преосв. Макарием летом 1857 года. Видно, что он всесторонне обозревал церкви и не оставлял без внимания даже самых мельчайших подробностей. Впрочем, ревизия преосв. Макария не ограничивалась внимательным обозрением одного только внешнего благоприличия приходских церквей, как можно подумать на основании сейчас приведенного определения Тамбовской духовной консистории. Ревизия его бывала действительно всесторонней. При посещении приходов он испытывал священников и других членов причта в знании ими догматов веры (катехизиса), церковной истории, канонических постановлений и церковного устава. В некоторых случаях он поступал еще таким образом. С целью непосредственно и ближе узнать возможно большее число подчиненного духовенства он иногда приказывал, чтобы члены нескольких окрестных причтов собирались в одном каком-либо определенном месте. Здесь преосв. Макарий вел продолжительные беседы с собиравшимися священно-церковно-служителями и путем таких собеседований, во время которых просил всех заявлять ему о своих нуждах и о выдающихся особенностях своей пастырской деятельности, он непосредственно знакомился с духовенством, а чрез него получал верное представление и о духовно-нравственном состоянии Тамбовской паствы. Как по время подобных собеседований с духовенством, так и вообще при посещении церквей преосв. Макарий был ласков, вежлив и обходителен в обращении с своими подчиненными, что некоторым казалось тогда даже странным. Но за то с неисправными или виновными в чем- либо членами причтов преосв. Макарий поступал строго и в иных случаях даже очень. Не оставлял без духовной пищи преосв. Макарий и прихожан во время объезда епархии. В каждой церкви он говорил поучения. Поучения его в подобных случаях бывали всегда кратки, просты, для всех понятны и назидательны. «Молитесь Богу, чтите родителей и старших, повинуйтесь власти, слушайтесь своих духовных пастырей, свято храните православную отеческую веру, живите благочестиво, любите друг друга, имейте мир между собою» – вот главное содержание всех таких бесед. Кроме того, в подобных своих беседах преосв. Макарий преподавал иногда наставления особенные, соответственные нравственному состоянию того или другого прихода. Об этом он предварительно подробно расспрашивал благочинного и местного священника. Народ с благоговением встречать, провожал и внимал голосу своего архипастыря. Некоторые села в первый раз видели у себя архиерея в лице преосв. Макария. Радости и восторгу жителей подобных сел от своего архипастыря не было предела.

Всю осень и зиму 1857–58 года преосв. Макарий прожил в Тамбове. Только один раз за это время он выезжал в епархию, именно в г. Моршанск, где освящал вновь устроенный собор. «Я крайне устал и измучился», писал он по этому поводу своему брату. «Едва проводил дорогого гостя⁷²³, я на другой же день раненько отправился в Моршанск. Там сряду служил три дня, освятил три престола, сказал две проповеди... Что сказать тебе о вынесенных мною впечатлениях? В Моршанске собор огромнейший, какой только я когда-либо видел, стоивший около двух миллионов ассигнациями. Стечение народа было поразительное и в самой церкви и вокруг неё во все три дня»⁷²⁴.

Осень и зиму 1857–58 года преосв. Макарий провел главным образом в заботах по епархиальному управлению. И прежде всего он обратил свое внимание на церковное благосостояние и благоустройство. В силу особенного склада своего характера преосв. Макарий желал, чтобы все, находившееся около него, было благоустроено как можно лучше, изящнее и приличнее. В частности, он заботился, чтобы храмы Божии в его епархии были вполне благоприлично обставлены и чтобы богослужение в них совершалось благоговейно, в полном соответствии с церковным уставом и по возможности торжественно. В благолепии храмов Божиих и благоговейном, торжественном совершении в них богослужения преосв. Макарий видел одно из важнейших средств благотворного воздействия церкви на прихожан, средство к пробуждению в них духа благоговейного, молитвенного, церковного. В этом отношении сам преосв. Макарий желал быть образцом для всего подчиненного ему духовенства. Он неопустительно служил во все воскресные и праздничные дни, исключая того времени, когда бывал нездоров, или был в епархии. Служение его всегда отличалось особенною торжественностью, благоговением и благолепием. Почти ни одного служения он не оставлял без поучения, которые произносил наизусть и при весьма торжественной обстановке. Оттого проповеди его, не отличавшиеся особенным внутренним красноречием, подобно, напр., иннокентиевским, или филаретовским проповедал, производили сильное впечатление на слушателей, нравились им и всегда привлекали массы богомольцев в церкви, где совершал богослужение преосв. Макарий.

Желая дать наглядный пример всему подчиненному духовенству, как должно благоустроят храмы Божии, преосв. Макарий позаботился, прежде всего, надлежащим образом украсить храм, находившийся при его архиерейском доме. Между прочим, на монастырском дворе, около самых окон архиерейского дома и недалеко от главного монастырского храма, находились кузницы. Увидев их, преосв. Макарий тотчас же приказал снять их и перенести за монастырский двор, ближе к берегу р. Цны, у которой был расположен и самый монастырь. Вскоре потом он приступил к перестройке и обновлению всех монастырских храмов и зданий. «Начинаю», – сообщал он об этом своему брату, – «переправлять разом весь мой монастырь, т.е. три церкви, братские келлии, трапезу и другие три флигеля, а равно и всю ограду вокруг монастыря, которые решительно не были исправляемы лет семнадцать... Я насобирал уже для этого пожертвований до пяти тысяч серебром и еще надеюсь... Пусть хоть этим оставлю здесь о себе память, если не чем другим. Большую мою церковь, холодную теперь делаю теплою, с печьми под нею, и заново перемащиваю»⁷²⁵. Начатые весною 1858 года работы по переустройству церквей были закончены осенью того же года. 12 октября 1858 года преосв. Макарий уже сообщал своему брату: «в следующее воскресенье буду освящать церковь у себя в монастыре главную – Казанскую, которая теперь уже совершенно обновлена и сделана теплою, чтобы на праздник Казанской Богоматери служить здесь уже торжественно»⁷²⁶. Произведенные преосв. Макарием переделки в Казанском монастыре значительно облагообразили его. Все перестройки происходили под личным наблюдением самого преосв. Макария.

Благоустраивая и украшая храм Казанского Тамбовского монастыря, в котором находился архиерейский дом, преосв. Макарий в то же время с большим сочувствием относился к благоустройству и других храмов своей епархии. При нем в Тамбове и в Тамбовской епархии вообще были устроены и им лично освящены некоторые выдающиеся храмы. Так, 22 сентября 1857 года им была освящена главная Тихвинская церковь Кирсановского женского монастыря; церковь эта была разобрана еще в 1852 году, с разрешения преосв. Николая, а окончились постройки, состоявшие в возведении второго этажа и новой каменной колокольни, в 1856 году⁷²⁷. 20 октября того же года преосв. Макарий освятил Тамбовскую церковь во имя Пресвят. Троицы; церковь эта была заложена еще в 1846 г., а закончились постройки и отделка её (без колокольни) в 1857 году⁷²⁸. 24 ноября того же года был освящен преосв. Макарием Моршанский великолепный собор, строившийся около 20 лет⁷²⁹; обстоятельства освящения этого храма известны нам уже из слов самого преосв. Макария. Наконец, в октябре следующего 1858 года преосв. Макарий освящал храм Козловского Троицкого монастыря. 12 октября этого года он писал своему брату: «на сей неделе во вторник я отправляюсь в Козлов освятить церковь в тамошнем монастыре и пробуду там дня два-три».

В видах возможно большего содействия благолепию и благочинию церковного богослужения преосв. Макарий заботился также о том, чтобы при богослужении, особенно в торжественных случаях, употреблялись вполне благоприличные облачения, и диаконы, особенно соборных храмов, имели хорошие голоса. 3 сентября 1858 года он дал консистории такое предложение: «Признавая необходимым иметь на высокоторжественные дни всему духовенству города Тамбова приличную ризницу одинакового цвета, я предлагаю консистории войти в соображение, не найдет ли она возможным устроить такую ризницу по образцу, обозначенному в прилагаемом при сем прейскуранте московского первой гильдии купца Василия Сытова, о чем и представить мнение». Консистория решила иметь облачения золотого глазета⁷³⁰. С того времени богослужение в высокоторжественные дни начало совершаться в Тамбове с особенною торжественностью. Между прочим, преосв. Макарий обязательно требовал, в видах большей торжественности, чтобы на царские молебны в кафедральный собор собиралось решительно все Тамбовское градское духовенство: нарушителей такого порядка он подвергал денежному штрафу. – По тем же самым соображениям, при определении на диаконские места, преосв. Макарий обращал особенное внимание на качество и силу голоса кандидатов диаконства. Таки, между прочим, на прошении окончившего семинарский курс Луки Успенского о предоставлении ему диаконского места при липецком соборе, преосв. Макарий 15 февраля 1858 года положил такую резолюцию: «о. регент испытает, хорош ли голос у просителя для диаконства». Когда же регент дал отзыв, что Успенский может быть хорошим диаконом по голосу, то преосв. Макарий на справке консистории написал: «17 февраля 1858 года. Место предоставить Успенскому, как имеющему хороший голос»⁷³¹.

Другим важнейшим предметом забот преосв. Макария в Тамбове было подчиненное ему духовенство со стороны надлежащего исполнения им своих обязанностей, равно как и со стороны материального его положения. Должно заметить при этом, что в числе других неприятных и крайне запутанных дел, над которыми немало трудился и преосв. Николай и которые перешли от него к преосв. Макарию, было дело о распределении безместных священно-церковно-служителей. Дело это возникло при следующих обстоятельствах. В 1842 году, как известно, для русского приходского духовенства были учреждены определенные штаты. По введении этих штатов, многие священно-церковно-служители оказались излишними и остались без мест. Вследствие значительного сокращения вакансий, отчисленных в заштат священно-церковно-служителей решительно некуда было размещать. Тогда предшественник преосв. Макария епископ Николай оказался в большом затруднении. В 1847 году преосв. Николай решился довести до сведения Св. Синода о своих затруднениях по приведению сельского приходского духовенства в соответственное с новыми штатами положение. Св. Синод на этот раз ограничился только указанием преосв. Николаю на узаконения, изданные относительно проекта духовных штатов и на выпуск окончивших семинарский курс воспитанников в сельские наставники. Но чрез три года после того Св. Синодом были приняты более действительные меры к уменьшению излишних членов духовенства и к приведению его в предположенный комплект. Теперь предписано было увольнять из духовного звания всех неспособных к службе и всех опорочивших свое поведение церковнослужителей. Наконец, еще несколько времени спустя, именно в 1853 году, последовало предписание Св. Синода отдавать в военную службу молодых людей духовного звания от 20 до 30-летнего возраста, которые в духовном ведомстве не занимали никаких должностей, а также и тех из находившихся на службе, которые подлежали исключению из духовного звания на основании прежних постановлений. Это последнее распоряжение, действительно, ускорило выход из духовного звания низших членов причтов церковных и готовившихся занять низшие степени церковного служения и быстро освободило епархию от излишества в духовном сословии, не дав, впрочем, совершенного простора в замещении священно-церковно-служительских вакансий сообразно проекту штатов⁷³².

В таком именно положении дело о безместных членах причтов находилось при вступлении преосв. Макария в управление Тамбовской епархией. По прежнему в епархии оставалось много безместных священно-церковно-служителей, которые постоянно беспокоили епархиальное начальство своими просьбами и домогательствами. С этими то безместными и пришлось иметь дело главным образом преосв. Макарию.

Конечно, преосв. Макарий не мог не видеть всей бедственности того положения, в каком находились оказавшиеся помимо своей воли без места члены подчиненного ему духовенства. Он глубоко сочувствовал их жалкому и бедственному положению и, насколько мог, старался принимать меры к тому, чтобы оказать им помощь. Для того, чтобы иметь возможность пристраивать безместных священно-церковно-служителей, при том без ущерба для новых кандидатов, преосв. Макарий больше всего заботился о восстановлении священно-церковно-служительских вакансий там, где позволяли обстоятельства. И не его, конечно, была вина, если не все ходатайства его такого рода получали удовлетворение со стороны высшего начальства. Во время ревизии приходских церквей летом 1857 года преосв. Макарий на рапорте благочинного с. Рассказова Тамбовского уезда священника Константина Никифорова, представлявшего ему ведомость о церквях, священно-церковно-служителях и прихожанах подведомственного округа, положил 17 августа такую резолюцию: «войти в соображение, не следует ли открыть четвертый штат в с. Рассказове при Дмитриевской церкви». По справке в консистории оказалось, что при этой церкви на каждый штат приходилось 1300 прихожан муж. пола и, кроме того, 99 десятин земли. Несмотря на это, предположение преосв. Макария не осуществилось. Когда прихожанам-помещикам было сделано консисторией предложение о том, не пожелают ли они открыть и содержать четвертый штат приходского духовенства, то они ответили, что они не могут наделить четвертый штат приходского духовенства землей, так как земли недостаточно для их крестьян, и что священники их церкви исправны и успевают совершать все требы и потому для них вполне достаточно наличного духовенства. Так дело на этот раз ничем и окончилось⁷³³. В других случаях, впрочем, ходатайства преосв. Макария были более успешны. Так, по его представлению, на основании просьбы жителей г. Козлова, указом Св. Синода от 11 ноября 1858 года был открыт при местной кладбищенской церкви новый штат из священника и причетника⁷³⁴. В том же году был открыт новый штат в с. Студенских Хуторах Липецкого уезда, при чем священническое место здесь было зачислено за дочерью умершего священника с. Красивки Кирсановского уезда Мариею Новиковою⁷³⁵. Об этой Новиковой несколько раньше прихожане с. Красивки просили преосв. Макария, чтобы он открыл при церкви их села вторую священническую вакансию с зачислением её за дочерью умершего священника Новикова; но в с. Красивке не могла быть открыта вторая священническая вакансия, но причине малого количества прихожан для двух штатов⁷³⁶. По представлению же преосв. Макария, на основании синодального указа от 3 июля 1858 года за № 6151, был открыт второй штат при церкви с. Карелей Моршанского уезда, по причине многолюдства здешних прихожан, число которых простиралось до 2,782 душ обоего пола⁷³⁷. В том же году преосв. Макарий, согласно прошению купца Василия Богданова, отцом которого была устроена кладбищенская церковь в г. Липецке, обратил ее в приходскую и назначил туда священника и двух причетников⁷³⁸. В 1857 году 19 апреля козловский купец Иван Иловайский просил преосв. Макария дозволить ему устроить на собственные средства в Козловском остроге церковь во имя Божией Матери; преосв. Макарий охотно, с разрешения Св. Синода, дозволил ему это сделать и потом назначил туда особый причт⁷³⁹. 19 июля 1858 года крестьяне деревень Зеленовки и Юрьевки Козловского уезда просили преосв. Макария дозволить им обратить их молитвенный дом в церковь, причем обязались отвести землю и устроить дома для причта; преосв. Макарий, с разрешения Св. Синода, дал свое согласие на это⁷⁴⁰. Наконец, несколько позже он, также с разрешения См. Синода, дозволил крестьянам пригородных слобод г. Борисоглебска – Станиной-Приворотничей и Солдатской – выстроить церковь с назначением к ней особого штата⁷⁴¹. Вообще в заключение должно сказать, что преосв. Макарий и сам заботился и других располагал к устройству новых церквей и к открытию при них новых штатов причта. Помимо всяких других высоконравственных побуждений, он руководился в данном случае главным образом желанием пристроить безместных священно-церковно-служителей своей епархии. Однако же при всем том преосв. Макарию не удалось довести начатого дела до желанного конца. Его преемнику, преосв. Феофану (Говорову), как можно видеть из письма его к преосв. Макарию, пришлось также иметь много хлопот с безместным духовенством⁷⁴².

Кроме определения в новооткрытые приходы, преосв. Макарий употреблял еще одно средство для устроения безместного духовенства. Не имея возможности дать всем постоянные места, он старался давать им, по крайней мере, временные занятия и должности, как средство к существованию. Так, когда священник с Ширингуши Спасского уезда Илларион Скородумов за нетрезвую жизнь был запрещен в священнослуженин до окончания следствия о нем, то на его место был послан преосв. Макарием безместный священник Куранский с правом получать половинную часть доходов⁷⁴³.

Кроме забот о церковном благочинии и о материальном положении подчиненного духовенства, особенно безместного, самую важную и замечательную сторону в епархиальной деятельности преосв. Макария в Тамбове представляет его борьба с местным сектантством и расколом. Тамбовская епархия рано сделалась местом значительного распространения сектантства. Так, в конце ХVIII в. в разных местах её сильно размножились молокане. Они, по их словам, духовно веровали в Бога живаго, не изображали на себе крестного знамения, не покланялись образам Господа, Богоматери и святых, как произведениям рук человеческих, не ходили в храмы, сделанные человеческими руками, не исповедовались у священников и не принимали св. тайн Христовых. Не смотря на самую энергическую миссионерскую деятельность одного из предшественников преосв. Макария – епископа Арсения Москвина (1832–1841 г., впоследствии бывшего митрополитом Киевским и Галицким) по обращению молокан в лоно православной церкви⁷⁴⁴, молоканство оставалось довольно распространенным в Тамбовской епархии и после него⁷⁴⁵. Кроме молоканской секты в Тамбовской епархии с давнего времени существовали последователи хлыстовства и скопчества и разного рода раскольнических толков. Хлыстов и скопцов в Тамбовской епархии считалось немного, хотя, впрочем, действительное число их могло быть и большим того, какое обыкновенно значилось в официальных документах, так как сектанты эти умели весьма хорошо скрываться от сторонних глаз⁷⁴⁶. К тому же сектанты эти были опасны не столько своим количеством, сколько именно качеством своего зловредного лжеучения. В общем это было обыкновенное хлыстовско-скопческое лжеучение. Каких-либо замечательных местных особенностей лжеучение Тамбовских хлыстов и скопцев не представляло. Как везде, так и в Тамбовской епархии скопцы и хлысты представляли две крайние разновидности одной и той же молоканской секты⁷⁴⁷. Что же касается раскола, то он, будучи сначала распространен в среде торгового и крестьянского сословий, к концу XVIII в. успел проникнуть даже в среду самого духовенства Тамбовской епархии. И не смотря на все заботы епархиального начальства об искоренении раскола, он оставался очень распространенным здесь до самого вступления преосв. Макария на Тамбовскую архиерейскую кафедру.

Подобно своим предшественникам – Тамбовским архипастырям, – преосв. Макарий весьма энергично заботился если не об окончательном искоренении, то, по крайней мере, о сокращении и ослаблении сектантства и раскола во вверенной ему епархии. И не смотря на весьма краткий срок своего служения в Тамбове, он успел сделать много доброго в этом отношении. Преосв. Макарий, прежде всего, сам, во главе всего подчиненного ему духовенства епархии, подвизался на поприще миссионерской борьбы с местным расколом и сектантством. При посещении приходских церквей, он всегда предварительно расспрашивал благочинных о религиозно-нравственном состоянии тех приходов, которые он имел посетить. На основании полученных сведений и соответственно им, преосв. Макарий говорил и поучения прихожанам того или другого храма. Раз он узнавал, что в приходе есть раскольники или сектанты, то и свои поучении к народу он направлял против главных положений раскольнического или же сектантского лжеучения. Сохранившиеся до нас (без сомнения, далеко не все) слова преосв. Макария показывают, что все его поучения, сказанные при подобных обстоятельствах, имели преимущественно положительный характер. В них архипастырь разъяснял своим слушателям истинный, православный смысл тех мест или выражений Св. Писания, которые превратно понимались сектантами, или же разъяснял истинное значение и правильность тех обрядов и священных действий православной Церкви, которые отвергались, или которыми соблазнялись раскольники и сектанты. Таково, напр., слово преосв. Макария, сказанное им 20 октября 1857 года, по освящении в г. Тамбове храма во имя Пресв. Троицы. Слово было произнесено на текст: «не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас» (1Кор.3:16). «Не без особенного намерения, братие, во главе настоящего моего слова к вам я полагаю это изречение св. апостола», – так начал свое поучение архипастырь. «Среди высокого торжества Церкви, по случаю освящения нового храма во славу Бога Триипостасного, в минуты живейшей радости – и за создателей святого храма сего, и за тех, для которых он создан и освящен, и вообще за весь богоспасаемый град Тамбов, в котором открылось еще христианское святилище, еще прибежище для душ, жаждущих спасения, – одна глубокая скорбь смущает мою душу: скорбь о том, что есть в нашем граде люди, которые не воспользуются и этим святилищем для освящения себя, как не пользуются другими, есть люди, именующие себя духовными христианами, которые, отвергая в христианстве все внешнее, отвергают и вещественные храмы, как будто созидание и посещение их противно Священному Писанию, величают самих себя духовными храмами Божиими, и в оправдание своих слов указывают именно на приведенные нами слова св. апостола: «не веете ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас». Пользуюсь настоящим случаем освящения нового храма, чтобы показать, как справедливо поступает православная церковь, когда созидает и освящает для нас вещественные храмы, хотя в то же время заповедует нам быть и духовными храмами Божиими, и как погрешают, сугубо погрешают мнимо-духовные христиане, известные под именем молокан, отвергая эти вещественные храмы и именуя самих себя храмами Св. Духа».

Затем следует подробное объяснение истинного смысла слов св. ап. Павла. Здесь, прежде всего, преосв. Макарий обращал внимание своих слушателей на контекст, в котором находились апостольские слова, и путем тщательного анализа священного текста приходил к следующему заключению: «итак, в одном и том же послании один и тот же апостол и напоминает христианам, что они суть храмы духовные, и преподает им правила касательно храмов вещественных или церквей, в которые они собирались⁷⁴⁸. Можно ли разительнее засвидетельствовать, что вещественные храмы существуют в христианстве со времен св. апостолов и, следовательно, существуют по намерению самого Св. Духа, руководившего ими, и по воле Господа Иисуса? Не приводим об этом свидетельств из священного предания: известно, что молокане предания не уважают. Не упоминаем, и на основании Священного Писания, что Сам Бог повелел Моисею соорудить первый вещественный храм – скинию, Сам Бог повелел Соломону воздвигнуть другой великолепнейший храм и благоволил усвоить его Себе в жилище. Не упоминаем даже о том, что и Спаситель наш, хотя в Нем обитала вся полнота Божества телесне (Кол.2:9), посещал однако же вещественный храм иерусалимский, проповедовал в нем, называл его домом Божиим, домом молитвы (Мф.22:12; Мк.11:15–17; Лк.19:45–47), равно и св. апостолы не только пред сошествием на них Св. Духа бяху выну в церкви, хваляще и благословяще Бога (Лк.24:53), но и по сошествии восхождаста иногда во святилище иерусалимское на молитву (Деян.3:1). А еще повторяем: вот – один и хоть же апостол в одном и том же послании к одним и тем же Коринфянам и называет их духовными храмами Божиими, и наставляет их, как вести себя в храмах вещественных. Не ясный ли это знак, что молокане крайне ошибаются, когда отвергают вещественные храмы, устроямые для нас Православною Церковью!»

Уяснив истинный смысл апостольского изречения и показав, как ошибались молокане в своем понимании его, преосв. Макарий переходит затем к рассуждению о других заблуждениях молоканских, которые были прямым результатом отвержения ими храмов Божиих. Без храмов Божиих молокане не могли, решительно не могли, сделаться храмами Св. Духа, как они в неразумном самообольщении называли себя. Для того, чтобы сделаться храмом Святейшего Святых, требуется, чтобы человек – грешник, зачатый и рожденный во грехе, очистился от всякой греховной скверны и освятился: иначе кое общение свету ко тьме (2Кор.6:14)? Это очищение и освящение грешный человек может получить в таинствах. Но все благодатные силы и дарования подаются нам только чрез таинства церкви, которые вообще молокане отвергают. Следовательно, напрасно обольщают себя эти мнимо-духовные христиане, считая себя храмами Божиими и потому отвергая вещественные храмы. Нет, только в церкви православной человек может соделаться храмом Св. Духа: потому что только в ней соблюдаются и правильно совершаются богоучрежденные таинства, чрез которые исключительно и можно нам очищаться и освящаться в жилище Триипостасному Богу. В заключение преосв. Макарий призывал своих слушателей помолиться Богу о своих «заблуждающихся братьях – молоканах, да озарит их Господь светом Своей истины, и да познают они, что без вещественных храмов, в которых совершаются таинства Православной церкви, никто и никогда не может сделаться духовным храмом Божиим и, следовательно, достигнуть вечного спасения»⁷⁴⁹. Это последнее заключение весьма замечательно, так как оно характеризует одну из важнейших особенностей миссионерской деятельности преосв. Макария. Преосв. Макарий и сам был глубоко убежден и в других старался поддерживать то убеждение, что обращение раскольника или сектанта в лоно православной церкви будет прочно и надежно только в том случае, если оно будет проистекать из внутренних побуждений духа самого обращающегося. Потому преосв. Макарий и сам молился и другим миссионерам советовал молиться Богу, чтобы Он Сам вразумил заблуждающихся и направил их на истинный путь. Того же самого правила преосв. Макарий держался и впоследствии, напр., в Харькове, где ему пришлось вести усиленную борьбу с местным расколом и сектантством.

Другое слово, также направленное против молоканского лжеучения, было сказано преосв. Макарием 24 ноября 1857 года, при посещении г. Моршанска, где он освящал в этот день вновь устроенный соборный храм. Слово было произнесено на текст: «и ныне избрал и освятил дом сей, да будет имя мое ту даже до века, и будут они мои и сердце мои ту вся дни» (2Пар.7:16). Предметом в слова служило уяснение того, – «в каком смысле мы называем св. храм домом Божиим»? Решив этот вопрос и показав, как должно понимать разные места Св. Писания, невидимому, противоречащие, где, с одной стороны, говорится, что для Бога не может быть какого-либо определенного жилища, а с другой святые храмы представляются домами Божиими, преосв. Макарий затем так продолжал свое слово: «пусть же не укоряют нас, братие, мнимо-духовные христиане, или молокане, которых, к прискорбию, немало и в вашем граде, за то, что мы созидаем и освящаем Господу вещественные храмы, что вы создали Ему и этот величественный храм, ныне освященный. И мы знаем не менее их, что Господь есть беспредельный Дух, Которому не довлеют ни небо, ни небо небесе, что Он не живет по-человечески, т.е. не заключается рукотворенных храмах, и что на всяком месте мы и можем и должны покланяться Ему духом и истиною. Но мы знаем также из откровения Его, что Он сам повелел, как в ветхом завете, так и в новом – чрез св. апостолов посвящать имени Его определенные храмы или церкви, в которых Он благоволит являть Себя людям особенным, ближайшим к ним образом, что здесь обещал по преимуществу внимать их молитвам, принимать от них жертвы хвалы и благодарения и изливать на них Свои милости. А что действительно возможно для Бога, беспредельного и вездесущего, в некоторых местах присутствовать и обитать особенным образом, – для объяснения этого мы укажем молоканам на слова апостола, так часто повторяемые ими, и обращенные к истинным христианам: не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас (1Кор.6:16), и еще: «или не весте, яко телеса ваша храм живущего в вас Святого Духа суть, его же имате от Бога» (1Кор.6:19). Спрашиваем: в каком смысле Дух Божий живет в истинных христианах, так что самые тела их служат храмом Его? Без сомнения, не в том, в каком Он, будучи вездесущим, живет везде, следовательно, и во всех людях, даже не – христианах: иначе зачем бы именно христиан называть храмами Св. Духа, а не всех людей. В каком же? Очевидно, в том, что Он живет в истинных христианах особенным, ближайшим к ним образом, являет Себя в них преизбытком Своей благодати, и, обитая в них, как Своих священных храмах, не ограничивается однако же ими, не перестает быть вездесущим Так точно Бог, высочайший и беспредельный Дух, живет и в вещественных храмах, нарочито освящаемых Ему в жилище: так обитал Он древле в храме Соломоновом, а отныне будет обитать и в этом храме, освященном чрез нас Его все освящающею благодатью»⁷⁵⁰.·

Наконец, слово, сказанное преосв. Макарием 20 апреля 1858 года в неделю о самарянине, также было посвящено опровержению одного из основных положений молоканского лжеучения. Текст для проповеди был взят из дневного евангелия: «грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною» (Ин.4:23). «Все мы, братие, без сомнения, желали бы быть истинными поклонниками небесному Отцу», – так начал свою беседу архипастырь. «А потому для всех нас весьма важно знать, что значит покланяться Богу духом и истиною. Тем более важно, что вокруг нас есть люди, именующие себя духовными христианами, которые превратно толкуют эти слова Спасителя и на основании их отвергают все внешнее богослужение, нами содержимое. И мы поймем подлинный смысл этих слов, если рассмотрим их в целом составе речи, в которой они находятся, а не отрывочно, как обыкновенно поступают неправо мыслящие, и если снесем с другими местами Священного Писания, где также говорится об истинном поклонении Богу»! Затем следует подробный анализ текста, в котором находятся избранные для церковного собеседования слова, и объяснение истинного смысла этих самых слов. «После этого можете судить», – продолжал затем архипастырь-вития, – «справедливо ли умствуют мнимо-духовные христиане, будто поклонение Богу духом и истиною исключает всякое внешнее поклонение и богослужение. Но такое умствование, противное всей речи Спасителя с самарянкой, не менее противно и другим местам слова Божия об истинном христианском поклонении и богослужении». Следует затем разбор этих мест, который заключается следующим выводом: «неясно ли для всякого, что приношение жертвы чистой, новозаветной должно совершаться под чувственными видами хлеба и вина и должно быть соединено с чувственными действиями: вознесением хвалы в Богу, благословением и преломлением хлеба?... Можно ли после этого сомневаться, что поклонение Богу духом и истиною вовсе не исключает телесных молитвенных знаков и должно быть соединяемо с поклонением наружным?»⁷⁵¹.

В других своих словах преосв. Макарий не называл и не упоминал прямо о молоканском лжеучении. Но знакомый с основными положениями этого последнего слушатель архипастыря мог сразу же догадаться, что здесь идет речь о молоканах и их заблуждениях. Таково, напр., слово преосв. Макария, сказанное 6 декабря 1857 года⁷⁵² и мн. др. Да и вообще можно сказать, что преимущественным предметом Тамбовских проповедей преосв. Макария служили рассуждения о храме и его значении, о таинствах и необходимости благодати в деле человеческого спасения, об истинном богослужении и т.п. Выбор таких предметов для церковного собеседования стоял в очевидной зависимости от религиозно-нравственного состояния Тамбовской паствы, зараженной молоканским лжеучением.

Между прочим, одно из сохранившихся поучений, произнесенных преосв, Макарием в Тамбове, было направлено против раскольнического заблуждения. Разумеем слово, сказанное им 14 сентября 1857 года. Предметом слога служило размышление о том, – «с какою речью мы воздвизаем на себе св. крест, когда молимся, и как должны воздвизать его». «Должно», – наставлял здесь своих слушателей архипастырь проповедник, – «должно начертывать на себе знамение св. креста по заповеди православной церкви, соединением трех первых перстов правой руки во имя Пресвятой единосущной Троицы. Когда мы начертываем на себе св. крест тремя перстами вместе, тогда самым сочетанием перстов мы выражаем то же, что нередко выражаем и устами при осенении себя крестным знамением; говоря: «во имя Отца и Сына и Святого Духа, – и следовательно, самым сочетанием перстов исповедуем веру в Триипостасного Бога, которая прежде всего требуется от нас, как вообще в деле нашего спасения, так, в частности, при употреблении крестного знамении. С другой стороны, этот обычай знаменаться тремя перстами потому еще достоин всего нашего уважения, что он всегда и везде употреблялся в: православной церкви не только у нас в России, но и в Греции, Сирии, Палестине, Египте, Грузии, Болгарии и других странах мира, а не есть обычай новый и частный, каков обычай знаменаться двумя перстами, существующий у наших мнимых старообрядцев»⁷⁵³.

Сам трудясь на поприще миссионерского служения, преосв. Макарий желал привлечь к этому делу и подчиненное ему духовенство. На собственном примере он подавал духовенству и образец того, как оно должно было вести дело борьбы с расколом и сектантством. Самым главным и в данном случае самым целесообразным средством воздействия на заблуждающихся он признавал церковную проповедь, в которой должна была разъясняться вся глубина их лжеучения. Кроме того, он употреблял еще следующие средства с целью ослабления раскола и сектантства в Тамбовской епархии: увеличение числа священнослужителей, обеспечение духовенства и назначение в приходы, зараженные сектантством и расколом, вполне благонадежных и способных лиц, как по уму, так и по нравственным качествам. Укажем несколько примеров подобного рода противосектантских и противораскольнических мероприятий преосв. Макария. Так, 13 декабря 1858 года он доносил Св. Синоду следующее: «во время обозрения мною епархии, усмотрев из представленной мне благочинным ведомости, что при церкви с. Пахотного Угла Тамбовского уезда на один штатный причт приходится довольное количество приходских душ, двойная пропорция земли и сверх того молокан обоего пола более 100 душ, я предложил консистории войти в соображение, не следует ли в этом селе открыть второй штат с целью ослабления сектантского лжеучения... Духовная консистория, по внимательнейшем обсуждении всех обстоятельств настоящего дела, пришла к такому заключению. По всем данным не настояло бы особой надобности к открытию второго штата в с. Пахотном Угле, тем более, что наличный священник Иоанн Добросердов с потребными для миссионерской деятельности качествами, а между тем имеет средства к приличному содержанию семейства только едва достаточные . Но как во втором пункте секретного указа Св. Синода от 24 сентября 1858 г. между прочими средствами к искоренению раскола и для успешнейшего действия против сектантов, велено восстановить в приходах сектантских священнические вакансии, закрытые вследствие введения проекта штатов и как в с. Пахотном Угле молокан обоего пола 121 чел., земли церковной двойная пропорция, то консистория, на основании означенного указа Св. Синода, положила: вторую священническую вакансию в с. Пахотном Угле восстановить, перечислив приход этого села из четвертого в третий класс. А так как второй священник тоже должен быть из достойнейших, а средства обоих священников, очевидно, будут скудны к содержанию их семейств и потому они поставлены будут в необходимость, в ущерб существенных своих обязанностей, упражняться в трудах материальных, то вместе с открытием в означенном селе второй священнической вакансии ходатайствовать у Св. Синода о положении и второму священнику в пособие постоянного оклада в количестве 57 р. 10 к.» Преосв. Макарий согласился с мнением консистории и возбудил надлежащее ходатайство, и не его, конечно, была вина, если это ходатайство не было удовлетворено⁷⁵⁴.

В другой раз преосв. Макарий лично от себя дал Тамбовской духовной консистории такое предложение: «пересматривая послужные списки священников, занимающих места в селениях, в которых есть сектанты, я увидел, что многие из этих священников вовсе никого не присоединяют к православию и что некоторые из них окончили курс семинарии даже по третьему разряду, а большая часть по второму. Кроме того, между ними есть такие, которые не пользуются хорошими отзывами прихожан и начальства, и такие, которые ведут нетрезвую и укоризненную жизнь, вообще же не совмещают в себе тех качеств, какие требуются указами Св. Синода от священников сектантских селений. Вследствие этого предлагаю консистории выслать переместительные виды священникам селений»... (дальше идет перечень 15 приходов и их священников). В силу этого предложения преосв. Макария, многие священники, действительно, были перемещены консисторией из приходов, зараженных молоканством, в другие приходы. Некоторые из перемещенных священников просили преосв. Макария оставить их на прежних местах. Но все такие просьбы оставлялись им без удовлетворения, за исключением прошений немногих священников, за которых ходатайствовали или прихожане, или кто-либо из видных владельцев Тамбовской губернии⁷⁵⁵.

Подвергая взысканиям не энергичных или совсем неспособных священников, преосв. Макарий, напротив, старался награждать и всячески поощрять тех из них, которые усердно трудились на поприще миссионерского служения. 14 декабря 1857 года преосв. Макарий доносил, между прочим, Св. Синоду, что в некоторых селениях Тамбовского и Козловского уездов священники получают оклады за обращение молокан, между тем в этих селениях молокан остается очень мало: а в пригородной Казацкой слободе Шацкого уезда считается 35 мотокан и в с. Новом Горигове – 27, между тем как священника этих сел не получают окладов. Поэтому, назначив в эти последние селения, по причине усиления в них молоканства, более благонадежных священников из окончивших курс семинарии по первому разряду, он признал необходимым, отчислив из вспомогательных окладов от священников Тамбовского уезда, 2 оклада по с. Уварову Борисоглебского уезда и 1 по с. Трескину Кирсановского уезда, перевести эти оклады в поощрение к успешнейшему действованию в деле обращения молокан на священников с.с. Оструховки, Борщевки и Красногородской Слободы Тамбовского уезда, Казачей Слободы Шацкого уезда, Нового Горатова Козловского уезда и Вяжли Кирсановского уезда (при этом была приложена и ведомость вспомогательных окладов, предназначенных священникам Тамбовской епархии за труды по обращению молокан)⁷⁵⁶.

Как из приведенных нами сейчас, так и из многих других, примеров архипастырской деятельности преосв. Макария видно, что он был весьма внимателен и разборчив в определении кандидатов на священнические места. Главное значение в этом отношении имели для него личные – умственные и нравственные качества священнослужителей. Мы видели, что для вразумления и исправления провинившихся в чем-либо священников преосв. Макарий не останавливался ни пред какими мерами, даже и такими решительными, как, напр., перевод одних священников на места других: мера, без сомнения, решительная и даже несколько строгая, по она требовалась высшими побуждениями, какими руководился преосв. Макарий в своей архипастырской деятельности. При определении молодых кандидатов священства на места приходских священников, он кроме того, обращал большое внимание на то, как каждый из них оканчивал семинарский курс, при чем всегда перворазрядным воспитанникам отдавал предпочтение пред второразрядными. Во многих случаях, впрочем, преосв Макарий, в силу существовавшей тогда практики и по личному сочувствию к бедственному состоянию осиротевших семейств духовенства, зачислял священно-церковно-служительские места за сиротами. Так, напр., на прошении пономарихи с. Караваина Кирсановского уезда Пелагии Кедровой зачислить за её дочерью пономарское место он положил 16 сентября 1858 года такую резолюцию: «зачислить»⁷⁵⁷. В другой раз дьячек с. Косьмодамианского (Иры тож) Кирсановского уезда Антон Филиппов просил зачислить его место за внуком его, уволенным учеником Тамбовского духовного училища Феодором Орловым; преосв. Макарий исполнил желание просителя⁷⁵⁸. – В тех же видах поддержания бедных семейств подчиненного духовенства преосв. Макарий рекомендовал кандидатам на священно-церковно-служительские должности вступать в брак с лицами духовного звания и при том преимущественно своей же епархии. Так, на прошении дьячка с. Верхней Оржевки Кирсановского уезда Василия Лебедева о выдаче ему билета на вступление в брак с лицом духовного сословия иноепархиального ведомства преосв. Макарий 17 июля 1857 года положил такую резолюцию: «выдать билет, взыскав за гербовую марку. Но вообще объявить по епархии, чтобы впредь все лица духовного звания вступали в брак с лицами духовного же звания своей епархии». Консистория объявила об этом всему епархиальному духовенству указом от 5 сентября 1857 года⁷⁵⁹. – Вообще же должно заметить, что в зачислении священно-церковно-служительских мест преосв. Макарий был в высшей степени беспристрастен. Свои личные желания и расположения он всегда подчинял в таком важном деле высшим требованиям закона и справедливости, постоянно предпочитая последние первым. Как-то раз зять преосв. Макария, прот. А.П. Солнцев просил его походатайствовать пред курским архипастырем о предоставлении желательного места одному из своих родственников. Преосв. Макарий 20 июля 1857 года ответил на это А.П. Солнцеву: «о вашем зяте я писал вашему преосвященному недавно; не знаю, в состоянии ли ваш владыка дать ему место. Я теперь вижу, по опыту, что иногда, при всем желании, Архиерей не в состоянии этого сделать»⁷⁶⁰.

Что касается епархиального делопроизводства, то в этом отношении преосв. Макарий, по обыкновению своему, был весьма исправен, точен и аккуратен. Обычный порядок делопроизводства в Тамбовской епархии при нем был такой. Всякое прошение и всякое вообще дело, посту павшее к преосв. Макарию, передавалось им немедленно на рассмотрение духовной Консистории. Обычная в таких случаях резолюция преосв. Макария была следующая: «доложить с мнением», «представить справку». По получении от Консистории справки с её мнением по известному делу, преосв. Макарий сам затем весьма внимательно пересматривал все дело и полагал такое или иное постановление. Ни одно дело, как бы маловажным оно ни казалось, не проходило без личного рассмотрения преосв. Макария⁷⁶¹. Самое серьезное внимание обращал он также на следственные дела и, если замечал медленность со стороны консистории, то делал ей строгое предписание «ускорить следствие»⁷⁶². В решении менее сложных дел по епархии и вообще всех дел с канцелярским характером преосв. Макарий был скор и не любил откладывать решение их до следующего дня. Тут же при просителе он говорил свое решение и полагал резолюцию. При этом не только важные, но иногда даже мелкие бумаги он предварительно сам излагал вчерне карандашом, так что секретарю оставалось только переписать. В этом отношении следует положительно удивляться преосв. Макарию: как у него доставало времени все делать самому. Быстрота решения дел нисколько не вредила правильности его. Преосв. Макарий обладал счастливою способностью различать существенное от несущественного, обращать внимание на главное и в самом запутанном деле скоро открывать зерно истины. Оттого определения его бывали справедливы.

Справедливому решению дел, касавшихся собственно епархиального управления, немало содействовало также еще и то обстоятельство, что преосв. Макарий хорошо знал Тамбовское духовенство. За время двухлетнего управления он успел лично обозреть большую половину своей обширной епархии. А благодаря особенным приемам, какие он употреблял при обозрении епархии (сборы окрестного духовенства в один пункт), он успевал лично знакомиться с громадным большинством подчиненного духовенства. Мы уже знаем, что еще летом 1857 года преосв. Макарий посетил весьма многие церкви уездов: Тамбовского, Кирсановского, Моршанского, Елатомского и Шацкого, т.е. почти всю северную половину епархии (за исключением Спасского и Темниковского уездов); в том же году он посетил Козловский и Липецкий уезды. В следующем году (1858) он посетил весьма многие церкви, находившиеся в южной половине Тамбовской епархии. «Еду по епархии», – писал он брату 18 мая этого года: «теперь укладываюсь в дорогу. Еду в Борисоглебск, Усмань, потом Липецк»⁷⁶³. На этот раз обозрению епархии преосв. Макарий посвятил около двух недель. «Почти две недели дороги», – писал он из Липецка брату, – «крайне меня утомили. Здесь отдохну немного и полечусь недели полторы или две»⁷⁶⁴. Но как ни утомительны были поездки по епархии, однако же преосв. Макарий любил их как потому, что они доставляли ему возможность непосредственно знакомиться с подчиненным духовенством и паствою, так и потому, что они освежали его, обыкновенно все время проводившего в комнате за епархиальными делами, или за своими учеными работами. Поэтому, уже в самом конце своего пребывания в Тамбове преосв. Макарий собирался было путешествовать по епархии. «Вот и половина поста», – писал он однажды своему брату, – «а потом не увидим, как пройдет и другая. Затем пасха и лето. О, скорей бы лето! Я рассчитываю тогда поправиться в здоровье, особенно чрез путешествия по епархии. Наскучило все хиреть да прихварывать»⁷⁶⁵. Затем уже весною он писал брату: «собрался было я ехать по епархии с 28 апреля, и уже сделал повестку и все нужные распоряжения. А теперь не знаю, что делать: ну если скоро придет указ о моем перемещении, а я не буду в Тамбове, а далеко где-либо: сколько хлопот! Думаю, поэтому, отложить свою поездку и отменить сделанные распоряжения»⁷⁶⁶. Поездка, действительно, была отменена и потом не состоялась совсем, так как скоро последовало назначение преосв. Макария в Харьков.

(Общий взгляд на состояние духовно-учебных заведений Тамбовской епархии при преосв. Макарии. Отношение семинарии к низшим Духовным училищам. Ректоры Тамбовской семинарии. Замечательные распоряжения преосв. Макария по административной, нравственно-воспитательной и экономической частям управления духовно учебными заведениями Тамбовской епархии).

Вовремя управления преосв. Макария Тамбовской епархией в этой последней существовали следующие духовно-учебные заведения: семинария, находившаяся в самом Тамбове, и четыре низших училища: два Тамбовских, Шацкое и Липецкое⁷⁶⁷. По действовавшему тогда уставу 1814 года, несколько преобразованному в 1840 и 1853 гг., низшие Духовные училища находились в ведении местной семинарии, а эта последняя, в свою очередь, была подчинена Окружному Правлению Казанской духовной Академии, чрез посредство которого всеми вообще духовными школами Тамбовской епархии управляло Духовно-учебное Управление. Впрочем, при существовании особого управления, преосв. Макарий, как епархиальный Архиерей, был главным непосредственным начальником всех духовно-учебных заведений своей епархии. Он утверждал все постановления семинарского правления, и это последнее только чрез него, или, по крайней мере, после его утверждения входило со своими представлениями в Окружное Академическое Правление. Чрез семинарское правление преосв. Макарий заведовал и всеми низшими духовно-учебными заведениями своей епархии.

Как семинария, так и низшие духовно-учебные заведения Тамбовской епархии ко времени вступления преосв. Макария на Тамбовскую архиерейскую кафедру были сравнительно достаточно благоустроены, благодаря заботам его предшественников. Слабую сторону в жизни их, как и всех вообще духовных школ того времени, составляла материальная бедность. Оттого главная забота преосв. Макария по управлению духовно – учебными заведениями Тамбовской епархии состояла в облегчении материальной нужды их и затем в поддержании тех порядков, какие требовались действовавшими тогда уставами.

Стройность и порядок в управлении духовно учебными заведениями епархии много зависели от личности и характера ректора семинарии. По действовавшему тогда уставу, ректор семинарии был главным начальником и распорядителем в семинарском правлении, которое правило как семинарией, так и низшими духовными училищами. Во время пребывания преосв. Макария в Тамбове в здешней семинарии переменилось два ректора: до конца 1858 г. ректором был архим. Феофилакт (Праведников), а с конца этого года – архим. Серафим (Аретинский)⁷⁶⁸. Оба они были старше преосв. Макария и оба были хорошо известны ему еще до встречи в Тамбове. Архим. Феофилакт был из младшим кандидатов VIII курса Киевской духовной Академии, а его преемник, архим. Серафим – был первенец этого курса нашей Академии. Кроме того, архим. Феофилакт был известен преосв. Макарию еще по Курской духовной семинарии, в которой они оба одновременно учились, архимандрит же Серафим был некоторое время наставником преосв. Макария в Киевской духовной Академии. Из сказанного видно, что преосв. Макарий должен был находиться в несколько особенном отношении к ректорам Тамбовской духовной семинарии. Особенно оригинально было его положение в отношении к архим. Серафиму, как бывшему его учителю. Даже и другие лица находили отношения их странными. «А еще диво ужасное», – писал 22 декабря 1858 года архим. Феофан (Говоров), ректор С.-Петербургской духовной Академии, настоятелю константинопольской посольской церкви, архим. Петру (Троицкому). «О. Серафима одесского (перевели) в Тамбов на ректуру. Жаль! Это должно быть для него скорбно. А на его место Тамбовского ректора Феофилакта. И как это устроилось, не постигаю!»⁷⁶⁹

Обоими ректорами своей семинарии преосв. Макарий был не вполне доволен «У меня», – писал он брату 15 декабря 1858 года, – «переменяют ректора семинарии: моего шлют в Одессу, а тамошнего – сюда. Не можешь ли узнать как-нибудь, за что это о. Серафима одесского низводят в Тамбов? А из синодского указа видно, что за какую-то вину. Прежнего ректора не стоит жалеть, да и новому нельзя порадоваться: проку от него будет мало. Я его хорошо знаю. Жаль семинарии»⁷⁷⁰. Есть основание думать, что оба ректора – архимандриты Феофилакт и Серафим· – не удовлетворяли преосв. Макария именно потому, что они, но самому своему характеру, быт мало способны к административной деятельности и, в частности, к начальственной должности. Оба они были но характеру люди преимущественно созерцательного направления, для которых интересы практической жизни были совершенно чужды. А между тем, в ректоре семинарии это было решительно необходимо. Оттого преосв. Макарию приходилось самому лично и непосредственно вникать во внутренний ход жизни духовно-учебных заведений епархии.

По отношению к административному управлению духовно-учебными заведениями преосв. Макарий старался главным образом о том, чтобы во всем соблюдался порядок, определенный в уставе. Всякое нарушение порядка он немедленно исправлял. Он требовал, чтобы все дела, касавшиеся духовно учебных заведений, поступали к нему чрез семинарское правление. Поэтому, когда ученик первого Тамбовского духовного училища Потьменский, находившийся в бурсе, просил преосв. Макария побудить его зятя к тому, чтобы он доставлял ему содержание, то преосв. Макарий чрез духовную консисторию предписал, чтобы «на будущее время ученики семинарии и духовных училищ без дозволения своего начальства не подавали просьб епархиальному Архиерею»⁷⁷¹. Все же вообще дела, подлежавшие ведению семинарского правления, преосв. Макарий отдавать предварительно на обсуждение этого последнего и потом уже или утверждал его постановление, или делал свое распоряжение. Вот примеры. На прошении уволенного в 1857 году ученика низшего отделения Михаила Аперова о принятии его обратно и семинарию преосв. Макарий 3 июня положил резолюцию: «семинарское правление рассмотрит». Правление решило принять Аперова до усмотрения его успехов на рождественском испытании, и преосв. Макарий 5 сентября утвердил это решение⁷⁷². В то же самое время преосв. Макарий препроводил в семинарское правление прошения уволенных учеников низшего отделения семинарии Николая Лаврова и Ивана Яхонтова·, но семинарское правление отказалось принять этих учеников обратно в семинарию, в виду слабости их в успехах и прилежании, и преосв. Макарий 12 сентября 1857 года утвердил это определение семинарского правления. Бывали и такие случаи, когда преосв. Макарий решал дела, подлежавшие ведению семинарского правления, самолично. Например, на прошении вдовы диаконицы Ольги Пушкиной о принятии детей её на казенное содержание преосв. Макарий положил резолюцию: «детей просительницы, обучающихся в училище, принять на казенное содержание. Когда был получен указ местной духовной консистории с этой резолюцией преосв. Макария, семинарское правление предписало начальству первого Тамбовского духовного училища принять детей вдовы Пушкиной на казенное содержание⁷⁷³.

Заботился преосв. Макарий и об усилении нравственно-воспитательного надзора в духовно-учебных заведениях Тамбовской епархии. Между прочим, 30 апреля 1858 г. он предписал семинарскому правлению «усугубить надзор как за нравственностью учеников, так и за преподаванием преимущественно практическим вместе с другими духовно-нравственными науками предметов миссионерских, по коим и предлагать воспитанникам более тем для письменных упражнений»⁷⁷⁴.

Но самым главным предметом забот преосв. Макария было, как сказано, материальная сторона жизни духовно-учебных заведений Тамбовской епархии. Содержание наставников семинарии и низших училищ в то время было невообразимо малое, можно сказать, даже нищенское. Преосв. Макарий старался, сколько мог, приходить на помощь бедным наставникам и облегчать их жалкое материальное положение. В делах Тамбовского семинарского архива часто встречаются указания на ходатайства преосв, Макария пред высшим начальством о наградах учителям семинарии и духовных училищ, преимущественно за исправление ими каких-либо второстепенных должностей, или же обязанностей выбывавших наставников. Так, он ходатайствовал о денежном вознаграждении учителя семинарии Гавриила Солнцева за исправление им должности учителя по классу гражданской истории с 10 декабря 1857 г. по 6 июня 1858 г. и учителя второго Тамбовского духовного училища священника Алексея Попова за преподавание им мордовского языка с 10 декабря 1857 г. по 10 июня 1858 года⁷⁷⁵, о денежном же вознаграждении учителя шацкого духовного училища среднего отделения Гавриила Строганова за безмездное двухгодичное исправление им должности наставника в причетническом классе при том же училище⁷⁷⁶, и о денежном вознаграждении учителя липецкого духовного училища священника Димитрия Болховитинова за безмездное исправление должности наставника низшего отделения с 1 марта по 16 июля 1858 г.⁷⁷⁷

Помогал преосв. Макарий наставникам Тамбовской духовной семинарии л другим путем, напр., посредством предоставления им занятий в других учебных заведениях г. Тамбова и во всяком случае нисколько не препятствовал им в этом отношении. Вот пример. На представлении семинарского правления от 7 сентября 1857 года о дозволении учителям семинарии Тростянскому и Солнцеву заниматься в Тамбовском кадетском корпусе – первому по естественной истории, а второму по географии – преосв. Макарий того же числа положил следующую резолюцию: «дозволяется наставникам семинарии давать уроки в кадетском корпусе, но с тем, чтобы они во всей точности исполняли свои прямые обязанности по семинарии»⁷⁷⁸.

В случае смерти кого-либо из наставников духовно-учебных заведений, преосв. Макарий старался оказывать помощь осиротевшей семье его. Так, 20 апреля 1858 г. он возбудил ходатайство о выдаче вдове учителя священника Павла Русанова в единовременное пособие оклада его учительского жалованья в количестве 128 р. 70 к.⁷⁷⁹

Принимал меры преосв. Макарий и к внешнему благоустройству духовно-учебных заведений своей епархии. При нем были начаты некоторые перестройки в первом Тамбовском и Липецком духовных училищах. В мае 1858 года начальство первого Тамбовского духовного училища донесло семинарскому правлению, что «одно из жилых помещений, занимаемых очагом и столовою, имеет ветхую крышу, чрез которую во время дождей бывает течь на потолок и стены, отчего концы балок подверглись гниению и угрожают опасностью подавить находящихся в сем здании во время стола». Семинарское правление немедленно поручило своему эконому прот. Березнеговскому освидетельствовать вместе с училищным начальством поименованное ветхое здание. 31 мая прот. Березнеговский донес семинарскому правлению, что «на деревянном одноэтажном флигеле тесовая крыша совершенно сгнила, а от течи дождевой и снеговой воды у трех потолочных балок в комнатах, занимаемых бурсаками, отгнили концы, а вместе с ними повредились подбалочные бревна; чтобы не допустить флигель к большему повреждению от течи, а потолки предохранить от падения, необходимо нужно с отгнившими концами потолочные балки заменить новыми, а тесовую сгнившую крышу заменить железною». Семинарское правление, заслушав также представление эконома прот. Березнеговского, постановило было ремонтировать здание и для того чрез преосв. Макария просить у высшего начальства необходимых средств⁷⁸⁰. Но преосв. Макарий не согласился с таким мнением семинарского правления и возбудил от себя лично ходатайство об устройстве при первом Тамбовском духовном училище нового каменного здания для столовой и кухни. 22 ноября 1858 г. г. обер-прокурор Св. Синода ответил преосв. Макарию на это ходатайство следующее: «соглашаясь с заключением вашего преосвященства, нахожу, что гораздо удобнее построить при первом Тамбовском духовном училище вместо каменного деревянное на каменном фундаменте здание для ученической столовой с буфетом и кухней, и прошу вас сделать распоряжение о составлении проекта па постройку такового здания и о доставлении оного ко мне для дальнейших распоряжений». По распоряжению преосв. Макария, семинарское правление поручило эконому прот. Березнеговскому составить требуемый проект. В следующем году постройка началась и окончилась уже после преосв. Макария. – То же самое было и в липецком духовном училище. Здесь было крайне ветхое здание, где помещались казеннокоштные воспитанники. Преосв. Макарий, осмотрев лично здания липецкого училища, возбудил вопрос о перестройке их. В ноябре 1858 года была испрошена у Св. Синода необходимая для этого сумма в количестве 2.037 р. 90 к. и назначен строительный комитет, в который, по распоряжению преосв. Макария, вошли следующие лица: смотритель училища прот. Несмелов и соборный священник Аполлоний Богоявленский. Перестройки были закончены летом 1859 года⁷⁸¹.

Вообще отношения преосв. Макария к духовно-учебным заведениям Тамбовской епархии, особенно к семинарии, были полны искренней заботливости, достоинства и простоты. Летом он ежедневно присутствовал на экзаменах в семинарии. «Здоровье мое», – писал он 14 июля 1858 года своему брату, – «продолжает быть в хорошем состоянии, хотя я теперь ежедневно сижу на экзаменах в семинарии»⁷⁸². Не чуждался преосв. Макарий и частных сношений с духовно-учебными заведениями и иногда запросто посещал товарищеские собрания семинарской корпорации. «Нынче», – писал он 29 декабря 1858 года своему брату, – «семинарские профессоры давали в честь о. ректора обед, на котором был и я»⁷⁸³.

Болезнь преосв. Макария, что ему не возможно будет продолжать свои ученые работы в Тамбове. Отношение его к современной духовной литературе. Недостаток времени для учено-литературных занятий. Тамбовские учено-литературные труды преосв. Макария: церковно-исторические и проповеднические; число Тамбовских проповедей преосв. Макария, их характеристические особенности и печатное издание. Ученые поручения начальства преосв. Макарию.

Преосв. Макарий был труженик науки по преимуществу. Оттого так нравилась ему служба в Академии. Служба эта давала ему полный простор и все удобства для учено-литературных занятий. Оттого же, можно думать, так испугало его на первых порах и назначение в Тамбов. Преосв. Макарий боялся, что постоянные труды по епархиальному управлению и отсутствие необходимых пособий заставят его прекратить свою учено-литературную деятельность в Тамбове, если не навсегда, то, по крайней мере, на время. Несмотря однако же на такие мрачные ожидания и предположения, он взял с собою из С.-Петербурга всю свою огромную библиотеку и вообще все, необходимое для продолжения своих ученых работ. Медленная доставка всех этих вещей в Тамбов крайне огорчала преосв. Макария. «У меня большое горе», – писал он 14 июля 1857 года брату, – «книги мои и прочие вещи, отправленные из Академии вот уже два месяца, доселе не приходили. Что бы это значило? Боюсь, как бы они не пропали»⁷⁸⁴. К радости преосв. Макария, книги были получены им в Тамбове в полной сохранности. Как прежде в Петербурге, так и в Тамбове преосв. Макарий старался следить за современной литературой русской-духовной и светской. С тою целью он выписывал все духовные и важнейшие из светских журналов. Ту любовь и тот живой интерес, с какими он относился ко всякому новому событию в умственном движении русского общества, можно видеть особенно из того, как он сильно огорчался в тех случаях, когда ему поздно высылали выписанные им журналы и он долго оставался без чтения современных литературных произведений. «Я доселе не получил ни одной из новых газет», – писал он 11 января 1859 года своему брату, – «точно ли записался на них г. Нильский»⁷⁸⁵. Или они уже так неисправны с первого разу? Плохая рекомендация»⁷⁸⁶. «Я уже жаловался тебе», – писал он через неделю, 18 января, – «что доселе не получаю ни одной газеты, на которые подписался за меня г. Нильский. Теперь снова повторяю ту же жалобу и прошу справиться у Нильского, точно ли он подписался и, если да, чтобы обратился к самым местам, где он подписался, с требованием должного. Ужели надобно предположить, что доселе ни одна из этих газет не выходила? А в объявлениях-то чего не обещали!.. Ох, русское молодечество!.. Христианское Чтение из рук вон плохо. А рассылается оно подписчикам еще хуже. Я порадел было для него в прошлом году и увеличил число подписчиков на него ста на два в моей епархии. И что ж? Одни, вместо десяти экземпляров, получили по одному и по два, а другие по пяти, по шести книжек. Три раза относилась Консистория об этом в редакцию и никакого ответа. Теперь принужден писать туда сам. И отселе мои тамбовцы не хотят уже подписываться на Христианское Чтение. По делом!»⁷⁸⁷

Отчасти из этого отзыва о Христианском Чтении, а еще больше из других отзывов преосв. Макария видно, что он весьма внимательно прочитывал все, сколько-нибудь интересное в духовных и светских журналах. «Читали ли вы, братец» , – писал он 25 января 1859 года, – «Слово Сергиевского⁷⁸⁸ в Московских Ведомостях, сказанное в университетский праздник? Увы! Слово очень незавидное! Я ожидал лучшего»⁷⁸⁹. «Читал я статью о Сойяре⁷⁹⁰ в Духовной Беседе», – писал он неделю спустя, 1 февраля. «Значение статьи довольно неопределенное. Кто писал её?⁷⁹¹ А гораздо лучше противопоставить Сойяру достойного русского проповедника: только где его взять?»⁷⁹² «Читая в этой Беседе» , – делился своими впечатлениями преосв. Макарий с братом в другом письме, – «письма Яхонтова⁷⁹³ к изменнику православия, скорблю, зачем печатают такие слабые вещи: так ли в наше время защитникам православия должно отвечать папистам? И Русская Церковь не нашла у себя более достойного защитника! Вообще бесцветно, бесцветно, бесцветно»⁷⁹⁴.

Выдающееся положение в ряду духовных журналов того времени занимал «Православный Собеседник», орган Казанской духовной Академии. Журнал этот отличался жизненным направлением и отзывчивостью на все современные события и потребности русского общества. Главным деятелем в этом журнале был его редактор, тогдашний ректор Казанской духовной Академии, архим. Иоанн⁷⁹⁵. Направление журнала и статьи его, принадлежавшие перу архим. Иоанна, не ускользнули от зоркого глаза преосв. Макария. Он с видимым интересом следил за журналом и своими впечатлениями обменивался с братом, который, в свою очередь, обращал его внимание на казанский духовный журнал, интересовавший в то время весь Петербург. «Слова о. Иоанна в Собеседнике я читал», – писал преосв. Макарий брату 4 января 1859 года. «Первое пред началом учения мне вовсе не нравится: по мыслям самое обыкновенное и не везде отчетливое, а по изложению высокопарное, испещренное светскими фразами, неприличными церковному слову. По этой-то высокопарности оно и нравится светским людям, не понимающим толку в «словах». А по духу и тону оно крайне гордое, заносчивое и отталкивающее. Другое слово о духовном просвещении гораздо лучше: и мысли здесь отчетливее, хотя тоже очень обыкновенные, и изложение не так надуто и высокопарно. Светским людям оно может нравиться, кроме светского изложения, и по самому своему предмету. Тут и тон менее гордый и по местам пробивается что-то похожее на чувство. Замечательно, что в обоих словах нет ни одного текста: что это за духовное красноречие?.. Вообще же мое мнение об о. Иоанне и его дарованиях тебе известно: оно очень не низкое»⁷⁹⁶. «О. Иоанну», – писал он позже, 29 марта, – «действительно, не мешало бы сделать замечание за некоторые статьи, или, вернее, за резкий и самомнительный тон их. Но они вообще бойки, а слово об освобождении крестьян даже очень хорошо... Архиереем – то быть он стоит, да и по времени ему уже пора бы»⁷⁹⁷.

С большим вниманием следил преосв. Макарий в Тамбове и за отдельными, сколько-нибудь выдающимися произведениями русской литературы, преимущественно духовной. По крайней мере, он внимательно перечитывал все те сочинения, которые во множестве получал в подарок от их авторов. Своими мнениями о прочитанных сочинениях он также делился с братом. «Я прочитал», – писал он ему 1 февраля 1859 года, – «сочинения и переводы Василия Борисовича⁷⁹⁸: да их так много, и они очень хороши. Право, я этого не знал, и прежде мне не приходилось никогда читать их»⁷⁹⁹. С особенным интересом преосв. Макарий отнесся к книге, изданной в память пятидесятилетнего юбилея С.-Петербургской духовной Академии, праздновавшегося 17 февраля 1859 года. «Благодарю вас», – писал он брату 9 марта этого же года, – «за присланную брошюрку об академическом юбилее⁸⁰⁰... Обо мне выразился г. Чистович кратко, но с силою... Остальные статьи – хороши, не более»⁸⁰¹.

Внимательно и серьезно следя за современною духовною литературою, преосв. Макарий вместе с тем и сам принимал теперь такое же живое участие в ней, как и прежде. Не смотря на то, что непрерывные занятия по епархии требовали весьма много времени, не смотря на неоднократную болезнь и неудобства в отношении приобретения необходимых пособий, преосв. Макарий и в Тамбове продолжал учено-литературную деятельность, так славно начатую в С.-Петербурге. Все Тамбовские произведения его могут быть разделены на два разряда: 1) церковно-исторические и 2) проповеднические труды.

К первому разряду должны быть отнесены следующие церковно-исторические произведения преосв. Макария: 1) о Григории Цамблаке, митрополите Киевском, как писателе. Статья эта была написана преосв. Макарием еще в бытность им ректором С.-Петербургской духовной Академии и лично была читана им в одном из заседаний второго отделения Императорской Академии Наук, но напечатана она была уже от имени преосв. Макария, как епископа Тамбовского в 1857 году. В этом своем кратком, но довольно полном очерке преосв. Макарий сначала, излагал биографические сведения о м. Григории Цамблаке, затем в общих чертах характеризовал сочинения его и отличительные особенности этих сочинений, делал подробный разбор самых сочинений м. Григория, предварительно разделив их на 4 разряда, и, наконец, в качестве заключения предлагал русский перевод слова, сказанного м. Григорием Цамблаком в великий четверток. 2) Биографическая записка о преосвященном Иннокентие, архиепископе Херсонском и Таврическом. Записка эта была составлена преосв. Макарием в конце 1857 года, по поручению Академии Наук, и была напечатана в «Ученых Записках» её за 1858 год. «Всю эту неделю», – писал 14 декабря 1857 года преосв. Макарий своему брату, – «я занимался более обыкновенного: нужно было поспешить составить биографическую записку о преосв. Иннокентие, по поручению Академии Наук, – что я, слава Богу, успел кончить нынче утром и отсылаю по нынешней же почте. Записка, несомненно, будет напечатана, а может быть и читана на публичном акте Академии 29 декабря», записка была составлена довольно обстоятельно и представляла не столько биографию преосв. Иннокентия, сколько характеристику его личности, как профессора, администратора, ученого и проповедника, причем за некоторыми сведениями преосв. Макарий обращался к другим лицам, или близким к архиеп. Иннокентию, или же непосредственно наблюдавшим деятельность его в такие периоды его жизни, когда не знал его, или не мог лично наблюдать его деятельность сам преосв. Макарий⁸⁰². 3) О сочинениях митрополита Киевского Кирилла II. Эта литературно-критическая статья была написана преосв. Макарием в 1859 году с целью, как он сам говорит, – «высказать вслед за другими и свое мнение по интересному в истории русской литературы предмету». Содержание настоящего очерка таково. Сначала излагается история вопроса, затем делается подобный критический разбор существовавших тогда мнений о сочинениях м. Кирилла и, в конце концов, делается следующее заключение: «итак, из девяти сочинений приписываемых м. Кириллу II, только одно «Правило» несомненно ему принадлежит, а другое – «Поучение к попам» может быть усвояемо ему с вероятностью; прочие семь приписываются ему несправедливо или неосновательно. Критики, побольше критики – вот чего надобно желать нам в истории нашей литературы. Знакомясь более и более с нашею древнею письменностью частью по умножающимся «Описаниям» рукописных библиотек, частью по самым памятникам, делающимся день ото дня более доступными, мы спешим решать литературные вопросы без дальних изысканий и соображений, спешим первые произнести свой приговор об открываемых сочинениях и наделяем ими авторов с большою щедростью, тоном смелым и самоуверенным, на основании каких-нибудь самых слабых указаний и догадок, а иногда и совершенно произвольно. Примеров этому можно бы привести бесчисленное множестве из одной, известной книги. Такие решения и приговоры, сколько бы мы ни обольщали ими самих себя, отнюдь не составляют вклада в сокровищницу науки и не подвигают ее вперед; напротив, останавливают и запутывают: потому что представляют одни лишние затруднения последующим изыскателям в той же области, которые не могут же простираться далее, прежде нежели пересмотрят, разберут и оценят мнения своих предшественников. Критики, побольше критики, – вот чего нам нужно желать в истории нашей литературы». Заключение, приведенное нами, имело в виду главным образом «Обзор русской духовной литературы» архиеп. Филарета, мнение которого о сочинениях, принадлежащих, будто бы, м. Кириллу II выше критиковал преосв. Макарий. 4) О новгородских Четиих Минеях. Статья эта была помещена преосв. Макарием в новооткрывшемся тогда московском историческом журнале. «Меня пригласили», – писал преосв. Макарий 25 января 1859 года своему брату, участвовать в ученом московском журнале: «Летописи Русской литературы и древности». Я послал им уже небольшую статью мою из вежливости за присланный мне билет на получение этого журнала. Он предпринят профессорами московского университета и будет выходить чрез каждые два месяца»⁸⁰³. В статье своей преосв. Макарий, после указания на важность Четиих Миней в историческом и литературном отношениях (предисловие), определял время пожертвования архиеп. Макарием своих Миней в новгородский Софийский собор (отд. I), говорил о внешних особенностях этого памятника (отд. II), о содержании и внутренних особенностях его (отд. III), при чем в том и другом отношении сравнивал новгородские Четий Минеи с московскими, и, наконец, показывал, что некоторые статьи русские, написанные прежде миней, вошли в новгородские минеи без всякого изменения, а другие – в измененном виде. 5) Наконец, в бытность Тамбовским епископом, преосв. Макарий продолжал заниматься и своим главным историческим трудом. Разумеем «Историю Русской Церкви». Впрочем, работы по продолжению этого труда шли у преосв. Макария в Тамбове весьма медленно. Главною причиною этого служила трудность, с какою сопряжено было в Тамбове приобретение необходимых пособий. Бесспорно, и самая новость дела по управлению епархией много отвлекала преосв. Макария от систематического продолжения им своего труда. «Заниматься здесь совершенно нельзя», замечал преосв. Макарий в одном из своих писем к брату. Тем не менее, однако же преосв. Макарий и в Тамбове, при всех неблагоприятных обстоятельствах, делал, что мог. Между прочим, в поисках за пособиями для продолжения истории русской церкви он обращался главным образом к К.И. Невоструеву, известному составителю описания московской синодальной библиотеки. С Невоструевым преосв. Макарий познакомился еще в то время, когда был ректором С.-Петербургской духовной Академии. Еще в то время Невоструев, по просьбе преосв. Макария, доставлял ему перечень синодальных рукописей до-монгольского периода и сведения о некоторых других документах, хранившихся в московской синодальной библиотеке и относившихся к древней русской церковной истории⁸⁰⁴. В бытность преосв. Макария Тамбовским епископом, Невоструев также помогал ему в доставлении необходимых источников и пособий. Так, напр., при письме от 30 мая 1858 года он пересылал ему вторую книжку «Описания синодальных рукописей» и копию с подлинной челобитной одного из прежних Тамбовских епископов (Леонтия) к патриарху Иоакиму⁸⁰⁵. Замечателен ответ преосв. Макария Невостроеву на это последнее письмо его, – замечателен именно тем, что показывает его недовольство своим положением, лишавшим его возможности по-прежнему всецело отдаваться ученому труду и, прежде всего, конечно, занятиям русской церковною историей. В одном месте письма преосв. Макарий с видимою скорбью говорит даже о невозможности трудиться на учено-литературном поприще. «Если я уже и не могу сам трудиться для науки, то все же от души сочувствую трудящимся и, верьте, вашему собственно труду искренне желаю всякого успеха»⁸⁰⁶. За время своего пребывания в Тамбове преосв. Макарий составил и напечатал только одну статью, непосредственно касавшуюся главного предмета его занятий – истории русской церкви. Разумеем статью его: «Успехи православной церкви русской в период монгольский». Здесь, после краткого вступления, преосв. Макарий говорил о распространении православной веры в монгольский период между самыми монголами (отд. I), в Литве (отд. II) и в древней Биармии, или Перми, между Зырянами (отд. III)⁸⁰⁷.

За невозможностью, или во всяком случае за неудобством трудиться собственно на ученом поприще, преосв. Макарий, в бытность Тамбовским епископом, с особенною любовью и энергией отдавался проповедническому делу. Потому Тамбовский период был самым плодотворным временем во всей жизни м. Макария в отношении проповедническом. Из времени двухлетнего пребывания преосв. Макария на Тамбовской архиерейской кафедре сохранилось 56 проповедей, из коих 25 было произнесено в 1857 году, 27 проповедей – в 1858 г. и 4 проповеди – в 1859 г. Правда, в существующих печатных изданиях проповедей м. Макария к Тамбовскому периоду ею жизни относится только 52 проповеди, из коих 25 проповедей падает на 1857 г., 26 проповедей – на 1858 г. и 1 проповедь – на 1859 г. Но в данном случае в печатные издания вкралась небольшая хронологическая неточность, происшедшая от того, что некоторые проповеди преосв. Макария печатались в духовных журналах через год после их произнесения. Мы считаем необходимым отметить эту неточность, так как она, между прочим, послужила даже причиною того, что некоторые проповеди, произнесенные преосв. Макарием в Тамбове, считаются теперь произнесенными им в Харькове. Так напр., – «Слово о средствах к искоренению неправды в судах», которое в печатных изданиях проповедей преосв. Макария отмечается произнесенным 6 декабря 1859 года в харьковском кафедральном соборе⁸⁰⁸, на самом деле было произнесено 6 декабря 1858 года в Тамбове. «Вчера», – писал 7 декабря 1858 года преосв. Макарий своему брату, – «для торжественного дня я сказал здешним чинам резкую проповедь против святотатства и лихоимства»⁸⁰⁹. Несколько позже, 21 декабря он писал ему о том же следующее: «6 декабря я сказал проповедь в духе современном, которая произвела чрезвычайное впечатление, так что несколько дней только и толку было, что о ней, по всему городу. Я послал ее к о. Фоофану; не знаю, напечатает ли»⁸¹⁰. Тоже самое случилось с тремя проповедями, произнесенными на текст 136 псалма, и с проповедью, сказанною в неделю православия 1859 г. В печатных изданиях проповедей преосв. Макария слова на текст 136 псалма отмечены произнесенными в Покровской церкви харьковского архиерейского дома 31 января, 7 и 14 февраля 1860 года⁸¹¹, но на самом деле они были произнесены в Тамбове. «Уступая твоему желанию», – писал 9 марта 1859 года преосв. Макарий своему брату, – «я отправляю нынче к о. Феофану и проповеди на слова: «на реках вавилонских...». Только предупреждаю: не ожидай от них ничего особенного, они очень просты и были сильны только во время произнесения и по самому своему предмету. Их три. А четвертую, сказанную в неделю православия, и также посылаемую, имею честь рекомендовать: она похитрее и посерьезнее. Впрочем, я пишу к о. Феофану, чтобы он не стеснялся и, если найдет уже не по времени помещение моих проповедей в книжках Христианского Чтения, – то отложил бы до следующего года»⁸¹². Так и случилось. Проповедь в неделю православия⁸¹³, равно как и проповеди на слова 136 псалма были отложены до будущего времени, когда и были напечатаны уже от имени преосв. Макария, как харьковского епископа.

Итак, всех Тамбовских проповедей преосв. Макария сохранилось 56. Но у нас есть несомненные данные для доказательства того, что преосв. Макарий в Тамбове произнес несравненно больше проповедей, чем сколько их сохранилось. Попытаемся, на основании собственного свидетельства преосв. Макария, хотя приблизительно восстановить количество произнесенных им в Тамбове проповедей, или, по крайней мере, сообщить хоть какие-либо сведения о несохранившихся его проповедях. Прежде всего, не сохранились все проповеди, какие говорил преосв. Макарий в первой половине июня, т.е. вскоре после приезда в Тамбов во время посещения церквей на пути из Тамбова в Липецк. Сам преосв. Макарий в письме к брату от 16 июня 1857 года замечал, между прочим, что во время этой поездки по епархии он «почти везде говорил проповеди без приготовления, прямо на память. «Проповеди эти», – прибавлял он тут же, – «я не записываю и все они никогда не увидят печати; да и не нужно»⁸¹⁴. Затем не сохранилась одна из двух проповедей, произнесенных преосв. Макарием в конце ноября 1857 года в Моршанске. «Я крайне устал и измучился», – писал преосв. Макарий 2 декабря 1857 года своему брату. «Едва проводив дорогого гостя⁸¹⁵, я на другой же день раненько отправился в Моршанск. Там сряду служил три дня, освятил три престола, сказал две проповеди, вынес три торжественных купеческих обеда... и в изнеможении воротился домой в среду на ночь»⁸¹⁶. А между тем в печати известна только одна из упомянутых сейчас преосв. Макарием проповедей, именно «слово по освящении соборного храма в городе Моршанске 24 ноября 1857 года»⁸¹⁷. Также не сохранились три проповеди, сказанные преосв. Макарием в половине октября 1858 года – две в Козлове и одна в Тамбове. «Съездил я в Козлов», – писал преосв. Макарий брату 19 октября 1858 года, – «слава Богу, благополучно. Во вторник поехал, в среду отслужил в монастыре и сказал проповедь, в четверток – в соборе и сказал проповедь и к 8 часам вечера воротился в Тамбов. Нынче, с Божиею помощью, освятил свою церковь и сказал еще проповедь»⁸¹⁸. Из этого же самого письма преосв. Макария, кроме того, видно, что до нас не дошло около 30 проповедей преосв. Макария, сказанных им летом и осенью 1858 года. «Теперь немного жалею», читаем в этом письме, – «что вот уже до тридцати проповедей сказано мною со дня Троицы, и решительно ни одна не записана, хотя некоторые были очень порядочные. Например, сказанная недавно в Козловском соборе произвела величайшее впечатление. Напечатана только в Христианском Чтении одна речь моя к дворянству, как извещает меня о. Феофан. Прочти и скажи свое мнение». Наконец не сохранилась проповедь, сказанная преосв. Макарием 26 октября 1858 года. «Нынче», – писал он в этот день своему брату, – «служил обедню и сказал проповедь»⁸¹⁹. Между тем в печатных изданиях нет проповеди преосв. Макария на 26 октября 1858 г. Вообще же нужно сказать, что преосв. Макарий, по собственному его свидетельству, говорил проповеди в Тамбове почти неопустительно при всяком священнослужении. Поэтому, мы не удалимся от истины, если скажем, что до нас сохранилась меньшая часть Тамбовских проповедей преосв. Макария.

Не считая необходимым для себя входить в подробный разбор Тамбовских проповедей преосв. Макария со стороны их содержания, мы ограничимся здесь самыми общими замечаниями по этому поводу. Прежде всего, должно признать, что содержание Тамбовских проповедей преосв. Макария зависело главным образом от того места, где он произносил их, и строго сообразовалось с потребностями слушателей, пред которыми они произносились. Преимущественным местом сказывания проповедей преосв. Макария в Тамбове служила Предтеченская церковь архиерейского дома. Здесь было произнесено большинство из сохранившихся Тамбовских проповедей, именно 37 из 56. Затем довольно часто проповедовал преосв. Макарий в Тамбовском кафедральном соборе, около 8 раз за два года. Остальные проповеди были произнесены в разных местах и храмах Тамбовской епархии, при посещении их во время общего обозрения епархий, или же по каким-либо особенным обстоятельствам, имевшим место в жизни самого архипастыря, или же его пасомых.

Не трудно подметить различие в содержании проповедей преосв. Макария, произнесенных им в церкви своего архиерейского дома и в других храмах Тамбовской епархии. Проповеди, сказанные в церкви архиерейского дома, имеют много общего между собою по характеру. Все они представляют нравоучительные разъяснения православно-церковного учения. Видимо, что преосв. Макарий в церкви своего архиерейского дома сознавал себя как бы постоянным архипастырем-учителем, имеющим определенную, также постоянную паству. Оттого он иногда несколько проповедей посвящал разъяснению одной и той же истины. Таковы, напр., 4 проповеди, сказанные преосв. Макарием 12, 19 и 26 января и 2 февраля 1858 года на текст: «покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!»⁸²⁰ Оттого же многие проповеди, сказанные здесь последовательно одна за другой, находятся в теснейшей логической связи между собою, так что последующая проповедь являлась естественным продолжением предыдущей. Тем же самым объясняются и частые ссылки в рассматриваемых проповедях преосв. Макария на прежние его проповеди. Так, напр., свое слово в неделю XX по пятидесятнице, сказанное 18 октября 1857 года, преосв. Макарий начал следующим обращением в своим слушателям: «в прошедшее воскресенье, братие, мы слышали из евангелия заповедь нашего Спасителя о любви ко врагам; ныне же слышим другую Его заповедь о любви и милосердии к несчастным...»⁸²¹. Таким же почти обращением к слушателям начинал преосв. Макарий и проповеди, сказанные им в четвертую и пятую недели великого поста в следующем 1858 году⁸²².

Справедливость требует, впрочем, заметить, что преосв. Макарий и на храм Тамбовского кафедрального собора смотрел также, как на место, с которого он должен был постоянно преподавать своим пасомым уроки православно-христианского учения. Замечательно в этом отношении слово преосв. Макария, произнесенное им 11 мая 1858 года в Тамбовском соборе. Оно особенно ясно показывает, насколько внимательно и серьезно относился преосв. Макарий к проповедническому делу в Тамбове. Свои наставления слушателям он поставлял иногда в непосредственную связь с теми уроками, какие преподавал им год тому назад. «Прошел ровно год», – говорил в своем слове 11 мая 1858 года преосв. Макарий – «как этими самыми апостольскими словами (раньше был произнесен текст: «благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца и общение Святого Духа со всеми» (2Кор.13:13), в этот самый торжественный день, с этого священного места, я начал, братие, мои пастырские беседы с вами. И тогда, естественно, желая всякого успеха моему начинавшемуся служению посреди вас, которое имеет целью ваше вечное спасение, я старался раскрыть пред вами истину, что для достижения спасения прежде и более всего необходима нам благодать Триипостасного Бога. Теперь, повторяя ту же важнейшую истину, я желал бы восполнить ее другою истиною, не менее важною, и таким образом докончить то, что начал тогда, – желал бы показать, что, если с одной стороны, в деле нашего спасения необходимо нам содействие Божие, то с другой столько же необходимо и наше собственное участие»⁸²³. Таким образом, если преосв. Макарий и не проповедовал в Тамбовском кафедральном соборе с такою же систематичностью, как в церкви своего архиерейского дома, то единственною причиною этому служило то обстоятельство, что он совершал там богослужение не так часто, как в своей церкви.

Большая часть проповедей, произнесенных преосв. Макарием в кафедральном соборе и в других храмах Тамбовской епархии, были сказаны им по особенным случаям и по особенным обстоятельствам. Оттого и содержание всех таких проповедей – особенное и разнообразное. Впрочем, чаще всего преосв. Макарий говорил проповеди при освящении новых, или же только вновь перестроенных храмов. Таковы, напр., слова его сказанные 22 сентября 1857 года (по освящении церкви в Кирсановском монастыре)⁸²⁴, 20 октября того же года (по освящении Троицкой Тамбовской церкви)⁸²⁵, 24 ноября того же года (по освящении Моршанского собора)⁸²⁶ и др. В словах подобного рода преосв. Макарий по преимуществу беседовал о значении храмов Божиих в деле нашего спасения, и только иногда касался местных и временных обстоятельств, как, напр., в словах 20 октября 1858 года и 23 ноября того же года, где он доказывал несправедливость молоканского учения, отрицавшего необходимость храмов⁸²⁷.

Еще чаше приходилось преосв. Макарию говорить проповеди при посещении, или при священнослужении в храмах монастырей Тамбовской епархии. Таковы, напр., слова его, сказанные 20 июля 1857 года (в Вознесенском Тамбовском женском монастыре)⁸²⁸, 15 августа того же года (в Саровской пустыни)⁸²⁹, 22 сентября того же года (в Кирсановском женском монастыре)⁸³⁰, 26 декабря того же года (в Тамбовском женском монастыре)⁸³¹, 6 апреля 1858 года (в том же монастыре)⁸³² и 1 мая того же года и в том же монастыре⁸³³. Во всех этих случаях преосв. Макарий предметы для своих собеседований избирал применительно к состоянию своих слушателей, причем большею частью исходил из рассуждения о том церковном событии, какое воспоминалось в день произнесения проповеди. Он говорил в подобных случаях преимущественно об отречении от мира, возвышении духа к небу, девстве, истинном подвижничестве и т.д.

Два раза за время своего служения в Тамбове преосв. Макарий должен был высказаться по поводу выдающихся современных событий пред лицем высших образованных представителей своей паствы, а один раз он сам, по собственному побуждению и выбору, произнес проповедь, которую сам же определил, как «современную». В декабре 1857 года в Тамбове происходили дворянские выборы. Как новое, редкое явление, оно было настоящим событием для Тамбова, и преосв. Макарий, по естественному побуждению, должен был интересоваться им и даже, благодаря предупредительному отношению Тамбовских дворян, к своему Владыке, принимать некоторое участие в нем. «У нас теперь, с 1 по 15 декабря», – писал он своему брату 8 декабря, – «дворянские выборы: собралось дворян – ужасно сколько, и мне ежедневно решительно не дают покоя своими визитами. Вот напасть: не дождусь, когда она пройдет»⁸³⁴. 1-го декабря, пред началом выборов, Тамбовские дворяне принимали присягу в кафедральном соборе. Преосв. Макарий сам совершал в этот день литургию и во время её произнес проповедь. «А тут», – писал он 2 декабря 1857 года своему брату, – «через три дня (по возвращении из Моршанска), в воскресенье последовала новая торжественная служба пред началом дворянских выборов, новая проповедь – собственно к дворянам и новый великолепный обед у предводителя дворянства»⁸³⁵. Проповедь преосв. Макария к дворянам, по собственным его словам, была принята весьма сочувственно⁸³⁶. Нельзя, однако же не заметить, что проповедь, произнесенная преосв. Макарием 1 декабря 1857 года пред дворянскими выборами, в печатном виде⁸³⁷ не производит такого сильного впечатления, какое она произвела, судя по словам преосв. Макария в письме его к брату, на непосредственных слушателей. Вероятно, в данном случае много значения имела самая обстановка, при какой была произнесена проповедь: личность проповедника, его известность, торжественность минуты. По содержанию же проповедь самая обыкновенная. Исходя из текста: «Мне отмщение·, Аз воздам, глаголет Господь» (Рим.12:19), проповедник разъяснял великое значение и важность присяги и того дела, по которому собрались дворяне, и в заключение сказал несколько слов о важности переживаемого времени. Это последнее заключение представляет лучшее место в проповеди. Для нас оно важно еще в том отношении, что свидетельствует о живейшем участии преосв. Макария к выдающимся общественным событиям и глубоком сочувствии его к совершавшимся в то время преобразованиям. «Мужи благородные»! – говорил в заключение своей проповеди архипастырь. «Мы живем в замечательную эпоху для нашего отечества, в эпоху пробудившегося сознания наших собственных недостатков, общественных и частных, в эпоху светлых надежд, порывов и ожиданий, в эпоху прекрасных начинаний, улучшений, усовершенствований. Наш Благочестивейший Монарх – Миротворец, – да будет во веки благословенно имя Его, – по прекращении недавней кровопролитной брани, выразил пред всею Россией живейшее желание своего сердца, – «да утверждается и совершенствуется её внутреннее благоустройство, да царствует в судах её правда и милость и каждый под сенью законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да наслаждается в мире плодами трудов невинных» (Высочайший манифест 1856 года). И все отозвалось на этот царственный призыв в безграничной России! Все – и голос отдельных лиц, и общественное мнение, мало по малу возникающее и образующееся, и отечественная словесность, и наука, и, во главе всего, Православная церковь: ибо кто ж более и может сочувствовать всякому истинному улучшению и усовершенствованию в народе русском, как не она – Мать наша – которая для того и существует на земле, чтобы вести как частных лиц, так и целые народы к постоянному, нескончаемому усовершенствованию?... Покажите же самым делом, что вы истинно сочувствуете высоким и благотворным предначертаниям нашего возлюбленного Монарха: пред вами теперь такой редкий, такой прекрасный случай! Подавите в себе все расчёты самолюбия и своекорыстия, возвысьтесь над всеми отношениями вражды или дружбы, имейте в виду одну общую пользу и изберите из круга вашего людей, которые бы действительно содействовали утверждению и усовершенствованию внутреннего благоустройства нашего края, творили в судах его беспристрастно правду и милость и своею ревностью о соблюдении законов, своею попечительностью о благе ближних – способствовали к тому, чтобы каждый из обитателей страны нашей мог наслаждаться в мире плодами трудов невинных. Именем вашего благородного сословия и всего нашего края, священным именем Помазанника Божия и всего отечества, священнейшим именем самой Христовой Церкви – призываю вас к этому, благородные мужи! Аминь»⁸³⁸. Можно думать что это последнее обращение и все вообще заключение проповеди, произнесенное с воодушевлением, и произвело то сильное впечатление, о котором писал преосв. Макарий своему брату. Самая же проповедь, по своим мыслям, была обыкновенная. Гораздо больший интерес в этом последнем отношении представляет другая проповедь преосв. Макария, произнесенная им при подобных же обстоятельствах. В 1858 году в Тамбове имел открыться комитет для устройства быта помещичьих крестьян Тамбовской губернии. Это было начало того великого преобразования – освобождения крепостных крестьян, которое вместе с другими подобными деяниями обессмертило императора Александра II Освободителя. По доброму русскому обыкновению, открытию комитета предшествовало молебствие. Молебствие в зале благородного собрания совершал 2 сентября 1858 года сам преосв. Макарий и после молебна произнес интересную проповедь. Слово⁸³⁹ было сказано, видимо с силою и властью, чего совсем не заметно в предыдущей проповеди. Указав на важность того дела, к которому были призваны его слушатели, преосв. Макарий затем начал подробно разъяснять им сущность этого дела и те условия, при каких оно может быть совершено успешно, – «Мужи, избранные своими собратьями для великого дела» – заключал преосв. Макарий свою настоящую проповедь. «Помните твердо, что на вас взирает теперь вся современность с ожиданием от вас добрых плодов, взирает не только обширный край наш, но и все отечество, и сам отец отечества, равно любящий всех своих поданных, великих и малых, знатных и незнатных и равно заботящийся об их счастье. Помните, что вы будете трудиться также пред лицом потомства и истории. Ибо дело, к которому вы призваны, такой необычайной важности, что от него должна зависеть участь целых миллионов наших сограждан, и не на миг, но, может быть, на целые столетия, – такой важности, что оно составит, может быть, самую яркую эпоху в истории нашего исполинского отечества. А главное, трудясь здесь над решением вопроса, как бы подать правду и уравнение вашим рабам, не забывайте ни на минуту, что и вы имате Господа на небесах, Который видит все, и настоящее и будущее, у Которого несть на лица зрения (Рим.2:11)... Еще слово, – достопочтенные мужи! Дай вам Бог решить великий вопрос так, чтобы можно было сказать: его решали не только люди, истинно – образованные и благородные, но истинные христиане, к чести своего века и своей страны»⁸⁴⁰.

Еще с большею силою, можно сказать, даже с дерзновением была произнесена преосв. Макарием проповедь 6 декабря 1858 года в Тамбовском кафедральном соборе⁸⁴¹. Проповедь эта из всех тамбовских проповедей преосв. Макария отличается именно своим обличительным тоном. Он сам так смотрел на нее. «Вчера», – писал 7 декабря 1858 года преосв. Макарий своему брату, – «для торжественного дня я сказал здешним чинам резкую проповедь против взяточничества и лихоимства»⁸⁴². Должно заметить здесь, что обличительных проповедей у преосв. Макария вообще мало и самый обличительный тон этих последних у него отличается сдержанным, положительным и общим характером. По справедливому замечанию проф. Кипарисова, преосв. Макарий обличал не лица, а или заблуждения, или недостатки их⁸⁴³. В данном же случае преосв. Макарий обличал, хотя и не отдельные лица, а целый класс общества, но зато обличительная проповедь была произнесена пред лицем высших представителей того самого класса общества, недостатки которого осуждались проповедником. Рассматриваемая проповедь была произнесена на текст: «Боже, суд твой_, цареви даждь и правду твою сыну цареву» (Пс.702:1). «Не знаю, братие мои», – начал свое собеседование проповедник, – «что нам приличнее: молить ли Господа этими словами царя-пророка о нашем царе и его первенце, тезоименитство которого мы ныне празднуем, или скорее благодарить Господа за исполнение этих молитвенных слов на нашем возлюбленном Монархе, которого суд и правда уже сияют во всех пределах неизмеримой России, и который в тех же понятиях о царственных доблестях воспитывает и будущего преемника своего престола? А вот о чем нам нужно молиться, пламенно молиться, как ныне так и всегда, да дарует Господь суд и правду и всем прочим властям, от Царя поставляемым, высшим, средним и низшим, которые должны быть помощниками Царя, блюстителями его законов, исполнителями его предначертаний о благе подданных. Вот о чем нам нужно молиться, да искоренит Господь всю эту неправду, которая так давно, глубоко и широко пустила свои корни во всех слоях нашего судного мира и возросла на почве русской в огромнейшее дерево, покрывающее своими ветвями многие и многие темные дела»⁸⁴⁴. – Затем вития довольно подробно разобрал и оценил те средства, какие в то время предлагались для искоренения обличаемого зла (усиление просвещения, увеличение жалованья служащим, гласность судопроизводства), при чем в конце пришел к такому заключению, что все эти средства окажутся недостаточными для цели, если не будут постоянно подкрепляемы духом св. веры и христианского благочестия. Неудивительно, если проповедь – откровенная, резко обличительная и с силою сказанная – произвела глубокое впечатление на слушателей и заставила говорить о себе весь город. «6 декабря», – писал своему брату преосв. Макарий 21 декабря 1858 года, – «я сказал проповедь в духе современном, которая произвела чрезвычайное впечатление, так что несколько дней только и толку было, что о ней, по всему городу»⁸⁴⁵.

В заключение всей нашей речи о проповедничестве преосв. Макария в Тамбове мы считаем необходимым сказать несколько слов о внешних качествах и особенностях проповеднической деятельности его в это время. Прежде всего, должно заметить, что большинство Тамбовских проповедей преосв. Макария были, если и не импровизациями, то по крайней мере живыми, наперед хорошо обдуманными и наизусть поизносившимися словами; а некоторые из сохранившихся Тамбовских проповедей преосв. Макария, по собственному его свидетельству, были импровизациями в буквальном смысле этого слова. Таково было, напр., слово, произнесенное им 17 июня 1858 года в г. Липецке. Но даже и те проповеди, которые не были импровизациями в буквальном смысле этого слова, преосв. Макарий не записывал наперед, а только хорошо обдумывал, что делал чаще всего под день произношения проповеди, вечером. При этом на выбор темы для проповеди иногда имели влияние события личной жизни преосв. Макария, незадолго пред тем или даже в то самое время совершавшиеся. Напр., преосв. Макарий получает известие, что к нему враждебно относится один из его знакомых. И вот он пишет своему брату 5 октября 1857 года: «право, я не сержусь на бедняка, особенно в настоящий вечер, когда я обдумываю проповедь на завтрашний день (в неделю ХIX-го) о любви ко врагам. Я убежден, что, не смотря на все происки моих врагов, заслуги мои для Академии и духовного просвещения оценит история»⁸⁴⁶. Также точно и тему для слова, сказанного в г. Липецке 17 июня 1857 года, преосв. Макарий взял из своей личной жизни. «Вступая в ваш богоспасаемый град, издавна славящийся своими целительными водами», – так начал он это свое слово, – «и имея желание воспользоваться ими и сам для облегчения моих тяжких недугов, я, естественно, братие, как наш духовный пастырь, вспомнил о другой воде целительной, к которой обязан призывать вас и всех, вверенных моему водительству, чтобы врачевать ею ваши духовные язвы, – о воде благодати Св. Духа, к которой призывал некогда все человечество сам Пастыреначальник, Господь Иисус, возглашая: аще кто жаждет, да приидет ко мне и пиет. Об этой-то воде духовной я желаю побеседовать с вами и, сравнивая ее с естественными водами целебными, показать все её превосходство»⁸⁴⁷. То же самое было и несколько раньше, 11 июня 1857 года, когда преосв. Макарий произносил слово в г. Козлове. «Еще так недавно, православные, я посетил ваш град», говорил он здесь, – «направляя свой путь к указанному мне от Бога месту моего пастырского служения. Теперь снова прихожу к вам, совершая новый путь для обозрения Боговверенной мне паствы. Такое стечение обстоятельств невольно привело меня к мысли: да и что такое вся наша жизнь, как не одно постоянное и непрерывное путешествие»?...⁸⁴⁸ И дальше проповедник начал говорить о двух путях человеческой жизни.

Проповеди преосв. Макария производили всегда сильное впечатление на слушателей. Тамбовские граждане любили эти проповеди и всегда во множестве собирались слушать их.

Свои Тамбовские проповеди преосв. Макарий напечатал еще в бытность в Тамбове. 18 мая 1858 года он писал своему брату по этому поводу следующее: «по этой же почте я отправляю мои проповеди, переплетенные в четыре тетради для удобности, при чтении, цензору. Прошу отдать их в цензуру о. архим. Сергию, который мне несколько знаком, и попросить его от моего имени. Дело не к спеху: потому может читать исподоволь. Лишь бы мне напечатать к концу нынешнего года. О формате бумаги, шрифте и вообще печатании потолкуем после. Желаю, чтобы издание было маленькое и красивое»⁸⁴⁹. Здесь, кстати, будет заметить, что преосв. Макарий относился весьма внимательно к печатанию всех своих сочинений. Необыкновенно аккуратный во всем, он желал, чтобы и сочинения его даже со внешней стороны являлись чистыми, красивыми, приятными. Поэтому, он остался крайне недоволен внешним видом, в каком вышло второе издание его истории русского раскола. «История русского раскола», – писал он 12 октября 1858 года своему брату, – «посланная г. Нильским, наконец, мною получена в совершенной исправности. Да как напечатано-то плохо! Какая бумага! Какой шрифт! О чужом детище никто не позаботится, как о своем. За то издание проповедей, надеюсь, вполне вознаградит меня и порадует»⁸⁵⁰. Действительно, издание Тамбовских проповедей, за которым наблюдал брат преосв. Макария, вполне удовлетворило этого последнего. Издание это было пробным камнем, доказавшим уменье и искусство А.П. Булгакова в корректировании и вообще в издании сочинений преосв. Макария, который потому все свои последующие сочинения издавал при помощи брата. При деятельном участии этого последнего, издание Тамбовских проповедей преосв. Макария пошло быстро и успешно. «Попрошу», – писал преосв. Макарий своему брату 31 августа 1858 года, – «приступить к печатанию проповедей, а то боюсь, как бы они не залежались в типографии и не опоздали выходом к декабрю. Потом на переплет потребуется не менее месяца, а там и праздники, когда рабочие не захотят работать»⁸⁵¹. Спустя немного времени, 14 сентября 1858 года он писал ему о том же: «благодарю вас за начатые вами хлопоты по изданию моей книги. Надеюсь, что все будет хорошо: переменяйте, избирайте по своему усмотрению шрифт, бумагу и проч., – верно мне понравится. Пусть будет и дороже: лишь вышло бы красивее и изящнее. Словом я согласен на все, что вы сделаете и решите»⁸⁵². «Благодарю вас», – писал он вскоре после того, 28 сентября, – «за начатое вами печатание моих проповедей и за присланный вами образчик бумаги и шрифта. Мне все понравилось, как нельзя более, и я вполне одобряю ваш вкус... Еще раз: издание проповедей мне весьма нравится, и я с нетерпением буду ждать выхода книжек»⁸⁵³. «Быстро же идет у вас печатание писал он 26 октября, – «спасибо»! Что касается до обертки, то беловатый цвет, какой на прежних моих книгах, мне нравится, а желтого я не люблю. А потому, если вы еще не брали желтого цвета: то не берите. Пусть будет лучше один... Но если уж взяли, так тому и быть. Найдутся покупщики, которым желтый цвет понравится. Вообще обертка – дело не важное. Я не рассержусь, что вы выбрали не совсем хорошую веленевую бумагу: сойдет как-нибудь. Всего не предусмотришь. Да эти ж экземпляры пойдут на подарки, а дареному коню в зубы не смотрят. Из веленевых экземпляров десять велите переплести в каленкор, и из них пять с золотым обрезом, а остальные пять без золотого обреза, – все с бордюрками и выемками и под. Каленкор пусть употребят цвету – вишнёвого, мусанового, или какой вы признаете более со вкусом. Затем другие десять веленевых экземпляров велите переплести в бумажки, помните, в какие прежде переплетались мои подносные книги, с сафьянными корешками. На цену за переплет не скупитесь, лишь бы только переплет получше. Остальные веленевые экземпляры без переплета пришлите ко мне вместе с другими... Предупреждаю, что я, ведь, буду просить представить подносные экземпляры начальству... Кроме веленевых, велите переплести экземпляров пять или более и на простой бумаге, также в сафьяновый корешок в цветной бумажке. Кому что дарить, об этом после»⁸⁵⁴. Когда печатание Тамбовских проповедей было конечно, как видим, при самом внимательном отношении к этому делу со стороны самого автора, то настало время назначить цену изданию и распределить экземпляры для поднесения в дар и для продажи. Все это также происходило при деятельном участии самого преосв. Макария. «Экземпляра проповедей по почте жду», – писал он брату 23 ноября 1858 года; «спасибо за догадку. Но, ведь, чтобы справедливо назначить цену за книгу, надобно знать, хоть приблизительно, во сколько обошлось её издание. И потому потрудись известить об этом в следующем письме и вместе объясни, сколько бы следовало положить за эту книгу в продаже, при нынешнем возвышении цен на все»⁸⁵⁵. «Наконец, я получил экземпляр моих проповедей», – писал брату через неделю после того, 30 ноября, – «и любуюсь ими, не налюбуюсь: прекрасное издание. Первым долгом считаю принести вам мою искреннейшую благодарность. Г. Нильскому скажите, чтобы он публиковал о моих проповедях в январской книжке Христианского Чтения и поместил публикацию об них на первом месте в ряду моих сочинений. Цена за экземпляр в двух томах три рубля серебром с пересылкой, или, если вы найдете эго дорогим, то – два рубля пятьдесят копеек с пересылкой, никак не ниже»⁸⁵⁶. Впоследствии между преосв. Макарием и его братом порешено было назначить цену изданию в 2 р. 50 к.⁸⁵⁷

С таким, можно оказать, чрезвычайным и даже скрупулезным вниманием следил преосв. Макарий за изданием своих Тамбовских проповедей. Мы нарочито подробно изложили всю историю этого издания, так как почти то же самое повторялось и в последствии, при издании многочисленных произведений преосв. Макария.

Некоторые Тамбовские проповеди преосв. Макария, как из тех, какие вошли в издание 1858 года, так и те, какие были произнесены им уже после выхода этого издания в свет, печатались на страницах Христианского Чтения. Здесь именно были помещены следующие 7 проповедей: 1) Слово по освящении Троицкой церкви в г. Тамбове (1858 г. т. I стр. 65 и след); 2) слово в день тезоименитства наследника цесаревича в. к. Николая Александровича (1858 г. т. I стр. 171); 3) Слово при избрании судей (1858 г. т. V стр. 3); 4) речь пред открытием комитета для устройства быта помещичьих крестьян тамб. губ. (1858. II. 264), 5) Слово в день новолетия (1859 г. I. 61); 6) Речь в день Рождества Христова (1859 г. I. 257) и 7) речь при прощании с Тамбовской паствою (1859 г. т. II, стр. 32). В Христианском же Чтении были помещены и те проповеди, о которых мы раньше говорили, что они ошибочно считаются произнесенными преосв. Макарием в Харькове, т.е. слово в неделю православия (9 февр. 1858 г.), слово о средствах к искоренению неправды в судах (6 декабря 1858 г.) и три слова на текст 136 псалма.

В бытность Тамбовским епископом, преосв. Макарий исполнял начальственные поручения ученого характера. Так, напр., в сентябре 1858 года Св. Синод поручал преосв. Макарию дать свое заключение о достоинствах курсовых сочинений некоторых студентов Московской духовной Академии, окончивших курс в том году. Преосв. Макарий скоро представил подробный отзыв о сочинениях трех воспитанников, при чем сочинение Николая Малиновского: «об исправлении церковно-богослужебных книг при патриархе Никоне» признал несамостоятельным в первой части (где говорилось о нужде в исправлении церковно-богослужебных книг), и неполным – во второй, где был разобран один только служебник, хотя весьма удовлетворительно, самого автора – «не недостойным степени магистра»; сочинение Александра Никина: «разбор и опровержение учения беспоповцев о совершении таинства покаяния мирянами» – написанным вяло и состоящим преимущественно из выписок, но решающим вопрос удовлетворительно, автора – достойным степени магистра богословия; и сочинение Михаила Красина⁸⁵⁸: «памятники церковного законодательства в России с XIII в. до времен митрополита Макария» – заключающим в себе не мало лишнего, но написанным весьма тщательно, автора – заслуживающим степени магистра богословия⁸⁵⁹. – В самом конце того же 1858 года Св. Синод поручил преосв. Макарию рассмотреть и дать свой отзыв о рукописи под заглавием: «Чтение из истории Церкви Христовой» одобренной цензором архим. Фотием и потом С.-Петербургским духовно-цензурным комитетом. Преосв. Макарий представил следующий отзыв, – «рассмотренное сочинение не заключает в себе ничего противного правилам духовной цензуры и может быть одобрено к напечатанию, хотя написано вообще слабо и неудовлетворительно; а последние три параграфа, в которых говорится о действиях Св. Синода, до того скудны содержанием и неудобны, что лучше бы их совсем исключить»⁸⁶⁰.

(Образ жизни преосв. Макария. Любовь его к природе. Отношения к начальству, подчиненным, знакомым и родным. Благотворительность преосв. Макария. Неприятности в жизни и нездоровье. Назначение в Харьков. Прощание с Тамбовской паствою и выезд из Тамбова).

Жизнь преосв. Макария в Тамбове проходила сравнительно спокойно и благополучно, хотя, конечно, и у него, как и у всякого человека, были здесь и свои неприятности, производившие на него сильное, иногда потрясающее впечатление. Все свое время преосв. Макарий проводил или в занятиях по епархиальному управлению, или же в учено-литературных трудах. Образ жизни его и теперь, как и прежде, отличался строгою точностью и аккуратностью. Только сообразно новому роду деятельности преосв. Макарий еще в самом начале своей жизни в Тамбове несколько изменил распределение часов занятий и отдыха. На занятия он употреблял здесь 12 часов в сутки⁸⁶¹.

В Тамбове было два архиерейских дома: один городской, находившийся при Казанском Тамбовском монастыре, другой – загородный, находившийся в нескольких верстах от Тамбова. При вступлении на кафедру, преосв. Макарий застал оба архиерейские дома в самом запущенном виде, по собственному его свидетельству⁸⁶². Летом 1857 года, по распоряжению преосв. Макария, оба архиерейские дома были капитально ремонтированы и заново обставлены⁸⁶³. В городском архиерейском доме преосв. Макарий проводил зиму и осень, приблизительно с сентября до мая, остальное время года он жил в загородном архиерейском доме, который служил ему дачей⁸⁶⁴. Преосв. Макарий любил природу и с этой стороны признавал себя счастливым в Тамбове, так как оба здешние архиерейские дома занимали хорошее местоположение и давали ему возможность наслаждаться приятными видами природы. Из окон городского архиерейского дома открывался прекрасный вид на заречную сторону, которым иногда преосв. Макарий любил наслаждаться. «25 марта, т.е. на самое Благовещение», – писал он брату 30 марта 1858 года, – «у нас разлилась река. И как разлилась! На целые семь верст у меня перед окнами, так что из окон своих вижу всю воду, покрывающую обширный луг до самого леса. На несколько дней сообщение с некоторыми заречными местами совершенно прекращалось. Теперь вода начинает спадать, образуются островки»⁸⁶⁵. «Пред моими окошками весь луг покрыт водою, и я любуюсь этим зрелищем из комнат», – писал он ему же 5 апреля следующего 1859 года⁸⁶⁶. Еще с большим удовольствием преосв. Макарий проводил весну и лето в загородном архиерейском доме. Здесь был большой сад, который преосв. Макарий застал в запущенном виде и летом и осенью 1857 года привел в порядок, насадив в нем самолично множество деревьев⁸⁶⁷. Пребывание в загородном архиерейском доме давало преосв. Макарию возможность дышать свежим чистым воздухом и слушать пение соловьев, которым он любил подолгу наслаждаться. «Сад у меня прекрасный за городом», – писал он 26 мая 1857 года, – «воздух самый чистый, от утра до вечера поют соловьи»⁸⁶⁸. «Еще со вторника», – писал он ему же 18 мая следующего 1858 года, – «живу на своей даче: превосходно»!⁸⁶⁹

В Тамбове преосв. Макарий пользовался расположением высшего начальства, любовью окружающих лиц – знакомых и уважением со стороны подчиненных.

Св. Синод в большинстве случаев, как можно видеть и из предыдущего, одобрял и утверждал все распоряжения преосв. Макария по консистории и вообще по управлению Тамбовской епархией, и удовлетворял все его просьбы и ходатайства.

Граждане Тамбова и вообще все Тамбовское общество относилось к преосв. Макарию предупредительно и с уважением. Этому немало содействовала, без сомнения, известность преосв. Макария, которая предварила его прибытие в Тамбов. Оттого Тамбовская паства с редкими почестями встретила преосв. Макария при самом прибытии его в Тамбов. Впоследствии же преосв. Макарий еще больше расположил к себе Тамбовских граждан своим простым обращением со всеми, благолепным совершением богослужения и простыми, ясными, доступными для всех проповедями. За все это Тамбовское общество любило своего архипастыря и всячески старалось выражать свое уважение к нему. Появление его в торжественных собраниях сопровождалось иногда публичным выражением глубокого уважения, какое питала к нему образованная Тамбовская паства. Так было, напр., 24 ноября 1857 года в Моршанске на обеде после освящения собора и 1 декабря того же года в собрании дворян, съехавшихся в Тамбове для выборов. В Моршанске губернатор, от лица всего дворянства, купечества и вообще всей губернии, благодарил преосв. Макария за его полезную деятельность по епархии и особенно за его проповеди, доступные для всех, и просил его полюбить Тамбовскую епархию и не покидать её скоро⁸⁷⁰. Добрые отношения между архипастырем и образованным Тамбовским обществом продолжались и впоследствии.

Что касается подчиненного духовенства, то некоторым, не многим преосв. Макарий был не по сердцу. Это и не удивительно. Преосв. Макарий завел в Тамбове чрезвычайно строгие порядки во всем, что, понятно, некоторым должно было показаться тягостным, особенно после снисходительного управления преосв. Николая. Известно, что преосв. Макарий на первых же порах произвел разные перемены в личном составе Тамбовской консистории и впоследствии старался все делать лично и сам пересматривал внимательно все определения и распоряжения консистории. Конечно, заинтересованным лицам такой порядок управления епархий мог не нравиться, особенно после совершенно иного управления епархией преосв. Николая, которое при том продолжалось около 16 лет И в отношении всего вообще епархиального духовенства преосв. Макарий был строг, требователен и взыскателен. В некоторых случаях, особенно когда архипастырь убеждался в совершенной не деятельности кого-либо из подчиненного духовенства, он не останавливался даже пред принудительным переводом священно-церковно-служителей из одних приходов в другие. Все это возбуждало в некоторых членах Тамбовского духовенства неприязненные отношения к своему архипастырю, доходившие иногда до того, что подвергавшиеся за что-либо наказанию позволяли себе делать ложные доносы на преосв. Макария высшему начальству⁸⁷¹. Впрочем, это были исключительные отношения Тамбовского духовенства к преосв. Макарию. Все же вообще Тамбовское духовенство питало добрые чувства к своему заботливому архипастырю и хранило о нем впоследствии добрые воспоминания.

В бытность свою в Тамбове, преосв. Макарий не порывал тесных связей и отношений и с тем кругом столичного общества, в котором он обращался во время своего служения в С.-Петербургской духовной Академии. С особенным интересом он следил за жизнью этой Академии, которую считал своей родной. Все выдающиеся события в eго жизни, все перемены в служебном персонале её живо интересовали и занимали бывшего ректора её. О каких-либо печальных событиях в её жизни он искренно сокрушался, а радостные события глубоко радовали и его⁸⁷². Пятидесятилетний юбилей С.-Петербургской духовной Академии, праздновавшийся 17 февраля 1859 года, особенно заинтересовал преосв. Макария. «О. Феофан», –читаем в письме его к брату от 1 февраля 1859 года, – «уже писал мне в частном письме, что предложат и мне сделать пожертвование на Академию. Я отвечал, что весьма рад; ...посмотрю, как помянет меня Академия по случаю своею юбилея. Ведь более четверти, или почти треть пятидесятилетия её принадлежит мне, как профессору главного предмета, инспектору и ректору, и большая часть теперешних наставников Академии – мои питомцы»⁸⁷³. Сделанным в юбилейном отчете отзывом преосв. Макарий впоследствии остался в общем доволен⁸⁷⁴.

Петербургское общество, в свою очередь, не забывало о преосв. Макарии. Помнили его, прежде всего, и внимательно следили за его деятельностью в Тамбове сочлены и сотрудники его по Академии Наук. «Мы часто говорим о вас», – писал преосв. Макарию 5 октября 1858 года председатель второго отделения Академии, – «гордимся вами, как сочленом своим, и лишь только сожалеем, что лишены вашей сладостной беседы»⁸⁷⁵. Заезжавшие почему-либо в Тамбов Петербургские знакомые преосв. Макария всегда посещали его. «Все бывающие здесь из Петербурга генералы и другие важные лица бывают и у меня, писал он брату 5 октября 1857 года⁸⁷⁶. В следующем 1858 году преосв. Макарий был обрадован посещением особенно дорогого для него высокого гостя. «У нас 21 и 22 числа», – писал он брату 24 августа этого года, – «был высокий гость, принц П.Г. Ольденбургский и был столько добр, что первый сделал мне визит около трех часов в тот же день, а от меня принял такой же визит в половине восьмого вечером... Со мною обходился как старый знакомый, до крайности внимательно и ласково, жалел о моей болезни и желал скорейшего выздоровления»⁸⁷⁷.

В Тамбове npeocв. Макария посещали и некоторые из его родных. Так, осенью 1857 года его посетил преосв. Кирилл, епископ мелитопольский на пути из С.-Петербурга в Иерусалим. Преосв. Кирилл был одним из лучших сослуживцев преосв. Макария по С.-Петербургской духовной Академии. Веселый, добрый и симпатичный по душе, он всегда благотворно действовал одним своим присутствием на преосв. Макария, любившего проводить время преимущественно в кабинетных ученых занятиях, что конечно, не могло не сопровождаться иногда скукою. Вот почему преосв. Макарий ожидал приезда этого своего петербургского сослуживца в Тамбове с большим нетерпением. «Не вылечит ли меня преосв. Кирилл» – писал он накануне его приезда, 10 ноября 1857 года своему брату, – «как вылечивал прежде»⁸⁷⁸. Преосв. Кирилл прогостил в Тамбове несколько дней и уехал отсюда 23 ноября 1857 года.

В отношении ко всем своим родным вообще преосв. Макарий был весьма добр. Он помогал им, но никогда не переходил границ благоразумия в этом отношении, и никогда в покровительстве своим родным не заходил так далеко, чтобы нарушать интересы других, или вообще действовать в ущерб справедливости. Потому преосв. Макарий старался лучше лично помогать своим родным и притом материально, чем брать их к себе в епархию и здесь раздавать им лучшие места и должности. Такого именно правила он начал держаться со времени своего служения в Тамбове. Как-то зять преосв. Макария, прот. А.П. Солнцев, у которого первый жил, когда учился, и к которому он вообще относился весьма сочувственно, просил его походатайствовать пред курским преосвященным об одном из своих родных. Преосв. Макарий 20 июля 1867 года отвечал ему: «о вашем зяте я писал к вашему преосвященному недавно; не знаю, в состоянии ли Владыка ваш дать ему место. Я теперь вижу, по опыту, что иногда, при всем желании, Архиерей не в состоянии этого сделать»⁸⁷⁹. В другой раз же А.П. Солнцев просил преосв. Макария принять к себе в Тамбовскую семинарию одного из сыновей его, который чем-то провинился в курской семинарии. Преосв. Макарий 1 августа 1857 года отвечал ему: «что касается до вашего сына К., то очень жалею, что вы не известили меня, в чем его виновность и горе... Во всяком случае сами можете понять, что мне брать племянника недостойного крайне прискорбно: на стыд и себе и ему вместе. А что если он еще и здесь провинится? Я по опыту знаю, как балуются близкие родственники при архиереях и архимандритах. Смотрите, будет ли прок, если сын ваш переселится ко мне. Если же вы непременно этого желаете то возьмите в соображение следующее: 1) в Тамбовской семинарии курс идет целым годом после курса в курской семинарии; следовательно, сын ваш, по приезде сюда должен опять поступить в низшее отделение семинарии и еще год проучиться в нем: здесь нынче нет перевода в высшие классы, а будет через год; 2) может случиться, что через год, или даже и скорее меня переведут в другую епархию, где семинарские курсы идут так же, как в курской семинарии, а не как здесь: что тогда делать с вашим сыном? Оставить его в Тамбовской семинарии? Но при ком и при чем? Взять его с собою и поместить в новую семинарию? Но здесь он должен будет учиться еще лишний год. Смотрите сами, не лучше ли его оставить в своей семинарии, отдать в бурсу под самый строгий надзор и т. п. Повторяю: если вы непременно желаете прислать его ко мне, то присылайте с нужными документами. Я приму его и помещу в семинарию. Только наперед знайте, что я не стану держать его при себе: мне некогда за ним присматривать, – а отдам в бурсу под строгий надзор и не буду его баловать нисколько... По окончании же им здесь курса, я ни за что не соглашусь оставить его в здешней епархии, нет: за это жалуются на нашего брата в св. Синод, и я не хочу себя порочить, а лучше согласен пособлять своим родным деньгами и ходатайством»⁸⁸⁰.

Так всегда преосв. Макарий и поступал. Не забывал он и своей родины. В особенных каких-либо случаях он охотно приходил на помощь жителям с. Суркова, которое было дорого ему, как место его рождения и упокоения его родителей. Когда в конце 1858 года началось дело о построении новой церкви в с. Суркове, то преосв. Макарий живо и сочувственно отозвался на это доброе дело и выразил желание принять участие в нем посредством материального пожертвования. «О. Александр Сурковский писал и ко мне о своем намерении построить каменную церковь в Суркове», – сообщал 29 декабря 1858 года преосв. Макарий своему брату. «Я обещал большое пожертвование, но предложил, чтобы церковь была построена над гробами наших родителей, и просил подробнее известить меня о всем этом деле»⁸⁸¹. В чем собственно состояло предложение преосв. Макария, об этом мы подробнее узнаем из письма его к самому А.П. Солнцеву. «Ваше намерение», – писал он ему, – «построить каменную церковь в Сурковой – прекрасное и очень близко моему сердцу. Признаюсь, у меня было тайное желание построить каменную церковь на мой собственный счет над могилами моих родителей, но только построить не теперь, а впоследствии, когда более буду в силах. Но за будущее кто может поручиться? А вы вот думаете приняться за это дело теперь же. Бог да благословит! Только прошу известить меня подробнее, во сколько приблизительно должна обойтись эта постройка, как велика будет новая церковь сравнительно с нынешнею, и на каком месте вы думаете поставить ее. Нельзя ли поставить ее так, чтобы могилы моих родителей пошли под церковь – к правой или левой стене и потом, чтобы можно было на стене – на медной доске – над самыми могилами написать: тут погребены такой-то и такая-то... Если это можно сделать согласно моему желанию, то я наперед обещаю прислать вам большое пожертвование»⁸⁸². К прискорбию преосв. Макария, дело построения церкви на его родине замедлилось и потом решилось не так, как ему хотелось. «Я удивляюсь молчанию сурковского о. Александра», – писал он брату 22 марта 1851 года. «Еще до Рождества я писал на счет церкви каменной и просил известить меня как можно скорее, и доселе ничего не получаю. Скажи об этом Павлу Александровичу, не узнает ли он, что бы это значило». Но скоро после того дело разъяснилось. «О. Александр сурковский, наконец, прислал мне письмо», – сообщал своему брату преосв. Макарий 5 апреля того же года «Пусть не беспокоится Павел Александрович. Дело остановилось за тем, что прихожане его не хотят построить церковь на том месте, где желал бы я (именно над гробами родителей). И он никак не может уговорить их и просить моего совета, как поступить. Надобно сказать по совести, что требование прихожан справедливое, чтобы церковь была в центре прихода, а не в конце, как я желаю. И потому соглашаюсь уступить. Но зато пособлю им несравненно меньше, нежели сколько предполагал прежде, потому что гробы наших родителей не будут в церкви»⁸⁸³. Из последующего мы узнаем, что преосв. Макарий пожертвовал на сооружение каменной церкви в с. Суркове и на покупку колокола 12.000 руб., за что ему была объявлена в свое время признательность Св. Синода⁸⁸⁴.

Были и неприятности в жизни преосв. Макария, в бытность его Тамбовским епископом. Как прежде и как после, так и теперь имя его иногда делалось предметом неблагоприятных, несправедливых толков и ложных доносов. Так напр., было в 1858 году, когда в Петербурге распространился было несправедливый слух о том, что преосв. Макарий силою принуждает Тамбовское духовенство выписывать свои сочинения. Слух этот, дойдя до преосв. Макария, произвел на него чрезвычайно сильное впечатление. «Благодарю за участие ко мне, по случаю дурных слухов», – писал он 2 июня 1858 года своему брату, который пред тем сообщил ему Петербургские толки. «Слухи эти совершенно несправедливы. Дело было вот как: это передай и Ивану Михайловичу⁸⁸⁵. Во время прошлогоднего моего объезда по епархии многие священники обращались ко мне с сожалением, что они, по бедности, не в состоянии приобрести мои сочинения на свои средства и потому просили меня, чтобы я разрешил им купить мое богословие для церковных библиотек на кошельковую сумму, на которую, с разрешения епархиального начальства, приобретаются для этих библиотек и другие книги: проповеди и проч. Я на эту просьбу сначала не обратил внимания. Но потом, по приезде в Тамбов, ко мне поступили формальные просьбы от благочинных нескольких благочиний о том же предмете. Тогда я сдал в консисторию форменную резолюцию, что согласно просьбам, я разрешаю приобрести на кошельковую сумму мое богословие, но только для тех церквей, где эта сумма значительная и излишняя. И вот большая часть церквей, приобрела мое богословие еще в прошлом году, – и я об этом прямо донес Св. Синоду в своем прошлогоднем репорте о состоянии епархии. Но что бы я навязывал кому-либо из священников приобретать мои книги на собственный кошт? или обязывал к тому бедные церкви, – это решительно клевета. Как законным и справедливым я считаю мой поступок, это доказывает то, что я сам рапортовал о нем Св. Синоду. И от чего же я для своей епархии не могу разрешить приобрести в богатые церкви мою книгу, когда другие архиереи приобретают ее для своих епархиальных церквей на кошельковую же сумму, по двести и даже по триста экземпляров, именно: полоцкий, черниговский, ярославский, вятский, и когда на ту же сумму я разрешаю для подведомственных мне церквей покупать сотни других духовных книг, – проповедей и проч...? В чем же мое преступление?... Я своего поступка не стыжусь, я совершил его открыто с сознанием что дозволяю доброе дело для моих духовных и полезное, и могу жалеть только о том, если поверят доносу, не исследовав дела и не спросив у меня объяснения. Об этом же написал мне Павел Александрович, по поручению Ивана Михайловича, который будто бы советует подарить эти книги церквам. Но это значило бы, что я признаю в глазах всей епархии свой поступок незаконным, и со стыдом возвращаю назад взятые за книги деньги. Думаю, что меня спросят по форме о моем поступке, и тогда я объясню дело начальству. А если не спросят: то не посоветует ли Иван Михайлович написать мне об этом г. обер-прокурору, или Василию Борисовичу⁸⁸⁶? Впрочем, кому-либо из них я напишу из Липецка»⁸⁸⁷... В письме от 9 июня того же года он уже сообщал своему брату: «относительно ложного доноса на меня о продаже книг я написал по прошлой почте Василию Борисовичу, уяснив все дело. Нынче, может быть, напишу и графу»⁸⁸⁸. Мы не знаем, чем окончилось это неприятное для преосв. Макария дело, но считаем необходимым заметить, что вышеприведенное объяснение действий преосв. Макария, какое он дает в письме к брату от 2 июня 1858 года, вполне подтверждается свидетельствами документальными. В 1857 году ректор С.-Петербургской духовной Академии, архим. Феофан просил преосв. Макария предложить духовенству своей епархии подписаться на журнал «Христ. Чтение» на 1858 г. На этом отношении архим. Феофана преосв. Макарий положил резолюцию, которою разрешил «состоятельным церквам выписать журнал на кошельковые суммы». Впоследствии от причтов было получено чрез благочинных уведомление, что желают выписать «Христ. Чтение» в количестве 169 экземпляров. В это же самое время некоторые причты выразили желание на те же кошельковые суммы выписать и «Историю русской церкви» преосв. Макария; последний дал свое согласие на это, и у него было куплено 11 экземпляров сейчас названного сочинения⁸⁸⁹. А вот другой пример. Благочинный, прот. Тихонравов просил выслать 1 экземпляр «Слов и речей» преосв. Макария. Этот последний на репорте благочинного 13 января 1859 года положил такую резолюцию: «желающие могут выписать из канцелярии за 2 р. 50 коп.»⁸⁹⁰.

Ложный донос на преосв. Макария, будто он принуждает подчиненное духовенство выписывать свое сочинение, произвел на него такое сильное впечатление, что он стал желать перемещения из Тамбова. К этому желанию располагало преосв. Макария и неблагоприятное влияние Тамбовского климата на его здоровье. Преосв. Макарий, как мы знаем, приехал в Тамбов больным. Летом 1857 года он поправил было свое здоровье, выдержав лечебный курс на липецких водах. Всю зиму и весну 185⁷/_g года преосв. Макарий чувствовал себя здоровым, недолго проболев только в начале декабря 1857 года гриппом. Летом 1858 года он снова лечился в Липецке⁸⁹¹. Но тотчас же по возвращении его в Тамбов из Липецка, во второй половине августа 1858 года преосв. Макарий сильно простудился и заболел лихорадкой. Болезнь быстро развивалась и одно время настолько усилилась, что окружающие боялись за жизнь больного архипастыря. Сам он в это время чувствовал себя весьма плохо. «Наконец», – писал он брату 14 сентября 1858 года, – «она миновала, эта страшная болезнь, которая до такой степени меня напугала! Благодарение Господу! Со вчерашнего дня я начал выходить на воздух! Нынче доктор был в последний раз... Ах, сколько я переболел в эти дни и телом и душею, – особенно в те два дня, когда, как я заметил, меня считали крайне опасным, ко мне все спешили, приводили духовника и проч. Господи! – думал я, ужели мне так рано суждено умереть? И где? И посреди каких людей?... И не сделавши даже завещания?... Нет, говорил я, этого быть не может и не будет. Господи, Господи! что за жизнь на свете? Каждую минуту можешь умереть»⁸⁹². Болезнь на этот раз прошла, но скоро, именно 21 октября снова возобновилась, при чем произошло еще осложнение от разлития желчи⁸⁹³. Повторявшаяся и после того несколько раз лихорадка значительно истощила силы преосв. Макария и подорвала и без того слабое его здоровье. «Здоровье мое», – писал он брату 30 ноября 1858 года, – «постоянно слабо»⁸⁹⁴. В таком же состоянии оставалось здоровье преосв. Макария до самого конца пребывания его в Тамбове⁸⁹⁵.

После сентябрьской болезни 1858 г. преосв, Макарий окончательно разочаровался в Тамбове и стал желать скорейшего перемещения отсюда, не смотря на то, что уже успел было свыкнуться с Тамбовом и полюбить его. Впрочем, и общее мнение было таково, что преосв. Макарий недолго останется в Тамбове. Такое мнение начало высказываться многими еще в самое первое время пребывания преосв, Макария в Тамбове, при чем многие прямо замечали, что преосв. Макарий достоин высшего назначения. «От души радуюсь», – писал архиеп. варшавский Арсений преосв. Макарию 25 февраля 1858 года, – «что Тамбовская епархия – мне и ныне нечуждая, досталась в ваши добрые и мудрые руки, хотя вам могло бы, кажется, дано быть что-нибудь и повыше, не скажу получше, потому что Тамбовская епархия одна из лучших. Ну, да это придет к вам в свое время и своим чередом. Достоинства и заслуги ваши российской церкви известны: теперешняя отдаленность ваша от Питера нисколько не затемнит и не уменьшит их. Крепитесь духом и подвизайтесь с силою, как начали»...⁸⁹⁶ С другой стороны, все, бывавшие в Тамбове из Петербурга, важные лица утверждали, по словам самого преосв. Макария, что он ненадолго в Тамбове. «На чем все это основывается», замечал преосв. Макарий, – «не понимаю»⁸⁹⁷. В виду сказанного сейчас, нисколько неудивительно, если общественная молва переводила преосв. Макария на всякую более или менее выдающуюся архиерейскую кафедру, остававшуюся свободною во время его Тамбовского служения. Его переводили и в Тверь и в Симбирск⁸⁹⁸. Между прочим, летом 1858 года в Тамбове распространился было слух об освобождении харьковской архиерейской кафедры. Общественные толки не замедлили перевести на нее преосв. Макария. 9 июня последний писал своему брату: «А в Харьков, правда ли, будто кто-то уже назначен, только не я? Жаль, если правда. Но да будет воля Божия!»⁸⁹⁹ Отсюда видно, что преосв. Макарий желал перемещения в Харьков. Желание его действительно и сбылось, хотя и позже, весною следующего года.

В это время Харьковский архиепископ Филарет (Гумилевский) был переведен в Чернигов, а на его место решено было назначить преосв. Макария. Перемещение преосв, Макария в Харьков состоялось 18 апреля 1859 года, а 26 числа того же месяца и года преосв. Макарий уже писал своему брату: «Довольно ты написал мне новостей в последнем письме: а что ж не написал-то обо мне? Вместе с твоим письмом я получил письмо от г. Вирославского⁹⁰⁰, который извещает меня, будто я назначен и уже Высочайше утвержден в Харьков. Правда ли это? По его словам, утверждение последовало еще 15 апреля: как же это доселе не огласилось? Я что-то начинаю сомневаться... Если точно я назначен в Харьков, то извести меня»⁹⁰¹. А. П. Булгаков скоро сообщил преосв. Макарию точные сведения о состоявшемся перемещении его в Харьков. Последний отвечал ему 3 мая на это следующее: «новым назначением, разумеется, я очень доволен, хотя, признаюсь, разлучаться с Тамбовом мне крайне тяжело. Я прежде не понимал, что так успел привязаться к нему. Особенно больно оставлять то, что я сам поустроил, пообновил... Не говорю уже о том, как поразила эта весть тамбовцев: многие просто навзрыд плачут... Да, я вижу, как меня здесь любили и ценили. Что же будет при самой разлуке! Указа из Св. Синода еще нет... начинаю собираться»⁹⁰². К огорчению преосв. Макария, указ о переводе его в Харьков долго не получался в Тамбове. Неопределенное положение и неизвестность будущего начинали тяготить его. «Я от хлопот и от сборов крайне изнемог: знаешь мою натуру», – писал он брату 10 мая. «А тут не шлют еще указа, когда я готов уже ехать. Предосадно! Что-то доселе особенной радости от перемещения в Харьков не чувствую. Что-то будет дальше, посмотрим. Если б это случилось прежде; с год тому назад: может быть, больше бы радовался. Впрочем, теперь сборы и хлопоты все во мне заглушают»⁹⁰³. Вскоре после того, именно 16 мая получился указ Св. Синода, и 18 мая преосв. Макарий уже снова писал своему брату: «я совсем уклался. Остается самому сесть в экипаж и ехать... На Вознесение я скажу прощальную речь а 23 или 24 мая выеду из Тамбова, – в то самое число, в которое сюда прибыл два года тому назад»⁹⁰⁴.

Действительно, в день Вознесения Господня, 21 мая 1859 года преосв. Макарий совершил последнюю литургию в Тамбовском кафедральном соборе и простился в лице предстоявших здесь пасомых со всею Тамбовской паствою. Прощальная речь его, сказанная в конце литургии, была как нельзя лучше приспособлена к событиям дня. В ней вития весьма хорошо соединил великое церковное торжество с событием в собственной жизни. Указав на то, что Вознесение Господне, день разлуки Господа с учениками Его, было для них и доселе остается для всей Церкви величайшим и радостнейшим торжеством, преосв. Макарий затем начал говорить о том, какова должна быть разлука между христианами. В заключение он умолял своих бывших духовных чад свято блюсти православную веру и вести истинно благочестивую жизнь, так как вера православная и благочестивая жизнь суть «величайшие сокровища, за которые мы можем приобрести себе радость вечного свидания, и вечно блаженной жизни»⁹⁰⁵.

Прощальное слово преосв. Макария произвело глубокое впечатление на слушателей. Многие искренно плакали, так как любили своего архипастыря⁹⁰⁶. Через два дня после того, 24 мая 1859 года преосв. Макарий совсем оставил Тамбов. Вот как сам он описывал свой отъезд отсюда в письме к брату, писанном уже в Харькове 8 июня 1859 года: «Тамбов поразил и тронул меня, при прощании, изявлениями своей расположенности... В день выезда зрелище было трогательное. От моего дома меня провожал решительно весь город, после прощания в церкви. Я шагом ехал по всем улицам и за мною тянулось бесчисленное множество экипажей и несметные толпы народа пешком – до тех пор, пока выехали за Тамбов. И там-то начались снова прощания и слезы, о которых я не могу доселе вспомнить без слез. Да в Тамбове многие, или некоторые меня истинно любили и уважали. И я доселе сердечно грущу о Тамбове»⁹⁰⁷.

Путешествие из Тамбова в Харьков. Посещение родины. Прибытие в Харьков. Первое служение и вступительное слово.

18 апреля 1859 года последовало назначение преосв. Макария епископом Харьковским и Ахтырским. 2 мая того же года был отправлен из С.-Петербурга, а 16 мая получился в Тамбове синодальный указ об этом. 21 мая преосв, Макарий простился с своею прежнею паствою, а 24 мая совсем выехал ин Тамбова, сопровождаемый выражением всеобщего сожаления и пожелания всего лучшего в будущем.

Путешествие свое из Тамбова до Харькова преосв. Макарий заранее решил направить через Воронеж и родное село Сурково. «Буду ехать», – писал он своему брату из Тамбова еще 3 мая 1859 года, – «через родину, погощу денёк-другой дома, наделю всех родных деньгами и попрошу, чтобы никто из них не смел ко мне являться в Харьков»⁹⁰⁹. Предположение преосв. Макария сбылось с буквальной точностью. На пути в Харьков он посетил Воронеж, родину и Белгород, где останавливался и отдыхал, и в Харьков прибыл 3 июня 1859 года. «В дороге все было хорошо, писал он брату 8 июня, – «служил я в Воронеже и в Белгороде – на Духов день. Дома пробыл на самую Троицу двое суток, видел всех родных в добром здоровье... В Харькове, если верить, ждали меня с нетерпением и восторгом. С 3-го июня, когда я прибыл, начались представления, которые продолжаются доселе»⁹¹⁰.

В следующее, по приезде, воскресенье преосв. Макарий в первый раз служил литургию в Харьковском кафедральном соборе. Первое свое слово, обращенное к новой пастве, он видимо старался согласовать с требованиями времени и места. Вступительное слово в Харькове было произнесено преосв. Макарием, на текст: «горняя мудрствуйте, а не земная» (Кол.3:2)⁹¹¹. Указав предварительно на то, что каждый человек должен развивать себя, жить и действовать согласно со своим назначением, которое состоит в правильном развитии духа и тела, отметив, далее, господствующее, преобладающее направление века, – материальное, земное, а не горнее, телесное, а не духовное, преосв. Макарий затем так продолжал свою речь: «обращаясь, в частности, к тебе, богоспасаемый град Харьков, предназначенный быть отныне средоточием моей архипастырской деятельности, я радуюсь духом при мысли о двух важнейших твоих преимуществах, которые суждены на долю немногим, весьма немногим отечественным городам нашим. Радуюсь, что здесь преподаются науки во всей обширности современных успехов и отсюда разливают благодетельный свет свой па все области нашего южного края, что здесь влагаются прочные убеждения в умы юного поколения, которое, в свою очередь, передаст их последующему роду. О, как же не пожелать мне, чтобы, изучая преимущественно вещественную природу и неизбежно мудрствуя земная, они знали свои пределы, не вторгались в область веры и божественного откровения и не только не препятствовали нам мудрствовать горняя, напротив, благородно содействовали все, чем и как могут, к утверждению религиозных начал в сердцах молодых людей, составляющих цвет и надежду родного края! Радуюсь, что здесь процветает торговля и совершаются обширные финансовые обороты, разливающие довольство и материальное счастье на обитателей и города, и всего края. О, дал бы только Бог, чтобы все эти торговые обороты совершались законным, христианским образом, чтобы занимающиеся ими не увлекались духом своекорыстия и несправедливости, не прилеплялись сердцем к благам земным, а старались постоянно о приобретении и духовных сокровищ, которые одни перейдут с нами в жизнь загробную! Прибавлю, что Харьков, как один из многолюднейших и богатейших городов, представляет и весьма важное нравственное неудобство: в подобных городах гораздо более соблазнов и искушений, почти на каждом шагу, нежели в населениях меньших. По всем этим, выгодным и невыгодным, обстоятельствам вместе, если где, то особенно здесь, как и в других таких же городах, должно прежде всего и чаще всего напоминать христианам: «горняя мудрствуйте, а не земная». Напечатлейте же, братие и новые чада о Господе, этот первый урок мой, выраженный словами апостола, как можно глубже в умах и сердцах ваших. Все последующие наставления, какие, если Господь благословит, вы услышите из уст моих, будут только подробнейшим раскрытием этого первого и главнейшего урока»⁹¹².

Слово архипастыря, как видим, хотя и обличавшее направление жизни, господствовавшее в Харькове, но в то же время и превозносившее Харьков, как один из выдающихся отечественных городов, произвело доброе впечатление и понравилось гражданам г. Харькова⁹¹³.

С 7 июня 1859 года, таким образом, началось служение преосв. Макария Харьковской епархии и продолжалось до 10 декабря 1868 года. Подробное обозрение жизни и деятельности его за время этого служения и составит предмет настоящего очерка.

Состояние Харьковской епархии пред вступлением преосв. Макария на харьковскую архиерейскую кафедру. Заботы преосв. Макария о приведете в должный порядок епархиального управления; отношения его к харьковской дух. консистории; отношения его к благочинным; введение выборного начала при назначении на должность благочинного: учреждение благочиннических советов; распределение благочиннических округов; распоряжения о ведении церковной письменной отчетности и представлении её в консисторию чрез благочинных, об увольнительных билетах духовенства и о благочиннических собраниях духовенства. Заботы преосв. Макария о соблюдении церковного благочиния в епархии и о благоговейном, торжественном совершении богослужения. Заботы преосв. Макария об умственном развитии харьковского духовенства. Деятельность преосв. Макария по улучшению материального быта Харьковского духовенства. Состояние благочестия в харьковской пастве и заботы преосв. Макария о поддержания и возбуждении религиозного чувства пасомых. Миссионерская деятельность преосв Макария в Харькове, харьковский раскол и борьба с ним; причины неуспешного хода этой борьбы, харьковское сектантство во время преосв. Макария. Ежегодные ревизии церквей епархии. Назначение викария.

Харьковская епархия была принята преосв. Макарием в его управление сравнительно благоустроенной. Предшественниками его по здешней кафедре были такие известные и со стороны учености и со стороны административной опытности архипастыри, как Иннокентий Борисов, Филарет Гумилевский и другие, которые весьма деятельно заботились об исправлении различных недостатков в епархиальном управлении и о всестороннем улучшении этого последнего. Оттого при первом же знакомстве с Харьковской епархией, эта последняя произвела на преосв. Макария отрадное впечатление именно своею благоустроенностью. В отчете св. Синоду за 1859 год он, между прочим, замечал, что из первого обозрения Харьковской епархии он вынес самое благоприятное впечатление. «Не только в городах», – доносил преосв. Макарий Св. Синоду, – «но и во многих селениях существуют в этой епархии церкви каменные и содержатся все вообще в благовидной чистоте и исправности, за исключением очень немногих, в самобеднейших местах; во всех осмотренных (в 1859 г. преосв. Макарий успел обозреть 145 церквей Харьковской епархия) св. запасные дары и антиминсы, священные сосуды, утварь, облачения, церковно-служебные и духовно-нравственные книги и письмоводство церковные найдены в полном порядке. Обозрение церквей сопровождаемо было особенным моим наблюдением над исправностью духовенства в исполнении церковного чиноположения при совершении богослужения и святых таинств и священных обрядов, равно обращаемо было внимание на образование и поведение духовенства. Следствия сего оказывались самые благоприятные и вообще найдено мною, что здешнее духовенство, будучи достаточно образованным, в служении своем исправно и ведет себя прилично своему званию, – священнослужители здешней епархии благоговейным совершением богослужения, проповеданием слома Божия и произношением катехизических поучений, а также и добрым примером собственной жизни на прихожан своих имеют влияние назидательное и плодотворное, как видно из нравственного настроения самих прихожан и усердия их к св. церкви, а также и из оказываемого ими особенного уважения к священнослужителям... только содержание здешнего духовенства, особенно сельского, где оно ограничивается почти одним казенным жалованьем и малодоходной в сем крае церковною землей, в малых приходах очень скудное»⁹¹⁴.

Таким образом, преосв. Макарию в Харькове сама собою намечалась прямая задача: поддерживать устроенное его предшественниками и в дальнейших своих заботах по управлению епархией согласовать жизнь епархии с требованиями времени. Последнее было необходимо именно потому, что годы служения преосв. Макария в сане харьковского архипастыря были временем особенных забот нашего высшего правительства о всестороннем улучшении быта русского духовенства. В это именно время действовали особые присутствия и комитеты по изысканию средств к улучшению материального благостояния духовенства и по преобразованию низших духовно-учебных заведений. Во всех заботах высшего правительства о духовенстве преосв. Макарий был точным и ревностным исполнителем распоряжений его и руководил жизнью вверенной ему епархии в сравнительно трудное и неспокойное время шестидесятых годов XIX столетия с полным достоинством, ровно и уверенно.

Одна из главных забот преосв. Макария по управлению епархией состояла в приведении в полный порядок делопроизводства консистории. От этой последней он требовал точной, аккуратной и вполне согласной с законом, исполнительности во всем. С этой стороны харьковская духовная консистория на первых порах не вполне удовлетворяла преосв. Макария. Но принятые им решительные меры к усовершенствованию консисторского делопроизводства со временем увенчались полным успехом. Вскоре же по вступлении в управление епархией, преосв. Макарий нашел необходимым сделать внушение харьковской духовной консистории касательно более аккуратного ведения дел. 22 августа 1859 года он сдал в консисторию такое предложение: «из дел, представляющихся мне на решение, мною усмотрено, что на бумагах, сдающихся от меня в консисторию, не означается времени сдачи от меня оных в консисторию, не ставится числа, в которое подаются ко мне бумаги от консистории, не означается времени, когда они подаются от секретаря для подписи г.г. членами и когда мне докладываются, не означается, почему некоторыми членами не подписываются иногда некоторые бумаги и даже решения, как, напр., в нынешнем докладе, да и в других. Статьями закона это требуется (300–330 уст. дух. кон.), вследствие чего и объявить о сем г. секретарю, дабы им это было исполняемо; от подобных упущений могут произойти большие недоразумения и злоупотребления. – Впредь предлагаю соблюдать самую форму для писания журналов и протоколов, указанную в тех же статьях и приложенную в конце устава духовных консисторий»⁹¹⁵. Требуя строгой исполнительности от членов и секретаря консистории, преосв. Макарий не оставлял без внимательного наблюдения и деятельности низших чиновников консистории. В отношении к небрежным по службе, он немедленно принимал решительные меры. Так, 19 октября 1859 года на объяснении секретаря консистории г. Лабинского о том, что одно дело не было представлено при справке по причине неявки на службу столоначальника Басапского, в шкафе которого было заперто самое дело, преосв. Макарий положил следующую резолюцию: «столоначальника Басапского уволить от должности и службы, равно как уволить от службы и бывшего столоначальника Иннокова»⁹¹⁶.

В 1860 году 27 мая прежний секретарь консистории увольнялся и на его место, по ходатайству преосв. Макария, был определен профессор Харьковской духовной Семинарии, Н. В. Павлов⁹¹⁷. Но и при новом секретаре консисторское делопроизводство оставляло желать многого со стороны точности и аккуратности, на что преосв. Макарий неопустительно указывал в своих резолюциях и членам и секретарю консистории. Так, на общем журнале консистории за 30 ноября 1860 года преосв. Макарий 1 декабря того же года написал: «исполнить. Но объяснить, почему прот. Раевский так долго не посещал консисторию»⁹¹⁸. На журнале 22 марта следующего 1861 года преосв. Макарий 23 марта снова писал: «исполнить. Да почему доселе консистория не доложит с мнением, кому бы поручить дела по случаю долговременной болезни прот. Раевского?»⁹¹⁹ 20 числа того же месяца и года преосв. Макарий, кроме того, сделал следующее предложение консистории, вызванное её неисправностью: «усматривая из представленных мне дел неимоверную медленность в производстве оных, как консисторией, так и благочинными и депутатами, предлагаю харьковской духовной консистории: 1) неопустительно и строго соблюдать порядок ведения и решения дел, указанный и в общем своде законов т. II части 1 общ. губерн. учрежд. (а в особенности ст. ст. 119. 139. 148. 165. 176. 177 и 189) и в уст. дух. конс. – глав. III о делопроизводстве консистории (особенно ст. ст. 326. 340. 341. 342 и 345), о чем и было уже дано мною предложение консистории 22 августа 1859 года № 1144; 2) строжайше подтвердить всем благочинным, депутатам и следователям, чтобы они поспешили исполнением предписаний по имеющимся у них в производстве делам и впредь неопустительно исполняли таковые в указание сроки, о чем консистория имеет подтвердить им своевременно по каждому делу порознь; 3) а дабы видеть мне, в каком положении находится в настоящее время делопроизводство консистории и исполняется ли оно согласно вышеуказанным статьям свода, строго подтвердить г. секретарю консистории немедленно представить мне ведомость о нерешенных делах, которые я, после неоднократных приказаний ему, требую резолюциями моими от 10 июля 1861 года и 27 прошлого февраля... 4) иметь в виду присутствию консистории и объявить г. секретарю, столоначальникам и канцелярии, что с виновных в медленном исполнении своих обязанностей я вынужден буду взыскивать по всей строгости 253 и 254 ст. ст. того же II тома. А г. секретарю за неисполнение означенных резолюций касательно представления ведомостей о нерешенных делах теперь же в общем присутствии консистории сделать строжайший выговор»⁹²⁰. Однако же и после того консистория продолжала быть неисправной, что весьма огорчало преосв. Макария и вызывало с его стороны строгие выговоры и членам и особенно секретарю консистории. Так, на справке консистории по поводу неисполненных своевременно указав Св. Синода от 20 апреля 1860 года преосв. Макарий 24 октября 1862 года, между прочим, положил следующую резолюцию: «протоиерею Кустову, который допустил такую изумительную небрежность бывших столоначальников по первому столу и полную запущенность дел, в противность § 345 уст. дух. конс., сделать строжайший выговор и подтвердить, чтобы впредь исполнял свою обязанность, указанную в означенном параграфе, рачительно и исправно»⁹²¹. Несколько раньше, именно 23 июля 1862 года на докладе консистории по делу о не разрешении своевременно г. Мерникову устроить каплицу для сбора пожертвований на возобновление иконостаса в церкви села Соколовки преосв. Макарий, между прочим, спрашивал у консистории: «объяснить, почему так долго, именно еще с 16 сентября 1861 года не было исполнено определение касательно этого дела и кто виновен в этом – секретарь иди столоначальник?» Вину принял «а себя секретарь, который и поспешил подать прошение об увольнении от должности⁹²². 4 августа того же года он, действительно был уволен и на его место определен профессор воронежской духовной семинарии Я.Д. Буханцев⁹²³; который оставался секретарем харьковской духовной консистории во все время пребывания преосв. Макария в Харькове.

В виде, так сказать, инструкции новому секретарю и вместе с тем для предупреждения прежних беспорядков по делопроизводству консистории, преосв. Макарий 1 сентября 1862 года сделал следующее предложение харьковской духовной консистории: «при рассмотрении мною ведомостей о нерешенных делах по харьковской духовной консистории представленных мне за август месяц сего 1862 года, замечено: .1) что некоторые дела рассматриваются присутствующими членами далее положенного срока, как, напр., №5 по первому столу; 2) многие дела остаются нерешенными около года за весьма медленным рассмотрением их г. секретарем, а именно №№ 1, 2. 3. первого стола, 3. 4. 6 и 7 – второго стола; 3) многие дела остановились в производстве за неисполнением требований консистории другими присутственными местами и лицами, которым однако же не делается своевременно подтверждений, что особенно заметно по делам пятого стола; 4) не видно дел, начатых по указам св. Синода, как напр., об умножении числа благочинных в округах военных поселений, равно как и других, по которым были синодальные указы даже подтвердительные, напр., о назначении пенсии священнической жене Александровой, о постройке церкви в волчанских хуторах (по 5-му столу). А из всего этого выходит, что ни присутствующие члены, ни секретарь, ни канцелярия не выполняют в точности неоднократно данных мною предложений касательно слушания и решения дел, основанных на статьях свода законов и устава духовных консисторий. Почему вновь предлагаю харьковской духовной консистории: 1) заняться немедленным окончанием дел, находящихся у секретаря такое долгие время; 2) ныне же приготовить отношение от моего имени к г. начальнику губернии о скорейшем, кем следует, решении дела за № 2 по второму столу; 3) вменить в непременную обязанность столоначальникам неопустительно делать своевременные подтверждения местам и лицам, за которыми остановилось производство прочих дел; 4) неопустительно представлять мне в конце каждого месяца подробные ведомости нерешенным делам, пополнив оные пропущенными делами, если таковые окажутся и по другим столам, кроме указанного; 5) отыскать и объявить с распиской секретарю и всей канцелярии прежде данные, равно и настоящее мое предложение как относительно времени занятий в канцелярии, так и ведения и решения дел присутствием, под опасением за неисполнение указанных в них правил, подвергнуться всей строгости взыскания»⁹²⁴.

Новый секретарь оказался точным и аккуратным исполнителем требований преосв. Макария и при нем делопроизводство харьковской духовной консистории начало значительно улучшаться. На первых порах случались еще упущения, которые при том не зависели от секретаря. Так, на ведомости о нерешенных делах харьковской духовной консистории по делу про г. И. Голяховского за 1862 год преосв. Макарий 11 мая 1868 г. положил такую резолюцию: «консистория доложит с мнением, не следует ли Василевского, за крайнюю небрежность и не деятельность, заменить другим чиновником. А о. протоиерею Годяховскому эту медленность в делах по его столу поставить на вид»⁹²⁵. Но уже в течении этого же самого 1863 года делопроизводство в харьковской духовной консистории было приведено её секретарем в образцовый порядок. 25 сентября 1863 года управляющий канцелярией обер-прокурора Св. Синода кп. Урусов сообщил преосв. Макарию, что в перечневых ведомостях о делопроизводстве по харьковской духовной консистории за минувшие три месяца показано, что из числа поступивших в мае 1235, июне – 1022 и июле – 1133 бумаг к августу не осталось ни одной неисполненной. При этом усмотрению преосв. Макария предоставлялось, в случае точности сведений, объявить признательность начальства чиновникам консистории. Преосв. Макарий на истребованной по этому поводу консисторской справке 21 октября 1863 года положил такую резолюцию: «объявить особенную признательность начальства г. секретарю за его отличное усердие к делу и трудолюбие – со внесением в послужной список. Потом за усердие и трудолюбие – г. помощнику секретаря, столоначальнику Подольскому объявить признательность начальства со внесением в послужной список, а г. Рыжкова утвердить столоначальником, также со внесением в послужной список. Наконец, объявить признательность начальства и всем прочим г.г. чиновникам канцелярии без внесения однако же этого в их послужные списки»⁹²⁶.

После того до конца управления преосв. Макария Харьковской епархией не встречаем ни выговоров, ни предложений его консистории, подобных вышеприведенным. Видно, что делопроизводство в харьковской духовной консистории шло исправно. Только уже в 1867 году одна оплошность консистории вызвала строгое внушение со стороны преосв. Макария. В этом году два священника Харьковской епархии (Гр. Рыжков и К. Прокопович), по ошибочному представлению консистории, были вторично награждены от Св. Синода скуфьями. На объяснении секретаря консистории по этому делу преосв. Макарий 27 августа 1867 года положил следующую резолюцию: «такая оплошность не извинительна. Столоначальнику Рогачевскому сделать за нее строгое замечание, да и г. секретарю поставить на вид, чтобы вперед был внимательнее к бумагам, особенно поступающим в Св. Синод. Священникам же, которые по этой оплошности, в другой раз получили скуфью, объявить, отчего это произошло»⁹²⁷.

Требуя точного исполнения своих обязанностей от чиновников консистории и делая строгие выговоры неаккуратным из них по службе, преосв. Макарий в то же самое время относился ко всем им внимательно и участливо. Он старался избавлять консисторию от излишних занятий и работы. Так напр., на отношении начальника штаба харьковского военного округа от 20 октября 1867 года с просьбою побудить консисторию доставить сведения о числе лиц мужеского пола но Харьковской епархии, с разделением их на 5 категорий по возрасту, преосв. Макарий 28 октября 1867 года исписал следующее: «пригласить чрез оо. благочинных всех приходских священников, чтобы они потрудились составить ответы на 5 предложенных вопросов с тем, чтобы потом оо. благочинные, каждый от всего своего округа, препроводили эти ответы прямо в редакцию харьковских епархиальных ведомостей не позже 20 декабря текущего года, а редакция, сделав надлежащий свод доставленных сведений, доставила этот свод в окружный штаб харьковского военного округа и донесла мне об исполнении поручения. Консистория же и без того обременена своими делами. О чем и приготовить ответ»⁹²⁸. Ежегодно преосв. Макарий делал распоряжения о выдаче наградных денег, чиновникам консистории, беднейшим из них предоставлял казенные помещения и, в случае несчастий с кем-либо из них, старался оказывать им и их семействам носильную помощь. Так, напр., 27 марта 1865 года преосв. Макарий ходатайствовал о назначении пенсии столоначальнику Василевскому, уволенному от должности, по его представлению, 5 июня 1863 года; 7 декабря 1866 года Василевскому, действительно, была назначена ежегодная пенсия в размере 85 р. 80 к. сер.⁹²⁹ Только скудость средств материального содержания самого харьковского духовенства была причиною того, что преосв. Макарий, глубоко сочувствовавший жалкому положению низших чиновников консистории, не мог придать каких либо существенно важных мер к увеличению содержания их. В своем отчете Св. Синоду о благосостоянии епархии за 1866 год преосв. Макарий, между прочим, замечал: «материальное положении консисторских чиновников крайне неудовлетворительно, почему и трудно привлечь в консисторию на службу молодых способных людей. Но и в этом отношении предприняты некоторые меры, именно: в здании консистории, в особых комнатах, занимают ныне бесплатно квартиры наиболее бедные числом 9-ть.., некоторые благочиния заявили желание дать вспомогательные средства чиновникам консистории. Но, собственные средства епархиального духовенства так скудны, что рассчитывать па них в этом отношении нельзя»⁹³⁰. Тем не менее, вопрос об изыскании средств к увеличению содержания чиновников консистории преосв. Макарий предлагал на обсуждение первого епархиального съезда харьковского духовенства.

Действительно, вопрос этот обсуждался в заседании съезда, происходившем утром 17 января 1868 г. Съезд, приняв во внимание недостаточность вознаграждения, получаемого чиновниками консистории, пришел к убеждению о необходимости изыскать источники к возможно большему вознаграждению их. По всестороннем обсуждении вопроса, решено было взимать определенную плату, в виде канцелярской пошлины, при получении свидетельств лицами, получающими награды: набедренники, скуфьи, камилавки, наперсные кресты, протоиерейские грамоты, благословения Св. Синода и похвальные листы церковным старостам, и при выдаче билетов белому и монашествующему духовенству, в чужие епархии, за исключением вдов и сирот, оставив право заготовления печатных бланков на все означенные свидетельства, грамоты и похвальные листы за комитетом училища девиц духовного звания, пользовавшимся этим правом доселе. Для той же цели, т.е. для усиления средств содержания консисторских чиновников в, в видах сокращения работы при написании метрических и исповедных книг, признало возможным и удобным (как и доселе делалось), для второго ризничного экземпляра сказанных актов, получать из консистории готовые, печатные с пробелами листы с платою по 4 коп. за лист, а избытки, какие получаются за расходом по отпечатыванию сих листов, употреблять в пользу консисторских чиновников. Некоторыми членами съезда указан был еще один источник – печатные бланки для написания мировых ведомостей; но так как бланки эти, по существующему обычаю, в некоторых благочиннических округах служат источником для усилия капиталов епархиального попечительства, а в других для поддержания благочиннических библиотек, то признано, – предоставить причтам полную свободу получать бланки для написания мировых ведомостей из консистории, или печатать самим, или же писать на простой бумаге. Наконец, к числу источников для содержания чиновников консистории причислено и то, что консистория, при выдаче приходо-расходных и обыскных книг, может взыскивать по три копейки за каждый номерной лист. По единодушному убеждению съезда, все указанные источники не могли существенно и значительно увеличить средства чиновников консистории в нынешнем их составе. Поэтому, имея в виду, что при издании местных епархиальных ведомостей, в которых печатаются циркулярные и некоторые менее общие распоряжения епархиального начальства, письмоводство, до некоторой степени должно сократиться, съезд пришел к заключению о возможности сократить штат консисторской канцелярии и тем усилить средства содержания остальных чиновников. Наконец, так как прежде того некоторые благочиннические округи добровольно согласились ежегодно взносить от себя и от своих церквей определенную сумму на чиновников консистории, то съезд признал нужным прекратить такие взносы и положив ходатайствовать пред преосв. Макарием, чтобы сила означенного согласия была признана недействительною в том случае, когда воле его благоугодно будет утвердить канцелярские пошлины, указанные съездом». Преосв. Макарий на этом журнале съезда положил такую резолюцию: «утверждаются как прямые определения съезда, так и изложенные в виде ходатайства предо мною и в виде желаний духовенства, помещенные в этом журнале»⁹³¹.

На обсуждение того же епархиального съезда духовенства преосв. Макарий предлагал и вопрос о вознаграждении постоянным определенным жалованьем трудов членов консистории, что сам он, со своей стороны, считал справедливым и необходимым. Но на съезде этот вопрос осложнился и затем решен был отрицательно. Съезд, принимая во внимание немало трудные, безмездные обязанности присутствующих членов консистории, пришел к единодушному убеждению обеспечить их труды постоянным, определенным жалованьем; но в то же время выразил мнение о выборном начале применительно и к членам консистории, равно как и к благочинным, почему и положил просить преосв. Макария – даровать духовенству право самому выбирать кандидатов на должности членов консистории. При изыскании источников для жалованья членам консисторию член съезда И. Чижевский заявил, что епархия содержит епархиального архитектора, выдавая ему из церковным сумм годовое жалованье, порционы и проч., что возможно, по его мнению, обойтись без особого епархиального архитектора, а средства содержания, хотя церковные, но не вновь определенные, обратить в один из источников для вознаграждения членов консистории. Все члены съезда единодушно признали должность епархиального архитектора ненужною, так как несравненно легче, дешевле и удобнее, в потребных случаях, обращаться к частным техникам. Кроме того, председателем съезда было указано на устройство общего епархиального свечного завода, как на один из источников для обеспечения членов консистории, для чего тогда же была назначена особая Комиссия, которой поручено было подробно разработать вопрос об устройстве общеепархиального свечного завода. Вследствие всего этого, сознавая долг и обязанность свою вознаградить труды членов консистории, съезд положил, не предрешая пока вопроса о мере этого вознаграждения, просить их, чтобы они, уважая силу обстоятельств, потрудились на пользу общества – духовенства, до времени бемездно. На этом журнале съезда преосв. Макарий положил следующую резолюцию; «объявить оо. членам консистории мнение съезда, до их касающееся; относительно заявления съезда касательно епархиального архитектора консистория доложит с мнением; приглашать епархиальное духовенство к избранию кандидатов в члены консистории, когда будут открываться случаи к такому избранию, я изъявляю согласие; но уволить настоящих членов консистории, утвержденных Св. Синодом, чтобы в замен их духовенство могло избрать других членов, я не имею права»⁹³². На втором общеепархиальном съезде харьковского духовенства вопрос о назначении жалованья членам консистории уже не возбуждался и, таким образом, вопрос этот при преосв. Макарии не получил окончательного разрешения.

Стройность и порядок в управлении епархией, по убеждению преосв. Макария, много зависели от точного, разумного, – словом, надлежащего исполнения благочинными своих обязанностей. Поэтому, с самого же начала своего управления Харьковской епархией он обратил серьезное внимание на благочинных, на которых он смотрел, как на главных непосредственных сотрудников своих и консистории в управлении епархией. В особенности преосв. Макарий желал хорошо и правильно поставить дело выбора и назначения кандидатов на ответственную и важную, по его мнению, должность благочинных. До того времени консистория обыкновенно сама избирала кандидатов на эту должность и одного из этих кандидатов утверждал преосвященный. Преосв. Макарий рассуждал так, что само духовенство ближе и лучше может знать своих членов и потому само оно может сделать более верные указания епархиальному начальству, кого бы из окружного духовенства следовало назначить на должность благочинного. В виду этого, он почти с самого начала управления Харьковской епархией стал иногда предоставлять право избрания кандидатов на должность благочинного самому духовенству. В этом случае он поступал двояко: или предписывал избирать кандидатов на должность благочинного всему окружному духовенству в общем собрании, посредством закрытой баллотировки, или же требовал от каждого причта отдельно письменного отзыва о том, кого бы он желал иметь своим благочинным. Так, например, 23 сентября 1862 года, по распоряжению преосв. Макария, в волчанском уезде консистория образовала новый (четвертый) благочиннический округ. На консисторском докладе об этом преосв. Макарий 28 сентября положил следующую резолюцию: «предоставляю местным причтам вновь образованного округа избрать кандидатов с тем, чтобы каждый из них свой отзыв об избранном прислал непосредственно ко мне». По получении этих отзывов, преосв. Макарий 21 октября 1862 года на консисторской справке положил такую резолюцию: «согласно единогласному избранию всем духовенством округа священника Бакановского на должность благочинного этого округа, – утверждается он быть благочинным». Тогда же были вновь распределены консисторией и благочиннические округи богодуховского уезда. 20 августа 1862 года преосв. Макарий предоставил сделать выборы благочинных в этих округах самому духовенству – в 4-м округе посредством закрытой баллотировки при общем собрании окружного духовенства, а в 5-м посредством отдельных письменных отзывов. Последствия показали, что 4-й округ единогласно избрал себе кандидата на должность благочинного, а 5-й большинством голосов, каковых кандидатов преосв. Макарий и утвердил – для 4-го округа 10 сентября, а для 5-го – 4 октября 1862 года⁹³³. Впрочем, новый порядок избрания благочинных на первых порах возбуждал недоумения, а иногда сопровождался даже курьезами. Так, члены причтов духовенства второго округа изюмского уезда в своих письменных отзывах указывали самых разных кандидатов на должность благочинного, а некоторые отдавали это дело просто на усмотрение самого преосвященного. На консисторской справке об этом преосв. Макарий 4 октября 1862 года положил следующую резолюцию: «так как в выборе благочинного по этому округу оказалось совершенное разногласие, и никто из указанных кандидатов не получил большинства избирательных голосов: то консистория сама представит достойнейших кандидатов даже из соседних округов». В пятом округе того же уезда некоторые причты давали даже такие отзывы: «желаем того, на чьей стороне будет большинство голосов»⁹³⁴.

В течение четырёх лет преосв. Макарий испытывал избирательный способ назначения благочинных. Видимо, что он предварительно желал сам знать как выгоды, так и невыгоды этого способа. Кроме того, практическое применение этого способа должно было обнаружить такие стороны в новом для всех деле, какие трудно и, пожалуй, даже невозможно было наперед предусмотреть па основании одних только теоретических соображений. Много при этом говорило в пользу преимущества избрания благочинных посредством закрытой баллотировки в общих собраниях окружного духовенства пред избранием их путем письменных отзывов духовенства непосредственно на имя преосвященного. Поэтому с течением времени преосв. Макарий начал чаще всего практиковать именно первый способ выбора благочинных, причем, по мере надобности и по указанию обстоятельств, он делал некоторые частные распоряжения касательно правильной постановки выборов на должность благочинного. Так, напр., 25 февраля 1863 года, по делу о выборе благочинного в 3-м округе харьковского уезда преосв. Макарий, между прочим, распорядился; 1) допускать впредь к выборам на должность благочинного диаконов с правом половинного голоса и причетников с правом 1/4 голоса; 2) диаконы и причетники, затрудняющиеся ехать на выбор, могли давать письменное полномочие своему или стороннему священнику; 3) на должность благочинного могли быть избираемы протоиереи и священники, преимущественно академического и полного семинарского образования, а не прочие низшие священно-церковнослужители.

Наконец, на основании четырёхлетнего опыта преосв. Макарий решил ввести выборное начало в Харьковской епархии, в виде общего порядка вещей при назначении на должность благочинного. 7 января 1864 года он дал консистории предложение, которым, принимая во внимание, что избрание благочинных самим духовенством посредством закрытой баллотировки, допущенное во вверенной ему епархии в виде опыта, в продолжении почти трех последних лет, принесло удовлетворительные результаты, и что эти опыты избрания благочинных в некоторых округах возбудили желание того же самого и во всем епархиальном духовенстве, предлагал консистории сделать распоряжение о предоставлении на будущее время всему епархиальному духовенству права избрания благочинных чрез баллотировку, при чем назначался 5-летний срок службы в должности благочинного. В 13 особых параграфах, приложенных к настоящему предложению консистории, преосв. Макарий сам подробно разъяснил порядок, в каком должны были происходит всякий раз выборы на должность благочинного. Здесь точно определялись лица, какие могли быть избираемы и избирать на должность благочинного, число избираемых кандидатов, место службы и звание их, порядок избрания, наблюдение за выборами, время выборов и т.п. При этом замечалось, что 1) в случае разногласия или недоумений при выборах, епархиальное начальство само будет назначать благочинных и 2) новый порядок избрания должен распространяться на помощников благочинных и депутатов и при том как для епархиального духовенства, так и для духовенства бывшего военного поселения⁹³⁵.

Харьковское духовенство в громадном своем большинстве приняло дарованное ему архипастырем право выбора должностных лиц с искренней радостью. «На основании распоряжения высокопреосвященного архиепископа Макария», читаем в одном из тогдашних харьковских духовных журналов, – «сего 12 марта в первый раз духовенство города Харькова и первого благочиннического округа выбирало из среды себя депутатов, на место прослуживших пятилетний курс в этих должностях. Выборы эти посредством закрытой баллотировки происходили в Благовещенской церкви, настоятель которой – старейший по летам из харьковских священников. Тихо и скромно, после молебствия, прошли выборы, на лицах всех наших отцов и братий блистала неподдельная радость»⁹³⁶.

Впрочем, введение выборного начала в Харьковской епархии не обошлось и без неприятностей для самого виновника его, преосв. Макария. Некоторым лицам, по известным и вполне понятным побуждениям, было неприятно выборное начало и они не желали его. Особенно сильно было это нежелание в среде духовенства бывшего военного поселения. Духовенство первого округа бывшего военного харьковского поселения заявило даже открытый протест против выборного начала, причем автор докладной записки, поданной на имя преосв. Макария, позволил себе высказать даже дерзкую мысль, что выборное начало не достигнет цели, если не будет распространено и на высшие учреждения епархиального управления. Первые выборы, назначенные, по распоряжению преосв. Макария, не могли состояться в первом округе бывшего харьковского военного поселения. А когда на вторичных выборах прежний благочинный, прот. Сильванский-Павлов был забаллотирован и вместо него преосв. Макарий утвердил в должности благочинного другого кандидата, избранного духовенством, то духовенство первого округа бывшего военного поселения подало особую записку преосв. Макарию, в которой заявляло, что оно не желает разделения своего округа на 4 отдельные округа и желает иметь своим благочинным одного только прот. Сильванскаго-Павлова. Сам же прот. Сильванский-Павлов обратился даже с жалобою на имя Государя Императора за незаконное, будто бы, удаление его преосв. Макарием от должности благочинного. Но Св. Синод, на рассмотрение которого была передана эта жалоба, своим постановлением от 22 февраля 1865 года оставил её без последствий, а сам преосв. Макарий на консисторском докладе об этом 8 ноября 1865 года положил следующую резолюцию: «все это прискорбное дело, возникшее в первом округе бывшего военного харьковского поселения, по поводу данного мною предложения о выборе благочинных, так как оно касается преимущественно меня лично и моего распоряжения, покрыв все забвением, предлагаю прекратить и считать оконченным. Рассмотреть только личную жалобу прот. Григоревского на священника Лишицкого, если только они не успели уже примириться между собою»⁹³⁷.

Предоставив харьковскому духовенству свободу в выборе им из своей среды должностных лиц, преосв. Макарий потом всегда относился внимательно к голосу и желанию духовенства, выяснявшемуся во время выборов. Большею частью он утверждал в должностях благочинного и др. тех лиц, которые получали наибольшее количество избирательных голосов, и затем утвержденных им горячо отстаивал, когда это требовалось. По поводу известной уже нам жалобы прот. Сильванскаго-Павлова, преосв. Макарий в своем отношении на имя товарища обер-прокурора Св. Синода кн. С.Н. Урусова, между прочим, так объяснял побуждения, заставившие его утвердить в должности благочинного другого кандидата: «протоиерей Сильванский-Павлов не может быть в настоящее время определен на должность благочинного», – писал преосв. Макарий, – «потому что, как объяснено мною выше, местное духовенство этого округа при выборах предпочло прот. Сильванскому двух других кандидатов, из которых один – достойнейший и утвержден мною. Назначить теперь прот. Сильванского благочинным в этом округе значило бы обидеть и местное духовенство и избранного им благочинного, который уже несколько месяцев с честью проходит свое служение. Если же при следующих выборах прот. Сильванский получит большинство на должность благочинного: то, без сомнения, он будет утвержден в ней епархиальным начальством»⁹³⁸.

Впрочем справедливость требует заметить, что в некоторых случаях, очевидно, по особенным своим соображениям, преосв. Макарий позволял себе не вполне соглашаться с желанием духовенства и утверждать в должностях тех кандидатов, избранных духовенством, которые на выборах получали меньшее число голосов сравнительно с другими. Так, напр., в 3-м округе лебедянского уезда большинство голосов сравнительно с другими кандидитами на выборах в должность благочинного получил прежний благочинный священник Лободовский. Но преосв. Макарий 28 марта 1864 года утвердил в должности другого кандидата, получившего меньше голосов, чем Лободовский. Духовенство округа, неправильно поняв пределы предоставленного им выборного права, обратилось к преосв. Макарию с просьбою утвердить прежнего благочинного, согласно их избранию. Но преосв. Макарий 3 мая 1864 года на этой их просьбе положил такую резолюцию: «сделать подписавшим эту записку замечание частью за то, что они представили ее от лица всего духовенства означенного округа, между тем как составляют едва половину этого духовенства, а преимущественно за то, что они выходят из пределов предоставленного им начальством права и мешаются не в свое дело. Духовенству каждого округа предоставлено только епархиальным начальством право выбирать трех или двух кандидатов в благочинные, а право утверждать одного из избранных и по своему усмотрению начальство оставило за собою и отнюдь не обязывало себя давать избирателям отчет, почему утвердит того или другого кандидата»⁹³⁹. Так понимал сам преосв. Макарий границы выборного начала, предоставленного им харьковскому духовенству. Поэтому, в большинстве случаев, соглашаясь с желанием избирателей, он иногда поступал в деле утверждения одного из избранных кандидатов вполне самостоятельно, по собственным соображениям. В 1866 году, между прочим, происходили выборы на должность благочинного церквей г. Харькова на новое пятилетие. На выборах прот. А. Мерхалев получил 47 избирательных шаров, а прежний благочинный прот. И. Шероцкий – 35³_/4 избирательных шаров. Духовенство ожидало, что будет утвержден прот. А. Мерхалев. Между тем преосв. Макарий на консисторской справке об этих выборах 24 августа 1866 года положил следующую резолюцию: «так как духовенство города Харькова вновь избрало протоиерея Шероцкого одним из кандидатов на должность благочинного, и так как этот почтенный протоиерей в предшествовавшие пять лет вполне показал свою отличную способность и исправность в прохождении благочиннической должности: то я считаю несправедливым не утвердить его вновь в этой должности, хотя он получил и меньшее число голосов, нежели другой избранный и достойный кандидат»⁹⁴⁰.

Но с особенным удовольствием и всегда утверждал в должности благочинных преосв. Макарий тех кандидатов, которые избирались духовенством единогласно. Так на донесении Банковского протоиерея Иакова Прокоповича с выборным листом на должность благочинного преосв. Макарий 21 марта 1864 года положил такую резолюцию: «с удовольствием утверждаю вновь в должности благочинного протоиерея Солодовникова, как единогласно избранного местным духовенством»⁹⁴¹.

Вообще преосв. Макарий весьма внимательно относился к выборам в должность благочинных. К самим благочинным он также относился с уважением, ценил их труды, старался отличать их пред прочим духовенством, поддерживать их значение в глазах подчиненных и потому соглашался со всеми законными их представлениями и ходатайствами. Но в то же время он строго карал тех благочинных, которые или сами неаккуратно исполняли свои обязанности, или же покрывали поступки своих подчиненных и вообще были к ним излишне снисходительны. В 1866 году преосв. Макарий, по обыкновению, обозревал епархию. На рапорте одного из благочинных, составленном, как оказалось, неправильно, он 22 августа положил такую резолюцию: «протоиерея Ковалевского за его крайнее послабление причетникам и другие недостатки, мною замеченные при обзоре епархии, увольнять от должности благочинного»⁹⁴². Но особенно преосв. Макарий бывал недоволен, когда благочинные выходили из пределов предоставленной им власти и позволяли себе вмешиваться не в свое дело. Один из причетников подал прошение преосв. Макарию с рекомендательною отметкой благочинного церквей г. Харькова прот. И. Гапонова на самом этом прошении. Преосвященного это обидело и он 21 декабря 1859 года сделал, между прочим, следующее распоряжение: «благочинному Гапонову внушить, чтобы впредь без спроса не позволял себе рекомендовать причетников на их просьбах. Равно запретить это и всем благочинным». Это распоряжение преосв. Макария, по недоразумению, или, быть может, и с умыслом, но без ведома архипастыря, было распубликовано по всей епархии. Крайне обиженный прот. Гапонов жаловался преосв. Макарию на консисторию и просил его отменить сделанное ему внушение, причем оправдывал свой поступок тем, что подобный порядок существовал прежде в Харькове. Однако же на его объяснении преосв. Макарий 11 января 1860 года написал: «дела по благочинию прот. Гапонова поручить 3-му столу консистории. А заведующий 1-м столом объяснить, на каком основании сделанное прот. Гапонову внушение опубликовано по епархии, когда этого не сказано в моей резолюции, и самый поступок о. протоиерея далеко не такой важности, чтобы заслуживал подобного наказания. Внушение же, сделанное прот. Гапонову, оставить в прежней силе: потому что представленное им объяснение вполне не оправдывает его»⁹⁴³.

Благочинные в Харьковской епархии до преосв. Макария проходили свою должность безвозмездно. Преосв. Макарий находить такой порядок неправильным и желал, чтобы благочинные получали за свой труд хотя какое либо вознаграждение. По его предложению, духовенство некоторых округов назначало жалованье благочинным из своих собственных средств. Так, из отчета преосв. Макария о благосостоянии епархии за 1866 г. видно, что в это время три благочинных в епархии получали жалованье⁹⁴⁴.· В 1868 г. преосв. Макарий вопрос о назначении жалованья всем благочинным предложил на обсуждение членов первого харьковского общеепархиального съезда. Депутаты съезда в заседании 16 января 1868 г., после оживленных прений, продолжавшихся с 11 ч. пополун. до 3 ч. пополудни, постановили: дать постоянное определенное жалованье из общецерковных доходов, определив минимум его в сто пятьдесят рублей в год (включая сюда и расходы на разъезды, канцелярию и наем рассыльных), но предоставить право местным благочинническим съездам увеличивать эту норму, соображаясь с местными средствами. Но так как жалованье благочинному 150 р., при настоящем распределении и числе благочиний в епархии, могло быть нелегким для многих благочиннических округов, то съезд положил просить преосв. Макария, на основании 96 ст. уст. дух. конс., сократить число благочиний в епархии, расширив округи их так, чтобы максимум церквей в благочинии было 30, а минимум 20, судя по количеству церквей в каждом уезде. Вместе с тем съезд просил преосв. Макария сократить срок службы выборных благочинных с пяти на три года и разрешить духовенству Харьковской епархии одновременно избирать как благочинных, так и помощников их и депутатов во всей епархии, и к ним кандидатов, которые, в случае выбытия должностных лиц до истечения трёхлетнего срока, вступали бы без выбора в отправление надлежащих должностей. Преосв. Макарий 27 января 1868 г. на этом журнале съезда положил такую резолюцию: «о жалованье благочинным приготовить: а) представление в Св. Синод, с объяснением, что к сокращению благочиний епархиальное начальство не находит препятствий, и б) отношение к г. обер-прокурору, с извещением о решении съезда и ходатайстве пред Св. Синодом. А мнение духовенства о сроке службы благочинных, их помощников и депутатов и об одновременности выбора как их самих, так и кандидатов для них, утверждаю теперь же, но с тем, чтобы это вошло в силу уже тогда, как последует решение Св. Синода о жалованье благочинным и сокращении числа благочиний»⁹⁴⁵.

В заботах о том, чтобы благочинническая должность была поставлена как можно целесообразнее и чтобы благочинные были действительными помощниками своего начальства в управлении епархией, преосв. Макарий пришел к мысли о расширении деятельности и обязанностей благочинных путем предоставления их решению некоторых сравнительно маловажных дел по суду между членами причтов духовенства. Этого он думать достичь именно посредством образования около благочинных местных окружных судов. Предполагалось, что суд, в котором будут участвовать несколько членов, при этом избранных самим же духовенством, будет основательнее и справедливее, чем суд, произведенный одним отцом-благочинным. По указанию и распоряжению преосв. Макария, харьковский градский благочинный, прот. И. Шероцкий 27 января 1867 года подал ему докладную записку о необходимости учреждения местных благочиннических Комиссий для разбора некоторых менее важных дел, причем предлагал и самые правила касательно устройства таких Комиссий. Преосв. Макарий на этой записке 30 января положил следующую резолюцию: «консистория внимательно обсудит эти правила и представит мне свое мнение». Консистория рассмотрела правила, составленные прот. И. Шероцким, нашла их весьма практичными и, сделав в них некоторые дополнения, 7 сентября 1867 года передала их на предварительное рассмотрение преосв. Германа, еп. сумского. Этот последний, со своей стороны, дал такой отзыв о правилах устройства благочиннических Комиссий суда: «в правилах должны быть сделаны некоторые изменения: 1) присуждение к стоянию на коленях в алтаре, или среди церкви, как меру весьма тяжкую для нравственного чувства, я полагал бы не предоставлять благочинническому совету; 2) для обжалования решений благочиннических советов полезно было бы назначить какие-либо сроки; не излишне было бы также предоставить советам по некоторым делам постановлять решения окончательные, без права обжалования. Иначе с учреждением советов в консистории едва ли много сократится переписка». Преосв. Макарий 15 октября 1867 года сделал распоряжение о приведении в исполнение выработанных правил касательно благочиннических советов, заметив вместе с тем в своей резолюции, что «согласно с мнением преосв. викария, в правилах должно отменить стояние на коленях и назначить сроки для подачи жалоб на решения благочиннических советов»⁹⁴⁶. Так были учреждены в Харьковской епархии благочиннические советы, которые сначала состояли обыкновенно из благочинного, духовника и третьего священника, по указанию судившихся, и решению которых были предоставлены сравнительно маловажные дела по спорам и недоразумениям между членами причтов⁹⁴⁷. Впоследствии преосв. Макарием были сделаны еще некоторые дополнения касательно устройства благочиннических советов. Так, между прочим, в марте 1868 года было разъяснено, что членами благочиннических советов под председательством благочинного, должны быть два священнослужителя, получившие большинство избирательных шаров⁹⁴⁸, и что в члены благочиннических советов могут быть избираемы как священники, так и диаконы⁹⁴⁹.

Таковы были важнейшие меры, принятые преосв. Макарием в видах возможно лучшего устройства и упорядочения епархиального управления. Из других распоряжений его, имевших в виду ту же самую цель, отметим следующие. Для того, чтобы усилить благочиннический надзор за епархиальным духовенством, преосв. Макарий с самого же вступления на харьковскую архиерейскую кафедру начал уменьшать объём благочиннических округов. Так, еще 28 августа 1859 года на рапорте благочинного 3-го округа изюмского уезда прот. Петра Власова преосв. Макарий положил следующую резолюцию: «благочиние это слишком велико: разделить его на два и представить кандидатов»⁹⁵⁰. Подобным образом и на рапорте благочинного округа изюмского уезда прот. И. Костича преосв. Макарий сентября 1859 года написал: «благочиние слишком велико; разделить его на два и представить кандидатов»⁹⁵¹. Впоследствии преосв. Макарий решил установить по всей епархии равномерное и правильное распределение церквей по благочинническим округам. 17 июня 1862 года он, между прочим, дал следующее предложение консистории: «заметив огромную несообразность в распределении церквей валковского уезда по благочинническим округам, из которых к первому принадлежат 18 церквей, ко второму – 9, а к третьему – 11, – предлагаю немедленно составить и представить мне определение об уравнении благочиннических округов этого уезда, обратив особенное внимание в этом разграничении как на количество церквей, имеющих составить тот или другой округ и причтов при них, так и на расстояние церкви от церкви и на другие естественна удобства и препятствия в сообщении между ними, – чтобы церкви, находящиеся, например, за известною рекою или городом, не были причисляемы к благочинному, имеющему жительство по другую сторону этой реки или города (исключая совершенной беспрепятственности в сообщении, или других особенно уважительных причин) и т.п. местные обстоятельства, а составляли бы такой округ из известного числа слобод, в котором, при встретившейся надобности, мог быть избран благочинный в той или другой слободе этого же округа. А потом составить такие же определения об уравнении благочиннических округов и по всем другим уездам епархии и представить мне на рассмотрение». В силу этого распоряжения преосв. Макария, консистория тогда же составила новые распределения церквей по благочинническим округам в уездах: изюмском, змиевском, старобельском, купянскомт, валковском и богодуховском⁹⁵². 27 июля 1862 года консистория установила новое распределение церквей волчанского уезда по благочинническим округам и 24 августа того же года преосв. Макарий утвердил это распределение⁹⁵³. Тогда же, именно 19 ноября 1862 года, было сделано преосв. Макарием распоряжение о разделении двух благочиннических округов в бывшем харьковском военном поселении на 8 округов⁹⁵⁴. Впоследствии преосв. Макарий также делал частные указания и распоряжения консистории касательно необходимости более правильного распределения благочиннических округов.

Так, на консисторской справке о кандидатах на должность благочинного в шестом округе бывшего военного поселения преосв. Макарий 21 марта 1864 года сделал такое распоряжение: «так как в этом округе состоит 17 церквей, а в теперешнем благочинии прот. Дюкова только 7, то разделить все эти 24 церкви на два благочиннических округа поровну, смотря по удобству, и тогда уже доложить об избранных кандидатах»⁹⁵⁵.

При утверждении избранных кандидатов в должности благочинных преосв. Макарий также сообразовался с некоторыми естественными условиями; напр., обращал внимание на положение в округе той церкви, при которой служил намеченный им кандидат. Так, на справке консистории о кандидатах на должность благочинного по второму округу бывшего харьковского военного поселения преосв. Макарий 12 марта 1864 года положил такую резолюцию: «из числа избранных духовенством второго округа бывшего военного поселения кандидатов утверждаются: а) в должности благочинного прот. Пуковский, как живущий в том же округе; б) в должности депутата священник Яновский. Помощник благочинного, по малости округа, здесь не нужен. Протоиерей же Сильванский не утверждается в должности благочинного потому, что имеет приход не в этом округе, и большая часть церквей этого округа отстоит от него – Сильванского – на значительном расстоянии, именно 27–60 верст, как видно из клировых ведомостей»⁹⁵⁶.

До поступления преосв. Макария на кафедру Харьковской епархии и при нем в первое время здешнее духовенство обязано было лично представлять в консисторию метрические книги, исповедные н приходо-расходные росписи и другие письменные церковные документы. Оттого ежегодно в январе и сентябре все камеры консистории были переполнены различными членами причтов: протоиереями, священниками, диаконами, причетниками и церковными старостами, которые толпились здесь, в ожидании своей очереди, и нередко вынуждены были проживать в Харькове по нескольку дней и совершенно без нужды издерживаться. Нечего уже и говорить о том, что такой порядок вещей был необходимо сопряжен для духовенства, особенно отдаленных от г. Харькова уездов, с упущениями по приходу и хозяйству. Кроме того, преосв. Макарий во время частых своих ревизий церквей Харьковской епархии заметил еще некоторые другие недостатки, в отношении ведения причтами церковной письменной отчетности. В видах устранения всех этих недостатков, преосв. Макарий 14 октября 1867 года дал следующее предложение консистории относительно· выдачи из консистории для приходских церквей метрических исповедных тетрадей и приходо-расходных и обыскных книг и представления их в консисторию для ревизии: 1) «метрические приходские книги (по ст. 1562 т. IX свод. зак. о состоян. изд. 1857 г.) ведутся на печатных с пробелами листах. Консистории или духовные правления (по ст. 1563 того же тома), каждое место по своему ведомству, должны изготовлять по наступлении года из сих листов особые для каждой части приходских книг тетради, за шнуром и скрепою одного из присутствующих (а ныне, по указу Св. Синода от 30 декабря 1865 года, за шнуром и печатью консистории или правления и за подписью в конце книги одного из присутствующих, с объяснением числа листов в книге). Сии тетради выдаются по одной на каждую церковь, а не порознь на каждого священника». Между тем, при обзорах мною епархии, нередко случалось мне слышать от приходских священников, что тетради эти высылаются из консистории в церкви иногда очень нескоро по наступлении нового года, а в двух штатные и трех штатные церкви выдаются порознь на каждого священника. Такого отступления от пряного и точного смысла закона быть не должно. Предлагаю выдавать впредь в каждую церковь лишь по одной тетради для метрических книг, а для своевременного доставления этих тетрадей завести следующий порядок: благочинные ежегодно к 1-му сентября обязаны представить в консисторию ведомость о количестве нужных в каждую под ведомую им церковь печатных с пробелами листов для метрических книг и исповедных росписей на наступающий год. Консистория же обязала высылать благочинным, согласно их представлению, изготовленные тетради, не позже 15 декабря. Каждый благочинный, не получивший к 15-му декабря этих тетрадей из консистории, и каждый причт, не получивший тетрадей от благочинного к 1-му января, обязаны доносить о том мне. 2) На основании 15 и105ст, ст. уст. дух. консисторий и 1568 ст. IX т. Свод. Зак., исповедные росписи и метрические книги из каждой церкви в определенные сроки, в одном экземпляре, должны быть представляемы в консисторию непосредственно, или чрез духовные правления. А как духовные правления в Харьковской епархии давно уже упразднены, то епархиальное начальство тогда же разрешило приходским церквям, находившимся в ведении правлений, представлять означенные документы чрез местных благочинных по почте. Такой же точно способ доставки означенных документов, вследствие неоднократно заявленных мне просьб со стороны духовенства, с настоящего времени предлагаю завести и для всех прочих церквей епархии, сельских и городских, с тем, чтобы оо. благочинные строго руководствовались 1569 и 1570 ст. ст. IX т. свод. зак. о сост. Это и облегчит консисторию и избавит духовенство как от ненужных отлучек из приходов в Харьков, так и от неизбежных путевых издержек. 3) Относительно снабжения церквей обыскными и приходо-расходными книгами учредить такой порядок: за два месяца до исписания в данной церкви той или другой книги, благочинный с приложением заявления местного причта обязан представить в консисторию требование о высылке нужной книги, которую консистория, изготовив по надлежащему, высылает не далее как через месяц, чрез благочинного, по назначению. Затем, по исписании прежней обыскной или приходо-расходной книги, благочинный обязан немедленно представить ее в консисторию для ревизии (по ст. 108 устава духовных консисторий). Ежегодное же представление в консисторию приходо-расходных книг для ревизии отменить: так как книги эти и без того, по 44 ст. инструкции благочинным, два раза в течение года ревизуются благочинными, которые и доносят о последствиях своих ревизий епархиальному архиерею в начале июля и января»⁹⁵⁷.

Следующие три распоряжения преосв. Макария были также направлены к тому, чтобы устранить в жизни харьковского епархиального духовенства некоторые беспорядки, или же облегчить его положение. В Харьковской епархии с давнего времени существовали военные поселения. Духовенство, служившее при церквях этих поселений, пользовалось некоторыми привилегиями и находилось несколько в ином отношении к епархиальному начальству, чем обыкновенное приходское духовенство. Такой порядок имел иногда самые неблагоприятные последствия. Духовенство военных поселений позволяло себе иногда не обращать внимания на распоряжения местного епархиального начальства. Нередко оно относилось легкомысленно к исполнению своих обязанностей, особенно в отношении борьбы с расколом, который главным образом сосредоточивался в округах бывшего харьковского военного поселения. Наконец, пример духовенства военных поселений, чувствовавшего себя свободно и независимо в отношении к епархиальному начальству, иногда заразительно действовал и на приходское духовенство. Преосв. Макарий, как только ближе познакомился с бытом духовенства бывших военных поселений Харьковской епархии, порешил прекратить такой порядок. По его предложению, консисторией были выработаны подробные правила касательно применения общего порядка епархиального управления в церквях бывшего харьковского военного поселения. 16 октября 1864 года эти правила были утверждены Св. Синодом, и таким образом прекращен был ненормальный порядок в отношениях известной части епархиального духовенства к своему начальству⁹⁵⁸.

25 августа 1864 года преосв. Макарий дал консистории следующее предложение: «в инструкции, данной благочинному в § 31, между прочим сказано: «церковно-служителям без ведома приходского священника, а священнику без ведома благочинного далее 25 верст ни на один день никуда не отлучаться, с ведома же и дозволения благочинного могут отлучаться и далее, но только в свою епархию»; но не сказано, насколько времени благочинный может давать подобные отпуска. А так как некоторые благочинные дают увольнения от приходов священнослужителям на целый почти месяц: то предлагаю харьковской духовной консистории объявить по епархии к непременному исполнению, чтобы впредь благочинные дозволяли священнослужителям отлучаться от своих мест, по нуждам их, в своей епархии, никак не далее 15-дневиаго срока; если же кому-либо будет настоять необходимость отлучаться от прихода на более продолжительное время, входили бы с прошениями о том, заблаговременно, каждый раз непосредственно к епархиальному начальству»⁹⁵⁹. Наконец, 22 августа 1865 г. преосв. Макарий утвердил распоряжение консистории, которым, в избежание частых съездов для избрания должностных лиц по духовному ведомству, разрешалось духовенству первого округа изюмскаго уезда избирать во все должности но благочинию одновременно, так как духовенство тяготилось частыми съездами и так как, при одновременном выборе во все должности, можно было сделать основательнейшее избрание⁹⁶⁰.

После приведения в должный порядок епархиального управления, одним из главных предметов . заботы преосв. Макария в Харькове было церковное благочиние. Он весьма тщательно следил за тем, чтобы богослужение во всей епархии совершалось согласно с церковным уставом, и чтобы духовенству неуклонно исполняло все канонические постановления касательно богослужения. Во время путешествий своих по епархии, он, по собственному его свидетельству, с особенным вниманием следил за «исправностью духовенства в исполнении церковного чиноположения при совершении богослужения и святых таинств и священных обрядов»⁹⁶¹. Всех виновных в неисполнении канонических постановлений касательно совершения богослужения он строго преследовал и карал.

Вскоре же по приезде в Харьков, преосв. Макарий заметил, что в здешних городских храмах церковные службы отправлялись не в положенное канонами и разнообразное время, а в некоторых храмах, кроме того, всенощные бдения совершались в течение круглого года с вечера под праздничные и воскресные дни⁹⁶². Преосв. Макарий решил прекратить такое несоблюдение харьковским духовенством церковного устава. 25 октября 1859 года, по его распоряжению, благочинный церквей г. Харькова прот. И. Гапонов дал всему градскому духовенству предписание, чтобы во всех харьковских церквях звонили к богослужению по монастырскому звону: к вечерне в 4 ч. по полуд., к утрене – в 4 ч. по полун., в ранней литургии – в 6 ч. по полун., к поздней литургия – в 9 ч. по полун.; 2) к ранней литургии звонить так: сначала в один колокол подольше, после .проскомидии – на начало литургии – несколько поменьше, а на «достойно» еще поменьше, чтобы можно было различать отправу церковную; 3) средних обеден, т.е. в 7 или 8 н. по полуноч. не должно быть, исключая тех случаев, когда в одной церкви может быть 3 литургии, и 4) ко всенощной с вечера 14 сентября нигде не должно быть звона, кроме храмовых праздников, на что однако же должно брать архиерейское благословение»⁹⁶³. После того в Харькове установился определенный порядок относительно звона к церковным службам. Только долго преосв. Макарию пришлось бороться против давно установившегося здесь обыкновения совершать всенощные бдения с вечера под праздничные и воскресные дни, при чем со временем он должен был, хотя и неохотно, уступить силе обстоятельств. 26 февраля 1860 года благочинный прот. И. Гапонов донес преосв. Макарию, что 25 под 26 февраля в николаевской церкви г. Харькова было совершено всенощное бдение. Преосв. Макарий на докладе благочинного положил такую резолюцию: «протоиерею Мерхалеву, за самовольный поступок и публичное противление распоряжениям начальства, сделать выговор; а всем священнослужителям г. Харькова подтвердить, чтобы они отнюдь не отступали от существующих правил относительно времени церковных служб, поручив строжайшее наблюдение за этим местному благочинному»⁹⁶⁴. Между тем вскоре после того, именно 6 марта 1860 года прот. Гапонов снова донес преосв. Макарию, что священник николаевской церкви Лобковский служил 3 марта всенощное бдение, причем причетники этой церкви клятвенно уверяли благочинного, что у них всенощного бдения вечером 3 марта не было; благочинный просил примерно наказать причетников. Преосв. Макарий 7 марта на донесении благочинного положил следующую резолюцию: «судя по обстоятельствам, признаю поступок священника Лобковского намеренным и упорным противлением распоряжениям начальства, за что и сделать виновному строжайший выговор. А означенных причетников за их вину отправить на две недели в куряжский монастырь. Объявить о сделанном священнику Лобковскому выговоре всем священнослужителям г. Харькова с таким прибавлением, что, если кто из них и после этого позволит себе отправлять церковные службы не в назначенные для того времена, то штраф за противление воле начальства будет внесен в послужной список виновного»⁹⁶⁵. После такого решительного предупреждения харьковское градское духовенство должно было подчиниться воле своего архипастыря. Но тогда был избран другой путь к тому, чтобы получить разрешение совершать всенощные бдения с вечера в течение круглого года. 29 июля 1862 года попечители, староста и прихожане Михаило-архангельской церкви г. Харькова обратились с просьбою к преосв. Макарию разрешить совершение в их церкви всенощного бдения в течение круглого года вечером в субботу. При этом в объяснение своей просьбы они ссылались на следующие обстоятельства: 1) приход их находится весьма далеко от покровской монастырской церкви и от домовых церквей, где совершались всенощные бдения с вечера; 2) некоторые прихожане решительно не могут посещать раннее богослужение и 3) трудность этого подвига для всех, общепринятый образ семейной жизни, взаимные общественные отношения и привычки, – словом, вся обстановка семейной и гражданской жизни современного общества противоречит призыву церкви являться для слушания всенощного бдения в 4 ч. по полуночи. «Эта невозможность – замечали в конце просители – эта невозможность согласовать правило, принятое для времени совершения всенощного богослужения, с правилами общественной жизни порождает скорбь и нескрываемое предпочтение порядков других христианских вероисповеданий». Преосв. Макарий передал это прошение на рассмотрение консистории. Эта последняя высказалась в пользу просителей. Приняв во внимание, что 1) совершение с вечера всенощного бдения не только не противоречит церковному уставу, но и вполне согласно с прямыми выражениями его (типикон «гл. 1-я чин малые вечерни, глав. 2-я – чин великие вечерни, сиесть бдения всенощного и утрени воскресные»); 2) м. Григорий разрешил в С.-Петербурге совершать всенощные бдения с вечера и архиеп. черниговский Филарет дозволил то же самое для нежинских церквей, 3) до 1859 года тот же порядок существовал и в Харькове и 4) с прекращением всенощных бдений с вечера под праздничные дни весьма значительно уменьшилась продажа свечей, кошельковый и другие сборы, потому что на утреннем богослужении бывает весьма мало молящихся, харьковская духовная консистория 14 августа 1862 года признала заявление прихожан Михаило-архангельской харьковской церкви заслуживающим уважения и, в видах как ослабевающего усердия ко всенощному бдению, так и предотвращения для прихожан неудобств, а для церквей ущерба, происходящих от прекращения в приходских церквях г. Харькова совершения всенощных бдений с вечера, нашла возможным разрешить совершать всенощные во всех приходских харьковских церквях круглый год с вечера, исключая понедельника, вторника, среды, четверга и пятницы всех недель великого поста, когда утреня должна совершаться только по утрам, если не случится праздник, но с тем, чтобы 1) это постановление не было обязательным для всех харьковских приходских церквей и 2) чтобы от воздвижения до фоминой недели вместе с вечерним всенощным бдением совершалась и утреня по утрам. Преосв. Макарий 21 августа 1862 года утвердил такое определение консистории⁹⁶⁶. С того времени всенощные бдения снова начали совершаться с вечера под воскресные и праздничные дни круглый год в Харькове, а потом и в некоторых других городах Харьковской епархии⁹⁶⁷. Но зато с того же времени в Харькове установился правильный порядок касательно приглашении молящихся к церковному богослужению посредством одновременного звона во всех градских церквях по монастырскому звону.

Уже в конце своего служения в Харькове преосв Макарий сделал распоряжение об устранении еще одного беспорядка, практиковавшегося здесь в богослужении. 15 декабря 1867 года, по указанию преосв. Макария, градский харьковский благочинный, протоиерей И. Шероцкий представил ему докладную записку, следующего содержания. «Священники и диаконы кафедрального собора и некоторых приходских церквей г. Харькова», – писал прот. Шероцвий, – «при отправлении молебнов разным святым, в ектеньи: «помилуй нас, Боже по велицей милости твоей» и проч. далее произносят так: «еще молимся Господу Богу, Пречистой Его Матери и святому» такому-то, напр., святит. «Николаю, великом. Варваре, препод. Сергию и проч. «о еже простити всякое согрешение рабов своих» таких-то, «даровании им здравие и благоденствие» и проч. и проч. Такое произношение слов ектеньи на молебнах 1) несогласно со словами ектеньи, изложенной в чинопроследовании молебного пения Божией Матери, в часослове обыкновенно помещаемой, где ясно и положительно сказано так «еще молимся о милости, жизни, мири, здравии, спасении и благопоспешении рабов Божиих»... 2) противно учению православной церкви о призвании святых, которые призываются, как молитвенники наши пред Богом в помощь нашей немощной и смиренной молитве, но отнюдь не дается им равенства с Богом, Которому Одному подобает наше поклонение и наше молитвенное как Творцу, Спасителю и Промыслителю призывание. Между тем сопоставлением на ряду с Господом Богом святых в ектеньи на молебне святым смешивается догмат о нашем уповании на Единого в Троице славимого Бога с догматом о призывании святых, и для православного народа, хотя и ненамеренно, но неблагоразумно подается мысль о равенстве святых угодников Божиих с Богом Всемогущим, вводится как бы некое многобожие в учение христианское, так чуждое и далекое сущности христианской веры. Так как напечатанная в часослове формула ектеньи в молебном пении Божией Матери не вразумляет священников и диаконов некоторых церквей произносить слова ектеньи правильно, непротивно смыслу православной веры, а некоторые из них добавляют еще от своего измышления другие не идущие к делу слова, чем оскорбляется благочестивое чувство истинной веры и внедряются в понятие народа неправильные мысли о Боге Спасителе и о святых Божиих, то не благоугодно ли будет Вашему Высокопреосвященству распорядиться, чтобы священники и диаконы, непонимающие правильно догмата о молитве пред Богом Спасителем и о призывании святых, буквально держались часослова, не прибавляя ничего своего, и не измышляли своих прошений, несогласных с догматическим учением». Преосв. Макарий 8 января 1868 года на этой докладной записке положил следующую резолюцию: «благодарю о. протоиерея за дельную записку и предлагаю немедленно сделать распоряжение, согласно с заключением этой записки»⁹⁶⁸.

Заботясь о соблюдении харьковским духовенством канонических постановлений касательно совершения богослужения, преосв. Макарий в то же самое время принимал меры и к тому, чтобы богослужение в его епархии отправлялось благолепно, благоговейно и, по возможности, торжественно. В ежегодных отчетах своих Св. Синоду он неопустительно отмечал эти свои заботы о благоговейном и благолепном совершении духовенством богослужения. И прежде всего сам преосв. Макарий подавал лучший пример духовенству в этом отношении, совершая всегда богослужение благолепно и при торжественной обстановке. В первый год своего служения в Харькове, вскоре после приезда своего сюда, преосв. Макарий позаботился приобрести для архиерейского служения в кафедральном соборе высокоторжественную ризницу из золотого с серебряными крестами глазета первого сорта стоимостью в 1097 р. 23 к.⁹⁶⁹ Вскоре после этого, именно 12 июля 1859 года, преосв. Макарий, между прочим, дал следующее предложение консистории: «предлагаю войти в соображение и доложить с мнением, не окажется ли возможным устроить для всех церквей г. Харькова приличную однообразную ризницу, которая бы могла употребляться в высокоторжественные дни, по прилагаемому образцу, по которому устроена такая же ризница для всех церквей С.-Петербурга». Консистория 30 июля, 1859 года сделала соответствующее распоряжение⁹⁷⁰. Устроенная в этом году ризница впоследствии, именно в 1867 году, по распоряжению преосв. Макария, как уже значительно износившаяся, в некоторых харьковских церквах была замерена новою⁹⁷¹. Ризница эта употреблялась харьковским духовенством собственно в высокоторжественные дни при архиерейских служениях царских молебнов и в крестных ходах. Преосв. Макарий требовал, чтобы харьковское духовенство все обязательно участвовало в архиерейских служениях, совершавшихся в кафедральном соборе в дни, с которыми соединялись какие либо особенные торжества – церковные , или гражданские. Виновных в неисполнении этого его требования он подвергал строгим взысканиям. Так, когда харьковской градский благочинный, прот. И. Гапонов донес преосв. Макарию, что некоторые протоиереи и священники г. Харькова не были на царском молебне в кафедральном соборе 6 декабря 1859 года, то на этом докладе благочинного он изложил 13 декабря следующую резолюцию: «взыскать по пяти рублей сер. штрафу с каждого из означенных виновных – и на будущее время взыскивать по пяти рублей с каждого из священнослужителей, кто без причины не явится на торжественное молебствие в какой либо высокоторжественный день. Все протоиереи должны являться на такие молебствия непременно, хотя бы были очередными, передавая в эти дни свою чреду младшим священникам»⁹⁷². Впоследствии он неоднократно подтверждал это свое распоряжение и не исполнявших его неопустительно подвергал взысканиям. Так, на объяснении харьковских протоиереев и священников, кто из них и почему не был на царском молебне 8 сентября 1860 года, в день рождения Наследника Цесаревича Николая Александровича, преосв. Макарий 15 сентября положил такую резолюцию: «священнику Феодорову сделать замечание. Подтвердить, чтобы в высокоторжественные дни являлись на молебствия в собор настоятели всех церквей, а поздние литургии в этих церквях служили их товарищи»⁹⁷³. Между тем в 1862 году в день Богоявления не все священнослужители г. Харькова собрались в кафедральный собор для совершения крестного хода на реку. Благочинный прот. И. Шероцкий донес об этом преосв. Макарию с прибавлением, что причт Благовещенской церкви совершил 6 января отдельный крестный ход на реку. Преосв. Макарий на рапорте благочинного 9 января 1862 года положил такую резолюцию: «недавний обычай Благовещенской церкви отменить. У всех не бывших на крестном ходу потребовать объяснения и потом доложить с мнением». По рассмотрении данных виновными объяснений, консистория решила не подвергать их ответственности, но на будущее время обязать всех являться 6 января в кафедральный собор»⁹⁷⁴. Однако же и после того являлись среди харьковского духовенства ослушники воли своего архипастыря, которого это крайне огорчало. Между прочим, 8 января 1868 года прот. И. Шероцкий, донося преосв. Макарию о том, что в крестном ходу 6 января не участвовали некоторые священники кафедрального собора – Н. Софронов, настоятели Вознесенской и Всехсвятской церквей и диаконы (Петин и Невпрягин), просил оштрафовать их 3 руб. в пользу бедных духовного звания и выразить им свое неудовольствие с тою целью, чтобы ленивые рабы Господни на будущее время были ревностными исполнителями своего долга, – «так как», добавлял благочинный, – «малое число священников и диаконов отнимает много благолепия у крестного хода 6 января, а для многочисленного православного народа, сопровождающего ход, подает повод к осуждению духовенства, и не являющиеся на крестный ход священники и диаконы явно и самонадеянно обнаруживают небрежность в исполнении обязанностей». Преосв. Макарий на этом докладе благочинного 8 января положил такую резолюцию: «взыскать с каждого из не бывших в крестном ходу священнослужителей по 3 руб. в пользу бедных духовного звания и объявить этим священнослужителям, что мне крайне прискорбно видеть такую их небрежность к своему долгу, и притом так открыто показываемую ими пред всем народом не к чести такого звания, а еще прискорбнее мне побуждать их к исполнению долга штрафами»⁹⁷⁵.

Побуждая неисправных членов подчиненного духовенства к исполнению своих обязанностей наказаниями, преосв. Макарий в одинаковой степени был милостив и щедр в награждении тех из них, кто был ревностным исполнителями своего долга, особенно в отношении церковного благочиния и забот об украшении храмов и благолепии богослужения в них. Всякая поездка его по епархии сопровождалась такими именно поощрениями исполнительных священнослужителей. Приведем для примера несколько подобных фактов. 26 августа 1862 года преосв. Макарий дал следующее предложение харьковской духовной консистории: «посте обозрения мною части епархии с 3 по 17 августа и сделанных мною наблюдений, предлагаю консистории: 1) объявить архипастырскую мою признательность а) настоятелю святогорского монастыря, архимандриту Герману за его отлично ревностные труды для благоустроения и процветания обители н за примерный порядок и благочиние, господствующие в обители; б) благочинному Гутникону за весьма ревностное прохождение им своей должности и за усердное, безвозмездное обучение детей своего прихода; в) благочинному Лащенкову за весьма усердное прохождение им своей должности и г) священнику с. Кривой Луки Алексею Лащенкову за весьма усердное и успешное обучение детей поселян грамоте; 2) объявить архипастырское благословение настоятелям и старостам церквей: соборной г. Изюма, соборной г. Олавянска, с. Богодаровки, с. Надеждовки и с. Знаменского за их весьма ревностное усердие к поддержанию благолепия к украшению св. храмов⁹⁷⁶. Подобным обозом во время обозрения епархии 11–17 августа 1864 года преосв. Макарий удостоил благодарности священника Троицкой церкви г. Змиева Рудинского за рачение к благолепию храма (впоследствии предложением от 6 сентябри 1864 года он, кроме того, назначил этого священника настоятелем змиевского собора и возведением в сан протоиерея), священника с. Пришиба Петрова за чистоту в церкви, с. Стратилатовки священника Толмачева и прихожан за чистоту в церкви, а старосту того же села, кроме того, наградит похвальным листом за усердие его к храму Божию⁹⁷⁷. Так же точно 4 июля 1862 года, при обозрении церкви в слободе Котельве, преосв. Макарий изъявил благодарность за чистоту и великолепие храмов Божиих – Вознесенского и Мироносицкого – священнику Ф. Рудинскому и старостам Михаилу Алтухову и Михаилу Гудзе⁹⁷⁸. В особенности часто и щедро во время самого путешествия по епархии преосв. Макарий награждал священников набедренниками. Так, напр., на рапорте благочинного четвертого округа сумского уезда священника Ракшевского о благосостоянии церквей его округа преосв. Макарий 29 июля 1859 года положил такую резолюцию: «священник Добрецкий за службу ревностную награждается набедренником». На таком же рапорте благочинного четвертого округа ахтырского уезда священника Ф. Станкевича и того же числа преосв. Макарий написал: «священников – Пестрякова, Ковалевского и Гнедича за долгую беспорочную службу наградить набедренниками»⁹⁷⁹. Так же точно на рапорте благочинного третьего округа изюмского уезда прот. Петра Власова преосв. Макарий 28 августа 1859 года положил, между прочим, следующую резолюцию: «священникам, означенным под №№ 22, 26, 33, 57, 66 и 74 за их долголетнюю службу выдать набедренники»⁹⁸⁰. Одним словом, ни один священник, в приходе которого все оказывалось исправным, и храм которого отличался, если и не благолепием, то, по крайней мере, чистотой, не оставлен был преосв. Макарием без награждения.

Вообще, с полною справедливостью преосв. Макария можно назвать добрым и заботливым начальником харьковского духовенства. Предметом его забот о харьковском духовенстве в одинаковой мере служило и содействие умственному развитию и улучшение материального состояния духовенства.

При самом первом своем знакомстве с харьковским духовенством, преосв. Макарий нашел его «достаточно образованным», о чем и заявил в своем отчете Св. Синоду о благосостоянии Харьковской епархии за 1859 год⁹⁸¹. Тем не менее, преосв. Макарий и с своей стороны принимал миры к возвышению умственного состояния харьковского духовенства, и меры эти сопровождались значительным успехом. При самом определении на священно-церковнослужительские места преосв. Макарий обращал особенное внимание на личные достоинства кандидатов, искавших этих мест, и, прежде всего, на их образование. Он желал, чтобы священнические места занимали лица, получившие полное семинарское образование. Между тем от его зоркого глаза не укрылось, что окончившие полный курс в харьковской семинарии уклонялись от поступления на беднейшие места сельских священников, куда преосв. Макарий, поэтому, вынужден был рукополагать кандидатов, по его мнению, недостаточно образованных. В виду этого, он 4 сентября 1859 года сделал следующее предложение харьковской дух. консистории: «из дел епархиальных видно, что кандидатов на занятие священнических мест, получивших полное воспитание в харьковской семинарии мало, и они решительно не просят себе мест в приходах низших классов, некоторые остаются долго праздными, отчего на эти места большею частью поступали и теперь поступают диаконы и причетники, учившиеся не далее низшего отделения семинарии. Находя это для епархии очень невыгодным, я предлагаю консистории войти в соображение и представить мнение – не нужно ли будет обратиться в Св. Синод с представлением, дабы он разрешил принимать из соседственных епархий воспитанников, кончивших полный курс семинарского учения, на занятие священнических мест, на которые не пожелают поступить воспитанники местной семинарии». Но консистория в своем мнении указала преосв. Макарию другой способ к замещению своими достойными кандидатами праздных священнических вакансий. В докладной записке консистории говорилось, что 1) праздных священнических мест в настоящее время нет; 2) окончивших полный курс харьковской семинарии 41 чел. и, кроме того, сверхштатных 60 священников (17 из них осталось вне штата после сокращения штатов приходского духовенства и 43 священника были произведены на диаконские вакансии или низведены на причетнические места за разные проступки в надежде исправления). На этом докладе консистории преосв. Макарий 3 декабря 1859 года положил следующую резолюцию: «утверждается. Представить список священников, состоящих не на штатных местах»⁹⁸². После того преосв. Макарий действительно, стал зачислять священно-церковно-служительские места почти исключительно за кандидатами из уроженцев Харьковской епархии, только в исключительных и весьма редких случаях отступая от этого общего порядка, при чем все таки главнейшее внимание обращать на степень образования кандидатов. На выдающиеся священнические и протоиерейские места в епархии он подыскивал кандидатов из окончивших курс духовных академий Так на рапорте о смерти протоиерея заштатного города Недригайлова В. Василькова преосв. Макарий 17 апреля 1863 года положил такую резолюцию: «Это протоиерейское место предложить наставникам семинарии и училищ, окончившим академический курс»⁹⁸³. На все же вообще священнические места в епархии он старался определять преимущественно окончивших курс семинарского учения и не имевшим этого образования кандидатам почти всегда отказывал, требуя в то же самое время и от кандидатов диаконского сана соответствующего образования. Так, на прошении диакона Предтеченской церкви с. Пашковки изюмского уезда Феодора Дикарева о предоставлении ему священнического места в слободе Новонавловке того же уезда преосв. Макарий 19 мая 1867 года положил такую резолюцию: «проситель не может быть Священником, по степени своего образования». Подобным образом и на прошении прихожан с. Подлесовки о переводе дьячка Покровской церкви г. Сум Петра Григорьева в их приход дьячком, но с рукоположением в сан диакона, преосв. Макарий 12 мая 1867 хода положил такую резолюцию: «объявить прихожанам, что этот дьячек, по степени своего образования, не может быть произведен во диакона, а может быть перемещен к ним только в качестве дьячка, если пожелает»⁹⁸⁴. На прошении диакона слободы Марковки, старобельского уезда Александра Твердохлебова о рукоположении его в священника в том же приходе преосв. Макарий 28 июля 1867 года написал: «отказать, так как окончившие курс еще не размещены»⁹⁸⁵. На собственноручном прошении «исключённого из среднего отделения харьковской семинарии» ученика Вас. Пономарева о предоставлении ему диаконского места преосв. Макарий 9 апреля 1867 года положил следующую резолюцию: «такого безграмотного ученика среднего отделения семинарии нельзя удостоить диаконского сана; а на причетническое место он может поступить»⁹⁸⁶. Только продолжительная и особенно ревностная служба в сане диакона давала, по мнению преосв. Макария, диаконам право проситься на священнические места под тем, конечно, условием, если вместе с ними не просились окончившие полный курс семинарского учения. Так, на прошении деревковского сельского учителя, окончившего курс среднего отделения семинарии Димитрия Попова, от 9 августа 1864 года преосв. Макарий положил такую резолюцию: «отказать: пусть сначала послужит диаконом»⁹⁸⁷.

В отношении к служившему уже духовенству преосв. Макарий также принимал меры, которые должны были содействовать отчасти поддержанию, воспроизведению и сохранению прежде приобретенных ими познаний, отчасти же расширению ими прежних своих познаний путем самообразования, чтения подходящих сочинений. Такую именно цель имело заведение духовных библиотек, которому весьма охотно и энергично покровительствовал преосв. Макарий в Харькове. Еще в первое время своего управления Харьковской епархией преосв. Макарий охотно разрешал заведение церковных библиотек и содействовал наполнению их выдающимися богословскими сочинениями. Так, 30 апреля 1860 года он разрешил благочинному 1-го округа ахтырского уезда прот. Андрею Попову выписать на кошельковую сумму все русские духовные журналы, по одному в каждую церковь округа, так, чтобы причты различных церквей менялись между собою журналами⁹⁸⁸. 20 февраля 1861 года он сам предложил харьковской духовной консистории сделать распоряжение о выписке по экземпляру в две церкви каждого благочиния, более достаточные средствами, сочинение проф. Голубева: «обозрение посланий св. ап. Павла к коринфянам». СПБ. 1861 г.⁹⁸⁹ В следующем 1861 году преосв. Макарий решил завести в Харькове благочинническую библиотеку, которая бы могла служить образцом для подобных библиотек и в других местах Харьковской епархии. Между прочим, в разговоре с одним из харьковских священнослужителей в ноябре этого года он сделал намек, что было бы весьма хорошо завести общую библиотеку для чтения общими средствами харьковского градского духовенства. Это дало бы возможность харьковским священнослужителям иметь под рукою для чтения все духовные журналы и лучшие духовного же содержания книги. Лицо, которому передал свою мысль преосв. Макарий, по предварительном совещании с некоторыми из священнослужителей харьковских церквей, представило архипастырю 5 декабря 1862 года докладную записку с изложением причин, но которым общая библиотека для чтения признается необходимою в Харькове, и оснований, на которых она может быть заведена. Некоторые из священнослужителей приходских церквей г. Харькова, говорилось в записке, выписывают на собственный счет по одному, по два и по три издаваемых каждый год духовных журналов, многие же не могут приобретать не только экземпляра одного журнала, но и одной книжки хорошей духовного содержания. Таковы, напр., диаконы, состоящие на причетнических вакансиях и имеющие семейства. Между тем, выписывающие и по три журнала все таки не имеют возможности читать прочие духовные журналы, которых в настоящее время издается довольно. Охота же к чтению у всех есть, и каждый из священнослужителей рад бы в свободное время заняться чтением полезной книги, да негде взять ее, просить же у выписывающего не всегда может, потому что вообще книги даются другим для чтения частными лицами с неохотою, из опасения, не пропала бы книга. Заводить библиотеки, хотя бы и небольшие, при церквах, на счет кошельковой суммы как-то доселе не удается, потому что церковные старосты не сочувствуют в этом деле священнослужителям. Мало того, что не сочувствуют, а по какой-то непонятной неуступчивости вовсе не соглашаются давать церковные деньги на выписку книг: они вообще считают более важным и с их стороны единственно нужным «старанье» о внешнем украшении храмов, нежели о приобретении для церкви полезных книг. Потому для доставления возможности священнослужителям харьковских приходских церквей, выписывающим некоторые журналы, читать все выходящие ежегодно журналы духовного содержания и другие полезные книги, и для доставления удобства тем, которые не в состояний сами приобретать книг для чтения, иметь таковые под рукою, по примеру духовенства московских церквей, было бы полезным учредить библиотеку для чтения книг собственно приходских церквей города Харькова, конечно, несравненно в меньшем размере против того, как делается эго в Москве. Но, так как в Харьков по разным делам съезжается духовенство из всей епархии, и некоторые священнослужители, также окончившие курс воспитанники семинарии, нередко проживают в Харькове довольно времени в ожидании места, пока оно где-либо откроется, или по другим причинам, то, чтобы занять внимание проживающих в Харькове священнослужителей и воспитанников семинарии и доставить им способ употребить эго время с пользою для ума, было бы полезным предоставить им право пользоваться книгами для чтения из общей библиотеки харьковских приходских церквей. Между прихожанами церквей есть также любители полезного чтения книг духовного содержания, а иметь собственные книги для чтения не все могут, приобретать их – не многие в силах, почему и их охоте к чтению могли бы удовлетворять приходские священники, заимствуя книги из общей библиотеки. Затем в записке подробно излагались основания, на которых могла бы быть учреждена общая библиотека для чтения приходских церквей г. Харькова. Библиотека могла содержаться, по примеру московской епархиальной библиотеки, на доброхотные пожертвования деньгами и книгами от церквей и лиц духовных нe только приходских харьковских церквей, но по возможности, и других, напр., монастырей и настоятелей их. Заведывание библиотекою должно находиться в руках градского харьковского благочинного и особого библиотекаря, который избирается с согласия священнослужителей округа и утверждаемся архиереем. Библиотека должна иметь постоянное помещение, которое намечалось в одной из комнат харьковского духовного училища, или духовной консистории. В библиотеку, смотря по средствам, должны выписываться не только все ежегодно выходящие журналы духовного содержания, но и книги, особенно заслуживающие внимания по своему содержанию догматическому, историческому, полемическому, церковно-богослужебному и проч., также замечательные журналы и книги светской литературы. – На этой докладной записке преосв. Макарий 10 декабря 1862 года написал такую резолюцию: «благословляю и для начала дела жертвую с своей стороны 25 руб. сер. и несколько книг, которые будут доставлены в библиотеку в свое время. Подробности дела, как здесь изложенные, так и другие, какие понадобятся, предоставляю самому харьковскому духовенству под ведением благочинного, который в случаях нужды имеет докладывать мне о том словесно»⁹⁹⁰. Так была заведена в Харькове, по инициативе преосв. Макария, церковная библиотека. Она помещалась в одной светлой и удобной комнате в здании духовной консистории. В 1868 году в нее выписывались все духовные журналы, а из светских: День, Вестник юго-западной и западной России и Русское слово. Из отчета о состоянии библиотеки за 1864 год видно, что в течении этого года на содержание библиотеки поступило доброхотных пожертвований 119 р. 76 коп. Кроме 37 протоиереев и священников градских церквей, книгами её библиотеки пользовались 12 диаконов, 5 причетников, 4 окончивших курс семинарии, 7 учеников семинарии, 6 чиновников консистории, 6 чиновников других ведомств и несколько священников Церквей ближайших сель – харьковского и змиевского уездов⁹⁹¹. Из отчета о состоянии библиотеки за 1866 год видно, что тогда в библиотеке имелось уже книг духовного содержания 245 т. и светского – 140; пользовались книгами библиотеки 40 человек духовного и светского звания⁹⁹².

По примеру харьковской градской библиотеки, преосв. Макарий рекомендовал открывать и другие библиотеки, в епархии и при отдельных церквах и при целых благочиннических округах. Так, 31 мая 1866 года он утвердил следующее определение харьковской духовной консистории, состоявшееся в силу его предложения: «вменить благочинным в обязанность как при своих церквах заводить, по мере средств, библиотеки, так располагать и подведомые им причты учреждать таковые же библиотеки при церквах, па счет остатков от церковных, кошельковых и др. сумм»⁹⁹³. А несколько позже, на донесении благочинного 2-го округа водчанского уезда прот. Василия Гутникова о том, что в его округе открыта благочинническая библиотека, по постановлению окружного съезда, бывшего 10 января 1868 г. и постановившего взносить в пользу этой библиотеки ежегодно с каждого священника по 3 руб., диакона по 1 р. и причетника по 50 коп., и что в 1868 г. было собрано всего на библиотеку 61 руб., на которые выписаны 9 духовных журналов, 1 газета и 3 светских журнала, преосв. Макарий 2 мая 1868 года положил такую резолюцию: «очень приятно: рекомендую это в пример и другим благочинническим округам, где нет еще таких библиотек»⁹⁹⁴. В том же 1868 году преосв. Макарий вменил в обязанность всем причтам и старостам приобрести для церковных библиотек те книги, какие были поименованы в списке, приложенном к указу Св. Синода от 2 декабря 1867 года, если не вдруг, то постепенно, по мере возможности, а благочинным – наблюдать за исполнением этого его распоряжения, особенно в церквах, нескудных материальными средствами, и в местностях, где привилось сознание пользы грамотности и пробуждение любви к просвещению⁹⁹⁵.

Вообще, благодаря принятым преосв. Макарием мерам в Харьковской епархии явилась целая серия духовных, церковных библиотек, служивших весьма красноречивым свидетельством пробуждения умственных интересов и любви к книжному чтению в харьковском духовенстве. Кроме харьковской благочиннической библиотеки, таких же библиотек в Сумах и Чугуеве и старобельской уездной библиотеки, – писал преосв. Макарий в своем отчете Св. Синоду о благосостоянии епархии за 1866 год, – «существуют в епархии почти при всех церквах, за исключением недавно устроенных, небольшие библиотеки. Книги во всех прописанных библиотеках догматико-богословские, церковно-исторические, по обрядословию, по каноническому праву, а всего больше нравоучительные, – слова и беседы отечественных, и преимущественно местных, иерархов. В последние пять лет все церковные библиотеки пополняются разными духовными периодическими изданиями. Весьма многие священники имеют и свои собственные библиотеки. Из доставленных мне сведений о библиотеках за прошлый год видно, что а) при некоторых церквах библиотеки, судя вообще по средствам наших церквей, достаточны, по крайней мере, по объёму своему; так, напр., библиотека валковского Преображенского собора имеет 200 томов, библиотека слободы Богодаровки (изюмского уезда) Царице-Александровской церкви имеет 200 тт., библиотеки валковских церквей: Георгиевской, Рождество Богородицкой и Благовещенской каждая по 100 тт., библиотеки церквей: Вознесенской слободы Люботина (валковского уезда) 100 тт., Николаевской слободы Коломава (ватвов. уезда) 125 тт., Рождество-Богородицкой с. Каплуновки (богодуховского уезда) 109 тт., Николаевской слободы Алексеевки (старобельского уезда) 100 тт.; б) все церковные библиотеки устроены на церковные кошельковые суммы, но есть и такие, которые составлены средствами частных лиц, напр., в упомянутой выше слоб. Богодаровой составил библиотеку на свой собственный счет церковный староста коллежский ассессор Иван Плещеев, священник Петр Дюков на свои средства образовал библиотеку в слоб. Писаревке волчанского уезда при своей приходской Покровской церкви; в) кроме церковных библиотек, есть порядочная библиотека при люботинском приходском попечительстве (300 тт.) из книг, пожертвованных членами попечительства; и г) круг читателей всех библиотек небольшой, преимущественно духовенство, но берут книги и немногие миряне, преимущественно среднее сословие. Кроме библии и особенно четвероевангелия, мирянами исключительно читаются четьи-минеи, прологи и вообще сказания о жизни и подвигах святых и разные примеры благочестия. Из духовных журналов читаются народом «Странник» (преимущественно повествовательный отдел его) и «Душеполезное чтение»⁹⁹⁶.

Следующая мера преосв. Макария также имела в виду оживление умственного интереса и любознательности в среде харьковского духовенства в 1865 году, по распоряжению преосв. Макария, при всех церквах Харьковской епархии были заведены так называемые памятные тетради для записи особенно замечательных в приходе событий, имевших большее или меньшее влияние на жизнь народа, духовенства, или на состояние храма, более или менее важных благотворений в пользу храма, духовенства или приходских бедных; о лицах, отличавшихся особенным благочестием или особенною полезною деятельностью общественною и проч.⁹⁹⁷ Наконец, с тою же целью содействия умственному развитию харьковского духовенства преосв. Макарием были открыты в Харькове два духовных журнала – один еженедельный и другой ежемесячный, которые предназначены были им служить главным образом нуждам и потребностям местной епархии. Впрочем, об этих журналах и участии преосв Макария в них у нас будет особая речь впереди. А в настоящий раз мы пока ограничимся одним только замечанием, что харьковское духовенство во время управления Харьковской епархией преосв. Макария было действительно образовано. Харьковская консистория тогда имела своими членами, священнослужителей, получивших высшее академическое образование, а некоторые из членов консистории (протоиереи Гапонов. Шероцкий, Энеидов и Павлов) имели высшую степень магистра богословия. Оба благочинные церквей г. Харькова за время преосв. Макария также были из магистров академии. Очень многие приходские священники г. Харькова (Мерхалев, Лащенков, Софронов и др.) также имели высшее, академическое образование. Сам преосв. Макарий в отчете своем св. Синоду о благосостоянии Харьковской епархии за 1866 год так отзывался о харьковском духовенстве со стороны образования его: «священнослужители вверенной мне епархии в большинстве своем достаточно образованы, особенно священники. В числе епархиальных протоиереев и священников: 18 получивших академическое образование, 597 окончивших по гимн курс семинарии, 81 вышедших из философского класса семинарии, а 107 не получивших достаточного образования. И потому духовенство Харьковской епархии, как сословие, пользуется достаточным уважением народа, доказательством чего может служить то обстоятельство, что а) в составе училищных советов были и священники по выбору земских собраний и 2) в 25 (из 50 открытых в епархии) приходских попечительствах председателями оных избраны священники»⁹⁹⁸.

Еще с большим вниманием относился и с большим, если можно так выразиться, усердием заботился преосв. Макарий об улучшении материального положения харьковского духовенства. Зависело это от того именно, что со стороны материальных средств харьковское духовенство особенно нуждалось тогда в помощи и поддержке. Уже в первом своем отчете, представленном в Св. Синод, преосв. Макарий, между прочим, замечал, что «содержание харьковского духовенства, особенно в сельских приходах, было очень скудное»⁹⁹⁹. Присмотревшись ближе к жизни харьковского духовенства, преосв. Макарий, к прискорбию своему, увидел, что скудость средств к жизни весьма вредно отзывалась и на самом нравственном состоянии харьковского духовенства. По крайней мере, – «общий недостаток в некоторых отдельных лицах духовного звания – нетрезвость зависела», по убеждению преосв. Макария, – «более всего от тяжёлого гнета бедности и зависимости от прихожан»¹⁰⁰⁰. Вот почему преосв. Макарий и обращал особенное свое внимание на улучшение материального быта харьковского духовенства. При этом он в одинаковой мере заботился об увеличении средств к жизни и облегчении иногда весьма тягостного материального положения как сирот духовных и заштатных членов духовенства, так и самого служащего приходского духовенства.

При назначении на священно-церковно-служительские места преосв. Макарий, после степени образования кандидатов, искавших этих мест, наибольшее внимание обращал на материальное положение осиротевших семейств. Поэтому, он в весьма широких размерах практиковал существовавшее тогда и во всех наших епархиях зачисление священно-церковно-служительских мест за сиротами духовенства, а иногда и за дочерями бедных, или престарелых священно-церковно-служителей, просивших о том своего архипастыря. Укажем несколько примеров. В 1866 году харьковская духовная консистория, по распоряжению преосв. Макария, объявляла окончившим курс семинарии, не пожелает ли кто-нибудь из них вступить в брак с дочерью умершего прот. Северикова – Александрою, достигшею полного совершеннолетия, с правом поступления на зачисленное за нею священническое место при Андреевской церкви с. Графского, Волчанского уезда¹⁰⁰¹. На прошении прихожан соборной покровской церкви г. Сум о назначении настоятелем собора священника кладбищенской церкви Василия Никольского преосв. Макарий 16 февраля 1867 года положил такую резолюцию: «священника Никольского, если он сам согласен, временно переместить к собору в качестве и. д. настоятеля впредь до приискания жениха известной сироте»¹⁰⁰². На прошении окончившего курс в курской духовной семинарии Якова Арефьева о предоставлении ему какого-либо места преосв. Макарий 20 июля 1862 года написал: «принять просителя в епархию, если он согласится взять за себя одну из сирот, за которыми зачислены священнические места»¹⁰⁰³. На прошении уволенного ученика харьковской духовной семинарии Андрея Селезнева – искать диаконского места преосв. Макарий 9 октября 1859 года положил такую резолюцию: «дозволяется, если проситель возьмет за себя какую-либо сиротку, за которою зачислено диаконское место»¹⁰⁰⁴. На прошении ученика харьковской духовной семинарии, уроженца курской епархии, Ивана Михайловского о разрешении ему искать диаконского места в Харьковской епархии преосв. Макарий 9 января 1864 года положил следующую резолюцию: «предложить Михайловскому, не согласится ли он взять за себя означенную здесь сиротку (дочь диакона слоб. Красникова ахтырского, уезда), чтобы поступить на зачисленное за нею место, и в случае принятия его в здешнюю епархию взнести в пользу училища девиц духовного звания 50 р. сер.». Михайловский согласился в был принят в харьковскую епархию¹⁰⁰⁵.

Раз зачисливши известное место и определивши на него избранного кандидата под известными условиями, преосв. Макарий следил за тем, чтобы добровольно принявшие на себя эти условия исполняли их, и потому таких лиц он не перемещал на другие места. Так, на прошении двух диаконов, состоявших на дьячковских вакансиях, о переводе их одного на место другого преосв. Макарий 17 февраля 1867 года положил такую резолюцию: «отказать: так как один из просителей должен исполнить обязательство по отношению к своему отцу»¹⁰⁰⁶. На прошении диаконов села Водолаги волковского уезда Павла Антоновича и г. Белополья сумского уезда Василия Фаворова о переводе их одного на место другого преосв. Макарий 5 июня 1863 года положил следующую резолюцию: «Отказать. Обязать выполнять на своём месте принятые им на себя условия»¹⁰⁰⁷.

Вообще преосв. Макарий в Харькове весьма широко пользовался предоставленным ему правом зачисления мест, как средством обеспечения духовных сирот и престарелых членов духовенства. Некоторые из среды харьковского духовенства были недовольны этим. Один из священников Харьковской епархии позволил себе даже печатно высказаться против такого порядка в статье: «О зачислении вакантных священно-служительских мест за сиротствующими девицами духовного звания»¹⁰⁰⁸, – размещенной в одном из харьковских духовных журналов. В заключении своей статьи автор говорил следующее: «кто не признает после всего сказанного нами, что зачисление священнических вакансий за сиротствующими девицами – прямое зло и само в себе, и в своих последствиях зло, которое давно уже следовало бы искоренить? Правда, оно маскируется у нас благою целью возможного обеспечения сирот духовного звания, но мы ясно видели и то, насколько достигается эта цель. При том же справедливо ли оправдывать недоброе дело доброю целью? Законно ли бремя обеспечения сиротствующего духовенства возлагать не на всех, а на нескольких только священно-церковно-служителей? Чем заслужили эти несчастные такое неудобоносимое для себя иго?!» Преосв. Макарий справедливо видел в этой статье обиду себе и резолюцией от 20 августа 1864 года обращал внимание консистории «на статью священника Соколовского, напечатанную в июльской книжке журнала «Духовный Вестник», особенно на стр. 273, где порицалось все епархиальное начальство». Консистория требовала объяснения от автора, цензора и редактора журнала. Первый объяснил, что он не имел в виду собственно харьковского епархиального начальства, а цензор и редактор оправдывались тем, что в означенной статье они не видели нарушения цензурных правил. Консистория сначала было распорядилась приостановить рассылку следующей книжки журнала, но потом, по предложению преосв. Макария, ограничилась одним только замечанием прот. Добротворскому¹⁰⁰⁹.

Зачисление вакансий за сиротами преосв. Макарий допускал до 1867 года. 22 мая этого года Государь Император Александр II утвердил определение Государственного Совета об отмене прежнего порядка касательно зачисления мест за сиротами, по родству и с обязательством выдачи пособия вдовам и сиротам¹⁰¹⁰. По обнародовании этого законоположения, преосв. Макарий начал решительно отказывать всем просившим о зачислении мест. Так, на прошении диакона с. Яструбинского сумского уезда Иосифа Могилянского о зачислении диаконского места за его дочерью преосв. Макарий 27 июля 1867 года положил такую резолюцию: «по указу Св. Синода, нельзя зачислять места за девицами духовного звания: отказать»¹⁰¹¹.

Зачисление мест в качестве милости в отношении к сиротам духовного звания было только паллиативною мерою обеспечения духовенства, причем насколько оно было выгодно и желательно для одних, настолько же казалось несправедливым, тягостным и неприятным для других, как это показал пример священника Соколовского. Преосв. Макарий сам, конечно, прекрасно понимал это и потому, в бытность харьковским архипастырем, старался изыскивать другие, более действительные средства обеспечения духовенства, к чему немало побуждала его и прямая воля высшего правительства, которое в то время особенно деятельно заботилось об изыскании средств к увеличению содержания православного духовенства и к облегчению жалкой участи вдов и сирот его. Между прочим, в 1861 году, по Высочайшему повелению, в государственное казначейство был передав образовавшийся в духовном ведомстве капитал для выдачи пенсии и пособий лицам духовного звания православного исповедания, и затем предоставлено было духовному ведомству право производить расходы на пенсии и пособия духовенства, пока будет выработан особый пенсионный устав, до суммы, равной 4% с переданного капитала в 4.507.272 р., именно до 180.050 р. сер. Эта выдача пенсий и пособий, по распоряжению Св. Синода, началась с 1862 года в должна была производиться на первых порах тем заштатным священнослужителям, уволенным от действительной службы, и осиротевшим их семействам, которые преимущественно пред другими будут нуждаться в помощи¹⁰¹². Правительственная пенсия заштатным священнослужителям и их осиротевшим семействам была, конечно, великим благодеянием для них. Но все- таки одной этой пенсии было весьма недостаточно, в виду сравнительной многочисленности бедных членов духовенства и особенно потому, что Св. Синод, с назначением в 1861 году правительственной пенсии заштатному духовенству и его сиротам, отказался помогать из своих средств епархиальным попечительствам, которые выдавали пособия бедному духовенству. Таким образом выяснилось, что духовенство само должно было позаботиться об участи своих семейств. В этом смысле была представлена преосв. Макарию в 1863 году докладная записка от духовенства второго благочиннического округа лебедянского уезда «о средствах и способах к обеспечению осиротевших семейств штатного и заштатного духовенства, равно как и заштатных членов причта, независимо от попечительского пособия и будущих правительственных пенсионов». После указания на безотрадное, тяжко бедственное положение сиротствующих семейств духовенства и на недостаточность правительственного пенсионного капитала, составители записки предлагали духовенству всей Харьковской епархии самому, своими собственными средствами, составить эмеритальную кассу, которая бы, не входя в состав попечительских сумм, была неприкосновенною собственностью духовенства». Из этой кассы должна была выдаваться каждому духовному семейству, глава которого выходил за штат или умирал, пенсия в размере – священническому семейству 65 руб., диаковскому 46 руб. и причетническому – 30 руб.. Затем в записке довольно подробно говорилось о способах, как мог быть составлен первоначальный неприкосновенный капитал кассы, о размере взносов для составления этого капитала и т.п. На этой докладной записке преосв. Макарий 9 марта 1868 года положил следующую резолюцию: «пригласить все епархиальное духовенство высказать свое мнение по приложенной здесь записке. И для этого записку разослать во всем благочинным, чтобы каждый из них вместе с подведомым ему духовенством, обсудив ее внимательно, дал о ней свой отзыв, выразив свое согласие или несогласие, и, если признает нужным, представив и свои собственные соображения об этом»¹⁰¹³. Около 4 лет прошло, прежде чем были собраны затребованные от епархиального духовенства отзывы по предмету указанной записки. По получении же всех этих отзывов, преосв. Макарий 28 сентября 1867 года дал харьковской духовной консистории следующее предложение: «Вопрос об учреждении эмеритальной кассы для вспомоществования сиротам и заштатным духовного звания в Харьковской епархии был поднят у нас некоторыми из духовенства еще в 1868 году. Тогда же я предложил сообщить мысль эту и составленный по ней проект всему духовенству епархии для всестороннего обсуждения. Но дело, по случаю оказавшегося разногласия в мнениях, доселе не приведено к концу. В настоящее время, когда законом 22 мая отменен обычай зачислять места скончавшихся священно-церковно-служителей за их сиротами, или передавать эти места их близким родственникам, когда на епархиальные попечительства возложена новая обязанность – выдавать пособия пострадавшим от пожара, а заслуженные пенсии обеспечивают отчасти только стариков-священнослужителей, учреждение эмеритальной кассы, с целью обеспечения наиболее тех несчастных семейств, отцы коих умерли или вышли за штат, не выслужив установленного срока для пенсий, я признаю настоятельною потребностью. Посему предлагаю учредить особую временную комиссию и ей поручить, чтобы она, сделав свод из всех отзывов здешнего епархиального духовенства на прежний проект устава складочного капитала и приняв в соображение подобные же уставы других епархий, какие только известны, равно и предположения об этом предмете, высказанные в разных периодических духовных изданиях, составила новый подробный проект эмеритальной кассы для Харьковской епархии. Членами комиссии, под председательством протоиерея Поморцева, назначаются протоиереи: Чижевский и Федоровский Александр, священники: Тимофеев и Любицкий и диакон Бондарев. Проект должен быть составлен комиссией к 1 января 1868 года непременно, а к 15 января духовенство епархии изберет и вышлет в Харьков по одному депутату от каждого благочиния, или, если найдет более удобным, по два благонадежнейших уполномоченных из каждого уезда, которые с членами комиссии окончательно обсудят выработанный ею проект и затем представят мне»¹⁰¹⁴.

Комиссия деятельно принялась за исполнение данного ей поручения. 5 заседаний (12, 19 и 26 октября и 9 и 28 ноября) были посвящены ею на свод отзывов харьковского епархиального духовенства по поводу данного на его обсуждение проекта эмеритальной кассы, а также на рассмотрение и оценку мнений, высказанных по тому же предмету в различных духовных журналах (Православном Обозрении, Духовном Вестнике и др.) и епархиальных ведомостях (рижских, орловских, пензенских, саратовских, самарских и др.). Все эти отзывы и мнения были сведены комиссией вместе по следующим пунктам: а) главная мысль всех вообще проектов; б) цель и средства обществ взаимопомощи; в) размеры пенсий и единовременных пособий; г) начало выдачи пенсий и пособий; д) права на пенсию и пособия; е) управление кассою и порядок выдачи пенсий и пособий. В заключение всего комиссией был составлен, на основании всех рассмотренных ею отзывов и мнений, особый проект учреждения эмеритальной кассы для духовенства Харьковской епархии. Проект этот рассматривался депутатами первого общеепархиального съезда харьковского духовенства в заседании 15 января 1868 г. Съезд уполномоченных, признал учреждение эмеритальной кассы настоятельно неотложною потребностью, общие основания проекта устава кассы, выведенные комиссией из мнений и отзывов духовенства Харьковской епархии, проектов других епархий, а также проектов и мнений, высказанных в разных периодических изданиях, признал верными и, одобрив проект, составленный комиссией, нашел его всесторонне обнимающим предмет, во всем верным и вполне согласным с желанием всего духовенства епархии, почему и согласился на принятие его. В частности же, съезд нашел полезным некоторые параграфы устава изменить, другие дополнить, а один вновь внести. Обсуждение проекта эмеритальной кассы повело к оживленным прениям, после которых уполномоченные члены от лица всего духовенства епархии высказали общую благодарность Архипастырю за его отеческое внимание к насущным нуждам духовенства, а членам комиссии – за тщательные и усердные труды. В заключение съезд постановил просить епархиальное начальство о скорейшем представлении проекта на утверждение Св. Синода. Преосв. Макарий на этом журнале съезда положил следующую резолюцию: «журнал заседаний комиссии для составления проекта эмеритальной кассы, равно как самый проект, переписать, со включением в проект всех изменений и дополнений, сделанных съездом епархиального духовенства, и приготовить представление в Св. Синод с ходатайством об утверждении проекта и, в частности, о том, чтобы разрешено было, согласно желанию духовенства, начать взнос денег в кассу с 1 января настоящего года, если проект будет утвержден»¹⁰¹⁵. К сожалению, дальнейшая судьба представления преосв. Макария нам неизвестна. Параллельно о заботами об устроении и обеспечении сирот и заштатных членов духовенства преосв. Макарий принимал меры к улучшению материального быта и наличного, служащего духовенства Харьковской епархии. В этом случае, впрочем, преосв. Макарий был преимущественно только усердным и точным исполнителем распоряжений высшего начальства. Как известно, 28 июня 1862 года Высочайшею волею было учреждено Особое Присутствие по делам православного духовенства, под председательством Новгородского и С.-Петербургского митрополита Исидора. На это присутствие была возложена главным образом забота об изыскании средств к улучшению материального быта русского православного духовенства. Присутствие по делам православного духовенства, в свою очередь, постановлением своим от 30 апреля 1863 года вверило ближайшее попечение об улучшении быта приходского духовенства и непосредственное заведывание относящимися к тому распоряжениями в каждой епархии особому присутствию, составленному из трех лиц: епархиального архиерея, начальника губернии и управляющего палатою государственных имуществ¹⁰¹⁶. Таким образом, волею самого высшего начальства преосв. Макарий был поставлен во главе особого учреждения, которое должно было специально заботиться об улучшении материального быта харьковского духовенства. Руководимое своим энергичным председателем, харьковское губернское присутствие по делам православного духовенства исполнило возложенную на него задачу с усердием, хотя, справедливость требует заметить, плоды его деятельности были не особенно значительны. Впрочем, кое-что всё-таки было сделано этим присутствием для улучшения материального благосостояния харьковского приходского духовенства.

Должно заметить здесь, что еще до учреждения в Харькове особого губернского присутствия по обеспечению духовенства харьковская духовная консистория, по распоряжению преосв. Макария, предложила епархиальному духовенству вопросы, в ответ на которые духовенство должно было прописать все местные способы, какими, по его мнению, можно было бы улучшить материальное положение духовенства. Харьковское духовенство с жаром отнеслось к этому делу и начало изыскивать местные средства к улучшению своего материального положения. Мнения об этом духовенство представляло сначала в консисторию¹⁰¹⁷. Когда же было учреждено особое губернское присутствие по обеспечению духовенства, то оно приняло в свое ведение все это дело. Первые три заседания харьковского губернского присутствия по обеспечению духовенства были посвящены предварительным совещаниям между членами его и соображениям, или распоряжениям по разновременно поступившим отношениям от председателя Высочайше учрежденного Присутствия по делам православного духовенства. Следующее затем (четвертое) заседание харьковского губернского присутствия по обеспечению приходского духовенства было посвящено рассмотрению вышеупомянутых сведений и мнений, доставленных причтами в консисторию. На основании всестороннего обсуждения этих отзывов духовенства касательно местных способов улучшения материального быта его, губернское присутствие в этом же заседании, 16 февраля 1867 года, постановило образовать в каждом благочинническом округе комиссии из местного благочинного, чиновника административного ведомства, к которому принадлежал и прихожане той или другой церкви округа, местного владельца, или его уполномоченного, волостного головы, или сельского старшины и одного из почетнейших прихожан. Этим благочинническим комиссиям вменено было в обязанность представить присутствию самые подробные соображения и точные разъяснения по следующим вопросам: 1) касательно увеличения существующих наделов подцерковной земли, 2) устройства общественных помещений для священно-церковно-служителей и 3) отпуска общественного отопления духовенству¹⁰¹⁸. Комиссии должны были главным образом определить, в каком количестве, или размере и из каких источников могут быть изысканы средства, необходимые для вышеуказанных статей обеспечения духовенства. Кроме того, комиссиям предоставлялось полное право указывать и другие местные способы улучшения материального быта духовенства, кроме намеченных самим присутствием. В том же заседании харьковского губернского присутствия по обеспечению духовенства порешено было в каждом благочинническом округе образовать еще особые комиссии из помощника благочинного, двух священников, по выбору духовенства, и священника того прихода, которого будет касаться дело. Комиссии эти должны были всесторонне обсудить вопрос о сокращении приходов и уменьшении числа членов причта, на что харьковское духовенство также указывало в известных нам отзывах, как на одно из средств улучшения своего материального положения. В частности, комиссии эти должны были высказать свое мнение 1) о том, есть ли, действительно, нужда и возможность в известном приходе изменить его пределы, т.е. нужно ли и по каким именно причинам нужно увеличить или уменьшить тот, или другой приход – без обременения для прихожан и лишения для приходского духовенства; 2) о том, не стоит ли в какой либо местности нужды в упразднении церкви и закрытии прихода и 3) о том, не стоит ли в каком-либо приходе нужды и возможности в упразднении мест священнических, диаконских и причетнических, почему именно это необходимо и какая польза может произойти от того для церкви, прихожан и приходского духовенства. Наконец, в том же самом заседании харьковского губернского присутствия по обеспечению духовенства были постановлены еще следующие решения: а) вопрос о назначении и увеличении жалованья духовенству от правительства, воспитании детей на казенный счет и праве на пенсию, как способах к улучшению быта духовенства решено было оставить без рассмотрения, потому что вопрос этот подлежал обсуждению Высочайше учрежденного Особого Присутствия по делам православного духовенства; б) вопрос о вменении прихожанам в обязанность обрабатывать подцерковную землю решено было совсем отклонить, так как это могло бы послужить поводом к неудовольствиям между духовенством и прихожанами, и в) вопрос о вознаграждении священно-церковно-служителей за исправление треб у прихожан и о предоставлении должностным лицам духовного ведомства права ездить по обязанностям службы без платы прогонов решено было отложить до следующих заседаний¹⁰¹⁹.

Не трудно теперь видеть, что весь дальнейший успех дела обеспечения духовенства должен был зависеть главным образом от тех решений и заключений, к каким придут первые благочиннические комиссии, так как к каким бы результатам ни пришли другие комиссии, которым было поручено рассмотреть вопрос о сокращении приходов и причтов, – это не могло существенно улучшить материальный быт приходского духовенства. Любопытно, поэтому знать, к каким результатам пришли в своих работах первые благочиннические комиссии, которым поручено было рассмотреть вопрос об изыскании местных средств и способов улучшения материального быта приходского духовенства.

К началу 1865 года большинство благочиннических комиссий по изысканию местных средств обеспечения приходского духовенства закончили свои занятия и представили составленные ими акты в харьковское губернское присутствие. Это последнее, в заседании своем 25 февраля 1865 года, рассматривало эти акты, при чем оказалось следующее: 1) по одним из приходов Харьковской епархии комиссиями не найдено никаких местных способов к улучшению содержания причтов; 2) по другим приходам между членами комиссий последовало разногласие в мнениях относительно способов к обеспечению приходского духовенства, о чем и заявлено ими в подписях под актами, в примечаниях и особых бумагах под разными названиями: докладных записок, отзывов, мнений и т.п.; некоторые из актов, можно думать, по той же самой причине остались вовсе неподписанными доверенными от прихожан лицами, а немногие из комиссий, вместо указания способов в обеспечению причтов, вопреки распоряжению губернского присутствия, представили свои проекты относительно улучшения быта духовенства, и 3) большею частью прихожанами указаны разнородные способы к обеспечению своих приходских причтов, заключающиеся в передаче для пользования их земельных и лесных участков и отводе усадебных мест, в выкупе домов, принадлежащих священно-церковно-служителям, где такие есть, и в постройке новых на счет сбора с самих прихожан и процентов с капиталов, принадлежащих им, в назначении денежного ежегодного пособия причтам. которое предположено образовать также посредством сборов чрез раскладку на души или на землю и т.п. Харьковское губернское присутствие по обеспечению духовенства, обсудив все рассмотренные им акты благочиннических комиссий, решило возвратить эти акты снова комиссиям для того, чтобы они все вообще свои акты предъявили обществам, составляющим приходы, которые приговорами своими должны подтвердить постановления, сделанные членами комиссий; те же комиссии, в актах которых замечено было разногласие во мнениях, позаботились бы изыскать такие средства к улучшению содержания приходских причтов, которые были бы найдены удобными всеми членами комиссий, как представителями заинтересованных в этом деле сторон.

Нельзя не заметить здесь, что чтение подлинных актов, какие были представлены благочинническими комиссиями, производит крайне удручающее впечатление. Представители светского общества в большинстве своем отнеслись не сочувственно к делу улучшения материального быта духовенства, а некоторые из них отнеслись к этому делу даже враждебно. Так, напр., под актом одного уездного города один прихожанин из дворян письменно изложил такое мнение: «духовенство наше в материальных средствах к жизни находится, в сравнении с другими гражданами города, более в лучшем состоянии; улучшать их быт мы не имеем в виду источников, из которых могли бы дать указанную ими цифру годового дохода для содержания. Если же наложить на прихожан, то, при других государственных налогах, слишком будет обременительно, а потому желаем оставить их на прежнем положении, пока не представится возможность заменить его другим более удобным, или пока само правительство укажет к этому источник». С этим мнением согласились все представители от прихожан, – «в настоящее время», – писал другой член комиссии из помещиков, – «я сам с семейством моим стеснен до того, что должен буду сам изыскивать средства к существованию; а священникам довлеемое за требы их буду выполнять по мере средств моих, но необязательно». «Я полагаю», – писал другой, – «что при положении II-ой церкви М-ского богатого прихода, об улучшении быта духовенства не должен быть возбуждаем вопрос. И потому я не принимаю участия в этом деле».

И не только отдельные личности, преимущественно из дворян и помещиков, но иногда даже целые учреждения выражали крайне не сочувственное отношение в возбужденному высшим правительством вопросу об улучшении материального положения приходского духовенства. Так, напр., Чугуевская городская дума представила следующее отношение в местную благочинническую комиссию: «Городская дума,– – говорилось здесь, – «имея в виду, что духовенство г. Чугуева и пригородных слобод получает жалованье, при том за исправление разных треб имеет достаточный доход, и все оно живет не безбедно, и разделяя мнение дворян и других сословий, находит, что в улучшении быта их надобности не предстоит; но если бы это было признано правительством, то и в таком случае со стороны городской думы не может быть дано им никакого пособия по следующим причинам: 1) дума в настоящее время имеет суммы городских доходов весьма ограниченное количество, притом имеет сама крайнюю нужду в заведении пожарной команды.... 3) участвовать, вместе с поселянами, в постройке и ремонтировании помещений духовенству, дворяне, купцы и мещане не могут, считая себя для этого не обязанными»...

Правда, в массе отзывов, представленных благочинническими комиссиями в харьковское губернское присутствие, встречались и отзывы, сочувственные духовенству и улучшению его материального положения, но все-таки не лишенные странностей. Так, напр., один мировой посредник писал следующее: «обеспечение православного духовенства составляет, конечно, один из самых важных наших вопросов. Важен он особенно по тому влиянию, которое может иметь на народ духовенство, когда, не отвлекаясь более тяжелыми заботами о существовании, оно станет серьезно заниматься нравственно-религиозным образованием своих прихожан»... И вслед затем: «удовлетворение нужд духовенства не может также лежать прямо на государственной казне в виде жалованья, которое противно каноническому правилу и обратит пастырей духовных в чиновников, так необходимых в государственном строе, но неуместных в деле веры и религии»... Далее развивалась уже совершенно правильная мысль, что решение вопроса об улучшении материального быта приходского духовенства должно было взять на себя само общество, именно земство и поставленное во главе его дворянство. К сожалению, последствия показали, что как земство, так и в особенности дворянство несочувственно отнеслись к обеспечению духовенства и потому самая работа благочиннических комиссий, назначенных харьковским губернским присутствием, для изыскания местных средств к улучшению материального быта духовенства, не привела ни к чему¹⁰²⁰.

Не более плодотворна была, кажется, и деятельность других благочиннических комиссий, назначенных харьковским губернским присутствием по обеспечению духовенства, для разработки вопроса о сокращении приходов и причтов, как одном из средств к улучшению материального быта приходского духовенства. Вопрос о сокращении приходов и причтов осложнился массою всевозможных других вопросов и недоразумений. Оттого в большинстве комиссий, назначенных для разработки этого вопроса, произошло разногласие между членами. К тому же члены комиссий не могли не видеть, что сокращение приходов и причтов в будущем может принести самые неблагоприятные и самые нежелательные плоды. Для того, чтобы видеть, с какими затруднениями встречались благочиннические комиссии, назначенная для рассмотрения вопроса о сокращении приходов и причтов, мы приведем следующую выдержку из донесения таковой комиссии по г. Харькову. «Настоятели и священники харьковских градских церквей», – говорилось здесь, – «в присутствии помощника благочинного, протоиерея Чижевского рассуждали о правильности и равном распределении, по количеству душ, приходов по г. Харькову, как это заявлено некоторыми причтами в официальных ответах, представленных ими в Губернское присутствие по обеспечению белого духовенства, и, по тщательном соображении и рассуждении, пришли к тому заключению, что уравнять все приходы по г. Харькову решительно невозможно и неосуществимо на практике; потому что: а) отчисление части прихожан от одной какой либо церкви к другой, без материального ущерба для церкви и причта первой, невозможно, тем более, что харьковские городские приходы, особенно центральные, меньшие по количеству душ, по качеству, или по доходам, получаемым церковью и причтом, равняются, а некоторые даже превосходят большие количеством душ, б) отчисление прихожан от одной церкви к другой, без согласия этих самых прихожан невозможно и не принесет никакой пользы; прихожане же харьковские, кроме весьма немногих, сколько известно, никогда не согласятся на это. Все они свыклись с своим приходским храмом и связаны с ним самыми крепкими узами. Касаться этих священных связей значит касаться самого живого и чувствительного места в сердцах их и положительно с достоверностью можно сказать, что перечисленные от одной церкви к другой прихожане не пойдут в эту церковь, куда будут перечислены, а будут посещать прежнюю свою приходскую церковь, в которой над ними, их детьми, родителями и предками совершались все св. таинства и где как их предки, так и они сами участвовали посильными приношениями... Такие же недоразумения и затруднения указывались и в донесениях других благочиннических комиссий. К тому же и сам преосв. Макарий был убежден в том, что сокращение приходов и причтов принесет в будущем больше вреда, чем пользы. Поэтому, он допускал эту меру весьма редко и в возможно более ограниченных пределах. Нам известен собственно один такой случай. 5 декабря 1866 года он, между прочим, утвердил постановление харьковской духовной консистории о сокращении причтов и увеличении приходов, на первый раз, в виде опыта, по богодуховскому уезду, каковое постановление состоялось на основании представленных соображений временными комиссиями, учрежденными харьковским губернским присутствием по обеспечению духовенства¹⁰²¹.

Вообще на основании деятельности своей в качестве председателя харьковского губернского присутствия по обеспечению духовенства, преосв. Макарий пришел к такому убеждению, что улучшение материального быта духовенства местными средствами невозможно. С своей стороны, он самым верным и действительным средством обеспечения духовенства считал назначение ему определенного жалованья, о чем и заявил открыто в своем отчете Св. Синоду о благосостоянии Харьковской епархии за 1866 год. «Материальное состояние приходского духовенства, – читаем в этом отчете, – «по большей части недостаточно, особенно сильно страдают от бедности сиротствующие семейства. Поправить материальный быт служащего духовенства местными средствами нет надежды: прихожане всех званий и состояний как-то неприязненно отнеслись к вопросу об обеспечении духовенства собственными средствами. Это и понятно: с одной стороны – общее неблестящее экономическое положение населения не позволяет ему делать какие-либо усиленные жертвы для духовенства, с другой, стремление человека держать других в зависимости от себя побуждает многих (преимущественно городское население) упорно отстаивать старый порядок платы за каждую требу по своему собственному усмотрению, при всем сознании «неловкости» (так выразились жители г. Сум в приговоре своем о том, что они не согласны сделать никакой определенной ассигновки в пользу сумского духовенства) таких отношений духовенства к ним. Между тем, само духовенство, издавна привыкшее к трудам и лишениям, не столько желает того, чтобы средства его много увеличились, сколько того, чтобы те же самые средства были урегулированы. Сколько я мог убедиться и из рассуждений светских членов губернского присутствия по обеспечению духовенства, и из частных разговоров с лицами разных сословий, материальный быт приходского духовенства много изменился бы на лучшее, если бы плата за обязательные требы была обращена в косвенный правительственный налог в пользу духовенства. Мера эта не встретит, кажется, препятствия и со стороны приходских общин, так как многие из них, при обсуждении вопроса об обеспечении причтов своих в бывших, в епархии, благочиннических комиссиях, отказываясь от своих непосредственных назначений в пользу приходского духовенства, единодушно соглашались на всякий прямой, или косвенный налог, какой будет назначен властью правительства»¹⁰²².

Кроме того, одно из средств к улучшению материального состояния духовенства, равно как и в возвышению благолепия храмов Божиих преосв. Макарий видел в приходских попечительствах, учреждению которых в Харьковской епархии он, поэтому, весьма усердно содействовал и покровительствовал. Приходские попечительства были одним из лучших плодов деятельности особого присутствия по делам православного духовенства. Закон об учреждении этих попечительств и положение о составе и деятельности их были Высочайше утверждены 2 августа 1864 года. Как на одну из главных забот для приходских попечительств Высочайшая воля указывала на изыскание средств к улучшению материального быта духовенства (§§ 1 и 5 положения)¹⁰²³. Как только было получено законоположение о приходских попечительствах в Харькове, то преосв. Макарий начал всячески заботиться об учреждении их при церквах Харьковской епархии. Однако же, новое учреждение на первых порах туго прививалось в Харьковской епархии, что немало огорчало преосв. Макария. На определение консистории о разрешении духовенству четвёртого округа лебедянского уезда открыть попечительства в некоторых приходах он 18 февраля 1866 года, между прочим, положил следующую резолюцию: «исполнить. Но вместе предлагать всем оо. благочинным, чтобы они с усердием озаботились о скорейшем открытии попечительств, по крайней мере, при некоторых церквах, где это удобно: так как в других епархиях давно уже открыты многие такого рода попечительства, а в Харькове, к сожалению, доселе не открыто ни одного»¹⁰²⁴. Когда же преосв. Макарию был представлен протоиереем Воскресенской церкви И. Чижевским акт об учреждении при этой церкви приходского попечительства, то он 10 марта 1866 года положил на нем такую резолюцию: «с душевною радостью утверждаю это первое в Харьковской епархии приходское попечительство и призываю на него Божие благословение. Настоятелю харьковской Воскресенской церкви, протоиерею Чижевскому, показавшему пример пастырской заботливости об открытии в своем приходе такого попечительства, объявить мою признательность. Прочим членам причта, равно как и всем прихожанам, отозвавшимся с полным сочувствием на это благое дело, объявить преподаваемое им мною благословение. А г. председателю попечительства, купцу Велитченкову, ознаменовавшему открытие этого попечительства значительным пожертвованием в свою приходскую церковь, признаю справедливым испросить благословение Св. Синода»¹⁰²⁵. В том же 1866 году преосв. Макарий утвердил 42 других приходских попечительства в Харьковской епархии¹⁰²⁶. Деятельность их он высоко ценил и при том не только со стороны их содействия улучшению материального быта приходского духовенства, но и в других отношениях. В своем отчете Св. Синоду о состоянии епархии за 1866 г. он, между прочим, замечал об этом предмете следующее: «человеколюбивая благотворительность православных, всегда скорая на подачу куска хлеба проходящему нищему, с учреждением приходских попечительств, начинает становиться на более широкий и правильный путь. Попечительств доселе открыто в епархии 50, и многие из них первые свои действия направили именно на дела человеколюбиво-благотворительные; в этом отношении особенно заявили себя следующие попечительства: харьковское воскресенское, учредившее прекрасное приходское училище на 100 чел., и люботинское вознесенское (в с. Люботине Валковского уезда), учредившее школу, приходскую больницу и разумно заботящееся о бедных своего прихода, о прекращении нищенства и проч.».¹⁰²⁷ Само общество также высоко ценило деятельность приходских попечительств и заботы преосв. Макария об умножении их в епархии. Между прочим, харьковская земская уездная управа в адресе своем на имя преосв. Макария от 2 января 1868 года, обращая внимание его на не сочувственное отношение харьковского градского духовенства к приходским попечительствам, свидетельствовала о многополезной деятельности сельских приходских попечительств, которые заботились о построении новых храмов, обновлении обветшавших, снабжении их необходимою утварью, благолепии иконостасов, устройстве и содержании церковных оград и сторожек, улучшении кладбищ и проч. В заключении адреса, между прочим, говорилось: «при рассуждении об этом предмете (полезной деятельности приходских попечительств), земское собрание обратило все свои надежды на просвещенную и общеполезную деятельность Вашего Высокопреосвященства. Царственная мысль об улучшении быта нашего духовенства уже давно нашла в Вас деятельного исполнителя благих намерений Августейшего Венценосца. Но, как пастырь церкви, как ревнитель благочестия и просвещения, Вы не менее обращаете внимания и на нравственные духовные нужды и всех других сословий вверенной Вам епархии»¹⁰²⁸.

Последние слова адреса харьковской земской управы верно характеризуют деятельность преосв. Макария в отношении в харьковской пастве. Представители харьковского земства были совершенно правы, когда говорили, что преосв. Макарий в своей епархиальной деятельности руководился заботами не об одном только подчиненном ему духовенстве, но также и о всей вообще харьковской пастве. В особенности предметом забот его служило состояние благочестия и просвещения в харьковской пастве.

Нравственное состояние харьковской паствы было вообще удовлетворительно. Таким нашел его преосв. Макарий при самом же вступлении своем в управление Харьковской епархией. В отчете своем Св. Синоду о состоянии епархии за 1859 год он, между прочим, писал: «Священнослужители здешней епархии благоговейным совершением богослужения, проповеданием слова Божия и произношением катехизических поучений, а также и добрым примером собственной жизни на прихожан своих имеют влияние назидательное и плодотворное, как видно сие из нравственного настроения самих прихожан и усердия их к св. церкви, а также из оказываемого ими особенного уважения к священнослужителям»¹⁰²⁹. Подобным же образом в отчете за 1862 год о том же самом он доносил Св. Синоду следующее: «состояние благочестия в народе удовлетворительно. Прихожане, руководясь религиозным чувством оказывают должное усердие к церкви Божией и уважение к служителям оной, в установленные времена ходят в церковь на молитвословие, ревностно исполняют все обряды св. православной церкви. Все возрастные, зa немногими исключениями, исполняют ежегодно христианский долг очищения совести исповедью и причащением Св. Тайн. Не только возрастные, но и дети обоего пола знают символ веры, молитву Господню и десять заповедей, что доказывает усердие приходских священников и благоприятное отношение прихожан к духовенству»¹⁰³⁰. Наконец, в отчете за 1866 год, свидетельствуя пред Св. Синодом об удовлетворительном состоянии благочестия харьковской паствы вообще, преосв. Макарий добавлял: «к сожалению, существующий издавна обычай базаров и ярмарок в нарочитые праздники и воскресные дни служит сильным для поселян препятствием к слушанию богослужения в эти дни. Народ, по заявлению священников, чувствует непохвальный характер этого обычая, но не пришел еще к полному и ясному сознанию нравственного вреда от него, а потому не имеет достаточно сил оставить самый обычай; духовенство старается, по мере сил своих, раскрывать народу темную сторону обычаи, но встречает препятствия именно там, где всего менее можно бы ожидать их. Земские собрания, напр., не освободились еще от влияния старых преданий, наперекор голосу пастырей, разрешать торги и ярмарки именно в праздничные дни»¹⁰³¹.

Таково было состояние благочестия харьковской паствы во время управления ею преосв. Макария. Последний со своей стороны, заботился о поддержании и возбуждении в ней тёплого религиозного чувства и всячески старался искоренять те недостатки, какие омрачали в общем светлое состояние благочестия её, равно как употреблял всевозможные меры, какие только были в пределах его власти, для просвещения харьковской паствы светом христианского учении. Заботы преосв. Макария о благолепии храмом Божиих в Харьковской епархии и о благоговейном, вполне согласном с каноническими постановлениями совершении богослужения имели, между прочим, одною из главных своих целей поддержание религиозного чувства в пасомых. Сам он в этом отношении служил лучшим примером для подчиненного духовенства. Нам уже известно, какою торжественностью и каким благолепием отличалось, по общему свидетельству, богослужение, совершавшееся преосв. Макарием. Известны нам также и те заботы, какие употреблял преосв. Макарий в видах усовершенствования всей обстановки, посреди которой совершалось архиерейское служение в Харькове. Здесь можно будет прибавить, что преосв. Макарий совершенно обновил и значительно украсил покровскую церковь харьковского архиерейского дома, где он чаще всего совершал богослужение. 12 октября 1865 года он писал своему брату по этому поводу следующее: «на Покров буду освящать и свою главную архиерейскую церковь. Я ее совершенно обновил в этом году, вновь подвел стены под мрамор и вновь позолотил. Очень недешево обошлось»¹⁰³². Действительно, 1 октября 1865 года преосв. Макарий освящал покровскую церковь своего архиерейского дома и говорил проповедь, в которой показывал важное историческое значение этого храма, под сенью которого вырос и расцвел харьковский коллегиум, бывший в свое время единственным училищем для всей обширной Слободской Украйны, и под сенью которого жили на первых порах харьковские архипастыри¹⁰³³. В этой же покровской церкви архиерейского дома преосв. Макарий каждую среду обязательно читал акафист Покрову преосв. Богородицы, а всякую пятницу также неопустительно читал акафист Страстям Христовым в Крестовоздвиженской церкви покровского монастыря. Чтение преосв. Макарием этих акафистов, составленных, как известно, его ректором по Киевской Академии, преосв. Иннокентием, и как нельзя лучше приспособленных к потребностям и духу народа, богатых прекрасными образами и проникнутых беспредельным христианским чувством¹⁰³⁴, всегда привлекало в храмы харьковского монастыря множество богомольцев.

Заботился преосв. Макарий и об украшении кафедрального харьковского собора, в котором он, после своей домовой церкви, чаще всего совершал богослужение. Уже в первый год своего пребывания в Харькове преосв. Макарий, настоял на том, чтобы была приведена в должный порядок верхняя или теплая церковь кафедрального собора, которая была особенно запущена тогда. По его распоряжению, главный и оба боковые иконостаса этой церкви, а также три больших киота (один для чудотворной Елецкой иконы Божией Матери) были переклеены и вызлащены, царские двери в главном иконостасе были исправлены; многие рассохшиеся иконы были возобновлены; для вновь сделанных киотов были написаны новые иконы: всех святых, празднуемых в зимние месяцы, трех святителей и св. мученика Иоанна Воина. На все эти переделки было израсходовано до 4000 р., которые, по распоряжению преосв. Макария, были взяты соборянами, за неимением собственных средств, из сумм харьковского епархиального попечительства о бедных духовного звания¹⁰³⁵.

Но и после такого ремонта, Харьковский кафедральный собор далеко не соответствовал своему положению и значению первого храма в епархии. Неблагообразие соборного храма, – по свидетельству историка этого последнего – нечистота, скудость в самом необходимом возмущали преосвященного Макария. Соборные стены были крайне запылены; священники служили в порванных и неблагообразных, обветшавших священных одеждах; для престолов не было переменных облачений; для всего храма – ни одного ковра. На замечания преосв. Макария об этом сначала никто не обращал никакого внимания. Кафедральный собор стал непригляднее и скуднее каждой приходской церкви в Харькове. На вопрос преосвященного о причине такого беспорядка и скудости в соборе церковный староста отвечал, что главный виновник запущенности собора и оскудения соборной кассы есть никто иной, как сам настоятель собора (протоиерей Кустов), который не заботится об интересах храма и совершенно произвольно распоряжается церковными суммами. Тогда преосв. Макарий, для восстановления в соборе порядка и благолепия, решился принять серьезные меры. Между прочим, 12 марта 1863 года он дал харьковской духовной консистории следующее предложение: 1) поручить благочинному харьковских градских церквей протоиерею Иоанну Шероцкому с протоиереем Иоанном Поморцевым поверить все приходо-расходные книги кафедрального собора за три последние года, т.е. книги старостовские о суммах свечной, кошельковой и других; книги, в которые записываются получения арендных денег за лавки и дома соборные, как и сколько их получается, на какие предметы и с чьего разрешения они расходуются, если книги таковые ведутся отдельно от старостовских; книги о штатных кафедральных суммах и вообще все другие, если таковы» есть, с тем, чтобы о последствиях ревизии с мнением обо всем найденном и с представлением самых книг доложено было непосредственно мне; 2) дать указ соборянам с старостою, чтобы они, касательно употребления церковных сумм на какие бы то ни было предметы, отнюдь не отступали от общих правил, изложенных в инструкциях церковным старостам и благочинным, и к особенности, – чтобы таковые расходы делались непременно по предварительном согласии священнослужителей, старост и, где нужно, почетнейших граждан, а для расходов более ста рублей испрашивали каждый раз моего разрешения; 3) также предписать соборянам с старостою указом, чтобы они немедленно озаботились исправлением главного иконостаса в соборе и вообще обновлением его, так как неоднократные мои словесные напоминания о сем доселе остаются без последствий и 4) кроме вышеозначенного, дать старосте указ отдельно с присовокуплением, чтобы он, по требованию кого-либо одного из оо. протоиереев и священников собора на какую бы то ни было надобность денег, напр., на наем певчих, на выписку журналов и т.п., отнюдь не выдавал таковых денег и, в случае каких-либо важных недоумений, обращался ко мне для личного разрешения, а также, чтобы никому из священнослужителей собора не выдавал ни из каких сумм никакого дополнительного жалованья».

Назначенная преосв. Макарием ревизия раскрыла множество беспорядков и злоупотреблений по ведению хозяйства в кафедральном соборе. Строгий указ консистории, состоявшийся по поводу этой ревизии, положил некоторую преграду соборным беспорядкам. Но, что особенно важного было достигнуто предложением преосв. Макария, так это то, что соборяне с этого времени стали серьезно заботиться об изыскании средств для исправления и обновления соборного иконостаса. В 1864 году все иконостасы холодной церкви собора были, согласно желанию преосвященного, возобновлены и вызлащены, на что было израсходовано 24.000 руб., взаимообразно взятые из сумм попечительства о бедных духовного звания¹⁰³⁶. Кроме того, делу обновления и благоукрашения харьковского кафедрального собора при преосв. Макарии много помогали также и соборные прихожане своими щедрыми пожертвованиями. В собирании этих пожертвований принимал самое деятельное участие преосв. Макарий. В одном только 1863 году, по свидетельству историка харьковского кафедрального собора, на благоукрашение этого последнего было сделано крупных пожертвований деньгами и вещами до 22,649 руб. сер. После внутреннего обновления, произведенного в 1864 г., и после того, как в 1865 г. была исправлена и покрашена крыша, на что было израсходовано до 1.668 рублей, харьковский кафедральный собор значительно улучшился и стал гораздо более, чем прежде, соответствовать своему назначению¹⁰³⁷

Придавая великое значение благолепию храмов в деле возбуждения и поддержания религиозного чувства в молящихся и потому сам заботясь о благолепии храмов Божиих, какие находились в непосредственном ведении его, преосв. Макарий в то же время весьма сочувственно относился ко всем жертвователям на благолепие храмов Божиих и всячески старался покровительствовать этому святому делу. Как высоко ценил и ставил он дело украшения храмов Божиих, это видно в особенности из слова его «о значении пожертвований на св. храмы», сказанного 16 сентября 1862 года, по освящении храма в с. Рясном, устроенного иждивением К.Д. Хрущова. Здесь архипастырь подробно раскрывал великое значение пожертвований на св. храмы, которые (т.е. пожертвования) служат выражением нашей благодарности к Богу за Его благодеяния, любви к ближним и удовлетворением нашим высшим духовным потребностям¹⁰³⁸. Благодаря участливому отношению преосв. Макария к благолепию храмов Божиих, при нем дело пожертвований на этот предмет было поставлено в Харьковской епархии весьма хорошо. Так, в 1861 году по собственному свидетельству преосв. Макария в отчете Св. Синоду, на украшение храмов было пожертвовано 246.178 р. 83³/4 к. сер. на 25.947 р. 841/₄ к. с. ; более против 1860 года¹⁰³⁹. 11 мая 1865 года Св. Синод, по представлению преосв. Макария, объявил благословение за усердие к храмам Божиим 98 благотворителям, которые жертвовали на украшение храмов от 160 р. до 17,520 р. 22 к.; всего же на благолепие храмов в 1864 году было пожертвовано но Харьковской епархии 70.844 р. 24¹/₂ к.¹⁰⁴⁰. В 1867 году 11 января Св. Синод также преподал благословение, по представлению преосв. Макария, 119 жертвователям на украшение храмов, которые жертвовали от 100 руб. до 14.885 р. в течение 1866 года¹⁰⁴¹. Открытию приходских попечительств преосв. Макарий также покровительствовал, между прочим, и потому, что имел в виду их полезную деятельность по украшению приходских храмов, что, действительно, и бывало весьма часто. Так, напр., 14 мая 1867 года происходило первое собрание приходского попечительства харьковской Воскресенской церкви; на собрании, между прочим, было постановлено «всячески стараться о благолепии и соблюдении благоговения в приходском храме»¹⁰⁴².

С тою же целью поддержания благочестия в народе и возбуждения религиозного чувства в нем преосв. Макарий открыл в Харьковской епархии несколько крестных ходов, которые существовали и прежде, но затем, по различным обстоятельствам, были закрыты. Так 29 декабря 1859 года Св. Синод, по ходатайству преосв. Макария, во внимание к благочестивому желанию жителей г. Чугуева, признал полезным и разрешил перенесение на осеннее и зимнее время с крестным ходом из церкви с. Кочетка в покровский собор г. Чугуева чествуемой в том крае иконы Владимирской Божией Матери ежегодно 12 сентября с тем, чтобы эта икона оставалась в Чугуевском соборе до 26 апреля, когда она тем же порядком должна была переноситься обратно в кочетовскую церковь¹⁰⁴³. 16 августа 1862 года, также по ходатайству преосв. Макария, Св. Синод разрешил совершать крестный ход с перенесением иконы Божией Матери Озерянской из куряжского монастыря в с. Озерянку. на место её явления, с 15 июня до 28 июня¹⁰⁴⁴. По составленному харьковской духовною консисторией церемониалу утвержденному преосв. Макарием, чудотворная икона Озерянской Божией Матери ежегодно 15 июня должна была перевозиться в приличном экипаже из куряжского монастыря в с. Мерефу, а оттуда крестным ходом – переноситься в с. Озерянку; 28 июня таким же образом икона должна была возвращаться в куряжский монастырь. 5 мая 1863 года преосв. Макарий сделал распоряжение, чтобы 15 июня того же года было впервые совершено перенесение иконы Озерянской Божией Матери из куряжского монастыря в с. Озерянку. 16 июня 1863 года сам преосв. Макарий по этому поводу совершал богослужение в церкви с. Озерянки и сказал приличное торжеству слово, в котором, между прочим, объяснял важное значение вновь восстановленного крестного хода. Обращаясь к скромной озерянской веси, давно уже не видавшей у себя такого торжества, какое совершалось в ней в тот день, архипастырь говорил так: «да возвеселятся ныне и горы и дубравы, и долины твои, и да возрадуются вместе с ними и сыны и дщери твои судеб ради о тебе Господних. – Ныне чудотворная икона Богоматери Озерянской как бы во второй раз является в ваших местах, спустя около полутора века после первого её явления и около семидесяти лет после переселения её отсюда. Ныне у вас праздник особенный, исключительно принадлежащий вам одним, – праздник, какого не было у вас с самого основания вашего села, – праздник, в котором должны принять живое участие не только вы с вашими семействами, но и вся окрестная неодушевленная и неразумная природа. Ибо Пресвятая Дева Богородица, притекшая к вам ныне своим чудотворным ликом, без сомнения, принесла с собою благословение и благодать Божию не только на всех вас, но и на ваши горы и долины, поля и дубравы, и на все, живущее здесь. Но, братие, удостоившись ныне такой великой милости Божией, поймите и не забывайте, как вам следует отвечать на нее... Помните твердо, что не за тем одним Она благоволила прийти к вам ныне и приблизиться до такой степени, чтобы только изливать на вас свои милости и благодеяния, а и за тем вместе, чтобы и вы более и более приходили и приближались к Ней своею верою, любовью и благочестием, и, таким образом, чтобы вы более и более соделывались достойными чадами её по духу, достойными братиями, по благодати, её возлюбленного Сына Господа нашего Иисуса Христа, и, наконец, – достойными сонаследниками Его и её в царствии небесном»¹⁰⁴⁵.

28 марта 1863 года преосв. Макарий снова возбудил ходатайство пред Св. Синодом об учреждении еще одного крестного хода для перенесения Каплуновской Божией Матери из села Каплуновки в г. Богодухов с тем, чтобы ежегодно чудотворный образ из Каплуновки в Богодухов переносился 26 октября, а обратно возвращался из Богодухова в пятый день св. Пасхи, когда бы он ни пришелся. Свое ходатайство преосв. Макарий мотивировал желанием жителей Богодухова во главе с местным предводителем дворянства, которые сильно страдали в течение 20 лет от опустошительных и разорительных пожаров. Но такое желание богодуховских граждан было неприятно для жителей с. Каплуновки, которые во главе со своим церковным старостою просили учредить крестный ход с чудотворною иконою Божией Матери в г. Полтаву, по случаю полтавской победы. Св. Синод 28 августа 1863 года разрешил ежегодный двухдневный крестный ход с находящеюся в церкви с. Каплуновки чудотворною иконою Божией Матери 26 и 27 октября из Каплуновки в Богодухов, но с тем чтобы икона оставалась в Богодухове не более одного месяца и обратное перенесение её в Каплуновку, таким образом, совершалось 26 ноября, – «так как», – говорилось в синодальном указе, – «продолжительное отсутствие чудотворной иконы из места постоянного её пребывания произведет ропот между местными прихожанами и соседними с ними жителями, привыкшими в сем храме обращаться с молитвою к чтимой ими святыне». На основании этого указа, по распоряжению преосв. Макария, 26 и 27 октября 1863 года впервые был совершен двухдневный крестный ход с чудотворною иконою Каплуновской Божией Матери в Богодухов¹⁰⁴⁶. Впоследствии, именно 6 апреля 1867 года Св. Синод, по особому ходатайству преосв. Макария, определил совершать крестный ход с иконою Каплуновской Божией Матери не 26 октября и 26 ноября, а 15 сентября и 15 октября¹⁰⁴⁷.

Здесь же позволительно, кажется, будет заметить, что при деятельном участии преосв. Макария в 1867 году был учрежден в Харьковской епархии новый мужской монастырь в с. Рясном ахтырского уезда. Ряснянский монастырь во имя св. великомученика Димитрия Солунского с богадельнею при нем на 20 человек и училищем также на 20 детей был устроен иждивением помещика К.Д. Хрущова. Хрущов пожертвовал на устроение этого монастыря весьма значительное имение недвижимое и, кроме того, капитал в 100.000 руб. сер., внесенный им в государственное кредитное учреждение на вечные времена. Так как к выполнению благочестивого желания помещика Хрущова встретились было серьезные препятствия, то преосв. Макарий, с своей стороны, помогал основателю монастыря своими просьбами и ходатайством пред высшим духовным начальством. Благодаря этому, 14 сентября 1867 года Св. Синодом было испрошено Высочайшее разрешение на учреждение в Харьковской епархии ряснянского монастыря, причисленного ко второму классу мужеских общежительных монастырей¹⁰⁴⁸.

Параллельно с заботами о поддержании и возбуждении религиозного чувства в харьковской пастве преосв. Макарий заботился также и о христианском просвещении её. С этою целью он, прежде всего, усилил катехизическое обучение народа приходскими священниками. Катехизическое учение преподавалось в церквах Харьковской епархии еще до преосв. Макария. Из отчета его о благосостоянии епархии за 1859 год, видно, что тогда в Харьковской епархии катехизические поучения произносились в 87 церквах¹⁰⁴⁹. В 1861 году, как видно из отчета преосв. Макария за этот год, катехизические поучения велись уже при 98 церквах¹⁰⁵⁰. В 1865 году преосв. Макарий поручил харьковской дух. консистории обратить особенное внимание на дело ведения катехизических поучений в епархии. На этом основании, консистория 19 ноября 1865 года постановила: «для усиления катехизического проповедования слова Божия в епархии, в дополнение к существующему уже, истребовать от благочинных соображения, при каких церквах и па каких священников могут быть возложены катехизаторские обязанности». 18 февраля 1866 года, по получении отзывов от благочинных, консистория назначила катехизаторов, значительно увеличив число их сравнительно с прежним, и представила список их на утверждение преосв. Макария. Последний 4 марта 1866 года на консисторском журнале об этом положил такую резолюцию, свидетельствующую о внимательном отношении его к выбору катехизаторов: «исполнить. Но в благочинии протоиерея Базилевича назначить еще катехизатором священника Стефанова, как студента»¹⁰⁵¹. Катехизаторы обязаны были предварительно представлять самому архипастырю для просмотра избранный ими план для катехизических поучений. Такие планы архипастырь рассматривал и делал в них поправки, или же просто одобрял их. Так, на одном подобном рапорте катехизатора священника В. Левандовского с избранным им историко-катехизическим планом поучений преосв. Макарий 15 января 1866 года написал: «план благословляется. Да благословит Бог и самое дело». В последствие, впрочем, вероятно, в видах облегчения катехизаторов, представление планов было отменено. Так, благодаря принятым со стороны преосв. Макария мерам, катехизаторское дело в Харьковской епархии значительно оживилось и усилилось. «Катехизические поучения», – писал преосв. Макарий в своем отчете о благосостоянии епархии за 1866 год, – «преподавались в 120 приходах. Благочинные наблюдают за точным исполнением катехизаторами своих обязанностей. Предварительные планы катехизических поучений в предупреждение замедления, не представляются никуда на рассмотрение, а сказанные в течение года поучении представляются, чрез консисторию, для прочтения и выражения о них мнения особо назначенным на это лицам. По заведенному в епархии порядку, катехизаторы избирают на каждый год отдельные, наиболее, по их мнению, нужные части катехизиса и по ним излагают свои поучения, произнося их на литургиях по воскресным дням. Катехизический способ поучения вере и нравственности заметно удовлетворяет потребностям сельского населения»¹⁰⁵². Сам преосв. Макарий, при обозрении епархии, проверял успехи трудов катехизаторов – священников, испытывая пасомых в знании ими основных истин православной веры и молитв. «Посещая в минувшем году отдаленные села и деревни епархии», – доносил он Св. Синоду в своем отчете о благосостоянии епархии за 1866 год, – «я лично убедился, что большая часть возрастных людей знакомы с начальными истинами веры. Главные молитвы, символ веры и десятословие более стали знакомы народу с тех пор, как явились на селах школы, а дети, учащиеся в школах знают их отчетливо, с пониманием смысла и значения, – это первая, важная заслуга сельских школ»¹⁰⁵³.

Последние слова преосв. Макария показывают, что он придавал весьма важное значение школам в деле христианского просвещения народа. Поэтому, с самого же вступления своего в управление Харьковской епархией он начал заботиться об увеличении числа народных шкод в епархии. По долгу архипастыря, он старался всячески располагать и побуждать подчиненное ему духовенство к открытию в своих приходах народных школ. Например, 5 сентября 1864 года он сделал чрез консисторию распоряжение о том, чтобы «священники сел и слобод, состоящих в ведомстве палаты государственных имуществ всячески заботились об открытии сельских школ и затем, когда в какой ив школ число учащихся достигнет до 30, то о переименовании такой школы в сельское училище обращались бы с просьбою в палату государственных имуществе»¹⁰⁵⁴. То же самое он внушал и всем вообще приходским священникам, в приходах которых не было никаких школ. В первые годы своего управления Харьковской епархией преосв. Макарий заботился об учреждении народных школ исключительно по долгу архипастыря, причем деятельность его уже в это время сопровождалась весьма значительными добрыми последствиями. Из отчета его Св. Синоду о благосостоянии Харьковской епархии за 1859 г. видно, что в это время здесь было приходских училищ при церквах для детей государственных крестьян 104¹⁰⁵⁵. Из такого же отчета за 1861 год видно, что в это время приходских училищ и первоначальных школ для детей государственных и временно обязанных крестьян при церквах Харьковской епархии было 224, почти вдвое более против предыдущего (1860) года, когда в епархии было 125 приходских училищ¹⁰⁵⁶.

Между тем с началом 1866 года у преосв. Макария прибавилось еще одно очень важное побуждение к заботам о христианском просвещении харьковской паствы. Согласно Высочайше утвержденным 14 июля 1864 года положениям о начальных народных училищах, 31 января 1866 года последовало открытие в Харькове губернского училищного совета, председателем которого был назначен преосв. Макарий¹⁰⁵⁷. Таким образом, с этого времени преосв. Макарий волею высшего начальства был поставлен во главе особого учреждения, которое обязано было специально заботиться об усилении христианского просвещения в простом пароде, составлявшем преимущественно харьковскую паству. Понятно, что теперь преосв. Макарий начал еще с большею энергией заботиться об устройстве в епархии народных училищ и особенно церковно-приходских школ, которые он считал наиболее соответствующими потребностям простого народа. Из отчета его Св. Синоду о состоянии епархии за 1866 год видно, что в это время в епархии было уже всех 343 начальных народных училищ с 12.611 учащихся. «В ²/₃ частях означенных школ», – прибавлял при этом преосв. Макарий, – «обучением детей занимается исключительно духовенство, а уроки веры и нравственности почти во всех преподают приходские священники. У сельского населения, по моему личному наблюдению и по донесению благочинных и наставников, заметна особенная любовь к церковности. Духовенство знает эту добрую сторону народной грамотности и поддерживает ее. Нет ни одной школы, открытой самим духовенством, в которой дети не были бы знакомы с часословом и псалтирью. Во многих школьники читают в церкви при богослужении, и в некоторых, очень немногих, правда, и поют на клиросе. От этого, между прочим, зависит сравнительный успех тех школ, в которых все обучение находится исключительно в руках духовенства. Самые плохие из сельских школ те, в коих обучением грамоте занимаются отставные солдаты, волостные писаря и им подобные. Но не малым препятствием вообще к удовлетворительному состоянию сельских школ служит частью крайний недостаток учебных пособий, а частью то, что сельские жители, в большинстве своем будучи бедны и не имея потому средств к найму рабочих рук, очень часто, в зимнюю даже пору, отрывают детей своих от учения, оставляя их дома для пособия себе в домашнем хозяйстве. На это последнее обстоятельство не раз приходилось мне слышать жалобы от духовенства. И, к сожалению, эта бедность поселян, не дающая средств содержания училищам и заставляющая родителей безвременно отрывать от школы детей, вынуждает иногда духовных, после настойчивого двух-трёхлетнего труда закрывать училища. Кроме усердного и, в большей части случаев, безмездного труда своего в сельских народных школах, духовенство не мало помогает им и своими материальными средствами. Во многих местах приходские школы помещаются в убогих жилищах священно-церковно-служителей, в других приходские священники снабжают свои школы частью учебными пособиями на свой собственный счет приобретенными, а в некоторых школы во всем совершенно содержатся священно- церковно-служителями»¹⁰⁵⁸.

Придавая особенно важное значение утверждению церковного духа в начальных народных школах, преосв. Макарий, помимо забот об открытии новых школ, весьма внимательно следил за направлением преподавания в существующих школах и принимал соответствующие этому меры. Так, предложением своим харьковской духовной консистории от 25 июня 1866 года он назначил особых блюстителей для обозрения начальных народных училищ и для наблюдения в оных за преподаванием закона Божия. 7 июля того же года он, кроме того, предложил консистории предписать благочинным для объявления всем приходским священникам, чтобы они внимательно наблюдали за религиозно-нравственным направлением во всех начальных народных и воскресных школах¹⁰⁵⁹. Наконец, в 1868 г. он сделал распоряжение чрез консисторию, чтобы никто из священно-церковно-служителей не уклонялся от исполнения обязанностей преподавания закона Божия в начальных народных училищах, причем благочинным предлагалось, чтобы они кроткими мерами убеждали общества и лица, содержавшие училища, непременно иметь законоучителями людей духовного звания, и затем, если в каком-либо училище к 15 марта 1868 года не будет законоучителя, донесли об этом как местным училищным советам, так и епархиальному начальству¹⁰⁶⁰.

Из отчетов харьковского губернского училищного совета за 1867 и 1868 годы видно, что к началу 1868 года в Харьковской епархии было 372 народных училища, в том числе 55 церковно-приходских; а к началу 1869 г. всех начальных народных училищ насчитывалось в ней 405, в том числе 72 церковно-приходских школы. Таким образом, за время управления преосв. Макария Харьковской епархией число начальных народных училищ в ней увеличилось против прежнего почти в четыре раза. Эго красноречивее всего говорить о деятельном участии преосв. Макария в деле христианского просвещения харьковской паствы.

Одним из важнейших недостатков, какие омрачали в общем удовлетворительное религиозно-нравственное состояние харьковской паствы, было присутствие в ней раскольнического и сектантского лжеучений. Раскол начал существовать в пределах нынешней Харьковской епархии с очень давнего времени. Главным образом, даже почти исключительно он был распространен здесь среди великороссийского населения епархии. Преимущественным местом распространения раскола служили особенно военные поселения харьковской губернии, расположенные большею частью в Купянском и Волчанском уездах её. Эти поселения с самого начала своего возникновения образовались из разных беглецов, в том числе и из раскольников, которые бежали от преследования их гражданским начальством в соседних великороссийских губерниях¹⁰⁶¹.

Что же касается, далее, сектантства, то оно, по крайней мере, в виде одной из рационалистических сект – духоборческой, весьма широко было распространено в пределах Харьковской епархии также с очень давнего времени, а по мнению некоторых исследователей духоборческой секты, эта последняя даже и зародилась здесь¹⁰⁶². Впрочем, мнение это в настоящее время должно быть совсем оставлено. Более вероятным и более согласным с позднейшими документальными данными должно быть признано то мнение, что местом первоначального распространения духоборческой секты была нынешняя харьковская епархия, или, точнее, южная Россия, хотя распространителями её здесь были великороссияне, которые усвоили себе духоборческое лжеучение или по переселении уже в южную Россию, или же, быть может, еще в Великороссии¹⁰⁶³. Духоборческое лжеучение можно думать, было занесено в харьковскую епархию около половины XVIII столетия. Местом первоначального распространения его был, по всей вероятности, змиевский уезд нынешней харьковской губернии и в нем преимущественно село Охочее и окрестные с ним деревни. В начале распространение духоборчества шло медленно и незаметно. Епархиальное начальство в течение некоторого времени, кажется, даже совсем не знало о существовании среди паствы такой опасной секты, как духоборчество. Такой характер первоначального распространения духоборческого лжеучения в нынешней Харьковской епархии обусловливался самым способом, каким носители его распространяли свое заблуждение. Харьковские духоборцы, подобно позднейшим южно-русским штундистам, с которыми они имели очень много общего, на первых порах действовали весьма осторожно и распространяли свое лжеучение большею частью тайно. Но в последней четверти XVIII столетия духоборческая секта заявила о себе в пределах нынешней Харьковской епархии открыто и при том не только как противоцерковное, но и как противогосударственное учение. Тогда на харьковское духоборчество было обращено самое серьезное внимание высшего начальства – духовного и гражданского. Между прочим, замечательнейшим борцем против распространения вредной духоборческой секты явился тогдашний Белоградский (вместе и Харьковский до 1799 г.) архиепископ Феоктист Мочульский. Он и сам боролся против духоборческой секты и подчиненное духовенство весьма усердно и умело руководил в деле миссионерской борьбы с нею. Трудами этого архипастыря, поддержанного гражданским начальством, духоборчество в пределах нынешней Харьковской епархии к началу XIX столетия если и не было совершенно прекращено, то, по крайней мере, до последней возможности ослаблено. – Кроме духоборчества, в пределах нынешней Харьковской епархии в XVIII и XIX столетии существовали и другие сектантские общества, которые оставались в ней и до времени вступления преосв. Макария на харьковскую архиерейскую кафедру.

Итак, в Харьковской епархии ко времени управления ею преосв. Макария существовал раскол и сектантство. Даже более того: раскол пред этим временем начал особенно усиливаться в Харьковской епархии. Указом Св. Синода от 14 июля 1859 года преосв. Макарию было дано знать, что по сведениям, полученным чрез г. обер-прокурора от председательствующего во временном распорядительном Комитете по устройству южных поселений, в округах харьковского поселения число раскольников весьма значительно увеличилось в течение 1858 года от совращения в раскол многих поселян, принявших единоверие, так что число раскольников, составлявшее к 1 января 1858 г. 111 чел., к и января 1859 года возросло до 322 человек. Преосв. Макарию предлагалось при этом войти в ближайшее рассмотрений причин столь значительного уклонения в раскол в течении последнего года и представить затем Св. Синоду свои соображения о тех мерах, которые необходимо было принять к прекращению подобных уклонений на будущее время. С ответом преосв. Макария мы познакомимся скоро, а теперь пока заметим, что раскол в Харькове, усилившийся непосредственно пред прибытием сюда преосв. Макария, существовал в виде следующих четырех отдельных толков: 1) беcпоповщинского (в с.с. Удах и Казачке харьковского уезда, в Штормовой, Денежниковой, Лобачеве, Смольниковой и Новой Айдаре Старобельского уезда; Рубленом, Бударной, Александровке и Кочетке Волчанского уезда; Зарожном, Тетлеге, Пятницкой, Бабочкиной, Каменной Яруге, Ново-Петровском, Старопокровской, Введенской, Терновой, Боровом, Охочем и Берске Змиевского уезда; Ново-Николаевке и Покровской Купянского уезда и в г. Чугуеве); 2) рогожского кладбища (в г. Старобельске); 3) феодосиевского толка поморской секты (в Старобельском, Изюмском и Змиевском уездах) и 4) ветковского (в Купянском уезде)¹⁰⁶⁴.

Преосв. Макарий в самое первое время управления Харьковской епархией обратил серьезное внимание на существовавший в ней раскол. К этому побуждали его, как мы знаем, и прямая воля начальства. Ответ преосв. Макария на указ Св. Синода от 14 июля 1859 года подробно знакомит нас с воззрением его на состояние раскола в Харьковской епархии и в частности, на те меры, какие, по его мнению, могли препятствовать усилению и даже содействовать сокращению раскола здесь. «По рассмотрении обстоятельств дела», – доносил он Св. Синоду 27 февраля 1860 года, – «я нахожу, что к прекращению на будущее время уклонений от православия в раскол могли бы послужить следующие меры: а) открытие сельских школ во всех приходах и даже в больших хуторах, населенных раскольниками, для воспитания в них преимущественно раскольнических детей, с подчинением этих училищ духовному начальству; б) обучение раскольнических детей, сверх всего прочего, церковному чтению и пению и упражнение их в том на всяком служении в церкви и вне оной при всяком исправлении христианских треб; в) поручение раскольнических сирот, не имеющих родных – отца и матери, православным людям на воспитание, а также и тех детей раскольников, кои окрещены по обряду церковному; г) строгое воспрещение жить в одном семействе и в одном дворе с раскольниками тем из них, кои, по 33 ст. Хт. Зак. гражд. част. I изд. 1857 г., вступая в брак, принимают соединение с Св. Церковью, обязываясь присягою быть в правоверий твердыми и с раскольниками согласия не иметь, и такое же запрещение раскольникам иметь у себя в услужении и на воспитании правоверных, крещенных православными священниками по уставу Св. Церкви, а также нанимать за свои семейства из православных в рекруты и покупать рекрутские квитанции; в сельские же должности воспретить избирать не только раскольников, но и родственников их; д) одною из самых действительных мер к прекращению уклонений из православия в раскол было бы еще установление каких-либо наружных знаков на верхней одежде раскольников обоего пола, для предостережения православных сими явными знаками раскольников от вредного общения с ними; е) не менее могло бы служить к предотвращению уклонений от православия и даже к обращению в недра оного самых раскольников, показание в плакатных паспортах и других видах на отлучку людей податного состояния, кто из них православного исповедания, и кто раскольник и какой секты, с предписанием в сих видах православным – быть в пост на исповеди и у св. Причастия и представлять свой вид священнику для надписи о том и приложения церковной печати, – а раскольникам – останавливаться только в постоялых дворах и у раскольников, а у православных не иначе, как по предъявлении своего вида местному начальству, и ж) так как посторонние раскольники, проживающие в селениях между православными, имея с ними близкое и частое сношение по своим торговым промыслам и пользуясь доверием и предпочтением простого народа, легко могут заражать православных своим лжеучением, то для предупреждения сего не следовало бы дозволять раскольникам других губерний и обществ проживать между православными для каких- либо промыслов и подрядов не только в селениях, но и в уездных городах.

Применение всех этих мер на практике преосв. Макарий считал возможным только для высшего начальства, на усмотрение которого он и предлагал их. Со своей же стороны, он употреблял такие меры борьбы с расколом, какие были в пределах его власти. Укажем важнейшие из них.

Еще предшественник преосв. Макария по харьковской архиерейской кафедре, преосв. Филарет (Гумилевский) провел одну очень важную меру в видах противодействия дальнейшему распространению раскола в Харьковской епархии. Но представлению преосв. Филарета, Св. Синод 21 декабря 1858 года разрешил учредить в Харьковской епархии должность особого миссионера для пресечения раскола, с назначением ему причетника. На основании синодального указа, тогда же быль определен миссионером помощник благочинного священник с. Покровского Купянского уезда Иоанн Стефанов, которому было назначено жалованье по 350 р. в год и на разъезды но 170 р. Миссионеру-священнику Стефанову поручалось следить особенно за состоянием раскола в уездах: Волчанском, Кунянском и Старобедьском.

Преосв. Макарий, когда ближе познакомился с состоянием раскола в Харьковской епархии, признал недостаточным иметь одного миссионера, при том из приходских священников, следовательно, постоянно отвлекаемого другими занятиями от исполнения миссионерских обязанностей. На основании особого ходатайства его, Св. Синод 9 марта 1861 года разрешил ему иметь, в виде пока временного опыта, в Харьковской епархии вместо одного трех миссионеров¹⁰⁶⁵. Выбор и определение миссионеров предоставлялись усмотрению самого преосв. Макария, при чем содержание для миссионеров оставлялось прежнее с присоединением к нему только 80 руб. сер., какие отпускались прежде псаломщику, вакансия которого теперь была закрыта. Содержание это должно было делиться поровну между всеми тремя миссионерами. По распоряжению преосв. Макария, тогда же из среды приходских священников были избраны три на должность миссионеров и по числу их весь район Харьковской епархии, зараженный расколом, был разделен на три округа: к первому округу были отнесены Купянский и Старобельский уезды и округ бывшего первого харьковского военного поселения, ко второму – Змиевский уезд и округ бывшего второго харьковского военного поселения и к третьему округу – Волчанский уезд. Миссионерами были назначены священники – Григорий Греков из кандидатов богословия, Щекин и Грабовский¹⁰⁶⁶. Впоследствии священник И. Щекин был заменен священником Котляровым (20 февраля 1863 года)¹⁰⁶⁷, а умерший священник Гр. Греков – священником слободы Волосской Балаклейки Купянского уезда Северианом Сулимою (16 апреля 1863 г.)¹⁰⁶⁸. Миссионеры избирались по личному усмотрению преосв. Макария, как это можно видеть особенно из дела о назначении миссионера священника Котлярова. Консистория представляла на открывшуюся вакансию священника Рудинского, но преосв. Макарий, приняв во внимание и личные достоинства священника Котлярова, его познания и то, что он служил в двухштатном приходе, распорядился назначить его миссионером¹⁰⁶⁹. По утверждении в должности, преосв. Макарий заботливо руководил миссионеров в их трудном деле и внимательно следил за их деятельностью. Между прочим, он обязательно требовал от миссионеров, чтобы они ежегодно представляли ему самые точные и подробные дневники, которые они должны были вести во время самого обозрения ими порученных им округов. Как внимательно относился он к этим миссионерским дневникам, можно видеть из следующего. Прочитав дневник миссионера Котлярова за 1866 год, преосв. Макарий распорядился чрез консисторию сделать ему строгое внушение и предписать ему, чтобы впредь годичные отчеты и дневники о состоянии раскола во вверенном ему округе он писал обстоятельно и полно, а не в общих только чертах, как за 1866 год¹⁰⁷⁰. Миссионерские дневники, сохранившиеся в домашнем архиве преосв. Макария, весьма интересны и дают много важного материала для знакомства с состоянием харьковского раскола в шестидесятых годах настоящего столетия. Особенно это должно сказать о дневниках и отчетах миссионера священника Григория Грекова, который, кажется, был опытным и энергичным противораскольническим деятелем. Есть основания думать, что он быль даже главным помощником преосв. Макарии, который, пользуясь его указаниями, делал некоторые свои важные распоряжения относительно мер борьбы с расколом. Так, например, 14 января 1862 года миссионер священник Григорий Греков доносил преосв. Макарию, что, при изучении раскола на самых местах жительства раскольников, он, между прочим, заметил следующее: «С одной стороны, раскольники, как ни разъединены они по месту жительства, находятся в постоянных сношениях между собою и взаимно укрепляют себя в борьбе с православными; с другой, православные деятели против раскола – все приходские священники, хотя и много их, не приносят существенной пользы православию вследствие взаимной разъединённости и между собою, по разъединённости благочиннических округов, и с миссионерами, которые, кроме права учить раскольников, не имеют никаких прав по отношению к духовенству, долженствующему содействовать миссионерам всеми возможными способами в пресечении раскола. Самое положение миссионеров, взаимно разделенных и удаленных друг от друга, действующих по своему личному усмотрению, а не по общему заранее обдуманному плану, делает безуспешными все их увещания, обращаемые к сектантам. Отсюда я пришел к убеждению в необходимости правильно организованной миссии по делам раскола из нынешних миссионеров и приходских священников с назначением особого начальника, или благочинного, который был бы душою этой миссии и давал бы всему делу правильное настроение, особенно же следил бы за неусыпным проповедыванием слова Божия в церквах против раскола». При этом миссионер священник Григории Греков прилагал еще особое мнение о других мерах по борьбе с расколом под заглавием: «результат моих миссионерских действий и наблюдений». По предложению преосв. Макария, харьковская духовная консистория, на основании донесений и заключений миссионера священника Гр. Грекова, между прочим, распорядилась: 1) поставить в обязанность всем священникам, в приходах которых есть раскольники, оказывать миссионерам возможное со своей стороны содействие по обращению их в недра православной церкви, для чего учредит такой порядок, чтобы миссионеры после каждой беседы с раскольниками о содержании и результатах оной извещали местных священников, а эти последние, при всех возможных случаях, продолжали беседовать с ними о тех же предметах, и о результатах своих бесед сообщали миссионерам словесно, или письменно; 2) так как при беседах с раскольниками необходимо иметь под руками старопечатные книги, как то: Библию, особо Евангелие, служебник, а также кормчую книгу, то предписать как миссионерам, так и священникам раскольнических приходов выписать чрез консисторию для приходских своих церквей на счет кошельковых сумм как названные сейчас, так и другие книги, какие окажутся необходимыми для означенной цели; 3) в видах предупреждения случаев совращения православных в раскол, вменить в обязанность священникам раскольнических приходов, чтобы они, по предварительном совещании и соглашении с миссионерами, в поучениях своих старались развивать более те истины, которые стоят в противоположности с раскольническими заблуждениями. Миссионерам же, как специальным лицам по предмету борьбы с расколом, предоставить право требовать по окончании года те поучения к себе для рассмотрения и представления их начальству; 4) предоставить миссионерам право посещать учрежденные в раскольнических селениях школы и делать свои замечания и 5) для того, чтобы миссионеры не стеснялись в своих действиях по миссионерству распоряжениями местных благочинных, оставив их, как приходских священников, в зависимости от благочинных, в отношении к миссионерскому служению их подчинить их непосредственно высшему епархиальному начальству наравне с благочинными, так как и отчеты по своему миссионерскому служению они обязаны представлять непосредственно же епархиальному начальству¹⁰⁷¹.

В другой раз 15 января 1863 года тот же миссионер, священник Григорий Греков доносил преосв. Макарию «О повсеместном употреблении табаку священниками новейшего образования и притом почти без всяких предосторожностей, что служит к немалому соблазну простолюдинов, особенно живущих в селах, зараженных расколом». Преосв. Макарий по этому поводу сделал следующее распоряжение: «и прежде я не раз слышал жалобы не только раскольников, но и православных на употребление священниками табаку. А в последнее мое путешествие в одном раскольничьем селении раскольник, выслушав мои увещания обратиться хотя к единоверию, по некотором размышлении, сказал в ответ: «батюшка! вы так хорошо говорите, что мы согласились бы ходить и в православную церковь, если бы от престола не несло табаком». Я думал, что последние слова были сказаны им только для того, чтобы отделаться от меня, но впоследствии узнал, что тамошний приходский священник идет в церковь не иначе, как выкуривши две-три папиросы. Кто изучил характер простолюдинов, да еще раскольников, всю веру поставляющих более в соблюдении наружных обрядов, тот вполне поймет, какое непреодолимое препятствие к обращению в православие представляет для раскольников употребление табаку православными, большею частью молодыми, священниками. Потому предлагаю харьковской духовной консистории сделать распоряжение, чтобы священники тех округов и приходов, где есть раскольники, отнюдь не употребляли табаку к соблазну немирных совестью раскольников¹⁰⁷².

В тех случаях, когда преосв. Макарии не мог лично делать распоряжений, какие признавал необходимыми в видах борьбы с расколом, он прибегал к содействию высшего начальства. Так, между прочим, 14 июня 1866 года он просил обер-прокурора Св. Синода строго воспретить, чрез посредство местной полиции, продажу на чугуевских базарах и рынках икон, в виде несообразном и соблазнительном написанных, а за неопустительным исполнением этого распоряжения поручить наблюдение священнику чугуевского собора Павлу Секирскому с тем, что если впоследствии окажутся в продаже на базарах такие иконы, то священник Секирский, при содействии местной полиции, должен отбирать их; священникам же чрез благочинных строго подтвердить, чтобы они не принимали в церкви иконы суздальской работы с двуперстием и отнюдь не освящали их, а внушали бы прихожанам прежде исправлять двуперстие на иконах и потом уже освящали бы иконы по чиноположению¹⁰⁷³.

Такова была противораскольническая деятельность преосв. Макария в Харьковской епархии. Любопытно теперь знать, какими плодами она сопровождалась? Справедливость требует сказать, что результаты противораскольнической деятельности преосв. Макария в Харькове были не вполне успешные. Сам он в своем отчете Св. Синоду о благосостоянии епархии за 1866 год, между прочим, замечал по этому поводу следующее: «миссионеры из приходских священников для обращения раскольников в недра православной церкви, служение свое проходят с усердием; но к сожалению, труды их на этом поприще остаются без видимых успехов»¹⁰⁷⁴. И, действительно, обращение из раскола в православную веру по Харьковской епархии за время управления ею преосв. Макария было совсем незначительное. Так, в 1859 году обратилось в православие 15 раскольников¹⁰⁷⁵; в 1861 году – 10 беспоповцев¹⁰⁷⁶, и в 1866 году – всего 6 раскольников¹⁰⁷⁷. Но еще более печально было то, что в это время происходили явления совершенно обратного характера, когда, напр., единоверцы и при том в значительном количестве обращались в раскол. Так, в 1864 году жители слободы Уд и деревни Казачка в количестве 289 душ обоего пола перешли из единоверия в раскол и остались в своем заблуждении, не смотря на самые усиленные увещания их приходским священником и миссионерами¹⁰⁷⁸. В том же году единоверцы слободы Большой Черниговки и с. Богдановки, Старобельского уезда,. также отпали в раскол¹⁰⁷⁹. Эти прискорбные события в свое время произвели крайне удручающее впечатление на все православное духовенство и на всех истинных ревнителей православия в Харьковской епархии. Они служили даже предметом обсуждения на страницах издававшегося тогда в Харькове духовного журнала¹⁰⁸⁰. Не говорим уже о том, как ободряюще могли действовать подобные явления на харьковских раскольников.

Действительно, харьковские раскольники чувствовали себя в это время весьма свободно, что можно видеть особенно из следующего. В 1860 году раскольники, жившие в округах бывшего харьковского военного поселения, осмелились всеподданнейше просить Государя Императора о дозволении им исповедовать веру, подобно их предкам, по обрядам поморского согласия, об освобождении содержавшихся под арестом раскольников, возвращении им отобранных старопечатных книг и разрешении им возобновить свои молитвенные дома и часовни. Прошение это, при указе Св. Синода от 30 апреля 1860 года, было передано преосв. Макарию для отзыва. Он ответил Св. Синоду 17 ноября 1862 года, что «епархиальное начальство поступило бы противозаконно, если бы изъявило свое согласие на устройство, или возобновление молитвенных раскольнических домов, или молелен для лиц, принадлежащих к поморской беспоповской секте, или принятых в православие и возвратившихся опять в раскол»¹⁰⁸¹.

Главную причину неуспешного действия православной миссии в борьбе с расколом сам преосв. Макарий видел в оживлении среди раскольников того времени надежды на лучшее будущее, на получение ими полной свободы в содержании старой веры. Как на прямой отголосок этих ложных надежд, он смотрел и на известное уже нам прошение харьковских старообрядцев на Высочайшее имя. Другую причину того же печального явления он видел в том, что миссионеры, учрежденные им в Харьковской епархии, по недостатку средств для их содержания, избирались из среды приходских священников и потому не могли всецело отдаться делу миссионерского служения, посвящая ему только досуг, какой по временам являлся в их служении приходских священников.

Со своей стороны, в объяснение неуспешного результата противораскольнической деятельности преосв. Макария в Харькове можем заметить, что это не было единичным явлением в то время. В то время усиление раскола замечалось и в других местах русского государства. «Раскол в настоящее время быстро распространяется в России», – писал в 1866 г. священник Красовский, автор дельной статьи под заглавием: «Официальные увещания раскольников»¹⁰⁸², – «и принимает такие размеры, которые наводят серьезные опасения за будущее. Вдумываясь в настоящее положение раскола и наблюдая за появлением его в таких местах, где он до сих нор был едва известен по имени, можно основательно опасаться, что раскол в последствии времени охватит все русское простонародье. По крайней мере, совращение в раскол совершается уже не отдельными лицами, а целыми обществами и селениями. Мы знаем одну деревню, Новый Усад, Васильского уезда (около 1000 душ обоего пола), которая, назад тому года три, во всем своем составе отделилась от православной церкви, подавив меньшинство православных жителей, исходатайствовала себе позволение построить молитвенный дом и теперь ведет успешную пропаганду раскола во всем местном крае». Вполне согласно с преосв. Макарием, автор рассматриваемой статьи главную причину усиления раскола в то время видел в злоупотреблении волею, свободою, которая тогда была только что дарована народу. Русский неразвитый народ, по мнению автора, шел в раскол «для того, чтобы посвоевольничать. Переменяя веру, он как будто хотел повеличаться тем, что он теперь волен «делать что ему угодно: внезапная свобода после долговременной неволи и опеки вскружила голову младенчествующему русскому народу, и первые шаги его свободной жизни, как известно, ознаменовались многими злоупотреблениями свободы, из которых многие очень серьезны, опасны и вопиют о безотлагательных мерах к их дальнейшему предупреждению. Злоупотребление свободою раскола, по нашему мнению, относится по преимуществу к последней категории»¹⁰⁸³.

Ко всему сказанному следует прибавить еще, что и самый характер харьковского раскола не мало ослаблял успех православной миссии в борьбе с ним. Раскольники Харьковской епархии, – писал в 1865 году миссионер священник Севериан Сулима, – «так грубы и до того упорны, что не подают никакой надежды к возвращению в недра православной церкви, особенно при дарованной им в настоящее время свободе вероисповедания. Все это изведано мною горьким опытом. Несравненно, думаю, легче вести беседу относительно веры, с человеком диким, не имеющим никакого понятия о религии, нежели с упорным и грубым раскольником. Он, если и станет говорить с вами, то старается говорить грубо, с язвительною усмешкою, покачивая головою, или, если молчит, то значит он вас не слушает, или хотя и слушает, то не хочет понимать. А потому и семя слова Божия всегда надает на каменистую почву и никогда не может принести спасительного плода»¹⁰⁸⁴. Хотя устами священника С. Сулимы говорил видимо разочарованный миссионер, но тем не менее приведенные его слова заключают и правдивую характеристику современного ему харьковского старообрядчества.

Что касается сектантства, то оно во время управления преосв. Макария Харьковской епархией проявлялось здесь главным образом в виде двух крайних и закоренелых сект – скопчества и шалапутства¹⁰⁸⁵. Скопческая секта имела последователей особенно в Старобельском, Волчанском и Купянском уездах харьковской губернии. Благочинный третьего округа Старобельского уезда протоиерей Симеон Илларионов 21 сентября 1861 года доносил преосв. Макарию, что крестьянин слободы Городища Андрей Деревягин оказался оскопленным; по расследовании дела, было удостоверено, что семейство Деревягиных находилось в близких отношениях к семейству скопца Даниила Волошина, который состоял под судом раньше за оскопление себя. При этом прот. Илларионов прибавлял, что секта скопцов, не смотря на строгое отношение к ней закона, сильно распространяется в народе¹⁰⁸⁶. Несколько позже тот же благочинный доносил, что крестьяне слободы Поповки Андрей и Иаков Добрицкие оказались оскопленными¹⁰⁸⁷. Слобода Поповка, Старобельского уезда, служила, кажется, центром особенно сильного распространения скопческой секты. В 1863 году здесь было открыто целое общество скопцов, что в свое время произвело большое впечатление на всю Харьковскую епархию. Дело началось донесением приходского священника епархиальному начальству от 2 сентября 1863 года о пребывании в Поповке общества скопцов. Начальство поручило местному благочинному прот. Симеону Илларионову произвести точное дознание. Прот. Илларионов в своем донесении от 22 сентября 1863 года так передавал историю происхождения и утверждения скопческой секты в слободе Поповке. Скопчество первоначально, еще в 1827 году, было обнаружено в Беловодске. Благодаря энергическому совместному действованию духовенства и гражданского начальства, скопчество здесь скоро было уничтожено, но, как оказалось потом, не совершенно. Вскоре оно свило себе гнездо в слободе Поповке, находившейся в 15 верстах от Беловодска, и совершенно незаметно, скрытно существовало до 1845 г. Утверждению здесь скопчества не мало способствовала самая местность, где поселились скопцы. Дом, в котором они собирались для молений, находился на возвышенном месте, господствовавшем над всею окрестностью, при чем отсюда были видны все переулки селения. Кроме того, задняя стенка, прилегавшая к оврагу, покрытому рощей и ведущему в степь, имела секретную дверь, в которую сектанты всегда скрывались, при появлении полиции. В 1845 году секта была обнаружена и два главные коновода были сосланы в закавказский край. Через 4 года после того прот. Илларионов, по предварительному соглашению с полицией, успел было захватить на месте более 15 человек скопцов, в том числе их мнимого пророка, старобельского мещанина Сиропятина и сестру его, мнимую скопческую пророчицу. Два временных судебных отделения, производивших следствие, иное упустили из виду, на другое не обратили должного внимания, а главное, прекратив дознание пред Пасхою на 2 недели, дали возможность сектантам опомниться и сговориться. При своем богатстве, они успели удачно выйти из затруднения, были выпущены на свободу и оставлены только в подозрении. В течение десяти лет после того не принималось никаких мер против сектантов и они, пользуясь полною свободою, распространяли свое лжеучение. В 1863 году сектанты были, как сказано, вновь обнаружены и на этот раз преданы уголовному суду харьковской Судебной Палаты. 13 августа 1865 года два главаря поповских скопцов были сосланы в Сибирь, а прочие были освобождены, с оставлением в подозрении¹⁰⁸⁸. Дознание, произведенное Палатою, дало обильный материал для знакомства с сущностью лжеучения и устройства скопческого сектантского общества¹⁰⁸⁹.

Что касается шалапутской секты, то она существовала преимущественно в Купянском и Волчанском уездах харьковской губернии. Сущность этой загадочной секты трудно определить, по скудости и главное по неопределенности имеющегося у нас под руками материала. Сами харьковские священники и миссионеры, имевшие дело с этою сектою, отказывались в точности определить сущность учения шалапутской секты. Некоторые из них шалапутство отождествляли с скопчеством и называли его даже этим последним именем. Поэтому, можно, кажется, предполагать, что шалапутство, существовавшее в Харьковской епархии в шестидесятых годах XIX столетия, представляло только местную ветвь хлыстовско-скопческой секты. В пользу этого предположения говорят, по-видимому, и документальные данные. Напр., священник слободы Тополей Купянского уезда Александр Онисимов 10 января 1864 года доносил своему благочинному, что в его приходе замечены им шалапуты. Они сходны с Тамбовскими хлыстами: не едят мяса, не пьют вина, воздерживаются от супружеских сношений, имеют безобразные изможденные лица и отличаются наружным благочестием¹⁰⁹⁰. По донесению миссионера священника Севериана Сулимы от 26 августа 1864 года, в хуторе Амбарном, Козинской волости, Волчанского уезда открыто жили сектанты-шалапуты. Они не кушали мяса, не носили серег и монист, не пили водки, гнушались браком, чуждались всех тех, кто не исполнял этого, ни за что и ни к кому не ходили кумовать. «Можно думать», – прибавлял миссионер, – «что они даже скопятся»¹⁰⁹¹. По донесению прот. А. Капустина от 4 июля 1866года, в слободе Заводах под Волочанском оказатась секта скопцов. По произведенному потом дознанию, оказалось, что 1) скопцы эти не ели мяса, не носили серег и монист, не пили водки, разговор их был всегда монотонен, располагающий к умилению; 2) на допросе шалапут Феодоров показал, что, действительно, он оскоплен еще в 1862 году неизвестным ему человеком, встретившим его на пути из Коренной пустыни в г. Курск. Незнакомец попросил его, под предлогом утомления, отдохнуть, на что он согласился, и во время этого отдыха предложил ему выпить немного вина. Вино оказалось на вкус кислое и, когда он выпил его, то впал в бессознательное состояние и уснул. Спутник его, воспользовавшись этим временем, оскопил его. Проснувшись, Федоров не нашел уже своего незнакомого спутника¹⁰⁹². Миссионер священник С. Сулима 1 июня 1867 года доносил преосв. Макарию, что в слободах – Каменке и Тополях, Купянского уезда – оказалась секта скопцов. «Скопцы эти», – писал миссионер, – «принадлежал к секте шалапутов, называющих себя монахами, людьми духовными, а никак не душевными, по той единственно причине, что они не употребляют мясной пищи (плоти). Секта эта так скрытна, что сколько я ни старался проникнуть в её мистерии, не мог успеть в этом. Те, которые поступали в секту шалапутов и потом опять оставляли ее, рассказывают, что они, действительно, собираются по ночам для пения и молитвы, и что к ним приезжает на белом коне дух святой (простой мужик, хорошо одетый), но последних мистерий они и им не открывают, и в чем таковые состоят, им неизвестно. Между прочим, они говорят, что есть у шалапутов какие-то, по их выражению, – «тайные тайны», которые открываются одним только твердым в их веровании. Равным образом, нет возможности узнать, какие песни они поют при своих мистериях: говорят, что «псалмы», а какие именно, не знают»¹⁰⁹³. Характерно еще для знакомства с учением и устройством шалапутского сектантского общества следующее донесение священника слободы Козинки, Волчанского уезда, Павла Булгакова. «При поступлении моем на приход в слободу Козинку», – писал он, – «я услышал в народе слово «шалапуты», но что это за шалапуты, я только недавно, по говору народа, и по некоторым наружным признакам подозреваемых в шалапутстве, мог составить себе приблизительно ясное понятие об этой секте. Это, можно предполагать, – «скакуны». И именно: подозреваемые в этой секте носят одноцветную синюю, но больше черную одежду, девки и замужние женщины никогда не повязываются, как это в обычае у народа, а всегда покрываются платками, серег и бус не носят, горячих напитков не пьют и мяса не едят, мужчины не женятся, а девицы не выходят в замужество. Прочие таинства церковные и обряды христианские выполняются ими, за исключением, впрочем, обряда восприятия крещаемого от купели, в котором они никогда не участвуют. Храм Божий они посещают и даже замечено в них во время стояния в церкви особенное усердие к молению. Говорят, что у них под праздник бывают ночные собрания в хуторе Амбарном, отстоящем от приходской церкви в 5 верстах, куда они, будто бы, собираются для своих молений и совершения своих обрядов, – но верно ли это, Бог знает»¹⁰⁹⁴.

Таким образом, само духовенство, стоявшее в ближайших отношениях к народу, не знало в точности, в чем заключается собственно сущность шалапутской секты. Одни из священников отождествляли шаланутство с хлыстами, другие называли их скакунами, а иные считали их за скопцов. Вообще в Харькове не было ясного представления о сущности шалапутства. В письме преосв. Германа от 15 октября 1868 года к преосв. Макарию, находившемуся тогда в С.-Петербурге, между прочим, встречается такое замечание: «вчера (т.е. 14 октября 1868 года) было заседание совещательного комитета по делу о шалапутах. Следственная комиссия все таки не выяснила сущности их учения и, что всего страннее, оставила без расследования поступившие к ней заявления, что некоторые из шалапутов оскоплены. Комитет признал необходимым и истребовал положительных сведений по этому последнему пункту. Итак, дело опять затянется и конца ему не видно»¹⁰⁹⁵. Повторяем, что лично мы, на основании многих дел, прочитанных нами в архиве харьковской духовной консистории касательно шалапутской секты, пришли к такому заключению, что это был только местный толк одной и той же хлыстовско-скопческой секты. Кроме скопцов и шалапутов, в Харьковской епархии, во время управления ею преосв. Макария, существовала еще молоканская секта. По крайней мере, в 1863 году мы в числе других сектантских дел встречаем дело «о склонении прихожанином слободы Бараниновки Петром Юрченновым с семейством невестки своей в молоканскую секту»¹⁰⁹⁶. Других сведений о существовании в Харьковской епархии молоканства и о месте его распространения здесь мы не нашли в харьковском консисторском архиве. Можно думать, что молоканское лжеучение, обнаруженное в 1863 году в слободе Бараниновке, было отголоском давнего харьковского духоборчества.

Что касается собственно деятельности самого преосв. Макария в отношении к существовавшему в его время в Харьковской епархии сектантству, то оно кажется, не выходило из пределов принятия им предохранительных мер. Он следил за религиозно-нравственным состоянием своей паствы, назначали вполне благонадежных священников в места распространения сектантских заблуждений и, раз получал сведения об открытом появлении, или усилении вредных сект в известном приходе, давал знать об этом гражданскому начальству, которое уже и предавало законному суду последователей таких грубых и уродливых сект, как скопчество и шалапутство.

Для ближайшего и непосредственного знакомства с пастырской деятельностью епархиального духовенства и с религиозно-нравственным состоянием харьковской паствы преосв. Макарий ежегодно путешествовал по епархии. При обозрении церквей, он бывал внимателен и ревизовал всю приходскую отчетность до мельчайших подробностей, испытывал членов причта и даже прихожан – первых в знании ими церковного устава, а вторых – в знании ими основных догматов православной веры и общеупотребительных молитв. Насколько внимательна бывала ревизия преосв. Макария и на что он при этом обращал особенное внимание, – это можно видеть из архипастырских распоряжений, какими сопровождалась почти каждая поездка его по епархии. Так, напр., в 1861 году во время обозрения епархии, преосв. Макарий заметил и приказал исправить следующие недостатки: 1) в с. Соколицовке в Николаевской церкви Св. Дары были не напоены Кровию; 2) в Христорождественской церкви с. Гавриловки стены очень черные, так что их необходимо окрасить; 3) в Михаило-Архангельской церкви с. Пересечного побелка внешних стен церкви осыпалась: их следует побелить; 4) в Николаевской церкви с. Новой Рябины внутри церкви оказались в стенах очень большие щели, штукатурка осыпалась и вокруг церкви ограда была устроена из хворосту; 5) в Преображенской церкви г. Ахтырки Св.Дары оказались совсем не напоенными Св. Кровию; 6) в Вознесенской церкви с. Бобрика Св. Дары также были не напоены Св. Кровию; 7) в с. Бездрике Михайловская церковь очень ветха: предложено устроить новую и 8) в Феодоровской церкви с. Тучного Св. Дары прошедшего года найдены очень тусклыми¹⁰⁹⁷. Подобным образом, во время обозрения епархии в 1862 году преосв. Макарием были замечены следующие недостатки: 1) в Малой Писаревке церковь очень ветха и темна, иконостас очень ветх и Св. Дары не напоены Кровию; 2) в Успенской церкви с. Вольного иконостас очень ветхий и Св. Дары не напоены Кровию; 3) в Покровской церкви села Пожней Св. Дары также найдены не напоенными Св. Кровию и 4) Николаевская церковь с. Золочева найдена неблаговидною внутри и снаружи – штукатурка и краска совершенно осыпались¹⁰⁹⁸. Во вторую ревизию епархии в том же году преосв. Макарий заметил следующие недостатки: 1) Дмитриевская церковь с. Золотого Колодезя найдена очень некрасивою, темною и нечисто содержащеюся и 2) при Вознесенской церкви с. Никифоровки Св. Дары оказались не напоенными Св. Кровию и метрические книги не написанными¹⁰⁹⁹. Во время обозрения епархии в 1868 году преосв. Макарий, между прочим, заметил следующие недостатки: 1) около Покровской церкви с. Безлюдовки оказался врытый в землю столб, на котором железными пробоями была укреплена железная кружка для сбора пожертвований, по словам священника, без разрешения начальства, а благочинный отказался незнанием – было ли дано разрешение на устройство этой кружки, или нет; 2) в Михайловской церкви с. Шубиной левая стена склонилась в сторону, в алтаре замечена течь; 3) церковь с. Великой Камышевки оказалась очень ветхою, иконы в ветхом иконостасе склонились и направо и налево, около церкви замечен столб с кружкою для сбора пожертвований, поставленный без разрешения начальства, у священника Лащенкова замечена сильная дрожь в голове и руках, почему ему тут же было запрещено священнослужение и 4) в Троицкой церкви с. Крюкова книги церковные оказались не скрепленными и не припечатанными благочиннической печатью¹¹⁰⁰.

В своих ревизиях епархиальных церквей преосв. Макарий был неутомим и ежегодно предпринимал путешествия по епархии не менее двух раз, а иногда путешествовал три и четыре раза. Так уже в первый год своего служения в Харькове он трижды обозревал епархию в течение более 14 дней: в июне, 9–20 августа и 24–28 сентября. За это время он, по собственному его свидетельству, – «на протяжении 1420 верст пути посетил значительнейших мест 14 (города – Богодухов, Ахтырку, Сумы, Лебедин, Валки, Чугуев, Изюм, Змиев, Купянск, зашт. гор. Славянск, монастыри: Троицкий, Ахшрский, Преображенский-Купянский, Успенский-Святогорский, Вознесенский-Хорошевский, Николаевский-Верхохарьковский). В церквах Ахтырки, Сум, Изюма и Славянска, по случаю посещения их в воскресные и праздничные дни, и во всех монастырях были служения с произношением поучительных слов и бесед, а в Святогорском монастыре заложен соборный храм, в Новогеоргиевске, Купянского уезда, освящена церковь, не оставлены были без служения и другие церкви в воскресные и праздничные дни. Всего осмотрено было 145 церквей со всеми принадлежностями их»¹¹⁰¹. В следующем (1860) году преосв. Макарий обозревал епархию 4 раза: а) 7–13 мая, когда осматривал церкви Харьковского и Змиевского уездов, при чем служил в разных местах 8, 9, 11 и 12 мая; б) 18–26 июня, когда осматривал церкви Харьковского, Волчанского, Купянского и Чугуевского уездов, при чем служил 19, 20, 22, 23 и 25 июня; в) 17–20 июля, когда обозревал церкви Змиевского и Купянского уездов и г) 12–23 августа, когда осматривал церкви Изюмского, Чугуевского, Купянского и Харьковского уездов, при чем служил 12 – в Славянске, 15 и 16 освящал храм в Святогорском монастыре, 18 освящал храм в Семеновке, 21 в с. Надеждине¹¹⁰². В 1861 году преосв. Макарий дважды путешествовал по епархии: 7–12 июня и 12–27 августа¹¹⁰³. «На протяжении 1798¹/₂ верст», – писал он в своем отчете Св. Синоду за этот год, – «было осмотрено мною 185 церквей со всеми их принадлежностями. При сем в местах, более значительных, а именно в городах: Богодухове, Ахтырке, Сумах, Старобельске, Беловодске и Купянске и в монастырях: Преображенском Старохарьковском, Свято-Троицком ахтырском, Успенском Святогорском, Вознесенском Хорошевском и Вознесенском Верхохарьковском, по случаю посещения их в воскресные дни, совершены были архиерейские служения с произнесением приличных поучительных слов и бесед, в слободе же Котельве, Ахтырского уезда, и с. Должике, Харьковского уезда, освящены мною церкви – в первой новая, устроенная на место сгоревшей, во втором – возобновленная владельцем кн. Трубецким. Были также архиерейские служения и в некоторых сельских церквах, когда обозрение их случалось в воскресные и праздничные дни»¹¹⁰⁴. В 1863 году преосв. Макарий трижды обозревал епархию: а) 16–23 мая; б) 25 июня-5 июля и в) 10–20 августа, и на это обозрение употребил 27 дней, из коих в 22 дня были совершены им архиерейские богослужения¹¹⁰⁵; в 1864 году – он обозревал епархию дважды (28 июня-5 июля и 11–17 августа), на что было употреблено им 15 дней, при чем 9 дней были архиерейские служения¹¹⁰⁶. В 1865 г. преосв. Макарий обозревал епархию 4 раза: а) 21–26 мая; б) 10–18 августа; в) 18–19 сентября и 22–24 октября¹¹⁰⁷; в 1866 году – однажды (9–20 августа)¹¹⁰⁸, в 1867 году – трижды (1–7 июня, 29 июля – 2 августа и 27 августа – 3 сентября)¹¹⁰⁹, и, наконец, в 1868 году·– дважды (1–8 мая и 1–5 июля)¹¹¹⁰.

Во время обозрения епархии преосв. Макария постоянно сопровождал ключарь кафедрального собора, протоиерей Малиновский. Этому последнему он, кажется, поручал осматривать и проверять письменную церковно-приходскую отчетность. Он же вел и запись всех замечаний, какие делал архипастырь на самых местах ревизии. На основании прежде установившегося обыкновения, в первое время харьковское духовенство встречало своего архипастыря, во время путешествия его по епархии, приветственными речами, которые отличались большею частью многословием и льстивым тоном. Преосв. Макарий в первый же год своего управления Харьковской епархией прекратил такое обыкновение, весьма не нравившееся ему. 7 июля 1859 года он дал харьковской духовной консистории следующее предложение: «во время обозрения мною епархии, в минувшем июне месяце, некоторые священники, ни мало не предварив меня, произносили предо мною речи, содержавшие в себе, по обычаю, выражения лести. Предлагаю консистории объявить по епархии, чтобы впредь никто из священнослужителей не позволял себе говорить мне, при обзоре епархии, никаких речей»¹¹¹¹.

В первые годы своего пребывания в Харькове преосв. Макарий труды управления такою обширною епархией, как харьковская (всех церквей в ней было к 1867 году – 777)¹¹¹², нес один. Только уже в самом конце своего служения в Харькове он получил себе сотрудника в этом деле. 15 июня 1866 года Св. Синод предложил ему, не пожелает ли он иметь у себя викария. Преосв. Макарий с благодарностью принял предложение Св. Синода и тогда же наметил в сотрудники себе настоятеля Юрьевского монастыря, Новгородской епархии, архим. Германа¹¹¹³. 9 ноября того же года было, действительно, учреждено сумское викариатство в Харьковской епархии¹¹¹⁴ и на это место 12 декабря, согласно желанию преосв. Макария, был назначен архим. Герман¹¹¹⁵. 1 февраля 1867 года он приехал в Харьков и «очень понравился» преосв. Макарию, при первом же свидании с ним, по его собственному свидетельству¹¹¹⁶. Предложением своим, данным консистории 29 июля 1867 года, преосв. Макарий предоставил своему викарию принимать и решать просьбы: а) от всех лиц, ищущих причетнических мест в селах и городах, за исключением г. Харькова; б) от всех причетников, желающих перемещения, посвящения в стихарь и вступления в брак; в) от всех диаконов, состоящих на причетнических вакансиях и желающих перемещения на такие же вакансии; г) от всех священнослужителей, низведенных в причетники и ищущих себе причетнических мест и д) от желающих занимать должности просфорень»¹¹¹⁷. Кроме того, преосв. Макарий поручал своему викарию обозрение церквей епархии в 1867 и 1868 годах и передавал на предварительное рассмотрение его все важнейшие дела по епархиальному управлению. В своих решениях он большею частью соглашался с мнениями преосв. Германа. Во время присутствования в Св. Синоде с сентября 1868 года преосв. Макарий предоставил своему викарию исполнение всех текущих дел по епархиальному управлению с тем, чтобы важнейшие из них и все дела по духовно-учебным заведениям присылались ему в С.-Петербург на утверждение.

(Общее состояние духовно-учебных заведений Харьковской епархии пред вступлением преосв. Макария на Харьковскую архиерейскую кафедру. Отношение преосв. Макария к семинарскому правлению до введения устава 1867 года; ректоры семинарии; ревизия семинарии в 1858 году. Заботы преосв. Макария об улучшении материального быта духовно-учебных заведений Харьковской епархии; воззвание его к духовенству и церковным старостам 1 марта 1866 года. Заботы преосв. Макария о приспособлении зданий семинарии и духовных училищ к требованиям устава 1867 г. Введение административной части устава 1867 г. в духовно-учебных заведениях Харьковской епархии; пожертвование преосв. Макария по этому поводу; заботы его об устройстве педагогического и распорядительного собраний семинарского правления по уставу 1867 года и отношение его к деятельности этих собраний; устройство училищных правлений по уставу 1867 г. и отношение к ним преосв. Макария. Полное введение нового устава в духовно-учебных заведениях Харьковской епархии и речь преосв. Макария 6 сентября 1868 года по этому поводу. Отношения преосв. Макария к Харьковскому училищу девиц духовного звания).

Во время управления преосв. Макария Харьковской епархией в этой последней существовали следующие духовно-учебные заведения: семинария, три низших мужских училища – харьковское, ахтырское и купянское и одно женское училище девиц духовного звания.

Духовная семинария и низшие мужские духовные училища Харьковской епархии ко времени прибытия в Харьков преосв. Макария, благодаря заботам о них прежних харьковских архипастырей, находились в сравнительно благоустроенном состоянии, за исключением, пожалуй, материальной стороны, которая оставляла желать весьма многого. Все названные сейчас духовно· учебные заведения до 1867 года находились под действием устава первоначально введенного в них еще в 1817 году и, потом несколько измененного в 1840 и 1851 годах. В отношениях своих к этим заведениям преосв. Макарий строго руководился указаниями и требованиями устава.

Так как и семинарией, и низшими мужскими духовными училищами заведовало тогда непосредственно семинарское правление, которым, в свою очередь, руководил главным образом ректор семинарии, то и преосв. Макарий прежде и больше всего обращал внимание на деятельность семинарского правления. Он весьма внимательно следил за деятельностью его и требовал, чтобы она совершенно согласовывалось с правилами устава и чтобы каждое постановление его основывалось на этих правилах. Между прочим, на представлении семинарского правления от 23 сентября 1861 года о том, чтобы правлению дозволено было писать журналы свои без приведения всех справок, преосв. Макарий 28 числа того же месяца написал: «на то, чтобы семинарское правление впредь представляло мне свои мнения без надлежащих справок, не могу дать своего согласия»¹¹¹⁸. В особенности же преосв. Макарий требовал от семинарского правления строгой исполнительности и точной аккуратности в ведении дел по управлению семинарией и училищами. Но с этой стороны правление Харьковской семинарии на первых порах его совершенно не удовлетворяло.

Оно отличалось крайнею медленностью и неисправностью, пополняя некоторые самые срочные дела иногда через несколько месяцев после законного срока. Преосв. Макарий сначала ограничивался словесными внушениями ректору семинарии касательно более аккуратного ведения дел по правлению. А так как этот последний в объяснение крайней медленности и неисправности в ходе дел по семинарскому правлению ссылался на многочисленность своих обязанностей и занятий, то преосв. Макарий сначала исходатайствовал ему у Св. Синода увольнение от профессорской должности¹¹¹⁹, а потом уволил его от должности благочинного монастырей и цензора проповедей по г. Харькову¹¹²⁰. Однако же и после того не прекратилась медленность в ходе дел семинарского правления. Тогда преосв. Макарий начал на самых журналах семинарского правления делать строгие замечания как всему правлению, так, в частности, и его председателю, ректору семинарии. Напр., на журнале семинарского правления от 5 декабря 1863 года преосв. Макарий обращал внимание ректора семинарии на крайнюю медленность и неисправность в ходе дел по правлению, несмотря на неоднократные словесные напоминания и внушения ему, и требовал представить письменное объяснение о происходящих беспорядках в ведении дел семинарского правления. По получении этого объяснения, преосв. Макарий 11 декабря того же 1863 года положил на нем следующую резолюцию: «с крайним сожалением прочел я эти объяснения семинарского правления, частью неосновательные, частью неверные, а вообще неудовлетворительные: предлагаю семинарскому правлению впредь строго держаться семинарского устава и последовавших за ним постановлений относительно правительственной части в семинарии. Не лишним нахожу заметить, что эта бумага представлена мне не 9 декабря, как помечено на ней, a 11 декабря. Впредь не допускать такой неточности». Вскоре после того, именно 14 декабря на представленном ему в тот день журнале семинарского правления он положил следующую резолюцию: «исполнить. Но так как все, рассмотренные здесь прошения учеников о принятии их в семинарию, поданы еще в начале настоящей – сентябрьской трети, и им следовало тогда же объявить, будут ли они приняты или не будут, а между тем семинарское правление вздумало только к концу сентябрьской трети рассмотреть эти просьбы и положить на них решения: то такое неодобрительное действие семинарского правления поставляется ему на вид, как вопиющее свидетельство невнимательности его к нуждам учеников и неисправности, тем более, что о решении этих просьб, из коих многие были поданы на мое имя, я многократно напоминал и подтверждал ректору семинарии»¹¹²¹. В то же время внезапная ревизия, назначенная преосв. Макарием, открыла много беспорядков и по экономической части семинарии. Сделав некоторые распоряжения относительно устранения этих беспорядков, но вместе с тем окончательно убедившись, что своею личною властью он ничего не может сделать для приведения в должный порядок административной части в семинарии, преосв. Макарий решил довести до сведения Св. Синода о беспорядках, существующих в харьковском семинарском правлении.

Донесение это от 10 января 1864 года очень ярко изображает картину беспорядочности, господствовавшей тогда в харьковском семинарском правлении. «В представлениях моих Св. Синоду от 28 октября и 10 ноября 1863 года», – писал преосв. Макарий, – «я уже имел честь сказать мимоходом несколько слов о неисправностях здешнего семинарского правления. Ныне нахожусь вынужденным донести о том же предмете подробнее и обстоятельнее. Правительственная часть в Харьковской семинарии идет весьма медленно и неисправно»... Затем преосв. Макарий приводил множество примеров в подтверждение последних своих слов. Вот, некоторые из них. Журналом семинарского правления от 6 февраля 1861 года, утвержденным в свое время архиереем, положено было ходатайствовать пред высшим начальством об увольнении от должности учителя иконописания Попова и о назначении на его место Степанова, журнал этот оставался неисполненным до момента написания настоящего представления в Св. Синод и, таким образом, один наставник был уволен, а другой проходил свою должность более 2 лет без утверждения высшего начальства. – 4 июня 1863 года преосв. Макарий, на основании распоряжения Св. Синода предложил семинарскому правлению немедленно составить проект раздела 900 руб. из остаточных сумм между наставниками училищ Харьковской епархии. Предложение это оставалось неисполненным целых 5 месяцев, так что наставники училищ несколько раз и словесно и письменно обращались к преосв. Макарию с просьбою поскорее выдать им пособие; семинарское правление исполнило его предложение только 12 ноября 1863 года после того, как он пригрозил донести об этом до Сведения Св. Синода. – Во исполнение указа Св. Синода от 18 февраля 1863 года преосв. Макарий немедленно дал предложение семинарскому правлению, чтобы из наставников семинарии были составлены два комитета для рассмотрения присланного при означенном указе нового проекта устава духовных семинарий с приложениями к нему, именно один комитет из наставников духовного звания под председательством ректора семинарии, а другой из наставников светских. Последний комитет с усердием и довольно скоро исполнил данное ему поручение, а первый – даже и не состоялся. – При купянском духовном училище открылись учительские вакансии – одна 3 сентября 1862 года, а другая 24 июня 1863 года. Не смотря на то, что прошения на эти вакансии были поданы своевременно, и не смотря на неоднократные напоминания преосв. Макария, семинарское правление приняло меры к замещению вакансий только 16 декабря 1863 года после угрозы преосв. Макария донести об этом Св. Синоду. В заключение преосв. Макарий указывал на то, что, вследствие неправильного хода дел в семинарском правлении, нравственно-воспитательная и экономическая части в Харьковской семинарии также оставляли желать весьма многого. «Мне кажется», – замечал он в одном месте своего донесения, – «что если бы семинарское начальство более заботилось о нуждах учеников, то оно нашло бы возможность хотя не разом, а исподволь и в продолжение нескольких лет понемногу исправить многие недостатки по семинарии и никак не допустило бы почти всей экономической части в семинарии до такого жалкого состояния». Недостаток нравственно-воспитательного надзора в харьковской семинарии преосв. Макарий также объяснял расстройством дел в семинарском правлении и недостатком согласия между начальствующими лицами в семинарии¹¹²².

Вследствие этого представления преосв. Макария, 31 марта 1864 года ректором Харьковской духовной семинарии был назначен инспектор Казанской духовной Академии, архим. Вениамин Платонов¹¹²³. Хотя он, по свидетельству историка Казанской духовной Академии, и не чувствовал особенного расположения к административной деятельности¹¹²⁴, но тем не менее он был всегда точным исполнителем своих обязанностей и распоряжений своего архипастыря, который сам и выпросил его себе в ректоры Харьковской семинарии¹¹²⁵. При нём установился порядок в административной части Харьковской семинарии. Только в самых редких случаях преосв. Макарий должен был обращать внимание семинарского правления на неисправность в ходе дел его. Так, напр., на журнале правления от 20 августа 1866 года, заключавшем в себе просьбу произвести ремонтировку в семинарских зданиях, преосв. Макарий 23 августа того же года положила такую резолюцию: «поставляется на вид семинарскому правлению, что оно не озаботилось своевременно в продолжение каникул, длившихся 4 месяца, окраской и вообще обновлением необходимой мебели для учеников, а приступает к этому только за десять дней до срока, когда должны собраться ученики в семинарию»¹¹²⁶. Точно также на списке исключенных учеников семинарии преосв. Макарий 4 февраля 1867 года заметил, между прочим, в своей резолюции: «не могу не обратить внимания семинарского правления на то, что оно представило мне этот список на утверждение слишком поздно, к немалой невыгоде учеников, исключаемых из семинарии»¹¹²⁷.

Так внимательно следил преосв. Макарий за ходом дел в семинарском правлении, которому до 1867 года были подчинены и все низшие мужские духовные училища Харьковской епархии и от деятельности которого, следовательно, в значительной степени зависело правильное течение внутренней жизни всех духовно-учебных заведений епархии. Не ограничиваясь однако же этим, он непосредственно вникал в жизнь духовно-учебных заведений, несколько раз в течение года посещал семинарию и не менее раза посетил за время своего пребывания в Харькове все мужские духовные училища епархии.

В частности, с Харьковской семинарией преосв. Макарий близко познакомился вскоре же после своего прибытия в Харьков, так как в 1859 году ему было поручено Св. Синодом произвести ревизию этой семинарии. Позволительно будет, кажется, при этом заметить, что незадолго пред тем Харьковская семинария была переведена на новое место и в новые здания. До 1849 года она помещалась в нынешнем корпусе харьковского духовного училища и в зданиях бывшего харьковского коллегиума. По ходатайству преосв. Иннокентия, признававшего эти здания тесными и неудобными для семинарии, Св. Синод отпустил на устройство новых семинарских зданий на т. н. Холодной горе за Харьковом 150.000 руб. сер. Под наблюдением архиеп. Филарета (Гумилевского), новые здания семинарии были окончены в Начале 1849 года и к Пасхе этого года Харьковская семинария была переведена в свои новые, просторные и красивые здания¹¹²⁸. Оба сейчас упомянутые предшественника преосв. Макария по харьковской архиерейской кафедре весьма внимательно относились к семинарии и принимали, со своей стороны, все возможные меры к лучшему её устройству. Неудивительно, поэтому, если ревизия Харьковской семинарии, произведенная преосв. Макарием летом 1859 года, дала в общем благоприятные результаты. В своем отчете Св. Синоду об этой ревизии он, между прочим, доносил, что 1) нравственность воспитанников Харьковской духовной семинарии заслуживает полного одобрения; 2) замеченные им беспорядки по хозяйственной части, с назначением нового эконома, совершенно теперь устранены, и 3) учебная часть вообще в Харьковской семинарии находится в очень хорошем состоянии; хотя из ответов и сочинений учеников можно видеть, что в них более развита память, нежели рассудок и что они рабски придерживаются заученного и мало показали навыка выражать мысли своими словами. Вследствие такого отчета Св. Синод 25 февраля 1860 года поручил преосв. Макарию распорядиться, чтобы наставники Харьковской семинарии как при изложении уроков ученикам, так равно и при требовании от них отчета, всего более заботились о развитии их рассудка и приучали бы их к ясному и точному изложению своих мыслей не только на письме, но и на словах. С особенною похвалою преосв. Макарий отзывался в своем отчете о деятельности преподавателей семинарии: Павлова, Черняева, Мишты и Вышемирского¹¹²⁹.

Во все остальное время до 1867 года не видно никаких особенно важных распоряжений преосв. Макария касательно постановки учебной и нравственно-воспитательной части по семинарии и по мужским духовным училищам Харьковской епархии¹¹³⁰. Быть может, это зависело отчасти от того, что в это время пересматривался уже устав средних и низших духовно-учебных заведений, почему он и мог считать преждевременным и неуместным делать со своей стороны какие-либо распоряжения и принимать вообще какие-либо меры по учебно-воспитательной части в духовно-учебных заведениях своей епархии. Но за то с особенным усердием и с особенною энергией он заботился в это время об улучшении материального быта названных сейчас заведений. Еще в первые годы своего управления Харьковской епархией он стал заботиться об увеличении свечного церковного дохода, который служил тогда главным источником для позаимствования средств на улучшение духовно-учебных заведений как всех вообще, так, в частности, и Харьковской епархии. Между прочим, определением своим от 18 августа – 7 сентября 1864 года Св. Синод выразил признательность преосв. Макарию за просвещенную и пастырскую заботливость и старание об увеличении церковно-свечного дохода во вверенной ему епархии; увеличение было обнаружено за 1860 год, т.е, за первый год управления преосв. Макария Харьковской епархией, при чем, – говорилось в синодальном определении, – «свечной сбор составляет главный источник дохода для покрытия постоянно возрастающих расходов на содержание духовно-учебных заведений». На этом синодальном определении преосв. Макарий доложил следующую резолюцию 29 октября 1864 года: «представить справку, кто из о.о. благочинных представил более свечной суммы за означенный год». По получении же этой справки, он 4 ноября того же года распорядился «объявить благодарность за особенную заботливость и содействие к увеличению свечного дохода в 1860 году благочинным – прот. Костичу и священнику А. Иларионову и бывшему благочинному священнику Одринскому, со внесением этого в их послужные списки¹¹³¹.

Вскоре после того вполне выяснилось, что улучшение материального быта духовно-учебных заведений может быть достигнуто только путем изыскания местных епархиальных средств. 21 декабря 1864 года, между прочим, состоялось определение Св. Синода о том, что весь излишек свечных и венчиковых доходов мог быть без всякого препятствия употребляем на увеличение содержания наставников и воспитанников духовно-учебных заведений епархии и на покрытие других расходов по содержанию последних. Вследствие такого определения Св. Синода, преосв. Макарий тогда же распорядился пригласить благочинных и епархиальное духовенство и особенно церковных старост «усугубить старание о возможно большем увеличении доходов от продажи свечей в церквах, имея в виду, что излишек приращения будет обращен на улучшение как наставников, так и воспитанников местных епархиальных духовно-учебных заведений, которые так ощутительно и настоятельно нуждаются в этом пособии»¹¹³².

Независимо от этого, вскоре выяснилось, что духовно-учебные заведения тех епархий, которые примут решительные меры к улучшению своих духовно-учебных заведений местными средствами, будут скорее других преобразованы по новому уставу. Тогда преосв. Макарий начал серьезно размышлять об изыскании местных средств к улучшению материального быта духовно-учебных заведений Харьковской епархии. В пору глубоких дум об этом предмете он, между прочим, получил отношение синодального обер-прокурора от 30 июля 1865 года се указанием именно на необходимость изыскания местных средств к улучшению духовно-учебных заведений и с приложением записки об увеличении способов содержания духовно учебных заведений Астраханской епархии посредством возвышения цен на церковные свечи. Преосв. Макарий на этом отношении положил такую резолюцию: «составить комиссию для изыскания средств к улучшению быта духовно-учебных заведений Харьковской епархии. Членами комиссии назначаются: со стороны этих заведений – ректоры семинарии и харьковского училища, проф. Черняев и учитель Макухин; со стороны епархиального духовенства – протоиереи: Щероцкий, Познанский и Чижевский и эконом архиерейского дома. Комиссия приступит к делу немедленно».

Комиссия, действительно, 1 сентября 1865 года принялась за исполнение данного ей поручения. Труды предварительных своих соображений она разделила на две половины: крайние и настоятельные нужды местных духовно-учебных заведений и изыскание местных способов к удовлетворению этих нужд. Первую часть труда взяли на себя, как и следовало, представители семинарии и училищ, а вторую – представители епархиального духовенства.

Первые, вникнув во все подробности положения учащих и учащихся, пришли к такому заключению, что необходимо обратить внимание, прежде всего, на быт наставников и воспитанников, как настоятельно и преимущественно требующих пособия. По их убеждению 1) каждому семинарскому преподавателю следовало дать оклад жалованья не менее 600 р., а каждому учителю училища – не менее 300–400 р. с.; кроме того, принимая во внимание немалые труда и занятия по исполнению других начальнических и наставнических второстепенных обязанностей, за которые до настоящего времени полагалось самое ничтожное вознаграждение, они признали совершенно справедливым увеличить оклады жалованья и по этим должностям, соразмерно трудам и занятиям; 2) штатной суммы на каждого полнокоштного воспитанника до того времени полагалось 34 р. 28 к. в семинарии и 22 р. 84 к. в училище, а на полукоштного – в семинарии и училище вдвое меньше. Такая сумма, при существовавшей тогда дороговизне на все жизненные потребности, признана была до крайности бедною и скудною, достаточною на одно только прокормление воспитанников. Дефицит по содержанию полнокоштных и полукоштных воспитанников восполнялся до того времени взносом платежа с своекоштных воспитанников 30–60 руб. в год. Такая крайняя мера была признана неудобною и неприятною для начальства, тягостною для пансионеров и их родителей. Вообще количество окладов на содержание учеников по штату 1836 года, было признано решительно недостаточным в виду постоянного увеличения числа воспитанников и возрастания цен на все. Для блага сирот и нуждающихся в казенном пособии и для облегчения пансионеров признано было необходимым возвысить оклад на содержание воспитанников семинарии до 70 руб., а училищ до 50 р., прибавив самое число окладов до 50 во всех духовно-учебных заведениях Харьковской епархии; наконец, 3) представители от духовно-учебных заведений признали решительно необходимым увеличить сумму на содержание всех училищных зданий, училищных больниц и библиотек и на приобретение учебных пособий. Делая такое заявление, представители духовно-учебных заведений, по собственному их выражению, – «имели в виду для пользы и блага заведений увеличить оклады настолько, чтобы они соответствовали, по крайней мере, действительным расходам. При таком только условии можно ожидать и требовать от училищных начальств удовлетворительного содержания порученных им заведений: полумеры, незначительные прибавки по некоторым частям, не удовлетворяя всем нуждам и требованиям заведений, не улучшат, как следует, быт воспитателей и воспитанников, а начальства несвободны будут по-прежнему от незаслуженных взысканий и укоров в неблагонамеренности и неумении содержать свои заведения в надлежащем благоустроенном виде». – Нельзя здесь не заметить, что желания представителей духовно-учебных заведений Харьковской епархии, предъявленные ими в комиссию по изысканию местных средств на улучшение этих последних, были, действительно, самые скромные и умеренные .

Между тем, представители от епархиального духовенства не сошлись между собою по вопросу об источниках, откуда могли-бы быть позаимствованы средства для улучшения содержания духовно-учебных заведений, и представили в комиссию три отдельные записки по этому предмету. Комиссия в общем заседании, рассмотрев мнения представителей от духовно-учебных заведений и от епархиального духовенства и сведя вместе все отдельные мнения, признала необходимым с 1 января 1866 года увеличить содержание воспитанников и наставников, оставив, в случае недостатка проектированных комиссией дополнительных средств все другие статьи но содержанию духовно учебных заведений при прежних окладах. Что же касается источников, из каких могли бы быть позаимствованы эти дополнительные средства, то главными из них комиссия признала следующие: а) свечную прибыль и отделение известного процента кошелькового и кружечного сборов в пользу духовно-учебных заведений и б) отделение половинной части суммы, собиравшейся в епархии на улучшение быта православных поклонников в Палестине, в пользу тех же заведений.

Журнал со всеми указанными частными мнениями членов и общим своим заключением комиссия представила 23 октября 1865 года преосв. Макарию, который положил на нем следующую резолюцию: «по важности этого дела и по настоятельной его потребности, предлагаю консистории заняться им в первом своем заседании и немедленно представить мне свое мнение».

Харьковская духовная консистория 28 октября 1865 года рассмотрела все мнения и предположения временной комиссии по вопросу об улучшении быта местных духовно-учебных заведений и положила предварительно потребовать от семинарского и училищных начальств сведений о том, сколько именно получает содержания каждый из начальников и наставников семинарии и училищ и во сколько обходится годичное содержание как полнокоштных, так и полукоштных воспитанников семинарии и училищ. Получив эти сведения, консистории 12 ноября 1865 года приступила к обстоятельному и окончательному рассмотрению дела. Некоторые из проектированных временною комиссией источников для изыскания дополнительных средств на улучшение быта духовно-учебных заведений, как, напр., увеличение цен на продаваемые в церквах свечи, прекращение раздробительной продажи свечей в частных лавках, настоятельное требование от причтов высылать сполна в епархиальное управление всю свечную прибыль и ходатайство об обращении всей прибыльной свечной суммы по Харьковской епархии в пользу местных духовно-учебных заведений консистория признала или неудобными, или несостоятельными, или неуместными, или бесполезными. Поэтому, с своей стороны, консистория все внимание остановила на следующем способе. По её мнению, от всех вообще церковных доходов и сборов следовало отчислять известную часть специально в пользу духовно-учебных заведений Харьковской епархии, В своем мнении консистория исходила из того положения, что остаток кошельковых и кружечных сумм в Харьковской епархии из года в год превышал 100.000 р. с., так что на каждую церковь в общем этого остатка приходилось приблизительно по 180 руб. По мнению консистории, необходимо было, без всякого промедления, пригласить все епархиальное духовенство и церковных старост к отчислению из всех церковных доходов известной части на улучшение быта семинарии и училищ. Всего, по расчету консистории, должно было быть собрано по епархии таким образом до 10.825 р. с. Деньги эти должны были записываться в церковных приходо-расходных книгах особою статьёй: «на улучшение содержания духовно-учебных заведений» и чрез благочинных представляться в консисторию по-полугодично для передачи в семинарское правление. А так как, – прибавляла к этому консистория, – «предположенною мерою не совсем еще обеспечивается содержание духовно-учебных заведений Харьковской епархии, с другой стороны, по непредвиденным причинам может быть и недочет в ожидаемой от церквей сумме: то предложить всем благочинным обратить внимание на свечную продажу всех вообще церквей, а в особенности тех, в которых существуют прославленные иконы и куда в большом числе стекаются богомольцы; при чем чрез благочинных же известить епархиальное духовенство, что весь излишек свечной прибыльной суммы, какой будет поступать во все последующие годы, начиная с 1866 года, с разрешения высшего духовного начальства, будет обращаем исключительно в пользу семинарии и духовных училищ Харьковской епархии».

16 ноября приведенное определение консистории было утверждено преосв. Макарием, а 22 ноября он просил обер-прокурора Св. Синода ходатайствовать «как об утверждении предположений Харьковского епархиального начальства, так и о разрешении оставлять на будущее время весь излишек свечной прибыльной суммы, какой может быть сверх поступающей ныне, на нужды духовно-учебных заведений Харьковской епархии, по усмотрению епархиального начальства, без особых ежегодных представлений об этом высшему начальству. 1 марта 1866 года синодальный обер-прокурор уведомил преосв. Макария, что Св. Синод определением своим ¹⁹/₃₁ января 1866 года разрешил ему привести в исполнение предположения Харьковского епархиального начальства об улучшении духовно-учебных заведений местными средствами, с 1 января 1866 года на три года в виде опыта.

В тот же день, т.e. 1 марта 1866 года преосв. Макарий обратился с следующим воззванием к духовенству и церковным старостам Харьковской епархии: «возлюбленные о Господе отцы и братия! Всем вам известно, в каком жалком положении находится экономическая часть в духовно-учебных заведениях нашей епархии, как и других, по недостатку средств. Желая, хотя сколько-нибудь, пособить этому вопиющему горю, я в августе минувшего года составил комитет из лиц епархиального и училищного ведомства и поручил ему войти в соображения об изыскании способов для улучшения материального быта нашей епархиальной семинарии и наших училищ. Соображения комитета были подвергнуты потом тщательнейшему пересмотру и обсуждению в местной духовной консистории. И таким образом выработался проект, который и представлен был мною от 22 ноября прошедшего года в Святейший Правительствующий Синод чрез посредство г. обер-прокурора Св. Синода. Ныне его сиятельство, г. обер-прокурор, в отношении своем от 17 февраля, изволил сообщить мне состоявшееся по моему представлению определение Св. Синода. Чтобы вы могли лучше и в подробностях ознакомиться как с сущностью, так и со всем ходом дела, предлагаю вам при сем и мое отношение к г. обер-прокурору Св. Синода и отношение его сиятельства ко мне. Из этих отношений вы увидите, что теперь исключительно от вас зависит улучшение материального быта тех учебных заведений, в которых некогда воспитывались вы сами, а ныне воспитываются ваши дети, и улучшение содержания тех почтенных лиц, которые трудятся над воспитанием и образованием ваших детей и приготовлением достойных пастырей для всей нашей епархии. Увидите, что от вас ожидают пожертвования не из ваших собственных средств, но из доходов церковных, назначенных вообще на удовлетворение разнообразных потребностей церкви: а кто-ж из вас не согласится, что приготовление духовных пастырей составляет одну из самых существенных и главнейших её потребностей? Увидите, что пожертвования предполагаются не от одних сельских церквей, но и от городских, и не от церквей только, но и от монастырей епархии, что мера этих пожертвований определена с возможною справедливостью, и вообще отнюдь не может быть названа высокою и обременительною, и что, наконец, за надлежащим употреблением ваших пожертвований из церковных и монастырских доходов вы будете наблюдать сами чрез избранных вами благонадежных уполномоченных. Указывая вам на все эти обстоятельства и вместе исполняя волю Св. Синода и желание собственного сердца, я не только приглашаю вас, возлюбленные о Господе отцы и братия, но и усерднейше прошу выразить ваше живое сочувствие тому, что так близко каждому из вас и так дорого для всей нашей епархиальной церкви, и отозваться полным согласием на мое пастырское воззвание. Бог любви и мира да благословит вас всех и да подвигнет сердца ваши Своею вседействующей благодатью на совершение доброго дела»¹¹³³.

К августу месяцу были получены отзывы от всего приходского духовенства и церковных старост и от мужских монастырей. Оказалось, что духовенство харьковское, за исключением трех единиц, с полным сочувствием откликнулось на зов своего архипастыря. Многие причты и старосты, изъявив готовность отчислять определенную часть из кошелькового и кружечного сборов, обещали употреблять все зависящие от них меры к увеличению свечных доходов; другие – к определенной епархиальным начальством цифре годового взноса прибавили еще от себя; иные, находя средства своих церквей недостаточными, решили давать определенную сумму из своих собственных средств. В августе 1866 года была собрана благочинными и доставлена в правление семинарии половина назначенной суммы в пользу духовно-учебных заведений. Тогда же преосв. Макарий донес Св. Синоду о результате принятых им мер к улучшению материального быта духовно-учебных заведений Харьковской епархии. И 12 декабря 1866 года, по докладу г. обер-прокурора об утвержденных Св. Синодом предположениях преосв. Макария касательно улучшения духовно-учебных заведений Харьковской епархии, на счет местных епархиальных средств, Государь Император повелел объявить архиепископу Макарию благодарность Его Величества за архипастырские заботы его о духовно-учебных заведениях вверенной ему епархии¹¹³⁴.

Так, епархиальными средствами было достигнуто известное улучшение материального быта духовно-учебных заведений Харьковской епархии. По смете, составленной харьковской консисторией, жалованье ректору семинарии сравнительно с прежним, на счет епархиальных средств, было увеличено на 142 р. 60 к., жалованье наставников семинарии – на столько же, жалованье инспектора семинарии – на 71 р. 30 к., жалованье смотрителей училищ – на 50 р., жалованье наставников училищ – на 164 р. 20 к. – 200 р., на содержание воспитанников семинарии было прибавлено по 25 р. 72 в. на каждого, воспитанников Харьковского училища – по 25 р. 16 к. на каждого; на прочие статьи содержания семинарии и училищ также была ассигнована известная дополнительная сумма кроме, впрочем, содержания семинарских и училищных зданий¹¹³⁵.

Но для того, чтобы вполне обеспечить скорейшее преобразование харьковских духовно-учебных заведений по новому уставу, которое (преобразование) было поставлено в прямую зависимость от степени благоустроенности их местными средствами, преосв. Макарий своевременно и предусмотрительно принял меры и к тому, чтобы, и внешняя сторона этих заведений, их здания были приведены в возможно лучший вид. Семинарские здания, как мы уже знаем, были совсем новые. Поэтому, здесь необходимо было только приспособление их к требованиям нового устава. Обстановка в семинарии была тогда самая убогая. Преосв. Макарий еще раньше обращал свое внимание на это и время от времени делал распоряжения об исправлении крупных недостатков во внешней обстановке Харьковской семинарии. Так, напр., во время ревизии в 1859 г. он, между прочим, дал семинарскому начальству словесное приказание сделать, или по крайней мере, переделать из старых вместо табуретов необходимое количество скамей для столовой, равно как произвести другие починки, какие укажет потребность¹¹³⁶. Впоследствии, также по указаниям его, делались некоторые поправки в зданиях семинарии, например, в 1860 г. была заведена при больнице домашняя аптека и устроены амосовские печи¹¹³⁷; в 1865 г. были капитально ремонтированы главный корпус и два флигеля семинарских¹¹³⁸. Наконец, когда был получен указ Св. Синода от 11 декабря 1867 г. о том, что в следующем году в Харьковской епархии имеет быть введено полное преобразование духовно-учебных заведений, то преосв. Макарий немедленно предложил семинарскому правлению войти в соображения относительно приспособления семинарских зданий к требованиям нового устава. Семинарское правление нашло, что здания Харьковской семинарии и в настоящем своем виде могут быть вполне приспособлены к требованиям нового устава. Для этого, по мнению правления, следовало только сделать в них следующие перестройки: 1) устроить особый небольшой корпус для больницы, так как прежнее помещение больницы в главном корпусе, рядом с другими ученическими помещениями, неудобно в гигиеническом отношении, и 2) в главном корпусе устроить лестницы, рекреационный зал и занавес для отделения церкви от зала. Преосв. Макарий 23 января 1868 года приказал немедленно составить план и смету на устройство больничного флигеля. По смете, составленной в семинарском правлении, на устройство больницы было исчислено 8.694 р. 5¹/₂ к., какие деньги, по ходатайству преосв. Макария, Св. Синод 29 апреля 1868 года отпустил в распоряжение харьковского семинарского правления¹¹³⁹. Независимо от этого, были сделаны и другие поправки в семинарских зданиях, на что вместе было израсходовано до 10.165 р. с.¹¹⁴⁰

Таким же точно образом, заботами преосв. Макария, были приспособлены к требованиям нового устава и здания мужских духовных училищ Харьковской епархии. Харьковское духовное училище помещалось в довольно хороших и просторных зданиях, какие прежде занимала семинария до перевода её на холодную гору. Училищные здания были расположены в центральной части города, на склоне горы, и состояли из трех больших жилых каменных корпусов¹¹⁴¹. Со стороны поместительности здания эти вполне удовлетворяли требованиям нового устава. Содержались же они во время преосв. Макария, как есть основания думать, довольно прилично и хорошо. Они ремонтировались в 1860 и 1861 годах¹¹⁴², при чем в 1860 г. в зданиях училища была устроена даже стеклянная галерея. В 1864 году видим новую ремонтировку зданий Харьковского училища¹¹⁴³. Когда затем в Харькове сделался известным циркулярный указ Св. Синода от 27 мая 1867 года касательно введения по всем семинариям и духовным училищам новых уставов, Высочайше утвержденных 14 мая того же года, то духовенство харьковского училищного округа с живейшим участием приняло на себя попечения о благосостоянии Харьковского духовного училища. В течение 1867 и 1868 годов оно, по распоряжению преосв. Макария, имело 4 съезда по делам своего училища. Между прочим, в заседаниях 27 и 28 мая 1868 года окружное духовенство рассуждало о приспособлении училищных зданий к требованиям нового устава. Согласно предположению училищного правления, состоявшемуся 18 апреля 1868 года, решено было перенести классы в верхний этаж главного корпуса, произвести переделки в больнице, в ученическом корпусе сделать железную лестницу, с деревянными ступеньками, из нижнего этажа в верхний, перестлать полы в нижнем этаже, устроить, с наружной стороны, одну лестницу по средине примыкающей к корпусу галереи вместо двух обветшавших лестниц, устроенных на двух противоположных концах галереи. По составленной архитектором смете, такое приспособление училищных зданий к требованиям нового устава должно было обойтись в 800 р. Эту сумму решено было взять из 1.132 р., составлявших остаток от второй половины 1867 года по содержанию воспитанников. Остаток означенной суммы решено было употребить на устройство классной мебели¹¹⁴⁴.

В значительно худшем состоянии находились два других училища Харьковской епархии: Ахтырское и Купянское. Ахтырское училище помещалось в весьма старых и тесных зданиях, которые в тому же оставались без капитального ремонта с 1819 года¹¹⁴⁵. Уже по этому можно судить, каково было помещение этого училища. Преосв. Макарий, имея в виду предстоявшее преобразование духовно-учебных заведений, еще 28 марта 1864 года и потом 11 октября 1865 года ходатайствовал пред Св. Синодом о разрешении произвести капитальное исправление зданий Ахтырского духовного училища и сделать к главному училищному дому каменную пристройку, так как, при значительном числе казеннокоштных учеников, в зданиях ощущалась крайняя теснота. Преосв. Макарий просил отпустить на это соответствующую сумму денег. На вторичное ходатайство его в этом смысле синодальный обер-прокурор ответил ему 28 декабря 1865 года, что здания Ахтырского духовного училища могут быть исправлены только на епархиальные средства. Тогда 15 июня 1866 года преосв. Макарий дал следующее предложение Харьковской духовной консистории: «предлагаю консистории сделать со всею скоростью следующее: 1) открыть при Ахтырском духовном училище строительный комитет, в состав которого назначаются от местного собора протоиерей Лопатин и церковный староста, а от училища – смотритель и инспектор; 2) отослать в этот комитет деньги 990 р. 41³/₄ к., составляющие остаток свечной суммы по епархии к настоящему году, который Св. Синодом разрешено употребить на нужды духовно-учебных заведений нашей епархии; 3) вменить в обязанность комитету: а) чтобы он немедленно озаботился перестроить на означенные деньги тот корпус, в котором помещаются столовая, кухня и др. службы, по указаниям епархиального архитектора, которого немедленно и командировать туда; б) чтобы старался вести дело экономическим образом с возможным соблюдением расходуемой суммы; в) чтобы вел подробные записи и журналы расходов и других своих распоряжений и, по окончании работ, представил все это епархиальному начальству; г) чтобы, если по перестройке означенного корпуса, из ассигнуемой суммы окажется какой-либо остаток, употребил этот остаток на другие крайние нужды по исправлению училищных зданий и о том представил также отчет в свое время; 4) о всем этом немедленно сообщить семинарскому правлению для надлежащих с его стороны распоряжений»¹¹⁴⁶. В 1868 году были сделаны еще некоторые перестройки по приспособлению зданий Ахтырского училища к требованиям устава 1867 года на остаток училищной экономической суммы. А так как его оказалось мало, то второй съезд ахтырского окружного духовенства, бывший, по распоряжению преосв. Макария, 5 сентября 1867 года просил его сделать распоряжение о приглашении, чрез благочинных, старост церквей ахтырского училищного округа к единовременным пожертвованиям от себя и от церквей в таком количестве, в каком укажет их добрая воля и усердие; духовенство же, со своей стороны, изъявило полную готовность на посильные пожертвования из собственных средств. На собранные таким образом средства были окончены работы в зданиях Ахтырского духовного училища¹¹⁴⁷.

Еще в более жалком положении находилось, кажется, помещение Купянского духовного училища до поступления преосв. Макария на харьковскую архиерейскую кафедру. Заботами этого последнего здания Купянского училища были капитально ремонтированы в 1861 году на сумму в 3000 рублей, собранных посредством добровольных пожертвований, по приглашению почетного блюстителя училища, купянского купца Дуваева. В это время все училищное здание было переделано внутри: каменные простенки были вынуты, насланы были вновь потолки и полы, переделаны вновь печи, построены новые крыльца с двух сторон училищного дома, исправлен нижний полуэтаж и вновь устроены в нем печи, железная крыша на доме была исправлена и окрашена зеленою краской, вновь сделан был забор вокруг всего училищного двора и ворота¹¹⁴⁸. О приспособлении зданий Купянского училища к требованиям нового устава рассуждал съезд купянского окружного духовенства, бывший, по распоряжению преосв. Макария, 7 февраля 1868 года. Здесь, между прочим, был возбужден вопрос о переводе Купянского училища в слободу Ново-Екатеринославль, или в г. Изюм¹¹⁴⁹. Но когда об этом узнали купянские граждане, то они просили оставить духовное училище у них и при этом изъявили желание пожертвовать в пользу училища дом и, кроме того, 1500 рублей, собранных ими по подписке. На эту сумму вместе с некоторыми другими, проектированными съездом духовенства, решено было перенести пожертвованный купанским градским обществом дом на училищную усадьбу, купить другой дом и приспособить все вообще училищные здания к требованиям нового устава. Преосв. Макарий резолюцией от 1 марта 1868 года разрешил только перенести пожертвованный дом на училищную усадьбу и приспособить училищные здания в требованиям нового устава на капитал, пожертвованный купянскими гражданами¹¹⁵⁰.

Так, заботами преосв. Макария, при весьма живом содействии ему со стороны харьковского духовенства и даже, как это было в Купянске, светского общества, были подготовлены духовно-учебные заведения Харьковской епархии к введению в них устава 1867 года. С начала 186⁷/₈ учебного года в них была введена пока одна только административная часть по уставу 1867 года. Преосв. Макарий, со своей стороны, желал ознаменовать чем-либо такое важное событие в жизни духовно-учебных заведений Харьковской епархии. 9 сентября 1867 года он, между прочим, дал такое предложение харьковской духовной консистории: «по случаю введения нового устава духовных семинарий и училищ в Харьковской епархии, которые, особенно последние, вверяются ближайшему попечению местного духовенства, я, между прочим, определил жертвовать ежегодно из моих собственных средств по триста рублей серебром на духовно-учебные заведения епархии с тем, чтобы на эти деньги учреждены были теперь же шесть пансионерских вакансий, по пятидесяти рублей каждая, соответственно высшему размеру платы, какая ныне взимается с пансионера в названных заведениях. Две таких вакансии назначаю при здешней семинарии и по одной вакансии – при каждом из училищ епархии: Харьковском, Ахтырском, Купянском и училище девиц духовного звания (при последнем такая вакансия существовала и доселе). Принимать на эти вакансии предоставляю местным начальствам только сирот, отличающихся как успехами в науках, так и добрым поведением. Триста рублей за нынешний 186⁷/₈ учебный год, при сем прилагаемые, поручаю консистории разослать по назначению и уведомить, кого следует, что на будущее время жертвуемые мною деньги в каждое учебное заведение епархии, пока я буду управлять епархией, имеют быть высылаемы ежегодно непосредственно из моей канцелярии». Впоследствии, именно 21 мая 1868 г. преосв. Макарий сделал дополнительное распоряжение о том, чтобы на 100 рублей, которые ежегодно будут поступать от него в семинарское правление, была учреждена только одна пансионерская вакансия, по случаю введения новых штатов, а не две, как прежде предполагалось¹¹⁵¹.

Введение в духовно-учебных заведениях Харьковской епархии административной части по уставу 1867 года потребовало от преосв. Макария новых забот. Устав 1867 года вносил коренные перемены в управление духовно-учебными заведениями, особенно семинариями. Вместо прежнего правления, которое состояло большею частью из трех лиц – ректора, инспектора и эконома, теперь во главе управления семинарией поставлялись два учреждения – педагогическое собрание и распорядительное собрание. Первое ведало учебно-воспитательною стороною, а второе – преимущественно хозяйственною частью внутренней жизни семинарии. Как в том, так и в другом из этих собраний должны были участвовать и представители от епархиального духовенства, по выбору этого последнего. В собраниях, особенно в педагогическом, как многолюдном, допускалось общее открытое обсуждение дел, при чем позволялось членам подавать особые мнения. Все это было ново, сравнительно с прежними порядками, и все это требовало, конечно, внимательного и опытного руководства со стороны высшего начальства семинарии, каким и был епархиальный архиерей. Преосв. Макарий, действительно, на первых порах с особенным вниманием относился к деятельности педагогического собрания Харьковской духовной семинарии. В своих резолюциях на журналах этого собрания он осторожно, но в то же время решительно исправлял ошибки и устранял недоразумения, нередко возникавшие среди членов его, при чем сам он руководился в данных случаях точным исполнением нового устава. Дело это было настолько ново для него самого, что иногда он должен был отменять собственные свои решения. Так, на журнале семинарского правления, заключавшем в себе доклад о выборе членов в состав педагогического собрания, преосв. Макарий 21 июня 1867 года положил такую резолюцию: «утверждается. Но вновь образовавшееся семинарское правление может начать свои действия только тогда, когда будет в полном своем составе по § 94 нового устава, т.е. когда будут избраны и утверждены три члена из епархиального духовенства, о чем в свое время сообщит правлению консистория. До тех же пор должно продолжать свои действия прежнее семинарское правление»¹¹⁵². Утверждение преосв. Макарием настоящего журнала было несогласно с точным смыслом нового устава, по которому выборы из среды семинарских наставников членов педагогического собрания должны были происходить в присутствии представителей от духовенства. Поэтому, преосв. Макарий должен был впоследствии делать распоряжение о новом выборе членов педагогического собрания из среды наставников Семинарии. На одном из журналов семинарского правления он 17 августа 1867 года положил, между прочим, такую резолюцию: «предлагаю семинарскому правлению избрать кандидата на должность инспектора семинарии, а еще прежде избрать, по § 95 нового устава, членов правления из г. г. преподавателей семинарии; прежнее же избрание этих членов, сделанное одними г. г. преподавателями без участия членов из епархиальных священно-служителей, как несогласное с §§ 94 и 95 устава, считать недействительным»¹¹⁵³. 3 сентября были произведены выборы в члены педагогического собрания, в присутствии членов от духовенства, и 5 сентября эта выборы были утверждены преосв. Макарием¹¹⁵⁴. 10 сентября происходили в педагогическом собрании семинарии выборы на должность инспектора, причем баллотировавшиеся получили: 1) прот. В. Энеидов – 12 избират. против 1 неизбир.; 2) прот. А. Мерхалев – 1 избир. против 12 неизб. и 3) прот. Н. Павлов – 8 избир. против 5 неизб.. Преосв. Макарий на журнале об этих выборах 12 сентября 1867 года положил такую резолюцию: «об избрании прот. В. Энеидова в инспектора семинарии приготовить представление от моего имени в Св. Синод. Но как, по § 40 устава семинарий, инспектор должен быть и преподавателем, и как на инспектора семинарии, особенно §§-ми 42, 43 и 44, возлагаются такие обязанности, которые требуют постоянного его пребывания в семинарии: то предварительно спросить о. прот. Энеидова чрез духовную консисторию, согласен ли он занять и должность преподавателя при семинарии, оставшуюся праздною после бывшего инспектора семинарии, и согласен ли оставить все, теперь занимаемые им должности по епархии, чтобы исключительно посвятить себя службе при семинарии. Если от о. протоиерея получится утвердительный «ответ: то содержание ответа поместить также в представление Св. Синоду; а если ответ будет отрицательный, то доложить с мнением»¹¹⁵⁵.

В случаях разногласий, происходивших между членами педагогического собрания, преосв. Макарий внимательно относился к т. н. отдельным мнениям членов и, если признавал их основательными, то утверждал их, вопреки решению большинства, или, по крайней мере, ограничивал это решение большинства. В заседании педагогического собрания 3 сентября, по вопросу о том, следует ли подвергать учеников Харьковского духовного училища, на выпускных экзаменах которого был ректор семинарии вместе с преподавателями – Черняевым и Истоминым, новым испытаниям для принятия их в семинарию, – голоса разделились: одни говорили за производство экзаменов, а другие против. Преосв Макарий приказал решить этот вопрос посредством закрытой баллотировки, согласно с уставом. 5 сентября большинством голосов решено было произвести вновь экзамены ученикам Харьковского духовного училища. Но ректор семинарии, архим. Вениамин подал особое мнение, в котором доказывал, что не следует производить нового экзамена. На этом журнале преосв. Макарий 7 сентября положил такую резолюцию: «мнение правления, как совершенно справедливое, утверждаю. Но не могу не заметить, что ученики здешнего училища, будучи испытаны до каникул и вовсе не ожидавшие нового испытания после каникул, и потому и не приготовившиеся к нему, заслуживают некоторого снисхождения во время испытания»¹¹⁵⁶. Таким образом, в настоящем случае преосв. Макарий склонился на сторону большинства. Но в других случаях он иногда, как сказано, утверждал и мнения отдельных лиц, вопреки голосу большинства членов педагогического собрания. В заседании 18 января 1868 года большинством голосов решено было одних наставников семинарии оставить на прежних их кафедрах, а другим, по их выбору, предоставить другие, признав их всех благонадежными и способными к тому. Один из членов от епархиального духовенства прот. В. Добротворский не согласился с таким решением и 22 января представил следующее особое мнение. «По моему мнению», – писал он, – «следует означить в журнале обстоятельно, на каком именно основании правление семинарии признает способными и благонадежными тех наставников, которые намерены занимать другие кафедры, а не те, которые они занимали доселе. По смыслу VII статьи указа о порядке приведения в действие Высочайше утвержденных уставов требуется, чтобы обращено было должное внимание на то, чтобы в преобразуемых семинариях остались на службе лица вполне соответствующие тем требованиям, какие предъявляются в новых уставах. Если в уставе нет указаний на то, чтобы наставники, перемещаемые на другие кафедры, непременно были подвергаемы испытанию чрез пробные лекции, то, по смыслу вышеуказанной статьи, следует показать основания, на которых правление семинарии считает этих наставников способными преподавать новые, быть может, недостаточно известные им предметы. По моему мнению, этот вопрос должен быть решен посредством закрытой баллотировки». На этом журнале педагогического собрания преосв. Макарий 22 января 1868 года положил такую резолюцию: «исполнить. А по второму пункту относительно наставников, принимающих на себя преподавание новых предметов, которых они прежде не преподавали, исполнить мнение прот. Добротворского. Да почему ничего не сказано относительно преподавателей двух новейших языков? А о прот. Софронове семинарское правление даст отзыв, находит ли оно вполне удобным, чтобы он в состоянии был совмещать исправную службу по семинарии со службою по его приходу, который так удален от семинарии, и не лучше ли для последней избрать нового наставника вместо прот. Софронова?»¹¹⁵⁷ В силу этой резолюции, в заседании 29 января 1868 г. баллотировались все те наставники, которые занимали новые кафедры; все они были избраны и прот. Софронов также был оставлен на службе при семинарии. В том же самом заседании решено было, между прочим, допустить к экзамену в июле бывшего ученика Черниговской семинарии среднего отделения Николая Семова. Но против этого последнего постановления высказался инспектор семинарии, прот. Энеидов, подавший особое мнение, в котором объяснял, что Семов не может быть принят в Харьковскую семинарию 1) как переходивший уже в третью семинарию; 2) как уволенный из Черниговской семинарии по распоряжению семинарского начальства и 3) как отмеченный: «поведения довольно хорошего». Наконец, в том же самом заседании решено было некоторых учеников, опустивших классы без уважительной причины, оштрафовать заключением в карцер 1–5 ч. Преосв. Макарий 22 февраля на этом журнале положил следующую резолюцию: «по статье первой поименованные наставники утверждаются. Статью вторую исполнить; но объявить прот. Софронову, что согласно его заявлению, он немедленно должен будет оставить свою службу при семинарии, как только замечена будет хотя малая его неисправность по этой службе, о чем и сообщить к сведению консистории. По статье седьмой утверждается мнение о. инспектора, как совершенно основательное... На третий пункт десятой статьи не могу согласиться: а) потому что правление не истребовало объяснения от означенных учеников, почему они не посещали классов, а еще более б) потому что заключение в карцер признаю слишком тяжким и унизительным наказанием за такую вину»¹¹⁵⁸.

Считаем позволительным здесь заметить, что такой образ действий преосв. Макария, т.е. утверждение им иногда мнений меньшинства, вызвал со стороны ревизора, обозревавшего Харьковскую духовную семинарию в 1868 году, следующее замечание: «§§ 112 и 113 устава предоставляют епархиальным преосвященным право утверждать журналы правлений. Но я полагаю, что право это может быть прилагаемо, по усмотрению преосвященных, только к заключениям большинства членов правления, а не к особым мнениям меньшинства; в тех же случаях, когда преосвященный склоняется на сторону меньшинства, следует предлагать правлению о новом пересмотре дела по § 113 устава»¹¹⁵⁹.

Для полноты характеристики отношений преосв. Макария к педагогическому собранию Харьковской духовной семинарии считаем необходимым добавить следующее. По особым предложениям преосв. Макария, педагогическое собрание составляло некоторые особенные правила, вызванные введением нового устава. Так, 3 ноября 1867 года он предложил собранию составить инструкцию для эконома семинарии. Предложение это было сделано им при следующих обстоятельствах. В заседании 16 октября 1867 года было, между прочим, постановлено в собрании: «обязать эконома семинарии бывать при обеденном и вечернем столе учеников в кухне или в столовой, смотря по надобности». Ректор семинарии, архим. Вениамин, видимо поддерживавший эконома в борьбе педагогического собрания с этим последним, представил особое мнение, по поводу этого постановления, следующего содержания: «не указывается, какие именно были не исправности при столе, и мне никто не заявлял о них в свое время. Эконом семинарии всегда бывает там, где ему должно быть, в свободное для него от официальных занятий время. Вообще же этот пункт лучше всего следовало бы внести в инструкцию, которой эконом ожидает от распорядительного правления». Преосв. Макарий на этом журнале написал: «пожалуй, этот пункт внести и в инструкцию, которую предлагаю немедленно составить для эконома»¹¹⁶⁰.

В 1868 году, по предложению преосв. Макария, были составлены правила поведения воспитанников семинарии¹¹⁶¹.

В том же году, с разрешения преосв. Макария, было возбуждено педагогическим собранием ходатайство о литографировании лекций в Харьковской духовной семинарии. Произошло это при следующих обстоятельствах. В заседании педагогического собрания, бывшем 16 июля 1868 года, между прочим, по заслушании записки преподавателя семинарии Миропольского, решено было ходатайствовать пред учебным комитетом о разрешении литографировать лекции под личною ответственностью преподавателей, дающих их для литографирования. Преосв. Макарий на журнале с этим постановлением 4 августа положил такую резолюцию: «в журнале не показано, на каком основании правление думает ходатайствовать об этом предмете пред означенным комитетом, а не пред Св. Синодом: предлагаю это дополнить, или объяснить. А кроме того, имея в виду, что в С.-Петербургской духовной академии литографировать лекции дозволено было Св. Синодом только под строгою ответственностью ректора академии, которому вменено было в обязанность предварительно рассматривать лекции и разрешать к литографированию, я полагал бы эту меру уместною и для семинарии»¹¹⁶². Мы не нашли в журналах педагогического собрания продолжения этого дела. Но из других источников знаем, что Св. Синодом, действительно, было разрешено литографирование лекций в Харьковской духовной семинарии на основаниях, указанных выше в резолюции преосв. Макария.

Что касается распорядительного собрания семинарского правления, то в отношении к нему преосв. Макарий особенно внимательно следил за целесообразным и правильным употреблением семинарских сумм и вообще за хорошим» состоянием экономической части в преобразованной семинарии. Напр., на журнале распорядительного собрания от ¹⁹/₃₁ января 1868 «Года встречаем следующую резолюцию преосв. Макария от 5 февраля: «исполнить, кроме статьи первой. А по этой статье, которую предлагаю на новое рассмотрение правления, – а) объяснить подробно, от чего произошел такой большой долг за семинарией (5.783 р. 511/2 к.) в прошлом году, и не от того ли, между прочим, что семинарское правление берет слишком малую плату с пансионеров, а издерживает на них гораздо больше; б) иметь в виду, что епархиальная сумма, идущая теперь на семинарию, во вторую половину этого года, с преобразованием семинарии, уже не может быть отпущена на нее, а пойдет на училища; в) указать, есть ли законное основание ходатайствовать об отпуске на семинарию той суммы, какую она получает теперь из духовно-учебных капиталов. Также представить мне справку немедленно, отосланы ли и когда деньги в Ахтырское училище за последнюю половину 1867 года»¹¹⁶³. Кроме того, в отношениях преосв. Макария к распорядительному собранию замечается предоставление им большего значения мнениям представителей от духовенства. Вот примеры. На журнале распорядительного собрания от 22 февраля/5 марта 1868 года преосв. Макарий 13 марта положил, между прочим, следующую резолюцию: «исполнить; но статьи 12, 13 и 15 пересмотреть вновь, соответственно мнению члена священника Вертеловского, которое обсудить во всех подробностях»¹¹⁶⁴. Подобным же образом, еще раньше несколько, когда не было еще распорядительного собрания, но были, по выбору духовенства и с утверждения преосв. Макария, представители от епархиального духовенства для наблюдения за состоянием семинарской экономии, на рапорте такого представителя, священника И. Вертеловского, с указанием некоторых беспорядков по экономии в семинарии, преосв. Макарий 21 апреля 1867 года сделал следующее распоряжение: «предлагаю семинарскому правлению немедленно представить объяснения по этому рапорту, и вместе мнение о том, не следует ли уволить настоящего эконома, которого неисправность очевидна из приложенной при сём книги, или, по крайней мере, какие принять меры, чтобы на будущее время он вел свое дело исправнее». Впоследствии, действительно, были приняты меры в усилению надзора за деятельностью эконома и к исправлению недостатков по семинарской экономии¹¹⁶⁵. Из составленной около того же времени инструкции для представителей духовенства по экономическим делам духовно-учебных заведений особенно ясно видно, как широко понимал преосв. Макарий права этих представителей. Кроме заявления особых мнений в семинарском правлении, членам от духовенства предоставлялось право «посещать семинарию и вникать во все действия и распоряжения эконома семинарии, напр., смотреть за качеством пищи, чистотой помещений ученических и т.п.» (§ 5). Свои наблюдения они должны были предъявлять ректору семинарии и даже общему собранию и записывать их в особую книгу, при чем эконом обязан был скреплять протокол своею подписью¹¹⁶⁶.

Многих забот и многих трудов потребовало от преосв. Макария и приведение духовных мужских училищ Харьковской епархии в состояние, согласное с новым уставом. В особенности здесь серьезного внимания требовало устройство училищных правлений по уставу 1867 года. Что же касается дальнейшего отношения преосв. Макария к деятельности училищных правлений, устроенных по новому уставу_? то и здесь, подобно тому, как и в отношении к распорядительному собранию семинарии, он придавал большое значение мнениям и заявлениям представителей от духовенства. За духовенством он признавал полное право входить во все подробности экономического состояния училищ и требовать от училищных начальств подробного отчета в распоряжениях экономическими суммами, отпускавшимися духовенством на училища. Свое воззрение на этот предмет он ясно выразил в следующей резолюции от 16 апреля 1868 года на журнале особой комиссии по делу о перестройках в Харьковском духовном училище: «духовенство дало деньги на переделки в Харьковском духовном училище и имеет потому полное право требовать полной и подробной отчетности в употреблении сих денег. И священник Волобуев и назначенная следственная комиссия вправе требовать от училищного правления всего, что служит к разъяснению сомнений, или недоразумений но этому делу. Разрешить комиссии исполнить свои журналы от 21 мая и 11 июня, а училищному правлению вменить в обязанность все требования комиссии по оным журналам исполнить в точности и без всякого замедления»¹¹⁶⁷.

Так, при общих заботах семинарского и училищных правлений и при самом живом содействии и участии епархиального духовенства под руководством преосв. Макария, в течение 186⁷/₈ учебного года, была введена административная часть в духовно-учебных заведениях Харьковской епархии. Благодаря успешному ходу этого дела, особенно благодаря тому, что харьковское духовенство весьма сочувственно отнеслось к улучшению материального быта своих духовно-учебных заведений местными епархиальными средствами, в начале 186⁸/₉ учебного года было введено полное преобразование в духовно-учебных заведениях Харьковской епархии по уставу 1867 года, так что заведения эти в числе самых первых духовно-учебных заведений России воспользовались всеми выгодами преобразования 1867 года, тогда как в других епархиях преобразование это окончательно было введено значительно позже, даже в 80-х годах настоящего столетия (напр., в соседней Курской епархии). Такое важное событие в жизни духовно-учебных заведений Харьковской епархии, как полное преобразование их, преосв. Макарий ознаменовал совершением богослужения в храме Харьковской духовной семинарии 6 сентября 1867 года, причем напутствовал семинарию, а в лице её и все духовно-учебные заведения Харьковской епархии, в новую жизнь следующими поучительными словами. «Настала, наконец, и для вас братие, лучшая пора», – сказал архипастырь. «Отныне совершается полное преобразование этого учебного заведения, и настоящая минута проведет яркую черту между его прошедшим и будущим. Преобразование относится ко всем вам и как бы объемлет вас со всех сторон. Оно касается и вашего внешнего быта, и всего строя наук в заведении и всех его внутренних, в особенности нравственных распорядков. От души сорадуюсь вам и приветствую вас. Но, возлюбленные, ныне преобразование у вас только начинается: вам даются средства к нему, условия для него. А самое преобразование, по крайней мере, высшая сторона его, преобразование заведения умственное и нравственное, еще впереди: стремиться к нему, достигать его в большей или меньшей степени, это зависит единственно от вас. И прежде всего от вас, почтенные деятели в этом рассаднике наук! Вам вверило правительство этих молодых людей, вверила св. церковь этих духовных своих чад, чтобы вы содействовали просвещению их ума, образованию их сердца Вам дарованы теперь церковью и правительством новые, лучшие средства для жизни, новые побуждения для благородной деятельности. Одушевитесь же новою ревностью, преобразитесь обновлением ума вашего, и с обновленными, удвоенными силами, устремитесь на предлежащее вам великое дело умственного и нравственного преобразования вверенного вам заведения. А вы юные питомцы, со свойственными вам юношеским жаром и любовью, присоедините свою ревность и труды к ревности и трудам ваших наставников и руководителей. Если много зависит от них ваше умственное и нравственное совершенствование: то еще более, – да, еще более оно зависит от вас. Духовные силы человека, как сознательные и свободные, могут развиваться преимущественно самодеятельностью; внешнее руководство может только возбуждать их, облегчать и направлять их развитие. И потому вам принадлежит значительная, даже важнейшая доля в деле умственного и нравственного преобразования родной вам семинарии. Это преобразование будет совершаться собственно в вас, и только ваш успех в науках и христианском благочестии, ваше будущее служение церкви и обществу покажут и засвидетельствуют пред всеми, действительно ли и в какой степени будет усвоено местом вашего воспитания вводимое теперь преобразование»¹¹⁶⁸.

Было еще одно духовно-учебное заведение в Харьковской епархии, к которому преосв. Макарий относился с особенным вниманием и участием. Разумеем Харьковское училище девиц духовного звания. Как заведение новое, как такое заведение, благосостояние которого всецело зависело от степени участия епархиального начальства в судьбе его, это училище привлекало к себе особенное внимание преосв. Макария. Для того, чтобы плоды деятельности этого последнего по улучшению училища девиц духовного звания были очевиднее, мы считаем необходимым сказать несколько слов о начальной истории этого училища.

Мысль учредить в Харькове училище для девиц духовного звания принадлежит бесспорно одному из знаменитых предшественников преосв. Макария по харьковской архиерейской кафедре, его ректору по академии, архиеп. Иннокентию Борисову¹¹⁶⁹. При нем с 1843 г. начались уже пожертвования на этот предмет. Холера, бывшая в Харькове в 1848 году, значительно увеличила число беспомощных сирот духовного звания в Харьковской епархии. Обстоятельство это послужило особенным побуждением для преосв. Филарета (Гумилевского) и для харьковского духовенства к изысканию средств, необходимых для устройства женского духовного училища. С этою целью в 1849 г. был учрежден особый комитет из членов епархиального попечительства о бедных духовного звания. К 1852 г. комитет собрал, путем пожертвований, до 21.500 р. В 1858 году, с благословения Св. Синода, начаты были работы по постройке училищного корпуса. На первых порах выстроен был небольшой дом из 18 комнат, который вместе с меблировкой и другими постройками обошелся в 10.300 руб. К концу 1853 года здание было готово и 6 июня 1854 года было открыто училище и началось в нем учение. Таким образом, после устройства училищного дома, осталось еще свободных денег 10.005 р. 51 к. С течением времени пожертвования в пользу училища не прекращались. Вновь прибавившиеся средства дали возможность преосв. Филарету приступить к расширению училищного корпуса и устройству более удобных служб. В 1856 году была закончена значительная пристройка с северной стороны корпуса, вследствие чего училище в числе многих других удобств приобрело помещение для церкви, которая тогда же была устроена и 18 октября 1856 года освящена архиеп. Филаретом¹¹⁷⁰. В таком виде принял Харьковское училище для девиц духовного звания преосв. Макарий. Несмотря на двукратное расширение училищного корпуса, он все-таки был небольшой, так что в 1858 г. в нем могли помещаться только 62 воспитанницы. Усадьба, отведенная для училища харьковским городским обществом вблизи городского кладбища, была также незначительная, так что при училище не было даже места для разведения сада.

Преосв. Макарий, признавая здание училища решительно недостаточным для нужд Харьковской епархии, с самого же вступления своего в управление этою последнею начал заботиться о расширении как училищного здания, так и училищной усадьбы. Уже в 1859 году была окончена, под наблюдением преосв. Макария, значительная пристройка к училищному зданию, начатая, впрочем, еще при его предшественнике, что дало возможность поместить в училище 72 воспитанницы. Только недостаток средств не позволял делать дальнейшего расширения училищного здания, что преосв. Макарий признавал решительно необходимым, ввиду пробудившегося среди харьковского духовенства желания давать образование своим дочерям. Только уже в 1867 году он приступает к выполнению своего давнего намерения. В этом году, по распоряжению преосв. Макария, начата была обширная пристройка к училищному корпусу, которая к началу 1868 года была доведена уже до возможности в ней жить. После того в училище могли воспитываться 140 девиц, т.е. более чем вдвое сравнительно с тем, сколько в нем могло воспитываться до преосв. Макария.

Постепенно была расширена, как сказано, и училищная усадьба. В 1863 году, с разрешения преосв. Макария, было приобретено смежное с училищною усадьбою место, величиною около 2¹/₂ десятины за 680 р.; купленное место было предназначено для разведения на нем сада¹¹⁷¹. В следующем году был приобретен еще один соседний уча сток земли за 83 р. Теперь вся училищная усадьба равнялась 3 дес. 1863 кв. саж. В том же 1864 году вся эта усадьба была окопана, часть её, заключавшая в себе более десятины земли, была обнесена плетнем и засажена садом, в котором были устроены беседка и качели для детей, а часть была прибавлена к училищному двору и обнесена забором, наконец часть усадьбы была отведена специально для огорода¹¹⁷².

Достойно упоминания, что средства, употреблявшиеся на все эти расширения училищного здания и училищной усадьбы и вообще на улучшение училища девиц духовного звания, получались исключительно путем пожертвований. До 1866 года, как видно из экономических отчетов училища, было всего собрано в пользу училища 69.840 р. 93 к., из коих на благоустройство училища было употреблено 59.977 р. 6 к.¹¹⁷³.

В числе самых усердных и самых видных благотворителей на устройство Харьковского училища девиц духовного звания был преосв. Макарий. В 1863 году он, по случаю покупки усадьбы и устройства её, пожертвовал 2000 р.¹¹⁷⁴; в 1864 году он снова пожертвовал на тот же предмет 684 р.¹¹⁷⁵. 20 октября 1866 года преосв. Макарий, заметив, что многим желающим дать образование своим дочерям в Харьковском училище девиц духовного звания, приходится отказывать единственно по не вместительности училищных зданий, дал училищному комитету следующее предложение: «принимая во внимание, что и в прежние годы, при поступлении детей в училище девиц духовного звания, многим приходилось отказывать единственно по недостатку помещения в училище, а особенно это обнаружилось теперь и стоило горьких слез многим родителям и сиротам, предлагаю комитету училища войти в соображения о расширении училищных зданий и представить свои соображения об этом мне». Комитет училища, сознавая очевидную нужду в расширении училищных зданий, но не имея средств к тому, не мог не указать преосв. Макарию на трудность задуманного им предприятия. Тогда преосв. Макарий пожертвовал лично на расширение училищного здания 1.000 руб. и приказал пригласить к пожертвованиям все епархиальное духовенство и чрез него других благотворителей¹¹⁷⁶. Таким образом, всего к 1867 году преосв. Макарий пожертвовал на училище девиц духовного звания 3.580 р., за что ему, по донесении об этом училищного комитета, Св. Синод 10 марта 1868 года объявил свою признательность¹¹⁷⁷. Независимо от этого, при Харьковском училище девиц духовного звания, как мы знаем, существовала постоянно одна стипендия преосв. Макария, на что он ежегодно жертвовал 50 р. с.¹¹⁷⁸, каждый год для устроившихся в пользу училища благотворительных лотерей он жертвовал разные более или менее ценные вещи¹¹⁷⁹ и иногда жертвовал в пользу училища некоторые из своих сочинений¹¹⁸⁰.

Считаем необходимым, кроме того, заметить, что преосв. Макарий заботился не только об улучшении быта наличных воспитанниц училища – их содержания и помещения, но так же и о возможно лучшем обеспечении будущей судьбы их. С этою последнею целью, по распоряжению преосв. Макария от 20 марта 1862 года, при комитете училища была заведена особая книга для записи и образования капитала, из которого могли бы быть выдаваемы пособия круглым сиротам, окончившим курс в училище при выходе их в замужество. Таким путем к 1866 году было собрано 3.372 р. 73¹/₂ к., из каковой суммы по 1866 год было выдано всего сиротам, окончившим курс в училище, пособия в количестве 186 р. 25 к.¹¹⁸¹.

Преосвященному же Макарию, кроме внешнего благоустройства, принадлежит честь также и окончательного устройства внутреннего управления Харьковским училищем девиц духовного звания. В этом отношении замечается особенное стремление его предоставить епархиальному духовенству право возможно большего и ближайшего участия в жизни училища. Этого он желал достичь, прежде всего, путем предоставления духовенству права избирать, по собственному своему усмотрению, членов комитета, который управлял училищем и члены которого до того времени назначались епархиальным начальством, а также и предоставлением права всем вообще благочинным входить во все подробности экономического содержания училища. 15 июня 1867 года преосв. Макарий дал харьковской духовной консистории такое предложение: «принимая во внимание, что в настоящее время в Харьковской епархии благочинные, их помощники и депутаты избираются самим духовенством, а по новому семинарскому уставу, Высочайше утвержденному в 14-й день мая настоящего года, по § 94 главы 8-й, члены для присутствования в педагогических собраниях из епархиальных священно-служителей избираются также духовенством, и что Харьковское училище девиц духовного звания содержится преимущественно способами самого духовенства епархии, которое в последнее время высказало свое особенное сочувствие в этому училищу, нахожу справедливым, чтобы и все члены комитета этого училища отныне были избираемы духовенством всей епархии из протоиереев и священников г. Харькова, почему предлагаю харьковской духовной консистории предписать указом всем благочинным епархии, чтобы они в общем собрании всего духовенства вверенных им округов, избрали по 5 членов из харьковских протоиереев и священников в комитет Харьковского училища девиц духовного звания: одного по учебной части, другого казначеем, двух по экономической части и одного в секретари и, по избрании, в самом непродолжительном времени, не позже 15 августа, представили в консисторию выборные листы, которая, составив им общий свод, представит мне для рассмотрения и утверждения. Вместе с этим объявить всем благочинным епархии, чтобы они во время своих поездов в Харьков, хотя один раз в год посещали училище девиц духовного звания, входили подробно во все экономические его дела и вписывали свои наблюдения и замечания, если найдут нужным, в книгу, которую, за скрепою консистории, выдать теперь же училищу, а в случае надобности доносили мне. В эту же книгу всякий раз должны записывать свои посещения и члены комитета»¹¹⁸².

До 1867 года, как читатели могли уже заметить, Харьковским училищем девиц духовного звания управлял особый училищный комитет. Комитет этот состоял из нескольких священно-служителей г. Харькова, под председательством одного из них. Комитет собирался в известные сроки, когда и рассматривал текущие дела и делал все необходимые распоряжения. В то же время члены комитета посещали иногда училище и лично наблюдали за ходом внутренней жизни его. Но так как училище находилось за городом, то члены комитета не могли посещать его часто, а тем более ежедневно. Таким образом, до 1867 года Харьковское училище девиц духовного звания не имело у себя правления, которое бы постоянно и непрерывно заведовало внутренней его жизнью. Преосв. Макарий находил такой порядок вещей крайне неудобным и в 1867 году учредил такое именно постоянное правление Харьковского училища девиц духовного звания. 16 июня этого же года он дал следующее предложение выше упомянутому комитету училища: «принимая во внимание, что нелегкая безмездная служба членов комитета сопряжена для них и с издержками на поездки в училище, и что они, отвлекаясь службою приходских священников и занимая другие епархиальные должности, не всегда могут посещать училище именно в то время, когда это необходимо, в видах облегчения сих членов и постоянного наблюдения за училищем по всем частям, признаю справедливым ныне же из лиц, служащих в училище, учредить «училищный совет», правила для коего прилагаются. Совет этот открыть с первого сентября настоящего года, о чем с приложением копий с правил, сообщить госпожам попечительнице и начальнице училища, господину почетному блюстителю и о. о. наставникам: Лащенкову, Иванову, Наседкину, и для сведения духовенства напечатать в «Епархиальных Ведомствах». В приложенных к этому предложению 11 «параграфах «правил для совета Харьковского училища девиц духовного звания» подробно определялись состав, предметы деятельности совета, права его и порядок, в каком должны были происходить заседания совета¹¹⁸³.

Из многих мер, принятых преосв. Макарием к улучшению собственно учебной части в Харьковском училище девиц духовного звания, мы считаем необходимым отметить одну следующую, как особенно важную. Еще в 1863 году, по распоряжению преосв. Макария, воспитанницы старшего класса Харьковского училища девиц духовного звания, для приучения к педагогическим приемам, под руководством классной дамы, занимались с воспитанницами первого класса, руководя их в приготовлении уроков. Но так как в училище это, за исключением двух-трех причетнических дочерей, поступали дети довольно уже подготовленные, то и практика воспитанниц старшего класса была ограничена; устроить же приготовительный класс для дочерей духовенства, еще только начинающих учиться, ни средства, ни помещения училища не дозволяли. А между тем желание дать воспитанницам училища, будущим наставницам народа, более обширные познания по педагогике было общим желанием не только епархиального начальства, но и всего духовенства и всех принимавших живое участие в деде религиозно-нравственного образования народа. Более всех других желал этого сам преосв. Макарий, который, как мы выше видели, церковно-приходские школы и вообще школы, содержавшиеся приходским духовенством, считал наиболее удовлетворяющими и соответствующими потребностям простого народа. А между тем воспитанницы училища девиц духовного звания, но его убеждению, могли бы быть самыми лучшими учительницами в подобных школах. Исходя из такого убеждения, он в июне 1866 года решил с начала следующего учебного года учредить при Харьковском училище девиц духовного звания практическую школу для воспитанниц старшего класса, составив её из детей всех сословий, живших по соседству с училищем. Эту свою мысль преосв. Макарий предварительна сообщил для сведения г. синодальному обер-прокурору. Последний с живейшим сочувствием отнесся к намерению преосв. Макария. В своем отношении в нему от 8 августа 1866 года, он, между прочим, подробно развил благодетельность задуманного открытия практической школы при женском духовном училище и вообще приготовления воспитанниц этого училища к деятельности народных учительницу, Тогда преосв. Макарий поручил училищному комитету немедленно доставить ему соображения о введении педагогики и практическим классов в Харьковском училище девиц духовного звания с начала предстоявшего учебного года. Комитет, действительно, составил правила о преподавании ц училище педагогики и об учреждении при нем бесплатной школы на 20 детей приходящих мужеского и женского пола из всех сословий. Преосв. Макарий утвердил эти правила и с сентября 1866года школа эта была открыта¹¹⁸⁴. В 1867 году в ней был произведен экзамен, давший самые благоприятные результаты¹¹⁸⁵.

Наконец, имя свое в истории Харьковского училища девиц духовного звания преосв. Макарий сделал навсегда незабвенным и дорогим именем, благодаря исходатайствованными ему прав, одинаковых с другими подобными училищами. 24 октября 1866 года преосв. Макарий обратился к г. синодальному обер-прокурору с следующим отношением. «Харьковское училище девиц духовного звания», – писал архипастырь, – «устроено и содержится без всяких вспомоществований от казны собственными средствами епархиального духовенства и частью пожертвованиями от благотворителей. Все лица, служащие при этом училище, – начальница, её помощницы и наставники, во время прохождения своей службы, кроме небольшого жалованья от училища, не получают почти никаких других поощрений к своему полезному труду и, в случае выхода своего в отставку, по болезни или по старости лет, могут остаться без всяких средств для своего содержания. Между тем известно, что все должностные лица при училищах девиц духовного звания, имеющих счастье состоять под августейшим покровительством её Императорского Величества Государыни Императрицы, считаются в действительной службе, начальницы же, воспитательницы и их помощницы в этих училищах, на основании Всемилостивейше дарованного им 23 марта 1857 года права, чрез каждые пять лет получают прибавку ¹/₅ части штатного жалованья до уравнения его с годовым окладом, а те, которые прослужили 15 лет, получают половинное, а прослужившие 25 лет – полное жалованье из духовно-учебных капиталов. Известно также, что все означенные лица, па основании Всемилостивейше дарованного 16 апреля 1860 года права, удостаиваются Мариинского знака отличия беспорочной службы на Владимирской ленте, за выслугу 15 лет – 2-й степени, а за выслугу 25 лет 1-й степени. На этом основании и ссылаясь на то, что Харьковское училище девиц духовного звания находилось в весьма удовлетворительном состоянии, преосв. Макарий просил г. синодального обер-прокурора ходатайствовать о даровании всех вышеуказанных прав и лицам проходящим службу при Харьковском училище девиц духовного звания, или, по крайней мере, двух прав: права считаться в действительной государственной службе и права – собственно лицам женского пола – на получение Мариинского знака отличия, беспорочной службы. Св. Синод изъявил согласие ходатайствовать о предоставлении первого права служащим в Харьковском училище девиц духовного звания, т.е. права считаться в действительной государственной службе, а ходатайство преосв. Макария о предоставлении лицам женского пола права на получение Мариинского знака отличия беспорочной службы отклонил. 20 марта 1867 года Государь Император изволил утвердить вышеуказанное ходатайство Св. Синода. Так, Харьковское училище девиц духовного звания, благодаря ходатайству преосв. Макария, получило одобрение с высоты Царского Престола и вместе с тем права, вполне обеспечивавшие будущность его, в особенности будущность наставников этого училища¹¹⁸⁶.

(Высокое представление преосв. Макария о научных силах Харькова. Намерение его издавать журнал в Харькове. Осуществление этого намерения. Краткая история и характеристика харьковских периодических духовных издании, основанных и существовавших под покровительством преосв. Макария и при его участии. Учено-литературные труды преосв. Макария, вновь напечатанные в переизданные им в Харькове: богословские, церковно-исторические и проповеднические; характеристика харьковских проповедей его. Учено-административные поручения высшего начальства, исполнявшиеся преосв. Макарием в Харькове).

Назначение свое в Харьков преосв. Макарий принял, как известно, с радостью. Одною из самых главных причин такого отношения его к своему новому назначению была, бесспорно, его надежда на благоприятные условия в Харькове к продолжению здесь прежде начатой им учено-литературной деятельности. Преосв. Макарий был уверен, что в Харькове, как университетском городе, ему будет более удобно, чем в Тамбове, доставать необходимые пособия, и что здесь он встретит людей ученых, с которыми может делиться своими мыслями, предположениями, а в случае нужды и недоумениями в области ученых занятий его. Как высоко смотрел он с этой стороны на Харьков, – это можно видеть уже из приветственного слова его харьковской пастве. Такое высокое представление преосв. Макария о научных силах Харькова поддерживали в нем и близкие его в С.-Петербурге. Под влиянием такого представления, преосв. Макарий ехал в Харьков с надеждою основать здесь даже специальный духовный орган. Так многого ожидал он от Харькова.

Но действительность на первых порах не вполне оправдала эти ожидания преосв. Макария. В Харькове было трудно найти в достаточном количестве вполне надежных и подходящих сотрудников для задуманного им журнала. А еще труднее было здесь найти лицо, которое бы могло принять на себя ответственные и трудные обязанности редактора. Ректор местной семинарии, на которого преосв. Макарий мог прежде всего рассчитывать, совершенно не удовлетворял его с этой стороны. Да к тому же тогдашний ректор Харьковской семинарии тяготился даже менее ответственными обязанностями, как, напр., обязанностями цензора проповедей. Приходилось, таким образом, расстаться с заветным желанием, что, естественно, не могло не огорчать преосв. Макария. В письме его к брату от 12 января 1860 года встречаем, между прочим, следующие слова разочарования: «об издании журнала не помышляю. Самому некогда трудиться, а рекомендуемые тобою сотрудники крайне ненадежны... Да при том бумага здесь дорога, типография – гадость... Стоить ли хлопотать?»¹¹⁸⁷ Но не всякое затруднение могло остановить человека с таким великим духом и крепким характером, какими владел преосв. Макарий. Несмотря на важные препятствия, он не покидал окончательно мысли об основании в Харькове духовного журнала. Вскоре ему посчастливилось найти себе надежного сотрудника в этом деле в лице законоучителя Харьковского университета, прот. Добротворского, которому он мог поручить редакторство в задуманном им журнале. Сношения с некоторыми учеными, обещавшими свое содействие, еще более укрепили преосв. Макария в мысли основать в Харькове духовный журнал. По мысли и указаниям самого преосв. Макария, в 1861 году прот. Добротворский представил ему выработанные программы для предположенного журнала и просил его ходатайствовать о разрешении издавать журнал этот с 1 января следующего 1862 года. Тогда преосв. Макарий обратился в Св. Синод с следующим представлением: «законоучитель здешнего университета, прот. Василий Добротворский обратился ко мне с просьбою об исходатайствовании ему у Св. Синода разрешения издавать с 1 января 1862 года духовный учено-литературный журнал под одним каким-либо из следующих двух названий: «Восток», или «Духовный Вестник», и представил две программы журнала, из которых одна применена в начале к первому из этих названий, а другая – к последнему, в сущности же своей совершенно сходные между собою. Находя, что издание этого журнала вполне заменит местные Епархиальные Ведомости, которые, по программе, имеют печататься дня подписчиков здешней епархии в отделе: «современные известия»; полагая, с другой стороны, что в ежемесячном журнале могут помещаться более разнообразные, а главное – более обширные и ученые статьи, нежели какие допускаются самым объёмом и характером Епархиальных Ведомостей; наконец, принимая во внимание, что издатель изъявил согласие жертвовать плату за все даровые статьи в пользу здешнего училища девиц духовного звания, я имею честь представить на благоусмотрение Св. Синода обе программы предполагаемого журнала и покорнейше просить, чтобы, если благоугодно будет дозволить это издание, предоставлено было самому епархиальному начальству избрать для журнала цензора из здешних протоиереев или священников и, в случае нужды, переменять его, а во-вторых, – чтобы ответственность за статьи, помещаемые в журнале, была возложена на издателя-редактора протоиерея Добротворского и на цензора»¹¹⁸⁸. Ходатайство преосв. Макария было уважено Св. Синодом. 5 сентября 1861 года Св. Синод разрешил издавать в Харькове духовный учено-литературный журнал под заглавием: «Духовный Вестник», с поручением высшего наблюдения за ним преосв. Макарию и с тем, чтобы он издавался независимо от Епархиальных Ведомостей и не был обязателен для церквей Харьковской епархии; при этом была утверждена та программа, которая была представлена прот. Добротворским соответственно избранному Св. Синодом названию журнала¹¹⁸⁹.

Основав журнал, преосв. Макарий затем оказывал ему весьма важную помощь двояким путем: доставлением для журнала собственных своих учено-литературных трудов н приобретением хороших и надежных сотрудников журналу. Одно имя его привлекало многих сотрудников в новом харьковском журнале. Из числа многих сотрудников «Духовного Вестника», участвовавших, или, по крайней мере, обещавших участвовать в нем, по приглашению преосв. Макария, укажем следующих. Так, он просил преосв. Кирилла, бывшего в то время начальником русской православной миссии в Иерусалиме, доставлять в «Духовный Вестник» сообщения касательно событий происходивших на православном Востоке. Еще 27 декабря 1860 года преосв. Кирилл отвечал на приглашение участвовать в харьковском журнале следующее: «преднамереваемому вами журналу – мой искреннейший привет! Помоги Вам Бог. Радуюсь его появлению»¹¹⁹⁰. В следующем письме 13 сентября 1861 года преосв. Кирилл спрашивал, между прочим, у преосв. Макария: «что ваш журнал? разрешен? начат? С нетерпением жду известия об этом, хоть, извините, не как сотрудник жду. Не беру своего слова назад; если чем смогу послужить, всегда буду рад. Но в настоящую пору меня интересует особенно ваш взгляд на ваше предприятие... что до меня касается, таким ревностным сотрудником, как в старые годы, я уже быть не могу.... И не знаю еще, гожусь ли на что, втянувшись в здешнюю жизнь, которая, правду сказать, мало имеет общего с тамошнею. Во всяком случае, для вас я – покорнейший слуга, только скажите, что вы хотите делать и чего желаете от меня? Стареть начинаю, вот беда!»¹¹⁹¹. Последствия показали, что преосв. Кирилл, на которого в Харькове возлагались большие надежды, весьма мало выполнил их. Преосв. Макарий был весьма недоволен нежеланием его делиться с читателями «Духовного Вестника» своими впечатлениями и сведениями о православном Востоке. Эго недовольство выразилось однажды даже в таком откровенном замечании преосв Макария в письме к брату: «преосв. Кирилл обещал прислать статью к половине января для журнала. Но вот скоро и половина февраля, а статьи все нет: верно, бедняга, изленился. Да мы и не слишком-το нуждаемся: весь интерес в том, что – из Иерусалима»¹¹⁹².

Более усердным сотрудником вновь основанного харьковского журнала по части доставления сведений и вообще статей, относящихся к Православному Востоку, оказался архим. Антонин (Капустин), бывший тогда настоятелем русской посольской церкви в Константинополе. К нему преосв. Макарий также обращался, чрез посредство прот. Добротворского, с просьбою о содействии журналу «Духовный Вестник». Архим. Антонин весьма сочувственно отнесся к предложению преосв. Макария и был, действительно, особенно на первых порах одним из выдающихся сотрудников харьковского журнала¹¹⁹³.

С просьбою о содействии своему журналу преосв. Макарий обращался также и к некоторым русским ученым, жившим в России вне Харькова. Таков, напр., был К.И. Невоструев. В надежде, кажется, на его сотрудничество, преосв. Макарий проектировал даже особый отдел в «Духовном Вестнике», именно отдел приложений, где должны были печататься разные древне· русские, преимущественно церковно-исторические памятники. Невоструев сочувственно отозвался на приглашение преосв. Макария и обещал полное свое содействие новому харьковскому журналу. Такое свое обещание он предварил следующими словами в письме от 1 ноября 1861 года: «душевно я рад изданию духовного журнала под просвещенным любвеобщительным покровительством и ведением Вашего Преосвященства, особенно, когда в нем, по указанию Вашему, назначен особый отдел для материалов по истории русской церкви. Да управит Господь сие дело в истинную пользу Святой Церкви, юже стяжа кровию Своею, – к раскрытию и защищению нашей греческой, православной веры и русского благочестия, так нагло попираемых нынешними журнальными прогрессистами, которые творят сие от злого сердца своего, а также и от незнания ни той, ни другого»¹¹⁹⁴. К.И. Heвоструев был, действительно одним из самых усердных сотрудников «Духовного Вестника». Им было доставлено для первых книжек журнала обильное собрание материалов для русской церковной истории, которые впоследствии были изданы в виде особых двух томов. Наконец, по приглашению преосв. Макария, в «Духовном Вестнике» помещали свои статьи: Н.А. Давровский, В.К. Надлер, А.П. Рославский-Нетровский, И.В. Платонов, М.Н. Петров и др.; из наставников семинарии деятельное участие в журнале принимали: К.Е. Истомин, П.А. Солнцев, Черняев, Макухин, и мн. др. Харьковское духовенство в лице лучших своих представителей также деятельно участвовало в издании «Духовного Вестника»: таковы, напр., прот. Шероцкий, Лащенков, Софронов, Чижевский и мн. др.

Программа «Духовного Вестника», составленная, как сказано, при участии преосв. Макария, была очень широкая. Журнал должен был заключать в себе статьи, раскрывавшие: 1) христианское учение, 2) историю христианской церкви, 3) критическое обозрение духовной литературы и 4) современное обозрение. Главная задача журнала, которую также наметил для него с самого начала преосв. Макарий, заключалась в раскрытии богословских и научных истин применительно к современным потребностям жизни и современному состоянию общества. Эта задача подробно раскрывалась в передовой статье редактора журнала под заглавием: «богословские вопросы в связи с потребностями времени»¹¹⁹⁵, – в статье, должно сказать, не отличающейся полною ясностью мыслей... Более выразительно и более ясно намечал задачи своего журнала редактор в другой статье, имевшей, вероятно, значение дополнения к первой статье, с которою она тесно связана. Разумеем статью прот. Добротворского: «О характере прежнего периода нашей духовной журналистики и современных её задачах»¹¹⁹⁶. На основании подробной характеристики прежней русской духовной журналистики, которая пережила уже два периода развития: огласительный и научно-исследовательный, редактор приходил к такому заключению: «в предшествующий период духовной журналистики преимущественно имелось в виду христианское, пастырское назидание душ, ищущих спасения вечного. В настоящее время эта духовная пища полнее должна быть применяема к потребностям и состоянию верующих; потому мы считаем чрезвычайно интересными опыты популярного изложения христианских истин, применительно к слушателям самым простым, мало развитым, равно как и примеры строго ученого исследования, соответственно современному положению науки и требованию образованной публики»¹¹⁹⁷.

Таким образом, задачу свою «Духовный Вестник» полагал преимущественно в раскрытии богословских и отчасти научных истин применительно к потребностям современного общества. Он желал всю систему христианского учения рассматривать с этой именно точки зрения, так как «в системе христианского вероучения», по выражению редактора журнала, – «нет почти ни одного вопроса, который бы не был живым, насущным вопросом в свое, известное время»¹¹⁹⁸. Задача, без сомнения, прекрасная, но в то же время и в высшей степени трудная, особенно для провинциального журнала. Для того, чтобы точно выполнять такую высокую задачу, необходимо было, кроме специального знания всей системы христианского вероучения, знать еще и все потребности современного общества, необходимо было, так сказать, стоять в круговороте современной общественной жизни. А это, понятно, было очень трудно для лиц, живших в провинциальном городе. Правда, редакция журнала, и в особенности преосв. Макарий надеялся на сотрудничество ученых, живших в Петербурге и Москве, а также и за пределами России, на православном Востоке. Но даже и при таких благоприятных условиях, выполнять в совершенстве поставленную себе задачу было очень трудно для харьковского журнала, да еще – не забудем – в начале шестидесятых годов, когда только что зарождалась у нас духовная периодическая литература. И высота задачи, в связи с недостатком материальных средств, была, без сомнения, причиною того, что журнал «Духовный Вестник» не мог долго существовать, не смотря на то, что он, по мере сил, выполнял свою задачу. Последнее особенно должно сказать о «Духовном Вестнике» в первый год его издания. В это время он, можно сказать, вполне соответствовал своей программе и своей задаче. Книжки «Духовного Вестника» за 1862 год состояли из статей, которые или освещали богословские вопросы с точки зрения современных взглядов и требований, или знакомили читателей с состоянием современной православной церкви, или, наконец, трактовали о вопросах, которыми интересовалось тогда русское образованное общество. Вот выдающиеся статьи, печатавшиеся в «Духовном Вестнике» за первый год его издания: 1) многочисленные проповеди преосв. Макария, которые, по содержанию своему как нельзя лучше подходили к главной задаче журнала, потому что все они касались животрепещущих вопросов и потребностей современной духовной жизни русского общества; 2) вышеупомянутые передовые статьи редактора прот. В.И. Добротворского: 3) К.Е. Истомина: «Современные стоики и эпикурейцы»; 4) Ермиева: «Участие греческих императоров в делах вселенских соборов»; статья эта имела особенный интерес в виду возбужденного тогда вопроса о необходимости созыва вселенского собора; 5) И.В. Платонова: «Жизнь и подвиги первоучителей славянских Кирилла и Мефодия»; статья эта имела особенный интерес, в виду приближавшегося тогда 1000-летия со дня кончины св. Кирилла; 6) Η.П. Лавровского: «Известие о состоянии униатской церкви у русских в Галиции»; 7) его же: «Славянская церковь и римско-католический пропогандизм»; 8) Свящ. П.А. Солнцева: «О характере религиозной полемики во Франции»; 9) архим. Антонина: «Принкипо. Письмо из Константинополя». 10) прот. Добротворского: «Дело христианских пастырей по отношению к народным суевериям»; 11) его же: «Один из духовных недугов в современном образованном обществе»; 12) свящ. Баратынского: «По поводу издания раскольнических сочинений»; 13) священника Лащенкова: «По вопросу об улучшениях в быту духовенства»; 14) «Известия о распространении христианства между самоедами» и др.

Кроме того, во всех книжках «Духовного Вестника» за первый год его издания весьма удачно велся так называемый «летописный листок», который служил верным и полным отражением современной жизни. Вот как редактор этого листка определял его задачи. Сказав о том, что «летописный листок» Духовного Вестника будет следить за теми явлениями церковной жизни, которые могут иметь особенный интерес для читателей журнала, он затем так продолжал: «в нашей духовной журналистике еще очень мало распространен обычай следить за литературными явлениями, возникающими в журнальном мире. А между тем многие из этих явлений, действительно, стоят того, чтобы на них было обращено внимание, по крайней мере, наших летописцев. Нам не раз случалось слышать жалобы, что та или другая статья, то или другое литературное явление совершенно напрасно обходятся молчанием нашим пишущим миром. Жалобы эти нередко были, по нашему убеждению, довольно основательны. Большею частью они касались тех статей, в которых высказывались или светлые мысли, или теплое христианское чувство, и при том о таком деле, которое должно было бы, по всей справедливости, обратить на себя полное внимание и подвергнуться беспристрастной оценке. Мы хотели бы, разумеется, насколько это будет возможно для нас, предлагать на обсуждение своих читателей все то, что только встретится в нашей журналистике более или менее пригодного для нашего «листка»¹¹⁹⁹. И, действительно, – «летописный листок» Духовного Вестника в первый год его издания обстоятельно знакомил своих читателей со всем, что только совершалось замечательного в христианском мире, или что особенно выдающегося появлялось в нашей тогдашней литературе. Для теперешних журналов такой порядок вещей, пожалуй, не представляет ничего особенного, но в начале шестидесятых годов истекающего столетия это было, без сомнения, новостью. Наконец, в Духовном Вестнике, за первый год его издания помещались и статьи «строго ученые , соответственно современному положению наук и требованию образованной публики»¹²⁰⁰. Таковы, напр., статьи известного архим. Феодора Бухарева, – поборника современности в приложении к христианству¹²⁰¹, который в целом ряде своих сочинений приглашал своих современников не чуждаться современности, не подходить к ней с какой-либо условной меркой, но попытаться все в современном мире возвысить до той степени, чтобы все стороны современной христианской жизни могли достойно именоваться христианскими. В Духовном Вестнике за 1862 год были помещены два солидных его сочинения: а) Св. Иов многострадальный и его книга и б) О св. пророке Исаии и его книге. Таковы, далее, многочисленные статьи критического содержания, в которых разбирались (и иногда в высшей степени основательно) замечательные в каком-либо отношении современные сочинения; из числа этих последних особенно следует отметить статьи Пономарева и Черняева, заключавшие в себе весьма обстоятельный и основательный разбор известных сочинений преосв. Филарета Гумилевского: а) «Обзор русской духовной литературы» и б) «Исторический обзор песнопевцев и песнопения в греческой церкви и др.»¹²⁰².

Таково было содержание «Духовного Вестника» за первый год его издания. В это время он, можно сказать, вполне соответствовал поставленной им себе в самом начале издания задаче. Тогда он был преимущественно ученым духовным журналом, обсуждавшим богословские вопросы, которые занимали современное образованное русское общество, и знакомившим своих читателей с общим состоянием современного христианского, преимущественно православного мира.

В следующем году мы замечаем уже некоторую перемену в содержании журнала. Правда, и теперь общее направление журнала остается прежнее, но замечается в нем и нечто новое. Духовный Вестник уделял в это время много внимания местным нуждам и потребностям Харьковской епархии. Это не было случайностью. Наоборот, редакция журнала делала это сознательно. В конце 1865 года редакция, между прочим, объявляла следующее: «при начале своего издания «Духовный Вестник» так поставил свою задачу, что не мог быть причислен к разряду местных епархиальных изданий; но потом он возбудил симпатию к себе со стороны приходского духовенства, в особенности Харьковской епархии, которое преимущественно с 1863 года стало принимать в нем живое участие. Доказательством могут служить те, не лишенные интереса, статьи священников нашей епархии, которые были помещены за два прошедших года на страницах нашего издания».

В следующем (1864) году подмечается та же самая особенность в направлении журнала с тем только различием, что она теперь выражается еще яснее. В журнале за этот год видимо ощущается недостаток ученых исследований, сравнительно с предшествующими двумя годами. Ученый отдел журнала почти совершенно исчерпывается статьями Михайловского¹²⁰³, проф. Лавровского¹²⁰⁴, проф. Надлера¹²⁰⁵ и несколькими статьями самого редактора журнала, при чем самый подбор учёных статей не отличается прежнею систематичностью и соответствием их главной задаче журнала. Но за то в этот год своего издания Духовный Вестник был особенно богат статьями по одному вопросу, занимавшему в то время внимание русского образованного общества, особенно духовного мира. За один этот год в журнале было помещено 14 довольно значительных статей по вопросу о средствах к улучшению материального быта русского духовенства. Этому же вопросу и вопросу о преобразовании духовно учебных заведений в России был посвящен преимущественно и содержательный летописный листок журнала в течение всего рассматриваемого года. Поэтому, в объявлении о продолжении издания в 1865 году редакция Духовного Вестника имела полное право сказать следующее: «редакция журнала, при помещении статей ученого содержания, руководствовалась отношением их к современным потребностям и современному состоянию наук, которое высказывается в самом предмете сочинения и его содержании, или в способе его исследования и изложения (очевидная натяжка!). Но особенное внимание в 1864 году редакция обращала па разрешение вопроса об улучшении быта православного духовенства, следя за ходом его раскрытия в постановлениях и распоряжениях правительственных мест и помещая статьи по этому важному предмету. Важность этого вопроса и влияние его решения на весь строй жизни и на все сферы деятельности нашего духовенства не подлежит никакому сомнению. Мы убеждены, что в его разрешении заинтересованы и духовные науки, приобретающие для себя твердую почву в живых потребностях улучшения быта православного духовенства».

В четвертый год своего издания «Духовный Вестник» принял еще более практическое направление. Кроме немногих ученых статей, редакция журнала в 1865 году помещала преимущественно статьи, посвященные или вопросам об улучшении материального быта православного духовенства и о преобразовании духовно-учебных заведений, или же выдающимся явлениям и вопросам в области пастырской практики и вообще в жизни православного духовенства¹²⁰⁶. Кроме того, из особого заявления, с каким редакция обращалась в начале этого года к своим подписчикам, мы узнаем, что редакция намеренно сокращала объём своего издания, задерживая многие весьма интересные ученые статьи, в виду недостатка подписчиков и, следовательно, недостатка материальных средств¹²⁰⁷.

В 1866 году видим еще меньше научных исследований в «Духовном Вестнике». Журнал наполнялся главным образом статьями практического характера, при чем едва-ли небольшую половину журнала занимал «летописный листок». Средства редакции видимо оскудевали. В следующем (1867) году средства редакции настолько совратились, что она вынуждена была приостановить свое издание посреди года.

Такова история непродолжительного существования «Духовного Вестника», основанного по инициативе преосв. Макария. Журнал этот, бесспорно, принес известную пользу как всему вообще русскому образованному обществу, так, в частности, и духовенству, особенно харьковскому. Прежде всего, в такое время брожения и расшатанности, каким были шестидесятые годы истекающего столетия, всякий хороший журнал был далеко не бесполезен, как здравый руководитель сознания русского общества, потерявшего тогда равновесие под влиянием многих и решительных перемен в его жизни. Тем более был уместен в то время такой журнал, как «Духовный Вестник». В ученом своем отделе этот журнал утверждал в сознании русских образованных людей истинные суждения о Боге, мире, человеке и многих других важных предметах, о которых тогда нередко даже печатно высказывались самые извращенные понятия. В этом отношении особенно великую пользу образованному русскому обществу и, ближайшим образом, харьковскому могли приносить проповеди самого преосв. Макария, которые во множестве печатались в Духовном Дневнике и главною целью своею имели именно утверждение в умах православных христиан истинных понятий веры и добрых правил нравственности. Таковы, напр., проповеди его: 1) о взаимном уважении и любви между общественными сословиями¹²⁰⁸; 2) о содействии счастью ближних¹²⁰⁹; 3) о христианском значении наших гражданских обязанностей¹²¹⁰; 4) о христианском самоотвержении в отношении к самолюбию человеческому¹²¹¹; 5) о значении пожертвований па св. храмы¹²¹² и многое другое. Такую же пользу могли приносить, далее, и поучения редактора журнала, прот. Добротворского, для которых он всегда избирал самые жизненные предметы (напр., поучение для материалистов в примере св. ап. Фомы)¹²¹³, и многие статьи его (напр., о религиозном органе в душе человека¹²¹⁴, один из духовных недугов в современном образованном обществе¹²¹⁵. Большую пользу в этом отношении могли, наконец, приносить и солидные исследования других авторов, напр., архим. Феодора и многие переводные статьи, как, напр., письма против материализма Фр. Фабри¹²¹⁶ и др.

С другой стороны, Духовный Вестник был, без сомнения, полезен же тем одним, что он в такое практическое время, как шестидесятые годы настоящего столетия, своими серьезными и основательными статьями пробуждал интерес в образованных людях к возвышенным и важным вопросам в области веры, нравственности и истории христианской церкви. Духовный Вестник в свое время пользовался широкими симпатиями между серьезными русскими читателями, которых, впрочем, как и теперь, не особенно много у нас. «В числе статей за прошлый год», – писала редакция журнала в 1865 году, – «читатели наши видели много интересных, принадлежащих перу духовных лиц даже самых отдаленных епархий нашего отечества; даже и лица, живущие за границею, посвящали труды свои нашему изданию; не без участия отнеслись к труду нашему и светские ученые: в числе статей прошлого года читатели наши могут встретить статьи г.г. профессоров Харьковского университета. В числе подписчиков на наше издание в прошлом году, кроме многих просвещенных иерархов и духовенства со всех концов России, были также и светские лица¹²¹⁷.

Но особенную пользу принес «Духовный Вестник», бесспорно, православному духовенству, как всему вообще русскому, так в частности, харьковскому, пробудив в нем умственные интересы и дав ему возможность свободно высказаться о своем положении, о своих нуждах и надеждах. «На приглашение наше доставлять всевозможные статьи и известия, относящиеся к вопросу по улучшению быта духовенства и его пастырской деятельности», – писала редакция журнала в 1865 году, – «духовенство отовсюду единодушно откликнулось разнообразными мнениями по столь важному вопросу; читатели наши видели и, конечно, поняли всю справедливость тех мнений и тех желаний, которые были высказаны духовными лицами в статьях, помещенных в прошлом году нашего издания»¹²¹⁸. Одним словом, значение «Духовного Вестника» состояло в том, что он, в течение сравнительно непродолжительного существования своего, был здравым и полезным органом проведения в жизнь и сознание образованного русского общества истинных понятий о вере, нравственности и истории христианской церкви, а вместе с тем и органом взаимного общения духовенства Харьковской и других епархий.

Главною причиною скорого прекращения «Духовного Вестника», как сказано раньше, послужил недостаток материальных средств у его редактора, каковой недостаток, конечно, зависел от малого числа подписчиков. Уже в 1865 году редакция журнала объявляла во всеобщее сведение: «журнал наш имеет пока самое ограниченное число подписчиков, так что за прошлый год мы едва-едва могли кое-как свести расход с приходом. Что будет в настоящем году, еще не знаем»¹²¹⁹. Но и впоследствии число подписчиков не увеличивалось. Да оно и не могло увеличиваться в виду того, что в это время в Харькове явился другой духовный журнал, который во многих отношениях мог заменить для духовенства Харьковской епархии «Духовный Вестник». Мы разумеем журнал «Духовный Дневник», который был основан также при участии преоси. Макария, хотя, кажется, и не по его инициативе.

Из приведенного нами выше представления преосв. Макария Св. Синоду о разрешении издавать в Харькове «Духовный Вестник» можно видеть, что сам преосв. Макарий смотрел на этот журнал, как на такое издание, которое вполне заменит местные Епархиальные Ведомости, Но Св. Синод не так посмотрел на дело. В самом разрешении издавать «Духовный Вестник» Св. Синод оговорил условие, чтобы этот журнал издавался независимо от Епархиальных Ведомостей и не был обязательным для церквей Харьковской епархии, в виду этого преосв. Макарий считал, вероятно, необходимым учреждение в Харькове другого печатного органа, который бы заменял вполне Епархиальные Ведомости. Таким органом и был «Духовный Дневник». Журнал этот, по ходатайству преосв. Макария, был разрешен в 1863 году с тем, чтобы издание его началось с 1 января 1864 года и было ведено наставниками семинарии. По предложению преосв. Макария, 27–31 августа 1863 года общее собрание наставников семинарии рассуждало об издании разрешенного журнала и пришло к следующим заключениям: 1) вести издание «Духовного Дневника» всем преподавателям семинарии, а для непосредственного заведывания этим делом избирать, по очереди, трех наставников, которые бы, под руководством ректора семинарии, составляли редакцию; 2) цензором избрать прот. А. Мерхалева и 3) секретарем преподавателя Манухина с жалованьем по 150 р. и письмоводителем одного ив учеников семинарии с вознаграждением по 78 р. Преосв. Макарий на журнале, заключавшем в себе все эти постановления, 3 сентября 1863 года положил такую резолюцию: «согласен». Но, что касается до вознаграждения за труды и секретарю и казначею, то оно, со всею справедливостью, по моему мнению, могло бы быть определено общими голосами сотрудников в журнале, уже по окончании года, когда сделается известною общая сумма, имеющая поступить в раздел между всеми сотрудниками»¹²²⁰.

Издание «Духовного Дневника», как сказано, началось с 1 января 1864 года и продолжалось до конца 1866 года. Задача журнала, как можно видеть из программы, объявленной при самом начале издания, состояла в том, чтобы давать душеспасительное к религиозно-назидательное чтение для приходского духовенства и для православных прихожан. Самый журнал предполагался состоящим из 4 отделов. Первый отдел должен был заключать в себе свод библейского учения о том или другом предмете, по требованиям духовных нужд православных христиан, краткие выписки из творений св. святых отцов и учителей вселенской и отечественной церкви, преимущественно относящиеся к нравоучению и христианской педагогике. Во второй отдел должны были входить краткие поучения, назидательные размышлении, описание разных особенных поучительных и поразительных случаев из жизни христиан – прихожан, опыты действия проповеди слова Божия и таинств, богоугодные подвиги, примеры благочестия, благотворительности, вопросы и ответы в разрешение недоумений по обязанностям приходских пастырей и по духовным нуждам пасомых, взаимные корреспонденции приходских священников по этим предметам, духовные советы и проч. В третий отдел журнала должны были входить археологические исследования в самом широком смысле: о службах, обрядах, суевериях и т.п. Отдел четвертый должны были наполнять полезные для ревнующих о благочестии мысли, изречения, сведения, библиографические указания касательно вновь выходящих книг, особенно замечательных по своему направлению. Кроме того, при журнале были приложения, которые предполагались из 2 отделов по рубрикам: 1) епархиальное управление и 2) епархиальная статистика. Так широка была программа Духовного Дневника». Неудивительно, если она не выполнялась редакцией журнала, особенно в первое время существования его, когда редактором его был ректор семинарии, архим. Агапит. Значительно оживился «Духовный Дневник» со второй половины 1864 года, когда редакцию его принял архим. Вениамин. Справедливость, впрочем, требует заметить, что направление «Духовного Дневника», начиная с этого времени и до конца его существования, было несколько одностороннее, преимущественно возвышенно-созерцательное. Это можно видеть уже из следующего краткого перечня статей, помещавшихся в журнале во вторую половину 1864 года: 1) О существе христианства и духовной жизни христианина; 2) Живое общение души с Богом; 3) Всеобщая и постоянная проповедь неба о славе Творца своего; 4) Божественные угрозы человеческому роду гладомдуховным и проч.

Кроме редактора архим. Вениамина, главными сотрудниками журнала были следующие лица: 1) архимандрит (впоследствии епископ) Софония, который печатал в «Духовном Дневнике» свою «Поездку на Иордань» – во многих отношениях замечательное произведение¹²²¹; 2) К.Е. Истомин; 3) свящ. П.А. Солнцев; 4) прот. Шероцкий и др.

Сам преосв. Макарий помещал в «Духовном Дневнике» одни только свои проповеди: в 1864 году здесь было помещено 5 поучений его, в 1865 году – 3 проповеди и в 1866 году 3 проповеди. Вообще же он относился к этому журналу с меньшим сочувствием, чем к «Духовному Вестнику», особенно на первых норах существования «Духовного Дневника», что видно, между прочим, из следующих слов его в одном письме к брату: «я в дела редакции нисколько не мешаюсь и вперед не прочитываю ни одной статьи. А потому и не знаю, какова статья о сне, которая не понравилась Ивану Михайловичу¹²²². Я и доселе не читал еще этой растянутой статьи. Мне самому «Дневник» наш вообще не нравится»¹²²³.

В 1866 году преосв. Макарий решил совсем прекратить издание «Духовного Дневника», заменив его обыкновенными Епархиальными Ведомостями. По его представлению, Св. Синод 24 октября 1866 года разрешил издание «Харьковских Епархиальных Ведомостей». 5 ноября того же года на синодальном указе об этом он положил следующую резолюцию: «Редакцию Харьковских Епархиальных Ведомостей поручаю протоиерею Чижевскому, цензорство – протоиерею Феодоровскому, а для доставления редакции необходимых сведений из бумаг консистории назначается чиновник Краснопольский, которого по возможности облегчить в других занятиях его по канцелярии»¹²²⁴.

Харьковские Епархиальные Ведомости издавались по обыкновенной программе подобных изданий. Они были, можно сказать, исключительно епархиальным органом. Впрочем, и в них иногда помещались весьма дельные и назидательные статьи. Преосв. Макарий выражал свое сочувствие к ним помещением в них своих проповедей, а иногда и защитой интересов редакции. Вот один ив примеров участия его в последнем роде к интересам редакции. 22 февраля 1868 года чиновники харьковской духовной консистории обратились с просьбою к преосв. Макарию, чтобы он сделал распоряжение выдавать им пользу от издания Епархиальных Ведомостей. Преосв. Макарий потребовал от редактора – протоиерея Чижевского объяснение, на котором 15 марта 1868 года положил такую резолюцию: «объявить г.г. чиновникам консистории, что объяснение прот. Чижевского, по поводу их просьбы, я нахожу верным и заслуживающим уважения, а потому не могу удовлетворить этой просьбе. Хороша милость одним, когда она не соединяется с несправедливостью к другим, а тут была бы очевидная несправедливость»¹²²⁵.

Независимо от деятельного участия в местных печатных органах, преосв. Макарий и теперь, как и прежде, весьма внимательно следил за русской периодической духовною литературою. Шестидесятые годы настоящего столетия были временем особенного оживления во всех областях жизни русского народа и, между прочим, временем возбуждения в области духовной журналистики. Тогда явилось множество новых духовных изданий. Нарождению новых печатных духовных органов, особенно таких, которые обещали серьезно служить своей цели, преосв. Макарий искренно сочувствовал. Известно, напр., его отношение к основанию московского журнала: «Православное Обозрение». Преосв. Макарий искренно приветствовал и благословил это, обещавшее быть серьезным и полезным, издание. Но за то в отношении к другим журналам он позволял себе иногда совершенно противоположное отношение и отзывы. Так, 29 сентября 1861 года он, между прочим, писал своему брату: «Читал-ли ты новый журнал: «Дух христианина». Право, очень незавидный и плохой: хуже даже Странника. Не дай Бог быть таким нашему»¹²²⁶. В бытность свою в Харькове, преосв. Макарий выписывал в свою библиотеку все выдающиеся периодические издания не только духовные, но и светские¹²²⁷. Кроме того, чтобы неопустительно следить за успехами современного образования и развития науки, особенно русской истории, преосв. Макарий имел в С.-Петербурге постоянных поставщиков среди здешних книгопродавцев, которые обязаны были доставлять ему все новейшие произведения по русской истории для просмотра, причем некоторые из них он приобретал в собственность, а другие возвращал¹²²⁸. Благодаря этому, он всегда стоял на высоте современных званий в области русской церковной истории, которая в Харькове составляла главный, хотя, впрочем, не единственный предмет его научных занятий.

Учено-литературные труды преосв. Макария харьковского периода могут быть разделены на три разряда: 1) богословские, 2) церковно-исторические и В) проповеднические.

В Харькове преосв. Макарием было пересмотрено и исправлено известное его «Руководство по догматическому богословию», после чего оно было и напечатано. Руководство это, как известно нам из прежних очерков, было составлено им еще в бытность ректором С.-Петербургской духовной академии и тогда же было представлено им в Св. Синод. Св. Синод передал его на предварительное рассмотрение московскому митрополиту Филарету. Этот последний продержал его у себя до самой смерти. В 1868 году Св. Синод снова предложил преосв. Макарию составить руководство по догматическому богословию. 20 февраля этого года преосв. Макарий, между прочим, писал своему брату по этому поводу следующее: «а мне нежданно-негаданно прибавился новый труд. Св. Синод прислал предложение, не найду-ли я возможным представить мое краткое догматическое богословие в учебный комитет при Св. Синоде для руководства в нашей семинарии. Я отвечал, что согласен представить, но только месяца через три-четыре. Ибо это руководство мною составлено в 1853 году, а потому теперь нуждается в тщательном пересмотре и переделках. Вот этою то работою я исключительно занят в настоящее время уже около трех недель, и тружусь, – скажу по совести, – с величайшею ревностью, как бывало в академии. Желалось бы принести пользу нашим семинаристам»¹²²⁹. 5 апреля 1868 года он писал ему снова о том-же: «слава Богу, я уже окончил свое «Руководство к изучению Христианского православно-догматического богословия». Оно уже переписано, и завтра отдается переплетчику, а через несколько дней будет отправлено мною в учебный комитет при Св. Синоде»¹²³⁰. Действительно, 12 апреля 1868 года преосв. Макарий отправил исправленное им «Руководство по догматическому богословию» в духовно-учебный комитет, который, по рассмотрении, признал его вполне удовлетворяющим требованиям семинарской программы. Тогда 15 августа 1868 года г. синодальный обер-прокурор обратился к преосв. Макарию со следующим предложением: «Св. Синод», – писал он, – «по рассмотрении журнала учебного при оном комитета о составленном Вашим преосвященством «Руководстве к изучению православного догматического богословия», в виду отзыва комитета о достоинствах сего сочинения, признал полезным ввести оное в учебное руководство по классу догматического богословия в духовных семинариях, взамен существующего ныне по этом науке учебника в семинариях; но предварительно сего, для разъяснения условий, на которых оно может быть издано для означенной цели, поручил мне войти в сношение с вами о том, не признаете ли вы возможным, подобно другим архипастырям, подвизавшимся на поприще духовного просвещения, в отеческой заботливости о преуспеянии духовного юношества, в чем вы уже представили несомненные доказательства, и во внимание к нуждам духовно-учебных заведений, пожертвовать свое сочинение на пользу этих заведений безвозмездно». Преосв. Макарий тогда же ответил на это предложение следующее: «я изъявляю полное согласие пожертвовать безвозмездно на пользу наших духовно-учебных заведений составленное мною «Руководство к изучению православного догматического богословия», вводимое, по определению Св. Синода, в качестве учебника в наши духовные семинарии. Но, только я покорнейше просил бы во-первых), чтобы, при каждом издании этого руководства для семинарий, мне высылаемо было по 20 экземпляров его на лучшей бумаге для раздачи моим знакомым; и во-вторых), чтобы, когда означенное руководство перестанет быть учебником в семинариях и заменено будет другим, совершеннейшим, т.е. перестанет приносить какую-либо пользу нашим духовно-учебным заведениям, оно сделалось опять собственностью моею и моих наследников»¹²³¹. После того вскоре «руководство» преосв. Макария было напечатано и сделано учебником для семинарий, каким оно остается и доселе.

В Харькове преосв. Макарий затем напечатал и выпустил новым изданием известные его богословские сочинения: «Введение в Православное Богословие» и «Догматическое Богословие». К изданию первого из названных сейчас сочинений побудил его синодальный обер-прокурор. 6 марта 1862 года преосв. Макарий писал брату по этому поводу следующее: «на днях относился ко мне г. обер-прокурор гр. Толстой с запросом, скоро ли я издам вновь «Введение в Богословие»: так как его многие спрашивают. Я отвечал, что хочу сделать это в нынешнем году, если не встретится препятствий. Но как это сделать, решительно не придумаю. Здесь издавать и особенно продавать крайне неудобно, а надобно непременно в Петербурге. Всего ближе я мог бы просить Вас принять на себя этот труд. Но согласитесь ли вы на это, есть ли у Вас на это время и, главное, где вы можете сложить и хранить массу напечатанных книг? Напишите мне ответ по этому вопросу. Или не согласится ли издать мою книгу, на определенных условиях, какой-либо книгопродавец, напр., Кожанчиков? Если бы Вы переговорили с ним когда-нибудь об этом»¹²³². Из последующей переписки преосв. Макария с братом узнаем, что этот последний взял на себя весь труд издания «Введения в Православное Богословие». 3-го июля 1862 года преосв. Макарий уже писал своему брату «с книгами моими предоставляю вам поступать так, как сами вздумаете. Дополнять же и исправлять мое «Введение в Богословие» решительно не нахожу ни времени, ни охоты. Придется печатать так, как есть, или совсем не печатать. Скажите, что лучше...»¹²³³. В августе 1862 года началось печатание книги, под ближайшим руководством А. И. Булгакова, причем сам преосв. Макарий хотя издали, но все таки весьма внимательно следил за ходом этого дела¹²³⁴. К концу того же года третье издание «Введения в Православное Богословие» было уже готово. А 20 января 1863 года, преосв. Макарий уже писал своему брату: «экземпляр «Введения» мною уже получен. Издание мне нравится. Корректура ведена весьма умно и исправно»¹²³⁵.

Догматическое богословие преосв. Макария было напечатано новым изданием несколько позже, именно в 1867 году. На этот раз оно было издано в 2-х томах, тогда как прежде дважды печаталось в 5-ти томах: «Догматика», подобно «Введению», была издана на этот раз без всяких исправлений, сравнительно с прежним изданием. «Я очень бы желал исправить свое Догматическое Богословие получше и тогда печатать», – писал он брату 24 июля 1867 года, – «но как вспомню, что в таком случае нужно представлять книгу в цензуру и ждать, то руки опускаются, и я решаюсь печатать ее без исправлений»¹²³⁶. Печатание догматики происходило, по обыкновению, при самом внимательном наблюдении со стороны преосв. Макария за этим делом. Вот для примера выдержка из одного письма с некоторыми указаниями касательно печатания догматики: «печатайте догматику в двух томах, чтобы в первый вошли два первые тома, а во второй – три последние. Печатайте ее в числе 2.400 экземпляров. Бумага мне понравилась для догматики в 3 р., большего формата, при сем препровождаемая. Она довольно тонка – потому, что тома догматики должны выйти объёмисты, – так чтобы не были тяжелы. Шрифт для догматики мне понравился из типографии Трея, при сем посылаемый. Печатайте по 38 или 39 строк на странице в 6 или 6¹/₂ квадратов. Только, так как избранная мною бумага велика, то желалось бы, чтобы строка от строки были расставлены больше, чем в образце, а равно и буква от буквы – в каждой строке: иначе стороны, незанятые печатью, будут чересчур широки»¹²³⁷. При таком опытном руководстве и внимательном наблюдении со стороны преосв. Макария третье издание догматики его было окончено к началу 1868 года и с внешней стороны вполне удовлетворило автора¹²³⁸. – Таким образом, занятия преосв. Макария в области богословских наук ограничивались в Харькове или исправлением, или переизданием прежних его сочинений.

Гораздо больше времени и труда преосв. Макарий употреблял в Харькове на занятия любимым его предметом – русской церковной историей. Мы знаем, что в С.-Петербурге им были напечатаны первые три тома его церковно-исторического труда, в которых изображалась история русской церкви до 1240 года. В Тамбове он мало и при том с перерывами занимался своим церковно-историческим трудом. Видимо, что в это время его внимание занимали главным, образом заботы и новая для него деятельность по епархиальному управлению. Требовалось, очевидно, особенное усилие для того, чтобы снова настроиться на прежние занятия и вести их посреди других, постоянно отвлекающих и совершенно не сродных работ. Преосв. Макарий, как есть основание думать, боролся с самим собою и иногда, в минуты разочарования, готов был даже винить себя в лености. «Сколько ни принуждаю себя продолжать историю», – писал он брату в первый год своего пребывания в Харькове, именно 2 ноября 1859 года, – «ничего не поделаю. Решительно одолела леность. Верно, придется бросать. Было время трудиться, теперь пора отдыхать. Впрочем, еще не ручаюсь: авось и захочется приняться за перо»¹²³⁹. И, действительно, сила воли делала свое дело. Преосв. Макарий с течением времени постепенно начал втягиваться в прежнюю свою ученую, строго систематическую работу. 13 декабря 1859 года он уже писал брату: «теперь я чувствую себя гораздо лучше прежнего... В доказательство этого скажу тебе, что я написал на днях до четырех листов истории – продолжения... Авось опять налажусь как-нибудь»¹²⁴⁰. В следующем (1860) году 7 апреля он уже с большею уверенностью писал брату: «продолжение моей истории если и явится то не прежде, как года через два. Надеюсь, если Бог поможет, приготовить к тому времени еще два томика, которые должны обнять время от 1240 до 1448 года. Только много требуется благоприятных обстоятельств»¹²⁴¹. Таким образом, в это время у преосв. Макария был уже совершенно готов план начатого им в предыдущем году продолжения истории русской церкви. С течением времени он окончательно «втянулся» в работу и начал работать над продолжением русской церковной истории правильно, как и в прежние годы академической службы. Осенью и зимою 1864–65 года он с особенным рвением занимался ученым трудом. 23 января 1865 года, отвечая на праздничное приветствие брату, он, между прочим, писал ему: «напрасно ты думаешь, будто я весело проводил праздники со здешними моими родными. Они были у меня по одному разу и на короткое время. Нет, не с родными провел я праздники и вообще провожу время, а с книгами. Теперь месяца уже два я занимаюсь сильно, как занимался во дни оны в академии. Много уже у меня было написано по истории русской церкви, начиная с 1858 года, но все по частям и отрывочно. Нужно было все пересмотреть, соединить, проверить по источникам, а по местам исправить и дополнить. Этим-то я и занимаюсь. И уже четвертый том совершенно окончен мною и переписывается для цензуры (до половины переписан). А над пятым томом придется еще поработать месяца два-три. Эти тома будут интереснее и лучше первых трех. А летом нужно будет печатать»¹²⁴². В письме к брату от 14 марта того же года он, между прочим, замечал: «я все тружусь и работаю усердно над своею историей; переписывается уже второй том, по мере того, как я подготовляю. Но к Пасхе, кажется, не успею кончить. Дай Бог совсем разделаться к 1-му мая»¹²⁴³. Видно, что преосв. Макарий в данное время работал над своим трудом усидчиво, так сказать, задавая самому себе уроки на известные периоды времени. К назначенному заранее сроку, первому числу мая, действительно, он окончил задуманный труд. 3 мая 1865 года он уже обращался к брату с таким предложением: «ну – что же скажете мне теперь на счет печатания моего нового сочинения? Оно уже окончено; первый том переписан весь и второй до половины. К концу мая, вероятно, отправлю в цензуру»¹²⁴⁴. А.П. Булгаков изъявил согласие принять на себя хлопоты по изданию нового труда своего брата. Под ближайшим и весьма внимательным руководством этого последнего, новые тома его истории русской церкви были напечатаны в течение 1865 года¹²⁴⁵. В самом конце этого года новый труд преосв. Макария явился уже в свет.

Четвертый и пятый тома «Истории русской церкви», по содержанию своему, представляли собственно одно целое. В них изображалась история русской церкви в период постепенного её перехода к самостоятельности (1240–1589 г.), за время собственно первой половины этого периода (1240–1448 г.), когда над русским государством и над русской церковью тяготело татарское иго. В четвертый том вошли первые четыре главы, в которых подробно изображалось состояние: 1) иерархии; 2) паствы; 3) монастырей и 4) богослужения русской церкви за рассматриваемое время её истории. Пятый том также состоял из 4 глав, в которых исследовались: 1) церковное право; 2) духовная литература; 3) состояние веры и нравственности и 4) изображалось отношение русской церкви к другим церквам в монгольский период русской истории. Оба тома были снабжены приложениями в виде 42 памятников древне-русской письменности (в четвертом томе – 30, а в пятом – 12), которые приводились частью в целом виде, а большею частью в виде наиболее интересных выдержек.

Таким образом, новый труд преосв. Макария по истории русской церкви был написан им по прежнему плану, с каким мы подробно познакомились раньше. Самый внутренний характер продолжения истории думской церкви остался также без существенных изменений. История преосв. Макария представляла собою собственно фактическое изложение прошедших судеб русской церкви, а не уяснение внутреннего смысла исторических событий, их значения и их внутреннего взаимоотношения, что, как мы знаем, ему рекомендовала в свое время критика. Того же самого метода преосв. Макарий держался и при характеристике канонических и вообще литературных памятников монгольского периода истории русской церкви. По сравнению с прежними томами, четвертый и пятый тома истории русской церкви преосв. Макария отличались только чрезвычайным обилием материалов, положительностью суждений и особенною стройностью и изяществом в изложении.

Новый труд преосв. Макария по истории русской церкви был принят образованным русским обществом сочувственно. Отвечая на письмо, при котором были присланы ему IV и V тома истории русской церкви, известный наш историк Н. Г. Устрялов, между прочим, писал преосв. Макарию: «вчера я прочитал большую часть четверо того тома и смело могу сказать, что не было у нас церковной истории, писанной в таком стройном порядке, с таким знанием фактов, с таким беспристрастием и отчетливостью в самых мелких подробностях и, к довершении всего, в таком изящном, увлекательном слоге»¹²⁴⁶. Другой наш историк, академик Срезневский 19 января 1866 года писал преосв. Макарию: «приношу мою глубокую благодарность за два новые тома вашей истории русской церкви, мною недавно полученные. Начал их читать и думал, что скоро успею докончить: так меня увлекала занимательность повествования; но на деле вышло не то: богатство новых данных и соображений заставляет не читать, а изучать ваше произведение, и при этом, на случай справок, делать указательные выметки, а это так замедляет чтение, что я дошел только пока до 250-х страниц ΙV-ой части. Заглядывал и далее и в V-ю часть и не мог не порадоваться надеждою, что там готовится для меня много, много нового. Не примите за лесть, а за простодушное выражение чувств русского человека, что эти две книги принадлежат к числу драгоценных украшений нашей научной литературы. Мне бы очень хотелось поближе познакомить с ними наших университетских воспитанников, – хоть посредством сокращенного чтения»¹²⁴⁷. А Μ.П. Погодин 5 февраля 1869 года, в свою очередь, писал преосв. Макарию «знаете, за чем я третий день сижу и услаждаюсь? За Вашею историей русской церкви. Читаю и скорблю, зачем не читал её прежде, а только перелистывал. Я воспользовался бы много ею, что должен отложить теперь до второго издания своей истории, если доживу до него. Ах, как мы не умеем воздавать suum cuique! Ваша книга должна бы быть оглашена на торжищах и сделаться настольною книгою всякого образованного человека!»¹²⁴⁸.·

Все такие отзывы о своем новом труде преосв. Макарий, должно заметить, близко принимал к сердцу. В зависимость от такого или иного отношения русского ученого мира к его труду он поставлял даже и самое продолжение его. В своем письме к брату от 16 февраля 1866 года он, между прочим, замечал: «от некоторых ученых я получил самые лестные отзывы о моих новых книгах. И скажу тебе по секрету, что если действительно оценят по достоинству этот мой труд, то я несомненно стану продолжать его с большею ревностью и скоростью». А так как отношение образованного русского общества к труду преосв. Макария было самое сочувственное, то он в Харькове же весьма деятельно приступил к дальнейшему продолжению истории русской церкви. Особенно он усидчиво занимался этим трудом осенью и зимою 1866 года. 24 ноября этого года он, между прочим, замечал в письме к брату: «в теперешние длинные вечера, я очень много занимаюсь и продолжаю писать мою историю, хотя, к прискорбию, частые службы много меня отвлекают от этих занятий. Написано уже до 60-ти листов текста для шестого тома. А вот и праздники, а там великий пост: сколько отнимут времени!»¹²⁴⁹. В следующем 1867 году преосв. Макарий все свободное от епархиальных трудов время употреблял почти исключительно на исправление прежних своих церковно-исторических (и отчасти богословских) сочинений и только уже весною и летом 1868 года, по отправлении в Св. Синод «Руководства к изучению православно-догматического богословия», мог приступать к продолжению истории русской церкви. 30 июня этого года он, между прочим, писал брату: «шестой том истории церкви скоро отдам переписывать для печати. Но самое печатание думаю отложить до будущего года, когда, вероятно, окончен будет и 7-й том, который теперь доведен до половины, если не дальше... Вообрази, меня еще интересует мое авторствование и бумагомарание, давно уже забытое другими... Верно, горбатого исправит только могила!»¹²⁵⁰. На этом, вероятно, и остановились в Харькове занятия преосв. Макария по продолжению им истории русской церкви, так как он скоро должен был уехать в С.-Петербург, где его ожидали новые занятия. Таким образом, в Харькове им был окончательно отделан шестой том его истории и доведен до половины седьмой том её. Следовательно здесь им, посреди самых усердных и сложных занятий по епархиальному управлению, были вновь составлены 3¹/₂ тома его церковно-исторического труда.

Кроме продолжения «истории русской церкви», преосв. Макарий напечатал в Харькове еще несколько мелких церковно-исторических статей и исследований. Все они·, впрочем, находились в теснейшей связи с главным трудом его и представляли только результат его специального изучения некоторых, наиболее интересных вопросов по истории русской церкви. Таковы статьи его: 1) Русская духовная литература в период монгольский¹²⁵¹; 2) Церковное право в России при монголах, 3) Записка о русской митрополии в её переходной период и 4) Краткая записка о соборах, в особенности русских. Эта последняя записка не была, кажется, напечатана нигде до сего времени. Она составлена была автором по просьбе г. синодального обер-прокурора гр. Толстаго. По крайней мере, сохранилось следующее письмо этого последнего к преосв. Макарию от 8 декабря 1868 года: «Я имею основание покорнейше просить Вас ускорить, если возможно, составлением записки о русских поместных соборах, с обращением при том преимущественного внимания: 1) на состав соборов, т.е. на то, находились ли на них, кроме епископов, и члены белого духовенства и пользовались ли они правом голоса; 2) на предмет занятий этих соборов и 3) па представительство в них от правительства и на то, подлежали ли постановления соборов утверждению верховной власти». Соответственно такому поручению, и самая «Записка о соборах, в особенности русских» состояла из трех отделений: в первом из них говорилось о лицах, участвовавших в соборах и соборных решениях¹²⁵²; во втором – о предметах соборных рассуждений и решений¹²⁵³ и в третьем – об отношении к соборам верховной гражданской власти¹²⁵⁴. С этих трех сторон история русских соборов излагалась в «записке» параллельно с историей древних соборов вселенской церкви¹²⁵⁵.

Кроме продолжения «Истории русской церкви» и составления сейчас перечисленных нами оригинальных церковно-исторических статей, преосв. Макарий в Харькове употребил немало времени на переиздание прежних своих церковно-исторических сочинений по предварительном исправлении их. Так, в 1867 году им были вновь изданы: а) «История христианства в России до равноапостольного князя Владимира» и б) первые три тома его «Истории русской церкви». Оба эти сочинения были исправлены им на этот раз весьма тщательно. 26 июня 1867 года он, между прочим, писал об этом своему брату следующее: «Я приготовил в новому изданию «Историю христианства в России до равноапостольного князя Владимира». Я исправлял ее целых два месяца и во многом совершенно переделал. Теперь же я приступаю и к исправлению первых трех томов «Истории русской церкви», чтобы напечатать их вслед за «Историей христианства» в одинаковом формате, на такой же бумаге и тем же шрифтом и в том же количестве экземпляров»¹²⁵⁶. Через месяц, 24 июля он писал ему о том же: «Я окончил уже исправление первого тома истории русской церкви и отдал его для переписки. Теперь исправляю второй, а к сентябрю надеюсь исправить и третий»¹²⁵⁷. Однако же, это последнее предположение преосв. Макария не вполне оправдалось. Исправление всех трех томов «Истории русской церкви» было доведено им до конца лишь в конце октября 1867 года. Впрочем, благодаря усердному и умелому ведению дела братом его печатание «Истории христианства» и первых трех томов «Истории русской церкви» было окончено к началу 1868 года, когда все это издание и вышло в свет¹²⁵⁸.

Весьма видное место в учено-литературной деятельности харьковского периода жизни преосв. Макария составляют харьковские его проповеди. Всех проповедей из харьковского периода жизни преосв. Макария сохранилось и в печати известно 68. А так как из этого числа, по указанным нами в своем месте¹²⁵⁹ соображениям, должны быть исключены 4 проповеди, ошибочно считающиеся произнесенными в Харькове, то, следовательно, из всего харьковского почти десятилетнего периода мы имеем только 64 проповеди. Однако-же необходимо заметить, что харьковские проповеди преосв. Макария сохранились далеко не все. Мы уже знаем, что преосв. Макарий, издавая свои харьковские проповеди в 1864 году для своих духовных чад, по их желанию, предупреждал их, что в его издании они не найдут «всего того, чего могли ожидать, не найдут большей части его церковных поучений, – которые они слышали, а встретят только некоторые, весьма немногие». В предисловии к этому изданию своих проповедей архипастырь объяснял и причину, почему он не печатал всех своих поучений, сказанных в Харькове. «С любовью», – говорил он, – «отдаю все, что имею: печатаю все те слова и речи, какие успел записать вскоре после их произнесения, но не печатаю и не могу напечатать тех, которые, по обстоятельствам, не были мною своевременно записаны»¹²⁶⁰. То же самое видно и из переписки преосв. Макария с его братом, которая представляет единственный источник хотя каких-либо сведений о несохранившихся проповедях первого и о приблизительном количестве их. Напр., 9 августа 1859 года преосв. Макарий замечал в письме к брату: «Дел у меня здесь вдвое больше против Тамбова от множества лиц и посетителей. И это летом на даче! Что ж будет зимою? Увы! Когда ж заниматься историей? Проповедей я сказал здесь уже 15. Но кроме первой не записал ни одной и не имел никакой возможности записывать»¹²⁶¹. 20 августа того же года он писал брату снова: «Я проездил десять дней и в течение их... сказал пять проповедей»¹²⁶². Итак, в промежуток времени между 7 июня и 20 августа 1859 года преосв. Макарий, по собственному его свидетельству, сказал 20 проповедей; между тем, в печати из этого времени известны только две его проповеди, сказанные им 7 июня, при вступлении на кафедру Харьковской епархии¹²⁶³, и 14 августа, при первом священнослужении в Святогорском монастыре¹²⁶⁴; следовательно, все остальные 18 проповедей не сохранились. В письме преосв. Макария от 13 декабря 1859 года встречаем замечание, что он «написал проповедь, которую сказал 1 декабря»; проповедь эта также не сохранилась и неизвестна в печати¹²⁶⁵. 22 марта 1861 года преосв. Макарий, между прочим, писал своему брату следующее; «у нас манифест объявлен в субботу на первой неделе. Вдруг по прочтении манифеста, я сказал речь... На другой день, в неделю православия, я сказал и другую речь, по случаю того же манифеста к народу.. Первую из них я послал в Христианское Чтение, а вторая не записана»¹²⁶⁶. Эта вторая речь преосв. Макария, сказанная им 12 марта 1861 года, не сохранилась и неизвестна в печати. Из письма преосв. Макария от 29 сентября 1861 года видно, что 27 сентября этого года он говорил речь пред купеческими выборами¹²⁶⁷; речь эта – не сохранилась. Точно также и 28 сентября 1864 года он, по собственному его свидетельству¹²⁶⁸, говорил речь пред купеческими выборами, которая неизвестна в печати. Вообще, на основании всего сказанного нами сейчас и принимая во внимание собственное свидетельство преосв. Макария, что он «не оставлял без поучения ни одной церкви, какую только посещал» во время обозрения епархии, мы можем предположить, что из харьковского периода жизни его сохранилась только значительно меньшая половина всех, сказанных им в Харькове проповедей.

Главнейшую отличительную особенность сохранившихся харьковских проповедей составляет, без сомнения, их современность. С этой стороны харьковские проповеди его представляют несомненный интерес. Если их расположить в порядке времени, то они дают как бы хронологию важнейших вопросов, выступавших в жизни русского народа в шестидесятых годах истекающего столетия. Ни одно сколько-нибудь важное событие в жизни русского общества того времени не ускользнуло от наблюдательного взора харьковского архипастыря и не пройдено молчанием его на церковной кафедре. Впрочем, это и естественно. В то время совершались такие важные события, такие существенные преобразования всего строя жизни русского народа, что они как бы сами собою вызывали на размышление и на обсуждение их с высоты церковной кафедры. И, действительно, всем таким событиям преосв. Макарий посвящал особые поучения. Отмена крепостного права в 1861 году, введение земских учреждений в 1865 году, введение судебной реформы в 1867 году, полное преобразование духовно учебных заведений в 1868 году, открытие работ в Харькове по устройству железной дороги в том же году, – все эти и многие другие события давали повод преосв. Макарию к выступлению на церковной кафедре с своими суждениями и поучительными обращениями к харьковской пастве.

Любопытно теперь будет знать, как относился преосв. Макарий ко всем таким важным событиям, совершавшимся на его глазах, как он смотрел с точки зрения церковного проповедника на всеобщее преобразование и переустройство, какое совершалось тогда у нас в России. Ответ на поставленный здесь вопрос получает еще особенный интерес, в виду следующего обстоятельства. Проповеднику, каким бы высоким духом он ни обладал, в речи о современных событиях всегда бывает слишком трудно соблюсти равновесие и избежать двух крайностей: с одной стороны, влияния на него господствующих воззрений, почему проповедник нередко является только эхом времени, вместо того, чтобы быть руководителем других, а с другой стороны, совершенно отрицательного отношения ко всему, что происходит в жизни окружающего общества. Как же, спрашивается, относился преосв. Макарий к происходившим на его глазах важным преобразованиям в жизни русского народа? Ближайшее знакомство с содержанием некоторых проповедей его, сказанных при подобных обстоятельствах, даст нам возможность правильно ответить и на этот вопрос.

19 февраля 1861 года, как известно, был обнародован Высочайший Манифест о даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей и об устройстве их быта. 11 марта того же года манифест этот был прочитан и в харьковском кафедральном соборе, при чем преосв. Макарий приветствовал царскую милость к народу русскому следующим поучительным словом. «Ныне пред нами», – говорил архипастырь, – «совершается одно из величайших и благодетельнейших событий, какие когда-либо совершались в пределах земли русской. Почти целая треть, исполинского населения России приемлет новый, лучший жребий из рук своего Благочестивейшего Государя. Около 23 миллионов (легко сказать!), около 23 миллионов наших соотечественников получают новые гражданские права и как бы новую жизнь. А с тем вместе и для всего нашего отечества открывается новый обширнейший путь к раскрытию его сил и средств и к всестороннему, всех объемлющему, образованию, усовершенствованьям, благоденствию и славе. Мысль изнемогает, усиливаясь обнять всю громадность события, которого мы видим одно начало. Только потомки, дальние потомки в состоянии будут измерить полное значение этого события и, конечно, запишут его, как самую яркую эпоху, на страницах русской истории. Пусть не всех нас непосредственно касается оно, а от некоторых потребует даже, быть может, и не малых жертв. Но, во имя отечества, во имя человечества, во имя христианства, пред которыми должны умолкнуть все наши личные расчеты и частные интересы, можем ли мы, сыны России, все до единого не сочувствовать вполне этим миллионам наших сограждан, которые равны нам и по природе и по вере, а теперь приравниваются нам по правам гражданским? Их участь неразрывно связана с нашею и неотразимо отзовется на судьбе всего отечественного края». Затем, призвав всех своих слушателей к благодарению Господа Бога и Помазанника Его, Царя-Освободителя, архипастырь, обращаясь к бывшим крепостным, так продолжал свое слово: «вы особенно, наши братья, на кого непосредственно излилась ныне милость царская, умейте понять эту чрезвычайную милость, умейте оценить ее и достойно возблагодарить Помазанника Божия своим добрым поведением и повиновением Его священной власти. Все, что можно было сделать для улучшения вашего быта, сделано согласно с законом любви и правды: будьте ж довольны своею новою участью и не домогайтесь большего, чего не указала вам Монаршая воля. Вам дарованы теперь новые права и льготы; но чрез то самое на вас возложены и новые обязанности: старайтесь же исполнять их со всею ревностью. Если и прежде вы трудились и работали: то теперь трудитесь и работайте еще усерднее. Если и прежде вы отдавайте всякому должное: кому пóдать, подать; кому оброк, оброк; (Рим.13:7): то теперь еще добросовестнее несите все законные повинности, еще неуклончивее платите определенные подати и оброки. Если и прежде вы повиновались начальствам, от Царя поставленным над вами, и своим господам: то особенно теперь покажите свое повиновение им согласно Высочайшей воле, выраженной вам в манифесте. Иначе чем же вы засвидетельствуете, что глубоко чувствуете новую милость к вам Благочестивейшего Государя? Чем оправдаете Его отеческие попечения о вас? И только при вашем усиленном трудолюбии, при вашей исправности в платеже государственных податей и оброков, при вашем всецелом повиновении начальству, вы действительно будете способствовать как улучшению вашего собственного быта, так и благу всего нашего отечества»¹²⁶⁹.

В 1865 году были введены земские учреждения. Преосв. Макарий харьковских губернских гласных, собравшихся на молебен пред открытием губернского земского собрания, напутствовал в их новом деде следующим поучительным словом. «Благочестивейший Государь», – сказал архипастырь, – «в видах отеческого своего попечения о счастье своих подданных, благоволил указать, чтобы они сами в каждой области, в каждой стране, забыв всю рознь сословий, дружно, единодушно заботились об общих материальных потребностях своего края, сами совокупными силами устроили свое общественное благо. Закон дан, в законе указаны и меры к исполнению его. Но кто ж не знает, что власть законов гражданских может простираться только на нашу внешнюю деятельность, а отнюдь не простирается в самое святилище нашей души и сердца? Чтобы наши сословия действительно забыли свою рознь, давнюю, глубокую рознь, и слились как бы в одно сословие, в одну гражданскую семью, чтобы каждое из них согласилось поставить свои частные интересы наравне с интересами других сословий и принести в жертву общим интересам страны, – этого не в силах сделать никакой закон, никакая внешняя власть. Это в состоянии совершить только одна истинная христианская любовь к ближним, – та любовь, которая подавляет в сердце всякий эгоизм и своекорыстие, научает нас видеть в каждом человеке нашего кровного брата, делает нас способными творить добро даже врагам и готовыми жертвовать для ближних не только какими-либо личными выгодами и имуществом, а и самою своею жизнью!.. Вас ожидают теперь новые труды и, может быть, даже большие труды, нежели какие представляются вам с первого взгляда. Но всякий труд тогда только совершается легко и успешно, когда одушевляется любовью к тем, для кого мы трудимся. А как христиане, мы знаем еще, что всякий труд тогда только может увенчаться полным успехом, когда осеняется благословением Божиим и творится при помощи Божией (Пс.126:1; Ин.15:5). Но там, где кроются самолюбие, своекорыстие, неправда, там никогда не будет ни благословения, ни содействия Божия»¹²⁷⁰.

А вот как приветствовал преосв. Макарий 16 ноября 1867 года членов вновь учрежденной харьковской судебной палаты и то дело, которое они должны были творить: «вы пришли к нам от имени нашего возлюбленного Монарха. Вы несете нам Его царскую милость, одну из тех величайших милостей, за которые уже благословляют и вечно будут благословлять Его все сыны России, – несете новый суд, суд правый, гласный, скорый, суд не по букве только закона, а и по совести. О, да поможет вам Господь оправдать вполне это высокое доверие Царя... Но вера, наша святая вера, дает нам еще иной, высший взгляд на ваше значение. Вы пришли к нам не от имени только царя земного, а и от имени Царя небесного, и в новой милости нашего Благочестивейшего Государя, которую вы несете нам, мы видим вместе новую милость к нам Самого Господа Бога... Да будет же Он Сам, праведный Судия (2Тим.4:8), и вашим руководителем и образцом; да наставляет, вразумляет и подкрепляет Он вас всегда на вашем святом и многотрудном поприще и да явится суд ваш пред нами, Божий по происхождению (Втор.1:17), истинно Божиим судом по своему характеру и свойствам, судом праведным, чуждым всякого лицеприятия и мздоимства, всяких страстей и увлечений, судом по чистой – христианской совести, которую одну справедливо можно назвать голосом Божиим в нас»¹²⁷¹.

Общее же свое отношение и воззрение на происходившие в его время преобразования и переустройство жизни русского народа преосв. Макарий ясно выразил в двух своих проповедях, сказанных в день нового года. «Мы живем в период преобразований», – говорил архипастырь в харьковском кафедральном соборе 1 января 1863 года. «Мы жаждем преобразований, видим преобразования, совершающиеся вокруг нас. Но согласитесь, что вместе с тем должны преобразиться и мы сами и что мало, весьма мало принесут нам пользы все внешние преобразования, если в душе мы останемся теми же, чем были доселе. Мы желаем нового и лучшего в нашем быту; обновимся же прежде внутренне и сделаемся лучшими и более способными пользоваться теми улучшениями, каких желаем, какие даруются нам. И как высшая способность человека есть ум, то с ума и должно начаться наше преобразование и обновление по слову апостола: преобразуйтеся обновлением ума вашего. Этого-то умственного обновления пожелаем ныне, братие, друг другу и всем, всем сынам России по случаю нового года»¹²⁷². «Что такое, сыны России, эти новые узаконения», – спрашивал преосв. Макарий своих слушателей в день нового года 1 января 1865 года, – «этот целый ряд узаконений, которые, особенно в последнее время, так быстро, одни за другими, исходят на нас от престола нашего Благочестивейшего Государя? Не погрешим, если назовем их вином новым, точно также, как не погрешим, если сознаемся, что мы то сами, для которых издаются все эти законы, представляем собою в гражданском отношении мехи ветхие. Да, много в нас ветхого, крайне ветхого. Эта застарелая привычка жить так, как жили наши отцы и деды без всякого различения того, что было у них доброго и что худого, что следует сохранять и улучшать и что следовало бы давно оставить, есть истинная ветошь. Эта разрозненность наших сословий, доходящая до взаимной холодности, часто неприязни, нередко противодействия, – вторая ветошь. Эта странная апатия и безучастность к общественным интересам и исключительная заботливость только о самих себе и о своих домашних делах, – третья ветошь. Это отсутствие гражданского мужества и настойчивого труда и беспечное ожидание, чтобы за нас все делало одно правительство тогда, как мы будем только покоиться, – четвертая ветошь. Эта более и более усиливающаяся между нами слабость все говорить, говорить и говорить об общественном благе, о проектах и реформах, и ничего не делать или делать даже совершенно противное а положительно вредное обществу, – еще и еще жалкая ветошь. Да и можно ли перечислить все, что есть в нас ветхого, устарелого, никуда негодного, и что необходимо нам оставить, если желаем действительного обновления нашего гражданского быта? Силою воли, твердою решимостью, при помощи Божией, мы должны все усвоить себе новые узаконения нашего державного Законодателя, проникнуться ими и дружно, с неослабною ревностью проводить их во все слои нашей государственной жизни. Иначе – что пользы в новых законах, как бы ни были они прекрасны, если мы не перестанем жить и действовать по старому? Было уже у нас время подобное настоящему, время, когда один великий Монарх, одаренный необыкновенными силами и ума и воли, хотел пересоздать и обновить землю русскую по образцу других, просвещеннейших стран Европы. И что же? Несмотря на всю свою гениальность, на все гигантские усилия, труды и жертвы, много ли он имел успеха? А почему? Потому, что сами русские, кроме весьма немногих, не сочувствовали его нововведениям, не понимали и не желали их, даже противодействовали им тайно, иногда и явно, чем и как могли. Ужели ж повторится то же и в наши дни? Да не будет... Господи Боже, дарующий нам ныне новое лето своей благодати! Дай нам вместе и дух нов (Иез.11:19) и новую благодатную помощь, как христианам и как сынам России, да все мы отныне во обновлении жизни ходити начнем (Рим.6:4), – жизни христианской и гражданской»¹²⁷³.

Теперь нам нетрудно определить отношение преосв. Макария к преобразованиям шестидесятых годов XIX столетия. Он искренно приветствовал все эти преобразования и при том – что особенно важно – приветствовал их от лица православной церкви, которая, по его убеждению, – «для того и существует на земле, чтобы вести как частных людей, так и целые народы к постоянному, нескончаемому усовершенствованию¹²⁷⁴. Но все эти, как он называл их, – «внешние» преобразования он приветствовал настолько, насколько они могли содействовать «внутреннему» преобразованию, действительному обновлению человека и общества. Он приветствовал, следовательно, преобразования только как средства к достижению высокой цели – нравственного преобразования русского народа. «Духовные силы человека, как сознательные и свободные», – говорил он 6 сентября 1868 года в храме Харьковской духовной семинарии, по поводу полного преобразования её, – «могут развиваться преимущественно самодеятельностью; внешнее руководство может только возбуждать их, облегчать и направлять их развитие. И потому вам принадлежит значительная, даже важнейшая доля в деле умственного и нравственного преобразования родной вам семинарии. Это преобразование будет совершаться собственно в вас...»¹²⁷⁵. Не форму, не внешние проявления преобразований, совершавшихся в шестидесятых годах истекающего столетия, приветствовал преосв. Макарий в своих проповедях, а самое существо их и ту высокую цель, которую поставлял он от лица православной церкви для этих преобразований.

С другой стороны, сочувствуя преобразованиям общественного строя с указанною сейчас целью, преосв. Макарий в то же самое время в проповедях своих настойчиво предостерегал харьковскую паству от увлечения этими преобразованиями, от преувеличенных ожиданий, какие соединялись некоторыми людьми с ними. Осуждая страсть в преобразованиям, какая охватила тогда некоторые слои русского общества, он обличал на церковной кафедре силою своего слова тех, которые ошибочно полагали, что раз преобразование совершено, то все само собою придет в наилучшее состояние и, следовательно, не о нем более и думать, как только о преобразованиях и преобразованиях, нечего и делать более, как только восторгаться преобразованиями. Нет, архипастырь внушал своим слушателям, что есть еще нечто такое, чего нельзя достигнуть никакими «внешними преобразованиями» Напр., в проповеди 1 января 1868 года (после введения в конце предыдущего года судебной реформы) архипастырь говорил, между прочим, следующее: «С величайшим сочувствием, с горячими надеждами и благожеланиями мы встретили этот суд, – и весьма естественно. Но.... суд, самый лучший может только обуздывать неправду, давать торжество правде; а искоренить неправду, утвердить правду в нашей жизни общественной можем собственно мы сами или по преимуществу мы, при нашем твердом и добром желании, при нашем дружном, решительном, неуклонном стремлении к цели». В причинную зависимость от этого искоренения неправды в сердцах и делах человеческих путем личных усилий всех и каждого преосв. Макарий поставлял обновление как самих человеческих обществ, так и всего окружающего их мира¹²⁷⁶.

Характером современности отличаются и проповеди преосв. Макария, сказанные им в храме Харьковского университета и составляющие, по своему содержанию, несколько особенную группу среди других харьковских проповедей его. Преимущественным предметом университетских проповедей его служил вопрос об отношении веры к разуму, сверхъестественного христианского учения к естественному человеческому знанию. В то время вопрос этот был самый животрепещущий для образованного русского общества. Среди этого последнего тогда широко было распространено, под влиянием различных обстоятельств времени, отрицательное отношение к христианству, которое приводило в смущение иногда даже самых убежденных христиан. Одни тогда спрашивали (и даже самого преосв. Макария в домашних беседах с ним): «Отчего так, когда все в человечестве изменяется, развивается, усовершенствуется, одно христианство остается неизменным, без всякого развития и усовершенствования, одна церковь православная считает даже своим отличительным свойством то, что она без перемены сохраняет св. веру? Не может ли эта неподвижность, при всеобщем прогрессе или движении вперед, служить укором христианству и православной церкви»¹²⁷⁷. Другие прямо и решительно утверждали, что наука может заменить для человека всякую религию и христианство и что, следовательно, христианство отжило свой век и более не нужно для людей¹²⁷⁸. Очевидно, что архипастырь, в особенности такой архипастырь, каким был преосв. Макарий, вполне заслуженно пользовавшийся уважением всех за свою высокую богословскую ученость и широкую образованность, не мог обойти молчанием такого общественного настроения в своих проповедях. Но и здесь, подобно тому, как и в отношении к вопросу о преобразованиях, даже такому проповеднику, как харьковский архипастырь, грозила серьезная опасность впасть в крайность совершенно отрицательного отношения к науке в пользу христианства. К счастью, преосв. Макарий, как справедливо выражается о нем проф. Кипарисов, – «не принадлежал к числу тех, которые в чужой попытке мыслить о предметах науки видят (по своей гордыне) только «распущенное блуждание мысли, не сдерживаемой надлежащей опекой, по темным дебрям знания» и которые «готовы думать, что самая идея человеческой жизни уже исчерпана в своем развитии и теперь род человеческий существует уже не в силу Божественного соизволения, а только попущения и долготерпения со стороны Божественного милосердия»¹²⁷⁹. По совершенно справедливому выражению того же почтенного профессора, преосв. Макарий отличался истинно христианской терпимостью к недостаткам и заблуждениям других людей, при чем основанием такой терпимости его «в области мнений служило его догматическое воззрение, высказанное им уже в догматике: терпеть друг друга он призывал во имя совершенного для всех людей искупления»¹²⁸⁰.

Исходя из такого основного убеждения, преосв. Макарий в своих проповедях искренно и сильно защищать христианство, но в то же время не унижал и науки, естественного человеческого знания. Он проповедовал, что «христианство не есть только учение, а есть вместе и сила, и жизнь: всяк, верующий во Христа, может действительно очищаться от грехов и перерождаться», а не слышать только учение о возрождении¹²⁸¹, и вообще «мало знать только нравственные законы: нам нужны еще силы творить добро»¹²⁸²; но в то же время умозрительное, познавательное отношение к Богу, как предмету веры, он считал обязанностью христианина: «да познаем Бога истинного: к этому должны стремиться все христиане», – эту последнюю мысль преосв. Макарий настойчиво защищал в своих проповедях¹²⁸³. «Да не пугает нас мысль», – говорил преосв. Макарий 17 января 1868 года в университетском храме, – «да не пугает нас мысль, которая нередко повторяется, особенно в наши дни, когда так усилились и начали господствовать естественные науки, – мысль, будто изучение природы может быть опасным для нашей веры и повести даже к неверию и безбожию. Нет, книга природы никогда не станет в противоречие с библией: потому что та и другая книга равно от Бога. И мы помним имена великих естествоиспытателей, вам, без сомнения, известные, которые, как ни глубоко проникали в таинства природы, умели однако же сохранить в себе теплоту веры и отличались высокою религиозностью, – и удержимся обвинять науку естествознания в том, в чем могут быть виновными только люди, занимающиеся ею, которые, то не разумеют достаточно каких-либо явлений природы, то принимая одни свои догадки и предположения за непреложные истины, то приступая к своим изысканиям с предвзятыми мыслями, враждебными христианству, могут иногда указывать и действительно указывают на некоторые факты в природе, будто бы несогласные с сверхъестественным откровением. Увы! Что чище и истиннее нашей Св. Библии? А между тем не было и нет в мире христианском ни одной ереси, самой злой и богопротивной, последователи которой не старались бы утверждать ее на тех или других местах Священного Писания, в подрыв православию и истине. Ужели ж из-за этого, чтобы не впасть в какую-либо ересь, мы перестали бы читать и изучать самую нашу Св. Библию? Да не будет…»¹²⁸⁴.

Но как ни высоко ценил преосв. Макарий науку, он все-таки был глубоко убежден и настойчиво доказывал в своих проповедях ту мысль, что наука никогда не может заменить для нас христианство. «Никогда наука не осветит для нас своим светом мира высшего, сверхчувственного, как освещает христианство», – говорил преосв. Макарий 17 января 1866 года. «Никогда наука не будет в состоянии обновлять, преобразовывать нас нравственно и приготовлять нас для жизни земной, а особенно небесной, как обновляет, преобразует и приготовляет христианство. Никогда наука не явится для нас такою утешительницею посреди бедствий и скорбей житейских, какою является св. вера Христова. Не одно, а два величайшие блага даровал нам Господь в Своей благости, равно необходимые для нас: разум и откровение, или науку и христианство. Каждое из них имеет свою особую цену, особое назначение и ни одно не может заменить другого. Будем же дорожить обоими этими благами вместе и пользоваться ими согласно с волею Дарователя. Тот не живешь полною человеческой жизнью, кто довольствуется одною наукою и отвергается христианства. Лишь для того доступна эта жизнь во всей своей широте, лишь тот способен всецело выполнить свое человеческое призвание, и как сын земли, и как будущий гражданин неба, кто нераздельно пользуется и естественными пособиями науки и сверхъестественными пособиями христианства»¹²⁸⁵.

В связи с современностью находится и другая отличительная особенность харьковских проповедей преосв. Макария, именно их практическое направление. Главными предметами их служили вопросы «общенародного интереса»¹²⁸⁶ общежитейского свойства, а не вопросы высшего христианского нравоучения, как это мы видели в прежних, особенно в Петербургских, академических проповедях его. Исключение составляют проповеди его, произнесенные в харьковских монастырских храмах, при чем таких проповедей совсем немного¹²⁸⁷.

Из других отличительных особенностей харьковских проповедей преосв. Макария следует отметить их положительность, или, точнее, отсутствие в них полемического тона, простоту и ясность их изложения. Касательно изложения харьковских проповедей преосв. Макария считаем позволительным заметить еще, кроме того, следующее. Внешняя сторона их заметно отличается малообработанностью. Видно, что преосв. Макарий обращал мало внимания на эту сторону своих поучений. Громадное большинство своих харьковских проповедей он не записывал предварительно, а только обдумывал их содержание. На самое это обдумывание своих проповедей, особенно обыкновенных, он употреблял мало времени, по причине чрезвычайного множества занятий, бывших у него в Харькове. «Иногда не бывает времени», – жаловался он однажды своему брату, – «подумать хорошенько, о чем бы сказать поучение на тот или другой случай»¹²⁸⁸. От предварительного записывания своих проповедей преосв. Макарий отказывался еще и по другой причине. «Больше писать не в силах», – замечал он в одном письме к брату, – «рука почти онемела от многого письма и не движется»¹²⁸⁹.

Произношение проповедей составляло одну из лучших сторон в проповеднической деятельности преосв. Макария. «Свои проповеди он произносил голосом громким и внятным»¹²⁹⁰. Такое произношение требовало с его стороны некоторого напряжения и утомляло его. «Нынче я очень устал после обедни и проповеди», – писал он брату 25 декабря 1865 года¹²⁹¹.

Хорошее произношение в связи с другими некоторыми достоинствами было причиной того, что проповеди преосв. Макария в большинстве случаев производили сильное впечатление на слушателей, хотя, впрочем, иногда они вызывали недовольство в тех, кого прямое и откровенное слово архипастыря касалось непосредственно. Вот один из примеров такого именно действия проповеди преосв. Макария на слушателей. «Выборы в настоящем (1864) году в Харькове», – читаем в Духовном Вестнике, – «начались, как и всегда, молитвою в кафедральном соборе; но не всегда дворянство было напутствовано в этом деле такою речью, какую произнес по этому случаю высокопреосвященный Макарий. Я обращаю особенное внимание читателя на эту речь, как на образчик истинно-пастырской беседы о предмете, который, как выражается высокопреосвященный Макарий, – «ни для кого не тайна». Не всесторонним обсуждением предмета, в чем проповедник, конечно, не затруднился бы; не увлечением мысли слушателя в сферу духовную; не обычною ссылкой на жизнь подвижников христианских замечательна эта беседа, а тем простым словом истины, которое, будучи сказано открыто и беззастенчиво, невольно поражает всякого, невольно заставляет призадуматься, войти внутрь себя каждого, в кому обращено это слово. В наш по преимуществу практический век подобные пастырские беседы в особенности полезны. Несмотря на то, что речь эта произвела общее благоприятное впечатление на слушателей, так что небывшие в соборе интересовались прочесть ее, я слышал, что некоторые не одобряли ее и считали оскорбительною: это, мне кажется, служить лучшим доказательством силы произнесенного слова. Избалованный слух наш, любящий, чтобы его постоянно ласкали нежные ощущения, никак не может еще привыкнуть к правильной оценке впечатления, – и этому нечего удивляться, если и холодный рассудок наш иногда с трудом сознает, что истинная гармония в природе состоит не в одном сладкозвучии; что идиллия не есть удел современной жизни»¹²⁹².

В Харькове преосв. Макарий нередко исполнял различные поручения высшего начальства как административного, так чаще всего ученого характера. Укажем важнейшие из этих поручений. В 1863 г. преосв. Макарий, по распоряжению Св. Синода, подобно всем другим епархиальным архиереям, должен был давать отзыв о трудах бывшего Комитета по делу преобразования духовно-учебных заведений. Поручение это было вызвано следующими обстоятельствами. Как известно, однообразное устройство в духовно-учебных заведениях России было первоначально введено в первой четверти истекающего столетия. Тогда же был составлен и проект этого устройства, Высочайше утвержденный в 1814 году. С того времени устройство наших духовно-учебных заведений, находившихся под высшим управлением комиссии духовных училищ, оставалось без существенных изменений до 1839 года. В этом же последнем году комиссия духовных училищ была закрыта и вслед за тем началось коренное преобразование духовно-учебных заведений. В 1840 году были преобразованы духовные семинарии, а в 1851 году – низшие духовные училища; кроме того, было сделано в различные годы множество частных распоряжений относительно нового устройства духовно-учебных заведений. Как реформы 1840 и 1851 годов, так и все остальные распоряжения высшего начальства относительно нового устройства духовно-учебных заведений были делом преимущественно, даже, можно сказать, почти исключительно бывшего обер-прокурора Св. Синода, графа А.Н. Пратасова. Преобразования, введенные по инициативе этого последнего, имели преимущественно практические цели. Они были направлены к тому, чтобы сделать православных священников не только духовными пастырями, но и руководителями народа в практической жизни, – сделать их хорошими сельскими хозяевами, медиками, инженерами, землемерами, архитекторами и т.п. Нововведениям графа А.Н. Пратасова не сочувствовало большинство наших архипастырей, воспитавшихся в старой – строго классической школе. Поэтому, тотчас же после смерти графа Пратасова начались высказываться желания о пересмотре уставов духовно-учебных заведений и об устранении различных недостатков в устройстве этих последних, бывших прямым последствием недавних преобразований. Уже в 1858 году, по докладу Св. Синода, состоялось Высочайшее соизволение на исключение из семинарского курса геодезии и об ограничении объёма естественных наук. В то же самое время начали делать необходимые приготовления к коренному преобразованию духовно-учебных заведений. С этой целью в 1858–1860 г. г. некоторые лица были отправлены на православный Восток и за границу для собрания сведений об устройстве духовных школ на Востоке н во Франции, а в то же самое время все ректоры академий н семинарий были приглашены к сообщению своих мнений о тех изменениях и усовершенствованиях, какие они признают полезными в нравственной, учебной и хозяйственной части духовно-учебных заведений. Мнения эти с замечаниями местных преосвященных были представлены обер-прокурору Св. Синода в 1858–1859 г. г. и из них был сделан общий свод, для рассмотрения которого, по определению Св. Синода от 25 февраля – 8 марта 1860 года, был учрежден особый Комитет. Комитет этот, состоявший под председательством херсонского архиепископа Димитрия (Муретова), должен был, на основании предоставленных в его распоряжение материалов, составить проект нового устройства духовно-учебных заведений. В начале 1862 года Комитет окончил возложенное на него поручение и свои труды представил в Св. Синод. Труды эти в 1862–1863 г.г., по определению Св. Синода, были разосланы к епархиальным архиереям с предписанием, – «чтобы, по рассмотрении сих положений Комитета чрез лиц известных своею педагогической опытностью, они представили Св. Синоду свое заключение».

При таких обстоятельствах дано было преосв. Макарию предложение сделать отзыв о трудах Комитета 1860 года по преобразованию духовно-учебных заведений. Важнейшие мысли представленного им отзыва следующие. Преосв. Макарий, прежде всего, указывал на то, что Комитет сделал существенное упущение, оставив без всякого внимания вопрос о преобразовании духовных академий и ограничившись в своих соображениях только средними и низшими духовно-учебными заведениями. «Комитет о преобразовании духовно-учебных заведений», – писал преосв. Макарий, – «занялся в своих соображениях только низшими – духовными уездными училищами и средними – семинариями, но не коснулся высших – академий. Между тем и академии наши требуют существенных преобразований и улучшений во всех отношениях, особенно в учебном. Требуют и сами по себе, как училища высшие, как представители духовной науки и учености в России. Нельзя не сознаться, что с самого основания своего и доселе академии наши далеко не соответствовали в этом отношении, да и не могут соответствовать, при настоящем порядке и устройстве их, своему назначению; что даровитые юноши, поступающие сюда из средних учебных заведений, большею частью не находили и не находят здесь удовлетворения для своей любознательности и не приобретают в достаточной мере тех сведений, какие необходимы для их будущего поприща. Требуют академии преобразования и по отношению к нашим средним и низшим духовным училищам. Если будут преобразованы только одни эти училища, а академии останутся в прежнем состоянии; если семинариям и училищам даны будут новый устав, новое устройство, а начальники и наставники будут присылаться в них из академий такие же, какие присылались и прежде, с такою же степенью познаний, с тем же духом и направлением, с таким же методом преподавания: то преобразование наших низших и средних училищ будет только наружное, а в существе останется тем же, чем было и прежде. Новый устав даст семинариям только новые формы, а влить новую жизнь в эти формы могут только начальники и наставники. Необходимо потому преобразовать разом все наши духовно-учебные заведения, и высшие даже прежде: так как в них-то и должны приготовиться действователи для преобразования прочих училищ. Так действует на наших глазах Министерство Народного Просвещения, которое дало уже новый устав прежде всего университетам». – Впоследствии мы увидим, что на это замечание преосв. Макария было обращено высшим начальством серьезное внимание и как только было окончено дело преобразования средних и низших духовно-учебных заведений, тотчас же приступили к преобразованию и академий, причем сам преосв. Макарий принимал весьма деятельное участие в составлении нового академического устава. – Кроме того, преосв. Макарий, вопреки мнению Комитета 1860 года, предлагал в своем отзыве отделить низшие училища от средних – семинарий, так чтобы первые представляли общеобразовательные, а вторые – специально богословские заведения. Показав важные неудобства, к которым должно было повести проектированное Комитетом соединение училищ и семинарий, преосв. Макарий писал в своем отзыве следующее: «не гораздо ли удобнее и естественнее оставить эти учебные заведения в прежнем виде, как отдельные, сообщив им только предполагаемое преобразование, и именно переименовать духовные уездные училища в духовные гимназии с общим гимназическим курсом и с правами прочих гимназий, а духовными семинариями называть только прежние семинарии, с новым специальным богословским курсом? В таком случае в духовных гимназиях, применительно к светским, можно сократить курс на один год тем более, что очень удобно и в течение семи лет преподать науки, назначаемые для этого курса. Само собою разумеется, что в тех епархиях, где духовные гимназии и семинарии окажутся малолюдными, они могут помещаться и в одних зданиях, как помещаются кое-где и ныне уездные училища вместе с семинариями. Так как духовные гимназии, и по курсу учения и по правам, будут совершенно подобны гимназиям светским, с удержанием только некоторого отличия в главном направлении, приличном вообще духовным училищам; так как в духовные гимназии предоставляется поступать детям не одного духовного, а и всех прочих государственных сословий, и можно надеяться, судя по духовному характеру этих гимназий, что в них охотно и даже предпочтительно пред прочими гимназиями станут помещать детей своих наше православное купечество, мещанство и крестьянство; так как и из детей духовного сословия, воспитывающихся в духовных гимназиях, имеют поступать некоторые, по своему только желанию, в духовные семинарии, а все прочие будут переходить в светские сословия на государственную или общественную службу: то, по всей справедливости, будущие духовные гимназии должны содержаться не на счет церковных сумм или духовного ведомства, а на счет государственный, как содержатся и все существующие ныне гимназии. И с этою целью представляются два способа: или оставить духовные гимназии в ведомстве духовного начальства и просить только, чтобы правительство отпускало на содержание их такие же суммы, какие отпускает на светские гимназии; или еще лучше – передать духовные гимназии в ведомство Министерства Народного Просвещения для одинакового содержания их с прочими гимназиями, с двумя только необходимыми условиями, и именно: а) чтобы для удержания в этих духовных гимназиях приличного им главного характера все начальники и наставники были определяемы в них из духовных академий и семинарий, и б) чтобы почетными смотрителями или попечителями в духовных гимназиях были или сами епархиальные архиереи, если где пожелают, или, с их согласия, другие духовные почетнейшие лица епархии. Если ныне в ведомстве Министерства Народного Просвещения существуют гимназии двоякого рода – реальные и классические, с разным назначением: то почему же не допустить в том же Министерстве и гимназий третьего рода – собственно духовных? Все эти гимназии одни других вовсе не исключают и, согласуясь между собою в самом существе своем и устройстве, различались бы только направлением соответственно разным потребностям одного и того же общества.

Повторяем: можно надеяться, что люди всех государственных сословий, а не одного духовного, желающие дать детям своим, при общем образовании, направление религиозное, весьма охотно и даже предпочтительно стали бы отдавать их для воспитания в гимназии духовные, – отчего государство не только ничего не потеряло бы, но, без всякого сомнения, и весьма много приобрело бы. Надобно присовокупить, что, предоставив право не одному духовному, но и всем прочим сословиям определять детей своих в духовные гимназии, следует дать право и духовенству определять своих детей в светские гимназии, по своему усмотрению, и затем дозволить всем, окончившим курс в гимназиях не только духовных, но равно и светских, поступать по своему желанию в специальные богословские училища для приготовления себя к пастырскому служению. Таким образом, чрез самое воспитание и при самом воспитании духовное сословие мало помалу слилось бы с прочими сословиями государства и потеряло бы свою кастичность». Сделав затем несколько замечаний касательно необходимости улучшения материального быта духовно-учебных заведений (это улучшение преосв. Макарий считал возможным только под тем условием, если бы духовные гимназии содержались на общегосударственный счет), административного устройства их и отношения епархиальных преосвященных к ним, преосв. Макарий так заключал свой отзыв о трудах Комитета 1860 года по преобразованию духовно-учебных заведений: «Высказав свои мысли о предметах, как нам кажется, более важных и главных в деле будущего преобразования духовно-учебных заведений, считаем излишним перебирать и обсуждать предметы частные, или, по крайней мере, менее важные, изложенные в новом уставе духовных семинарий: так как все эти предметы довольно подробно рассмотрены в мнениях других лиц Харьковской епархии, которые мы при сем препровождаем и с которыми большею частью мы согласны»¹²⁹³. – Соображения преосв. Макария по поводу преобразования духовно-учебных заведений были отмечены высшим начальством, а из переписки его с братом, кроме того, можно заключать, что в С.-Петербурге некоторые находили их даже оригинальными. По крайней мере, 6 сентября 1864 года преосв. Макарий писал своему брату: «что там нашли в моих соображениях о преобразовании семинарий, не понимаю. Я уже давно забыл об них: насилу-то вздумали прочитать их!!! А когда же приступят к самому обсуждению присланных проектов и к самому преобразованию? Верно, нам этого не дождаться, а разве нашим потомкам»¹²⁹⁴.

В том же 1863 году преосв. Макарию было предложено от Св. Синода высказать свои соображения по следующим двум вопросам: 1) на каких основаниях могло бы быть распространено и развито допущенное уже у нас начало т.н. единоверия, и на каких условиях могло бы совершиться воссоединение сектантов, приемлющих священство, с православною церковью? и 2) не полезно ли было бы восстановить существовавший еще в двадцатых годах настоящего столетия обычай, по которому допускалось совершение браков раскольников в православных церквах, без отобрания от них каких-либо показаний на счет их вероисповедания и без истребования обязательства на счет дальнейшей принадлежности к православию их самих, или их детей? На первый вопрос преосв. Макарий ответил предложением 1) созвать новый собор из предстоятелей не только русской, но и всей восточной церкви, который бы окончательно рассмотрел дело старообрядцев, желающих воссоединиться с православною церковью, и своею несомненною властью снял бы с них клятвы, соборно изреченные на них в 1667 году, и 2) дать старообрядцам таких архиереев, каких они желают, т.е. которые бы согласились служить для них по их старым книгам и вообще держаться всех их обрядов, нимало не изменяя православию. На второй вопрос преосв. Макарий ответил так: «не знаем, действительно ли существовал у нас в двадцатых годах тот обычай относительно раскольнических браков, о котором упоминается в этом вопросе. Но если он и существовал, то справедливо был отменен и не должен быть восстановляем. Если оба лица, желающие вступить между собою в брачный союз, будут держаться раскола, – в таком случае православная церковь и не может совершить для них таинства брака: потому что оба они не веруют в православную церковь, как в раздаятельницу даров благодати чрез Таинства, и вовсе не признают её Таинства Брака за таинство, а видят в нем только простой обряд, по их мнению, может быть, еретический и богопротивный. И, следовательно, совершение для них таинства брака в православных храмах было бы только как бы поруганием этого святого Таинства. Если же одно из лиц, желающих вступить в брачный союз, будет держаться раскола, а другое – православия: то их, конечно, можно венчать и в православных храмах и даже, пожалуй, единственно из снисхождения, без всяких требований и обязательств с их стороны, о которых говорится в вопросе. Но только для кого же может происходить польза от такого снисхождения? Разумеется, не для православной церкви, а для одного раскола. Ибо, несомненно, и православное лице, вступившее в такой брак с раскольником, рано или поздно будет обращено к расколу, и их дети сделаются все раскольниками. Надобно заметить, что если бы в настоящее время и предоставлена была раскольникам такая льгота, то они, по всей вероятности, сами не захотели бы пользоваться ею и венчаться в православных церквах. Прежде они не редко решались притворяться и наружным образом соблюдать обряды православной церкви и даже приступать к её таинствам, между прочим, и к Таинству Брака единственно из страха взысканий, – или из опасения потерять какие-либо гражданские выгоды. Но ныне, когда этот страх и подобные опасения устранены или устраняются, мнимые старообрядцы не имеют уже побуждений носить личину и приневоливать свою совесть в делах веры и церкви»¹²⁹⁵.

И не только свое – духовное – начальство давало поручения преосв. Макарию, но иногда даже и светское начальство обращалось к нему с просьбами – дать свой отзыв, или высказать свое суждение по некоторым важным вопросам. Так, напр., в начале 1862 года Министерство Народного Просвещения присылало на рассмотрение преосв Макария проекты уставов для университетов и средних светских учебных заведений и просило его дать свой отзыв об этих уставах, тогда только что составлявшихся в Министерстве. Преосв. Макарий серьезно отнесся к такому важному поручению и представил подробный отзыв, который мы, в виду его интереса и оригинальности, считаем уместным привести в подлинном виде. «Прочитав внимательно присланные ко мне проекты – общего устава Императорских Российских Университетов и устава общеобразовательных учебных заведений Министерства Народного Просвещения», – писал он в своем отзыве, – «я, прежде всего, не могу не выразить моего полного сочувствия тем идеям, какие положены в основание этих проектов. Обращаясь к частностям, я естественно остановлюсь на том, что наиболее мне близко и знакомо.

I. Судя по § 17 проекта устава Императорских Университетов, можно заключать, что преподавание богословия в Университетах оставляется в том же виде, в каком находилось доселе, т.е. один профессор в известное небольшое число классов должен преподать слушателям четыре науки: богословие догматическое, богословие нравственное, церковную историю и церковное законоведение. Как же он в состоянии преподать все это? Поневоле только кратко и поверхностно. А такое преподавание, особенно богословия догматического и нравственного, но нашему мнению, не только почти бесполезно для студентов университетских, но может быть даже вредным. Краткое изложение и догматов веры и истин нравственности они уже слышали, когда изучали пространный катехизис, разумеется, с необходимыми пояснениями со стороны законоучителей. И вот в высшем учебном заведении им снова предлагают по Закону Божию почти то же, только в иной форме. Что же они должны испытывать в себе на лекциях богословских, кроме скуки, а вслед за тем охлаждения к этой науке и к самой религии? В то же время, слушая по другим наукам в университете лекции обширные, ученые, собственно профессорские и сравнивая их с теми скудными, поневоле краткими, лекциями, какие читаются по Закону Божию, молодые люди неизбежно приходят к мысли о несостоятельности, неудовлетворительности, отсталости богословской науки, и чрез то еще более охлаждаются или колеблются в своих религиозных убеждениях. Для устранения столько важного неудобства нам представляются два средства.

Первое: не преподавать в университетах всего курса богословия догматического, нравственного и церковной истории, а ограничиваться изложением только самых главных и основных истин по всем этим наукам, – изложением обширным, основательным, профессорским. Цель преподавания богословия в университетах, без сомнения, не та, чтобы приготовлять ученых богословов, а та, чтобы в молодых, мыслящих людях, желающих дать себе во всем отчет, выяснить до разумности сознания и непоколебимо утвердить те религиозные и нравственные убеждения, какие посеяны были в их умах еще прежде, с самого детства, и таким образом приготовить в них и добрых христиан и благонадежных граждан. А для этой дели вместо того, чтобы по богословию догматическому излагать все частные догматы веры, известные уже студентам университета из катехизиса, гораздо лучше раскрыть пред ними и утвердить со всею обстоятельностью те общие, коренные истины или основоположения, на которых опирается наша вера; например, следующие: 1) христианство есть явление историческое: доказать историческую достоверность этого факта вопреки новейшим вольнодумцам; 2) христианство есть явление в истории сверхъестественное: доказать достоверность христианства и с этой стороны; т.е. раскрыть его Божественное происхождение вопреки тем же вольнодумцам; 3) христианство понимается и содержится различно разными обществами и церквами: доказать, что правильно понимается и содержится оно только в церкви православной, которая потому и есть одна истинная; 4) в христианстве указывают на некоторые догматы, которые, будто бы, не согласны с новейшими открытиями науки: рассмотреть подробно эти догматы и показать способ примирения их с новейшею наукою и т.п. Равным образом и в нравственном богословии вместо того, чтобы подробно излагать наши обязанности к Богу, к ближним и к нам самим, достаточно 1) раскрыть обстоятельно отличительный характер христианского нравоучения и его превосходство пред всеми прочими нравоучениями, 2) выяснить нравственные истины, которые почему-либо подвергаются пререканиям, или ложно истолковываются в свете, напр., о поединках, самоубийстве и проч.; 3) показать влияние христианского нравоучения на усовершенствование и отдельных лиц и целых обществ. Также и в церковной истории достаточно ограничиться общим обзором событий и заботиться преимущественно о том, чтобы сообщить студентам правильный христианский взгляд на эти события, а с подробностью останавливаться только на важнейших эпохах, каковы: эпоха вселенских соборов, эпоха отпадения западной церкви от восточной, эпоха просвещения России христианством и проч. О церковном законоведении не говорим: там легко сделать выбор предметов и сократить сообразно с целью преподавания этой науки в университетах.

Второе: дать в помощь профессору богословия в каждом университете по одному доценту из самых лучших магистров богословия. Это, по нашему мнению, могло бы иметь самые добрые последствия: 1) на долю профессора и доцента досталось бы тогда только по две науки для преподавания и, след., они имели бы полную возможность сами изучать эти науки со всею основательностью и подробностью, неопустительно следить за современным состоянием их в христианском мире и давать богословские лекции, достойные университетской кафедры; 2) профессор богословия в лице своего доцента постоянно видел бы совместника, который своими успехами естественно возбуждал бы в нем благородное соревнование и усердие к совершенствованию лекций; 3) в случае продолжительной болезни профессора богословия, богословские лекции отнюдь не прекращались бы в университете, как неизбежно бывало доселе: доцент временно мог бы понести долг и своего заболевшего товарища; 4) из числа этих доцентов могли бы со-временем выходить отличные профессоры богословия для университетов, тогда как доселе каждый раз, когда открывалась нужда выбрать нового законоучителя для того или другого университета, встречаемы были крайние затруднения.

II. В § 98 проекта устава общеобразовательных учебных заведений Министерства Народного Просвещения сказано: «Преподавание закона Божия в (учительском институте) ограничивается пределами курса народного училища, и потому состоит одинаково из исторической и догматической части». То есть, и в учительском институте, как в народном училище (судя по § 17 того же устава) должны преподаваться: краткий катехизис, краткая священная история с чтением евангелия и посланий апостольских на русском языке, и объяснение литургии и значения важнейших праздников. Но по § 88 в учительский институт могут поступать только успешно окончившие курс народного училища, или выдержавшие экзамен из полного курса этого училища. Зачем же им вновь станут преподавать из Закона Божия то же самое, что они уже знают? И не странно ли представить, как юноши в 16, 17, 18 лет будут вновь изучать краткий катехизис и краткую священную историю? Потому-то, конечно, в означенном § (98) и прибавлено: «но возраст воспитанников и будущее их назначение представят возможность присоединить к догматической части дальнейшие объяснения и расширить историческую часть чтением в русском переводе избранных мест из Библии». Это крайне неопределенно и законоучители будут поставлены в недоумение, какие же именно догматы им объяснить пообширнее и какие места из Библии прочитать? Не лучше ли весь означенный 98 § выразить так: «по Закону Божию в учительском институте в продолжение первого года повторить то, что изучили воспитанники в народном училище, т.е. краткий катехизис, краткую священную историю и изъяснение литургии и значения важнейших праздников. А в следующие учебные годы – продолжить объяснение других важнейших частей православного богослужения и преподать краткие исторические сведения о самых главных событиях истории как церкви Христовой вообще, так в особенности Церкви Русской». Или не выразить ли так: «по Закону Божию в учительском институте преподаются те же предметы, какие и в гимназиях».

III. В §§ 192 и 131 того же проекта говорится: «законоучитель гимназии утверждается в должности попечителем округа, по представлению директора, основанному на предварительном одобрении местным епархиальным начальством лица, избираемого в эту должность». Нам кажется, что для избрания достойнейших законоучителей в гимназии недостаточно того одного, чтобы они были избраны директорами гимназий и одобрены епархиальным начальством, а надобно – а) чтобы искать этой должности в гимназиях было предоставлено право всем местным священникам и кандидатам священства, имеющим ученые академические степени – магистра или кандидата, и б) чтобы все соискатели дали предварительно, но крайней мере, по три пробных лекции в присутствии гимназического начальства и учителей, а равно двух или трех приглашенных депутатов со стороны духовенства. И тогда то уже тот, кто будет признан, общим мнением или большинством голосов, наиболее достойным и способнейшим к преподаванию Закона Божия в гимназии, должен быть представляем, по предварительном одобрении от епархиального начальства, на утверждение попечителя округа. Подобного же порядка тем более надлежало бы держаться при выборе законоучителей в университеты»¹²⁹⁶.

В следующем 1863 году Министерство Народного Просвещения, составлявшее проект устава для гимназий, снова обращалось с просьбою к преосв. Макарию дать свой отзыв о том, какие меры следовало бы принять для лучшей постановки в этих заведениях нравственно-религиозного образования, как главного основания в воспитании, а также и отзыв о нравственном состоянии учеников и преподавании религии в гимназиях Харьковской епархии.

Преосв. Макарий ответил на это, что «преподавание религии в гимназиях Харьковской епархии, по существующим программам и руководствам, идет успешно и состояние нравственности учеников вообще очень хорошее». Кроме того, он препроводил в Министерство подробную записку о мерах к улучшению нравственно-религиозного образования в гимназиях, составленную, по его приглашению, «отличнейшим из харьковских законоучителей», магистром богословия, прот. Вертеловcким¹²⁹⁷.

В бытность харьковским архипастырем, преосв. Макарий неоднократно, по поручению Св. Синода, рассматривал и давал отзывы о сочинениях разных авторов. Так, напр., в 1860 году он рассматривал рукописное сочинение Славина под заглавием: «Обзор истории христианской религии и всех еретиков и гонителей христианства от первых веков до ХIХ». Он дал такой отзыв об этой книге: «сочинение представляет самый поверхностный и краткий обзор – сперва – некоторых пророчеств о Христе Спасителе, потом – Его земной жизни, чудес и учения, далее – распространения и бедствий церкви от гонителей в продолжение первых десяти веков, наконец, – главнейших (но отнюдь не всех) еретиков и раскольников до XIX в. Почему автор доводит свой обзор распространения и бедствий церкви только до XI в., а ересей и расколов – до XIX в., почему также не обозревает он других предметов церковной истории, именно: церковного учения, богослужения, управления, нравственности христиан – неизвестно. При таких недостатках этого сочинения от издания его в свет нельзя ожидать никакой пользы: оно не в состоянии принести даже и той пользы, какую приносят краткие церковные истории, обозревающие свой предмет если и поверхностно, то, по крайней мере, сполна и со всех главнейших сторон.

В 1862 году преосв. Макарий рассматривал сочинение священника И. Петрова под заглавием: «Краткие сведения о первых двух книгах Нового Завета: о евангелии от Матфея и евангелии от Марка, с пояснением труднейших и замечательнейших мест», – сочинении, удостоенном Конференцией Киевской духовной Академии степени магистра богословия. Преосв. Макарий, со своей стороны, признал это сочинение очень неудовлетворительным. «Краткие сведения о том и другом евангелии», – писал он в своем отзыве, – «именно – о писателях, времени, месте, цели написания, побуждениях к написанию и проч., изложены крайне схоластически, поверхностно, бездоказательно, и невольно напоминают те скудные записки, по каким прежде преподавались уроки по Св. Писанию в наших семинариях. Автор не прибавил от себя ни новых исторических изысканий, ни даже соображений, не потрудился проверить ни одного из свидетельств, на которые изредка указывает, а большею частью и совсем не указывает на источники или ограничивается одними именами писателей, которые будто бы подтверждают его мысли. Изъяснения на разные тексты двух первых евангелий почти все верны, но это изъяснения самые обыкновенные и общеизвестные и также напоминают семинарские записки по классу Св. Писания. Ни собственного основательного углубления в смысл священных текстов, ни обстоятельного знакомства с древними и новыми толкованиями на евангелия – не видно. Вообще сочинение это вовсе не имеет характера труда ученого, тщательно обработанного и сколько-нибудь самостоятельного. А потому, мне кажется, оно и не заслуживает своему автору ученой степени магистра богословия¹²⁹⁸.

В том же (1862) году преосв. Макарий рассматривал сочинения протоиерея Н.А. Фаворова: 1) Руководство к церковному собеседованию; 2) Жизнь и творения блаженного Августина; 3) Жизнь св. Киприана с библиографическими исследованиями о его творениях и 4) Беседы о приготовлении рода человеческого к пришествию Спасителя, – сочинения, за которые автор их был удостоен Конференцией Киевской духовной Академии степени доктора богословия. Преосв. Макарий дал следующий отзыв о сочинениях протоиерея Фаворова. Сочинение под названием: «Руководство к церковному собеседованию», – писал он, – «заслуживает внимания уже как первый у нас опыт собственно учебника по этой науке. И хотя автор пользовался прежде изданными «Чтениями о церковной словесности» профессора Амфитеатрова, которые, по самой своей обширности, не могут быть названы учебником, однако-ж везде умел соблюсти самостоятельность и сам вновь разработал и докончил те отделы науки, которые в сочинении Амфитеатрова вовсе не находятся. Можно не соглашаться с автором в некоторых его наставлениях и замечаниях относительно проповедничества, но нельзя не сознаться, что он изучил свою науку весьма обстоятельно и изложил её ясно, отчетливо, последовательно, как знаток дела. «Беседы о приготовлении рода человеческого к пришествию Мессии» – другое сочинение прот. Фаворова – свидетельствуют и об его зрелых понятиях из области христианской догматики и об его искусстве излагать с церковной кафедры возвышенные истины веры просто, вразумительно и с назиданием. Остальные сочинения: «Жизнь и творения св. великомученика Киприана епископа карфагенского» и «Жизнь и творения блаженного Августина» – написаны пером ученого исследователя, очень близко знакомого с предметами богословской науки – патристики. На основании всех означенных достоинств рассмотренных мною сочинений, я полагал бы, что автор их – протоиерей Фаворов может быть удостоен ученой степени доктора богословия¹²⁹⁹.

Будучи харьковским архипастырем, преосв. Макарий исполнял некоторые важные поручения высшего начальства, имевшие административный характер. Так, в 1864 году он, по распоряжению Св. Синода, отправлялся в г. Екатеринославль для обозрения духовно-учебных заведений и епархии по всем частям её управления. Из предложения его харьковской духовной консистории от 28 июня 1864 года видно, что для занятий с собою он брал члена консистории протоиерея И. Шероцкого и секретаря консистории. На ревизию Екатеринославской епархии и духовно-учебных заведений её он употребил около месяца времени. Но больше всего смущала его в данном случае неприятность самого поручения. «Ну, слава Богу», – писал он 28 июля 1864 года брату, – «окончил возложенное на меня поручение: съездил в Екатеринославль и – главное – написал уже отчет – вещь очень щекотливая, хлопотливая и неприятная. На днях отправлю в Петербург»¹³⁰⁰.

Уже в самом конце своего служения в Харькове, именно в ноябре 1868 года преосв. Макарий, по распоряжению Св. Синода, отправлялся в г. Вильно для совершения погребения тела скончавшегося литовского митрополита Иосифа.

(Образ жизни преосв. Макарии в Харькове. Некоторые замечательные черты в характере его за это время. Благотворительность его в Харькове. Замечательное пожертвование его. Отношения высшего начальства и подчиненных к преосв. Макарию. Вызов в С.-Петербург. Прощание с Харьковом. Поездка в Вильно. Назначение литовским архиепископом. Скорбь Харьковской паствы по поводу перехода преосв. Макария. Последующие отношения харьковского духовенства к своему бывшему архипастырю).

Образ жизни преосв. Макария в Харькове, по общему свидетельству лиц, знавших и имевших возможность близко наблюдать его в это время, отличайся аккуратностью и точностью во всем. «Он всегда вставал в 5 часов утра, час гулял в саду летом и зимою во всякую погоду. По выслушивании ранней литургии, ровно в 9 часов принимал просителей и занимался с секретарем делами епархиального управления. Это продолжалось обыкновенно до половины 12-го или до 12 часов, затем летом архипастырь купался, гулял в роще и кушал в половине первого. Затем он ходил по комнате, в виде отдыха до половины 4-го часа читал книги духовного содержания, после чего следовали серьезные занятия, относившиеся к истории русской церкви. В шестом часу архипастырь давал себе непродолжительный отдых, когда пил чай, и затем снова занимался историей до 8-го часа. В летнее время архипастырь около 8 часов вечера снова купался и затем, после продолжительной, обыкновенно быстрой прогулки по роще, принимался за выписывание отметок для своего церковно-исторического труда. В 11 часов вечера архипастырь, после продолжительной молитвы, отходил ко сну»¹³⁰¹. По воспоминаниям другого, близко знавшего преосв. Макария в Харькове, лица, – «образ жизни архипастыря был размерен и рассчитан по минутам, и от однажды заведенного порядка жизни он никогда не отступал. Весь день его был распределен так, что большая часть времени приходилась на серьезные умственные занятия. Но и служебными делами он занимался усердно. Для этого у него были определенные часы. Доступ к нему в эти часы быль свободен для всякого. Только пустых речей он не любил, дорожа временем и своим и чужим. Он требовал быстрого, краткого и ясного изложения дела, которое большею частью тут же и решалось»¹³⁰².

Преосв. Макарий, после аккуратности и точности во всем, больше всего любил чистоту и опрятность в обстановке, среди которой он жил. Единственное исключение в этом отношении составлял его кабинет, в котором он проводил большую часть времени. Преосв. Макарий занимался всегда стоя у письменной горки, писал гусиным пером, которое часто погружал в чернильницу, стряхивал при этом в сторону, от чего пол и ковер были всегда забрызганы чернилами. Когда же ученый архипастырь углублялся в размышление, то он быстро ходил по кабинету, отрывал от чего-нибудь кусочки бумаги и разбрасывал их по комнате. Весь кабинет, кроме того, был завален книгами. Преосв. Макарий ежедневно получал множество газет, журналов и книг. Книги в беспорядке были разбросаны на столах и под столами, на диванах и под диванами. Но в порядок приводить их архипастырь строго запрещал своим келейникам. «Пойми, брат», – говорил он в подобных случаях, – «эта книга открыта, заломлена, или заложена: это все мои заметки и ты меня путать не смей. Иногда, впрочем, преосвященный в таком множестве раскладывал книги около своего письменного стола (горки), что они, наконец, препятствовали ему ходить по комнате, даже двигаться. Тогда получалось приказание прибрать книги»¹³⁰³.

Преосв. Макарий любил уединенную жизнь. Покончив прием просителей, или вообще лиц, желавших его видеть, он немедленно же запирался в свой кабинет и там принимался за свои обычные занятия. Он любил также наслаждаться природой, чистым, открытым воздухом. Поэтому, раннею весною он выезжал во «Всехсвятское», на архиерейскую дачу и оставался там обыкновенно до глубокой осени. Дача эта в высшей степени нравилась ему своим уединенным положением. «Дача у меня здесь», – писал он брату 8 июня 1859 г., через несколько дней по приезде в Харьков, – «превосходнейшая, очаровательная: просто рай. Домик небольшой, деревянный, но со вкусом и весь в саду…»¹³⁰⁴. Впоследствии преосв. Макарий несколько поустроил и привел в порядок рощу, среди которой находилась архиерейская дача, и ежегодно с удовольствием проводил здесь весну, лето и часть осени, наслаждаясь чистым воздухом и природою. «Пишу в 8 часов вечера», – замечал, напр., он в одном письме к брату, – «при растворенном окне, когда вокруг распевают десятки соловьев. Прелесть»¹³⁰⁵. «Теперь у нас – совершенная весна», – писал он ему 2 мая 1862 года, – «деревья покрылись листьями, сирень распускается, соловьи свищут, и я еще с 23 апреля живу на даче»¹³⁰⁶. «Как бы мне хотелось поскорее на дачу», – замечал он в письме 4 апреля 1863 года, – «там уже совершенно сухо, снегу нигде нет и помину, а в первый день Пасхи даже начинал запевать соловей»¹³⁰⁷. «Ах, как прекрасно поет теперь у меня соловей, совершенно под окном на той высокой липе, что против моего кабинета. Поет и щелкает на все лады, когда я пишу это письмо в 8 часов прекраснейшего утра»¹³⁰⁸.

Та же любовь к уединению и к наслаждению природою побуждала преосв. Макария ежегодно посещать харьковский Святогорский монастырь, который привлекал его к себе, кроме святости и древности своей, именно прекраснейшим своим местоположением, по поводу которого один из предшественников его по харьковской архиерейской кафедре, преосв. Иннокентий сказал: «нельзя не удивляться, как святые отцы умели избирать места для своего уединенного подвижничества... Невольно вспомнишь, что и нашим русским подвижникам, как некогда египетским пустынникам, служила одна и та же природа книгою, в которой они хотели видеть и читать премудрость Творца всяческих, хотели и в продолжение всей своей жизни никак не могли прочесть и одной страницы из этой всемирной книги»¹³⁰⁹. Преосв. Макарий еще до назначения своего в Харьков знал и слышал о величественном, невольно возбуждающем в человеке молитвенный дух, местоположении Святогорского монастыря. Поэтому, вскоре-же по приезде в Харьков, преосв. Макарий поспешил посетить Святогорскую обитель, которую приветствовал следующими словами: «наконец, исполнилось давнее желание моего сердца узреть тебя, пустынная обитель Святогорская! И мало этого: Господь сподобил меня посетить тебя не в качестве только поклонника святыни, а в качестве духовного пастыря страны, и потому порадоваться на тебя с особенным участием и любовью, помолиться здесь с особенным усердием. О, как же мне не воскликнуть ныне вместе с царем-пророком: «благослови душе моя, Господа» (Пс.102:1)¹³¹⁰. Впоследствии преосв. Макарий также любил посещать Святогорский монастырь, посещал его иногда по нескольку раз за лето и непременно всякий год в день Успения Пресвятой Богородицы. В письмах к брату он постоянно восторгается прекрасным местоположением этого монастыря, располагавшим к сосредоточенной, усердной, горячей молитве. И кто видел харьковский Святогорский монастырь, кто любовался величавыми вершинами гор, на которых приютилась эта обитель, тот должен сказать, что преосв. Макарий нисколько не преувеличивал, сравнивая харьковские святые горы с библейским Фавором¹³¹¹. «Привет вам, святые горы, с новою святынею, которою вы освятились еще», – говорил он 13 августа 1864 года, по освящении нового храма в Святогорском монастыре. – «Немало уже храмов Божиих освящали вас. Одни красуются там – у самой подошвы вашей, вместе с святой обителью иночествующей братии. Другие возвышаются над теми и углублены в недрах ваших, во мраке пещер, ископанных руками святых отшельников. Еще выше, над Пещерами, возносится чудный храм, иссечённый в меловой скале и далеко блистающий своим куполом на всю окрестность. А вот, наконец, и на самой вершине вашей воздвигнут новый храм во имя Преображения Господня. Это как бы златой венец, достойно украсивший вашу сеннолиственную главу и ярко отражающий в себе лучи света Фаворского. Снизу и доверху вы усеяны святыми жилищами Святейшего Святых; сверху и донизу по вас невидимо льются чрез них потоки Божественной благодати, освящающей вас и отныне еще умножившейся над вами с устроением нового святилища... О, если где, если в каком храме можно помолиться Господу сосредоточенно, усердно и пламенно: то не здесь ли? Здесь так далеко от земли, от её шума, суеты и соблазнов, так близко к небу и самому престолу Всевышнего. А эти величественные картины природы во всей их красоте и разнообразии, открывающиеся отсюда пред взорами нашими почти в беспредельность, как восторгают они дух наш, как настраивают его к горним помыслам, как естественно вызывают его к молитвенным излияниям пред Вседержителем»¹³¹².

В характере преосв. Макария, кроме указанных уже нами свойств, замечаюсь еще легкая раздражительность и вспыльчивость, хотя над ними всегда господствовала доброта. «Он был неуловим», – говорит о нем лице, близко знавшее его, – «хотя и гневался на кого, но великодушие его скоро обнаруживалось темь, что он извинялся и даже просил прощения у тех, на кого гневался. Вообще же в отношении ко всем он был весьма ласков»¹³¹³.

Редко доброту своей души преосв. Макарий засвидетельствовал в Харькове на деле. Благотворительность его, какую он проявлял иногда и прежде, здесь обнаружилась особенно широко. Нам уже известны некоторые случаи благотворительной деятельности преосв. Макария в виде пожертвований его на Харьковскую духовную семинарию, мужские духовные училища и училище девиц духовного звания Харьковской епархии, равно как и на построение храма в родном селе Суркове. Кроме того, он ежегодно жертвовал по 50 руб. в пользу миссионерского общества, по 100 руб. в пользу Киевского Свято-Владимирского и Виленского Свято-Духовского братств; в 1862 году пожертвовал 1000 экземпляров истории русского раскола для безмездной раздачи книг в беднейшие церковные библиотеки тех приходов в России, где существовал раскол; жертвовал он в пользу симбирской и вятской публичных библиотек, в пользу ученической библиотеки Волынской духовной семинарии, в 1868 году пожертвовал 100 руб. в пользу пострадавших от неурожая, причем к пожертвованиям на тот же предмет приглашал и все харьковское духовенство, которое, по зову архипастыря, собрало до 1444 руб.¹³¹⁴ и т.д. Но особенно замечательное пожертвование преосв. Макарий совершил в 1867 году, чем он сделал свое имя навсегда незабвенным в истории русского просвещения и чем облагодетельствовал в будущем сотни тысяч тружеников на поприще этого последнего. 6 января 1867 года преосв. Макарий обратился к синодальному обер-прокурору с следующим предложением. «В 1841 году», – писал он графу Толстому, – «переходя из – за студенческой скамьи на кафедру бакалавра Киевской духовной Академии с твердым намерением трудиться, по мере сил, и на поприще духовной литературы, я дал себе следующий обет: если Бог благословит мое намерение и труды, то все деньги, какие будут следовать за мои сочинения, хранить неприкосновенными дотоле, пока из них составится значительная сумма и тогда положить эту сумму в Государственное Кредитное Учреждение навсегда, чтобы на проценты с неё учредить ежегодные премии для поощрения отечественных талантов, посвящающих себя делу науки и общеполезных знаний. Мною руководила мысль, что сам я, моими слабыми силами, в мой короткий век, могу весьма мало сделать для пользы отечественного просвещения, если только сделаю хоть что-нибудь, – тогда как капитал, приобретенный моими сочинениями и употребленный предполагаемым мною образом, будет способствовать достижению той же цели гораздо более, вернее и, может быть, продолжение не одного столетия. С тех пор прошло более 25 лет. При помощи Божией, мною издано несколько сочинений; некоторые из этих сочинений имели по два, даже по три издания и все вместе вознаградили меня с избытком. Так: 1) «Введение в православное Богословие», изданное уже три раза и проданное в числе девяти тысяч экземпляров, доставило до 22 тысяч рублей¹³¹⁵; 2) «Православно-догматическое Богословие», изданное два раза и проданное в числе 7.200 экземпляров, доставило до 45 тысяч рублей¹³¹⁶; 3) «История русского раскола», изданная два раза и проданная в числе 6.200 экземпляров, доставила до 14 тысяч рублей¹³¹⁷; 4) «История Русской Церкви», которой первые три тома разошлись в числе 3.600, а два последние – пока в числе одной тысячи экземпляров, доставила до 22 тысяч рублей¹³¹⁸; 5) «История Киевской Академии», – «История христианства в России до равноапостольного князя Владимира», – «Слова и Речи» в трех книгах, хотя изданы были и разошлись в меньшем количестве экземпляров, но вместе доставили до 6 тысяч рублей¹³¹⁹; 6) и наконец, мои разные статьи, каковы: «Очерк истории Русской Церкви в период дотатарский», «Три памятника русской духовной литературы» и многие другие, помещавшиеся в течение почти 15 лет в журнале «Христианское Чтение», издаваемом при С.-Петербургской духовной Академии, доставили до 8 тысяч рублей. Таким образом, вся сумма, приобретенная моими сочинениями, простирается ныне до ста двадцати тысяч рублей и хранится у меня в пятипроцентных билетах Государственного банка: не говорю о процентах с этой суммы, постепенно возраставших по мере увеличения её, которые я издерживал частью на издание самых моих сочинений, а частью и на себя, как справедливое вознаграждение за мои труды.

Чувствуя постепенное ослабление моих физических сил и опасаясь, чтобы, в случае моей смерти, особенно внезапной, не остался почему-либо неисполненным мой давний обет, я решился еще при жизни, если не совершенно осуществить его, то, по крайней мере, обеспечить его осуществление. И с этою целью осмеливаюсь обратиться к вам, сиятельнейший граф, и как к господину обер-прокурору Св. Синода и как к господину Министру Народного просвещения, и всепокорнейше просить Вашего ходатайства о том, – чтобы а) вся означенная сумма, сто двадцать тысяч рублей пятипроцентными билетами, теперь же была принята от меня в Государственный банк или в Государственное казначейство навсегда, без всякого умаления этих пяти процентов её на все последующие времена; б) на ежегодные проценты с означенной суммы, состоящие из шести тысяч рублей, были учреждены ежегодные премии под моим именем: две полных по полторы тысячи рублей каждая и три неполных – по тысяче рублей каждая; в) премии эти были установлены с двоякою целью: во-первых, за достойные сочинения по всем предметам наук богословских и во-вторых, за достойные сочинения по всем предметам наук небогословских, или светских; г) по тому самому, в один год вся сумма процентов, шесть тысяч рублей, отпускаема была в распоряжение Св. Синода для раздачи премий за сочинения первого рода, а в другой год поступала в распоряжение Академии Наук, или другого подобного учреждения, для раздачи премий за сочинения последнего рода, и такая очередь соблюдалась всегда и неизменно; д) как отпуск означенных процентов в ведение Св. Синода и Академии Наук, так и раздача самых премий под моим именем начались отнюдь не прежде, как со времени моей смерти, и е) наконец, до самой моей смерти все означенные проценты были выдаваемы мне и для этого сделано было правительственное распоряжение, по которому несомненно и беспрепятственно я мог бы получать их по полугодиям из банка ли, или из его конторы и отделения, или из губернского или уездного казначейства, где бы я ни находился. Вместе с тем имею честь покорнейше просить Вас, если только все изложенные мною предположения удостоятся Высочайшего утверждения Его Императорского Величества, сделать начальственное распоряжение о составлении подробных правил, согласно с моими желаниями, относительно вновь учрежденных премий».

Пожертвование преосв. Макария было принято всеми с величайшею благодарностью. Да иного отношения к подобному пожертвованию, конечно, и быть не могло. Не говоря уже о значительности пожертвованного капитала, оно имело самые высокие и самые благородные побуждения и цель. Внимание всех особенно обращало на себя то обстоятельство, что для раздачи премий за ученые сочинения жертвовался капитал, собранный от продажи ученых же сочинений. Не менее благородна и высока была и цель пожертвования. Эту цель своего пожертвования сам преосв. Макарий в «проекте положения о наградах за сочинения по предметам богословских наук и вообще духовного просвещения», составленном им, по поручению Св. Синода, и Высочайше утвержденном 23 января 1868 года, так определял. Премии его имени должны были а) содействовать возвышению и успехам образования в духовно-учебных заведениях; б) содействовать возвышению и усилению богословской учености в нашем духовенстве и распространению основательных познаний о предметах веры и духовной науки во всей отечественной церкви и в) содействовать появлению и распространению популярных духовно-назидательных сочинений в нашем обществе, а особенно между простым народом. Так понимал сам преосв. Макарий цель своего пожертвования собственно в отношении к богословской науке и духовному просвещению. Но пожертвование его имело гораздо более широкое значение, оказывало великую услугу всей вообще обширной области русского просвещения. Это последнее значение пожертвования преосв. Макария Академия Наук так определяла. «Одно из важнейших средств для поощрения ученых трудов и для содействия чрез то усилению просвещения», – говорилось в донесении особой комиссии, назначенной Императорской Академией Наук для разработки правил о премиях имени преосв. Макария, – «представляют премии, раздаваемые за лучшие сочинения по предметам наук. Такое средство особенно важно в нашем отечестве, где ученые труды в столь значительной степени нуждаются еще во внешней поддержке. По этому, общество с глубокою признательностью должно произносить имена людей, которые, движимые патриотизмом и любовью к просвещению, жертвовали немалою частью своего достояния для учреждения премий; подобными поощрителями у нас умственной деятельности были Π.Н. Демидов, граф А.С. Уваров и пр. К этим почтенным именам в настоящее время присоединяется имя Архипастыря, который посвятив себя с самой юности своей занятиям наукою, и многочисленными учено-литературными трудами своими послужив делу отечественного просвещения, возымел благородную мысль: материальные плоды своих трудов обратить в неиссякаемый источник, из коего почерпались бы средства для поощрения трудов многих, многих будущих ученых».

Преосв. Макарий принимал самое живое участие в составлении правил касательно выдачи премий на проценты с пожертвованного им капитала. Как сказано, правила относительно премий за сочинения по предметам богословской науки и духовного просвещения вообще им самим были составлены. Правила же касательно премий за сочинения по светским наукам были им тщательно пересмотрены и, по его настоянию, в эти правила было внесено, между прочим, одно очень важное изменение. В правилах, первоначально составленных особою комиссией, по поручению Императорской Академии Наук, предполагалось «круг действия этих премий ограничить только теми науками, которые, по уставу Академии Наук, составляют область её занятий, так что сочинения по наукам юридическим, военным, медицинским и пр. в таком случае не могли быть премированы на счет процентов с пожертвованного преосв. Макарием капитала. Но этот последний, ссылаясь «на свое главное и заветное желание, чтобы к соисканию его премий были допускаемы сочинения по всем вообще отраслям наук, без всякого исключения», просил, чтобы правила, проектированные Академией Наук, были изменены в этом смысле. И, действительно, в правилах для присуждения Императорской Академией Наук премий имени преосв. Макария», Высочайше утвержденных 8 мая 1867 года, первый пункт этих правил был изложен согласно желанию жертвователя¹³²⁰.

Ревностная, без преувеличения говоря, деятельность по управлению Харьковской епархией, точное исполнение поручений высшего начальства и выдающиеся учено-литературные труды не могли, конечно, не обращать особенного внимания высшего начальства на преосв. Макария. Прежде всего, его заслуги для церкви и отечества чтил и с уважением относился к нему покойный Государь Император Александр II, лично знавший его. Государь Император неоднократно посещал Харьков в то время, когда здешнею епархией управлял преосв. Макарий, который всегда встречал Государя приветственными словами. Вот как в одном из писем своих к брату описывал преосв. Макарий пребывание Государя Императора в Харькове осенью 1859 года и отношение его к нему. «Сейчас только мы проводили Государя Императора», – писал преосв. Макарий, – «и я спешу поделиться с тобою впечатлениями. Слава Богу: все обошлось прекрасно! Он приехал в Харьков около трех часов дня прямо в собор, где была собрана вся здешняя знать. Я встречал Его речью. Он выслушал речь внимательно и благосклонно. Потом, по обычаю, после литии поднес Ему икону, подводил к чудотворным иконам, отвечал на несколько Его вопросов и с крестом проводил Его до самой кареты. Все сделал, славу Богу, весьма удачно. Вечером была необыкновенная иллюминация. Государь принял бал от дворянства и был весьма доволен всем и всеми. Ныне он посетил разные заведения, сделал смотр солдатам и остался всем доволен, кроме университета, где велел посадить трех студентов на гауптвахту. К трем часам пригласил на обед и меня. Пред обедом, когда уже собрались все гости, позвал меня одного в кабинет и говорил около четверти часа. Сказал, что Он меня помнит, спросил, доволен ли я перемещением в Харьков, и когда я ответил утвердительно и объяснил – почему, Он заметил: Я очень рад этому. Потом спрашивал о духовенстве, о семинарии и сказал: очень жалею, что время не позволило Мне посетить её и пр. и пр. За обедом посадил меня по правую руку Свою и более всех разговаривал со мною. Был чрезвычайно ласков, добр и прост в разговоре, так что я нимало не стеснялся и даже сам заводил речь, когда она прерывалась. Вообще я вполне доволен приемом Государя»¹³²¹. В 1861 году 14 августа преосв. Макарий снова встречал Государя Императора, который и теперь отнесся к нему благосклонно. А несколько раньше, именно 7 августа он встречал Государыню Императрицу Марию Александровну, которая, по его словам в письме к брату, – «пригласила его на обед, была чрезвычайно ласкова и разговорчива и обнаружила, что Она очень помнит его и знает даже разные частности его жизни и его службы»¹³²². В том же году 18 октября Государыня Императрица снова посетила Харьков, при чем, – читаем в письме преосв. Макария к брату, – «удостоила посетить училище девиц духовного звания, где принимал и водил ее я сам. Она осталась всем очень довольна, изволила написать, в память своего пребывания, на особом листе свое имя, по моей просьбе, и, возвратившись в квартиру, прислала воспитанницам конфет. Меня пригласила к своему обеду в пять часов, за которым была ко мне очень внимательна и ласкова. Слава Богу, все окончилось благополучно»¹³²³. В 1863 году Харьков посетил Государь Наследник, также отнесшийся к преосв. Макарию с редким вниманием. «5 октября», – писал этот последний своему брату, – «я встречал Государя Наследника с приветственною речью, 6-го служил в моей Покровской церкви в Его присутствии и непосредственно после обедни принимал Его у себя в комнатах, а через час встречал и провожал Его по училищу девиц духовного звания; 7-го числа ездил, около часу, благодарить Его за посещение меня и в пять часов обедал у Него... Великий Князь был вообще очень ласков…»¹³²⁴.

Св. Синод также был внимателен к заслугам преосв. Макария. Кроме неоднократного изъявления признательности за разные частные заслуги, преосв. Макарий, по представлению Св. Синода, получил в Харькове следующие награды: 1) 8 апреля 1862 года он был возведен в сан архиепископа «во внимание к отлично-усердному служению и ревностным пастырским трудам его»¹³²⁵; 2) 4 апреля 1865 года он был сопричислен к ордену св. Владимира 2-й степени большого креста¹³²⁶, при чем в Высочайшей грамоте говорилось: «ревностное служение Ваше церкви, начавшееся отличными учеными трудами, и ныне обращает Наше внимание заботливостью о распространении духовного просвещения и назидательным поучением паствы»¹³²⁷; 3) наконец, 16 апреля 1867 года преосв. Макарию был пожалован орден св. Александра Невского, при чем в Высочайшей грамоте на имя его говорилось: «служение Ваше, в течение многих лет совершаемое, протекло в особых трудах на пользу духовного просвещения. Являясь всегда успешным руководителем и деятельным благоустроителем на поприще и учебного и епархиального управления, требовавшего многих от вас забот, вы в то же время ревностно посвящали силы ваши на издание многочисленных сочинений, составляющих украшение духовной отечественной письменности. Между тем как плоды трудов этих зреют, вы обнаруживаете замечательную заботливость о возможном усилении отечественного просвещения и в грядущих поколениях, жертвуя все сбереженные вами приобретения по изданию сочинений на учреждение премий, навсегда, за лучшие произведения нашей ученой и учебной литературы»¹³²⁸.

Духовенство Харьковской епархии, к которому преосв. Макарий, как мы видели, относился всегда участливо, глубоко чтило и любило своего ученого и заботливого архипастыря. Такие свои чувства в отношении к нему харьковское духовенство выразило однажды даже публично. 18 января 1868 года депутаты первого харьковского общеепархиального съезда поднесли преосв. Макарию следующий адрес от лица всего духовенства: «Высокопреосвященнийший Владыко! Духовенство Харьковской епархии, в лице своих уполномоченных членов епархиального съезда, поставляет для себя священною обязанностью повергнуть пред особою Вашего Высокопреосвященства те чувства признательности и сыновней любви к Вам, какими одушевлено оно из края в край епархии. Имя Ваше славно в православном отечестве нашем и далеко за пределами его. Но имя Ваше благословенно и будет благословенным на многие лета в епархии, Вами управляемой. Мысль об улучшении быта приходского духовенства нашла в Вас ревностного деятеля в исполнении благих намерений Державного Венценосца. От Вас мы получили право местного самоуправления чрез выборных благочинных, чрез окружные советы. Лучшее устройство, во всех отношениях, наших епархиальных училищ было предметом постоянных, неусыпных трудов и попечений Ваших. И они-то – эти труды и Ваше имя – причиною того, что училища наши раньше других, с нынешнего же года, будут пользоваться правами и выгодами, Высочайше дарованными духовно-учебным заведениям. Благодаря Вашей высокой мысли и попечительной заботливости о всех нас и в особенности о наших сиротах, стеклись мы и теперь сюда со всех мест епархии для того, чтобы положить начало нашему взаимному сближению и нашим общим единодушным заботам о судьбе семейств наших»¹³²⁹.

Чувство глубокого уважения и преданности своему архипастырю харьковское духовенство особенно ясно обнаружило при прощании с преосв. Макарием. Этот последний оставил Харьков навсегда несколько неожиданно. 20 июля 1868 года последовал указ о вызове преосв. Макария в С.-Петербург для присутствия в Св. Синоде. Получив извещение об этом, преосв. Макарий 23 июля, между прочим, писал своему брату: «сообщенная вами новость меня очень порадовала с первого разу, потому что обещает свидание с вами. Но потом мне стало очень грустно, когда я представил, сколько нужно хлопот пред переездом, при переезде и после переезда... Ведь это не то, что сел да переехал; а надобно перевозить с собою почти все, особенно книги... Я еще не получил указа и не знаю, скоро ли получу. Но, во всяком случае, едва-ли выеду прежде сентября»¹³³⁰. Только 17 августа был получен в Харькове указ о вызове преосв. Макария в Св. Синод и он тогда же назначил свой отъезд в С.-Петербург на первые числа сентября.

Время отъезда преосв. Макария из Харькова, между прочим, совпало со временем второго харьковского общеепархиального съезда и полного введения нового устава в духовно-учебных заведениях г. Харькова. Все это привлекло в Харьков множество епархиального духовенства. «С первого по десятое сентября 1868 года Харьков видел у себя столько иереев, сколько никогда не видел их прежде», – писал тогдашний харьковский хроникер. «Кроме духовенства, много и светских лиц, с разных концов епархии, нарочно приехали с целью проститься с Владыкою и в течение пяти дней, с раннего утра и до позднего вечера, буквально наполняли покои преосв. Макария: одни входили, другие выходили. Архипастырь одинаково ласково со всеми прощался, всех благословлял: и одному давал потребное наставление, другому – советы, а всем и каждому благожелание и утешал скорым своим возвращением в Харьков»¹³³¹.

8 сентября 1868 года преосв. Макарий совершал в последний раз Божественную Литургию в харьковском Покровском монастыре. В конце литургии он произнес прощальную речь, обращенную ко всей харьковской пастве и растрогавшую всех присутствовавших. «И там, вдалеке от вас», – говорил архипастырь, – «я духом буду посреди вас. И там, вдалеке, главною моею молитвою будет молитва о вас. И там, вдалеке, я буду приносить бескровную жертву Господу Богу прежде всего о спасении душ ваших. Прошу и вас сохранить о мне добрую память; прошу не забывать меня в ваших молитвах, не только церковных, но и домашних; умоляю вас, в особенности, пребывать твердыми и непоколебимыми в истинах веры, надежды и любви христианской, в которых я, при помощи Божией, старался наставлять и укреплять вас. При таких условиях наш духовный союз останется цел и нерасторжим, несмотря на нашу разлуку... Но... расставаясь с вами только на время, я долгом совести считаю проститься с вами по христиански. Прошу всех вас, кого только я когда-либо обидел делом или словом, намеренно или ненамеренно, искренно прошу простить меня. А со своей стороны я от всей души прощаю и разрешаю всех, кто также когда-либо оскорбил меня делом или словом, намеренно или ненамеренно. Увы, братие – христиане, как прилично, как нужно нам и всегда взаимное снисхождение и прощение обид друг другу, – всегда, живем ли ми вместе, или в дальней разлуке; всегда, продолжится ли еще наша жизнь, или, быть может, скоро прекратится»¹³³².

Таким образом, преосв. Макарий прощался с харьковской паствою навсегда, как бы предчувствуя, что ему больше не видать Харькова. И предчувствие его на этот раз не обмануло.

На другой день, 9 сентября 1868 года, по выслушивании напутственного молебствия, совершенного преосв. Германом с многочисленным градским и сельским духовенством, преосв. Макарий, напутствуемый благожеланием своей паствы, буквально запрудившей архиерейский двор, выехал из Харькова в 10 ч. утра. Путь преосв. Макария из Харькова в северную столицу лежал чрез родную епархию. 10 сентября он ночевал в Белгороде, в монастыре, и на следующий день посещал семинарию, где некогда воспитывался. В тот же день он прибыл в Курск, где пробыл три дня, при чем однажды совершал богослужение. В Москве он также рассчитывал пробыть несколько дней, но затем, по обстоятельствам, должен был выехать отсюда в С.-Петербург на другой же день. В С.-Петербурге преосв. Макарий имел пребывание на псковском подворье.

Через два месяца после прибытия преосв. Макария в С.-Петербург, 23 ноября 1868 года скончался литовский митрополит Иосиф Симашко. По получении известия об этом, Св. Синод, желая почтить память покойного архипастыря, оказавшего великие услуги православной церкви, назначил преосв. Макария для погребения тела почившего митрополита. 26 ноября преосв. Макарий отправился из С.-Петербурга в Вильно и 29 числа того же месяца совершил погребение тела м. Иосифа, вместе с 5 другими архиереями и с бесчисленным множеством духовенства, собравшегося со всех сторон Литовской епархии¹³³³. При этом преосв. Макарий почтил память почившего митрополита надгробным словом, в котором, охарактеризовав почившего, как великого борца и защитника православной веры, просил литовскую паству быть верною завещанному покойным архипастырем уроку – непоколебимо хранить вселенское православие, которое с такою заботливостью старался утвердить среди своей паствы он – духовный вождь, приведший литовский народ к свету православия¹³³⁴.

Многие в самом поручении преосв. Макарию совершить погребение митрополита Иосифа видели предуказание на предназначение первого в преемники этого последнего. Ожидание это скоро оправдалось. 10 декабря 1868 года последовало Высочайшее повеление о назначении преосв. Макария архиепископом литовским и Виленским¹³³⁵.

Назначение это было сколько приятно для преосв. Макария, столько же и скорбно, потому что вызывало в нем сожаление о Харькове и харьковской пастве, для блага которой он столько потрудился и которую за девять с лишним лет успел отечески полюбить. «Чуяло сердце мое, при моем выезде из Харькова», – писал он 12 декабря 1868 года одному из харьковских протоиереев, – «что я уже не увижу его. И я прощался с ним, прощался со всею моею дорогою паствою, в моей прощальной речи так, как будто прощался навсегда. Не прошло четырех месяцев с тех пор, – и я уже разлучен с Вами навсегда. Да будет воля Божия»¹³³⁶.

Весть о переводе преосв. Макария в Вильно, полученная в Харькове, повергла, по свидетельству современного местного епархиального органа, всю харьковскую паству и особенно харьковское духовенство в неописанное горе. «Не будем говорить», – читаем здесь, – «не будем говорить, чем был для Харьковской епархии высокопреосвященный Макарий: для нас это видно само собою, а потомкам скажет история. Но не можем умолчать, что духовенство нашей епархии ценило и дорожило его мудрым, отечески- разумным и милостивым управлением и, как бы, предчувствуя близкую свою разлуку с ним, еще в первых числах января прошедшего (т.е. 1868) года, в лице своих уполномоченных членов епархиального съезда, поставило для себя священною обязанностью повергнуть пред ним, в адресе, те чувства признательности и сыновней любви к нему, какими все оно одушевлено из края в край епархии, и, в память этого события, тогда же, с разрешения Владыки, фотографом сделан снимок со всех лиц, участвовавших в поднесении адреса, и с Его высокопреосвященства в том виде, как он сидел и беседовал с ними. Снимок этот, как дорогая нам историческая картина, будет постоянно переходить из рода в род в семействах нашего духовенства, и имя Макария «пребудет благословенным па многие и многие лета. А если бы Владыка стал теперь среди нас, чтобы спросить от нас ответа на себе пред Господом, мы иначе отвечать не смели бы, как словами Израиля: «ты не обижал нас и не притеснял нас и ничего ни у кого не взял» (1Цар.12:4). А преемнику его не обинуясь скажем: «как слушали мы Моисея, так будем слушать и тебя: только Господь, Бог твой, да будет с тобою, как Он был с Моисеем» (Нав.1:17)¹³³⁷.

Глубокая духовная связь, установившаяся между архипастырем и паствою, не прекратилась и после видимой разлуки и неизменно продолжалась до самой кончины преосв. Макария. Этот последний искренно любил харьковскую паству и всегда относился к ней с особенным участием. Состоя присутствующим в Св. Синоде в сане архиепископа литовского и будучи потом московским митрополитом, он с особенною радостью и удовольствием принимал у себя всех как духовных, так и светских лиц разных сословий Харьковской епархии, приезжавших, по своим делам, в С.-Петербург и Москву и являвшихся к нему за получением святительского его благословения. При этом он всегда каждого узнавал, называл по имени, припоминал важнейшие случаи из жизни каждого, расспрашивал, кто жив, кто умер и кто как живет, и постоянно следил за всеми важными событиями в Харьковской епархии¹³³⁸.

В свою очередь, и харьковская паства, особенно харьковское духовенство не забывало своего бывшего архипастыря и с напряженным вниманием и гордостью следило за плодотворною деятельностью его во благо церкви и отечества, искренно разделяя и радость и скорбь его. Когда в 1876 году 28 января исполнилось двадцать пять лет службы преосв. Макария в епископском сане, то харьковское духовенство, движимое чувством сыновней преданности к своему незабвенному архипастырю, приветствовало его адресом, в котором, между прочим, говорило: «мы воспоминаем в настоящий день все те мудрые указания, меры и распоряжения, которые предначертаны были Вами и приведены были Вами в исполнение впервые в нашей Харьковской епархии во время управления Вами оною (выборы епархиальных благочинных, благочиннические советы, благочиннические и епархиальные съезды», местные епархиальные ведомости), которые приняты были потом и в других епархиях православной российской церкви, содействуя сближению духовенства между собою и возбуждению в нем мысли и деятельности, и благотворные последствия которых и ныне испытывает харьковское епархиальное духовенство, благодарно памятуя всегда высокое имя Вашего Высокопреосвященства». С истинным восторгом и радостью приветствовало также харьковское духовенство адресом преосв. Макария по поводу возведения его 10 апреля 1879 года в сан московского митрополита. Когда же вечером 10 июня 1882 года в Харьков пришла скорбная весть о преждевременной кончине преосв. Макария, то харьковское духовенство все как один человек по собственному побуждению поспешило вознести на следующий день всенародную молитву об упокоении блаженной души своего незабвенного архипастыря. Следующее предложение епархиального начальства только вторило внутреннему голосу всего харьковского духовенства. «Предлагаю всему духовенству епархии», – писал 11 июня 1882 года преосв. Иустин, – «во всех церквах, совершать заупокойные литургии и панихиды по преставившемся святителе, высокопреосвященном митрополите Макарии, более девяти лет управлявшем Харьковской епархией; такие ж литургии и панихиды совершать в девятый, сороковой, полугодичный дни кончины его и в годовщину; совершать годичное поминовение и на вечное поминовение имя приснопамятного святителя внести в синодики»¹³³⁹.