11. Слово в день восшествия на престол Благочестивейшего Государя Императора Николая Александровича³⁷

«Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2Сол. 2, 7).

Невольно, братие, приходят на память эти пророческие слова великого «апостола языков» (Рим.11:13), когда мы начинаем размышлять о духе и событиях последнего времени.

Тайна беззакония, говорит апостол, уже в действии. Если она была в действии уже в то время, когда закваска учения евангельского только начинала еще производить свои действия, когда среди многих народов имя Христово было еще неизвестно, то не тем ли более эта тайна беззакония в действии в наши дни, когда учением Христовым наполнен весь мир и когда действия Духа, «обличающего мир о его грехе и о правде и о суде» (Ин. 16, 8), сделались вполне очевидными? В наши дни, когда все более и более провозглашается мудрецами века сего, что человечество должно усвоить земные, а не надземные идеалы жизни (Ницше); когда столь многие послушные подобным призывам сыны земли Русской все более и более утрачивают веру в Бога и совесть, а утратив их, развращаются и начинают вести жизнь тупую и пошлую (ср. героев, выведенных у Горького и Чехова); когда сами мнящие себя призванными проложить «новые пути» жизни более всего стремятся как будто сделать духовное христианство плотяным (Розанов, Мережковский и др.) или по крайней мере скрыть от увлекающихся ораторским красноречием их писаний необходимость духовного подвига и борьбы со страстями плотскими (ср. современное увлечение писаниями свящ. Гр. Петрова), в эти дни не все ли менее остается на земле места для созидательных действий Утешителя Духа в душах подобных людей, нередко более по имени лишь называемых христианами?

А вместе с тем не отнимается ли у живущих на земле то «удерживающее», что пока препятствует тайне беззакония открыться во всей ее силе? Ибо «удерживающее» это и есть благодать Духа, действующая в Церкви, чрез проповедь Евангелия преобразующая мир, подобно закваске, и чрез государственную власть (по изъяснению святителя Иоанна Златоуста) препятствующая крайнему разлитию зла на земле. Слишком в последнее время «резко попирают всюду религию и борются против богооткровенной веры, со всяческими усилиями стараются порвать какие бы то ни было отношения человека к Богу», – говорит и вновь избранный папа Пий Х в недавно вышедшей энциклике; так что внимательный наблюдатель не может не исполниться опасения, не близок ли конец мира и пришествие антихриста, уподобляясь которому человек в наши дни едва ли не ставит уже себя на место Бога и себе одному хочет усвоить Божеское поклонение³⁸.

Однако так ли тьма покрыла всю землю, чтобы и нам, подобно солунским христианам, начать «колебаться умом» и смущаться мыслями о близости второго пришествия  Христова? Хотя и неведомы нам день и час сего пришествия, но в наши дни видели мы некоторые светлые знамения благодати Божией, как будто уверяющие нас, что не совершилось еще в нашей русской земле окончательно то «отступление», которое имеет некогда предварить второе пришествие Христово (2Сол. 2:2–3), по слову апостола. В самом деле, можно ли считать отступившим от Бога народ, который сотнями тысяч не только из пределов России, но и из Америки и Азии устремился для того, чтобы молитвенно припасть к цельбоносным останкам нового великого светильника земли Русской преподобного Серафима (да и не его только, но и других в Троице-Сергиевской, Почаевской лаврах и иных местах)? Может ли быть названа «легко развеваемою» (Иак. 1, 6) та волна благодати, которая заставила пролить столько слез умиления и исторгла такое неисчислимое множество вздохов покаяния у многомиллионного русского народа, заставила слиться в порывах духовного восторга простолюдина и ученого, бедного крестьянина и самого Царя с царской фамилией? Может ли быть признана бессильною и исполненною предрассудков та вера, которая произвела многочисленные исцеления немощных духом и телом и, очистив сердца, возбудила не только к радостному предприятию трудностей паломничества, но и к весьма трогательным делам любви, добровольному служению здоровых больным? Поистине, если подобная могущественная волна веры народной, прокатившаяся по лицу земли Русской, и впредь будет оживлять своим движением сердце нашего народа, остается для него надежда на то, что Господь надолго еще сохранит Россию и помилует и будет она, как основанная на крепких основах своих, необорима и врагам страшна, по словам преподобного Серафима. «Есть еще надежда для будущности» (Иер. 31, 17) у страны, которая от корня своего (Ис. 6, 13) всегда произращала и не перестает доселе произращать столь дивные отрасли веры и любви!

Впрочем, созерцая эти дивные и умиляющие душу действия благодати Божией, отнюдь не должны мы, братие, быть беспечными. Великая волна благодати омыла лице земли Русской, но не поднимется ли после нее еще более волна неверия и развращения народного на смену ей, которая и ныне уже велика? Не поднялась ли земля Русская волною благодати в одной своей, хотя и весьма громадной, части и не стремится ли в Святой Руси в наши дни к святости более «народ смиренный и простой», на который не хотят обращать и внимания весьма многие «тщеславящиеся знатностью» (Соф. 3, 11–12) своего ума или иною какою-либо? Воздвигнут высоко светильник Церкви Русской в наши дни, но не осветил ли он называющихся в ней именем Христовым только наполовину, чтобы тем удобнее мог быть потом «сдвинутым» за нераскаянность составляющих другую половину ее?³⁹ Ибо можно ли не исполняться опасений за тайну беззакония, деющуюся во многих, когда они в день светлого торжества в Сарове, как бы ничего не зная, продолжали свои театры, танцы и т. п. суетные развлечения вместо того, чтобы спешить в храмы, услышав необычайный звон 18 и 19 июля? Можно ли без горести слышать, что многие из взявших в свои руки печатное слово совершенно презрели и умолчали или даже хулили, хотя и не открыто, светлое духовное торжество, а вместе с тем и благодеющую до сего времени земле Русской Божию Десницу? Сколько простых душ смутили они своими клеветами на Церковь, которая будто бы измышленными чудесами поддерживает грубые суеверия народных масс и отклоняет их от истинного пути к прогрессу и усовершенствованию, к которому будто бы с несомненностью ведет человечество наука, опирающаяся на опытное исследование явлений видимого мира?

Теперь мы спросим эту суетно похваляющуюся своими открытиями и превозносящуюся над верою простых людей «науку», хотя и хищением должно быть почитаемо у подобной науки, «любви к истине не приявшей» (2Сол. 2, 10), имя «наука», разве она производила подобные движения в народных массах, какие мы видели в Сарове? Она сделала бесчисленные открытия относительно того, как ведомые и неведомые силы природы обращать на служение земной жизни человека; но разве она утешала столь великое множество душ и исцеляла так много душевных и телесных болезней, как было в Сарове, когда проявилась Божия сила в одном из неведомых миру святых? Она дала возможность людям пользоваться всеми энергиями природы и в наступившем столетии надеется покорить и употреблять по желанию самую неуловимую, по-видимому, из них – электричество; но свет электричества просветил ли умы народных масс настолько, насколько просвещены были они силою молитвенного небесного предстояния престолу Божию великого старца Серафима? Итак, если желает подобная «душевная» наука, «отделяющаяся... от единой веры» (Иуд. 1, 19), называть одну себя светочем в жизни человечества и всячески распространять вместо народной веры гордые измышления о том, будто усилиями ума человеческого жизнь человеческая непрестанно во всех отношениях улучшается, то пусть она покажет, часто ли она, помимо христианства, побуждала отдельных людей и целые общества самоотверженно служить человечеству не на словах, а на деле, не ограничиваясь высокими общественными речами о правах и обязанностях?⁴⁰ Мы же, исповедуя веру, «открываемую младенцам» (Мф. 11, 25), укажем, как в течение веков святые, подобно лучезарным звездам, все более и более делались заметными на духовном небосклоне, освещая путь жизни бесчисленным путникам на земле сей, и как мы, подобно астрономам, хвалящимся успехами своих исследований видимого неба, можем хвалиться вновь открываемыми звездами «нового неба», явление которого все более и более приближается (Откр. 21:1, 22:7).

Возревнуем же, братие, чтобы великое сокровище, обретенное нами в лесах Сарова, не было нами легко утрачено, чтобы многоценная жемчужина духовных добродетелей, украшавших преподобного Серафима, употреблена была на созидание всеми нами собственного духовного дома добродетелей! Пусть волна народной веры, воздвигнутая превосходящими наше естественное разумение подвигами преподобного Серафима, вынесет на берег со «дна» многих людей русских, туда опустившихся и чувствующих бессилие оттуда подняться! Пусть серафимски чистая и пламенная любовь преподобного Серафима к Богу и людям уневестит Христу и наши души, столь оземленившиеся от многих пристрастий к удовольствиям сей суетной и кратковременной земной жизни! Пусть и мы не на краткое лишь время воодушевимся желанием идти «по стопам Христа», красноречием слов прикрывая действительную холодность сердца, но, вспоминая один за другим следовавшие необычайные подвиги преподобного Серафима, будем «духом пламенеть, служа Господу» (Рим. 12, 11)! И если языческое римское государство с прообразовавшим антихриста императором Нероном – этим как бы зверем в человеческом образе все еще служило, по изъяснению святителя Иоанна Златоуста, чем-то задерживающим пришествие антихриста, препятствовало совершиться окончательному отступлению от Бога, имеющему быть во дни последнего антихриста (2Сол. 2:3, 10; Откр. 13, 1 и далее), то может ли в скором времени возмутиться море благочестивых чувств, молитвенных порывов и воздыханий русского народа? Может ли это море вскоре же сделаться тою «бездною» зла, из которой, по видению тайнозрителя Иоанна, должен выйти зверь, имеющий вести брань с Христом, то есть антихрист (Откр. 17, 8–18)? Аминь.