Необходимое возражение на статью в Московских Ведомостях об исследованиях ислама и о Коране Мухоммеда

пожизненного члена Всероссийского миссионерского общества Евгения Воронца.

Извлечено из журнала «Странник», за 1887 год.

От Санкт-Петербургского отдела Духовной цензуры печать дозволяется.

СПб, 3 ноября 1887 г. Цензор архимандрит Никон.

Ислам и отношение к нему в русской печати.

(По поводу статьи в «Московских Ведомостях.»).

Наша литература о Востоке слишком бедна,

чтобы оставлять без внимания подобные сочинения...

(«Московские Ведомости» 1887 г., № 218).

В августе месяце 1887 года в № 218 «Московских Ведомостей», на странице 3-й, напечатана замечательная статья некоего N, под заглавием: «Новое исследование об исламе». Статья та библиографическая¹ и по виду самая невинная, распространяет много ложных сведений об исламе, исповедуемом миллионами русских подданных, и содержит в себе вполне несправедливую, унизительную и оскорбительную характеристику исследований самоотверженных и достойнейших русских тружеников по исследованию Востока.

Анонимный автор означенной статьи начинает ее со следующего ложного уверения: «До сих пор в нашей литературе вполне довольствуются старыми, Бог весть, когда созданными, ошибочными представлениями о Востоке и его обитателях». Это неправда. Благодаря Бога, сведения о Востоке в нашей, то есть в русской, светской и духовной литературе до сих пор тем особенно и отличаются от литературы иностранной, что они чрезвычайно правдивы и беспристрастны. И сведения эти в нашей русской литературе не столь обильны, как в иностранной, именно потому, что у нас они не созданы их писателями, не спекулятивны, сообщались и сообщаются чрезвычайно добросовестными русскими исследователями Востока, профессорами и академиками, как например, Березиным, Григорьевым, Вельяминовым-Зерновым, Васильевым, Хволсоном, Казем-Беком, Ильминским, Саблуковым, Маловым, Остроумовым, Ядринцевым, Поздневым, Гиргасом, Позднеевым, Минаевым, Машановым, а также учеными путешественниками нашего времени, как Ешевским, Пржевальским, Елисеевым, Кутайсовым, Стахеевым и другими, да еще многими достойнейшими архипастырями русской церкви, бывшими на Востоке, и прочими духовными членами русских восточных посольств и миссий. Не составляет главной цели этой статьи перечислять все имена и прекрасные произведения всех таких наших русских исследователей Востока. Но не следует забывать, что большинство из них, специально для изучения Востока, надолго покидали родину и самоотверженно жили среди фанатичных и подозрительных народов Востока и, добытые таким непосредственным, а также научным путем, исследования о жизни, мировоззрениях и стремлениях Востока печатали не только в отдельных, специальных и духовных изданиях, но и в распространенных изданиях светской русской литературы. Кроме того в нашей литературе появлялись еще и официальные исследования по разным частям иноверно-инородческого Востока русского, как например, труды г. Юзефовича,² г. Вашкевича³ и других – труды, обладающие большими достоинствами научными и добросовестностью. И вот все такие-то солиднейшие исследования о Востоке лучших серьёзнейших наших русских литературных деятелей какой-то неизвестный N одним смелым росчерком пера позволил себе зачеркнуть и пред лицом всей русской земли голословно, огульно, ложно обзывает их «созданными, ошибочными представлениями о Востоке и его обитателях»

Далее N опять ложно уверяет нас: «В России наиболее известны всего два перевода Корана: один на французском языке с некоторыми примечаниями и очерком жизни Магомета – г. Казимирского, и другой русский перевод, г. Николаева, книги г. Казимирского». В этом характерно ложном уверении N интересно заметить совмещение исключающих друг друга выражения: наиболее и всего два. Ведь если верно, что наиболее известны в России два перевода Корана, то значит, есть и наименее этих двух известные переводы, а N в этой же своей мысли противоречиво и настойчиво с курсивом уверяет, что известны в России всего два только эти перевода, то есть одни они. Но все это уверение N в совокупности не верно и только создано им самим. В действительности в России распространено не только всего два означенных им перевода Корана, но, кроме тех двух, еще четыре перевода на русском языке Корана Мухаммеда. А именно: 1) и 2) с французского перевода Дю-Риера (L’Alcoran de Mahomet. Translate d’Arabe en Français Du Ryer. Paris 1647 г.) сделаны были переводы на русский язык два раза; в первый раз – князем Кантемиром (перевод этот⁴ напечатан по повелению государя императора Петра Великого в Петербурге в 1716 г.), и второй раз г. Веревкиным (напечатан в типографии Горного Корпуса в 1790 г.).

3) С английского перевода⁵ Корана сделан был перевод на русский язык Алексеем Колмаковым и напечатан в двух частях. Это издание носит следующее заглавие: «Ал-Коран Магомедов, переведенный с арабского языка на английский, с приобщением к каждой главе на все темные места изъяснительных и исторических примечаний, выбранных из самых достовернейших историков и арабских толкователей Ал-Корана Георгием Сейлем, и с присовокуплением обстоятельного и подробного описания жизни лжепророка Магомеда, сочиненного славным доктором Придо. С английского на российский язык перевел Алексей Колмаков. СПб. 1792 г., в двух частях». Наконец еще:

4) Коран, законодательная книга мусульманского⁶ вероучения. Перевод с арабского языка Гордия Саблукова. Издание комиссии миссионерского противо-мусульманского сборника при казанской духовной академии. Казань. 1878 г. 34 листа, стр. 533.

Этот последний перевод, появившийся и распространенный в России в течении уже десяти лет, особенно должен бы быть известен библиографу ислама, взявшемуся перечислять, сколько всего в России было переводов Корана, потому что этот перевод составляет событие, эпоху в изучении Корана Мухаммеда в России. Перевод Корана известного знатока арабского языка и ислама, заслуженного профессора Казанской академии, Гордия Семеновича Саблукова, да упокоить его Господь в царстве небесном, есть первый и единственный в России перевод, сделанный непосредственно с арабского языка на русский. Г-н Саблуков в своем переводе Корана старается быть как можно более близким к арабскому подлиннику и достигает этого лучше и удачнее всех, предшествовавших, русских переводов Корана с западных языков, в которых заметно влияние характера построения речи этих новых языков. В переводе же Саблукова особенно поражает не только близость и верность с подлинником, но еще и ясная, невольно замечаемая, стихия арабского языка. Известно, что арабский язык корана щеголяет весьма часто подбором одинаковых слов. Так одно слово дает Мухаммеду очень часто случай вставлять другое одного и того же корня.

Этим способом выражения своих мыслей Мухаммед производил иногда сильное впечатление на ухо слушателей. Чтобы передать это Г. С. Саблуков и в русском переводе иногда очень удачно передает эту особенность арабской речи корана.⁷ Чтобы арабский строй стиха был замечен, он не редко старается удержать одинаковость выражений и в русском языке, когда в арабском стоят одинаковые слова. Разные распространения арабской речи, посредством местоимений, оставлены переводчиком в полной силе.⁸ Г. С. Саблуков переводит почти всегда однообразно все одинаковые слова. От этого читателю его перевода дается возможность замечать не только особенности арабской речи, но даже подметить, где скрывается причина красоты слога арабского текста корана, т. е. его поэтическую сторону.

В коране, по свойству арабской речи, очень часто употребляются такие обороты речи, в которых высказывается одно главное предложение, а второе, которое должно бы быть непременным следствием, или выводом из главного, часто умалчивается, не договаривается. Г. Саблуков и в этом отношении остается верен подлиннику, тогда как другие переводчики, на основании логического вывода, или же на основании мусульманских толкований на коран, добавляют эти недоговорки. В переводе г. Саблукова во всех подобных местах поставлены многоточия (…).      Переводя рифмованный большею частью текст арабского корана, Г. С. Саблуков и в своем переводе, в некоторых местах, подражает языку Мухаммеда, так что и русский перевод является у него рифмованной прозой. При этом не следует решительно думать, что такой рифмованный перевод далек от арабского подлинника. Напротив, особенно удивительно то, что и такие места, можно сказать, буквально верны подлиннику, и отражают поэтические особенности коранического языка.⁹ И вообще, читая коран в переводе Г. С. Саблукова, невольно переносишься в Аравию и как-бы живешь жизнью арабов в эпоху появления мусульманства, какого впечатления совершенно не выносится при чтении доселе бывших русских переводов корана.

Казимирский допускал в своем переводе корана слишком много многословия и таких метафорических оборотов, для которых нет ни основания, пи повода в арабском подлиннике. Казимирский, далее, уяснял иногда речь корана разными добавлениями, коих нет в арабском тексте и которые не отвечают часто действительному значению тех или других слов. Так, например, для подобных уяснений Казимирский неоднократно вставлял в свой перевод имя «Мухаммед», тогда как это имя употреблено в коране не более 10 раз. То же самое многословие французской речи отражается и на переводе г. Николаева.¹⁰

Язык и тон перевода Г. Саблукова вполне серьезны, и соответствуют священным предметам, о коих говорится, так, что вообще по всем внутренним достоинствам перевода Г. Саблукова не было и нет равного ему в России на русском языке. И вот о таком-то выдающемся, единственно прекрасном и важном переводе в России корана Мухаммеда библиограф ислама N в своем перечислении переводов корана в России не упоминает вовсе.

По невежеству ли, или по преднамеренным, еще более худшим, причинам, только очевидно, что и в обстоятельстве перевода в России корана, также как и в характеристике и оценке высоких трудов русских исследователей Востока, анонимный библиограф петербургского ахуна¹¹ имама¹² Баязитова, кроме распространения ложных уверений, еще скрывает, не сообщает самые важные факты, относящиеся к описываемому им предмету и свидетельствующие о высоких достоинствах трудов православных, русских ученых по исследованию ислама.

«Невозможно писать и говорить о Востоке, – поучает далее N, –не будучи знакомым с кораном... Тем более должно быт благодарным за всякий новый труд по ознакомлению с этой книгою. Таким именно является труд ахуна имама Баязитова... Уже одна мысль познакомить публику с учением корана, изложив его популярно, заслуживает одобрения... Баязитов дает гораздо более, чем обещает и своим заглавием, и своим введением... Не об одном отношении ислама к науке и иноверцам говорить автор, в книге его затронуто много других вопросов; некоторые из них чрезвычайно интересны, например, о женщинах, об их положении в обществе и в семье, о семейном быте, иноверцах и другое... Много толковали и толкуют о безвыходном, будто бы, положении женщины на Востоке. Женщина мусульманка представляется рабою своего отца, мужа, брата, сына, рабой безответною, бесправною. Между тем на деле оказывается далеко не так. Всякого изучающего мусульманское право поражает количество прав, предоставленных женщинам в делах семейных, имущественных, гражданских и других, и вообще её большая юридическая правоспособность. ахун в своей книге особенно горячо вступается за положение женщины. Целые две главы заняты у него изложением взглядов корана на женщину и на её права (?!)... То, что в них сообщается, много изменяет существовавшее до сих пор мнение о восточных женщинах. Магомет не ввел многоженства»

В ответ на цинично ложные уверения этой тирады N необходимо обратить внимание на то, что, если целые две главы небольшой книжки ахуна имама Баязитова заняты изложением взглядов на женщину и её права именно корана Мухаммеда, – как уверяет N, то ложно второе об этом уверение N будто «то, что в этих главах сообщается, много изменяет существовавшее до сих пор мнение о восточных (то есть мусульманских) женщинах». Ведь коран Мухаммеда поучает о женщинах буквально вот как: «Мужчины (все вообще)¹³ выше их (женщин) степенью своего достоинства... Мужья (все вообще) стоят выше жен, потому что Бог дал первым преимущество над вторыми... Жены ваши нива (поле) для вас: ходите на ниву вашу, когда ни захотите... Добрые из них (жен) покорны, а тех, которые опасны по своему упрямству, вразумляйте, отлучайте их от своего ложа, делайте им побои (безгранично)... Когда кто из вас пришел из отхожего места, или, когда вы касались жен, и не найдете воды, то очищаете себя доброю пылью: ею обтирайте лица свои и руки свои... Если боитесь, что не соблюдете справедливости в отношении сирот: то женитесь на (сиротах) женского пола, как скоро они нравятся вам, на двух, на трех, на четырех (это только за раз!) ... Запрещается брак с замуж-ними женщинами (то есть не разведенными) за исключением тех, которыми овладела десница ваша (то есть насилие)... Мы сочетали тебя с нею (то есть с женою усыновленного араба Зейда еще при его жизни) для того, чтобы на верующих (то есть мусульманах) не было греха сочетаться с супругами усыновленных ими... Счастливы (мусульмане) те, которые осторожны в отношении к половым членам своим, ограничиваясь своими женами и невольницами, какими завладела правая рука их (и которых число безгранично и позволено иметь столько, сколько достанет средств содержать их): за это они не подлежат осуждению... Не привязывайтесь к женам своим всею привязанностью... Если вы захотите (даже вовсе без причины) заменить которую-либо супругу другой супругой и первой из них дали талант, то никак не берите его назад... Не будет на вас греха, если разведетесь с теми женами, которым вы не давали определенной для приданого доли... Разводитесь с ними (женами вашими) в отчисленный для них срок... Если они беременны, доставляйте им содержание, покуда они не разрешатся от бремени своего. И если вы возьмете их (матерей) в кормилицы вашим детям, то давайте им плату…»¹⁴

Характерны и красноречивы все эти откровения и законоположения корана о женщине!.. Не возвышенно, по прямым словам корана, её достоинство, не велики её права общечеловеческие, супружеские, материнские!.. Унижение до приравнивания к клочку пустой земли и отхожему месту, полное безответное подчинение мужчине; побои безграничные; насилие до отрыва замужней женщины от семьи, отчуждение даже от насиженного угла по простому произволу мужа; обеспеченный приют только на одно время беременности и лишение права, которого не лишена ни одна даже самка у зверей – материнского права своею грудью вскормить свое дитя – если, объявивший ей развод, муж не захочет дозволить ей этого!... Так что если с.-петербургский ахун имам Атаулла Баязитов только не утаил этих основных и точных взглядов корана на женщину, то отнюдь не мог он верными взглядами корана изменить существующее мнение о рабском положении женщины в исламе. И вышеозначенные уверения противного анонимным библиографом Баязитова опровергаются и объявляются ложными приведенными здесь положениями самого корана.

А если еще раскрыть, как предлагает N, мусульманское право и дело, т. е. практику, которыми к великому удивлению вздумал N голословно подтверждать свои измышления о поразительном количестве прав мусульманской женщины на Востоке, то эти добавочные мусульманские же источники обличат его во лжи еще резче и полнее. Желающие во всех подробностях систематично убедиться в справедливости этого, пусть прочитают прекрасное объемистое исследование этого предмета, напечатанное в 1876 году в X выпуске «Противо-мусульманского Сборника», издаваемого при Казанской духовной академии, исследование г-на Михаила Машанова,¹⁵ находящегося в Аравии и продолжающего изучать ислам на чудной его родине. Но все-таки, чтобы не остаться здесь голословным относительно учения мусульманского права и практики, приведу, хотя в самом кратком виде, положения, к которым, по словам г. Машанова, приводит добросовестное изучение прав женщины не только по корану, но и по мусульманскому праву, и в практике.

Анонимный библиограф Петербургского ахуна имама Баязитова голословно и вопреки корану уверяет, что «Магомет не ввел многоженства, что оно существовало до него у аравитян, было безгранично и сопровождалось полным бесправием женщин, а Магомета улучшил положение женщины, как только мог».

«Панегиристы Мухаммеда, – возражает на это основательно г. Машанов, – утверждают, что многоженство существовало в Аравии до Мухаммеда и было в гораздо сильнейших размерах. Где же основания для этого мнения? Их нет. По крайней мере эти ученые не приводят ни одного факта в доказательство громадного распространения полигамии среди арабов до мусульманского периода. Поэтому мы, на основании некоторых фактов, решаемся утверждать, что полигамия не была утверждена в обычаях Аравии до Мухаммеда, а если и существовала, то имела очень ничтожное число своих приверженцев. Сколько известно лиц, обратившихся в ислам, и ни об одном из них не замечено, чтобы оно состояло в полигамическом браке. Отец Мухаммеда имел одну жену, дядя Мухаммеда, Абу-Талиб, был также единоженец, несмотря на то, что по своему состоянию мог бы содержать многих женщин; Абу-Бакр, богатства которого служили великой помощью Мухаммеду и который, следовательно, также мог иметь многих жен, оставался одноженцем. И решительно ни об одном лице во всей истории Мухамедова времени не упоминается, как о полигамисте. Полигамия даже в таких размерах, в коих позволил ее себе Мухаммед, была чужда народу арабскому и казалась ему чем-то новым, страшным и даже развратным, потому что, когда Мухаммед набрал себе до десяти жен, арабы, даже искренно уверовавшие в него, смущались этим и едва совсем не оставили Мухаммеда, как человека, нарушившего законы существующей морали. Благодаря только откровению, к помощи которого он прибег в этом случае, ему удалось спастись от беды...»

Запрещение брать больше четырех жен было ограничением не прежде существовавшего крайнего многоженства, а безграничного многоженства позволенного Мухаммедом самому себе... Ограничение многоженства есть чистейшая выдумка панегиристов Мухаммеда, мы всюду видим, что мусульманские гаремы полны женами. При том, если и была полигамия в Аравии до Мухаммеда, то она не сопровождалась таким лишением всякой свободы женщин. Мы нигде не находим указаний, что у арабов раньше ислама существовали гаремы; женщина могла показываться везде, что видно из истории Мухаммеда; основатель ислама также первый ввел для женщин покрывало, как это видно из самого корана. Гаремное затворничество женщин, отнятие у них всякой свободы, лишение всякого доступа в общество суть продукты мусульманства; прежде него Аравия не знала такого унижения женщины. До Мухаммеда женщины пользовались уважением среди арабов. Поэт Антар убил раба за то, что он не имел уважения к арабским женщинам, и правитель Зубайр одобряет его. Среди арабов до Мухаммеда были женщины очень образованные, были женщины-поэты, которые пользовались заслуженною славою между современниками... Пример христиан и евреев убеждает нас, что Аравия не была безнадежно предана в добычу многоженству настолько, чтобы не возможно было основать и утвердить в ней единоженства. Потому полигамию можно считать скорее делом удовлетворения личной страсти Мухаммеда к чувственным удовольствиям. Он часто говорила, о себе, что больше всего на свете любит женщин и благовония. Приближенные личности к Мухаммеду тоже заметили в нем эту господствующую страсть и считали его самым страстным человеком в мире. С другой стороны, можно предполагать, что этой поблажкой чувственности Мухаммед хотел привлечь к себе больше последователей, так как военные походы давали обильную добычу, состоящую из женщин, которых должны были делить между собою поклонники Мухаммеда. Многоженство было причиной сильного нравственного и правового унижения женского пола в исламе... Благодаря законоположению о разводе, брачные узы ни для кого из правоверных не стали представлять какой-нибудь прочной силы; все начали пользоваться тою легкостью развода, которую Мухаммед предоставил своим последователям, так что в настоящее время весь Восток страдает этой язвой... Но закону Мухаммеда муж может развестись с женою без всякого повода с её стороны. По мусульманскому законодательству нет ничего легче мужу сказать жене: «я отвергаю тебя» и жена должна удалиться. Между тем жена может развестись лишь после многих лишений, преодолевши много препятствий. А муж может распоряжаться её судьбой по произволу, и никто не имеет права остановить его в намерении развестись с женою, когда ему вздумается. И действительно, арабы и вообще все мусульмане пользуются этим правом в его безграничных размерах, имея в виду дозволение, данное Мухаммедом, и освященное примером его самого...

Арабы-мусульмане, – говорит Клот-бей, – более всего злоупотребляют правом развода. Некоторые из них переменяют жен не менее пятидесяти раз. Один французский путешественник спросил одного араба в Египте, помнит ли он Бонапарта? «Как же, – отвечал тот, – я был женат на семнадцатой жене, когда великий человек посетил Египет». Буркгард встречал арабов, которые в сорок пять лет были женаты уже на пятидесятой жене, на одной после другой... Правда, эта свобода стесняется некоторыми материальными препятствиями, именно по мусульманскому законоположению, если муж разводится с женою, то мехр (приданое) её должен поступить в полную собственность её; но и здесь развратившаяся натура мусульман находит средство избежать этого неприятного для чувственности стеснения. Муж своими побоями и разного рода притеснениями доводить жену свою до того, что она сама предложит ему развод и чрез то лишится своего приданого... Но исламу показалось еще мало такого стеснения жены и лишения её всяких личных прав в пользу мужа, мусульманство лишает жену и естественных и ни у кого неотъемлемых прав, именно прав на выражение религиозного чувства. Жена-мусульманка не может исполнять добровольного поста, не испросивши на то позволения от своего мужа. Она не может сделать обета без согласия мужа; она даже не может принять присяги без воли его... Какое рабство может быть больше этого? Чего еще не достает до полного уничтожения личности жены пред личностью мужа?.. Несвободная сделать ни одного шага без согласия мужа, лишенная даже права на проявление всякого религиозного чувства без его воли, жена мусульманина есть ничто иное, как самка, орудие для удовлетворения похоти мужа; она полнейшая раба мужа и не имеет нисколько человеческой свободы; личность только в личности мужа; без него она ничто. Вследствие таких обоюдных отношений супругов, у мусульман составился самый низкий взгляд на. женщину вообще, взгляд до того оскорбительный для последней, что по справедливости это служить самым темным пятном для Мухаммеда.¹⁶

«Во всех мусульманских землях, – свидетельствует также г. Машанов, – мы видим крайнее унижение женского пола, крайне унизительный взгляд на женщину вообще, так что без преувеличения можно сказать, что унижение, женщины служит отличительным признаком мусульманских обществ... Вследствие такого взгляда на женщину и её нравственную природу, мог ли ислам допустить, чтобы женщина была членом государства. Женщина исключена из его состава, согласно требованию самого Мухаммеда; общество на всегда закрыто и недоступно для женщины. Она лишь раба, а не свободная гражданка; она лишена даже права самостоятельного существования; для неё нужен муж, чтобы он был её руководителем в жизни и обществе; она не может жить одна самостоятельно, не может оставаться вне брака; ей нужен постоянный руководитель, надзиратель и воспитатель; она является существом несовершенно летним. Поэтому на женщину, не вышедшую замуж до известного срока, мусульмане смотрят очень оскорбительно для неё, она подвергается осуждению общества. Все даже религиозные отправления женщины поставлены в зависимость от супружества. Хождение в Мекку, обязательное по закону Мухаммеда для всякого мусульманина, не может быть исполнено незамужней женщиной, только брак дает женщине право на этот священный обряд... Женщину-мусульманку с самого первого дня рождения и до самой смерти преследуют одни невзгоды, одни лишения и обиды. Лишь только она успеет появиться на свет, ее встречает разочарованное и пораженное печалью лице родителей, которые думали встретить дитя мужского пола. Она начинает приходить в детский возраст, ее сопровождает одно презрение и небрежность со стороны отца и матери, ее оставляют без всякого воспитания, потому что все это считают излишним для неё. Она приходит в возраст возмужалости и совершеннолетия, вступает в брак, и здесь судьба её едва ли не делается еще хуже. Вечная пленница, заключенная в гареме под надзором чернокожих евнухов, она проводит дни в скуке, самом глубоком уединении и постоянном страхе за любовь и расположение мужа. Наконец, она достигает старости... Здесь-то, когда по естественным человеческим законам она должна бы успокоиться и наслаждаться мирным покоем под кровом своих детей, ее преследуют разного рода притеснения и пренебрежение до конца жизни.»¹⁷

«Нужно еще сказать несколько слов, – пишет г. Машанов, – о праве мусульманской женщины на собственность, но чрезвычайно трудно сказать что-нибудь об этом праве, не знаю, право ли это, предоставленное женщине, или насмешка над всеми человеческими правами. Мухаммед даровал женщине право на собственность, право на получение наследства. Но действительно ли это право? Если вникнем в положение мусульманской женщины, если рассмотрим все её отношения к мужу, то действительно убедимся, что это есть не более, как блестящая фикция, ловкий обман. Право действительно есть, но оно всегда оставалось и остается только нравом без всякой возможности и даже надежды приложить его к действительности. Мухаммед лишил женщину личности, лишил всех человеческих прав, и в тоже время дал ей право на собственность. Не странно ли говорить после этого о праве женщины на собственность? Жена есть полнейшая раба мужа, муж может нанести ей какое угодно оскорбление, не подвергаясь за это никакой ответственности; он может даже бить ее сколько угодно, не давая в этом никому ответа, словом, может распоряжаться её личностью, как ему вздумается. Можно ли после этого ожидать, чтобы жена когда-нибудь воспользовалась правом на собственность? Она должна на веки проститься с приложением этого права, считать себя только имеющею это право. Впрочем, и это едва ли когда-нибудь придет в голову женщине, – той, которая ежедневно переносит от мужа поругание не только этого права, но даже права личности. Мехр (приданое), который должен защитить ее от притеснений мужа, удержать его от развратного и похотливого желания развода, тоже не может оказать надлежащей защиты жене, потому что муж может чрезвычайно легко угрозами и побоями принудить жену самое искать развода и чрез то лишиться мехра. А на побои и угрозы мужа она не имеет права жаловаться ни на каком суде, потому что бить свою жену сколько угодно – есть одно из прав мужа, предоставленных ему законом Мухаммеда, как мы видели выше. Таким образом, это право существует в воображении лиц, желающих сколько-нибудь оправдать Мухаммеда относительно его жестокой несправедливости к женщине... Мухаммед заботился только о благе мужчин и почти оставил без внимания участь женщин. Он рассчитывал, кажется, привлечь к себе внимание арабов и потому предоставил им всевозможные права на чувственность, между тем как бедные спутницы их жизни остались без всякого призрения. Мало того, Мухаммед не упомянул об них даже при описании будущей блаженной жизни. При всех описаниях рая упоминаются одни только мужчины, о женщинах – ни слова. Правда, и в раю будут женщины для услаждения похотливых мусульман, но это женщины не земные, это гурии – вечные девственницы, которых на долю каждого мусульманина достается до восьмидесяти (?!). Мухаммед, желая, как можно лучше и привлекательнее представить будущую жизнь для своих приверженцев, описывает прелесть тех неземных создании, тех небесных дев, которые им будут даны. Райские девы должны быть прекраснее здешних спутниц их жизни; бедные женщины не достойны того, чтобы услаждать мужа по смерти в раю; достаточно для них и того, что они служили орудием похоти мужа в этой жизни. Может быть Мухаммед, стараясь увлечь только мужчин своим описанием райского блаженства, забыл упомянуть о женщинах. Но во всяком случае они не войдут в рай вместе с мужчинами, потому что они там будут лишни с точки зрения мусульманского богословия. Это удаление женщин из райских обителей мусульман дало повод многим ученым мусульманского мира думать, что женщины лишены даже души. Впрочем, это совершенно несправедливо, потому что сам Мухаммед обещал им бессмертие и даже награду за добрые дела. Потому большинство мусульманских ученых думают, что женщины получат награду за гробом, но будут помещены в особом отделении.»¹⁸

«По воззрению мусульман, – замечает известный исследователь ислама профессор И. Березин, – женщина составляет что-то среднее между человеком и животным, а для общества ради своей слабости и более ради принадлежности кому-нибудь, женщина есть вещь неприкосновенная, составляет что-то в роде застрахованной домашней посуды, но, как жена, она вполне принадлежит мужу, который волен в её жизни и смерти»...¹⁹

Наконец анонимный библиограф петербургского имама уже слишком понадеявшись на чрезмерное благодушие русских граждан и доверие их к «Московским Ведомостям», уверяет нас, что имам ахун Баязитов «опровергает и другое предвзятое мнение, именно касательно веротерпимости ислама. Магомет имел широкий взгляд на это, и его нельзя упрекнуть в нетерпимости»

Но это самая наглая ложь. Опровергнуть непредвзятое, а строго основанное на словах корана мнение о нетерпимости к иноверцам Мухаммеда и его учения не может никто на основании корана и всеобщего мусульманского вероучения. Коран Мухаммеда с особенною силою говорит об этом так: «Вы (верующие, то есть мусульмане)²⁰ самый лучший народ из всех, какие возникли среди людей: повелеваете доброе, запрещаете худое... Ни иудеи, ни назаряне (то есть христиане, называвшиеся в Аравии назарянами) не будут довольны тобой (мусульманином) покуда не примешь их религии. Скажи: только руководство Аллаха (коран) есть истинное руководство; и верно, если последуешь их желаниям, после того как, дано тебе знание, тебе не будет от Аллаха ни защиты, ни помощи... Неверны те, которые говорят, что Мессия, сын Марии есть Бог... Неверны те (то есть опять христиане), которые говорят, что Бог есть третий в трех (то есть сам третий – Троица)... Если они не отстанут от (этих) своих слов, то их нечестивых постигнет лютая казнь... Верующие (то есть мусульмане) не должны брать себе в друзья неверных, минуя верующих: кто же будет делать это, тому не будет защиты от Аллаха, разве того случая, когда будете опасаться их при прямой опасности... Верующие! в друзья себе не берите ни иудеев, ни назарян (христиан); они друзья один другому... Верующие не берите себе в друзья тех, которые насмехаются и издеваются над вашей верой (кораном), ни тех, которым прежде вас дано было Писание, ни неверных... Верующие! не берите себе в друзья ни отцов ваших, ни братьев ваших, если они неверие предпочитают вере: те из вас, которые подружатся с ними – те законопреступники... Обрадуй лицемеров вестью, что им будет болезненная мука, – тем, которые избирают себе друзьями неверующих! А кто отделится от посланника (то есть Мухаммеда) после того, как ему ясно указан прямой путь и пойдет не по дороге верующих: от того и он (Мухаммед) отвернется, так же и мы велим геенне жечь его. Безотрадно это пристанище!.. Верующие! воюйте с теми, которые не веруют в Бога и в последний день, не считают запрещенным того, что запретил Бог и Его посланник (Мухаммед); и с теми из получивших Писание, которые не принимают истинной веры (корана) до тех пор, покуда они не будут давать выкупа за свою жизнь обессиленные, уничиженные... Верующие воюют за путь Божии, а неверные воюют за путь тагута (имя одного арабского идола): воюйте с друзьями сатаны; истинно коварство сатаны слабо... Убивайте их (неверных, сражающихся с вами, верующими, везде), где не застигните их: искушение губительнее убийства... Когда встретитесь с неверными, то ссекать с них головы дотоле, покуда не сделаете совершенного им поражения... Сражайтесь с ними до тех пор, покуда не будет уже вам искушения и покуда не установится ваше (то есть мусульманское) поклонение Аллаху... Не вы убивали их, но Аллах убивал их; не ты метал (копья, стрелы), но Аллах метал... Воюйте с ними (неверными) до тех пор, покуда не будет искушения, покуда не будет одного только (мусульманского) верослужения Аллаху... Тем, которые воюют против Аллаха и его посланника (Мухаммеда) и усиливаются распространить на земле нечестие, воздаянием будет только то, что или будут убиты, или будут распяты, или руки и ноги у них будут отсечены на кресте, или будут изгнаны из своей земли. Такое посрамление будет им в здешней жизни, а в будущей жизни им будет великая мука. Неверные будут собраны в геенне... в геенне достаточно будет для них пламени... Истинно, отвергающих наши знамения, мы (Аллах) велим жечь в огне: каждый раз как пропечется на них кожа их, мы заменим ее другою кожею для того, чтобы им наслаждаться этой мукою... Назаряне (христиане) говорят: Мессия–сын Божий. Говоря это, они уподобляют себя неверным, бывшим прежде. Да поразит их Аллах ... Верующие! если вы поможете Аллаху, то и он поможет вам и укрепит стопы ваши. А неверные... гибель им!..»²¹  

При таких точно определенных, ненавистных заповедях корана Мухаммеда об иноверцах неоспоримо, что никто не может опровергнут мнение о религиозной нетерпимости ислама к иноверцам и очевидно оказывается ложным уверение библиографа N, что Мухаммеда нельзя упрекнуть в нетерпимости. И, действительно, множество исследователей ислама разных вер, национальностей и времен единогласно свидетельствуют, что в легионе таких возгласов, как приведены выше, выразился с особенною силою дух нетерпимости, разлитый по всему учению Мухаммеда, и что ожесточенная вражда на смерть против всех не мусульман внушается всем мусульманам, как одна из самых существенных обязанностей их вероучения и условие для вечного блаженства их по смерти. Поэтому ислам делит всех людей на муслимов и кяфиров, разумея под муслимами всех, исповедующих веру Мухаммеда без различия обрядов богослужения, расколов, ересей и разных умствований мусульманских, а кяфирами называя всех не признающих Мухаммеда посланником Божиим, а его коран – откровением.

Это различие в свою очередь послужило для ислама поводом к разделению вселенной на двое: «мир ислама» (дор-уль-ислам), обнимающий все мусульманские народы и государства, и «мир войны» (дор-уль-хабр), заключающий все народы, не исповедующие ислама, хотя бы они и не находились во вражде с мусульманами. Против этих не мусульманствующих народов и государств, вероучение ислама предписывает мусульманам вести войну за веру (джихад, газават, газу) не только военным оружием, но и всеми и всякими средствами вражды до тех пор, покуда они не примут ислама. К этой, освященной мусульманскою религией, войне против неверных, т. е. против христиан и всех не мусульман, мусульмане обязываются употреблять все усилия, как посредством личного участия, так и денежных жертв, пособий, советов и тому подобных не непосредственных способов участия в войне. Действовать против не исповедующих мусульманского суеверия должны все даже и рабы, и женщины, и даже не испрашивая на это дозволения своих господ.²² Крайность этой кровавой исламской религиозной обязанности доводится до того, что, например, хотя сыну воспрещается прямо убивать своего отца не мусульманина, тем не менее мусульманский закон по шариату обязывает сына, исповедующего ислам, занять отца своего не мусульманина так, чтобы он был убит другим,²³ т. е.: сын должен тайным предательством лишить жизни отца своего!.. 

Как один из образцов деятельного проявления в наши дни создаваемой петербургским ахуном имамом Баязитовым и его библиографом N якобы широкой веротерпимости Мухаммеда, его ислама и их восхваляемых отношений к иноверцам, приведу здесь молитву, сочиненную по исламу мусульманскими вероучителями, по поводу последней войны за освобождение болгар от турок, объявленной ими войною за ислам. По повелению главы всех вероучителей ислама в Турции – шейха-уль-ислама богопротивную молитву эту постоянно читали вслух всех мусульман, собиравшихся в мечетях. Вот замечательно характерный и красноречивый текст этой молитвы: «Во имя милосердого Аллаха. Покровитель делающих добро, ниспошли Твою милость на мусульман. О, Всемогущий, не имей никакой жалости, к неверным (русским). Милостивый податель всех благ, дай крепость турецким силам. Всемогущий, истреби развращенную и дерзкую армию неверных (русских). Хвала Аллаху, владыке всей вселенной! Да будет благословение Аллаха с нашим пророком Магометом и его последователями. О, Аллах! ниспошли могущество твоему служителю султану, властителю правоверных. Обеспечь нам владычество на этом свете. Да исчезнут все неверные и враги нашей религии, да исчезнет самая тень всех русских и греков, прибывающих во мраке по примеру свиней, а они еще осмелились поднять против правоверных оскверненные руки. О, Аллах! Разъедини их, перебей их оружие, уменьши численность их армии и населения. Пошли их скорее в ад. Ниспошли им всевозможные беды и несчастия. Накажи их так, как ты до сих пор наказывал своих врагов! Смешай их языки! Боже! Да прольется кровь их потоками и да будут они попраны правоверными мусульманами. Пусть дети их останутся сиротами, жены вдовами. Лиши их рассудка: Боже милостивый! Да исчезнут все неверующие с лица земли, все русские, греки, славяне и все европейцы (франки), исповедующие одну и туже веру и разделяющие одни и те же мнения. Истреби их огнем, мечем, наводнениями, чумой, голодом, холерой, горячками, землетрясениями. Да. опустеют их города! Предоставь их восьми злым духам. Боже! Так как эти злые и дикие безбожники желают нас истребить, то пусть же сами они лишатся зрения, всех чувств, жен, детей, всего имущества и, наконец жизни. Боже! сделай так, чтоб все их имущество сделалось добычею тех, которые веруют в тебя и в твоего пророка Магомета, на которого ниспошли свое благословение».²⁴

Надеюсь, что такая современная нам, правоверная мусульманская молитва слишком ясно характеризует ислам и исключает всякие комментарии и пререкания об истинном, отношении ислама к иноверцам! 

Необыкновенны причины, побудившие меня, как православного и русского гражданина, хотя несколько возразить библиографу имама Баязитова и руководившие духом моего опровержения, напечатанной им в «Московских Ведомостях», статейки о христианско-русских исследованиях ислама, переводах корана и об отношении ислама к женщине и иноверцам. Издай этот анонимный библиограф означенную свою статейку отдельно, или помести он ее в каком-нибудь нераспространенном антирусском и антихристианском издании, и получи он и ахун имам Баязитов за свои сочинения не только благословения Уфимского мусульманского муфтия, а по ходатайству петербургских мусульманофилов даже еще и государственно-русские знаки отличия за отличную ревность их к исламу и корану Мохаммеда, ведь, награждали же русскими орденами сибирских лам «за отличное отправление ими своих обязанностей», то есть за успешное распространение ими между русскими инородцами их языческого суеверия в подрыв православному христианству, – я не стал бы опровергать стараний N, его мусульманской ревности и даже ошибочных уверений. Мало ли ныне, что кто хвалит и что уверяет!.. Но ведь библиограф ахуна Баязитова осмелился поместить свою не справедливую и унизительную для высоко достойных христианско-русских исследователей ислама и ложно одобрительную для ислама статейку в «Московских Ведомостях», а это совсем другое дело! «Московские Ведомости», Благодаря высокому патриотизму незабвенного их редактора Михаила Никифоровича Каткова, да упокоит его Господь в Царстве Небесном, почти полвека были лучшими литературно-общественными выразителями великих идей русского самодержавия, русской народности и веры православно-христианской. «Московские Ведомости» привыкли мы, православно-русские граждане, считать нашим всероссийским «вечем». «Московские Ведомости» с одушевленною горячею любовью служили интересам и власти, и церкви, и граждан православно-русских, но не иноверно-инородческим. И вот теперь, едва чрез двадцать дней по кончине православного, русского гения, стойким патриотизмом создавшего современные «Московские Ведомости», сочувственным помещением статьи с разобранным лживым содержанием, служащей интересам иноверно-инородческим, – сделали неуместный, не благовременный вызов православно-русским чувствам и интересам. Это вышло похоже на то, как если бы, например, какой-нибудь мусульманский мулла или ахун, для отправления суеверных мусульманских обрядов, вздумал бы поместиться не в своей мусульманской мечети, а забрался бы в христианско-русский храм и во всеуслышание православных стал провозглашать хвалу Мухаммеду, как пророку Божию, лучшему и высшему, будто, чем Мессия, Сын Марии,²⁵ Христос Спаситель – мира... Остановить подобного мусульманского ревнителя следует, полагаю, каждому христианину. И непонятно, по каким побуждениям новые направители «Московских Ведомостей» допустили разоблаченную здесь статью анонимного библиографа петербургского ахуна на священные столбцы высшего литературно-общественного православно-русского органа? Я заказным письмом предлагал заведующему ныне редакцией «Московских Ведомостей» прислать возражение на статью N, но он принципиально не захотел печатать возражение на лживую «библиографическую» статью N...

А между тем «Московские Ведомости» особенно много распространены по деревням, в народе, между людьми неучеными, доверчивыми, смотрящими на свою столичную газету, как на знающее, верное слово истины. И среди миллионов восточных русских инородцев есть много язычников и даже колеблющихся крещеных, которых всячески старается совратить и увлечь в свое лжеверие деятельная исламская пропаганда. Приснопамятный редактор «Московских Ведомостей» хорошо знал и понимал это и потому высоко и смело держал знамя православного христианства пред совращаемыми Мусульманством русскими инородцами. При сочувственном же теперешнем помещении в «Московских Ведомостях» подобных статей, как мусульманофильская библиографа петербургского ахуна, совратители русских инородцев скажут им: «Смотрите, не только из Петербурга, а уже из Москвы и особо любимая всеми истинно русскими людьми газета печатает хвалу нашей, исламской вере, а не поповской русской, которую везде только все осуждают... Сами лучшие русские руководители согласны теперь, что мусульманская вера мягка, добра, прекрасна и вовсе не имеет тех недостатков, о коих уверяли прежде в русской литературе ошибочно»...

Что же смогут ответить на это наши слабые, простодушные язычники и колеблемые крещеные инородцы, а также их добрые сельские наставники, которые естественно не могут владеть очень обширным знанием всех «открытий» «новых» исследований об исламе?! Ведь действительно их уверяют с авторитетных столбцов, чтимых всеми истинно русскими людьми, «Московских Ведомостей», что прежние неодобрительные сведения русской литературы о мусульманстве были ошибочны у а вот «новые» исследования опровергают те ошибки и вполне располагают в пользу ислама... И с каким вредом для православно-русского христианства могут воспользоваться проявленным сочувствием к исламу «Московских Ведомостей» все те многие администраторы, кои и прежде всегда симпатизировали и помогали у нас инородческому мусульманству более, чем православно-русскому христианству?!

Вот по таким-то причинам я счел моим нравственным православно-русским долгом не оставить без возражения лживую и вредную для православно-русских интересов статью библиографа петербургского ахуна в «Московских Ведомостях».

В заключение скажу несколько пояснительных слов о подписях. Анонимный библиограф столичного Мусульманского ахуна имама Баязитова не подписал под рассмотренною статьей своего имени, не объявил своей личности, очевидно потому, что по содержанию его писания он должен быть добрый мусульманин по вере, нерусский по племени и потому, что его хорошее, ревнивое мнение об исламе, скрывающее дурные повеления корана Мухаммеда, не единоличное мнение между добродушными мусульманами, а разделяется многими из них и, значит, могло быть подписано всяким не личным, анонимным знаком или словом. Подобным образом и мое ему возражение и опровержение есть не только мое личное убеждение, а несомненно составляет результат изучения ислама и мнение по крайней мере целого общества христианско-русских исследователей этого предмета. Поэтому, и я подписываю это мое возражение анонимному библиографу петербургского ахуна также не личным, только частным моим именем, а соответственно общим и более выразительным анонимом.