Вечное блаженство праведников

В «науке наук», какова наука о догматах православной веры, мы дошли до самого последнего урока. Это – блаженная вечность праведников. Собеседования наши об этом предмете однако будут менее продолжительными, чем следовали о противоположном (т. е. о злополучной вечности грешников), – не потому, чтоб мы не имели усердия со всею подробностью изложить этого предмета, но по той причине, что в настоящем случае суетная мысль человеческая почти не представляет возражений.

Как слово Божие изображает нам в общих чертах вечную жизнь праведников?

Различные названия ее здесь дают нам видеть ее, как состояние полнейшего довольства и неизъяснимых благ. Так, например, она называется «царством небесным»: приближибося царствие небесное (Мф.3:2), и царством Божиим: внити в царствие Божие (Мк.9:47). Понятие о царстве здесь исходит от царя-Христа, который изображается в ветхозаветных пророчествах царем и действительно, спасая нас, принял на земле царское служение. Первее всего царством Божиим называется Его-то Церковь, как царство благодатное. Но вечность праведников будет уже в другом царстве, которому имя будет царство славы и которое принадлежит также Господу-Христу и всей пресвятой Троице. В вечной жизни и все праведники сделаются царями: и сотворил есть нас цари, сказано (Откр.1:6). Рассудите, какое может быть выше‑величественнее состояние для человека, как быть царем‑повелителем! И вот под этим-то образом первее всего слово Божие представляет нам вечное блаженство праведников!

Подобное изображение вечного блаженства находим в следующих словах Спасителя: в дому Отца моего обители многи суть (Ин.14:2). Спаситель берет для примера один из самых обширных и великолепных дворцов на востоке. Надобно сказать, что и вся обетованная земля, в которой жили по благоволению Божию потомки Авраама, могла считаться предызображением вечного блаженства праведников: это была земля, «текущая медом и млеком» (Исх.33:3). О богатстве же и просторе тех домов, в которых помещались цари ее, знаем, например, такое сказание: в одном из дворцов Соломоновых одного лишь золота было 207 пудов, и – где же, или на каком употреблении? Только для укрепления и украшения военных щитов. Чего же после этого не будет доставать для блаженства праведников в дому Отца небесного!

Блаженство их называется в слове Божием «сокровищем небесным»: имети имаши сокровище на небеси (Мф.19:21). Это – слова также самого Спасителя нашего. Они были произнесены к юноше, который обладал несметным богатством и которому предлагалось разделить между нищими его богатство. Значит в этих словах Спаситель противопоставляет нынешнему земному богатству собрание на небе всяких драгоценностей (сокровище). К какому же заключению приходим отсюда? – Следовательно будущие сокровища столько же превышают цену нынешних, как высоко отстоит небо от земли. Притом можно совершенно успокоиться за целость их; потому что они предпосланы туда и хранятся там, куда не достигнут ни рука грабителя, ни искра огня, ни моль (Мф.6:19–20).

Вечное блаженство праведников у богодухновенных писателей называется «наследством», но опять же небесным, а не таким, какое достается ныне иным счастливцам от их родителей или родственников: в наследие нетленно..., соблюдено на небесех (1Петр.1:4). Рад бывает ныне наследник богатому наследству, но в то же время обременен заботою, как ему сохранить это наследство, т. е. в чьих руках или в какой кладовой быть его наследству, а затем – как ему проводить дни в том случае, если он проживет все, до последнего рубля. Небесное же наследство праведников будет вполне обеспечено от подобной утраты и истощения.

И во многих местах у богодухновенных писателей прилагается к царству небесному слово: наследят (Мф.12:29, 25:34; 1Кор.6:9; Гал.5:21). Наследство людьми большею частью получается без всяких предварительных трудов и заслуг: не трудились – не приобретали, а получают; иные даже совсем не надеялись, ничего не ожидали, а удостаиваются какой‑либо доли наследства. Так точно и праведники удостоятся радостей царства небесного незаслуженно или свыше своего труда, только-лишь по праву своего родства с Отцом небесным, или по всыновлению Отцу небесному чрез Иисуса Христа.

Для изображения блаженной вечности праведников употребляются в слове Божием нынешние человеческие праздники и торжества. Сюда, например, относится евангельская речь о браке сына царева (Мф.22:2) и о велией вечери (Лк.14:16). В первой из этих притчей разумеются под именем царя – Отец небесный, под сыном царским, которого брак празднуется, – Иисус Христос, под гостями на брак – все праведники: последние-то, взятые все вместе, или как Церковь, составляют из себя невесту Христову (Ефес.5:27,32). Радостен и торжествен бывает каждый брачный пир. Сколь же радостнее и торжественнее нужно представить тот пир, на котором празднуется брак самого царского сына! Сколько милостей ожидается и за тем раздается всем по поводу этой радости в царской семье! Но и во второй притче устроителем вечери видим Отца небесного. «Велия вечеря» ожидает утомленных делателей, которыми будут все подвизающиеся в настоящей жизни праведники. Для этой вечери готова суть вся, т. е. все приготовлено, чтоб только успокоиться и веселиться гостям. К той же вечери относится речь о возлежании праведников в царстве небесном вместе с Авраамом (Лк.13:29): пример взят с того, как на востоке за ужинами гости обыкновенно возлежат, а не сидят. Свое значение также имеют здесь хлеб (Лк.14:13) и вино (Мк.14:25)¹, будто принадлежности царства небесного.

Наконец слово Божие говорит нам, что и нет слов выразить величие в иной жизни праведников. Так по учению св. Давида там день един паче тысящ (Пс.83:11), т. е. лучше самой долголетней жизни, которая и вполне заслуживает названия жизнью, с которой поэтому не хочется расстаться. Апостол Павел учит: ихже око не виде и ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9). Предсказатель этих неизъяснимых благ, ожидающих праведника, и удостоился однажды необычайного откровения в рассуждении их: он был взят на небо и введен в самый рай. Долго (целые 14 лет) он молчал о настоящем Божием откровении ему и решился огласить тайну только-лишь по такой нужде, что некоторые ложные апостолы старались привлечь к себе внимание народа, а его унизить (между прочим унижали его по поводу того, что он не был из числа учеников, которые видели самого Иисуса Христа). В теле ли он был взят на небо и видел там рай или же без тела – одной душой, – сам он не решает этого вопроса [не вем, Бог весть (2Кор.12:2–5)]; потому что всецело был занят одним видением, a о себе забыл или же вспомнил только-лишь тогда, как окончилось видение. И – вот св. апостол (повторяем) услышал в раю такие речи (самого Господа или же ангелов и святых Божиих), что и пересказать их не может, что слух земной не вместил бы их! Столько они были высоки и сладостны! столько (говоря вообще) блага, ожидающие праведника в вечности, превышают всякое ожидание! Словом, в рассуждении этой вечности, когда идет речь об оценке ее, мы не лучше младенцев: яко младенец глаголах..., мудрствовах..., смышлях (1Кор.13:11). Младенец не понимает жизни людей возрастных и вообще только еще лепечет. Таковы и наши понятия в настоящее время о царстве небесном: мы можем теперь только лепетать о будущих благах, а не выражать их полноту.

Однако да не представляем себе, братия, царства небесного такою долею, которая будто бы недостигаема для нас. Нет; для нас‑то в – особенности, как христиан, открыто царство небесное; а затем оно предлагается и всем, кто уверует во Христа и покается во грехах своих. Господь премилосердый столь сильно призывает всех к нему, что слова: «царство небесное и царство Божие» в одном евангелии мы слышим до ста раз, между тем как противоположное тому слово: «геенна» встречается здесь всего десять раз. И так будем же пробуждать в себе желание и надежду царства небесного.

После слова Божия в общих чертах представим себе вечность праведников на основании учения святоотеческого и по некоторым живым напоминаниям об ней св. Церкви.

Большая часть св. отцов рассуждает о вечной жизни праведников только так: они исключают из нее все, что ныне мы знаем трудного, тяжелого и страшного для себя.

Блаженный Августин говорит: «удобнее мы можем говорить, чего нет в оной жизни вечной, нежели что там есть. Нет там смерти, нет там плача, нет там бессилия, нет слабости, нет глада, никакой жатвы, никакого зноя, никакого тления, никакого недостатка, никакой скуки, никакой печали. Сие сказали мы, чего там нет. Что же там есть, желаем знать? Ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9)».

Св. Василий великий учит: «нет там мыслей противоречия, ни различия мнений. Нет там возмущения... Там, наконец, есть страна живущих, которые непрестанно сами себе суть равны и подобны, в которой нет ночи, нет сна, ни пищи, ни питья, человеческой слабости укреплений, ни болезни, ни печали, ни лекарства, ни судов, ни торжищ; нет там искусств, ни денег, зол причины (в изъясн.псалм.)».

У преподобного Ефрема читаем: «там, на блаженной земле кротких..., нет ни труда, ни слез, где нет ни заботы, ни попечений, ни сетования... ни поста, ни печали, ни вражды, ни ревности; но в высочайшей степени есть радости, мир, веселие, вода упокоения и место злачное..., всегдашнее радование, вечное веселие, невечерний свет, незаходящее солнце; град царя, о котором преславная глаголашася, где глас празднующих²».

Св. Григорий нисский пишет: «там нет ни горестей сиротства, ни несчастий вдовства, ни тех разнообразных болезней, которые терзают наше тело. Там не завидуют счастливым, не презирают несчастных... Там царствует совершенная справедливость прав и законов, с высочайшею мирною свободою; ибо там каждый имеет то, что, еще быв здесь, приготовил себе по собственному произволу и выбору³».

По мнению же препод. Симеона богослова апостол Павел и с той целью не раскрывает людям подробностей виденного им рая, «чтоб не подвергать людей греху неверия, – что (вот) услышат, и – не поверят⁴».

Святой Тихон Задонский с умилением рассуждает: «тамо радость без печали, удовольствие без оскудения..., нет там старого, слепого, хромого, расслабленного, безобразного, но все в цветущей юности, красной доброте и возрасте мужа совершенна, в мере возраста исполнения Христова⁵».

Наконец св. Иоанн Златоуст решительно говорит, что «к надлежащему изображению вечной жизни не достанет никакого слова». Только из того, что мы слышим, как бы из каких-нибудь загадок, можем получить некоторое неясное представление об ней. «Там иное какое-то состояние, такое, которое узнают одни достойные⁶». Мысль о блаженной вечности праведников св. отцы признают самою утешительною в подвигах духовной-христианской жизни. Так св. Марк Подвижник говорит: «страх геенны поощряет (к труду) начинающих избегать грехов, а с мыслью о царстве небесном прилагается усердие к высоким подвигам⁷». Преподобный Сергий говорил к своей собратии: «еда убо туне подвизаемся? Но вечного живота чающе получити. Люты скорби, но сладок рай; болезненны труды, но присносущно восприятие⁸».

Из напоминаний же, которые делает нам православная Церковь, чтоб возбудить в нас желание вечного блаженства, укажем два. Это светлые праздники ее в году: пасха и пятидесятница. Как ветхозаветная пасха была образом новозаветной: так и на новозаветную пасху можем смотреть в смысле предызображения ею вечного праздника в царстве небесном. И нет сомнения, что Церковь имеет ввиду это близкое отношение одного праздника к другому, когда поет: «о, пасха велия и священнейшая Христе! подавай нам истее (совершеннее) причащатися тебе в невечернем дни царствия Твоего». Праздник Святой Пасхи – такой праздник у православных христиан, что выше и радостнее его нет. Народные слова: «Христов день, ко Христову дню, как Христова дня дождался» заключают в себе искренний смысл. Преступник в темнице, и – тот оживляется в день Пасхи, считает этот день своею радостью. Почему же столь усладительно действует Пасха на всех, и даже на тех, которые не вполне понимают духовный смысл ее? Потому что ей присуща особенная благодать Божия, восхищающая душу, подобно тому как приятно чувствует себя на солнце и тот, что не видит круга солнечного или даже сидит в тени. Благодать праздника пасхи оживительно действует не только на живых, но даже и на мертвых; так есть верование православной Церкви, что тем христианам, которые с покаянием и верою умирают на пасхальной неделе, бывает великое облегчение их участи на том свете⁹. И вот точно так же и в будущей жизни для праведников настанет столько радостное время, столько блаженное состояние, что радости их никтоже возмет (Ин.16:22)! Живо напоминается и внешним чувствам нашим царство небесное в некоторых частностях нынешней Пасхи. Например, какой же это продолжительный праздник: в нем столько свободных дней от работы, как не уделено ни для одного праздника в году! И как он равен сам себе: семь дней его точно один день. За тем каждый раз в продолжение пасхи видим то же светлое богослужение; слышим то же торжественное пение, и только пение, а не чтение; встречаем ту же сравнительно с другим временем краткость богослужения, т. е. на пасхе мы не обременяемся нисколько и трудом молитвенным, будто весь этот труд вынесен нами раньше и за краткую нашу молитву в настоящие дни Господь подает нам все; в продолжение пасхальных дней видна на всех нас лучшая праздничная одежда. И – вот подобно тому и в царстве небесном настанет нескончаемое субботствование! Часы и дни там будут также одинаково светлы и торжественны. Будет также и там совершаться нескончаемая служба Божия¹⁰.

В праздник же пятидесятницы Церковь торжественно молится: «всех собери в твое царствие; нас сущих зде (за богослужением) благослови». Тогда же Церковь испрашивает «отшедшим всем ослабу».

Словом, эти два праздника в православной Церкви составляют самый верный, хоть и краткий, проблеск будущего празднования на небе избранных Божиих.

Православные собеседники! Верно старинное присловье: «чего не знаешь, того и не желаешь». Поэтому‑то мы хотим собрать для себя и для вас, как можно более, знаний о будущей блаженной жизни праведников, чтоб тем сильнее все мы желали ее и стремились к ней.

В курсе догматических собеседований наших когда-то мы сказали, что «жития святых составляют живую картину догматов православной веры». Это замечание, в особенности, можем сделать о блаженной вечности, которая ожидает праведников. Святые Божии любили размышлять о настоящем предмете, а некоторые из них и удостоились особенных откровений на сей раз. И так мы извлечем из житий их Божии откровения о царстве небесном.

Кто же между святыми, живя на земле, ближе всех находился к вечному блаженству, как не Божия Матерь? И – вот когда она умирая прощалась с каждым из св. апостолов, которые чудесным образом собрались на погребение ее, когда значит имела уже лицом к лицу блаженную вечность, уготованную праведникам, – в самых трогательных словах выразила апостолам, что желает им вечного блаженства, a о себе самой произнесла: «помяни мя, Господи, в бесконечном царстве твоем¹¹»!

Преподобный Марк, подвижник IV века и первых лет в V веке, говорит о двух откровениях одному святому, которые без сомнения предызображали вечную участь праведников. В первый раз святой видел, что к нему были принесены во время его молитвы три хлеба: «чем более он вкушал (эти хлебы), тем более они увеличивались». (Не предзнаменование ли это неистощимых наслаждений на том свете, которых удостоятся праведники?) В другой раз святой увидел самого себя в светлом одеянии по примеру одежд Иисуса Христа на фаворе, и – ужаснулся от радости¹².

Преподобный Ефрем, размышляя о суете нынешней жизни, однажды душевным взором своим усмотрел Господа, сидящего в славе небесной, и – Господь сказал его душе: «для чего ты, душа, возгнушалась небесным своим, чертогом..., благами, какие я уготовал тебе¹³»?

Самого же продолжительного по времени, и, следовательно, самого отчетливого, видения блаженной участи в том свете праведников удостоился св. Андрей, Христа ради юродивый, – тот самый, который и видел в храме влахернском «покров Божией Матери», празднуемый ныне всей вселенской Церковью. Андрей жил (в Константинополе) в половине X века. Жизнь его (кстати сказать) описал самый близкий к нему человек, – духовник его, священник Никифор. Жизне-описатель слышал об нем еще и то, чего сам лично не знал, от другого ближайшего к нему лица, – Епифания (а это был ученик Андрея, видевший вместе с ним чудное откровение в храме, впоследствии же патриарх Цареграда¹⁴).

Видение Андрея продолжалось всего две недели, следовательно, в нем нельзя признать сна, который в здравом состоянии человека не может продолжиться столько времени. Общий отзыв юродивого о своем видении был таков: «по воле Божией я пребывал в сладком видении две недели так же, как кто всю ночь спал бы сладко, а утром пробудился». Как праведник, предопределенный для вечного блаженства, Андрей первее всего увидел самого себя в светлой одежде: он был препоясан царским поясом, а на главе имел венец. За тем он усмотрел в раю множество садов: одни из деревьев в этих садах постоянно цвели, другие имели злотовидные листья, a третьи были украшены свежими плодами, все же вообще издавали от себя благоухание. Здесь находились птицы всякого вида; одни были с золотыми крыльями, другие блистали белизной на подобии снега, а некоторые имели вид разноцветный. Сладость пения их и трудно выразить. Среди садов протекала большая река, берега которой были покрыты виноградом. Со всех четырех сторон веял на сады тихий благоухающий воздух: колебание деревьев и шелест листьев от этого веяния составляли приятнейшую картину для глаз. Но то было только первое небо в видении Андрея. За тем некоторый юноша с солнцеобразным лицом повел его туда, где находились «песнословцы» пред Богом, где виден был крест Христов, подобный радуге небесной. Поклоняясь кресту, праведники прославляли Господа, распятого на нем. Андрей чувствовал, что ходит по воздуху. Увидев же пред собой бездну, он ужаснулся. Но сопутник сказал ему; «не бойся! мы должны взойти еще дальше». И – вот они взошли выше и второй тверди, или второго неба! Здесь Андрей увидел покой и вечное празднование праведников; был введен в какой-то необыкновенный пламень, который, однако, не опалял его, а только просвещал. Наконец сопутиик сказал ему: «и еще дальше нам нужно подняться». Таким образом они оказались уже выше третьего неба. В этом месте святой Андрей встретил необъятное множество ангелов. Здесь же раскрылась пред ним завеса, и – он увидел «на престоле превознесенна Христа». Тотчас он поклонился Господу-Христу, которого окружали и прославляли серафимы. Господь воззрел на него милостиво и произнес к нему несколько слов. Взгляд и речь Господа столько усладили его, что «от теплоты душевной он таял, как воск от огня (Пс.21:15)». Наконец, он услышал речь: «ты должен возвратиться туда, откуда восхищен¹⁵». Скажите, – не сходственно ли это видение с тем, о котором знаем и по слову Божию, которого т. е. удостоился апостол Павел? Апостол повторяет о своем видении: восхищена до третьего неба..., восхищен бысть в рай, и толкователи слова Божия видят здесь не простое повторение слов, но два особенных состояния в минуты откровения ему: «от третьего неба (апостол) восхищен был мгновенно в рай¹⁶». Так точно и св. Андрей прошел три неба, а потом оказался в месте превысшем небес. За тем, подобно апостолу Павлу, и он не мог определить себе ясно способа видения, которого удостоился: «мне известно (говорит он), что местопребывание мое в Константинополе; но какою силою переведен я сюда (на небеса), не знаю; и не понимал себя, – с телом ли был я или вне тела». Пусть слишком осязательны и чувственны все эти черты в видении юродивого (птицы с золотыми крыльями, завеса молниеносная и т, д.). Но повторим и здесь: в нынешнем состоянии человека невозможно передать ему в иных, более точных, выражениях и видах будущее блаженство праведников.

Скажем еще об откровении небесного рая св. Тихону Задонскому. Св. Тихон в награду за свое богомыслие и благочестие даже дважды удостоился видеть царство небесное, каждый раз в часы ночи. Первое видение ему было еще до иноческого звания его. Однажды он вышел на крыльцо, чтоб насладиться тихой и светлой ночью. От красот майской ночи он перешел к размышлению о вечном блаженстве. И вот вдруг открылось пред ним небо: он увидел на небе необыкновенное сияние и светлость! Через минуту небо уже приняло свой натуральный вид. Не смотря, однако, на краткость времени, как продолжалось видение, он – когда только вспоминал об этом видении – приходил в великий восторг. В другой раз, состоя уже в сане архиерейском и прогуливаясь по обычаю своему в ночное время кругом монастырской церкви, он остановился у алтаря. Здесь-то после нескольких пламенных молитвенных слов к Господу-Богу о том, чтоб ему было показано вечное блаженство праведников, он снова увидел свет с неба, простиравшийся на весь монастырь. Последовал к нему и глас с неба: «виждь уготованное любящим Бога»! После настоящего видения праведник уже повергся на землю и едва-едва мог доползти до своей келии¹⁷.

Возлюбленные собеседники! Конечно дороже было бы нам самим видеть важное что, чем слышать. Но и слух-известие в высшей степени верны, когда исходят от лица глубоко-уважаемого нами. И так примем с сердечною верою сказания святых Божиих о виденном ими раю.

После общих понятий о блаженной вечности праведников перейдем размышлениями нашими к частным сторонам этого предмета.

Прежде скажем о том душевном состоянии, какое ожидает праведников в будущем свете. В настоящий раз именно возьмем для рассмотрения умственное состояние их.

Ум праведников будет вполне удовлетворен чистыми и прекрасными знаниями. Нынешние их знания в сравнении с будущими можно почесть не более, как только понятиями младенца против сведений и опытов возрастного человека. Ап. Павел, представляя себя вместе с прочими праведниками в будущем веке, говорит: егда же бех муж, отвергох младенческая¹⁸. Но «в таком случае (спросите) какую же цену имеют нынешние-то знания? Стоит ли для них с усилием трудиться»? Без сомнения, вопрошающие имеют здесь в виду не мирское же или суетное многознание, но знания праведников в характере духовном, приобретаемые и ныне. Это собственно наука о Боге (богословие), затем церковные истории, чтение житий святых и упражнение в духовном пении. Но вот из настоящих-то знаний и должны развиваться будущие! Стало быть, они и ныне существенно необходимы; стало быть, они заслуживают того, чтоб с усердием и любовью заниматься ими. Сказано: отчасти бо разумеваем... Тогда, еже от части, упразднится. Следовательно, из «части-то» и возникнет целое, так что если б не было первого, то не произошло бы и последнее. Следовательно, совершенно верно, что нынешние знания не прекратятся совсем, а только сменятся на более полные и точные. Еще заметим Апостол берет здесь для примера не ту младенческую степень знаний, на которой стоят какие‑нибудь новокрещонцы, называемые поэтому «младенцами о Христе», нет! «Младенцы о Христе» уже и в настоящей жизни возрастают умом. Но по рассуждению св. толкователей слова Божия (Блж.Феофилакта) нынешние младенческие знания в его речи надобно понимать так. Когда он говорит: яко младенец глаголах, то указывает на «дар языков», которым обладали многие из первых христиан. Когда же продолжает: яко младенец мудрствовах, этими словами выражает дар многих между первыми христианами «пророчествовать». Наконец, когда уверяет: яко младенец смышлях, то ведет речь о «званиях». А не удивляют ли нас все эти духовные дары, достояние первых христиан? Можем допустить здесь и еще одно сравнение. – Нынешние звания ваши (т. е. духовные‑то) столь же мало значат против тех, которые будут для праведников в том свете, как малы были религиозные понятия ветхозаветного иудея в сравнении с понятиями христианина. В самом деле, в ветхом завете в рассуждении многих божественных тайн существовали только прообразы, а в новом настала самая действительность их; наприм. ветхозаветные видели одну кровь ягненка пасхального, а мы видим и вкушаем в св. причащении кровь самого сына Божия, который сделался для нас человеком и пострадал до кровопролития и смерти за наши грехи. С этого-то примера ветхозаветных религиозных знаний по отношению к новозаветным и противопоставляют св. отцы нынешние наши духовные знания будущим¹⁹.

Ожидаемые знания будут исходить непосредственно от Бога. Ныне же иные из праведников научаются иным тайнам веры и от св. ангелов. Исаак Сирианин говорит: «от них (т. е. ангелов) бывает сие, что в ум святых является ощущение откровения какой-либо тайны. Но (продолжает тот же учитель Церкви) в будущем веке упразднится такой порядок: каждому по мере доблестей непосредственно, что следует ему, дано будет Владыкою по достоинству... Там нет ни учащего, ни поучаемого; не имеется нужды, чтоб другой восполнил недостаток его»²⁰.

Поясним самыми предметами, как будущие знания наши достигнут своего совершенства. Наприм. о видимом мире теперь мы знаем, что Бог сотворил его из ничего, а каким образом сотворил, – этого не понимаем. Знаем, что Господь-Бог присутствует на каждом месте: но как находится везде, опять не понимаем. Знаем, что Ему противны наши грехи, что Его прогневляют тяжкие преступления злодеев между нами: но как при этом гневе нисколько не нарушаются Его покой и бесконечное всеблаженство или вседовольство, решительно затрудняемся понять. Знаем, что во Иисусе Христе соединены два естества, божеское и человеческое: но как именно соединены, опять это тайна для нас, которую теперь мы уясняем себе только некоторыми подобиями. Знаем, что благодать Божия сходит на человека в таинствах (наприм. когда он приступает к исповеди, то вдруг снимается с него бремя грехов): но как эта сила св. Духа действует на его душу, новая для нас тайна. Но вот в будущем веке (если и мы удостоимся быть в царстве небесном) все это уяснится для нас! Там уже не будет ни для кого из нас недоразумений или сомнений. Тогда как ныне к самым высоким праведникам иногда приходят сомнения в предметах веры (не потому чтоб они не хотели верить истине или же противились ей, но как искушение врага-дьявола, которое, однако, смущает их), – там-то ничего подобного не будет. Там настанет для ума их (еще повторим) ясное и полное удостоверение во всем, так что нынешние сравнения одних предметов с другими, не всегда точные, и нынешние различные умозаключения не будут там иметь места. Много праведники узнают такого, чего совсем не знали или что мало понимали. Во всей глубине раскроются пред ними и тайны природы. Словом, ничего темного или неясного они уже не встретят. Наконец, для них и совсем не нужна будет вера. Почему же? Потому что вера есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых²¹. В будущем же веке все то, что они представляли себе в духе веры, будет пред глазами их. Все это они самым опытом пройдут, как наприм. воскресение от гроба, суд всемирный и т. д.

«Как именно следует понимать будущее совершенство праведников в знаниях, т. е. с первого ли раза они узнают во всей полноте все, – и Бога, и ангелов, и видимую природу, так что уже нечего будет им вновь познавать, или же с некоторою постепенностью»? По-видимому справедлива первая мысль; потому что ей благоприятствуют слова апостола Павла: тогда же познаю, якоже и познан бых²². Но нет; не так надобно понимать здесь ход дела, т. е. будто праведники в такой же точности и полноте познают на том свете Бога, как теперь сам Бог знает их. Он знает их (как и всех нас) прямо, в самом существе, не подобно тому как мы познаем подобных себе людей только из их разговоров, суждений, движений и столкновений с ними. По учению св. отцов совершеннейшее знание праведников в будущем веке берется с примера боговоплощения сына Божия, Иисуса Христа. Как Бог, сын Божий, сам снизошел к нам, сделавшись человеком, сам первее познал нас своими милостями, когда жил на земле: так и мы в будущем веке встанем к Нему на ближайших шагах. Словом, богопознание праведников ни с первого раза, ни в последующем времени не будет иметь для себя предела, но будет только развиваться более и более.

Наконец нужно ли говорить об этом самом, что праведники «найдут для себя блаженство, когда все, дотоле неясное и сокровенное, раскроется пред ними»? По первобытной природе нашей умственные силы наши жаждут истины. Если кто из нас теперь дойдет до познания какого-либо неясного предмета или частной какой истины: как бывает доволен и весел! Познанная истина (будет она одна из высших и святых истин) ободряет самое тело наше, будто заставляет в нас говорить самые кости: вся кости моя рекут²³. Во сколько же крат больше будут довольство и покой праведника, когда он в будущем веке познает в Боге еще новые совершенства, которых здесь не постигал, когда с каждым новым движением времени будет узнавать в новой ясности все другие предметы чистого любоведения! Св. Макарий великий рассуждает: «душа смысленная и благоразумная, обошедши все создания, нигде не находит себе упокоения, как только в едином Боге²⁴».

Троице пресвятая и превечная! Посли и нам грешным в будущем веке свет твой и истину твою²⁵, да во свете лица твоего²⁶ пойдем в бесконечность веков. После этого мы уже не почувствуем никакой скуки для умственных сил наших, как ныне напротив нападает на нас нередко скука от самого многочтения, от продолжительного слушания и разговора.

И каждая сила души (кроме умственного созерцания) будет доставлять праведникам в том свете свою долю радостей.

Так сердце их уже будет вполне успокоено. Св. Давид говорит: насыщуся, внегда явитимися славе твоей, т. е. буду вполне удовлетворен и не буду ничего больше желать, когда удостоюсь видеть откровение славы Божией. Наше сердце (известная это истина) жаждет и жаждет счастья. В этом случае мы можем назвать свое состояние «выжидательным». Достигнув какого-нибудь давнего желания своего, чрез несколько времени мы снова начинаем желать чего-либо другого. А когда вполне или не вполне достигаем этого нового желания, выражаем еще иное. Сильно желая чего-нибудь достигнуть, говорим: «это верх моих желаний»! Но сколь же часто и переходим чрез этот верх или край своих желаний! Как в скором времени построеваем для себя еще новые виды удобств, удовольствий и радостей в жизни, к которым и стремимся снова! Эта смена желаний наших не доказывает ли, что в душе нашей таится «сокровенное желание» дойти наконец до чего-то постоянного, вполне достаточного, неизменного? Праведники, однако, никогда не обманывались в рассуждении этого «сокровенного желания», присущего душе каждого человека. Они понимали, в чем состоит оно, – знали, что это значит приближаться к Богу молитвою, богомыслием, подражанием Его бесконечным совершенствам. Отсюда-то устроялась их богоугодная жизнь. Таким образом вечность для них началась еще здесь: они находили для себя рай даже и в тех строгостях жизни, которых мы наприм. пугаемся по своей лености. В том же свете «сокровенное желание» для них вполне осуществится, так что ничего не останется им больше желать. Чего они надеялись, к чему стремились в продолжение всей своей жизни, тем самым уже будут обладать там; наприм. желали они избавиться от напрасной ненависти человеческой, избегнуть искушений бесовских, не развлекаться на молитве суетными мыслями, быть помилованными на страшном суде, главнее же всего – наследовать царство небесное, и – все это для них исполнится. Таким образом там окончит для них свой век не только вера, но и надежда: вера будет полным ведением, а надежда – радостью, потому что и ныне, чем сильнее надежда, тем больше она в то же время радость. Не будет для праведников и того ожидания вечных благ, которое они ощущали после смерти между судом и воскресением; потому что все перейдет для них в одну действительность. Не будет у них и молитвы, – в том смысле, как ныне мы просим себе у Господа-Бога различных благ. Все моления их сменятся одною песнью: «тебе Бога хвалим...». Св. Ефрем Сирин, останавливаясь на обещании Спасителя о покое (приидите ко мне вси... и аз упокою вы²⁷) говорит: «упокою там, где все тихо и безмятежно, где нет... ни попечения, ни сетования..., где нет ни дьявола, ни смерти, ни поста..., ни ссоры, ни рвения, но (есть) радость и мир, упокоение и восторг²⁸.

Скажем о совести праведников. Совесть их в вечности будет мирная-невозмутимая. Их не будут тревожить и одни только воспоминания о худых делах, которые когда-либо они допускали, а не только – что упреки совести.

Ныне подобные воспоминания нет-нет да и придут к ним, особенно на молитве и в часы богомыслия, – пусть они давно уже покаялись по чину исповеди в тяжком каком грехе и пусть давно также исправились от страстей, которыми в продолжение некоторого времени тоже оскверняли себя. Приходят к ним «лютые» (нечестивые) воспоминания не затем, чтоб они снова думали согрешить теми же грехами и страстями (наприм. как грешили в молодости), – и не только как долг, прощенный и изглажденный пред правосудием Божиим, но в смысле самого-то факта, или действительных деяний, которые совершились в известное время и среди известных обстоятельств. Могут ли не беспокоить духа эти воспоминания? Между тем в том свете и разбойник, распятый со Иисусом Христом, окажется в раю. Будут там удостоены рая и такие, которые были здесь решительными, намеренными убийцами. Еще больше знаем примеров и по евангелию, и по истории подвижничества, что блудники и прелюбодеи сделались святыми и, следовательно, также удостоятся рая. Ужели же всем этим лицам, помилованным и удостоенным царства небесного, будут воспоминаться образы их грехов, наприм. убийцам кровь, которую они пролили невинно, блудникам и плотоугодникам картины, как они творили постыдные свои дела! Нет, в слов Божием сказано прямо: забудут печаль свою первую... и не воспомянут прежних²⁹. Забвение это будет в такой степени, что будто праведники никогда и ничем не согрешали. Оно последует по примеру того, как, кто из нас, тщательно очистив свои руки, видит их уже не черными, а белыми и чистыми, или кто, сбросив с себя черную одежду, и заменив ее светлою, уже не представляет себе прежней своей черной одежды. Оно будет простираться и не на дела только, но также на злые речи и затем на самые мысли и желания, если последние тоже иной раз были злыми. Словом, у праведников останется одно лишь сознание, что они нуждались в искупительной жертве Христовой и искуплены Христом: но виды прежних грехов их, но те лица и места, с которыми и в которых они согрешали, – все это исчезнет пред ними, как бы никогда не существовавшее. Напротив, совесть их всегда будет услаждаться заслугами пред Богом: дела бо их ходят в след с ними, сказано³⁰. И целая жизнь их, которую они провели в трудах, борьбе и лишениях, будет утешать их. И затем, в частности, каждое доброе дело их будет утешительным воспоминанием для их совести: каждая слезинка, которую они от чьей либо злобы пролили, каждая минута, которую они посвятили молитве или поучению в слове Божием, каждый выдержанный ими пост, каждая прощенная ими обида, каждая милостыня, которую они подали от искреннего сердца, каждая напрасная клевета, которую понесли от зависти человеческой, и, особенно, телесные удары – от первого до последнего, которые они претерпели для Христа и за правду, – все это живо представится их душе и будет утешать их совесть. И о, как же счастливыми они найдут даже часы и минуты, а не только – что дни и годы, которые употребили на доброе!

Наконец скажем о состоянии воли праведников в вечной жизни. Воля каждого из них будет ангельская, т. е. столько же окрепшая и неизменная в добре, как ангелы не согрешают и не могут уже согрешить по благодати Божией. Если ныне мы встречаем человека прекрасного по доброте души, по честности характера и чистоте всей его жизни: то, радуясь за этого человека, все же оставляем место сомнению, как бы он со временем не изменился (не испортился). И сомнение наше большею частью оказывается не напрасным. В нравственном же состоянии праведников на том свете никогда не последует ничего подобного: ныне они святы, но и завтра будут святыми; и в тысячи тысяч лет останутся такими же. Их воля без всякого усилия, сама по себе, будет стремиться к одному добру. Сюда относится обещание Спасителя, имеющее силу еще и в настоящей жизни: блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся³¹. Алкали и жаждали праведности святые Божии еще ныне, это правда. Но подобно тем, которые алчут и жаждут естественно, которые, утолив свой голод и жажду, чрез несколько времени снова хотят есть и пить, – в настоящей жизни они не насыщались вполне правдою-святостью, как по собственному своему несовершенству, так и по силе препятствий со стороны других. В будущем же веке они будут иметь и в самих себе и около себя одну только законность и правду. – Насыщение их правдою-святостью последует совместно с тем, как они умом своим будут более и более познавать совершенства Божии. И так как Бог есть несказанная красота, высочайшая светлость, бесконечная любовь, то они и будут более и более повиноваться Его воле, предавать себя на служение Ему, воспламеняться к Нему любовью. В этом смысле сказано: ныне пребывают вера, надежда, любы три сия: больше же сих любы есть³²; и еще: любы николиже отпадает³³. (Скажем еще и здесь о кончине веры и надежды.) В настоящих текстах выражается мысль, что эти условия к спасению христианина, эти добродетели христианские, не перейдут уже в будущий век. В некотором роде вера и надежда еще и ныне имеют свою смену. Так наприм. известно, что в первые времена христианства одни из верующих говорили на разных языках, которым не учились, другие пророчествовали, третьи чудесно исцеляли больных, четвертые обладали иными чрезвычайными дарами св. Духа. (Отсюда-то вера во Христа быстро распространялась, надежда на помощь Божию в страданиях за веру и на удостоение царства небесного были столько крепки, что первые христиане не боялись ни мук, ни самой смерти). Но затем чрезвычайные дары св. Духа прекратились. Вере и надежде христиан было предоставлено крепнуть самим по себе, хоть в особенных случаях и доселе бывают чудесные знамения от Бога. Поддерживаемые не внешними чудесными знамениями, а более всего внутреннею своею силою, эти добродетели имеют тем большую заслугу пред Богом. И вот в будущем веке они уже решительно прекратятся, уступив свое место одной любви, которую воспитывали! Для упражнения же в себе чувства любви праведники увидят непроходимый и беспрепятственный путь. Будет им кого от глубины души любить и будет от кого быть любимыми. По мере познания в Боге высочайших, вселюбезных совершенств они еще будут уподобляться Ему в этих самых совершенствах, наприм. в благости, правосудии и святости. Тогда исполнится над ними предсказание: вемы же яко егда явится, подобни Ему будем³⁴.

О, возлюбленные о Господе братья и сестры! Ныне-то позаботимся более всего развивать в себе любовь, чтоб на том свете насыщаться ею в Боге. Любви нет ничего на свете любезнее, ничего крепче, ничего выше и полнее. С любовью всякая тяжесть в жизни чувствуется легче и все горькое услаждается. Она придает всему силы и на все решается. Она происходит от Бога, так что и Господь-Бог именуется по ней: Бог любы есть³⁵. «Сподоби же меня, Господи, ныне возлюбити тя, якоже возлюбих иногда той самый грех... Наипаче же поработаю тебе Господу и Богу моему... во вся дни живота моего!³⁶».

Блаженному состоянию праведников в том свете по душе будет вполне соответствовать и состояние телесной природы.

Тела их, еще прежде суда последнего, еще прежде того времени, как они услышат на суде: придите благословеннии, и как войдут в рай, словом с минуты восстания от гробов будут наделены особенными прекрасными свойствами. Именно – телам их сообщится духовность, которая будет состоять в совершенном бесстрастии их плоти по силе Духа святого, а также в утонченности, легкости и быстроте всего телесного организма их. Телам их будут присущи безболезненность и даже невозможность чувствовать какие-либо боли и страдания, и наконец – светлость, или небесная слава.

Когда они будут введены в рай и начнут покоиться там: тогда-то по силе этих высоких качеств телесной своей природы встретят блаженную жизнь и по самому телу, удостоятся разнообразных телесных утешений.

Так наприм. в силу «духовности» тел своих они найдут полную гармонию для деятельности своей души и тела. Св. учители Церкви на сей раз рассуждают: «безмолвие тела есть познание и приведение в порядок внутренних движений и чувств³⁷; тогда уже и телом, и душою во веки будем упокоеваться с Господом во царствии³⁸». Не будут более тела праведников тесною обителью для их святых стремлений; их дух свободно, без всяких препятствий, будет предаваться молитве, богомыслию и вообще духовным занятиям.

По силе же «бессмертия и безболезненности» тел своих праведники не будут иметь заботы о пище и питье, так что пища и на ум не прийдет к ним: не взалчут ктому, ниже вжаждут³⁹. О, какое это будет блаженное состояние их! Освободите ныне человека от способа поддерживать жизнь и силы земною пищею и питьем, иначе сказать – отделите его от собственного его чрева, и вы увидите, как он выступит вперед, как возвысится духом! Пища и питье (если мы пристрастны к ним) решительно заставляют нас быть рабами миру. Праведники освободятся на том свете не только от заботы – что им есть и пить, как и теперь (до общего воскресения) они успокаиваются в раю от этой заботы, но и от труда приготовлять себе пищу и питье, хоть жизнь их там начнется полная (в душе и теле). Возможность человеку отделиться от чрева и жить подолгу без пищи, или (как говорят) питаться одним воздухом, видим и теперь, – в пример тех же праведников. По евангельскому обетованию: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих⁴⁰, многие из них в настоящей жизни заменяли для себя подолгу обыкновенное питанье словом Божиим. Многие, сменяя свою молитву и псалмопения чтением слова Божия и наоборот, столь мало употребляли пищи, что мера их питанья не могла бы (кажется) удовлетворить потребности и дитяти, недавно отнятого от груди матерней; так наприм. Преподобный Маркиан разделял один фунт хлеба на четыре дня, да и тут еще оставлял куски⁴¹. – Что же именно будет пищею для святых Божиих в том свете? В откровении читаем: побеждающему дам ясти от древа животнаго⁴², еже есть посреде рая Божия; от манны сокровенныя⁴³. Но, без сомнения, как древо жизни так и манна сокровенная здесь имеют значение прообразовательное. Они только живейшим образом напоминают нам о той небесной пище⁴⁴ в раю, которою будет слово Божие, или собеседование с Богом. Макарий вел., сказав о 40-дневном питании Моисея на горе Синае одним словом Божиим, продолжает: «воскрешонныя тела в воскресение... будут питаться небесною снедью⁴⁵».

В силу тех же высоких качеств своего тела (т. е. бессмертия и безболезненности) праведники в том свете никогда не понуждаются в одежде. Забота во что облечетеся⁴⁶ никогда не прийдет к ним на сердце. Если и невинные прародители наши, живя в раю, не нуждались в одежде и подобно младенцам не стыдились наготы своей: не тем ли более для праведников на том свете не потребуется одежда? Ведь они не только возвратятся к первобытному невинному состоянию, но и достигнут высшего состояния. Что же опять будет им вместо нынешней одежды? В откровении читаем: побеждаяй... облечется в ризы белыя⁴⁷. Св. отцы Церкви учат: «воскрешонныя тела праведников покроются иною божественною ризою⁴⁸». И так будет покрывать праведников божественная слава.

Обладая бессмертием и безболезненностью, они не понуждаются также во сне и не будут чувствовать никакого телесного изнурения. Как это было бы дорого ныне для тех, которые желают со всею преданностью служить Господу-Богу! Наприм. если мы теперь и несколькими минутами дольше обыкновенного продлим свою молитву, домашнюю или церковную, чувствуем телесный устаток, а совместно с этим ослабевает у нас душа. Подобным образом на прочих добрых трудах своих мы чувствуем, что от немощи тела постепенно немоществует и душа наша. Ту же усталость чувствовал и невинный Адам в раю. Но в том свете праведники столько будут крепки своим телом, что всилах будут день и ночь (и так-то впродолжение бесконечных веков) стоят пред престолом Божиим. Прославляя Бога песнью: аллилуия⁴⁹, они будут издавать глас громов крепких (т. е. как бы громовой голос) и никогда не пожалуются от этого пения на какой-либо устаток.

Какое блаженство принесет им третье свойство их воскресших тел, «светлость»? Тайны этой теперь мы не можем понять и только частию заключаем об ней по ответу апостола Петра на Фаворе. Петр столько был доволен светлым, как солнце, лицом Иисуса Христа и белыми, как снег, одеждами Его, что совсем желал остаться на фаворе: добро есть нам зде быти⁵⁰. А светлость праведников в царстве небесном (как мы сказали) и будет, по примеру фаворского преображения Господа⁵¹. Только заметим здесь. Хотя настоящее свойство праведники получат вслед за тем, как воскреснут: но со всею ясностью оно откроется в них с минут входа их в царство небесное. В период же этого времени (т. е. как они будут предстоять на суде) наружная светлость их будет прикровенною, подобно тому как и сам воскресший Господь наш) не блистал небесною славою пред апостолами, пока не вознесся на небо. Сказано: праведннцы просветятся яко солнце именно в царствии Отца их⁵². И еще заметим. Сияние от праведников будет исходить однако не в виде натурального солнца. Говоря о солнце, Спаситель только употребил образ, чтоб тем сильнее представить нам величие наружного их вида, так как другого светила, которое бы блистало более солнца, мы не знаем. Св. Златоуст рассуждает: «тогда будет и что подобное тому, как если б засияли на небе многия солнца или непрерывные молнии. Та светлость будет блистательнее всякой подобной красоты⁵³».

Откуда же, собственно говоря, она будет истекать? Конечно, не от внешней какой причины, наприм. от обилия бы света в том месте, где будут находиться праведники, нет! Но от внутреннего их состояния. Как опять сам Спаситель просветил на Фаворе свое тело не внешним светом (преображение Его последовало ночью), но собственно божеством своим, которое в Нем было прикрыто природою обыкновенного человека и потому не сияло ни раньше, ни после столь величественно: так и в праведниках внутренний их свет, высокое богоподобие душ их выйдут во всей силе наружу. Макарий Вел. учит: в «воскресении тел, которых души предварительно воскресли и прославились, прославятся и тела сии и прославятся душою, ныне еще просвещенною и прославленною⁵⁴».

Действительно, начатки этого небесного и вечного света были видны в праведниках еще здесь. Одни из них во время молитвы вообще казались светлыми, другие просветлялись своим лицом, у третьих делались светлыми руки, поднятые к небу. До слуха их иногда доходило небесное евангельское пение; своим обонянием иной раз они чувствовали смрад чьей-либо страсти, наприм., от тех лиц, которые приходили к ним, в которых горела какая-либо страсть, или же от вещи, которая предлагалась им в дар.

Возлюбленные собеседники! В нынешней жизни и свойственно быть от нас той же жалобе, какую ап. Павел выразил от лица всех избранных: окаянен аз человек; кто мя избавит от тела смерти сея⁵⁵? Но совсем иное будут чувствовать и иное говорить на том свете праведники в рассуждении этого же самого тела. Они скажут тогда: «нет, не бедные мы теперь, а богатые и преблаженные! Расстаться с настоящим телом мы никогда не желаем, и не расстанемся»!

И вся внешняя обстановка для праведников в будущем свете настанет такова, какой свойственно быть при ангельском состоянии их природы и высоком подобии их самому Богу. (Здесь мы должны снова сказать об обновленном мире. Каков будет обновленный мир сам по себе, это мы уже знаем по собеседованиям нашим о кончине мира). В настоящее время объясним: что же в нем найдут для своего блаженства праведники?

На земле кротких, которую они наследят⁵⁶, будет полное обеспечение их телесной жизни. Ныне сколько же нас обременяет, наприм., забота о доме⁵⁷! Нужно прежде всего построить дом, а потом исправлять и содержать его. (И те, которые живут в жарких странах, должны устраивать себе кущи, как затем с этими кущами переходить с места на место). Но праведники в будущем свете всегда будут иметь в готовности жилище себе! Сам Господь устроит для них это жилище и будет его поддерживать. Св. Григорий нисский учит: «там жизнь далека от несчастных занятий строить домы, ткать и от других бесполезных искусств⁵⁸». Чужда также будет жизнь праведников других житейских нужд, наприм., чтоб строить дороги, перевозить тяжести, возделывать землю, совершать ближния и дальния плаванья. Св. отцы, услаждаясь ожиданием этой жизни, говорят: «там нет ни городов... ни постелей… ни мореплаваний, ни столов, ни светильников⁵⁹; там жизнь свободна от всех трудов, которые необходимы здесь. Она не проливает пота при обрабатывании земли⁶⁰».

В новом мире праведники будут иметь только удобства для своей телесной жизни. Там они не встретят ни сырости, ни оттепели, ни холода, ни жара, ни снега, ни дождя. Сказано: не имать пасти на них (палить) солнце, ниже всякий зной⁶¹. Не будет там и самой ночи или какой ни есть темноты (как уже мы сказали в учении об обновленном мире). Ведь для чего же ныне-то требуются (как человеку так и прочим тварям) ночь и сумерки? Для успокоения сном. А там ни сон, ни отдых ни для кого не будут нужны. С другой стороны, для тех, которые бодрствуют или не спят, отсутствие света было бы лишением в их жизни.

Напротив, праведники увидят в обновленном мире на каждом шагу красоту. Там будет красоваться град святой и великий, как читаем в откровении Богослова. Это град нов сходящ от Бога с небеси⁶², или мир св. ангелов (херувимов и серафимов), так как глава Церкви, и небесной и земной, есть один – Иисус Христос. Имя тому граду будет Иерусалим, новый и вышний, как и поется в пасхальной песни: «светися, светися новый Иерусалиме»! По красоте своей град называется «невестою украшенною». И каких-каких только красот он не будет вмещать в себя! Всюду в нем будут видны чистое золото, драгоценные камни – сапфиры, аметисты и другие. Драгоценность его построек уподобляется золоту, чистота же – кристаллу, или светлому стеклу. Жителями-то его (вместе с ангелами) и будут праведники, которые сами окажутся, как золото и кристалл. Словом, «точное познание вышняго града (который удостоился видеть в небесном откровении Иоанн Богослов) превосходит и слух, и видение, и мысль⁶³». Все прекрасное, что теперь по частям разбросано на земном шаре, – соберется в одном месте, но будет еще в лучшем виде. Все станет быть на величайшем пространстве, и – вместе с тем будет приближено.

Говоря, в частности, для каждого из пяти телесных чувств своих праведники найдут в царстве небесном соответственное наслаждение, или утешение. Так зрение их будет услаждаться прекрасною обширною природою и разнообразными садами: о деревьях в этих садах говорит св. Андрей юродивый, что «нельзя уподобить их ни одному дереву земному, самому красивому; потому что Божия рука насадила их, а не человеческая⁶⁴». Св. Димитрий Ростовский учит: «там красная зрятся вся⁶⁵». Слух праведников будет услаждаться ангельским пением во славу пресв. Троицы: там «вся веселая слышатся», говорит тот же святитель Димитрий⁶⁶. Наслаждением для обоняния их будет благоухание от райских деревьев, растений и цветов. Да и вся земля тогда будет издавать от себя аромат: там «ароматная ухаются» по словам того же святителя ростовского. Вкусом своим праведники будут воспринимать чистый райский воздух. Для осязания их сладостным утешением будет прикосновение к мягким листьям деревьев и бархатно-видным цветам, хождение по земле гладкой и нежной, веяние на них ветра самого тихого-легкого.

Но «не напрасны ли (скажет кто) все эти представления наши? Будет ли еще там видимая-то природа»? Чтоб уверить нас – слабоверных в этом, милосердый и всемогущий Господь уже не раз посылал с того света избранным или чрез избранных своих залоги новой прекрасной природы. Так, например, Божия Матерь удостоилась получить перед своею смертью райскую ветвь от Финикового дерева, которую принес ей архангел Гавриил. Ветвь эту, сиявшую небесным светом, она показала Иоанну Богослову и за тем видели все во время ее погребения; эту самую ветвь нес Богослов впереди ее гроба⁶⁷. И все святые, удостоившиеся видеть рай, описывают его в виде сада, следовательно, свидетельствуют о видимой природе в будущем веке.

Праведники найдут в обновленном мире всегдашний свет или нескончаемый день: не потребуют света от светильника, сказано в Откровении⁶⁸; «в невечернем дни царствия твоего», гласит песнь церковная; все упокояваются в одном свете», учит Макарий вел.⁶⁹; «я вижу там день, да и какой светлый», отвечал один умиравший подвижник своему ученику, который возражал, что «теперь ночь и что нельзя видеть ни рощей, ни цветов⁷⁰».

Праведники уже не увидят в обновленном мире «воздыхания тварей»: яко сама тварь свободится от работы истления⁷¹ (совлечется тления). Св. Амвросий рассуждает: «солнце и луна не без труда пробегают положенные им пространства и дух животных не без стенаний исполняет свои службы: ибо видим, как неохотно идут они на труд». Хоть видимая природа не имеет ни смысла, ни сознания, однако ж ей свойственно своего рода чутье. Она чувствует, что страдает за человека, что большею частью служит человеку не для вечного спасения его, а для суеты и – еще хуже – для греховных его наслаждений. В будущем же веке ничего подобного не увидят праведники в положении всей видимой твари. Тогда и вся тварь (а не только они) будет наслаждаться чрез них покоем и блаженством. Это-то освобождение ее от тяжелых вздохов и стонов (которые пусть теперь бессознательны) и в то же время этот-то полный покой и мир ее будут в высшей степени приятны праведникам.

Наконец праведники удостоятся царской власти над обновленным миром, как и невинный Адам обладал всеми неодушевленными тварями: и воцарятся во веки веков, сказано⁷². Велик и прекрасен будет обновленный мир: но весь же он будет отдан праведникам во владение. Сказано еще об нем: и врата его не имут затворитися⁷³. Это значит: обитатели обновленного мира будут безопасны от всякого нападения или вреда со стороны. Сам Господь будет им вместо пастыря: упасет я⁷⁴. Волки, какими ныне были для них злые люди и бесы, будут отосланы в огонь вечный. И уже ничего вредного им не в силах будут сделать эти волки или враги, как ныне частию вредили им и чрез природу.

Вот какие наслаждения и утешения найдут себе праведники в вечной жизни со стороны видимой природы! Правда, не то будет для них высшим блаженством что они будут жить в прекрасном месте. Тем не менее и внешним своим положением они будут услаждаться. Кроме того, у Господа-Бога полагается здесь другая цель. Как невинного Адама Он удовольствовал всеми благами для того, чтоб Адам, не имея уже нужды заботиться о чем-либо внешнем, тем беспрепятственнее мог возвыситься к Нему своим умом и всеми силами своей души и тела: так и праведников Он удовольствует всем в вечной жизни, чтоб они с полною свободою день и ночь прославляли Его вместе со святыми ангелами.

После этого кто из нас, братия, не скажет с сокрушением за себя, но и с надеждою на милосердие Божие: «чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный! И одежды не имам, да вниду в онь. Просвети одеяние души моея и спаси мя»!

Человек, как существо ограниченное и не вседовольное, имеет нужду делить с другими свои светлые – радостные минуты.

Вечно оставаясь одиноким или в удалении от других, когда в этом одиночестве и удалении и нет нужды, он среди самого довольства чувствовал бы себя не довольно счастливым. И так праведники, удостоенные Царства Небесного, будут введены в общение и с ангелами и взаимно между собой, в чем найдут для себя новое блаженство.

Что до общения их с ангелами, то они удостаиваются этого блаженства и теперь, тотчас после своей смерти. Ангелы принимают их в свое святое общество постепенно, т. е. по мере того, как они переселяются из этой жизни в вечную. Но после суда последнего они все вдруг будут встречены для сожительства святыми ангелами. Есть мнение некоторых учителей Церкви, что ангелы надеются чрез них видеть восполнение того высшего чина своего, который восстал против Бога, низвержен с неба и на веки погиб. Радость теперь на небе о каждом кающемся грешнике⁷⁵ и вообще искренняя готовность ангелов служить хотящим наследовати спасение⁷⁶ тем, между прочим, и объясняется, что ангелы желают видеть – если возможно – всех нас в одном с собой месте, т. е. в Царстве Небесном. Как дьявол и прочие злые духи по своей злобе стараются увеличить число сожителей во аде, увлекая нетвердых духом ко грехам и внушая тем, которые уже давно и тяжко согрешают, мысль к отчаянию: так и они по доброте своей радуются о каждом из грешников, который вступает на путь спасения, чтоб тем более иметь соучастников в своем блаженстве.

Своею небесною наградою праведники, так сказать, подвигнут и их к новым хвалам Богу. Сюда относится речь апостола: приидет прославитися во святых своих, и дивен быти⁷⁷. Как же это произойдет? В настоящей жизни праведники казались уничиженными, терпели напрасные подозрения, бесчисленные злословия, нужды и страдания, были оставлены почти всеми. Но вот Господь не оставит же их совсем, напротив, наделит их в том свете отовсюду славою и довольством! И так ангелы прославят чрез них силу и милость Божию (будут прославлять ангелы вместе с тем и их самих, видя, какой они чести удостоились за свои подвиги в настоящей жизни).

В чем же собственно будет состоять это блаженство для праведников, т. е. когда они войдут в общение с ангелами? Общение их с чистыми духами настанет большее, чем какое было для них до суда последнего. Когда они переселялись из этой жизни, то и сами делались духами безтленными: духовно или душами своими они и сообщались тогда (как мы сказали) с ангелами. Но после воскресения, когда тела их будут духовными, они увидят ангелов еще другим ближайшим образом, теперь для нас непостижимым. Ангелы примут и обнимут их, как своих братьев, как сожителей, с которыми будут жить всегда, которым не нужно будет когда-либо сказать: «простите». В свою очередь и они будут знакомиться с ангелами, узнавая качества каждого из девяти чинов ангельских. Но если мы считаем дорогими у себя минутами даже и короткое свидание с людьми в высшей степени образованными, благородными и добрыми, с которыми дотоле никогда не были знакомы или которых знали только по слуху: сколь же приятнее будет нам встретить и признать всегдашними своими сожителями небесных духов, которые никогда не отлучались из дома отцовского и давно уже утвердились в верности Господу‑Богу! Сколь дорого будет соединиться каждому из нас со своим ангелом-хранителем!

Затем, праведники соединятся и взаимно между собой. Это соединение их опять будет не духовное только или невидимое, как бывает теперь («со святыми упокой; и со святыми твоими, яко щедр упокой», молимся мы об умерших), но уже видимое и лицом к лицу. Об этом соединении всех святых слышим обещание в молитве Спасителя: да вси едино будут⁷⁸ и такое ясное удостоверение Его же: мнози от восток и запад приидут, и возлягут со Авраамом и Исааком и Иаковом во царствии небеснем⁷⁹. И так встретятся, и снова соединятся между собой все лица ближайшие и знаемые, если только все же будут «благословенными Отца». Наприм., снова соединятся там узами любви, уже духовной, муж и жена, родители со своими детьми и братья со своими братьями, – такие именно, которые соревновали друг другу в вере и святости. Узнают там друг друга и возобновят прежнее свое дружество подвижники, из которых один (как знаем по жизнеописаниям) в твердой надежде на это свидание и сказал пред своею смертью другому, который желал с ним видеться: «увидимся на том свете». Снова будут приносить в вечности совокупную жертву славы Богу «иереи благоговейные». Снова сойдутся лица, которые в настоящей жизни проходили по чистой совести одну какую-либо общественную службу: они будут соутешаться победою своею над соблазнами и гонениями от мира. О, как же будет отрадно для праведников это новое сожительство! Оно настанет также без слова «простите» и само по себе будет желательное и неизменное. Сравним его с нынешними человеческими союзами, чтоб тем более видеть его цену. Вот в нынешней жизни и между родственниками искренняя любовь нередко сменяется холодностью. Затем из лиц посторонних расположенный к нам будто для того тем сильнее выражает свою дружбу и благоволение, чтоб впоследствии сделаться нашим врагом, так что в мирском друге мы всегда можем предвидеть и будущего врага себе. И что еще? Самые духовные друзья, т. е. заключившие между собой дружеский союз с целью взаимного духовного преуспеяния в жизни, редко остаются друзьями до конца жизни. Отчего же происходят все эти измены? От зависти дьявола и по разным обстоятельствам в изменчивой вашей жизни. – Но вот в том-то свете не будет ни своекорыстия, ни погрешительных суждений о ближнем, ни искания больших благ, которое бы могло быть поводом к измене ближнему! Встретятся и соединятся там праведники и с теми, от которых были отдалены в нынешней жизни целыми столетиями и тысячелетиями, о которых даже и предания никакого не имели или которых знали только по дивным их подвигам, известным из Библии или истории церковной. Наприм., как радостно будет позднейшим по времени праведникам увидят Авраама, «отца верующих», Исаака и Иакова, дивных патриархов, Моисея боговидца и возлежать с этими избранниками на вечной вечери брака агнча⁸⁰! Увидят праведники лицом к лицу и св. апостолов, учением которых достигли высоких добродетелей. Увидят всех прочих св. угодников, которым молились и молитвами которых столь часто были спасаемы от искушений и бед в настоящей жизни. Увидят наконец Царицу Небесную, которую ныне зрели только в ее лике, к которой возносили молитвенные вздохи и пред которой «в бедах своих слезы проливали⁸¹». Св. Симеон, Новый Богослов, учит: «со вступлением (в тот свет) мы не лишимся способности познавать и видеть друг друга; но... как Бога будем знать и видеть, так и друг друга в чистейшем и неизреченном веселии и радовании во веки веков⁸²».

Не принесет ли и еще нечто праведникам взаимное общение их между собой? Они будут радоваться и не нарадуются награде один другого. Макарий Великий говорит: «будем внимательны один к другому… И каждый изумится и возрадуется радостию неизглаголанною, взирая на славу другого⁸³».

Вообще сказать, вся эта святыня или святость, т. е. и ангелы, и праведники, составят из себя на том свете один град⁸⁴, или одно общество – семейство. Тогда исполнятся слова Евангелия: и будет едино стадо и един пастырь⁸⁵, – исполнятся уже не в смысле уничтожения народностей (иудей и язычник) или разных состояний (богатый и бедный), но в смысле невозмутимого мира и неизменной любви. Все жители этого небесного града будут единомысленными между собой, и все будут исполнены одних святых чувств: розни не будет между ними ни малейшей. Все будут иметь и местопребывание одно и, так сказать, будут находиться пред глазами один у другого: не будет для них ни гор, ни стен разделяющих, не будет уже и церкви земной, но будет одна лишь церковь небесная.

О, всеблаженное общество святых Божиих! Сколько в тебе будет нового и дивного! сколько ожидается среди тебя приветствий и любви! – Рассудите, возлюбленные мои, – не лучше ли нам в этой жизни все дни свои провести взаперти, быть ото всех униженными и гонимыми, да только бы войти в это святое общество? Не лучше ли ныне всякую тягость перенести, целую жизнь лежать у ворот на гноище, как лежал Лазарь, да только бы водвориться в небесном чертоге со святыми Божиими? Не лучше ли перестать – гоняться за радостными днями в настоящей жизни, напротив, радоваться более всего страданиям за Христа, не дозволяя себе в этих страданиях и однажды возроптать на Бога, – не лучше ли, чтоб в конце всего удостоиться царства небесного? Итак, будем же взаимно воодушевлять себя к трудам и подвигам, которые приближают нас к царству небесному.

Праведников (сказали мы) ожидает в том свете святое общество, как своего рода награда и блаженство им, – общество, которое будут составлять святые ангелы и взаимно они сами. Но центром и вечным светом этого общества будет сам Господь-Бог, которого видеть дано будет им. Размыслим об этом предмете веры.

Еще и здесь обещается видеть Бога чистым сердцем, т. е. всем истинно святым людям, – где же? В царстве природы, в Божием промысле о всем мире и в тайне искупления. Но в будущем свете это видение настанет для них лицом к лицу: ныне яко зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу⁸⁶. Жажду настоящего блаженства выражал св. Давид: когда прииду и явлюся лицу Божию⁸⁷. Блажен. Августин рассуждает: «полное блаженство и всецелое прославление человека – зреть лицо Бога⁸⁸».

Как же надобно понимать способ этого боговидения? Слова: лицем к лицу без сомнения не то означают, будто Бог имеет лицо, подобно тому как у каждого из нас своя физиономия, нет! Он совершенно духовен, невидим и неосязаем. Здесь же собственно выражается величайшая близость видения Его праведниками на том свете. Праведники увидят Его там «лицем к лицу» именно во Иисусе Христе. В этом случае сказано: вемы же, яко егда явится... узрим Его, якоже есть⁸⁹. Слово «явится» указывает на явление без сомнения не иного лица, как Иисуса Христа, который снова приидет на землю, чтоб совершить последний суд. И сам Он говорил: видевый мене, виде Отца⁹⁰. Так как прямо видеть Бога никому из людей нельзя, то Он – сын Божий и благоволил воплотиться, чтоб между прочим в Его лице чистые сердцем зрели всю пресвятую Троицу. Большего лицезрения Бога уже не может быть и не будет. В отношении же к Отцу и св. Духу, которые невидимы, будущее боговидение может быть (хоть несколько) объяснено путем обыкновенного нашего зрения. Наприм., обратите внимание на двух искренних друзей. Не чувствуют ли они, что в то самое время, как любезно смотрят друг на друга, чрез глаз переливается их душа друг другу, что душа с душою в них соединяются? Так-то и праведники, взирая в раю телесными очами на сына Божия, Иисуса Христа, будут в Нем видеть сокровенного Бога, или всю пресвятую Троицу.

Но скажут нам: «Иисуса Христа, когда Он находился на земле, видели и все нечестивые люди (наприм., Ирод, Пилат, Каиафа и прочие): что же, – разве эти нечестивцы чувствовали себя сколько-нибудь блаженными оттого, что Его видели»? Тогда Он был во образе раба⁹¹, или в уничиженном виде. Но в царстве небесном Он покажет себя таким, как славно преобразился на Фаворе⁹², как видели Его на небе архидиакон Стефан пред побиением от иудеев камнями⁹³, – Павел, когда в качестве гонителя спешил в Дамаск⁹⁴, и наконец – Иоанн Богослов в чудесном откровении⁹⁵, т. е. покажет себя в полном свете, во всем божественном величии.

«Что же будут чувствовать праведники от этого лицезрения»? О, они почувствуют такое умиление и такую радость, что и выразить теперь мы не можем! Обратимся опять к примерам, чтоб сколько-нибудь приблизить к своему понятию эту тайну. Верный сын отечества, живущий вдали от столицы, не всегда ли желает видеть царя, и как же бывает доволен, если увидит царя во всем его величии! – Святой Андрей юродивый, которому были показаны обители рая, более всего возрадовался тогда, как Иисус Христос показал ему себя на высоком престоле с пресветлым лицом и как любезно взглянул на него. Во всю остальную жизнь свою Андрей, когда только припоминал себе это самое видение, – приходил в восторг⁹⁶. – Наконец Моисею, который видел задняя Божия⁹⁷, но желал вполне видеть Бога, было сказано: не бо узрит человек лице мое и жив будет⁹⁸. Что же это значит, что и самого боговидца постигла бы смерть, если б Бог явился к нему как есть? Он умер бы не от ужаса какого-либо, нет! Но собственно от чувства радости. В особенности этот-то пример ясно-преясно нам доказывает, что всегда видеть Бога будет для праведников невыразимым блаженством. В самом деле, и от радости иногда люди вдруг умирают. Радость же увидеть еще в настоящей жизни Господа-Бога лицом к лицу столь велика, что человек по немощи своей решительно не вынес бы ея, что неизбежно при этом душа его отделилась бы в нем от тела. И так не бо узрит человек... и жив будет. Если святые Божии еще и ныне (т. е. когда не видят Иисуса Христа) столько любят Его, что радуются о Нем радостью неизглаголанною⁹⁹: что же сказать о радости их, когда они увидят Его «лицом к лицу», или самым ближайшим образом? Вообще сказать, какая дивная радость непрестанно видеть Того, кто бесконечною любовью любит всех нас, пред кем благоговеют Херувимы и Серафимы!

«Но как же в лице Иисуса Христа и Отец и св. Дух, сама-то пресвятая троица, будет обращаться к праведникам»? Начало этого радостного обращения или приветствия к ним последует еще на страшном суде, а затем оно продолжится. И взор, и голос, и движение рук Господа в раю (по примеру обращения Его на суде) будут выражать к ним такую милость, что одно минутное воззрение Его в этом виде может быть почтено вечным блаженством. Св. учители Церкви говорят: «будет и Бог на них смотреть, яко отец чадолюбивый на возлюбленных сыновей своих¹⁰⁰; царство небесное будет единое и иметь единого Царя всяческих, который будет виден всем праведникам¹⁰¹». Всерадостное приветствие Иисуса Христа к праведникам будет притом проявляться в разнообразных видах, всегда сильных возвеселить душу. В одну минуту Он будет являть себя бесчисленным тысячам их милостивым отцом, и – в то же время каждый из них в отдельности будет видеть Его тем же. В одну минуту Он будет отвечать на тысячу вопросов, которые выразят они к Нему своею мыслью и взглядом, и – вместе с тем будет изъявлять пред каждым из них свою волю, что они должны выполнять. Будет Он говорить ко всем: мир вам, как приветствовал апостолов после своего воскресения, и – в то же время каждого назовет по имени, как приветствовал после воскресения же Магдалину именем: Марие!

Слушатели или читатели благочестивые! Обыкновенно мы желаем видеть около себя близких к нам, – братьев и сестер наших и других кровных родственников, а также преданных нам друзей. Вслучае разлуки с этими лицами мы предпринимаем к ним путешествие, чтоб освежить себя свиданием с ними (особенно под старость лет желательно человеку видеть около себя детей и внуков своих). Все это естественные, чистые желания. Однако ж – хотим ли мы или не хотим – умирая все-таки должны разлучиться со всеми своими близкими: с некоторыми же из них и в самой вечности можем не встретиться в радостном состоянии, т. е. когда мы сами не удостоимся быть в царстве небесном или же они будут лишены царства небесного. Но вот Господа-Иисуса, «красоту пресветлую, любовь неизреченную..., богатство неистощимое и питие неисчерпаемое» есть надежда нам видеть всегда и неизменно! И так будем же ныне оставлять для Него и самых возлюбленных своих, если того потребуют преданность истине или особенные какие призвания. Будем помнить, что любовь и к самым близким нашим должна быть в нас только ради Бога, а к Богу ради Его самого.

Праведники в царстве небесном будут не только лицезреть Бога, но и жить вместе с Ним как-бы в одном доме, – не то что иные из людей, хоть часто видят царя, но еще далеки от дружества и сожительства с ним.

Апостол Павел выражает от лица всех праведников вслед за их воскресением надежду этого самого сожительства: и тако всегда с Господем будем¹⁰², т. е. уже никогда не разлучимся с Ним. В другом месте тот же апостол говорит словами ветхозаветного¹⁰³ писания: вселюся в них и похожду¹⁰⁴. Это значит: Бог вселится в праведниках и будет ходить в них, как в своих храмах, или как в горнице какой. Для древних евреев богохождение, о котором идет речь, было внешним: столп облачный шел впереди их, и – они следовали за этим столпом. Но в вечной жизни то же богоявление и богохождение будет для праведников внутренним и существенным. Сам Господь Иисус Христос молился о соединении всех их с Богом, как о последней цели Божия домостроительства к спасению человека и как о самом главном блаженстве для каждого человека в настоящей и будущей жизни: да вси едино будут; якоже ты Отче во мне, и аз в тебе, да и тии в нас едино будут¹⁰⁵.

«Как нужно понимать эту тайну»? Общение праведников с Богом будет состоять в приобщении их божеской природе, или в обожении. Человек также сделается богом, но только в Боге и во благодати. Праведники сами увидят в себе отражение бесконечных совершенств Божиих, наприм., Божией чистоты и святости, Божией премудрости и правды, подобно тому как умные дети проявляют в себе способности и свойства умного и доброго отца. И как Господь-Бог будет сидеть «на престоле превознесенне», так и они увидят себя сидящими вместе с Ним на престоле: побеждающему дам сести со мною на престоле моем¹⁰⁶. Св. Симеон богослов учит: «будет Бог пребывать с каждым праведником и всякой праведный будет пребывать с Ним; будет светло сиять в каждом и каждый будет сиять в Нем¹⁰⁷».

Начало этому обожению полагают праведники еще в настоящей жизни. Наприм., иные из них достигают ныне чистоты и бесстрастия столько, что совсем не имеют пристрастия к чему-либо временному, видимому и плотскому, как и Бог бесстрастен. Они смотрят на все вещи, каковы они в самой природе своей; наприм., на золото и серебро, как только на произведения земли и прах земной; на честь и славу мирския, как на изменчивое состояние, почти равное сновидению; на молодость и красоту телесную, как на цвет увядающий. Св. мученики сидели в темнице вместе с неверующими и развратными убийцами, и – однако нисколько не поколебались ни в вере, ни в святости своей; св. подвижники иногда были поставляемы в самое близкое соприкосновение к женскому полу (наприм., Симеон дивногорец однажды был введен в баню, где мылись женщины¹⁰⁸), и – будто не чувствовали в себе плоти. Как в пресвятой троице Отец, Сын и св. Дух составляют единого Бога, но в то же время не сливаются: так и праведник сделается «богом в Боге» (или обожится) по душе и телу без разделения и вместе с тем без слияния, т. е. в одно и то же время он будет бог, душа и тело. Начинается и воспитывается это обожение во всех праведниках посредством соединения их в нынешней жизни со Иисусом Христом в святых тайнах: «божественное тело обожает мя и питает», читаем в причастных молитвах (так-то и всякому блаженству в будущей жизни сами же мы должны полагать ныне начало или задатки!).

«Что же будет для праведников последствием всегдашнего их сопребывания с Богом (равно как и зрения ими Бога лицом к лицу)»? Они будут более и более развивать в себе привязанность к этому сладостному состоянию: возжада душа моя к Богу крепкому живому¹⁰⁹. Иначе сказать: они погрузятся в Боге, будут в постоянном восхищении к Богу. Примеры подобного восхищения их знаем еще в настоящей жизни¹¹⁰: но нынешние восхищения их бывают только на краткое время.

Праведники совершенно предадят себя Богу и успокоятся в Боге: на рамена взяты будут и на колену утешатся; якоже аще кого мати утешает, тако и аз утешу вы, говорит Исаия от имени Божия¹¹¹. Бог, троичный в лицах, будет для них дыханием и неистощимою сладостною жизнью, иначе сказать – будет для них и мздовоздаятелем и самым мздовоздаянием, награждающим и вместе с тем самою наградою. Впрочем, надобно помнить, что они не так погрузятся в Боге, будто не будут иметь мысли друг о друге и о прочих творениях, или будто забудут самих себя и все. Нет; им дано будет (как уже мы сказали) иметь радостное общение и между собой, и со святыми ангелами, равно как наслаждаться прекрасною природою. Апостол Павел после слов: будет Бог всяческая (т. е. всем) прибавляет: во всех¹¹², т. е. и в святых ангелах, и в праведных людях, и в обновленной природе, – во всех не по вездеприсутствию только и творчеству своему, а по благоволению к святости и чистоте¹¹³. Отсюда ясно, что Он не сокроет или не поглотит в себе разумные существа и всю тварь, которых сотворил для бытия же.

О, возлюбленные братья и сестры о Христе! Не стоит ли нам все, что ныне мы имеем, продать, чтоб только приобрести царство небесное? Одно представление нами этого царства столько восхищает нашу душу. Какова же будет действительность! Каковы будут самые наслаждения в раю! Поистине неизъяснимы, Господи, и превыше всякой меры все те блага, которые ты приготовляешь любящим тебя¹¹⁴!

Все праведники с суда последнего будут введены в рай, но не все в равной мере будут наслаждаться там блаженством.

Св. Давид говорит: во светлостех святых твоих¹¹⁵, т. е. во многих светлостях, а не в одной. Спаситель утешает тех, которые трудятся для царства небесного:в дому Отца моего обители многи суть¹¹⁶. Обширность дома уже сама по себе понятна, если в нем много комнат. Не об этом главным образом ведет речь Спаситель, но собственно о множестве помещений в доме. Как же ясно отсюда, что в одном и том же обширнейшем жилище праведников будут различные состояния их в смысле блаженства, что для одних из них будут обители больше, а для других меньше и т.д.! Апост. Павел проповедует: кийждо свою мзду приимет по своему труду¹¹⁷. Если б апостол говорил вообще о воздаянии за дела, то можно было бы понимать его речь в таком смысле: «каждый человек получит, что заслужил: добрый будет награжден за добрые дела, а злой за злые». Но дополнительные слова: по своему труду показывают, что речь его следует здесь о воздаянии за добрые дела (ведь грех не может быть назван трудом; он напротив отсутствие труда или искажение истинно-человеческой деятельности). И так между праведниками каждый еще получит на том свете награду по степени своего труда: не просто оценятся исполнение кем-либо и какого-либо доброго дела, но смотря по тому, – сколько труда или борьбы он употребил на это. Тот же апостол, говоря в другом месте о милостыни, соразмеряет награду за милостыню с тем, кто с каким усердием выполнял ее; сеяй скудостию (т. е. бережливо или даже скупо), скудостию и пожнет; а сеяй о благословении (т. е. щедро, без сожаления как своего состояния так и самого себя, чтоб пойти к бедным и раздавать им милостыню), о благословении и пожнет¹¹⁸. В откровении на картине нового града изображаются апостолы в виде 12 оснований, украшенных камнями¹¹⁹: не знак ли это того, что апостолам в вечной жизни будут предоставлены самые высокие награды?

Приведем учение св. отцов. Св. Златоуст, указав на проповедь ап. Павла о разности между солнцем и луной, и звездами, говорит: «не в этом одном разность. Он (апостол) показывает, что (и тут) есть великое различие, столько же может быть великое, сколь велико число звезд: звезда бо (говорит) от звезды разнствует во славе. И так пройди от величия солнечного до последней звезды: сколько придется пройти степеней достоинства¹²⁰»! Св. Ефрем Сирин толкует: «Господь наименовал многие обители не по разности мест, но по степени дарования¹²¹». Так-же объясняет эти слова Господа и св. Киприан: говоря, что у Отца Его есть много обителей, Иисус Христос этим указывает на лучшие обители своего дома¹²². Наконец, Макарий Вел. пишет о будущем состоянии праведников: «увидят (они) друг друга во многих видах и различных божественных славах... Как в видимом мире никому невозможно объять числом все многоразличные растения и цветы на земле...; как невозможно познать в воздухе число птиц или пород их, или разнообразие: так невозможно выразить богатство праведников¹²³».

И как согласить с бесконечным правосудием Божиим мысль, будто все праведники в одинаковой мере будут награждены на том свете? Известно, что не все они посвящают одинаковое время на служение Богу. Одни служат Ему (верою и добрыми делами) от утра своей жизни, другие от полудня, а третьи только-лишь пред вечером, или с единонадесятого часа (по нашему исчислению в пять часов вечера, т. е. всего за час до расчета за работу), без притчи же говоря, последние служат в самые поздние лета своей жизни. Много еще бывает таких между работающими Богу, которые начав Ему работать только с полудня, особенным своим усердием и чистотой намерений в служении часто превосходят и тех, которые работали с утра, или во всю жизнь¹²⁴. Ужели же столь неодинаково трудящиеся для вечной жизни должны получить одинаковую награду?

Но кроме количества времени, какое употребляли праведники для добрых дел, будут взяты во внимание и особенные успехи их дел. Сюда относится учение ап. Павла о большой награде иудею, чем язычнику: слава иудееви же прежде и еллину¹²⁵. С одной стороны, верно, что иудей будет строже осужден за свои грехи, чем язычник; потому что был наделен от Бога писанным законом, богослужебными обрядами и наконец живыми примерами святости в патриархах, и, следовательно, в сравнении с язычником больше понимал волю Божию и большими обладал силами делать добро (как теперь каждый христианин в сравнении с некрещенным). Но с другой стороны иудею (как и опять христианину в новом завете) были открыты больший круг действования или несравненно большая мера трудов и подвигов: кроме совести, которая для язычника составляет единственный нравственный закон, он должен был исполнять многие заповеди Божии, выраженные в откровении. И вот, если он остался верен этим заповедям, то и воздаяние долженствует ему быть большее! – Сюда же относится проповедь Спасителя о большей награде сотворившим и научившим¹²⁶, под именем которых разумеются проповедники слова Божия. Здесь наконец имеет смысл видение Иоанна Богослова о девственниках¹²⁷. Девственники по словам Богослова стоят Богу вслед за 24 святыми представителями человечества. Они сохранили себя в чистоте телесно, но и в душе своей всегда оставались девственниками, – подавляли в себе самые мысли о блуде, а также ничем не нарушили стыдливости своей на словах и во всем прочем. О большем прославлении в том свете этих праведников учат и многие св. отцы. Наприм., св. Киприан, обращая речь свою к ним, говорит: «вы получаете на небесах награду большей благодати¹²⁸; нам – девственникам, – учит св. Златоуст, – с ангелами жребий и светильники светлейшие¹²⁹».

В чем же именно будет состоять разность блаженства праведников?

Она будет зависеть от того, кто сколько окажется способен к самому высшему блаженству в раю, которое будет состоять, в том, чтоб зреть Бога и быть с Богом. Как большие сосуды вмещают в себе больше воды, а малые – меньше: так и Господь-Бог будет являть себя праведникам награждая их по мере того, сколько каждый из них развил себя для вечной жизни с Ним. Св. Ефрем учит: «каждый по данной ему благодати, в своей мере, веселится внутренно¹³⁰». Что же до блаженства отвне, то и здесь будут своего рода степени. Хоть все праведники будут жить в одном пространнейшем месте обновленного мира и все телесными глазами будут видеть Иисуса Христа и взаимно друг друга: но от качества земных заслуг их будет зависеть общение их как между собой, так и со святыми ангелами. Наприм., о сожительстве их с ангелами св. Димитрий Ростовский учит: «людям, Бога любящим, уготовляется место между серафимами, богомудрым – между херувимами, богоносным – между богоносными престолами, добрым господам – между господствиями, добрым и мужественным воинам, подвизающимся за веру и отечество, – между силами, разным властям – между властями, великим начальникам, уповающим на начальство свое по Бозе, между началами; тем, которые утешают другов своих, сущих в бедах и напастях, милуют нищих и помогают им, – тем место с архангелами; ангельски на земле во плоти живущим, тем место со ангелами¹³¹».

Верующие и богобоязненные собеседники! Когда мы со строгим вниманием посмотрим на свою жизнь, – увидим, что еще не заслужили у Господа-Бога и одной из последних степеней блаженства. Однако ж не будем малодушествовать. Господь не отвергает и тех, которые приходят к Нему от «единонадесятого часа»: «аще кто достиже и во единонадесятый час (увещевает святой Златоуст), да не устрашится замедления. Владыка-Господь приемлет последнего, яко же первого¹³²». Будем также помнить, что и для последней степени блаженства (если б это потребовалось от нас) можем пожертвовать всяким земным счастьем. Пусть предложили бы нам несметное богатство: но лучше нам остаться с одной медницой¹³³, да только бы наследовать и последнюю часть в царстве небесном. Пусть предоставили бы нам всякие чины и отличия: но лучше нам лишиться всех возвышений и наград, да быть в том веке хоть последней звездой между светилами небесными.

Во всех своих собеседованиях о будущем блаженстве праведников не иначе мы понимали это состояние их, как вечным. Тем не менее надеемся и еще найти новые, светлые понятия о настоящем предмете веры, если посвятим ему особое собеседование.

В слове Божием будущее блаженство изображается несомненно вечным. Когда Христос-Спаситель говорит, что идут... праведницы же в живот вечный¹³⁴, то видит это событие как бы уже совершившимся. В словах апост. Павла: о уповании жизни вечныя, юже обеща неложный Бог прежде лет вечных¹³⁵, выражается, что вечная – блаженная жизнь праведников, как конец домостроительства спасения человеческого, издревле была предопределена в планах Божиих¹³⁶ и что необходимо ей быть. Она называется также вечным спасением¹³⁷ в противоположность вечной погибели, которая ожидает нераскаянного грешника, и царством, которое будет продолжаться «вечно»: приподастся (откроется) вход в вечное царство¹³⁸. Наконец, тот же апостол говорит, что общение с Богом праведников на том свете, верх их блаженства, никогда не окончится: и тако всегда с Господем будем. Апостол ведет эту речь вслед за словами своими от лица праведников: восхищени будем на облацех в сретение Господне на воздусе¹³⁹. Встреча на воздухе, или в высших сферах атмосферы, будет Христу, когда Он придет судить живых и мертвых. Но здесь праведники не останутся навсегда, а войдут, вслед Его в рай. А после этого в нескончаемые века (всегда) пребудут с Ним, подобно тому как и мудрые девы, когда встретили жениха, готовыя внидоша с иим на браки¹⁴⁰ и затем уже увидели за собой затворенную дверь.

Св. отцы в восторге духа изображают нам нескончаемость блаженства праведников: «приидите ко мне вси (говорит св. Ефрем от лица Господа-Спасителя), и аз упокою вы там, где неизменное веселие, нескончаемое царство..., беспредельные века..., бездна щедрот¹⁴¹; если будем жить... благочестиво (убеждает к святой жизни Климент Александрийский), то блаженны будем и здесь, но еще блаженнее по отходе из настоящей жизни, и – это блаженство наше не ограничится никаким временем¹⁴²».

Повторим, какие же предметы для блаженства праведников будут вечными. Понять это мы можем легче, чем самую глубину райских утешений. Вечно, наприм., праведники будут изучать Бога, находя в этой науке неизъяснимое наслаждение для своего ума и прочих умственных сил. Вечно они будут чувствовать в сердце своем покой и тихую радость, и – этой радости... никто же возмет от них¹⁴³. Вечно они будут утешаться своею совестью, воспоминая подвиги свои пред Богом; велики будут эти утешения, но впереди будет ожидать каждого из них все то же; ныне же зде утешается¹⁴⁴. Вечно они будут стремиться своей волей к одному добру и в бесконечность веков будут «насыщаться правды»: но любовь их к правде николиже отпадает¹⁴⁵. Вечно их тела будут духовными-бесстрастными, так что никогда они не пожелают разрешитися¹⁴⁶ от новых своих тел; вечно также их тела будут живучими и безболезненными, и – уже никогда и ни в каком случае ни смерти... ни болезни не будет ктому для них¹⁴⁷; вечно, наконец, их тела будут в таком светлом сиянии и вообще внешнее состояние их будет столько довольным, приятным и торжественным, что они никогда не пожелают сойти с горы блаженств и славы, как апостолы не желали оставить Фавор и возвратиться в мир, где ожидали их многоразличные нужды и страдания: «и кто блаженный избегнути не восхощет мучения первых (т. е. грешников), наследивый вторая» (т. е. веселие и свет невечерний¹⁴⁸), читаем в каноне Господу Иисусу. Вечно праведники будут оставаться вместе с ангелами и взаимно между собой: мысль о разлуке с этим святым обществом никогда не придет к ним и никогда ни от одного из них не послышится жалоба: доколе буду с вами¹⁴⁹? Неисчетное число лет они будут зреть Бога, жить в Боге и, так сказать, дышать Богом, и не восхитит их (как овец Христовых) никтоже (никакой волк) от руки¹⁵⁰ Божией, – не похитит не только по бессилию пред властью и всемогуществом Бога, но и как собственность Божию.

Вечное блаженство праведников, затем, на безмерном пространстве своих тысячелетий не будет сменяться новыми какими-либо наградами от Бога, или еще новыми дарами счастья, нет! Оно будет всегда блаженством полным. В нынешнем веке самою счастливою жизнью мы называем то состояние, когда человек подряд встречает те и другие успехи в делах; наприм., иной только-лишь был обрадован в семейной жизни рождением дитяти или же устройством судьбы одного из воспитанных детей, и – получает награду по службе; когда же радость от награды будет в нем ослабевать, – течет к нему в особенном обилии богатство; но когда и желание богатства будет удовлетворено, он получает новую награду или еще высшее место службы и т. д. Словом, чтоб в нынешней жизни человек чувствовал себя счастливым, требуется постоянно подстрекать его новыми дарами счастья. Но пусть иной будет и самым умеренным в желании себе счастливой жизни. Пусть, увеличив до известной цифры свое богатство или достигнув высших чинов и наград, скажет: «больше ничего не желаю; довольно будет для меня и того, чем владею». Однако ж и этот человек (если он из миролюбцев и не имеет глубокой преданности Богу) не может быть назван вполне счастливым; потому что его тревожит по временам мысль, что «вот может быть и изменит ему счастье, что может быть он лишится чего-либо из своих благ вдруг или постепенно» (уже мы не говорим о тех людях, которые в одном только случае бывают счастливы, а в другом нет, или же и во всех делах успевают, но вместе с тем имеют на душе будто вечное какое горе: напр., иной богат, но постоянно болит; другой здоров и имеет добрую семью, но беден; третий занимает высокое место и в большинстве случаев достигает своих целей, которые поставил себе и к которым нельзя не питать глубокого уважения, но имет сильных врагов, терпеть незаслуженные поношения и т. д). Блаженство же праведников в том свете будет без всякого умаления и перемены, всегда совершенно новое. Оно нисколько не потеряет своей цены и оттого, что будет продолжаться бесчисленные тысячи лет. Желание пользоваться им, или желание жить в раю, никогда не ослабеет в праведниках, напротив, время от времени еще будет усиливаться. В этом-то смысле оно будет как-бы со временем увеличиваться. Разве уподобим его тем минутам, когда человек утоляет свою жажду приятнейшим питьем, когда чаша с сладким питьем еще не отошла от его уст? «Там (говорит св. Тихон Задонский о нескончаемости блаженства) слава-честь подняться не может; там богатство не растет; здоровье и покой... не умножаются... Но блаженство вечное, однажды полученное, никогда не потеряется; это-то богатство не боится нищеты; эта-то слава не опасается бесславия; здоровье... покой... не страшатся немощи..., беспокойства¹⁵¹».

И так праведники будут утопать в море блаженств: упиются (сказано) от тука дому твоего и потоком сладости твоея напоиши я¹⁵². Блаженная вечность их с первой же минуты, как откроется, будет зрелой и полной. Но и в дальнейшем своем течении, но и в самых отдаленных веках, она останется цветущей и не стареющей. Вечное продолжение ее в неизменном виде опять же будет известно праведникам с первой минуты, как они вступят в рай.

Но при размышлении о нескончаемом блаженстве праведников можем ли не вспомнить вместе с тем и о величии их трудов ради царства небесного? Хоть все они (как сказали мы) получат царство небесное в качестве наследников, т. е. не трудившихся или только частью разделявших труд по собранию того богатства, которое достанется им в наследство: тем не менее подвиги их для Господа-Бога в настоящей жизни были удивительные, как сами по себе, так и в рассуждении вековечности своей. Так одни из них жили в столь тесных пещерах, что разве лисицы устраивают себе подобное убежище¹⁵³. Другие наказывали себя за один рассеянный взгляд столь строго, что опоясывались железным поясом, а на шею надевали тяжелую цепь, чтоб по необходимости ходить согбенными и не смотреть по сторонам¹⁵⁴. Третьи проводили в молитве без сна каждый раз все вечерние часы до полуночи. Четвертые трудились в своих душеспасительных подвигах до полвека; наприм., преподобный Симеон¹⁵⁵ стоял на своих столпах 47 лет; столько же времени и Мария Египетская¹⁵⁶ провела в пустыне, а велик. Афанасий¹⁵⁷, как пастырь Церкви, оставаясь в мире, в продолжение этого же срока непрерывно терпел гонения. Иные из святых подвизались, можно сказать, и по целому веку; наприм., Антоний велик.¹⁵⁸ был в пустынножительстве 95 лет, Павел Коломенский, соотечественник наш, был иноком 90 лет¹⁵⁹, Павел Фивейский также пустынножительствовал 91 год¹⁶⁰. И так нужно ли удивляться тому, что и правосудный, верный в своих обетованиях и всещедрый Господь воздаст своим рабам за их усердные и вековечные труды не кратковременным, а бесконечным, блаженством?

Убедимся, благочестивые собеседники, что и нам не иначе возможно войти в царство небесное, как многими скорбьми¹⁶¹ и трудами. Ложное это понятие (а некоторые так именно понимают и так-то учат других), будто все дано будет нам даром, т. е. и помилование, и царство небесное. Помилованы мы, действительно, даром. Как же? Сам единородный Сын Божий, Иисус Христос, претерпел за наши вины смерть на кресте; затем Отец Небесный туне подает нам Духа Святого, как чудесную благодатную силу к освящению нашему; наконец постоянно призывает нас вся пресв. Троица на путь истины и покаяния. И только призванием ко спасению оканчивается все даровое для нас (так и в притче евангельской говорится, что царь все приготовил для брачного пира и затем звал гостей на пир¹⁶²). Воспользоваться же заслугами Христовыми для спасения нашего, послушать зова на царский пир, встать и пойти, как и куда призывает Господь: все это зависит от нашей воли. И как мы можем надеяться – получить царство небесное за ничто, коли некоторые из нас трудятся целую жизнь и для земной награды? Нет, возлюбленные! И мы, подобно святым Божиим, должны всю жизнь работать, терпеть, восходить от ревности к ревности, молиться и поститься, чтоб получить Царство Небесное.

Решение некоторых недоумений в рассуждении вечного блаженства праведников

Вложим и еще одно размышление в сокровищницу христианских размышлений о вечном блаженстве праведников. Разрешим некоторые недоумения относительно этого догмата веры. Правда, что представляющиеся здесь недоумения могли быть разрешены нами и раньше: но мы оставили их до настоящего времени, чтоб не делать собеседований наших особенно продолжительными.

Говорят: «если в будущем веке еже от части для праведников в рассуждении знаний упразднится¹⁶³, равно как в нравственном состоянии их настанет такое состояние: яко тии насытятся¹⁶⁴, подобни Ему будем¹⁶⁵; то будет ли еще какая-либо усовершаемость их? Не достигнут ли они до крайнего предела в своей усовершаемости, так что уже и не могут идти дальше»? Предел на этот раз для каждого человека положен только ныне. Это смерть, так как со смертью человек перестает быть полным человеком, и, следовательно, не может иметь полной деятельности. Но в будущем веке снова начнется полная жизнь его. Почему же после этого не допустить и новую дальнейшую усовершаемость в добре праведников? Христос-Спаситель говорит даже и к тому человеку, который уже представлял отчет в своей деятельности: над многими тя поставлю¹⁶⁶. Не ясно ли отсюда, что после самого последнего суда настанет для праведников время заведовать многим, или «еще большим»? – К мысли о той же усовершаемости необходимо приходим, когда представим себе, что один только Бог неизменяем и не подвижится во век¹⁶⁷. Людям же, как тварям, свойственно всегда подвигаться вперед. И если праведники не будут иметь этого движения, умственного и нравственного; если они остановятся на известной точке своих совершенств: неизбежное заключение, что и они сделаются всесовершенными и самостоятельно – неизменяемыми... С другой стороны, остановить их дальнейшую усовершаемость, значит остановить ток блаженства их, каким они пользовались. Но нет, – ничего подобного не будет с ними в вечности. Наприм., в обществе св. ангелов, херувимов и серафимов, от одного лицезрения этих небесных духов они будут более и более развивать и возвышать в себе те прекрасные качества, с которыми перешли отсюда в вечность. Тем более, созерцая Бога лицом к лицу и находя Его во всякое время всеблагим, любящим и всесовершенным, они будут вместе с тем видеть Его в бесконечно-разнообразных видах, а таким образом сами бесконечно же будут усовершаться. Только будем помнить, что эта дальнейшая их усовершаемость не будет уже иметь значения новых заслуг их пред Богом; потому что не потребует от них нисколько борьбы с препятствиями. Чем же именно она будет? Продолжением самого блаженства их, или самою-то небесною наградой им.

Рассуждают: «если же праведникам не останется желать чего-либо большего, то все-же не следует ли назвать их состояние всесовершенным, или всеблаженным»? Напрасно! Всесовершенное блаженство, или беспредельно-блаженное состояние принадлежит одному Богу. Он один от полноты своего блаженства и может уделять (как действительно уделяет) по благости своей другим существам всякое довольство и счастье. Праведники же будут блаженнейшими не далее пределов своей природы, которая во всяком случае останется ограниченною и зависимою от того, от Кого «всяк дар совершен, свыше есть сходяй». Наприм., они никогда не достигнут такой славы и силы, чтоб могли творить миры, как Бог сотворил видимый мир, или чтоб вообще могли осуществлять подобно Всемогущему все свои мысли. Речь св. тайнозрителя о древе жизни¹⁶⁸, которое будет в самом раю, и не так ли еще надобно понимать, что праведники, обладая вечным и полным блаженством, все же будут чувствовать свою зависимость от Господа-Бога, подобно тому, как и в земном раю Адам имел для себя этим напоминанием древо жизни? (Только не будет уже на том свете «древа познания добра и зла», или древа испытания). Да, – ясное это дело, что блаженству праведников в сравнении с бесконечным блаженством Бога будет своя мера. Они сами всегда будут сознавать, что еще остается много предметов, которые известны Богу, и – не познаны ими; сами всегда будут видеть пред собой бесчисленное множество степеней, которые должны проходить до бесконечной святости Божией... А сознание всего этого будет поддерживать и усиливать в них ревность, чтоб достигать в своем блаженном состоянии того, чего еще не имеют.

Является недоумение: «если же праведники (как было сказано) будут пользоваться вечным блаженством не в равной мере, но одни высшими степенями его, a другие – низшими: то последние не будут ли сожалеть о лучшей участи первых»? В том-то премудрость и милость Бога и усматриваются здесь, что каждый из праведников будет совершенно доволен своей частью и что часть каждого будет полная и совершенная. Таким образом и удостоившиеся самой последней степени блаженства не будут снедаться завистливым желанием высшего блаженного состояния других. Утверждаем эту уверенность свою на том, что зависть есть порок и чувство беспокойное: а в раю никакой нравственный недостаток и никакое беспокойство не будут иметь места. Блаженный Августин рассуждает: «различие блаженства не будет возбуждать зависти ни в ком из святых, так как никто не захочет быть тем, чего не принял¹⁶⁹». И св. Тихон Задонский говорит: «там никто иному не завидит, всяк доволен тем, что имеет, друг друга (там) любят, как себя¹⁷⁰.

«В чем же (спросите) после этого будет состоять преимущество воздаяния величайшим праведникам? Не может ли при таком положении дела ослабевать ныне в ком-либо ревность к высшим христианским подвигам, так как удостоенные рая и за малые свои подвиги не будут чувствовать никакого недовольства»? Преимущество блаженства величайших праведников и, будет состоять в высшем блаженстве их. Кто более послужил для Господа-Бога, тот и более будет блаженствовать; а кто менее послужил, тот меньше будет чувствовать блаженство. Эту разность можно уподобить некоторым образом нынешним брачным пирам. Один на браке веселится более, потому что давно ожидал его и готовился повеселиться на нем; другой же веселится менее, потому что меньше готовился к брачному веселью; а третий и еще менее, потому что может быть здоровье или же заботы какие не позволяют ему особенно веселиться. Между тем все эти лица собрались и находятся в одном доме веселья. – Без сомнения, не будет сокрыто и от самих праведников, что одни из них удостоились высшего блаженства, а другие наследовали низшее; наприм., покаявшийся на кресте разбойник будет же знать, что награда апостола-Богослова, стоявшего у креста во время и его крестных мук, несравненно выше его наград. Напротив того, менее блаженствующие еще будут радоваться за тех, которые достойно получили высшие степени блаженства: «друг о друге радуются, как о себе; друг друга видят в блаженстве, как и себя», предызображает это самое состояние праведников св. Тихон. -Что же до того, чтоб иметь больше побуждений в этой жизни трудиться для Бога или гораздо большим жертвовать для Царства Небесного; то не одно желание высших степеней блаженства, а более всего любовь к Богу и Христу-Спасителю, – вот что должно располагать нас к высшим христианским подвигам. Притом, на путь дальнейших и высочайших подвигов уже сам Господь поставляет своих избранников, как только они покажут себя пред Ним достойными избранниками и посвятят свои силы на служение Ему.

И еще вопрос: «ужели праведники не будут вспоминать в раю о тех близких к себе, которые не окажутся вместе с ними в раю, которые напротив будут гореть в огне геенском»? Действительно, слышим евангельское предсказание: един поемлется, а другий оставляется¹⁷¹. Действительно, многие не встретят и самых кровных своих в раю, наприм., мать – своего сына, дочь своего отца (Варвара великомученица), жена своего мужа (царица Августа, которая претерпела мученическую смерть от мужа своего), брат родного брата и друг своего искреннего друга: не досчитается там и пастырь своих овец, равно как иные овцы совсем не найдут своего пастыря. И действительно, судя по ходу нынешней человеческой жизни блаженство праведников в раю должно бы прерываться от сознания, что в минуты их блаженства томится в муках ада кровное их лицо. – У кого ныне будет в Сибири сын или брат ссыльным: тот, сколь бы ни прекрасно шли у него все дела по службе или торговле, как и в семейной жизни, нет-нет, да и вздохнет глубоко; тот готов быль бы отдать даже половину своего счастья или еще больше, только бы кровное ему лицо не было в ссылке, не голодовало бы и не страдало там. Но в будущем веке подобная потеря нисколько не будет чувствуема или сознаваема. Опять же сказано на сей раз: отнимет Бог всяку слезу от очию их¹⁷². Если допустить, что праведники будут сожалеть в раю о кровных, которые осуждены на вечную муку: где же в таком случае будет полнота их собственного блаженства? Можем здесь привести такой пример. Евреи, когда перешли Чермное море и увидели себя на суше другого берега, были в полном покое и торжествовали. А что фараон вслед за благополучным переходом их погиб в море, об этом они нисколько не жалели и совсем забыли. Так-то и святые Божии в том свете будто оставят позади себя своих кровных, осужденных на вечную муку, и никогда уже не вспомнят об них.

Вселюбезные собеседники! Мы дошли до самого последнего конца в своем труде, изучая последовательно св. догматы веры. Вечным мы начали этот труд, потому что первее всего изложили вам учение о Боге, существующем от беспредельной вечности: вечным же и оканчиваем его. В эту вечность (только не безначальную, а бесконечную), о которой мы беседовали во все последнее время, беспредельно-вечный Бог вводит и другие существа, ангелов и всех людей: войти в нее, значит возвратиться к Нему, бесконечно-вечному существу. – Благодаря теперь тысячу раз Его милосердие за многолетний, пройденный нами, курс догматических собеседований, будем же со всем усердием молить Его, чтоб нам наследовать только ту вечность, о которой сказано: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его¹⁷³.