Об образе действования православных государей греко-римских в IV, V и VI веках в пользу церкви против еретиков и раскольников

Ереси и расколы, допускаемые Промыслом Божиим в обществе верующих, да явятся между ними искусные в вере (1Кор. 11:19.), рано открылись в Церкви Христовой. С ними она должна была бороться еще в то время, когда против нее устремлены были все силы враждующего против истины мирa языческого. Но укрепляемая Господом, Который даровал Своей Церкви обетование, что и врата адова не одолеют ей, (Мф. 16:18.), мужественно она вынесла эту двойную брань, внутреннюю и внешнюю. Мир языческий покорился силе креста. С этой поры облегчилась для Церкви и борьба с ее внутренними врагами, вновь возникающими лжеучителями и возмутителями Мирa ее чад.

Обладатели всемирной империи, бывшие дотоле врагами веры Христовой и гонителями Церкви, сами, сделавшись сынами ее, явились ее защитниками и покровителями в продолжающейся борьбе с ересями и расколами.

В предлагаемом исследовании будет раскрыта эта деятельность православных государей Греко-римской империи, в первые два века с половиною, со времени их обращения. В продолжение сего времени успели определиться все их отношения к Церкви и выразиться в законодательстве. В изложении своем мы постараемся раскрыть: I. по каким побуждениям христианские императоры действовали в пользу Церкви против еретиков и раскольников; II. каким образом действовали, и III. какие были для Церкви следствия их действования.

Предмет сей, взятый из истории древней Церкви, представляется достойным внимания православного христианина и в настоящее время. Здесь увидит он, как возвышенно понимали первые христианские государи отношение царства земного к царству небесному и власти царской к Церкви Божией; здесь увидит он, с какой ревностью православные государи исполняли долг свой в отношении к Церкви; здесь увидит он, наконец, сколь благие плоды были для Церкви Христовой, в ее борьбе с ересями и расколами, от содействования и помощи благочестивых государей.

Какие побуждения имели христианские императоры ввиду, принимая участие в борьбе Церкви с еретиками и раскольниками? Разрешения на этот вопрос должно искать в том, как вообще православные императоры греко-римские смотрели на свое отношение к Церкви Христовой. Действия их против еретиков и раскольников были только одним из частных видов общей деятельности их в пользу Церкви, и следовательно имели свое основание в том, как вообще они понимали свои обязанности в отношении к Церкви.

Совесть христианская внушает каждому служить спасению своих собратий всеми средствами, какие Промыслом Божиим ему предоставлены. Кроме этой общей обязанности, лежащей на всяком христианине, сильные земли, которых Христос, единый вечный Царь обновленного мирa, поставляет пещись о вверяемых им народах, слышать в слове Божием ближайшее призвание содействовать Церкви в достижении ее небесных целей. Сущность сего требования в отношении к царям и судящим земли достаточно выражается в псалме втором. В этом псалме сам Сын Божий возвещает о своем воцарении над сыном духовным4      : Аз поставлен есмь Царь от Него (Бога Отца) над Сионом горою святою Его (ст. 6). Опираясь на сие великое слово, царственный Псалмопевец простирает речь ко всем царям земли: и ныне царие разумейте: накажитеся вcu судящии земли. Работайте Господеви со страхом, и радуйтеся Ему с трепетом. Приимите наказание (почтите Сына), да не когда прогневается Господь (ст. 10–12). В сем требовании: почтите Сына заключается повеление охранять Его божественные учреждения, отражать врагов Его святого имени и учения, чтобы, пользуясь всеми Его божественными установлениями, верно сохраняя Его животворное учение, все носящие Его святое имя беспрепятственно могли достигать вечного спасения. Другой Пророк, духом проникая в тайны Мирa новозаветного, в утешение нового Израиля, которого в начале ожидали в мире жестокие гонения, предвозвестил самое исполнение державными земли царственных повелений Христа Господа. И будут, говорит он новому Израилю, царие кормители твои, и княгини их кормилицы твои (Пс. 49:23.). Отцы Церкви, которым суждено было жить во времена исполнения сих утешительных обетований, старались раскрыть и утвердить это учение об отношении царства земного к небесному и власти царской к Церкви. Св. Исидор Пелусиот писал: «хотя великое различие между священством и царством, – ибо оное есть как бы душа, сие есть как бы тело, – но они стремятся к одной и той же цели, именно спасению подданных»¹. Св. Григорий Двоеслов, обращаясь к самому императору Маврикию, говорил: «на то дана Богом благочестию царей власть над всеми людьми, чтобы имели помощь стремящиеся к добру, чтобы шире отверзался путь на небеса, чтобы земное царство служило небесному»².

Так понимали свои отношения к Церкви и сами православные императоры греко-римские. В этом смысле св. Константин Великий, первый император христианский, называл себя «служителем Божиим и сослужителем епископов»³; и, по свидетельству его жизнеописателя, «всеми своими подданными управлял с заботливостью епископа, и всеми способами возбуждал их стремиться к истинному благочестию»⁴. Подобным образом говорил о себе император Гонорий в одном из своих законов: «между попечениями власти нашей благоговение к кафолическому закону есть или всегда главное, или единственное; ибо и в трудах военных и в делах мирa более всего заботимся о том, чтобы народ державы нашей усердно хранил истинное богопочтение»⁵. Феодосий младший также один из своих

законов против несториан начинает словами: «мы думаем, что прилично власти нашей напоминать подданным нашим о религии. Ибо мы надеемся, что приобретем обильнейшее благоволение Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, когда и сами по силам будем стараться благоугождать Ему, и поданных наших наставлять тому же»⁶. Другие православные государи свидетельствовали о себе то же своими делами и поставлениями относительно Церкви.

Из сказанного легко можно объяснить, по какому побуждению православные императоры греко-римские действовали в пользу Церкви против еретиков и раскольников. Они почитали долгом православного государя возбуждать своих подданных к истинному благочестию, заботиться о том, чтобы подданные их усердно хранили истинное богопочтение. Но как могли бы они достигнуть того, чтобы подданные их хранили истинное богопочтение, когда бы в то же время не ограждали и не защищали со всем усердием единственную хранительницу истинного богопочтения – Церковь православную? Как могли бы они возбуждать подданных своих к истинному благочестию, когда бы в то же время не действовали со всею ревностью против еретиков и раскольников, которые отторгали их подданных от истинного благочестия?

В таком действовании относительно врагов православной веры православные государи греко-римские не только видели свой долг, но и залог благоволения Божия ко всем их трудам на пользу общественную. Это давало им новое побуждение к защищению и охранению Церкви от ересей и расколов. Так, св. Константин в одном из своих посланий к церквам, разосланных после Никейского собора, писал: «зная, по благополучному ходу государственных дел, сколь велика благодать Божественной силы, я счел нужным прежде всего иметь ввиду ту цель, чтобы во всем освященном обществе вселенской Церкви соблюдалась единая вера, искренняя любовь и единое благочестие в отношении к Вседержителю Богу»⁷. Так же мыслил, так действовал и другой великий государь IV века, Феодосий. В то время, как он на Востоке со всею ревностью заботился о низложении еретиков; на Западе Валентиниан II дозволял матери своей Иустине покровительствовать арианам и преследовать православных. Когда после сего Валентиниан принужден был бежать из своей империи, чтобы спастись от похитителя престола, Максима, который из Галлии шел на Италию, и искать защиты и помощи у императора восточного: то Феодосий, приготовляясь к военным действиям против

его врага, прежде всего потребовал от него, чтобы он издал закон против еретиков, которым он доселе покровительствовал к уничижению и вреду православной Церкви. Побуждая к сему Валентиниана, Феодосий говорит своему молодому соправителю следующие замечательные слова: «власть государей тверда не оружием, но правотой дела; государи благочестивые, не трогая войск, одерживали победы; не вдаваясь в опасности, покоряли и делали своими данниками врагов. Так Константин В. разбил тирана Ликиния в морском сражении. Так Валентиниан – отец твой, счастливо управлял империей, сохраняя ее, при заступлении Божием, неприкосновенною от врагов, и, быв победителем на многих сражениях, покорил различных варваров. Напротив того, когда Валент – дядя твой, восстав на Бога, осквернил Церковь убийством святых и изгнанием священников: то погиб в пламени, быв окружен, по Божественному устроению, Готами. Чти право Христа, Который не незаслуженно изгнал тебя. Твоя неверность Ему дала успех Максиму. Если Христа будем преследовать, заключил Феодосий, кого призовем на помощь, идя на битву»⁸? По действиям и распоряжениям прочих государей Греко-римской империи имеем право заключать, что и они руководствовались теми же началами, какие высказаны словами великих их предшественников.

Но нужно ли было Церкви внешнее содействие? Нужны ли были те меры, которые предпринимали императоры против еретиков? Церковь православная прежде всего сама ограждает себя и чад своих, как от всех своих врагов, так и в особенности от еретиков и раскольников. Она имеет собственные средства ограждать чад своих от пагубных лжеучений, измышляемых и проповедуемых еретиками, и привлекать в свои недра самих виновников лжеучений и увлекающихся ими. Средства Церкви к сему суть: богодарованная ей власть вязать и решить, и слово и писания ее пастырей и учителей. Своею духовною властью она исключает упорных и закоснелых в заблуждении из своего общества, и лишает тех благ духовных, какими, по благости Божией, имеют право пользоваться ее верные чада, и тою же властью снова принимает их на лоно свое, когда придут в сознание своих заблуждений и возжелают соединения с нею. Словом и писаниями пастырей и учителей Церковь православная всем ясно доказывает и пред всеми победоносно защищает непогрешимую истину содержимого и преподаваемого ею богооткровенного учения, и законность и необходимость существующих в ней установлений. Словом и писаниями пастырей и учителей она пред всеми обличает неосновательность и лживость учений, проповедуемых еретиками, утверждает в вере верующих и призывает к ней заблуждающих. Без тех средств, какие употребляет сама Церковь против еретиков, никогда не были бы действительны против них меры внешние, гражданские. Как внешние, они и производили бы действие только внешнее, которым никак не может удовлетвориться Церковь; в то же время они были бы насилием и жестокостью. Но в соединении с собственными мерами Церкви не редко необходимы бывают и меры внешние. Одни собственные усилия Церкви не всегда могут быть действительны против людей, руководящихся в своей деятельности побуждениями вражды, честолюбия, властолюбия и вообще силою страстей разрушительных, против людей, ослепленных до упорства и ожесточения и отвращающих слух свой от истины. Люди, не внимающие поучающему и обличающему гласу Церкви и совращающие других в свои заблуждения, могут быть останавливаемы только внешними принудительными мерами; и конечно, они должны быть останавливаемы таким образом, если власть государственная признает своим долгом ограждать и защищать Церковь православную.

Что же мы видим в древней православной Церкви? Пастыри и учители Церкви со всею ревностью старались ограждать чад ее от лжеучений и привлекать в ее недра отделившихся от нее; со всею силой защищали истинное и божественное учение, содержимое Церковью, и поражали лжемудрования еретиков. Об этом свидетельствуют дошедшие до нас писания знаменитейших отцов и учителей Церкви. Можно сказать, что не было из них ни одного, который бы не посвящал хотя части трудов своих обличению и опровержению ересей и защищению учения Церкви; а многие посвящали сему делу большую часть трудов своих. И в какое другое время Церковь имела таких провозвестников истины и поборников ее против лжеучений еретических? Между именами защитников древней православной Церкви и обличителей ересей стоят имена святых: Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, блаж. Августина и всех знаменитых отцов и учителей IV и V веков. Но голос и таких пастырей не всегда доходил до слуха еретиков. Слово истины, ими возвещаемое, привлекало умы не предубежденные, но нередко оставалось без успеха в борьбе со слепым упорством и ожесточением, а иногда даже возбуждало в сердцах упорных и ожесточенных людей только большую вражду против свидетелей истины. Оттого и стараниями таких великих пастырей не всегда могли быть останавливаемы дерзкие усилия еретиков к распространению заблуждений. Что же оставалось делать против всех таких людей?

Тогда сами православные пастыри находили нужным

напоминать императорам, что власть «предается им от Бога не только на управление миром, но преимущественно на охранение Церкви». Так писал св. Лев, папа римский, к императору Льву⁹. Тогда сами пастыри оправдывали посредство гражданской власти в низложении непокорных еретиков. Объясняя слова долготерпеливого господина в притче евангельской: да не когда восторгающе плевелы, восторгнете купно с ними и пшеницу. Оставите рости обое купно до жатвы (Мф. 13:29, 30.), святой Иоанн Златоуст говорит: «Господь не запрещает останавливать успехи еретиков, заграждать им уста, обуздывать их дерзость, нарушать их сходбища и заговоры»¹⁰. Пастыри Церкви даже прямо обращались к императорам с просьбой о содействии, к ограничению дерзости еретиков и к совершенному искоренению ересей. Так, святой Григорий Богослов обращался со своими представлениями к императору Феодосию Великому, чрез посредство патриарха константинопольского Нектария. Св. Григорий хотел внушить государю, чтобы он обратил свое внимание на ариан, евдоксиан, македониан и аполлинаристов, вопреки собственным распоряжениям государя, нарушавших права Церкви в некоторых местах империи. Они

открыто проповедовали свои лжеучения и устрояли свои молитвенные собрания в Каппадокии, где жил св. Гриropий, по удалении из Константинополя. В той же Каппадокии находился в ссылке Евномий, который, по выражению Григория, старался всех привлечь к своему хульному учению. По сему случаю великий пастырь, незадолго пред тем восстановивший православие в стенах столицы, писал к Нектарию: «если нечестиво умствующие имеют право иметь свои собрания, да рассудит твоя испытанная во Христе мудрость, что когда мы не согласны с ними в образе мыслей, дать им право иметь свои собрания значит не иное что, как признать, что их учение истиннее нашего. Ибо, если дозволяется им, как благочестивым, учить сообразно с их образом мыслей и свободно лроповедовать содержимое ими учение, то не явно ли сим осуждается учение Церкви, как будто истина на их стороне? Не естественно быть истинными двум противным учениям об одном и том же. Как же твой великодаровитый и высокий ум потерпел, чтобы не воспользоваться обычною свободой к уврачеванию такого зла? Но если прежде не было сделано сего, по крайней мере теперь да восстанет твое неукоризненное в добродетели совершенство и внушит благочестивейшему царю, что не будет никакой пользы от всей заботливости его о Церкви, если такое зло, стремящееся к ниспровержению здравой веры, усилится по причине данной им свободы»¹¹. Подобным образом целый собор отцов Церкви африканской обращался к императору Гонорию с прошением о помощи против донатистов. Отцы собора Карфагенского 404 года, отправляя к императору посольство, повелели своим посланникам просить у него: а) против неистовства оных отщепенцев дать божественную помощь, не необычайную, – говорят отцы, – и не чуждую святым Писаниям; b) возобновить и подтвердить против них некоторые, прежде данные, законы¹²; с) повелеть, чтобы даваема была (православным предстоятелям церквей) помощь от власти каждой области¹³.

Наконец, укажем еще на послание папы Ормизды к императору Иустину I, восстановившему православие в Константинополе после Анастасия. Побуждая Иустина к совершенному искоренению ереси евтихианской, папа писал: «сделай так, чтобы враг не имел убежища, из которого бы мог снова восстать; отними у него всякую защиту, и если даже остаются какие-нибудь следы его, все сие изгладь кроткими мерами; да потребится всякое семя нечестия; богопротивный ствол да истребится, дабы зараженный ядом корень нечестия и не совершенно потребленный, не расширился снова и не пустил отпрысков»¹⁴.

Какие же меры употребляли православные государи Греко-римской империи против еретиков и раскольников? Здесь мы имеем ввиду изобразить те действия правительства Греко-римской империи, какие оно употребляло в отношении к еретикам уже после совершения над ними суда церковного. Хотя ожесточенное упорство и делало их недостойными снисходительности: но государи не переставали испытывать над ними меры кротости, простирая к ним и после осуждения свои увещания, и открывая для них новые способы к вразумлению в совещаниях соборных. Что же касается до мер строгих, то они или упадали на целое общество зараженных тем или другим лжеучением, или обращались в личное наказание упорствующих в своем заблуждении. Таким образом все способы, коими старались действовать православные императоры против еретиков и раскольников, могут быть разделены на четыре класса: к первому относим убеждения и угрозы; ко второму – соборные совещания; к третьему – отнятие у обществ еретических прав, принадлежавших православным обществам, и, наконец, к четвертому – личные наказания еретиков.

Руководствуясь духом любви христианской, императоры греческие и после осуждений соборных старались действовать на еретиков и на увлеченных ими, посредством увещаний и угроз. Одни хотели таким образом предотвратить образование еретических сект. Друrиe старались привлечь к Церкви и еретиков, существовавших уже отдельными сектами. Вообще, не желая без нужды прибегать к мерам строгим и решительным, православные государи простирали к еретикам голос кроткого убеждения, или пытались действовать на них угрозой, во всех тех случаях, когда еще можно было хотя сколько-нибудь ожидать от сего успеха.

Первый пример такого вразумления еретиков представляет св. Константин. Он обращался со своими увещаниями к Apию и его сообщникам. Желая в самом корне истребить зло, которым угрожало Церкви лжеучение и отпадение Apиeво, Константин усердно старался возвратить в недра Церкви самого ересеначальника. Для сего неоднократно писал он к Apию, убеждая еретика оставить осужденное вселенскою Церковью лжеучение и принести раскаяние¹⁵. Не довольствуясь тем, Константин вызвал Apия из ссылки в Константинополь, и снова, лично, увещевал примириться с Церковью¹⁶. Но старания государя, ревностно заботившегося об умиротворении Церкви, не увенчались желаемым успехом. Упорный еретик, по совету своих друзей и единомышленников, изъявил раскаяние, но притворное, и обманул государя. Когда Константин потребовал от него письменного изложения веры, то Арий составил и представил ему такое изложение, в котором, вовсе не показывая прямого отречения от своей ереси, старался только прикрыть ее такими словами, которые можно было толковать в ту и другую сторону, и которые сам он понимал в смысле своего лжеучения¹⁷.

Кроме Apия, благодушный император обращался с убеждениями и к его сообщниками Когда на соборе Никейском ересь и ересеначальник были осуждены,

Константин старался вразумить тех, кои увлеклись лжеучением прежде, нежели произнесен был над ним суд Церкви. Так, извещая Церковь александрийскую о постановлении собора Никейского, он писал единомышленникам Apия: «возвратимся к возлюбленным нашим братиям, от которых удалил нас бесстыдный служитель диавола (Apий), поспешим к общему телу и искренним нашим членам; ибо и вашей проницательности, и вашей вере, и вашей святости прилично, узнав об обличенном обмане того, который оказался врагом истины, возвратиться к божественной благодати... Все с готовностью вступите на путь истины¹⁸». По всей вероятности, Константин писал тоже и к другим церквам, куда успело проникнуть лжеучение. Какой вообще был успех его стараний, не можем сказать с точностью; но в Александрии голос его был услышан не всеми. Против некoтopыx упорных он вскоре нашел себя вынужденным употребить меры строгости¹⁹.

Подобно Константину Великому поступил Феодосий Младший после вселенского собора Ефесского. Когда на этом coборе осужден был ересеначальник Несторий, то император прежде всего старался подействовать на единомышленников его мерами кроткими, и, как сам

свидетельствует²⁰, употребил все усилия к восстановлению нарушенного мира Церкви. Он писал к сообщникам Нестория, убеждая их возвратиться в недра Церкви; писал ко многим из православных епископов и даже к некоторым пустынножителям и подвижникам (напр. Симеону Столпнику), прося у всех их содействия и помощи к восстановлению нарушенного мира²¹. Из единомышленников Нестория особенно желал он возвратить Церкви православной Иоанна патриарха антиохийского²². В стараниях своих он был несколько счастливее Константина. Хотя не успел он предупредить возникновение ереси несторианской; но Иоанн антиохийский, сильнейший из единомышленников несториевых, и некоторые другие из значительнейших епископов скоро оставили еретика с раскаянием, возвратились в Церковь и возвратили с собою в нее многих.

В других случаях видим, что православные императоры с увещаниями и вместе с угрозами обращались к целым сектам, отделившимся от Церкви. Так поступил Феодосий Великий при самом восшествии на престол. Пред ним в империи восточной, в продолжение более сорока лет, господствовали ариане, под покровительством Констанция и Валента. Еретики успели завладеть большею частью епископских престолов в империи и отовсюду изгнать православных предстоятелей. В самой столице у православных не было не только своего епископа, но даже ни одной церкви. Феодосий немедленно по приятии царской власти решился положить конец такому несчастному положению дел. Он дал обет быть ревностным поборником Церкви против еретиков, употребить все усилия к рассеянию их обществ, и во исполнение своего обета, в самом начале своего царствования, в виде эдикта, издал увещательное воззвание ко всем своим подданным, в котором, объявляя о своем намерении; неуклонно следовать исповеданию чистой веры апостольской, всех призывал держаться того же исповедания и веровать согласно с предстоятелями православной Церкви. Он писал; «хотим, чтобы все народы, состоящие под милостивым правлением нашим, пребывали в той вере, которую блаженный Петр Апостол предал Римлянам и которой следуют первосвященник Дамас и епископ Александрии Петр». Вместе с сим, повелевая, чтобы имя кафолических христиан никто из еретиков не дерзал присвоять себе, и лишая их некоторых преимуществ, предоставленных православным, он угрожал упорствующим и божиим судом и своим гневом²³. К сожалению однакож должно сказать, что ни увещание, ни угроза не победили людей, закосневших в своей ожесточенной вражде против истины.

Впоследствии Феодосий пытался увещаниями расположить к возвращению в недра православия и других упорнейших еретиков в его царствование – македониан. Еретики сии в правление Валента, вследствие гонений от господствовавших тогда ариан²⁴, искали союза с православными. Для сего они обращались к римскому епископу Ливерию, представили ему исповедание веры, и были действительно приняты им в общение церковное²⁵. Но по смерти Валента, когда прекратились гонения, македониане снова отпали от Церкви, и даже постановили, ни под каким видом не сообщаться с теми, которые принимают Никейский символ²⁶. Имея в виду этот, хотя кратковременный и неискренний союз македониан с православною Церковью, Феодосий питал надежду снова видеть их в ее недрах. Созвав в 381 г., вселенский Собор в Константинополе, на котором положено было, между прочим, произнести и торжественный суд над лжеучением Македония, император, вместе с отцами Собора, употребил все средства убеждения, чтобы вразумить упорствовавших в сем лжеучении. Он напомнил им между прочим и о посольстве их к Ливерию, и о том, что недавно сами они искали союза с православными. Но надежда государя и все старания его оказались тщетными. Еретики, не обращая ни на что внимания, объявили, что скорее признают исповедание арианское, чем веру в единосущие Св. Троицы²⁷.

Безуспешность кротких вразумлений в настоящем и в других указанных нами случаях ясно показывает, что потребны были более сильные меры к обузданию еретиков и к вразумлению увлекаемых ими.

Когда убеждения и угрозы правительства гражданского оказывались недостаточными к вразумлению еретиков, когда и строгие меры²⁸ не производили на них надлежащего действия, государи снова обращались к Церкви и открывали в ней соборами совещания с начальниками еретических обществ, о способах к примирению. Если и при этом они не всегда и не вполне достигали своих целей, то по крайней мере, оставляли упорствующих безответными в их ожесточении. Такие совещания учреждаемы были при императорах: Феодосии Великом, Гонории и Юстиниане.

Феодосий Великий усиливался этим способом примирить с Церковью ариан, евномиан и македониан. Это было после того, как эдикт его о православной вере и приглашение держаться чистой апостольской веры были пренебреженны еретиками. Уже император вознамерился приступить к строгим и решительным мерам против ослепленных еретиков; издано было повеление об отобрании у них молитвенных домов, которые они успели выстроить после того, как взяты были у них все церкви. Но это распоряжение произвело во многих частях империи сильные возмущения²⁹. Тогда государь, снова отложив строгость, решился еще раз оказать снисхождение упорству и ослеплению еретиков. Он пригласил епископов православных собраться в Константинополь на Собор; повелел явиться и предстоятелям ересей арианской, евномианской и македонианской. Добрый государь хотел, чтобы еретики из уст православных пастырей услышали голос истины, которой с ожесточением отвращаются, чтобы они убедились в том, что нечестиво заблуждаются, и увидели, что Церковь, от которой они отделяются и против которой упорно враждуют, есть истинная и единственная хранительница отеческого и вселенского православия. Но, к несчастью, уже при самом начале Собора нельзя было ожидать успеха. Еретики явились не с желанием узнать истину, а с твердым намерением защищать свои заблуждения; они явились окруженные толпами диалектиков, которых приготовили для состязаний³⁰. Отцы Собора, и с ними государь, зная, что прения не только не соединяют разделившихся, но еще более раздражают спорящих, решились избрать другой способ для вразумления иномыслящих. Чтобы решить, на чьей стороне истина, православные пастыри положили избрать в судии древних учителей Церкви. Всякий истинно православный, очевидно, должен быть согласен с сими учителями: это признали за справедливое и сами еретики. И так прежде всего, явившимся на Собор предстоятелям ересей предложен был вопрос: как они думают о толкованиях древних отцов на св. Писание, и принимают ли сих учителей? Еретики отвечали, что очень уважают их, как своих руководителей³¹, и начали хвалить их³². Отвечать иначе они, конечно, и не могли. Ответом отрицательным они сами о себе дали бы знать, что они отступники от всегдашнего и неизменного учения Церкви. Но тотчас же за этим ответом они показали, что только на словах, неискренно признавали древних отцов за своих руководителей, а на деле были упорными противниками их учения. Когда после первого ответа, они снова спрошены были отцами Собора: если они признают древних отцов, как достоверных свидетелей истины, то готовы ли, на основании их изречений, прекратить всякие споры? – На этот вопрос они не поспешили дать утвердительный ответ, напротив того, под разными предлогами начали отказываться, и наконец действительно совершенно отказались от предложенного способа к разрешению спора. Император в заключение потребовал, чтобы от каждой секты было представлено Собору свое изложение веры. Но и здесь еретики не показали ни малейшего желания к сближению с Церковью, так что императору не осталось ничего более делать с этими исповеданиями еретическими, как разодрать их³³.

Усилия Феодосия не были, однако же, совершенно напрасны. Если вожди слепые упорно отказались от приятия истины, то, по крайней мере, многие из тех, которые доселе разделяли их заблуждения, видя теперь, что на предложение православных пастырей они могли отвечать только грубым упорством и постыдным противоречием самим себе, вознегодовали на них, оставили их и присоединились к православной Церкви³⁴.

Император Гонорий в подобных обстоятельствах назначил Собор для совещания православных пастырей с донатистами. Донатисты, явившиеся в Церкви африканской по окончании гонения Диоклитианова, в начале были раскольники, и отделились от Церкви вследствие различных несправедливых обвинений, которые основатели раскола, для прикрытия своих личных побуждений, возвели на епископа карфагенского Цецилиана. Главнейшее из этих обвинений было, будто Цецилиан и епископ, его посвящавший, виновны были в предательстве свящ. книг полицейским сыщикам, во время гонения. Вскоре после отпадения от Церкви донатисты начали проповедовать, что Церковь везде погибла на земле, кроме их общества, и в тоже время перекрещивать совращаемых православных. Начав свои враждебные действия клеветой на Церковь, донатисты не переставали и впоследствии возводить на нее ложные обвинения. Одни из укоризн, которые они старались распространять против православных пастырей, состояли в том, что в борьбе с ними православные прибегают к защите и помощи правительства. Они как будто забывали, что сами вынуждали к тому православных своими неистовствами. Укоризна могла колебать людей неразумных; раскольники называли себя гонимыми и мучениками и сравнивали себя с христианами первенствующей Церкви. Но между тем как православные пастыри прибегали к законной помощи государей православных, сами донатисты искали себе помощи даже у отступника Юлиана, и притом самым бесчестным образом. Епископы их, при императоре Константине сосланные в заточение, по вступлении на престол Юлиана обратились к нему с просьбой о возвращении им отобранных у них церквей. При этом они простерли низкую лесть до того, что говорили Юлиану, будто у него, отступника, имеет место одна справедливость! Напоминание об этом поступке, как будто забытом ими, должно было заградить им уста. Итак, чтобы всем открыть глаза на мнимых страдальцев и бесчестных укорителей, Гонорий повелел выставить в городах, на более открытых местах, рескрипт, выпрошенный донатистами у Юлиана, и акты, относящиеся к этому делу. «Да будет, – сказано было в повелении Гонория, – да будет всем ведомо и твердое постоянство православных (которые не хотели просить себе никаких милостей у отступника) и украшенное вероломством отчаяние донатистов»³⁵.

Для разрешения всех споров, неоднократно сами православные пастыри Церкви африканской вызывали донатистов на публичное исследование и состязание о причинах разделения; но донатисты всегда упорно отказывались от такого приглашения. Наконец, Гонорий своим содействием устроил желаемый православными Собор (411 г.). Для сего он посылал в Африку своего чиновника Марцеллина. В наказе, данном ему для руководства, император писал: «дело это повелеваем устроить в течение четырех месяцев; дабы могли мы, как этого желаем, скорее узнать о возвращении умов народа к истине. Если же в продолжение назначенного времени епископы донатистов намеренно не явятся, то пусть назначен будет для упорных крайний срок, с троекратным приглашением; если же и по истечении сего срока, несмотря на вызов, они не захотят явиться, то народ вместе с церквами пусть отступит от них, видя учителей своих безмолвно побежденными»³⁶. Прибыв в Африку, Марцеллин начал действовать сообразно с данным ему повелением. Как православные, так и донатисты, последние, после разных попыток отдалить срок, собрались наконец в Карфаген. В предупреждение волнений, по представлению Марцеллина, избрано было, для присутствования на Соборе, из числа всех явившихся по восемнадцати епископов с той и другой стороны. Между ними по семи епископов с той и другой стороны назначено было вести прения, по семи для совета первым, наконец по четыре епископа с четырьмя нотариями для надзора за составлением актов соборных. На это последнее обстоятельство православные пастыри обратили особенное внимание, дабы отнять у донатистов всякую возможность впоследствии заподозрить акты в подлоге, в повреждении, или в чем-нибудь подобном.

Наконец наступил день, назначенный для открытия соборных совещаний. С какими расположениями явились раскольники, это показали они тотчас же. Быв приглашены сесть, они отвечали: возненавидех церковь лукавнующих и с нечестивыми не сяду (Пс. 25:5); сонм лукавых обдержаша мя (Пс. 27:17.)³⁷. И в продолжение двух первых заседаний они употребили все усилия уклониться от тех рассуждений, для которых были призваны. Для сего они предлагали разные, почти не относящиеся к делу, вопросы, требуя, чтобы они были обсуждены прежде всего. Целью раскольников было, если не вовсе уклониться от упомянутых рассуждений, то, по крайней мере, как можно менее оставить для них времени, затемнить дело посторонними вопросами и таким образом хотя сколько-нибудь и как-нибудь прикрыть свое поражение, которое, конечно, ясно предвидели³⁸.

К самому делу приступлено было наконец в третье заседание. Главное обвинение донатистов на Церковь состояло в том, будто она, со времени их отделения, перестала быть истинною и святою Церковью, потому что принимает к себе падших и терпит в недрах своих грешников. Это обвинение немедленно и решительно было опровергнуто православными пастырями. Донатисты совершенно были изобличены свидетельствами св. Писания, поведением и правилами св. Киприана, которого не только уважали наравне с православными, но и хотели видеть на своей стороне, также примером действования и определениями других отцов. Наконец, им было доказано, что своим учением они противоречат собственным своим действиям³⁹. Таким образом донатисты вынуждены были признать, что Церковь православная есть истинная Христова Церковь, что не наносит вреда ее целости и не нарушает ее чистоты и святости порочная жизнь некоторых отдельных ее членов, и что наконец отделяющиеся от ее общения подвергают себя опасности вечной погибели⁴⁰. После сего, несмотря на уклонение донатистов, отцы Собора перешли к рассуждению о причине раскола. Когда прочитаны были различные акты, относящиеся к этому делу, то открылось со всею очевидностью, что 1) православные пастыри, обвиняемые ими в предательстве свящ. книг и под этим предлогом выставляемые ими, как виновники происшедшего раскола, совершенно невинны в возводимом на них обвинении, и что 2) виновны в указанном предательстве большею частью сами основатели раскола.

Этим кончились соборные исследования и прения, оставалось подписать акты. Донатисты, дабы иметь в последствии возможность обвинять православных в повреждении сих актов, сначала отказывались подписать их, и только тогда исполнили требуемое, когда православные напомнили им о постановленном в начале условии.

Итак, следствием Собора было то, что донатисты были совершенно побеждены и постыжены. Они должны были сами признать свою виновность, и вместе совершенную невинность своих противников; они должны были признать себя единственною причиной разделения, и вместе совершенную незаконность его. Правда, постыженные вожди раскола и после Собора остались так же упорными, как были прежде; после поражения они только усилили вражду свою против Церкви и православных пастырей. Но те, которых до сих пор они успевали своими клеветами удерживать в отделении от церкви и в которых успевали теми же клеветами поддерживать ненависть и ожесточение против нее, видя поражение лжепастырей и убедившись, что не Церковь всюду погибла, кроме их общества, как слышали прежде, а наоборот, что общество их есть раскол, – спешили присоединяться к Церкви. Вообще, этим Собором нанесен был расколу решительный удар⁴¹.

Император Юстиниан посредством соборного совещания старался склонить к миру с Церковью последователей ереси Евтихиевой. Он собрал в 532 году в Константинополь некоторых православных епископов, именно: Ипатия ефесского, Стефана селевкийского, Аноима трапезундского и других; вызвал и шесть епископов со стороны еретиков. Император желал, чтобы епископы православные представили еретикам доказательство их неправоты и убедили их отказаться от несправедливого предубеждения против Собора халкидонского и отринуть осужденное Собором лжеучение. Православные пастыри в продолжение трех заседаний действительно представили еретикам все доказательства их неправоты. Так как еретики, в защиту своего лжеучения и против халкидонского Собора, хотели в особенности ссылаться на учение и писания некоторых отцов, как – то: святых Афанасия и Кирилла александрийских и других, то православные пастыри показали им, что писания и места из писаний отеческих, приводимые ими, или злонамеренно искажены, или умышленно перетолковываются ими. Какие были следствия Собора, об этом мы можем узнать из описания его деяний, составленного одним из православных епископов присутствовавших на нем, именно – Иннокентием маронийским. В заключение своего повествования о соборных прениях он говорит: «несмотря на все наши доводы и убеждения, предложенные со всею кротостью и терпением, был вразумлен ими только достоуважаемый епископ Филоксен (Дулихийский). Что же касается до остальных, то Бог, видя развращение сердец их, связал им уста, чтобы не могли они ни представить оправдания со своей стороны, ни изъявить своей покорности истине. Но, – продолжает повествователь, – если не епископы, которые и до сих пор пребывают в своем иномыслии, то по крайней мере, многие из клириков и монахов, приходивших с ними (на Собор), с радостью возвратились к святому общению православия в своих церквах и монастырях»⁴².

Строгие меры правительства Греко-римской империи против еретиков частью были направлены против целых обществ еретических, частью против известных лиц, отпавших от православия.

Общества еретические не могли пользоваться правами дозволенных в империи религиозных обществ.

1) Общества еретиков не имели права распространять свое лжеучение и приобретать себе новых последователей из православных, или совращать их. Император Грациан в одном из своих законов против всех вообще еретиков писал: «всякий нечестивец, достойным наказания образом извращающий учение о Боге, пусть только в себе содержит сию пагубу, а другим не преподает, для их погибели»⁴³. Это общее начало высказывается и в законах других императоров против той или другой ереси, как то в законах Феодосия Великого⁴⁴, Аркадия⁴⁵ и других. Особенной опасности могли подвергаться рабы, подчиненные господам, в ереси находящихся. В предотвращение насильственных совращений, императоры давали рабам право убежища в православной Церкви, соединенное со свободой от рабства⁴⁶, и воспрещали еретикам покупать православных рабов⁴⁷.

2) Еретикам воспрещаемо было собирать к себе толпы слушателей, открыто на площадях и тайно в домах, и рассуждать с ними, или вовлекать их в прения о предметах веры. На востоке воспрещали это Феодосий Великий и Аркадий арианам и евномианам⁴⁸, и всем вообще еретикам⁴⁹; император Феодосий Младший и Маркиан несторианам и евтихианам⁵⁰; на западе император Гонорий донатистам⁵¹. Император Феодосий Великий повелел даже отбирать у еретиков дома, в которых они, в городах или деревнях, собираются для преподавания своего лжеучения⁵².

3) Под угрозой строгих наказаний воспрещено было всем православным, равно как и еретикам, списывать, иметь и читать еретические книги, поскольку, с помощью сих книг, заблуждения еретические, и без устного преподавания, сами собою могли постоянно поддерживаться в сектах и переходить из рода в род. Императоры повелевали отбирать их у всех и истреблять. Первый повелел истреблять книги еретические Константин Великий. После собора Никейского он приказал немедленно предать огню все, какие найдутся⁵³, сочинения Ариевы, «дабы таким образом нечестивое учение сего еретика не только исчезало, но и не воспоминалось»⁵⁴. Впоследствии Константин повелел отыскивать и истреблять книги и прочих еретиков, какие существовали тогда в империи⁵⁵. Аркадий повелел со всем тщанием отыскивать и предавать огню книги евномиан и монтанистов⁵⁶. Феодосий Младший после собора Ефесского писал: «никто да не смеет иметь, или читать, или списывать нечестивый книги Hecтopиeвы, написанные против православной веры и определений предстоятелей святейшего собора, бывшего в Эфесе»⁵⁷. Император Маркиан воспрещал писать что либо, или иметь, списывать и распространять книги, написанные кем либо против Халкедонского собора⁵⁸. Юстиниан Великий повелел предать огню сочинения Севера Антиохийского, бывшего главой ереси евтихиевой в его время⁵⁹, и все книги манихеев⁶⁰.

4) Императоры предписывали отбирать у всех еретиков и раскольников места молитвенных собраний, которые когда-либо и каким-либо образом были присвоены ими от православной Церкви, как то: при первом отпадении от Церкви, или впоследствии обманом, подкупом, насилием. или повелением государей, благоприятствовавших им, и т. п. Константин Великий возвратил Церкви православной храмы, которыми незаконно владели донатисты⁶¹ и новатиане⁶². Последующие императоры этою именно мерой начинали свои действия против еретиков; император Феодосий Младший подтвердил ее окончательно⁶³.

5) Правительство воспрещало еретикам и раскольникам богослужебные собрания и действия; но не против всех еретиков, и даже против одних и тех же еретиков не во все времена, действовало с одинаковою строгостью. «Не все еретики, – прямо говорит император Феодосий Младший в одном из своих законов, – должны быть преследуемы с одною и тою же строгостью»⁶⁴. Основанием такого образа действования было то, что 1) не все еретические лжеучения были равно злочестивы; 2) то, что не все еретики, и одни и те же не во все времена, были одинаково сильны и опасны для Церкви.

Так раскольникам новатианам и савватианам⁶⁵ вначале даже вовсе не было воспрещаемо отправление богослужебных действий, но только постановляемы были некоторые ограничения относительно мест их религиозных собраний. Константин Великий дозволил новатианам без опасения владеть церквами, которые были устроены ими самими, после отпадения от православной Церкви: но при этом повелел тщательно наблюдать, чтобы раскольники не дерзали присвоить себе тех церквей, которыми владели еще до своего отпадения и которые должны были остаться во владении православных⁶⁶. Впоследствии Феодосий Младший воспретил новатианам и савватианам строить новые церкви и возобновлять приходившие в ветхость⁶⁷. –Гораздо строже действовало правительство против донатистов. На них смотрело оно так же, как и на еретиков: потому что они учили, будто Церковь всюду погибла на земле, кроме их секты, и на сем основании перекрещивали совращенных ими православных, – отвергая крещение церковное, как недействительное. Константин Великий повелел отобрать у донатистов все места их молитвенных собраний⁶⁸. Тоже предписывали Грациан и Гонорий, строго воспрещая раскольникам, где бы то ни было, устроять свои церковные собрания. Гонорий, действовавший против них с неутомимою ревностью, много раз подтверждал это запрещение в продолжение своего царствования⁶⁹.

Что касается до еретиков, то, в отношении к свободе богослужения, от прочих должно отличить ариан, македониан и аполинаристов. Им Феодоcий Великий и Аркадий совершенно воспрещали отправлять свое богослужение и устроять для сего, где бы то ни было⁷⁰ и какие бы то ни было места⁷¹; а епископам их поставлять новых епископов и клириков, и даже носить эти имена⁷². Основание, почему Феодосий Великий действовал с такою строгостью против сих еретиков, заключалось в том, что при вступлении его на престол они были крайне опасны для Церкви. Но Феодосий Младший умерил строгость своих предшественников. Он только воспретил упомянутым еретикам иметь свои церкви в каких-либо городах⁷³. Причины такого ослабления строгости должно искать в том, что в царствование Феодосия Младшего ереси ярианская, македонианская и аполлинарианская, близкие тогда к совершенному падению, перестали грозить опасностью Церкви православной.

Все прочие еретики, без всякого послабления, были лишены свободы отправлять свое богослужение, где бы то ни было.

Это были:

а) валентиниане, маркониты, ворвориане, монтанисты, павлиане, манихеи, фотиниане, мессалиане и авдиане.

Константин Великий издал такое повеление против тех из перечисленных здесь еретиков, которые существовали в его время⁷⁴, в конце своего царствования. Он писал к еретикам: «поскольку гибельное ваше нечестие долее терпимо быть не может: то мы повелеваем законом, чтобы впредь никто из вас не смел делать собраний. Поэтому и все ваши дома, в которых вы устрояете свои собрания, приказано разрушить; ибо наша заботливость касательно сего предмета требует того, чтобы не только в общественных, но и в частных, домах не было скопищ вашего суеверного безумия. Гораздо лучше, – продолжает государь, – сделают те, которые обратятся к правой и чистой вере, вступят в кафолическую Церковь, приобщаться ее святости и чрез то в состоянии будут достигнуть истины. Итак, в благополучное наше время, да уничтожится это обольщение развращенного вашего ума, – разумею нечестивое и гибельное разномыслие еретиков и раскольников; ибо благоденствие, которым мы, по милости Божией, наслаждаемся, требует, чтобы живущие благими надеждами обращались от всякого беспорядочного заблуждения на стезю правую, от тьмы – к свету, от суетности – к истине, от смерти – к спасению. А так как для сего нужно сильное средство то мы, как сказано, повелели все убежища вашего суеверия, то есть молитвенные дома всех еретиков, если только можно назвать их молитвенными, отобрать без сопротивления и немедленно передать кафолической Церкви, прочие же места отписать в государственную казну, чтобы на последующее время не оставалось вам никакой возможности собираться. Итак, – заключает государь, – с настоящего дня беззаконные ваши общины да не дерзают делать собрания ни в каком месте, ни в общественном, ни в частном»⁷⁵. На остальных из перечисленных выше еретиков тоже воспрещение распространили императоры Грациан и Феодосий Великий⁷⁶.

б)      Евномиане. Евномиане были отрасль ариан; но они отличались от ариан особенным нечестием, так что, по свидетельству св. Амвросия⁷⁷, сами ариaнe гнушались ими. Ревность православных государей против них возбуждало особенно то, что они совращаемых ими православных дерзали осквернять перекрещиванием⁷⁸. По таким побуждениям им воспрещали иметь свои богослужебные собрания Феодосий Великий, Аркадий⁷⁹ и Феодосий Младший⁸⁰.

в) Несториане и евтихиане. Несторианам воспретил всякие молитвенные собрания Феодосий Младший, после осуждения Нестория на вселенском соборе Эфесском⁸¹; евтихианам император Маркиан после осуждения Евтихия на соборе Халкидонском⁸². Против тех и других еретиков подтверждали это воспрещение императоры: Лев 1-й⁸³ и в особенности Юстиниан Великий⁸⁴.

Обращаемся к последнему средству, которое употребляли православные императоры против еретиков, упорных в своем нечестии и своей вражде на Церковь, т. е. к различным наказаниям.

Прежде всего надлежит заметить, что не против всех еретических сект и не против всех принадлежавших к ним лиц были постановляемы одни и те же наказания. Секты более других нечестивые и более других опасные для Церкви упорством и фанатизмом своих вождей и последователей, были преследуемы с большею строгостью, чем другие. Это были: секта манихейская, нечестивейшая из всех⁸⁵, потом секты монтанистов, евномиан и донатистов. Из лиц, принадлежавших к той или другой секте, после ересеначальников и их сообщников, с особенною строгостью были преследуемы те, кои усиливались распространять заблуждения еретические, или поддерживать секту. Здесь разумеются прежде всего епископы, клирики и учители еретические, далее – все вообще совратители, наконец владельцы и распространители еретических книг.

Во вторых, надлежит заметить, что наказания не всегда приводимы были в исполнение с такой строгостью, с какой были предписываемы. Так о Феодосие Великом Созомен прямо говорит: «к законам (данным против еретиков, после Константинопольского собора 383 г.) он присовокупил и тяжкие наказания, не приводя однако же их в исполнение, потому что хотел не наказывать подданных, а только привести их в страх, чтобы они одинаково с ним мыслили о Боге»⁸⁶. Можем предполагать, что таким же образом поступали и другие императоры, когда это было можно без ущерба для прав и пользы Церкви. Собственною целью, с которой они налагали на еретиков гражданские наказания, и с которой иногда просили об этом государей и православные пастыри⁸⁷, было не подвергать еретиков тяжести сих наказаний, а страхом удерживать их от различных воспрещенных действий и побудить к воссоединению с Церковью.

Наказания, которым гражданское правительство подвергало разные лица и целые секты, могут быть изложены в следующем порядке:

1) Удаление из столиц, а иногда и из других городов империи.

Этому наказанию прежде всего подвергались епископы, клирики и учители еретические. Феодоcий Великий, в начале своего царствования, издав повеление, которым воспрещалось всем еретикам устроять молитвенные и всякие другие собрания, когда узнал о нарушении еретиками такого повеления, положил изгнать всех епископов, клириков и учителей еретических из столицы и всех городов империи и обратил каждого в место его рождения, с воспрещением переходить с одного места на другое⁸⁸. Но изгоняемые еретики снова возвращались, или успевали укрываться тайно даже в самой столице. После Феодосия Аркадий, преемник его на востоке, неоднократно предписывал изгнать епископов и клириков всех еретических сект из столицы⁸⁹, а епископов, клириков и учителей сект упорнейших, именно Евномиевой и Монтановой, многократно повелевал изгнать решительно из всех городов империи⁹⁰. Из последующих государей, Юстиниан Великий воспрещал являться в столицу и другие значительные города епископам евтихианским⁹¹, которых изгнал он с престолов епископских, занятых ими в царствование государей, покровительствовавших их ереси.

Некоторые императоры изгоняли из городов и мирских последователей еретических сект. Феодосий Великий, повелев отобрать у всех еретиков места их молитвенных собраний, присовокупил, что если еретики покусятся при сем на мятежное нападение, то, по наказании за мятеж, должны быть изгнаны из самых городов⁹², и впоследствии действительно исполнил свою угрозу⁹³. Маркион повелел изгонять из Константинополя всех последователей Евтихиевых⁹⁴. Манихеи постоянно изгоняемы были из столиц и всех городов в обеих империях⁹⁵.

2) Удаление от почетной службы.

Феодосий Великий, Аркадий и Гoнopий всех вообще еретиков удаляли из придворной службы, и от управления областями (in scriniis, inter agentes in rebus, inter palatinos et in provinciae gubernatione)⁹⁶. «Кто не согласен с нами в вере, тот не может быть к нам близок ни в каком отношении, писал Гонорий⁹⁷. Император Иустин I прямо объявил относительно всех еретиков: «не хотим терпеть, чтобы кто-нибудь из еретиков носил какое-либо достоинство, и обладал поясом воинским или гражданским»⁹⁸.

Но, будучи лишаемы почетных должностей, еретики в то же время непременно были обязываемы к отправлению такой службы, которая, не пользуясь почетом, соединена была с особенными трудностями, или с обременительными повинностями по имуществам. Таковы были: военная служба в легионах, расположенных на границах империи, для защиты от набегов неприятельских, и гражданская служба куриальная⁹⁹.

Подобно сему поступали православные императоры и в частности относительно клириков еретических. Тогда как духовенство православное было освобождено от всех тяжких, или несовместных с сим званием, государственных повинностей и наделено различными преимуществами: клириков еретических императоры лишали сих преимуществ и нарочито обязывали к отправлению всех без исключения повинностей. Константин Великий относительно сего дал следующий закон: «преимущества, который даны из уважения к религии, должны быть на пользу только чтителям кафолического закона. Что же касается до еретиков и раскольников, то хотим, чтобы они не только были чужды сих преимуществ но и несли различные повинности»¹⁰⁰.

3) Денежная пеня.

Феодосий Великий повелел взимать по десяти фунтов золота с каждого из тех, кто дерзнет поставлять еретикам клириков, или кто примет на себя это служение, или, быв поставлен прежде, будет совершать какие-либо действия, относящиеся к сему служению¹⁰¹. Феодосий Младший присовокупил к сему, что если виновные будут отзываться бедностью, то взимать указанный штраф с целого общества клириков той секты, к которой они принадлежат¹⁰², и распространил этот закон на всех вообще совратителей и тех, кои дозволяли совращать себя¹⁰³. Император Иустин I-й повелел наказывать штрафом тридцать фунтов золота еретиков, которые каким-либо образом достигали недозволенных им государственных должностей¹⁰⁴.

Гонорий неоднократно подвергал денежному штрафу всех вообще последователей раскола Донатова. В один раз это было по прошению православных пастырей Церкви африканской. Они, между прочим, просили государя, чтобы восстановлен был закон Феодосия Великого о взыскании по десяти фунтов золота с еретиков рукополагающих и рукополагаемых¹⁰⁵.

4) Телесное наказание.

Возложив сейчас упомянутую денежную пеню на последователей раскола Донатова, принадлежащих к классу свободных граждан, Гонорий повелел крестьян отклонять от нечестивого учения учащенными ударами¹⁰⁶.

5) Лишение прав наследства и конфискование имущества в пользу казны.

Манихеи и евномиане первые подверглись этому наказанию при императоре Феодосии Великом. Лишив тех и других еретиков права законным образом получать, или оставлять наследство, за исключением лиц, принадлежащих к православной Церкви, или, по крайней мере, присоединяющихся к ней добровольно, и постановив, чтобы все такие имения, как выморочные, по смерти владельцев, были отбираемы в казну, император относительно манихеев постановил еще, что они должны быть лишены всех вообще прав, какие принадлежат другим подданным империи¹⁰⁷, как то права продавать, покупать, заключать договоры¹⁰⁸.

Император Гонорий распространил упомянутое наказание на монтанистов и донатистов¹⁰⁹, быв вынужден упорством одних и возмутительными неистовствами против православной Церкви других. Обуздать дерзость донатистов страхом подобного наказания, между прочим просили императора и епископы африканские, именно отцы собора Карфагенского, бывшего в 404 г., «дабы, – писали они, – по крайней мере, сим страхом от произведения расколов и от еретического безумия удержаны были отлагающие свое очищение и исправление при помышлении о вечном наказании»¹¹⁰. Наконец, Феодосий Младший, желая довершить истребление ересей, начатое и с успехом проведенное его предшественниками, Феодосием Великим и Аркадием, подверг закону о лишении прав наследства всех вообще еретиков, сохранявшихся еще до времени его царствования¹¹¹.

Лишая еретиков права оставлять и получать наследство , императоры в некоторых случаях повелевали отбирать у них имение, или угрожали сим, еще при жизни владельцев. Так, имения и дома еретиков-владельцев, которые давали у себя убежище еретическим епископам и клирикам и дозволяли устроять молитвенные собрания, были отбираемы в пользу казны, или церквей православных, или городовых обществ, немедленно по дознании о сем¹¹². Император Гонорий угрожал конфискованием имения всем донатистам. Феодосий Младший, постановив различные меры к искоренению ереси нecтopиeвой, повелел наказывать конфискованием имения всех ее последователей, в случае их упорства¹¹³.

6) Ссылка.

Сему наказанию подвергаемы были преимущественно ересеначальники с их главными сообщниками, и вожди ересей, т. е. епископы и клирики еретические. Прежде всех были осуждены на заточение вожди раскола Донатова императором Константином Великим. Государь сей, желая воссоединить раскольников с Церковью, от которой они отпали незадолго до него, созывал несколько Соборов (в Риме 313 г., в Арле 314 г.), и употреблял другие меры к примирению: но все было напрасно. Тогда, чтобы наказать виновных и упорных вождей раскола и избавить Церковь африканскую от новых смут, которые они могли произвести, Константин решился на указанную строгую меру¹¹⁴. Впоследствии они подвергаемы были тому же наказанию императорами Константом и Гонорием. Возвращенные из ссылки самим же Константином, донатисты начали совращать православных не только прельщением, но и прямо насилием, и простерли свои неистовства до того, что наполнили ужасом всю Африку. Чтобы удержать их, преемник Константинов, Констант сначала испытал кроткие меры, отправил в Африку двух своих сановников. Но когда мирным предложениям сих уполномоченных донатисты противопоставили открытый мятеж, тогда Констант, по примеру отца своего, повелел послать в ссылку виновников всех бедствий Церкви – предводителей раскола. Из этого изгнания они снова возвратились при Юлиане, и опять начали продолжать свои прежние дела. Закоснение во зле сделало их еще более упорными врагами мира, как это показали они своим поведением на соборе Карфагенском, и после него. Быв обличены и посрамлены, они не поспешили принести раскаяние, но только усилили свое ожесточение против Церкви. Посему император Гонорий предписал: «причетники, диаконы и зловреднейшие пресвитеры донатистов да будут удалены с земли африканской, которую они осквернили святотатственным обрядом (перекрещивания), и сосланы в заточение по одному, каждый в свою страну»¹¹⁵.

После вождей раскола Донатова, Константин Великий подверг ссылке Ария с его сообщниками. Император еще на co6opе Никейском объявил, что всякий противящийся догматам веры, как нарушитель божественных определений, будет наказан ссылкой¹¹⁶. Когда Арий и его единомышленники действительно воспротивились принять изложенные Собором догматы веры, Константин привел в исполнение свою угрозу. Сосланы были: сам Apий, низложенные епископы – Евсевий никомидийский, Феогнис никейский, Феопа мармарикский и Секунд птоломаидский; диакон александрийский Евзой, и еще некоторые из друзей Apия в Александрии¹¹⁷.

Феодосий Великий повелел отправить в ссылку Евномия, когда узнал, что этот ересеначальник учреждает со своими последователями церковные собрания, и, привлекая к себе толпы, совращает легковерных чтением своих сочинении¹¹⁸.

Император Аркадий, повелев изгнать епископов и клириков евномианских и монтанистских из всех городов, присовокупил, что если после того они и в деревнях будут привлекать к себе народ и учреждать недозволенные собрания, то подвергнутся заточению навсегда¹¹⁹. Закон этот дан был Аркадием через несколько дней после того, как возведен был на кафедру константинопольскую св. Златоуст, – и, как можно догадываться¹²⁰, по совету сего архипастыря.

Феодосий Младший послал в заточение Нестория с его главными сообщниками, после вселенского собора Ефесского¹²¹. Тот же император угрожал ссылкой всем предстоятелям раскола савватианского, в случай если они не перестанут праздновать пасху вместе с иудеями¹²².

Император Маркион сослал предводителей ереси евтихианской, как то: Диоскора александрийского, известного своими насилиями на соборище ефесском, Тимофея Елура, производившего в Александрии после Диоскора открытые возмущения, и с ними некоторых других¹²³, и угрожал лишением имущества и ссылкой всем епископам и клирикам упомянутой ереси, которые позволят себе рукополагать других епископов и клириков из своей секты, равно как и вновь рукополагаемых ими. Тем же наказанием Маркион угрожал вообще всякому, кто дерзнет писать что-либо против Халкидонского собора, или иметь, читать и списывать изданные против него сочинения¹²⁴.

Наконец, были подвергаемы ссылке те из еретиков, кои, собирая публично или тайно толпы народа, дерзали производить прения о догматах веры. Это наказание постановил Феодосий Великий, и подтверждали Гонорий¹²⁵ и Маркиан¹²⁶. Такая строгость была необходима по тем смутам, какие происходили не только в Церкви, но и в государстве от сих прений. Св. Григорий Богослов и св. Григорий Нисский свидетельствуют, что страсть к богословским прениям была одною из господствующих болезней того времени во всех классах общества, и даже в простом народе¹²⁷.

Кроме отдельных лиц известной секты, иногда подвергаемы были ссылке и все последователи некоторых лжеучений, в начале еще малочисленные. Так поступил император Гонорий с последователями лжеучения Иовинианова, желая положить конец этой секте при самом ее появлении. Сослав ересеначальника на один из островов Адриатического моря (Боа в Далмации), император в тоже время приказал всех последователей его развести по одному на другие острова, «дабы, как сказано в указе, чрез такое рассеяние лиц прекратилось их суеверное соумышление»¹²⁸. Тот же император повелел лишать имений и отправлять в ссылку всех единомышленников Пелагия¹²⁹.

Наконец, 7) Изгнание из пределов империи и угроза смертной казнью.

Феодосий Великий и Иустин I-й, под угрозой смертной казни, повелевали изгонять из империи манихеев¹³⁰, и даже прямо угрожали им смертью¹³¹. Феодосий Великий вынужден был к такой строгости крайним упорством еретиков и нечестием их учения. Иустин возобновил закон Феодосиев потому, что незадолго до него манихеи снова умножились в империи восточной; они явились здесь из Италии, в следствие гонения, воздвигнутого на них там папой Львом Великим и императором Валентинианом III. Другие императоры угрожали смертной казнью тем лицам, кои, обратившись к Церкви из манихейства, снова отпадали в сию ересь, или, обратившись только притворно и по наружности, не переставали быть ее почитателями¹³².

Кроме манихеев, угрозой смертной казни правительство еще вооружалось против духовенства евномианского и монтанистского, за распространение им своей ереси и в изгнании¹³³, и также против евтихиан¹³⁴. В кодексе Юстиниановом объявлена смертная казнь вообще всем еретикам за нарушение постановленных против них законов¹³⁵.

Таковы были меры, которые употребляли императоры греко-римские в IV, V и VI веках против еретиков, для ограждения Церкви православной от ересей.

Постановляя такие меры к ограждению православия и искоренению ересей и расколов, правительство грекоримское заботилось и о том, чтобы повеления его были соблюдаемы. Для сего, –

1) Императоры поручали православным пастырям нарочитое смотрение за еретиками и исполнителями законов против них. Так император Иустин, в заключение одного из своих законов против еретиков, писал: «поручаем заботливости блаженнейшего apxиепископа и патриарха сего славного града (Константинополя) и святейших епископов других городов, занимающих кафедры как патриархов, так и митрополитов, и всем низшим (minoribus) надзирать, соблюдается ли ненарушимо, что постановлено нами, и доносить нам, дабы могли мы, если будет нужно, преследовать с большей строгостью тех, кои пренебрегают сии постановления о православной вере»¹³⁶.

2) Императоры предоставляли право всем вообще православным совокупным участием останавливать противозаконные действия еретиков, и даже вменяли в обязанность, под угрозой наказаний, изгонять или представлять к суду еретиков, укрывающихся от преследования законов¹³⁷. Так Феодосий Великий, воспретив всем еретикам устроять собрания, дозволил всем православным изгонять нарушителей сего постановления¹³⁸. Гонорий в законе против последователей Пелагиевых угрожал одинаковым с еретиками наказанием тем лицам, которые, зная их тайные убежища, не изгоняют их оттуда, или не доносят судьям¹³⁹.

3) Поставляли особых сыщиков (inquisitores), которые бы еретиков, виновных в нарушении законов, или укрывавшихся от строгости их, отыскивали и представляли суду¹⁴⁰.

Наконец 4) подвергали различным наказаниям виновных в покровительстве и потворстве еретикам; именно –

а) государственных чиновников. Они подвергались наказаниям, когда дозволяли еретикам какие-либо воспрещенные действия, или утаивали о сих действиях; когда незаконно принимали еретиков, или содействовали им в поступлении на государственную службу; когда оказывали им какую бы то ни было помощь. Высшим государственным чиновникам законы угрожали денежным штрафом¹⁴¹, и лишением мест¹⁴²; низшим (officiales) также денежным штрафом¹⁴³, телесным наказанием и ссылкой¹⁴⁴, и наконец, даже смертной казнью¹⁴⁵; городским куриалам, кроме денежного штрафа¹⁴⁶, угрожало лишение имения и ссылка¹⁴⁷.

б) Частные лица. Они подвергаемы были наказаниям, когда укрывали еретиков и дозволяли им у себя учреждать какие-либо собрания. Домовладельцы и землевладельцы, по дознании об их виновности, были лишаемы своих домов и имений¹⁴⁸, и кроме того подвергались иногда ссылке¹⁴⁹, арендаторы и управители частных и общественных домов и имений, если происходили из рабов, подвергались телесному наказанию¹⁵⁰ и ссылке¹⁵¹ в рудники¹⁵², а свободно-рожденные денежному штрафу¹⁵³, или, подобно рабам, телесному наказанию и ссылке¹⁵⁴.

Усилия благочестивых государей Греко-римской империи, с таким усердием действовавших в пользу Церкви против еретиков, не оставались бесплодны. Мы поступили бы несправедливо, если бы все успехи православия в борьбе с еретиками приписали одному покровительству сильных земли. Прежде всего и более всего Церковь обязана своим торжеством над врагами истины самой истине ее учения и усердия великих пастырей и учителей, которые с победоносным словом и неутомимой ревностью восставали на ее защиту, как скоро открывалась, откуда бы то ни было, опасность. Но тем не менее должно признать, что успехам православия содействовали своим участием и православные императоры. В этом уверяют нас свидетельства современных повествователей, и самая история.

Евсевий, приведши закон, данный Константином Великим в конце царствования против всех еретиков и раскольников, оставшихся от предшествующих времен¹⁵⁵, замечает о действии сего закона: «таким образом, по силе царского указа, темные ущелья иноверцев были разрушаемы, и звери, т. е. начальники их нечестия, обращались в бегство. А из числа тех, которые были обольщены ими, одни, страшась царской угрозы, до времени притворствовали и с подложными чувствованиями проникали в Церковь... Другие. напротив, как будто и с искренним расположением, переходили к надежде на лучшее. Последних предстоятели церквей тщательно различали, и тех, которые пытались проникнуть в Церковь под личиною притворства, далеко отгоняли, а других, делавших это с чистым намерением, долго испытывали и, достаточно уверившись, присоединяли к числу христиан, допускаемых к священным собраниям. Так поступали с бесчестными иноверцами. Тех же, которые не вносили сами никакого нечестия в учение веры, а только усилием других раскольников отторгнуты были от общества верующих, немедленно принимали в Церковь. Последние, как бы возвращаясь с чужой стороны в отечество целыми толпами, признавали Церковь своею матерью, и чем долее были в разлуке с нею, тем веселее и радостнее вступали в нее. Таким образом, члены общего тела, приходя в единение, сочетались в стройное целое, и собранная в самой себе вселенская Церковь Божия шла одна: на земле ни еретических ни раскольнических обществ нигде более не оставалось»¹⁵⁶.

Успех деятельности против еретиков со стороны императоров православных, последующих за Константином Великим, подтверждается историей. Первый после него возобновил строгие меры против еретиков на востоке Феодосий Великий. При вступлении его на престол господствовали в империи apиaнe; их владычество продолжалось почти полвека, ересь Apиeвa успела дать новые отрасли, т. е. ереси евномиеву и македониеву; кроме того явились еще лжеучения Фотино и Аполлинария. Наконец оставались еще из числа древних еретиков монтанисты и манихеи. Феодоcий решился употребить все усилия к достижению того, чтобы в империи была одна Церковь – Церковь православная, и одно согласное учение о богопочтении: и он столько успел в своих ycилиях, что если не сам видел, то ближайшим преемникам своим приготовил возможность видеть своих подданных действительно иcпoведyющими единое согласное учение. Под конец его царствования большая часть ересей представляли только слабые остатки своей прежней силы, и между ними в особенности доведена была до такого состояния ересь арианская. Упорство еретиков было велико, но оно сокрушилось о непоколебимую твердость государя, содействовавшего Церкви с неослабною ревностью. Преемники Феодосия на восток, Аркадий и Феодосий Младший, действуя против еретиков с такою же ревностью и твердостью, как и он, успели довершить дело его и достигли того, что все упомянутые нами ереси пали окончательно. После них все лжеучения четвертого века сделались едва заметны и совершенно перестали быть опасны для мира Церкви; своею незначительностью Oни перестали нарушать единство Церкви.

Принесли великую пользу усилия императоров и Церкви западной. Мерами Грациана и Феодосия Великого на западе положен был предел успехам apиaнствa; при содействии императора Гoнopия нанесен был решительный удар расколу донатистов; его же мерами потрясена и окончательно ослаблена была ересь монтанистов и искоренена ересь Иовинианова; а мерами его и Валентиниана III были рассеяны последователи Пелагиевы и манихеи.

Приведем здесь еще одно современное свидетельство о том, как полезна была для Церкви деятельность православных государей против еретиков. Свидетельство это заимствует у бл. Августина. В письме своем¹⁵⁷ к одному епископу раскола Донатова (Винкентию) он с одной стороны показывает те препятствия успеху в борьбе, против которых или недостаточны, или вовсе недействительны были одни средства духовные, какими могут располагать пастыри Церкви, а с другой стороны упоминает и о тех плодах, которыми сопровождались меры государей против еретиков. Весьма важно для нас слышать мнение такого пастыря, который столько времени посвятил борьбе с разными лжеучителями, и имел довольно опытности в делах такого рода. На соборе Карфагенском 404 г. рассуждали о необходимости обратиться за помощью к императору, чтобы облегчить переход в Церковь обращающимся донатистам, которых еще удерживало от обращения опасение со стороны своих прежних единомышленников (циркумцеллионов)¹⁵⁸; положено было просить у императоров строгих распоряжений против упорных еретиков, для беспрепятственного привлечения в недра Церкви склонявшихся к миру. «Мое мнение, говорит блаж. Августин, первоначально были таково, что никого не должно принуждать к единению со Христом, что должно действовать словом, опровергать рассуждением, поражать силою убеждения, чтобы, в противном случае, открытых еретиков не обратить в православных только но наружности»¹⁵⁹. Но на Соборе мнение Августина встретило сильное противоречие. Старейшие и опытнейшие епископы убедили его мыслить иначе. «Такое мнение мое, – пишет он, – было опровергаемо не словами, но примерами. Прежде всего мне указали на мой отечественный город (Тагаст), которого жители прежде все принадлежали к расколу, но потом обратились к кафолическому единству, именно по страху императорских указов, и теперь столько гнушаются пагубной дерзости вашей (пишет он к донатисту), что как будто никогда не были причастны ей. Потом указали еще много городов поименно, в которых последовала такая же перемена, чтобы я видел, как справедливо к сему может быть отнесено написанное: даждь премудрому вину и премудрейший будет» (Притч. 9:9.).

Первым следствием такого убеждения было то, что сам Августин переменил свое прежнее мнение, и, присоединившись к прочим епископам, вместе с ними просил императоров о содействии православию против еретиков. После сего, он и другим старался доказать пользу такого действования для Церкви. «Мы сами знаем, – писал он в том же письме к Винкентию, – сколь много таких, которые уже убеждены были очевидностью истины и хотели быть православными, но, опасаясь оскорбления от своих прежних единоверцев, со дня на день откладывали исполнение намерения! Сколь много таких, которых удерживала не истина, которою вы никогда не могли одержать верха, но связывали тяжкие узы застарелого обычая, так что на них оправдывалось оное божественное слово: не накажется словесы раб жесток, аще бо и уразумеет, не послушает (Притч. 29:19.). Сколь много таких, которые потому считали истинною Церковью раскол Донатов, что безопасность сделала их ленивыми и небрежными к познанию истины. Сколь многим заграждали путь в Церковь речи клеветников. Сколь многие, полагая, что нет различия, в каком бы обществе кто ни был христианином, потому оставались в расколе Донатистовом, что там родились, и никто не принуждал их оставить его, и перейти в Церковь православную! – Всем этим людям страх законов, издавая которые цари служат Богу со страхом, столь был полезен, что ныне одни говорят: уже и сами хотели мы сделать это (т. е. обратиться), но благодарение тому, который дал нам случай сделать это тотчас, и пресек наше медление. Другие говорят: уже знали мы, что истина на стороне Церкви, но были удерживаемы какою-то привычкой: благодарение Богу, Который разорвал наши узы и ввел нас в узы мира. Иные говорят: не знали мы, что истина здесь, т. е. в Церкви, и не хотели знать ее, но возбудил нас к познанию ее страх: благодаpeние Богу, Который потряс леность нашу силой страха»¹⁶⁰. «О, если бы я мог показать тебе, – восклицает бл. Августин, – сколь многие стали искренними православными из самых циркумцеллионов; как они осуждают свою прежнюю жизнь и жалкое заблуждение, по которому думали, что все, что ни делали в упорной дерзости, делали для Церкви Божией, и однако же, – прибавляет он, – люди сии никогда не были бы приведены к раскаянию и исправлению, если бы узами упомянутых законов не были связаны, подобно беснующимся¹⁶¹. – Но положим, – продолжает он, – что некоторым законы государей не приносят пользы: неужели потому должно быть пренебрегаемо врачевание, что есть одержимые неизлечимою болезнью? О таковых написано: всуе поразих чада ваша, наказания не npияcme (Иер. 2:30). Но должно брать во внимание, как многочисленны те, о спасении коих радуемся. Ибо, – заключает бл. Августин, – если бы действовали против них одним страхом и не учили в то же время: это казалось бы несправедливым угнетением. С другой стороны, если бы и вразумляли, но не действовали страхом: то огрубевшиe в устаревших привычках не охотно подвиглись бы на путь спасения. Когда же к полезному страху присоединяется спасительное наставление, чтобы не только свет истины разгонял тьму заблуждений но и сила страха разрывала узы худого обычая, тогда, как сказал я, радуемся о спасении многих»¹⁶².

В V веке возникли два новые лжеучения: несторианское и евтихианское. Императоры действовали и против них своими мерами, но не с прежним успехом. Причиной сего было с одной стороны то, что после двух православных государей, действовавших против этих еретиков, именно после Феодосия Младшего и Маркиана, восходили на престол империи три государя (Зенон, Василиск, Анacтacий), которые не только уничтожили все плоды их усилий, по и употребили все старание, чтобы сделать зло неисправимым, которые давали еретикам или совершенную свободу, или даже прямо господство над православием. С другой стороны причину малоуспешности должно искать в том, что одни из сих еретиков, именно несториане, успели найти себе убежище от строгости государей православных во враждовавшей с империей Персии; а провинции, в которых особенно многочисленны были другие, т. е. евтихиане, скоро отняты были калифами арабскими. Наконец не должно забыть и того, что в самой Церкви православной не было тогда таких непреоборимых защитников православия, каковы были святые Афанасий, Василий, Григорий, усилия которых, предшествуя мерам государей, могли бы увенчать последние успехом.

Этим оканчиваем наше обозрение деятельности православных императоров греко-римских против еретиков. Из всего сказанного видно: а) что сии государи содействовать Церкви в борьбе с еретиками и раскольниками почитали одной из своих главных и существенных обязанностей; б) что они содействовали Церкви в сей борьбе всеми способами и с неослабною ревностью, и в) что своим содействием они принесли Церкви значительную пользу.