Никон, шестой Патриарх Всероссийский

Никон, шестой Патриарх Всероссийский, родился в Мае месяце 1605 года, близ Нижнего Новгорода в деревне Вельеманове от простонародных родителей и при крещении наименован был Никитою. Вскоре по рождении лишился он матери; а когда отец его вступил во второй брак, то его взяла на воспитание одна сторонняя женщина. По приспеянии в отроческие лета отдан он был в научение грамоте и скоро обучился. Но, живши потом в доме родительском, начал было забывать все изученное; однако ж, чувствуя в себе природную охоту к чтению, вступил в Монастырь Преподобного Макария Желтоводского и там, приставши к одному благочестивому Монаху, упражнялся в Церковных и Монастырских Службах, а с тех самых пор получил склонность к Церковному званию. Хотя отец вызвал было его из Монастыря в дом свой, а по смерти его родственники уговорили его вступить и в брак, но он не остался в мирском состоянии, а, сыскав в одном Приходе праздное Причетническое место, пристал к оному и после вскоре к тому же Приходу произведен был во Священника, а через несколько времени с чином сим перешел в Москву. Проживши 10 лет в супружестве и чувствуя в себе склонность к Монашескому житию, он согласился с супругой своею разлучиться и по желанию ее определил ее в Московский Алексеевский женский Монастырь, а сам отошел на Бело-Море близ Соловецкого Острова в Анзерский Скит, дабы подвергнуть себя самому строжайшему Монашескому житию Скитскому. Там Начальник и основатель сего Скита, Преп. Елеазар, постриг его в Монашество и наименовал Никоном.

Проведши несколько лет в сем месте и потом по некоторому неудовольствию принужден быв оставить оное, перешел он в Белозерскую Кожеозерскую Пустынь и там по кончине Настоятеля избран был Братией во Игумена, и посвящен в сей чин по прощению их Афеонием, Митрополитом Новгородским, в 1643 году. Через 3 года после сего для Монастырских нужд в 1646 году случилось ему быть в Москве и предстать Царю Алексею Михайловичу, который, заметив в нем великий ум, природный дар слова и строгую добродетельную жизнь, повелел посвятить его в Архимандрита Московского Новоспасского Монастыря. С сих пор открылось славное поприще дарованиям его. Он украсил Новоспасский Монастырь великолепно, и сам Царь охотно подаяниями своими в том споспешествовал ему; а дабы чаще иметь случай видеть его и пользоваться его беседой, повелел он ему в каждый Пяток приезжать к Заутрене в Придворную Церковь. Никон часто употреблял сии случаи к защищению обидимых, вдов и сирот, представляя их нужды Государю, которому столько угодны показались таковые ходатайства, что он препоручил даже ему принимать от всех нуждающихся челобитные и представлять к себе. От сего Никон прославился по всей Столице, и многие, приходя к нему в Монастырь, а иные, сретая его на пути во Дворец, подавали ему просьбы, которые Государь после Заутрени, не выходя из Церкви, выслушивал и, приказывая надписывать на них милостивые Указы, возвращал Никону.

Чрез три года Настоятельства своего в Новоспасском Монастыре он посвящен был в 1648 году Митрополитом в Новгород. Доверенность Царская сопровождала его и в сию Паству. Ему препоручено было иметь надзирание и над Гражданскими Начальниками Новгородскими, дабы они обид, налогов и утеснения никому не делали. Дана ему власть входить в темницы и, смотря по винам и покаянию, освобождать узников, а особенно содержимых неправедно. Никон учредил при своем Митрополичьем доме еженедельное по Воскресеньям деньгами и ежедневное хлебом подаяние милостыни, а во время случившегося в Новгороде голода каждый день человек по 100, 200, 300 и более кормил и устроил в городе 4 богадельни для убогих, престарелых и сирот, коим испросил у Государя пропитание, и сам часто навещал как эти, так и старые богадельни и темницы. Государь вел с ним частую переписку и в каждую зиму приглашал его в Москву, откуда он всегда возвращался с новыми знаками Царского благоволения и доверенности. Из современников его в России не сыскивалось Иерарха, которого бы можно было предпочесть ему в даровании, добродетелях и в Пастырском попечении о порядках Церковных. Он строго начал истреблять укоренившийся в Церквах обычай читать и петь поспешно и вместе во многие голоса; уставил чтение в один только голос; завел Греческое, Киевское и певческое партесное пение; ввел великолепие в Священных одеяниях и утварях; приучал к опрятности Священно церковнослужителей; службу совершал с отличным благоговением; в Праздники при совершении Литургии сам всегда проповедовал Поучения, которые охотно слушать стекались многие даже из дальних Приходов и часто внимали со слезами. Государь, слыша о всем том, радовался, и когда Никон приезжал из Новгорода в Москву, то всегда приглашаем был на Священнослужение ко Двору, но Патриарху Иосифу неприятными казались все эти новизны.

В 1650 году при возмущении Новогородцев, старавшихся убить даже своего Воеводу, Боярина Князя Федора Андреевича Хилкова, Никон укротил сей бунт и, хотя сам бит был мятежниками, однако ж спас жизнь Воеводе. В 1652 году Государь посылал его в Соловецкий Монастырь для пренесения в Москву Мощей Св. Филиппа, Митрополита Московского, которые он и принес, и в том же году, по кончине Патриарха Иосифа, возведен был Июля 25 на Патриаршество. По вступлении в это звание, он немедленно ввел в Московские Церкви все то благолепие и благочиние, которое начал вводить в Новгороде; старался поставить в уважение Священный Чин, а развратных из Духовенства обуздывал всеми строгостями; наконец приступил к исправлению и соглашению с Греческими Церковных наших книг и для сего созывал в 1654 и 1655 гг. Соборы, а также пекся о переводе на Славенорусский язык многих Церковных и Гражданских полезных сочинений. Государь продолжал оказывать ему отличную доверенность и благоволение, и когда отправлялся в Военные Походы, то препоручал ему в охранение свою Царскую Фамилию, которую Никон во время сих Походов собладал бдительнее всех и при бывшей двукратно в Москве 1653 и 1654 гг. моровой язве вывозил из Столицы по Монастырям и другим городам для сбережения; ставил везде от зараженных крепкие заставы, устроил новые дороги и очищал зараженный воздух зажиганием огней. Государь, возвратясь из Походов, изъявил ему живейшую признательность за его усердие; и согласие между ими казалось непоколебимо. Он воспринимал у Царя и детей его в Крещении. В 1654 году начал он строить близ Москвы в 40 верстах Воскресенский Монастырь, который сам Царь, бывши на освящении первой Соборной Церкви в 1657 г., за красоту здания и местоположения наименовал Иерусалимом. Никон по сему названию вознамерился потом устроить в нем Соборную Церковь по подобию Иерусалимской и для снятия с этой модели отправил в Палестину Иеромонаха Арсения Суханова.

Между тем, для ближайшего надзора за тамошними постройками, проводил он там и большую часть времени. Но сии-то отлучки из Столицы подали случай врагам его смутить против его сердце Государево. Открылись какие-то неудовольствия сперва со стороны Царя, который начал отказывать ему в свиданиях и не выходил к Церковным Патриаршим Служениям в Собор. Никон смотрел на это с огорчением, и когда Государь во время нашествия Крымских Татар предлагал ему для безопасности переехать в Колязин Монастырь, то он, отказавшись от предложения сего, просил себе дозволения поехать в ново построенные им самим Монастыри Валдайский Иверский и Беломорский Крестный, где и пробыл долго. По возвращении своем в 1658 г., он заметил еще большее охлаждение к себе Государя и опять с огорчением прямо из Успенского Патриаршего Собора, удаляясь на Подворье, уехал в Воскресенский свой Монастырь. С тех пор взаимное смущение и несогласие время от времени умножалось и Государь по представлению некоторых Духовных в 1660 году созвал Собор для суждения его и избрания нового Патриарха. Но Собор объявил, что без Восточных Патриархов он не может приступить к сему. Однакож, несмотря на это, Царь с тех пор препоручил уже все Патриаршие дела Крутицкому Митрополиту Питириму, который, конечно, с воли Царской, перестал и в Ектениях при Служении поминать Никона.

После сего Царь Алексей Михайлович долго оставался в нерешимости. Но враги Никона не переставали искать средств к низложению его. В самое то время прибыл в Москву один из Греции выходец, бывший Газский Митрополит, Паисий Лигарид, человек ученый и сведущий в обрядах дел Восточных Церквей. (См. о нем статью под его именем.) Он, принят будучи милостиво Государем и Боярами, пристал к стороне Никоновых противников, которые и употребили его орудием для нападения своего на Патриарха сего и для убеждения Царя кончить посредством Восточных Патриархов начатый в 1660 году суд над ним. Паисий сперва ответами на данные ему от Боярина Симеона Лукьяновича Стрешнева вопросы, о коих ниже сказано будет, раздражил и вывел из терпения Никона; а потом, радуя как бы о чести Царской, в 1663 году Июня 7 в самый день Пятидесятницы подал Государю на Латинском языке письмо, в котором, описывая сиротство Российской Церкви без Патриарха, коего отлучку народные слухи приписуют опасению покушений якобы на жизнь его, а от того рождаются, де, укоризны и клеветы на Царя, и на Бояр и проч., и присоветовал Царю скорее донести о всех поступках Никоновых Константинопольскому Патриарху и от него просить решения. А дабы донос о сем деле был тайнее, то предлагал написать и отправить оный к Патриарху прямо на Греческом языке, не делая перевода при Кабинете. Царь согласился на это, и общим советом положено послать не к одному уже, а ко всем Восточным Патриархам Вопросы о Царской и Патриаршей, или Архиерейской власти, взяв материю к тому из поступков Никоновых, но не упоминая ни словом о его имени, дабы рассмотрение и решение Восточных Патриархов тем беспристрастнее казалось, и дабы, основываясь уже на сем их решении, можно было Собору Российской Церкви самому собою осудить Никона.

Таковых 25 вопросов написано было на Греческом языке Паисием и в том же 1663 году отправлено на Восток с Греком Дьяконом Мелетием, коему даны были сверх того ко всем Патриархам особые жалобные на Никона Грамоты с тайным наставлением, изъяснить им подробные вины Никоновы и требовать в Патриарших ответах ближайшего применения к оным. Сходно с намерением сим на все 25 Вопросов пространные ответы, подписанные четырьмя Патриархами: Константинопольским, Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским, и многими Митрополитами и Чиновниками Патриаршими, присланы были в том же году в Москву. Но Иерусалимский Патриарх Нектарий, хотя подписался под этими, однако, особой Грамотой от 20 Марта 1664 г. отозвался к Царю Алексею Михайловичу, что он ни в его Царской к себе Грамоте не нашел, ни от Мелетия не слыхал достаточных причин к обвинению Никона; и потому просил Царя кончить это дело примирением, не слушать возмутителей Церковной тишины, а особенно смутников из Духовных и вызвать его на Патриаршество. Другую увещательную Грамоту прислал он и к Никону. Однако все это было тщетно. Раздраженный Никон не признавал себя виновным и не хотел применить к себе Ответов Восточных Патриархов. Посему Царь, не предвидя конца сей распри, послал паки звать уже самих Патриархов Восточных в Москву на Собор. Наипаче Митрополит Паисий, оскорбленный Никоном и лично и в письменных его Возражениях, настоял убеждениями к скорейшему окончанию дела сего. Два Восточных Патриарха, Константинопольский и Иерусалимский, отговариваясь опасением Турок, отказались от приезда в Москву, а прибыли только Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий 1667 года в Ноябре и именем всех Патриархов, вместе с Российским Духовенством, открыли Соборный Суд над Никоном. На сем Суде на трех заседаниях Никон Декабря 12 того же 1667 года обвинен, лишен Патриаршества и сослан в Чине простого Монаха на заточение в Белозерский Ферапонтов Монастырь, где и пребывал до кончины Царя Алексея Михайловича, а потом в 1676 г., по Указу Патриарха Иоакима, оттуда переведен был в Белозерский Большой Кириллов Монастырь; наконец, по прошению Братии Воскресенского Монастыря, Царь Феодор Алексеевич в 1680 году повелел возвратить его в сию Обитель, но Никон, сделавшись тяжко болен, до получения еще Указа принял Схиму и, хотя по повелению отправился, однакож на пути в Ярославль 1681 года Августа 17 скончался, будучи 75 лет от рождения своего. Тело его довезено до Воскресенского Монастыря и там погребено Августа 26, в присутствии самого Государя, Корнилием, Митрополитом Новгородским, с воспоминанием усопшего Патриархом. А Патриарх Иоаким быть на его погребении отказался, извиняясь, что без разрешения Восточных Патриархов он не может отпевать его, как Патриарха. После того немедленно Государь послал к Восточным Патриархам нарочного с собственноручным к ним письмом и от них исходатайствовал усопшему разрешение и сопричисление паки к Российским Патриархам. Но разрешительные их Грамоты получены уже по кончине Государя в 1683 году.

Обстоятельное описание всей жизни сего Патриарха сочинил один живший при нем Клирик Иван Шушерин, но, кажется, многого и писать не смел. Ибо и он подвержен был истязанию и жил 10 лет в заточении, как сам о себе пишет. Это Жизнеописание издано со списка Иверского Монастыря О.П. Козодавлевым (бывшим наконец Министром Внутренних дел) 1784 г. в С.-Петербурге, под названием Житие Святейшего Патриарха Никона. Вторично напечатано оно в С.-Петербурге в 1817 г. Миллер, еще прежде того, в 5-й части своего Немецкого Собрания Русской Истории, печатанного в С.-Петербурге, издал краткую выписку из сей же книги; а Иог. Бакмейстер сделал из ней же достаточнейшее и беспристрастное сокращение на Немецком языке и напечатал в Риге 1788 г., с присовокуплением двух Прибавлений, из коих 1-е содержит Историю о поправлении Славянских книг Церковных, бывшем во время Никоново, а 2-е – дополнительные известия о причинах падения сего Патриарха, почерпнутые из его же книги Возражений и других известий. В Москве в 1826 г. издано еще Краткое Начертание Жизни и Деяний сего Патриарха.

Какие были первоначальные причины взаимного неудовольствия между Царем Алексеем Михайловичем и Патриархом Никоном, о том не только новейшие Историки различно думают, но и современники отзываются незнанием. Если верить одному иностранцу, Барону Майербергу, который был от Римского Императора Леопольда к Царю Алексею Михайловичу Посланником, жил в Москве с 25 Мая 1661 г. по 6 Мая 1662 г., т.е. в самое время неудовольствий между Царем и Патриархом, разумел по-русски и перевел даже Уложение Царя Алексея Михайловича на Латинский язык, то вот как говорит он о Никоновых обстоятельствах: «Патриарх Никон, бывши любезнейшим Царю, казался всемощным у него, но, низринут будучи судьбой Придворной жизни, 6 лет уже за 40 верст от Москвы в Монастыре, им самим построенном, Иерусалим именуемом, сокрывшись, живет в упадке без всякой надежды восстановления, не теряя однако ж бодрого духа. О падении его разные говорят различно. Правдоподобнее приписывают сие чрезмерной охоте его к новостям и опрометчивому его присоветованию завести России войну с Поляками и Шведами⁴⁷; а также тому, что для искоренения невежества открыл он в Москве Училища языков Латинского и Греческого, велел снять с западных стен в Церквах от частных людей ставившиеся Иконы, дабы молящиеся не стояли к ним задом; жестоко укорял оба пола за частые по Турецкому обыкновению омовения. Сим самым у недоверчивых и привязанных к старинным обыкновениям Россиян подпал он подозрению в перемене якобы и Догматов. За то у всех он в ненависти, и все вообще желают ему заточения, так что никого не имеет он себе заступником у Царя, коего сердце отдалила от него еще и Царица, издавна его ненавидящая и тесть Царский, по некоторым своим причинам ему неприязненный. А добрый (Царь) Алексей от сих любимцев своих и других первостатейных Министров так осажден, что никому нет до него доступа. Даже вопли утесненных, нужды Государства и неудачи Войск или вовсе от него утаиваются, или прикрываются приличными намерениям их видами.» (Liberi Baronis de Mayerberg Iter in Moscoviam. pag. 87. – Вольного барона фон Майерберга Путь в Московию, стр. 87, – лат.).

Миллер в вышеупомянутой статье, а ему последуя Левек и Леклерк в своих Российских Историях, утверждаясь на повествовании Майерберга, оправдывают или по крайней мере весьма извиняют Никона. Коке удаление его из Москвы в Воскресенский Монастырь почитает почти геройским поступком, а Шмидт, напротив того, не находит ему почти никакого извинения. Униат Кульчинский виною Никону поставляет то, что якобы он хотел и просил Царя объявить его «Папою» и уже приказал, де, сделать Папские Регалии. Но Великая Княжна Ирина Михайловна изъяснила де Царю, брату своему, что если он на сие согласится, то не может уже иметь вместе с Папою Столицы своей в Москве; а Морозов уверил, де, Царя, что Никон на сей конец приказал напечатать даровную Грамоту от Константина Великого, данную Папе Сильвестру на город Рим. «Никон, – продолжает Кульчинский, – после того передался к Римско-Католической Церкви, и чтоб не жить со Схизматиками, удалился в свой Воскресенский Монастырь. Чрез 4 года возвратился было опять в Москву; но поскольку не согласился на войну против Поляков, то по Имянному повелению отослан опять назад. Потом когда де Царь велел своему Духовенству судить его, то он послал апелляцию к Папе; а потому Царь принужден был дело сие для решения предложить Греческим Патриархам, которые его, яко Еретика, осудили и отослали в один на Волге находящийся Монастырь».

Если бы сия сказка была сколько-нибудь правдоподобна, то бы Собор, бывший на Никона, не преминул поставить сию вину в числе важнейших статей осуждения его. Напротив того ни слова о сем не сказано в Определении Соборном, и даже винили Никона, что сам он порицал Российскую Церковь, преклонившеюся якобы к Латинским Догматам, как ниже показано будет.

Другие иностранцы писали, якобы он противился разводу Царя Алексея Михайловича с первой супругой или, по крайней мере, по смерти ее второму его браку. Но в первом случае Царица была бы защитницею его, а не противницею, как говорит Майерберг; а последнее, то есть, смерть ее случилась уже в 1669 году, по заточении Никона. Третьи разглашали по чужим землям, якобы Никон подкуплен был большими деньгами от Польского Короля и возбудил Русский народ к бунту, который не иначе де мог быть усмирен, как пролитием крови многих тысяч людей. Но сего не подтверждают наши Историки, а бунт в Москве был от злоупотреблений Царского свояка, Боярина Морозова. Бакмейстер и по нем другие некоторые наши Писатели представляют началом тому анекдот, у Татищева в примечаниях на Судебник упоминаемый, что один дворянин, осужденный на смерть за убийство, прибегнул под защиту к Царскому Духовнику, который просил у Царя ему помилования. Но когда Царь отказал, то он ему воспретил причащение Св. Тайн. А когда Царь жаловался за сие на него Патриарху, то сей принял сторону Духовника. Но Татищев сам не выдает сего анекдота за первый повод раздора между Царем и Никоном. Тот же Бакмейстер и другие говорят еще, что поводом к тому было Уложение Царя Алексея Михайловича, в котором главою XIII установлен Монастырский Приказ для суждения всех Духовных, начиная от Митрополита до служителей, мирскими Судиями, Боярами; а Никон де весьма негодовал на сие Установление и доказывал, что Духовные должны быть судимы только Духовными. Но Уложение издано было еще в 1649 г. с утверждения Духовенства и Бояр, как в Предисловии к оному сказано, а Никон, бывший тогда только Митрополитом Новогородским и в особенной доверенности у Государя, при самом рассматривании сей книги на Соборе, до издания в свет, мог бы оспорить и даже по доверенности к себе Царской, мог бы остановить сие Постановление, если оно тогда ему не угодно было. По крайней мере, долго после того оно не мешало ему быть с Царем в тесном согласии; а ополчился он против сей книги уже в ожесточении своем после раздора с Царем и Боярами, сочинившими Уложение.

Много и других догадок и сущих басней о причинах сего раздора было разглашаемо по Европе даже современниками, и между прочим в Рижской Газете 1670 г. от 19 Ноября напечатано было, якобы Никон низложен за то, что позволил Лютеранам, Калвинистам и Папистам ходить в Русские Церкви; а сие-де у предков Русских почиталось за не Христианское дело, и что низверженный Никон, якобы собрав великое Войско, хочет уже за обесчещение себя идти войной на Царя. К сей сказке в той же Газете присовокуплены были в защиту Никона весьма обидные даже порицания Царю, который за оные чрез Посла своего домогался у Шведского Двора наказания сему Газетчику.

Самым вернейшим для нас Историческим свидетельством должно признать Соборное Определение. Но в сем Определении (по списку, в краткой Российской Церковной Истории Преосв. Митрополита Платона, часть 2, стр. 239, напечатанному) представлены только шесть причин, т.е. что он: 1) Патриаршеский дом в Москве оставив, переселился в Воскресенский Монастырь самовольно; 2) по причине его отлучки великое следствие заведено и от того многие пострадали; 3) досаждал Государю и в присутствии Собора и с самим Собором в прении был и ему не покорен; 4) некоторого Митрополита Газского, Игнатия (Паисия) Грека, называл Еретиком и мятежником; 5) некоторых Архиереев без Суда Соборного запрещал и из Епархий изгонял; 6) по отлучении от Патриаршеского Престола некоторых своих подчиненных наказывал строго, даже телесно. Вот все приписанные Никону вины, из коих однако ж в большей части он оправдывался.

В Соборных Извещениях, или Манифестах, изданных для народа (см. Древней Российск. Вивлиофики, издания 2-го, часть III и VII), примолвлено еще к оным, что: 1) он смутил Царство Русское, вмешиваясь в дела, неприличные Патриаршему достоинству и власти; 2) поводом к самовольному оставлению Патриаршего Престола взял одно только огорчение на некоего Царского Боярина, ударившего Патриаршего слугу и изгнавшего его от Стола Царского⁴⁸; 3) живучи в удалении от Патриаршего Престола, посвящал Духовных Чиновников (в свои же три Монастыря, отданные ему в непосредственное ведение от самого Царя); 4) строя Монастыри, называл их неприличными титлами и суетными именованиями, на примере Воскресенский Новым Иерусалимом, а некоторые места в нем Голгофою, Вифлеемом, Иорданом и Галилеею; (но имя Иерусалима дал оному сам Царь, бывши там на освящении первой Церкви и по сему прозваны там и все упомянутые места, как пишет Шушерин); 5) похищал разбойнически, и если бы, де, возможно было, то похитил бы третью часть Царствия! 6) оставив Престол, различными коварствами препятствовал, чтобы другого Патриарха на место его не поставляли; 7) проклинал в Неделю Православия некоторых Российских Архиереев без допросов и суда и одного в поругание именовал Анною, другого Каиафою, а двух Бояр, присланных к нему от Царя, Иродом и Пилатом; 8) Церковь Российскую оставил без Патриарха 8 лет с половиною, и от того многие соблазнились, и Раскольническое учение усилилось и распространилось; (а Никон доказывал, что он оставил Москву, а не Церковь и Патриарший Престол, и не выезжал из Епархии своей); 9) Павла, Епископа Коломенского (державшегося учения Раскольничьего), сам собою без Суда и Собора изверг Сана и предал телесному наказанию (который после и Соборне в 1667 г. был осужден и сослан на заточение в Палеостровский Монастырь), а также приказал бить без милости и увечить Духовника своего и многих Монахов и бельцов Воскресенского своего Монастыря, от чего иные померли; 10) писал к четырем Патриархам Восточным жалобные на Царя письма, именуя в оных его Латинствующим, мучителем, неправедным, и уподоблял его Иеровоаму и Иозии, а также Бояр и всю Российскую Церковь называл к Латинским Догматам преклонившеюся, потому только, что пришедший в Москву из Западных стран, бывший некогда Газским Митрополитом, Паисий Лигарид, принимаем был Боярами в совете на него (См. статью о Паисие Лигариде); 11) призван будучи на Собор пред Восточных Патриархов к ответу, не только ругался им и их толкованиям Правил Святых Соборов, но даже опорочивал всю Книгу Соборных Правил, ему показанную, называя оную Еретическою, за то только, что она напечатана в Западных Странах; 12) на Собор приехал (как и всегда Патриархи Российские из дому выезжали) с предносимым Крестом; на пути давал благословение народу и, в Соборную Палату вшедши за Крестом, читал Молитву Достойно есть и Отпуск.

В обоих сих Манифестах, как и в Соборном Определении, смешаны дела Никоновы, до раздора между им и Государем бывшие (в которых дотоле не винили его) с последовавшими за тем. Но беспристрастная История должна различить их. Современные Историки свидетельствуют, что он прежде не был столько строптив; но в последние уже годы нрав его совсем переменился. (См. Древ. Российск. Вивлиофику, изд. 2, часть XVIII, стр. 405).

Первоначальная причина Царского неудовольствия на него, может быть, навсегда останется неизвестною, и вероятно, должна сокрываться в давней зависти Бояр к Царской ему неограниченной доверенности и даже некоторой власти над ними; в огорчении Духовенства излишними его иногда строгостями; в открытом гонении бывших прежде в доверенности у Двора и у слабого Патриарха Иосифа поправщиков, или лучше сказать, развратников книг наших Церковных (см. статью о Патриархе Иосифе), кои все после сделались упорными Расколоучителями в Российской Церкви. Сверх сего поспешное введение разных Церковных новизн на место, хотя грубых, но давно уже укоренившихся предрассудков; насильное и скорое отбирание повсюду старопечатных книг и выдавание на место их новых, с жестокими наказаниями противникам; а наипаче недоброхотные противу него внушения от Бояр и Духовенства разлили повсюду сомнение и подозрение о его благонамеренности. Но народ, как видно из Шушеринова Жизнеописания его, большей частью привязан еще был к нему, так что во время осуждения и выпровождения его из Москвы в заточение, Двор боялся даже возмущения. На Соборе не все также Епископы равно согласны были на столь строгое осуждение его, и именно Черниговский Архиепископ Лазарь и Вологодский Симон уклонялись от того. Но все издали приготовлено уже было к низложению сего Патриарха врагами его.

Сам он при осуждении своем на Соборе при всех сказал Царю, что 9 лет приготовлялись к клеветам на него и к осуждению. Враги ему при Дворе были и до Патриаршества. Еще в бытность свою Новогородским Митрополитом, когда он послан был в Соловецкий Монастырь за Мощами Св. Митрополита Филиппа со властью главного Начальства над всею Свитою и Боярами, в оной находившимися, он с дороги жаловался письмом Государю, что Князь Хованский и прочие явно роптали на свое подчинение ему, оказывали грубое непослушание, бесчинствовали в пути, не наблюдали постов и молитв и проч., да и во время Патриаршества его Боярин Стрешнев прозвал свою собаку Никоном, – и проч. А посланные к нему от Царя в Воскресенский Монастырь Бояре всегда нарочно только грубили ему и досаждали. Многие даже Архиереи Российские вооружены были против его открыто, а особенно Митрополит Крутицкий Павел, Архиепископ Рязанский Иларион и Мефодий, Епископ Мстиславский, которые на Соборе оскорбляли даже его поносными словами, а второй не утерпел поднять на него и руку. Пока он жил в Воскресенском Монастыре, то некоторые владения, принадлежавшие Патриаршеской Кафедре, отбираемы были без его согласия; выходили прямо мимо его Царские Именные Указы, чего прежде не бывало, о поставлении Монастырских Властей Духовных и других Священно-Церковнослужителей, коим Грамоты выдаваемы были от Архиереев с прописанием, что они посвящены по Царскому Указу. Словом сказать, все клонили к раздражению его. Но не можно и его извинить в неограниченной вспыльчивости, особенно вдруг после открывшегося первого неудовольствия к нему Царского. С малою уступкой и покорностью кроткому и добросердечному своему Государю, только ему благодетельствовавшему во дни согласия и во время падения его даже до смерти своей, он удержал бы всю прежнюю к себе доверенность его и постыдил бы врагов своих; с меньшей строгостью и взыскательностью над подчиненными он бы привязал и их к себе; с терпеливою постепенностью в Церковных ново учреждениях он бы не сделался камнем соблазна для слабоумных и невежд, но, испортясь, так сказать, всегдашним к себе снисхождением и доверенностью Царскою, воскичась преимущественным над сверстниками умом и дарованиями своими, коим удивлялись в нем и самые иностранцы, предавшись влечению вспыльчивого своего сердца, выступив из благопристойных границ ревности о Церкви и о своем достоинстве, дав нескромную свободу своему языку, – он не мог избежать осуждения, и еще более заслужил оное самовольным упорством в назывании себя Патриархом, даже и по низложении в заточении своем. Так падают все великие люди, не удерживающие страстей своих, кои в них всегда бывают также великими!

Довольно сих обвинений Никону. Но с ним сбылось то, что обыкновенно бывает почти со всеми несчастными в Истории. Клевета приписала ему и такие вины, которых он не имел. Сие разумеется не об одних Раскольниках, по невежеству ругающихся памяти Никона и приписывающих ему до 60 вин, но и почтенные наши Историки иногда без справок и исследований винили его напрасно. Так, например, Татищев, а за ним и другие, вменяют ему неисправное издание Соборных и других разных Правил под именем Кормчей Книги, которую будто бы он даже сочинил; также поставление пяти глав на Церквах, на коих было по одной главе, якобы для означения четырех Вселенских Патриархов, а себя пятого среднею выше всех главою, и подмену в Летописях слов, где написано было посла Князь, или повеле Князь Митрополиту или Епископу,– там якобы он везде поправил: моли Князь. Первое опровергается свидетельством самой Кормчей Книги, при коей в конце означено, что она начата печататься при Патриархе Иосифе с 7 Ноября 7158 (1650) г., а только в свет выпущена при Никоне в лето 7161, или 1653, т.е. в первый год его Патриаршества. (См. ст. о Иосифе Патриархе). Второе обвинение уничтожается пятиглавными и одноглавными древними Церквами, доныне уцелевшими в Новгороде, Москве и других местах по России, строенными и прежде, и при Никоне и после Никонова Патриаршества; а третьему противоречит Шлецер, свидетельствуя, что он видал Летописи древнейшие Никона, в коих стоят слова моли Князь и проч., да и сам Татищев признается, что сию перемену начал якобы делать еще Макарий Митрополит при поправке Киприановых Степенных Книг.

Другие винят Никона за присвоение себе титла Великого Государя. Но Дипломатическое титло сие принято было еще Патриархом Филаретом; а Никону приписывал оное и сам Царь Алексей Михайлович в Грамотах, и даже при смерти своей в Духовном Завещании по низложении уже наименовал его Отцом своим, Великим Господином, Святейшим Иерархом и блаженным Пастырем. Иные утверждают еще, что он жил роскошно и весело и позволял шутить по-светски, хотя трудно сие согласить с природного его угрюмостью и строгостью к себе и другим, так что он был гонитель даже инструментальной музыки, и по его приказанию отбираемы были везде музыкальные орудия и сожигаемы на площади. Много и других писано было на него клевет и грубых даже ругательств. Долго ненависть к его памяти простиралась до того, что многие и полезные учреждения его были переиначиваемы, а Монастыри, им устроенные, особливо Иверский и Воскресенский, были оставляемы без Начальства и совсем исключаемы из списка Степенных. «Может быть, – говорит Левек, – появятся и еще Историки, которые захотят его признавать злодеем. Так-то любят даже без доказательств умножать число виновных!»

Остается сказать нечто об ученых его трудах. Важнейшим из оных есть без сомнения его предприятие поправить и согласить с Греческими подлинниками Церковные наши книги. Хотя невежество и суеверие поставляли ему сильные в том препоны, однако он начал, и начало сие одобрено было в 1667 году на Соборе самими Восточными Патриархами, низложившими его, и с тех пор неослабно было продолжаемо. Ему также обязаны мы по случаю сему покупкой на Востоке, посредством посыланного туда от него Иеромонаха Арсения Суханова, более 500 Греческих рукописных книг Церковных, Святых Отцов и других, писанных на пергаменте и бумаге с X до XVII века. Никон старался также о переводе на Российский с Греческого и с Европейских языков многих Исторических и Географических книг, из коих некоторые, бывшие в его собственной библиотеке и подписанные им собственноручно, ныне находятся в Синодальной Московской библиотеке и есть в других. Они доказывают его любопытство и сведения не в одних Церковных, но и в Гражданских Науках.

Кроме сего, сам он занимался сочинением книг, из коих наипаче известны: 1) Летопись Русская, под именем Никоновой, или по Никонову списку, изданная при С.-Петербургской Академии Наук в 8 частях в 4 долю листа. Она есть полнейший прежних свод многих Русских Летописей, Степенных Книг и Греческих Хронографов, доведенный до 1630 г. и напечатана с подписанного Никоном подлинника точно от слова до слова. 1-я часть в 1767 г. издана Профессором А.Л. Шлецером и Переводчиком Башиловым; 2-я в 1768 г. Башиловым и Переводчиком Поленовым; а прочие, по примеру первых, напечатаны Академией с 1786 по 1792 гг. Шлецер в Предисловии к 1-й части не утверждает, чтобы сия Летопись была собрана самим Никоном потому, де, что она в первом и втором томе подлинника до стр. 532 почти от слова до слова сходствует с так называемым Патриаршим списком Летописи. А Бакмейстер в Жизнеописании Никоновом прибавляет, что Никону, подписавшему свой подлинник в 1661 г., некогда было успеть в 3 года пребывания своего в Воскресенском Монастыре, составить сию Летопись. Но сомнения сии не важны, во-первых потому, что Патриарший список мог быть сделан Никоном же прежде, а сей полнейший после. Ибо сам же Шлецер по письму и слогу новому признает обе сии Летописи писанными в половине XVII века, то есть во времена Никоновы, только первый содержит почти голые выписки из Древних Летописей, а второй писан с переменою уже древних слов на новые, с пополнением из Хронографов и проч. Но чтобы из предместников Никоновых кто-нибудь способен был свести и составить такие Летописи, сомнительно; во-вторых, нет нужды по Бакмейстерову мнению предполагать, что Никон не мог сию Летопись составить в 3 года. Он мог ее начать еще в Новгороде во время бытности своей там Митрополитом с 1643 г. По крайней мере, многие Летописи рукописные, в Новгородской Софийской библиотеке находящиеся, и самая так называемая Софийская Летопись, сходством своим с Никоновою доказывают, что они служили источниками к составлению сей книги. Впрочем, она имеет также много недостатков и неисправностей, как и прочие Русские Летописи, из свода коих она составлена; 2) Некоторые Догматические Никоновы статьи напечатаны в сборной, им же изданной в 4 долю листа 1756 г. в Москве книге под названием Скрыжаль, в коей поместил он и полную Историю о начатой им поправке Церковных книг; 3) Поучение, или Окружная Грамота к Духовным и мирским всякого чина и состояния людям (в 1654 г.) о принятии предосторожностей от моровой язвы, напечатано тогда же без означения однако ж года и места, и вторично в Древней Российск. Вивлиофике издания 2-го, часть VI; 4) Книга под названием Рай мысленный, в нем же различные цветы Преподобным Стефаном Святогорцем собраны о Святой Афонстей Горе, почто ради Святою зовется; о Иверском Монастыре в той же Святой Горе и о Портянской Иконе. Присовокупление же и о Монастыре Иверском Святоезерском (Валдайском) и о явлении и принесении Мощей Св. Иакова Боровицкого Чудотворца в Монастырь Иверский на Валдаях, напечатана в 4 долю листа 1659 г. в типографии того же Иверского Монастыря, Никоном там заведенной; 5) Послание или Окружная Грамота ко всем Православным Христианам о созидании Онежского Крестного Монастыря, напечатана в 4 долю листа в Москве и вторично в IV части Истории Российской Иерархии; 6) Канон Молебен о соединении Веры Православной и Молебное пение о умирении Церкви Святой Восточной без означения года в 4 листа, для убеждения Раскольников; 7) В Новгородской Софийской библиотеке есть его переписка с Царем Алексеем Михайловичем во время путешествия своего в Соловецкий Монастырь за Мощами Св. Филиппа, Митрополита Московского, в 1652 г. Она состоит из 14 писем Никоновых к Царю, из 5 ответов ему Царских и разных Грамот, Подорожных, и Наказных Списков. Никон между прочим тут доносил Царю о некоторых замеченных им Земских беспорядках и об одной в Каргопольском Уезде горе, именуемой Золотух, в коей при Царе Феодоре Ивановиче начали было добывать золото Немецкими мастерами и выделано было фунтов 10, а после оставлено якобы за тягостью работы. Он советовал Царю вновь освидетельствовать рудник, и Царь по сему совету послал туда Англичанина Давида Фаулса с Толмачем Данилою Духовым, коих и препоручил распоряжению Никонову. В последнем своем письме к нему Царь пространно описывал смерть, погребение и оставшееся имение Патриарха Иосифа, и звал скорее Никона возвратиться в Москву; 8) Возражение на 30 Вопросов, предложенных Боярином Симеоном Лукьяновичем Стрешневым Газскому Митрополиту Греку Паисию О разорении Патриаршеских дел, и на Ответы ему Паисиевы. Стрешнев предлагал сии Вопросы Паисию с намерением к пред осуждению Никоновых дел во время его удаления в Воскресенский Монастырь, и Паисий сообразно сему намерению ответствовал на оные, а после также Ответы в виде Вопросов послал и к Восточным Патриархам. Но Никон опровергнул как Вопросы, так и Ответы. Здесь-то в 26-м и 27-м Возражениях жестоко ополчился он против Монастырского Приказа, уставленного в Уложении Царя Алексея Михайловича, и против многих других статей Уложения. Книга сия довольно велика и доказывает обширные в Никоне сведения Священного Писания, Церковной Истории, Правил Соборных, Св. Отцов и Гражданских Законов. Но, к сожалению, она писана с чрезмерным ожесточением и раздражением на Бояр и на самого Царя, также на всех противников своих. Впрочем, Историк, желающий винить или извинять Никона, должен наперед беспристрастно прочесть оную. Бакмейстер при своем Жизнеописании Никона сделал из оной для иностранцев очень краткую выписку во 2-м своем Прибавлении. А полные списки оной находятся в Московской Синодальной, Новгородской Софийской, С.-Петербургской Академии Наук и других библиотеках.

Иностранцы Левек, Леклерк, Кокс и некоторые даже из наших Писателей приписывают еще Никону издание Славянской Библии, в 1663 г. напечатанной в Москве с Острожского слово в слово, с весьма немногими поправками. Но Никон, живший тогда уже в Воскресенском Монастыре, не участвовал в издании сем, и даже писал по случаю сему некоторые укоризны Царю.