О духовном возрождении

Проповедь, произнесенная в женском монастыре Благовещения в Ормилии 4 и 10 мая 1979 года.

Беседа первая

Хотелось бы сегодня вернуться к тому, о чем мы читали в трудах преподобного Макария, и поговорить о том, что значит писание образа Бога и озарение человеческого существа Его Божественными энергиями. Мы объяснили, как свет неизреченного Святого Духа вселяется в человека, действует и «глаголет» (Мф. 10:20)¹ в нем, как через Него Бог становится реальной действительностью для наших душ.

Мы уже знаем, что душа, животворимая Духом, животворит тело, которое является частью единого организма вместе с ней, живущей в Боге благодаря Духу. Этот процесс называется обожением. Человек, по слову святого Макария, под воздействием Небесного огня, то есть Святого Духа, прекращает быть человеком, ведомым по жизни страстями и лукавыми бесами. Но как железо в огне становится огнем, так человек – Богочеловеком, богом. Кроме того, Дух Святой на своих крыльях будто возносит обоженного человека над всем и всеми, и ни бес, ни помышления, ни искушения, ничто иное не способно замарать его, бросить в земное зло, грех и прочие измышления лукавого.

Именно поэтому богоносные, духоносные души, новый Израиль, возвышаются над Израилем ветхим, которому Бог творил чудеса, а тот, в свою очередь, лишь «пешешествовал» по дну морей и рек. Мы же парим над горечью и грехами жизни. «Мы шествуем над морем горечи лукавых бесов», над горечью, которую приносит грех. «Тело и душа становятся домом Божиим, селением Духа Святого». Душа и тело стали вместилищем Святого Духа – вот три составляющих совершенного человека.

Далее. «В тот день, – сказано, – когда пал Адам» (см.: Быт. 3:6). В тот день, когда Адам впал в грех, пришел Бог. Он прогуливался по райскому саду и, увидев Адама, заплакал. Только что святой Макарий говорил нам о том, что обоженный человек воспаряет над горечью, приносимой грехом. В связи с этим он и вспомнил падение человеческого рода, произошедшее в лице Адама, впавшего в горечь греха и человеческой жизни. «В тот день, – говорит святой Макарий, – когда пал Адам, Бог, гулявший в райском саду, заплакал». Бог не плачет, просто употреблено выражение, понятное для человека. «Среди добра как можно отыскать зло!». «Странное дело, – говорит Господь, – где ты нашел зло и как избрал именно его? Ты находился среди блага. Я поселил тебя в раю, где зла не существует. Все было прекрасно. Где отыскал ты зло, как встал на его путь? Мне непонятно. Будто тебе говорят: «Смотри, здесь – целомудренные девственные души, возьми любую из них и иди с ней». Ты же выхватываешь вместо девы лукавого беса. Откуда? Где отыскал ты зло, Адам? – плачет Бог, недоумевает. – Из такой славы ты облачился в такой позор! Листья и «кожаные ризы»², которые ты отныне станешь носить постоянно, будут свидетельствовать о твоем сраме, стыде и совершенном прегрешении.

Я возвел тебя к величайшей славе, соделал тебя сыном Божиим, царем мироздания, совершенством. Я хотел, чтобы ты стал совершенным богом. Как смог ты променять такую гигантскую славу на этот ничтожный позор! Как надел его ты на себя? – недоумевает Бог, – ты омрачился. Я сотворил тебя светом. Как сделался ты мраком?»

Представьте: человек сажает прекрасную розу, а из нее выходит шип. «Откуда он взялся? Ведь я сажал розу. Что произошло?» – огорчается человек. «Как ты омрачился? Где взял ты этот мрак? Чей он? Я – Бог, свет. Я создал тебя, Я видел тебя до того, и мы разговаривали. Но откуда эта гниль? Этот мрак, заградивший от тебя свет? Я, сотворивший тебя, одет во свет³, Моя сущность есть свет, Моя энергия тоже свет. Поэтому и тебя Я создал светом. Так откуда взялся мрак, сокрывший тебя, в этом всесиянии?»

Вот что такое грех! Вот что творится с нами! Вместо того, чтобы сохранить свои огненосные, богоносные души, мы возвращаемся в глину и грязь, полную пристрастий и враждебности.

«Адама, падшего и умершего для Бога». Своим падением Адам умер для Бога. Вы видите: жизнь Бога – это жизнь Святого Духа в нас. Адам прекратил жизнь Духа в себе, погубил свой свет, а значит – умер перед Богом. Когда это произощло? Адам согрешил. Он стал мрачным, безобразным, уродливым, стыдливым. Бог позвал его: «Адам, Адам, где ты?» (см.: Быт. 3:9). Вот плач Бога. Чтобы поговорить с Адамом, Он отправился на его поиски. Вы помните плач Адама в Сырную неделю и дивное песнопение: «Седе Адам прямо рая, и свою наготу рыдая плакаше»!⁴

Итак, Бог произнес эти слова. И вот Он идет навстречу Адаму, взывая к нему с последней надеждой: «Адам, где ты?», ожидая, что тот ответит ему: «Отче мой, я здесь и жду Тебя. Я согрешил, но знаю, что Ты создатель мой и Бог мой».

А Адам вместо этого оправдывается: Голос Твой я услышал в раю и убоялся... и скрылся (Быт. 3и 12), меня соблазнила Ева, – что означало: «Я не ищу Бога». А что же ищу? Оправдания. Вместо того, чтобы все свое внимание обратить на Бога, Адам направил его на себя самого. Бог стоял перед ним, а он смотрел на себя и отвечал: «Я спрятался здесь. Я услышал Твой голос и испугался». Почему? Он хотел получить оправдания и боялся, что Бог его не простит.

Вот этот страшный грех все мы совершаем ежедневно. Мы хотим оправдаться перед Богом и перед людьми. Но давайте вспомним, что сказал, согрешив, Давид Псалмопевец: Тебе Единому согреших и лукавое пред Тобой сотворих, яко да оправдишися во словесех Твоих (Пс. 50:6). Каждый день мы оправдываем себя. Девяносто девять процентов наших стараний, обсуждений, занятий, забот, разговоров, помышлений, решений есть не что иное, как попытка выживания и самосохранения. То, что сделал и Адам, то же самое делаем и мы, истинные дети первозданного, но падшего Адама.

Своими словами Адам пресек какую бы то ни было возможность общения Бога и человека. Так поступаем и мы. Но что есть причина нашей бедности, почерневших душ, отсутствия Бога в нашей жизни? Большинству из нас ведь даже не знакомо чувство Бога. Почему мы безрадостно, подобно муравьям, денно-нощно ползаем по земле и вместо того, чтобы покорять дивные, светлые вершины, забираемся в пещеры своих страстей и желаний? Эти дыры – роскошные дворцы для муравьев, но для нас они ужасны и удушливы. Причина всего этого в том, что мы, подобно Адаму, не желаем видеть Бога, но только себя самих.

Ты поссорилась с сестрой. Через некоторое время в телефонной трубке слышишь голос своего духовного отца: «Позови мне такую-то!». «Такая-то» подходит к телефону: «Что стряслось с тобой?» – спрашивает ее старец. «Так значит она вам сказала, что мы поссорились. Но послушайте, я сейчас вам расскажу, как все было на самом деле». Все. Она от Бога отпала, потому что в этот миг подумала о себе. Твой Бог – это то, о чем ты думаешь в данный момент.

К примеру, у тебя есть поле. На землю падает град. Чем будет занята твой голова? Землей. Наступит засуха. Чем будет занята твоя голова? Опять землей. Посмотрите на женатого человека, любящего свою супругу. О чем он думает, увидев красивое платье? О жене и о том, чтобы сделать ей подарок. А попробовав вкусную еду? О жене и о том, как угостить ее. Заработав деньги, он снова думает о супруге, потому что любит ее. Каждый миг своей жизни ты открываешь в себе, кого или что ты на самом деле любишь. Что есть твое сокровище, кто твой «бог»?

«Адам, где ты?» – «Я спрятался, Боже мой, я боюсь видеть Тебя, потому что согрешил. Я боюсь, что Ты не оправдаешь меня. Я боюсь, что Ты не признаешь меня». Так пал Адам. Оправдание себя самого, о чем он мгновенно подумал, оказалось для него погибельным. «И падшего Адама». Совершенное уже в прошлом падение Адама стало его смертью перед Богом, безнадежно завершенной этой попыткой Адама оправдаться.

Вы видите, когда Господь вопрошал Адама, вред еще не был завершен, была еще надежда. Помните, мы с вами говорили о том, что обязательно наступает решительный момент, когда нам предстоит выбрать Бога или человека. Адам пал. Он послушал змея, то есть диавола. Но все же еще оставалась надежда на то, что он обнимет Бога как Отца, возвратится к Нему. Бог Сам идет к нему навстречу. Но Адам вместо того, чтобы схватить Господа за руку, возопить к Нему: «Боже мой, я – Твой глас, Твое дитя грешное. Наклонись, подними меня!», говорит: «Что Ты от меня хочешь, Боже?» – подразумевая: «Ты пришел, чтобы осудить меня?»

«И умер перед лицом Бога». Бог умирает в нас. Эти слова показывают нам то, что Адам сам, по собственной воле, избрал смерть. Он умер, удалился от Бога. Ад сокрыл его. И тогда «заплакал Творец, заплакали ангелы, заплакали все силы, Небеса, земля и все Божие творение». Все небо, вся земля, все творение, все ангелы, все силы небесные зарыдали вслед за Творцом: «Адам, почему и в последний миг ты подумал о себе, а не о Своем Отце? Почему ты так хочешь оправдаться? Почему ты, желая ответить Отцу, не скажешь Ему: «Я не дерзаю смотреть на Тебя, Боже мой, обними меня Ты Сам!».

«Данного им царя». Творение, небо, земля, ангелы, все силы восприняли данного им царя. Кто это был? Человек! Человека Бог поставил царем и над ангельскими силами. Кто такие ангельские силы? Это «служительные духи». А кто есть человек? Царь, созданный по образу Бога, в отличие от ангелов, которые образом Бога не являются.

«Данного им царя я вижу ставшего рабом противодействующей и лукавой силы». Итак, власть имеющий над ангелами, небесами и землей сделался слугой злого демона. Все это произошло в один миг – когда настал решающий момент выбора между Богом и человеком. Вспомните, как-то я говорил вам⁵, что во время молитвы мы тоже достигаем такого предела, когда нужно выбирать – Бог или я. И как правило, мы выбираем себя. Почти ежедневно мы повторяем ошибку Адама.

«Мрак овладел его душей». Душа облеклась мраком. Мрак горький и лукавый. Князь тьмы одержал верх над Адамом, и он уподобился тому человеку, на которого по пути из Иерусалима в Иерихон напали разбойники и так изранили, что лежал бедняга на дороге едва живой (см.: Лк. 10:25–37). О ком иносказательно повествует Господь в этой притче? Кто этот полуживой, раненый разбойниками? Адам, человек! А кем был Лазарь, умерший, погребенный во гробе и воскрешенный Христом? Адам, каждый человек! Мы, как Лазарь четырехдневный, умираем и тлеем, издавая дурной запах.

И воскрешенный Господом Лазарь (см.: Ин. 11:1–44), от которого исходило такое страшное зловоние, что никто не мог приблизиться ко гробу, – символ Адама, впитавшего злосмрадие в свою душу и исполнившегося мраком и тьмой. Но ты, слыша об Адаме, о раненном человеке на пути из Иерусалима в Иерихон, и о четырехдневном Лазаре, не отпускаешь свой ум горе́. Зная о Лазаре, о пострадавшем от разбойников путнике, об Адаме, не разрешаешь ему устремиться к горным вершинам – на дорогу, что ведет на Иерихон, или в Вифанию к Лазарю, или в Эдем к Адаму. В этом твоя ошибка. Не отпускаешь свой ум, чтобы он, как дикий пес, устремился туда. Зайди в глубины своей души, взгляни на свое подлинное «я». Ты увидишь, что оно изранено, злосмрадно, помрачено. Мы все – сыны помраченного рода, потомки семени Адамова, источаем зловоние.

От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем (Ис. 1:6), – говорит пророк Исаия. Видите, насколько страсть вошла в нашу жизнь!

Несть исцеления в плоты моей (Пс. 37:4), – восклицает псалмопевец Давид. «Я смотрю, – говорит, – на свою плоть, на руки, на ноги, оголяю свое тело здесь и там. И не нахожу здорового места. Затем очами ума исследую душу и вижу, что и она – воспаленная, грешная, грязная, больная. Вглядываюсь в нее поглубже в попытках отыскать Духа Святого, но нахожу одиночество. Моя душа мертва».

«Ах, – говорит Исаия, – не осталось на мне здорового места». Язвы, пятна, чернота, гноящиеся раны – они уже и не различимы, потому что я весь, целиком, представляю собой одну гноящуюся рану. Не смягченные елеем. Можно бы положить на раны что-нибудь смягчающее – мазь, повязку, немного елея, но куда? Сюда, и еще сюда, и вот сюда... Воспалено все. Не осталось ничего во мне, что можно вылечить. Попробовать помазать елеем? Но где взять столько елея?

Вот такими неисцелимыми покрыты мы пятнами. Наши язвы, наши грехи велики и неизлечимы. А знаем ли мы, что пребываем в таком состоянии? Нет. Если бы мы осознавали, что несть исцеления в плоти моей, то понимали бы, что где-то, на нашем теле или в нашей душе, открылась ну хоть маленькая язвочка! Но мы не верим даже в это. Другой раз та или иная сестра прослезится: «Я – грешница, Христе мой, прости меня», или – «Отец мой духовный, я согрешила». Это ложь. Она лжет с три короба. В ней говорят ее эгоизм, раны, желания, устремления, идеи, неудачи или удачи, разочарования. Вот почему она кается в том, что она – грешница, пускает слезу. А вовсе не оттого, что наконец-то подумала о Боге.

Вы помните, я говорил вам: большинство женщин приходит на исповедь именно в таком состоянии – эту бросил друг или соблазнил ее, а теперь она думает, что же делать, как показаться на глаза родителям, обществу, как ей вообще жить дальше без него и с еще не родившимся его ребенком... И вот они приходят ко мне на исповедь, и плачут, и говорят, что они согрешили. Они это говорят не потому, что на самом деле раскаиваются. Если бы я ей сказал: «Ну что ты, смотри, вон – вернулся твой друг», – она бы мгновенно убежала к нему прямо с исповеди.

Такие мы лгуны и лицемеры в своем покаянии. Говоря: «Я постараюсь немножко побыть в трауре», – мы пытаемся показать Богу, что мы – духовные борцы. «Ты видишь, Боже, я плачу». Мы проливаем слезы, чтобы Бог их увидел.

Иной раз мы беседуем с сестрами.

– Скажи мне, сестра, есть ли у тебя слезы покаяния?

– Э, да мы ведь грешницы.

– Неужели никогда, сестра?

– Об этом не говорят...

Вот она, наша сущность. Нас занимает лишь борьба за «справедливость».

Вот такими неисцелимыми язвами мы уязвлены, столь великими, что «Господу Единому можно их исцелить», никто, кроме Бога, не сделает этого. Святой Макарий говорит, что мы не можем ничего, но все делает Бог. Твой отец, мать, игуменья просят: возьми деньги и сходи купи продукты, чтобы приготовить еду. Но не так у Бога. Он приносит тебе все готовое со словами: «Возьми деньги, возьми готовую пищу, я даже могу положить тебе ее в ротик и разжевать, чтобы не устали твои зубки». Бог щедрый, добрый и все, все дает нам.

Но чего ты хочешь сам? Где твоя добродетель? Почему нет в тебе света, но мрак? Ведь Бог может Тебе помочь! Почему ты унываешь, беспокоишься, горюешь? Какое тебе дело до твоих неудач, лжи, поражения, до того, до сего... Неужели тебя касается, здоров ты или болен, справедливо с тобой поступили или нет, услышали тебя или нет, было ли землетрясение или не было, обеднел ты или разбогател? Какое все это имеет значение для тебя? Бог стоит перед тобой.

«Он пришел для того, чтобы вылечить то, с чем не справился никто из древних – ни закон, ни пророки, – чтобы исцелить неизлечимое ранение души». Тот, кто полагается только на свои силы, глубоко заблуждается. Сколько раз вы обманывали себя! Какими лицемерками оказывались перед Господом! Вы часто поститесь, молитесь, совершаете бдения, изучаете Святых отцов, выражаете свою любовь, говорите «да», когда хотите произнести «нет». Но не думаете, что в эти мгновения вы хоть что-то сделали для Христа, и поэтому ожидаете.

Во время молитвы, сидя час, два, три, мы ищем взглядом не плоти, но души, пришел уже Христос или еще нет. И если Он не пришел, то нам может показаться, что мы видим некий свет, и мы подумаем: а, это был Христос. «Лучше я не стану раскрывать своих глаз, чтобы со мной ничего не случилось», И если свет не зайдет вовнутрь, ибо там тьма кромешная, нам может показаться, что будто во сне или наяву нам слышится Его голос. Если этого не произойдет, то, вероятно, мы увидим сладкий сон, который расскажет нам, что мы чего-то добились.

Вот такие мы. Наша цель – показать кому-то, что я имею что-то. Постойте, но ведь никто из всех святых и древних, ни закон, данный Богом, ни пророки не смогли сделать ничего. Ты же – жалкое создание, твое сердце, твое существо, твой ум, твоя мудрость, твоя нравственность не достойны даже «рожков»⁶, которыми питаются свиньи, – но ты сможешь. Только выброси все лишнее из себя, и тогда Бог когда- нибудь войдет в твою жизнь.

«Мы принимаем Господа и Бога, истинного Целителя, Который один только способен, придя, исцелить наши души, претерпев труды и болезни за нас». Он утомился от трудов,

Он сошел во гроб для того, чтобы из него вышли мы. И с тех пор «Он всегда стучится в двери наших сердец...» Се, стою у двери и стучу (Откр. 3:20). За нас Он претерпел многие страдания, предав Свое тело на смерть и искупив от рабства, чтобы, придя в нашу душу, сотворить в ней обитель.

Подумайте о Христе – о Жизни всех людей, Творце всего мира. Подумайте о Христе, единственном, рожденном во все века без грязи, без греха. Он был одинок. Он пришел и был покинут всеми. Один среди стад неразумных животных, один в Гефсимании, один в кровавом поту, спали апостолы, один в гробу, ведь все бежали от Него. Ведь это им Он вынужден был сказать: Или еще не понимаете и не разумеете? (Мк. 8:17). Один на Кресте, один в трудах. Люди спали или бежали от Него. Один повсюду. Один Он спустился в ад. Всегда один. Почему? Потому что хотел нам показать, что христианин всегда будет одинок. Никого, кроме Бога, не будет в его жизни.

Идите от Меня, проклятые, в огонъ вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25:41), – сказал Господь тем, кого Он прогнал. Был странником, и не приняли Меня – видите? Что значит «странником»? Это значит одиноким. Был странником, и не приняли Меня. Вы не пришли, чтобы подобрать Меня и взять к себе в компанию. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня... болен и в темнице, и не посетили Меня (Мф. 25, 42 – 43).

Обратите внимание на мысль святого Макария. Он показывает, как Бог приходит к Адаму, когда тот сам впадает в грех, становится одиноким. Смотрите, как Бог приближается, чтобы его обнять, но Адам вновь выбирает одиночество, повторяя: «Я боюсь, Боже мой, посиди лучше там, не приближайся ко мне, оставь меня в моем укрытии, не смотри на меня». Человек выбирает себя. Он остается один, один остается и Бог. Бог принимает на Себя одиночество, чтобы прийти к человеку и сделать его домом Своего обитания, постучать в дверь его сердца, далекого и зачерствевшего. Один. Темница – символ одиночества. То же и чужбина, и голод, и жажда.

Далее Макарий говорит: «пища его». Этим он показывает мрак грешного человека, избравшего собственное «я», человека, занимающегося чем угодно, только не Богом. Но поймите, что в тот миг, когда что-либо постороннее приходит нам в голову, мы становимся одинокими. Наш мрак, зловоние есть не что иное, как одиночество, потеря равенства с людьми, погружение во мрак.

И далее: «Пища его, питие, одежда, дом, упокоение – в наших душах». Он продолжает рисовать картину. Христос решил стать странником, «странным», о котором мы поем на утрене Великой Субботы⁷. Что такое странник? Почему Он был странником? Вот оно, одиночество. Христос отказался от оправданий. Он решил не оправдываться.

Христос – странник? Но Он же может одним мановением обнять все – Отца Небесного, Святого Духа, звезды, ангелов. Его глаза видят все. Странник? Он от всего отказался. И сказал: «Я отказываюсь принимать временное упокоение. Единственное Мое упокоение – это твоя душа, дитя мое. Знай, что Я – Христос. Я опустошаю Себя, чтобы наполниться тобой... Я войду в тебя, и ты наполнишь Меня. Я делаю тебе честь, ничтожный человечишко, выбираю тебя Себе в невесты. Как мужчина выбирает себе жену, чтобы она стала частью его бытия, так и Я избираю тебя, земляного червя, и делаю тебя прекраснейшим среди всего сущего – богом. Я, Бог, делаю тебя богом. Я не испытываю нужды ни в чем, но тебя принимаю, обнажив Свою сущность, совершив самоизгнание, претерпев голод и жажду ради тебя. Я отказываюсь от какой бы то ни было удовлетворенности, чтобы удовлетвориться тобой.

Есть тысячи женщин, но Я беру в жены именно тебя. С этого мгновения Я больше не могу жить без тебя. Следовательно, ты становишься всем для Меня. Твоя смерть – Моя смерть. Твоя печаль – Моя печаль. Улыбается Моя жена, улыбаюсь и Я. Тревожится она, тревожусь и Я». Она становится всем для Бога! Бог выходит навстречу Своему созданию, чтобы показать, насколько Он человека почтил, как истощил Себя, умалил, опустошил от удовлетворенности, наполненности, полномочий. Для одного – чтобы мы поняли: Он есть наше оправдание, а мы – Его.

Что значит: был странник... и алкал, и жаждал? Принял все, отрекшись от всего. Пища моя, питие, одежда, крыша, упокоение – в душах ваших (см.: Мф. 11:29). Хранилище, в котором спрятано все, это есть твоя душа. Только если войду туда, Я, Господь, буду упокоенный и сытый. Вот что значит: «стучу в дверь». Понимаем ли мы это? Кто стучит в дверь? Тот, Кто ее создал. Хозяин. Тот, Кто без двери, без ключей, без дверного отверстия может войти в дом, и оставаться в нем, и в то же время находиться повсюду. Однако Он стучит в нее. Как сказано: яко благих моих не требуеши (Пс. 15:2). Помните дословный перевод с еврейского: «мое благо – не более Тебя»? Мое благо – это Ты. Ты – моя мечта.

Взгляните на влюбленного человека. Что бы ни произошло, он думает о своей возлюбленной. Ни об ее матери, ни об отце, ни о самом себе, ни о чем ином. Только о ней одной. Он грезит и представляет в своих мечтах, как она улыбается, как спит, как одевается, как ходит, чего она хочет... приносит ей цветочки. Он не может даже помыслить ни о ком другом, ни о чем другом.

Мое благо – твоя душа. Ты – чадо Мое согрешившее. Ничто не заграждает тебя от Меня. Только тебя одного Я люблю. Только тебя одного хочу, только тебя принимаю, чтобы исполниться тобой и соединиться с тобой. «Пища Его, питие, одежда, жилье, упокоение – в душах наших». Всегда Он стучит, желая подойти к нам. Мы принимаем Его и вводим в нас. Давайте примем Его в нас, в свои сердца. А Ему, нужно ли это Ему? Если ты Его прогонишь, Он сию секунду окажется вместе с ангелами и архангелами. Яко ангелом Своим заповесть о тебе (Пс. 90:11). И соберутся все силы небесные и земные. Прогнав Его, Его ты потеряешь. Так старайся не лишиться Бога.

* * *

«Мы принимаем Его и вводим в нас». Обратите внимание на дополнение в толковании: «ибо и наша пища, питие, жизнь вечная есть Он». Ибо на самом деле странник, одинокий, голодный – это не Он. Это ты. Следовательно, если для Него ты все, а для тебя Он – пища, жизнь вечная, питие, то Он – твое настоящее и будущее. Без Него ты не можешь ничего. Если ты отстранишься от всего и, конечно же, от своего «я», тогда можешь сделать Бога своей жизнью.

«И всякая душа, не принимающая Бога в себя сейчас и праздная, скорее всего, не упокоится в Нем и Царствия Небесного вместе со святыми не унаследует». Если душа не примет Бога сейчас, в сей миг (а не завтра!), и не упокоит в себе Христа, то и сама она не будет иметь упокоения ни в Нем, ни в Царствии Небесном, «не войдет в Небесный Град».

«Сам, Господи Иисусе Христе, введи нас в Небесный Град, славящих Твое имя со Отцем и со Духом Святым во веки». Ты же, Господи, приведи нас к Себе, славящих Тебя со Отцем и Духом Святым, впусти нас в Царствие Небесное.

И заканчивает. Неужели он мог закончить более дивными словами, чем эти? Я спрашиваю вас – почему мы не имеем ощущения упокоения? Почему мы коснеем в инертности? Мы не принадлежим Христу. Мы не хотим отдалиться от своего «я». Мы не желаем, чтобы Он оправдал нас Своим словом,"но оправдываемся сами перед собой – на словах, в сердце, в уме, в призвании, в любви, в чем угодно.

И тотчас встает один простой вопрос: «Отец мой духовный, скажите, а я приняла Христа или нет?»⁸ Нашел ли Он место упокоения в моем сердце? Ведь и я подобна тому путнику, впавшему в разбойники, и четверодневному Лазарю. И Адаму, который сказал Богу: «Иди, иди, Боже, от меня, а вдруг Ты осудишь меня». Так давайте задумаемся, кто я – потерпевшая неудачу? Или, наоборот, счастливая и принявшая Бога?

Я бы сказал, что достаточно легко отличить, приняла ты Христа или нет, живешь ли ты для себя или для Бога. Все просто: «не принявшая Его в себя ныне и не упокоившая Его, скорее всего, и сама не упокоится в Нем». Мне бы хотелось спросить: «Ты Христа упокоила? Ты полностью счастлива? Ты абсолютно мирна? Если да, то с тобой все в порядке. Но, быть может, осталось еще то, что временами, словно магнитом, притягивает твой ум, душу, мысли, отвлекает от духовной брани? Или ранит, беспокоит, уязвляет? Может, ты хочешь чего-то, мечтаешь о чем-то? Если да, то ты не «упокоилась в Господе». Ты живешь, и правит тобой твое «я». Ты богата, сыта, одета. Но чем? Собой. Христа для тебя пока не существует».

Итак, упокоенная ты душа или нет? Иногда ко мне приходят с вопросом: «Вы знаете, геронда, мне часто кажется, что Христос – вот Он, в моем сердце. А иной раз мне кажется, что ничего и нет. Что мне делать, посоветуйте. Скажите, что я из себя представляю на самом деле?» Посмотрите, я спрашиваю у женщины: «Ты замужем или нет?» А она мне отвечает: «Кажется, я выходила замуж, но я не уверена. Надо уточнить». Такая женщина не замужем или что-то с ней, бедняжкой, случилось. Разве вы не согласны? Вот ответ на заданный мне вопрос.

То же и с нами: иной раз мы чувствуем так, другой раз – эдак. Диагноз простой: мы еще не женились и замуж не выходили. Просто однажды в некоем сне видели свою свадьбу со Христом или нечто в таком роде. Но не отчаивайтесь: в любом случае и тех, кому снятся сны, и тех, кто женат, и тех, кто не женат, и тех, чей ум поврежден, мы любим и им помогаем.

Теперь давайте скажем несколько слов о том, как описывает человеческую душу, стяжавшую Бога, святой Макарий.

Назовем несколько отличительных черт такой души – не много, но одну, две, три.

Как мы строим дом? Архитектор делает чертеж, в котором человек может запутаться. «Не волнуйся, – говорит инженер, – купи кирпичей, цемента столько-то мешков, известь, а я сам все сделаю», – «Ага, вот теперь понятно. Сейчас же найму грузовик и поеду за всем необходимым». Вот так. Давайте посмотрим на кирпичи и цемент, из которых состоит дом, двери которого мы распахнули для Христа.

Беседа вторая

Человек не был призван для того, чтобы провести всю свою жизнь в страстях, немощах, нищете, боли, слезах. Все вышеперечисленное есть порождение его бессилия и своеволия, закрывающее от него Господа. Человек создан для того, чтобы самому стать богом, достичь совершенства Бога в Троице, стать вместилищем и храмом Духа Святого.

Святой Макарий говорит, что наше рождение – это вход в грядущее Царствие Божие, это возрождение, исполнение Божеством. Когда происходит это рождение?⁹

По мысли святого Макария, Бог все устроил по аналогии с человеческой жизнью. Как земной отец через свое семя передает детям свои черты, так и Бог, духовно возрождающий человека, христианина, дает ему Свой образ через Его духовное семя, то есть через Святого Духа. И как тело не может жить без души, точно так же и душа перед Богом мертва, если она не животворима Духом Святым.

Следовательно, человек вроде бы и жив, но на самом деле он – бездушное существо. Нет в нем души. Другой человек может быть живым и иметь душу. А третий живет в Духе Святом. Только последний может иметь истинное общение с Богом. Сам Дух, исходящий от неизреченного Света – Отца Небесного, есть духовная сущность, и Сам является Светом неизреченным. Именно этот неизреченный Свет, который есть Дух Святой, входит в человека и просвещает его. Весь человек становится подобным Свету и получает правду перед Богом.

Через эти дивные образы святой Макарий объясняет нам, зачем Христос родился, воплотился, был погребен, воскрес, он помогает нам осознать Его архиерейское, царское, пророческое достоинство, увидеть, Кто стоит за нашими дверьми и стучит в них. Этот стук сообщает: одно необходимо, чтобы Христос вошел внутрь – наше желание.

Святой Макарий называл нас мертвецами, подобными четверодневному Лазарю, падшему Адаму. Христос пришел, чтобы мы стали вторым, новым Адамом¹⁰, стали Христом¹¹.

Христос стучит в нашу дверь, смиряется, истощает Свое Божество. Чтобы мы все это прочувствовали, святой Макарий поясняет: Христос стучит, потому что Он не может без нас сделать ничего, как жена без мужа. Так же и Христос, если Он не в нас, то так и останется голым, без еды и пития, уставшим странником. Он создал наши души для Своего пития, пищи, одежды, жилья, упокоения, чтобы, входя в нас, нас оживлять. В нас – естественное место для обитания Христа. Он – все для нас.

Господь стучит в дверь, чтобы войти внутрь. Это значит, что он стучит еще до рождения человека от неизреченного Света, прежде чем человек весь становится огненным, и происходит это так, что невозможно отличить горящий материал от Самого огня. Различимо одно огненное тело. Прежде чем в человека войдет Святой Дух и воспламенит его всего, до этого момента Христос стучался в твою дверь. Нельзя Ему ответить: «Что Ты ищешь, Боже мой? Что зовешь, что Ты хочешь от меня?» Ничего Он не хочет, кроме одного – чтобы Его впустили.

До того момента, как человек становится ведом Божественным Духом, обращается в свет, огонь, сердце его закрыто.

Поэтому и стучит Христос. Сам Он не может отворить. Будь дверь хоть немного приоткрыта, Господь бы распахнул ее. Дверь – это сердце человека, наши с вами закрытые сердца. Когда мы говорим «замкнутые сердца», это значит, что никто снаружи их отворить не может. Они – как запертые двери. Но в отличие от них сердца замкнуты сами в себе.

Как вы помните, мы говорили о том, что святой Макарий показал Христа в совершенном одиночестве. Господь пришел и жил странником на земле. Он был один. Один Он сошел в ад, чтобы человек смог стать соучастником Божественной жизни, сделаться соумником Господу, наполниться Им. Так и мое сердце, пока еще не принявшее Святого Духа, пребывает погруженным в одиночество, скорбь, борьбу, проблемы, уединение. Вот что такое замкнутое сердце.

Но что мы имеем в виду под тем, что сердце замкнуто в себе? Сердце пустое. Когда желудок ничем не наполнен, мы чувствуем, как все внутренности словно выясняют между собой отношения, но что именно между ними происходит, мы не знаем. Так в сердце человека совершается некое дуг. ховное раздробление. Человек замыкается в себе. Вместо того, чтобы открыться перед Богом, вместить Его, человек прячется. Наше собственное «я», зашедшее внутрь вместо Бога, поглощает всего человека, который живет в постоянном с ним конфликте; помышления, непредвиденные несчастья, страсти, законы сражаются между собой. А что творится с самим человеком? Его душа словно попадает под лезвие ножа или меча, рассекающего все вокруг, разрезающего и сокрушающего. И теперь она – сломанная, расколотая вещичка. Душа замыкается, омрачается, становится неуправляемой, потому что на царский престол возвела того, кто неспособен установить в ней мир и покой, и господствуют над ней тьма, холод, страх и одиночество.

Что такое одиночество? Это – «никогда в жизни я не знал, что такое близость с существом другого человека». Есть ты, а есть я. Есть твое желание, а есть мое. Существует твоя любовь и моя любовь. Такое разделение заставляет нас задуматься: «А разве он любит меня? А разве он думает обо мне? А разве он помнит меня?» Почему у меня возникают подобные вопросы? Потому что я живу его жизнь как странник, демонстрируя через это отчуждение от жизни, оледенение существа, свое одиночество. Никто не может согреть мое сердце, разбить лед, который переполнил меня прежде, чем войдут свет и огонь, согревающие и освещающие всего меня до самых его глубин.

Так человек превращается в осколки. Мое «я» раздробляется. Я ощущаю все эти бессмысленные движения, страсти и устремления, тяжелые проблемы, которые бьются между собой, не осознавая, зачем. Ссорятся силы человека внутри него самого, разрывается на части сам человек, пишет историю своего рабства и несчастья. Ибо он не может быть один: Нехорошо бытъ человеку одному (Быт. 2:18), идти одному по жизни. Поэтому Бог сотворил женщину, чтобы напоминать человеку о прежнем единстве с Богом, о таинстве Церкви, о невозможности быть человеку одному.

Вы видите, стук в дверь показывает: человек прекращает жить, приобретая ужас одиночества и внутренних конфликтов, и тогда понемногу начинает приоткрываться дверь. Вы видели, как изменяется человек, открывающий свое сердце в разговоре с другим человеком, как он радуется, какая надеж- да загорается в глазах? Другой может ничего и не отвечать. Но сам человек-то знает, что пришел открыть другу свое сердце. Он говорит и говорит, а тот улыбается в ответ, кивает головой в подтверждение моих мыслей и может не вымолвить ни словечка. Но после окончания беседы человек, открывший свое сердце, скажет: «Большое спасибо. Как много я сегодня получил от тебя, сколько всего ты мне сегодня поведал!» Что же такого он ему сказал? Да вроде бы ничего. Нет, многое, раз тот это ощутил. Он почувствовал близость, приобщение к другому, поместил его в свое сердце, раскрывая его. А как только мы приоткрываем что-то, туда тотчас заходит свет. Поэтому стук в дверь обозначает, что человеку необходимо распахнуть свое сердце перед Богом и прекратить любые – и внутренние, и внешние – словопрения с собственным «я». Это необходимо, чтобы Бог подошел к человеку.

Вторая ступенька, после стука в дверь – это открытие сердца. Открытие сердца, как вы понимаете, есть действие, совершаемое нами добровольно. Если мы терзаемся болью и страстями, если живем падением и проклятием Адама, то это тоже наш собственный выбор. Нам так нравится. Наша жизнь нас удовлетворяет. Мы, ощущая свою самодостаточность, идем по привычному пути и ничего не хотим менять. Большинство людей постоянно томятся одиночеством. Они как снеговики. Им привычно видеть вокруг себя людей, которые мучаются, переживают несчастья. Но нет такой болезни, которая не была бы изоляцией, нет такой изоляции, которая не вела бы к болезни. Что я имею в виду? Внутри нашего «я» непрерывно ведется борьба за выживание. Это и есть болезнь. Я болен. Что случилось? Высокая температура, голова болит? Во мне сражаются лейкоциты, микробы, вирусы... кто победит? Но я привык к этому, и ничего не могу поделать. Как привыкают к длительным беседам, осуждению, любви, ненависти – так человек привыкает к одиночеству, существованию один на один со своим «я».

Так вырабатывается привыкание. Человеку трудно подняться с места боли, подпрыгнуть и найти свое спасение. Как нам нравится наша вялость, и уже не хочется подниматься и бодрствовать! Как мы любим свою избалованность, нежность, лень и апатию! Мы не можем усилить нашу молитву. И к этому тоже мы привыкли, равно как и к трагедии своего замкнутого сердца, к своему внутреннему аду. Но необходимо возненавидеть это состояние, понять, что оно смертельно для человека, и осознать, что от нас одних зависит – откроет Господь наши двери или нет.

Се, стою у двери и стучу (Откр. 3:20) значит: Он стучит не переставая, а я не хочу Его впустить просто потому, что не привык жить со Христом. Как монахине, имеющей отдельную келию, трудно заснуть, когда к ней подселяют кого-нибудь еще. И ей кажется, что вечер невыносим, она с нетерпением ждет, чтобы та, другая, наконец-то ушла и оставила ее одну, чтобы можно было спокойно класть земные поклоны одной, одной молиться, одной спать, одной просыпаться. И вообще чтобы келия принадлежала ей одной. То же происходит и с душой человека. Мы привыкли к одиночеству.

Когда в нашу жизнь входит кто-то другой, мы начинаем суетиться, беспокоиться. С одной стороны, мы его хотим, по нему скучаем, сидим, денно-нощно ожидая, чтобы он к нам приблизился, поговорил с нами, полюбил нас, заполнил собой наше одиночество, объединился с нами. Но как только он реально появляется в нашей жизни, мы сразу же готовы его прогнать, осудить, не признать, побранить, дать ему «дружеский» совет, сказать ему «нет» и всем своим видом продемонстрировать, что его присутствие нас обременяет. «Потому что ты такой, и хочешь ты то и делаешь се». Мы находим тысячи способов, чтобы прогнать его: «Я прошу тебя, иди, оставь меня в покое моего уединения».

Обратите внимание: ведь каждый раз, когда вы испытываете потребность в человеке, – как трудно ему к вам приблизиться. Вас раздражают его глаза, потому что они не так смотрят, вам не нравятся его брови, потому что они слишком высоко приподняты или, наоборот, низко опущены, его нос тоже вас не устраивает – будь он хоть курносый, хоть длинный. И зачем он сделал так ногой, и зачем он это сказал, а почему он так посмотрел. Вас утомляет все. Вам нестерпимо хочется, чтобы он поскорее ушел. Вот та страшная привычка, о которой я сказал. Это адовы круги для тех, кто на них вращается. Почему люди идут в ад? Просто потому, что не хотят в рай.

Однако если у нас все же появится такое желание, наше сердце откроется, и тогда произойдет огромное изменение. Сердце откроется для огня духовного, для Святого Духа, для Христа, для Бога. Вопрос в том, примем мы Бога или так и будем продолжать любить и лелеять себя. В тот момент, когда мы осознаем необходимость прекратить свое одиночное существование и распахнуть двери для света и общения, мы сделаем неожиданное для себя открытие: в поисках Бога мы находим людей, которые нас окружают.

Это первое разочарование. Мы ищем Христа, но, сняв пелену с глаз (во сне-то мы видели Христа!), замечаем людей. И тотчас говорим: «Я не тебя искал, я хочу Христа». Но не забывайте о том, что каждый странник или бедняк, заключенный в темнице, смирившийся или грешник, пусть даже враг или тот, кто выжидает удобного момента отрубить тебе голову... любой из них для тебя – Христос.

Это первое столкновение с моим «я». Но давайте задумаемся, почему, когда мы ищем Христа, то непременно гоним от себя человека? Потому что мы считаем, что Христос нас уважает, что имеем Его в своем распоряжении, в то время как ближний наш имеет уста, суждение, мнение, уши, желания, страсти, немощи, требования, то есть все то, что может снять с нашего «я» нашу царственность, и мы этого боимся. Мы запираем дверь своего «я», тяготимся, болезненно переживаем, волнуемся и смешиваем существование своего «я» с неким личным, отрицательным отношением к окружающему миру. Результат – моментальная потеря связи со Христом.

Когда мы воспринимаем другого как человека, которого мы любим, живем ради него, приносим себя ради него в жертву, изучаем его, смотрим, чего он хочет, взглядом схватываем глубинные его потребности и желания, спешим их исполнить, тогда мы постепенно начинаем ощущать присутствие Христа, присутствие Бога.

Бог все еще неприкосновенен для нас, но нам кажется, что мы различаем звук Его шагов. Понимаем, что Бог приближается. Это первые контакты, которые мы устанавливаем со Христом. Вы ощутите, какие усилия понадобятся вам для того, чтобы одержать верх над ловким борцом – нашим «я», которое стремится нейтрализовать все вокруг для того, чтобы остаться одному. Но «я» говорит: как не бывает двух «цариц» в пчелином рое, так не может быть и двух богов в сердце человека. Второго бога – моего ближнего – нужно выставить вон из него. Но если второй останется, мы обнаружим, что оставшийся – это Христос. Итак, в ближнем мы находим

Господа, любовь ближнего, его присутствие, теплота, боль, желание, близкое общение с нами заставят нас возжелать Христа и жизни ради Него.

Здесь начинается «предстучание», предвестие, предрассветные часы, чувство, что у меня есть оправдание, что для меня есть место в жизни Бога. Человек становится неудовлетворенным, неустроенным, ненасытным во всем. Ничто не успокаивает его. Раньше нас внешне умиротворяло многое – наша кровать, молитва, удача, похвала. Каждый раз что-то приходило и заполняло жизнь.

К примеру, встал я сегодня утром и решил написать письмо. Взял ручку, а она не пишет. Попробовал расписать – все равно не пишет. Что делать? Пойду к тому, у кого есть другая. Я могу взять ручку у того, у кого она есть, а могу потратить весь день, чтобы исправить свою собственную. Могу написать письмо, а могу часами вертеть сломанную ручку, пытаясь ее починить.

И посчитайте, сколько таких отвлекающих моментов бывает ежедневно! Множество различных попечений, иногда одних и тех же изо дня в день. Они нас удовлетворяют, ими мы живем, о них говорим. Один изготавливает часы, другой целый день зашивает рясу, третий голоден и идет есть, но дверь заперта, и он весь день будет в обездоленности, несчастье, голоде, претензиях. Почему? Потому что день начался наперекосяк, все с самого начала пошло шиворот навыворот.

Ежедневно наша жизнь должна вращаться вокруг одного – наполнения ее Христом.

Когда человек уже начинает слышать приближающиеся шаги Христа, то не остается ничего иного, что могло бы его примирить с действительностью. Он становится ненасытным, неудовлетворенным, нигде не хочет останавливаться. Он стремится строже поститься, больше молиться, дольше времени проводить в бдении, желает научиться сильнее любить, предать свою жизнь Христу, «потерпеть Господа». Потерпи Господа (Пс. 26:14), – призывает псалмопевец Давид. Он претерпевает трудности не из-за чего иного, но только ради Христа. Он не хочет ничего, но одного Бога. Что бы ты ни дал ему, что бы ни сказал, он все принимает с радостью и благодарностью из любви к тебе. Он не создает людям проблем. Он сам не смущается ничем, ибо сохраняет мир и покой в душе. И этот покой есть чаяние Бога. Это стадия, через которую должен пройти каждый из нас.

Пребывая на ней, человек хранит мир в душе, не терзает свою душу, все спокойно исполняет в полноте и совершенстве, потому что он получил распоряжение, имеет благословение и не останавливается ни на чем. Единственное, чего ищет его душа, это Бога. Он не бранится ни с кем. Ни о чем не рассуждает. Ничего не отрицает. Такой человек начинает ощущать, что появляется в нем некий жар, некое дыхание. Это дыхание согревает пространство вокруг. Он осознает, что Бог жив. Живет и он сам. Он чувствует Бога. Жалкое состояние, в котором он пребывал после падения, когда сердце его было закрыто, прекратилось. Он поднимается на следующую ступень – ступень открытого сердца, которое слышит и различает в полумраке Бога. Оно ожидает, приобретает чувства. Человек, в котором бьется это сердце, всегда тихий, спокойный, радостный. Он похож на хозяина, который приготовил дом к приему гостей, навел повсюду порядок, а сам сидит и тихо поджидает. Так и он. Даже когда он один, все вокруг кажется ему наполненным, потому что он уверен, что любимое лицо вот-вот придет. Здесь мы вступаем в следующую, четвертую, стадию духовной жизни.

* * *

Мы начинаем с закоснения человека в своем одиночестве по доброй воле. Боль, эгоизм, закрытие в себе, несчастья – все это нам нравится. Я даю тебе часы, а потом говорю: «Дай-ка их мне назад, утром они мне понадобятся, как бы ты их не разбил». И вдруг чувствую, что ты уже их-разбил, мои любимые часы. Я смотрю, смотрю на них, и плачет моя душа. Так плачет душа, когда я иду потерять себя.

Поэтому необходимо оторваться от земли и взлететь, сделать первый скачок – вырваться из-под ощущения самодостаточности, которое раньшне мне так нравилось. Вслед за этим начнется поэтапное возрастание. Мы приобретем свой первый опыт – открытие Неба и горизонтов. Потом заметим в себе другого человека: всегда довольного, радостного, пребывающего в хорошем настроении и поющего. Он не ощущает больше ни неудобств, ни тоски – абсолютно ничего. Он обрел Небо. Он наблюдает, как открываются и закрываются Небеса. Он видит, что сегодня небо затянуто облаками, но завтра они рассеются. Сейчас небо мрачное, завтра оно будет голубым, а послезавтра – сияющим. Он понимает, что Небо есть престол Божий, что существуют горизонт, Небо, Бог.

Итак, горизонт открывается. Одиночество прекращается, и все предстает перед нами: красоты пространства, радость от птичек, пчелок, цветочков в саду, от своей келии – такой, какая она есть. Мы не задерживаем свое внимание ни на чем земном. Но непрерывно смотрим вперед.

Когда я смотрю перед собой, ничто мне не препятствует. Так и в духовной жизни. Все просторы лежат передо мной. Я чувствую, как становлюсь соборным человеком. Я чувствую, что весь мир – мой, хотя раньше мне казалось, что я вот-вот потеряюсь, что сижу в месте, которое меньше могилы.

Начиная с четвертой ступени, на которой открывается Небо и расширяются горизонты, человек приобретает одно из наиболее прекрасных ощущений. Его жизнь изменяет свой характер. Человек взлетает, подобно птицам небесным, лишь только захочет. Бывает, что в полете нам встречаются преграды или трудности, и мы вновь задумываемся о себе и в своих размышлениях себя предпочитаем. Но наша жизнь в наших руках. Все станет нам снова враждебно, как только мы вернемся к себе, к своему «я». Поэтому опыт расставания со своим «я» – прекраснейший из опытов духовной жизни.

Наконец, я открываю, что весь мир – мой. Мои – вселенная, земля, небо, рай, Отец Небесный, Сын, Святой Дух. Для меня существуют ангелы, святые, таинства – все, все – для меня. Подобно тому как в монастыре все – и трапезная, и общественные места, и храм, и келии – приспособлено для монаха. Подобно этому свет зажигается для того, чтобы я мог в темноте видеть.

И вот в такой простоте, красоте, открытии мира, бегстве от себя мы вступаем на пятую ступень – наслаждение дарами Бога. Что такое наслаждение дарами Бога? Здесь, где мы сейчас находимся, нет ничего. Но если выйти на улицу, там – сады. Здесь я сорву мандарин, апельсин, там съем яблоко или найду еще что-то, стану собирать плоды. В корзинку, подобно апельсину, можно положить дом, небо, всю землю, весь рай. Я начинаю искать Господа и наполняться Им, собирать плоды Бога.

Бог остается Богом! Я начинаю причащаться Его жизни. Я ем Христа. Я ощущаю, что состою в общении с Ним, радуюсь Божественному причащению и понимаю, что сегодня приобщился Богу. Я молюсь Иисусовой молитвой и понимаю, что мое дыхание приняло Христа и мои уста, повторяющие «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», стяжали Господа. Мое сердце впустило Христа, ум переполнился Христом, и теперь я уже не различаю, где Он – Христос. Я вижу Его или слышу Его?

Как-то я спросил одного человека, как продвигается его идея, есть ли какие-нибудь проблемы с ней. Смиренная душа, благословенная, освященная, с тысячами трудов и мучений он жил в мире герпения, и душа его была счастлива, потому что достигла открытия Небес и сбора урожая, о котором мы говорили. Дивно он сказал: «Когда я начинаю молиться губами, то ощущаю, что молитва, имя Иисусово и все слова молитвы, которые я произношу устами, зубами, горлом, что они и есть Христос. Молитва идет вперед, и я не могу понять: молится ли мое сердце или мой ум. Не знаю. Я умолкаю. И что же дальше? Быть может, я не молюсь? Быть может, это обман? Мне кажется, что молится мой ум. Мой ум говорит со Христом, беседует ли мое сердце? Что за таинственная вещь происходит во мне?»

Интересный вопрос. Останавливается полемика внутри моего бытия – отдельно ум, отдельно сердце. Разрушается разделение существа человека. Приходят простота и единство. Человек становится единым, как Бог. И тогда я уже не го- ворю, что молюсь я, или молится мой ум, или молится мое сердце, но наступает величие, понимание которого облегчили для нас Святые отцы. Они объясняют просто, что ум спускается в сердце. Весь человек становится единым целым. Как будто другим делаюсь я, иным – мое бытие. Я наполняю Богом себя, а Христос через ум сходит в сердце. Человек прекращается. Молится его сердце.

Пережив такой опыт, сия дивная душа спросила: «Молится ли ум или сердце мое?» Видите, какой плод пожала она – наполнение Христом. Она получила недра своего рукояти (Пс. 128:7), по слову псалмопевца. Недра возвышаются, и ты уже не видишь ничего. Перед тобой – Христос. Вот они – плоды. Уходят одиночество, раздвоенность, излияние страстей, собственного «я», беспокойство, недовольство другим. Им на смену приходят покладистость, простота, «да», «да», «да». Это объединяет меня со всеми людьми. Если я скажу «нет», то тотчас запутаюсь.

Вот они – плоды Бога. Что происходит? Единственно истинно то, что внутри меня ведется диалог с Богом, я с Богом говорю. Мы с Ним составляем единство, одно общение. Между нами течет беседа, то есть самопроизвольное взаимное общение внутри моего бытия. Подобно зрителю, я соучаствую в некой реальной картине. Как будто я сижу и слышу, что вы вдвоем разговариваете. Так отчтетливо я слышу, как беседует с Богом мое внутреннее «я», мое тело, дух, сердце, ум. Пока они для меня еще различимы, но чем дольше, тем дальше я отрываюсь от мира и плоти, это становится чем-то более глубинным.

Так начинается мой диалог с Богом, беседа с Ним моего «я». Христос становится для меня существующим. Ведь Бог – Бытие, а не просто некий бог, Он есть Сущий. Я же знаю, что это мои наручные часы, хоть будет и темно на улице. Также я уверен в том, что Бог есть то, что реально существует, и каждое мгновение дня и ночи открываю для себя Его в боли и в радости. В боли вольной и невольной. В той, что приходит ко мне, в той, что создаю я сам, а не в меланхолии и унынии душевном.

Бог становится существующим для меня. Плоды – стяжание Бога. Только теперь, на этой ступени, я имею Бога как личность, моего Бога. Дивные дела! Здесь открывается для меня, для моего познания Бог. Если мне много раз доводилось разговаривать с тобой, то я хорошо вижу твои неразличимые для других приметы, понимаю, когда ты волнуешься, когда радуешься, что мне сделать, чтобы ты сказала «да». Я могу схватить тебя за руку, когда знаю тебя хорошо, в совершенстве. Так точно мы открываем и Бога, достоверное знание о Его личностном существовании.

У меня есть мой Бог, мой Господь. Что я ощущаю? Как девушка, когда кто-то смотрит на нее, говорит с ней, ей обещает, начинает верить, что с этого момента она больше не одна, прекращается ее одиночество, позади всякая неуверенность, и она живет, словно замужняя. Так и я теперь, с моим Богом, реально существующим, наполняющим Собой мое существование.

После того, как я узнал личность Бога, моя жизнь с Ним становится неким непрестанным с Ним сожитием. Мой Христос. Что такое мой Христос? Мой Христос – в моем дыхании, в моем помышлении, в моем сердце, во всем, что есть у меня. В каждом моем действии – Христос. И когда я гуляю, и когда отправляюсь спать, Христос всегда со мной, ибо я прикоснулся к Его действительности. Его существование для меня отныне онтологично.

Отныне я нахожусь в общении с Ним, имею взаимопонимание, могу прийти к согласию. Раньше было не так. Предположим, что-то происходило, и я говорил: «А что бы захотел Бог?» Скажите мне, когда кто-то спрашивает: «А что бы захотел Бог?» – разве он не говорит так, будто он – здесь, а Бог – на Небесах и не видит и не слышит ничего? «Что бы захотел Бог», – говорит. Значит, Бога для него не существует.

Сейчас же ты чувствуешь, что имеешь полное взаимопонимание с Богом, доверие, контакт, приобретаешь некое дерзновение и обращаешься к Богу сам: «Боже мой, послушай, я хочу то-то». Это значит, что Бог рядом с тобой. До сего момента мы говорили: «А что бы захотел Бог?» – теперь же с дерзновением вопрошаем: «Боже мой, я хочу вот это и вот то». В нас входит смелость, ощущение своего сыновства, теряется прежний недостаток любви. Теперь Бог близко ко мне, Он мой друг и родственник, я сам – бог. Поэтому и путаю свое «я» и Бога. Или я этого хочу, или чувствую, что Ты хочешь, – это уже одно и то же. Мое «я», моя душа, мое сердце для меня становятся чем-то очень-очень светлым. И я понимаю, что свет светит во мне. Этот свет действует, как мы говорили вначале. Бога мы всегда ощущаем как свет, светлость. В глазах я чувствую Свет. В своих мыслях, помышлении почувствовал всесветлого Бога. «Он просветил меня», – мы говорим. Я просветился. Все вещи, все ощущения становятся зримы. Как другие видят кого-то и говорят: «я его слышал», – хотя на самом деле видели. Точно так берет верх видение, духовное видение, свет. «Свет во мне воссиял», – говорит Христос. Он как некий светильник, который не гаснет никогда. Он из тех, что светят всегда. Я причащался и прежде – никакого действия. Я молился и прежде – безрезультатно. Единственное, что я различал – сон и еду.

Теперь я постиг Самого всесветлого Христа. Он окружил меня и наполнил. Он – моя подлинная реальность, и, следовательно, уже не Он живет во мне, но я – в Нем. Я как бы сказал другому: «Идите, господин, проходите, садитесь, пожалуйста». Я ощущаю себя, свою онтологичность. Бог составляет мое собственное существо, и я живу в Нем, и живет во мне Христос. Он Тот, Кто руководит моей жизнью. И это ощутимо: открывая в себе Христа, я радуюсь о себе во Христе.

После того, как я наполнился светом и красотой, простором совершенства и понял, что вот Он – Христос, тогда, скажите мне, может ли что-то разлучить меня с Ним? Об этом сказано: ни высота, ни глубина (Рим. 8:39), ни круги ада, ни рай... абсолютно ничто. Свершилось мистическое единение, и поэтому отсюда и далее сильно мое ощущение того, что все, что я делаю, есть мое поклонение Богу. Это то, о чем говорит апостол Павел: едите ли, пьете ли или иное что делаете, все делайте в славу Божию (1Кор. 10:31; см. Рим. 14:6). Пусть все, что бы мы ни делали, будет посвящено Господу. Любое свое действие мы должны ощущать как шаг навстречу Богу. Вот Он идет, я Его уже вижу, различаю Его свет и следую за Ним.

Раньше я искал Бога. А теперь следую по Его стопам: читаю, молюсь, говорю, кричу, люблю, не люблю, молчу, ем, сплю – все это есть мое смиренное приношение Богу, благоприятная жертва, поклонение Господу Иисусу Христу, Который так силен, велик, светел, что каждая мелочь мне являет Его!

Как восходящее солнце скрывает звезды, точно так все становится для меня солнцем и сливается воедино. Что бы я ни встретил – человека, радость, похвалу, обвинение, клевету, сонливость, голод, боль, болезнь, свою смерть, смерть отца, оставленность, удачу, несчастье, – все для меня являет Христа. Повсюду я открываю Его. А есть ли такое место, где Христа нет, где нет Бога? Нет. Он – повсюду. Если бы был такой отрезок времени или пространства, или Небесного Царствия, или вечности, где бы не было Христа, то Христа не было бы вообще нигде. Не было бы Бога. Но Он – повсюду, поэтому я сейчас к Нему прикоснулся, Он омыл меня Своей благодагью, Он закрыл мне глаза, и я ослеп, потерялся. Когда ты ко мне подходишь, и светишь мне в глаза фонариком, и говоришь: посмотри-ка на меня, – я не вижу ничего. Точно так происходит и с Христом, Который чист и светел.

Что значит для меня Христос? Христос моего тела, и души, и духа. Раньше моя плоть притягивала мою душу, душа притягивала и спускала в преисподнюю мой дух, теперь же мой дух причащается Святому Духу. Перед Ним я раскрываю все свое существо. Я весь повсюду: в радости, в беседе, повсюду цельный. Ты говоришь со мной? Я весь твой. Ты просишь меня о чем-то? Я весь твой. Ты любишь меня? Я весь твой. Ты меня ненавидишь – все равно я весь твой, не поддаюсь разделению.

Иногда мы задаемся вопросом, имея опыт раздробленного человека, – весь Христос любит меня или нет? И неужели Он помнит обо мне в таком огромном мире? Если у нас возникает такой вопрос, то в нас еще говорит опыт раздробленного человека. Но мы же уже приобрели опыт воссоединения истины, действия и силы. Поэтому Бога мы имеем целого повсюду. И в пещере, и на прогулке, и в зубочистке, и в падении – во всем пребывает Христос. Все отражает Его, подобно зеркалу.

Итак, необходимо понять: то, что называется духовной жизнью, возрождением, начинает сам человек. Все остальное – это внутренние покои, которые постепенно открываются перед входящим в них. Достаточно отворить врата храма, музея, галереи, войти внутрь и обнаружить, что двери остальных залов распахнуты настежь. Пройди так или эдак, обойди хоть весь музей, храм, поклонись всем святым, не останавливаясь нигде. Ты войдешь, и тебе покажут дорогу.

Точно так и возрождение жизни. Все приходит само по себе. Достаточно открыть свое сердце и начать работу над собой. Мы думали, что тяжела и многотрудна духовная жизнь, не знали, как нам себя вести, как победить, а вышло наоборот. Если мы вступим на путь духовной жизни и пойдем по нему, то лавры победы увенчают нас.

Итак, если мы положили начало святого Макария: «Старайся войти во Святой Град, называемый Горним Иерусалимом, который есть рай!» Смотрите: «Старайся, понуждай себя, живее, давай, начинай, встань с того места, на котором ты сидишь, иди и виждь. Пошел дождь – ты тотчас сошел с дороги и поспешил под укрытие...» Вот смысл: ну что ты сидишь на одном месте – «старайся войти во Святой Град», как старались войти иудеи туда, где был рай. Почему сказано: «Старайся войти во Святой Град, который есть рай»? Для того, чтобы мы четко осознали, что это зависит от нашего усердия.

К чему призывает нас святой Макарий? Беги, встань с места, отложи неповоротливость, нерешительность, невезучесть, спячку и иди туда, зайди внутрь, там рай. Рай приуготовлен. Твоя духовная жизнь, твое обожение, твое спасение, твоя наполненность Богом, стяжание Бога – все, что ты можешь пожелать, все, для чего тебя призвал Бог, – там, внутри. Так что же ты вместо того, чтобы поспешить туда, сидишь на месте? То, к чему ты стремишься, – там, внутри. Но мы не хотим, не хотим. Как прекрасно говорит Давид: тот, кто хочет подняться ночью, с легкостью это делает. Тот, кто хочет проводить время в бдении, увидит неожиданно для себя, что наступил рассвет, и воскликнет: ах, так быстро наступил рассвет (см.: Пс. 76:5; 118, 147–148: 62, 2 и 7)! Ступай же туда, внутрь, не медли!

Итак, рай – это сад огражденный, безопасное место, луг наслаждений. Сколь прекрасен и мил сад для очей мирского человека! Наслаждение, безопасность, ограждение, насажденный сад. Все – цветы, плоды, все есть в нем. Бог все нам приготовил, единственное, что от нас требуется, – так это переступить его порог. Вот возрождение, к которому призывает нас Господь.

Закончим тем, с чего начали. Мы говорили о пророчествах, которые имеют отношение к Гробу Христа. Они называют Гроб Христов утробой: из чрева прежде денницы родих Тя (Пс. 109:3). Да, это утроба, из которой вышло духовное семя, вечное наследие – наша духовная жизнь.

И сказано, что бесчисленно избранное семя. Оно насадит многих людей. Оно исходит не из. ложесн человека, но из Воскресения Христова. Вот таково духовное семя. Сказано: «Он наследит многих». Не то, что многие наследят его, но Он наследит многих (Ис. 53:12). Вы улавливаете смысл? Чтобы ты унаследовал что-то, приобрел что-то, чтобы сделал его своим достоянием, нужно потрудиться. Легко ли, чтобы бедняк» неимущий стал богачом? Легко? Нужно отдать целую жизнь. И еще неизвестно, удастся ли ему это.

И не сказано, что наследят многие, ибо это трудно – стяжать Христа. Очень трудно. Как я, тень, приобрету свет? Свет есть то, что развязывает все. Как возможно, чтобы я, грешный, победил; чтобы я, многоискушенный, смертный, мертвец, ничтожество, прикоснулся к Живому, к Источнику жизни?

Необходимо стяжать Бога, чтобы достигнуть единения и общения с Ним. Но пророк говорит по-другому. «Он наследит многих». То есть Он Сам сделает тебя Своим наследием, привяжет тебя к Себе. Не переживай, Христос родит Тебя. Только надо сказать Ему «да». Потому что если естественным родам характерна невольность рождаемого, то родам духовным характерно проявление его произволения и воли. Возжелай Бога всем сердцем, и тотчас Он сделает тебя своим наследием, усыновит тебя, сделает участником Его жизни.

«Он наследит многих». Не сказано, что унаследует много. Он унаследует многих сыновей и дочерей. Рождение не есть предмет дискуссии, но дело рук Божиих.

Общение нашей огромной семьи прекрасно. Мы одного Отца дети, поэтому и похожи. Мы стали детьми одного Отца, нашего Еоспода, источившего из Гроба и всем даровавшего жизнь Христа, призвавшего всех к Себе.

Что же такое духовная жизнь – наше наследие? Нас наследует Христос. Он собирает нас всех. Как мы собираем поля и ставим некое ограждение вокруг. Я собираю свои вещи, своих детей; я смотрю на них, любуюсь ими, радуюсь им. Точно так делает и Христос. Христос становится центром, вокруг Которого сплочены все мы. Сколь чудесна картина этой наследственности, которую мы воспринимаем!

Священник бросает пальмовые ветви людям в Страстную Субботу и читает стих о наследии всех Богом¹². Он бросает ваии, и храм наполняется ими, что значит: Христос победил, Христос наследовал нас. И многие люди ловят ваии на лету, подходят поближе и становятся так, чтобы ветви упали на них. Они участвуют в торжестве своими улыбками, глазами, восклицая: «Радостного вам Воскресения!»

Один Бог, дети мои, нас унаследил и спас из чрева адова. Один Бог призвал нас всех к Себе. «Я соберу Своих чад, – говорит Он, – от всех концов земли, и поставлю их перед Собой, и стану глядеть на них, и ими любоваться». Вот образ: мы сидим, удобно расположившись, просто и легко смотрим друг на друга и радуемся. Точно так и в раю, как сказано в пророчестве. Так спокойно смотреть на Христа! Так просто быть возле Него!

Скажите мне, что может нас отделить от нашего Господа? Разве возможно отлучить нас от Христа? Как можно лишить нас чувства нашей соборности, когда мы вместе с небом, землей, звездами, ангелами, святыми пребываем здесь вовеки и воспеваем славу Божию!

Я попрошу вас почувствовать в этот праздник Пятидесятницы, что вы – наследие Христа. Радуйтесь, ибо покрыл вас пальмовыми ветвями Господь, наполнил Своими Божественными энергиями и светом. Он сделал прямой вашу стезю, простым – ваш путь. Он помог вам смотреть прямо на Христа, безо всяких помех. Христос и мы наконец-то встретились. Я иду на поле, в виноградник, восхожу на вершину – все это мое. И никто не в силах помешать мне. Я хочу посадить цветы и гулять среди них. Я могу делать все, что захочу. Все это «что захочу» может сделать и Бог для нас. Но главное Его благодеяние человеку – сделать его богом, светом от Света в Свете святом, в Духе Святом.

И мне бы хотелось увериться сейчас и здесь, когда мы собраны вместе в стенах монастыря, что воскресная радость не оставит вас, наследников Христовых, и вы непременно переживете красоту и надежность огражденного сада.