Святитель Димитрий Ростовский и его пастырство

Архиепископ Антоний (в миру Василий Иванович Фиалко) родился 2 октября 1946 года в с. Дулицком Сквирского района Киевской области на Украине, в семье православных христиан.

В 1960 году, после окончания школы, Василий Фиалко поступил в Киевский строительный техникум на факультет «Промышленное и гражданское строительство».

В 1964 году окончил полный курс техникума и работал в разных должностях (производителя работ, инженера, старшего инженера) в строительных организациях г. Киева.

В 1973 году окончил Воронежский инженерно-строительный институт по специальности «Инженер-строитель промышленного и гражданского строительства».

С 1973 по 1974 год служил в рядах Советской Армии.

В 1975 году поступил в 4-й класс Ленинградской Духовной Семинарии, но учебу пришлось прервать по семейным обстоятельствам.

С 1976 года – иподиакон епископа Курского и Белгородского Хризостома и чтец Курского кафедрального собора.

24 апреля 1976 года, в Великую Субботу, епископом Курским и Белгородским Хризостомом рукоположен в сан диакона и назначен диаконом Иоасафовского кафедрального собора города Белгорода.

14 августа 1977 года архиепископом Курским и Белгородским Хризостомом рукоположен в сан священника и назначен настоятелем Крестовоздвиженской церкви г. Старый Оскол Белгородской области.

В январе 1978 года переведен в Михайловский храм г. Белгорода.

С июня 1978 года – клирик Винницкой епархии Украинского Экзархата, а 12 декабря того же года назначен штатным священником Рождество – Богородичного кафедрального собора г. Винницы.

10 апреля 1979 года, на шестой неделе Великого поста, в Рождество – Богородичном кафедральном соборе г. Винницы по благословению Святейшего Патриарха Пимена епископом Винницким и Брацлавским Агафангелом пострижен в монашество с именем Антоний, в честь прп. Антония Киево-Печерского.

К празднику Святой Пасхи 1980 года иеромонах Антоний Святейшим Патриархом Пименом награжден наперсным крестом.

С 1980 года назначен благочинным приходов 7-го округа Винницкой епархии.

7 апреля 1982 года, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, по благословению Святейшего Патриарха Пимена архиепископом Винницким и Брацлавским Агафангелом иеромонах Антоний возведен в сан игумена с возложением креста с украшениями.

В 1982 году игумен Антоний окончил по I разряду Московскую Духовную Семинарию, и 1 ноября того же года был назначен настоятелем Свято-Параскевинского храма пгт. Калиновка Винницкой области, а 8 сентября 1983 года – настоятелем Свято-Успенского храма с. Мурафа Винницкой епархии.

В 1985 году к празднику Святой Пасхи архиепископом Винницким и Брацлавским Агафангелом по благословению Святейшего Патриарха Пимена возведен в сан архимандрита.

В 1987 году архимандрит Антоний окончил по I разряду Московскую Духовную Академию.

К 1000-летнему юбилею Русской Православной Церкви Святейшим Патриархом Пименом архимандрит Антоний награжден вторым крестом с украшениями.

С 9 января 1989 года назначен секретарем Хмельницкого епархиального управления, благочинным 1-го округа Хмельницкой епархии и настоятелем Хмельницкого Рождество-Богородичного кафедрального собора.

С первого дня после назначения, по благословению Высокопреосвященнейшего Агафангела, архиепископа Винницкого и Брацлавского, временно управлявшего Хмельницкой епархией, архимандрит Антоний активно включился в управление епархией.

В это перестроечное время самым важным для православных верующих Подольского края был вопрос о строительстве в центре г. Хмельницкого на месте небольшого и ветхого Свято-Покровского храма нового Свято-Покровского кафедрального собора.

Обладая организаторскими способностями и опытом строительных работ (согласно светским образованию и профессии), архимандрит Антоний сумел, а тогда это было весьма непросто, начать строительство собора и лично возглавил его.

Самоотверженный труд о. Антония снискал ему глубокое уважение и доверие жителей города, избравших его депутатом Хмельницкого областного совета народных депутатов.

Оказавшись в центре духовной и общественной жизни епархии, своим служением и трудами, проповедью слова Божия, он завоевал авторитет у верующего народа и властей и сыграл большую роль в возрождении духовности и укреплении православной веры в Подольском крае.

Будучи секретарем Хмельницкого епархиального управления, с благословения правящего архипастыря архимандрит Антоний практически окормлял всю епархию, ее духовенство и верующих. Он готовил ставленников для рукоположения в священный сан, много внимания уделял вопросам духовного просвещения и храмостроительству. Так, при его настоятельстве (с января 1989 по апрель 1990 года) было почти завершено строительство нового Свято-Покровского кафедрального собора, в которое он вложил все свои знания, умения, свою душу.

В 1990 году решением Священного Синода Хмельницкая епархия была выделена в самостоятельную с управлением Хмельницкими преосвященными, а архимандрит Антоний переходит в клир Харьковской епархии, где до 1992 года нес послушание настоятеля Свято-Успенского храма г. Золочева и благочинного Золочевского округа.

В 1992 году епископат Украинской Православной Церкви, которая в 1990 году получила самостоятельность в управлении, избирает нового Предстоятеля. Пересматриваются и осмысливаются по-новому многие ценности в государстве, начались демократические преобразования общества, которые коснулись и Церкви.

В это сложное время Церковь призывает архимандрита Антония на новое служение: 27 июля 1992 года совершается его хиротония во епископа Переяслав-Хмельницкого, и Священным Синодом Украинской Православной Церкви он назначается викарием Митрополита Киевского и всея Украины Владимира (Сабодана), Предстоятеля Украинской Православной Церкви, и разделяет его труды по управлению Церковью.

22 июня 1993 года решением Священного Синода Украинской Православной Церкви владыка Антоний назначается епископом Хмельницким и Шепетовским, управляющим Хмельницкой епархией, так как древняя Подольская кафедра согласно этому решению разделяется на две епархии – Хмельницкую и Каменец-Подольскую.

Вступив в управление Хмельницкой епархией, епископ Антоний ревностно принялся за работу. Прежде всего, он позаботился о завершении строительства Свято-Покровского кафедрального собора, его росписи и украшении, а также о расширении территории епархиального управления.

Большое внимание уделяет архипастырь вопросам духовно–нравственного и религиозного просвещения, издательской деятельности в епархии, в частности публикациям епархиальной газеты «Подольские епархиальные ведомости».

Владыка Антоний неоднократно участвовал в международных миротворческих и научно-светских конференциях, посвященных 1000-летию крещения Руси и 2000-летию Рождества Христова, и других важных церковных и общественных событиях. Один из его докладов – «Общность традиций церкви и медицины» получил большой резонанс в научных кругах. Он также был участником состоявшейся в Одессе в сентябре 1997 года официальной встречи Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, Вселенского Патриарха Архиепископа Константинополя – Нового Рима Варфоломея I и Блаженнейшего Католикоса, Патриарха всея Грузии Илии II.

Широко известна благотворительная деятельность владыки, милосердие и помощь нуждающимся. Ни один посетитель, с какой бы проблемой или просьбой ни обратился к нему, не уходит без ответа или утешения.

Несмотря на огромную занятость, множество дел, связанных с управлением епархией, церковно-просветительской и общественной работой, Преосвященнейший Антоний, епископ Хмельницкий и Шепетовский, находит время и для научных, богословских трудов. Результатом таких трудов явилась защита в 1998 году по кафедре Пастырского богословия Киевской Духовной Академии диссертации «Святитель Димитрий Ростовский и его пастырство», за которую ему была присвоена ученая степень кандидата богословия.

Епископ Антоний за усердное служение Церкви награжден орденами Святого равноапостольного князя Владимира, Преподобного Нестора Летописца, а также орденами Поместных Православных Церквей.

В праздник святого равноапостольного великого князя Владимира 28 июля 1999 года епископ Антоний во внимание к церковным заслугам и за ревностное служение Святой Православной Церкви Блаженнейшим Владимиром, Митрополитом Киевским и всея Украины, Предстоятелем Украинской Православной Церкви, был возведен в высокий сан архиепископа.

Строгостью и справедливостью, чуткостью и простотой, глубокими знаниями и духовным опытом Преосвященнейший владыка Антоний заслужил любовь и уважение паствы.

Настоящее издание предпринимается по решению Ученого Совета Киевской Духовной Академии. Оно посвящается 2000-летию Рождества Христова и 25-летию моего служения Святой Церкви и народу Божию.

Предлагаемая вниманию читателей работа, исследующая житие и труды святителя Димитрия Ростовского, была написана мною сразу по окончании Духовной Академии, но, к сожалению, многочисленные заботы не позволили мне тогда защитить диссертацию и вынести на суд читателей мой скромный труд.

Благодарю Господа, милостью Которого работа все же увидела свет, надеюсь, что она принесет пользу широкому кругу читателей, ищущих духовного наставления, любящих Бога, «Дивного во святых Своих», и особенно пастырям Церкви Христовой, которые многое могут почерпнуть для себя из этой книги.

Особая благодарность Его Блаженству Блаженнейшему Владимиру, Митрополиту Киевскому и всея Украины, Предстоятелю Украинской Православной Церкви и Ученому Совету Киевской Духовной Академии за предоставленную возможность напечатать мой труд.

Благословение Господне да пребудет со всеми нами!

Автореферат диссертации, представленной на соискание ученой степени кандидата богословия¹

Изучение агиографии и религиозной феноменологии является сейчас одной из насущных задач христианского и национального возрождения нашего народа. Огромная роль в православном благочестии принадлежит почитанию святых угодников Божиих. Святые – суть те, кто подвигом своей девственной веры и деятельной любви осуществили в себе богоподобие, явили в силе образ Божий, и тем стяжали благодать Духа Святого. В стяжании Святого Духа через очищение сердца подвигом души и тела заключается спасение каждого человека, в котором является Христос: «...не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2:20). Пути стяжания благодати различны, многообразны и неповторимы, как неповторима всякая личность.

Жизненный подвиг каждого святого имеет только ему присущий характер. Церковь знает разные чины святости, или духовные образы спасения: пророки, апостолы, мученики, святители, вселенские учители, преподобные, бессребреники... Этот перечень, конечно, не полон: не все святые ведомы миру, есть такие, которых Господь заключил в безвестности, и Церковь чтит их память в праздник всех святых. Праведники, достигнув святости, побеждают в себе грех и укрепляются в добре. У них освобождаются духовные силы для деятельной и молитвенной любви. Такая духовная свобода, полученная ими еще на земле, приобретает полноту после вселения их в небесные обители.

Святые угодники Божии помогают и нам в силу получаемой ими духовной свободы и любви, которая достигается их подвигом. Они суть «руки Божии», которыми Бог совершает дела Свои. Святым и за гранью смерти дано творить дела любви во имя спасения их земных собратий. Мера деятельного участия святых в жизни человечества соответственна мере духа и величию их подвигов, «звезда бо от звезды разнствует во славе» (1Кор.15:41).

В русских святых мы чтим не только небесных покровителей грешной земли нашей: в них мы видим откровения нашего собственного духовного пути. Мы верим, что каждый народ имеет свое религиозное призвание, и, конечно, всего полнее оно осуществляется его святыми. Их идеал веками питал народную жизнь; от их огня вся Русь зажигала свои лампады. В разные исторические эпохи, видя духовное состояние людей, Господь посылал Церкви Христовой истинных пастырей, чтобы во тьме нравственной деградации и духовного ослепления давать верные духовные ориентиры, указывающие путь к истине и вечной жизни.

XVIII век ознаменовался Петровскими реформами, преобразованиями, связанными с ломкой старинных устоев, разрушением того многовекового уклада жизни, к которому привыкли русские люди. Поистине, в это трудное время нужен был светильник, чтобы зажечь лучину веры в духовно обнищавшем народе. И Господь, по Своей неизреченной милости, для врачевания человеческих душ воздвиг такой светильник на свещнице Церкви Христовой – святителя Димитрия Ростовского.

Святитель Димитрий, в миру Даниил Туптало, воспитывался в благочестивой христианской семье, где в его душу были посеяны семена богоугодной жизни. Образование, полученное им в Киево-Могилянской коллегии, и поучения старцев Киевского Кирилловского монастыря пробудили в сердце будущего святителя любовь к наукам, что позволило молодому иноку войти в круг наиболее образованных и передовых людей своего времени, стоявших у истоков развития общественно-культурной, политической и религиозной жизни Украины во второй половине XVII века. С принятием сана, в 1675 году, молодой иеромонах Димитрий начал свою проповедническую деятельность. Сначала он был проповедником в Чернигове при архиепископе Лазаре Барановиче, которого называл «великим столпом церковным», а потом в Вильне и Слуцке. В Малороссии Димитрий был игуменом в разных монастырях, где воочию видел печальное положение украинского народа, терпевшего двойной гнет: социальный – со стороны польской шляхты, магнатов, и духовный – со стороны католической Церкви.

Но недолго продолжалось настоятельское служение святителя Димитрия. Имея от природы склонность к жизни созерцательной и богомыслию, он тяготился своим хлопотным послушанием. В 1864 году по благословению митрополита Киевского Варлаама Ясинского Димитрий переехал в Лавру, где начал составление Четьих-Миней, или Житий святых – любимого чтения благочестивых христиан. Святитель Димитрий, наряду с Нестором Летописцем, Епифанием Премудрым и Пахомием Логофетом, внес посильный вклад в агиографическую литературу. Безусловно, помогали ему в этом нелегком труде его предшественники, такие как митрополит Макарий, святитель Петр Могила, и современники – Иннокентий Гизель, Варлаам Ясинский и др.

Около 1689 года святитель Димитрий по церковным делам посетил Москву, где был представлен патриарху Иоакиму и молодому царю Петру. В 1701 году в Москве он был возведен в сан митрополита Сибирского и Тобольского, но плохое здоровье помешало ему занять эту кафедру, да и продолжить свои труды он мог лишь там, где было сосредоточено просвещение.

В 1702 году, после смерти Иоасафа Лазаревича, святитель Димитрий стал митрополитом Ростовским, а в 1705 году закончил Четьи-Минеи. Много трудился он и над устроением жизни своей паствы. Нравы епархиального клира были крайне низки: даже дети священников почти никогда не причащались. В произведениях, написанных в этот период, рассказывается о том, с какими трудностями пришлось встретиться святителю Димитрию в своей епархии. Как правящий архиерей, он вынужден был принять меры к упорядочению епархиальных дел. Прежде всего, при своем доме он открыл училище для детей духовенства, и сам следил за их образованием. В окружных посланиях он постоянно наставлял священников, как достойно проходить свое служение, как проповедовать раскольникам и т. п.

Архипастырская забота святителя о Церкви Божией выразилась не только в принятии практических мер против заблуждений и зла, но и в обличительных сочинениях, таких как «Об образе и подобии Божием в человеках», в проповедях, а также в полемическом сочинении «Розыск о раскольнической брынской вере...». Все труды святителя имели большой успех, слухи о котором доходили до царя. Но больше, нежели посланиями, святитель учил священников достойным примером своей благочестивой жизни: кроткий и мягкий в управлении, он был примером добросердечия и милосердия; проповеди его отличались простотой и живостью. Его глубоко чтила вся Православная Русь – от простолюдинов до царской семьи. Святитель был облагодатствован многими духовными дарами, в том числе и даром пророческим. Так, он предсказал время своей кончины и прибытие в Ростов на праздник в честь Толгской иконы Божией Матери царицы Прасковьи Федоровны. «Вот идут две гостьи – царица Небесная и царица земная, – сказал он своему казначею Филарету. – Только я уж видеть их не сподоблюсь, а надлежит тебе, казначею, быть готовым принять их». Вскоре он заболел, и в день своего тезоименитства проповеди сказать уже не смог. Все время болезни святитель предавался пламенной молитве, а через день, утром 28 октября 1709 года, нашли его скончавшимся в коленопреклонении.

Святитель Димитрий Ростовский оставил верующим творческое наследие, составляющее около 20 томов сочинений. Нетленные мощи его были обретены в 1752 году, через 43 года по кончине, во время ремонта монастырского собора. В 1757 году святитель Димитрий был причислен Церковью к лику святых.

В своих многочисленных сочинениях и проповедях святитель Димитрий всегда подчеркивал, что высочайшая и главнейшая цель пастырства – забота о восстановлении в падшей человеческой природе образа Божия, в неустанном напоминании человеку о его великом призвании – быть сонаследником вечной жизни и славы в Царстве Небесном.

Человек, согласно учению святителя Димитрия, может преодолеть свою чувственную природу, возвыситься над законами материального мира, может достигнуть бессмертия, истинной свободы от греха, так как он способен ответить на любовь Божию своею любовью к Нему. По словам его, образ Божий есть и в душе неверного человека, но подобие имеется только в добродетельном христианине, и если христианин совершает смертный грех, то он «лишается подобия Божия, но не образа...».

О свободе святитель пишет: «...Бог говорит грешнику так: тебя без тебя создать мог Я, но спасти тебя без тебя не могу... Если же ты сам не хочешь спасения, если ты сам убегаешь от вечной жизни, если ты погибель свою любишь больше спасения, то ни мудрость Моя, ни милосердие Мое, ни всемогущество Мое не помогут тебе».

Бог, создав человека разумным и свободным, насильно не спасает его. Ведь человеку дано все, чтобы он мог осознать свое действительное положение в мире, поверить Богу, ответить на Его любовь, наиболее полно проявившуюся в том, что Он отдал Сына Своего ради людей: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:16), и построить жизнь сообразно своему призванию ко спасению и к вечной жизни.

Грех является великим злом, противлением и непослушанием воле Божией, он удаляет человека от Творца, лишает его богосыновства и благодати. Грех настолько овладел человеческой природой, что никто, кроме Бога, не в силах восстановить человека в его первобытной чистоте. Один Сын Божий мог воздать долг Божественному правосудию и дать «удовлетворение Богу Отцу чрез Свое вольное страдание за всемирный грех и крестом открыть вход в рай».

Бесценная человеческая душа была искуплена ценою крови Сына Божия. Таким образом, духовно-нравственное восстание и оправдание человека святитель Димитрий считает чудом выше того, которое совершил Господь над четверодневным Лазарем и, главное, что это чудо возможно для каждого кающегося грешника, прибегающего к стопам Спасителя в силу того, что в человеке еще сохранился образ Божий.

Восстание от смерти к богоподобной жизни ведет человека к нравственному возрождению и совершенству, ибо ценность человеческой личности заключается именно в ее свободном избрании и деятельном стремлении к высокому призванию Создателя.

Святитель пишет, что человеку невозможно спастись без благодати Божией. Человек спасается только во Христе, и благодать Божия в этом спасении – главнейшая действующая сила. Она просвещает душу, она оживляет ее, «сообщает ей и свое действие, и свое свойство».

Проповедуя в духе восточного богословия, он учит, что спасение есть непрестанное действие благодати Божией: «Спасение созидается благодатью Божией, а без нее и добродетели не помогут спастись человеку».

Таким образом, одних лишь усилий недостаточно для спасения, но они необходимы для стяжания благодати Духа Святого, приближающей нас к Первообразу. Бог содействует спасению человека своей благодатью, укрепляет его в доброделании, человек же в, свою очередь, и сам стремится к исправлению своих грехов, изменению своих мыслей, очищению своих чувств и достижению единства с Творцом: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф.7:21). Из этих слов ясно, что в деле спасения человека требуется постоянный подвиг.

Говоря о пути человека к Богу, Димитрий Ростовский акцентирует наше внимание на трех великих христианских добродетелях: вере, надежде и любви. Он говорит, что «вера есть то, чего твои очи плотские не видят, ни руки твои осязают, сердце же твое, ум твой, несомненно, в себе утверждает, что так есть, а не иначе». Вера является основанием спасительной деятельности человека, началом и двигателем его духовной жизни в Боге: «Вера – это молодость без старости, ибо Енох, восхищенный ею, доселе живет и не состарился. Вера есть живая безкровная жертва, ибо верою Авраам принес сына своего Исаака в жертву живую». Путь Авраама завершился и исполнился в пути Иисуса Христа, следовать которому призван верующий. Послушание Христа Отцу Небесному привело Его на Крест, где Он в беспросветной ночи богооставленности взывал: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего ты меня оставил?» (Мк.15:34). Он, Который «страданиями навык послушанию» (Евр.5:8), стал «начальником и совершителем веры» (Евр.12:2). Таким образом, в Новом Завете верой называется послушное, доверчивое последование воле Божией. Святитель, продолжая эту мысль, говорит: вера утешает в скорбях, помогает в болезнях, укрепляет в испытаниях; вера – первейшая добродетель и путь ко Христу, так как без веры во Христа спасение человека невозможно. Вера является движущей силой духовно–нравственного обновления человека, основанием, на котором возрастают многие другие христианские добродетели.

Итак, вера есть путь, в путь же следует отправляться с надеждой, чтобы достичь цели. И надежда, «даруемая сердцу человека по Божьему вдохновению и просвещению», оказывает действенную помощь в совершении личного спасения и христианского подвига. Прочность и незыблемость надежды зависит от веры человека и его духовно–нравственного состояния. Истинные христиане основывают свою надежду на нелицемерном почитании Бога, проводя жизнь праведную и благочестивую. Венцом же всех добродетелей является любовь. «Бог есть любовь» (1Ин.4:8) – таким явил Себя Господь в воплотившемся «ради нашего спасения» Сыне Божием, земной подвиг Которого – это подвиг любви. Только любовь способна привести христианина к нравственному совершенству, к единству с Богом. Она – дар Духа Святого, распаляющая сердца христиан ответной любовью к Творцу и к ближнему. Что крылья для птицы в полете, то же совершенная любовь для христианина на пути к Богу. Любовь – это основа, на которой стоит весь мир, созданный Господом, и на которой зиждится наш путь к жизни будущего века, к вечному спасению. Истинным признаком любви к Богу является отвращение от мира (во зле лежащего) и всего греховного в нем.

Говоря о значении любви в жизни христианина, святитель Димитрий приводит слова святого апостола Павла: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1Кор.13:4–8), и далее объясняет, какой должна быть наша любовь друг к другу: «Любовь воспитывает в христианине терпение, научает переносить обиды, снисходительно относиться к несовершенствам ближних. И высшим совершенством в любви является добродетель любви к врагам, потому что она выше человеческой природы. Искаженная грехом природа требует возмездия, а любовь готова все простить, тем самым врачуя немощь ближнего, и побеждает зло добром». Во имя этого Божественного закона, закона любви, все мы, ищущие у Господа себе прощения, должны вырвать все плевелы обид и согрешений друг против друга, которые коренятся в нашем сердце, и Сердцеведец Господь простит нам бесчисленные согрешения наши.

Святитель Димитрий характеризует христианскую нравственность как высшую ступень человеческого совершенства, происходящего от веры, любви и данных Богом источников благодати и освящения. Основное место в его творениях занимает нравственно–назидательные поучения для пастырей: «Сан священства, – отмечает святой Димитрий, – от Господа на земли учинен есть не ради успокоения и прохлады, но и на множайшия труды, Святитель пекийся выну, о всех спасении пекийся». Значение и высоту священства он сравнивает со светилами небесными: как небо освещается солнцем и звездами, «так и Церковь сияет своими светилами – пастырями и учителями своими... каждый соответственно чину и чести и звания и по мере совершенства в добродетельной жизни и духовной мудрости». Господь Иисус Христос заповедал нам идеал безграничного нравственного совершенства: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48). Достижение этого идеала имеет не столько этический, сколько религиозно-эстетический характер: человек не может нравственно измениться, если не увидит прежде умной красоты небесного мира и не будет стремиться к ней как к высшей и доминирующей в жизни ценности.

В проповедях, особенно обращенных к пастырям, святитель Димитрий акцентирует внимание на примерах из житий святых – апостола Павла, святителя Тихона Амафунтского и др. Истинный пастырь, по примеру служения Пастыреначальника, Господа нашего Иисуса Христа, «входит во двор овчий дверьми, и овцы слышат голос своего пастыря и идут за ним». Святитель подчеркивает качества доброго пастыря: «он должен проповедовать, обучать премудрости духовной», «он должен служить примером для овец, а не овцы для него». Пастырю необходимо идти по пути духовно–нравственного совершенствования и своим жизненным примером учить других, «быть не только разумным, искусным и учительным в Божественном Писании, но добродетельным и святым по жизни, ибо учить словесных овец подобает не только словом, но и образом доброй жизни в Боге». И если дела и жизнь пастыря не будут расходиться со словами, тогда его учительство и труды будут успешны и принесут достойные плоды.

Хотелось бы обратить внимание на то, как святитель поучает пастырей любить Бога: «Когда Бог сказал, что пастыри будут по сердцу Его, Он указал и на то, что они будут любить его всем сердцем, соблюдая Его заповеди. И если такими были пастыри в Ветхом Завете, то, тем более, ныне в новой благодати пастыри должны быть по сердцу Богу, соблюдая заповеди по сердечной любви к Нему».

Любовь должна занимать главное место в пастырском служении. Как высшее проявление пастырского духа, она выражается в жертвенной любви к ближним, потому что без последней не может быть и настоящей любви к Богу. Неоднократно святитель предостерегает от соблазнов на пути пастырского служения, говорит о том, что взявший благое иго Христово должен все свои силы, все свои мысли посвятить этому великому делу. Подобно ангелу, предстоящему престолу Божию в непрестанном славословии и молитве, пастырю необходимо совершать свое служение с великим вниманием и со всяким благоговением, твердо помня, что Бог невидимо приемлет из уст его каждое слово, как некий бисер многоценный.

В пастырском служении необходимы также и непрестанное бодрствование, постоянное укрепление своих внутренних духовных сил, готовность защитить стадо от нападающих «волков».

Пастырская деятельность – это совокупность всего, что совершается для вечного спасения пасомых, это предоставление им всех спасительных средств: Таинств, богослужения, проповеди, душепопечения, привлечения к Богу живым словом и примером возвышенной и достойной христианской жизни.

Значительное место в своих сочинениях святитель Димитрий уделяет пастырскому душепопечению, т.е. руководству духовной жизнью человека и помощи ему в его борьбе с грехом и злом. Святитель обращает внимание на покаяние как величайшее дело спасения, начало всех видов христианского подвига. По его мнению, покаяние является дверью к воскресению, «ибо, когда человек согрешает, он умирает душею, а когда кается, воскресает». В большинстве своем проповеди Ростовского святителя есть сплошной призыв к покаянию в глубочайшем смысле этого слова, т.е. к перерождению, полной переоценке жизненных ценностей, к новому видению и пониманию всей жизни в свете заповедей Христовых. Чтобы получить прощение грехов, необходимо сожаление, сокрушение о них, сознание своей виновности и своего недостоинства пред Богом. Главный же плод покаяния – это исправление своей жизни, примирение со всеми и надежда на милосердие Божие. Человек, совершающий настоящий покаянный подвиг, становится наследником вечной жизни, получает награду и сподобляется венца святости.

На пути святости спасительной добродетелью христианина является страх Божий, который пробуждается и утверждается в сердце человеческом от познания правды Божией и духовных законов, от размышления о судьбах человечества и посмертной участи праведников и грешников. Человек, хотя бы только один раз в жизни задумавшийся над всем этим и начавший осознавать, что жизнь в целом может быть отдана только Богу, уже стал на путь покаяния, и это сознание, уже само по себе, несет силу обновления, обращения, возврата утраченного рая.

По причине греховности человеческая духовная природа расстроена, и ее духовные силы ослаблены до того, что человек не может управлять собою и своими чувствами, часто следуя греховным привычкам. Святитель учит, что самым сильным и действенным средством для освобождения от греха и возврата человека на истинный путь служит страх Божий, которого «подобает... слушаться и повиноваться ему, как Божию строителю».

В процессе духовно-нравственного возрождения человека важны также пост и молитва. Пост, по словам святителя Димитрия, должен сопровождаться не только телесным воздержанием, но и духовным, состоящим в удалении от всякого зла и умерщвлении страстей, чтобы создать благоприятные условия для насаждения и произрастания высоких духовных качеств. Молитва же есть свидетельство великой милости и любви Божией к человечеству, ибо Господь наделил разумное создание возможностью обращаться молитвенно к своему Создателю. Она является насущной необходимостью в духовной жизни человека, выражением веры и надежды на Бога, свидетельством стремления христианина к совершенству и святости, показателем духовно–нравственного состояния его. Велика сила молитвы. «Молитва, – говорит святитель, – не только побеждает законы природы, но удерживает даже руку Самого всесильного Бога, поднятую для поражения грешников». Вспомним хотя бы ответ Спасителя женщине-хананеянке, молившей Его об исцелении больной дочери: «О, женщина! Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему» (Мф.15:21–28).

Следовательно, сила молитвы зависит от веры просящего. Поэтому христианин должен с великим прилежанием и усердием просить верою, искать надеждою, стучать любовью. «И вы все просите молитвою, ищите добрым житием и стучите с великим прилежанием», – поучает святитель.

Проявляя заботу о пастве, святитель Димитрий оставил после себя память как одаренный проповедник и педагог, ревностно трудившийся на поприще просвещения всю свою жизнь. Его назидательные проповеди, содержащие и нравственные и догматические истины, актуальны для всякого времени, ибо направлены на то, чтобы вознести христианина горе, приготовить его к вечной жизни. В каждом слове святителя чувствуется пастырская любовь к пасомым и к Богу.

Как педагог, он заботился о просвещении не только высших сословий общества, но и низших, и с этой целью учредил народную школу, тем самым дав возможность учиться всем, кто стремился к знаниям.

И последнее, на что хочется обратить внимание, говоря о пастырской деятельности святителя Димитрия, – это его кропотливые труды по составлению «Житий святых», которые слагались на основе греческой риторически развитой агиографии (в частности, Симеона Метафраста) и подняли русскую житийную литературу на новую ступень развития. За века своего существования русская агиография знала разные формы и стили. И если жития святых угодников Божиих, составленные в домонгольский период, были краткими, недостаточными с точки зрения и риторической и фактической, представляя собой, скорее, только канву для будущих сказаний, то Жития Димитрия Ростовского написаны в художественной форме с использованием риторических приемов и содержат богатый фактический материал.

И сегодня, читая «Жития святых» Димитрия Ростовского, никто не может остаться равнодушным и не полюбить сию воистину величайшую жемчужину в безбрежном море христианской литературы. Ведь здесь благочестивый мирянин найдет необходимые советы и поучения, священник – обильный материал для проповеди и духовного руководства паствой, ученый-богослов – важные исторические и догматические сведения.

Святитель Димитрий – явление исключительное и необычайное: он воплотил в себе преданность Православию и простоту детской веры, великий учительский талант и истинно апостольскую нестяжательность. Он был сознательным бессребреником, отдававшим все свои скромные средства нищим – нищий митрополит. Здесь уместно будет привести несколько слов из завещания святителя, в котором он просит не искать оставшегося после него достояния, ибо «от юности и до приближения ко гробу, (я) не стяжал имения и мшелоимства...» Однако он оставил после себя неизмеримо большее, чем материальное богатство, бесценное сокровище – огромное духовное наследие, являя пастырям и христианам всех поколений достойнейший пример для подражания.

В этом мире святитель был гостем. Изучая его житие, мы начинаем понимать, какие великие страдания причиняло Ростовскому архипастырю погружение в мир, и проникаемся великой любовью к сему скромному труженику, ведь тяготясь миром, он так легко нес иго своего архипастырского служения.

Неизменный поборник Православия и проповедник догматического учения Православной Церкви, святитель Димитрий Ростовский всегда твердо держался предания святых отцов и учителей Церкви. Их изречения приобретали в его устах исключительную силу, так как были глубоко прочувствованы иерархом в его личном духовно-подвижническом опыте.

Для современного пастырства важен, прежде всего, пример личности святителя – вдохновенного пастыря-проповедника и взыскательного администратора, ученого-богослова и духовного поэта, по-отечески заботливого воспитателя юношества и ревностного апологета православной веры.

Святитель не учил своих пасомых чему-то новому и непривычному, но лишь передавал, исходя из собственного духовного опыта, учение святых отцов. Тем самым он воспитывал в своих духовных чадах внутреннюю убежденность и уверенность в реальной возможности преодолеть зло и укротить страсти, что делало всех нравственно чище и добрее, отвращало от рабства греху и пленяло в послушание Христу.

Воистину «любящим Бога... все содействует ко благу» (Рим.8:28), и пример Ростовского святителя показывает, что нелицеприятие и бескомпромиссность в вопросах духовной жизни лишь укрепляют авторитет пастыря, и не только у современников, но оставляют добрую память о нем на века. Так и святитель Димитрий Ростовский не только был достойным примером для подражания в свое время, но и явился ярким светильником духовного делания и учителем благочестия для нас, его потомков.

Секретаря Ученого Совета КДА игумена Пантелеймона (Лугового) на диссертацию Преосвященнейшего Антония (Фиалко), епископа Хмельницкого и Шепетовского, на тему: «Святитель Димитрий Ростовский и его пастырство», представленную на соискание ученой степени кандидата богословия

Представленная на соискание ученой степени кандидата богословия диссертация епископа Антония (Фиалко) на тему «Святитель Димитрий Ростовский и его пастырство» состоит из введения, пяти логически завершенных частей и заключения.

Тема сочинения, выраженная в его названии, вполне раскрыта и, «несомненно, полезна для современного пастырства, так как изучение пастырского опыта святителя Димитрия приближает нас к святоотеческому наследию, дает пример подлинного пастырского самоотвержения и пастырской мудрости, спасительно руководствующей овец стада Христова в самых неблагоприятных условиях».

Актуальность темы вытекает из основной идеи христианства: примирения человека с Богом, прекращения всякой вражды против Творца, дабы Его всеобъемлющая любовь встретилась с деятельной ответной любовью человека. Примирение человека с Богом невозможно без нравственного и духовного его возрождения, которое совершается, прежде всего, в Церкви Христовой под руководством пастырей, призванных воссоздать в людях образ Божий.

Следуя мысли святителя Димитрия, автор утверждает, что главным на пути к спасению человека является стяжание христианских добродетелей – веры, надежды и любви. В этом деле важная роль принадлежит пастырю. Именно в нем люди могут видеть идеал благочестия и служения Церкви.

Одна из важнейших задач пастырской деятельности – благовестие Слова Божия. Именно этой проблеме посвятил свою работу епископ Антоний, основываясь на примере жизни и деятельности выдающегося иерарха Православной Церкви святителя Димитрия Ростовского, ибо «никтоже, убо светильника вжег, покрывает его сосудом, или под одр подлагает: но на свещник возлагает, да входящий видят свет» (Лк.8:16).

Одним из таких светильников, поставленных Богом на церковной свещнице, был митрополит Димитрий Ростовский, просиявший в тяжкие Петровские времена.

Историческая объективность и философская смелость святителя Димитрия всегда привлекали к себе ученых и богословов, архипастырей и монахов, учащуюся молодежь и простых мирян – чад Православной Церкви. Святитель не только поднял на должный уровень изучение религиозно-философских и литературно-исторических вопросов бытия, но излагал их так, что они и сегодня звучат так же современно, как современны они были для людей XVII–XVIII веков.

Ценность работы епископа Антония заключается в том, что ему удалось на основе систематизации огромного церковно-исторического материала представить богословско-научное толкование многих фактографических данных, касающихся личности и трудов святителя Димитрия.

Диссертант добросовестно и всесторонне раскрыл тему работы, при написании ее он использовал большое количество творений святителя Димитрия, которые цитируются по пятитомному изданию 1839–1840 годов, а также исследования различных авторов о жизни и пастырской деятельности митрополита Димитрия.

Сочинение легко читается, изложение материала лаконично. Библиографический аппарат работы и сноски оформлены грамотно, в соответствии с правилами библиографического описания. Единственным недостатком в этом плане является то, что в списке источников не указывается Библия, хотя сноски на Священное Писание в работе есть. Во вступлении следовало бы дать более полный обзор литературы по теме исследования. Практическое значение диссертации заключается в том, что в ней дается богословское осмысление трудов святителя Димитрия, что дает возможность полнее раскрыть суть служения священства как совершителей Божественных Тайн и проповедников истины Христовой, особенно в сложных внешнецерковных обстоятельствах, в переломные периоды истории. Работа вносит достойный вклад в развитие пастырского богословия, материал ее может быть также использован в общетеоретических трудах по истории Украины и Церкви, при разработке отдельных учебных тем спецкурсов по специальностям «Гомилетика» и «История Церкви».

Педагогическая практика свидетельствует, что без серьезного пособия невозможно вдумчивое отношение к святоотеческому наследию со стороны чад Церкви и, прежде всего, православного студенчества.

Нужно отметить, что, как и всякая разработка, делающаяся впервые, данный труд имеет некоторые недочеты, но они не имеют принципиального значения. Их можно скорее отнести к индивидуальным особенностям стиля автора, не влияющим на значимость проделанной работы.

Заведующего кафедрой нравственного богословия КДА протоиерея Димитрия Григорака о диссертации Преосвященнейшего Антония (Фиалко), епископа Хмельницкого и Шепетовского, «Святитель Димитрий Ростовский и его пастырство», представленной на соискание ученой степени кандидата богословия

Тема представленной работы, несомненно, очень интересна и актуальна. Несмотря на то, что уже имеются исследования (статьи, монографии) о святителе Димитрии Ростовском, его личность, наследие, его роль в истории русской духовности и значение в истории Церкви вызывают непреходящий интерес.

Автор диссертации справедливо отмечает во введении, что «Промыслу Божию угодно было призвать святителя Димитрия, митрополита Ростовского, к служению Церкви в трудное для Русского государства время». Святитель Димитрий отличался высоким гуманизмом, исключительной по тем временам образованностью и широтой воззрений, жаждой благотворных перемен в жизни общества и неуемной деятельностью. При глубоком смирении и большой мудрости св. Димитрий обладал великим мужеством и смело обличал самого царя: «Днесь вси тебе предстоят, а утро мертва тя кто убоится? Днесь неприступен еси, а утро лежащ во гробе, ногами всех попираем будеши», – так обращался святитель к Петру I в своей проповеди, обличавшей тех, кто подвержен припадкам неистового гнева. В другой проповеди святитель противопоставил Христову пиру Иродов пир, заклеймив пьяниц и прелюбодеев, идущих от Бахуса к Лютеру и отменяющих посты в полках. Это был недвусмысленный протест против царского указа, отменившего в полках посты. (Диссертант бегло упоминает об этой проповеди в последней главе своего исследования – «Святитель Димитрий как проповедник, педагог, агиограф»).

Однако в менее принципиальных вопросах св. Димитрий Ростовский умел уступить, отличая главное от второстепенного. Так, на вопрос: «Белят нам по указу брады брити, а мы готовы главы наши за брады наши положити. Владыко святый, как ты велишь?» – святитель шутливо ответствовал: «Что отрастет: глава ли отсеченная, или брада обриенная?» Впоследствии этой теме св. Димитрий Ростовский посвятил отдельный трактат «Об образе Божием и подобии Его в человеке», поскольку понимал, что на Руси, где борода издавна считалась признаком подобия Божия, люди сопротивляются царскому указу из страха вечной погибели.

Это лишь немногие из множества примеров высокого пастырского служения св. Димитрия: умение возвышать голос в защиту истины, невзирая на светскую власть, и внимание к последним из «малых сих», понимание их потребностей, нужд, веры и страха.

Первая глава диссертационного исследования – «Жизнь святителя Димитрия Ростовского и состояние пастырства в его время» содержит подобные примеры. Так, говорится о том, как Царь «усердно потчевал вином святителя», а тот повиновался воле Государя, но на вопросы не отвечал, ограничиваясь только благословениями. Можно согласиться с епископом Антонием, что это свидетельствовало о «духовной и пастырской мудрости» святителя. Впрочем, бывали случаи, когда мудрость святителя проявлялась в грозных обличениях царя, и тот, пораженный духовным величием святителя, вынужден был смолчать (и это – грозный Петр I!).

В главе «Нравственный облик пастыря по святителю Димитрию Ростовскому» и следующей за нею главе «Пастырское душепопечение по святителю Димитрию» ценно то, что автор приводит сведения о педагогической деятельности св. Димитрия Ростовского, о его ревностных трудах на ниве духовного просвещения молодого поколения. История созданного им «училища, греческого и латинского» и закрытие этой столь дорогой для него школы без его ведома и в его отсутствие – один из самых славных и вместе с тем один из самых трагических эпизодов в жизни св. Димитрия Ростовского. Это свидетельство его любви к просвещению, к подлинной культуре и знаниям, его героически самоотверженного служения Церкви и мужества в исполнении своего пастырского долга.

Автор диссертационной работы раскрывает культурно-просветительскую сторону пастырской деятельности св. Димитрия Ростовского, отраженную в его учительных, апологетических, богословских, драматических и поэтических произведениях, которые в равной мере отмечены прекрасным стилем, ярким талантом и желанием нравственно улучшить людей. Сам св. Димитрий Ростовский очень ими дорожил: в гроб, согласно завещанию, вместо подушки ему положили черновики его произведений.

В целом автор диссертации проделал весьма большую работу и дал достаточно стройное, систематизированное изложение своей сложной и многоплановой темы.

В отношении оформления: автору рекомендуется исправить титульный лист работы, так как он выполнен по старому образцу.

Считаю, что автору данной работы, епископу Антонию, может быть присуждена ученая степень кандидата богословия.

Промыслу Божию угодно было призвать святителя Димитрия, митрополита Ростовского, к служению Церкви в трудное для Русского государства время. Эпоха Петровских реформ сопровождалась ломкой старинных устоев, разрушением того многовекового уклада жизни, к которому привыкли русские люди. Благочестие, духовные идеалы, монашеский подвиг – все это перестало цениться в верхах русского общества, а в низах его вызвало усиление пьянства, разврата, невежества. Трудно было в таких условиях руководить паствой, направляя ее к тесным вратам Царства Небесного. Нужно было быть поистине светильником горящим и светящим, чтобы во тьме нравственного одичания и духовного усыпления указывать людям путь к Истине, пробуждать в них тягу к вечной жизни. И Господь по Своей неизреченной милости воздвигал таких истинных пастырей, которые право правили Слово истины. Одним из них, и притом, наверное, самым выдающимся, явился святитель Димитрий. Образованный богослов, талантливый проповедник, историк, опытный подвижник, знавший, как врачевать человеческие души, – святитель Димитрий явился как раз тем пастырем, который так нужен был в то время на ниве духовной.

Его жизнь и многочисленные труды вошли в сокровищницу Православной Церкви. И в этом драгоценном наследии святителя важное место занимает опыт его душепопечения и пастырской деятельности, изучение которого и является основной задачей данной работы. Выбранная тема, несомненно, полезна для современного пастырства, так как изучение пастырского опыта святителя Димитрия приближает нас к святоотеческому наследию, дает пример подлинного пастырского самоотвержения и пастырской мудрости, спасительно руководствующей овец стада Христова в самых неблагоприятных условиях.

Какими же источниками и пособиями пользовался автор при работе над выбранной темой? Прежде всего, это, конечно, творения самого святителя Димитрия. Они цитируются в работе по пятитомному изданию 1839–1840 годов (в этом случае указано: «Сочинения», номер тома и страницы) и по однотомному изданию Тузова 1888 года (в этом случае помечено просто «Сочинения», без указания тома). Кроме того, цитируются иногда отдельные творения святителя – «Летопись» по изданию Сойкина, б.г., и «Розыск о брынской вере...» по Киевскому изданию 1903 года.

Из исследований о жизни и деятельности святителя Димитрия в работе использованы прежде всего следующие:

Шляпкин И.А. Святитель Димитрий Ростовский и его время. СПб., 1891.

Попов М., свящ. Святитель Димитрий Ростовский и его труды. СПб., 1910.

Нечаев В. Святитель Димитрий, митрополит Ростовский. М., 1849.

Вопросы пастырской деятельности святителя Димитрия рассмотрены в работах:

Маккавейский Н. Святой Димитрий, митрополит Ростовский, как пастырь и пасторолог. Киев, 1910.

Питирим (Старинский), иеродиак. Святой Димитрий Ростовский, его богословские труды и пастырская деятельность. Загорск, 1972.

Последний источник представляет собой курсовую работу, выполненную в Московской Духовной Академии. Помимо нее, автор использовал еще две работы Московской Духовной Академии:

Державин А., прот. Четии-Минеи святителя Димитрия, митрополита Ростовского, как церковно-исторический и литературный памятник. Загорск, 1954 (магистерская диссертация).

Недосекин В., прот. Святой Димитрий, митрополит Ростовский, и его гомилетическое наследие. Загорск, 1970 (кандидатское сочинение).

Святитель Димитрий родился в 1651 году, и во святом крещении его имя было Даниил. Детство его прошло в местечке Макарове, недалеко от Киева. Отец будущего святителя, Савва Григорьевич Туптало, сотник войска Запорожского, и мать Мария Михайловна были людьми благочестивыми и глубоко религиозными. Савва Григорьевич всегда пребывал по долгу службы в заботах, принимал участие в защите Православия от католического влияния, а последние годы своей долгой жизни посвятил Церкви, почив в звании ктитора Киевского Кирилловского монастыря. О доброй и примерной жизни матери свидетельствует святитель Димитрий в своем дневнике: «Да сподобит ее Господь доброго ответа на Страшнем Своем Суде, хотя я не сомневаюсь в Божием милосердии, и в ее спасении, ведая постоянную добродетельную и набожную ее жизнь»².

Без сомнения, христианский образ жизни родителей запечатлелся в сердце их сына и заронил в его душу семена благочестия. Святыни Киева, куда переселились они в 1660 году, еще более умножили желание и влечение Даниила к жизни богоугодной.

Обучение грамоте, начатое в доме родителей, он продолжил в Киево-Могилянской коллегии, куда был определен на учебу в 1662 году, во времена ректорства Иоанникия Голятовского, известного ритора и проповедника. О годах обучения святителя Димитрия подробных документальных сведений не сохранилось.

Схоластическое направление образования, существовавшее в стенах этого заведения, не могло не оказывать влияния на учащихся. Но такой метод, по мнению некоторых исследователей, отвечал насущным запросам того времени, давая необходимые знания и умения в борьбе за чистоту Православия против латинизации. И это оправдывало негативные стороны (схоластики): невозможно усомниться в горячей любви питомцев школы к Православию, которую они засвидетельствовали своей ревностной борьбой за его чистоту. По предположениям исследователей, святитель обучался в коллегии не более трех лет и за это время имел возможность окончить курс обучения, получить знания в пределах программы³. Необходимо отметить, что годы эти были очень сложными для Киево-Могилянской коллегии. Упадок образования обусловливался неясностью политических событий и волнениями, которые переживали Киев и Украина, находившиеся и политически, и территориально между двумя сильными соперниками – католической Польшей и православной Россией, что накладывало отпечаток и на жизнь церковную. Но и при всем этом святитель вынес из школы богатый запас знаний, прекрасно владел латинским языком и, благодаря своему трудолюбию и способностям, получил хорошую подготовку под водительством таких наставников, как ректор Иоанникий Голятовский, архимандрит Печерский Иннокентий Гизель, игумен Киевского Кирилловского монастыря Мелетий Дзик и другие, принявшие участие в его судьбе.

В 1668 году игумен Мелетий Дзик постриг Димитрия в иноческий чин. Почти семь лет прожил он в Кирилловском монастыре, поучаясь у опытных наставников смирению, послушанию и братолюбию. Помимо иноческих трудов Димитрий занимался и науками: «в келлии писаше и сочиняше повеленная от игумена и от других высших начальников, прилежаше к чтению книг душеполезных»⁴. Все эти обстоятельства позволили молодому иноку войти в круг наиболее образованных и передовых людей того времени, стоявших в центре общественно-культурной, политической и религиозной жизни Украины. 25 марта 1669 года он был посвящен в иеродиакона митрополитом Киевским Иосифом Тукальским, которого Иннокентий Гизель характеризовал, как «веры святыя, восточныя столб непоколебимый»⁵. Посвящение совершилось в одном из древних (XII в.) монастырей г. Канева, находившегося под покровительством гетмана Дорошенко.

В 1675 году в Густинском монастыре города Прилуки архиепископ Черниговский Лазарь Баранович посвятил Димитрия в иеромонаха. По рекомендации и при содействии Киево-Печерского игумена Мелетия Дзика будущий святитель, уже тогда отличавшийся ораторским мастерством, был оставлен Лазарем Барановичем проповедником в кафедральном соборе и других храмах города Чернигова. По благословению Лазаря Барановича, занимавшегося литературной деятельностью, Димитрий составил в это время сборник сказаний о чудесах, явленных в Троице-Ильинском монастыре от чудотворного образа Божией Матери, именуемого «Руно орошенное».

В июле 1677 года святитель Димитрий уехал в Литву, где прожил до 1679 года.

За пределами Московского государства, в юго-западном крае, находившемся под гнетом панской Польши, он воочию увидел трудное положение украинского народа, претерпевавшего двойной гнет: социальный – со стороны шляхты, магнатов, и духовный – со стороны католической Церкви. Последствия освободительного движения украинского народа под предводительством Богдана Хмельницкого, завершившегося присоединением Левобережной Украины к России, не смирили гордыню польского дворянства. Правительство и шляхта еще жесточеннее проводили политику окатоличивания, совращая православных в унию и не гнушаясь при этом никакими методами и средствами. Польские короли Ян Казимир, Михаил Вишневецкий, Ян Собесский были покорными исполнителями воли магнатов и католического духовенства. У православных отнимались храмы, монастыри, имущество; духовенство, не исключая и иерархов, подвергалось насилиям и притеснениям. В сейме постоянно принимались законы, направленные против православных братств, являвшихся оплотом Православия в этой борьбе. Усилилась и литературная полемика.

Почти два года будущий святитель Димитрий прожил в Польском государстве, состоя народным проповедником при Слуцком церковном братстве, словом утверждая Православие, призывая не ослабевать духом в борьбе.

Общение с поборниками Православия, такими как Феодосий Василевич, епископ Белорусский, Климентий Тризна, настоятель Виленского Свято-Духовского монастыря, усилили в нем желание послужить страждущему народу и родной Церкви.

В Польше святитель Димитрий изучил польский язык, здесь он познакомился с католическим богословием, с произведениями светских и религиозных мыслителей Запада, столкнулся с происками католической пропаганды.

Гетман Самойлович несколько раз приглашал Димитрия к себе, а посему он воспользовался такой возможностью и прибыл в город Батурин, где поселился в Николаевском монастыре. Здесь он начал писать свой «Диарий», дневник. Но вскоре спокойная жизнь для него закончилась. В 1681 году архиепископ Лазарь Баранович производит иеромонаха Димитрия во игумена Максаковского монастыря. Через пять месяцев его переводят настоятелем Батуринского монастыря.

Впрочем, настоятельство Димитрия продолжалось недолго. Имея от природы склонность к жизни созерцательной и богомыслию, святитель тяготился своим хлопотным послушанием, поэтому в 1684 году, оставив игуменство, с согласия нового Печерского архимандрита Варлаама Ясинского он переселился в Лавру.

В Киево-Печерской Лавре Димитрий принял на себя новое послушание, на все времена прославившее его: составление Четьих-Миней. Труд этот был начат еще Петром Могилой, выписавшим для сего с Афона греческие рукописные Жития святых Симеона Метафраста, но не успевшим совершить задуманное. Лазарь Баранович тоже предпринимал попытку исправить положение дел, но она окончилась неудачно и принесла святителю лишь огорчения, послужив поводом к насмешкам от латинян.

Серьезно занимался этим делом Иннокентий Гизель и даже испрашивал патриарха Иоакима благословения прислать Макарьевские Минеи из Москвы. Его просьба была удовлетворена, но книги были переписаны скорописью, а потому отосланы обратно, ввиду «трудности скорописного писания».

Вновь за нелегкий труд принялись Варлаам Ясинский и другие духовные лица обители, но главным редактором был назначен Димитрий. Составление житий полностью увлекло его и отнимало так много времени, что часто он ложился отдыхать, не раздеваясь, за час до заутрени.

Вскоре состоялось избрание нового Киевского митрополита Гедеона (Святополк-Четвертинского), бежавшего от польского своеволия под защиту Самойловича, ходатайствовавшего о нем перед московским правительством. И в январе 1686 года, когда Димитрий с Ясинским поехал поздравить нового митрополита, его вновь упросили принять игуменство в Батуринском монастыре, где он продолжал свои труды, и сам гетман содействовал ему, обращаясь в Москву к князю Б.В. Голицыну с просьбой прислать Великие Четьи-Минеи.

С большими сложностями, возникшими из-за препирательств между представителями митрополии и патриархом Иоакимом, первая четверть Миней была напечатана в 1688 году иждивением Печерской обители. Изданная книга была передана на рассмотрение собора старцев и митрополита, а затем отослана на одобрение патриарху.

К тому времени в Москве шли прения между Сильвестром Медведевым и братьями Лихудами по вопросу Святой Евхаристии, о времени пресуществления Святых Даров.

Ведая об особенностях и воззрениях украинского духовенства, подверженного западному влиянию в данном вопросе, а также желая показать свои права в митрополии и подтвердить их, патриарх потребовал от митрополита прислать представителей духовенства для объяснения и разрешения спорных вопросов: «От лица вашего (малороссов) духовного чина мужа смиренномудра, приискренно восточныя Церкви сына, ведуща известно писания святых отец, древних учителей Святыя Христовы восточныя Церкви, а не силлогизмами и аргументами токмо упражняющася... и тако всякое разногласие гонзнет»⁶.

Новый гетман Иван Степанович Мазепа в то время тоже собрался в Москву, чтобы выразить преданность царевне Софье и Голицыну.

10 августа 1689 года представители этого посольства вместе с духовными лицами, в числе которых был Димитрий, прибыли в Москву. 11 августа они представились царевне Софье и Иоанну Алексеевичу, а затем и патриарху Иоакиму. Через месяц Мазепа поспешил в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы убедить в своих добрых намерениях царя Петра, в силу стремительно развивающихся событий, опасаясь остаться в лагере Софьи. И здесь духовные тоже посещали патриарха, обсуждали вопросы, которые его беспокоили.

В обители, по свидетельству святителя Димитрия, они часто навещали патриарха, который снисходительно отнесся к этому смиренному труженику, благословив его продолжать начатое дело и подарил образ Пресвятой Богородицы в окладе.

Ладья времени неуклонно плыла вперед, жизнь и события совершались своим чередом, о чем в 1695 году святитель писал в своем дневнике: «На самом початку месяца януария совершися книга Житий святых другая»⁷, т.е. на декабрь, январь, февраль. Вместе с митрополитом Варлаамом о присылке Макарьевских Миней из Москвы просил и гетман Мазепа. Одновременно с изданием этих книг в 1696 году печатается первый сборник святителя «Руно орошенное». В 1697 году Димитрий назначается игуменом Кирилловского монастыря, однако вскоре его вновь переводят и назначают архимандритом Черниговского Елецкого монастыря, а затем передают в его ведение и Новгород-Северскую архимандрию.

Исполняя возложенные на него обязанности, он не оставлял и первого послушания: «Року 1700 в месяце январе третия книга Житий святых трудами богодухновенного мужа иеромонаха Дмитрия Савича Тупталенка составленная, на свет вышла и любопытствующих человеков книжных духовною радостью сердца наполнила»⁸.

Вскоре в жизни Димитрия начался новый период, Ростовский, и Господу было угодно прославить неутомимого труженика на поприще святительского служения. После болезни и смерти Игнатия Корсакова, митрополита Сибирского, на вакантную кафедру потребовался достойный кандидат, о чем проявил заботу сам царь Петр. В 1700 году царь прислал указ митрополиту Киевскому Варлааму, которым повелевалось: «Для утверждения и приумножения в православную веру и проповедь святого Евангелия в идолопоклонных народах, также для приведения ясачных народов в христианскую веру – Великий Государь указал поискать в малороссийской области, городах и монастырях из архимандритов и игуменов или иных знаменитых иноков доброго, и ученого, и благого непорочного жития, которому бы в Тобольске быть митрополитом»⁹.

Патриарх Адриан тоже обращался с аналогичной просьбой к митрополиту. В декабре 1700 года последовал именной указ «для избрания в Сибирские митрополиты, митрополита же на Игнатьево место, в Москве быть... Черниговския области Новгородскому архимандриту Димитрию»...¹⁰. 10 февраля 1701 года он прибыл в Москву и приветствовал Петра, а 23 марта на Крестопоклонной Неделе, на 51-м году жизни Димитрий был возведен в архиерейский сан. Посвящение совершали митрополит Сарский и Подольский Трифиллий, митрополит Новгородский и Алатырский Исайя, митрополит Рязанский и Муромский Стефан. Весною ехать в Сибирь Димитрию не представлялось возможным по причине распутицы. Поэтому он временно поселился в Чудовом монастыре, где были причт и ризница, певчие Сибирского митрополита, прибывшие с митрополитом Игнатием на служебную чреду. Святитель занимался делами своей обширной епархии, совершал службы, благовествовал, принимал посетителей.

Летом его отъезду воспрепятствовала внезапная болезнь. О его здоровье справлялся сам Государь и лично навещал его. Стало ясно, что для Сибири с ее суровым климатом у Димитрия слабое здоровье. Болезнь усугублялась еще и внутренними переживаниями о недовершенном великом труде над составлением Миней. Царь Петр отменил свой приказ и позаботился о назначении в Сибирь Филофея Лещинского, будущего просветителя края, с которым Димитрий был связан узами дружбы. Российское государство переживало в то время сложный период своей истории – обновление. Потребовалось колоссальное напряжение сил всего народа и всех сословий общества, чтобы выйти из застоя – патриархальной Руси стать одним из передовых государств мира, достичь уровня развитых держав Европы. Продолжавшаяся война со Швецией поглощала огромные финансовые и материальные ресурсы, лежала тяжелым бременем на плечах трудового народа. Посему последовал ряд высочайших указов и повелений к изысканию средств в государственном бюджете.

Святитель Димитрий был свидетелем этой великой эпохи и соучастником подвига народного. После Нарвского поражения для литья пушек повелено было взять четвертую часть колоколов во всех епархиях. Был упразднен Патриарший разряд и приказано провести опись монастырских имуществ, учрежден Монастырский приказ, запрещалось набирать послушников.

На откуп были отданы оброчные статьи в вотчинах патриарших, архиерейских и монастырских. Вводился контроль над монастырскими доходами, а затем монахи были переведены на денежные оклады и годовые хлебные содержания, а остальные доходы поступали в казну.

К непродолжительному времени пребывания святителя Димитрия митрополитом Сибирским относится одно из преданий, свидетельствующее о его духовной и пастырской мудрости. Государь, желая испытать святителя, пригласил его к себе и усердно потчевал вином. Святитель повиновался воле Государя, но на вопросы не отвечал, ограничиваясь только благословениями.

10 ноября 1701 года умер Иоасаф Лазаревич, митрополит Ростовский, и на его место по ходатайству Стефана Яворского 4 января 1702 года был назначен святитель Димитрий.

1 марта 1702 года святитель прибыл в город Ростов. Его встречала паства с иконой Божией Матери Боголюбской с предстоящими Ей чудотворцами Ростовскими. Вступив в Спасо-Яковлевский монастырь, под сенью храма святой Анны, он пророчески предрек и указал место своего погребения: «Се покой мой, зде вселюся в век века». После совершения Литургии в кафедральном Успенском соборе он произнес приветственное слово к пастве, в котором определил цель и характер своей дальнейшей жизни и пастырской деятельности: «Аз приидох не да послужите ми, но да послужу вам... не себе угождати, но вразумляти безчинныя, утешати малодушныя, заступати немощныя... добрыя любити, злыя с милованием наказывати, о всех пользе пещися, всем спасения тщательно искати, о всех молитися»¹¹.

В этой речи отражены и проблемы, с какими пришлось столкнуться святителю в своей епархии. О состоянии, в каком находились пасомые св. Димитрия, свидетельствуют его современники. Так, И.Т. Посошков отзывается о духовенстве: «Нынешняя паства весьма неисправна... кии пресвитеры и во граде живут, и тии не весьма знают, в чем грех, в чем спасение, и того ради прихожан своих в покаяние не принуждают и как кому жить душеспасительно не наставляют. Токмо тот пресвитер маломальски может прямо отправляти Литургию, кой довольное время в городе при соборе или при разумном пресвитере,... а буде кой не много побыл, то ничего по книгам отправити не может.

У нас сельские попы обременены земледельством и того ради не тако пекутся о служении церковном, яко о пашне своей, а паства душевная уже в стороне стала быть... сельские бо пресвитеры – самые люди простые: возрастет он в деревне, деревенские дела и помышляет. Аще же пашни ему не пахать, то гол одну быть»¹².

Святитель Димитрий вопрошал одного из пастырей: «Что тя приведе в чин священнический? Тоже, дабы спасти и инех? Никакоже, но чтобы прокормить жену и домашние... Поискал Иисуса, не для Иисуса, а для хлеба куса»¹³.

Неблагополучным было нравственное состояние духовного сословия. В литературных произведениях того времени, народных сказках, песнях, пословицах рассказывалось о проделках священства и монашествующих, высмеивались их жадность, леность и пьянство. Святитель в своих сочинениях и посланиях к пастве не раз указывал на пороки духовенства. Не лучше была и паства.

«Я, – пишет Посошков, – истинно таковых стариков и при Москве видал, что лет пятьдесят на исповеди не бывали не ради раскольничества, но ради непонуждения пресвитерского». Подтверждает такие явления и Ростовский архипастырь: «Иные уже от десяти лет, иные от двадесяти лет не причащаются, а иные и во всю жизнь не знают, что есть причаститися Божественных Тайн, разве когда младенец был крещен, тогда и причащен, чего он не помнит»¹⁴. Достаточно познакомиться с содержанием одной челобитной грамоты, чтобы представить, с какими трудностями встретился святитель в своей епархии: «Города Углича Воскресенский поп Иван бьет челом: прихожане де той церквы, а его попа дети духовные упиваются до пьяна, в церкви Божий не ходят, и ему попу ни в чем непослушны, и поносят его попа небылыми словами, за то, что он поп их приходских людей (якобы) против правил святых отец учит, не святит колодезя. Прихожане возражают, что поп не ходит на дом, не дает креста, дерется, снимаючи с себя ризы, кулаком ушиб прихожанина»¹⁵. Среди крестьян монастырских и архиерейских дело доходило до кровавых баталий, в которых принимало участие до трех тысяч человек.

В таких условиях святитель Димитрий вынужден был принимать меры к упорядочению дел в епархии. И без того сложное положение усугублялось вмешательством государства в дела Церкви.

По архиерейским домам и монастырям были разосланы стольники, стряпчие, приказные, отнюдь не отличавшиеся порядочностью. В результате крестьяне покидали свои места и бежали в раскольнические скиты, скудели обители, духовенство беднело и едва сводило концы с концами. Просветительская деятельность архипастыря, его послания к иереям и пастве, многочисленные проповеди, учреждение народной школы в Ростове – все это было направлено к исцелению общественных язв, искоренению зла.

Сознавая, что «вся прозябóша яве от ненаучения младенческого», святитель решил основать школу и добился разрешения Монастырского приказа: «В нынешнем 1702 году, 28 мая указали мы по росписи преосвященного Димитрия, митрополита Ростовского... выдать двум чернцам и переводчикам по тридцати рублев в год;... выдать с росписями учителям греческого да латынского языка по тридцати рублев человеку; русскому пять рублев, да хлеб нищим, которые учиться будут русской грамоте, по деньге на день, а которые греческого да латынского языков, тем по две деньги на день»¹⁶. Этот документ свидетельствует о том, что в школе учились не только дети духовенства, но и простых горожан, и даже бедных. По епархии было разослано повеление отдавать детей в школу.

Кроме языков, детей обучали риторике, правописанию, пению, Закону Божиему.

Время каникул и праздников ученики проводили в архиерейских селах: Демьянах, Шестакове, Капцах, здесь они отдыхали, купались в озере, разыгрывали пьесы и комедии. В 1702 году поставлена была известная пьеса на Рождество Христово. Для некоторых пьес владыка сам сочинял текст.

Школьники заменяли святителю семью и друзей, утешали в минуты испытаний и болезней. Он приглашал их к себе, понуждал читать молитву «Отче наш» по пять раз в воспоминание пяти язв гвоздиных на Пречистом теле Спасителя. Обязательным было присутствие учеников за богослужением. Владыка сам их причащал, убеждая жить в чистоте, целомудрии, усердно молиться. Обещал сам за них молиться, не забывал о них и после, во время скудости. Благодарные воспитанники именовали его «меценатом и отцем всех», вспоминая «батюшку нашего преосвященного блаженной памяти Димитрия митрополита»¹⁷. Школа просуществовала недолго: в 1705 году, во время одной из поездок владыки в Москву, она была закрыта по приказанию стольника Воейкова, о чем святитель жаловался в письме к митрополиту Иову Новгородскому: «Попущением Божиим сотворшася дому архиерейскому скудость и оставишася учения, понеже вознегодоваша питающий нас, аки бы многая исходит на учители и ученики издержка и уже вся та, чем дому архиерейскому питатися от нас, отнята суть, не токмо отчины, но и церковнии дани, и венечный памяти и прочая, и прочая, оскудевше убо во всем оскудехом и во учениях»¹⁸. «Не сразу дом строится, не вдруг и книга сочиняется; и, закончив дело, мастер починяет его, исправляя и довершая», – говорил святитель Димитрий о своих книжках, изысканиях и трудах¹⁹.

Днем и ночью он не расставался с пером: днем писал у тусклого слюдяного окна, ночью – при мерцании свечи. Пуще смерти боялся святитель оставить недовершенным составление житий. Так, в одном из своих писем он писал: «Устраши мя смерть покойного Иосифа Колдычевского, страх смерти нападе на мя, и страх сугубый убо, яко не вем дне и часа..., а дело книгописное как останет, будет ли кто охотник приняться за то и вершить, а еще много надобно в том числе трудиться»²⁰. И еще много различных планов и замыслов было у святителя на будущее.

Занимаясь делами епархии, он собрал исторические сведения о Ростовской митрополии, приложив их к Минеям.

9 февраля 1705 года был завершен великий многолетний труд святителя, отмеченный им молитвой святого Симеона Богоприимца: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...»²¹. Заботясь о повышении образовательного уровня духовенства, он начал составлять новую книгу «Летописец», как руководство по Священной истории от сотворения мира до шестого века четвертой тысячи лет. История века укладывалась в одну главу, а если в нем не выпадало важных событий, то святитель заполнял главу нравоучением или проповедью, чему, собственно, и был посвящен труд: «О начатом, с Божиею помощью, нами летописании, хотящим ведати буди известно, яко намерение наше не толико в историях углублятися, елико в нравоучениях и толкованиях Святаго Писания поучатися»²².

Летом 1705 года святитель Димитрий посетил Ярославль, крупный торговый город, ставший центром раскольнического движения.

Архипастырская забота о Церкви Божией выразилась не только в принятии практических мер против раскольников, но понудили владыку вновь взяться за испытанное оружие, за перо, к изобличению их заблуждений в сочинении «Рассуждение об образе Божий и подобии в человеце», проповедях, а затем в трактате «Розыск о раскольнической брынской вере».

В своих проповедях к «препростому народу» святитель Димитрий нещадно бичевал такие пороки раскольников, как невежество, ложь и безнравственность. На причины, заставившие святителя употреблять столь сильные средства, указывает он, характеризуя происходящее: «Святая Церковь зело утеснена, умалена ово от внешних гонителей, ово от внутренних раскольников... едва бо не во всяком граде иная некая особая изобретается вера, и уже о вере и простые мужики, и бабы... догматизуют и учат, якоже о сложении триех перстов, глаголюще не правый и новый крест быти»²³.

Борьба святителя Димитрия с расколом, его полемика, по свидетельству самих расколоучителей, имела успех, о чем знал и царь.

Нуждавшийся в государственных умах и способных людях для осуществления реформ, Петр I, учитывая авторитет митрополита Ростовского, его литературный талант и действенность слова, имел намерение издать его книгу с приложением к Требнику.

В августе 1705 года согласно государеву указу и изволению митрополита Стефана Яворского святитель Ростовский прибыл в Москву как очередной архиерей для священнослужения и послушания «с ризницею, и с певчими, и с домовыми людьми, и с запасы»²⁴. Почти целый год провел он в трудах, священнодействуя, благовествуя в различных храмах на злободневные темы, поучая народ. Именно к этому периоду его деятельности относится самое значительное количество проповедей. Главная их тема – достижение христианского совершенства, нравственного идеала.

Дела по управлению епархией, взаимоотношения со светскими властями, поездки в Москву, заботы об архиерейском доме, научные труды отнимали у святителя много сил и здоровья. Наряду с обычными трудами он совершал и аскетический подвиг. Тело свое он изнурял, как кающийся грешник. Часто распространялся крестом на земле, летом предавал тело свое на съедение комарам, ограничивал себя в пище, вкушая на первой седмице Великого поста один раз – в четверг, и так же в Страстную седмицу. Нередко, невзирая на свой сан, совершал пешие переходы из Ростова в Ярославль и обратно. Этот белокурый с проседью, худенький, казавшийся невзрачным человек, небольшого роста, сгорбленный, с маленькой клинообразной бородкой, в очках, ходивший обыкновенно в шерстяной ряске любимого темно-зеленого цвета, скрывал в себе удивительно могучий дух. Писать на духовные темы на пользу христиан было его насущною потребностью. Его перу принадлежат: «Врачевство духовное на смущение помыслов»; «Зерцало православного исповедания, догматического содержания»; «12 статей о пресуществлении хлеба и вина в Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа»; «О причащении Святых Тайн»; «Благодарственное страстей Христовых воспоминание и молитвенное размышление и плач на погребение Богоносного тела» и другие сочинения.

Святитель много страдал, видя упадок церковной жизни и благолепия, разорение архиерейского дома, убожество духовенства и народа, и сам терпел с ними скудость, будучи вынужден ограничивать себя даже в малом. Это видно из его писем, когда он просит благодетелей прислать ему «чаю невеликое», потому что «в Ростове несть где взять, а подобно временем», когда приглашает их в свою «келлию на грибы», когда сообщает: «Чуть ли не пешком брожу, ни коня, ни всадника. Оскудеша овцы от пищи и лошадей нет»²⁵.

Еще в 1707 году святитель оставил завещание на случай смерти. Он чувствовал приближение кончины, часто призывал к себе в Крестовую палату убогих и нищих, ставил им трапезу, оказывал дела милости, выкупал с правежа должников, избавляя их от наказаний.

1709 год для Ростовской епархии был ознаменован целым рядом важных событий и посещений. И святитель вынужден был пересиливать немощи и болезни. Летом Ростов посетили царевны Наталья, Мария и Феодосия Алексеевны, которые присутствовали на освящении церкви преподобного Артемия в Богоявленском монастыре. В начале июля пришло известие о победе русских войск «над супостатом, над шведами под Полтавою».

Святитель сам совершил торжественное молебствие и отметил это событие в своем дневнике.

Осенью пришло известие о прибытии в Ростов царицы Прасковии Федоровны для поклонения чудотворной иконе Божией Матери в Толгском монастыре. Чтобы не утруждать высокую гостью утомительной дорогой, было велено принести икону в Ростов. Святитель настолько ослабел здоровьем, что и не надеялся дожить до того времени: «Вот идут две гостьи, – говорил он казначею Филарету, – Царица Небесная и царица земная. Только я уже видеть их не сподоблюсь, а надлежит тебе, казначею, быть готовым принять их»²⁶.

25 октября, в день своего Ангела, он изнемогал от приступов кашля, но сам совершил Литургию в соборе. Поучение за него прочитал певчий, а святитель сидел у царских врат.

26 октября был последним днем его жизни. Утром 28 октября 1709 года его нашли в келии на полу, почившим в коленопреклоненном молитвенном положении. Тело святителя Димитрия было погребено согласно его завещанию в Спасо-Яковлевском монастыре. Отпевание совершил митрополит Стефан Яворский, друг святителя, повторявший в надгробном слове: «Свят Димитрий, свят!»

Открытие мощей Ростовского архипастыря состоялось через 43 года, а 22 апреля 1757 года совершилось причисление его к лику святых, к великому собору угодников Божиих, славу которых он запечатлел в своих трудах.

По мнению исследователей, творческое наследие святителя Димитрия составляет до 20 томов сочинений и трудов, свидетельствующих о нем, как о неутомимом труженике, подвижнике науки, церковном энциклопедисте.

Его личная библиотека насчитывала свыше 300 томов, и он ее непрестанно пополнял за счет книг, полученных от книготорговцев Запада и России, а также присланных друзьями, которым он всегда напоминал о необходимости прислать нужные для работы редкие экземпляры. Ученый и богослов с большим багажом знаний и опыта, святитель, исследуя памятники церковной письменности восточного и латинского происхождения, труды отцов Церкви, подобно пчеле отовсюду извлекал нектар мудрости. Более 60 имен церковных и светских писателей, историков, учителей Церкви и богословов упоминает он в своих произведениях.

В число использованных св. Димитрием памятников церковной письменности вошли древние патерики, Прологи, летописи, хронологии. Важнейшее место в сочинениях святителя Димитрия отводится отцам Святой Церкви, богословам, учителям, проповедникам, пастырским опытом которых он руководствовался в своем служении и деятельности. Имена их он сам приводит пред взоры слушателей и читателей. Это – преподобный Макарий Египетский, святые Афанасий Великий, Иоанн Лествичник, Иоанн Дамаскин, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов, Ефрем Сирин, Кирилл Иерусалимский, Григорий Двоеслов, блаженные Иероним, Феодорит, Августин, священномученик Киприан и многие другие. Из использованных им литературных памятников Русской Православной Церкви следует упомянуть прежде всего Великие Четьи-Минеи митрополита Макария, имевшие основополагающее значение при создании его Житий святых, сочинения преподобного Максима Грека, Лазаря Барановича и ряд иных, употреблявшихся им при выяснении вероисповедных, догматических вопросов.

Анализируя и тщательно исследуя громадный литературный материал, отмечая вкравшиеся ошибки и разногласия, святитель Димитрий критически подходит к нему и одновременно расширяет свой кругозор и знания. Нередко, встречаясь с противоречиями, он отдает дань уважения авторитету отцов, а иногда представляет их на благочестивое христианское рассуждение и веру, доверяет соборному разуму Святой Церкви, обладающей полнотой Божественной благодати и ведения.

В начале творческой деятельности святителя в его сочинениях, проповедях заметно влияние западной схоластики: используются присущие ей методы, софизмы и аллегорические приемы, но во второй половине его жизни произведения обретают большую простоту и ясность мысли.

Все сочинения святителя Димитрия можно разделить на четыре вида²⁷:

1. Догматические. К ним относятся «Розыск о раскольнической брынской вере» и «Зерцало Православного исповедания».

2. Духовно-нравственные. К ним относятся поучения святителя, такие как «Внутренний человек в клети сердца своего уединен поучающся и молящся в тайне», «Апология в утешение печали», «Исповедание грехов генеральное», «Поклонение Господу нашему Иисусу Христу», «Алфавит духовный», 120 дошедших до нас проповедей.

3. Исторические. Это прежде всего 12 томов Житий святых, «Летопись», «Руно орошенное», «Диарий».

4. Поэтические. Духовные драмы «Рождество Христово», «Грешник кающийся», «Есфирь и Агасфер», стихи (или канты) – «Иисусе мой Прелюбезный» и другие.

Божественная благодать и личное участие человека в деле спасения

Высочайшей и главной целью пастырства является спасение душ человеческих, забота о восстановлении в падшей человеческой природе образа Божия, руководство на путь истины, заключающееся в душепопечении. Этой отеческой заботой и проникнуты все сочинения, проповеди святителя Димитрия, в которых главная мысль – о великом призвании человека стать сонаследником вечной жизни и славы в Царстве Небесном. Для достижения блаженства и единства с Богом необходимо прилагать усилия, преодолевать нелегкий путь ко спасению в постоянной борьбе с силами зла и собственной греховностью, заложить в основание своего спасения начатки христианских добродетелей.

Будучи опытным наставником и проповедником, святитель Димитрий умел передать свой духовный порыв слушателям, зажигал в их сердцах благодарность и любовь к Спасителю, пробуждал стремление к нравственному возрождению.

При изложении вопроса духовно-нравственного обновления человеческой природы святитель Димитрий в своих произведениях обращает внимание благочестивых читателей на высокое предназначение человека, начиная от времени его сотворения. Еще в предвечном Совете Святой Троицы было положено сотворить человека, «для которого (Бог) создал и устроил всю вселенную, приготовил ему на земле особое, изряднейшее, красивейшее и достойное место, как бы царский город, кто должен стать царем всей земли, рай, говорю, пресветлый насадил на востоке»²⁸. Из всех земных созданий только человек был почтен дарованием ему образа Божия.

В «Летописи» и в «Розыске» святитель объясняет, в чем состоит образ и богоподобие человека. «Образ Божий и подобие не в теле человеческом создается, но в душе, ибо Бог не имеет тела. Бог есть Дух бесплотный»²⁹.

Господь наделил человека и свойствами, подобными Ему: «... и душу человеческую Он создал бесплотной, Себе подобной, свободной, разумной, бессмертной, сопричастной вечности и соединил ее с плотью»³⁰.

Природа человека двойственна. По своей материальной сущности, по телу человек принадлежит ко всему тварному миру, имеет много общего с ним, но в душе своей он носит образ Творца, может и призван уподобляться Ему. Образ Божий в душе человека обнаруживается и виден в ее свойствах: как душа невидима, так и Бог тоже невидим, она разумна, как и Творец мира есть Бог разумов, Податель мудрости. Бог в трех Лицах, и душа имеет три силы: ум, слово и дух; как душа находится в своем теле, так и Бог повсюду присутствует в мире³¹. Душа является разумным существом, животворящим тело; как отражение Божества, она жива – и Бог живет во веки³². В человеческом естестве образ Божий соединяется премудро воедино с природой телесной, и в то же время имеет возможность общения с Создателем, а посему святитель именует ее «богоподобнейшей»³³. «Душа – естество богоподобнейшее, то есть она ближе всего подобна Богу, имеет образ Создателя своего»³⁴. «Да будет вам известно, – учит святитель, – что образ Божий есть и в душе неверного человека, но подобие имеется только в добродетельном христианине»³⁵. Посему человек, любящий своего Спасителя и Бога, никогда не преступает Его заповедей, стремится пребывать в святости, уподобляется Творцу. Но если «христианин совершает смертный грех, он лишается только подобия Божия, а не образа. И если он осуждается на вечные мучения, то и тогда при нем остается навеки образ Божий, но подобия уже в нем не имеется»³⁶. Одним из проявлений любви Божией к человеку является дарованная ему Творцом свобода, которую Господь ни в чем не ограничивает: «если же Бог попустил и не воспрепятствовал согрешить как диаволу, так и человеку, то это потому, что Бог не делает насилия над свободной волей»³⁷. И даже в плане личного спасения человека Бог не действует насильственно над его свободой. «Не напрасно, – пишет святитель, – в одном месте Бог говорит грешнику так: тебя без тебя создать возмог Я, но спасти тебя без тебя не могу... Если же ты сам не хочешь спасения, если ты сам убегаешь от вечной жизни, если ты погибель свою любишь больше спасения, то ни мудрость Моя, ни милосердие Мое, ни всемогущество Мое не помогут тебе»³⁸. Грех настолько овладел человеческой природой, что никто, кроме Бога, не в силах восстановить ее в первобытной чистоте. За один Адамов грех не могли дать удовлетворения правде Божией все ветхозаветные праведники. «После преступления Адамова закрыт был рай роду человеческому, и никто в течение пяти тысяч лет не мог открыть его. Все, даже святые угодники Божии, по окончании сей временной жизни шли не в рай, а в ад»³⁹.

Грех является великим злом, сопротивлением и непослушанием воле Божией, удаляет человека от своего Творца, лишает его богосыновства и благодати. «Царь Бог гневается на того человека, которого Он создал, обогатил Своею благодатию, возлюбил, как отец сына, и которому на небе вечные блага уготовил», но который, презрев столь великую милость, «любовь и благодеяние своего Создателя, начинает преступать Его заповеди... Из сего мы да разумеем, сколь велико зло – грех, так как он бывает причиною столь великих бедствий»⁴⁰. Но любовь Божия не лишила человечество надежды на избавление от греха и смерти, «ибо дары и призвание Божие непреложны» (Рим.11:29)⁴¹. Один Сын Божий мог воздать долг Божественному правосудию, дать «удовлетворение Богу Отцу чрез Свое вольное страдание за всемирный грех и крестом открыть вход в рай»⁴².

Бесценная человеческая душа была искуплена ценою крови Сына Божия: «Душа имеет столь же много века, сколь имеет кровь Сына Божия... Свесь кровь Сына Божия, и ты свесишь честность душевную»⁴³. Восхваляя Божию премудрость, Ее промыслительное действие о спасении человечества, святитель прибегает к образам из священной поэзии: «Душа человеческая есть единая дщерь и невеста Христа Спасителя нашего. Дщерь, ибо Он возродил ее от смерти к жизни Своею Кровию. Невеста, ибо Он соединился с ней столь крепким союзом любви, что не отказался и умереть за любовь ее. Не напрасно говорится в Песни Песней: «Крепка, яко смерть любы» (Песнь Песней.8:6)». Духовно-нравственное восстание и оправдание человека святитель считает чудом выше того, которое совершил Господь над четырехдневным Лазарем. Оно возможно для каждого кающегося грешника и прибегающего к стопам Спасителя потому, что в человеке еще сохранился образ Божий. «Теперь ясно видно, насколько больше торжество и чудо Христово воскресить душу грешника, умершую грехами, чем чудо воскресить четверодневного мертвеца... Лазарь снова умер, хотя и через много лет. Когда же Он воскресил душу грешной женщины, плакавшей у Его ног, то эта душа пребыла уже бессмертной»⁴⁴.

Образ Божий проявляется в способности произволения, когда человек свободно избирает, по какому пути ему следовать: к вечной смерти или к жизни с Богом, к святости и вечному блаженству. В этом и состоит идея человеческой личности.

Восстание от смерти к жизни богоподобной ведет человека к нравственному возрождению и совершенству. Ценность человеческой личности в ее свободном избрании и достижении совершенства, к которому призывает каждого человека Создатель. Душа тем и блаженна, что может из «адова подобия в райскую лепоту претвориться»⁴⁵.

Святитель Димитрий различает три ступени духовно-нравственного состояния на пути духовного обновления и совершенствования человека, его восхождения к Богу. «Если человек отстал от греха, но не вступает с ним в борьбу, то он принадлежит к тем, которые работают Богу «из страха мучений», творят доброе, страшась наказаний. Это – чин рабства, работа без сердечного влечения к Богу. Второй чин – наемничество, труд в надежде на плату или награду Царствия Божьего. Третий чин – работающие «Богу ради самой любви Божией». К таким относятся те, которые «ни воздаяния не ищут, ни мук не боятся, ибо совершенная любовь изгоняет страх вон»»⁴⁶.

Духовно-нравственные проповеди и поучения святителя дают полное и всестороннее представление о процессе возрождения человека и действии спасительной благодати Божией в нем, раскрывают учение о спасении.

Человек получает от Бога дар спасения по благодати Божией, изливаемой по Его бесконечной любви к людям. Такой взгляд на спасение святитель Димитрий основывает на Священном Писании, которое указывает, что человек наследует жизнь вечную от Бога, «получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе» (Рим.3:24). Из Священного Писания и сочинений святителя, подтверждающих это, наглядно видно, что Божия благодать является сверхъестественной спасительной силою Духа Святого, ниспосланной Церкви ради искупительного подвига Христа Спасителя.

«Посылает Его Отец, согласно словам Христа Господа, сказанным Апостолам: «Утешитель же, Дух Святый, Егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему» (Ин.14:26)»⁴⁷. Церковь, как дерево, напоенное благодатными дарами, процвела, и, как листьями, украсилась святыми⁴⁸. Отсюда следует, что для христианина благодать Божия необходима, ибо она просвещает душу. Что сама душа для тела, то и для души представляет благодать. «Человек, пока держится Бога, Творца и Жизнодавца своего, Которым живет и движется, и существует, до тех пор он не является пред Богом мертвой душой, до тех пор живет в его душе Бог, до тех пор оживляет его благодать. Но как только человек отторгнется от Бога и от добродетельной жизни, то тотчас отъемлется Бог от души его, отходит от него со Своею животворной благодатию»⁴⁹. Она оживляет душу, сообщает ей и свое действие и свое свойство⁵⁰. Святитель высказывает мысль, что спасение человека есть непрестанное действие благодати Божией, без которой нет и не может быть спасения. Благодать Божия соделывает душу храмом Святого Духа и делает наследницей небесных блаженств. «Благодать Духа Святаго есть для нас то огонь светящий, то облако прохлаждающее. Никто не может войти в землю праву без помощи и водительства Святаго Духа... Плавающим к вечности через море мира сего благопотребен ветер Святаго Духа, без Которого все наше старание, все наши приготовления – все напрасно и бездеятельно»⁵¹. Спасения без благодати Божией невозможно достигнуть потому, что она укрепляет человека в спасительных добродетелях, освобождает от греховных склонностей, утверждает в Боге, «помогает нам во всяком состоянии, пребываем ли мы в благодати, или во грехах: если в благодати, то полагает, чтобы не пострадали вследствие отпадения от нее; исходящим от греха подает утверждение, чтобы снова не отпали от нее»⁵². Спасение, по мысли святителя, созидается благодатью Божией, а без нее и добродетели не помогут спастись человеку⁵³.

Святитель усматривает различные действия благодати Божией, промыслительно подающейся человеку на определенном этапе его спасения. «Предваряющая» благодать наставляет на путь спасения, содействует успеху. Она приходит, как ветер в пещеру земную, поселяется в очищенном сердце, потрясает его и побуждает к благочестию⁵⁴. «Сопутствующая» благодать помогает в скорбях, чтобы мы «с благодарностью принимали из рук Божиих всякие душевные и телесные скорби»⁵⁵. «Последствующая» благодать укрепляет волю нашу в добре, поддерживает в памятовании о нашем Создателе и собственном несовершенстве⁵⁶. «Утверждающая» благодать содействует успеху в борьбе с плотскими похотьми, «дает силу для начинания божественных дел и утверждает нас в том, чтобы мы всегда пребывали в служении Богу, в ревности и благодати»⁵⁷. Без благодати человек бессилен спастись: приходит в ожесточение и уже не заботится о своей душе⁵⁸. Но она не вторгается в душу самопроизвольно, не насилует волю человека, коснеющего во грехах. «Пока грешный человек пребывает во грехах без покаяния, до тех пор находится во тьме и не имеет света Божией благодати. Когда же, придя в чувство, начнет каяться, тотчас в сердце его начинает сиять Божия благодать»⁵⁹.

Указывая на важное значение Божией благодати в деле спасения человека, святитель обращает внимание и на необходимость собственных усилий спасающегося. Решающим фактором является свободный выбор человека: покаяться и творить волю Божию, добро или оставаться во грехах. Ни мудрость Божия, ни Его милосердие, ни всемогущество не могут воскресить душу грешника, если сам он не пожелает, не сделает встречный шаг. Пока он находится в греховном сне, он на пути погибели; грешники, «которые совершенно отчаялись, окаменели своими сердцами, и, оставившие Бога, предались врагу... через это уже записали себя в погибельной книге осужденных во ад»⁶⁰. Первым условием спасения является покаяние и вера, ибо «близ Господь всем призывающим Его» (Пс.144:18). Кто совершает покаяние, таких мы дерзновенно можем написать между святыми и назвать их новыми святыми⁶¹.

В трудах святителя множество наставлений и поучений о спасительном пути, ведущем к единству с Богом. Как опытный пастырь, святой Димитрий убежденно говорит о том, что есть только один путь к Богу – путь скорбей и испытаний, по которому прошел Сам Господь, предсказавший Своим ученикам, что и им не избежать его: «В мире будете иметь скорбь... Восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется, вы печальны будете...» (Ин.16:33–20).

Однако же эти самые скорби Он растворяет радостным утешением: «Но печаль ваша в радость будет... и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин.16:20–22).

«Не читаем ли мы в книгах, не слышим ли в повествованиях, не видим ли, как на самом деле происходит, что все случающееся по попущению Божию от мира, плоти и диавола с Божиими рабами: все бедствия, скорби, гонения, оскорбления и даже горькая смерть претворяются для них в вечную славу, похвалу, в жизнь бесконечную и в венцы небесные»⁶². Таков удел шествующих путем узким в Царство Небесное.

По словам святителя, хотя на этом пути встречаются большие испытания и трудности, к преодолению которых требуется немало усилий, но это есть признак того, что Господь печется о нашем спасении. «Божиим попущением человека за грехи постигают многие бедствия, напасти, смущения, потеря друзей и чад, оскудение имущества; это есть молот, ударяющий в сердце и говорящий: приди в чувство, примирись с Богом»⁶³.

Спасение доступно всякому человеку, независимо от его положения в обществе и призвания. Мир подобен бурному морю, в котором все являются пловцами. «Жизнь наша есть плавание в море мира. Пловцы в общем корабле Церкви и царства – это люди верующие, великие и малые, сановитые и простонародные. Ветры противные, бури, волны – это многоразличные и многообразные бедствия в мире»⁶⁴. Из-за умножения грехов, беззаконий, неправд, по причине отсутствия покаяния, добродетелей волнуется житейское море.

«Пока тот Иуда, то есть грех, грех привычный, будет находиться на корабле жизни нашей, до тех пор мы не будем иметь никакого добра, до тех пор будем обуреваемы волнами бедствий и зол»⁶⁵. В таком небезопасном плавании святитель советует вести ладью спасения по царскому пути: «Если ты ничего не имеешь из добрых дел, то опрокинешься в пучине искушений. Если начнешь поднимать бремя выше силы твоей, то скоро погрузишься изнеможением или гордостью. Если же трудиться и подвизаться будешь по силам, пребудешь свободным от бедствий. Знай же, что царский путь – это умеренные подвиги, умеренная жизнь и чистая совесть. Таким образом, понемногу, от добродетели к добродетели ты, как по лестнице, взойдешь на небо и будешь в раю»⁶⁶.

По мысли святителя, в духовном обновлении и спасении человека участвуют Бог и сам человек. Бог содействует спасению человека Своею благодатью, укрепляет его в доброделании, а человек должен сотворить плоды покаяния своей добродетельной жизнью, потому что Господь сказал: «Не всякий говорящий Мне: Господи! Господи! войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф.7:21). Из этих слов, ясно, что в деле спасения человека требуется постоянный подвиг. Здесь, на земле, есть возможность принести покаяние и взрастить его плоды, получить прощение от Бога. Чтобы войти в Иерусалим небесный, необходимо начать шествие от Елеона, где произрастают в саду духовном эти плоды. «Пусть всякий будет подобен маслине плодовитой, принеся Богу свои духовные плоды. «Плод же духовный, – говорит Апостол, – есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал.5:22–23). Пусть человек совершит что-либо доброе, – продолжает святитель, – пост, молитву, милостыню, пусть оставит долг ближнему; простит прегрешение опечалившему его, пусть отстанет от всех злых дел, покается и, уклонившись от зла, начнет делать благое. Все это есть духовный, приятный Богу плод, а сам человек является «маслиной плодовитой в Божием доме»»⁶⁷. По мнению святителя, Господь наш Иисус Христос привел притчу о бесплодных деревьях для наставления тех, которые имеют веру и молитву, но не трудятся в исполнении воли Господней. Посему он советует и в третий раз воззвать к Спасителю: «Господи!.. Ты видишь все мои труды покаяния в удовлетворение за грех, видишь смирение мое и труд мой. Молитва же и покаяние без трудов – это хлеб нечистый, полный плевел. Он не вносится в небесную житницу»⁶⁸.

Для пастыря добродетели являются орудием и средством, с помощью которых он ведет пасомых к спасению и которые помогают совлечься «ветхого человека с делами его» (Кол.3:9) и облечься в нового, который «обновляется в познании по образу Создавшего его» (Кол.3:10), чтобы «смертное поглощено было жизнью» (2Кор.5:4).

В своих духовно-нравственных творениях святитель излагает церковное учение об основных христианских добродетелях, их взаимодействии, дает пастырские советы и наставления о путях их приобретения. Для усвоения добродетелей, успешной брани с грехом и достижения совершенства необходимо прилагать усилия, совершать подвиг, насаждать и возделывать духовный виноградник.

Божественная благодать приводит христианина к Спасителю, преподавшему людям совершенный закон веры и нравственности, спасительный для всего мира и на все времена. Высок и славный лик апостолов, пророков, учителей, преподобных, девственников и других святых, «примером же для всех их явился Господь наш Иисус Христос»⁶⁹. Постепенно в душе христианина напечатлевается образ Христов. Цель подражания Христу состоит в достижении тесного единения человека с Богом подобно тому, как Сам Бог соединился с человеческой плотью в Своем воплощении⁷⁰. Это единство должно быть таким монолитным и прочным, чтобы никогда не разлучаться с Христом, как и Он навсегда соединился с нами. Смерть и Воскресение Искупителя мира положили твердое основание нашему воскресению. Христос принес Себя в жертву за нас и тем самым исцелил нас от духовной смерти и душевных болезней. Он есть Источник нашего воскресения и вечной жизни. И христианин должен еще здесь, на земле, соединиться со Христом, чтобы земная его жизнь стала началом жизни небесной.

Милосердный Господь, желающий всем спастись, стучит в сердца человеческие, и от свободного выбора человека зависит будущее его: отозваться или заглушить этот зов. Дело Божественного промыслительного действия проявляется в ниспослании благодати, а от человека требуется согласие и желание с верою принять ее.

Христианские добродетели и средства на пути к спасению

Вера

В свободном и сознательном принятии человеком евангельского учения о Боге Отце, Сыне и Святом Духе, о Божественной любви к падшему человечеству и искупительном подвиге воплотившегося Сына Божия заключается основное содержание христианской веры⁷¹.

Источником спасительной веры является Божественная благодать, утверждающая человека в Боге⁷². Никто из человеческого рода не может самостоятельно прийти к познанию Бога и уверовать в Его Единородного Сына без благодатной помощи свыше. «Никтоже может прийти ко Мне, – говорит Христос Своим ученикам, – аще не Отец, пославый Мя, привлечет его» (Ин.6:44). Святитель Димитрий согласно Божественному Откровению учит, что Дух Святый, Источник всякой благостыни, ниспосылает человечеству веру, как «голубицу с масличной веткой»⁷³. Господь дарует людям веру как средство уразумения Божественных истин, сокрытых от человеческого разума. Святитель дает следующее определение веры: «Вера есть то, чего твои очи плотские не видят, ни руки твои осязают, сердце же твое, ум твой несомненно в себе утверждает, что так есть, а не иначе»⁷⁴. Верою открываются человеку различные тайны и законы миробытия, в котором человек видит свое место и призвание. «Знать Бога – вот все счастье христианина, вся духовная утеха, вся надежда на спасение и даже самое спасение... Вера знает Бога, знает, что есть на небе Бог, что вся земля наполнена Им»⁷⁵. Вера необходима человечеству, чтобы познать Бога, когда же «достойные придут к Богу, то не нужно будет уже веры, ибо лицом к лицу увидят Того, в Которого они, живя на земле, веровали, не видя Его»⁷⁶.

Евангельская вера есть, прежде всего, вера во Христа как Сына Божия, снисшедшего на землю ради спасения рода человеческого. Поэтому никто не может быть оправдан и получить спасение перед Богом без Христа, без веры в него. «Она... то, чего не видим мы телесными очами, в том несомненно убеждаемся верою и видим то, как бы существующею вещью. Телесно мы не видим Христа Господа, но верою мы несомненно зрим Его повсюду»⁷⁷.

Священное Писание, Евангелие призывают человека к Богу и научают следовать учению и жизни Спасителя – идеалу духовного совершенства. Вера является основанием спасительной деятельности человека, началом и двигателем его духовной жизни в Боге: «Вера – это молодость без старости, ибо Енох, восхищенный ею, доселе живет и не состарился. Вера есть живая безкровная жертва, ибо верою Авраам принес сына своего Исаака в жертву живую... Вера есть око умное, ибо знает, как нужно благословить Иакова, и как Исава. Вера – пророк, ибо ею Иосиф предсказал об освобождении израильтян из Египта. Вера – дно морское, проведшее Израиля посуху. О, как много великих похвал святой вере написал Апостол! Посмотрим же еще со вниманием, как Апостол заканчивает свои похвалы. Вера, говорит он, есть единственное спасение грешнику или грешнице: «Верою Раав блудница не погибе» (Евр.11:31)»⁷⁸.

Совершенство веры имеет взаимосвязь с внутренним, духовным возрастанием человека. Совершенная вера подвигает его жить согласно Божественным заповедям, устремляет его волю и силы на исполнение воли Божией. Поэтому духовное совершенство, спасение невозможно без совершенной веры, выражаемой в делах и поступках, ибо «какая польза христианину только веровать Христу, а дел христианских не иметь? Какая польза только молиться Христу, а заповеди Его преступать... Если ты говоришь, что Христос с тобою, а ты со Христом, то покажи мне сие на жизни твоей, как говорит и Апостол: «Покажи ми веру твою от дел твоих» (Иак.2:18)»⁷⁹.

Вера научает христианина сохранять благочестие и быть добродетельным в различных условиях.

Вера утешает в скорбях, помогает в болезнях, укрепляет в испытаниях. Вера – первейшая добродетель и путь⁸⁰. «Поэтому, – говорит святитель, – праотцы именуются праведными, что при своей вере в Бога, какую имели, они не соделали, ни сказали, ни помыслили неправды, никогда никого не обидели, ни оклеветали, ни солгали и отнюдь никакой не сделали неправды ни словом, ни делом своим... Что наши подвиги? Что наши труды против одного их праведничества?»⁸¹. Истинная вера, усвоенная умом и сердцем, является руководствующим принципом жизни христианина. Она оказывает решительное влияние на волю человека в сознательном устремлении его на путь спасения. Только живая и деятельная вера, приносящая плоды христианского благочестия, угодна Богу. Такая вера является основанием настоящей, богоподобной жизни христианина, «голубицей» благовестия, предвестницей будущего прославленного состояния его в жизни вечной. Указав на значение истинной веры, святитель наставляет: «Вера имеет столько, сколько человек верует. Кто мало верует, тот и мало получает, кто же больше верует, тот и получает больше. Кто верует, что в нем совершится Промысл Божий, это будет, кто же не верует – не будет. Итак, избирай себе всякий, чего ты хочешь получить из рук Господних: лучше же искать вечных, чем временных благ»⁸².

Как видно, оскудение веры происходит от нерадения. Желающие наследовать спасение должны сохранять и укреплять веру во Христа, не идти вслед похоти плоти, не прилепляться сердцем к миру, славе, богатству и почестям временной жизни, ибо «нет временного счастья, в котором можно было бы не утонуть. Он (апостол Петр) спасен был рукой Иисусовой не только от потопления водного, но и от потопления в неверии, и после этого он был уже самым твердым в вере. Видишь, Петр, что принесло тебе твое желание... быть лучшим, высшим и святейшим, чем другие, не гордись собою: вот эти люди сидят в ладье, а я хожу по водам»⁸³. Человек мудрый, жаждущий и ищущий спасения, не ищет временных благ, но стремится к познанию Бога, выше всего поставляет ведение тайн духовного мира, это – высшая философия⁸⁴.

Каждый христианин должен прилагать усилия для укрепления веры, всегда ощущать Божие вездесущие и иметь Его спасительный страх, «ибо где находится вера правая вместе с добрыми делами, там поселяется Бог»⁸⁵.

Важным средством, «уверяющим человека в Боге и научающим богоугождению», является слово Божие, чтение Священного Писания, которое насыщает человека пищей духовной, побуждает к бодрствованию⁸⁶.

Из всего сказанного следует, что вера является одной из главных христианских добродетелей, так как без веры во Христа спасение человека невозможно. Вера является движущей силой духовно-нравственного обновления человека, основанием, на котором возрастают многие другие христианские добродетели.

Надежда

В совершении личного спасения и христианского подвига действенную помощь и силу оказывает надежда, «даруемая сердцу человека по Божьему вдохновению и просвещению... добродетель, подаваемая свыше, через которую с твердой верою ожидаются блага вечной жизни»⁸⁷.

Эта добродетель подается верующему в Божией благодати, если он исполняет Его заповеди и соединяется с Господом Иисусом Христом через Святое Причастие.

Христианская надежда имеет очень большое значение для человека, подвергающегося различным испытаниям, и помогает в борьбе против диавола, как «якорь христиан, плавающих по морю мира сего в корабле тела»⁸⁸. Прочность и незыблемость надежды зависит от веры человека и его духовно-нравственного состояния. Истинные христиане основывают свою надежду в Спасителе, в нелицемерном почитании Бога, проводя жизнь праведную и благочестивую. «Помыслим о том, – рассуждает святитель, – что в каком человеке его праведность и благочестие, в том есть и чаяние утехи Израилевой, то есть будущей жизни святых, заключающейся в насыщении лицезрением Божиим... Если праведен кто, то уже есть в сем несумненная надежда, что он получит венец в Царствии Небесном»⁸⁹.

Благодать и милосердие Божие так велики, что могут покрыть множество грехов и падений христианина, лишь бы он пожелал исцелиться и принес покаяние. «Только истинно покайся, – призывает святитель, – и положи в сердце своем обещание не возвращаться, как пес, на свою блевотину. Дерзай со страхом, а бойся с надеждою, и причащайся, не сомневаясь в человеколюбии Божием, и получишь оставление твоих грехов»⁹⁰.

Отчаяние в спасении – коварное оружие врага нашего спасения диавола. Когда согрешит человек, то он внушает ему, что спасение для него уже невозможно, стремясь повергнуть человека в бездну отчаяния. И только надежда христианина на Бога разрушает диавольскую западню. Она убеждает христианина, что Бог принимает покаявшихся грешников. Немало таких примеров святитель приводит из Священного Писания и святоотеческих творений. Отпали от Господа Иуда и Петр. «Раскаялся Иуда и исповеда грех свой пред всеми, тече ко архиереом, «глаголя: согреших, предав кровь неповинную» (Мф.27:4). Однако его покаяние не принято, а Петрово принято: Петр спасен, а Иуда погиб. Почему же сие? А потому, что Петр каялся с упованием и надеждою на милость Божию, Иуда же раскаялся с отчаянием. Ужасна сия пропасть! Без сомнения нужно ее наполнить надеждою на милость Божию»⁹¹.

Надежда содействует человеку в борьбе с грехом, укрепляется же она покаянием, добрыми делами.

Настоящая надежда на Бога требует от человека деятельной борьбы с искушениями и терпения в испытаниях. Все это не дает человеку отчаяться в своем спасении, укрепляет его силы в уповании на милость Божию.

Любовь

Христианское вероучение ничего так высоко не поставляет, как любовь к Богу и ближнему. Сам Господь Иисус Христос назвал эту добродетель наибольшею заповедью: «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф.22:40). Только любовь способна привести христианина к нравственному совершенству, к единству с Богом. Ради этого был создан человек, для этой цели Господь совершил свой искупительный подвиг, к этому направляет христианина Церковь⁹².

Святитель Димитрий, обращаясь к православным слушателям, говорит о двух способах познания Бога: верою и любовью. «Оба сии способа познания Бога и достижения вечной жизни очень хороши... вера является, то совершенным, то несовершенным, второй способ, то есть любовь, есть всецело совершенный. Любовь же поистине есть правильный способ, ибо «любы николиже отпадает» (1Кор.13:8)»⁹³.

Все христианские добродетели «не только происходят от любви, но и соединены с нею, как путем правым»⁹⁴.

Любовь необходима для христианина, как руководствующее начало христианской нравственности. Веру нужно засвидетельствовать делами любви: «Недостаточно только веровать во Христа, ибо согласно словам святого апостола Иакова, «и бесы веруют, и трепещут» (Иак.2:19). Какая польза христианину только веровать во Христа, а заповеди Его преступать?»⁹⁵. Современники Спасителя видели его чудеса и не могли отвергать очевидность в Нем Божественного величия, но не многие спаслись, так как не имели деятельной любви к Нему.

По своей сущности любовь неопределима человеческими мерками, ибо имеет природу Божественную. Она – дар Духа Святого, распаляющая сердца христиан ответной любовью к Богу и человеку. Что крылья для птицы в полете, то и совершенная любовь для христианина на пути к Богу. «Как птица не может летать с одним крылом, так и любовь не может до неба долететь с одним крылом любви... Любовь к Богу и любовь к ближнему Дух Святый соединяет вместе, чтобы ни одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына, изливающаяся к роду человеческому. И любовь бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей, которая имеется и к Богу, и к ближнему, и обоих сливает воедино»⁹⁶. Каждый христианин должен свидетельствовать о своей любви к Богу не только на словах, но и своими делами, всей жизнью, и «никто не познал Бога, прежде чем не вкусит Его»⁹⁷.

Главным признаком истинной любви к Богу является отвращение христианина от мира и всего греховного в нем. Любовь нельзя разделить, потому что «не любит она, чтобы кто-либо одной половиной своего сердца любил Бога, а другою любил светскую суету: «Не можете Богу работати и мамоне» (Мф.6:24)».

С другой стороны, совершенная любовь ищет Бога не ради награды будущих благ, не ради самого себя. «Кто имеет истинную любовь к Богу, тот кроме Самого Бога не желает ничего: ни неба, ни венцов небесных, сладостей райских. Он только одного Бога и желает, причем желает больше неба и больше всех райских роскошей»⁹⁸. Кто любит Бога всем сердцем и стремится духовно соединиться с Ним, того ничто не заставит удалиться «на страну далече». Истинная любовь никогда не помыслит прогневать Его⁹⁹. Чувство благодарности не допустит оскорбить Божие величие¹⁰⁰.

Говоря о значении любви в жизни христианина, святитель приводит слова святого апостола Павла: «Любовь не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине: вся любит, вся терпит» (1Кор.13:4–8) – и дает краткое их объяснение. Любовь воспитывает в христианине терпение, научает переносить обиды, снисходительно относиться к несовершенствам ближних. Такое благоразумие последователя Христова способствует созиданию мира, врачует недуги окружающих, благотворно воздействуя на их души. Высшим совершенством в любви является добродетель любви к врагам, потому что она выше человеческой природы. Искаженная грехом, природа требует возмездия, а любовь готова все простить, тем самым врачуя немощь ближнего, и побеждает зло добром¹⁰¹. Христианин не должен допустить возгореться гневу и вражде. Посему, заключает святитель, «любящий врага своего есть чудотворец»¹⁰². В этом же «Поучении», сказанном святителем Димитрием в 1701 году в связи с сообщением о войне России со Швецией, говорится об обязанности христианина защищать свою Отчизну: «Не думай, слушатель мой, чтобы я сказал о тех врагах, которые воюют с нашим христианским отечеством и враждуют против нашей благочестивой веры: таких врагов не только не обязательно любить, но надо сражаться с ними за свое достояние»¹⁰³.

Высокий идеал совершенства, начертанный Спасителем в заповеди любить врагов (Лк.6:27), достигается человеком постепенно, чему содействуют самопожертвование и принуждение, посредством которых он получает от Бога дар любви ко всем людям.

Примером могут служить святые мученики, подвижники, уязвленные любовью Христовой. Истинный христианин со Христом претерпевает страдания, терпеливо и безропотно переносит все, случающееся с ним по Божьему попущению. Крестные страдания Спасителя, как стрелы, пущенные с Голгофского креста в сердца человеческие Ловцом душ, вспламеняют ответную к Нему любовь¹⁰⁴. Поистине любовь – совершенный способ познания Бога, тесно соединяющий нас с Ним, как кожу с плотью¹⁰⁵. Любовь вспомоществует христианину в нелегкой борьбе с грехом и попаляет благодатным огнем терния страстей. Сердце христианина должно быть подобно жертвеннику, в котором «огонь любви нашей к Богу должен всегда гореть, подогреваемый и поддерживаемый богомыслием»¹⁰⁶. И наоборот, по замечанию святителя Димитрия, «чуждый огонь, то есть мирской, греховный, не должен вноситься внутрь сердца под угрозой, под страхом вечной смерти, чтобы огонь геенский не сжег нас навеки»¹⁰⁷. У святителя Димитрия целые гимны посвящены любви, предохраняющей от греховных падений и измен Господу, соделывающей человека святым: «О сладость, прелюбезнейшая сладость! Что иное мы можем любить, кроме Тебя, прелюбезнейшаго Господа нашего, Которого мы желаем любить во все века? Чем иным усладим горечь нашу, если не Тобою, сладчайший Иисусе, Которым надеемся насыщаться; всели в нас любовь, которой желаешь. Дай нам, чтобы мы любили Тебя и возлюбили Тебя! Дай нам, чтобы мы желали Тебя и жаждали Тебя! Распали нас в любовь Твою, Слово Божие, Единородный!... Любовь Твоя, Владыка, да пленит нас в любовь Твою»¹⁰⁸. Постоянное памятование любящего сердца о Боге, по словам святителя, заключается в чувстве благодарности за Его милости к человеческому роду, в молитвенном общении и богомыслии, в непрестанном собирании сокровищ духовных. «Желание неотступного пребывания со Христом является ясным признаком благодарности... Благодарность есть страж всех добродетелей... Душа боголюбивого человека, уподобленная голубице, найдя великое благодеяние искупления Христова, так благодарна Ему, что никогда не хочет отлучаться от этих ран»¹⁰⁹.

Идеал «доброго пастыря» (Ин.10:11), «начальника и совершителя веры» (Евр.12:2) в течение многовековой истории Церкви привлекает сердца людей. И в наше время истинные пастыри Церкви видят в Нем пример для своего служения, стремятся по мере сил воплотить этот идеал в жизнь.

Иисус Христос – первый в полном смысле величайший и совершеннейший Пастырь, Родоначальник пастырства. В Его жизни и служении выражено все служение Церкви. Евангелие от Матфея свидетельствует, что Иисус Христос не только Сам пастырствовал, но, сжалившись над множеством народа, «что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря» (Мф.9:36), привлек, призвал к сопастырству апостолов, а в лице их – пастырей, священников, продолжателей дела Его. «Идите за Мною, – говорит Он Петру и Андрею, – и Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф.4:19). Глагол «сделаю» указывает на действие, соединенное с усилиями, а в связи со следующими словами: «ловцами человеков» – он приобретает воспитательный смысл, предполагает необходимость опыта и труда. «Сан священства, – отмечает св. Димитрий, – от Господа на земли учинен есть не ради упокоения и прохлады, но да множайшия труды святитель пекийся выну, о всех спасении пекийся»¹¹⁰.

Так святитель Ростовский охарактеризовал многотрудность и сложность пастырского служения. Его значение и высоту он сравнивает со светилами небесными. Как небо освещается солнцем и звездами, «так и Церковь сияет своими светилами – пастырями и учителями своими... каждый соответственно чину и чести и звания и по мере совершенства в добродетельной жизни и духовной мудрости»¹¹¹.

Подобно светилам, совершающим непрестанно свое течение по установленным законам, «пастыри церковные, непрестанно трудясь и неуклонно в звании своем, должны идти путем, установленным для них законом Божиим»¹¹².

Идеал пастырства святитель изображает в некоторых своих проповедях, а именно: в «Слове на пречестную память иже во святых отца нашего Тихона Чудотворца, епископа Амафунтского», в «Слове о пастырстве духовных пастырей» и других. Это тот идеал доброго пастырства во Христе, к которому всегда стремился архипастырь святитель Димитрий Ростовский, это та добродетельная жизнь во Христе, светлым примером которой он всегда служил для любимого им словесного стада. Восприняв от «Самого Архиерея Великого – пастырей всех Начальника» завет: «Паси овцы Моя», – он с любовью исполнял свои пастырские обязанности и предлагал пастве для назидания примеры из Житий святых, самым действенным из которых была его святая жизнь (Ин.21:16). Поистине, подражая Пастыреначальнику, он был «образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим.4:12). В нем, как в образе Христовом, «исполняются такие словеса Христовы: «Аз есмь Пастырь добрый» (Ин.10:11)». Своим пастырством он учил своих собратий, каким должен быть пастырь словесного стада Христова. Свою деятельность он не ограничивал лишь одними административными мерами; священники всегда видели в нем образец усердного служения Церкви Божией¹¹³.

Высокий идеал пастырского служения изображает святитель Димитрий, восхваляя святого Тихона, епископа Амафунтского. Пример такого служения явил Пастыреначальник, Господь наш Иисус Христос. «Аз есмь Пастырь добрый» (Ин.10:11), – сказал он своим ученикам, апостолам, преемникам пастырства Его, священству, заповедав пасти стадо Свое, Церковь Божию.

Дело пастырства требует не только великого труда, но и искусства, ибо «если Иаков, пасущий бессловесное стадо претерпевал такой труд «во дни жегом сый зноем и студению в нощи», не давая сна очам своим, то сколь несравненно больший труд и бодрость потребны пасущему человеческие души»¹¹⁴.

В своих архипастырских посланиях и проповедях святитель выделяет основные признаки, по которым «добрый пастырь узнается. Во-первых, пастырь добрый входит во двор овчий дверьми... Тот, кто избирается и возводится в сан иераршества по благоволению Самого Христа»¹¹⁵.

Святитель не случайно упоминает об этом, так как в его время было немало даже «из самого высокого духовного чина», получавших сан «тайно-купством, стремящихся к архиерейству, чтобы господствовать, а не послужить, не для Иисуса, но для хлеба куса»¹¹⁶.

Высоко и тяжело архиерейское служение, желание этого служения равносильно добровольному мученичеству. «Апостол потому именно не похулил желающих епископства, – говорит святитель Димитрий, – что в те времена апостольские за епископством следовало мученичество¹¹⁷. По причине великой ответственности за души пасомых он предостерегал современных ему искателей сана о том, что архипастырское служение сопряжено со многими тяготами, поставляя в пример святых отцов Церкви, которые бегали епископства: «Подобает бояться и трепетать сего и ради совести, и ради тягости начальства»¹¹⁸. Пастырь стада Христова должен знать путь, ведущий в Отечество Небесное, знать тайны Царства Божьего. Как ветхозаветный первосвященник, входящий в скинию пред лице Господне, должен был на одежде иметь золотые звонцы, так и новозаветное священство обязано украшаться мудростью, быть образованным, «учительным». Если в Ветхом Завете Бог отвергал и наказывал смертью отвергающих премудрость (Ос.4:6; Прем.3:11), то тем более теперь духовной смерти подвергаются «не имеющие сих златых духовных звонцов разума и искусства книжного, не стяжавшие духа премудрости»¹¹⁹. На пастырях лежит обязанность благовествовать слово Божие, проповедовать, вразумлять, обличать заблуждающихся, наставлять на путь истины, ибо им вверены души человеческие. Поэтому безмолвствующий, «как бы рукою своею убивает грешника, кто не постарался увещевать его языком своим и отклонить от грехов его: молчащий язык пастыря является как бы мечом, убивающим души грешников»¹²⁰.

Святитель, словно пророк, грозно обличает нерадящих пастырей: «Горе молчащему пастырю, горе языку его, не проповедующему слова Божия и не учащему. Но как язык может учительно и с пользой проповедовать слово, если ум не обучился премудрости духовной? (Иез.3:17–19)»¹²¹.

В своем обращении к духовенству епархии он повелевает: «Во все воскресные и праздничные дни иерей пусть поучает в церкви народ из святых книг, присоединяя и от своего разума полезные советы»¹²².

Практической мерой к искоренению невежества было открытие школы в Ростове, чтобы «священнические дети не были глупыми, когда сподобятся священного сана вместо отцов своих, чтобы умели поучать народ не только книжным чтением, но и изустным наставлением в слове Божием»¹²³.

Вторым качеством «пастыря доброго» «является то, что он ходит перед овцами, а не позади овец... должен служить примером для овец, а не овцы для него»¹²⁴.

Христос даровал силы апостолам и ученикам к совершению священнодействия и благовестил (Мф.28:19; Лк.22:19) и преподал им практические наставления для споспешествования сему. В качестве могучего воспитательного и побудительного средства Он предложил им Свой собственный пример. «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам», – завещал Христос ученикам (Ин.13:15).

К подражанию Христу призывает и апостол Павел, всегда имевший пред собою пример Божественного Пастыря: «С терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса» (Евр.12:1–2). Так же говорит об этом в своих пастырских посланиях и святитель Димитрий: «Никто не может быть добрым пастырем, если сам прежде не соделается доброю овцой Христовою. И Сын Божий, пришедший на землю, чтобы упасти и спасти людей Своих, сначала сделался Агнцем, вземлющим грехи мира»¹²⁵. Пастырскому служению на ниве Господней должны предшествовать примерная жизнь в Боге и достойное приуготовление, начиная с самого раннего возраста. «Великое и преславное дело – с самой юности начать работать для Бога», – говорит святитель в слове на день памяти святого Тихона Амафунтского. В качестве примера он приводит житие святого, который, в подражание Иисусу Навину, с юношеских лет непрестанно пребывал в храме Господнем. В благочестивом воспитании, утверждении в христианской вере и усвоении добродетелей с самого раннего возраста – залог успешного пастырства. «Ибо сие есть твердое основание всей добродетельной жизни, многие желают в старости своей устроить себе как бы дом некий, богоугодное житие, и приобрести спасение для души своей, но не могут, так как не положили в юности своей твердого основания... Да и как может кто–либо коснуться тех подвигов, к которым он не привык с юности? Утвердивший же с юности жизнь свою в Боге, к старости восходит на самый верх добродетельного совершенства и сподобляется от Бога великих дарований»¹²⁶. Посему, святой Тихон, «принявши сан пастырства... воистину показал себя пастырем добрым. Как в юности своей был он доброй овцой Христовой, так, достигши мужеского возраста совершенного, явил себя добрым пастырем Христовой Церкви»¹²⁷.

Пастырю необходимо идти по пути духовно-нравственного совершенствования, и своей жизнью, примером учить других, «быть не только разумным, искусным и учительным в Божественном Писании, но добродетельным и святым по жизни, ибо учить словесных овец подобает не только словом, но и образом доброй жизни в Боге»¹²⁸.

Если он не будет проводить добродетельную, праведную жизнь, то не сможет руководить спасением паствы: «Направит ли кого-либо в Царство Небесное, тот, кто сам идет в ад?»

Может ли врачевать язвы и недуги тот, кто сам весь покрыт струпными язвами и одержим тяжким недугом? Не скажет ли такому всякий: «Врачу, исцелися сам» (Лк.4:23). На пасомых высокие слова и речи нерадивого священника не могут произвести никакого положительного действия, напротив – его недостойное поведение и греховная жизнь способны погубить их, сделать напрасными все его труды. Пастырь должен проводить равноангельную жизнь, быть непорочным, и в этом залог успеха: «Будь ангелом по жизни, и все будут с удовольствием сладостно слушать слова твои и творить то, что ты повелеваешь; если сам первый не будешь идти по пути спасения, не побудишь людей к боголюбию». Поэтому «пастырю подобает быть боголюбивым»¹²⁹.

Чистота и святость жизни, исполнение заповедей Божиих, страх нарушить и преступить их – вот свидетельство истинного боголюбия! «Какое же знамение того, что кто-либо любит Бога всем сердцем?» – спрашивает святитель. «Сие знамение указал Сам Христос, – отвечает он, – когда сказал Своими пречистыми устами: «Имеяй заповеди Моя и соблюдали их, той есть любяй Мя» (Ин.14:21). Знамение любви к Богу есть исполнение Его заповедей. И потому, когда Бог сказал, что пастыри будут по сердцу Его, Он указал и на то, что они будут любить Его всем сердцем, соблюдая Его заповеди. И если такими были пастыри в Ветхом Завете, то тем более ныне в новой благодати пастыри должны быть по сердцу Божию, исполняя все хотения Его, соблюдая заповеди по сердечной любви к Нему»¹³⁰.

Если дела и жизнь пастыря не будут расходиться со словами, тогда его учительство и труды будут успешны и принесут плод: «сначала сделай сам, и тогда сможешь научить других, ибо глас дела действеннее, чем глас слова. Слово слышно для предстоящих, а дело проповедуется до концов земных. Почему пастырю необходимо вместе с учительством иметь и добродетельную жизнь»¹³¹.

Христианское вероучение должно быть глубоким убеждением жизни священнослужителя. Глубокая, осмысленная вера оказывает неоценимую помощь в возвещении евангельского слова и в деле служения, и «желающий возгревать в других любовь Господню должен сам не быть льдом, но пламенеть, как серафим, божественным желанием; желающий просвещать других да будет сам не тьмой, а светом»¹³². Вера приводит к любви, в которой – сущность, содержание жизни вечной. Любовь небесного происхождения: «ее дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими» (1Ин.3:1). Любовь должна занимать главное место в пастырском служении. Как высшее проявление пастырского духа, любовь является залогом успешного совершения дела. Любовь пастыря к Богу – главное условие достойного прохождения высокого служения. «Познается же любовь к Богу, – научает святитель, – по добродетельной жизни, являя вместе со словом и жизнь пастыря»¹³³.

Господь наш Иисус Христос для пастыря не просто пример, но живая, вечно действующая Божественная Личность. С Ним пастырь теснейшим образом соединяется в своем пастырстве, и от Него постоянно черпает силы и Божественную благодать. Живое общение с Богом пастырь имеет в Таинстве Святой Евхаристии, как проявлении безмерной любви Божией к человеку. Чтобы быть достойным Божественного общения, священник обязан блюсти себя во всякой чистоте и непорочности, очистить свою душу покаянием. Совершая Литургию, он должен быть объят любовью к Богу и ближним, в его сердце в это время не должно быть места гневу и вражде, огорчению или обиде, нельзя начинать службу, «пока не разрушиши вражду примирением и не очистиши смертный грех покаянием»¹³⁴.

Необходимо украситься священнику и основными христианскими добродетелями: «В начале перед причащением пусть предъидут вера, надежда, любовь»¹³⁵. С глубокой верой и благоговением пастырь должен приступать к Святым Тайнам, воздавая им должное поклонение, ибо алтарь и церковь есть «палата Царя Небесного». Необходимо веровать, «что истинное Тело Христово есть именно то, которое и в утробе Девической зачалось Духом Святым, и родилось непостижимо, и на небеса вознеслось и сидит одесную Бога-Отца»¹³⁶.

Священник должен иметь надежду, что Святые Тело и Кровь «приемлются во исцеление души и тела, и в жизнь вечную, но не в суд или во осуждение». В благодатном соединении со Христом еще здесь, на земле, возлюбив Господа, священник предвкушает блага жизни вечной¹³⁷.

Любовь пастыря к Богу проявляется в жертвенной любви к ближним. Без любви к ближнему не может быть и настоящей любви к Богу. «Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, – учит Апостол – тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит» (1Ин.4:20). Пример подлинной пастырской любви к людям, к человечеству показал Сам Основатель новозаветного пастырства Господь Иисус Христос. Ученики Его, святые апостолы, последовали примеру Спасителя. Их любовь была деятельной, способной на всякий труд ради спасения верующих (1Кор.9:19). И Ростовский святитель говорит, что кроме учительности и святой жизни, пастырь должен иметь еще «великое попечение трудиться и быть бодрствующим»¹³⁸.

Совершая Божественное Таинство Евхаристии, священнослужитель сам воспринимает благодать Христову, а затем низводит этот Божий дар на всех причастников и молящихся, способствуя их духовному возрождению. И чтобы явиться достойным проводником благодати Божией, иерею требуется особая чистота, внешняя и внутренняя непорочность. «Да испытывает же себя человек», – пишет апостол Павел (1Кор.11:28).

Святитель Димитрий в своем послании «О приготовлении иереев к Божественному Причащению» понуждает священников к частому исповеданию грехов перед духовным отцом. «А поскольку иерей должен часто совершать Литургию и причащаться Божественных Тайн, то и подобает ему часто исповедоваться даже и в малых своих согрешениях, чтобы иметь возможность достойно входить в общение со Христом»¹³⁹.

Ежедневным испытанием совести пастырь определяет свое духовное состояние, обнаруживает недостатки, замечая в себе и малые грехи, незначительные прегрешения, потому что «как один большой камень, будучи привязан к вые человека, погрузит его в воду, так и песок, хотя мелкий по себе, но если им будет насыщен, полный же погрузит человека в бездну»¹⁴⁰.

Созданию покаянного чувства и настроения способствуют пост, воздержание и умеренность в личной жизни пастыря, скромность, нестяжательность.

Необходимо воздержаться от яств и пития пред богослужением, следует соблюсти себя трезвым, не объедаться, не пьянствовать, не многословить и быть внимательным к себе, поучает святитель иереев. Необходимо избегать многоречия, «ни с кем не беседовать без нужды... говорить то, что нужно бывает сказать». Тех же из них, кто не вразумляется, он отрезвляет словами святого Епифания: «Если кто из вас, чада мои, сподобится алтарного служения, съимите сапоги плотских, безсловесных страстей, не подходите к Божественному алтарю связанные сладострастными похотьми»¹⁴¹.

Большим соблазном на пути пастырского служения бывает сребролюбие, гордость, и «горе пастырю, который ищет только своей выгоды, пасет только себя, а об овцах нерадит! Горе тому пастырю, который ищет только чести пастырской, а подобающего ему труда не подымает! Такой пастырь подобен идолу!» – заключает святитель. И не напрасно говорится такому пастырю в Писании: «О, пастырю и идоле»¹⁴².

Сокровенная жизнь духа, постоянное стремление к тому, чтобы внутренний храм души был жилищем Бога – вот то, чему священник должен уделять особое внимание. На пути духовного совершенствования необходимо преодолеть множество преград, необходимы личный подвиг, воспитание в себе высоких качеств. «Пастырю подобает быть многоочитым не только извне, но и внутри, – поучает святитель Димитрий, – не только исправляя прегрешения других, но и внимательно предохраняя себя от грехопадений и соблазнов. Он должен бодрственно смотреть и внутрь самого себя»¹⁴³.

Священник, взявший благое иго Христово, должен все свои силы посвятить этому великому делу. Подобно апостолу Павлу, он должен подвигом добрым подвизаться (1Тим.6:12), быть всегда светлым по жизни и исполненным внутренней силы в совершении своего служения, «быть подобным ангелу, предстоящему престолу Божию и приносящему теплые молитвы о всем мире»¹⁴⁴.

Приступать к служению «следует со страхом и великим благоговением, чтобы совершать свое служение с верою и любовью, имея собранными все мысли свои, а не рассеянными и расторженными повсюду». Подобно ангелу, предстоящему престолу Божию в непрестанном славословии и молитве, священнику необходимо совершать молитвы с великим вниманием, твердо помня, что Бог невидимо приемлет из уст его каждое слово, как некий бисер многоценный. Молитва без внимания, холодная, механическая, без умиления, что «кадильница, бряцающая без огня и ладана». Ростовский святитель приводит в своем воспоминании «одну ужасную вещь», случай, когда в одном из храмов иерей совершал литургию без Служебника, без молитв, подобающих службе, произнося одни возгласы. На последовавшее ему замечание он ответил, что вычитал молитвы дома и «от старых иереев научился сему». «О крайнее безумие и нерадение глупых иереев, – восклицает повествователь, – или, лучше скажу, ругателей Христовых! О, сколь велико долготерпение Божие, ибо не падает огонь с высоты на таковых иереев и не сожигает их живыми на тех же местах, где они совершают Литургию или, поистине говоря, ругают Христа. Итак, остерегайтесь и внимайте себе, иереи... чтобы не погибли вы с душею и телом и не получили участь, одинаковую с распявшими Христа и ругавшимися над Ним»¹⁴⁵.

Врачуя недуги пасомых, исцеляя их болезненные язвы, священник не должен гордиться своим духовничеством, но свято хранить тайну исповеди, не быть «разорителем таинства Божия и насильником печати Святого Духа»¹⁴⁶. И благочестие пастыря, гнушающегося греховными ранами паствы – благочестие ложное. Пастырь, как духовный врач, должен уметь проникать в глубины человеческой души, не отвергать ищущих его помощи: «Заповедью Бога мы заповедуем иереям, чтобы всячески заботились о спасении душ человеческих, как днем, так и ночью, чтобы не презирали убогих и нищих, но равно относились бы к ним, как и к богатым, ибо во время грозного испытания им придется дать равный ответ о всех»¹⁴⁷. И в этом святитель видит главную задачу, цель призвания, третий признак доброго пастыря, полагающего «душу свою за врученных ему овец, по слову Господню: «Пастырь добрый душу свою полагает за овцы» (Ин.10:11)». Пример такого служения показали святые апостолы, Сам Спаситель и отцы Церкви. Долг каждого истинного священнослужителя – любить Христа со всеми искупленными Его Кровью членами, составляющими Его духовное тело. «Сам Господь, – пишет святитель, – желая поставить святого Петра пастырем словесных овец, прежде всего трикратно вопросил его о любви, сказав ему: «Симоне Ионин, любиши ли Мя?» И когда Петр ответил Ему трикратно: «Ей, Господи! Ты веси, яко люблю Тя», Господь вручил ему паству: «Паси агнцы Моя» (Ин.21:15)». Полученная в таинстве хиротонии благодать Христова содействует пастырю в его нелегком труде, а здесь ему «потребно попечение о стаде, ибо Бог потребует отчет о стаде, вверенном рукам пастырским»¹⁴⁸. Поэтому святитель Димитрий уподобляет доброго пастыря многоочитым херувимам, прообразовавшим евангелистов, апостолов, как пастырей Церкви.

Им, пастырям, необходима великая бодрость, как стражам, приставленным стеречь город от неприятеля. Ибо к каждому пастырю относятся слова Божии, сказанные пророку Иезекиилю: «Стража тя поставих дому Израилеву» (Иез.33:7).

Многотрудно служение пастыря и ответственно: он должен всегда бодрствовать, укреплять свои духовные силы, быть внутренне собранным, готовым защитить духовное стадо от нападающих «волков», «крепким, как лев, трудолюбивым в чине своем, как вол, милостивым и сострадательным, как человек, и высокопарящим в богомысленном уме своем, как орел»¹⁴⁹.

Любовь к пасомым, забота о каждом человеке как личности, и прежде всего – «попечение велие о стаде»¹⁵⁰, должны быть движущей силой пастырской деятельности.

Для этого необходимы и знания, и учительство, и опыт духовной жизни, и личное свидетельство, пример доброй жизни. Следуя притче Христовой о добром пастыре, священник обязан, если потребуется, подставить рамена свои вверенной ему овце и носить тяготы ее. Святитель сравнивает пастыря с матерью, которая носит дитя родное, и сама питает его: «Не только как пастух носит овцу, но и как мать носит чадо свое и питает его сосцами, так пастырь должен духовно носить своих словесных овец, питая их духовною пищею, как младенцев млеком, и в необходимости для тела не отказывая, а по возможности восполняя недостаточность неимущих»¹⁵¹. Попечение святителя Димитрия о духовных чадах и отеческая любовь к ним известны. Он не искал личной выгоды и земных благ, о чем писал в своем завещании. Святитель просит не искать после его смерти имущества и не истязать о том служивших ему Бога ради: «От юности и до приближения моего ко гробу, не стяжавах имения и мшелоимства, кроме книг святых... яже немноги бяху, приходов: ово на мои потребы та иждивах, ово же на нужды нуждных. Если никто не восхощет меня тако нища обычному предати погребению, то пусть бросят в убогий дом. Требуяй же за поминовение мзды, молю, да не поминает мя нища, ничтоже на поминовение оставльша»¹⁵². Он был сознательным бессребреником, раздававшим все свои скудные средства бедным, нищий митрополит, оставивший по своей смерти в архиерейской казне 39 рублей 20 алтын¹⁵³. Но неизждиваемыми для Святой Церкви и Отечества остались после него ценности духовные! И тяжелое бремя пастырства было легко для него.

Покаяние

Милосердие Божие не лишает согрешающих людей возможности вновь обрести прежнюю святость и праведность через покаяние. Это таинство, установленное Господом Иисусом Христом, является даром милости Божией для спасения грешников. Первое же условие и залог спасения человека – покаяние. Оно обнаруживает и пробуждает в душе чувство утраченного блаженства и радости пребывания с Богом – источником настоящего счастья. «Прародители наши Адам и Ева, не отчаявшись в милости Божией, – пишет святитель, – но, уповая на Его человеколюбивое благоутробие, стали в покаянии своем изобретать виды служения Богу. Начали они кланяться к востоку, где был насажден рай, и молиться Создателю своему... что было предзнаменованием таинства новой благодати»¹⁵⁴.

Истинное покаяние состоит не только в исповеди перед Богом своих грехов и болезней души. Оно должно стать для христианина началом исцеления и его личным подвигом в деле спасения, как средство, необходимое для усвоения плодов искупления, совершенного Спасителем, Который призывает всякого грешника к очищению. «Покайтеся, – сказано, – приближися бо Царство Небесное» (Мф.4:17). Кто не исповедует грехов своих, у того заперты двери сердца его. Христос не войдет к нему и не будет с ним жить... Посему если и мы, братья мои, исповедуем свои согрешения, которыми прогневали Создателя своего, и совершим удовлетворение за них, тогда и мы отверзаем двери сердца нашего, тогда и к нам Он войдет жить, как Царь в прекрасные палаты»¹⁵⁵.

Святитель Димитрий указывал на таинство покаяния как величайшее орудие спасения и на многочисленных примерах раскрыл его силу. Прежде всего, он старался возбудить в своей пастве чувство покаяния, являющегося началом всех христианских подвигов. «Что же возвращает благодать Божию в наши души и оживотворяет их? Поистине, не иное что-либо, – говорит святитель, – как истинное покаяние. Когда человек кается, он воскресает. И как в смерти душевной повинен грех, так воскресение души вызывается покаянием»¹⁵⁶. Для немощной человеческой природы, обезображенной болезнью греха, самостоятельное восстание – очень нелегкое дело и требует Божией помощи: «Самый лютый разбойник на этом пути – греховные привычки. Побороть и одолеть его можно не скоро, не легко, а только с великим трудом, ибо если привычки греховные вкореняются в ком, то претворяются как бы во вторую природу и даже необходимость... На этом пути нужно быть борцом и иметь Божию благодать»¹⁵⁷.

Как любящий Отец, Бог призывает грешников к покаянию различными способами: напоминанием о смертном часе, посредством укоров совести, пробуждает от смертельного сна ниспосланием временных бедствий и наказаний. «Сей глас Сына Божия, – пишет святитель, – вопиет к нам постоянно, днем и ночью, вопиет каждый час, влагая нам в ум и сердце память о смерти... Слушай и знай, что и это глас Божий»¹⁵⁸. В одном из великопостных поучений он сравнивает покаяние с очищением сосудов с помощью пепла: «Пеплом чистятся блюда и сосуды, будут ли они оловянные, медные или серебряные. Если они от чего-либо почернели, то как только будут потерты пеплом, снова приобретают свой блеск. Покаянием же святым очищаются грешники и светлеют перед очами Божиими, как солнце»¹⁵⁹. По мнению святителя, покаяние является дверью к воскресению. Пока человек не покаялся, он, хотя и живой телесно, духовно мертв. Поэтому через покаяние ему подлежит воскреснуть еще при жизни. Это воскресение – покаяние необходимо совершать в течение всей жизни, «ибо когда человек согрешает, он умирает душею, а когда кается, воскресает»¹⁶⁰. Благодать, вселившаяся в сердце, обновляет его и украшает плодами добродетелей, которые суть свидетельство духовно-нравственного обновления. Они необходимы для христианина, чтобы укрепиться в праведности на пути к спасению. «Суетно покаяние того, кто частые объедения хочет покрыть недолгим воздержанием от пищи и пощением, – поучает святитель, – тщетно покаяние того, кто недолгим воздыханием и ударением в перси хочет оправдать многие неправды, воровства, убийства, хищения, обиды. Безнадежно покаяние и оправдание того, кто малыми слезами хочет смыть великие скверны и беззакония. Если хочешь усладиться пред Господом и получить прощение грехов... сотвори плоды, достойные покаяния, сравняй труды твои с прежними твоими грехами, даже превзойди их, и тогда ожидай прощения и спасения»¹⁶¹.

Кто не заботится о стяжании плодов покаяния, а повторяет прежние грехи, тот далек от спасения, прельщается ложной надеждой, что еще есть время на исправление и не ведает Бога¹⁶².

«Такой человек, – заключает святитель, – болеет, как разумом – внешностью душевной, так и совестью – внутренностью душевной. Разумом он унижает себя, а надеждой себя губит совсем»¹⁶³. И более того, никакие старания грешника и его мнимые добродетели не угодны Богу. Греховное зло лишает человека благ временных и вечных¹⁶⁴. А тот, кто совершает настоящий покаянный подвиг, всеми силами уклоняется от греховных склонностей, терпит все напасти и желает лучше принять смерть, нежели оскорбить Бога и отпасть от Его милостей, бывает наследником жизни вечной, получает награду, сподобляется венцов вместе с девственниками: «Пусть судит, кто как хочет. Я не стыжусь поставить его в лике девственников и написать его с девствующими»¹⁶⁵. Посему «никто не должен впадать в отчаяние, если и многими грехами обременен, а покаявшись, благодатно воссоединиться с Богом, чтобы сопричтись к лику святых»¹⁶⁶.

Страх Божий

Спасительной добродетелью для христианина является страх Божий – «начало премудрости» (Притч.9:10). На нем, по учению святителя Димитрия, покоится «начало и основание богоугодного жития»¹⁶⁷. Без него человек не может достигнуть единства с Богом и вечного блаженства. Отсутствие страха Божия является причиною всех грехов, зол и бед человека, ибо «не имеющий страха Божия на всякое злое дело решается»¹⁶⁸. Присутствие страха Божия в человеке «есть как бы бразды и узда, отводящая грешника с пути его беззаконного»¹⁶⁹.

Если человек ведет богоугодную жизнь, ищет Бога, то ему подается этот дар Божий¹⁷⁰. Необходимым условием для принятия его является крепкая вера в Господа¹⁷¹; эта добродетель развивается в человеке и укрепляется в нем при желании благочестивой жизни. При соответствующей духовной настроенности христианин побеждает греховные склонности и утверждается в Божием страхе. «Так от страха Божия, – учит святитель, – начинается спасение человеческое, ибо боящийся Господа Бога ходит по путям Его, то есть хранит все заповеди Его, и любит Его, и работает Ему усердно»¹⁷².

Страх Божий развивается и утверждается в сердце человеческом от познания правды Божией, духовных закономерностей, от размышления о судьбах человечества и участи грешников. Богобоязненный человек всегда, на любом месте и во всякое время ощущает Божие присутствие, и это помогает ему сохраняться неврежденным от греха: «Если ради Его присутствия, страха и любви к Нему он делает или говорит, или думает, то все сие он совершает богоугодно... и всю свою жизнь, находящуюся как бы пред очами Бога, он проводит добродетельно и душеспасительно, часто повторяя в себе со страхом следующие слова святых пророков Илии и Елисея: жив Господь, пред всевидящими очами которого я хожу, стою, сижу, ем, пью, говорю, беседую, помышляю и все, что совершаю, я совершаю для Него, смотрящего на меня»¹⁷³.

С другой стороны, забвение о Божием вездесущии лишает человека страха; Святитель подчеркивает, что это крайнее безумие и глупость, толкающая человека на дела безбожные¹⁷⁴.

Таким образом, страх Божий является сильнейшим христианским оружием в борьбе с грехом и спасительным средством для укрепления в благочестии, способствует развитию других христианских добродетелей, высшей из которых является любовь. «Страх Господень есть путеводитель к спасению и начало любви Божией, по словам того же Моисея: «Ныне Израилю, что просит Господь Бог твой у тебя, точию да боишися Господа Бога твоего и ходиши во вся пути Его, и любиши Его, и служиши Господу Богу твоему от всего сердца твоего» (Втор.10:12)»¹⁷⁵.

Без страха Божия спасение невозможно: «Когда предстоит великая брань, когда есть много препятствий на пути к спасению, то как можно спастись без страха?» – вопрошает святитель¹⁷⁶.

Господь особенно щедро изливает свои благодатные дары на тех Своих рабов, которые всякое дело и жизнь совершают в страхе Божием. «Кто возымеет его в своем сердце, тот воистину успеет во всяком доброделании, ибо во всякое время и час он готов благоугождать Богу, удаляясь от всякой злой и соблазняющей вещи»¹⁷⁷. Страх Божий является учителем христианина на пути к спасению. Имеющий его достигнет вечной жизни и обрящет покой в Царстве Небесном, избежав соблазнов и греха на земле. Поэтому святитель в который раз призывает своих слушателей иметь страх Божий, так как «всем нам явитися подобает на судищи Христове» (2Кор.5:10)¹⁷⁸.

Грех и борьба с ним

Спасение достигается путем непрестанного подвига в процессе внутреннего обновления и борьбы с грехом. Христианин должен облечься в Христа, вообразить Его в своем сердце. Для этого ему необходимо совлечься ветхого человека, освободиться от греха и всякой скверны. Во святом крещении человек получает возможность такого обновления, он становится новой тварью, рождается для вечной жизни, но ему необходимо утвердиться в святости. Часто, имея благодатные средства к спасению, человек вновь удаляется от Бога из-за своих грехов: «Проказа душевная, то есть грех, весьма похожа на проказу телесную, мешает богоподобной красоте, благодати Божией»¹⁷⁹.

Способствует этому греховная природа человека, чаще следующего своей похоти, чем воле Божией¹⁸⁰, прелести мира и диавол.

«Ослеплятся же грешник очами духовными через телесные чувства, через которые, как через двери или окна, душевные враги, мир и демон с помогающей плотью, сначала душу ослепляют своими стрелами, а потом и убивают ее»¹⁸¹.

В духовной брани святитель советует христианам не ослабевать духом, какими бы трудными или непреодолимыми не представлялись им испытания. Постепенно христианин не только укрепляется силами в борьбе, но и приобретает опыт: «Всякий, кто хочет изгнать из себя семиглавого и многообразного беса, должен иметь многие подвиги добродетелей, но не без Петра, Иакова и Иоанна, то есть не без твердой веры, не без стойкой борьбы со страстями, не без особенной благодати Божией, которая дается усердно ищущим Бога и истинно любящим Его»¹⁸².

Благоуспешною бывает борьба человека с грехом и наветами диавола, если он имеет крепкую веру и имеет своим помощником Бога. Святые апостолы не могли изгнать беса «из-за неверия самого того человека. Вера все может, а неверие и возможной вещи создает препятствие»¹⁸³.

Человек, не имеющий твердой веры, памятования о Боге, не может отстать от греховной жизни, от пороков, которые удаляют его от Источника жизни, оскорбляют Божественное величие, приводят к погибели вечной.

Такой человек «пути свои, жизнь свою проводит блудно, потому что нет Бога пред ним, ум его далек от Бога, и Бог далек от него. Когда заходит солнце, наступает ночь: подобно сему и жизнь наша делается темной и скверной, когда Бог далеко отступит от нас или мы далеко отступим от Бога»¹⁸⁴.

Сильным и действенным средством в деле спасения, по учению святителя, является страх Божий, которого «подобает и учиться иметь его, и искать учителя, и слушать, и повиноваться ему, как Божию строителю»¹⁸⁵.

По причине греховности человеческая природа расстроена, и ее духовные силы ослаблены до того, что человек не может управлять собою и своими чувствами, часто следуя греховным привычкам. Для того, чтобы победить склонность к греху и искоренить страсти, святой отец советует отвергнуть все прелести мира. «Подобает в бодрости сердца творить брань и презирать все, что пользуется у людей честью, ибо все сие порабощает сынов Адамовых, то есть приобретение, честь, праздность, слава, красота телесная и иное, подобное сим, возбуждающее похоть»¹⁸⁶.

Как воин Христов, сражаясь с противником, христианин должен всегда быть во всеоружии, готовым отразить любую напасть, не должен впадать в отчаяние или уныние, но твердо уповать на помощь Божию.

«Поруганию, тягчайшим мукам и смерти предавал мир святых мучеников, ибо они были неугодны ему. Неугодны же потому, что были добры, кротки, и богоугодны, удалялись от всякой мировой нечистоты и обличали заблуждения и падения нечестивых. Но чего достиг ненавистный мир, ненавидя и погубляя святых? Он погибает сам, а они живут во веки, и награда им от Господа: многоразлично они были погубляемы миром, но не только не погибли, а и единого власа с главы своей не потеряли»¹⁸⁷.

И если христианин будет навыкать в доброделании, укрепится в Боге, пребудет в надежде на Него, то он получит награду от Пастыреначальника.

При условии личного стремления человека и при помощи Божией благодати, содействующей спасению, он может преодолеть греховные страсти и побороть диавола. Посему святитель советует христианину обращаться за помощью к Врачу душ и телес, «молить Бога, чтобы Он воздвиг нас к истинному покаянию и против бесовской силы вооружил нас немощных, препоясавши своею Божественною силою свыше»¹⁸⁸.

Пост

В процессе духовно-нравственного возрождения важное значение имеет пост, как необходимое средство для исцеления души и врачевания от недугов. Сам Христос Спаситель, вступая на Свое служение человечеству, начал свой подвиг с поста, «чтобы нам оставить образ и Своим примером нас вооружать постом против диавола, ибо иначе мы не в состоянии победить его»¹⁸⁹. Пост необходим как целительное средство к совлечению ветхого человека со всей его греховной природой, препятствующей духовному росту. «Пост и воздержание изсушают тело наше, умерщвляют в нас плотские вожделения и греховные страсти... укрощают всю силу вражию»¹⁹⁰. Святитель Димитрий, объясняя законы духовной жизни, большое внимание уделяет этой добродетели. Этот нелегкий для христианина подвиг должен сопровождаться не только телесным воздержанием, но и духовным, состоящим в удалении от всякого зла, ибо, «если кто, постясь, озлобляет ближнего, постится в тяжбе и сварах, такой пост не обретает у Бога благодати»¹⁹¹.

Истинный пост вспомоществует духу господствовать над телесной природой, делает человека жилищем Духа Святого. Полезен пост, по замечанию святителя, и для телесного здравия¹⁹². Пища принимаемая человеком, должна употребляться умеренно, не для угождения плоти, но для поддержания физического здоровья, чтобы человек был способен трудиться и совершать дела, полезные для его спасения и для славы Божией. Очень важно в прохождении поста, говорит святитель, воздержание от гнева, тщеславия, отчуждение от зла, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение и искоренение лжи и клятвопреступления – оставление всего этого и есть пост истинный и благоприятный¹⁹³.

Как видим, более всего придается важность посту духовному, он должен занимать больше внимания христианина, чтобы послужить к умерщвлению страстей, создать благоприятные условия для насаждения и произрастания высоких духовных качеств. Только такой пост спасителен для человека и угоден Богу¹⁹⁴.

Если Господь в течение многих лет водил израильский народ в пустыне в целях истребления из памяти его «всего злого, что было в Египте, прежде чем ввел в землю обетованную, то тем более это необходимо входящим в отверстое небо»¹⁹⁵. Так пост, по учению святителя Димитрия, содействует христианину в деле спасения и угождения Богу.

Молитва

В христианском духовно-нравственном совершенствовании важное место занимает молитва. Она содействует одухотворению христианина, очищению его сердца и просвещению ума, укрепляет его в подвиге, в борьбе со страстями. Святитель Димитрий обращает внимание своих слушателей на то, что молитва – свидетельство великой милости и любви Божией к человечеству, ибо Господь наделил разумное создание возможностью обращаться молитвенно к своему Создателю¹⁹⁶. Через молитву люди могут общаться с Ним, Промыслителем, Спасителем и Подателем всяческих благ, «это тот ключ к сокровищам Божиим, посредством которого всякий желающий отверзает себе дверь милосердия Божия и входит, и исходит, и пажить обретает»¹⁹⁷. Молитва является насущной необходимостью в духовной жизни человека, выражением веры и надежды на Бога. Молитва – это пища для души. Она «столь же нужна человеку, сколь потребна повседневная пища телу: хлеб укрепляет плоть, молитва же – душу. И как тело без пищи изнемогает, так и душа без молитвы. Не может душа приять от Бога благодать для своего укрепления и оживления, если не испросит ее молитвою. «Просите, – сказано, – и дастся вам, ибо всяк просяй приемлет» (Мф.7:7)»¹⁹⁸.

Молитва, навык совершать ее ниспосылаются человеку от Бога, посему «да просит каждый от Самого Бога молитвенного дара, который Сам научает молитве молящегося: «Ниже убо вемы помолитися, якоже подобает, аще не Он наставит нас Духом Своим Святым»»¹⁹⁹.

В своих поучениях святитель указывает на необходимость молитвы для каждого верующего.

Многочисленные напасти от внешних и внутренних врагов, скорби, нужды, беды, искушения побуждают христианина обращаться с молитвою к Богу; молитва необходима для души, как стены для города, осажденного иноплеменниками.

«Ибо душа есть город великого Царя Бога, и в этом городе добрые дела обитают, как граждане, а дарования Божии хранятся, как царские сокровища... Поистине, только молитвенная стена, когда она крепка и имеет дерзновение к Богу, может отогнать многокозненную их силу»²⁰⁰. Молитва является показателем стремления христианина к совершенству и святости, уровня его духовно-нравственного состояния. Велика ее сила.

Как «щит и оружие во брани на врагов, она не только слабых мужей вооружает на крепких, но и немощные сосуды ополчает на прехрабрых мужей... Чтобы показать силу молитвы, я скажу следующее. Молитва не только побеждает законы природы, но удерживает даже и руку Самого всесильного Бога, поднятую для поражения грешников»²⁰¹. Обращение с молитвой к Богу дает утешение в скорбях и бедствиях, избавляет от бед и склоняет на милость праведного Судию и Мздовоздаятеля грешникам²⁰².

Но чтобы обрести настоящую молитву, необходимы усилия и упражнения в ней, слезное обращение к Богу, добрые дела, «потребно присоединить к молению несомненную веру в получении просимого, надежду... незлобие, милость»²⁰³.

Живая вера, твердая надежда, нелицемерная любовь к Богу возбуждают в душе христианина чувство всецелой преданности Его всесвятой воле, несомненную уверенность, что Господь все его духовные и телесные нужды знает, готов их удовлетворить, если только они полезны будут для его спасения. Поэтому христианин должен с великим прилежанием и усердием просить верою, искать надеждою, стучать любовию. «И вы все просите молитвою, ищите добрым житием и стучите с великим прилежанием», – поучает святитель²⁰⁴.

Сила и смысл молитвы заключаются не только в механическом произнесении слов, а во внимательном обращении мыслями и чувствами к Богу, ибо «молитва без внимания есть как бы кадильница без огня и фимиама, светительник без елея, тело без души. Таковая молитва – мерзость, а не угождение Владыке нашему Христу, ибо не слова, из уст исходящие, умоляют Его, но ум, всецело обращенный к Нему. Не глас гортани достигает до слуха Господа Саваофа, но воздыхание из сокрушенного сердца, и не к многоглаголанию молящегося преклоняется Господь»²⁰⁵.

Святитель Димитрий различает два вида молитвы: внешнюю и внутреннюю. Первая совершается видимо, это молитва соборная, творимая по уставу церковному, на которую призываются звоном.

Вторая же, «творимая втайне произвольная молитва бывает и безвременно, когда кто захочет, без всякого зова, только по движению самого духа... Первая произносится вслух устами и голосом, вторая же – только умом. Вторая уединенная, совершается в затворенной клети»²⁰⁶. Большое значение для внимательной молитвы имеет внешняя обстановка. Лучше всего молитвенному настроению и сосредоточенности способствует уединение… Важную помощь в приобретении молитвы оказывает и личное стремление христианина, духовный опыт, навык. Посему, считает святитель, «краткая, но часто творимая молитва более полезна, чем продолжительная. Пусть твоя частая, но краткая молитва не умножается лишними словами, как об этом учат и святые отцы»²⁰⁷. Обучение молитве неразрывно связано с нравственным совершенством христианина. Чтобы навыкнуть истинной молитве, необходима не только умственная собранность, но и деятельное стремление к Богу, твердое намерение исполнять Его заповеди, Его волю, если желаем, чтобы Он услышал наши прошения. Только молитвенный труд, примерная добродетельная жизнь, неразрывно соединенные между собою, благоприятны Богу. Фарисейская молитва, без святой жизни, не только не будет услышана Богом, но и превращается в грех²⁰⁸.

Прежде чем исполнить свою молитву и излить прошение перед Богом, необходимо загладить прежние грехи, неровности, приуготовиться, сотворив всякие добродетели: смирение, говение, милостыню. Добродетели являются «крыльями молитвы, на которых она взлетает к Вышнему, седящему на шестокрылатых серафимах»²⁰⁹. Способствуют молитве прошения со слезами, которые восходят на небеса и умилостивляют Бога²¹⁰. Искренняя и постоянная молитва необходима всем: и праведникам, и грешникам. Поэтому, приобретая опыт в молитве, необходимо помнить, что она является Божественным даром. Желающий стяжать ее должен прилагать собственные труды и просить, чтобы Дух Святый дал радость «насладиться Господеви» (Пс.36:4).

Проповеднические труды святителя Димитрия

Святитель Димитрий постоянно проявлял заботу о просвещении паствы словом Божиим. Обладая большим опытом и знаниями и будучи одаренным проповедником, он ревностно трудился на этом поприще всю свою жизнь – вначале на послушании в различных городах и монастырях Киевской митрополии, а затем – исполняя свой долг учительства в сане святительском на Ростовской кафедре.

Все проповеди святителя можно разделить на два периода. Первый период – с 1675 по 1701 год и второй – с 1701 по 1709 год²¹¹. В проповедях первого периода много аллегорий, метафор, символов, многие из них на украинском наречии с прибавлением польских слов.

В проповедях этого периода главным предметом поучения служат способы прославления Бога в душе и теле. Схоластическое влияние сказывается в них в значительной степени, что выражается в обилии риторических фигур и сближений примеров из различных наук.

Например, из области естествознания привлекает внимание замечание о павлине: «О горделивом птаху паве правят, же гды на нозе свои подлии глянет, а нетму упадает»²¹².

В проповедях второго периода святитель затрагивает вопросы жизни современного ему общества и в особенности его недостатки: низкий уровень умственного и религиозно–нравственного развития народа. Схоластических приемов в проповедях тем меньше, чем поздней произнесена проповедь по времени. Ко второму периоду относятся все проповеди, сказанные святителем Димитрием на Ростовской кафедре и в Москве.

При жизни святителя его проповеди не издавались современниками для пользы душеспасения и назидания. Согласно его завещанию, черновики проповедей были положены вместе с телом в гроб и истлели, но остались списки проповедей в Ростовском архиерейском доме. Часть проповедей была обнаружена в Софийской рукописи в Петрограде, некоторые – у частных лиц. Из всех известных 122 проповедей св. Димитрия Ростовского 9 принадлежат к периоду Киевскому, остальные произнесены в Ростове и Москве. Первым собирателем проповеднического наследия святителя был епископ Переславльский и Дмитровский Амвросий. Можно с уверенностью сказать, что дошедшие до нас проповеди составляют только малую часть трудов святителя на поприще благовестия.

Схоластические приемы изложения, усвоенные святителем Димитрием в коллегии и во времена проповеднической деятельности в Чернигове, постепенно исчезают, слова, речи и поучения становятся более доступными, краткими, простыми по форме. Но содержание проповедей осталось прежним: любовь к Богу, к Церкви и ее служителям, любовь к ближним, сострадание и милосердие ко всякой страждущей душе. Его речь, отличавшаяся сердечностью и теплотою, а также глубоким остроумием, привлекала народ, и проповеди его имели успех.

Святитель не ограничивался просто изложением истин и норм христианского вероучения, но стремился донести их силу и дух до всех слушателей, как образованных, так и простых. В поучении на «Праздник Пресвятыя Богородицы Донския» проповедник делает в конце следующее прибавление: «И уже пора мне окончить похвальную беседу о Пречистой Деве, пора «аминем» скончати. Но ум мой смущает некая вещь, ибо думается мне, что все сказанное мною грешным не понятно было некнижным людям, и я опасаюсь, чтобы они не ушли без пользы и чтобы я не оказался многоглаголивым ритором, а не полезным учителем, а потому скажу еще несколько слов пользы простейших ради»²¹³.

По содержанию и богатству полезных и назидательных мыслей проповеди святителя Димитрия приемлемы для всякого времени. При изложении своих мыслей и их обосновании он всегда пользовался Священным Писанием, объясняя его в буквальном и духовном смыслах. Схоластика оставила свой след лишь во внешнем оформлении проповедей: построении и художественных приемах.

Тексты Священного Писания умело переплетаются с собственной речью святителя, так что проповеди его, составляя удивительно прекрасное и вдохновенное целое, всегда производили сильное впечатление на души слушателей.

В словах и поучениях часто встречаются изречения философов и мудрецов древности, примеры из истории различных народов. Мысль проповедника неустанно совершала шествие во времени и пространстве, увлекала и вела за собой умы и воображение слушателей. Исповедуя святые истины христианской морали, не только умом, а более опытом жизни богоугодной, святитель всегда говорил с глубоким убеждением, от избытка богопросвещенного сердца.

Проповеди святителя Димитрия Ростовского проникнуты духом пастырской любви, душевной благости и умиротворения. Поэтому и его речи, обращения к слушателям преисполнены чистой любви к Богу и ближним, отличаются искренностью, простотою и сердечностью. Действие изобилующей в нем благодати Божией придавало его благовестию особую силу влияния на умы, сердца и волю слушателей.

Главной задачей и целью всех проповеднических трудов архипастыря являлось путеводительство к жизни вечной и спасению: «Сие все счастье христианского человека, сие вся духовная утеха, сие вся надежда и самое спасение, сие первое чаяние живота вечного, и самый живот вечный, знати Бога, слушателю православный! Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога (Ин.17:3)»²¹⁴.

Человек тогда действительно познает Бога, когда Его при вере и любит, и причем любит истинно, и тот только достигает живота вечного²¹⁵.

Святителю Димитрию, как пастырю Церкви, известны пути познания Бога – вера и любовь. «Вера дело есть познания. Вера, – говорит святой Иоанн Златоуст, – потому и составляет познание Бога, что тою всемогущею силою и веки составилися... Познается Бог и любовию, якоже глаголет Сам Господь в Евангелии (Ин.14:21)»²¹⁶.

Свидетельство истинной любви к Богу и совершенство есть, «когда кто для любимого Господа своего всеми силами остерегается впасти в каковой грех смертный»²¹⁷. Располагая верующих к ответной любви к Богу, святитель вопрошает: «Что же принесем, что воздадим, или кое благодарение возслем Создателю нашему Господу Иисусу Христу; яко благих не требующи наших, но от Своего единаго благоутробия не токмо мир сей видимый ради нас созда, но и в нем обогащает и сохраняет нас, дает нам житие и жилища и питает ны»²¹⁸. Единство с Богом – это несомненная вера в то, что если с Ним и в Нем будем проводить жизнь до конца дней и с надеждой на Него будем исходить из этого грешного мира, Он не отринет нас в Своем вечном Царстве, согласно Своему обещанию: «Приходящего ко Мне не изгоню вон» (Ин.6:37).

Достижение желанного единства со Христом, как источником жизни вечной, совершается путем духовно–нравственного восхождения и совершенства. Поэтому проповеди святителя направлены главным образом к изъяснению внутреннего содержания христианского вероучения, он указывает, прежде всего, на пути и средства богоугождения.

Проповедовать только нравственные идеалы – значит представлять одно следствие, не открывая их источника. Понимая это, святитель часто излагал в своих поучениях догматические истины, ибо от незнания или превратного толкования догматов Православной Церкви происходят многие заблуждения, ереси, суеверия, уводящие людей от спасения на ложный путь. Из всех произведений святителя Димитрия можно собрать целый свод книг, излагающих догматические истины, цель которых в том, чтобы возвести христианина к небу и приготовить к жизни вечной. Помимо устных проповедей вопросам догматики посвящен письменный труд «Зерцало Православного исповедания». В нем святитель изложил и дал изъяснения Символа веры, системы христианского догматического богословия, представленной в краткой форме.

Излагая учение о Святой Церкви и ее взаимосвязи с каждым верующим, святитель пишет: «Церковь глаголится быти собрание верных, не на едином токмо месте, но и по всей вселенной сущих, и потому-то глаголется, и есть святая соборная Апостольская Церковь, яже от конец и до конец вселенныя, в коем-либо роде и языце правоверно Христа-Бога славит. Тоя Церкви основание – Сам Христос, стены – закон Божий, столпы – Апостоли, Евангелисты, Учители, покров – Дух Святый»²¹⁹. О необходимости для спасения пребывать в Православной Церкви святитель говорит лаконично: «Кроме Церкви святыни негде взять»²²⁰.

Все догматы руководствуют человека к познанию Бога, Промыслителя о нашем спасении: «Верую, что один Бог Вседержитель есть Творец всея видимыя и невидимыя твари, Отец и соблюдатель, и что Он небо со всею лепотою и Ангелами, землю с человеки и скоты, и вся прочая во время свое из ничего сотворил всесильным повелением и хотением, и содержит оныя»²²¹.

Святитель всегда обращал ум и чувства своих слушателей к распятому за нас Сыну Божию. Этот главный догмат нашей веры был у него средоточием всякого поучения.

В «Слове на Рождество Христово» он объясняет смысл и содержание праздничных песнопений 9-й песни канона, возвещающей величайшее событие в истории человечества: «Таинство странное вижду и преславное, небо, вертеп...»

Великое таинство воплощения Господа произошло для избавления и спасения людей по великому милосердию и человеколюбию Бога: «Будучи Светом неприступным, Он облекся темнотою. Предвечно сущее Слово Отче, говорившее через пророков, сделалось безгласным. Крепкий и сильный изволил немошствовать в младенческом теле. Вот как Он истощил Себя и обнищал ради любви к нам»²²².

Бесчисленные примеры из жизни угодников Божиих и Слово Божие свидетельствуют, что духовная жизнь совершается под руководством и воздействием сил духовного мира – ангелов, в непрестанной брани с диаволом. Просвещая своих слушателей, проповедник говорит о служении ангельского мира, а также предостерегает от влияния сил злобы. «Елика душе, и елика телу нам нужная, они о тех пекутся и промышляют, в путех наших хранят ны... в чистоте христианской жити поучают, силу демонскую от нас отгоняют, умнии очи наши превращают, и молитвы наши к Богу приносят»²²³.

Вера в искупительную силу жертвы Христа Спасителя и любовь к Богу, к ближним и врагам, умерщвление плоти и обновление внутреннего человека при содействии Божией благодати – вот направления, на которых акцентировал внимание своих слушателей святитель. «Любовь Его настолько велика, что подобно восторгу ни на что не обращает внимание и как бы себя забывает. Пусть мы темны, скверны, мерзки и ничтожны, но Его превеликой Божественной любовью мы соделываемся в людей святых, светлых, чистых и высших, чем ангелы. Вот как тверда любовь Божия к нам»²²⁴. В воскресные и праздничные дни, выбирая в качестве темы для проповеди тексты Евангельских чтений, он вводил внимающих ему слушателей во времена Спасителя, передавая дух благовестия, объяснял содержание и смысл прочитанного.

Упадок христианского благочестия и праведной жизни в Боге свидетельствует, по мнению святителя, что Голгофская жертва для многих осталась безмолвною и далекою, и благодать Божия не коснулась сердец людских: «О сердце, сердце грешниче! О ожесточение души нечувственныя! Ничтоже твердость каменная противу твоего окаменения, твердейше камене сердце»²²⁵. Подобные этому восклицания очень часто встречаются в его поучениях на душеспасительные темы. В своих проповедях святитель обличает и пытается исправить пороки паствы, раскрывая печальную картину нравов того времени. «Кое наше благочестие? – восклицает огорченный архипастырь. – Кое христианство? Кая любовь к Богу обретается? Егда видим церкви праздны, поучение законов, что слышати некому, оставлено. Злоб, обид, неправд, безчинств и срамословия повсюду исполнено; объядение же и пьянство многих людей не точно убожило и бесноватися и ума иступити сотворило, но и смертям лютым предало безвременно и совсем искоренило. Звонят, гласят в Церковь Святую на пение и хваление Господа Бога, к Немуже всю любовь имети подобает, никтоже идет... А на пирах, в питии и глумлении просиживай по днех, и то будто в дело, и досужно, и в непотребной забаве не скучно. Ей, вредно и пагубно, и не токмо душе, но и телу своему, превосходяще естественные меры. И уже ныне вымыслиша люди за других людей и заочно много о здравии пити, а себе чрезмерно губити»²²⁶. Как бдительный пастырь и страж стада духовного, он видит греховные навыки, болезни современного ему общества и врачует их, исцеляет, выбирая потребное на то время, когда рядовые чтения содержат в себе больше полезных и удобных примеров. Так, в слове в Неделю мытаря и фарисея он говорит: «Нынешнюю Евангельскую знатную и всем сведомую, устнама Господнима изреченную, о мытаре и фарисее да толкует себе кто, якоже хощет, аз же едино хощу уведати и любви нашей предложити оно; к кому Господь наш рече»²²⁷. Проповедник вскрывает в этой проповеди пороки тщеславия и клеветы, особенно присущие тому времени. Наряду с этой болезнью, он видит и опасность для святой Церкви, исходящую от того же начала: дух фарисейской закваски и клеветы со стороны раскольников, заразивший не только народ, но и пастырей Церкви.

Святитель обличает закоренелые пороки своих слушателей, особенно неблагоговение и неблагодарность Богу. Например, в слове на Воздвижение Креста Христова, он обличает неблагоговейно стоящих в храме Божием: «О, Христе Спасителю! Аще бы Ты и ныне вошел в церковь Твою и увидел, безчинуют, негли тож или вящще сотворил еси, и не вем, аще бы еси пощадил кого: великое бо ныне безстрашие в церкви, вертеп разбойников и дом безчестный творят дом Твой. Где с кем увидетися? В церкви. Где приветствуют, поздравляют друг друга, о здравии спрашивают, о жене, о детях и о прочих? – В церкви. Будто церковь на тое и создана, во еже бы сходились люди на политику и на безчиние, а не на молитву Божию»²²⁸.

Нередко в тоне обличений святителя слышится добродушие. Такие обличения направлены не столько на то, чтобы уязвить слушателя, сколько на то, чтобы вскрыть, подвергнуть критике известные слабости и пороки. В таких случаях проповедь имеет оттенок иронии, исходящей не от насмешливого ума, а от сердца, огорченного неразумием ближнего, соболезнующего действительному положению. Иногда перед воображением слушающих представляют целые картины, как например: «Ленив осел, ленив и грешник: многим биением едва убедиши осла в ярем, а развращенного грешника и показаньми многими неудобь обратить можеши ко исправлению; осел, аще и биемый, не скоро грядет, в пути едва волочется, а бегати скоро никогда же весть; и грешник не спешит ко спасению, аще иногда и биемый бывает различными от Бога попущеньми»²²⁹. В любом слове проповедника чувствуется пастырская любовь к пасомым и к Богу, растворяемая сердечною скорбью о неблагодарности людей к своему Спасителю. Это чувство иногда выражается то в праведном негодовании на нерадивых, то в пламенной молитве и прошениях к Богу за слабых и немощных Его рабов. Как любящая мать плачет, укоряя сына, угрожает ему наказанием, а затем сожалеет и более не держит обиды, так и святитель был снисходителен по отношению к своим духовным детям.

В слове на день памяти святителя Алексия святой Димитрий горестно восклицает: «О, наши времена, лучше сказать, окаянные нравы наши! Как далеко отстали мы от овец Христовых, от тех овец, кои были прежде нас, коих пасли всероссийские пастыри Петр, Алексий и Иона!... О, святителю Христов, пастырю наш добрый! Пусть мы козлища и звери друг к другу, пусть мы прогневляем Бога и тебя ослушаемся, однако, не оставляй нас... чад своих, пока своим ходатайством о нас к Богу не соделаеши нас из козлищ овцами, из чад гнева чадами Божиими»²³⁰.

В последние годы своей жизни святитель Димитрий много положил трудов в борьбе за чистоту веры и за вверенное ему духовное стадо. Распространившееся в Ярославской губернии раскольничество с сопутствующим ему невежеством побуждали святителя возвысить голос в защиту Святой Церкви. Он выступил как учитель, отстаивающий догматы Церкви, как пастырь, защищающий овец от хищных волков. Так, в поучении о поклонении святым иконам он резко обличает иконоборцев: «А что же на сие речеши седмиглавный змий, иконоборская ересе, иконы святые отметающая... В первых вопрошаю, аспиде ядовитый! Что есть идол? И что есть икона... Икона есть изображение истинныя вещи, а идол есть изображение прелести»²³¹.

Простым, доступным языком святитель раскрывал перед своими слушателями заблуждения расколоучителей, доказывал несостоятельность их обрядоверчества, говорил о пагубном их влиянии на души верующих. Объясняя истинный смысл почитания креста, икон и других церковных святынь, он обличает приверженность старообрядцев к «окоптелым» иконам: «Христиане почитают святое Евангелие... в котором многие вещи изобретаются, бумага и чернило... иногда обложено серебром, златом, иногда парчею драгоценною. Егда убо поклоняемся Евангелию святому, что мы почитаем, и в чем есть сила поклонения Евангелия святаго: в том ли, во еже бы мы почитали деки, или серебро, или злато, или парчу, или бумагу. Мню, не един от православных сие речет. Что убо почитаем? Почитаем слова Христовы, учение Христово, и всю историю жития Христова. Также, когда кланяемся иконе, то почитаем не деку или вапы, но изображения Первообразного»²³².

В поучении 21-й Недели по Святом Духе на евангельские слова: «Изыде сеяй сеяти Семене своего: и егда сеяше, ово паде при пути, ово на камени, ово в терние» (Лк.8:5), Ростовский архипастырь изливает свою печаль, что нашел свою паству непросвещенной евангельской проповедью. «Сеятели не сеют, – печалуется он, – а земля не принимает, иереи небрегут, а люди заблуждаются»²³³.

Своеволие и непослушание Святой Церкви влечет за собой бедствия, гнев Божий, о которых возвещал еврейскому народу пророк Амос: «Послю глад на землю, не глад хлеба, ни жажду воды, но глад слышания Слова Господня... Обтекут ищуще Словесе Господня, и не обрящут» (Амос.8:11–12). Духовный голод усугублялся тем, что Слово Божие заглушалось плевелами, каковыми, по слову святителя, являлись раскольнические заблуждения, усилившиеся в его епархии.

Ужас и горе овладевают проповедником, когда он видит, что дети не слушают своего отца, духовные овцы не идут вслед пастырю, грешники избегают храма и чуждаются покаяния, становятся сынами погибели, наследниками ада. Семя духовное, упавшее на развращенное сердце, попирается дурными помыслами, суетой и греховными пожеланиями: «Приложились скотом несмысленным, и уподобились им» (Пс.48:13). Такое сердце не приносит духовных плодов, потому, что «приходит диавол и уносит слово из сердца их» (Лк.8:12).

Диавол и есть та птица, которая похищает слово Божие из сердец человеческих. Он умножил число своих последователей в Брынских лесах и посылает их в города и селения склевывать семена Божиего благовестия, уничтожать учение Святой Церкви. Поэтому святитель поучает слушателей не удаляться от нее, держаться, как матери, ибо Церковь родила нас святым крещением в жизнь вечную.

С гневом в своей речи обращается святитель к непослушным: «О, несмысленные галаты! Кто научил вас сопротивляться истине? Разве изменилась Церковь? Разве прекратилось священство? Не пребудет ли Церковь до судного дня? Ведь и врата адова не одолеют ее (Мф.16:18), по слову Господню. Кому легче верить? Вам или Христу Господу?»²³⁴.

Соблазн раскола и греховных заблуждений так глубоко проник в христианскую жизнь, что не только рядовые члены Церкви, но и пастыри стали пренебрежительно относиться к своим обязанностям. Пастыри, по отзыву святителя, не только сами не просвещены учением, но не любят знающих, «даже порицают учение и хулят». Невежественные иереи сами советовали пасомым не часто причащаться. «А еже удивительнее всего, – говорит, скорбя, святитель, – яко иерейские жены и дети никогдаже причащаются... иерейские сыны приходят ставитися на места отцов своих, которых егда спрашиваем, давно ли причащались, многие поистине сказуют, яко не помнят, когда причащались. О, окаяннии иереи, нерадящие о своем доме! Како могут радети о святой Церкви, домашних своих ко святому Причащению не приводящии»²³⁵.

Святитель желал, чтобы священники с благоговением ходили перед Богом и почитали Его Святые Тайны с подобающей честью. «В служении проскомисание да не начинается прежде, даже вожжется свеча при Святом Жертвеннике, – говорит святитель, давая практические советы священникам. – Такожде и самой Святой Литургии начало, еже есть: «Благословенно Царство», да не начинается прежде даже вожжется свеча при святом Престоле»²³⁶.

Если от нашего усердия мы зажигаем много свечей перед святыми иконами, знаменуя этим «наитие Святаго Духа во огни», то тем более, с каким усердием должны мы их зажигать на Святом Престоле, где Сам Христос «почивает, обстоимый ангельскими чинами»²³⁷.

Детей своих священники пусть «учат грамоте, готовя их к поступлению в училище Ростовское, да егда вместо отец своих сподобятся священного сана, умели бы в церкви поучати народ». Не должны они забывать и о духовном просвещении своей паствы; тех, кто не знает самых основных молитв, а именно: «молитвы Иисусовой», «Царю Небесный», «Трисвятого», «Отче наш», «Верую во единаго Бога», «Богородице Дево» и «Достойно есть», иереи должны учить в храме в дни праздничные и воскресные после Литургии²³⁸.

Не радеющие о своем спасении всегда находят повод, чтобы отложить Святое Причастие, но святитель неотступно просит таковых не отказываться от общения со Христом, оправдываясь своим недостоинством. Господь пришел не ради праведных, но ради грешных, чтобы спасти их. Он пришел не для исцеления здоровых, но для врачевания недужных. Если и недостоин кто по своим грехам, то пусть соделается достойным через покаяние. «Хорошо ты делаешь, что боишься, но плохо поступаешь, убегая. Бог не враг для тебя, но врач: Он исцелить хочет, а не погубить. Бог не супостат для тебя и губитель, но Отец: Он ищет не умертвить тебя, но оживить. Бог не зверь для тебя, но благодетель милосердный, желающий спасения твоего, а не погибели. Почему же ты убегаешь от Его Божественной чаши?.. Ибо пока ты пребываешь во грехах без покаяния, до тех пор ты работаешь диаволу и являешься его рабом и пленником»²³⁹. Приобщающийся чаши Господней соединяется со Христом и «изменяется во Христе», обожествляется.

Святителю стало известно о тех беззакониях, которых «нет даже у язычников, ни у турок, ни у татар»²⁴⁰, творимых по научению брынских лжеучителей: «Учат общих жен имети и считать блудовство не за грех, но за любовь Христову»²⁴¹.

Обращаясь к вождям раскола, он называет их «птицами бесовскими, проклятыми волками, держащимися николаитского учения, блудниками, прелюбодеями и сквернителями». «Покайтесь, – говорит он, – чтобы не поразил вас меч обоюдуострый, исходящий из уст Христовых»²⁴². В завершение поучения святитель утверждает в вере и благочестии своих слушателей: «Вы же, правоверные и православные христиане, остерегайтесь тех соблазнительных бесовских птиц, вылетающих из Брынского гнезда и воровски зде скрывающихся и соблазняющих заблудших безумных людей, для которых кончиной будет погибель, от коей да избавит нас Христос Господь милосердием Своим»²⁴³.

Как образованный и просвещенный пастырь, он изъясняет значение имени Господня и как правильно читать: Иисус или Исус: «Раскольники, в две токмо силлабы глаголюще Исус, не исповедуют Спасителя... но некоего Исуса равноухого. У нас же один, Иже бе прежде, и ныне есть, и во веки будет Иисус, глаголемый Спаситель.... обаче не двема, но тремя силлабами глаголется!»²⁴⁴. Простым и вразумительным словом святитель открывал народу правду, показывая вред лжеучений и невежество лжеучителей.

Иногда обличения его по своей возвышенности напоминают голос пророка, снедаемого ревностью о славе Божией, например, в слове на обличение арианской ереси: «Отверзи, Арие, гроб гортани твоея, исполненный мертвыми глаголы: не имаши бо слова онаго животворящаго, иже словесы твоими создано оно и сотворенно твориши. Но он, гласимый абие от Писания глаголания, творит начало: ты же, слышателю, яко верный да не боишися, егда видиши онаго от Писаний глаголюща: ибо и диавол, егда приступив ко Христу, искушаше его, от Писания беседоваше с ним глаголя: «Аще Сын еси Божий, верзися низу»»²⁴⁵. Рассуждая об арианской ереси, святитель предостерегает слушателей от неправого понимания Священного Писания и своевольного толкования его, как делали раскольники Брынских лесов, да и все еретики так поступали, чтобы уловить в свои сети неискушенных христиан.

Во всем, что касалось интересов Церкви и паствы, святитель был внимателен и решителен, о чем свидетельствует случай с раскольническим священником, за которого заступилась царица Прасковья Феодоровна.

На ее ходатайство святитель отвечал: «Все зло и обиды, которые причинил отрешенный мне лично, понося меня всяческими хульными словами, называя еретиком и римлянином, я прощаю Христа ради моего. Но гнева Божия на себе боюся, аще волка, в одежде овчей суща, пущу в стадо Христово погубляти души людские раскольническим учением. Молю, убо ваше царское благородие, не положите гнева на мя, что не могу соделати вещи невозможной»²⁴⁶.

Как человек просвещенный и культурный, лично знавший Петра I, святитель понимал его стремления и значение государственных реформ, поддерживал его деятельность, направленную на обновление государства, поощрял развитие наук и культуры.

«Хвалю добрый той нынешних времен обычай, по которому люди ходят ради обучения в другие государства, – говорит святитель в Слове в субботу 4-й Недели Великого поста, – ибо из-за моря они возвращаются умудренными. Слышал также я, что некие мудрецы мысль о смерти назвали философией, особым любомудрием. Если же память смертная есть философия, то неудобно, сидя дома, учиться этой мудрости, но следует искать ее в чужих странах»²⁴⁷.

В то же время он считал, что видимые внешние успехи не должны достигаться в ущерб духовной жизни народа, в которой-то и содержится истинная сила государства, залог будущего. Он был сторонником преобладавшего на Руси духовного уклада жизни и был хранителем этого достояния – живой и действенной веры. Такие взгляды святителя отразились и в его литературно-общественной деятельности.

Известно, что Петр I не соблюдал постов, считал это неполезным и для солдат, поэтому позже, в 1716 году, испросил для них у патриарха Константинопольского Иеремии III разрешение на скоромную пищу во все посты, кроме недели перед причастием. В проповеди, произнесенной по этому поводу 29 августа 1708 года в Московском Ивановском монастыре, архипастырь очень ярко изобразил картину пира языческих богов, обличая тем введенные новшества и сопутствовавшие им пьянство, прелюбодейство, человеконенавистничество и убийства.

Описывая пир Ирода, он показывает силу греха, когда царь под властью Бахуса впадает в большее зло: будучи порабощен страстью к женщине, служит ей и исполняет ее волю – убивает пророка Иоанна Предтечу. «Паки смотрю на пир Иродов, вижу подле Венеры сидящего Бахуса, иже в эллинех бе бог чревоугодия, бог объядения и пьянства, о коем и Апостол воспомянул: «Имже бог чрево, и слава в студе их, иже земная мудрствуют» (Флп.3:19)... но якоже вижду, и нашим глаголющимся быти православным христианам той божишко не нелюб, понравился... подражающе ученику Бахусову Лютеру. Не соблюдать постов, то не грех: день и ночь пьянствовати – то людскость, пребывать в гулянии – то дружба, а что по смерти о душе сказуют, куда ей идти, баснь то... Речет Бахус, чревоугодный бог, с учеником своим Мартином Лютером: надобно в полках не смотрети поста, в пост ясти мясо, чтобы полковые люди в воинстве были сильные, в бою крепки, не ослабели б в брани от поста и воздержания... Лжеши убо... чужд еси пира Христова»²⁴⁸.

Воспитанный в духе церковных канонов, как иерарх и защитник интересов Церкви, святитель скорбел о бедствиях, вызванных непомерными налогами и поборами, и иногда возвышал голос в защиту церковного достояния: «Хощещи ли грабити церковная, спросися Илиодора, казначея царя сирийского Селевка, иже пришел бе во Иерусалим ограбити церковь и биен был ангельскими руками»²⁴⁹.

Не соглашался святитель и со взглядом Петра I на монашество, как тунеядство, отстаивая его предназначение. «Иноческими молитвами содержит Господь мир сей: аще и малые мнятся кому быти иноческие молитвы, обаче весь мир укрепляют. Смотри, чем состоится, на чем содержится лоза виноградная? На едином коле сухом и безплодном. Отними кол... лоза на землю падет и не плодствует. Отними от мира христианского чин иноческий, яко от винограда сухой и неплодный кол, что мир будет – сами судите»²⁵⁰.

Проповеди Ростовского архипастыря исполнены благодарности и любви к Богу, они призывают к состраданию и милосердию к нуждающимся, что и является свидетельством истинной любви. Этих меньших братьев наших он защищает от насилия, обид и притеснений со стороны немилосердных богачей и судей. Для полного представления всей действительности и отображения страданий, горя народного, он отправляется вместе со своими слушателями искать Христа: среди духовного чина, среди бояр и судей, в народе. И находит Его среди страждущих и сущих в бедствиях! «О, новые страдальцы, страстотерпцы и мученики! Молю вас, – с такими словами утешения обращается к ним святитель, – и увещеваю, не изнемогайте в терпении, но благодарите Христа своего. Он же придет по воскресении Своем в гости к вам, и не только в гости, но даже в неразлучное пребывание с вами, ибо о каждом из вас говорится в Евангелии: «Аз и Отец приидем и обитель у него сотворим» (Ин.14:23)»²⁵¹.

Сильным и действенным своим словом, как пастырь Церкви, он пробуждает общественную совесть, снимает греховную пелену и открывает глаза современников на реальность, призывает к деятельной христианской любви.

Проповеди святителя Димитрия привлекают внимание не только богатством и разнообразием содержания. Они ценны и по форме, по тем внешним приемам, которые этот искусный, образованный и талантливый проповедник использовал, чтобы как можно лучше донести свое архипастырское слово до слушателей. Что же сказать о внешней стороне проповедей святителя Димитрия?

В расположении материала у святителя Димитрия заметна некая изысканность, которая происходит от неизбежного влияния правил и образцов западного красноречия. В то время аллегорические приемы собеседования были в особенном употреблении. Поэтому проповедники использовали образы из Священного Писания, творений святых отцов, из природы или из круга обыкновенных житейских предметов. Такому же обычаю часто следовал и святитель Димитрий.

Но в то же время были у него проповеди, хотя и написанные согласно тому же методу, но более простые в своем составе и потому более доступные для простого народа. Применяемые святителем образы помогали верующим усвоить наставления, преподаваемые в проповеди.

В этом отношении у святителя Димитрия есть образцовые беседы для слушателей всякого сословия, например: слово в день Сошествия Святого Духа²⁵², поучение в Неделю сыропустную²⁵³, поучение в первую Неделю Великого поста²⁵⁴ и другие.

Проповедь на Пятидесятницу составлена на тему: «Дух Господень исполни вселенную» (Прем.1:7). Главным предметом ее служит указание благодатных действий Святого Духа на род человеческий, искупленный пречистою Кровию Христа Спасителя. Предмет довольно трудный для изложения с церковной кафедры, но святитель Димитрий излагает его в доступной для слушателей форме. Он обращает внимание на те образы, в которых Святой Дух являлся в Новом Завете, и, изъясняя эти образы, излагает Его спасительные действия для человека. «Дух Святый, – говорит проповедник, – являлся в виде голубине, егда крестися (Иисус) в водах Иорданских, во облаце, егда Христу преображщуся на Фаворе, в ветре, егда исполни дом, идеже Апостоли седеша (по вознесении Господнем)... в языцех, егда сниде на Апостолы. Что же значат эти явления? – В виде голубине явился Дух Святый для того, чтобы показать, в ком Он любит иметь свое пребывание.

В облаце явился Дух Святый для того, да излиет дождь благодати на сердца наши.

В ветре явился Дух Святый, да разлучит в мире плевелы от пшеницы, да искоренит напыщенных горделивых и высокомерных людей, и да потрясет сердца человеческия, обращая их к покаянию. Наконец, во огне явился Дух Святый, да распалит сердца наши огнем любви Божественной, в которой начало и совершенство спасения»²⁵⁵.

Слушатели, запоминая представленные образы, легко удерживали в памяти содержание всей беседы и, придя домой, могли рассказать слышанное своим домочадцам. Искусство святителя в этом так велико, что он часто из самых простых текстов, мог составлять богатые по содержанию проповеди.

Многие речи святителя Димитрия построены просто, по логическим законам (западным правилам) деления предметов на части. Хотя эти правила не всегда точно исполнялись святителем, но зато он всегда избирает такие стороны предмета, раскрытие которых по преимуществу назидательно. В качестве примера такого построения проповеди, можно указать на слово о молитве, в Неделю 4-ю по Святом Духе, по тексту: «Мнози от восток и запад приидут» (Мф.8:11)²⁵⁶.

После вступления святой проповедник определяет содержание своего слова следующими вопрошениями: «кто изгонится? за что изгонится? откуда и камо изгонится?» Вопросы эти просты и понятны всем, а потому решения их будет с желанием ожидать каждый слушатель. Эта точность менее соблюдена в других проповедях, например, в поучении на Вознесение Господне²⁵⁷, которое, между тем, особенно назидательно для слушателей. Святитель Димитрий излагает в нем причины вознесения Господа нашего от земли на небо. Это поучение просто по составу, назидательно, доступно и близко сердцу слушателей.

Из всех этих примеров видно, что святитель Димитрий не упускал случая для наставления своей паствы, и прежде всего простого народа. Так, у него есть слово «К препростому народу в Ростове» на текст: «Изыде сеяй сеяти» (Лк.8:5). О нем уже было сказано выше. В этом поучении живо характеризуется состояние Ростовской паствы. Изъясняя притчу о сеятеле и семени применительно к своему времени, проповедник говорит, что в его пастве нет ни добрых сеятелей духовного семени, ни доброй почвы.

К внешним приемам проповедей святителя Димитрия нужно отнести также драматизм. Приводя слова Спасителя: «блажени кротцыи, яко тии наследят землю», – проповедник говорит: «О, Господи милостивый! вси у Тебя рабы твои счастливы, все на небеси ублажени, едини токмо несчастливы кротцыи, земным точию дарствованы от Тебе блаженством. Еда ли блаженство земное соравнится небесному блаженству? Пожалей, Господи, помилуй и кротких, и их возьми на небо в блаженство горнее; рцы: блажени кротцыи, яко и тех есть Царство Небесное. – Но Господь наш моего ради непотребного моления словеси Своего святаго, в Евангелии записаннаго, не переменит»²⁵⁸.

Другая особенность проповедей святителя, так же как и у других южно-русских проповедников, заключалась в обращении от библейских событий к современным нравам.

Проповедь на Неделю сыропустную святитель Димитрий заканчивает таким обращением к слушателям: «Хотел бых еще лучшее вкушение любви вашей предложите, манну... но жалею тех, иже к запустным нынешним трапезам спешат, да не продолжится время моим убогим подчиваньем; обаче краткими словесы советую: аще кто во святую четыредесятницу начнет постится до захождения солнечного, то и сухий хлеб будет ему, яко манна. Ибо пост и худую пищу сладит, и горькую редьку с хреном в мед и сахар вменяет». Далее, укоряя злых постников, сравнивает их с медведем: «Мнози обыкоша в пощениях своих гневатися, и яритися, и роптати по подобию медведя, иже во время зимнее в ложищи своем лежа, ничесоже ясть, токмо лапу свою сосет, а мурчит непрестанно»²⁵⁹.

Святитель Димитрий оставил богатое гомилетическое наследие, которое и в настоящее время полезно для пастырей в деле святого благовестия и просвещения. Исполняя свое архипастырское служение, он и ныне предстает пред Церковью как искусный проводник, «златословесный учитель, иже всем вся написа, яже к наставлению, да всех приобрящет, якоже Павел Христу»²⁶⁰.

Педагогическая деятельность святителя Димитрия

Знакомство с проповедями святителя показывает, какое большое значение он придавал образованию. Особенно это важно было для священников, которые по сложившейся тогда традиции готовили своих детей себе в преемники и потому должны были заниматься их духовным образованием с детских лет. Однако пастыри ростовские проявляли в этом вопросе удивительное нерадение, что очень огорчало ревностного архипастыря. Он понимал, что при таком положении дел, когда иереи небрегут о воспитании собственных детей, им тем более не до того, чтобы заниматься духовным образованием своих прихожан. А потому святитель Димитрий сам позаботился, со свойственной ему рачительностью, об открытии в Ростове школы для духовного образования юношества²⁶¹.

Ростовская школа вполне сохранила традицию старорусских школ, запечатленную и в былинах – обучать «русской грамоте и четью-петью церковному». При преподавании Закона Божия, вероятно, первоначально заучивались молитвы. Сюда же должны быть отнесены и катехизическия наставления, отрывок из коих уцелел до нашего времени²⁶².

Вначале, для детей младшего возраста, и примеры, и упражнения отличаются простотою мысли и выражения. Большею частью они заключают в себе или нравственные наставления, или шутливые замечания, или фразы из обыденной жизни.

Например, ученик, лучше всех написавший сочинение, подобен кедру ливанскому, второй – кипарису, третий – финику, «аще же кто от вас на высшее место не пресадится, будет простою ракитою или горькою осиною»²⁶³.

Темы в старшем возрасте часто берутся из Священного Писания. Толкуется, например, притча о богаче и Лазаре: учитель поясняет, очень неудачно впрочем, что огонь богача есть гордость, а вода, которую он просит, – слезы бедного Лазаря. Более удачно известное толкование (кажется, по Златоусту) притчи о путешественнике, ограбленном на пути из Иерусалима в Иерихон. Иерусалим – богомыслие, Иерихон – луна непостоянства, мир сей, разбойники – грехи.

Обратимся к внутреннему устройству школы. Ученики разделялись на три класса, причем в первом, как и у Лихудов, было два отделения. В классной комнате имелись столы, скамьи, небольшая доска, линейка, розги, чернила и перья. В классах сидели в зависимости от успехов: лучшие ученики – впереди, дурные – сзади, возле печки, у дверей. Первый ученик назывался императором и сидел впереди всех на особом месте. Император вместе с тем был и авдитором: он спрашивал уроки, ставил отметки, объяснял и повторял уроки. Входя в класс, император занимал свое место с особыми церемониями; ученики воспевали ему: «Здравствуй, новый император!» Он смотрел и за порядком.

Наблюдал за порядком также и сениор (иногда ученик старшего класса), и даже мог «муштровать учеников, как цыганских лошадей». Рядом с императором сидел первый сенатор. Все эти школьные обычаи чисто латино-иезуитского происхождения, конечно, доставляли немало развлечения ученикам среди монотонно-однообразной школьной жизни. В неклассное время ученики, хотя и жившие в архиерейском доме, пользовались совершенной свободой – приготовление или неприготовление уроков было вполне в их воле. Свободными от учения были праздничные и воскресные дни, именины начальников и учителей, послеобеденное время в четверг и субботу, два дня Святок и трехнедельные каникулы в августе. В случае посещения какого-нибудь важного лица ученикам давался отпуск. Так, ждали однажды начальника монастырского приказа И.А. Мусина-Пушкина: «Палладийски младенец! аще в месяце апреле чаеши в школу свою великого гостя, ближняго боярина Царского Величества Иоанна Алексеевича Мусина-Пушкина, имаши приуготовить вся школьного сопротивления броня, да в маю цветущом испросит тебе за добрые на вопросы его ответы тридневное гульбище, и да бегаеши по Ростовского озера острову и да плававши по быстрой реце яже называется Уда (Устья?)»²⁶⁴. Это же сочинение знакомит нас и с времяпрепровождением учеников во время вакаций. Они гуляли в поле, ездили на лодке на остров Ростовского озера, посещали преосвященного в его селах Демьянах, Шестакове и Капцах. По праздникам они произносили речи, разыгрывали театральные пьесы и диалоги. До нас дошла пьеса: «Венец славнопобедоносной доброподвижнику храбреннику Христову святому великомученику Димитрию, в день преславного праздника его торжественна от смиренных того имяносца преосвященного Димитрия, митрополита Ростовского и Ярославского, питомцев грамматики учащихся младенцев стихословне сплетенный в Ростове 1704 г.»²⁶⁵.

Театральные представления, пение и музыка влияли, без сомнения, очень плодотворно на эстетическое чувство учеников. Им приходилось и рисовать декорации, и готовить костюмы. Представления же, по выражению Духовного Регламента, развивали в учениках «резолюцию, си есть благоразумную смелость». Таковы были развлечения.

Содержание учеников было довольно порядочное, кормили их достаточно; летом они получали фрукты: вишни, яблоки, груши. Для одежды покупали сукно. Обращение учителей было сравнительно мягкое, и наказания назначались не столько за неуспешность, сколько за дурное поведение и очевидную леность. Малоуспешного и малоспособного ученика учитель подбодрял словами и советовал помолиться святым. К новопоступающим «звероподобным» ученикам учитель относился очень мягко: «Новоучащиися Луко и Андрее, не буди безумным слонем! Не дрожи, звероподобный учениче!» К ним обращено было предисловие учебника: «Горек есть тебе корень учения; растущи же от горького онаго учения корене сладкия достоинств, чести и славы знамения; распространяются от корене учения великодержавные царские скипетры, прозябают преосвященных епископов жезлы, возрастают непреодоленных князей и воевод булавы... Исканием премудрости подается долгота дней, всякое богатство и над врагами торжество... аще желаеши премудрости с ея плодами тако временными, якоже и вечными, сия ко Богу с Соломоном глаголи словеса...»²⁶⁶.

Ученики, впрочем, не отличались чрезмерным благонравием: «младшие ученики шатаются, одни старшие учатся», – говорил учитель. Певчие, учившиеся латинскому языку, уходили из школы будто в церковь, на обедню. Другие и вовсе не ходили в школу. Слухи о дурном поведении учеников дошли до святителя. «Дети б... дети! писал он, слышу о вас худо: вместо учения учитеся раздражению, а неции от вас во след блудного сына пошли со свиньями конверсовать. Печалюсь зело и гневаюсь на вас, а якоже вина развращения вашего та, что всяк живет по своей воли, всяк болши; того ради ставлю вам сенеора господина Андрея Юревича, чтоб он вас мунштровал як цыганских лошадей, а кто будет противен, той пожалован будет плетью»²⁶⁷.

Приведенное письмо свидетельствует, что, весь уклад школы носил семейный характер. Это резко отличало Ростовскую школу, самобытное излюбленное детище святителя Димитрия, от школ, возникавших по приказу, стоявших в отношении к ученикам на почве служебных, строго юридических отношений²⁶⁸. Эта семейственность еще более проявляется в отношениях святителя Димитрия к учителям и ученикам. Как он заботится о первых, видно из письма к воеводе Воронцову: «Смиренный Димитрий, Божиею милостию митрополит Ростовский и Ярославский, стольнику и воеводе Лариону Гавриловичу. Архипастыря небесного благословение (и) нашего смирения молитвы (да) будут с тобою. Благодарствуем мы смиренный Вашего благородие, что ты в Ростове школьных наших учителей милостию своею к ним приветствовал, наипаче же без нас к ним являемую милость оказал, и на своих возниках со всяким напутствием отпустил во град Ярославль честно и всяко их угостил и проводил; за сие же аз смиренным долженствую о Вашем здравии Господа Бога молити всегда. Милость Божия и Пресвятыя Богородицы и великих чудотворцев благословение, (и) нашего смирения молитвы да будут с тобою ныне и во веки. Ярославль 19 июля. Благородию твоему всех благ желаю архиерей Ростовский и Ярославский Димитрий грешник. Челом твоей милости за водку, пили мы про здравие твое и благодарствуем»²⁶⁹.

О заботах об учениках и говорить нечего. Архипастырь часто посещал училище, сам слушал и испытывал учеников в успехах. Отобрав способнейших, обучал их: зимою – в архиерейском доме толковал некоторые книги из Ветхого Завета, а летом – в селе Демьянах объяснял Новый Завет. При богослужении ученики исправляли должность певчих не только в Ростове, но и в других местах, как это видно из неизданного слова святителя на день Бориса и Глеба; владыка сам их исповедывал и приобщал; обещал молиться за них, если достигнет милости по смерти; увещевал их учиться и более прилежным раздавал деньги, по грошу на каждого, или на двоих по алтыну, и брал в свои села на вакации. Во время болезни посылал за учениками и приказывал им по пяти крат в воспоминание пяти язв Христовых прочитывать молитву «Отче наш». И впоследствии он не оставлял своих учеников, свидетельством чего может служить письмо учеников Залении и Благовещенского от 10 октября 1708 года из Москвы. Величая святителя «Меценатом» и «отцем всех», они благодарят его, что он пожаловал, явил им бедным премногую милость: прислал милостыню во время скудости.

Последний, в просительном письме к Досифею, преемнику святителя Димитрия, поминает «батюшка нашего преосвященнаго блаженной памяти Димитрия митрополита»²⁷⁰.

Итак, обобщим те выводы, к которым мы пришли, обозревая Ростовскую школу. Школа эта соответствовала древнерусской элементарной приходской школе грамотности, в которой при общем церковно-православном направлении обучали чтению, письму и пению. Ростовская школа представляла движение вперед сравнительно с древнею школою, так как в круг преподавания введены были греческий и латинский языки. Последнее было особенно важно тем, что на латыни, которая тогда была языком международным, имелась обширная литература по всем отраслям знания. Заимствовав некоторые формальности у западных школ, святитель Димитрий не принял их духа. Семейственность, простота отношений при известной, вполне обычной в то время строгости, полное отсутствие служебной формальности и иезуитства составляют главную сторону внутренней жизни школы. Само преподавание не было проникнуто сухой отвлеченностью и чопорностью схоластики, оно отличалось живым, конечно, относительно, характером и жизненностью. Главная же заслуга святителя Димитрия состоит в том, что ему принадлежит почин в учреждении новой, хотя и на старом основании, элементарной народной школы, в то время, когда о них никто и не думал. Ростовская школа была доступна для всех, а не только для детей духовенства, была общею, а не специальною; это ее отличало от школ Петровских, строго специальных и предназначенных для известного класса. При всем том Ростовская школа была утверждена на началах Православия – основания русской народности.

Святитель Димитрий как составитель «Житий святых»

Характеристика пастырской деятельности святителя Димитрия в нашей работе была бы заведомо неполной, если бы мы обошли молчанием такую важную сторону его деятельности, как составление «Житий святых», потребовавшее не один десяток лет кропотливых и напряженных трудов²⁷¹. Уместно подчеркнуть, что намерение святителя при написании этого грандиозного труда было сугубо пастырским, ибо, по его словам, Четьи-Минеи не историческое сочинение, цель и назначение их состоит не в том, чтобы сообщить точные и строго проверенные факты из жизни того или другого прославленного Церковью угодника Божия, а в том, чтобы преподать читателю назидательное, душеполезное чтение, чтобы возбудить в нем преклонение пред добродетелью и пред тем, кто был ее носителем на земле.

Борьба с нападавшим на Православие католичеством определяла содержание юго-западной литературы, она же влияла на выработку форм и приемов письма. Под воздействием той же борьбы возникла в Киеве мысль и об издании своих, на весь год составленных Четьих-Миней.

Из польских агиографических изданий особенно опасной была известная книга Петра Скарги «Животы святых». Этот ревностный пропагандист унии, трудясь над своим сочинением, несомненно имел в виду не только единоверных с ним католиков, но и знающих польский язык православных. Для этого он, преследуя излюбленную идею – доказать неразрывную связь римского костела с древнехристианскою Церковью, соединил в своей книге жития древне христианских и новых католических святых и, рассказывая о первых, сослался на хорошо известных православным и уважаемых ими греков-агиографов. Жития, составленные Симеоном Метафрастом, заимствованные из изданий Алоизия Липпомана и Лаврентия Сурия, так же часто цитируются в книге Скарги, как и в Четьих-Минеях святителя Димитрия. Книга Скарги имела широкое распространение среди православных, ее читали в оригинале и переводили. Переводчики не всегда умели хорошо разобраться в предложенном Скаргою материале и вместе с общехристианскими вносили иногда в свои сборники жития и католических святых. Таким образом, в сознании православных читателей незаметно укреплялась мысль о святости католической Церкви, и цель Скарги – присоединение православных к католичеству – понемногу осуществлялась.

Святитель Димитрий – не просто подражатель и тем более не переводчик Скарги. Впрочем, он многому научился у знаменитого польского агиографа, многое у него заимствовал, что сделало его Четьи-Минеи так мало похожими на древнеславянские и Московские сборники житий. Собранные им жития он переложил для православного читателя, обогатив их дарами своего природного ума и писательского таланта.

Он дал не переводы, а пересказы житий и притом не по одному источнику, а по нескольким. Этим методом святитель, полагаем, некоторым образом обязан Скарге, который также после внимательного изучения источников дал в своей книге вольный пересказ житий.

Мы не знаем, как велико было количество использованных Скаргою источников, но, по-видимому, он не ограничивался Липпоманом и Сурием, а обращался и к другим, существовавшим тогда на Западе агиографическим сборникам. Святитель Димитрий поставил то же дело значительно шире: он, как мы видели, собрал для своего труда все более или менее выдающееся, что существовало и можно было найти из области агиологии в его время. Чтобы не оказаться слабее своего противника, святитель, воспитанный в школе юго-западных православных писателей, использовал и западную литературу, и даже поставил ее в своих трудах во главу угла. Правда, те латинские источники, которыми пользовались Скарга и святитель Димитрий, не были самостоятельны.

Святитель не только не находил ничего опасного в том, чтобы пользоваться трудами латинских агиологов, но и относился к ним с должным вниманием и уважением. Он, например, внес в списки учителей, писателей, историков и повествователей, по которым были составлены его Четьи-Минеи, блаженного Иеронима, отца римско-католической науки, вопреки возражениям патриарха Иоакима. Как на источник, он также ссылался на «Римское мученико-словие» и несколько раз процитировал его в своих Житиях. Так, в житии святой мученицы Феодосии, девицы Тирския (29 мая), святитель приводит целый эпизод из «римского повествования» и, не скрывая, отмечает это. Во многих местах Четьих-Миней он изложил латинские, несогласные с православным пониманием мнения о лицах и событиях, и в одних случаях спокойно опроверг их²⁷², а в других – передал, как достойные внимания и вероятия²⁷³.

Однако отдавая дань уважения латинским агиографам и обильно черпая у них материал для Четьих-Миней, святитель Димитрий не оставил без внимания и славянскую агиографическую литературу.

Из общего количества приведенных им житий русских святых по Великим Четьим-Минеям написаны шестнадцать, и поэтому едва ли правильно утверждать, что эти Минеи нужны были святителю Димитрию только как пособие при работе по русской агиографии. Святитель использовал Макарьевские Минеи и в этом отношении, но значение их для его труда этим далеко не ограничивалось.

Святитель использовал в месяцеслове также материалы из книг Сурия, подверг их пересмотру и многие из приведенных в них житий и сказаний заменил заимствованными из других источников. Думается, что в некоторых случаях причиной такой замены было не только нахождение других, более удовлетворявших святителя источников, но и сомнение в чистоте и правильности сообщаемых Сурием сведений. Так, 4 и 24 сентября, 9, 25 и 26 декабря, 1 января и т.д. в месяцеслове есть ссылки на Сурия, но в Четьих-Минеях помещенные под этими числами жития и сказания написаны не по Сурию, а по другим источникам. Сделанное 26 декабря, после жития святого Иосифа обручника, замечание дает нам право предполагать, что в этом случае, а может быть, и во всех выше нами указанных, Сурий отставлен был потому, что его сказание проводило католические взгляды и не согласовалось с православной традицией. Согласие с этой традицией являлось, следовательно, главным критерием при выборе и оценке заимствованного у Сурия агиологического материала. Все, что хотя бы в незначительной степени уклонялось от нее, святитель отвергал, строго охраняя чистоту и неповрежденность предания Православной Церкви.

Так же, как к Сурию, святитель Димитрий относился и к другим иностранным источникам Четьих-Миней. Насколько бы основательны и авторитетны они ни были, святитель никогда всецело не подчинялся им и, как строгий ревнитель Православия, всегда умел постоять за его правду. В этом отношении святитель Димитрий принадлежит к числу тех лучших представителей юго-западной православной литературы, которые заимствовали у Запада только то, что находили согласным с преданием Православной Церкви и что, способствуя развитию самобытной русской литературы, не обезличивало ее и не ставило в рабскую зависимость от литературы иностранной. Из многих, подтверждающих сказанное нами примеров, укажем хотя бы некоторые:

22 июля, для жития святой Марии Магдалины святитель во втором месяцеслове указывает несколько источников: Сурия, Барония, Acta Sanctorum, книгу Петра Скарги и проповеди Млодзяновского. Однако в своем изложении жития равноапостольной мироносицы не следует ни одному из этих источников, а описывает жизнь по Евангелию, Прологу, истории Никифора Каллиста и его же синаксарю на Неделю жен-мироносиц. После жития святитель помещает примечание, в котором опровергает западных агиографов, считающих святую Марию сестрой четверодного Лазаря. Критически подошел святитель и к изложению жития святого Иосифа (2 декабря), о котором, по его словам, «западнии глаголют, яко девственник бе даже до кончины своея, отнюдь не познав супружества, восточнии же глаголют, яко жену име и чаде роди». Опровергая утверждения западных агиографов, святитель далее приводит свидетельства различных церковных писателей, преимущественно историков, и заключает, что «сие несомненно известно, яко святой Иосиф женат бе, сыны же и дщери родил» и, таким образом, решительно отвергает латинское мнение.

Рассмотренное нами соотношение латинских и славянских источников, полагаем, с достаточною ясностью показывает, каким высоким доверием пользовались последние, особенно Макарьевские Великие Четьи-Минеи, в глазах святителя Димитрия. Поистине, эти Минеи были для него, как выражается Варлаам Ясинский в предисловии к первой книге Четьих-Миней, «верхом всея истины и достоверия совершенством». Если бы Великие Четьи-Минеи были в постоянном и свободном пользовании святителя Димитрия, то влияние их на его работу было бы еще более глубоким и значительным. Но и без того по степени авторитетности они занимают между всеми источниками Четьих-Миней первое место. Правда, и они нередко исправлялись и заменялись латинскими источниками, но не трудно заметить, что исправления вызывались чаще всего явными ошибками и погрешностями славянского перевода, а замена происходила тогда, когда пользование латинским текстом представлялось более удобным. Мы не говорим, насколько выгодно было такое отношение к Великим Минеям для работы святителя Димитрия, но общее направление юго-западной русской литературы было здесь вполне выдержано, – мы имеем в Четьих-Минеях соединение латинских и славянских источников с явным предпочтением последних, как чуждых всякого подозрения в неправославии.

Определив общее, принципиальное значение славянских и иностранных источников в работе святителя Димитрия, перейдем теперь к характеристике его литературных приемов, чтобы выяснить, как он пользовался находящимся в источниках материалом, как создавал свои до сих пор глубоко трогающие благочестивого читателя повествования о жизни святых. Уже из всего сказанного нами ранее видно, с каким благоговением, с каким удивительным вниманием относился святитель к каждому составляемому им житию. Прежде всего, он старался для каждого святого в отдельности собрать весь имеющийся в источниках материал. Это собирание требовало немалых поисков и трудов.

Поучительны в том же отношении и многие примечания к житиям. Например, 1 сентября, после жития преподобного Симеона столпника, святитель старается определить, сколько времени продолжалось стояние преподобного на столпе. Для этого он приводит мнения Львовского Трифолога, Симеона Полоцкого («Обед душевный»), различных историков, тех писателей, по которым составлялось житие, и затем дает свое изложение «не от древних летописцев, а от самого лет исчитания». Вопрос, как видим, частного характера, и решает его святитель самостоятельно, а между тем сколько к нему внимания и сколько труда в приискании разных мнений²⁷⁴.

Очень часто, указав на разноречие источников, святитель увещевает читателя, не пытать, которое из них истинно. «Нам, – говорит он после сказания о поясе Богоматери (31 августа), – не подлежит нужда испытовати времена и лета, довлеет ведати чудо сотворшееся и прославляти Божию Матерь». Этим и подобными замечаниями святитель явно показывает, что задача его труда состояла в назидании читателей, а не только в изложении исторических событий.

В представлении святителя Димитрия, как только он принялся за работу, сразу же определился тот принцип, которому он следовал при составлении житий.

По словам святителя, в жизнеописании святых угодников Божиих важны не красноречие и не «плетение словес», хотя бы и весьма искусное, а дела, факты. В той же самой рукописи и во многих других мы видим, как он отыскивает в многословных житиях эти факты, отмечая на полях: «начало», «отечество», «кончины начаток» и т.д. Следовательно, он видел свою задачу в том, чтобы передать, по возможности, всю историю жизни святого, в ее подвигах и деяниях, но передать просто, без лишних слов и стилистических украшений.

Немалое значение имела здесь и та практическая цель, какую должны были осуществить Четьи-Минеи. Мы знаем, что мысль об издании их возникла в Киеве и была вызвана нуждами Церкви. Надо было оградить православных от инославных агиографических сочинений и дать им книгу, которая бы вошла в церковное употребление. Собранные в ней жития святых должны были прочитываться в церкви во время богослужения. Это обязывало к известной краткости, и поэтому святитель Димитрий, вместе с заботой о фактической полноте, должен был думать и о том, чтобы передать все события из жизни святого в небольшом рассказе, удобном для прочтения в один прием. Но то же самое чтение в церкви предъявляло к житиям и еще одно необходимое требование – строгой назидательности, душеполезности, чтобы читатели и слушатели получали от них такие же уроки, какие дает церковное богослужение. Может быть, это требование и заставило святителя совершенно отказаться от исторической критики и дать в своих Четьих-Минеях один только назидательный материал.

Самостоятельно составленные святителем жития мы, прежде всего, и рассмотрим. В четырех книгах Четьих-Миней, каждая из которых содержала жития за три месяца, таких житий насчитывается более сорока.

Если мы сравним их с источниками, по которым они написаны, то увидим, что святитель из последних выбрал только то, что относилось непосредственно к жизни святого, к его трудам и подвигам, а остальной материал опустил. В тексте житий мы нигде не найдем, например, ничего заимствованного из научных объяснений болландистов. Зато факты, биографические сведения святитель выбирает с поразительною тщательностью. При этом он не ограничивается каким–либо одним, приведенным в Актах сказанием, а просматривает непременно весь материал и из разных мест, часто даже из отдельных слов и предложений, как пчела, «люботрудно» собирает и составляет свои соты – житие святого. Например, в Acta Ss нет полного жития святой Матроны Солунской, а приведена историческая силлога, представляющая ряд выписок из месяцеслова и разных древних Миней. Святитель, выбрав из этого собрания сведения биографического характера, по ним составил житие, а все, что в той же силлоге принадлежало собирателям – болландистам, опустил. О святых апостоле Андронике и Юнии в Acta Ss имеется краткое сказание из минология императора Василия, выдержки из посланий апостола Павла, гимны Иосифа песнописца и отрывок из синопсиса Дорофея, епископа Тирского. Святитель, составляя свое житие, начало его взял из Павловых посланий, средину изложил по Дорофею и минологию, а конец привел из своих Четьих-Миней за 22 февраля.

Но что особенно замечательно, святитель в только что разобранных житиях не удовлетворяется находящимся в Acta Ss материалом, а дополняет его новыми фактами, найденными им самим в других источниках. В житие святого Кирилла Александрийского он вносит 46-ю, не приведенную в Acta Ss, 3-ю главу из «Луга духовного» и пропущенные болландистами письма Исидора Пелусиота, а житие патриарха Софрония дополняет сведениями о Персидском царе Хозрое, о пленении Креста Господня и 77-й главой из того же «Луга духовного», которой в Acta Ss нет. Зачем это нужно было святителю? Почему, опустив в основном источнике весьма важные сведения о полезной для Церкви деятельности святых Кирилла и Софрония, он обратился к другим пособиям и оттуда дополнил свои повествования о святых? Без сомнения, потому что нашел там новые сведения, и эти сведения были полезны и назидательны для простого верующего человека. По мнению святителя, такие сведения были нужнее для его Четьих-Миней, ибо он преследовал задачи дидактические, а потому обо всем, что не имело характера назидания, говорил лишь постольку, поскольку это позволяла продолжительность повествования как дневного чтения, или совсем опускал такой материал.

Если находящееся в источнике житие по объему и содержанию соответствовало усвоенному святителем типу жития и если день был не слишком богат агиологическим материалом, тогда он более или менее близко держался подлинника и подробно передавал его; если же указанные условия отсутствовали, – оригинал сокращался и многое в нем совершенно не передавалось. Анализ хотя бы только некоторых житий дает возможность составить представление об этих выпусках.

Возьмем, например, житие преподобных Варлаама и Иоасафа Индийских. Оно написано святителем по какой-то рукописи, в которой был полный текст этой замечательной и поучительной повести. Святитель выбрал из нее весь фактический материал, все, что относилось к жизни преподобных Варлаама и Иоасафа, а те речи и притчи, которыми Варлаам поучал юного Иоасафа, лишь кратко пересказал косвенною речью, а некоторые и совсем опустил. Из многочисленных поучений Варлаама сполна передано только одно – огласительное, вероятно, потому, что в нем излагаются основные догматы христианской веры. В житии святого Григория, архиепископа Омиритского, передав довольно близко к подлиннику фактические сведения, святитель, приступая к изложению прений святого с евреями, говорит, что он «от многих» передает только «малая» и, действительно, делает значительные сокращения. Близко к источнику у него излагается только начало первого прения, а затем указываются лишь главные предметы, о которых шла речь, и перечисляются наиболее важные доказательства, приводимые святым Григорием в защиту христианской веры. Из второго и третьего прений также взяты только некоторые вопросы и ответы, четвертое прение – об иконопочитании – излагается наиболее подробно, а беседа после него выпускается совсем; конец жития – явление евреям Христа Спасителя по молитве святого Григория передается без сокращений и очень близко к подлиннику. В обоих этих житиях, весьма богатых дидактическим материалом, святитель, как видим, сокращал именно этот материал, выбирая из речей и поучений только то, что считал наиболее полезным и нужным для своих читателей.

Чаще, однако, в составленных святителем Димитрием житиях при пересказе источника приходится встречать не сокращения, а дополнения. Эти дополнения порою настолько многочисленны, что основной источник совершенно теряется в них, и работа святителя принимает самостоятельный и как бы независимый от него характер.

Без сомнения, для того, чтобы дать полные биографические сведения о святом Дионисии Ареопагите, святитель не ограничился описанием мучений святого, приведенным у Сурия и в Великих Четьих-Минеях, и обратился к Баронию и другим источникам. По ним он изложил жизнь Дионисия до обращения в христианство и его апостольскую деятельность и, таким образом, вместо краткого повествования о мучениях, дал полную биографию святого. Те же побуждения заставили святителя дополнить Метафрастовы жития святого Климента, папы Римского, из великих Четьих-Миней, святой великомученицы Екатерины – из Анфологиона, святых мучеников Назария, Гервасия, Протасия и Кельсия – из других приведенных у Сурия источников, святого великомученика Димитрия Солунского – из Великих Четьих-Миней, святого мученика Викентия диакона – из Скарги, а также многих других житий святых, описанных Метафрастом. Присоединяя к житию преподобного Онуфрия Великого, для полноты его биографии, повесть о его рождении и отрочестве, святитель замечает: «Понеже в житии преподобного Онуфрия на славянскому диалекту не вспоминается род его, кто он был, киих родителей и от коея страны, убо то по житии его особно полагаем о нем, еже обретаемся на инех языцех»²⁷⁵.

Святитель Димитрий Ростовский в истории отечественного пастырства представляет собой явление исключительное, как по богатству природных дарований, проявившихся в самых разнообразных служениях, так и по «силе жития», благодаря которой его постоянные и напряженные труды приносили и продолжают приносить обильные духовные плоды. Для пастырства в целом важен, прежде всего, пример его личности, вместившей и гармонично развившей многочисленные таланты – вдохновенного пастыря-проповедника и взыскательного администратора, ученого богослова и духовного поэта, отечески-заботливого воспитателя юношества и ревностного апологета православной веры. И при всем этом многообразии талантов удивительна его цельность, в основе всей его деятельности – постоянное понуждение себя, преодоление в себе «ветхого человека», настоящее иночество, терпеливое несение своего жизненного креста и неустанное подвижничество. Именно эта непреклонная решимость следовать по жизни путями Божиими и привлекала к его душе благодать, наполняла его духовной силой, которой он так умело и так неотразимо действовал на свою паству. Познакомившись с его учением о благодати, о добродетелях, о страстях и средствах борьбы с ними, замечаешь, что святитель не учил своих пасомых чему-то новому и необычному. Напротив, его мысль течет, как по проторенному руслу, повторяя проповеднический путь святых отцов-подвижников. Но в том-то и сила пастырского слова святителя Димитрия, что он не просто повторяет чужие мысли и изречения, а говорит от своего опыта, как подвижник, опытно прошедший суровую школу борьбы со страстями и стяжавший внутреннюю убежденность, которую он мог передавать своим слушателям. В основе всех его наставлений одно желание, одно стремление – сделать людей нравственно лучше и добрее, отвратить их от рабства греху и пленить в послушание Христу. И эта его пастырская любовь умеет, когда нужно, найти слово утешения и грозного предупреждения, обличить порок и поразить сердце неожиданным сравнением, примером из библейской истории или из окружающей жизни. Поистине «любящим Бога все содействует ко благу» (Рим.8:28).

Пример жизни святителя Димитрия показывает, что истинного пастыря не иссушает ученая схоластика, что на высоком посту митрополита можно остаться подвижником, что можно обличать царя в нравственной распущенности и сохранить в его глазах репутацию святого человека. В этом, наверное, основное значение деятельности святителя Димитрия для своего времени: он явил идеал святого пастыря и своей святостью умел примирить противостояние «великороссов» и «малороссов» в кругах высшей иерархии, устранить предубеждение против «латинского» образования в центральной России; наконец, сам будучи «малороссом», совершил дело поистине всероссийского масштаба – составление «Житий святых», дело, которое навсегда привлекло к нему сердца русских людей и запечатлело его святое имя в памяти благодарных потомков.

1. Библия. Священное писание Ветхого и Нового Завета. Изд. Моск. Патриархии, 1976.

2. Святой Димитрий, митрополит Ростовский. Сочинения: В 5 т. М., 1839–1840.

3. Святой Димитрий, митрополит Ростовский. Сочинения. СПб. Изд. Тузова, 1888.

4. Святой Димитрий, митрополит Ростовский. Летопись, повествующая о деяниях от начала миробытия до Рождества Христова. СПб., Изд. Сойкина, б.г.

5. Святой Димитрий, митрополит Ростовский. Розыск о раскольнической брынской вере. Киев, 1903.

6. Аникеев П. Святитель Димитрий Ростовский, как богослов и писатель//Церковные ведомости. 1909.

7. Антоний (Храповицкий), архиеп. О православном пастырстве. М., 1906.

8. Варфоломей, митр. Новосибирский. О пастыреводительном характере творений святителя Димитрия, митрополита Ростовского//ЖМИ. 1949. №1.

9. Гадецкий В., свящ. Св. Димитрий, митрополит Ростовский//ЖМП. 1947. №6.

10. Голубев С. Киевская Академия в конце ХVII века. Киев, 1901.

11. Голубев С. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Т.1. Киев, 1883.

12. Державин А., прот. Четии-Минеи святителя Димитрия, митрополита Ростовского, как церковно-исторический и литературный памятник. Т. 1, 2. Загорск, 1954 (машинопись).

13. Знаменский И.П., прот. Духовные школы в России. Киев, 1881.

14. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Кн. 2. СПб., 1912.

15. Крылов А. Иерархи Ростово-Ярославской паствы//Ярославские епархиальные ведомости. 1862.

16. Лахотинский П., прот. Личность святителя Димитрия, митрополита Ростовского, по его житию и поучениям//Прибавление к «Церковным ведомостям». 1909. №45.

17. Макарий (Булгаков), митр. История Киевской Духовной Академий. СПб., 1843.

18. Недосекин В., прот. Святой Димитрий, митрополит Ростовский, и его гомилетическое наследие. Загорск, 1970 (машинопись).

19. Нечаев В. Святой Димитрий, митрополит Ростовский. М., 1849.

20. Первухин Н. Святой Димитрий Ростовский как педагог//Ярославские епархиальные ведомости. 1902. № 10.

21. Петров Н.И, Киевская Академия во второй половине ХVII века. Киев, 1895.

22. Питирим (Старинский), иеродиак. Святой Димитрий Ростовский, его богословские труды и пастырская деятельность. Загорск, 1972 (машинопись).

23. Попов М., свящ. Святитель Димитрий Ростовский и его труды. СПб., 1910.

24. Паторжинский М., прот. История русской церковной проповеди. Киев, 1901.

25. Преображенский А. Святой Димитрий Ростовский как проповедник. Казань, 1909.

26. Пыпин А.Н. История русской литературы.Т.2. СПб., 1907.

27. Слова святителя и чудотворца Димитрия, митрополита Ростовского. Сергиев Посад, 1913.

28.Титов А. Житие святого Димитрия, митрополита Ростовского. Ростов-Ярославский, 1902.

29. Титов А. Новые данные о святом Димитрии Ростовском. М., 1881.

30. Титов А. Проповеди свят. Димитрия на украинском наречии. Машинопись. Библиотека МДА.

31. Титов А. Святитель Димитрий Ростовский. Краткое учение о семи Таинствах Церкви. М., 1880.

32. Титов Ф., прот. Типография Киево-Печерской Лавры. Т.1. Киев, 1918.

33. Титов Ф., прот. Западная Русь в борьбе за веру и народность в ХVII-ХVIII вв. Киев, 1905.

34. Титов Ф., прот. Русская православная Церковь в Польско-Литовском государстве в XVII-XVIII вв. Т.2 Киев, 1905

35. Харлампович К.В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань. 1914

36. Чистович И.А. Очерк истории Западно-Русской Церкви. Т.2. СПБ., 1884

37. Шляпкин И.А. Святой Димитрий Ростовский и его время (1651–1709 гг.). СПб., 1891