Язык

О геенне огненной многие говорят, что если бы сюда попала хотя бы одна искра гееннского огня, то в мгновение ока была бы опалена и сожжена вся поднебесная, подобно тому, как сожжены были Божиим попущением Содом и Гоморра. Таким же образом и хульный, осуждающий язык воспаляет всех живущих добродетельно, обращает их в пепел и уничтожает. Как геенский огонь вместо дров имеет грешников, так и злохульный язык, пылающий геенским огнем осуждения, вместо дров ищет для себя человеческих согрешений и по природе своей является жарче огня геенского. Последний, как сказано, опаляет только грешников с их грехами, над добродетельными же и богоугодными он не имеет власти, ибо святой, если бы даже и пошел посреди огня геенского, не опалится им, как некогда не опалились в печи три вавилонских отрока.

Язык же, осуждающий, опаляет не только грешников с их грехами, но и добродетельных, святых, праведных и богоугодных, опаляет их со всеми их добрыми делами, жжет и поедает. За это и сам он будет сжигаться вечно в неугасимом геенском огне, ибо кто как согрешит, тот так и наказан будет, и кто какой мерой мерит, такой он и сам будет измерен. Ты, злой язык, палил других, как геенский огонь, гори за это и сам в нескончаемом геенском огне вовеки. Здесь для пояснения, сказанного, следует вспомнить евангельского богача, который в аде, будучи в муках, поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: «отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем» (Лк. 16:23–24). Видите: он весь в муках, весь горит в геенском пламени, а отрады и прохлады просит только для одного горящего языка. Почему так? А потому, что язык больше всего, больше всех прочих членов, больше всего тела жжется ужасным огнем. За какую же вину? За грех осуждения. При повседневном своем веселии и изобильных трапезах он поедал людей вместо хлеба, то есть клеветал на других, унижал их, осуждал, хулил, укорял, потому-то особенно жгло пламя геенское его злохульный язык (1).