Слезы

"Питье мое, – говорит он [Давид], – растворял слезами» (Пс. 101:10). Как при хлебе необходимо быть питью, так и слезам – при покаянии. Такое питье не только прохлаждает душевную жажду, но гасит и самый неугасимый огонь. Жажда же душ наших (если в ком она есть), – это Божественное желание, о котором говорит святой Давид: «Как лань охотно стремится к источникам вод, так душа моя стремится к Тебе, Боже. Возжаждала душа моя (явиться) к Богу» (Пс. 41:2–3). Такую жажду слезы прохлаждают или, лучше сказать, услаждают. Это хорошо знают испытавшие, исполненные Божественного желания и оттого тепло плачущие. Огнем же являются наши грехи, достойные неугасимого геенского огня и сжигающие все наши добрые дела подобно тому огню, который, будучи привязан Сампсоном к хвостам лисиц, сжег филистимскую пшеницу во время жатвы (см. Суд. 15:4–5). И поистине каждый грех – это огонь. Огонь – ярость и гнев, почему и называются они запальчивостью. Плотское вожделение – тоже огонь, и огонь сильный, сжигающий дубравы и горы, ибо эта страсть сжигает не только обыкновенных людей, подобно дубравам, но и великих святых, заслуги которых перед Богом, как горы; «если охватит, то сжигает их до основания» (Пс. 82:15). Невоздержный язык апостол называет также огнем: «Язык – огонь, прикраса неправды… будучи сам воспаляем от геенны» (Иак. 3:6). Грабеж и хищение чужого – тоже огонь, ибо чужие вещи, особенно же духовные, церковные, иноческие, которые, по свидетельству Отечника и Пролога, если появятся где, то сжигают все, как огонь, так что невозможно грабителю обогатиться чужим. Точно так же и всякий грех, любимый и обыкновенно совершаемый нами, – это огонь внутри нас, сжигающий нас, согласно словам Приточника: «Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? Может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих?» (Притч. 6:27–28). Кто любит один грех, не сожжет ли он этим все свои добродетели? Как мал этот огонь, но какие большие вещи он сжигает! Если же кто всю жизнь свою истрачивает на грехи без покаяния, то не будет ли он осужден на вечное сожжение в неугасимом огне? Как, по словам апостола: «Земля, производящая терния и волчцы негодна и близка к проклятию, которого конец – сожжение» (Евр. 6:8), так и для грешника будет участью огонь неугасимый во аде, возожженный его непрестанными грехами. Адский огонь называется неугасимым. Таков он действительно и есть, ибо он вечен и не может быть погашен никакими водами. Собери все, какие можно, источники, все колодцы, озера и все поднебесные реки, вылей их на огонь, который пылает в геенне, вылей на него даже и всю воду превеликого океана, всю стихию водную, и ты не в состоянии будешь погасить хотя бы одну искру того вечного и неугасимого огня. «Огнь их не угасает», – говорит Господь (Мк. 9:44). Подумай теперь о себе, человек. О как многократно ты прогневлял Бога смертным грехом, а ведь каждым отдельным грехом ты возжег в себе неугасимый огонь. Сколько грехов сделал ты, столько и языков огненных, геенских возжег в себе, а все они неугасимые. Что же ты будешь делать теперь? Как ты избавишься от того вечного огня? Чем ты погасишь неугасимые огненные языки? Ты можешь их угасить. Но чем же? Водами слезными, которые сильнее всех рек и моря для погашения неугасимого геенского огня. Чего не может сделать вся водная стихия, то в совершенстве делает теплая слеза, исходящая из сокрушенного сердца. Как вы думаете, насколько велика была геенна огненная, которую возжег в себе святой апостол Петр, троекратно отвергшись от Христа, Господа своего? Ведь этот грех (отвержение от Христа) ничем иным не наказывается, как неугасимой геенной огненной. Когда же пролил святой Петр теплые слезы из сокрушенного сердца и, «выйдя вон, плакал горько» (Мф. 26:75), тотчас не только угасил зажженную в нем геенну огненную, но даже сподобился иметь ключи Небесного Царствия. О, как велика сила слез кающегося человека! (1)

Может ли кто горстью воды остудить большую раскаленную печь? Может ли кто небольшой слезной каплей угасить геенский огонь, уготованный ему? Может ли кто в темнейшую полночь одной малой зажженной свечей осветить всю поднебесную? Может ли кто слабым сожалением о грехах, как малой свечой, осветить тьму кромешную, уготованную ему? Может ли кто одной ложкой меда усладить всю горечь океана? Может ли кто кратким умилением сделаться сладким для огорченного нашими грехами Бога и получить прощение? Многие и премногие, как реку, все дни и ночи проливай пред Господом слезы вместе с говорящим: «Слезами моими постель мою омочу» (Пс. 6:7). Если хочешь погасить геенский огонь, уготованный тебе, весь претворись из греховной тьмы в свет. Если желаешь избавиться от тьмы кромешной, весь из греховной горечи претворись в сладость. Если хочешь сделаться сладким для Господа и получить прощение грехов, "насладись, – сказано, – Господеви, и даст ти прошение сердца твоего»⁵¹ (Пс. 36:4), то есть всецело умертви себя трудами и подвигами, чтобы умерли живущие в тебе греховные страсти (1).

Нужно идти через долину плача и сетования о содеянных нами грехах и слезами, как потоком Kедронским, омывать свои ланиты. Так мы приблизимся к горнему Иерусалиму (1).

О некоем грешнике пишется, что он, придя в разум после многих грехопадений, сделался монахом и ежедневно неутешно плакал о своих грехах, вспоминая о Судном дне, и в таком сокрушении сердца прожил несколько лет. Господь, восхотев утешить плачущего Своего раба и показать, как Он любит и принимает слезы кающегося человека, явился ему в видении, облаченный в иерейские ризы, держа в руках и показывая чашу, полную слез. Увидев Господа, плачущий пал к Его ногам и, с пламенной любовью лобызая их, спросил Господа, что находится в той чаше? Явившийся же сказал ему: «Это слезы грешницы, плакавшей у Моих ног в доме Симона прокаженного. Я доныне сохранил их целыми, ибо они весьма Мне приятны». Когда видение кончилось, плакавший пришел в себя, почувствовал, что сердце его полно неизреченной радости и сладости, и дивился неизреченному милосердию Господа, Которому послужил до конца с теплотой душевной⁵². Мы же в этом случае внемлем словам Господа: «Это слезы грешницы, плакавшей у ног Моих. Я доныне сохранил их целыми, и увидим отсюда, сколь приятны Господу слезы кающихся, как бы драгоценные бисеры, и что Он постоянно имеет их пред Своими очами: «Ты положил слезы мои пред Собою» (Пс. 55:9) (2).

Был некто такой, кто назвал слезы ангельским питием. Слезы кающихся – это вино ангельское, ибо «Ангелы радуются о всяком кающемся грешнике» (см. Лк. 15:7, 10) (2).

Поплачь о грехах твоих, – и очистишься, потому что, по свидетельству Петра Дамаскина, очищения без плача не бывает. Не можешь черного лоскута убелить без воды. Так и грехов не омыть без теплых слез. Слезы же и эфиопа убелят. Эфиопское лицо было у жены грешницы, ибо пишется о грешных у пророка Иеремии: «Темнее всего черного лицо их» (Плач 4:8). Но смотри, как слезами убелилась она белее снега, плакала у ног Христовых и услышала: «Прощаются грехи ее многие» (Лк. 7:47). Ничто так не приятно Богу, как слеза кающегося. Хорош пост, но иногда... «Таков ли тот пост, который Я избрал?» – говорит Господь (Ис. 58:5). Хороша молитва, но иногда и та не без изъяна: «Молитва его да будет в грех» (Пс. 108:7). Хороша и милостыня, но и на нее нет твердого упования: «И если я раздам все имение мое, нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13:3).

Одна лишь слеза сокрушенная пред Богом непорочна: «Сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит» (Пс. 50:19). Кто не знает Иосию, Иерусалимского царя? Память его воистину достойна похвалы: идолов сокрушил, алтари их разорил, жертвенники на высотах низверг, жрецов заколол, и кости их по воздуху разметал, – таковую ревность Богу показал. И потом плакал о людях, прогневивших идолослужением Бога. Тогда лишь было ему слово: «Ты разодрал одежды свои, и плакал предо Мною, и Я услышал тебя» (4Цар. 22:19)... Смотри, опустив и словно забыв все его добрые дела, только слезы его поминает и ради них услышал его, так они приятны Ему! Рассуждая об этом, святой Феодорит сказал: «Столь полезны сокрушение и слезы стяжавшим их!» Рачительница Христова в Песни Песней, изображая все уды Любимого, и, уподобляя Его голову золоту, ланиты – чашам с ароматами, уста – лилиям, источающим смирну, об очах говорит: «Глаза его – как голуби при потоках вод» (Песн. 5:12). Не без тайны Его очи уподобляет голубиным очам, ибо о палестинских голубях говорят, что они любят над водами жить, и потоками водными свои очи услаждать. И если очи Христовы подобны голубиным, знай, что и Он любит потоками водными увеселять очи Свои, – теми потоками, о которых поминает Давид: «Источники вод извели очи мои, ибо я не сохранил закона Твоего» (Пс. 118:136). На слезы истинно кающихся хочет Христос смотреть всегда, не всуе пророк сказал: «Ты положил слезы мои пред Собою» (Пс. 55:9). Кто рад смотреть на золото, кто на красоту лица, кто на сладостную пищу и питие, а Христос – на слезы людей, плачущих о грехах. «Бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк. 15:10). Тем более радость бывает у Творца, который ради грешников небеса приклонил, сошел на землю и пострадал: «Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых» (Рим. 5:6). Потому будем плакать о содеянном зле, да и Господа, смотрящего на нас, возвеселим, и скверну грехов омоем, и радости вечной после плача сподобимся. Таково превращение слез: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5:4) (3).

Пишет Богослов, что в раю врата созданы из бисера, то есть жемчуга: «Каждые ворота были из одной жемчужины» (Откр. 21:21). Бисер же, или перл, у Пиерия⁵³ изображает слезу. В согласии с ним и Свида⁵⁴ говорит, что, когда в сонном видении видит кто жемчуг, это плач знаменует. С тем согласен, как видится, и святой Златоустый: «Очи Давидовы дождем слезным украшены были, как маргаритами», то есть перлами. Подивился я: если жемчужины – это образ слез и знак плача, то почему врата жемчужные там, где уже ничего слезного не видится, ничего плачевного не слышится, но все неизреченной радости исполнено? Рассмотрев же, познал: чтобы хотящие в райскую радость войти не иными старались входить в нее вратами, а только слезами. Видишь в раю врата из жемчуга? Жемчуг же слезу изображает. Потому знай, что слезою входить тебе в рай подобает, и нет иного входа, кроме жемчуга слезного. Но какой pай для человека лучше, как не Божие и Богородичное благоутробие, в котором и само Небо содержится? Ибо все благоутробием Бога и мольбами Божией Матери, более нежели по своему достоинству, небо наследуют, «ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:18). Однако и к этому раю, к Божиему, говорю, благоутробию, не иные врата ведут, как только бисер слезный. Приди, поклонись и припади Ему, и «восплачь пред Господом, сотворившим тебя» (см. Пс. 94:6), и тотчас посреди благоутробия Его обретешься. Извещение об этом есть в словах Иеронимовых, которыми ту жемчужину слезную хваля, говорит: «О, слеза смиренная! Твоя есть сила, твое есть царство, ты не трепещешь суда, ибо заграждаешь молчанием уста врагов, клевещущих на тебя, и нет возбраняющего тебе вход к Богу. Если же сама к Нему войдешь, не пустой возвратишься от Него, ибо что более? Побеждаешь Непобедимого, связываешь Всемогущего, приклоняешь к благоутробию Сына Девы, отверзаешь Небо, прогоняешь дьявола».

Смотри, как сильна слеза! Ею, как жемчужной дверью, в рай входи, в благоутробие Божие (3).

Фараона мысленного в слезной воде старайся потопить, дабы он, всегда нападая, не гнал тебя (3).